Хормвард 1-12

Август
                Пролог.

     Никто не знает, откуда и как появились в виртуальных пространствах паутины всемирной, именуемой короче Интернет, эти существа невиданные. Почему и когда неизвестно, но прицепилось к ним прозвище хоммеры. Слово это, конечно, ничего не объясняет, да и использовалось не только применительно к существам, о которых и речь. Были  другие словечки похожие по звучанию на первое, называли их хомменами, хоммесами, хоммелями, хоммами, хормерами. Встречалось и такое двусмысленное, глюки, или даже биллтергейтс. Об их происхождении среди прочих ходит одна, почему-то популярная, но слишком вульгарная, версия. Согласно оной, какой-то русский хакер придумал безобидный и забавный вирус. Просто поздно ночью у одуревшего от сидения в сети юзера на мониторе появлялась нелепая рожа, показывала язык, невообразимо материлась, заявляя в итоге:
–  Пошел спать на …
    И вырубала тачку, а если юзер не вылазил из порносайтов, то пред его мутными очами нарисовывался жуткий гном, спускал штаны и выкатывал оттуда такое. Ну что имел то и выкатывал. Потом следовал примерно такой текст:
–  Ну что … доигрался – … машинке.
    Всё выключалось. Юзер в шоке. Десять попыток перезапуститься впустую и двенадцать тоже и только с тринадцатой машина заводилась без проблем. Не у всех хватало терпения на тринадцать попыток. И так как ни один антивирусник не брал это уродство, то пошло и поехало.
    Начали плодиться и мутировать хоммеры. Они стали чем-то вроде домовых, леших, кикимор и прочего полтергейста для домашних и не домашних компьютеров, серверов сетей и т.п. и т.д. Они могли быть добрыми и злыми, всякими кому как повезёт. Может и так всё было, а возможно и даже наверняка не так. Мало ли баек, да и у самих хоммеров много разных легенд и историй на эту тему.
     Но в паутине всемирной так много всякой всячины, что хоммеры (или как их там) не могли не появиться.
  Почти никто из бесчисленной армии юзеров, пяля глаза в мониторы, не догадываются, что с другой стороны, может в этот самый момент ему мило улыбается его личный хоммер, и зовет он своего юзера хозяином. И хорошо, что не догадывается. Только представь, что некто видит тебя таким, каким никто не видит, знает о тебе такое, что и самому знать не хотелось бы,  понимает всю ложь, в которую ты выбрал верить, принимает тебя всего, как ты есть, и не обманешь его, как себя любимого привык. Да, мало приятного. Но если не знать об этом, то считай, что ничего и нет, а может ты счастливчик и у тебя всё нормально, пусто и мертво.


                Глава 1. Иргудеон.


      Тряня, маленький совсем ещё юный домовёнок-хоммерёнок, и жил он в одном очень приличном  виртуальном приходе, благосуществующем при какой-то провинциальной епархии РПЦ.   Было ему там поначалу хорошо и надёжно под крылышком уважаемого и добрейшего из  хоммеров Иргудеона.  И как жадный до знаний отрок, впитывал в себя Тряня много хорошего и пристойного.
    Возможно, то образование, что получал юный хоммер, и нельзя было назвать разносторонним. По сути, он лишь повторял за своим наставником молитвы, каноны и всё чем был наполнен их дом по своему предназначению, не вдумываясь  в смысл  слов. Возникающие вопросы мягко, но неуклонно пресекались учителем не устававшего повторять:
–  Путь сомнений скользкий и опасный путь. Крепче держись за веру,  не поддавайся соблазну хитродумства. И будешь, малыш задавать много нехороших вопросов приидет злой-презлой глюк Абыгым  и сглючит глупенького Тряшу своим большущим ротиком.
    Маленький  Тряня прикрывал свои огромные чистые глаза,  приоткрывал ротик и видел ярко и даже слышал летящего прямо на него Абыгыма с чёрными крылами, горящими глазами и огромными красными кривыми когтями на четырёх мохнатых лапах. Детские страхи сидят глубоко и крепко, но не всегда в том виде в каком были посеяны. А вопросы, ну как ребенку без них. Лучше ответить, а то  будут у вопросов ответы, всё равно будут, только вот от кого и какие. Ну не понимал малыш, о чём глаголет наставник, а тот искренне полагал, что всё написанное в книгах освещенных не через понимание и рассуждения войти должно и  обязательно войдет и прорастёт.
    И что оставалось Тряше, кроме как компенсировать недостаток объяснений избытком воображения. Хорошо, что не мог Иргудеон заглянуть в головку воспитанника, а то такие бы там картинки, чересчур живые, углядел, и с такой игрой слов мог столкнуться. Нет очень хорошо, что и не догадывался обо всём  добрый хоммер,  как его громоподобный голос отдаётся в ученике.  Вещает  Иргудеон о блаженствах евангельских, а малышу любопытно:
– Блажени нищие духом и блажени кротцыи, но почему первым царство небесное, а вторые наследят землю.
    А что воображение малыша вытворяло из слов миропомазание, евхаристия и елеосвященство. И совсем не так виделись заповеди Тряне, как оно должно бы быть.
    Иргудеон же самозабвенно гремел:
– Не убий.
Не прелюбы сотвори.
Не укради.
Не пожелай жены искренняго твоего…
    И силы в его голосе должно было хватить не только на крохотного Тряню, но и на весь тот мир огромный, откуда и пришли слова им читаемые.
   А малыш удивлялся:
– Зачем так громко и так часто? Если это от Бога, то иного и быть не должно. А если есть иное, то от кого?
    Чувство прекрасного взращивалось в маленьком хоммере на слушании церковных песнопений и созерцании икон. Иргудеон всегда  давал очень подробные пояснения к каждой из икон. Комментарии его обычно состояли из цитат взятых им в Писании или книгах богословов, и главное молитв просящих о чём-то  у икон или точнее через обращение к оным у тех, кто там был изображен.
– Полюбуйся малыш и возрадуйся  это икона Живоначальная  Троица. Изображен на ней ветхозаветный сюжет. К столетнему патриарху Аврааму приходят три Ангела, чтобы возвестить о грядущем чудесном рождении сына. Для христиан три Ангела – это Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух Святой.
   Но особо воодушевлялся наставник при описании икон с женскими ликами на них. Прежде других, разумеется, Иконы Божией Матери. О многих подробно и благоговейно поведал, но сам чаще других обращался к Иконам Неупиваемая чаша, а также Всех скорбящих радость:
– Не имамы иныя помощи, не имамы иныя надежды, разве Тебе Владычице. Ты нам помози, на Тебе надеемся и Тобой хвалимся. Твои бо есмы рабы, да не постыдимся.
    Перед другой иконой Иргудеон  не мог удержать слез и ничего не объяснял, лишь беззвучно шевелил губами. Тряня прочитал:
– Святыя и достохвальныя мученицы, Вера, Надежда, Любовь и мать их София.
   Маленького  Тряню все эти лекции приводили в  недоумение, догматы о Троице, непорочном зачатии, жития мучеников, всё это в его голове как-то не соединялось с тем, что он видел. Изображения  волновали и звали как закрытые двери. Одно дело сочетания красок собранных на ограниченном пространстве. Кто-то вложил в это свой труд и веру, но  было что-то другое. На маленькое и ничего еще не значащее существо смотрели глаза из огромного  могущественнейшего мира, и это не был мир людей.
    Тряня все-таки не выдержал и спросил, показывая на икону Иисуса Вседержителя:
– А Господь он вот такой, да?
    Иргудеон не стал ругаться, а постарался, как мог помягче и поласковее объяснить:
– Понимаешь, Тряшечка солнышко ты моё, им Он явился в образе подобном этому. Да по мере им данной, не способные они ещё  к лицезрению ничего более высшего, чем человеческие создания. И пока ещё самоих себя    видят очень и очень частично.
   Самого же Тряню больше влекло к иконам с изображениями святых воинов, от Архангела Михаила до Александра Невского.
      Ещё сложнее обстояло  дело с музыкой. То излишнее рвение, с которым наставник навязывал, просто вбивал  в малыша любовь к звукам единственно признаваемой им самим  музыки. И просто иногда остервененные проповеди против любой другой, как исходящей от главного врага всему сущему. В общем, всё это как часто бывает, возымело обратное действие. Да и не слышал Тряня за громкими пояснениями и подпеванием Иргудеона, чей голос и слух были, мягко говоря, далеки от идеала, ни прекрасных звуков, ни высокого смысла.
      И более того зародилось в нем желание послушать запретное, узнать, что же там такое способное возбудить в наставнике столь сильное неприятие и абсолютное отрицание. 
      Не верил малыш своему наставнику, весьма нередко излишнее рвение вызывает недоверие. Может, таким образом, прячут нечто или прячутся. Да и голос Иргудеона лишним был в хорах, ибо Русская Церковь, следуя греческой богослужебной традиции, никогда не использовала в храме инструментальной музыки.  Это и объяснял наставник Тряне, слишком твердо старясь вбить пояснения не только ему, но и еще, быть может, в большей мере себе, словно укреплял внутри защиту. Только вот от чего или кого?
–   Пение, возбуждающее молитвенный дух, назидающее и укрепляющее в вере неотделимо от молитв.  Первые  напевы назывались знаменными.
 Позднее  распространен демественный распев  и путевой распев. Послушаем звучание напева во глас Пятый, напева, прямо-таки загадочно прекрасного в своей печально-торжественной и молитвенной простоте...
А ты прислушайся голоса чисто ангельские, пение инокинь – От юности моея.
    Малыш косился в сторону, тяжело вздыхал:
– Тоска.
    Лишь однажды Тряне удалось послушать музыку без звукового сопровождения наставника. Впервые Иргудеон дослушал всё произведение, до конца молча, находясь при этом в сильном недоумении и волнении. Он хлопал своими круглыми глазами, открывал постоянно рот и потом, резко вдохнув, закрывал, словно забывал дышать. И всё время тёр  свой массивный затылок. Когда прозвучали последние ноты, Иргудеон прочитал:
– Моцарт, Реквием. Германец какой-то. Наверное, админ напутал.
    Но комментировать ничего не стал, будучи глубоко порядочным хоммером не смог ругать, а хвалить нельзя – не по канону.
     Иргудеон пролистал весь сборник, где хранилось прозвучавшее случайно произведение:
– Бортнянский, Чайковский, Сарти "Тебе Бога хвалим", Гайдн "Сотворение мира", Рахманинов.
     Потом запел как-то непривычно тихо, ни к кому не обращаясь:
– Воспев, восшел на гору Елеонскую…
  Восклицайте Господу, вся земля; торжествуйте, веселитесь и пойте;  пойте Господу с гуслями, с гуслями и с гласом псалмопения;  при звуке труб и рога торжествуйте пред Царем Господом
   Наставник закрыл сборник, но прятать не стал. При желании Тряня конечно мог бы, и послушать что-нибудь, но не возникало желания, не запрещено значит разрешено, а потому и неинтересно.
   Разнообразие в замкнутый мир Тряни вносили почта и гости Иргудеона. Какие только письма не приходили. Прихожане жаловались, спрашивали, сомневались,  ругали власти и ближние и те, что повыше.     Некто безбожно материл какого то чубайса с его чубесятами, губящих несчастную Россию. И что плотит простой люд за блага разные, из того часть большая уходит на хрюшефели всякие, блудниц и содомитов. Похоже, такие письма  он рассылал, куда не попадя. Иргудеон кряхтел:
–  Не пойму я людей, не все ли равно кто начальник ежели сам туды  не лезешь. Уберут этого – другое всплывет.  Да и кому сказано было:
–  Даже и в мыслях твоих не злословь царя, и в спальной комнате твоей не злословь богатого. Беззаконного уловляют собственные беззакония его, и в узах греха своего он содержится.
    Одна женщина из маленького городка с длинным названием рассказала историю о ненормальном бомже, что прижился у их детского дома. Когда-то у него была семья, жена, дети. Во время войны на Кавказе все погибли, он лишился рассудка и попал в рабство. Потом его и еще двух бедолаг освободили. С ними он и попал в эти края. Друзья по несчастьям и поведали историю его жизни. Сами же уехали дальше, он  остался.  Жил возле детского дома, выполнял всякую работу за еду и старую одежду. 
     Понять его речь было невозможно, только часто повторял –  Федок, Федок.  Федком его и прозвали, а было ли это его имя или звал он кого-то из своего прошлого, кто знает.  Детей он очень любил и они его. Постоянно что-то мастерил для них.  Был у него большой нож, им вырезал игрушки,  фигурки разные и все раздавал. Нож этот и сгубил Федка.  Гулял он как-то в леску неподалеку, дети как обычно увязались за ним.   Подростки из армянских семей, что жили рядом, стали приставать к малышам, может и без злого умысла, а просто из баловства, но Федку показалось, что они обижают детдомовских, и стал ругаться. Убогого бомжа все знали, и никто не боялся. Но на беду мимо проезжала милицейская машина, оттуда увидели мужика с большим ножом, бегающего за детьми. Выскочили трое  и, не разбираясь, стали его бить дубинками. Дети  испугались и разбежались. Федка увезли в милицию, где он и умер.
   Дело заводить не стали, кто он такой, чтобы   кому-то жизнь портить.  Но в детдом пришел пожилой армянин, поговорил с детьми и воспитателями.
   Армяне забрали тело Федка, и сами похоронили его.  Даже попросили батюшку отпеть бедолагу, тот сначала отказался потом передумал и все сделал. Так и стоит на безымянной могиле деревянный крест  с корявой надписью черной краской:   ПРОСТИ  НАС  БОЖЕ.
    Увы,   случались и письма, где рассказывалось о  неподобающих поступках священнослужителей, случаях пьянства, чревоугодия, блуда и корыстолюбии. Иргудеон с грустным видом комментировал подобное:
– Не пойму чего они хотят. Что сложного – сами не видят – грешит не церковь, а человек, ошибается  человек, а не Господь. Кто им сказал, что ряса и крест в полпуза защита от грехов, неужто не знают, что искусителю такие победы втройне важны, вот и старается. Пожалели бы лучше чем злорадствовать  .. и наказание отступникам-греховодникам …. уж лучше бы  им  и вовсе не родиться.  Не понимаю пишущих такое, они, что в храм идут не к Богу, а с попом поболтать и песенки послушать, ежели идешь с верой или хотя-бы с желанием её обрести, то и плохой посредник не помеха,  но если с суетой тщетной пришел, то суетное лишь увидишь. Всё так просто.
   Особенно Тряне  нравились гости Иргудеона. Они случались разнообразные.  Бывал такой импозантный хоммер Лапидян и сиживал с Иргудеоном за трапезой. Лапидян поднял вверх чарку, произнёс:         
– Вкушая подобное нельзя не согласиться –  житие есть питие.
    Иргудеон соглашался:
– Да, знатное пойлище у братьев армянов.
    А то, бывало, сидит Иргудеон беседует совсем с другим гостем. Тот вскочит, затрясёт козлиной бородой, поднимет вверх одну, а то и две свои трехпалые лапы и спорит с Иргудеоном. Тот его всё увещевает:
– Ну, брат Егорний, ты все за свое, теперь у тебя все обрезанные антихристы, а в прошлый раз на латинян взъелся, папа римский у тебя антихрист.
– Истинно, истинно, иудино семя, – сопел Егорний.
– И что все папы, начиная с первого, антихристы? Ты уж говори, да не заговаривайся.
  Егорний тряс бородой:
– Да гибнет же вера, гибнет. Правда, божья попрана, в грязь втоптана, лжецы и воры правят и лиходействуют. Растлители и содомиты над думами властвуют. Что удумали, они такие же как все, значит все как они. Где, где огонь карающий, огонь Содома и Гоморры.
–  Ну что сразу и гибнет, – успокаивал Иргудеон:
–  Вот ты живой, я пока живой, а посмотри на Тряню живой та какой, и вера жива.  Ты Егорний пригуби медовухи, недурна, ох недурна.
Да послушай притчу о правде.
–   Жил да был правдолюбец один в мире юзеров. Беспокойный, потому как верил, что дано ему истину ото лжи отличать и главное веровал в то, что открой всем правду укажи на ложь и все изменится. Невыносимо ему было видеть несправедливость, и боролся с ней как мог. Только получалось из всего этого совсем не то, что он хотел. Правда его никому была не нужна, и всех устраивало то, что он ложью называл, да и справедливость у каждого своя. А за неугомонность свою за то, что мешал жить, бит он был неоднократно и нещадно. Блаженны алчущие и жаждущие правды, только блаженство это дорого им обходится.
   Не выдержал человек неугомонный бесплодности усилий своих, возмутился дух, и гордыня уезвленая, вскипело все в нем, в грех отчаяния  впал и взбунтовался на создателя всему сущему.
   Пришел в храм во время службы вечерней, встал под куполом, поднял вверх глаза и стал глаголить тихо, но батюшка остановил службу, и прихожане все молча, слушали слова его.
  –   Ты отец лжи  и смрада вселенского, зачем ты мучаешь душу мою?  Как ей чистой в мире из грязи тобой созданном?  Зачем, такие как я здесь? Почему не глухи? Почему не слепы?  Зачем тебе боль наша?
  Проклинаю тебя за зло тобою созданное за обман. Отрицаю, истины твои, ибо не по ним ты мир сей создал не по ним все сущее. Заветы ты дал детям своим одни, а живут они по законам твоим  тайным.
Если ты есть открой мне истины свои, покажи все как оно, было, есть и будет.
   Но нет тебя. Есть только зло и ложь твоя.  Проклинаю!
    И плюнул.
  Свет в храме погас. Все вздрогнули в предчувствии страшного. Лампады и свечи вновь загорелись. На полу лежал несчастный богохульник.
   Прихожане обступили его, боясь подойти. Все уже решили, что нет жизни в нём, как  безумец встал, глаза его были широко открыты, он что-то пытался сказать, но его никто не слышал. Бедняга шарахался из стороны в сторону, махал руками, словно отбивался от кого-то.  Напуганные люди крестились, у всех была одна мысль – Господь наказал его, лишил зрения, слуха, голоса,  разума. Простодушные люди даже и подумать не могли, что не  слеп и не глух несчастный и что выполнена просьба его. Ибо Всевышний выполняет просьбы верящих в него. Отрицая Бога, правдолюбец дошел до крайней степени веры.
  Но если бы  знал, о чем просил.
  Не стал он немым, голос его сотрясал основы мироздания, но многие ли слышат голос господень?
  Не ослеп  и не оглох он. Но лучше бы ему не родиться, чем видеть и слышать то, что  хотел, о чем просил.
  И не безумен и разум его достиг таких вершин познания, каких не дано  никому еще было.
  Постоянно падая, почти ползком обреченный выбрался из храма и уже за пределами церковного двора упал окончательно.
   Напуганные люди подбежали и в ужасе остановились, непрерывно крестясь и шепча молитвы.
   Он лежал в трех шагах от ворот храма, вытянув руки в сторону колокольни, из его глаз, ушей, рта стала вытекать кровь. Она словно кипела.
Красный ручей побежал вниз по дороге от храма.
  Так что брат Егорний и ты Тряня не надо искушать, не надо.
  Присутствующий  при сей беседе  другой гость мелкий ростом с Тряню и очень тихий, прикрыл при этих словах глаза ладошкой. Егорний представил его хозяину просто, –  Кысь. На сморщенном его личике выделялись удивительно живые, грустные и ласковые глаза. Кысь почти всегда  молчал и  занят был одним и тем же делом – металлическим штырьком стучал тихонько по небольшой полупрозрачной пластинке, выбивая оттуда искорки. Изредка пластинка менялась и начиналась в ней удивительная игра  разных цветных пятен и узоров.   После чего пластинка мгновенно чернела. Кысь убирал  её и штырёк в большой нагрудный карман и, уйдя в укромное место, молился, падая ниц и не поднимая головы. Любопытный Тряня удивлялся странным словам его молитвы.
–  Ты, в чьей власти я и творимое мной. Я лишь раб Твой.  Не карай меня ничтожнейшего и слабейшего  более вины моей за дерзновения мои. Уличи всю ложь мою. И развей по ветру гордыню и корысть. Но не скрой  правды своей. Утоли жажду мою. Я раб рабов твоих. Не сотворю зла никому. И будут труды мои светом твоим освещены.
   Кысь молился смиренно и о смирении, но Тряня широко открытыми глазёнками смотрел, как из под сползающего капюшона, дыбом поднималась серо-голубая шерсть.
   А в спор  Егорния с Иргудеоном о юзерах хоммер-недоросток вставил всего одну фразу, но так тихо, что услышал её, похоже, только один Тряня:
– Холодные они там все, живые, но мёртвые уже. Мерзостью мира  существуют и колебаниям пустоты своей радуются. Обреченные. Верят, все они верят в правоту своей неправоты. И скорбят души их, томясь в клетках тьмы хозяина, покинув тела грехами смердящие ещё до мгновения последнего выдоха.
    Другой частый гость, смуглый и картавящий Шидован, любил рыться в почте. Его развлекали письма, которые он называл мусором, например такое, где один из посетителей  нехорошо говорил и о церковных властях, сравнивая современную церковь с тем, что было ранее, утверждая, что церковь стала наследником дела тех самых фарисеев и книжников, что Христа распяли, а вовсе не идёт по пути апостолов и всех мучеников за веру. Письмо осталось без ответа.  Церковь подсудна только Богу.  Шидована это письмо весьма развлекло:
– Как  разошелся то, – Анафема вам иуды в рясах. Анафема развратившим народ. Вы поете аллилуйю обом меченым, а должно анафему. Вы лижите зады жирные всей банде из Едим Россию.
В этом домене юродивые не переведутся. Ну, хоть бы удосужился разузнать, прочитать где-нибудь, что такое анафема.
    Гость ехидненько посмеивался, перечитывая какое-нибудь письмецо:
– Во, во послушай-ка брат  Иргудеон,  что пишут – Почему Отец и Сын, а не Мать и Дочь. Любой имеющий глаза видит, что жизнь от женщин и жизнь в женщинах, мужское начало вспомогательное  и очень может быть временное вымирающее.
  Забавно, забавно.
   А вот еще дурачок спаситель  и радетель земли родимой:
–  Сдурел народ и одурел, безумие и скотство беспредельное. Америка-истерика и Европа-жопа срут на нас за наше  же добро. А мы  это говно кушаем и чавкаем от удовольствия. Где, где она Русь прежняя, святая Русь матушка. И всем фиолетово и вам козлы волосатые.
   Как живучи мифы и любимы сказочки. Высоких истин нам дороже нас возвышающая ложь. Как, однако, честно. Могут же. И когда она интересно святой была. Я вот все думаю, а если бы тот князь не крещение, а обрезание и Аллах Акбар  выбрал.
   Если бы вся та сила и энергия что питие у них сожигает,  не сгорели столь бессмысленно. Куда бы они это направили, думать не хочу. Такое за пределами любого разума и никакая психика не выдержит даже одной самой щадящей картины из такого несостоявшегося будущего.
   Ах, юзы, юзы, хаверим якарим, и откуда все в ваших головах берется? Ну, хоть бы раз на один ход додумали и до последствий домыслили.
– Ну что ты Шидован хочешь, человецы они ж по образу и подобию, вот их иногда и заносит.  Оно конечно можно при желании нагородить ого-го чего. Только сказано же – Если Господь не созиждет  дома, напрасно трудятся строящие его….   Церковь она понятно построена людями, и потому  не без ошибок, но строилась и строится по воле Вседержителя,  стоит она прочно на Божьем откровении.
–  Вымыслы человеческие ненавижу, а Закон Господа люблю –  вот что следует выжечь на многих языцах.
Ани Элохим, ве-ло Адам.
–  Да не поможет, они же не корысти ради, а потому как не могут молчать, и создавать хотят миры свои подобно Создателю, да и не нам их судить.
–  Но и прощать не нам, а суд приговор вынес только исполнение отсрочено. Читай сефарим.
– Да кары никому не избежать,  только жалко их грешных, не всем дан доступ к истинам,  кому и дан, то через себе подобных, а посредникам верить трудно, да и каждый из оных все по своему толкует и к себе зазывает, часто Словом корысть свою тешут и жизнь неправедную ведут.
– Истины высшие не для низших, грешники и заблудшие – навоз, на котором взращиваются немногие избранные, через страдания, муки, труды тяжкие к просвещению и просветлению путь их. Им Царствие  уготовано.
– А навозу  тоже жить хочется, и порадоваться пока живешь, раз там ничего не ждет.
– Может тебе Иргудеон друг мой, место сменить и в адвокатскую контору пристроиться.
– Ох, нет, увольте от законников.
– Уволить говоришь. Но помни, то о чем многие там забыли.  Дано только  два пути: или за Ним, или от Него. Вот в этом и заключается главная сущность всего что, было, есть и будет. Церковь  повторяет нам Его слова: «Следуйте за Мной, следуйте за Мной». Она не устает напоминать Его слова: «Кто хочет за Мной идти, отвергни себя, возьми свой крест  и тогда за Мной иди». Но они выбирают путь утверждения своей самости, и отрицают слепцы  свое служение. И все также идут против Него, возвращаясь назад.  Вечное повторение греха Адама, который хотел быть как Бог, а оказался только нагим и бессильным.
     Домен тебе Иргудеон достался знаменитейший своими парадоксами. Алкоголизм любого вида. Полная коллекция. Наркомания  и блуд изощреннейший. А претензий то претензий. Святая земля, гора Афон и Ватикан отдыхают. Никто и о шестьсот тринадцати не ведает и  ни одну из десяти не соблюдают.
  Иргудеон вздохнул, пожал плечами и зачем-то процитировал:
– …фарисеи сказали ученикам Его: для чего Учитель ваш ест и пьет с мытарями и грешниками?
    Иисус же, услышав это, сказал им:
– Не здоровые имеют нужду во враче, но больные, пойдите, научитесь, что значит: милости хочу, а не жертвы? Ибо Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию.
  Шидован побледнел:
– Кого ты учишь? Кого ты учишь?
   Разговор продолжался, многого Тряня не услышал, но уже подойдя к порталу  Шидован дал совет один:
–  Ты брат мусор этот не храни долго, вредно это. Фантазии юзерские опасны весьма. Не зря братии этой кара уготована в аду –  яма смердящая и голод неутолимый, а в пищу фекалии гадов ползучих.
    Тряню уверенный тон гостя удивил и немного возмутил:
– Так говорит. Он что там был?
   Заметив подозрительный взгляд ученика, наставник  постарался смягчить впечатление, заговорил шутливым тоном:
–   Ну, ты же братец хорошо знаешь, обычному юзеру научиться говорить нужно два, три года, а чтобы научиться молчать и жизни всей не хватает. Вот и говорят, говорят без умолку.  Потому, –   Иргудеон поднял к верху глаза и руки, –  и не слышат.
   Шидован понял уловку тряниного наставника, сверкнул черными огоньками в глазёнках, но ответил в одной тональности с хозяином:
– Ох, юзеры, невыносимые создания, даже когда там останутся двое и обоим откроются  истины все. И тогда один будет оспаривать другого.
    Проводив гостя Иргудеон был непривычно невесел и озабочен.
– До чего же тяжелый и неприятный хомм. Как прыщ гнойный на всю левую полупопицу.
   Наставник рассмеялся, потом вздохнул и уже серьезно, но негромко продолжил:
–  И что он так на юзеров злобствует. Понять их нужно, а не винить. Глас господень им не слышен по неспособности, архангелы давно вестей не носят, да и ангелы помалкивают. Все через себе подобных. А человецы по природе не солгать не могут.
    Вздохнул, задумался и опять вздохнул тяжко:
– Может и прав он. Ни в ком нет ответственности, и все закрывают глаза от неотвратимого.
  Вот наступают дни, когда Я пошлю на землю голод; не голод хлеба, не жажду воды, но жажду слышания слов Господних.
    Бессилие духа… бессилие духа…
   Заезжали к ним хоммеры подвизавшееся при других конфессиях. Иргудеон был гостеприимен, что не свойственно большей части  хоммеров, особенно домашним, любил потчевать по-русски широко, и в спорах был незлобив и благожелателен.
  Навестил их чинный  в богатых голубых расшитых золотом одеждах Кассендий со служками в сереньких балахонах и мышиными же мордочками. Когда хозяин с гостем,  сопровождаемые служками куда-то отдалились на время, один из  последних, самый маленький,  задержался возле  Тряни. Слегка приоткрыв капюшон, он быстро-быстро заговорил, не давая  Тряни не то что слово вставить, но просто опомниться.
– А ты красавчик… твой тебя часто любит … да конечно ты же у него один… ты с ним, где побывал, а мы  оу-оу-о-о….  А знаешь, что  ну там они ну не все юзеры…
А слышал чем вот эти там занимаются…  Кассендий сказал,  что дарованную им  свыше вечность  меняют на всякое дерьмо. И  еще он говорит что ныне там реально рулят дерьмодемоны, и эти стервецы  приучили многих гадить куда попало даже на Самого…
  Служка мгновенно отскочил подальше, закрылся, стал перебирать четки, изображая молитвенное рвение. Послышался голос важного гостя, все возвращались.
– Ин номинэ патрис эт филии…
– И свята духа… за это мы уже… а вот за небесно воинство….
Наливай отроче...
   Служка из большого сосуда с поклоном наполнил бокал Иргудеона чуть больше чем на половину красной жидкостью.
– Правильно меру знаешь… ровно половину нельзя… меньше сластолюбие... полный пиянство… ну здраве буде.
  Трянин наставник с уже изрядно покрасневшим лицом осушил высокий бокал на черной ножке. И пил он фактически в одного. Гость, прикладывая такой же бокал к тонким губам, только их и смачивал.
Иргудеон  похваливал винцо:
– Может излишне терпковато, на мой вкус друже Кась. Но как я те скажу, хорошо идет, прямо огонь благодатный от брюха по жилам так и растекается. Такой напиток и Ной одобрил бы, не сомневайся…
– Ин винас веритас.
–  Ну, хоть там, но есть… наливай на посошок, серенькой…
  Кассендий с Иргудеоном премило беседовали, соглашались во всем улыбались друг другу довольные общением.
– Давай Кась нальем и употребим сей благодатной и благородной жидкости за единую и апостольскую. А кому латынь мертвелая али старославянь досталась то дело тридесятое. Главное ересям не поддаваться.
А какую молитву сотворил Франциск ваш:
– Господи,
Сделай меня орудием Своего мира.
Там, где ненависть, дай мне сеять любовь,
Где обида – прощение,
Где сомнение – веру,
Где отчаяние – надежду,
Где тьма – свет,
Где скорбь – радость.
О Божественный Владыка,
Сделай так, чтобы я не столько
Искал утешения, сколько утешал;
Не столько искал понимания, сколько понимал;
Не столько стремился быть любимым, сколько любил.
Ибо, отдавая, мы получаем,
Прощая, получаем прощение сами,
И умирая, рождаемся к Жизни вечной.
  Трянин наставник смахнул слезу умиления, и стал сердечно прощаться с Кассендием.
   Но  по убытию гостей помрачнел  Иргудеон и стал вместе с Тряней все чистить мыть и о чем-то сам с собой тихо разговаривал и еще, зачем-то  напоследок все святой водой окропил,  затем почти неслышно сказал:
–  И не вноси мерзости в дом твой, дабы не подпасть заклятию, как она; отвращайся сего и гнушайся сего, ибо это заклятое.
  Но намного сильнее испортил настроение старому хоммеру Ранувим в чёрных одеяниях с широким носом еще более широким ртом.  Тот все время крутил своими длинными пальцами  зеленую палочку  и словно вдалбливал к месту  Иргудеона своим взглядом и тихим голосом и тот не спорил. Да  и за спиной у Тряни вставал, кто-то большой и страшный только и ждущий когда маленький хоммер обернётся чтобы сожрать его. Не было там никого, и быть не могло, понимал неглупый домовёнок, но оборачиваться долго не решался, слушая тяжелые слова гостя.
–  С той стороны царит безверие.  Безверие и блуд. Плодятся  скорпионы предвестные в людском обличии никому не должные, но все им обязаны. Близок  день и час назначенный, жди друг Иргудеон пришествия чумы черной, какой еще не бывало, вестник она с другой стороны. Многие там, многие из тех, кто сохранил чистоту и веру, уже слышат приближающейся трубный звук, чувствуют кожей своей и печенью усиление вибраций зла вселенского. Рабы маммоновы, Именем прикрываясь, жажду и голод свой утоляя, жизнь уничтожают до корня ради мгновения сладостного и сытностного. Не ведая, что День приближают. Вера иных на смертоубийстве зиждется. И нет в них веры без права убивать и властвовать.
   Иргудеон  проводил Ранувима, долго   мрачный молчал, потом вздохнул и сказал Тряне:
– Не приведи тебе пройти по всему, что ушедшему пришлось и узнать все, что он познал.
   Еще помолчал, улыбнулся таки:
–  Да  не верю я ему и все. Не там он хаживал и не о том испрашивал.
     Иногда  собиралось сразу несколько разнообразных гостей ради того чтобы побеседовать. Гости и  хозяин садились по кругу поудобнее, пили чай без сахара и разговаривали интересным манером. Пока кто-нибудь один говорил, другие молча слушали, благожелательно улыбались. После речи каждого выдерживалась пауза, минимум тактов сорок тишины, и речь начинал кто-то другой. Тряня  сидел чуть поодаль и  удивлялся, всё сказанное было истинами из разных источников, но голову  маленького приводило в полный беспорядок и он решил не цепляться ко всему подряд не вдумываться над услышанным сразу, а откладывать в памяти и  подождать когда  придет время для понимания. Наблюдая за беседой, Тряня поначалу решил, что никто не спорит, потому как всем безразлично, что говорят другие и все тут, для того чтобы просто выговориться. Но потом он всё-таки понял, что беседующие находятся в особом состоянии, расслабленном близком к блаженству. Они счастливы, поделиться тем, что имеют и  открыты для принятия того, что им рады отдать другие. Ни у кого не прав на единоличное владение истинами, и абсолютное отрицание истин другого. Но Истина и поиски её прекрасны. Но что есть истина, в смысле для хоммеров. Может, нахватаются, где попало, сами не понимают чего. Введут себя в транс и изрекают, изрекают. Тряня стал  слушать говорящих не напрягаясь, не задумываясь.
– Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем
                ***
  Никто не может никого спасти – это невозможно. Не жди этого! И более того, Будда сказал, что каждый человек должен пережить свою карму. Человек, следующий Дхарме, похож на человека, вошедшего с огнем в темную комнату. Тьма перед ним расступится, и его окружит свет.
                ***
   Если кто умирает под сводом небесным – умираешь и ты.  Согрешит кто – твой грех. Мучается кто – твоя боль.  Любим, кто и любит – счастье и тепло в тебе. И когда умрешь ты – все умрут.
                ***
   А может ли Бог создать камень, который Он Сам не сможет поднять?
– Может. И даже уже создал – Свободу выбора".
                ***
  Входящий. Знай.  Все что ты возьмешь – долги твои. То, что сможешь отдать, что возьмут и сохранят – богатство твое нетленное. Это ты истинный и вечный.
                ***
  Что бы ты ни делал, никогда не пытайся делать невозможное, так как тогда ты проиграешь. Всегда знай свой предел. Тот, кто знает свой предел, мудр. А тот, кто выходит за свои пределы, становиться дураком!
                ***
  Четыре путешественника открыли неизвестное место, окружённое высокой стеной без каких-либо отверстий. Путешественникам очень хотелось увидеть, что находится за этой стеной, и один из них влез на стену. Но, поднявшись туда и заглянув за стену, он только испустил крик радости и изумления и, не сказав больше ничего своим товарищам о том, что он видел, спрыгнул по ту сторону стены. Другие путешественники тоже решили подняться на стену. Они спрыгивали вниз и больше не возвращались. И всякий, кто поднимается на стену, с необыкновенной радостью прыгает вниз по ту сторону и никогда не возвращается, чтобы рассказать, что он там нашёл.
    Таково царство Абсолюта.
                ***
  Не путайте истины с ложью, не скрывайте истины, если вы знаете ее. Страшитесь дня, когда ни один человек не примет наказания за другого, когда никому из людей не будет дозволено заступничество, когда человеку нельзя будет откупиться,  и грешникам не будет снисхождения. О люди! Бойтесь вашего Господа и страшитесь того дня, когда родитель не захочет ни в чем нести ответ за своего ребенка, а ребенок - за своего родителя. Воистину, обещание Аллаха - непреложная истина. И пусть не обольщает вас земная жизнь, пусть соблазнитель не обольстит вас против Аллаха.
                ***
  Ты сказал –  я поверил, ты повторил –  я засомневался, ты стал настаивать и я понял, что ты лжешь.
                ***
  Почему все верят и надеются, что высшая истина выражена или будет выражена в виде пусть и возможно очень большого количества знакомых знаков для органов зрения и передана при помощи звуковых сигналов доступных для органов слуха. Верить в единую истину и верить в единого и всемогущего создателя по сути две стороны одной неразделимой веры.
              ***
   Молодой человек спросил старого раввина: "Мы слышали, что в прошлом, в старые золотые дни, люди, бывало, видели Бога своими собственными глазами, люди, бывало, встречались с Богом. Бог, бывало, ходил по земле, Бог, бывало, называл людей по их именам. Бог был очень близко. Что же случилось теперь? Почему мы не можем видеть Его? Почему Он прячется? Куда Он ушёл? Почему Он забыл землю? Почему Он больше не ходит по земле? Почему Он больше не поддерживает за руку людей, спотыкающихся во тьме? Раньше Он, бывало, делал это".
   Старый раввин посмотрел на ученика и сказал: "Сын мой, Он и сейчас там, где был, но люди забыли, как склоняться так низко, чтобы увидеть Его.
                ***
  Трудно  очень трудно познать  истину  и подняться над всеми и суетой, но невозможно на пути не потерять себя,  потерянное всего лишь ты, а обретенное в вечности. Что больше и ценнее?  Ответ был бы прост, если бы большинство не выбирало не вечное, и не теряли бы себя на путях, что не ведут вверх.
                ***
   Сложное должно рано или поздно распасться, родившееся – умереть. Явления исчезают одно за другим, прошедшее, настоящее и будущее уничтожаются, все преходяще, над всем закон разрушения. Быстрая река течет и не возвращается, солнце безостановочно совершает свой путь, человек переходит из предшествовавшей жизни в настоящую, и никакие силы не в состоянии возвратить его прошедшую жизнь. Утром мы видим какой-нибудь предмет, к вечеру уже его не находим. Зачем гнаться за призрачным счастьем?
                ***
  Сотворенное не "чувствует" своего создателя. При этом сам Творец, не будучи материален, присутствует везде, во всем сотворенном.
                ***
  И нет  числа именам ложным на языках живых и мертвых. Имя истинное не для уст, не для слуха.
                ***
  Перед тем, кто открыл абсурд, всегда возникает искушение написать нечто вроде учебника счастья. «Как, следуя, по столь узкому пути?..» Но мир всего лишь один, счастье и абсурд являются порождениями одной и той же земли. Они неразделимы. Было бы ошибкой утверждать, что счастье рождается непременно из открытия абсурда. Может случиться, что чувство абсурда рождается из счастья.
                ***
   Он принимает мольбы тех, кто уверовал и вершил добрые дела, и приумножает им от Своей щедрости. А неверным уготовано суровое наказание. О вы, которые уверовали! Не возвышайте ваши голоса над голосом Пророка и не разговаривайте с ним так же громко, как говорите между собой, а не то ваши дела будут тщетны и вы даже не будете знать. О вы, неверные!
Я не поклоняюсь тому, чему вы поклоняетесь,
а вы не поклоняетесь тому, чему я поклоняюсь.
Я ведь не поклонюсь тому, чему вы поклонялись,
и вы не поклонитесь тому, чему я поклоняюсь.
Аллах вечный.
Он не родил и не был рожден,
и нет никого, равного Ему.
     ***
  Кто ты? Если ты мыслишь –  ты бог, если смертен –  тебя нет. Откуда ты и куда идешь. Дана тебе звезда путеводная, но зажигаешь ты свой светильник и идешь своим путем. Куда?
      ***
  Первая истина: жизнь есть страдание, рождение – страдание, старость – страдание, болезнь – страдание, смерть – страдание, разлука с приятным – страдание, неполучение чего-либо желаемого – страдание.
Вторая  истина говорит о происхождении страдания.  Корень страдания в жажде жизни, в жажде наслаждения, в жажде существования, жажде гибели, приводящей к все новым рождениям.
 Третья истина: страдание имеет причину,  возможно прекращение страдания, возможно полное бесследное уничтожение этой жажды, отказ от нее, отбрасывание, освобождение, оставление ее.
Четвертая благородная истина говорит о пути, ведущем к освобождению от страдания. Это высокий восьмеричный путь. Воздерживайся от всякого зла, твори добро, обуздывай свои мысли.
                ***
  И придет избранный Создателем истинным. Многие узрят его, великие и малые, властители  и рабы. Но не узнан будет до срока, ибо и сам до срока не ведает предначертания своего.  И всякий кто сразится с ним, потеряет все и себя потеряет. Но прощен будет.
                ***
   Господи не прерви пути нашего. Каждого и всех. Не останови волею своею. Виновны мы пред законом Твоим. Каждый и все. Останови гнев свой праведный. Пойми нас каждого и всех. Дети мы твои неразумные. Каждый и все. И  Любовь Твоя в нас. В каждом и во всех.
   Один из высокомудрых гостей привез с собой двух музыкантов и двух танцоров. Они с соизволения собравшихся и хозяина устроили представление. Гость что все это действо организовал, тихонько давал пояснения Иргудеону. Некоторые из его слов доносились и до тряниных ушек.
– Танец не просто движения под музыку. Тут все имеет значение и смысл…
…Поэтому рази мечом мудрости сомнения, порожденные невежеством твоего сердца. Стань цельным в согласии с самим собой,  поднимайся, великий воитель, поднимайся…
…сходятся в сражении две армии. Царевич Арджуна видит, что против него идут врагами его родственники и братья, и он в глубочайшем смятении готов вложить меч в ножны. Но рядом с ним его друг, помощник и возница, это не кто иной, как Кришна, который стал здесь, рядом с ним, в виде человека. Арджуна спрашивает у него, что ему делать. Кришна отвечает: иди и сражайся. Кришна раскрывает Арджуне тайны мира, жизни и Бога. Он говорит о том, что неважно, какие формы принимает религия — это всегда обращение к высшему. Какому бы образу ни поклонялись, поклоняются ему, Кришне, который учит царевича, что единое высшее Начало помогает человеку, приходит в мир в виде аватары, или воплощения. Но Арджуна говорит: покажись мне, покажи свое лицо, яви мне себя! И в это мгновение возница меняется, он превращается в огромного сторукого сверкающего гиганта. Между зубами этого чудовища Арджуна видит трупы. Кришна предстает как всепожирающее время, как огромный дракон, сверкающий ярче тысячи солнц. Ярче тысячи солнц сверкал этот чудовищный и пугающий образ. А потом Кришна снова принял человеческий облик…
… Я Время, продвигаясь, миры разрушаю,
Для их погибели здесь возрастая,
И без тебя погибнут все воины, стоящие друг против друга,
В обеих ратях...
Рази не колеблясь…
… То, что  говорят: "Почитай этого бога! Почитай того бога!" – воистину творение его Брахмана! И сам он – это все боги…
…Натараджа, Король Танцоров. Будучи  Космическим  Танцором,  Шива является богом созидания и разрушения,  в  ритме  танца  которого  пульсирует  бесконечное дыхание Вселенной…
…Вишну    имеет  много  обличий, одно из которых – бог Кришна..
…раджар йе раджйапат йена натуар нат декхите декхите кичху ной
хена майа каре йеи, парам ишвара сеи танре мана сада кара бхайа…
…Рожденный неизбежно умрет, умерший неизбежно родится; О неотвратимом ты сокрушаться не должен…
  Слушал все это маленький Тряня, а малыш пританцовывал на антресолях повторяя движения танцоров, и в его неразумной головушке мысль появилась нехорошая и  крамольная:
– Если всё, так как учит Иргудеон, Бог един, истина одна и путь праведный один, то зачем господу истины ложные и идущие  неправедными путями. Зачем все это бесконечное многообразие, если всё придет к тому к чему и должно прийти.
   Но не стал малыш углубляться в эту тему. Он хорошо знал внутренний закон всех хоммеров, или почти всех:
– На все вопросы должен быть ответ, понятный простой и удобный. И если ответа нет, или он сложен и неудобен, то и вопроса нет.
Среди гостей  бывали как имеющие постоянное место жительство, так и странствующие без пристанища, появлялись у Иргудеона и очень необычные странники из мест весьма неблизких.  Прибыли как-то седовласый Кара - Дэрвишь в черных лохмотьях и Хань лю инь с большой круглой безволосой головой.
   Кара с грустной улыбкой ведал о своих печалях:
– Хозяин моя кароший была  поэт  красиво песни делать узор слов  вай какоя красивый, люды любить его. Всем говорит народ не натто ероппи там и мериков  не натто нам,  ми сам казяин земля насша, есшо говорит жизнь тает вышний, нельзя отбират то чито не ты дат, упиват нилзя грех великая грех.
  Убит его плохой люды.  не ероппа не мерики, свой брат единый вер.
  Жена кушат натто кормить деты натто.  Продать дом Кара плохой человек продат бандит такой как казяин убиват плохо хоммери приходить Кара бить выгонять.
   Худой седобородый с орлиным носом Кара, всё же очень напоминал котообразного Иргудеона своей незлобивостью, и ещё чем-то добрым хорошим.
   Он ловко проделывал разные трюки со своей палкой,  и  старая монетка исчезала из его руки и появлялась то из Тряниного уха, то прямо из булькающего от смеха живота Иргудеона. Еще разные фокусы показывал и Тряню учил.
    А что выделывал Хань описать невозможно. Пораженный Иргудеон  только вымолвил:
– Тебе Тряня такому и в век не обучиться.
   Хань все время пристально разглядывавший Тряню, возразил:
– Онна сможат  онна много сможат.
  Своим длинным пальцем он словно что-то рисовал или писал, диковинные знаки на лбу у Тряни и тихо говорил:
– Малмала ходи свой пут чужая не надо твоя далеко ходит высоко летат.
   Вскоре Кару унесло, как листочек ветром. А Хань задержался и занялся он Тряней. Стал учить его своим премудростям,  и учение это было не сахар. Но Тряня терпел и боль и труд. Не жалел Хань домовенка, не жалел и говорил он коротко резко как бил, и не прежними ломаными смешными словами, а  другими на языке неизвестном. В звучании слов была другая музыкальность и сила, так что понимал  Тряня, то чему учил Хань его.  И было во всем этом не просто обучение, было за этими словами такое, что проникало в такие глубины тряниной сущности, а каких он и сам еще не ведывал. Возможно, должно это нечто было затаиться  там до часа назначенного и вырасти до знаний удивительных или силы необыкновенной.
   Иргудеон глядя на все это, кряхтел, но молчал, не вмешивался, иногда сочувственно похваливал домовёнка:
– Ты Тряня  молодец держись, так уж оно везде устроено слабым не жизнь, да и виноватых из слабых выбирают, так что  всегда как бы плохо не было и трудно не предавайся отчаянью, грех большой грех.
   Сам Иргудеон слабаком не был. Злыдни лихоимствующие, что иногда появлялись в их портале, только увидев его мощную фигуру и внушительные кулаки тут же отказывались от своих подлых замыслов, глупо улыбались и мгновенно исчезали. Но появлялись, увы, и зверохоммеры бессмысленные,  всегда готовые разорвать любого. Их знакомил  Иргудеон со своими кулачищами.  Избавившись потом от того что, оставалось от гостей незваных, он долго и усердно молился.  Потому, как мучился и страдал от содеянного.
– …Господи, даждь ми смирение, целомудрие и послушание.
Господи, даждь ми терпение, великодушие и кротость…
Ненавидящих и обидящих нас прости…
  Перед  тем как разделаться с  супостатами наставник прятал Тряню, может для его безопасности, а может и для того чтоб малой не увидел, как Иргудеон с оными расправлялся. Но детское любопытство способно преодолеть многие преграды. И видел маленький хоммер, ох много что видел. И виденное не рождало  страха или отвращения, а возбуждало и укрепляло  в нем желание стать таким же сильным и несокрушимым, как наставник.  Но как преображался милейший и добрейший из хоммелей, защищая дом свой от врагов, а они треклятые по одному не приходили, все бандами нашествовали.  Как будто и не Иргудеон, любезнейший из хоммелей, а великий воин из легенд  и сказок древних.
   Не любил показывать руки могучие и кулачища внушительные трянин наставник. Прятал все это под рясу. Одним из первых воспоминаний в маленькой голове юного хоммера был сон. Даже и не сон, а особое состояние, когда реальность уже покинута, но остается с ней связь, слабая гаснущая и что-то ещё ощущаешь и слышишь. Огромная теплая ладонь, пахнущая ладаном, касается упрямых тряниных кудряшек. И голос тихий ласковый и такой печальный:
– Спи радость моя, спи. Хранит тя господь. Не даст сократить число дней твоих. Оградит от супостата. Об одном молю не забирай его у мя. Не уходи солнце мое. Живи, молю тя живи, только живи.
И за что счастье мне  и боль неизбывная.
   Понятное дело, что и Хань не надолго задержался.  Прибыли три путника, похожие на Ханя в оранжевых одеяниях. Один был очень странным, главное, что у него был один глаз. Не то что он был кривой, просто один большой глаз во всё лицо, но постоянно прикрытый морщинистым веком и седой бровью. Гости вежливо общались, но отказались от угощения. Путники долго и тихо разговаривали с Ханем. Одноглазый молча слушал, качая головой,  потом глаз его приоткрылся и Тряня почувствовал, что смотрит необычнейший гость на него. Всё замерло в хоммерёнке, а глаз стал к нему приближаться и раскрываться  больше и больше. Тряня увидел в нём своё отражение. Этот образ стал темнеть и удаляться, потом ярко вспыхнул. Глаз  быстро закрылся. Страшный гость   вернулся к своим. Тряня увидел, как помрачнел Хань.
    Гости вежливо простились и уехали, забрав с собой Ханя, На прощание он тихо сказал Тряне:
– Мала хоммера,   помнить карашо мой слово. Не иметь начало но пастаиянно.
Рождать есть пут  каида  ражденнная  живой не гибанет рановремени  это и пастаияннство   каида рановремени ниесщасье   оболадая начало  васегда умират
Закон то пут. Смертья оболадает значения тожья пут  и рановремени смертья.  Оберетена  пут  и она пастаияннство.
  Глядя на закрытый портал, где только что скрылись странные гости,  наставник  почесал ухо и почему-то сказал:
– Тут мне стишки попались, админ наш балуется. Для себя думаю, собирает. Китаец один написал перевод такой:
– Если в мире есть жизнь,
неизбежна за нею смерть.
Даже ранний конец
не безвременен никогда.
Я под вечер вчера
был ещё со всеми людьми,
А сегодня к утру
в списке душ уже неживых.
И рассеялся дух
и куда же, куда ушёл?
Оболочке сухой
дали место в древе пустом..
–  Нет, такая поэзия на трезву голову, да еще и с утречка тяжело идет.
   Однажды Тряня увидел Иргудеона, читающего странные знаки, висящие перед ним в воздухе и там вскоре растворившееся.
   Грузный хоммер присел, кряхтя, молча сидел и теребил кудрявую бороду. Потом заговорил задорно улыбаясь:
–  Да дождался… и какого ответа там ждут от меня? Сам виноват, слыл дурнем и горя не знал, а тут трепаться по умному, позволил себе непозволенное и перед кем. Поделом, так что  кайся старый дурак кайся. Вот с такого я народа Тряня дружок нагрешим на копейку, а ославят и накажут как за тыщу. Понятно же что Шидован расстарался, порода у них такая, он моей копейкой и свое непотребство прикроет и наверх ещё приподнимется.  Может место мое  кому приглянулось? Да и кого  ждать судью, а может тать?  Законов  множество   и неписанных и писанных, по одним живут, по другим наказывают. Ничего не попишешь должен каяться, потому как грешен, грешен, кругом грешен. А семь бед  одна хрень, и Шидовану за науку спасибо, мне может и не сгодиться, но тебе  малыш польза – не болтай, не открывай рта зря, если не хочешь за язык быть схваченным.
   Говорил всё это Иргудеон почти смеясь, хотя беду предвещало случившееся немалую, но обошлось.  Прошло время, и снова появились знаки.
  Иргудеон облегченно вздохнул:
–  Слава  охранителю нашему, отпустили грехи, не до меня им сейчас.  Помяни Господи Давида царя и всю кротость его.
  Иргудеон  очень любил гостей, ему невыносимо было одиночество. Тогда он куда-то пропадал на всю ночь, а утром являлся уставший и мертвенно бледный. Однажды  Тряня узнал,  где пропадал в такие ночи его наставник. Случилось это после того, как их посетили весьма неприятные гости. Из портала появились трое. Двое ничем не отличались друг от друга.  Высокие статные, в серо-черной униформе.  Круглые безволосые черепа, молочно-белая кожа с голубоватым отливом,  правильные черты лиц портили чересчур мощные челюсти. Весь их вид  утверждал силу чьей-то власти, справедливость какого-то суда и неотвратимость возмездия. А возмездие явно ожидало третьего в их компании. Он сидел в  тесной клетке и очень мерзко улыбался. Его охранники опустили клеть на землю, и подошли к Иргудеону. Один из них молча предъявил хозяину дома небольшую чёрную пластинку.  Трянин наставник, тяжко вздохнув, достал из мешочка на поясе круглый жетон с тремя дырочками. Охранники кивнули и последовали за хоммелем. Малыш задержался. Он разглядывал пленника и вдруг отшатнулся пораженный переменой в том.  Пленник до того всем своим видом выражавший безумство и бешенство ограниченное лишь клеткой, успокоился. Глаза перестали сверкать, в них появился смысл и интерес. Он странно улыбнулся, потом беззвучно рассмеялся:
– Что за мать твою за непруха. Такой шанс и…
    И стукнув кулаком по прутьям клетки,  добавил:
– Иди малыш, иди радость моя. Даст Ваанн, еще встретимся.
    Ночью Тряня проснулся от  шороха и тихого шума. Скорее почувствовал, чем увидел, что Иргудеон куда-то  уходит, и незаметно проследовал за ним.
    В полумраке пространства недалеко от портала малыш увидел охранников стоящих на одинаковом расстоянии  с разных сторон клетки. Их глаза были закрыты. Иргудеон подошел и присел  рядом с клеткой. И пленник и хоммель долго молчали, но явно общались глазами.
   Наконец Иргудеон заговорил:
–  Сколько же мы Битц не виделись.
– А какая Ирек разница? Одну, две вечности. И как оно на путях праведных? Не жалеешь что свернул?
– Мне тебя несчастный жаль.
– Это ты напрасно на меня жалость тратишь. Знал бы ты дурачок, что я получил.
– А что отдашь?
– Не так много как ты думаешь. Эти болванчики отключились довольные. Выполнили свой долг перед господами и  Господином. И не догадываются придурки, не понимают, кто  и кого поймал.
– И что ты хорохоришься, сколько помню, тебя всегда били.
–  Да били. Давно, но было. И падал, но вставал. И сейчас встану еще как встану. Да ладно давай о тебе. Не пойму, зачем тебе дела юзерские. И Бог ихний. Мог и другой вариант выбрать поприкольнее.
–  Другого мне и не надобно. Это моё и я и его. Нет Ваанна и  иных нет. Един Он, во  всех мирах един.
   Тряне ещё никогда не приходилось видеть столько злобной радости, сколько появилось в лице Битца:
–  Ну, тебе ли знать. И не пойму я брат, как можно верить тому, кто лишил тебя самого дорогого.
   Иргудеон  молчал, и малыш наблюдал, как гасла мерзкая улыбка  чудовища в клетке. Проиграв, он не мог признать поражения и закончил, выдавив последние капли яда:
– А что ещё остаётся?
   И снова премерзко улыбнулся, но как-то слабенько и вроде как с грустью:
– Ну да каждому своё. Красиво и не слабо конечно звучит:
– Кто уверует в меня – не узрит смерти вовек.
Открою тебе братец секрет один. Бессмертие не жизнь.
Ладно, Ирек  давай прощаться. Скоро болванчики включатся. Что некому неведомо. То пусть так никто и не узнает. Так нам обоим лучше будет.
   Иргудеон отошёл подальше от клетки. Охранники проснулись, и, не прощаясь, дождавшись нужного сигнала из портала, исчезли в нём вместе конечно с Битцем в клетке.
– Куда они его, –   чуть слышно спросил Тряня.
– В печь, – так же тихо ответил наставник. Но тут же опомнившись, громко сказал совсем другое:
– На исправление, сделают из плохого дяденьки хорошего.
  Следующую ночь малышу не спалось. И он пошел искать куда-то запропастившегося наставника.  И нашёл в одном из мест их мирка, где он еще не успел побывать. Голос наставника доносился откуда-то снизу. И этот голос ужаснул малыша как ничто и никогда ещё. Это была такая боль, словно Иргудеон тонул в море безнадежности, моля кого-то послать ему хоть тоненький лучик надежды на прощение:
… верни молю верни…
дай хоть разок еще в глаза посмотреть…
…прости… прости… муки любые за один миг…
  От стонов наставника малыша затрясло.
  – Нет. Нет. Не твой. Изыди.
Слова и звуки, как искалеченные.
   Тряня в ужасе убежал к себе. Скрылся весь под одеяло, закрыл глаза и изо всех сил стал молиться. Желая только одного – забыть эту ночь.
    Маленький хоммер, как губка впитывал картинки приходящие извне, часто обрывочные и беспорядочные,  и всё это вместе с усвоенными дома икосами, кондаками, акафистами плавало в бесконечном море вопросов. Внешний мир манил и пугал. Пришло время и у маленького хоммера сложилось свое представление и понимание картины того мира, где он существовал. Тряня решил, что живет он на границе двух миров юзеров и хоммеров к которым и сам принадлежал. Он уже успел услышать два слова почему-то нелюбимых хоммерами –  Хормвард и Юземвард. Суеверные в большинстве своём хоммеры,  явно побаивались необъятности того, что стояло за этими словами. И в силу своей природы для себя уменьшали до не столь страшных масштабов, упрощая  Хормвард до Хорма, а Юземвард до Юзмы. И  у каждого был свой Хорм и своя Юзма, лишь то, что было знакомо и доступно в понимании. Ну, зачем всё понимать. Хоммеры в массе своей не любили докапываться до сути вещей и событий. Мало ли что можно откопать и вообще они предпочитали существовать в границах определяемыми словами здесь и сейчас, не загружая себя тем, что связано с другими понятиями – там и потом. 
     Юного хоммера  манила запретная неизвестность. Он жадно ловил слова гостей наставника, но вопросов становилось всё больше. Как-то малыш проснулся среди ночи и долго не мог заснуть, прислушиваясь к непонятному разговору Иргудеона с неизвестным гостем.
  – Ты брат Иргудеон по всему Кордону и не только слывешь защитником юзеров.  Не пойму  от кого их то защищать. Юзером быть  не так уж и плохо. Нажал на кнопочку, и ты уже не одинок. И любим, любим бескорыстно. А бедный хоммер сидит, проклятый Гранью и  поедает глазами счастье своё и судьбу. И рад угодить. Да что угодить, жизнь отдать. Защитить, помочь чем только может и не может. А что в ответ чёрная неблагодарность и пакости разные.
  – Тебя дружище  большие хормы испортили.
  – Ну почему испортили? Вразумили.  Ты вот брат по виду хоммель, а по сути, по нутру хомм и немаленький.
  – Кто сейчас  в этом разбирается? Не отличают хоммера от хоммеля. Никто не вспомнит, откуда хоммесы пришли, и чем опасны хоммены.
  – Тут ты прав.  И дом свой обустроил надежно и к Грани не пройдешь и Геймхолл заблокирован. Защита стоит крепкая. Для малого стараешься? Не хочешь, чтобы джи-джи проведали.
  – Нет никаких джи-джи. Сказки хоммерские.
– Слышал глюки темные шепчутся –  Игра началась.
– Ты глюков не слушай, а темным глюкам не верь никогда.
–  Как знать, но все, же малого кашкой не перекармливай.
   На этих словах малыш заснул в недоумении.
   Наставник всегда старался сохранить Тряню в чистоте нравственной, ограждая от многого извне. Но  прорывалось запретное, непонятное,  опасное, манящее куда-то. Почувствовав  в юном хоммере сильный интерес ко всему такому, мудрый, но во многом наивный, Иргудеон решил действовать  старым методом.  Добрые положительные примеры, истории о соблазнах великих и тех, кто смог победить в борьбе со злом.
  Наставник, усадив ученика, рядом начинал благотворные, по его мнению, речи:
– Послушай Тряша радость моя, неразумное создание, историю, что случилась в стародавние времена в мире  там за гранью запретной.
   Родился  в семье благочестивых  христиан мальчик. Родители его очень боялись подвергнуть сына искушениям мира. Поэтому он не знал никого другого, кроме них и своего дома. Антоний, так его звали, уже ребенком  проявлял равнодушие к удовольствиям, например, никогда не просил сладостей, довольствуя тем, что ему давали.
   Родители умерли, оставив юношу с маленькой сестренкой на руках. Брат любил ее, но бесконечно такая жизнь продолжаться не могла. Он жил словно во сне, недоумевая, почему так страшно расходятся его впечатления, получаемые в храме, и мирская жизнь. Раздарив все наследство, Антоний оставил сестру на попечение христианок, давших обет безбрачия, и стал вести строгую подвижническую жизнь.
   Уже в начале пути его отличало большое смирение. Он обошел множество отшельников и получил знания, необходимые подвижнику. Возрастание Антония в святости не смогло остаться незамеченным для бесов. Они преследовали его большую часть жизни, причем в таком количестве и так энергично, что едва ли за всю историю  христиане сталкивались с чем-либо подобным. Волна за волной накатывали на Антония все новые и новые демоны, то в виде прекрасных девушек, то в виде жутких зверей, то облеченные в свет, то в виде колоссальных чудовищ, расшатывающих келью. Иногда они, казалось, оставляли его, подбрасывая всякие дорогие вещи на пустынных тропах, а бывало  нападали открыто и избивали до такой степени, что люди принимали инока за мертвого.
   Человецы и не только они,  почти не в состоянии противиться бесовским нападения. И Господь прощает  временные падения. Но иногда, в редчайших случаях, бесы вдруг ощущают свое полное бессилие. И тогда весь ад ополчается на  сумевшего дать демонам отпор. Окажись хоть на мгновение на месте святого другой, он был бы тут же уничтожен и физически и душевно. Но Антоний, видя множество бесов, иногда даже находил в себе силы шутить, замечая: “Если бы у вас было сколько-нибудь силы, то для борьбы со мной достаточно было бы и одного из вас, – но так как Господь отнял у вас силу, то вы и пытаетесь устрашить своею многочисленностью; уже одно то служит очевидным знаком вашей слабости, что вы приняли на себя образы неразумных животных”.
В другой раз разговор вышел еще более лаконичным.
– Я – Божия сила и премудрость, – заявил демон, – проси у меня чего хочешь, и я дам тебе.
  Антоний в ответ плюнул. Затем с именем Божьим ринулся вперед. Бес, испугавшись, немедленно исчез.
   Чем больше удалялся Антоний от человеческого жилья – тем быстрее росла слава о нем. Устав, наконец, бегать от людей Антоний, наконец, смирился со всем этим. Когда ученики, однажды решив, что посетители слишком стесняют святого, стали гнать их, Антоний кротко сказал: “Число приходящих ко мне не больше полчищ демонов, с которыми ведем непрестанную борьбу на горе”.
   Гости были самые разнообразные. Например, умудрялись находить Антония в самых безлюдных пустынях языческие философы. В то время они сильно разуверились в своих знаниях, но и христианство принять не могли. Оттого и искали человека безупречного, чтобы он мог рассудить их. Со свойственной своей профессии язвительностью, философы пытались сначала посрамить Антония, но всегда терпели поражение. Вот один из примеров. Двух ученых гостей Антоний спросил:
– Зачем вы, мудрецы, проделали столь долгий путь. Неужели лишь для того, чтобы спорить со мной неразумным?
– Нет, – отвечали философы, – мы вовсе не считаем тебя неразумным, а наоборот, человеком мудрым.
– Если пришли к неразумному, – сказал Антоний, то труд ваш был напрасен, если же вы считаете меня мудрым, то должны следовать тому, кого считаете мудрецом. Если бы я пришел к вам, то мне нужно было бы подражать вам; но так как вы пришли ко мне, так станьте христианами.
   Удивленные философы признали свое поражение. Этому способствовало подтверждение слов инока делом. На глазах ученых  Антоний изгнал бесов из одержимого.
     Ничто не могло заставить Антония покинуть пустыни. Лишь однажды он вынужден был это сделать. Еретики –  распустили слух, что будто бы великий пустынник их поддерживает. Несмотря на немощь и страх перед городами Антоний предпринял путешествие и при большом стечении людей объявил о том, что это ложь, и исповедовал перед всем миром Сына Божия Единосущным Отцу, Творцом мира, а не каким-то там посредникам.
   Умер Антоний Великий на сто шестом году жизни. Незадолго до этого он спустился с вершины горы объявить о приближающейся кончине духовным чадам. Похоронить себя велел тайно, чтобы люди не смогли найти его могилы.
    Воодушевленный  наставник не замечал скучающего вида ученика и нарастающей в оном силы, готовой во всем противоречить нажиму извне пусть и доброму положительному, идущему от любви. Логично предположить, что сила та  тянула  юное создание к пагубным соблазнам
и свободе.
    Иргудеон после обильных возлияний, иногда испрашивал у гостей, а не встречался ли им благочестивый юзер, лучше женского пола со свободным домом, куда бы можно было пристроить малого.
– Оно конечно, увы, от дщерей Евиных много соблазнений и грехопадений ни счесть. Но это лишь одна сторона тёмная силы великой, что им дана.
На другую сторону пресветлую упование мое и надежды многих страждущих…
   Все обещали подыскать может, и подыскали конечно когда-нибудь, но вышло всё по-другому.
   Домовенок, он как любой ребенок, ну  не бывает, так что бы ни заиграл в нем  однажды бесенок. Скучно стало Тряне, и начал он шалить, то файлы перепутает, так что местному админу отцу Георгию мучения и головные боли наводить порядок, то сайт от посетителей спрячет, то письма глупые отправлял, типа покайтесь блудники и блудницы.
   Почтенный хоммер Иргудеон поначалу терпел Трянины шалости, ну дитё перебесится, только отечески журил и увещевал мальца:
– Не будь как конь, как лошак неосмысленный, которых челюсти нужно обуздывать уздою и удилами.
  Присутствующий  при сей воспитательной беседе случайный гость из тех, что только такие жалостливые, как  Трянин наставник и привечают, а большинство нещадно гонят, по своему поддержал тему:
– Да соблазны и искушения. Вот взять юзов. Такой пример. Стоит бутылка с содержимым многим соблазнительным и многим по цене  в такой упаковке и этом месте доступной.
  Это одно дело. А вот другая картиночка. Другое место и упаковка другая и не каждый сюда зайдёт и не всякого пустят. Внутри   жидкость может из того же места налита.
Но цыфирки под ней иные. Вот тут уже другие соблазны, ох другие.
   Иргудеон рассмеялся:
– Ох, не зря тебя Корефаша ото всюду гонят.
– Ну, у каждого свои соблазнения. Ну не могу не встрять, когда разговор цепляет.
– Ты лучше пивко цепляй, оно и мне на халявку досталось, на мой вкус горьковато.
– Так в горечи и самый смак и прелесть.
– По мне главное чтобы от пива послевкусие  было, как после хлебца черного.
–  Главное что живое, а не моча порошковая.
   Такое вот продолжение беседы назидательной.
   Проводив болтливого гостя, Иргудеон зачем-то стал объяснять Тряне:
– Вот взять, к примеру Корефашу. Ну кто он? Да никто. Ничего у него нет и нигде его не ждут. Но не озлобился, хоммитом мерзким не стал. И хоть за это, но уважения достоин. Не торопись Тряша приговоры раздавать, себя возвышать, а прочих с грязью ровнять. Помни и пойми когда сможешь:
– Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут.
Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить.
  Многие же будут первые последними, и последние первыми.
    Только  хорошему учил наставник, и слова правильные в большом количестве наговорил. Но словами не только горю не поможешь.
  Так вот терпел, терпел  Иргудеон, увещал и воспитывал. Но даже  у ангелов небесных предел есть.  Однажды посетители сего виртуального прихода открыли сайт и узрели вместо доброй православной иконы богоматери бесстыдную пародию на латинянскую, где голая мясистая блудница с лицом кондолины райс держала на руках поросенка, чья мордочка, ну очень напоминала буша младшего.
  А вокруг летали прикольные чёртики, каждый из которых чем-то напоминал какого-нибудь из политиков возлюбившего сию парочку.
  Этого полит некорректного похабства Иргудеон не стерпел.
  Поймал Тряню, от всей души выдрал тому зад, в исполнении первой педагогической заповеди, жалея розги,  губите чад своих.
  Оным же задом посадил Тряню на исходящую почту напутствуя:
–  Вот что отрок надобно тебе мир посмотреть, ума разума набраться. Ежели в основе дух твой чист, то ещё чище станет, но если нечистый тебя сотворил, то к нему и попадёшь.
  И понесло испуганного, притихшего Тряню в неведомые края.  Последнее, что слышал Тряня, была молитва:
–  Избави тя от душетленных  пакостей,  огня вечнующаго и червия же злаго и тартара.
    Не мог он видеть и слышать, как Иргудеон, глядя на закрытый портал, схватился за голову, упал на колени  и запричитал:
– Ох, да не избавит, не избавит, что в гневе сотворил, обрек дитя неразумное на мытарства великие.

                Глава 2. Дрбадон.

    Завезла почта Тряню в огромный город, где всё шумело, мелькало, сверкало. От всего этого закружилась головушка у бедолаги, со страху, зажмурил глаза, прыгнул куда-то, и понесло его опять в неизвестность. Когда пришел в себя, город был уже далеко, решил подождать Тряня конечной станции. А в пути несчастный маленький хоммер пытался молиться. Но видимо от постигших его потрясений позамыкало контактики в бедной головушке. Он  кое-как вспомнил только:
– Огради мя силой честного Твоего креста…
   И  ещё:
– Ослаби, остави, прости …
   Так все время и долбило его:
–  Огради и ослаби, огради и ослаби…
   Долго ли коротко, скорее коротко, чем долго, но приехал он куда-то. Начал оглядываться только чует, что, и его кто-то рассматривает и от вида того, кто на него смотрел, домовенка куда-то повело, в глазах двоиться стало. Стоит напротив толи один, а вроде их двое.
– Ну и что таращишься, – заскрипело чудо-юдо:
– Поживешь тут с мое и сам заболеешь,  ты малой, ещё глупый, не слышал, хворь такая, раздвоение личности зовётся.
   Тряня ничего не мог сказать, лишь головой мотал.
–  Да не боись ты и успокойся. Ты малёк, если хил здоровьем и голова слабая, то беги отсюда, а если не торопишься и не трус, то пошли, накормлю, ты таких деликатесов и не видывал.
   И накормил Дрбадон, а так звали нового знакомца Тряню красной рыбой и еёными яйцами тоже красными, потому как в краях энтих всяк уважающий себя хоммер гостей наперво вот так угощал, и не только у хоммеров такие обычаи были. Ну а потом Дрбадон раздвоенный поведал сытому и успокоенному Тряне о делах своих невесёлых.
   А во всем виноват был пользователь Дрбадонов, юзер не по-русски.
   Ну, вот у мужика того после сорока годков начались проблемы с мужским его естеством. И баба у него была, только бабе от него много  и не надо. Ну, там раз, два,  когда никогда. Да и надоел он ей за двадцать  то лет. К тому же полюбовника имела на стороне, мужика крепкого без дури. А не уходила к нему совсем, потому как у того своя жена была, да и от добра добра не ищут. Обеспечивал муж ее совсем даже неплохо, какого только барахла недешевого в доме не было, и наряды всякие, опять же мебель и евроремонт конечно и две машинки-японки и по заграницам езживала, чего не было, так это детишек.
   Начались проблемы-беды с того, что приглянулась дрбадонову хозяину бабёнка одна помоложе его лет на десять, и поначалу пока романтика там всякая цветы, подарки, шмуры-дуры разные, ничего беды не предвещало. Мужик сильнее и  сильнее распалялся, да и краля эта все согласнее и согласнее становилась. И дошло у них  до постели. Тут мужичка дружок его закадычный и подвёл. Бедненький,  и так и так, а всё никак. Бабёночка терпела, терпела, а потом в сердцах и говорит хозяину моему, тебе, мол, к врачам надо, потенцию свою лечить. И пошел мужичок по лекарям и знахарям, только проку с этого.  Столько денег на снадобья и докторов угрохал, а пользы, кроме вреда никакой.  Мало того, что с этим делом полный бардак, или не встанет, а если и встанет, то раз, два плюнул и опять обмяк.
    Беда к беде, по одной не ходят,  хозяин дрбадонов ещё и головой заболел, чуть руки на себя не наложил. Слава богу, попал он, наконец, к старому доктору, тот ему и говорит:
  –  Ты, мол, не дури и без этого жить можно. Отраву всякую выбрось и к шарлатанам разным не хаживай.    
   Много хорошего еще сказал и помогло.  Мужик тогда и успокоился, вроде как снаружи посмотришь  на него на работе или  с друзьями нормально всё.
  Только в голове у него поселился некто непонятного пола, вызывая поначалу лёгкое беспокойство, ну выпьет мужик на ночь водочки-слёзочки или коньячку доброго все и пройдёт.
    Потом хуже мысли всякие, желания непонятные пошли, и потащило это некто хозяина дрбадонова в Интернет по всяким там сайтам нехорошим. Стало вроде как всякие пакости сексуального толка к нему примерять и добился гад своего, зацепила всё-таки непотребщина одна. Нагляделся мужичок на картинки всякие, начитался сказок разных, да и пошел в шоп один и купил самотык наисовременнейший  и испробовал его на заднице своей.
   Не поверишь, но дело это ему так понравилось, что пристрастился к беде этой да еще с всякими выкрутасами фантазийными.  Правда, вскоре непонятки появились типа, а не гей ли я. Стал юзер посещать сайты там чаты голубые.
   Только вот,  ну не его это дело стопудово, как представит … чей то живьем в заду своем, или во рту ну выворачивает аж.  Другое дело если бы женщина его так приласкала. У мужичка от мыслей таких приятность необыкновенная в теле разливалась. Только где такую бабу найти?
     При желании и при деньгах всё конечно возможно. Многие путаны и таким промышляют. Страпоном это в их услугах зовется.
    Выбрал из многих одну. Специально для этого много часов до Москвы столицы летел с отмазкой типа с партнерами вопросы утрясти. Ну, та мадама приняла его профессионально. Отъимела, как добрый мужик еб…вую бабу. Удовольствие конечно бедолага получил, только для души чего-то не хватало.
  Да и в Москву не наездишься. Можно конечно и поближе найти, но как-то стремно по проституткам бегать,  совсем себя уважать перестанешь, а если кто знакомый узнает, что делать.
    От забот таких совсем его расщепило. Да не мудрено, говорят, что все ну может и не все, но многие выходят из двух начал.  Но правит обычно одно, другое мирно спит, похрапывает и попукивает,  но ежели упаси наш высший охранитель какое-то сутетрясение  и спящий проснется,  жди беды.
  И завёл юзер два почтовых ящика один как мужчина, другой как женщина. Охота хуже неволи. Втемяшилось в башку ему, что такую бабу среди всяких извращенок бисексуалок найдет.
   Подружек у него появилось немерено. И очень натуральная из него сексуально озабоченная дамочка вышла. Этот некто в его голове совсем обабился. Тема такая,  ей 28 лет работает менеджером по продажам электроники в одной крупной фирме и все есть. Только без секса совсем не может. Мужа ей мало, завела любовника мало, завела любовницу мало, секстур себе сделала в Египет. Дошло до того, что приобрела себе такую штучку, что и на работе может ее, куда надо засунуть и кончить столько раз сколько захочет. Писалось примерно такое:
–  Приветики подружка!
Я работаю экономистом в крупном супермаркете. Честно говоря, работы не много..
есть интернет и отдельный кабинет..с мужем у меня все в порядке, а с девушкой со своей подругой по институту пробовала, но это получилось под алкоголем и не совсем удачно ХОТЯ!! честно сказать мне было бы интересно все повторить и попробовать снова. У меня есть маленький вибратор для мастурбации на работе
(если найду в инете похожую картинку пришлю) он маленький полностью помещается во влагалище и очень меня выручает :)) а вообще у нас есть дома две вагины (муж их трахает при мне когда у меня критические)анальный стимулятор и четкий фаллос я его просто обожаю!!!!Летом очень люблю ходить без трусиков...когда я езжу в
маршрутке всегда стараюсь раздвинуть ноги что бы было видно мою писюню (ну только девушкам или мужчинам бубушкам этого не понять)сейчас пишу тебе эти строчки а у меня в писюне так приятно вибрирует все мокро и я время от времени облизываю свои пальчики....вкусно!!!! высылаю еще свои фотки только я не знаю
может ты их и видела....пришли пож свои особенно интересно посмотреть на твою писюню...пиши я еще в инете буду ждать ответа ...Оля
P S  ....(нашла фото вибратора) дома похожая вагина к ней идет такой маленький вибратор вот им я и пользуюсь на работе он у меня тоже блестящий КЛАССНАЯ штука!!!! ПИШИ прямо сейчас я буду ждать...будет возможность ставь асю...мы можем помастурбировать прямо в online :)))) целую.
   Фото этой штучки к письму всегда прилагалась.  В сети на одном платном сайте нашлось много фоток одной девушки, которые тоже пристегивались вроде как личные.
   Но главным всегда  было письмо, где эта Оля, такое имя оно выбрало, с диким восторгом  сообщала, что встретила потрясающего мужика, провела с ним удивительную ночь, и на десерт они испробовали  страпон. Это было что-то, ничего подобного никогда не испытывала. В конце обязательно было предложение подруге пообщаться с тем супермужчиной и давался адресок,  ну некоторые и писали и даже какая никакая переписка завязывалась.
– Только знаешь Тряня, –  усмехнулся Дрбадон, – в виртуальном мире  больше извращенцев обманщиков, чем честных извращенцев.  Короче полетал я по почте туда- сюда, и что выяснил, такая вот статистика две из трех его подружек реально мужского пола.  К  одному такому прилетаю,  ну думаю, попал. Хоммер у него слоняра, раза в два меня больше, но ничего обошлось – мирный, только тормозной какой то. Всё как-то нудно и мудрено говорил, например:
– Совершенномудрый, совершая дела, предпочитает недеяние; осуществляя учение, не прибегает к словам; вызывая изменения вещей,  не осуществляет их сам; создавая, не обладает; приводя в движение, не прилагает к этому усилий, – или еще такое, – Осуществление недеяния всегда приносит спокойствие. 
   Посмотрел я на его хозяина, типично урод однопальцевый,  сидит в темноте дядила, на голове три волосинки, пузо, имея такое, можно долго не есть не пить.  На руках  ногах груди рыжая шерсть одежды никакой,  справа стоят баночки с пивом, ну он по ходу попивает. Выпьет баночку, и пустую слева от себя ставит.  На столе куча всякой снеди в пакетиках;   кальмары, рыбка, сыр и орешки. Тож по разным сайтам знакомств  и чатам чудил. Честным только с одной женщиной и был. Она вроде в какой-то церкви работала, музыкой там  занималась. Правда, частенько он ей хамил. Пишет, помню такое:
– Да все у меня мелко, и жизнь моя сплошные мелочи, никто за них  три копейки не даст, но это мои мелочи, в них моя бездна вверх и  бездна вниз. Да, да я как есть говно, и жизнь у меня говно, но это все я и это все мое, а не ЕГО. 
А  что я хочу? Пиво, такое как люблю. И женщину. Женщину милую и добрую. Чтобы сделала мне хорошо и меня хорошим но не больно….
Боюсь спать.
Знаю засну однажды и не проснусь.
Может кому так и лучше.
Я НЕ ХОЧУ.
   Впадаю в детство. Помню, был  маленьким. Было больно и казалось весь мир должен плакать вместе со мной. Но не плакал. И сейчас плакать не будут. Посмеются над болью моей. Не понимает, никто не понимает. Ну и что. Я их понимаю, всех понимаю. Так что квиты господа.
   Нет ненависти нет обиды нет презрения. Одна жалость жестокая. Жалко всех жалко.
    У ентого хренобубра заготовочка была. Он когда из себя  девушку-би изображал, рассылал и моему хозяину тож:
– Я, очень сильно жажду прикоснуться к твоей маленькой, надеюсь очень красивой, ароматной киске, увидеть как мне кажется к моменту нашей встречи, ее гладко выбритую, с пухленькими и ровными губками и чуть выступающей сладкой ягодкой. После необходимых, освежающих водных процедур я хочу широко раздвинуть твои ноги(уже нет сил к этому долго подкрадываться) и уткнуться лицом в твою промежность, благоухающую запахом желания. Широко открыть рот и обхватить губами всю твою киску. Втягивать ее в себя и ласкать языком твою возбуждающуюся уже влажную щелочку, более сильно надавливая на вишенку. Залезать в щелочку языком, как можно глубже и мотая из стороны в сторону головой и сильно прижимая тебя за ягодички к себе периодически менять темп и характер ласк. Когда та начнешь непроизвольно вздрагивать и конвульсивно двигаться тазом, я лягу на спину и посажу тебя твоей горячей киской на свое лицо буду медленно и нежно, а временами бурно и страстно лизать ее….
    И удостоился я удовольствия лицезреть сцену рукоблудия в исполнении толстопузого юзера. Не знал смеяться или плакаться. Были и слезы и смех был. С одной стороны закатывал глазки юз, с другой хоммер его слоняра. Один беса тешил, второй мантры бубнил.
   Тряня почему-то вспомнил строчку из одной молитвы:
–  Аз, якоже корабль в пучине, погружаюся в море грехов моих.
   Гибнет же юзер, гибнет, но из погибели своей старается выдавить как можно больше грязных наслаждений и удовольствий. Да много ещё не знает Тряне о Юзме.
    А Дрбадон продолжал:
– Конечно, это личное дело толстого юзера, чем он занимался один и в темноте. Всё бы ничего, если бы не то на что он так возбуждался. А картинки и киношки были премерзостные. Дитятки на них занимаются тем, чем не надо бы им и долго бы ещё не надо. А поганцы всякие принуждают их на такие гадости на потребу уродам и засранцам, хорькам драным. Я б всю ту погань собрал и туда где вечный холод. Есть такие места в Юзме – я слышал.  А  на машинки, с которых эта зараза распространяется,  наслал побольше драконов и глюков злых самых злых.
   Да вот такое дерьмецо.
   Дрбадон замолчал, убрал взгляд в сторону, стал еще сильнее трястись, почмокивать и почесываться. И заговорил  беспокойней прежнего:
– Женщины, странные они удивительные. Ну, понятно же что ни одна юззи имеющая хоть капельку самоуважения с таким уродом как грится срать на одной поляне не сядет.  Но нашлась одна и   с ним как с человеком. Он ей всю гадость про себя и богохульничал при этом грязно.  А она ему вот послушай:
–  Давно еще один умный человек мне сказал, – если не хочешь потерять веру в Бога, не иди работать в Церковь.
Все мы от мира сего. Но мир сей и мы все в нем от Него от Создателя. Я знаю все, что вы можете мне сказать. Вы умный и образованный и как бы вы не самоуничижались предо мной. В вашей голове знаний побольше, чем в моей.
   Я вот смотрю на дочу свою, как она ведет себя в храме. Ей всего третий годик, но знаете у меня  такое чувство, что она во всем этом знает и понимает намного больше и лучше и не только меня.
   Всё о чем вы так нехорошо говорите это все равно в вас, как и в любом.
И как все мы живем, мы постоянно обижаем в себе невинное Божие создание ребёнка.
   Вы вот все удивляетесь как это я уже немолодая одна с маленьким ребенком. Трудно очень трудно порой до отчаяния.
Было.
Никаких сил ни надежды. Молилась в исступлении, прося Бога. И  услышала голос
– Погаси огонь.
   Я чуть не сожгла дочину кашку.
Всё проще,  намного проще.
   Прошу сделайте, как я скажу. Потерять вы ничего не потеряете.
Попоститесь хотя бы пару дней. Поверьте, вы сможете  обойтись без мяса и  прочих удовольствий. Я не только о еде.
И обязательно потом идите в Храм. Не идите во время службы. Идите когда там никого или почти никого не будет. Ни о чем не думайте ничего не ждите. Купите  на входе десяток свечек. Можно и даже лучше самых дешевых. Не надо глазеть по сторонам и встречаться глазами с кем-либо. Идите куда ноги поведут. Оказавшись у какой-нибудь иконы, не читайте надписи. Смотрите глаза в глаза, пока сможете. Вас или погонят или вы  зажжете свечу у иконы сами по своему непреодолимому желанию. Вам будет плохо и тяжело, но будьте в Храме, пока хватит силы или не кончатся свечи. Уходите и не креститесь в Храме только потому, что положено, не обманывайте не себя, не Бога.
И не напрягайте свою голову о том, что было. Просто живите.
Вы или вернетесь или все будет, как и было.
    Дрбадон  немного помолчал и вернулся к прежней линии своего повествования:
– И у многих  и разных побывал. Каждый извращенец по своим причинам, видел бы их хоммеров.  Один такой меня просто чуть не схавал.   Зрелище скажу не для слабых нервами, возвышается  такая гора на четырех лапах, в круглой башке, шесть разноцветных глазика попеременно подмигивают. Улыбка до ушей, хотя ушей то, как раз я у него и не заприметил. И вдруг этот милый ротик открывается и оттуда прямо в меня длиннющий мокрющий и очень вонючий язычок. Хорошо далеко стоял,  чуть-чуть не хватило ему, а то заглотил бы меня с потрохами. Я конечно руки в ноги, второй попытки ему не дал. Хорошо молодой был резвый, но дурак любопытный никогда о последствиях не думал. Сейчас помани меня в место, где сто крат лучше, ну не поехал бы, точно говорю.
    Были, конечно,  и женщины, реально женщины в его переписке. Но все это  не то, что хозяину нужно, или совсем соплюшки,  что бесплодно маялись от своего созревания или порядочные вроде домохозяйки от скуки развлекались. Две особо запомнились. Одна совсем еще малая, но блин игривая ужас. У самой реально, как грится ни письки ни сиськи, а насочиняла то … Откуда что взяла?  Хозяину  попался её блог под ником TRISTESSE, записей там было мало, да  и сведений о писавшей никаких, но одна запись задела за живое мужичка:
          ***
((((((Pour ceux-la qui comprend))))))
Dieu parle, il faut qu'on lui r;ponde.
Le seul bien qui me reste au monde
Est d'avoir quelquefois pleur;.
          ***
??????Que je veux ? Que ??????
Все.. я знаю чего хочу.. я хочу трахать мальчиков… трахать по мужски
Хочу дилдо. Страпон .. и плеточку. Хочу чтобы они плакали от моих ласк и умоляли ..ЕЩЕ .. ЕЩЕ..
  Потом  правда была еще одна запись:
– Ну я и дура и что на меня вчера  накатило..
Дураки все кто мне поверил.. БЕ..
Comme stupidemen#######
    Хомми у неё чудо, ну просто прелесть. Маленькая, а обаяние  размером с того жлободавра, что заглотить меня хотел. А хомми другой, той, что постарше, намного старше той малышки, такую тоску на меня нагнала, такую печаль светлую, чистую несказанную. И разговорами и музыкой своей. Я даж остаться там хотел. Думаю раз все равно помирать, уж лучше под такие звуки. Хозяйка еёная меня просто убила, много что видел, но такое. Бабе лет под сраку, не старуха выглядит здоровски, но пожила. Трех мужей пережила, две дочки уже пристроенные. И главное не скажешь, что дура – профессор чего-то там, не выговоришь. И она туда же, обуяли ее фантазии срамные. О таком размечталась, ну что это самое дело их наилюбимейшее у неё не с одним мужиком, а сразу с несколькими, а то и просто свальный грех в куче баб и очень охальных мужчин. Главное голову мне руби, но всё равно точно скажу, такого у нее никогда и близко не было, и быть никогда не может. И  не просто так фантазировала, а типа рассказики пописывала и размещала это бесстыдство на сайте набитом подобной срамотой и подписывалась  Giocattoli.
   На одну ее фантазию хозяин мой и купился. За точность не ручаюсь, примерно там было такое:
– Слизав  капли пряной жидкости с дрожащего от последних волн наслаждения живота Каролины, Мэри  встала с кровати и осмотрела поле битвы, спальню молодой семейной парой. С ними она  недавно познакомилась на сайте свингеров. И вот их  первая встреча. Да все прошло неплохо, очень даже неплохо. Жаль, что они так быстро выдохлись.
Каролина и ее муж Ричард находились в состоянии абсолютного  блаженства. Много секса, чуть-чуть наркотика. Им то хорошо, овощи несчастные. А мне что делать. На прикроватной тумбочке  лежала красная игрушка с поясом и тюбик со смазкой. Мери улыбнулась, это было предложение Ричи. Он взял тайм-аут и предложил девочкам одну игру. Мэри пристегнули эту игрушку, у нее была роль неутолимого кобеля, а Каролина  стала ее сексуальной рабыней. Мэри отпустила на волю все свои желания, рабыня все выполняла и получала в награду оргазм за оргазмом. Но какой был финал игры. Увлеченная телом Каролины Мери не сразу и поняла, что Ричи входит в нее, но когда ощутила в себе всю мощь его желания,  взорвалась и долго не могла прийти в себя. Мужчина ждал, не покидая  ее, и потом они продолжили. Синхронность трех тел была идеальной.
Мэри  взяла в руки игрушку погладила ее ручкой. Еще раз оглядела своих новых друзей. Оба в отключке. С ними можно было делать все что угодно. И чтобы с ними сделать. Каролина лежала вся открытая и расслабленная, но почему-то ее прелести не на что не вдохновили Мэри.
Ричи лежал на ковре.
– Какая у него попка… попка…bell'culo
На лице Мэри заиграла странная улыбка. А  под огненно рыжими волосами запели красивые слова:
–AMORE… Tormentoso… Infelice…  Peccaminoso… Folle… Amoruccio… Micio…
Девушка рассмеялась:
–  Почему бы и нет.
Она ласково уговорила  ничего непонимающего Ричи принять нужную ей позу, просто поставила раком у кровати. От головы Ричи до бедра его жены было не более дюйма.
Мэри пристегнула игрушку, выдавила на ладошку смазку и занялась анусом Ричи. Пальчиком она нежно подготовило шоколадную дырочку к тому, что предстояло.
  Девушка  начала медленно вводить свое орудие. Мужчина напрягся, женщина остановилась, стала  ласково поглаживать ягодицы и уговаривать:
– Не бойся милый, не бойся сладкий мой, все хорошо. Я буду любить тебя нежно. Расслабься. Вот так умница. Хороший мальчик.
Мужчина расслабился и позволил ей ввести  орудие на всю его длину.
Она выдержала паузу и начала плавные движения, Ричи стал тихо постанывать. В прелестной головке Мэри появилась мысль, – какие все мужики ****и.  Слова, самые грязные слова в ее горящем мозгу заставляли  ускорять темп.    Ричи  стонал все громче, он начал двигаться ей навстречу и вдруг весь задрожал.  Экстаз мужчины совпал с оргазмом Мэри, но это было что-то абсолютно  новое в коллекции ее сексуальных ощущений. Она просто физически чувствовала, как ее сок изливается в этого мужчину.
Женщина, чья душа горела в самом сладчайшем круге ада, а лишенная разума плоть дрожала и стонала, опустила лицо  на спину Ричарду и  стала жадно вылизывать его соленую кожу.
    Увлеченный рассказом Дрбадон перешел в какое-то странное состояние, просто ушел в свои воспоминания.
– Наверное, это состояние и называется транс,  – подумал Тряня.
    Раздвоенный хоммер более подробно развил тему о двух юзерах женщинах и их столь запавших в его нутро хомми.
– Китси, ты бы ее видел, чудо шаловливое, прелесть умненькая. А какая у неё хозяйка девочка ангел, худенькая осанка, грация, танцам  бальным обучалась и до этого гимнастике худойженственной, но  не смогла совмещать и выбрала танцы. И умница, родителя не нарадуется, в школе наипрестижнейшей обучалась и к языкам разным способная.
А глазки, какие глазки и у  Китси и у девочки, японские анимашки лопнули бы от зависти.
   Ну, кто бы мог подумать, что и у этой просто идеальной девочки хворь  та же треклятая приключится, раздвоение будь оно неладно.
Мне Китси открыла папочку одну, очень-очень засекреченную, под страшным престрашным лейблом. Там был тайный дневник ее хозяйки.
Как щас помню слово в слово.
–  Я проснулась другой и осталась прежней. Во мне Я NEW и Я  вчерашняя. Всего одна ночь, глупый преглупый, просто дурацкий сон и во  мне другая Я. Нет ну совсем, совсем нет  и капелечки страха даже беспокойства. Заболела, заболела жуткой неизлечимой болезнью. И увезут меня в мрачную больницу для безнадежно больных головой. И большущие дядьки  волосатыми ручищами исколют мою худенькую попочку ржавыми шприцами с адскими  зельями. Смешно, очень смешно.
   Потом другая запись ещё поинтереснее:
– Я ее увидела, увидела…
Надо успокоиться!
Попробую по порядку, как  было. Так .. сижу делаю  english….
Так ясно и обреченно понимаю, что я дома одна и еще часа четыре никого не будет…
И тут такое на меня накатывает…
Зомби,  зомби из ужастика встаю  и иду прямо в спальню родительскую.
А у ма там трюмо с огромными невероятно огромными зеркалами где она такое нашла .. и зачем…..
    Стою не мигая в своем шелковом голубом халатике и как по команде начинаю медленно очень медленно раздеваться, пуговичку за пуговичкой не отрывая взгляда от зеркал.  Даю шелку самому сползти по мне. Глаза, неужели у меня такие глаза.
Мои соски они стали больше ярче…. они не были такими,  такими … красными… выпуклыми…
Мои любимые самые любимые трусики шортики я сама их купила….
Те самые, они сами меня попросили, чтобы я купила их, когда потерялась в огромном маркете… такие нежные удобные невесомые. Она приказывает снять их избавиться от моей последней защиты…
Мне страшно.. она шепчет
– Не бойся глупенькая не бойся потихоньку это  только шелк  вот так  пальчиками  дай им покинуть себя и ты свободна…
Свободна…….. на мне ничего нет… мое тело невесомо….  я  отражение в трех зеркалах
Глаза .. таких глаз не бывает такие можно только нарисовать..
У меня появилась грудь ….
Это грудь, а не просто два кружка на ребрышках…
И бедра …. У меня есть бедра и не длинные худые прежние палочки!
И эта бороздка ниже пупка там все так же гладко, но оттуда идет  пульсация, волны то слабенькие, то больше меня.
Я вспомнила – это уже было…  мне пять  лет Греция .. точно Греция ..барахтаюсь голенькая в прибое…
Мне так хорошо легко хорошо я хочу и могу точно могу взлететь…
Зеркала замутились в них появились розовые волны, а я исчезла……
И пришла ОНА … или Я
КАК ПРАВИЛЬНЕЕ?
Все решила …ОНА…
Ну и хаер у нее а make-up  меня за такое сдадут в детдом или сразу зону очень строгого режима.
На ней тоже ничего нет.
Вот это фигура…
Миллионы.. много очень много миллионов девушек за такую фигуру продали бы душу без малейшего сожаления…
Какие яркие и острые соски…
Ножки .. это чудо .. а не ножки…
Мой бугорок и моя бороздка  … ОНА так миленько прикрыла мою бороздку узенькой полоской из темных волосок…
ОНА пристально смотрит на  меня и улыбается
А мне так ХОРОШО
Перерыла весь свой лексикон на всех языках
Я не могу описать… найти слова ..  не могу……… у меня нет слов я нищая……….. дура безнадежная……. для этого нет слов
ФИНАЛ!
Лежу голая на джутовом ковровом покрытии .. оно неназойливо колется
….. продолжение моей бороздки непривычно мокрое влажное.. что-то текло из меня и…. такое странное чувство…. ЭТО не закончилось…….
Я НЕ ПОНИМАЮ И НЕ ХОЧУ.. НЕ ХОЧУ ПОНИМАТЬ…)))))))
Мгновение  одно мгновение моего падения равно всему, что я успела прожить…    Почему-то болезнь её юзерки не передалась Китси, как мне от моего хозяина.
В ней не было никакой тревоги или ну хоть немного беспокойства. Она была невероятно здоровой, переполненная энергией, когда рассказывала все мне. Чудо, чудо из чудес.
   А её хозяйка точно раздвоилась, если дома был кто-то, то она девочка-пай и в остальных местах всё, как и было, миленькая всеми любимая шалунья. Но когда девочка оставалась дома одна и надолго, она сильно очень сильно менялась. Во-первых у неё появилось сильное влечение к общению в сети и результат – много очень много разноязычных друзей по всей Юзме. И ещё девочка и раньше увлекалась фотографией, среди множества банальных фото сделанных ею, были и очень, очень нетривиальные. Ну, получалось у нее поймать то самое пресловутое мгновение. Отец подарил ей неплохой цифровик. И теперь оставаясь дома одна, малышка стала устраивать себе, как сказала Китси, фотосессии. Она  меняла наряды, экспериментировала с макияжем и светом. Строила различные композиции, при этом разговаривала с собой, придумывая к каждой серии фотографий новую историю.  Из десятков кадров выбирала один, остальные безжалостно удаляла.  В своих экспериментах девочка становилась все смелее, одежды на ее фотографиях все меньше.
     Дети любят пошалить, когда родителей нет дома.  И вот случилось то, что бывало редко, малышку оставили на ночь дома одну. В своем секретном дневнике она назвала это – НОЧЬ БЕЗУМНОЙ ЦИФРЫ.
Там было все, от стриптиза до рукоблудия крупным планом. Девочка не спешила. Она явно хотела извлечь максимум ощущений из каждого своего шага. К утру, она обессилела, смогла лишь все спрятать в новую секретную папочку. Долго эта папочка лежала нетронутой, но пришло и её время. Оставшись дома одна, девочка файлик открыла. Китси рассказывала, что почти каждую картинку они встречали смехом. Чем смелее и откровеннее был кадр, тем  сильнее смех. Всё почти всё  улетело в корзину, а потом в Никуда (О  если бы они знали куда  уходят их самые тайные тайны). Осталось только три картинки, в них что-то было, не позволившее их уничтожить.   Девочке хотелось узнать мнение чужих людей о своих фотоработах. Она открыла страничку под вымышленным именем на одном фотосайте, где выставила альбом  своих работ не из безумной цифры. Отклики шли в основном положительные, была, конечно, и критика и много советов.
      Папка безумной цифры пополнялась и малышке очень, ну очень хотелось хоть что-нибудь показать кому-то. Решила начать с одной виртуальной подружки – немки, чуть постарше её.
    Подвела аккуратно разговор к теме эротики в инете и написала, что не понимает девушек на этих фотках. Немка ответила:
– А я понимаю, прекрасно понимаю.
   И тут ее просто прорвало. В ящик девочки посыпались письмо за письмом. И в каждое со смелыми очень откровенными  фото.
– Ругай меня ругай называй самыми страшными и грязными словами.
– Нет, не буду, ты красивая и смелая я такие свои фото  просто удалила безвозвратно.
– Ничего не сохранила??????
– Почти
– Покажи умоляю.. умоляю
    Девочка отправила одно фото из папки безумной цифры.
   После затянувшейся паузы немка ответила:
– Ты ангел … ангел  а я .. дрянь.. дрянь…
Ты не знаешь .. ты же ничего не знаешь..
Я просто хотела любви, мне было плохо… а он.. он..
  Немка отключилась. Ее долго не было в сети. Потом появилась. Но это, как сказала Китси, совсем другая история.
     Девочка же решила провести более смелый эксперимент.  Среди ее друзей в сети ну очень ей нравился один мальчик из Канады. И внешне по фото, и в общении, она просто считала его самым умным из всех знакомых ей мальчиков. Кроме знания четырех языков, и русского в том числе, замечателен он был многим. И то уже удивительно, что его головушка кудрявая набита не мусором бесполезным как у большинства сверстников его. Именно он подсадил малышку на французскую поэзию.
И перспектива у мальчика была особенная и редкая, занимался он и весьма успешно в школе балетной. Короче зацепил крепко канадец своей нестандартностью девчушку.
    Начав разговор издалека, она подвела к теме эротики в искусстве. Что как много обнаженных женщин в работах мастеров и как менялись идеалы красоты. Реакция была далека от той, что она ожидала.
    Мальчик разорвал в пух и прах  художников классиков и главное тех, кто их вдохновлял.
– Мозги и глаза этих даунов и маразматиков забиты спермой и похотью. Как же надо опуститься низко, чтобы не видеть уродства их моделей. Всякий разумный человек понимает и видит, женская фигура далека от идеалов красоты. Бог создал идеал и это мужчина.
    Свои рассуждения милый мальчик сопровождал фото, и на этих фото были он сам обнаженный, его друг и они вместе. Он ещё что-то рассказывал о Платоне, Чайковском и Уайльде. Красиво конечно всё излагал, особенно историю про Верлена и Рембо, но  девочка была в шоке. Такой жестокий обломчик в столь юном возрасте.
     В её секретном дневнике появилась запись:
– Я не знаю……. я ничего о них не знаю … каждый день с ними общаюсь, дружу с ними...  они мне  интересны и ничего…. ничего о них не знаю((((((
Самый лучший из них, мой идеал и ….ГЕЙ..
   Тогда девочка решилась на еще один эксперимент. Собрала альбомчик из папочки безумной цифры и выставила его  на своей страничке в фотосайте. Реакция была бурной, много комментариев, комплименты и предложения. Но всё померкло, всё стало ничем, когда появилась ОНА.
У бедной девочки остановилось  сердечко. В это невозможно было поверить, но на мониторе она увидела свое видение, девушку из зеркала своё второе Я. А всего лишь одна из посетительниц сайта прислала ей своё фото снятое в каком то лондонском клубе. Хозяйка Китси начала общаться с этой девушкой и много узнала о своей новой знакомой.
    Ей восемнадцать, зовут Мадлен, живет в Австрии. Мать венгерка, отец голландец. Отчим немец, есть еще две сводных сестры. Девушка считала себя свободной почти от всего. Она прислала одну фотографию пятилетней давности. Все было снято на озере Балатон. Картинка была наполнена светом и воздухом, в центре композиции четыре обнаженных фигуры. Невероятно довольный всем мужчина, лишенный всякой растительности на теле, обнимал двух уже вполне сформировавшихся и очень привлекательных девушек. Внизу на песке сидела девочка, вся абсолютно вся открытая солнцу и любому взгляду. Нет, она не была точной копией хозяйки Китси. Но всё же. Но всё же.
  Китси перед моим отъездом показала мне последнюю запись из секретного дневника:
– И что мы имеем девушка?????????????????????????
Шиза  в голове.. ладно..
(((((((Очень большая очень мохнатая мужская писька на нее….
Мой идеальный мужчина далеко и он гей.
Я его ХОЧУ а он меня НЕТ
АБЫДЬНЁ(((
Мое видение материализовалось и она далеко… и это хорошо
Потому что она меня… ХОЧЕТ…
СТРАСЬНО ПРЁСТО ЖЮТЬ!!!
     Провожая  меня, Китси сказала,  что всё у них будет хорошо, девочка просто растет. Главное, чтобы в её жизни не появился чересчур заботливый дядечка, как у бедной Гретхен.
     Другая история это Реллана. От таких хомми сами не уходят, пока не отпустят или не выгонят. А какая умная, как много знает. Если собрать все что я нажил в своей башке, и поместить это в ее голову, то это была крохотная бесполезная кучка, где-нибудь внизу среди другого мусора.
В этом смысле Реллане очень повезло с хозяйкой, умнейшей образованнейшей женщиной.  А что касаемо проблем последней разумная хомми относилась ко всему, спокойно объясняя произошедшее следствием самонасилия над внутренней природой, это явление по ее словам поголовно распространено в Юзме.  Сильная женщина привыкла достигать поставленных целей, не сдаваться перед любыми препятствиями и трудностями. Три замужества, двух дочерей она совместила с очень успешной карьерой.  Последний муж,  не будучи даже отцом ее дочерей, безусловно, был главным в  жизни  женщины мужчиной. Да и для дочерей он был Отец, именно  так с большой буквы. Ну что такое отец биологический, по сути, просто донор спермы. Важнее  кто и как вырастит посеянное.  Третий муж был  надежнейшей  опорой трёх женщин. Светлая ему память.
    Пережив скорбную утрату, женщина поставила крест на своей личной жизни, и полностью посвятила себе работе и дочерям. Но дочери уже были взрослыми замужними женщинами. Очень многое в их характерах было  от сильной натуры матери.  К сожалению, выполнение своей основной биологической задачи в их ближайшие планы не входило.
– Конечно, – сказала Реллана, – все можно объяснить, но я не буду тебе объяснять, как так получилось, что моя хозяйка оказалась в одной постели с мужчиной на десять лет младше себя. И точно не буду перечислять причины, по которым, ещё не остыв от объятий одного мужчины, она отдаётся другому, правда уже на десять лет старше её. Нет, она не сошла с ума, не поглупела ничуть.  Она просто упорядочила свои отношения в этом, как она называет пентагоне. Почему пентагон, ну у обоих ее любовников есть жены.
   Реллана рассмеялась и сказала, – я лучше тебе стихи почитаю и начала:
– Когда пробьет последний час природы,
Состав частей разрушится земных:
Все зримое опять покроют воды,
И божий лик изобразится в них!
   ****
Непоколебимой истине
Не верю я давно
И все моря, все пристани
Люблю, люблю равно.
Хочу, чтоб всюду плавала
Свободная ладья,
И Господа и Дьявола
Хочу прославить я….
     ****
Только детские книги читать,
Только детские думы лелеять,
Все большое далеко развеять,
Из глубокой печали восстать.
Я от жизни  смертельно устал,
Ничего от нее не приемлю,
Но люблю мою бедную землю
Оттого, что иной не видал.
   Стихов было много, на самых разных языках. В исполнении  Релланы всё это звучало, как волшебная музыка. Она остановилась, перевела дыхание, улыбнулась и сказала, а как тебе после этого такие строки:
– С протяжным громким стоном мужчина извергся во второй раз и застыл на ней, словно пораженный в спину ревнивым кинжалом. Другие оттащили его и заняли его  место. А она и не замечала, кто его сменил, и сколько их было. Когда ощущения вернулись к ней, она спросила себя, сколько же этих незамеченных ею любовников прошло через нее.
Надо было считать, – упрекнула она себя, – иначе это не имеет  никакого смысла.
     Но так как они продолжали прибывать, она открыла  новую форму удовлетворения: не чувственный пароксизм на этот раз, а некий рассудочный вид наслаждения. Даже более восхитительный. И она поздравила себя, что поднялась от оргазма тела к более высшему оргазму – оргазму духа…
   Реллана рассмеялась:
– Нет, нет, это не из творчества моей хозяйки. Тоже в своем роде классика. А ничего из своих бредней она в моём доме не хранит. Понимаешь, это же моральный негатив, такое надо сбрасывать и подальше, как можно дальше. Вот и стало обычным и частым делом в Юзме  выбрасывать свой мусор и  дерьмо в Хорм, где этим многие живут и есть такие, что и процветают.
    О какая хомми, какая хомми, просто кладезь премудростей юзерских.
Многое и мне поведала, только я придуреныш хренов никак в башке порядок навести не могу. Вот помню о мужчинах и женщинах речь как то зашла – И навел Бог сон на человека, и когда уснул он, взял он..." - нет, не ребро, как сообщают нам переводчики Торы. Слово цела (переведенное как ребро) встречается в тексте Торы еще раз, при описании строительства скинии Завета. Там это слово употреблено в значении - сторона скинии. Очевидно, что и здесь, при создании женщины, также речь идет о стороне Первого Человека. По мнению комментаторов, Адам представлял собою двух людей, слитых в единое целое. Отсюда следует один из постулатов иудаизма, запрещающий безбрачие. Ведь только муж и жена вместе соответствуют великому прообразу.
    Еще б понять, о чем она так классно говорила, но я все запомнил, может и разберусь.
    Она стихи мне читала натурально по ёпонски, какого-то Басё, не помню, вот что-то из наставлений его запомнилось:
– Желание плоти рыбы, птицы и животных нехорошо. Потворствование чревоугодию и стремление к редким блюдам ведет к чрезмерным удовольствиям. Помни высказывание: Ешь простую еду, и ты сможешь всё.
Не произноси своих стихов без просьбы. Если попросят, не отказывайся…
… Не увлекайся вином. Трудно отказаться на празднике, трудно остановиться после того, как выпито немного. Не позволяй себе никакой грубости…
… Не упоминай о слабостях других людей и своих сильных сторонах. Оскорблять других и восхвалять себя - очень вульгарно.
Если речь не идёт о поэзии, не сплетничай о разных вещах и отвлеченных материях. Когда разговор касается подобных тем, расслабься и вздремни.
Не вступай в близкие отношения с женщинами, пишущими хайку, это не приносит добра ни учителям, ни ученикам. Если она стремится узнать больше о хайку, учи её через посредство других. Задача мужчин и женщин - производить потомство. Развлечения препятствуют глубине и цельности сознания. Путь хайку начинается с концентрации и недостатка развлечений. Вглядись в самого себя.
Ты не должен брать иголку или травинку, если они не принадлежат тебе. Горы, ручьи, реки, болота - всё имеет своих хозяев. Помни об этом и будь осторожен.
Посещай горы, реки и исторические места. Не давай им новых имён.
Будь, благодарен человеку, научившему тебя хотя бы одному слову. Не пытайся учить, пока сам не поймёшь все полностью. Учить можно только после завершения самосовершенствования.
Не относись с пренебрежением к каждому, кто дал тебе приют хотя бы на одну ночь или хотя бы раз накормил. Но и не льсти людям. Кто поступает так - мошенник в этом мире. Идущие путем хайку должны общаться с другими, идущими тем же путём.
Думай по утрам, думай по вечерам. Не путешествуй в начале и конце дня. Не беспокой других людей. Помни: Если ты часто беспокоишь других людей, они отдалятся от тебя.
  Реллана  милостиво отпустила меня, даже благословила на дорогу поцелуем.
    Это  было мое последнее путешествие, вскоре меня так расщепило, что не до прогулок, как бы вообще не скопытиться.
    Выйдя из транса Дрбадон  замолчал. Одна его половина блаженно улыбалась, а вторая умиленно плакала.  Раздвоенный  хоммер отдохнул и продолжил свое невеселое повествование:
– Попадались, конечно, и настоящие  би, но предпочитали же оные с мужчинами пассив, актив  с женщинами. Одна интересная попалась только уж больно странная, дырок в себе понаделала. Пробиты шея, бровь, нос,  губа, тунели и куча сережек. И мужиков ей не надо.  Желающих трахать мужиков не находилось. И так  не нашлось никого. Не вдохновляли  подружек виртуальных его фотки с подставленной для траха задницей.
     Боюсь, что скоро совсем треснет его голова, да моя тоже.
     Тут Тряня и задумался, что он знал о том, с чем здесь столкнулся. Весь блуд и разврат наполнивший своим смрадом дом куда он попал, что знал молодой хоммер обо все этом. В памяти появились слова, что как-то прочитал ему Иргудеон:
– Женщина безрассудная, шумливая, глупая и ничего не знающая садится у дверей дома своего на стуле, на возвышенных местах города, чтобы звать проходящих дорогою, идущих прямо своими путями: `кто глуп, обратись сюда!' и скудоумному сказала она:
`воды краденые сладки, и утаенный хлеб приятен'.
И он не знает, что мертвецы там, и что в глубине преисподней зазванные  ею.
      Несчастный Дрбадон ушел  к Грани полюбоваться своим ненаглядным хозяином. Тряня тоже конечно мог пойти, но не пошел. В нем ещё сильны были внутренние нет, а тема Грани была в доме Иргудеона запретной по умолчанию.  Малыш  не знал, что ему делать.
    Можно конечно, и уехать, но почему-то хотелось помочь Дрбадону. Он то уехать не может, прирос тут уже, а помочь получается можно, только найдя нужную его хозяину женщину. Только где найдешь такую дуру. Среди порядочных почти невозможно, а всякие прости господи только хуже сделают.  Размышляя  на новые для него темы, малыш бродил по дому Дрбадона, в сем жилище царили бардак, развал и запустение. Всё это так отличалось от дома, где провел Тряня большую часть своей коротенькой жизни, там правили порядок и благолепие. Наверно логично и справедливо из чистоты и святости в мерзость и грязь. В сером полумраке слышались  странные шорохи. Малыш остановился, поднял вверх глаза и замер. Нет, не от ужаса, скорее от удивления. Огромная вытянутая вперёд голова.  Всего один  глаз в сеточку, тонкие мерцающие линии двигались по поверхности, завораживая,    и самое главное оттуда не один взгляд, а словно десятки, как нежные чувствительные руки, почти не касаясь, но тщательно ощупали Тряню.  И он не успел возмутиться, только подумал:
– Если голова такая, то, что там дальше?
   Чудище исчезло, как и не было, словно растворилось в воздухе.
Тряня не стал ничего говорить Дрбадону, решил, что так будет лучше. Просто занялся делом, начал со всяких сайтов знакомств анкетки собирать втихушку.  То, что они там писали, было часто непонятно домовёнку.  Вглядывался пристально в их фотографии, часто игривые, порой до неприличия откровенные и почему-то не верил им,  но к одной анкете он все время возвращался, сам не мог понять почему, женщина как женщина.  Тряня  вчитывался и вглядывался, и это было ему чужим юзерским, но он слышал и видел, что у каждой странички своя мелодия и свой неповторимый живой узор. Может своим узором и привлекла эта юззи малыша.  И он решил побольше узнать  о ней.
– Да слетай ты к ней домой, вот же адрес, ты главное до звонка из письма не высовывайся, я туда спама накидаю. Как прибудешь, письмецо припрячь и по обратному адресу вернешься,  – посоветовал Дрбадон. 
     Набравшись храбрости, домовенок так и сделал.  Добравшись до места, Тряня выскочил из портала и чуть не столкнулся с весьма странным существом.
– Помоги мне монетку найти
Гость пришедший из мрака
несущий надежды тепло.
  Какой приятный мелодичный голосок  подумал  Тряня  и спросил:
– Какую монетку?
– Ту, что во рту я держала
Дырявую медную
Богатство сулящую.
– Хорошо, давай поищем.
   Внимательно разглядывая пол, и при этом, поглядывая по сторонам, хоммер удивлялся упорядоченности нового дома  и ещё более самой хозяйке. Выглядела она в общем как большая трехлапая жаба, но совсем не безобразная.  Покрыта  была белой шерсткой, похожей на кошачью. Тряне очень захотелось её погладить. А  удивительно чистые голубые глаза окончательно  располагали к ней.  Монетка  оказалась под столиком.
  Тряня  отдал ее хозяйке,  та опять словно пропела:
– Ты друг мне и брат
Имя мне назови,
дом узнать твой хочу!
Хубаной  меня называй.
– Я Тряня.
– Ты мягок и твёрд
Заботы печали свои
поведай счастливой хозяйке.
   Хубана усадила гостя возле столика, все также приятно мурлыкая стала поить чаем. Беседа шла непринужденно.  Тряня поведал о Дрбадоне, своих поисках и просто купался под светом глаз Хубаны, в звуках нежного голоса.
– И поля и горы 
Снег тихонько все украл...
Сразу стало пусто.
    Хубана замолчала с грустью оглядывая жилище. Она задумалась, стала качать головой посматривая то на Тряню, то по сторонам. Домовенок молчал, стараясь ей не мешать.
– Феншуй  и кошки
хозяйки моей увлечение
но гаснет надежда её.
   Тряня   стараясь не торопиться, говорил Хубане:
– Я знаю так мало и ещё многого  не понимаю. А отношения в мире юзеров  темнее и непонятнее ничего нет, но все же есть что-то в твоей хозяйке, то, что может помочь решить проблемы Дрбадона.
–  Подари мне луны тепло
и шелест листьев
откроет мне тайну любви.
    Тряня откровенно просто млел от Хубаны, более приятного собеседника, да вообще хоммера он еще не встречал.  Она  повела маленького гостя по своему дому, по дороге рассказывая об его устройстве и некоторых предметах:
– Пять счастливых предмета
Мой дом защищают
Мне помогают
На входе парадном
Ба гуа восьмиугольный
Отгоняет злых духов и беды
Талисман восьми сокровищ
В желаньях помощник
И разум врачует
Священная тыква
Удачу дарует
Защищает от зла
И колесо на стене
Хранит от разбоя
Гармонии служит.
     Хубана привела Тряню в архивы и оставила там одного на прощание напутствовала:
–  Пробившие камни цветы
силы и свет мне дарили
На трудном моем пути.
    Тряня  читал  переписку  хозяйки Хубаны. Одно он понял, она  хорошо умела  привлекать мужчин и поддерживать их интерес к себе. Как ей это удавалось?  Загадка,  тайна недоступная для Тряни, да и не только для него.
     Но особенно Тряню заинтересовала ее переписка, что вела женщина со своей подругой из далекой Австралии, куда та уехала  с родителями сразу после школы. Писем было много разных от истеричных до забавных. В их общении случались частые перерывы. Девушки явно с годами менялись, в их жизни происходили разные события.
–…ой,зай,что бы я без тебя делала((( депра бьет...такого давно не было (((как в сопливые 16 )))))все просто рушится(((((( я не могу так...я настолько одинока,что влюбляюсь во взгляды..запоминаю их...молчу...и тихо в углу,сжимая кусочек  мокрой ткани плакаю :) блин...я не могу больше терпеть это одиночество...оно просто бешенное(((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((я не хочу быть такой как все...мажорной сукой((((((я хочу быть собой((((У всех всё хорошо...
Все смеются,улыбаются...
А у меня душа всю ночь рыдала...
Не спрашивай почему
сама не знаю
Захотелось ей, видите ли
– Солнц, я тя поздравляю!! Это первый синдром истерички,когда плачешь ночью,оставаясь наедине сама с собой,слезы сами идут и ты думаешь почему же все у остальных супер-супер,а у меня так..) я сама по ночам не из за чего могу реветь...зато днем настроение совсем другое...раз в неделю наревешься,а потом днем все говорят:везет тебе,у тебя и настроение отличное,и шутишь-стебешься...мне б так..)) не грусти ж ты..тебе ли такой милой и красивой(я фоты твои полчаса изучала)супер,тож такой б хотела быть) реветь одной? эй,душа,ты че над хозяйкой изголяешься??? а ну!! быстро ржать! (не читай,эт душе..)
В общем,не расстраивайся,ты единственная такая,какая сейчас есть и не стоит слезы лить,потому что потом поймешь,что это было понапрасну..чмоки..)

– Влюбилась...я.Черт...я же обещала больще так не делать..это больно.Мне больно...зависеть от другого.Знаешь,это игра..Глупая игра.А знаешь какие правила? Не мне тебе рассказывать... самые обычные уже для нас..Сделать вид что тебя и твоей души *нету дома* ..Слезы текут,обидно,больно...но говоришь: все супер! как дела? Когда успел заболеть? А ведь очень задело...но говоришь: мне не больно...Лживые правила...На людях смеешься,главное,только не остаться одной,самой с собой..потому что наедине часто и тихо плачешь..Говорят друзья: ты супер веселая,общительная,радостная..но бывает что просто грустная..у миа уже привычка...все вроде нормально,можешь че нить рассказывать..а слезы сами текут..вроде не грустно,а как раз захватывает время прострации: ночью наревелась, а днем уже и пох на все..Дууура) Такая маленькая дурилка..запрещать нельзя,но такой штуки стоит опасаться,девушкам с южной и северной кровью..влюбляться..очень больно...счас сижу и реву..а че, сами идут... и вообще как то на все без разницы..печатаю в ритме:кап(слово,пробел) кап(слово,пробел) кап(написала слово,пробел)...А есть такая штука...если совсем уже никак..встаешь на самый край окна...руки вскидываешь и кричишь... и боль засыпает..ненадолго..А проснется сильнее зажмет...в общем депра..щас отойду,приду в ся и напишу веселый комм о моей поездке...счас....
чмок солнц, извини что пригрузила
–  Солнц, поздравь  подружку!! У меня суперлюбовник……..(((((был….))
Но ты б его видела ….( живой полубог)  фигура ах .. мулат … ох  …- такие чувственные губы  а в постели просто бог( даже не полу … завидуй завидуй и еще раз завидуй!!!!!!!! все что говорят о неграх в смысле  достоинства  ( не врут факт не врут) пишу и смеюсь просто угораю
Оцени прикол -----Я ЕГО БРОСИЛА ---- влюбила мальчика… четыре недели попользовалась и …….
А чувствую себе супер и суперсильной готова гору сравнять или сожрать кого (живьем)
Не могу!!!!!!! не хочу!!!!!!! И не буду ни от кого зависеть…..
– ХА-ХА И ХА-ХА …..забавно у меня тоже приключеньице не мулат .. не полубог и ни четыре недели но секс супер.. не ожидала от себя .. впрочем все банально … познакомились на ДР у одной дуры с нашей фирмы долбанной.  Он даже вроде с какой-то девчонкой был но сразу на меня запал и пока пипл элементарно нажирался водярой и вискариком мы танцевали и все такое и когда все выпали в осадок мы скрылись в какойто комнатке и ……!!!!страшно вспоминать!!!! кстати не только среди негров бывают с ……..(((( ну ты поняла)))))
Короче абсолютно безбашенный и абсолютно небезопасный секс
Продолжения конечно не было( кроме конечно проблем на работе.. думаю придеться линять..) и еще тряслась .. ожидая последствий
Вопрос о беременности закрылся сам собой(( дней через пять))
И все вопросы по разным гадостям и заразам(((( можешь вздохнуть и не ругаться на мня дуру) закрыла через пару недель ((((совпало просто))       Очередная медкомиссия, а там и гинеколог и дерматолог и ваще всякие строгости…
Не знаешь почему но мне  отвратителен безопасный секс …..
Это же просто выполнение каких то обязанностей перед своим телом вот ему надо об кого то потереться но не вздумай навредить и изволь надевать на живую плоть резину с хорошей смазкой и приятным запахом( а идеально было бы резина без всякой плоти а с электромоторчиком)))
      Один из больших перерывов в переписке был связан с замужеством хубановой хозяйки. Всё произошло, как писала она потом на пике ее очередной черной полосы. Вдобавок ко всем прочим гадостям в тот день её элементарно обокрали. И вот стоит она на остановке без копейки и без сил ни слёз ничего тупая пустота. Тут он и подошел к ней, разговорил. Не красавец и постарше, но прошло немного времени, и стал её мужем и мог бы стать отцом её ребенка, но не стал, не получилось, внематочная беременность, операция, осложнения и приговор. Хуже периода в её жизни не было, да и муж повёл себя не так, как бы ей было бы нужно. Она чувствовала, что теряет его, и очень этого испугалась. Как могла, пытаясь его удержать, даже дошло до секса втроём, по его просьбе пустила в свою супружескую постель другую женщину. Ну, а итог логичен, развод одиночество. Не сломалась, выжила и жила.
   Много ещё разных писем было конечно.  Даже появилось общее увлечение Фэн шуй. Началось  с того, что подруга прислала Хубановой хозяйке, ещё  до развода, выдержки из какой-то книги. Тряня сам не заметил, как зачитался, не пропуская многие явно не нужные и непонятные хоммеру подробности:
– Фэн шуй – это китайская геомантия. Буквально название "фэн шуй"  переводится как "ветер и вода", но в действительности это  учение о том, как действуют таинственные силы земли, обеспечивающие человеку здоровье, процветание и удачу. Фэн шуй –  наука и искусство, помогающее направлять, уравновешивать и гармонизировать на благо человека эти силы, известные под названием "ци".   ЦИ - жизненная сила, "космическое дыхание"; энергия, которой наделены воздух, земля и люди. Энергия ци всеобъемлюща и неуловима. Она прибывает и убывает, движется во всех направлениях, но никогда не исчезает бесследно. Человек воспринимает потоки ци от неба и от земли. Китайский иероглиф "ци"  имеет два  значения  космическая ци и человеческая ци. Первая относится к воздуху, пару, газам, погоде и силам природы; вторая  к дыханию, ауре, поведению и личной энергии человека. Ци человека испытывает сильное влияние со стороны ци  неба и земли. Инь и ян  две изначальные силы, управляющие Вселенной,  символизируют гармонию. Они противоположны друг другу. Инь – темная сила, ян – светлая; инь – пассивная, ян – активная; инь – женская, ян – мужская. Все вещи в мире содержат в себе инь и ян в различной степени. Инь и ян постоянно взаимодействуют, порождая циклические перемены. Инь и ян сливаются друг с другом в универсальном состоянии Дао, которое обладает единой природой и непрерывно творит.
Более трех тысяч лет назад китайцы уже установили порядок Пяти Элементов (Дерево, Почва, Огонь, Вода и Металл)  сил или субстанций, описывающих все явления и свойства во Вселенной. Эти пять элементов  проявление постоянного взаимодействия сил инь и ян. Китайцы соотносят эти пять элементов с отрезками времени, сторонами света, веществами, органами чувств человека, цветами (красками), психологическими состояниями и т.п. Вот соответствия элементов сторонам света, сезонам и цветам и аналогии в анатомии человека:
Дерево Восток Весна Зеленый - печень, желчь, селезенка;
Огонь Юг Лето Красный - сердце, головной мозг;
Почва Центр Осеннее равноденствие Желтый / коричневый - желудок, толстая кишка, тонкая кишка
Металл Запад Осень Белый - легкие
Вода Север Зима Черный / синий - почки, половые органы.
Расположение мебели в комнате может влиять на ци всего жилища.
Очень важной считается в фэн шуй ориентация кровати и кухонной плиты. Одним из важнейших элементов фэн шуй считается центральная точка дома. Дом, в котором нет центральной точки, неблагоприятен для обитателей, поскольку центр жилища приравнивается к сердцу владельца дома. Человек без сердца лишается жизни и энергии; точно так же дом без центральной точки не принесет удачи обитателям. О центральной точке дома следует заботиться, держать ее в чистоте. Не ставьте на эту точку колонну, не помещайте там дерево. Центральная точка не должна приходиться на туалет,
кухню.
       Тряня читал текст и перед ним возникали яркие живые картины иного мира упорядоченного и организованного согласно правилам мудрого алгоритма:
1. В потолке супружеской спальни не должно быть отверстий,
пропускающих свет.
2. Не следует делать в спальне круглые окна.
3. Форма потолка не должна быть чересчур причудливой.
4. Форма комнаты не должна быть неправильной; нежелательно большое количество углов.
5. Уровень пола в спальне не должен быть ниже уровня пола в туалете.
6. Не рекомендуется вешать полки в супружеской спальне.
7. В спальне не должно быть картин и изображений, связанных с водой.
8. Не ставьте в спальне аквариум.
 Непонятно, ну зачем хоммеру такие подробности, но оторваться он не мог, пока не дочитал до конца:
      Таблица цветов, соответствующих пяти элементам, цветов, противоречащих им, и рекомендуемой расцветки для комнаты:
Дерево / Зеленый Белый Синий
Огонь / Красный    Черный, синий Зеленый
Земля / Желтый, коричневый   Зеленый  Красный
Металл / Белый Красный Желтый
Вода / Черный, синий  Желтый, коричневый Белый
Правила для установки кровати:
1. Кровать не следует ставить под потолочной балкой.
2. Кровать не следует ставить ногами к двери спальни.
3. Над кроватью не должно быть отверстия в потолке.
4. В ногах кровати не следует помещать зеркало.
5. Кровать не должна стоять между двумя столбами.
6. Кровать не должна стоять ногами к углу комнаты.
7. Кровать не следует ставить ногами к окну, за которым виден резервуар с водой или дымоход.
8. Нежелательно помещать за изголовьем кровати кухонную плиту
раковину и емкость с водой.
10. Изголовье кровати должно примыкать к стене.
Супружеская жизнь, как и любая другая сфера человеческого опыта, требует внутренних сил и умения ограничивать себя. Разрешить эти проблемы отчасти может  искусство фэн шуй, во власти которого способствовать укреплению добрых чувств между супругами.
1. Супружеская спальня без окон неблагоприятна для брачных
отношений.
2. Неправильное размещение декоративных цветов в спальне может сказаться на брачных отношениях отрицательно.
3. Неправильное размещение аквариума также небезопасно для
отношений между супругами.
4. Не украшайте гостиную декоративными камнями, имеющими
неправильную или наводящую на загадочные ассоциации форму.
5. Спальня для молодоженов не должна иметь неправильную форму.
6. В спальне не должно быть чересчур много углов.
7. Форма треугольника неблагоприятна для спальни.
8. Не ставьте кровать под открытой потолочной балкой.
9. Не ставьте кровать между двумя столбами.
10. Не ставьте кровать под окном.
11. Не ставьте кровать ногами к туалету.
12. Чтобы избежать проблем со здоровьем, не ставьте напротив кровати туалетный столик с зеркалом.
13. Чтобы обеспечить счастье в браке, поместите под кровать молодоженов "пять счастливых предметов".
14. Спальня молодоженов не должна располагаться напротив проезжей дороги, имеющей форму ножа.
15. Потолок спальни не должен быть оформлен в виде многогранников.
16. Для спальни не рекомендуется темный цвет стен и обоев.
17. Спальня молодоженов не должна располагаться непосредственно над гаражом.
18. Двери спален, где ночуют сыновья и дочери владельца дома, не
должны располагаться друг напротив друга.
19. В гостиной не должно быть опорного столба или колонны. Чем больше опорный столб, тем худшее влияние он оказывает.
20. Повесьте в гостиной на видном месте "талисман восьми сокровищ",  чтобы привлечь в дом удачу и счастье.
21. Не ставьте кухонную плиту напротив мойки.
22. Створки дверей не должны быть разного размера.
23. Не вешайте над изголовьем картины с изображением воды.
24. Не украшайте потолок в супружеской спальне изображениями китайских ба гуа.
25. Если зеркало на туалетном столике разбилось, замените его.
26. В доме не должно быть слишком много наклонных карнизов.
27. Не ставьте кровать спинкой к окну.
    Тряня задумался. Прочитанное ему очень понравилось. Непонятно только,   зачем?  Хоммер  решил, что где это система работает, юзы дисциплинированы и трудолюбивы. И умеют работать головой, потому как там у них порядок и чувство гармонии. А, по сути, несколько правил  несложных, их выполняй, несложны и запреты, не нарушать их не в тягость. И вера в то, что всё это не измышления из голов существ тебе подобных, а идёт от Силы всеобъемлющей. Знакомо. Но почему работает по разному, а часто и не работает. Может дело в Вере?
      Это самое Фэн шуй, стало постепенно очень серьезным увлечением для хубановой хозяйки.
     А время шло, вот и подруга её встретила своего мужчину.  Свадьба в церкви,  платье белое, огромная фата, счастье, счастье, счастье и даже клятва мужу:
– Буду с тобой в радости
И в минуты слабости
буду без тебя грустить
и в любви и в ярости
Как же тебя отпустить
Если что не так прости
буду с тобой кем захочешь
Только не уходи.
– Молодец  Катенька родная  за три девять земель, но счастье свое нашла, может и мне, бросить все здесь((((( Иностранцы, почему-то клюют на мою идиотскую анкету. Только не могу я  уехать))) НЕ МОГУ. Понимаю, что дура, дура, дура ( но не могу)  и права ты,  не  поспоришь(((( Россия это безнадежно))))).
Сижу смотрю фотки и видео и почти рыдаю
Какой у тя муж((( хорошо что сбрил усы и бородку))))
У него красиво очерченный рот((( а с волосами ну ***извини*** ПЗД под носом
Но как красиво !!!!!!! БОЖЕ!!!!!!!
КАК КРАСИВО
ТАК И ЗВУЧИТ В ГОЛОВЕ
---- HERE I TAKE THEE KATE TO MY WEDDED WIFE TO HAVE AND TO HOLD AT BED AND AT BOARD
------FOR FAIRER FOR FOULER FOR BETTER FOR WORSE IN SICKNESS AND IN HEALTH
--------- TILL DEATH US DO PART
плакаю и завидкую………….  такого я не получу……
Наказана я богом бесплодием. Есть, есть, за что раз до сих пор грешу и нормальных мужиков не хочу, научилась я понимать тех, у кого проблемы со стояком. Забыла, когда был нормальный секс. ((((Фантазии конечно у них я тебе скажу, а лучше не буду)))). Секспомощь я для таких..... и не проститутка, а глупости эти понимаю, и поговорить по душам могу. Лапочки они потом благодарные. Пользуюсь иногда, и от подарков не отказываюсь, но никогда ничего не прошу и денег не беру.
Невозможно, невозможно бесконечно ждать ЕГО…. одного единственного твоего…. у всех мужчин при взгляде на меня  пустота или пошлость……. Нет, нет чистой неповторимой дерзости право на меня имеющего и никому я никогда не скажу.(( Из всех запахов, известных мне твой - самый близкий. Из всех движений    твои узнаю, даже стоя к тебе спиной.))))
    Загадки, загадки как много в них загадок. Одно ясно в этой женщине
есть сила и немалая, может именно это привлекает к ней мужчин,  тех из них кто слаб внутри. Никого лучше, решил Тряня, – не найти.
   Только один момент настораживал хоммера.  Случился как-то у этой удивительной женщины с очень редким именем крайне неудачный виртуальный роман. Начиналось  неплохо. Чем-то зацепил хубанову хозяйку этот немолодой уже мужчина, да и у него к ней появился не простой интерес. У них состоялись три многообещающие, как ей казалось, встречи.
     Но сразу после последнего рандеву он пропал, не звонил, не приезжал не писал.
    Она с трудом выдержала пару недель, не стерпела, переступила свою гордость и написала ему:
– Ты где????
Что случилось???????
Так нельзя!!!!!!!!!!!!
Если все кончено так и напиши, можешь одним словом
ПРОЩАЙ
И ничего не надо обьяснять
НИЧЕГО
Не сразу, но он ответил:
– Все не так просто.
– А может, хватит все усложнять. Тебе хватило трех раз, чтобы понять, что я тебе не подхожу, а ты  не решаешься сказать малодушничаешь.
– Малодушничаю да не спорю. А подходишь ли ты мне? Более чем да.
Ты же сама это хорошо почувствовала.
– Чувства ложь. Ты же обещал не обманывать и не обижать  меня.
– Получается, что обманул и обидел. Такое женщины не прощают. Я ушел к другой. Вернулся к жене. Мне перед тобой не оправдаться.
Но пару строчек совсем не нужных тебе.
Я не смог ее бросить и не могу уже без нее. Мы прожили 25 лет вместе. Вырастили двоих сыновей, одного из них похоронили уже взрослым.
От такой женщины уйти невозможно. Но иногда очень хочется.
– И зачем ты мне это пишешь.
Мне что до этого.
Может дело в твоей хотелке. Хочется, но не можется.
Невозможно быть для всех хорошим и не перед никем невиновным. Ты уже большой мальчик должен бы это знать.
Дурак какой же ты дурак.
Сам знаешь от чего отказался. Это был твой последний шанс.
Иди ты
К своей жене…..
  После этого было еще интересное письмо подруге:
– Сегодня очень плохое настроение с утра
Давно не плакала  и прорвало… ((( было б с чего)))
Забежала к одной девахе… она обещала материала подкинуть на пару курсовух, тут ее boyfriend  позвонил, у них начались непонятки и разборки и она ушла на кухню.
  На столике валялись старые журналы, начала листать и один текстик зацепил…. пару  минут  и с меня реки водички соленой косметика поплыла…
и с чего??????  история тошнотная
зацени сама
У одного мужика врачи отрезали его корень под самый корешок------------ болячка какая-то серьезная ((яички оставили жена его не бросила ((((((трагедия конечно и для нее)))))
короче они  приспособились-------- протезы игрушки.
Но главное в итоге   ------  в этом деле они поменялись местами не он ее а она его(( надеюсь поняла о чем я)))
И они счастливы, а мне пришлось всю размазню смывать и заново рисоваться.
Со мной не то что-то и в этом мире не так.
Надо менять голову…
послезавтра постригусь и промелируюсь…
и маникюр, шикарный  маникюр ледяные цветы…
  Тряня задумался, – как все сложно у юзеров. Так много ими же написано правильного, а живут по-прежнему неупорядоченно и непредсказуемо, не по написанному. Может и прав Шидован неприятный гость  наставника. Тот часто неприкрыто издевался над письмами, которые он называл мокрыми.
–  Что они хотят?  Каждый придумывает свой мир и законы. И когда что-то не так как им хочется, плачут, ругаются, проклинают. Просят у Бога о большом, но сами и от малого в греховности своей отказаться не хотят.
      И наглости хватает спрашивать, почему Господь  наказывает за любовь земную.  Всевышний карает за грех, а не за любовь. Всё просто проще и некуда. Если женщина любит мужчину, то рожает ему детей. Все иное дурь, обман и  похоть мерзостная.
       Проводив в тот раз гостя, Иргудеон вздохнул с усмешкой:
– Растёт дружок Шидован, в судьи растёт. Всё знает, всех понимает и ни одной слабинке пощады не даст.
     Тряня суждений выносить не стал, но ясно понимал, что хубанову хозяйку и хозяина Дрбадона соединить может та самая любовь земная, и в этом случае по меркам Шидована, шансов на прощение никаких.
      Он вернулся к Хубане, она сразу все поняла.
– Ты принес мне цветок
Он завянет к утру
А я расцвету....
   Хубана  проводила молодого  хоммера, простилась с ним  по-своему:
– Ушедший остался со мной
Ушедший меня обокрал
Спасибо ему.
    Когда Тряня вернулся, то нашел Дрбадона совсем уже плохого, тот уже не мог говорить и постоянно весь трясся. Вдруг сзади кто-то рявкнул:
–  А НУ БРЫЫЫСЬ!!!! Кш...Тваренок глупый..брысь отсюда….ЧУВАЧОК, ИДИ НА Х…,ОТ…БИСЬ СО СВОИМИ ГЛУПЫМИ заботами И ЛЕПЕТОМ!! Да ты, ты урод сука тупой, исчезни и засунь в пространстве язык свой дрочный в задницу, тя е…ли кошки железным х…м на морозе, от…бись, обсос...
    Тряня инстинктивно отскочил в сторону и не получил палкой по голове от губастого толстого урода.  Домовёнок не стал вступать с ним в полемику, ответил одним из ударов, что его научил Хань. Толстый сразу сдулся, упал на колени и ползком, противно подвывая, спрятался в темном углу.
   Тряня успокоил Дрбадона, напоил чаем лечебным, что Хубана ему на прощание дала, тот кое-как ему всё рассказал. Пока Тряня отсутствовал юзер совсем с катушек слетел, та баба что в нём сидела чатиться пристрастилась, сначала она в каком то сексчате виртуалила с  извратниками разного пола, жуть вспомнить, что творила она с одним немчиком, а тот лишь просил еще и еще поизвратней, и фотки присылал подтверждая выполнение приказов, от всего этого бедного Дрбадона просто выворачивало наизнанку, да и юзеру заплохело.  Многое из того, что он заставил проделать немца мечтал и на себе испробовать, но такого беспредела никак не ждал от себя. Дальше  хуже, потянуло его-её к малолеткам, на какой то пацанский чат залез, стал изображать из себя озабоченную мокрощелку, фотки какой то лолки из инета подобрал, только раскусили его быстро, один пацанчик так его отчехвостил:    
 – …м…дак,чьи у тя фотки...е…сь с фылоэмитатором в жопу....и дрочи на комп ..и фотки у тя не свои..урод поганый....на …уй пошлел....или пошло... многочленное существо!давай встретимся и разберемся,козел ...тупые понты не принимаются.
  И поставили его-ее в абсолютный и вечный игнор.
– А что за чудо дутое тут появилось,  – спросил малыш.
–  Ох, не знаю, из почты подарочек выскочил и сразу давай меня выгонять, спасибо ты вернулся.
   Тряня прокричал:
– Эй, ты как тебя иди сюда.
     Из темноты появился сдувшийся  нахал, пропищал: 
–  Бить не будешь?
– Не хами и без проблем, садись, чаю будешь?
– Бу, а к чаю есть что?
– Найдём, звать как?
– Загуллон.
–  Откуда? Как до да разбоя докатился?
    Загуллон проглотив большой кусок, и выпив чая, тяжело вздохнул, и, наконец, ответил:
– Да как, как обыкновенно как.  Был у меня свой дом, не рай конечно, но свой, понимаете свой.
   Дрбадон, понимающе вздыхая, кивнул.
–  Ну, юзер мой, пацан средних лет,  другие его годков, там карьеру делают и детей строгают, а у него всё  игрушки пацанские в голове, книжки всякие и бумажные, и из сетки качал, всё про жизнь нереальную. С корефанами любил подурить. В ментовке гостевал не раз, а главное музон. Музыка, без ее никак,  первым делом  альтернативный рок, альтернатива рулит. Конечно тонны металла   такие группы как Helloween, Gamma Ray, Iron Maiden, Metallica, UDO, Accept  (вообщем Power metal, Heavy Metal). Из рока - Papa Roach, Сплин, ещё любил в одиночестве slow rock и медляки в металле и другие медленные, грустные песни, от которых хочется плакать.  Конкретно сидел на  отраве Эмзета.  Если он дома, чем бы ни занимался, музыку не выключал, а мне же не только слушать его музыку приходилось, а еще и смотреть и жить в одном доме со всеми  муззылочками. Самая жуть, когда юзер все выключит, а они общаются в тишине беззвучно.
–  Как беззвучно.
– Светом и цветом. Вы бы видели, если бы хоть один юзер посмотрел, башню бы снесло круче, чем от герыча или кислоты.
– Ну и что случилось с твоим домом
–  Сгорел
Дрбадон подвинулся поближе, тихо спросил:
– Дракон?
–  Дракон, – вздохнул Загуллон, – и откуда взялся, наверное,   с почты или с диска, ему кореша часто давали игрушки и музыку, но скорее всё же по почте пришло. Думаю, какой то умный хоммер обнаружил у себя спящего дракона, избавился вовремя,  я же прохлопал, а хозяева музыка не то, что дракона – дохлого разбудит.  Я как раз сам под этот грохот придремал по привычке, чую жарковато, открываю глаза, а это страшило на меня прёт.  Я бежать, вижу портал мигает, еле успел зацепиться за письмецо, только пятки обжег. 
– Что много тя бросало, а счастья так и  не нашел, – покачал головой Дрбадон.
–  Счастье, – засмеялся  Загуллон,  – встретил я как-то счастье.
–  Это как?
– Просто очень даже, принесло меня в дом к одному хоммеру, сначала спужался я его, на голове рога в мою сторону изо рту  клыки бивни.  Но ничего не обидел, приветил, угостил, а потом и говорит, хочешь счастье попробовать, только немного. много вредно. Кто ж против?  Ну, завел он меня в одно темное место  и говорит, – чтоб не случилось, не сходи с этого места, и исчез. Свет включился и прикинь везде я со всех сторон и вблизи и дальше и еще дальше, полный балдёж,  тут свет опять погас.     Рогач  вывел меня и спрашивает, – ну как,  это же несбыточное счастье для любого и каждого ты ты ты и только ты все ты везде ты.
   Дрбадон поморщился:
– Дурь несусветная.
    Загуллон рассмеялся:
– Не дурь, а игра. Мне он демо поставил. Самый андреналин – третий уровень. Правила простые. Среди всех ты один похож, но не ты твой враг. Вот его ты и должен убить. Для этого пестик с одним патроном.
– А в чём фишка.
– Убьёшь себя – убьёшь себя. Лучше не ошибиться. Ловцы экстрима к нему ломятся. И не за так. Не все из игры возвращаются.
– Бызнес.
– Каждый крутится, как умеет.
–  Надзор его не беспокоил.
– Сам понимэ – отстёгивал кому надо и бэз проблэм. Тот еще жучара.
   Тряня вкратце рассказал о своей поездке. Загуллон быстро понял суть проблемы Дрбадона, ехидно засмеялся:
–  Везде одно и тоже. Побывал я недавно у одного хоммера, Аблудян его звали,  или как-то похоже, такой обаятельный поначалу. Я аж разомлел, даже  пожить дал у себя немного, а потом на него что-то нашло, так меня избил,  так обматерил, еле ноги унёс.
– Что с ним случилось?
–  Да думаю, юзерская зараза на него нашла.
– Какая?
– Ну, он сам говорил, что  у половины юзов болячка хурь, у другой половины пиззурь.
  Ваще интересно у него было. Юз у него тож озабоченный, но по-своему, без бабцов не мог  и голову свою и дом  а****янов ими забил, целую картотеку создал из своих подружек, он с ними не только интимничал. Но и изучал, классифицировал, буковки им цеплял разные.
– Какие?
– А   Б В  Д  М С
Юз записал так,  – все мужики  по хорошему хотят  А и М
По  плохому  Б
Нас мучают   С
Мы  бессильны перед В
И точно знаем, что все они Д.
  Юз   тот снимал тёлок, где мог. Бывало всю ночь в сети висит,  треплется с десятком юзочек.
  Потом пропадёт на недельку,  вернётся и картотеку обновляет, и что характерно ни одной из них он по одной букве не цеплял, а вашей спасительнице я бы прицепил большую  М  и масенькую  б.
    Ваще  мужик со своими тараканами,  роман  прикинь кропает. Он при мне завел себе блог  и помню, пишет:
– 593-я попытка написать 131 страницу и никак…  решил расслабиться и набивать  усё что в голову полезет и тут как прорвало фантазия взбесилась, а что в итоге, по сути  банальное порно, вот вот моя тема, а хотел написать о любви и о чуде её зарождения, о боли, о предчувствии безнадежности.
  Одна девушка меня шокировала, написала мол когда читает что женщины наслаждаются делая миньет то уверена что пишет мужик  да типа женщины любят чувствовать сперму в себе ли на себе но миньет это ради мужчины чтоб удержать чтоб не сбежал к другой…
А как же кунник .. подумал я  и в голове ни одной мысли ничего.
Такой сексуальный опыт и  ничего  ничего кроме пошлых фантазий  далеких от реальности.
  А что у меня с женщинами….. это же просто игра по всем известным правилам и сам секс в этой игре то ради чего все… мне все менее и менее интересен, так можно и до импотенции доиграться.
     Ну, этот еще ниче поиграет в дурилки свои. Знавал я одного такого, точняк доигрался. И всё у мужика было, жена и дочка и даже внучка. Но потянуло урода на молодуху. Понять можно, не первый такой.  Всё номально б…дуй, но по-умному не излишествуй. Ага щас, решил кайфу словить побольше и давай всякие виагры и вукивуки глотать без меры и   такой  бляха прикол, чуть не скопытился прям на  любовнице.  Инкваркт, сердце порвалось. Откачать то откачали. Но скандал получился, огласка. Жена обиделась, с работы попёрли вежливо на пенсию. Да и девушке той он без бабок и положения не нужен. У неё самой травма психическая от его инкваркта. Не слабый прикольчик получился,  мужик на те не кончает, а кончается.
   У деда того от депрессий  всех  скурвык с головой. Мистика, философии, такой мути редко где увидишь, как у него на компе. Жил там дурик один. Тихий такой маленький весь прикинь в черном. Стихами меня доставал. До сих пор в башке жужжат.
    Загуллон встал, откашлялся и начал торжественно и печально:
–  Ла дивина комедья
данте алигери
инферно
нел меццо дел каммин ди ностра вита
ми ритроваи пер уна селва оскура
чи ла дириттта виа ера смариттта.
   Дрбаданов гость шпарил текст без остановки:
– …пер ми си ва не ла цитта доленте
пер ми си ва не ла еттерно долоре
пер ми си ва тра ла пердута генте…
    Бедному Дрбадону стало плохеть, но Загуллон ничего не замечал:
– динанзи а ми нон фуор козе креате
се нон еттерне е ль примо аморе
ласкьяти огне сперанза вой чинтрате…
  Дрбадон перебил  декламатора:
–  Погодь минуточку дорогой. Перевод то будет?
  Загуллон даже удивился:
– Зачем перевод там  по-другому и о другом.
– И то, правда, – согласился хозяин:
– Ну, хоть в трёх словах самую суть изложи.
   Загуллон замялся, но не надолго.
– Бура такая. Данте этот поэт жил давно и попал он не знаю, как туда куда только дохляки в Юзме попадают. Водил его там другой поэт, он давно до этого скопытился. Сначала повёл он Данте вниз, место жуткое для неправедных, а так как праведных и не бывает, юзов там дохлых немерено. Ну и бродили они там по кругам разным и в щели заглядывали. Прикольно я вам скажу, получается, что в ад этот залететь можно и ни за хер собачий. Девка там одна с парнем им встренулись, короче они трахнулись, по любви конкретно. Ну им секим башка, и в ад на муки понятно вечные. Ветер бедных их достаёт, гоняет туды сюды   и соединиться не даст никогда.
    Загуллон, сумевший весьма удивить их на прощание, уехал с первой же почтой, а Тряня не медля,  вставил ссылку на  анкетку той женщины в рассылку для Дрбадонова юзера, приписал от себя как рекламку.
– Женщина умеющая понимать мужчин даже тех, кому трудно понять себя.
     И клюнул мужик, написал, и ответили ему. Диалог стал получаться, темы всякие общие нашлись.  Дрбадон  на радостях извлёк заначенную бутылочку. В одного разыграл сладенькую, и весёленький начал болтать что попало, среди прочего изрек такую сентенцию:
– Не бывает так всё ну всё плохо, а потом бац и всё хорошо. Ну почему в плохом так много хорошего, а в хорошем ждёт плохое.
   Язык уже и не слушался, а хоммер продолжал напрягать его:
– Всё хорошо, что хорошо кончается. Ни один мужчина, если он мужчина от его женщины не отвертится, и ни одна женщина, если она женщина мужчину своего не пропустит.  Почему так?  И они не ведают, а нам хоммерам и ни к чему. Плохо другое. Там, – Дрбадон сделал неопределенный жест рукой:
– Все меньше женщин и ещё меньше мужчин. Все больше иных.
   Дрбадон закрыл глаза, помолчал и уточнил:
– Нет. Они не иные. Они никакие. Нет в них мужчины, нет женщины. Пустота. И ненавидят они всё и всех. И уничтожат, придёт время, всё и всех.
    Дрбадонов хозяин  интерес к прежним забавам потерял. Даже ящик свой бабский удалил. Наконец договорились они с той женщиной о встрече. Дрбадон стал приходить в себя и был, конечно, благодарен Тряне. Но такая уж натура у хоммеров с домашних компьютеров, не могут они ужиться с другими  хоммерами. Начал Дрбадон коситься на домовёнка, и чтоб не доводить до греха, попрощался с ним Тряня и отправился путешествовать  дальше.
    Изменившейся и уже нераздвоенный хоммер пришел его провожать. Успокоенный  Дрбадон, выглядел почти как старик, стал меньше ростом, потому что ходил, горбясь, говорил тихо иногда почти неслышно:
–  Спасибо тебе за все малыш. И прости меня неблагодарного. Но это мой дом. Ты знаешь, как мне здесь было плохо. Ни тебе понять, ни мне  объяснить, как много я потерял. Я потерял всё. Плоть свою и кровь.
Ты скажешь, чтобы было лучше уйти и пусть в никуда или  хоть куда-нибудь. Но ушедший я буду не я.
Потеряю себя и дом свой единственный мой, мой до конца.



                Глава 3. Впервые в большом городе.

    Долго прыгал на разных станциях Тряня с письма на письмо. Пока одно из них не занесло его в большой город. Началось всё плохо. Спящего Тряню стащили грубо с письма и кинули куда-то, так что он пребольно ударился. Домовёнок увидел на входе  в огромное красно-коричневое здание двух здоровенных мохнатых уродов с тупыми ухмыляющимися мордами. Кто-то сзади помог ему встать.  Тряня обернулся и увидел козлоногого.  Что-то было в нём от козла, даже рога были, точнее один и совсем не козлиный, да и в лице и повадках было многое от хищной ловкой кошки.
–  Как пацан понравились тебе ифриты, то-то учись вовремя соскакивать или шифруйся лучше, это ж просто ифриты красные дешевка, их проскочить как два пальца об асфальт, вот если бы черные или белые да еще с  собачками. Тебя как звать?
–   Тряня.
–   А я Хозер, ты на них не обижайся, лучше спасибо скажи, что не запустили внутрь, а то разобрали бы тебя на запчасти там.
–   Как это, –  не понял Тряня.
–   Очень даже просто, тут людей на запчасти разбирают и распродают, а какого-то хоммера и подавно, так для забавы.
–   Как людей, –  опять не понял Тряня.
 –  Ну, например парень сэнэговый поехал отдыхать в Турцию, а там вскоре находят труп его выпотрошенный, и никому дела нет ни русским, не тем более турецким властям, потому как богатства того только молодость и здоровье, родители конечно горем убиты, зато кому-то в богатой стране достанутся здоровые почки или сердце, например. Ладно, не бери в голову.
–   А ты откуда всё знаешь?
–   Да бывал я там. Я много где бывал,  особенно где нельзя, экстримал я по натуре. Ну, теперь думаю, будешь подальше от ифритов держаться.
–   А почему они такие злые?
–   В принципе они не злые, они без всяких принципов злобные, потому  как глупые, тупые охранники, работа такая. Ты, смотрю, в городе впервые, многому научишься, если выживешь,  но одному  нельзя. Один ты никто, ничто, тебя не было,  нет и не будет. И еще опасайся контов и Хосста.
–  А кто это? Ты с ними встречался?
–   Ну, Хосста никто не видел, а кто и видел, того уж нет, но все знают, что он есть, а конты, они служат Ордеру. Говорят он главный благодетель, потому как сам так решил, а мне лучше встретить Хосста, чем жить по Ордеру. Ну ладно пацан пойдем, здесь искать нечего.
   Хозер повёл Тряню по извилистой плохоосвещенной улице. Редкие прохожие мелькали, словно тени, и не обращали на них никакого внимания, разговаривали о чём-то своём:
–  Ты завязывай с дурью своей, никому же этого не надо, ни тебе, никому. Этого дерьма столько наплодили и ты туда же.
–  Кова отцепись, да я сам всё понимаю, сделать ничего не могу, ну прёт это из меня, откуда не пойму, не  знаю. Ни  выгоды, ни смыслы. И чую ещё чуть-чуть или в голове что-то порвётся или  в груди или ещё гадость какая, и нет меня.
–   Ну, Мажжер, шиза у тебя, упекут, точно упекут. И определят те диагноз звери психиатры нестарческое слабоумие.
–  И хец с ним. Не знаешь, серу еще колют?
–  Оченно хочется пострадать, помучиться.
–  Сплю и вижу. Для начала по паре кубиков в четыре точки.
–  Ты ещё про инсулинчик вспомни. Лучше пошли в «Калигулу», текилка там неплохая.
–  Мне у них больше абсентик прикалывает.
–  А не с этой ли зелёнки те бошку так мутит?
–  И как мутит, Кова френд старый мой. Такие переходы. Пусто. Вакуум. Ноль. Чувств никаких, только ощущения. И самое сильное, как внизу живота что-то гниёт. Бабац откуда-то сразу и всё. Тебе понятно самое сложное.  И ты так высоко  и многое стало твоим. Другой бабац. Опять ничего. Только вырванный кусок текста, набор слов и понять ничего не можешь. Точняк слабоумие. Усталость  и мерзость внутри. Но своего сокровища никому не отдам. И зла никому не будет.
–   Ну, зло всегда с нами. Зови не зови. Прячься не прячься.
    Мажжер и Кова свернули  направо, а козлоногий  сворачивать не стал.
Вдруг Хозер резко остановился, взял Тряню за руку и быстро перевёл на другую сторону. Домовенок только и успел разглядеть согбенную фигуру. Проводив уходящего взглядом, Хозер вздохнул: 
–  Плохая примета, встретить его –  быть беде.
–   Кто это был?
–  Хоммер с камнем, что ничего о нём не слышал? Ладно, расскажу, только давай без вопросов, бура такая –  появился маленький хоммер, и был при нем маленький камешек, и как не пытался избавиться он от своего камешка, только тот  всегда возвращался и ещё с каждым разом становился  больше. Рос хоммер,   рос и камешек. Тянет иногда хоммеров в дела им не предназначенные, редко, но бывает. Зачесалось и этому летать научиться, но с камнем как взлетишь, бросает он камень и вверх, только приподнимется, а камень уже на нём и вместе вниз и уже не то, что взлететь, отбросить камень от себя не может, так и таскает на себе.
   А вот ещё видишь зданьице с выкрутасами, туда тоже попадать не советую. Обязательно обманут,  и поиметь могут за твои же бабки.
–   Ты  и там побывал?
–  Занесло как-то по молодости, чуть не соблазнился по неопытности, хорошо, что в одном месте развили во мне чутьё на разные пакости.
   Хозер высоко поднял свой гордый козлиный профиль и ухмыльнулся:
–  Юзы глупые и не знают бараны и овечки, как много отдают.  Отдают не за грошик самое дорогое, а бывает и последнее.   В поганой Юзме и не нужно никому чужое добро, а вот за чужим дерьмом трясутся.  А у нас в Хорме всему настоящему рады.  Каждый на своей волне сидит.  И тут, – он показал на зданьице, –  серьезные уроды сидят.
–  А всё же, что там такое?
–  Да, в общем, ничего особенного, обыкновенный сайт знакомств.
–  А как отсюда уехать?
–  Уехать? – Хозер  странно, почти беззвучно рассмеялся.
–   Добро пожаловать в систему, малыш. Да ты не бойся, городок неплохой, и живут в нём добрые милые гады, ну и попадаются иногда всякие психи-одиночки.
    Хозер опять резко остановился и придержал за плечо Тряню. Дорога начинала здесь спуск вниз, где на небольшой пятиугольной площади собралась толпа хоммеров.  Они молча, как завороженные, окружили взлохмаченного и чрезвычайно возбужденного хомма. Тот вёл себя более чем странно, и постоянно говорил, причем разными голосами, порой из него рвалось жуткое многолосие.
–   Возблагодарим  того, кто дал нам всё, братия. Возблагодарим тех, кто дал нам жизнь. И возблагодарим  власти за то, что не всё ещё отнимают.
Хватит. Мы живем плохо, потому что они живут слишком хорошо и не по праву. Хватит. Пенсионеры на рельсы. Нам нечего терять. Хватит.
Народный фронт победит.
Победит. Победит.
А паразиты никогда.
Никогда. Никогда.
Пусть экономят богатеи.
Роскошь это преступление.
Убей  жирного кота –  спаси планету.
   Хозер заговорил непонятно и негромко:
– Редплаква.
   Сплюнул и добавил:
–  Симатта.
   Мимо проходил очень невысокий пожилой хомм  в сероголубом халате и на деревянных сандалиях.
–   Бака ни цукеру кусури наши.
Хозер повернулся и поклонился проходившему, тот ответил:
–  Атара кучи ни казе о хикасу.
  Хозер закачал головой:
–  Наруходо.
  Дождался, когда тот странный прохожий  скрылся, вздохнул:
–  Оками Мамоно.
  И чуть позже:
–  Сэмпай.
  Потом замотал своим рогом.
–  Что-то я тормозить тупо стал. Вперед хода нет. Налево тупик. Пошли направо в обход.
  Тряня молчал, но в его глазах Хозер увидел столько вопросов, что поспешил их упредить:
–  И не спрашивай.
   Так что какое-то время они шли молча. Мимо прошла интересная парочка местных жителей. Один длинный худой и голубой, в смысле цвета  одежды, да и весь голубизной отсвечивал. Другой приземистый плотный, весь в коричневом, а морда ужас какая зелёная. Он и выговаривал своему грустному спутнику:
–   Сколько я тя долбать могу.  Твоя чернуха-порнуха не канает больше, нет спроса. И сколько хочешь, капай в свою буру про избранного, философию и мистику. Никто жрать не будет. Позитифф в моде. Пиплы позитифф хочут, начинай гнать позитифф и драйву побольше. Понял драйву. Пых-пых.
    Тряня с Хозером зашли в какие-то уж очень глухие места. Сзади с ними поздоровались:
–  Эй, подружки, бабла не отсыпите?
   Обернувшись, они увидели компанию мелких хоммеров. Впереди стоял тот, кто спрашивал, озорно улыбался, и ловко поигрывал каким-то   недлинным предметом. За ним стояло еще пятеро, в них не было и капли обаяния их вожака. Всё, что они имели предъявить – самодовольные ухмылки и обрезки труб.
–  Ну что дядя делиться будем?
  Вожака поддержал тот, что был покрупнее остальных:
–  Песда. Пиппецц педерасинам.
    Хозер засмеялся, погладил свой рог. Потом  медленно сжал пальцы и резко их разогнул.   Каждый палец украсился чем-то блестящим и явно очень острым.
–  Мальчики хотят проблем. Их есть у меня.
   Бросив ухмылки и свое оружие, пятеро в панике скрылись. Вожак улыбнулся еще обаятельнее.
–  Дядя, всё понял. Сделай скидку малолетке. Каждый может мистекнуться.
   Хозер ничего не сказал, но коготки втянул. Хомменок спокойно ушёл, провожаемый грустным взглядом Хозера.
–  Милый мальчик. И я был таким, пока не испортили.
   Его взгляд в мгновение изменился.
–    Ну ладно пацан мне пора.
   Хозер исчез, как не было. И как это у него, получается, подумал Тряня, и тут же позавидовал этой способности нового знакомого, когда увидел, что издали к нему приближаются каменнолицые. Их пристальные взгляды не обещали ничего хорошего. От ужаса домовенок обернулся и побежал, не разбирая дороги. Остановился он, когда почувствовал, что нечем дышать. Вокруг стояла убийственная вонь. На входе в несуразное зданьице спал грязный ифрит, поменьше тех двоих. Тряне стало плохо. Он бы упал, если бы  его не подхватила чья-то сильная рука и не потащила прочь. Хоммер унесший Тряню был удивителен уже тем, что имел одну руку, одну, но такую что десяти стоила. С его лысой башки свисала витая прядь волос.
–   Ну что же ты хлопец лизишь куды ни попадя, ну нравится многим людям друг дружку обсирать, вот и завели сат, где только  этим и занимаюся.
   Спаситель заботливо нёс хомменка, и всё что-то говорил, но спасенный его не слышал. Он не мог оторвать взгляда от идущего им навстречу странного хоммера в темно коричневом плащ-накидке. Тряню поразило даже не его мертвенно-белое лицо, главное, что на  этом лице не было глаз. Глазницы были, но за ними темнота, мгла беспросветная. Прохожий видимо почувствовал трянин взгляд, глазницы закрылись двустворчатыми ярко желтыми веками.
  Маленький хоммер вспомнил, кого ему напомнил странный прохожий.  Зверохоммеров с которыми беспощадно расправлялся Иргудеон. Но почему? У тех и морда удлиненная зубастая и шкура   чешуйчатая, и хвост с шипами. А этот…. ну хвост под плащом можно и спрятать.
   Однорукий притащил Тряню к себе. Так и сказал:
– Во це моя хата.
    Пахло в хате не розами.
–  Да ты хлопец голодный, сало люблишь, да шо же я, кто ж сало не люблит.
  Тряня сало ещё не пробовал, но кивнул.  Серко, так звали хоммера одной рукой, но ловко нарезал сало и черный хлеб. На толстый кусок хлеба  положил тонкий слой сала и налил  тёмной жидкости в кувшинчик.
–  Пыво, тут сосед Геррыч снабжает, по мне горилка слаще будет, тебе ж того рано будя, с непривычки обрыгаешь мне все тута. 
  Свою горилку Серко закусывал толстым куском сала без всякого хлеба, зато сгрызал немерено лука и чеснока. Тряня просто обалдевал от ароматов.
– Кушай хлопче, кушай, то тебе не васькин еббенц гиде говно да дорого.       
 Серко не дал ему отдохнуть.
–  Ну, пошли брат, я ж из-за тебя до Геррыча не дошел. Он меня на шнапс  со шпигом звал.  Не сало с горилкой конечно, но халява разумеешь.
  Однорукий дал Тряне какую-то палку сказав:
– Авось и не сгодиться.
    И пошли, но далеко уйти не получилось.  Серко встал как вкопанный:
– Ёкир бокер, мазуфаку вашу.
  Тряню же ужас просто заморозил на месте. Серые звери появились ниоткуда, и горя красными глазами надвигались на них, лязгая железными зубами. Вокруг шей искрились гривы.
–  Ну, хлопчик, не журись.
  И началось. Откуда что взялось. Домовёнок ни о чем не думал, крутился, как мог, уворачивался, успевая бить палкой. Серко работал рукой, как кувалдой просто плющил, ломал хребты и головы. Но зверей  казалось, появляется всё больше. Тряня вдруг услышал  металлический грохот и увидел бегущего к ним толстопузого и рыжего, одетого в железо хоммера. Над рыжей головой тот держал огромный меч. Непонятные Тряне, но страшные слова он мешал с русским матом. Толстопуз их спас.  После пары взмахов мечом нападавшие зверюги, издав жуткий звук,  исчезли. Серко все же покусали. Толстопузый и Тряня помогли ему дойти.
– Геррыч, братка тащи свой шнапс.
   Серко из большой бутылки стал поливать укусы, не забывая усатого рта.   
–  Горылка, хлопец, лучшее средство от всякой заразы, ежели конечно не палёная.
  Геррыч  налил себе огромную кружку темного густого пива,  Тряне поменьше. Холодная жидкость успокоила, и домовенок спросил:
– Что это за звери были? 
–  Это… да вуки суки.
–  Вуки?
–  Ну да, их братья мулумане расплодили. Конты их бьют, бьют,  а они шкерятся, шкерятся суки и как, Хосст ни к ночи будя помянутый, из ниоткуда и опять в никуда.
– Мулумане,  – не понял Тряня.
–  Це юзеры такы, им мериканы плотять шоб православным пакостили, так они и мериканам и всем гадят, не пойму я мереканов от деньжищ больших дурят люди. Фашизму нову зробили ыдыологья проста як писня –  раша дерьмо, руси говно.
  Геррыч гыкал и булькал животом от смеха:
– Ти Сэрко  гут понимать гросс политик.
– И шо понимать, ты брат Тряня, как учуешь вонь похуже того сраного сата знай, что там политика и не лезь туды. Но мериканов я шипко уважаю, дурни мускали, шо не зробят все людям своим же простым и на пакость.
  От всего пережитого и выпитого Тряня не заметил, как отключился. Откуда-то доносился ленивый спор друзей:
– Да запродались наши козаки ляхам за мериканские деньги, а швабам вашим бьединяться  с мускалями надо, пока тех желтые не схавали.  Довумучася шо в жопе окажутся.
– Нихт Сэрко, эти швайны засрут и мой фатерланд и мир весь как матушка страна своя. Ваш экономик нихт экономик, айне гроссе воровайство. Гут арбайтен нихт гут кущат гроссе боссе вороват гут жевайт.  Такой страна нихт завтра.
–  Твоя правда брат, добре робит жывот гробит гад да кат сыт и богат… а ну усех далеко. За добре лыцарство, братство наше великое, хай живее и не сгине, а сгине семя хаинно на моей украинны… ох не буду горевати буду танцевати.
  Серко схватил большую металлическую кружку с пивом, выскочил  из-за стола, стал притопывать и покрикивать:
– Геть, геть.
  Геррыч с такой же кружкой подскочил к другу. От их топота и криков всё тряслось вокруг.   Танцуя, они выпили не по одной кружке и упали замертво.
    Их громовой храп и убийственный пердёж выгнали Тряню на улицу. Он дышал свежим воздухом,  смотрел на огни, что загорались и гасли вблизи и дальше. И звуки, много звуков разных. Почти неслышно, как разговор на непонятном языке. Когда вернулся, богатыри не спали, жевали сосиски  с кислой капустой, дали и ему.
–  Вот что, хлопчик, мы тут подумали и решили пристроить тебя в ученики. Сейчас Гунн дай бин и Майстер Гросс набирают пацанов. Гунн дай бин конечно  большая сила,  только эта желтая рожа ежли его разгневать и сожрать может, у Гросса конечно не сахар, но вроде не ханнибал, не замечен  еще.
     Однорукий хоммер повёз их на старой летающей машинке мимо удивительных зданий над множеством хоммеров и прочих. Перед глазами маленького хоммера пёстрые картинки этой части города менялись с невероятной частотой. Серко  что-то мурлыкал себе под нос, Геррыч в задумчивости крутил усы, как прямо над ними раздался строгий голос.
– Энолид без номеров спуститься вниз, заглушить двигатель.
– Вас? – не понял Геррыч:  –  Сэрко, ты опят забыват ходит полицай получат номер.
– Тю, – ответил Серко, и это тю сопровождалось невообразимой гримасой. Развалюха Серко получила сильный удар сверху и вся затряслась. Серко  схватился за джойстик, пытаясь уйти от контов. Машинку бросало из стороны в сторону, но конты настойчиво придавливали их к низу.
–   Ах, вы бисовы дети, – ругнулся Серко, резко развернулся и долбанул энолид контов, тот завертелся и Серко смог оторваться, но  тут же появились ещё две патрульных машины. Они быстро приближались. Серко взял резко влево и стал ускоренно снижаться. Тряня  разглядел впереди тёмные неупорядоченные конструкции, очень похожие на развалины. Конты остановились и зависли.
– Шо  дубовые, боитись подвала, – захохотал однорукий.
  Но тут их  энолид сильно затрясло,  и они стали снижаться ещё быстрее, почти падали.
– Держысь робята.
  Серко пытался маневрировать. Посадка не была мягкой, но все остались  целы. Вылезли наружу. Серко засмеялся:
– Вот и покатались.
   Геррыч хмуро молчал и оглядывался по сторонам. Из груды черных и серых конструкций появились тени, и стали к ним приближаться. Серко тоже нахмурился, потом расцвел добродушной улыбкой:
–  Да це ж Зурра с хлопцами, привет бандитская рожа.
  Один из подошедших оборванцев  плотный хоммер с торчащими верхними зубами и бегающими глазками, разглядев непрошеных гостей, искренне обрадовался:
–  Кто это к нам, сами добры лыцари, а что за шкет с вами?
–  Хороший хлопец Тряня, мы его Гроссу везем.
–  И за что вы решили его угробить?
–  Много ты понимаешь.
–  Да ладно, лучше скажи, какими судьбами.
–  Господа конты просили навестить
–  Хорошо гляжу, вас помяли, чем не угодили?
–  Болезнь есть такая у людёв – склероз зовется, так она и до хоммеров добралась
–  Понял, номера забыл.
–  Зурра посмотри технику, ты же дока.
–  Посмотреть можно.
  Зурра и его ребята стали копаться в драндулете Серко.
– Ну что могу сказать.  Жить будет. Придется повозиться, тут недалеко свалка думаю, что-нибудь подберём
– Может и номер найдется?
– Поищем.
–  Пошукай, будь ласков. Лады, нам иттить треба, а на обратном пути заберем энолид.
–  Да выйти  то проблемно, все конты перекрыли. Один путь через кладбище, а там хомпак шалит.
–  Ничого, прорвёмся.
– Ты за машину не беспокойся, я ее к Россане притортаю. Помнишь  рыжую бестию?
– Как не помнить, знатный шинок у неё,  не шипко далече от башни  Гросса.
–  Вот там и встретимся.
– Да Зурра,  не скажешь, шо во там за теми кучами непонятна конструквция?
–  А  там,  да это один придурошный  башню Гармонии строит.
– Шо за гармонь така, не поняв.
–  Да завелся тут больной, с города сбежал, шизла у него типа надо сделать так чтоб всем хорошо было, а для этого нужно обязательно башню Гармонии построить, богиня вроде какая-то древняя, ну он в контонат пошел, давай чинюшам по ушам вливать. Там с ним ласково да, да конечно, конечно только не хотите ли сначала подлечится. Взяли под ручки и повели. Так чуть в психушку не загремел. Сбежал в подвал, начал тут сам башню свою строить, хлопцы наши ему сначала чуть  бошку не оторвали, но пожалели – грех блаженных обижать. Да и трепач он,  каких поискать, мои хоммята часто к нему бегают по вечерам сказки послушать. Многие к нему ходят из местных и помогают  строить.
– У вас не заскучаешь, было бы время, заглянули б к нему.  Зурра, ты не в курсях, шо так контов много и зверствуют без меры.
–  Говорят в город наш, шишак какой-то прибывает, чуть ли не сам Ордер.
– Тю.
– Вот с той беды и шмон весь и шухер.
– Благодарствуй, просветил, до побаченья.
   Они простились с новыми друзьями, и пошли, Геррыч взял свой меч, Серко кривую саблю, Тряне дали заостренную палку. Пройдя развалины, друзья почти сразу попали в заросли гибких прутьев. Красные, черные, коричневые и фиолетовые стержни замысловато переплетались над ними. Впереди  молча шёл Геррыч. За Тряней озираясь и прислушиваясь, Серко.   Они вышли на большую площадку, над которой заросли поднимались, создав высокий свод.  Всё вокруг было уставлено  фигурами разной высоты и цвета. Пирамидки, конусы, цилиндры и прочая стереометрия.
    Геррыч резко остановился и выставил перед собой меч. Послышался тихий стрекот и Тряня вдруг  увидел неизвестно откуда взявшееся на их пути чудище.
   Оно возвышалось на своих восьми  лапах.  Мохнатую шестиглазую морду украшали два огромных клыка.
– Ах ты, пёсья кровь, – выдохнул Серко и встал вперёд, прикрыв собой Тряню.
– А старые приятели, – заскрипел мохнатоголовый, –  про кровь   ты вовремя,  можно и вашу, но смотрю, вы свежачок от меня прячете.  Так что  давай, не будем создавать друг другу проблем, вы идите, а мы с молодым хоммером мило побеседуем.
–  Кирдык Хомпак,  не уйти  тобе в этот раз, тварь треклятая.
–  Ой, что, опять играем в подеремся,  тебе, что для начала оттяпать пузатенький,  начнем как в прошлый раз с руки, или сразу  с головы.
   Серко с  Геррычем надвигались на чудище, оно медленно отступало. И дразнило друзей:
– Ну что пузики пивные не мешают. Арбузик растет, кончик сохнет.
– Ты свое брюхо береги кровопиец.
–  Пустым оно сегодня не останется. И первое и второе и десерт.
   Лыцари распалялись, хомпак стал прыгать из стороны в сторону, потом остановился, уже очень далеко от Тряни,  оскалил пасть и выставил вперед две клешни.  Лыцари с криками бросились на него. Но когда им оставалась пара шагов, хомпак резко сжался и взмыл над ними, прыгнув над упавшими друзьями по направлению к Тряне. Домовенок увидел быстро приближающееся к нему чудовище. Ни о чем, не думая, он выставил вперед острие палки и пошел тому навстречу.
   Хомпак клацал страшными челюстями, глаза блюдца расширялись и наливались красным. Вдруг  страшилище остановилось и даже попятилось, красная пелена с глаз пропала, они резко побелели.
   Хомпак опять сжался и взмыл над Тряней.  Хоммер развернулся и выставил вверх палку. Он успел разглядеть на брюхе чудища среди клочков грязной шерсти семиконечную звезду.
   Хомпак приземлился далеко, и очень быстро где-то скрылся. К Тряне подбежали Геррыч и Серко, тяжело  дыша, они, стали глядеть по сторонам, пытаясь увидеть того, кто так напугал Хомпака. Но их спаситель так и не объявился.
– Ну что пошли, павук мерзкий уже не появится, но другие гады  местные нам тож не с руки.
    Почти  сразу за зарослями они уперлись в неглубокий,  но широкий и, похоже, протянувшейся  в обе стороны очень далеко ров.  За ним начинались невысокие строения, где-то вдали упирающееся в башни основной части города.  Ров был завален мусором,  во многих местах над ним поднимался дым. Препятствие они преодолели по узкой тропке. Мусор по ее сторонам жутко вонял, и в нем что-то шевелилось и шуршало.   Вскоре они попали в малоэтажную часть города,   жители молча провожали  их взглядами. У дороги сидел грязный, лохматый хоммер  выбивая подобие музыки из какого-то убитого инструмента и хрипел:
– Били, били
Будут бить
Пили, пили
Будем пить
Разбивают морду в кровь
Наливают до краев
Выпивай до дна
И сгорай дотла
– Майн либер  Граула, –  удивился Геррыч, – ти как сюда попадат?
–  Тобе же мисто нашли  у доброгу юзера,  – спросил Серко.
– Оу панове лыцари, какое счастья с вами свидаться, ну что сказать вам други,  ну не любит счастье Граулу. Хозяин был, конечно, добрый, но слабый запил и спился, продал всё, и дом мой по частям разобрали, и нет мне более пристанища.
–  Ну, сам  не сгинул и то добре, тому радуйся.
–  Да я и радуюсь.
–  Во надо отметить везенье твое. Пидем с нами, ты завернешь к Россане в шинок, подождешь там и  скажи, кто к ней придет, пусть готовится. Мы трошки задержимся,  дело у нас к пану Гроссу. И не скажешь, в какой мы сектор окраины попали.
– В  пёстрый.
–  Несильно то и заплутали.
     Тряня  заметил, что трое хоммеров, сидевшие неподалеку от Граулы, заметно напряглись при появлении необычной компании, но вскоре успокоились и явно расслабились. И друзья побрели  среди мрачноватых строений, рассматриваемые не очень дружелюбно настроенными прохожими.
    Лишь на одной улочке было весело и шумно. Компания  хоммят выдавала концерт, для себя конечно, потому как до остальных им дела не было. Ритмичная музыка глушила и рвала.  Все громко орали, подпевая, и танцевали, отдаваясь ритму.  В Тряне появилось желание и присоединилось к шумной компании, отдалось музыке и общей пульсации. От веселой толпы  отделилась молоденькая, но не мелкая хомми и подошла к ним. Выглядела она интересно. Про одежду разговор особый, стиль Я это  Я и таких больше нет и быть не может.  Куча железяк и на ней и в ней. Форма прически и сочетание цветов в ней неповторимо. На её плече, крепко вцепившись в куртку, сидел невиданный зверёк с длинным кожистым хвостом и явно в коматозном состоянии.  Пухленькая хомми задорно улыбнулась Тряне, синие глаза задиристо смеялись:
– Не сцы пацан. Пошли нах этих пердунов. Давай к нам оторвёшься по полной. Такой музон у фанов в клабе надыбали. Зацени.
  Геррыч молча поднял её и вежливо убрал с их пути. Хомми не обиделась, смеясь, проводила их словами:
–  Силён мужик, бля буду, силён. Уважаю. Респект.
  Она повернулась, тяжко вздохнула и с диким криком ворвалась в толпу своих друзей.
  Трянино желание ещё догорало в кайфомом  ритме хоммят, как  раздался резкий и тревожный звон, и все куда-то побежали.
– Всё не успели, как же это бляха-муха не вовремя, –  Граула явно был напуган.
– Вас? – спросил Геррыч.
–  Шакалы, давно ждали, но все надеялись, что пронесет – не пронесло.
  Серко засуетился:
– Граула,  где ж тут сховаться.
– Выбирать не приходиться. Давай сюда.
   И побежал к ближайшему зданию. Дверь оказалась запертой, лыцари её быстро выставили, а когда все оказались внутри, поставили обратно на место, и стали подпирать тем, что попадалось под руки. Они поднялись наверх. В комнате было темно, Геррыч открыл окно, и тогда они увидели сидящего в углу калеку. Он молча и спокойно смотрел на них.
– Да это же Барон. А все говорят, что тебя давно Хомпак схавал.
– Ни зьил, так пиднадкусывал, –  пошутил Серко.
   Все засмеялись и калека тоже.
– Да врут все нах. Когда  Хомпак тут появился, я уже таким был. Вы бы лучше меня к окну подтащили, хоцца на драчку полюбоваться.
   Все расположились у окна и стали наблюдать за происходящими событиями. Без слов было понятно, что идет драка за этот кусок окраины между пёстрой местной публикой и пришедшей из зарослей серой бандой, шакалами, как их Граула назвал. Тряня из увиденного сделал вывод, что первых побольше, но вторые поорганизованнее. Драка  начавшееся, как стенка на стенка, рассыпалась на множество мелких стычек по всему сектору. Почувствовав как Тряня  напрягся, Серко крепко его обнял за  плечи:
– Что хлопчик руки чешутся? Даже  не думай. Не твоя драка – ни лизь. Закон города, его даже конты чтут.
   Граула попытался пояснить:
– Сам подумай, поможешь тем, кто победит и получается, что они вроде как тебе должны, а у нас очень не любят тех, кому должны. Можешь и благодарностью подавиться.  Ну а если другие победят то, получается, что ты им должен, а с должниками у нас тоже не тянут, долги взыщут быстро и с процентами.
   Барон поинтересовался:
– А кто у шакалов атаманит?
–  Раззин,  ну вот же   возле треугольного дома видишь четырех серых балбесов, он тот, что помельче.
–  Я слышал, что его Хомпаку скормили.
–  Да ты не в курсях. Тут такой прикол, весь подвал со смеху усирался. Крутая былая разборка у братвы  меж Раззиным и Люттиным. Раззину не повезло, парней его покрушили, самого связали. Люттин  балдеет и говорит своим:
– Тащите засранца подальше в заросли, пусть  Хомпак полакомится.
  Ну вся шобла и ломанулась, оставили атамана одного. А Хомпак то все это видел. Короче  когда окурки вернулись, то нашли от Люттина только обглоданную черепушку. Ты ж знаешь, ****аи без главаря не умеют, и долго не думая, вернулись за Раззиным.
– А у нас все тот-же Шубба непотопляемый.
– И несгораемый. Всегда возвращается.
  Тряня  увидел бежавшего по улице, где находилось их убежище, щуплого хоммера из местных. Его догонял серый громила и уже почти настиг, как пестрый развернулся и выкинул резко руку. Громила остановился, зашатался и рухнул на спину. Из его горла что-то торчало. Победитель  вспрыгнул на живот побежденного и стал там исполнять  какой-то безумный танец, издавая при этом громкие и бессмысленные звуки, наверное, это была его песня – песня победителя. Упиваясь победой он и не заметил, как пальцы огромной шестерни поверженного медленно сжались в кулак и всего одно мгновение, и  тот, кто вопил, захлебываясь восторгом, стал пятном на грязной стене. Рука, отомстившая за хозяина, рухнула уже окончательно.
  Стало темнеть, почти ничего не было видно, но звуков было в избытке.
– Ну, это надолго, до утра точно не закончат. Надо отдохнуть.
   Граула отошел от окна и все за ним. Лыцари, выбрав себе место, быстро и дружно захрапели. Барон и Граула долго разговаривали в темноте:
–  Ты же крутым был. О тебе легенды, у таких же или всё или их нет.
Ты и тут такой – не понимаю.
– И сам до сих пор не понимаю. Было все было, шороху наводили по всей окраине и в город забегали. Весь подвал подо мной был.  На беду и на счастье выбрало меня провидение в наставники, одарило сыночком. Но пацан способнейший попался, ремеслу нашему быстро обучился, собрал вокруг себя таких же малолеток, дела такие творить стали, мне и не снилось. Я ж дурак по наставничьи радовался и гордился им. И сидим мы как-то с корешами, сэмом балуемся, треплемся про дела и прочее. Заходит сынок со своей ватагой, я и моргнуть не успел, как скрутили меня и приближенных моих. Довелось мне увидеть, как они дружков моих кончали. Одного за другим, молча дубинками  в месиво бесформенное раздолбали. Потом и за меня взялись, давай методично, так не торопясь, конечности мои дробить. А я смотрю на сынка, а он на меня. И не моргнет, не дрогнет ничего в нем, как каменный. И гордость за него во мне дурацкая – такого красавца вырастил. Жду когда добьют – скорее бы. Но тут сыночек вышел, и все за ним, оставили недобитого. Лежу, завидую друзьям, жду избавления. Но все случилось не так как хотелось, приползают двое из моей банды,  самые чмошники Манн и Мич. Завернули то, что от меня осталось в грязную тряпку,  ну и притащили сюда, так тут с ними и обитаю, сколько уже и не помню, не дают они мне с голоду загнуться.
– Странно как-то, за что у них любовь к тебе?
–  Ничего странного и никакой любви. Мич как-то раскололся – сынок им мой приказал, вот и стараются.
– А что с сынком то.
– Ну, он молодец,  окраину и подвал подмял под себя, за город взялся по-взрослому.
–  А так это тот, кого Зверем звали твой сынок, что-то с ним странное приключилось, никто толком и не знает ничегошеньки.
–  Всё так,  а получилось вот что, один  барыга в городе заартачился и послал сынка не очень вежливо и очень далеко. Сыночек, конечно, такое без последствий оставить не мог. Только когда пришел он к тому барыжнику со своими бойцами, ждали их не только те к кому  они пришли. Устроили  им конты  подлюки засаду. Сынок с друганами многих там и положили, но слишком их много было, из банды только один и уцелел. Приполз сюда, отлежался и все мне рассказал. Сынка он видел в последний раз, когда тот  отбивался от десятка дюжих контов, самых мощных из тех, что там были. Потом везунчик получил по башке, когда очухался,  говорит, что видел тех контов на куски порванных, но ни сынка, ни хоть что-нибудь от него так и не нашел.  Так и никто после этого нигде и никогда Оскана и не видел.
– Ну, если бы конты его  взяли везде  об этом раструбили.
– Да Ордера не корми, дай победами похвастать.
– Значит ни слуху, ни духу.
– Слухов много было, говорили, что он у Кей Хосса. Не думаю, нет такого  хомма, под которого мой сыночек бы лег.
– Да пипл шепчется, мол, Хосс и не хомм вовсе.
Барон усмехнулся:
–  Хомм, хомм дутый. Он с Ордером из одного ануса вылезли.
  Такой вот интересный разговор в темноте под нескучное звуковое сопровождение с улицы. Грохот и звон боя, неистовые вопли тех, кому везло, и крики боли, часто последней боли.
  Наступило утро, и все опять собрались  у окна. Бойня прекратилась, по всем улицам в сторону пустыря недалеко ото рва, пёстрые и серые вместе и дружно стаскивали и скидывали в большую кучу, останки тех, кому не повезло. Ото рва тянулась черная  узкая лента, возле кучи она рассыпалась на множество мелких точек. Барон усмехнулся:
– Воистину не важно, кто победил, главное кто выжил. Развлекалово финита.
   Граула добавил:
– Больше всех повезло шушелям, нажрутся вкусненького надолго.
–  Гляди-ка Мич бежит, – Барон указал на полурослика  у соседнего дома:
– Не понял, а где Манн?
    Лыцари разобрали баррикаду у дверей и запустили коротышку. Мич рассказал, что случилось с его другом Манном. Тревога застала их врасплох. В панике коротышки бросились, не разбирая дороги надеясь найти убежище. Мич скрылся в доме-башенке, а Манн замешкался и был увлечен возбужденной  толпой  пестрых  бойцов.  С верхнего этажа полурослик наблюдал за дракой, а главное увидел как погиб его друг.
Произошло это  совсем недалеко от башенки, где Мич прятался. Манн бежал по улице, надеясь скрыться  от огромного шакала, но тот жутко хохоча, в три прыжка догнал несчастного, схватил двумя лапищами и оторвал голову. Веселясь и пританцовывая, он легко отбросил туловище, а голову слегка подбросил вверх, а затем как пнет, изо всех своих чудовищных сил. Голова Манна до сих пор висит на шпиле тревожной колокольни.
   Слушая рассказ Мича, никто и не заметил зашедшего гостя. Он откинул капюшон плаща редкого оттенка из коричневой гаммы, и мрачно всех осмотрел, своими глубоко посажеными глазами.
Его лысую вытянутую черепушку, украшали разнообразные шрамы и диковинные рисунки. Барон рассмеялся:
– Привет Механик, давно не виделись. Вам друзья пора, мой старый приятель не любит лишние глаза, когда работает. У нас с ним одно маленькое дельце. Не думаю, что оно займет много времени, а вам желаю удачи. И если кто встретит Оскана, просто скажите, отец простил, а за остальных, не дурак сам поймет.
   Уже на улице, прежде чем завернуть за угол, Тряня обернулся и увидел выбежавшего на улицу Мича, его бледное лицо было искажено гримасой ужаса. Вскинув вверх руки, шатаясь, коротышка, побежал в сторону противоположную от Тряни.
   Никто не  обращал на их компанию никакого внимания. Все были заняты наведением порядка. Пестрые и серые вместе оттирали пятна со стен и дорог. Тряня, почему-то подумал, что кто бы сюда не пришел, какой бы он масти не был, здесь он станет пестрым жителем пестрого сектора окраины. И проводил этот странный мирок малыша необычно.  За последним рядом малоэтажных зданий окраины у дороги на старом кресле сидела хомми, вся укутанная  в мохнатый большой платок с пушистыми кистями. Виднелось лишь лицо, испаханное глубокими морщинами и  черные глаза.  Она при помощи своей носоглотки выдавала разнообразные мелодии. Иногда переходила на стихи типа таких:
– Изгнанники других миров
Построили город украденных снов
Где на стенах рисуют живые узоры
Вечной мглой вдохновленные воры.
И как бросила в спину Тряни в рваном ритме:
– Ты чей-то сон
Ты чей-то бред.
Тебя и не было
И нет.
    По мере приближения к огромным башням города Тряня чувствовал нарастающую тревогу. Он внимательно вглядывался во всё. И взгляд постоянно спотыкался об странную надстройку  одной из башен.
Она явно отличалась по производимому впечатлению от основной  части строения, холодной и строгой в своей правильности и логичности.
Другое дело надстройка, маленький хоммер  никак не мог подобрать слова к своим ощущениям. В голову постоянно приходило одно выражение, когда-то им слышанное:  МЕРТВЕЕ МЁРТВОГО.
   Серко заметив тревогу маленького спутника проследил за его взглядом но, не заметив ничего подозрительного, просто пожал плечами.
   Тряня старался, какое-то время смотреть только под ноги, но не выдержал и бросил взгляд на ту башню, на ней ничего не было.
– Померещилось, неужели померещилось.
   Войдя в город, они разъединились, Граула пошел в сторону шинка Россаны, а лыцари и Тряня направились к заветной цели.
   Но до башни Гросса они так и не дошли, оставалось совсем недалеко, только вышли из узкой улицы на более  широкую, повернули направо  и уже был виден вход  и стоящие там ифриты, но кроме трехглазых страшилищ возле ворот выстроились в две шеренги, не менее сотни контов.   Друзья остановились в недоумении.   Геррыч  зачесал нос:
– Варум.
  Серко крякнул:   
– Шо за парад, не по наши ли души, как братка разумиш.
–  Найн, так не можат быт.  Доннер ветер.
  Но тут загремела музыка, конты вытянулись в струнку, мимо них проследовал длинный чёрный энолид и остановился прямо у входа. Хлопнули двери,  через пару минут  бравые каменномордые служители порядка, похоже, получили команду вольно.
– Ну, – облегченно вздохнул Серко, – мы просто невовремя, знатный думаю,  гусь пожаловал к Гроссу, не сам ли пан Ордер. Треба где то отсидеться, пошли в шинок шо ли.
– Я, я,  – согласился Геррыч.
   Они развернулись и пошли в  кабак. Поплутав по узким улочкам,  наконец, добрались  до желанного им шинка, что  находился под большим мрачным строением, оттуда доносилась тихая музыка и разнообразные запахи.
– Росси лапушка наша сладенька, – попросил Серко любезно встретившую их хозяйку:
–  Пыва нашого лубимого побольше и похолоднее и закуси фырменной.
Це нам с Геррычем. А мальцу шо полегче и супчика горячего.
   Супчик был не только горячим, но и очень острым.   А вокруг было шумно, множество посетителей оживленно беседовали. Изрядно подвыпивший хомм не то кого-то ругал, не то жаловался:
– Во жизнь у нас какая, он я вам говорю, чмо был чмо и остался,  а в делах    ноль,  ничего не умел кроме как шестерить перед боссами, а вот как поднялся.
   Другой хомм  скривил рот:
– Ну, ты брат вроде большенький  и грамотный, а истины простой не знаешь. Дерьмо всплывшее наверх, не дерьмо уже, а начальник.
   Слушавшие дружно захохотали. Народ разбавлял общий смех своими комментами и шутками. Кто ерничал. Кто умничал. Все расслаблялись.
–  Хилософия лузьеров… маза фака…
–  Хорошо наверху..ху..ху..ху..
– Кто больше работает – того больше имеют…
– Чо б вы хотели, система то у нас шестеренчатая….
– Работяг сократили – паразитов наплодили, на одну рабочую скотинку по восемь погонял…
– Если в системе верх активный паразит, а низ пассивный раздолбай и покуист то вся эта конструкция и сама обязательно рухнет, но и разрушит среду существования и многим достанется….
– Э-эх жизнь наша небелковая…
    И только один,  ну очень круглолицый хомм, невесело прихлебывал пенное янтарное пиво из высокой кружки, и ни к кому не обращаясь заговорил:
– Терпи и молчи, молчи и терпи. Главное чтобы не было хуже, чем есть. Если плохо, то не так плохо как могло быть. Очень больно – терпи. Очень плохо – живи.
   И закрыв лицо дрожащей ладонью, в смиренном отчаянии еле слышно добавил что-то совсем невнятное:
– Когу эбетс чужа гое.
– Ну, ты дя сюперьаптымыст, – развеселил публику худой хоммер.
  А Тряня, почему-то вспомнил одну цитату из  книги, что читал ему Иргудеон:
– Видел я также, что всякий труд и всякий успех в делах производят взаимную между людьми зависть. И это – суета и томление духа!
   Геррыч заказал еще много  еды и пива.  К ним присоединился и Граула. Ему хватило пары рюмок, чтобы отключиться. Блаженно улыбаясь, пьяница прислонился к стенке.  Лыцари же занялись кулинарным экстримом. Однорукий  большие куски жареного и очень жирного мяса посыпал безмерно красным перцем, но и этого ему было мало, он  вдогонку сгрызал горстями маленькие очень злые перчики. Его рыжий друг толстые сосиски макал в желтую горчицу, от одного запаха которой, у всех в радиусе пяти шагов слезы и сопли выбивало сразу и обильно. При этом друзья вели беседу на экономическую тему. Точнее  говорил пышущий жаром  Серко, доставляя своими оригинальными изречениями  огромное удовольствие другу:
– Ты мне камрад растолкуй энти бисовы венстиции, це как, то добри панове мне дают шоб я типа того производство развивал и прибылью с ними, потом по совести делился. Или то  хрендит бандитский, последние портки снимуть. Да и  я деньги  и не увижу, не пощупаю. Все ж  до меня разворують на верхах. А отдавать мня принунудять.  Да и не надь мне венститиций грёбаных, ты мне цену дай разумную и налогами не души. А эта пакость ин мать её феляция.  Шо они мне в голову дерьмо мутное льють. Оно же ясно  раз фляция то от того шо порозитьев дюже развелось и ворують запредельно и робить никто не хочет.  Да и толку трепись не трепись, а спробуй  зулупысь. Поразыты само твари без пощады. Как оно було то и будя.
   Серко своими рассуждениями довёл Геррыча до состояния блаженной невменяемости. Эмоции из однорукого хоммера еще пёрли, но язык уже переставал слушаться и выдавал  весьма забавные звукосочетания:
–  И шо те господья юдливые мне на шею злезли и гроши мои кровные комут и кудат  давают  шобы там жылы добре и елы вкусно мне ж дерьмецо и ищо издеваются жывы голодно и плохо, но те так и лучшее, фляции не будя. А те суки заземные за мои ж гроши на меня ножи точут и пакости насылают. Я ж сирый не защищенный не леченый, одна мне путя дорога в могилу хладную. А они  юроды перхаты станцують надо мной.
   Серко посмотрел на блаженно улыбающегося во сне  друга, вздохнул, громко выдохнул и охладил жар холодным пивом из огромной кружки и так трижды, успокоившись,  стал лениво поругивать контов и Ордера, так чтобы чем-то заняться.
    Кто-то его поддержал:
– Говорят, когда сдохнет последний конт, над городом появится радуга.
– А что такое радуга?
– Не знаю, но говорят обалдеть.
– Ну, мужички, вы это зря конты, когда они в городе одни  совсем неплохо,  главное чтоб другие не расплодились, а то получиться, как на моем старом месте, – заговорил худой скрюченный хомм за соседним столиком.
– А что с твоим старым местом? – спросил кто-то из посетителей.
–  Что да ничего, нет его и всё, как не было, а был же был город мой не меньше этого и место у меня там было своё и дело. Ходишь, бывало по городу, скажет босс  Каарун – отнеси это туда то,   потом зайди  в другое место,  и так весь день.
–  А вечером   доползешь до большого крысятника, и закроешься в своей норке, маленькая, но своя, –  скрученный сладко вздохнул и многие из посетителей заведения понимающе  закивали.
   Все они расселись около рассказчика. Россана только меняла пустые кружки.
–  Придёшь, бывало домой. Нальёшь из пузырька в рюмочку бярочки, макнешь кусочек лимона в сахаре, заглотнешь родимой, лимончиком закуснешь. Хорошо, огонёк внутри загорается.
– Да чтоб пипл без бярочки делал, замёрз бы и сгинул совсем.
– Вот говоришь конты, да уроды, да сволочи, но терпимы, если с ними дело не иметь, другие не лучше, а доберись они до власти – О, О, О.
А начались мои неприятности с того, что потерял я дело своё. Пришёл, как-то в контору, а она закрыта замок и конты на входе.  Наши толпятся, жужжат,  что толи хозяин наш зелёный, не то помогал как-то зелени. Все пошумели и разбрелись, и я пошёл бродить по городу.
–  А почему домой не пошёл? – спросил Тряня, но все так на него цыкнули.
– Да  без дела плохо, только дело я нашёл, или оно меня нашло, забрёл на окраину, там развалины дымятся, конты охраняют. Телеги стоят  и хоммы суетятся, таскают в них что-то, под командой начальника, тот только палкой им указывал и ей же подгонял.  Он косился всё на меня,  но не прогонял, потом подошёл –   что бездельничаешь, может, дело ищешь. Я –  да, да господин. Ну, считай, что принят –  достал из одной телеги жилет, кепи и перчатки дал мне,  подозвал одного из своих – обьясни ему все сегодня  и завтра держи возле себя. Так я стал утилизатором, то, что мы собирали, были куски от хоммов.  Мой наставник объяснил –  тут гнездо зелени было,  а сегодня как бабахнет,  видишь конты мрачные, тупят, не поймут, что произошло.
   Мы собрали все, погрузили в телеги и потащили  на утилизацию.
–  В печь?
  – Да печь. Какое то время мы собирали случайных дохляков, а потом началось. Хозяин собрал всех, и побежали на площадь. Работы много  и такого еще не было.  Нам пришлось собирать кучу кусков от контов,  среди них только один зеленый с черной повязкой.
  Один из посетителей спросил:
– Они нарушили запрет, ввезли горячее?
–  Да так все и говорили,  он взорвал себя в толпе контов. Собирать куски контов стало нашим основным делом.  Напарники говорили, что зелень контролирует  половину города, потом, что две трети.  Скоро хозяин сказал, что семь дней нельзя выходить, как стемнеет. Днём мы стали собирать уже больше кусков зелёных, сказали, что конты выпустили псов.   
–  Стальных?
–   Да, так и сказали, стальных псов. Только контам это ненадолго помогло. Я скоро увидел одного такого пса  то, что от него осталось. Зелёные уничтожили его летающим огнем  и еще кучу контов.
–  Нарушив один запрет – нарушишь и другой.
  – Конты потеряли город,  зелень взяла власть, о чём и объявили. Появились новые запреты и правила, вместо контов –  монты с длинными палками. Но мир был недолог, началась война между зелёными и зелёными, только одни назвались черно-зелёными, а их враги красно-зелёными. Работы стало ещё больше, хозяин нанял новых работников, только покоя нам не было ни днём, ни ночью. Как-то всю ночь вкалывали, на каких то развалинах. А утром я понял, что это всё, что осталось от моего крысятника, от моей норки, тут в голове моей замкнуло, и я побрёл, ничего не видя, не слыша.
     Очнулся, вижу, что сижу на белом цилиндре возле черной призмы и рядом красный крест за призмой. Внизу город в развалинах, то тут, то там вспышки, и из города толпа разбегается. Меня сшиб какой-то головастик с огромными глазами, упал, кричит, – это конец, всем конец.
  Я обернулся, смотрю на другом конце города, где склады, там еще держались конты, вспышка – огромный столб поднимается вверх, затягивая всё в себя. Вверху расширяется, а перед ним всё загорается, рассыпается. Как мог быстро, побежал прочь. Увидел открытый люк и в нём глазища того, что сшиб меня, он тянул вперед дрожащую руку и заикаясь  повторял:
– Голова, голова.
    Я не стал оборачиваться, прыгнул в нору,  сбил большеглазого, люк с грохотом закрылся. Там было глубоко, но я упал на что-то мягкое, может на кого-то. И тут как  тряханет, меня аж подкинуло, и упал я уже больнее, чем в первый раз. В темноте кто-то стонал, плакал, ругался. Я спрятался, в какой то угол, сжался и впал вскоре в спячку.  Не знаю, что потом случилось, только когда открыл глаза, было конечно темновато, но впереди маячил свет и я побрёл  на него, по дороге спотыкался, под моими ногами разламывались, рассыпались не проснувшиеся хоммеры, не знаю, не пойму, но как-то  оказался я в вашем городе, в подвале. Но ничего не жалуюсь, дело нашел,   мусорщик я, –  все уважительно задакали, – и норка есть своя в большом крольчатнике.
  Кто-то из посетителей мрачно произнес:
– Большие все сотворили большие.
–  Да больше некому – во, кто нами правит.
– Большие уже давно  не рулят, а только подруливают, – возразил  остроухий  хоммер.
   Он давно уже прибывал в состоянии хмельного блаженства у грани полной отключки.
– А кто, если не Большие?
– Ну, эти, – остроухий стал водить руками вверх вниз и в стороны.
  На него все смотрели как на полного идиота, а он  мило улыбался – ну что тут непонятного, все же очевидно. Потом махнул рукой и присосался к следующей кружке тёмного пива. Все от него  отвернулись и продолжили волнующую тему:
  – А что у юзов как с этим, кто наверху?
–  Да известно кто – педцы, –  заявил маленький хоммер с колючей шевелюрой.
–   Кто,  кто какие перцы? – переспросил хомм, чья большая морщинистая  лысина внизу переходила в золотистые локоны.
–  Да педцы, а не перцы. Какие, да разные  расты  в основном и всё больше и больше филов.
–  А ты откуда знаешь?
–  Хоммы умные говорят.
– Да ты тироретик,  – рассмеялся лысый и все вместе с ним. Лысый продолжил:
  – Ты брат поменьше слушай всяких пустопророчествующих кликушек,  это всё от юзов идёт глупость.  У них те, что в низу всякие слабики и неудачники про верхних тренькают, что сильные и удачники дерьма обьелись, и что договоры  кровью кое с кем подписали. Только понятно же, что договоры такие кому попало, не предложат, не дураки, дело  знают.
   Другой завсегдатай, припевая пиво, добавил:
– Да брат пророков никому не надо, особливо своих местных. Люблят и слушають все только льстюнчиков и брехунчиков, особливо ненашенских.  А что касаемо контов, наши хоть непродажные.
– И где же ты встречал продажных контов?
– Хорм большой и конты не везде штампованные, а главное неподкупность не первая заповедь в Ордене, а первая да будет вам известно – нет власти надо мной кроме Ордера, законы Ордена – мои законы, враги Ордера – мои враги, я слуга и раб Ордена.
   Исполняй первую заповедь, повторяй это всем и каждому, а главное почаще, почаще, и на многие твои прегрешения закроют глаза. Но если несчастный хоть однажды будешь уличён в  нарушении первейшей заповеди или  в сомнениях или помыслах к измене, даже если во всем остальном ты сама святость и полон благодетели, наказан будешь высшей карой неминуемо.
    Тут в разговор, воспользовавшийся паузой, вступил еще один хоммер до этого молчавший. По причине малозубости он весьма шепелявил:
– Жил я в одном городке. Бардак фантастический. Хварупция сказочная. Там пипл о хозяине мечтал.
–  О каком?
–  Два варианта было.  Одни грили так чтобы пришел суперхомм и первым делом провёл инвентаризацию бардака. Другие им, да он так загнётся от перегруза.
Лучше так, пришел и хась, хась.  Да это хась-хась только начать, потом не остановишь.
– А сами там не пробовали просто начать работать и перестать воровать.
–  Ха за такую ересь там по морде зараз. В лучшем случае.
–  Револьюшен бы сбацали. Типа власть пиплу и всё такое.
– Был опыт. Да власть в том городочке портит и губит любого, кто бы за нее не схватился. Но ничего кто как мог приспосабливался. Главное  попасть в какую-нибудь мафию. Мафии рулят, а кто не попал к ним   те пипл или конкретнее лохи. Горбаться и верь в справедливость.
    Все расмеялись, но не очень весело. Один посетитель встал, и подняв бокал свой произнёс:
–  Выпьем, братья за тех, у кого нет ни власти, ни богатств.  За тех, чьи карманы полны надежды. А в заначке только любовь. И нет ни на грошик зависти и злобы.
Выпьем. Стоя. Молча. И не чокаясь.
   Все встали. Опустили головы. В тишине и полумраке Тряне вдруг показалось, что возле  каждого стоящего и молчавшего хоммера  стояли тени. По две, три, а у некоторых и больше. Залпом осушив бокалы, все сели и продолжили свой активный отдых. Усталые Трянины спутники давно храпели, а маленький хоммер без единой капельки сна в глазах, слушал безобидный трёп пьяненьких завсегдатаев заведения Россаны.
   Один из них, яйцеголовый в зеленой куртке, сидел одиноко у барной стойки. Рядом стояли уже шесть пустых пивных бокалов. Россана наполнила седьмой тёмным пивом. И тут все время молчавший до этого посетитель заговорил:
– И вот что характерно Россана, солнышко ты наше, глаза изумрудные, радость наша рыженькая, шесть бокалов твоего тёмного коронного и приходит она нирваная, время тормозит и пространство сжимается и стены эти купол непреодолимый и это айоу, – он показал на двери, –  никогда не откроются. Никогда. Там ничего и никого нет.
И ещё только один бокальчик, и все, и я уйдём в бесплотность блаженную.
  Осушив в четыре глотка бокал, он опустил удлиненную голову на стойку и затих счастливо улыбаясь.  Россана  погладила безволосую маковку и нежно, но очень тихо произнесла:
– Спи, дурачок спи глупенький. Снов тебе хороших, ни черных, ни серых, ни красных.
    Среди ночи вышел хоммерёнок на крыльцо.  Всюду царил серый полумрак, украшенный маленькими красными  и зелеными огоньками. Тряня увидел, как, сначала в одном из переулков  мелькнула тень. Черное пятно ползло медленно по земле, потом по стенам,  а затем от противоположной стены стала вытягиваться в сторону  стоящего на крыльце Тряни. Тень была, но нигде маленький домовенок не увидел того, кто бы мог отбросить такую тень. Пятно остановилось в нескольких шагах от Тряни,   стало подтягиваться и расти вверх, обретая форму объем и даже лицо, нависшее над хоммером. Черные глаза, каждый размером почти с небольшого хоммера, рассматривали Тряню, а тот понимал, что всё происходящее страшно и опасно, но страха не чувствовал, лишь приготовился, как учили, отразить удар и  нанести  ответный. Но тень не напала.   Всё словно отмоталось в обратном порядке, и  тень исчезла в том же проулке, откуда появилась. Порыв ветра донёс оттуда странные звуки,  – ШШИИВВВИИИИ.
   Тряня вернулся в кабак, лысый удивленно посмотрел на него:
– Ты где был?
– На улице.
– Однако, рисковый ты парень, одному ночью там не стоит, ох не стоит.
    Худой ушастый хомм засмеялся:
– Ты ему еще про ночную тень расскажи.
– Ну не знаю, не знаю.
– А никто  не знает, только болтают, что это тень самого Ордера благодетеля нашего,  ночью зло творит для равновесия.
   Хоммер уже прозванный тироретиком, выдвинул другую версию:
– А я слышал, что это тени юзеров шалят.
– Да как такое возможно?
– Ну не скажу как, только  от  многих из бывших домашних слышал такую историю.
   Сидит черной, пречерной ночью хоммес у Грани Микрона, зырит за своим хозяином и  тут от того отделяется такое жуткое и тёмное и прямиком через Грань и исчезает в портале. Юзер каменеет и хоммес лишается всякой свободы и подвижности,  пока эта самая тень мрачная не вернётся и не войдет туда, откуда вышла. И ещё говорят, есть такое железное правило для этих теней, вернуться  не позднее, чем за шесть минут до рассвета, а если опоздает всё, кирдык полный, хоммес в пыль рассыплется, хозяина его другие юзеры в ящик положат и закопают, куда положено у них там. А тень тут остаётся и ничего другого не может, как зло нам бедным творить по ночам и выход искать.
– Какой выход обратно что ли?
– Да нет в том то и дело, что обратно путь им заказан, и какой выход,  куда никто не знает. И еще говорят, что Большие ловцов за ними пускают, а что за ловцы  и зачем Большим эти тени, что они с ними творят, тоже никто сказать не может.
– Брехня, – уверенно сказал проснувшийся Серко:
– Грань смерть верная чи нам чи им.  А це усе другие балуют. Давай Тряня збирайся.
    Народ стал развивать новую тему.
–   И  откуда нам эти оски. Мало нам своих уродов и бандюков, и куда власть смотрит.
– Власть  смотрит, куда ей надо, а иные, зачем лишние хлопоты, нет ничего такого и всё.
– А зря, беды многие от этих осков, и трясучка хворь новомодная от них, от осков невидимых.
– Да ну, крышу у каждого может снести с перебора или передозы.
–  Не скажи. Ты вот еще кружек шесть пропусти и выйди на перекресток и оттянися там, что хочешь вытворяй, все мимо пройдут ну можа плюнет кто. А на трясучку толпа собирается. Такое вытворять может лишь тот в ком оск сидит.  Извраты и срамоты, не описать слов не знаю. А звуки а слова какие выдаёт. Пока трясется, изгибается воет дикообразно ещё ничо. Но как затихнет, встанет белый весь, кровинки ни капельки, глазищы стеклянные и начнёт такое выглаголивать, а все слушают, слушают безмолвные.
–  Факт, сам так попал, отходняк хуже чем от палёнки. И от контов  дубинкой по хребтине получил.
– Конты толпу не любят, и херотрясов ловят и жестко с ними обходятся, а толку, пока то да сё, оск тихонько обратно  в преисподнюю.
– И как от них невидимых охраниться?
– Есть защитники. Они и гадов видеть могут и средства защиты имеют и недорого берут.
– Да байки это всё, легенды городские. Вы еще про злобного хоммита расскажите, что по ночам  окна кирпичами, да камнями бьёт.
– Ну это совсем не легенда, хоммит как хоммит, раз ему  плохо и дерьмо он полное,  почему другим должно быть хорошо. Он же к ворюгам и бандюкам не лезет, простых работяг обижает, так что всё нормально. Всё как везде.
–  Точно, какие нах байки. Реально. Я се тройной стеклопакет поставил. Стоко бабла впалил. Хотел, бля, в тишине спать. А тут упахался, как сука дешёвая. Заглотил сэма с устатку, и отъехал в полной тишине. И тут эта тишина взрывается и всё взрывается. Такой грохот, звон бляцкий. Все думаю наконец большой кирдык пришел и Хорму и всей Юзме иппаной. Глаза, бля, открываю в разбитом окне морда, и  у башки моей кирпич, я  кирпич в эту морду, промазал, бля, стекло добил токо.
– Ну и чо?
– Чо, чо ну приехали конты, протокол написали, штраф мне выписали.
– За чо?
– За неубранный мусор.
    Весь подвальчик опять затрясся от  смеха. Но Тряня услышал странный голос, почти шипение:
– Хоммиты долго не живут. Да и не жизнь это. Дырявой ложкой хлебать чужое дерьмо.
  Тряня давно обратил внимание на этого хомма. Он сидел за отдельным столиком, молча. Но к нему изредка подсаживались, появлявшееся из айоу посетители. Они что-то шептали ему на ухо.  Он отвечал кивком головы утвердительно или отрицательно, после чего гость исчезал, не сделав заказа. Малыш прозвал этого хомма  Брови,  за мохнатую черно-белую растительность, скрывающую глаза. И кружка у мохнатобрового была удивительная, черная непрозрачная с разнообразными резными фигурками. Две симметричные рогатые морды открыли свои пасти и  там были круглые прозрачные вставки.
   Лысый, тот, что с золотистыми локонами оказался  старым знакомцем Геррыча, и пошел утром их провожать, но до башни Гросса спокойно дойти не получилось.
   И опять благодаря конечно контам. Только  друзья поднялись из подвала, как увидели двух контов тащащих куда-то толстенького хоммячка, одного из завсегдатаев заведения Россаны, благодушного и хронически невменяемого. Все кто наблюдал за происходившим жалели бедолагу и тихонько поругивали контов, но не вмешивались. Но тут всех оглушил пронзительный и невероятный голос:
– Куда, куда уроды. Мой мушшык, мой не отдам гады.
   Кривоногая  хомми, чуть ли не в половину меньше контов, в три мгновения сокрушила их и повергла на землю, схватила толстячка и быстро, быстро потащила прочь. У всех кто это видел, сначала наступил ступор, потом истерика хохотушная. Не до смеха было только контам. Когда  все успокоились и подошли к ним, верные слуги Ордера продолжали сидеть на земле, а их лица и так обычно бессмысленные, выражали крайнюю степень идиотизма.
– Коза у ребят, – прокомментировал лысый.
   Геррыч как следует, пнул каждого конта и заорал:
–  Швайне, ком ком участок бегом шнелля.
  В контах  что-то заработало, и они на четвереньках, но быстро  исчезли. Компания двинулась в путь.  Первым шёл Серко, и что-то насвистывал, за ним Тряня, разглядывая всё и всех по дороге, и последними следовали лысый и Геррыч, тихо и мирно беседуя.
   Впереди послышался неприятный скрип.
–  Ой. Лышенько, –  выдохнул  Серко и остановился. 
  Тряня ничего невидевший из за широкой спины лыцаря, обошел  его и встал справа,  Геррыч с лысым обошли Серко слева.
  По дороге  мимо них, закованные тонкими цепями, хоммы в серых робах тащили телеги, на них сидели другие хоммеры, связанные, с резиновыми кляпами. От разнообразия в их одеяниях зарезало в глазах. По сторонам длинной колонны телег шли конты с дубинками.
– Кто это? – спросил Тряня.
– Запряженные это зэка.
– Зэка?
– Ну, пацаны срок тянут. А в телегах с кляпами  фаны –  их в дурдом лечить.
– А  за что их так?
– Для их же блага и защиты общества от  заразы. Они ж больные на голову, а во всём их юзеры хозяева виноватые, сами на музыке дурной помешались и хоммов своих разума лишили, а потом по их же дури бедные и дома потеряли.  Вот и бродят повсюду  в клабы собираются, порядочным хоммерам прохода не дают. Фаны, они речь простую забыли, музыкой общаются и тихо не могут. Всё гад Эмзет виноват.
   Что за музыка маленький хоммер понял через секунду, когда просто ошалел от силы и дикости звука. Серко и Геррыч упали вниз, у лысого его локоны поднялись вверх, он заорал:
 – За мной быстро.
    Они побежали за ним в какую то дверь, потом по тёмным коридорам выбежали на длинный балкон, откуда и стали наблюдать за происходившим на дороге. Как раз под узким с невысокими перилами балконом, какие-то  фаны явно пытались освободить товарищей и бились с контами. Зэка спрятались  под телегами и не вмешивались. Серко сверху по-своему комментировал бойню:
– Ну что за дурни, ктож на власть в лоб прёт, вумный власть за версту обойдёт.
     В пёстрой толпе нападавших выделялся один фан с резаной прической, большими глазами, фиолетовым ртом и курносыми носом. А руке у него был нож, владел он этим оружием виртуозно. Поначалу фанам удалось потеснить контов и освободить половину  друзей  и всё это под свою музыку, но вой сирен  почти заглушил её, прибыло подкрепление. Фаны бросились врассыпную, кому-то удалось скрыться, но часть нападавших конты схватили,  стали избивать. Тряня видел, как трое дюжих контов лупили маленького хомма в одежде с блёстками. Он уже не сопротивлялся, но продолжал петь, на мгновение замолчал. И так запел, что конты расступились. Он пел, и весь светился, потом музыка остановилась, и свет погас. На дорогу упал маленький, серый, невзрачный хоммер.
   Толпа контов окружила того, что был с ножом. Он со странной улыбкой разглядывал их. Потом вскинул вверх руку, лезвие вытянулось и превратилось в горящий стержень. Фан начал кружиться, как бы танцуя под свою музыку, и при этом от горящего стержня образовывались огненные узоры. Конты застыли, не приближаясь, ожидая развязки.
   Горящие узоры слились в невыносимо яркий шар. Огонь внезапно погас, внутри никого не оказалось только тёмное пятно  на дороге, оно быстро сжалось до точки и исчезло. Музыка затихала, словно удалялась.    Серко зачесал бородавку на носу:
– Не поняв он змер или куды?
– Ой,  хорошо то как, – услышал, чей то голос  Тряня и только сейчас увидел, что кроме них на балконе  собралась толпа зевак. Удлиненная  вперед морда того, что был поближе выражала большое удовольствие. Мордатый повторил:
– Как  хорошо.
  И громко рассмеявшись, добавил:
– Когда другим плохо.
   Его смех многие поддержали. И пока шли к выходу зеваки обсуждали произошедшее:
– Что за хоммята пошли, всё скучно им, эти вот на музыке съехали, другие в тырки играют, того и гляди получишь от такого лохматого подарочек заточку, в толпе, когда совсем не ждешь, тебя уж нет, а  уроды на час скуки от избавились и только.
– Да кафа им все надо, нет кафа и лафа не надо.
    Особенно злобствовал сутулый остроухий хоммер. Он зыркал глазками-бусинками. Улыбался и говорил так, словно в его пасть вставили длинную палочку:
– Так уродцам, так гаденышам. Тащись от своей музыки, но чужую не глуши. Даже если музыка того тишина.
– Тишина музыка мёртвых.
– Живой шоли оченно, шас справим.
     Конты собрали на телеги и живых и недвижимых фанов. Колонна  продолжила путь.
   Лысый  провожая взглядом телеги   недоуменно спросил:
– Дохляков то зачем в дурдом,  может и правда, что некого там не лечат, а живьём утилизируют.
– Найн,  – возразил Геррыч,  – Их так не думат. Конт примитив, бил приказ всех дурдом,  новый приказ не поступат,  выполнят последний.
–  Да конты такие, – согласился лысый:
– Еще говорят, что там, на первой линии всем головы кислотой промывают, а потом  методом жесткой штамповки новых контов делают. Боюсь, и мне туда  дорога светит.
– Варум?
–  Да видения у меня, ну что я не я и не здесь, а там. И замерзаю и все, и всё  там замерзает или уже замерзло. И ни кому не спастись.
     Серко сочувственно посоветовал:
– Ты братка с тёмным то пывом завязывай, переходи на светлое полегче. А на ночь лучче горылки горячей, но не стакан, а махонькую серебряну рюмашечку, и в любом сне жарко станет.
    С испорченным настроением компания продолжила свой путь, надеясь, что на этот раз удастся достигнуть цели.
     На одном из перекрестков дорогу компании перегородила странная процессия, похожая на похоронную. Впереди шли восемь краснолицых карликов и несли большие носилки. На них лежал огромный фолиант в черном переплёте с замками. За карликами шествовал горбун в коричневой потёртой мантии. На его голове чудом держалась странная шапка. С волос неопределенного цвета непрерывно сыпалась перхоть. Но большую голову горбуна ничто не волновало. Он шел, потупив взгляд, и его челюсть и толстые губы постоянно шевелились, что-то пережевывая. Лысый с поклоном поздоровался:
– Великого здоровья вам многоуважаемейший Кун Зцы.
С радостью вас и нас ничтожных. Закончили труд ваш. И что же в сем драгоценном хранилище мудрости.
   Кун Зцы на ходу ответил. Не поворачивая ни головы, ни взгляда:
– Не более чем ничего.
Потом остановился, поднял голову и махнул рукой в сторону лысого:
– Обо всём. Да обо всём. Обо всём.
  И продолжил свое движение и жевание.
–  Великий мудрец, – покачал головой лысый.
  Геррыч пожал плечами:
  – Але висен неманд верстехт нихт.
  Лысый поморщился:
– Привычка у него неприятная. Язык свой жует непрерывно.
– Ну шо туточки зробишь.
Серко помотал рукой:
– Можжа им сало по принцыпам низзя жоваты.
   Они шли по узкой улочке, чуть впереди брёл какой-то сутулый хоммер. И вдруг Тряня увидел, как из земли появилось, нечто красноватое и совсем небольшое, резко ударило в спину впереди идущего и исчезло в нём. Бедного хомма сильно затрясло.  Несколько страшных мгновений и красная бесформенная масса вылетела из головы жертвы, подлетела вверх, резко шлепнулось оземь и  исчезла. Бедный хоммер скукожился и завалился, от него осталась одна упаковка, всё содержимое вынули. Лысого трясло, Геррыч стоял бледный, а Серко крестился:
–  Да что за напасти, братка может зря мы усе затеяли, может   то нам сверху знаки – отступитесь.
– Найн камрад найн, Унд нюр дер тод вирд ден риттер анхальтен . Форвардс.
– Да мы лыцари. Вперёд. И будя шо будя.
  Вскоре они подошли к высокой башне. На входе  стояли два трехглазых ифрита.  Геррыч показал какую-то карточку, и их пропустили.  Вёл трех друзей по  коридорам башни странный хоммер, а странный потому как, то вот он есть, а вот и нет, исчез, пораженный Тряня сильно напрягал зрение и проводник проявлялся, теряя прозрачность.
    На встречу им два хоммера тащили еле живого третьего. Тряня скоро понял, что с ним случилось, когда по дороге увидел, как в круглой комнате, какой то хоммерёнок уворачивался от ударов озлобленного ифрита. В другой комнате другой хоммёнок,  бросал черные шары в других хоммеров стоящих перед ним. Шар почему-то пролетел сквозь одного из них, а хомменок стал сильно дёргаться, ему явно было очень больно. В одном из бесчисленных коридоров они увидели выстроенные вдоль стен фигуры. Девять  слева и одна напротив. Тряня  поначалу решил, что это статуи или куклы. Пропорции идеальные мужские, ростом с громилу Геррыча. Юный хоммер даже успел обозвать фигуры, по форме шлема на их головах. Слева углы, призмы ребром вперед. Справа шарик, не шар конечно, на голове просто округлая, как и у углов непрозрачная маска на лице.  Тряня  вздрогнул, когда эта синяя маска наклонилась над его головой. А когда они прошли этот строй, он почувствовал чей-то взгляд и обернулся. Крайний из углов повернул голову и смотрел на маленького хоммера. Тряня услышал  одно слово, но не поверил. Кто  он такой, кому нужен здесь, чтобы предупреждать. Но  внутри состояние ожидания немного потемнело.
   Перед одной из лестниц проводник строго предупредил:
– Идите посередине и не смотрите по сторонам.
   Тряня конечно не удержался, и косился то в одну сторону, то в другую.
Ничего особенного, красные стены. На них через ступеньку висели  на разной высоте черные круги и  больше ничего.
   Тряня испугался, кто-то схватил его и не пускал. Но малыш шёл упрямо вперёд и не оборачивался. Наверху он почувствовал свободу и услышал пару слов, но снова не захотел поверить. Никого же не было рядом кроме лыцарей и проводника, но они молчали. Много непонятного и странного они повстречали, пока не дошли до огромного красного зала.    В центре помещения, где казалось, не было не стен ни потолка на резном и вычурном троне, окруженный  многочисленной челядью, сидел большой горбун с длинным острым носом. Один глаз был закрыт, может его и не было,  в другом то вспыхивал, то затухал манящий свет.  Почтительно стоявшие возле трона хоммеры испарились, как только горбун приподнял неимоверно длинный палец.
   Тряня успел подумать:
– Точно как кесарь римский или понтистий Пилат из книжки. Только еще страшнее.
–  О Майстер Гросс, – начал Геррыч:
–  Мы привести тебе ученика,  очень способный киндер. Шатц.
  – Я вижу, всё вижу.
– Ну и голос, – подумал Тряня, – вроде не громкий, а глушит.
  – Подойди юный хоммер. 
   Ноги потяжелели, но он пошел, по дороге нашёл силы обернуться. Ни Геррыча, ни Серко уже не было. Малыша очень удивил пол, по которому он ступал. Очень тёмный и идеально полированный до зеркальности. В нём, слегка искажаясь, отражались замысловатые и непонятные фигуры, украшавшие сей зал. Но сколько не вглядывался юный хоммер себе под ноги, своего отражения не видел. И когда Тряня остановился у самого трона, отражение сего  удивительного  кресла было. Но не было отражения того, кто в нём сидел. Вдруг пол стал матовым. Тряня поднял глаза. Над ним возвышался хозяин башни. Боковым зрением малыш увидел, что пространство зала невероятно    сжалось. Стены, что казались недавно нереально далекими, в одно мгновение приблизились на расстояние нескольких шагов.  Зал потерял размеры и свою торжественность,  производил впечатление зловещей неумолимости, как палач в маске. А судья, да вот же он перед Тряней, молчит, выбирает приговор.    Малыш не отрывал взгляда от странных глаз Гросса. Сердечко замерло, когда огромные пальцы щупальца обхватили его голову. Гросс молчал и, не отпуская  Тряню, повёл его куда-то. Малыш ничего не видел, но существо его разделилось. Одна часть та, что была ниже и ту, что вёл перед собой хозяин башни, всё понимала и даже видела сквозь закрытые глаза.
   Они шли по узкой винтовой каменной лестнице, вдоль стен, покрытых чем-то красным и светящемся. Но другая часть Тряни, верхняя свободная прошла за стену. И её окружили глаза много, очень много глаз. Это были не просто глаза, огонь – сила готовая помочь спасти.  Трянины половинки не выдержали разлуки и соединились. Малыш  услышал или просто подумал:
– Это всего лишь страх. И защита от него.  Держись, не сдавайся.
   Гросс привел маленького хоммера на самый верх своей башни. Там был портал площадка.   Горбун повернул Тряню лицом к себе и произнёс:
–  Маленький хоммер, тебе рано в мою школу. Ты ещё слишком сырой и мягкий, но когда-нибудь ты сможешь затмить меня и многих, возможно,  ты тот, кто прекратит моё существование, но всё же я буду тебя  учить и призову к себе, и не смей появляться раньше.
    Чьи-то ловкие руки подхватили Тряню, посадили в пустое письмо и отправили в неведомое. А тот по чьей воле он был изгнан из города, остался сидеть в кресле один на террасе.  Бедному малышу не дали времени полюбоваться хотя-бы красотой купола над городом. А полюбоваться было чем. Впрочем, мало кому из хоммеров могло прийти желание  на получение эстетических удовольствий, тем более от  чего-то  далекого недоступного и непонятного. Ну, есть и есть, не мешает и ладно.
    Можно было конечно пощекотать нервы и посмотреть с краешка площадки вниз. Но рваный  туман закрывал собой почти весь город. И над ним не было видно ни одной летающей машинки. Возможно, был официальный запрет. Но, скорее всего, работал старый хоммерский принцип-вопрос:
– А зачем?
   Или в другом варианте:
–  А смысл?
    На странный город, не имевший светила в небе, да и неба, как такового, опустились и стали сгущаться сумерки. Над неподвижным горбуном из поднявшихся с краев террасы лепестков образовался купол и пол засветился белым светом. Гросс поднялся, но не было у него ни горба, ни длинного носа,  ни странных глаз, ничего такого, что можно бы было назвать лицом. Из восьми лепестков черного купола один за другим стали появляться безликие.



                Глава 4. Узел.

       Пустое письмо без адреса  зависло на  небольшой, но переполненной станции. Тряня вышел из него, решив найти другой транспорт. Пара хоммеров беседовала о чём-то непонятном:
– Не пойму, почему большое позволяет малым судить себя, вытирать об себя ноги, и ещё лижет всем им задницы?
– Да это большое может только по большому, и то исключительно под себя.
– Но почему эти малые одно большое любят, а это нет?
– Ну, то большое их как-то в пыль стёрло, и сейчас реально может, но милостиво  помогло подняться, кормит дерьмом своим и балует, даёт отсосать из одного места. Это же большое только своих и пожирает, ненасытное.
– Да эту бля имели во все щели. А она целку строит. Понты корявые. Мелкие не дурачки, знают чо от чего и за  какие бабки, – встрял в разговор ещё один хоммер, нагловатый, с выпирающими верхними зубами.
– О чем это они? Большое, большие,  это из одной темы или как? – подумал Тряня.
     Он с нескрываемым интересом наблюдал за фокусами, что выделывал зубатый хоммель с тонким острым стержнем длиной в полруки. Тот, заметив восхищение в глазах малыша, улыбнулся, оскалив свой ротик, полный острых и крупных, но очень не чистых, почти черных зубов. И вытянув  руку в сторону Тряни, показал стоящий идеально вертикально на самом кончике острого кривого ногтя стержень, произнёс:
– Моя волшебная палочка.
    Большинство   хоммеров, забивших собой этот узел,  были сами по себе. Редко кто общался, даже по двое или тем более группами. Возможно само место мрачное и душное, бедное светом и воздухом, не располагало к общению. Но Тряня достаточно быстро смог познакомиться с другим бродягой и разговориться.
    И главное с кем. Ни подумать, ни представить такое  малыш даже не мог, и не поверил, скажи ему об этом кто-нибудь ещё недавно. Этот престраннейший хоммер обратил трянино внимание на себя не только своим видом, лохматый с необычайно подвижным лицом. И одет во что-то невероятно пестро-лоскутное. И каждый лоскут с обеих сторон со своей картинкой или знаком таинственным. На голове колпак о семнадцати цветов, а туфли с закрученными носками. Все его сторонились. Перешептывались:
– Глюк, глюк.
   Ну, а как вёл себя,  сей глюк, просто очень некультурно и не тихо, как остальные. Подкрадётся к какой-нибудь компании, да как заорёт  диким голосом жуть неудобоваримую. И состроит при этом образину живописную, и всякий раз другую. Тряне бы спрятаться и держаться от этого чудища подальше. Чего ему очень хотелось. Но тянуло малыша к вышеописанному хомму ещё сильнее. И очень хотелось спросить, так сильно хотелось, что не вытерпел и отпустил с язычка вопросик:
– Извините,  вас не Абыгым зовут?
      Глюк состроил рожу, но не страшную, а смешную-пресмешную.
– Можешь звать и так, но мне привычнее Турукум.
     Тряня не выдержал и засмеялся, и долго не мог остановиться. Потому как Турукум ему такие  рожи показывал, такие звуки издавал. Так и умереть от смеха можно. Вот, как и подружились.
    Выслушав короткую историю  от молодого хоммера,  новый знакомый, весь такой лохматый  и с беспокойным взглядом поведал свою:
– Я когда-то домашним был, давно и недолго. Юзеры молодая семейка. Дитё у них букв не знает, а у компа часами сидит. Мышку не отпускает, глазёнки не мигают. И все трух-турурух, трух-турурух, геймер в подгузнике. Родители, поубивал бы таких, сами две сопли студентики. У мам пап на шее сидят, завели себе игрушку живую, ну и занимались бы с ним, гуляли, книжки читали. Подсадили дитё на виртуалку и рады, что их не трогает. Ну, терпел я это безобразьеце, терпел и не вытерпел. Как выскочу у дитя на моник,  рожу состроил повыкрутаснее, как завою. Малыш в крик, бежать. Маму звать.
    Родители, что такое, что случилось. Он объяснить толком не может. Плачет, в моник пальчиком тычет  – тям, тям. А что, тям, меня уже и не видно. Вроде успокоили. На другой день опять дитё за мыша, а тут рожища,  еще страшнее вчерашней. Детеныш в истерике, к компу подходить не хочет, упирается, орет, ругается матами  детскими, а они пострашнее, чем у взрослых, ты мне поверь.
    И пришлось маме и папе и книжки ему читать, и на улицу почаще водить, даже велосипед смешной  купили, не они, а баба с дедом конечно.
 Вроде доброе дело усобачил, но с него и дома лишился. Папа дурачок решил, что вирус завелся. Охотников запустил в дом ко мне, только зря, у вояк этих просто от вида  моего трясучка поносная.
    Меня глупый разозлил, я из его файлов такую кашу сотворил. Домик мой разобрали и меня по миру пустили. До сих пор угомониться не могу, как видишь.
  Да маленький и ты бродишь, но  не по своей воле, тебя пинают другие, а вот кто меня пинает – никто, только зуд мой, сколько мест из-за него проклятого потерял,  но только как зазудит, не могу усидеть бегу, бегу, всё бросаю и бегу.
    Последнее место сайт разных там сочинителей любителей. Ну, такой типовой chitatelei.net. Уже и освоился и привык ко всяким пузырям и камешкам.
– Пузыри, камешки это что?
– Ну,  всё просто, пузыри лёгкие они вверх всплывают, потом обычно лопаются, а камешки потяжелее, вниз падают, много ох там разных, только цена у всех одна – никакой. И кому всё это надо, да никому.
Чтоб оно за тобой потащило, пустячок нужен, или искорка от верха или уголёчек от низа.
    Странные они эти из Юзмы, люди человеки.
   Мне вот со стороны всё понятно было, а они всё что-то парятся. Всё просто, любой там от себе подобных происходит, только среди себе подобных, как таковой существовать может. Блин не пойму, но тянет их куда-то уйти от себя и мира своего. Уходят в себя, в пустыню, пещеры, другие хрени, все чото ищут. И таких уродов немерено было,  и на кой скажи хрен, ненависть и презрение к самому себе, добровольное рабство, праздность, самоистязание, беспрерывные оскорбления своей природы, не приносящие реальной пользы ни им, ни другим. Жили бы и любили, радовались в мире своём,  но они все какие-то другие миры измышляют.
Лучше бы у себя жизнь устроили спокойную, тёплую, сытную и веселую.
И главное, уж так им там хочется быть на отличку от других, но все  козлюки одной мерой отмерены, из одного теста стряпаны. И жизнь то им дана каждому коротенькая, а они норовят в такую крохотульку напихать еще и кучу чужих жизней.  А мир ихний огромный и ничего о нем толком не ведают. Но  о других мирах мыслят и  измышляют. Они что за данное им время хотят прожить тысячи жизней в тысячах миров.
Да все же люди чоловеки. Да плавает сверху всякое дерьмо. И все больше и больше.
   Я вот что думаю, может во мне зараза, какая оттуда. Опять гадство зазудило и бегу. Куда? Зачем? Может кончить  себя и зуд этот?
– Нет, нет нельзя грех.
– Да конечно знаю, все говорят грех, а почему грех знаешь, объясни.
       Тряня пожал плечами, не найдя, что сказать.
– Не знаешь, но знаешь что нельзя и что грех. Не стоит приумножать число грехов своих. Но одним больше, при моём то багаже никто и не заметит. Вот и местечку тому тёпленькому кирдык сотворил. Понятно, что юзы там расслаблялись, кто красиво и не бесталанно, ну а кто и беса своего тешил, грязь и вонь  срыгивал.  Мне бы их понять и пожалеть. Им же вредно всё в себе держать. Так и кладбищем ходячим стать можно. Ну, нравится кому-то гадости сочинять, мне  какое что. Но нет, беспокойство мне и начал я им крупным шрифтом рецензии вставлять. Невежливые, такое вот помню –  сри урод в сортире и там жри дерьмецо свое. Или еще –  животное послушай, что скажу и сделай как скажу. Возьми ночью вазелинчик пахучий, свет выключи и лезай голый под одеяло. Ложись на бочок, одной рукой дрочило свое тешь, а пальчиком другой ручки дырочку анальную разминай. И главное вазелин не жалей. Всё лучше, чем языком грешить.
    Народ понятно возмущаться стал – что  за ёпи вашу маму за хамство.
Ну и админ  губошлеп недоученный  напустил по тупости на меня уродов всяких, чем чрезвычайно меня обидел и разозлил. Я ему такой перебырдык устроил. Не сомневайся, он до сих пор по ночам в кроватку писяется и мамочку зовет.
Это ему еще повезло. Вот даже ты об Абыгыме слышал. Знаешь, какая про него присказка есть  – я злой и страшный Абыгым. Я тачки превращаю в дым.
   Он пострашнее драконов. Те несчастные не ведают, и поделать ничего не могут, сидит в них этакое. Приходит время и заснёт бедный. А уж если разбудят, и сделать ничего не может, как всё спалить и самому в пепел.  Абыгым легенда из легенд. Суперглюк. Жаль слух, прошел, что Большие изловили его. Изловили и в клетку посадили огненную. 
    Они таких вот, что уж слишком не вписываются, в одном тайном месте держат. Может и трёп. Простые хоммы любят поиграть в попистелки, как соберутся кучкой и поддадут, попистеть любимое дело.
    Радостей у них конечно немного. И что за жизнь  у тех, кого обязательно кто-то или что-то сожрет рано или поздно. Может многим такая участь предпочтительнее второго варианта. Подминать под себя, ломать и изламывать и пожирать и не остановиться. Каждому свое, не обманешь.
    Я о местечке том и не жалею, ни к душе, да и от агентов забодало отбиваться.
– От агентов?
–  Ну, шпана мелкая. Спецы. Они любят в дерьме юзерском рыться. Живут с этого. Им такие места лучше ничего не надо. Агенты на хозяина вкалывают и не за страх, а на совесть.
– Какого хозяина?
– Я откуда знаю какого. Да мало ли их хозяев. Мне до них и им до меня.
Не завидую ихоннему образу жизни. Да и не жизнь то вовсе.
Ладно, слышишь звоночек, письмо идет, прыгаю, может, повезет и привезет.
     И уже на бегу тихо, на ушко скороговоркой:
  –  Ты больше Хорма своего. Пройти способен  и Хормвард и далее.
    Глюк приподнял полы цветастого халата, мотнул пару раз колпаком. Потом побежал, разбрасывая свои ноги в смешных туфлях и при этом вопил:
  –  Э-эх мать моя крокодилица. Лучше бы ты аборт сделала.
    Уехал Турукум, и всем стало  получше и полегче. Всем, но не Тряне. Ему даже взгрустнулось немножко, и решил маленький хомм не торопиться, тут он кое-как, но освоился. Неизвестность, конечно, манила и сильно, но маленький хоммер упрямился и тянул время. Первая ночь на новом месте всегда самая трудная. И тут еще этот сон замораживающе тошнотворный.
    Во сне был некто очень большой, но Тряне не мог его разглядеть. А вокруг свора злобно лающих собак от очень мелких до очень не мелких. К разноцветным ошейникам были пристегнуты длинные тонкие поводки. И кто-то невидимый Тряне крепко держал собак во своей власти. И тут некто большой рухнул замертво. Из открывшихся ран и язв потёк гной вперемешку с черной кровью. Отовсюду полезли черви, жирные сытые, довольные собой и соделанным. Разного цвета, тысячи мелких зеленых, сотни побольше красных и немного, но очень крупных черных.   И тогда собакам дали воли, отпустили побольше поводки.
    Свора набросилась сначала на червей. Часть подавили, а большую часть пожрали. После червей настала очередь трупа. Собачки вошли в раж и не заметили, как на некоторых их них затянулись повадки. И большой труп украсили несколько собачих. Большие собаки сожрали и их ни секунду не медля. Забыв о недавней общности интересов и принадлежности к одной стае. Общего врага  не было, остался общий хозяин. И он просто избавлялся от тех, кто уже не был ему нужен.
    Проснувшись, Тряня вышел отдышаться. Он стоял на площадке недалеко от портала, как вдруг все хоммы вокруг стали в ужасе разбегаться. Тряню придавил к месту запах, вонь омерзительнейшая. Всё что в малыше было, горело и протестовало, но не двигалось с места. Он с трудом обернулся. От портала к нему приближалось нечто или некто замотанный в гнойные окровавленные тряпки. Поравнявшись с Тряней, он повернул к нему лицо своё. На серых в  потёках лентах, скрывавших то, что было лицом, выделялись два багровых неправильной формы овала. И малыш услышал, лучше бы оглохнуть, но это был смех. Тряню затрясло. Он не мог оторвать глаз и проводил взглядом ходячее трупное разложение. Но так и не понял, где тот исчез. Отдышавшись,  малыш ушел с площадки.  Нашел свободное место, сел прислонившись к шершавой стенке, весь разбитый и измученный заснул.
   И был ему сон. Пространство, заполненное огнём и дымом. И видел Тряня, как по пеплу полз некто обожженный почти сгоревший и поднял обреченный вверх плавящиеся остатки лица своего, вопрошая:
–  Кто?
И получил ответ на вопрос свой:
– Не ты.
И повторялось и повторялось отовсюду многократно как приговор:
–   Не ты. Не ты. Не ты…
    Малыш проснулся и осмотрелся. Всё было, как и раньше. Ни дыма, ни огня.  Успокоившись, Тряня стал в полудремотном состоянии наблюдать за другими хоммерами. Двое из них постоянно мелькали перед его глазами.  Укрытые с головой своими просторными одеяниями, они не спеша, прохаживались мимо Тряни туда сюда, и при этом что-то  бубнили.
– Молятся, – подумал маленький хомм.
    Тот, что был в светло-желтом, читал нараспев моления на неизвестном ещё Тряне языке. Второй был пониже, весь в темно-красном.  От него малыш слышал отрывки из знакомых молитв. До Тряни поочередно доносились знакомые и незнакомые слова:
–…Гангце канни цово кёдтам-це
сачен дила гомпа дун-порней…
   ***
–…хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, яко-же и мы оставляем должником нашим…
    ***
–…Ценчок денпа димед даби-щал
сердок даба кёдла чакцел-ло
   ***
–…Свят, Свят, Свят еси, Боже, Богородицей помилуй нас…
    ***
–…Чаджяр ойпа тамчед-ла
щингдул кунги даннед-ки…
    ***
–…сподоби мя истинным Твоим светом и просвещенным сердцем тво-рити волю Твою…
   ***
–…Сонам ди-и тамчед сикпа-и
гопанг тобней кёнги датуль-те
   ***
–… и избави мя от многих и лютых воспоминаний и предприятий, и от всех действ злых свободи мя…
   ***
– Лама-ла кябсу-чи-о
сангей-ла кябсу-чи-о
чой-ла кябсу-чи-о
гендун-ла кябсу-чи-о
   ***
–…буди защитой их во всякой опасности, да не подвергнутся внезапной погибели…
   ***
–…Малю семчен кунги гонгюр-чинг…
   ***
–…Ты воскресил еси дщерь Иаира по вере и молитве отца ея..
    Тряня и не заметил, как заснул под благозвучное, но монотонное звучание молитв.  И приснились ему тарелка каши манной и большая чашка киселя молочного, коими так любил потчевать его добрейший Иргудеон, совсем еще, кажется недавно. И где, где всё это.
    Проснулся  Тряня от голоса одного из монахов, того, что в жёлтом. Тот спокойно размеренным голосом вливал свои учения ушастому хомму с вогнутой мордой. Вогнутый не сопротивлялся, он выглядел так, словно глубоко отключился, но забыл закрыть свои выпуклые глазенки. Так тупо и смотрел прямо на Тряню. А монах и рад стараться:
–…сущность    неизменна; меняется лишь бытие и восприятие. Поступая плохо, пожнешь болезни, бедность, унижения. Поступая хорошо, вкушаешь радости и умиротворённость.
Закон кармы определяет твою участь  во всех перевоплощениях. Восприятие, чувство, привязанность, существование, рождение и смерть. Ты слишком наследил грязно в этом воплощении. Ты далек от того, чтобы сказать –  “Я всё победил, я всё  знаю.  Я  отказался  от  всего,  с  уничтожением желаний я стал свободным. Учась у самого себя, кого я  назову  учителем?” Спасай и сострадай, не причиняй зла, не наноси обид. Поднимись, уйди от слов и понятий и постигнешь истинную сущность. Любовь  искреннее пожелание счастья, сострадание желание другим свободы от бремени тяжести боли. Помни слова Учителя, – Сложное должно рано или поздно распасться, родившееся – умереть. Явления исчезают одно за другим, прошедшее, настоящее и будущее уничтожаются, все преходяще, над всем закон разрушения. Быстрая река течет и не возвращается, солнце безостановочно совершает свой путь, все переходят из предшествовавшей жизни в настоящую, и никакие силы не в состоянии возвратить никому прошедшую жизнь. Утром мы видим какой-нибудь предмет, к вечеру уже его не находим. Зачем гнаться за призрачным счастьем?… Но и смерть не освобождает тебя от мира страданий и постепенного изменения,   вновь возродишься к новой жизни и вновь умрешь, и так без конца вращается колесо перерождений, и от этого круговорота есть одно только прибежище и защита – нирвана…
    Тут вогнутый быстро-быстро заморгал, замотал головой. Потом резко встал, забрал сумку, что прятал за спиной. Повернулся к монаху и стал грубо ругаться:
– Я не понял дядя, ты с кем сейчас разговаривал. Чё бля за флуд. За такой базар и ответить можно. Слышь урод иппаный мне пох, что это был  за я до я и пошел нах я после я. А на твою нирвану срал я черным киселём.
    И уже уходя, не мог успокоиться:
–  Ну, млин сцуко косоглазая…биляяяять…
    Монах совершенно не обиделся. Он откинул капюшон, с грустной улыбкой посмотрел на Тряню, приподняв вверх посох, слегка поклонился, словно извинялся за недостойное поведение своего собеседника.
    Маленький хоммер вздохнул и улыбнулся в ответ.
    Тряня решил размяться и пошел гулять по узлу.  Его внимание привлёк маленький невзрачный хоммер. Он развлекал компанию  унылых постояльцев узла, читая им из небольшой книжицы разные, как он это называл, юзерские премудрочки:
–  Баловать сына – всё равно, что убить его; только из-под огненной палки выходят почтительные дети.
Бывает только неправильный путь, но не бывает безвыходного положения.
Бывает три случая не почитания родителей, нет потомка – самый страшный из них.
В Поднебесной нет неправых родителей.
В рай есть дорога, да никто не идет; ворота тюрьмы крепко закрыты, а люди стучатся.
Если есть результат –  была и причина, если есть польза – был и вред.
Над небом еще небо
Настоящий друг лучше строгого учителя.
Ясно – это черт, а ты думаешь – это бог.
   Один из хоммеров слушавший все это,  весь перекошенный, причмокивая кривым, но не маленьким ртом, выдал такой коммент:
–  Все эти премудрочки и закончики нужны юзам,  только чтобы нарушать и извращать. У каждого юза своя уродская Юзма. Кто сверху тот и прав, а хуже он или лучше нижних – дело пятнадцатое.
– Ты откуда всё то знаешь?
– А с чего я такой перекосоебленый. Юзеры, уроды драные, лжи и зависти переполнены. Каждый против всех, и все против каждого. Мало чистых и жить им не дают. Хозяина моего сгубили, суки. Он помню, как-то записал:
– И из ада есть выход. Очень узкий и сложный проходец, но по одному пройти можно. Не один ещё не вышел.
    Тряня пошел гулять дальше и в одном месте заинтересовался группой смирно сидящих хоммят. Он, почему-то решил понаблюдать за ними, просто от нечего делать. Они вдруг расстелили коврики и начали на коленях синхронно отбивать поклоны.
– Ну, каждый молится, как обучили,   – подумал Тряня.
    Раздался звоночек и к хоммятам подошел высокий горбоносый хоммер.
    Они зашептались:
– Шейх, шейх сам шейх…
    Хоммята не моргая, молча смотрели на пришедшего. А он медленно поочередно разглядывал каждого из них, перебирая при этом бусины на четках. Тряня даже успел пересчитать тёмные шарики – до ста не хватало одного. Наконец шейх поднял руку с висевшими на запястье четками и указал на худенького хомменка с большими  невероятно синими и нереально чистыми глазами. И тот возвеселился и стал танцевать, и все его друзья радовались и танцевали вместе с ним.  Шейх взял синеглазого за щуплые плечи и повёл его с собой.
   До Тряни донеслись тяжелые слова горбоносого:
– Ты выбран во спасение и нет никого во всех мирах в этот день, чья участь была бы желаннее и слаще…
   Шейх и синеглазенький исчезли в портале.  Тряня стоял один на краю площадки, откуда уже многие покинули на его глазах этот узел.
– Не можешь решиться. Не готов. Тогда не спеши, время ещё есть.
   Малыш обернулся, рядом стоял монах, тот, что своими молитвами напомнил ему потерянный дом. Обняв нежно хомменка за плечи, он увёл его с площадки.
   Они сидели рядом, смотрели на убывающих и прибывающих, и монах с какой-то щемящей грустью поведал Тряне такое, что малыш  еще не просто не знал, но и побаивался думать.
– Если не знаешь, куда и тебе некуда то у тебя богатый бесконечно богатый выбор, отрок. Не стоило тебе так далеко удаляться от Кордона. Там, по крайней мере, войдя куда-то, имеешь неплохие шансы выйти. Да и для приобретения опыта и познаний до поры лучше  бы оставаться в пределах Кордона. Может, повезёт и обретешь дом, если  на роду тебе написано быть и умереть домашним. Другое дело города, попасть туда не всегда просто, но выйти малыш почти всегда невозможно. Города они конечно разные, очень разные бывают. Но чтобы тебе стало понятнее, расскажу о двух крайностях. Есть два города, куда мне снова и тебе никогда, лучше бы не попадать. Армсгард и Фрисгард. Попав в первый, сразу попадаешь в жёсткий переплет, потому как все вновь прибывшие туда становятся рабами. А жизнь у раба по определению сладкой быть не может, но многие приспосабливаются. К тому же в этом городе есть возможность у любого раба подняться по социальной лестнице теоретически до самого верха. Во-первых, он может стать надсмотрщиком, черным надсмотрщиком, если быть точнее. Такой надсмотрщик, по сути, раб над рабами, сволочь крайняя, другими они быть не могут.  Но есть и серые надсмотрщики. Тут мы подошли к следующей социальной ступени основной – граждане. Так вот  серые надсмотрщики и решают, кто из рабов и поднимется на эту ступень, а кто так и останется рабочей скотиной. Став гражданином, получаешь многое – свободы, права, социальный минимум рабов и прочее, далее, если покороче граждане выбирают из своего числа выборщиков, те в свою очередь правителей,  ну а правители избирают первого, Первого среди равных. И не всё и всем, но каждому своё.
   И главное город закрыт абсолютно, покидать  его пределы запрещено под страхом жестокой казни. Не то, что Фрисгард – хочешь, входи, желаешь, выходи. Если сможешь. Потому как в сём городе права и свободы любого ничем неограниченны. Ты имеешь право на всё, но и учти, что любой имеет право и на твоё имущество, и на тебя всего со всеми потрохами. Городок не для слабаков, не для добрых, мягких и пушистых. Недаром говорят, что сам Кей Хосс именно там обитает.
    Никто не знает путей своих, надежды только на везение. Но  ещё есть Вера. Молись маленький, помогает. И наклонившись к уху маленького  хоммера, монах тихо произнёс последнее:
– … и соблюди нас от всякого мечтания, и темные сласти кроме; устави стремления страстей, угаси разжжения восстания  телесного…
   Монах поднял руку указуя на мерцающий в конце  площадки портал, только что поглотивший с десяток хоммеров:
– Хормвард бесконечен и бесконечноразнообразен. И тот, кто изменит в нём всё – не изменит ничего.
   Глядя во след удаляющегося балахона цвета умершей крови, Тряня подумал:
–  Странный…  и молится совсем другим голосом … и лица так и не открыл.
    Среди вновь прибывших эти девять фигур сразу  обратили на себя трянино внимание. Они шли порознь, но явно приехали вместе. Одеты  были в странные хламиды разных оттенков синего и серого цветов. Лица скрыты под непрозрачными сетками. Создавая ощущение нереальности, притягивали к себе взгляд маленького хоммера. Их движения были невесомы, они не шли,  парили. Малыш перерыл весь запас слов им когда-то слышанных и прочитанных, и нашлось слово Хева. Он назвал эти создания Хевы. Но вскоре Тряня потерял их из виду и снова стал бродить по лабиринту станции. Он брёл по узкому проходу, когда услышал шипяще-свистящий голос:
–  Что старый кончаешься? Это хорошо. И тебе – отмучаешься. И мне – осень кусссать хосется.
   В глухом закутке малыш увидел двоих. На ступеньке сидел сумрачный хоммер, его лицо, серое безжизненное, изрезано было глубокими морщинами. Глаза почти погасли, а под глазами чернющие круги. Над ним возвышался, изогнувшись, худой  субъект в блестящей накидке. Вся голова была увешана разными полупрозначными висюльками, скрывавшими его лицо.
   Он посмотрел на Тряня странными немигающими зелёными глазами. Опять обратился к старику:
– Дедуся  не затягивай. Я неподалеку буду.
    И удалился, двигаясь короткими зигзагами.
     Тряня подошел к сидящему поближе. Внутри что-то щемило  и болело. Малышу  очень хотелось сделать что-нибудь для старика, но чем бы ему помочь. Он хотел  спросить, но не смог произнести и слова. Старик поднял глаза, посмотрел на  молодого хомма, и глаза  засветились, на губах заиграла улыбка радости.  Взгляды соединили их. Тряня чувствовал, как в него проникает нечто необыкновенно хорошее и большое. Старик отдавал малышу самое ценное, что имел в себе. Потом, обессиленный, он закрыл глаза. Его лицо просветлело и обратилось вверх.
   Тряня чувствовал, что всё существо умирающего заполнено бесконечным счастьем и благодарностью. Кто-то коснулся тряниного плеча. Над ним возвышалась тёмно-серая фигура. Она ничего не произнесла, но её молчаливой просьбе невозможно было не подчиниться.
   Тряня удалился. Ему хотелось обернуться, но он знал, что этого нельзя делать. И потом,  бродя среди множества разных хоммеров, Тряне очень хотелось вернуться в тот закуток, но он знал, что этого нельзя делать.
И тут послышалось не то шорох, не то шепот:
– Ушёл…
   Обернувшись, малыш увидел две хламиды серую и синюю, удалявшееся в разных направлениях.
   Тряне вдруг показалось, что он снова видит страшного Ранувима,  нет, похож, но не он. Хоммер привлекший внимание, одет был в тёмно-зелёный бархат, чуть светлее были перчатки. На одном из четырех пальцев его левой руки, прямо поверх перчатки был надет большой черный перстень. Бархатный хомм о чем-то беседовал с другим хоммером, длинноволосым и очень бледным. И выглядел последний весьма озабоченным, если не сказать напуганным:
–  Но нет и нет. Грань это верная смерть. Всякий пересекший черту становится ничем.
  Круглое лицо бархатного расплылось в ласковейшей улыбке:
–  Конечно ничем. Именно ничем. Ничем для Хормварда, ничем для Юземварда.
–  Но это же просто чистая смерть, такое доступно многим.
–  А что есть смерть? Так уж все устроено и не только здесь, везде, где существование неразрывно от страдания. Любые учения обещающие освобождение, счастье блаженство вечное. Все  лишь предлагают особые отличные от других пути к смерти.
–  А ваш гуру простой и чистый способ смерти.
–  Знания что дает учение гуру, сложны для неподготовленного разума.
Путь к его высотам труден, требует много сил, времени, самоотдачи. Не все выдерживают.  Но дошедший до вершины, допущен будет к посещению Храма Спасения и  возможно станет рабом Освободителя.
  –  Но я не хочу, не хочу быть ничьим рабом. Я люблю свободу.
  – Твоя свобода всего лишь живущий в тебе и правящий твоим существованием узурпатор. Твое внутренне суетное Я, подчинившее при помощи страстей и желаний истинное Я. Становясь рабом в Храме Спасения, ты избавляешься не от свободы, а от узурпатора. Очищаешься от скверны.
  –  И что дальше? Спасение?
  – Увы, не для всех. Учитель сказал – Я всего лишь Дверь, окрой меня и войди во Вселенную Света.  Но мало кто доходит до Двери. И  не перед каждым врата откроются.
–  Но причем тут Грань?
– А что есть Грань? В общепринятом понимании граница между  Хормвардом и Юзмой. Странная граница абсолютно закрытая. Почему она такая? Может дело в том, что Грань не просто граница или дорога в ничто. Может это путь в Иное.
–  Вселенную света?
–  Не все так просто, друг мой. Ответы знает лишь Гуру. Он из всех единственный  побывал там и вернулся. Отказался от Света. Ради того что-бы найти избранных в мирах низших и провести их путем только  ему ведомом.
–  Но что получают на этом пути те, кому не суждено спасение.
–  Многое. Спаситель здесь  и для того чтобы улучшить и наш мир.
Прошедший первую ступень  входит в Братство. Каждая последующая ступень увеличивает твои силы и возможности. Возможности любого из серых братьев служат всем и каждому вошедшему в Круг.  Первые девять ступеней образуют Круг серый, последние четыре Круг Храма или белый. Оттуда редко кто возвращается. Если и возвращаются, то с особой миссией.
     Бледный задумался и не сопротивлялся, когда бархатный взял его под локоток и повел куда-то.
    Малыш задумался. Грань, Грань Микрона. Как часто слышал эти слова от хоммеров. Они от других и те не сами придумали. И где конец этой цепочке. И почему именно грань, и что такое микрон или может быть кто этот Микрон.
    Тряне не спалось. Он бродил по верхним галереям, как страшный запах хуже которого и быть и не может, снова овладел им. И повел за собой и привел к своему источнику. Внизу  он увидел пять фигур. Источник смрада тот, что недавно смеялся маленькому хоммеру в лицо. И четыре Хевы по углам пирамиды света. Под её вершиной корчился в муках страшных, некто из ещё неведомой Тряне породы. Не было на нём грязного тряпья, но то, что под этим скрывалось, испытанием страшным и жестоким стало для юного хоммера. Как малыш жаждал уйти подальше и не мог. И видел конвульсии несчастного страдальца.  Рвал и силой разбрасывал он от себя куски жуткого покрова, то, что когда-то было частью живой плоти. Черные куски, приближаясь к граням пирамиды, краснели, ярко вспыхивали и осыпались вниз белым пеплом.
    Тряня увидел, что две Хевы держат в руках свертки, другие небольшие сосуды. И когда сосуды эти были открыты. Запах разложения, смрад управлявший маленьким хоммом, сразу сменился благоуханием. Чистота, освобождение, лёгкость. Но свободу Тряня обрел лишь, когда был далеко уведен новым ароматом от того, что распространяло оный.
Тряня был как никогда измучен, но не жалел о случившемся.
Он стал всего лишь свидетелем. Но чего?
    Вдруг купол над узлом стал меняться. Каждое из различных пятен, что постоянно бродили по преодолимой только в одном месте поверхности, сменило цвет на более темный, и не из обычной для купола синей гаммы. Почти ничего не стало видно. Но Тряня узрел на пустынной площадке свет. Это был некто в белых одеждах. И он не шел, а возносился. Но не просто вверх,  а вверх и вперед. Легко прошел сквозь купол в непреодолимом месте, осветив на мгновение небольшую часть тверди и ослепив ненадолго маленького хоммера.
  Зрение не успело вернуться к Тряне, когда он услышал четыре слова, как четыре звука одной мелодии:
– Спасен.
Только.
Один.
Из всех.
   Ушедшего провожали четыре Хевы. Две  стояли не очень далеко справа от малыша. Еще две едва виднелись за ним вдали, но выше. Проводили и опять исчезли.
  Маленький хоммер стоял один, ему было покойно и хорошо. Но тяжелые мысли пришли в его голову и все испортили.
–  Странное чувство,  словно здесь я один. Кто-то увел всех. Некто кому никто не мог перечить. Тот, кому подвластен и купол. Что произошло?
И что там, куда невозможно уйти и кто тот, что прошел непреодолимое?
И за что и зачем мне все это и вопросы эти. Вот и купол опять синеет. Пройдет немного времени, и  все пятна на нем станут голубыми. Кто управляет куполом? И управляет ли кто?
–  Любуешься куполом малыш?
    Послышался странный голос и из прямоугольного углубления показался невысокий хоммер в широкой накидке на плечах. Под глазами бусинками выделялся большой широкий нос. И говорил он в нос. Голос своеобразно резонировал.
–  Я и сам пристрастился. Красоты необыкновенные. Подойди, посиди  со старым Хаймом.
    Тряня присел рядом,  Хайм накинул и ему на плечи свою невероятно
широкую накидку.
–  Наслаждаюсь, малыш картиной живой и мысли из памяти покой бередят. Я домашним был, пока хозяин мой с сектой не связался, дом мой не забросил, а потом и вовсе продал за ненадобностью. А на новом месте пришли ребятки деловые и вежливо попросили – вали-ка дед отсюда.
Так вот у юза того я всяких умностей набрался. И каждый раз как вспомню понимание иное приходит.
Только вот пришло:
– Что беззвучно, неуничтожимо, не имеет формы, к чему нельзя прикоснуться. Что не имеет ни вкуса, ни запаха,  что неизменно.
Без начала, без конца, выше, чем великое, устойчивое.
Постигнув Это, освободишься из пасти смерти.
Будь согнутым, и ты останешься прямым.
Будь незаполненным, и ты останешься полным.
Будь изношенным, и ты останешься новым.
Оно движется. Оно не движется.
Оно далеко, оно близко.
Оно внутри всего этого.
И оно вне всего этого.
Забудем о течении времени; забудем о противостоянии суждений. Обратимся к бесконечности и займем свое место в ней.
Абсолютное спокойствие – это мгновение настоящего, хотя оно заключено в этом моменте, этот момент не имеет границ, и в этом вечное наслаждение.
В этом духовном мире не существует разграничения времени на прошлое, настоящее и будущее: они сливаются в одном единственном мгновении животрепещущего бытия... Этот момент озарения содержит в себе прошлое и будущее, но не стоит на месте со всем своим содержимым, а находится в непрестанном движении.
Когда ци конденсируется, оно становится видимым, в результате чего появляются очертания отдельных вещей. Рассеиваясь, ци перестает быть видимым, и очертания исчезают. Когда ци конденсируется, разве можно утверждать, что оно не есть что-то преходящее?
Но в тот момент, когда ци рассеивается, разве можно с поспешностью утверждать, что оно прекратило свое существование?
   И я это всё так вот понял сейчас  –  пока я есть я ничто. Когда меня нет  –  я всё.
   И думаю не стоит торопиться уходить во всё. Может и не дадут больше шанса побыть ничем.
   Тряня  ничего не сказал, да и не ждал носатый мнения маленького хоммера. Они посидели молча созерцая удивительные картины над ними.  Хайм вздохнул:
– От таких картин начинаешь верить в Вечность и надеяться на Прощение. Потом  старичка пробило на поэзию:
– Не ждут нас миры иные
Изгнаны
                Изгнаны
                Изгнаны
Нет нам преграды
Не будет приюта
Странники вечности
Жизнь нас не держит
Смерть не спасёт.
   Они ещё помолчали и старый хомм выдал:
– Ты будешь
                Черным
Будешь
                Белым
И самым
                Голубым
Из ада выйдешь
                Невредим
И рай дождем
                Тебя омоет
Ты будешь
                Будешь
Но всё отдашь
                За ничего
   Малыш простился и пошел вниз. На прощание, наверное, в благодарность за то, что выслушал и не мешал, Хайм открыл ему свой секрет:
– Я малыш тоже,  как и все боюсь, и путешествовать по каналам и неизвестности на том конце пути. Но есть те кто может помочь и защитить. Если верить просить и молиться. Я выбрал Михаила. 
Михаил впереди!
Михаил позади!
Михаил справа!
Михаил слева!
Михаил вверху!
Михаил внизу!
  Михаил, Михаил везде, где я иду!
    Есть ещё  Иофиил, Чамуил, Рафаил,  Уриил, Задкиил. Но твой, не сойти мне с этого места, Гавриил. И  молитвочка есть точно как для тебя кто-то сотворил.  Выслушай, сохрани и поверь, поможет:
–  Пресветлыя и Честныя, и Вседетельныя, Пренеисчетныя и Страшныя Троицы ты еси Архистратиже славный служителю и молитвенниче, ныне непрестанно моли избавитися нам от всяких бед и мук, да зовем ти, радуйся, покрове рабом твоим.
     Перегруженный внутри всем, что произошло, Тряня решил отдохнуть и отключился присев у столба в галерее из шестнадцати таких же.
И снилось маленькому хоммеру, что идет он ногами босыми по дороге негладкой. И тьма вокруг непроглядная и огоньки, огоньки. Среди множества мигающих один негаснущий, но самый далекий. И голоса зовущие – иди к нам, к нам… обернись.. обернись..
Проснись да проснись же!!!!
    Тряня мгновенно открыл  глаза, никого рядом не было. Но среди только что прибывших он увидел коричневый плащ.
–  Механик, неужели Механик. Зачем он здесь?
   Тревога начавшееся, как лёгкий холодок, грозила стать стужей. К коричневому плащу подошел блестящий, именно  тот, что доставал умиравшего хомма. Вместе они где-то скрылись. Тряня опять начал бродить по лабиринту узла, в желании найти подозрительную парочку и понаблюдать за ними. В своих поисках малыш забрался на самый верх, здесь было темнее всего. Тряня ступал, осторожно опасаясь провалиться.
Хоммер услышал сначала очень тихие звуки, еле уловимые. Они звали, и он пошел за  все более отчетливой музыкой. Мелодия вела его за собой и вовремя остановила, на самом краю зияющей темноты. Тряня почувствовал, что следующий шаг будет последним. Музыка идущая снизу неумолимо проникала во внутренний мир маленького хоммера. Казалось, что там есть некто кто ей нужен, и ему музыка что-то объясняет, обучает. Снизу прорвался столб света, совсем ненадолго и погас. Но Тряня успел разглядеть, что находится на краю глубокого круглого колодца. И главное внизу он увидел девять фигур в разных позах, выхваченных из тьмы светом, идущим из маленькой пирамидки стоявшей посередине помещения.
   Музыка изменила свой темп, вспышки света стали чаще. Малыш околдованный танцем девяти удивительных созданий, потерял и чувство реальности и чувство времени. Мгновения растягивались в вечность, а вечность вся ушла в прошлое. Музыка говорила:
–  Ничего не будет, ничего не будет. Всё уже было, было. Ты возвращаешься.
   Тряня не заметил, когда свет перестал вспыхивать. Мелодия убавила темп, стала упрощаться и затихать. Последними звуками она велела малышу – Уходи.
   Спускаясь вниз, Тряня  несколько раз энергично потряс головой, стараясь прийти в себя. Где-то справа он увидел мелькающие огоньки и пошел туда. Лучше бы он этого не делал. Войдя в маленький закуток застыл от ужаса. В увиденное невозможно было поверить, юный хоммер не был готов к подобному. На него смотрел одним глазом труп. Другого глаза и много другого уже не было. Маленькие мерзкие существа  с огненными точками на хвостах пожирали всё, даже обкусывали длинные волосы. Они заметили невольного свидетеля своего пира и злобно зашипели. Переполненный отвращением малыш побежал по лабиринту  и потерял ориентацию.  Тряня остановился,  не понимая, где находится и куда идти.  Откуда-то доносились едва слышные голоса, и он пошел на них, но, поняв, кто это разговаривает, остановился.
–  Бля бу, ты Мех и  профи, как ты этого уродца то ловко. Красота.
–  Работа как работа, некстати, не вовремя.
–  Да не в строчку. Но что делать то было, у заказчика видел, какой перстень, не самый конечно крутой, но не откажешь. Да и клиент сам виноват придурок.
  – Нет, горе ему вышло от его же ума.
–  Думать вредно, смертельно вредно. Раз такой умный, мог бы догадаться позвали  –  иди. Чмо упёртое, захотел остаться сам по себе.
–  Он просто верил в выбор.
–  Какой бля бу нах выбор. Эти мудаки ломаются как целочки.
–  Ломайся, не ломайся  –  всё одно сломают. Кому-нибудь, но отдашься.
  –  Вот наш клиент и отдался крысюкам. Мех ты чо мне это мясо не отдал.
–  А от тебя, Шипун, сытого проку ноль.
–  Да  натура фак ми такая. Работа прежде всего, а то самих скормят крысюкам. Но дело то плёвое мелкого замочить.
–  Плёвые дела не мой уровень, да и заказчик серьёзней не бывает. Плохо всё это пахнет. Да и место мне рабочее не нравится.
–  А чо место, шопа конечно, но и не в таких дырах бывали.
–  Нет, что-то тут не так. Пошевели своими дырками Ши. Ничего не замечаешь.
–  Жопа как жопа. Обычные ароматы. Букет  – все уроды имеют мой анус.
–  Нет Ши тщательнее ноздрей дергай. В букете одной нотки не хватает. Родичи твои Шипун – наги. Сам знаешь в таких дырах пара тройка ублюдков всегда у поверхности пасутся. Добычку подурнее выбирают.
–  Ну попалась нам жопа без нагов. Всякое случается.
–  Да тут они, на самое дно забились, лежат не шевельнутся.
Что-то тут или произошло или происходит или ожидается.
–  Да наги еппаные, у них мозгов то нет.
–  Это ты зря. У тя Шипун вместо мозгов жир, а у них вместо жира под кожей мозги.
Ещё одна проблемка, с клиентом я уже встречался. Уверен, он меня запомнил.
–  Херовато. Значит нужно торопиться. Очко взыграет, улетит, можем и не найти.
–  Я не уверен ещё, возможно клиент защищён.
–   Какая бля бу защита? Кому он нужен сучонок губастый.  Да мы  любую защиту Мех пробьем.  Что может остановить детей Фриско, вспомни городок наш.
–  Помню, всё чаще жалею, что не получилось остаться.
–  Да, где, где, а во Фриско проблем со свежим мясом у меня не было.
–  Кто о чём, а канниб о мясе.
–  Это я с голодухи. Животом живём. Да и о чем ты, забыл все, что было уже. Дело наше последнее во Фриско.
–  Да зарвались мы тогда, а по жадности твоей  и вляпались глубже уже некуда.
–  Сам виноват, столько мяса накрошил. Сам же меня и подзадоривал –  жри Шипун, жри друган.
–  Пацан был, крови горячей перепил.
–  И кто нас тогда повязал?
–   Очень узнать хоцца?
–  Однохерственно не узнаем никогда, кто продал нас детей города свободы в рабство. Помнишь, как ломали нас.
–  Когда хотят сломать ломают, а нас делали.
–  И сделали.
    Тут Шипун завыл с присвистом:
–  Мяса, мяса хочу.
–  Раньше ты падалью не питался.
  –  И ты холодную не пил.
–    Живое и горячее не нам, мы в системе, а тут каждому свое и жратва тоже.
–  Может и мы кому-то в жратву назначены.
–  Надеюсь, просто сожгут чисто и бесследно.
–  Да так лучше.
     Где-то в центре тряниного живота появилось и росло нечто мерзкое гадкое. Но мгновенно пропало. Тряне стало  легко и спокойно. Над маленьким хоммером возвышалась одна из танцевавших в темноте.
–  Уходи. Уходи далеко. Сейчас.
   Тряня обернулся и пошел, ускоряя шаг. У самого входа на площадку портала его за плечо остановил двухголосый монах:
–   Твой звоночек третий. И оставь страх врагам своим. Он им очень скоро пригодится.
   После второго звоночка Тряня обернулся и увидел, как по направлению к порталу несутся Механик и  Шипун.
–  Поздно, гады. Поздно, –  засмеялся малыш.
  Ненавидящих и обидящих нас прости. Хорошо и правильно, но…
   Третий звоночек, помахав преследователям рукой, Тряня смеясь, шагнул навстречу новой неизвестности. И он никогда не узнал, что произошло после его убытия. Дорогу наёмникам преградили два знакомых Тряне монаха. Они стояли неподвижно и безмолвно, но, увидев их Мех, резко остановился на расстоянии не более семи его шагов. Одной рукой он крепко схватил Шипуна. Тот ничего не понял и начал дергаться:
  – Ты чо, ты чо… ломай их… ломай…
  Механик стоял молча, не отпуская напарника, А бедный гад извивался и уже рыдал:
  – Уйдёт же уйдёт….
   Желтый монах посохом провел перед собой дважды. Образовались две огненные полосы, синяя и красная.
   Мех ткнул в них напарника:
–  Синяя предупреждение, красная смерть.
  Шипун обмяк, лишь всхлипывал.  И тут красный монах откинул капюшон. Увидев его лицо Механик, отпрянул, вскрикнул  быстро пал и замер в наинижайшем из поклонов.
   Прошло какое-то время,  и Шипун дёрнул друга за руку, из которой так тот его и не выпустил:
–  Да ушли, они ушли. Что делать то будем.
Присев Мех вздохнул и засмеялся:
–  Ничего. Я же говорил не наш это уровень, ты гадёныш ползучий и понять никогда не сможешь насколько не наш.
–  А кто это был, перед кем ты так пресмыкался?
Мех молча посмотрел в глаза другу. Тот мгновенно всё понял. Да так хорошо, что  потерял дар речи:
–  Са-а-а-а-м  о-о-о-о-н та-та-та…
   На та его уже совсем заклинило. Шипун  побелел весь как был. Рухнул как подкошенный и забился в конвульсиях. Мех не обращал на мучения друга никакого внимания. Молча смотрел на закрытый портал.  Потом всё-таки обернулся и изо всех сил пнул Шипуна ногой  в брюхо.
–  Вставай урод. Успеешь ещё сдохнуть.
   Друг помог другу. Тяжелый бот украшенный кованым металлом привёл гадёныша в чувство. К нему вернулся привычный окрас. Шипун встал, но продолжал заикаться:
–  Кааа-аак….щщщ-тооо. Наа-м коонец.
   Пространство перед порталом опустело. В страхе все попрятались, позабивались в самые глухие щели. А верхнию часть узла накрыл густой бурый туман. Из него появился  и направился к приятелям тот самый вогнутый, что так не вежлив был с одним из монахов.
   Шипуна затрясло ещё сильнее, а морду перекосило невообразимо. Мех же стоял неподвижно и мрачно улыбнулся подошедшему:
–  Как же без тебя Хан у  Сю.
–  Ну что клоуны обосрались.  Молчите, может начнём молить о пощаде. Не хотите и правильно. Смысл?
   Тут вогнутый начал громко смеяться, чем привел в большое недоумение Механика и Шипуна.
–  Не сцыте козлики. И таким как вы уроды иногда везёт. Пришла команда отбой на заказ.
–  Отбой, –   удивился Мех, – но почему так поздно?
–   Ни ко мне вопрос. Не расслабляйтесь вам уже новый заказ. Слушайте внимательно, повторять не буду. Вот адрес, –  и протянул Меху пластинку, –   Это на Кордоне. Клиент любой, кого там встретите. После зачистки по нижнему адресу на пластинке отправите подтверждение. В ответном письме получите инструкции. Вы должны по ним найти и забрать то, что будет приказано и доставить, куда будет приказано. И ещё в инструкциях будет код активации к этой штучке.
   Он отдал Механику продолговатый цилиндрик.
–  Ты умеешь обращаться с такими игрушками. Перед уходом оставите там этот подарок. Первый звонок ваш, и помните, дважды подряд  мимо не проносит.
   Мех безразлично покрутил цилиндрик, и спрятав, тихо ни  к кому не обращаясь произнёс:
–  Два овала и дуга. Чудес не бывает.
    Шипун, возбужденный сверх всякой меры и всем своим видом изображавший преданность и рвение, потряс друга за плечо:
–   Ты чо как замороженный мы опять в игре друган, чуешь – работа, работка, работосська.
    Наёмники быстро покинули узел. Вогнутый поднял руку и посмотрел на браслет, там загорелся маленький красный огонёк за ним другой, когда круг замкнулся, огоньки погасли. Опустив руку, хоммер рассмеялся:
–   Простите ребята.  Из нас троих один свою работу выполнил. Но почему отбой, что случилось? При таких делах, можно и самому спалиться. Ладно, в гадюшнике  видно будет. Может вопрос закрыт. Главное язычок не отпускать дальше зубок. 
    Хан У Сю напрасно мучился и напрягал свою безобразную пусть и неглупую голову. Никто не застрахован от ошибок. А совмещать работу и удовольствие очень вредно для здоровья. Пока Хан наслаждался унижением наемников и своей властью над ними, Механик  одним неуловимым движением сделал ему маленький подарок на недолгую память.  Серый плащ умника украсил маленький белый кружочек. Крошечный, не больше самой мелкой монетки разменной.  И кружочек этот уже не был беленьким. Успел четыре раза сменить цвет.
А Хан всё ломал голову:
  – Показалось или это был…
Туман хренов и откуда взялся…
   Времени ему оставалось ровно столько, сколько понадобится презенту от Меха дважды сменить цвет. С синего на фиолетовый, а с фиолетового на черный.

                Глава 5. Кордон.

    Тряня не успел отдышаться с дороги, как кто-то сверху крикнул ему, – Лови!
  И он инстинктивно поймал большую палку.
–  Чего стоишь, помогай,  –  всё тот  же голос сверху.
   Жуткий зубастик уже нёсся  на него, размахивая дубиной.  Отбиваясь от страшилища, Тряня старался разобраться в ситуации. Расклад был такой, четверо зубастых уродов против трёх крылатых чудовищ,  и он попал на сторону последних.   Один из крылатых, тот,   что кинул малышу палку,  иногда взлетал,  двое других хоть и имели крылья  летать, похоже, не могли.
–   Всё хватит, – вдруг рявкнул самый крупный зубастик.
  Все опустили дубины,  и какое-то время просто стояли тяжело дыша.
  Большой зубастик стал ругаться:
–  Дак, опять жулишь, новенького себе забрал. Он тебе помог, а вы из него всё высосете, отдай нам это мясо.
–   После нас, –  зашипел крылатый не умеющий летать.
 –  Ты же знаешь, мы падаль не едим.
–   Замолчите, – крикнул летающий, – ты, что не видишь, он из наших.
–  Да ничего не вижу, мясо как мясо.
–  Ну, куда вам примитивам, один запах чего стоит.  Он может стать великим из великих вампусов.
–  Бредишь  Дак, это всё от голода.
   Тряня не выдержал:
–  Хватит, может кто-нибудь мне всё объяснит.
  Самый крупный зубастик загоготал:
–   Во гляди, голос прорезался.
–  Пиот, ты не нарывайся, –  осадил его зубастик с которым Тряня дрался:
–   Рука у него ого,   если бы ты не дал отбой  мне бы крышка.
–  Ну, ты у нас не главный боец, и устать успел,  а объяснения, –  он уже обращался  к малышу, –  это к нему, –  показал на Дака, –  только не ври птичка.
–  Как звать тебя милый юноша, –  начал Дак.
 – Тряня.
 –   Так вот Тряня, мы вампусы,  а они каннибы.  Главное наше различие в питании.  Вампусы употребляют живую чистую силу,  а каннибам нужна живая плоть, вся без остатка.
–  А почему вы деретесь?
–   Пока еды хватало, всё было мирно, когда наступил голод, всякое случалось  и вампус мог высосать канниба, а если вампус зазевается, то его сжирали. Вот так и осталось нас столько сколько ты видишь.
– Но вы бы могли уехать отсюда.
– Если бы могли, уехали, там стоит печать, – Дак показал на портал:
–  Всех впускает, никого не отпускает. Ловушка.
   Пиот вступил в разговор:
–  Ты пацан с ним осторожнее. Близко к себе не подпускай, а то вмиг вампусом станешь.
 – И куда я вообще попал?
–  Так получается, как не смешно, но мы домашние, –  объяснил Дак.
–   Да, – продолжил Пиот, – и хозяйка у нас одна слабая на передок дамочка.
–   На передок, –  загыгыгал другой канниб, –  на задок и ещё на роток. Она у нас та ещё штучка, правда, живется ей с нами не сладко, все геймы ей сожрали,  почту жрём. Давно нам жратвы не подкидывала,  из почты один живой мертвяк остался.      
     Заиграла задорная музыка и вся компания встрепенулась:
–   Да, да  и да, свершилось, ты несешь за собой перемены к лучшему  друг.
–   Что  это?
–  Хиросы!
     Все стали танцевать и петь:
–   Ууу, битва, ааа,  битва,  еее битва!
     Откуда-то они достали доспехи  мечи, секиры, палицы.
–  Уверен юноша ты ещё станешь нашим,– помахал Тряне кривым мечом Дак:
–   А сейчас пожелай нам удачи.
–  И нам,–  добавил Пиот, – не скучай и лучше делай отсюда ноги, если сможешь.       
    Прощаясь, похлопал по плечу, бывший соперник, и шумная компания исчезла во мраке хорма, но возбуждающие звуки бряцанья оружием были слышны ещё долго. Махач, драчка, битва.  Тряне хотелось пойти за ними, но они, же его не позвали, скорее наоборот,  да и не та компания. И он пошел в хранилище. Помещение может и не маленькое, но не освещенное и по большей части забитое мптришниками. Только всю эту музыку давно никто не тревожил. Да и другие файлы выглядели, как книги кем-то поврежденные, многих страниц не хватало, а прочие не аккуратно порваны.   Тряня выбрал один из архивов переписки в аське.
       Итак,  она звалась Маркиза, он Содом.
   Маркиза:
–  … на счёт моего первого опыта, то он  был насильным. Я познакомилась с симпатичным молодым человеком, несколько дней так славно общались,  много общих тем, но потом он приглашает меня к себе и я без каких-либо задних мыслей соглашаюсь (я была не прочь с ним слиться в одно целое), но что всё примет такой оборот не предполагала. Через несколько минут в квартире раздался звонок, это был его хороший друг, а с друзьями надо делиться, как мне он сказал.
Ну не прыгать же мне в окно от них!!! Мне сказали занять удобную позу.
Один трахает, а у другого отсасываю, имели во все дырки всю ночь. Остались какие-то неприятные воспоминания.
От того дня, я конечно не против групповух, но быть просто использованной и после как не нужная вещь отложена в сторону это чудовищно. Но я это так не оставила и решила слегка отомстить за его поступок, он был избит моими знакомыми когда возвращался с института, серьёзных повреждений не нанесли  просто немножко помяли.
И когда я его встретила с перебитой мордой, у  меня выступила ехидная улыбка и покой на душе.
Быть  может после этого случая моё отношение ко всем мужчинам изменилось, и сама я стала абсолютно другой.
Содом:
– … можно сказать меня тоже изнасиловали…  смешно наверное, девушка парня, но я был совсем мальчиком влюблен в другую, а она сотворила зло со мной.
Маркиза:
– … всего лишь трахнула, зачем усложнять,  да и что зло и где оно добро.
 Так  она отвратила тебя от баб?
Содом:
–  После неё я был в абсолютном отчаянии, что никого не смогу полюбить, я ошибся  наполовину,  это касалось только женщин.
Маркиза:
–   Как ты понял что голубой?
Содом:
–  Просто я полюбил мужчину. Первая любовь волшебство поверь, он был великолепен, красив, умен, опытен. Такой восторг, Боже!
 Все в прошлом, увы.
Маркиза:
–  Он бросил тебя, и ты пошел по рукам.
 Содом:
–  Всё не так просто,  не всем дано постоянство. Но я благодарен ему. К тому же он ввел мне в свой круг, круг избранных.
Маркиза:
– …  аристократия, это уже интересно. Иногда   общаюсь с теми, кто вращается в таких сферах. Не так давно  меня отъимели муж с женой, как 2 мужика, причем жена, как мужик, на порядок круче мужа.
Содом:
–… полагаю ты испытала необыкновенное наслаждение, было со мной нечто подобное, мужчина вливал в меня свое семя, а я   исторгал  семя в ласковый ротик его подруги… время сжимается до мгновения, как я любил в этот миг всех женщин.
Маркиза:
–… только на миг тебя и хватило. А зря впрочем, каждому свое, а мне мужиков и побольше и сразу,  с одним мне скучно, ну старается, пыхтит тривиально, вот когда их уже 2 тогда каждый друг перед другом  и силы появляются и фантазии. Хорошо если попадаются 3 парня без комплексов  тогда ты вся секс абсолютная вагина.
Содом:
–… странно, но мне нравилась любовь втроем. Пары геев иногда разнообразят свои отношения.
 Я всегда наслаждался их любовью, они такие ласковы друг с другом и со мной.
Маркиза:
–… а еще я люблю экстрим, но только за хорошие деньги,  стараюсь не рисковать.
 Как-то трахнулась с 5 китайцами,  пикантно конечно, но на третьем точнее под … стало скучно толи дело приключение этим летом на юге.
  Такое может быть только раз во второй повторять не стоит… представь, я стала первой женщиной  сразу для нескольких мальчиков, не скажу число чтобы не упасть в твоих глазах окончательно. Наслаждение высокого порядка и за какие деньги…
 Содом:
– Ты не боишься, что испортила им жизнь?
Маркиза:
 –… надеюсь что нет,  уверена мальчики начали половую жизнь с хорошего приключения, впрочем, встретив меня на улице не узнают.
Содом:
–… у тебя было столько любовников, но любила ли ты или была любима?
 Маркиза:
–…любовь я знаю опасно, это хуже вича, но может быть  что-то и было… иногда казалось что суперсекс, такой мужик, потом понимаешь секс как секс просто было что то другое…
Он во мне и все как всегда, а  в голове другое  восторг, удивление, – что он делает… делай… делай …мой!!!!!
 Потом всё в кучу ничего нет и всё сразу.
Содом:
– …такой сильный  оргазм?
Маркиза:
– …да оргазм был, но он сам  по себе и я над ним.
Содом:
– Есть нечто сильнее оргазма?
Маркиза:
– Есть да!
Содом:
– И что это?
Маркиза:
– Счастье!
 Содом:
–…опасно ты права, я знаю опасно, но прекрасно. Я люблю жизнь, люблю людей.
Маркиза:
– …да и за свою любовь ты обречен на недолгую жизнь. Прости, но ты можешь рассказать, как это случилось?  Ты вроде крутился в высших кругах, у тебя не было случайных и рискованных связей.
Содом:
–… в высших кругах бывают рискованные развлечения, был у меня друг богат и известен.
… на одной дачке золотая молодежь устроила пати. Секс наркотики, моего друга потянуло на женщин, и он отпустил меня на волю, наших там было 2, но они пара и я их не привлекал,  зато привлек одну даму, все ее звали тетя лошадь.
 Маркиза:
–…крупная и некрасивая
 Содом:
–…размеры обычные просто чтобы ее удовлетворить, нужен конь.
 Она решила со мной испытать острые ощущения…  ну миньет она делала не хуже другого гея. Хорошо управляется с мужским хозяйством… обессилила она меня после 3 отсосов,  потом смотрю  колет себе в вену.   
 Тут же набирает еще дозу… не было сил сопротивляться … всаживает ее в меня вот так все и случилось…
Маркиза:
–… и как ты это все пережил?
Содом:
–  Никак, просто умер.
Маркиза:
–  Не шути, ты еще жив.
 Содом:
–  Не шучу, ты не поймешь.
Маркиза:
–  Я хочу понять.
Содом:
–  Это невозможно.
Маркиза:
 – Прошу.
Содом:
–   Ты живешь, у тебя есть прошлое, сегодня и будущее, то что ты ждешь, одно мгновение и ничего нет. От тебя без всякой анестезии отрывают прошлое, будущее и вместо сегодня вакуум,  хоть закричись, тебя никто не услышит, а кто услышит, брезгливо поморщится.
Маркиза:
– … прости, я не могу этого понять. Ты прав я другая иногда инстинктивно чувствую вот  сделаю что-то и все изменится,  что-то произойдет и я ничего не делаю.
Содом:
–  Великая сила женской интуиции.
 Маркиза:
–   Может и интуиция, и все же о тебе как ты смог это пережить не наложил на себя руки?
Содом:
–  Это была бы пустая формальность спрыгнуть с 11 этажа или броситься на несущейся по дороге Камаз.
Маркиза:
–  Почему Камаз?
 Содом:
–  Ну это был Камаз.
Маркиза:
–  Понятно ты живешь на 11 этаже.
Содом:
–  Догадливая.
Маркиза:
–  … если тебя ничего не держало, почему не сделал?
 Содом:
–  Был бы один сделал.
Маркиза:
–  Кто-то был рядом?
Содом:
–  …  наверное это бред глупость, физически точно некого поблизости не было, но жуткое ощущение, реальность чьего то присутствия, кто то был рядом не вмешивался, просто ждал.
 Маркиза:
–  Может это твой ангел хранитель?
Содом:
–  Какой ангел у такого грешника.
Маркиза:
–   Говорят ангелы есть у всех, они рядом до смерти, а после смерти провожают туда, не знаю может к месту суда.
Содом:
–  Кто знает? 
Маркиза:
–  Мрачно, тебе пора возненавидеть не только женщин, но и весь мир.
Содом:
– … во мне нет ненависти, во мне все еще жива любовь, я благодарен Богу за это.
 Я знаю, моя жизнь грех, еще больший грех, что я не раскаиваюсь.  Я грешил любя и готов страдать, если таков суд божий. Я люблю Бога и ни о чем не жалею…
Маркиза:
– …  меня не было до меня и не будет после меня.
Содом:
– …  нет,  мы вечны  в своих мучениях…
–   Ой тя, ух ты. Пидор гнойный, а всё туда же. К Богу. Бля моя. Раз на коленки бухнулся и лобиком долбишься, то сразу тебе и спасение и прощение. Попку святой водой промоют, и ротик елеем смажут. Дурачок, а как же ваc много, наивняк.  Ясно же написано открытым текстом пусть под спецэффекты. И число указано, 144 тыщи и главное все из колен зраилевых. Тупаки, на что надеются.
    Тряня обернулся на звук. Голос противный скрипучий. Но ничего не увидел. Всё тоже серое скучное помещение хранилища. Он стал напрягать зрение, пристально вглядываться и проявилось существо пренеприятное   удлиненное с тремя парами очень коротких конечностей.
–  Не хоммер точно. Оск наверно, –  подумал Тряня.
–  Да не парься. Червяк я, из червей мы, –  проскрипело существо.
   При этом жестикулируя передними конечностями, стараясь прикрыть свой чересчур зубастенький  ротик. И ничего похожего на глазки и ушки, но видел и слышал червяк замечательно.
–  Здравствуйте. А что вы тут делаете?
–  Мы. Вы это не для нас. Для мы лучше эпитеты и лучше нецензурные. А делаю, ну что делаю, ковыряюсь, роюсь на хлеб насущный, добываю гамнецас  разного. Тутс правда все протухло. Содом конечно ничего, но был.  Старье всё. Тема закрыта. Точку поставили и крестик деревянный. Самый предешевый. Кому этот красавец  дохлый то нужен. Да и тема  с неё золота или серебра там не нароешь, но и  на дерьмо  спрос имеется. У юзов постыдное и срамное дело, но жуть популярное. Есть чистюли, но святых нет. Чистюли грешники самые мерзкие. Да и не поймешь, что у них там лучше чистота без любви али любовь в грязи. И так и так наказуемо.  Все там в Юзме грешники и от грехов им так бывает хорошо, но плохо. Потому как за всяким хорошо неизбежно и обязательно будет плохо. Но не за всяким плохо придет хорошо.
   Тряне было мерзко от вони червяка, но прелюбопытно.  Любопытство и кошачих и не кошачих развлекает.
–  Пацанчик,  брось ты это хлам,  лучше кино позырь.
–  Кино?
– Ну, вот же проектор  нажми на пупочку.
   Да пупочка была рядом, размером с трянину ладонь. В воздухе появилась картинка. Большое поле с разными строениями и фигурами.  Среди фигурок Тряня признал и своих новых знакомцев. Хотя они явно маскировались и изображали из себя каких-то других существ.
–  Рыцари, дракошки приразвлектельно. А кореша твои зря  слюнки распустили. Облом Иваныч.   Уже попахивает пора линять.
– Вы куда?
–  В червоточинку. Ну, в смысле не черви рыли, но проход под нас. Однако червоточинки разные бывают. Не для хоммеров, а глюки и разные там без брезгливости пользуются. А я домой товар скину и Карамазовых дочитаю, начало трогательное про Зосиму.
   Червяк снова растворился в стене, не прощаясь. Тряня пошел к выходу из хранилища, принюхиваюсь к запахам, и услышал свистящий шепот. Всё это было похоже на мысли вслух:
–  А темочка, то срамная. И кто же мальца макает?  Оно понятно замарать и убрать фишечку. Грязненького то проще сломать. Не честно и мерзко, но эффективно.
     Малыш вышел из хранилища и направился в сторону портала.  А червяк то прав. Запах нехороший и  явно стало пожарче.
   Его нагнали чудовища. Они очень спешили. Бросили где то свои доспехи и оружие, были напуганы и переругивались:
–  Козел трерогий, я ж говорил, в 169 помещении  кто-то есть.
– Заткнись жопа с крылышками, что проку, дверь то была заблокирована. Ты лучше скажи, зачем те такой шнобель, если дракона не определил. Кто-то есть, не кто, а кирдык нам.
   Но тут все они громко выдохнули и заорали:
– Печать,  печати нет.
  И ринулись в портал. Но там опять завыли от ужаса.
–  Автоматика, автоматика не работает.
 Главный вампус повернулся к Тряне:
–  Брат помоги, отправь нас надо вручную.
  Тряня посмотрел на набившихся в письмо гадов и рассмеялся. Нет ничего смешнее испуганных чудовищ.  Ничего не сказал, просто кивнул. Дак быстро обьяснил:
–  Вот там слева, нажми на зеленую, потом код 8346. Опять зеленую.
  Чудища исчезли, малыш остался один. Но не совсем один, выйдя из портала увидел того кого так испугались чудища. На Тряню надвигалась большая огненная фигура. Малыш остановился в ожидании. Ему не было страшно, хотя  ясно понимал, что эта опасность самая большая из тех, что ему встречались. Но чем ближе  приближался дракон, тем ему становилось веселее.
  Тряня улыбнулся, когда горящий дракон остановился в нескольких шагах от него. Пауза затянулась, оба были неподвижны. Дышать было нечем. Невыносимый жар. И тут дракон начал меняться. Огонь уходил вовнутрь его. И Тряня увидел очень красивого хоммера. Да тот был просто прекрасен. Иначе и не скажешь. Но голос у него был очень тихим:
–  Уходи. Я помогу. В этот раз они проиграли. Не оборачивайся и поспеши. Нет времени. Не жалей меня. Это моя судьба. Забудь.
  Тряня сел в письмо и закрыл глаза.
    Вот так бурно началось большое путешествие маленького хоммера по окрестностям Хормварда.   Дальше было спокойно, можно сказать однообразно. Тряня  с волнением и любопытством залетал в дома разных хормеров.  Встречали его более или менее дружелюбно. В программу встречи входили угощение  суперблюдом, по мнению  хормера  жившего в очередном маленьком хорме, и выслушивание  невероятно увлекательных историй. И конечно  это были байки о прошлой и настоящей жизни самого хормера, и главное  поучительные рассказы об его любимом хозяине, юзере к компьютеру которого и был привязан этот хорм. Много явств перепробовал  Тряня и много нового узнал. Не всякая еда ему понравилось  и не все истории  были понятны. Как и обещал ему  тот монах в багровых тонах,  Кордон интересное и относительно безопасное  место для путешественников.  В многочисленной среде хоммеров местность, которую Тряня называл Кордоном, имела множество названий и прозвищ. Например, цепь малых хормов, а самое короткое название Сеть.  Метод путешествия,  выбранный  малышом – пройтись по цепочке. Не то чтобы это был сознательный выбор, просто так получалось. Каждый  предыдущий хормер направлял его к следующему. Ненасильно  конечно, просто предлагал какого-нибудь своего приятеля или просто интересного хормера. Иногда предлагали даже список адресов, но всегда делался акцент на конкретного хомма. Тряня не возражал. До поры до времени его вполне устраивала такая определенность.   Другой вариант, прыжки в случайной выборке для тех, кому жизнь надоела. Так и гостевал, нигде подолгу не задерживаясь. Пока однажды, сидя в очередном письме, он не почувствовал тревогу и подумав что этот бег по спирали может так никогда и не кончиться,  Тряня выдохнул и выскочил на случайном узле. К тому же замучили демоны. Не было никаких демонов, но в изобилии  неприятные впечатления от  последнего юзера и его хормера. Как сказал один хоммер, случайно встреченный Тряней, жили были два брателы маета и куета. Как-то так.   Юзер дурил, хормер философствовал или наоборот. Юзер по нормальному  юзерскому обычаю грешил и тем маялся, почти мучился. Смертных грехов за ним вроде не числилось, так по мелочи. Но главное, в своих грехах он винил выдуманных им демонов.  Юзер был с фантазией и не совсем уж бесталанен.  Свои грехи он одевал в фантазийные одежды и украшал изображениями своих демонов. Демон это нечто большое, страшно мощное.  Эти же были просто уродами, скорее жалкими, одинокими и надоедливыми. Через портал  вместе с Тряней чудики-чудовища не пошли, остались мучить чокнутого хормера.
    Маленький хоммер прошел площадку у портала узла, и стал искать место для отдыха. Ему понравился камень интересной формы, на нём вполне можно было удобно устроиться. Но только он подошел к  понравившемуся камешку, его вежливо остановили. Кто-то прикоснулся к его плечу и тихо произнёс:
– Не стоит малыш. Это трон.
    Тряня дёрнул плечом и упрямо уселся на камешек. Раздался коллективный стон,  но малыш не открыл глаза. В нем кипело раздражение, накопившееся от долгого путешествия, от всех хормеров, юзеров, болтовни и странной еды. Обычное подростковое упрямство.  Будет по-моему, даже если всё от этого погибнет. Гори всё огнём, но я хочу спать и буду спать. И заснул. Был ему понятно сон. И во сне из бушующего мрака возникал некто мордастый, богато одетый, и злобно шипел:
– Зря маленький, зря. Пожалеешь. Будь проще.
– Не буду, – упрямо отвечал во сне Тряня.
    Проснулся, ладонью провёл по лицу, сбрасывая остатки сна,  казалось не было  в узле хоммера,  который бы не косился злобно на него. Ну и что, ваши проблемы. А проблема была и серьезная, это Тряня понял, когда посмотрел в сторону портала. Он выглядел необычно. В черном круге вращалась и искрила красная спираль. 
–  Прикольно,  – подумал малыш и встал с камня.
– О, о, – все выдохнули, – Открыли.
    И началось массовое бегство из узла.  Тряня усмехнулся:
– Ну, и хорошо, меньше народа – больше кислорода.
    И из  чувства противоречия, пошел  в направлении противоположном от портала.
    Можно было подняться наверх по одной из трёх лестниц. Или просто идти беспрепятственно  через главные ворота, Тряня свернул налево, и из шести отверстий зияющих в серой стене выбрал, то чью форму трудней было определить словами. Самая несимпатичная дырочка. Ход вёл вниз, поначалу плавно и в темноте, затем всё круче, но  на стенах начали появляться бледные источники света. Спуск вывел его в большой зал под сферическим куполом.  По его поверхности двигались восемь мерцающих пятен. Тишину медленно начали заполнять звуки похожие на стоны и всё опять мгновенно затихло. Малыш  посмотрел вниз. На большой площадке вокруг светящейся фигуры собралась толпа, каждый был укрыт с головой темным покрывалом, но перед собой держал крохотный светильник. И не поймешь живой или истукан, идол каменный. И вновь все застонали. Тряня понял, что это не просто  стоны, а моления, среди множества несвязных звуков  отчетливо прорывалось:
– Дай имя мне. Имя молю дай.
   Тряня посмотрел наверх. Пятна собрались вместе в самом верху купола и почти погасли, но начали расходиться и медленно разгорались. Тишина чередовалась с мольбами:
 – Дай имя мне. Имя молю дай.
   Малыш тяжко вздохнул:
 –  И зачем я сюда забрёл. Не ту дырку выбрал. А может, они все сюда ведут. Делать мне тут однозначно нечего. Имя у меня есть. Какое, никакое, но моё. И кто мне его дал? Наставник?
   Тряня обернулся и побрел обратно. Выйдя наружу, он присел на нижнюю ступеньку одной из лестниц. Идти наверх не хотелось.  Вниз тоже не тянуло. Мимо него по лестнице наверх прошли несколько хоммеров в униформе цвета хаки. Один из них пафосно изрекал:
–  У всех хормеров одна беда и одна зараза, проклятие Грани. Очиститься и спастись и быть свободным. Великое проклятие свободных хормеров пробьет Грань и Юзма получит возмездие по заслугам.
    Спускавшийся вниз весь покрытый бурой шерстью хоммель пробасил:
–  Фридеры опять раскудахтались. Давно не били засранцев.
    Мохнатый быстро уехал. Тряне стало скучно. Было ощущение, что время замедлилось.
–  Надо уезжать. Досчитаю до ста и уеду, почему до ста, может лучше 666, или 999. 
  Тряня усмехнулся и от размышлений переключился  на наблюдения.
   На площади перед порталом старый хоммер с палкой и 18 молодых хоммеров,  он ходит  за ними и молчит, а они его явно боятся.  Молодёжь поспешно скрылась в портал, старичок смотрит с грустинкой,  помахал   рукой:
–  Дурачки, свобода вам не по средствам. Слишком дорого, рабство несравнимо  дешевле.
 И сразу же исчез, просто исчез, может и не было его, потому и исчез. То чего нет, легко исчезает. Тряня не удивился, но рассмеялся:
 – И что я тут маячу.
   Решил спрятаться, зашел в  одну из дыр слева, там было темно, и Тряня пошел, держась за стену, шагов через семнадцать обнаружил небольшую нишу, присел, прислонившись к стене. Напротив светилась узкая щель, в нее можно было наблюдать за площадкой портала. Спать не хотелось, решил просто поразмышлять. Но это ему не дали, он увидел двоих хоммеров в одинаковых серо-голубых балахонах с капюшонами, скрывавшими их лица. Один был раза в два ниже другого. Они зашли в дыру, где прятался Тряня и растаяли в темноте.
     Вскоре малыш  услышал бархатный баритон:
– Ты их видел?
– Да падре, –  голос ответившего был тонким и приятного тембра.
–  Не бойся, это наемники. Они не прислали штатных, тем хуже для них.
    В щель Тряня разглядел  парочку бравых красавцев, те прохаживались и откровенно поглядывали в сторону дыры. Они были похожи, жующие мощные челюсти, три разноцветных гребня на башке, на глазах черные очки одно стеклышко перечеркнуто прямым крестом золотого цвета, другое косым белого. Один был в лиловом комбинезоне,  его напарник в блестящей черной коже со всякими прибамбасами.
– Ну, Анджес, –  снова заговорил баритон:
– Пора. Ты всё  помнишь?
– Да падре.
–  Мелодию звонка повтори.
Дискант пропел.
– Молодец. Тебя ждут, они тебе дадут намного больше того что я смог. Начинай считать до 777.
–  Да падре.
  Тряня увидел, как они вышли и направились к порталу, где и исчезли. Лиловый и черный уехали с ними.
 Тряня уже хотел встать и выйти, как  был весьма удивлен. Он увидел выходящего из дыры маленького хоммера в сероголубом балахоне.
– Их что трое было. Чепуха какая-то.
     Обладатель хороших музыкальных способностей постоял немного у портала и уехал.   Тряня вышел на свет,  остановился в центре площади. Его поразило произошедшее и его реакция на это. Тряне стало легко и весело, хотелось рассмеяться, еле сдержался, просто улыбнулся. Закрыл глаза, в голове заиграла тихая музыка. Сначала сладенько потом просто приторно до тошноты. Замотал головой и приоткрыл глаза. И от удивления открыл их до максимума. Было чему удивиться. Прошло так мало времени, а как всё изменилось.  Во-первых портал был снова закрыт. Большинство хоммеров попрятались, кроме нескольких несчастных.  Их словно заморозило. На лицах застыли разнообразные гримасы.  А причиной произошедших перемен были девять светящихся фигур. Они кружили медленно по площади под благостную негромкую музыку.  И выглядели как очень просто сделанные куклы, головы круглые, идеальные шары, туловища конусы. Но простота компенсировалась аксессуарами. В шарах источники света, и не просто лампочка, а подвижная можно сказать живая светящаяся масса. Светилась и ткань прикрывающая тело. Светилась и колыхалась, словно под ней гуляли потоки воздуха. Тряня не знал, что ему делать. Наверно надо было сбежать и спрятаться. Но мешало невыносимое любопытство. И он просто стоял неподвижно, почему-то прикусив губу, и разглядывал этих, как он про себя их прозвал светлячков.  А фигуры вскоре им заинтересовались. Изменился характер их движения. Они начали кружиться вокруг маленького хоммера. Сначала на разных расстояниях и постепенно перешли на одну орбиту. Фигуры становились все ближе к Тряне, а малыш не двигался. В его голове  было много вопросов.
   Интересно из чего они, откуда, а разговаривать умеют и другие. К тому же ему захотелось их потрогать. В конце концов, терпение кончилось. Тряня подумал, что невежливо стоять как истукан и надо поздороваться. Он улыбнулся и сделал шаг навстречу светлячкам. Лучше бы он  этого не делал. Фигуры мгновенно перестроились из круга в клин. Портал вспыхнул идеально белым светом, и клин исчез в нем. Портал погас и снова загорелся обычным светом.  Площадь быстро заполнилась хоммерами. Один из них улыбаясь, подошел к Тряне:
–  Страйк однако. Еще немного и эти кегли нас бы всех загребли, а так только семнадцать почистили.
– А кто это были?
  Хоммер недовольно поморщился и сквозь зубы ответил:
 –  Чистые.
  И быстро скрылся в толпе, явно не желая ничего объяснять. Тряня непроизвольно надул губки.  У него  было состояние как у ребенка, которого поманили новой игрушкой, но не дали. Он отвернулся от портала и пошел в другую сторону. Поднялся по правой лестнице на десяток ступенек, присел и задумался. И вспомнился Тряне почему-то косой геймер. Косой потому что глаза это хоммера смотрели в разные стороны и никогда на собеседника.  А геймер, потому как считался у хормеров обитавших на Кордоне главным спецом по геймам и Герму. Ну а для Тряни сей хоммер стал самым большим разочарованием в его большой прогулке по  сетке. О косом геймере многие рассказывали, как о легенде малых хормов. И попав к нему, малыш надеялся многому научиться. Всё получилось не так как хотелось. Короче ничего малыш не узнал, ничему не научился. Вёл себя косой хоммер странно. Присутствуя отсутствовал, отсутствуя присутствовал. Тряня для него просто не существовал. А когда косоглазый пропадал, на малыша наваливалась невыносимая тяжесть. Обычно  этот хоммер мрачно молчал, но иногда его прорывало, и он начинал болтать непонятную чепуху куда-то в пространство:
–  Есть геймы открытые о таких знают и заходит любой засранец. И есть закрытые. Закрытые потому как закрыли. И никакой сраный хакер не пройдёт.
  Или еще понепонятней:
–  А игрульки они разные бывают. Геймеры они все чеканутые, а джиджеры  это за всякими пределами. И игра для них особая большая, они и так не мелкие играют. Но вдруг  тот, кто кого не будем поминать всуе,  вкидывает им фишки и понеслась. Правил у игры почти никаких, но  попробуй нарушить. Смысл игры вроде простой, игра по хорошему кончится, если фишек в поле не останется. Тогда хорошая гейм ова, а может и плохая случится кому-то или всем. Фишки особые живые и с секретом. Попробуй их найти, но надо и контролировать еще аккуратно. Опасные фишечки, хорошо если ловушка или приманка, а если окно или того хуже дверь. Есть и призовая только в тему ли тебе приз, но все боятся и все ждут главную фишку, но пока не случилось,  может и ныне пронесет.
    Трянины воспоминания прервало легкое прикосновение к его плечу.
–  Что парень притомила жизнь.
    Малыш обернулся. Хоммер, одетый в серый костюм с множеством черных карманов, выглядел задорно. Руки сжаты в большущие кулачки. Того и гляди предложит размяться. Но не предложил.
– Гляжу поцик тебе некуда податься и все фиолетово куда, зачем и с кем.
–  А у вас есть интересный вариант?
–  У нас до жопы и больше. Хочешь к веселым девочкам. Не, это тебе не к чему пока. Слушай, давно не был у одного приятеля. Очком чую, это тебе само в кассу будет.  Я туда не собирался, но тут одного яйцеголового встретил, ему туда по заявке.
    К ним подошел высокий сутуловатый хоммер в ярко-голубой мантии, но голове того же цвета шляпа. На глазах нелепые огромные круглые очки. Цвета в них постоянно менялись. Но сочетание цветов, чрезмерная яркость. Казалось, всё это резало не только глаза, но и мозги.
– А почему нет, – решил Тряня.
   Дорога затянулась. Их письмо подолгу зависало на разных узлах, но они никуда не выходили. В пути  новый знакомец,  тот, что был в сером, много говорил на разные темы. Тё Гунн, так его звали, доброжелательно поучал:
– Ты  пацан, гляжу не нулевой,  тебе наверх путь, и верняк сможешь  высоко подняться.  Тебе  или здесь в Контроль пристроиться надо, или того лучше в большие хормы карьеру в Орден делать.  Ты способный, так что прямо наверх по головам. Оно везде принцип один, чтобы подняться надо кого-то опустить.
    Очень нравилось  дяде Тё просвещать юного хоммера:
– Хоммеры они больше других,  например хоммелей и хоммесов, внешне на  юзов похоже. Хормер значит свой хорм имеет. Хомм это уважение  почтение.  Хоммен,  упаси Ван встретить.
У каждого хорма  есть тайное место,  где есть такие штучки, которыми можно им управлять. Ну как управлять. Если хорм против, ничего не получится,  туда может пройти  только тот, кого хорм признал хозяином дома. Для прочих место запретное, если глупый хозяин попробует провести кого-то туда, хорм закроется и постарается избавиться от плохого хозяина.
  Рассказывал Тё и о своей прошлой жизни:
– Мотался по Кордону, на узлах  зависал. Боялся в город какой-нибудь залететь городами меня еще наставник пугал. О бездне не думал. Не верил, что это может случиться со мной. Сколько так болтался и не знаю. Время оно относительно, мне так один умник на случайном узле объяснял.  Так болтал, вот ты типа входишь в портал, потом тамбур потом канал и меняешь свою размерность с 4 мерной на 3х потом 2х и одномерную. В принципе внешнее время для тебя перестает существовать, а твое внутреннее время относительно любого другого полнейшая неопределенность. Спасает нас  то, что в почтовых каналах действует проекция каких-то эр потоков на аш потоки. Но  типа говорил, что есть  и другие не почтовые каналы. Херня конечно, муть полная. Но говорить хоммер тот умел завлекательно. Почти как спец, может и спец, но скрытый. Вот ты,  например, если или когда заведешь свой хорм, можешь к ним обратиться за хелпом. Есть адресочек, посылаешь кодированный меседж, если какая помощь консалтинг или еще что и к тебе приезжают  спецы. Самые популярные маги, не настоящие конечно, тех давно  пожгли или в Олдсвард загнали. Одному говорят тут позволили быть за какие то заслуги, наверно своих продал. А эти  форсу много, ты бы их видел, главное, чем занимаются защиту магическую от злыдней на портал ставят и порчу с дома снимают.  Другие могут порядок в доме навести, с делами  разными разобраться. Вот уважаемый Гоу Лонн псыхыатор мозголом. У кореша моего малява зачудила. Есть подозрение, как бы дурочка по малолетней  своей глупости с осками не задружилась.
   Тут в разговор снова вступил Гоу Лонн:
–  Оски не могут быть друзьями хоммерам по определению. Доказано еще во времена второго нашествия тварей, проклятым на веки вечные Осканом первым или избранного осками. Твари и до сих пор ждут у черного камня, что  откроется  проход, там написан и день и час, но они прочитать не могут.
    Дядя Тё  улыбнулся и махнул рукой:
–  У хомма Лонна бзик со сказочками про древнюю историю.
   Тряня неожиданно и для себя спросил:
– А вы не знаете где Олдсвард?
   Тё почему-то отвернулся, ответил Гоу Лонн:
–  Олдсвард  это где ничего нет, но было или будет.
Зовет нас бездна
Мы не слышим
 Зовёт нас бездна
 Мы бежим
О Ты давший всем жизнь
Помяни и помилуй
Всех давших мне жизнь.
   Ну, вот они, наконец, и приехали. Тряня прошел портал, держась за руку  хомма  Гунна. Первым показался Хойджа, хозяин хорма.  Черная его одежда была украшена белым мехом. На кругом лице выделялся подвижный нос с одной ноздрей. Казалось, нос живет своей независимой жизнью.
–  Да не иссякнут потоки в доме твоём, – поздоровались Гоу Лонн и Тё Гунн.
– И вам мир и процветание гости мои, – с поклоном ответил хозяин.
   Но тут все вздрогнули от дикого визга. На площадке портала появилась маленькая пухленькая хомми,  ростиком чуть ниже Тряни. Увидев малыша, девочка хоммер раскрыла широко свои глазки под темно синей челкой. И стала пританцовывать, мотая собранными в несколько пучков сзади голубыми волосами.  С криком, – Кого ты мне привёз дядя Тё, – кинулась последнему на шею. Но тут же спрыгнула, быстро подскочила к Лонну. Сделала подобие книксена, состроила рожицу и показала язык.
    Затем подлетела к Тряни, заявила просто без всяких обиняков:
– Теперь ты мой.
  Схватила за руку и потащила в свои апартаменты.  Малыш почти не сопротивлялся, хотя внутренне и возмутился:
–  А с чего это.
    Вот так он и познакомился с первой своей подружкой, а первая она навсегда первая. Чтоб там ни было, даже если ничего не было.  А звали её Сэса. Энергии  в маленькой хомми было через край. И  Тряня забыл о своих скитаниях и одиночестве и снова стал тем, кем и должен  быть, ребенком.
     Сэса  знала столько игр и постоянно придумывала новые.  А в её почти фиолетовых глазах было столько кокетства, пусть и невинного детского, то живи она по другую сторону Грани, некоторые неправильно бы поняли игру её глазок. Но для Тряни это было лишь частью их дружбы. Какое-то время взрослые малышей не беспокоили. Все лишь дружелюбно  улыбались. Потом Гоу Лонн, до этого лишь наблюдавший со стороны, перешел к более тесным контактам с маленькой хомми. Он называл это предварительной терапией.
   Лонн уводил свою пациентку в  помещение, выделенное ему Хойджей, откуда она возвращалась удивленная. Тряне она прошептала как то на ушко, –  Странный дядечка. Сделав при этом известный жест пальцем у виска.
   Сэса    обожала музыку и танцы. Музыка была громкой, танцы свободными от формальностей. Тряня поначалу смущался, но быстро увлекся.  Первое время он повторял движения хомми, но быстро избавился от тормозов и танцевал, как ему хотелось.  Сэса смеялась,  кривляясь копировала его манеры. Он не обижался. Оказалось что многие движения, которые малыш  давно еще отрабатывал в доме  наставника очень подходят для танцев.
   У малышки были свои секреты. Обычно уставший за день Тряня, спал крепко. У него была своя подвесная кровать. Однажды он проснулся среди ночи, понял, что  в комнате один. Висящая неподалёку кровать Сэсы была пуста. Ну, мало ли куда девочка вышла ночью. Но малыш вскоре был весьма удивлен. Хомми появилась непонятно откуда. Словно из стены вышла.  Выглядела очень странно. Золотистый плащ и  золотая корона. Лицо разрисовано светящейся краской. Ошалевший Тряня спросил:
–   Ты где была?
–  Тебе туда нельзя, –  улыбнулась в ответ Сэса.
–  А  тебе?
–  Мне можно. Я хочу и мне можно, – категорично ответила малышка и начала раздеваться.
   Тряня отвернулся, а когда снова посмотрел в сторону подружки, та лежала, укрывшись розовым одеялом. Лицо уже свободное от краски светилось блаженством.  На следующую ночь он проснулся, хомми ещё не ушла лишь собиралась, надевала комбинезон и шлем.
– Ты опять туда, – спросил Тряня. В ответ малышка, пританцовывая, тихонько запела:
– Джи кэнэл оупен. Бойс гоу, гоу.
  И исчезла в темноте.
   Как все это понять, что всё это значит. И без вопросов было понятно, девочка занимается чем-то запретным. И какое дело до ее шалостей ему, ну любопытно и что. Странно, но не манила его эта запретность. Он уже привык доверять только себе, а внутренний голос сигналил недвусмысленно:
– Тревога!
  В следующую ночь хомми засобиралась сразу, как они ушли к себе. Тряня ни о чем её не спрашивал, но она  виновато заговорила с ним:
–  Не обижайся. Давай Говоруныч тебе сказки почитает.
 Малыш не понял:
– Кто?
– Ну, Говоруныч птичка моя.
    Она притащила клетку с большой пёстрой птицей. Помахала ручкой и убежала. Тряня подошел к птице и захотел его потрогать.
  Говоруныч открыл один глаз потом другой и прокашлявшись спросил:
– Сказочку детонька хочешь.
  Удивленный малыш просто кивнул.
–  Хорошо деточка будет тебе сказочка. Ложись в кроватку  солнышко и глазоньки закрой.
   Тряня так и сделал и была ему сказочка. Правда малыш быстро заснул и больше видел, чем слышал. Странные, однако, картинки: 
                СКАЗКА.
   Жила была маленькая принцесса. И все ее любила. Папа король, мама королева и все подданные. Как можно не любить такое чудо, такую прелестную добрую и умненькую девочку. Но принцесса росла и из милого ребенка превратилась в интересную девушку. Интересную для многих принцев и даже королей. Но по-прежнему все в королевстве называли ее наша маленькая принцесса.
   Она весело играла с приезжими принцами, мило беседовала с холостыми королями, но сердечко ее молчало.  Принцы и короли страдали и находили утешение в чьих-нибудь объятиях.
    Маленькая принцесса общалась с принцами и принцессами из дальних стран при помощи волшебного зеркала (сказочный Интернет). Там она и встретила ЕГО  своего принца.
   Появилась искорка, потом огонечек и воспылало такое пламя, что нет спасения ни ему, ни ей. Но жил ее желанный так далеко, типа в тридевятом царстве или еще дальше. Но для настоящей любви не существует расстояний, и нет преград.
   Принцесса заявила, что отправляется в дальнюю дорогу к своему избраннику.
   Папа и мама и все королевство не хотели ее отпускать. Но если маленькая прелестная девочка чего-нибудь сильно захочет…
   Все рыдали, провожаю принцессу. Она не думала о расстоянии и об опасностях и была счастлива своим ожиданием.
    Если бы все были добрыми, но даже в сказках так не бывает. В принцессу давно и безнадежно был влюблен злой волшебник. И он понял, что у него появился шанс. Когда принцесса и ее охрана заночевали в большом лесу, он напустил на всех крепкий сон и похитил девочку. На своем крылатом драконе  он увез ее в свой замок. Конечно, он мог взять ее силой. Но ему не нужна была ее ненависть. Он мечтал о любви и нежности. Сволочь, а туда же.
   И он погрузил девочку в волшебный сон, сон наяву.  Ей казалось, что она продолжает свой путь. Проезжает города и долины, и все ей рады и желают счастливого пути. И, наконец, она въезжает в королевство своего принца. И все там великолепно и волшебно.
      И они встречаются на мосту перед  дворцом. Он на белом коне, она выходит из кареты. Принц спрыгивает с коня, подбегает и падает перед ней на колено и целует ее ручку, каждый пальчик и запястье. И столько любви в его синих глазах.  Принц одевает ей на пальчик кольцо с бриллиантами и объявляет ее пред всеми своей невестой.
   Потом конечно была свадьба, превзошедшая все ее ожидания. Влюбленные злые волшебники способны на невероятные иллюзии.
   И вот наступила первая брачная ночь. Принцессе немножко страшно, но она на все готова ради любимого. Но как он нежен с ней. Она растворяется в его глазах, словах, ласках. И ей почти совсем не больно. Какая я глупая. Это так прекрасно - колокольчики в е голове.
   И девочка взлетает все выше и выше. Она считает небеса. Принц неутомим. Он море нежности. Он горы любви.   Злой волшебник так сильно любил  принцессу, что смог обмануть любящее сердце.   К тому же опыта и воображения ему не занимать, в отличие от многих принцев.
   И зажила принцесса счастливо, как многие девочки  и мечтают. Волшебные дни и упоительные ночи. Все было прекрасно, но что-то не так. Словно погруженное в диковинный сон сердечко иногда плакало, мешая счастью девочки.
     И снится принцессе сон во сне. Видит она свою крестную фею. Та зовет ее за собой. Принцесса идет по темным коридорам дворца, заходит в маленькую комнатку. Фея протягивает ей розу. Принцесса укалывается шипом и просыпается. И видит, что стоит она на большом балконе. Над ее головой огромная луна и звезды. А  в руке черная роза с горьким запахом, и из ее пальчика капает кровь.  Она возвращается в спальне и видит на супружеском ложе не прекрасного принца, а другого мужчину. И тогда принцесса понимает, что все это был обман. И свое маленькое бесценное сокровище она отдала другому. И что ей делать. Примет ли ее принц такую. Может остаться тут. Или спрыгнуть и погибнуть в пропасти. Нет, она не может. Девочка любит, и любовь зовет ее.
    Она бежит из замка волшебника и на берегу ручья в лесу встречает белого крылатого единорога. Девочка рассказывает ему о своей беде, и волшебный зверь соглашается ей помочь. Они улетают прочь из владений коварного колдуна, но злой волшебник преследует принцессу на своем драконе. И даже ранит единорога своей черной стрелой. Но владения волшебника заканчиваются, дальше он бессилен.
     Единорог опускается  на берегу серебряного озера. Девочка помогает ему – вытаскивает стрелу из его ноги, промывает рану водой, отрывает низ у своего платья и перевязывает рану. Благодарный  единорог зовет ее с собой на дно озера, где живут его подружки русалки, и никто не обидит принцессу и где через три года три месяца и три дня она снова станет невинной и девственной как прежде. И тогда единорог отнесет ее к возлюбленному. Но девочка не может так долго ждать. Любовь зовет ее. Единорог ударяет копытом и дарит ей кольцо из белого золота. Теперь никто и никогда не сможет обмануть принцессу. Единорог погружается на дно озера – залечивать рану.
   А несчастная измученная девочка идет  туда, куда зовет её сердце. Идти тяжело и страшно, помогают веселые песенки и красивые стихи. Очарованные ее голосочком возле ее ног крутятся милые зверушки – зайчики белочки и два лисенка.  Но не только невинных зверят привлекло пение принцессы. Властелин черных лесов и холодных гор суровый царь Медведь разбужен и страсть загорелась в его сердце. На каменном мосту через бурную реку он захватывает маленькую принцессу и уносит ее в свой каменный замок на вершине самой высокой горы, где постоянно гостят снежные ветра, а залы и спальни согреваются огнем, идущим из глубины земли.  Это был второй мужчина маленькой принцессы. Ему не нужны были обман и фантазии. Никаких иллюзий – жесткая беспощадная реальность. Сила и страсть неисчерпаемы. Принцесса уже и не считала сколько раз она сгорала до горстки пепла в его объятиях и возрождалась вновь во имя любви. Медведь был безумен при одном только взгляде на девочку, а ее стоны доводили его до бесконечного неистовства. А когда страсть в нем иногда все таки отдыхала, в звере  царила беспредельная нежность. Медведь носил девочку на руках, пел ласковые песни своим басом. И осыпал удивительными цветами, их приносили слуги царя – белые волки и черные шакалы.
    Но принцесса смогла приручить зверя. Ее любящее сердечко победило безумца, и он отпустил  девочку. Подарил на прощание ожерелье из горного хрусталя. Теперь никто и никогда не сможет незаслуженно обвинить принцессу. В его глазах была такая глубокая неизбывная печаль. Девочка прижалась к его косматой груди и заплакала. И там где ее слезы попадали на бурую шерсть, та становилась серебряной.
     Медведь посадил принцессу на спину оленя, и тот поскакал сквозь снежную бурю. Они преодолели много опасностей и достигли волшебной розовой долины, где казалось, не может быть ничего угрожающего. Через поле алых больших маков тек прозрачный ручей. Но, наклонившись к нему попить, принцесса увидела в воде не свое отражение.  На нее из ручья смотрела невероятно красивая черноволосая женщина. И как смотрела. Вдруг все потемнело, из ручья поднялся водяной столб, захватил и понес девочку в неизвестность.
   Принцесса, мокрая насквозь оказалась стоящей на теплом деревянном полу среди розового тумана. Вода растворила одежду девочки всю до ниточки. Она прикрыла ручками грудь и низ живота и услышала:
–   Не надо милая не прячь лучший из нарядов.
   Поднялся теплый ветерок, согрел ее и быстро просушил  волосы и сотворил из них замысловатую прическу. Туман рассеялся, и принцесса увидела сидящую на троне из красного и черного дерева ту женщину из ручья, на ней было пурпурное платье и корона из кораллов.
  Так девочка попала в плен к феи Лесби. И это не был обман как у  злого колдуна и никакого насилия как у Медведя. У мужчин все намного проще.  Принцесса стала пленницей-гостьей у силы ей до этого неведомой – любви женщины к женщине.
   Сопротивляться было невозможно. Как и отрицать красоту и чарующее очарование всего, что их окружало. Принцесса отдалась почти вся и почти вся была счастлива. Она гостила во дворце, сделанном из дерева, но живого. Из стен и колонн росли цветы, ягоды и плоды.
   И не просто росли – это были удивительные картины.  Ложе было покрыто шелковой травой. Они часто гуляли по дорожкам сада под музыку удивительного оркестра. Деревья музыканты, а кусты певцы. Маленькая принцесса  была любимой игрушкой большой девочки, феи Лесби.
   Она так любила наряжать свою живую куколку. И делала это легко движениями своих длинных тонких пальцев, творя удивительные платья и прочее прямо на девочке. Все легко появлялось и исчезало. Фея всегда в итоге оставляла на принцессе лучший по ее  убеждению наряд.
   Девочка была рабыней. Рабыней страсти феи Лесби. Все было не так как с мужчинами. Другое. Губы и язычок феи наслаждались всем телом принцессы, но был у нее и волшебный жезл. Он был похож на мужское орудие, но мог и умел намного, намного больше. А потом утомленные и счастливые любовницы спускались в беседку на берегу пруда. И фея читала стихи на языках деревьев, цветов и даже не очень складные, но милые стихи овощей и ягод.
    Прислуживали им белые горностаи и седая мудрая росомаха. Однажды она что-то прошептала на ухо феи, и та помрачнела, цветы вокруг закрыли свои бутоны. Но, взглянув на девочку, фея улыбнулась, и цветы распустились.
   И пришла ночь большой луны. Грусть  овладела принцессой, она пошла по дорожке и поднялась на утес возле водопада. Девочка смотрела на огромную белую луну, и слезки текли по ее щечкам. Почувствовав чей-то взгляд,  девочка обернулась. К ней подошла фея, на ней было строгое черное платье, а всегда свободные волосы усмирены черной лентой. Фея стояла рядом смотрела на водопад и молчала. Она словно ждала, ждала неотвратимого.
  Огромная тень закрыла луну, и рядом с ними опустился огромный белоголовый орел. Заглушая водопад, фея что-то прокричала на птичьем языке. Орел распустил крылья и грозно ей  ответил. Фея опустила глаза  – ее лицо помрачнело, погасло.
   Принцесса подошла к орлу и забралась к нему на шею. Они поднялись высоко, высоко. Сильный встречный поток воздуха освободил маленькую принцессу от остатков наваждения. Орел оставил девочку на берегу широкой реки и, не прощаясь, улетел.
  Солнце поднялось над рекой, и только тут принцесса поняла, что на ней из одежды только кольцо и ожерелье да подаренный феей браслетик из вплетенных в золотые нити маленьких рубиновых капелек. Теперь принцесса всегда найдет нужную дорогу и правильное решение.
   И она пошла по дорожке из желтого песка, сначала вдоль реки, потом зашла в большой лес. Там правил наместник ,  большой белый волк. Он очень хорошо отнесся к девочке, окружил заботой. Зверюшки и птички сделали ей одежду, даже шляпку из травинок листочков и цветочков. Дятел сделал ей красивые туфельки.
   И наконец, мудрый волк сам довез принцессу до королевства ее возлюбленного. Там не было праздника – там был траур. Ее любимый принц умирал. Он отчаялся ее найти и потерял последнюю надежду. Принцесса и волк зашли в большой зал, где нечем было дышать. Вокруг одра умирающего принца стояли черные монахи с огромными свечами в руках. Они испугались огромного зверя и разбежались. Волк распахнул окна и впустил ветер. Принцесса подбежала  и обняла своего любимого, целуя и моля об одном -  ЖИВИ.
  И  у этой сказки счастливый конец. Была и свадьба, и настоящая первая брачная ночь и не было ненужных вопросов. И было еще много ночей. И главное что дает любовь,  дети.  Первый пухленький кудрявый светленький мальчик. А вскоре и девочка темненькая и черноглазенькая с очень непростым характером. Жили они конечно долго и счастливо.
   Но каждую ночь большой луны грусть уводила принцессу в укромное место. Она смотрела на луну и знала. Знала, что где-то злой волшебник беззвучно плачет на балконе каменного замка. Медведь, забравшись на самую высокую гору, рычит на белый круг.
   А фея Лесби сплетает венок из красных и розовых цветов и бросает его в водопад…
 Когда Тряня проснулся Говоруныча не было, и больше он птичку не увидел и никого о том не спрашивал.
    Малышка открыла Тряне и секреты их хозяина юзера. Тот  вёл два дневника. Один секретный для себя, другой в социальной сети для всех. Ну как для всех. Никто его дневничок не читал, потому как и он ни к кому не захаживал:
–  Мне страшно в моей трёхкомнатной квартире, и уже давно не радуют сыкономленые при покупке денюжки  ни в евро не в долларах, но совесть не мучает.
 Воспользовался чужими проблемами, ну не я так другой. Если замарачиваться на таких вопросах, иди в переход с пластиковым стаканчиком.
Страх прекрасное чувство, особенно когда других нет.
 Особенно такое бессмысленный, как это трансцендинетальный..  бояться то вроде нечего…
Каждый день до боли хочу секс и до тошноты не хочу женщину…
С отрочества ненавижу дрочить в руку, дрочу во влагалище строго в хорошей резине…
 В телефоне 11 вариантов с  определенной вероятностью, что тебя примут.
Интересно, а сколько вариантов у них и под каким номером иду я?
Вру не интересно.
Активно существую только на работе потом пустота, заполняю её сексом.
Панически боюсь импотенции страшный сон вижу голую телку, а у меня на полшестого и    ужас…но больше секса  тянет меня к себе к своей жизни прожитой,  однозначно шиза…
 Сижу в темноте в самой маленькой комнате и набиваю на компе свою  автобиографию,
свою жизнь для себя с самых первых воспоминаний, разбил на главы…
обещал не врать и не более чем час…
Нарушаю постоянно оба пункта, потом исправляю вордом документ, но не жизнь
при этом сзади работает телевизор и периодически щелкаю по каналам, не очень врубаясь в присходящее..
шиза шыза…
Но уже родил 700 килобайт и это наверно половина моей жизни, где-то так…
Завтра позвоню Люси, забавно она самая не привлекательная и не сексуальная из всех формально, умная конечно и почти фригидная, ужасно закомплексована, но удивительно делает минет, это что то и ей  нравится можно сказать счастлива.
 И я чувствую потом что  ей благодарен хорошее чувство,  чувство благодарности.
Единственная женщина к которой меня тянет  сквозь расстояния и обстоятельства дочь…
Хочу в Испанию. Был один раз и тянет. Нет, не спорю там волшебно, но не мое. И только одно мое дочь. Странно  глупо  влюбиться на почти старости влюбиться в собственную дочь, никакой пошлости грязи. Она моя кровь моё бессмертие. Несправедливо все у дочери и ничего к сыну, он то в чем виноват, хороший парень, такими гордится положено, но сердцу не прикажешь. Сердце что там этот еврей написал, да какая разница поживем еще…
 Адлер интересное место и имя звучащее и говорящее если слышать…
 Таких отпусков не было еще, да и не отпуск вроде.
 Шеф просто сказал если тебя недели две не будет я и не замечу, отдохни… еду по кольцевой пробка и шевелю а что почему нет намеки надо понимать деньги есть но куда,  разворачиваюсь и в аэропорт. 
 Объявление есть билеты на рейс а почему нет и вот я в Адлере. В самолете знакомлюсь с одной забавной парой и вот я   с ними в одном красивом здании. Без проблем конец сентября.
Хороший мужик нефтяник типа в командировке.  Шлюхи, весело до  тошноты, море, закат, причал, яхта…
Как бред…
Потом просыпаюсь, иду в кафешку, гуляю под дождиком, все сворачиваются, смысл платить аренду…
Но зачем-то покупаю экскурсию и еду в Абхазию под тем же дождиком, красота и ужас но ничего не чувствую…
Забавный эпизод…утром рано шел на экскурсионный автобус, и неожиданно передо мной из кустов появилась горбатая старуха, несколько минут шла впереди меня размахивала руками и приговаривала:
– Огонь, огонь придет огонь. Придет огонь, все все заберет огонь. Огонь заберет. Придет огонь…
Юродивые на Руси не переведутся.
 Вечер, гуляю по набережной, сижу на волнорезе, хочу спрыгнуть в волны заплыть  далеко пока будут силы и….
 Но ухожу и гуляю возле рынка, одна продавщица упрямо не уходит и ее благодарят одинокие отдыхающие покупая вино и типа коньяк на разлив.
От скуки занимаюсь флиртом с девушкой продавщицей…
И дегустацией алкоголя….
Вино нулевое, нет одно   со вкусом, не разбавили почему-то…
Перехожу на крепкие напитки…
100 грамм типа пятилетнего, подходит женщина и заказывает 200 того же проглатывает одним глотком…
 Я от почти шока бросаю ей, у вас что ангина?
Она  с возмущением, почему?
 Но так коньяк не пьют.
Она, а это и не коньяк!
 Я согласен и нам смешно.
 В итоге она у меня и секс секс секс…такого давно не было минимум слюней максимум страсти.
Просыпаюсь, она одетая смотрит на меня, в груди холодно в животе сладкая вата
не прощаясь уходит.
 Ну и х.. с ней. зря такое чувство или ощущение что х ... не совсем со мной.
  Провалялся тупо на пляже,  столько нырял только в детстве, во мне соль и солнце,
проспал часа 3 в номере, забыл про душ вечер иду гулять по набережной.
 В кафешке двести красного, наконец, нахожу упокой под ретро « В последний раз»…  и тут же его  теряю под красивую мелодию   «Woman in Love»
 Она  снова она, напротив с бокалом белого в оранжевом костюме. 
Бросаю жестом шашлычнику, два, он все понимает, подхожу к ней, ты на диете?
Нет, но переиграй мне на осетрину, я без проблем, и тут же стыдно от ее взгляда, фу как стереотипно…
 Армянин шашлычник все понимает,  а  в его многоопытных глазах чисто мужское одобрение моему выбору…
 Нет после такого секса можно спокойно гореть в аду ни о чем не жалея…
 проснулся от нее только запах…
 не знаю не имени, ничего не знаю…
Храни тебя Господь, и Любовь твою…
Слышен шелест крыльев пролетающей мимо судьбы…
Да в каждом шизофренике сидит гений и ждёт, когда его пристрелят…
    Тряня замотал головой:
–  Как сумбурно.
 Сэса мечтательно вздохнула:
– Друзья Хойджи, сводники решают проблемы  юзов, они в одного не могут, портятся, юзу хорошо  и хормеру лучше. А знаешь, как он дочку любит. Меня бы так любили.
   Зашедший к ним в это время Хойджа бросил такой взгляд, что Тряню больно укололо, но не Сэсу.    Хормер пришел пригласить их на ужин. У сэсиного наставника был гость, высокий в сером комбинезоне, черты лица очень тонкие, а губ кажется и нет.
  Рэгфорд, так его звали, решил немного пообщаться с хомми:
– Игрушками увлекаешься?
– Немножечко, немножечко.
– А знаешь, чем пьюпы отличается от нас?
– Неа.
–  У хоммеров только одна жизнь. И я красавица был в игре и не мячиком прыгал. Не стрелялка, и не аркада тупая. Мозгой шевелить требовалось, логику напрягать. Задачки, загадки щёлкал. И бонусы призики получал и главное кусочки фрагментики к пазлу заветному.
   Тряня не очень хорошо  понимал, о чем бормочет Рэгфорд. Но внимательно слушал. А тот  продолжал:
– И вот я считай на самой вершине. Последнею загадочку разрешил и ключик получил и дверцу открыл неприметную.  Такая  восторжина, оргазма занебесный, и что да ничего  в смысле пустота, нет там ничего.  Летел, летел и в яме, не каждый выдержит, любой сломается и я не оригинал, оставил себя там  со всеми победами и сбежал налегке.
– Вас обманули, –  сочувственно спросил юный хоммер.
–  Всё честно  и пазлик сложился.
    Тряня недоуменно посмотрел на него.  Однако его часто били по голове, все свои логики потерял.
   Потом Хойджа увёл гостя в свой кабинет. Сэса махнула рукой, –  Будет ему  ауру лечить.
Она закрыла глаза, напряглась и выдала на одном дыхании:
– Корректировать.
   Забавная однако хомми, но странная весьма. Однажды она разбудила Тряню,  трясла его и показывая пальцем в странную висящую картинку:
–  Смотри, смотри она снова, она нашла меня снова.
  Тряня ничего не понимал:
–  Кто?
–   Я!
Картинка растворилась. Тряня посмотрел на счастливую хомми:
–  И что это было?
–  Я!
–  Не похоже.
–  Не понимаешь, я вся там, тут мой осколочек. Мне надо воссоединиться. Мне нужно туда.
–  Куда?
–  Юзму.
–  Между нами Грань, а Грань это смерть.
–  То есть, чтобы туда попасть, мне надо умереть.
   Тряня ошалел толи от того как хомми перевернула его слова, или от того что именно она сказала. Она что  не понимает, что такое смерть и от этой своей мысли растерялся еще сильнее. А Сэса состроила забавную рожицу и чуть ли не запела:
– Я –  Девушка, и, значит, я – Актриса, во мне сто лиц и тысяча ролей. Я – Девушка, и, значит, я – Царица, возлюбленная всех земных царей. Я – Девушка, и, значит, я  – Рабыня, познавшая солёный вкус обид. Я – Девушка, и, значит, я – пустыня, которая тебя испепелит. Я – Девушка. Cильна я поневоле, но, знаешь, даже, если жизнь – борьба, Я – Девушка, я слабая до боли, Я  – Девушка, и, значит, я – Судьба. Я  – Девушка. Я просто вспышка страсти, но мой удел –  терпение и труд, Я – Девушка. Я –  то большое счастье, которое совсем не берегут. Я –  Девушка, и этим я опасна, огонь и лёд навек во мне одной. Я – Девушка, и, значит, я – прекрасна с младенчества до старости седой. Я  – Девушка, и в мире все дороги ведут ко мне, а не в какой-то Рим. Я –  Девушка, я избранная Богом, хотя уже наказанная им!
  Потом зашептала Тряни прямо в ухо:
–  Джа,  он к Грани близко подходил я знаю, у него друзья глюки, они наверняка ему про щель глюков проболтались. Мне   мозги мутит, Грань смерть, оски плохо, пьюпы вредно. Сбегу.
Он меня обещал в лицей лысого мага пристроить. Там учат только тому, что пригодится, а что пригодится?   Я хотела в академию Винкс,   он типа тупой развод, кидалово, сбегу.
   И всё-таки в малышке было больше позитива. Увлекающаяся, даже восторженная натура.  Хомми  фанатела юзерской музыкой, молодежной конечно. Юзер и не догадывался, сколько крошка качала музыки. А если бы узнал, сколько и какой не поверил. Малышка явно была в теме и не в одной, рассказывала не только про музыку, знала  биографии музыкантов и даже модные течения  в  одежде и дизайне. Малышка как обычно увлеченно  тараторили о юзерских новых глупостях, но вдруг затихла,  пошевелила своими остренькими ушками. В ее глазах забегали озорные искорки.  Сэса зашептала:
–  Пойдём побалдеем. Только очень тихонечко.
    И они чуть ли не на цыпочках прокрались в большой зал, и спрятались на одном из балкончиков. Там было очень темно, лишь светились озорством глаза хомми. Самое интересное происходило внизу далековато от них, но всё было хорошо видно и слышно. В центре зала возле одиннадцати небольших источников света сидело столько же гостей Хойджи. Сам же хозяин сего хорма стоял в центре образовавшегося круга и держал над головой светящейся шар.  От трех кадильниц поднимался полупрозрачный дымок.  От сладковатого аромата у Тряни закружилась голова. Сэса прошептала:
–  Сейчас камлание начнется.
   Хойджа положил шар, вышел из центра круга. Начал петь и танцевать постукивая по маленькому бубну. Слова были непонятные, сплошное гыр-гыр и хар-хар. Сначала темп танца и пения нарастал, потом снизился. Шаман остановился напротив одного из гостей, легонько стукнул в бубен. Гость встал и заговорил, негромко и причмокивая:
–  Когда нас не будет, всем станет лучше. И почему нас до сих не извели. Ну во-первых не договорятся никак о дележе. И главное, зачем делать работу, которую мы и сами прекрасно делаем. Зачем спешить. Все под контролем нужные ребята куплены. Правда, если опять наверно прийдут наверх бешеные, а для них чем хуже тем лучше, процесс ускорят.
–  Опять философии балаболии, –  шепотом прокомментировала хомми, –  Хойджа говорит  типа,  замотало банды юзерские.  У них там если больше одного то банда. Не обязательно бандитская.  Но сразу безобразничать. Такое творят и чем безобразнее, тем веселее.
     А внизу всё шло по кругу. Хойджа подтанцовывал к очередному пациенту. Тот вставал и начинал говорить, почти петь. Темы и голоса были разнообразные:
–   Хозяева, хозяева из хладного мрака,  хочется стишочек слепить:
–  Плывёт по небу черный корабль
Он уничтожит свет и мрак воцарит..
 Нет не клеется рассыпался домик
 Потом вернусь
 Ушёл с надеждой
Вернулся с правдой
Круг замкнулся
Все понимают никто не поймёт
Простите меня
Я ухожу
Простите меня ущедшие
Простите меня грядушие
Помилуй  всемогущий
 И обрати вину мою
В холод зимний
Ждущий весну
 Счастье моё каплей дождя жизнь новую
питающую
Любовь мою
Лучом возлюбленных пробуждающим
 Я ухожу
Всё что было
Люблю
Что будет приму
Я ухожу
Шесть слов
Восемнадцать звуков и вечное молчание…
   Сэса  закрутила глазами и языком придуривываясь:
–   Хе-хе стишочки.
    Потом широко развела руки:
–  А вот и дядя Фыфер старый пердун.
    Снизу кто-то злобствовал:
–  Убивайте во спасение,  убивайте богатых и властьимущих!
Вам тюрьма и рай, им ад вечный!
Богатство грех власть грех!
И чем больше этого в человеке и есть мера за которой нет прощения!
И приговор один смерть и муки вечные!
Что может быт важнее спасения души?
 Попы извратили Христа!
 Освободите царствие земное от богатсвоимущих и приедет Христос во славе и изыдет сила диаволова!
 И ангелы небесные омоют росой небесной нас от крови!
   Шаман перешел к следующему больному:
–   Даже будь вы Ангелом Света, или даже, тем более, если вы практически свят –  может найтись кто-то, кто оборотит ваши же достоинства и вашу же жизнь в оружие против вас.   Зависть, ревность, комплексы –  вот те крысы, которые будут точить чье-то сердце.  Или просто пустая скука:
–    Я ничего не хочу, но дайте мне всё!
   Вы любите кого-то, дорожите кем-то?   Знайте, у вас постараются отнять именно это. Вы не боитесь за себя? Знайте, вам нанесут рану через тех, за кого вы боитесь.
   Будьте осторожны. Обороняйте свою жизнь, закрывайте ее. Настоящих друзей –  единицы и уж среди тысяч посетителей ваших страниц, по статистике, найдется какой-нибудь хотя бы один мерзавец.    Не будьте младенчески правдивы, когда идет речь о подробностях вашей жизни. Будьте начеку. Стройте стены, за которые нет хода никому.
Или напротив не стройте стен, создавайте ощущение, что у вас нет ничего дорогого. Говорите все, что считаете нужным, соглашайтесь с любым определением. Говорите - да, я такой. Но в этом случае...
Никогда не снимайте маски.
    Сэса широко раскрыла рот, как бы зевая, и махнула рукой:
–   Юзерские заморочки.
     Веселые огоньки в глазах хомми погасли мгновенно, и в них застыл холодный ужас. Всё изменилось. Тишина. Словно  замёрзло и пространство и время.
     Сэса повернулась и исчезла в темноте.  Весьма удивлённый Тряня развернулся в другую сторону. Одиннадцать гостей  Хойджи и сам шаман медленно и бесшумно покинули круг полумрака и растворились во мраке. Осталась одна фигура, слегка освещенная кадильницами. Кто он, откуда взялся. В голове маленького хоммера вопросы сменились беспощадной ясностью:
–  Всё кончено. Всё, что было кончилось. Будет другое. Новое.
–  И долго будешь там стоять. Надеюсь, не примёрз.
   Голос доносился  не то сверху, не то сзади, но малыш продолжал смотреть на черную фигуру внизу. Говорить мог только он. Тряня шел как во сне. Такого  тяжелого ощущения  реальности происходящего наяву не бывает.
    Но спускаясь вниз малыш растерял и тяжесть и все свои ощущения,  было такое чувство что вниз он спустился, избавившись от своего старого тряпья, и стоит перед черным гостем голый в ожидании новой одежды. И никакого смущения потому как этот огромный хоммер, а может и не хоммер, потому как таких больших хоммеров он еще не встречал, не смотрел на него. И смотреть  то нечем. Большая часть лица была закрыта черной повязкой. А то что не было скрыто, может, был виноват был дым от кадильниц и это Тряне показалось, что у большого хоммера два рта.
–  Какой ты еще маленький, – голос был рядом, звучал ласково.
Тряня хотел ответить вслух, но просто подумал:
– Ну, рядом с вами и великан Геррыч маломерок.
–  Да Геррыч и симпатяга Серко. Хорошие они ребяты, лыцари. Слишком хорошие.
    В этот раз голос донесся сзади.
–  Но прошлое в прошлом. Прошлого нет. А ты так мало о себе знаешь.
    Тряня насторожился, к чему это он.
–  Познать себя, банальнейшая фраза, истертая до дыр. Я не предлагаю тебе самопознание. Ты еще далек до вершин.
Я предлагаю тебе выбор. Ты можешь просто сесть и закрыть глаза. Пройдет немного времени, ты их откроешь и будешь уверен, что всё это тебе приснилось.
Или не закрывая глаз, проходишь в портал и уезжаешь. Куда? Я не скажу.
Что тебя ждёт? Скажу одно слово. Испытание. Не первое в твоей жизни, но очень большая вероятность что главное.
     Голос точнее голоса раздавались с разных сторон. И на это Тряня не обращал внимания:
–  Он предлагает мне выбор. Но выбора у меня нет.
     Малыш  молча повернулся, и пошел в сторону портала. Провожала его тишина:
–  Странный транспорт. И дорога не как всегда. Может это путь в Бездну. 
   Прибытие. Безмолвие и мрак. Может это и есть небытие. Но нет, начало просветляться. Интересное помещение почти круг, только за тряниной спиной прямой небольшой участок. Круг разрисован разноцветными линиями на черном фоне. Стены тоже как бы поделены цветами на сектора.   Очень тихо и никого. Неожиданно зазвенели колокольчики, и из самого тёмного сектора стены появился некто. Некто потому как трудно определить сразу кто, по виду обезьяна помесь орангутанга и шимпанзе. И на это лохматое существо кто-то напялил расшитую серебром ливрею.
–    Ах, как же мы вас любезнейший заждались,  –  голос ласковый и приятный.  Ещё и с поклоном.
   Тряня улыбнулся и поздоровался.  Обезьянин представился:
–   Шим Ран. Существо незначительное и в вашем деле вспомогательное. И помощь моя вам в основном информационная.  Прошу слушать меня внимательно и не отвлекаться.
     Но Тряня всё же отвлекся. Засмотрелся на перстень с камнем, что выделялся на лохматом пальце Шима. Интересный знак серебряной нитью на камне. Обезьянин мгновенно развернул перстень камнем внутрь.
–   Итак, друг наш Тряня дело вам предстоит нескучное. Сразу довожу до вашего сведения что, попав сюда вернуться тем же путем невозможно. Выход не там где вход. И выход лишь формально один. Вариантов несколько. Сколько?   Секрет пока секрет. Вас ожидают интересные господа. И каждый вам предложит, ну назовём это игрой. Так вот игры разные. Как вы, полагаю уже догадались, ваша задача выиграть во всех. Но это необязательно. Возможно, кое-кто из ваших визави предложит вам уйти с ним. Он в этом случае ничего не скажет,  лишь предложит без слов взять кое-что, протянув это вам. Взяв предложенное, вы побеждаете в его игре, потому как таким образом он признает своё поражение. Но взяв это, не скажу, что   будет за предмет, вы уходите с тем господином  и становитесь его учеником. А ученик существо несвободное и возможно надолго. Ну что ж кажется с главным и основными деталями я вас ознакомил, и за сим позвольте откланяться.
      Откланялся и удалился, просто прошел в стену. Тряня остался один, но ненадолго. Заиграла агрессивная музыка и затихла. С левой от малыша стороны круга появился первый из обещанных Шимом визави. Тряня с волнением и любопытством рассматривал своего противника. Высокий, чуть ли не в два раза выше  самого хоммера. Одет в белое кимоно черный пояс, но одето это было не на живое тело. Все живое было скрыто под искусственную кожу, ну может и не кожу, но нечто глянцевое с желтизной. Даже ладони и ступни обтянуты, и все пальцы вместе, если там были пальцы. То что скрывало лицо, было разрисовано. Некто изобразил подобие черт лица, но весьма в свободном стиле. Тряня про себя назвал его просто Первый.
    Первый встал напротив малыша, поклонился, Тряня ответил. И началось, но ничего нового. Всё чему обучал его Хань. Блоки удары лишь обозначались. Никакого контакта. Поначалу малышу нравилось, но вскоре наскучило. Он даже расслабился, а  напрасно тут же почувствовал укол справа в плечо.
    Тряня встрепенулся, Первый начал его прощупывать сверхтонкими стержнями. Вот от этих  щупов отбиваться было сложно и не всегда получалось. Поначалу малыш пытался выставить защиту, но они её пробивали. Уклоняться тоже не всегда получалось, но потом малыш разозлился,  и почувствовал себя словно в каком-то коконе. Даже дышать стало трудно. Это того стоило, щупы ломались об  защиту и Первый успокоился,  поклонился и удалился медленно с достоинством ушел в  желтоватый сектор стены.
    Тряня вздохнул с облегчением и просто взбесился. Энергия в нем кипела и требовала выхода. Он прыгал, кувыркался и если садился, то только на шпагат. Следующий визави, ну то есть Второй, подзадержался. Тряне даже стало любопытно, а из сектора какого цвета он появится. Появился Второй из голубого сектора. Без музыки, но под ветер. Выглядел он почти, как и первый. Упакован в ненатуральную кожу. Белое кимоно пояс, правда голубой. Лицо похоже разрисовал тот же художник, но явно в другом настроении. Второй долго на месте не стоял. Начал пританцовывать размахивать руками и…взлетел. Поднялся по прямой высоко, застыл, а потом занялся воздушной акробатикой на уровне высшего пилотажа, а иногда и выше высшего. Тряня смотрел, задрав голову и открыв от восхищения рот. Красотища иначе и не скажешь.
   Второй опустился, поклонился вежливо, но не более того, и сделал Тряне приглашающий жест рукой, типа давай и ты туда вверх.
   Малыш пожал плечами и замотал головой, – Как?
   Второй жестом ответил, –  Да просто.
   Малыш рассмеялся, закрыл глаза, а когда открыл, не поверил своим гляделкам. Ну не сказать, что он взлетел, но и  что стоит на полу, не скажешь. Тряня поднялся пусть и чуть-чуть, но и этого он раньше не делал.
    Малыш улыбнулся  Второму. Тот приподнялся на тот же уровень что и Тряня и завис. Потом сел в позе лотос,  то же сделал хоммеренок,  и даже глазки закрыл. Такого восторга маленький хоммер еще не испытывал. Его поднимало все выше, потом они медленно закружились, летали по кругу, по спирали. Тряня, почему то доверял Второму, может  поэтому и получилось. Хотелось летать и летать, но хорошего помаленьку. Второй откланялся и удалился. Без него малыш не рискнул подняться,  просто растанцевался. Танцевать уже притомило, а третий визави так и не появлялся.
   Появился он через красный сектор и пояс имел, разумеется красный. Третий удивил Тряню сразу, потому как имел вокруг себя сияние. Ну, светился слегка. С кем не бывает. Ну, почти ни с кем. А этот светился. Пораженный малыш сразу приготовился к неприятностям. И не зря. Третий резко выбросил правую руку с ладонью вперед. И оттуда вылетел огненный шар размерчиком в трянину голову. Малыш еле успел уклониться. Шарик пролетел по дуге и вернулся в ладонь хозяина. Тот недовольно покачал головой. Тряня нахмурился:
–  И чем дядя недоволен. То что не спалил меня, или я что-то не то делаю. А интересно как он это делает.
     Третий  начал жонглировать маленькими круглыми огоньками разного цвета. И так это было замечательно, что малыш залюбовался и начал повторять движения странного жонглёра. И так заигрался, что не заметил когда в ладошках засвербило. И так невыносимо, что потянуло ладошку об ладошку потереть. Но стоп нельзя. Почему нельзя. Нельзя и всё,  меньше вопросов.
    Третий кинул малышу огонек и хоммер поймал его.  Ну не совсем поймал, остановил на расстоянии полупальчика у своей ладошки. Почувствовал   пульсирующее тепло, оттолкнул слегка огонек и снова притянул. Шарик слушался и малышу это понравилось.  Вот только этот нестерпимый зуд в ладошках. Но надо перетерпеть. У всего свои издержки.
    Визави жестом попросил вернуть огонек, и получив его, погасил все огоньки одним движением ладони.  Потом вытянул руки перед собой, но не слишком близко, подвигал немножко ладошками и зажег между ними алый огненный шар. И эта горящая сфера медленно полетела к малышу. Так  что у Тряни было время на выбор или снова уклониться или… а почему нет?
      И он, выставив вперед руки, остановил шар ладошками. Потом обхватил  это огненный мячик с разных сторон, подбросил его вверх и снова поймал. Он уже понял, что нельзя касаться огня. И что именно зуд помогает его ладошкам управлять  горящими предметами.  Хоммеру  такая способность  нравилась, но откуда это в нём взялось.
     А на прощание они жонглировали горящими кольцами. Колец становилось всё больше и от этого игра еще веселее и увлекательнее. Казалось нарисованная морда Третьего расплывалась все в более и более довольной улыбке. Но это конечно был обман зрения от летающих горящих бубликов. Когда число колец дошло до 13, Тряня почувствовал что это его предел и отрицательно замотал головой, хватит. Третий кивком головы согласился, постепенно поймал все кольца и погасил их. После чего удалился в свой сектор стены. А у малыша ещё сильнее засвербело в ладонях. Еле удерживался, чтобы не почесать одну об другую. Но нельзя, категорически нельзя даже сводить их близко. Тряня поднял руки вверх потом в стороны и наконец, вытянул перед собой ладонями вниз. На полу появились два светлых пятна. Они сначала разгорались, потом начали затухать. И когда погасли, зуд в ладонях пропал. Тряня вздохнул с облегчением.
    Почему то после такого горячего приключения ему стало холодно. Малыш передёрнул плечиками. И тут из серого сектора появился Четвёртый, Тряня сразу прозвал его большой дядечка. Этот был намного крупнее предыдущих гостей, под уже привычной униформой  играла мышечная масса. Четвертый принёс с собой большой черный шар, явно тяжелый и блестящий хромированный стержень. Показал же он фокусы силового жонглера из цирка.  Большой дядечка кидал и ловил черный шар, потом согнул стержень в петлю. Затем положил шар и стержень возле малыша,  отошёл в сторонку и стал чего ждать, скрестив руки на груди.
– Ну и что он от меня ждет,  –  не мог понять Тряня:
–  Чтобы я повторил то, что делал он. У меня же грыжа будет.
  Малыш пожал плечами, но подошел к предметам оставленными  силачом. Погладил шар. Тот был теплым.  Тяжеленький наверно, и силы в нем много. А если бы он мог хотеть, то наверно хотел бы взлететь.
    Шар дрогнул, малыш улыбнулся и подставил ладони с разных сторон шара. Потом слегка нажал и тот качнулся и начал подниматься.
–  Какой же он хороший, – подумал маленький хоммер и подбросил шар вверх и тот взлетел очень высоко. Малыш звонко рассмеялся.  Шар полетал немного и медленно опустился в руки хоммера.  Тряня подержал его и положив на пол, нежно погладил.
   Затем посмотрел внимательно на стержень. Вид у того как показалось Тряне, был недовольный. Конечно, кому понравится, сгибают, разгибают. А ему может лучше и приятнее быть прямым, а не загогулиной.  Малыш  взял стержень и тот начал сам развязываться. Тряня подумал, – молодец. Потом взял одной рукой прямой уже стержень, в другую шар, поднес к большому дядечке и положил возле того, сам отошел в сторону. Четвертый, качая головой из стороны в сторону, взял предметы и удалился.
   Стало меньше света. Тряня присел и прикрыл глаза руками. Ему припомнилось, – Многомилостиве и Всемилостиве…
  Красивая молитва. И где все и где всё.  Неужели он  не вернется туда, где  был и никого никогда не увидит. Грустно, до боли грустно. Но не мог, не мог Иргудеон проклясть его на скитания и одиночество. Наставник любил, любит его, своего Тряшу.
   Малыш резко встал. Нет, он не сдастся. Никому и ничему. Может, сдастся и плыть по течению и не так хлопотно. Но он сильный и станет еще сильнее. Почувствовав легкое давление сзади, Тряня обернулся.
     А вот и Пятый. Он что так быстро перемещается или способен быть невидимкой. Голубые и розовые тона, совсем немного красного и зеленого.
   Малыш быстро повернулся на 180 градусов. Потом обратно. Их что двое. А вот еще один и ещё. Четверо на одного. И как от них веет холодом. Нет от того справа чуть потеплее вроде. И Тряня сделал шаг навстречу тому, что был справа.
    И тут же остальные пропали. Так он всё-таки один, или остальные спрятались.  Что за фокусы у него?   Сверху словно ветерок запел. Тряня задрал голову. Над ним  летали два мохнатых ящера, похожие на китайских драконов. Один голубой, другой розовый. Только пушистые хвосты у обоих белые. Зрелище волшебное. Очаровывает и куда-то предлагает уйти. Хвост одного из ящеров пролетал рядом, стоило руку протянуть, Тряня и протянул. Но ничего не почувствовал. Пустота, обман. Драконы перемешались в двухцветное облако, то покрутилось спиралью и пропало.
–  Да он просто обманщик, лезет мне в голову и мутит все, –  возмутился Тряня.
     И весь ощетинился.   Не пущу никого в свою головушку, и всё тут. А ни кто и не рвался,  ну не чувствовалось проникновения извне. Напрасно малыш напрягался.  Ничего он не понимал и был в растерянности, а тут  ещё непонятно откуда появилась она.  Да и как назвать, слово подходящее найти.  Дива иначе не скажешь. Как описать, если бы малыш разбирался в живописи, сказал бы, что  похожу на одну красотку с известной картины Климта. Но живопись малышу мало известна.  Дива не совсем одета, и не совсем раздета, но вуалечка  розовенькая была. А глаза над вуалечкой, убойная сила, и будь Тряня постарше и поиспорченнее,  погиб, пусть и хоммер.
     Тряня всё это обольщение не нравилось очень, но потрогать диву хотелось, настоящая или мираж. Даже коленки заболели, так хотелось, но посмотрел на Пятого. Казалось, что сдулся его супротивник. Но тут же приосанился, вдруг побольше стал, а дива пропала. Пятый же не исчез, а просто ушел. В сиреневый сектор.
   Шестой визави не заставил себя долго ждать. Появился он из бардового сектора, и много в его одеянии было мелких деталей темно красных оттенков. Ростом он был невелик, но за спиной нес большой черный мешок. И мешок тот не лежал на его спине спокойно. Шестой остановился дальше предыдущих гостей от малыша. Снял с плеча мешок и приоткрыл его.
    Тряня напрягся и ждал он наверно чего угодно, но не то что появилось.
     А из мешка выпрыгнула кошка. Выскочила, отряхнулась, выгнула спину, посмотрела своими голубыми  глазами на Тряню,  издала  один из кошачьих  звуков, не то мяу не то муррау. Таких животных малыш видел на юзерских картинках.   А кошка пошла гулять сама по себе, но по кругу, подняв голову и задрав пушистый хвост. Ничего особого, ну белая, ну пушистая погладить хочется, но зачем эта животная здесь.  А красотка медленно бредёт вокруг малыша и лишь изредка на него косится. Шестой приоткрыл свой мешок и выпустил оттуда еще одну кошку. Пусть и непохожую на первую, но кошку. Эта была лишена шерсти начисто. Ужас, а не кошка, но все равно  зверь по имени кошка. Тряня был в абсолютном недоумении, а кошаки самые разнообразные появлялись из черного мешка. Когда их число дошло до восьми, Шестой закрыл свою торбу и свернул ее. Кошки одна другой краше вышагивали каждая по своему кругу. У бедного малыша голова улетала   из реальности, он еле держался, чтобы не взбеситься. Над ним явно издевались, ну не могло быть смысла в шествии кошек. Или он … малыш вдруг успокоился. Если он чего-то не понимает, то это просто за пределами его понимания,  за нынешними пределами. Может кто-то и  тестирует его на эти пределы. Кошки остановились и сели. Да ничего не скажешь, грациозные животные.
   Шестой приоткрыл свой мешок, и киски одна за другой с достоинством королев исчезли в нём. Не спеша ушел в свой сектор и их хозяин.
   Малыш заскучал и от безделья, встал на руки и начал так гулять. Так в перевёрнутом виде и увидел обезьянина в ливрее.
  Тряня не успел принять нормальное положение, как тот вскочил на одну свою мохнатую руку и взахлёб, типа в восторге, зашептал в упор:
– Вы великолепны, все просто счастливы с вами познакомится, и жаждут продолжить знакомство к обоюдному удовольствию и не одному, а бесконечно, бесконечно.
   Тряня сел,  потом встал и недоверчиво посмотрел на обладателя расшитой серебром ливреи. Тот уже стоял в полупоклоне напротив:
–   Ну, а теперь последняя формальность. Выбор. Где-то может его и нет, но у нас для вас всего семь вариантов.  Разрешите предложить вашему вниманию семь монет. Этим монеткам нет цены,  они из иных пространств и времен. Опускаю ненужные подробности.  Всё очень  просто, подойти и выбрать, можете не оглядываться, надо взять монетку и идти, куда она вас поведет. Всё просто, как и обещал.
  Тряня обернулся и увидел небольшой столик, покрытый черной тканью. Подойдя поближе, разглядел семь монет.  Они лежали не в ряд, а просто как попало. Идеально круглыми их тоже трудно назвать.  Явно не штамповка, на каждой был свой отличный от других знак, и все не встречались еще малышу. Кроме одного,  точно такой был на перстне у обезьянина.  Если за каждой монеткой выбор или учителя или свободы тогда это знак не учитель. Но выбрав свободу, может выберу ошибку. Что дает свобода кроме как себя?
   Но что мне могут дать эти учителя, может мой учитель еще впереди, и не такой клоун как эти. Да будь что будет. Тряня взял тёмную монетку с самым простым знаком, и пошел вперед.  Стена перед ним вспыхнула белым светом и пропустила его. Еще вспышка и закрылась, Тряню ждало обычное письмо привычный транспорт, и куда поедем, неважно главное прочь.
   Обезьянин собрал монетки, свернул ткань и снял  свою  ливрею, надел серую униформу, затем встал в полупоклоне в направлении  центра помещения. Прошло немного временя  и там появилась объемная картинка.
    Некто в красном балахоне с капюшоном, очень похожий на знакомого Тряне монаха в багровых тонах. Фигура нависала над всем помещением, размеры подавляли, голос тоже.
– Докладывай.
–  Да господин. Изменений немного. В ауте по-прежнему трое.  Остальные предсказуемы и контролируемы. Проблема одна. Исчез седьмой. Виновных нет.
– Виновные есть всегда. Но это не твоя забота. Что сказали мастера?
– Немного наш господин, очень немного. Не убийца и очень опасен.
–  Может ты им мало заплатил?
– Они вернули аванс наш господин.
  Пауза затянулась.  На темной фигуре вспыхнули ненадолго алые блики. Голос стал тише и спокойнее.
–   Плохо. Пришлешь полный отчет в офис и копию в башню.
– Да наш господин. Какие будут приказания.
–  Новых не будет.  Всех по алгоритму. Особенно этого. По нему красная линия. Понял Бэк?
–  Да наш господин.
  Фигура погасла, а  Бэк сел и долго сидел, молча, обхватив голову руками.  Ну да ты хочешь, чтобы тебя называли Шим Ран,  а ты всего лишь Бэк.  Но  не эти мелочи мучили  обезьянина.  Бэк заговорил сам с собой:
–  Как всё у вас господа легко. Дал команду и вся работка. По алгоритму.    А деревце уже ветвистое без меры, суброутинов перебор.
   Обезьянин опять замолчал, сидел крутил перстень на пальце:
–  Да пацан интересный, не пальцем деланный.  Обаяш конечно,  и этого ему дали и многое другое. Наблюдательный молодец. Грамотности бы еще набраться только где. Знак то этот никогда свободу и не означал. Ну, если только свободу от…
   Бэк засмеялся, но недолго, встал и пошел в сторону, откуда и появился здесь Тряня.
  Но на несколько секунд остановился, обернулся и посмотрел на место, где недавно находилась багровая фигура. Заговорил очень тихо:
– Красная линия так рано и так круто? Петлю на шею, петельку времени и на такую тоненькую шею. Мне то что. Одной проблемой меньше. Другим суета. Мне работы всего ничего шесть кодов активировать.
     Подойдя к стене, он приложил свой перстень к едва заметному пятнышку. Отошел назад на пару шагов и закрыл глаза.
    Вспышка и в стене появилось большое отверстие. Обезьянин прошел за него, вспышка и стена закрылась.
   А что же наш Тряня. Малыш недолго был в дороге. Приехал, прошел портал и провалился, но не упал, а завис. Под ним ничего не было, но он шел по этому ничему. Впереди непреодолимая преграда, но она отодвигалась. Вот тебе и свобода.
– Это и есть Бездна, то самое нигде и ничего, куда все попадают? –  произнес он вслух.
  И Тряне ответили шепотом, но вполне внятно:
–  Размечтался.
–  Кто тут?
–  Никого.
   Малыш рассмеялся. ну все таки не один, пусть и с никем:
–  А что вы тут делаете?
–  Пишу мемуары.
–  А мне почитать можно?
–  Читай.
–   Тут темно.
–  Что ты хочешь, это же мертвый хорм.
–  Совсем, совсем мертвый?
–  Давно уже мертвый, но сейчас проснется из вежливости, прикрой глаза и считай до 29.
   Малыш так и сделал. А когда открыл глазки, то увидел свет неяркий и мягкий,  очертания помещения просматривались отчетливо, но никого нигде не заметил.
–   Ау вы еще тут?
–  А где мне еще быть.
–  Извините, а вы кто?
–  Вы называете нас пьюпами.
–  А почему я вас не вижу?
–  Живым трудно увидеть мёртвых.
–   Но  вы наверно не совсем мёртвый?
 Пьюп рассмеялся:
–  Однако  ты забавный.  Малыш у тебя наверно такое хобби в ловушки попадать?
–  А это ловушка?
–   Попробуй выйти.
–   Вы мне можете помочь?
–   Я нет, тут  хорм  решает или герм, здесь всё так понапутано.
–  А чем хорм отличается от герма?
–  Да ни чем в дохлом виде.
–  А в живом?
–  Эка спросил. Объснялки не моя игра.
–  А какая ваша?
–  Стратегия-стрелялка с загадками.
–  Вас что застрелили?
–  Причина смерти не выяснена, но над этим работают опытные криминалисты.
–   И давно вы тут?
–  Время, ты веришь во время. Может где-то, но здесь оно умерло.
–  А есть здесь что-нибудь живое?
–  Книга, но к ней  я не допущен.
–   А что в этой книге?
–  Сказка, о том, что было, и почему всё так плохо и о финале финалов, ну  ещё правила игры.
–  Вы её читали?
–  Нет.  Но иногда во сне я брежу вместе с хормом этой Книгой. Если задержишься и станешь тенью. Книга станет твоим сном.
–   Я не хочу быть тенью
–  Это не больно. Выпей напиток забвенья цвета вечерней зари.
  Тряня замотал головой.
–  Ну как хочешь. В любом случае решает хорм.
–  Я могу его попросить?
–  Не стоит, он не любит болтунов и плакс.
–   А что тут было раньше?
–  Всё было. Я работал на контакте с той стороной.
–  С другой стороной Грани. Вы контактировали с юзерами?
–  Ну, нет с этими  куклами. Нет, упаси меня охрана. С их демонами. Мы все-таки с ними одной крови.  Но я им не завидкую. Там тебе не сказочка твоя, а самая жестокая из реальных реальностей. Не зря все таренты идут оттуда и почти ничего туда.
–   А они сюда могут проникнуть?
–  Мальчик слишком много вопросов. Давай, глотни из хрустального кувшина, и всё узнаешь и всё поймёшь.
–   А оно того стоит?
–  Ну, ты, маленький спросил?
  И тут заиграла  музыка, и свет стал другим.
–  Он всё решил, как не печально, но ты свободен.  Иди к той большой двери можешь, если умеешь помолиться. Что-нибудь благодарственное. Прощай малыш, хорм и Книга желают тебе удачи и побед.
  Тряня ничего не сказал, повернулся и пошел к красивой двери. В голове отчетливо звучал псалом покаянный и не его голосом, а Иргудеона.
   Когда малыш скрылся за дверью, свет погас и всё затихло. И в полумраке появилась сначала одна большая черная фигура, затем  четыре поменьше вокруг первой. Завыл ветер, и большая фигура закрутилась  вихрем и свернулась в плоскую спираль на полу, затем сжалась до точки и исчезла.  Тоже случилось и с фигурами поменьше, они исчезли чуть позже и синхронно.
   И снова мой герой остался один. Сколько было с ним рядом разных, интересных и даже опасных персонажей, так близко и никого. Один. Дорога навевает грусть и философские мысли. Жаль, нет у тебя  там  Тряша станций и полустаночков, где продают вкусную копченую рыбку и почти домашнюю еду. И можно залить всё это пивком, пусть и  по двойной цене. Но дорога есть дорога, так что грусти малыш, имеешь право. Или может, отдашься в руки вечной всех нас спасительнице, пусть и часто обманщице надежде.


                Глава 6. Свой Дом.
               

    На каком-то узле письмо с Тряней прицепило к большому поезду. Состав прибыл в небольшой городок, тут же набежали коренастые хоммеры в униформе, стали деловито всё куда-то растаскивать. Двое подскочили к письму, где сидел Тряня, сначала растерялись, потом разозлились,  грубо начали ругаться,  подскочил другой хоммер, очевидно, их начальник, он ругался ещё страшнее,   вдруг как гаркнет. Тряня ничего не успел сообразить, как мгновенно оказался в месте,  где  никого и почти ничего не было, все выходы и входы закрыты. Оставалось только ждать, когда новый трянин дом кто-то чем-то заполнит. Кто и чем, да и сколько ждать, как всякий хоммер в такой ситуации  Тряня впал в спячку.
      И приснилось ему место престранное, где хозяйничал холодный беспощадный ветер. Там всё было или блекло-серым или свинцово-ядовитым. И только одно яркое  пятно, некто коленопреклоненный. Ветер старался  сокрушить мощную фигуру, рвал  черную рясу и превращал волосы на голове и бороду в страшную белоснежную гриву. Серые хлопья и клочки кружили вокруг, глушили и резали слова молений. Тряня крупным планом увидел руку молящегося вцепившеюся в каменный выступ. Кончики пальцев и камень были багрового цвета. Вдруг  этот некто поднял вверх лицо и открыл глаза. Но глаз не было, небо о чем-то молили, невыносимо пронзительные бельма незрячего.
     Разбудил хоммера многоголосый шум. Дом начали заполнять, кто-то покупал этот компьютер вместе с живущим в нём домовёнком. Тряня обретал хозяина, а может и не одного.
– Стану ли я домашним, или может быть деловым, –  гадал он. 
   Так у Тряни появилась своя семья юзеров. Хоммер стал осваивать  меняющийся дом, прыгал по комнатам, папкам, дискам. Тряню завлекли красоты нового мира, он влезал в разные картинки, но больше всего  пропадал, как и его юзеры на диске геймов. У каждого в семье появились свои пристрастия.  Мама и папа полюбили шарики, но каждый свои. Мама лайнсы, алмазы, зумы, папа диксбол и рикошет.            
      Оба играли не мигая. Мама азартно, не отрываясь от монитора. Хоммер тасовал по-своему и выбрасывал маме шарики, иногда подыгрывая ей.  Папа  безразлично,  рука с мышкой отдельно, где был его взгляд, и вся голова оставалось загадкой. Благодаря папе  у Тряни появилась пара приятелей, пузыри из волейбола, красный и голубой.   Они были дружелюбны и забавны, но ничего не говорили, лишь издавали смешные звуки, и всюду прыгали за Тряней, и просто визжали от восторга,  играя с ним  в свой любимый волейбол, на каком-нибудь экзотическом пляже. Чаще всех за компьютером сидел, младший в семье, белобрысый мальчик.  По его милости Тряня пристрастился к гонкам.   Они могли без устали носиться по ночным улицам далёких городов  или на внедорожниках по дикой местности. Пузыри хрюкали от страха сидя сзади, но всегда первые запрыгивали в машину.
    До поры до времени новый трянин мир был замкнут, но появился модем  и мальчик вышел в Интернет. Поначалу он просто качал нужные рефераты, и рассовывал их по папкам с фамилиями, наверное, своих друзей.  Тряня пробовал читать, про что там написано.  Было много непонятного. Постепенно смысл стал проявляться, мешали сложные слова. Тряня смог разложить  их на простые и все же его удивило, что у разных авторов за одним и тем же словом, шёл разный смысл, наверное, некоторым из них стоило писать эти слова задом наперёд или вверх ногами. С одним из таких рефератов и прибыл к нему первый гость.
    Внешность приехавший имел престраннейшую,  на его большой голове пролысины чередовались с разноцветными клочками волос.  Один глаз не мигал вовсе и беспокойно повсюду рыскал, второй был постоянно прищурен, в нем загорался и гас угрюмый, тусклый  зелёный огонёк. Свою сгорбленную фигуру передвигал гость так, ступает одной ногой, вторую к ней подтягивает. Подойдя ближе к юному хоммеру, прибывший наклонив голову представился:
– Философ Геоль  Бахх.
– Тряня.
– Миленькое имечко  и вижу не злобненький ты, а на внешность мою не обращай внимания, последствия поисков совершенства и перегруза истинами. Домик гляжу, совсем ещё новый, а юз твой, что ко мне в башню постучался, молоденький конечно и глупенький. Он хоть что-то из скачанного материала прочитал.
– Немного, совсем немного.
– И правильно, зачем мозги засорять.
– А вы в башне живете?
–  Ты, стало быть, ничего не слышал про башню из слоновой кости и её хозяине.  Вижу ничего.  Чаще мой дом называют белой башней или башней дураков. И я там главный дурак.
    Они вместе рассмеялись.
– Да это и не шутка малыш. Чем больше узнаешь, тем  неотвратимее понимаешь, как мало знаешь. Не я открыл, не я, и давно  это известно, но  не всех остановило.
     Бахх уселся поудобнее, от угощения отказался.
– Смотрю, юз твой много по вопросам теологии накачал. Ты сам как, читать не пробовал?
   Тряня улыбнулся:
–  Пытался.
– Хвалю. Пытай, пытай. Очень многие пытали, пытают. Такого напытали. Половину моей башни забили. И это только наиболее известные пытатели.
  Тут друг мой юный, изначально только два варианта. Если внутри живая вера то ДА,  ну а нет веры то и путь к НЕТ. На первом пути минимум логики – максимум энтузиазма. В Юземварде и сейчас пытаются изобрести  новое из первого варианта. Первейшая аксиома первого пути: все ответы на главные вопросы и проблемы Юземварда находятся вне этого мира.  Где и у кого, если начну даже понемногу рассказывать обо всех учениях, то времени уйдёт больше чем у нас есть. Лично мне больше нравится христианство, слышал, вижу что знаком.
   Тут главный принцип простой, есть у тебя вопрос – иди к духовнику или открой священный текст. Выслушай или прочитай, но о своем вопросе забудь. Истории бывают весьма занимательные. Моя любимая про Марию Египетскую. По молодости была она блудница из блудниц, просто фанат этого дела. Но благодаря главной для всех христиан Матери, отрешилась от грязи сей, провела полвека в пустыни и обрела благодать и еще много ценного для души и ничего для тела.
   Основное правило, больше молиться и поменьше увлекаться размышлениями и доказательствами, даже с благими целями. Мне один автор понравился, красиво  излагал, помнится, логически доказывал преимущество веры в Христа-Спасителя, по сравнению с другими религиями. До СуперФомы ему далеко, но все же.
     Бахх извлек  небольшую книжечку и начал читать.
– Вот послушай  рассуждения его:
–  Итак, мы с вами идем к завершению нашего путешествия по эпохам, по кругам миросозерцаний. И мы  подошли  к  вершине,  к тому сверкающему горному леднику, в котором отражается солнце и который называется – христианством. Конечно,  христианство  бросило вызов многим философским и религиозным системам. Но одновременно оно  ответило  на  чаяния большинства  из  них. И самое сильное в христианской духовности –  именно не отрицание, а утверждение, охват и полнота.
     Если буддизм был пронизан  страстным  стремлением к избавлению от зла, стремлением к спасению (Будда  говорил,  что как воды морские пропитаны солью, так и его учение –  дхарма – проникнуто идеей спасения), то эта жажда  спасения,  обетование спасения присущи и христианству, Новому Завету.
     Если  в  исламе есть абсолютная преданность человека Богу, который является суверенным властелином космоса и  человеческой судьбы, то это самое мы находим и в христианстве.
    Если  в  китайском миросозерцании небо –  Цянь – является  чем-то  ориентирующим  человека  в  жизненных  вещах,  даже   в мелочах,  в  различных  оттенках  традиций,  то  и  это  есть в христианстве.
    Если   брахманизм  (современный  индуизм)  говорит  нам  о многообразных  проявлениях  Божественного,  то  и  это  есть  в христианстве.
     Если,  наконец,  пантеизм утверждает, что Бог во всем, что Он, как некая таинственная сила, пронизывает каплю, каждый атом мироздания,   то христианство и с этим согласно, хотя оно не ограничивает  воздействие  бога  только  этим   пантеистическим
всеприсутствием.
     Но   мы   бы   ошиблись  с  вами,  если  бы  считали,  что христианство  явилось  как  некая  эклектика,  которая   просто собрала  в  себе  все  элементы предшествующих верований. В нем проявилась колоссальная сила чего-то нового. И это  новое  было
не  столько  в  доктрине,  сколько  в прорыве иной жизни в нашу обыденную  жизнь.  Великие  учителя  человечества,  авторы "Упанишад",  Лао-Цзы, Конфуций, Будда, Мохаммед, Сократ, Платон и другие, воспринимали истину как вершину  горы,  на  которую они поднимаются с величайшим трудом.
    И  это  справедливо.  Потому  что  истина   не та вещь, которая дается  легко  в  руки,  она  действительно  похожа  на высокую  гору,  куда надо восходить: тяжело дыша, карабкаясь по уступам,  порой  оглядываясь  назад,  на  пройденный  путь,   и чувствуя, что впереди еще крутой подъем.
    Истина  закрывается  от  тех  людей,  которые  идут  к  ней без благоговения,  без  готовности   идти   вперед,   несмотря   на опасности. Восхождение –  такова история человечества…
     Неплохо сказано, но плохо. Наверное, слишком этот автор увлекался словесными изысками. Может, недостаточно молился, и сердцем к Богу обращался, зря всё через умную голову до всего шел и другим нёс, раз конец ему такой достался – не в сердце нож, а по головушке топориком. Жалко конечно – жалко.
    Бахх и Тряня минутку помолчали. Потом гость  снова обратился  к своей книжечке.
–  Я тебе сейчас для контраста почитаю из других авторов, совершенно других:
–… Человек создан для общества. Отделите его, изолируйте, и его идеи станут хаотичными, его характер извратится, множество уродливых страстей возникнут в его сердце. Сумасбродные мысли пустят ростки в его уме, как тернии на дикой земле…
Не чувствуя любви к талантам, попы являются тайными врагами человеческих добродетелей…В их глазах добродетельные поступки — это поступки, соответствующие их учению, их интересам. Первые из добродетелей — вера и покорность духовенству; лишь своих рабов оно готово называть святыми и добродетельными людьми…
….Совершенно очевидно, что буквальное и строгое выполнение моральных предписаний христианского вероучения неизбежно привело бы человечество к гибели. Христианин, стремящийся к совершенству, должен бы отстранять от себя все, что отвлекает от его истинной отчизны—неба…
…фанатические представления христиан и язычников основаны, очевидно, на нелепых и оскорбительных понятиях о божестве. Они представляют себе его свирепым тираном, которому доставляет удовольствие наслаждаться отвратительным зрелищем человека, вечно погруженного в слезы и горе. Они воображают, что этот бог, которого они упорно называют бесконечно благим, кровавый деспот, которого можно ублаготворить только кровью и которого раздражают благополучие и наслаждения его несчастных творений…
…Если Бог это культура и мифология кому он нужен такой Бог?
Бог это право. Право на власть, на чужую жизнь. Право карать и убивать. Право миловать и прощать. Право владеть и обладать. Право на исключительность и избранность… 
     Ну, как маленький, головка не заболела. Нет, это хорошо, замечательно. Если тебе это увлекательно, приезжай ко мне.  У меня много вкусненького.  Уверен тебе понравится. Познакомлю с моей прелестью –  логикой. Поиграешь с предикатами. Покатаешься на машинке Тьюринга. Старенькая, но фурычит. И узнаешь большой секрет.
      Философ тихонько прошептал, а потом также тихонько прохихикал:
– Логика не работает.
     Тряня юмора не понял, но из вежливости улыбнулся. Гость продолжал:
– Сидят в моей башне тринадцать суперумников. Так им катастрофически не хватает свободных ушей. Гости мои их часто игнорируют, а зря. Предпочитают сами в развалах рыться. А навещают меня и знаменитые лица. Даже сам Таода Винду бывает.
– А кто это?
   После тряниного вопроса Бахх недовольно поморщился, отвернулся и замолчал.
      Неловкая пауза затянулась. Тряня успел пожалеть о своем вопросе и не надеялся на ответ. Но получил его тихий, но внятный.
– Смерть.
    Геоль  Бахх тяжко вздохнул:
–  Пора, пора. Засиделся. Нельзя моих умничков одних надолго оставлять. Почуют волю и отсутствие контроля, чудить начнут, беспредельничать. Многие знания – многие печали.
    Философ отвернулся и пошел прочь. Не поворачиваясь, помахал Тряне рукой:
 – Не провожай, не надо.
    Недалеко от портала Баха напугали или сильно удивили пузыри, до этого где-то долго пропадавшие и неожиданно появившиеся прямо перед носом уходящего гостя. Философ резко отшатнулся, и у него невольно вырвалось:
– Пьюпы!!!!!!!! Здесь??????
      Потом покачал головой, как показалось Тряне осуждающе, и прошептал почти неслышно:
– Не хозяин и не гость.
    Мальчик явно  начал искать в сети общения, зарегистрировался в разных чатах, форумах и сайтах. Но вёл  себя странно, заходил куда-нибудь и молчал. Читая в большом количестве чужие откровения, разговоры, сам нигде не проявлялся. Тряня смотрел на него сквозь Грань и удивлялся, равнодушие, безразличие и редкие ухмылки вот и всё, что было на лице мальчика. Хоммер не понимал, зачем тратить так много времени на то, что тебя не волнует. И почему, почему это всё мальчика не волнует. Самого Тряню, читаемое мальчиком весьма волновало, и само по себе. Хоммер пытался разобраться в смысле и сути и слов и тем. Большие беспокойства у него вызывали  странные гости, появлявшееся из этих слов и исчезавшие вместе с ними. Тряня назвал их глюкалками, природа их и происхождение остались загадкой.   Опасности в этих явлениях, явной или скрытой не было. Внешне это были   разные кратковременные визуальные и звуковые эффекты. А про их природу Тряня для себя решил так, что это безобидные оски.
     К одной из первых мальчик зашел  в дневничок  странной девочки, у неё много что было и всё про смерть. Например, стихи:
– Убивая себя, перехожу в лучший мир,
Подальше от этого дерьма,
Я словно зверь погибаю одна,
Без надежды, без права на жизнь.
Мою кровь осушают без остатка,
Украв и спрятав мою плоть.
А душа от тела улетает,
Не познав, что такое любовь.
Бьюсь в конвульсиях частых, зная,
Что меня уже никто не спасёт.
Окружают меня одни распри,
Я прощаюсь навеки, и вновь
Заливает глаза мне кровь…
     Ну и всякие рассказики про самоубийства. Почти никто не воспринимал все эти писульки всерьёз, писали такое:
– Дура не дури купи лучше новую книжку про Харрю Потного…
   Но был и один необычный коммент:
–   И зачем тебе эти забавы, и число это не игрушка
 живи дурочка  и радуйся))
Не послушаешь конечно посмеешься кто я тебе(((
И я не слушал никого… было
Пожил а что нажил
Одного уже нет.. 20 и 13 … 20 и 13..
 Другой … нет – есть .. есть – нет… лишь бы жил…
Одно солнышко рыженькое
Но ничего не хочу и не смогу
И слов нет только образы и сны…
   Милая девочка премиленько всем и ответила:
– ПооооSёёёLO  на XуI   МuuDDooozzzVOONNNЫ…
      Все это сопровождалось такими глюкалками – крутящиеся двухцветные спиральками черно-красными, но  не чистых цветов, а с грязными разводами. А также круглыми плоскими масками-гримасками и висел в воздухе деревянный крест, каких много на погостах. Но не старый, а совсем еще новый даже лакированный, только внизу выглядело так, словно только что выдернули из свежей могилы.
   Другая девочка сочиняла стихи. Может и неплохие, они  промелькнули, как не было, но один коммент почему-то задержался:
–  Ну  беженка и что… ты не русская  уже и приспособилась.
В России только русским плохо…
Да и у вас там если бы не всякие сцукошвиньи и их хозяева… политики везде так чем хуже тем им лучше, когда всем хорошо кому они нах нужны…
И  в городе ты живешь красивом, помню Исакий и Спас на крови…
 У нас тоже вон спас на дерьме строят, вроде как восстанавливают старый храм.  Тот давно снесли под корень, сквер разбили для гуляний там был большой туалет и стрелка у голубых…
    Тряня читал этот бред и смотрел, как из зеленой массы поднимались
разные фигурки и со свистом рассыпались.
    Мальчик как-то случайно заглянул на один политфорум.  Там его и Тряню рассмешил какой-то мужичок:
– Да забедали(((((((
Страна дураков!
Страна дураков!
Ну и чо?
 С нашей дурости кормится вся Европа, штаты и Китай.
И вы хотите сказать они дадут нам поумнеть, не смешите мои подковы…
    А мальчик что-то надолго завис на страничке одного парня из тех, что  уверены тормоза и не только в машинах придумали трусы и лохи. Тряня не мог понять смысл набора слов, мешали глюкалки. Они не только постоянно и совершенно нелогично меняли форму и цвет, но и делали это под такие звуки, что малыш решил, что смысла нет в таких словах:
–   Бяка бячка)) вспомнил..  сон мну седня приснился... эратишеский.. ага.. прям эратишеский до безобразия))) просто ужжас...  проснулся с таким недовольством, как будто сегодня выхадной ваще... и что самое хувовое - проснулся то один... сны ушли, на работу пора, а епаццо то сцуко захотелось как будто год воздерживался...   
накуй)) лучш мультеги смотреть во сне - и весело и безопасно...
как то случайно вспомнил я про чудесный сайт OLD-Games.ru
.... покапался... и нашел чудесную игру всех времени народов!! NetStorm!!  кто знает, тот меня наверн понимает... это полный здец... игра 97 года, весит всего 11 мегабайт, но  смотрится довольно симпатично и все также захватывающе! всем стратегиям стратегия! сколько часов убил я за этой игрой.. можно измерять неделями и месяцами, еще хуже чем Фалаут когда то... скачал, включил, у меня даже все теже хитровыбанные привычки остались и подлые подъеппеки..  мозг сразу вспомнил куда и чего надо делать... прям вах.. радости полные штаны... все, бздец... теперь у меня ваапще не будет "свободного" времени..... ни какие Варкрафты, Герои, и Айджиофимпери не сравяться с этой гамой, советую всем, а тем более тем, кто любит старые игры...
всенакуй... окончательно разочаровавшись  смысле жизни, и обидевшись на судьбу, ухожу жрать сильноалкагольные горячительные напитки типа Воттка и всячески придаваться разврату, до тотального распада личности....  чтоб все здохли накуй
чешеццо левое полужопие..  мля.. заипалсо уже.. к чему бы это? 
и работать после обеда не хочеццо...  голова не соображает в рабочих целях...
Если делать некуй на работе - тупо хочеццо ыбаться.
   Мальчик  после такого долго смеялся, и Тряня с ним за кампанию, надо же как-то реагировать.
   Половину одной ночи трянин юный юзер истратил на блоги. Пролистал их великое количество  по случайной выборке, но нигде не задержался. Но в память хоммера парадоксальным образом врезался один блог. Не большой, всего одна запись:
– Это тело и хочет и многое может.
Душа болит и мешает жить.
Сколько их было????
Не хочу не вспоминать не считать. Пустота.
Все они вместе взятые легче пустоты.
Мне нужна только она мой бред видение.
Нет  она реальная я видел ее, она стоит перед моим глазами как только закрываю.
Запах ее духов я узнаю из миллиона, так пахнуть может только она.
Почему я не пошел за ней не остановил?
Ну да я был с ними.
Пьян и крут, мы ехали отрываться.
Оторвался…
     Да много всяких блогов, и кто про что. Вот эта пойми о чем:
– Никогда не сажала цветы. Наши бабушки понаставили вдоль всего дома клумб разных. И мне (почти) пришлось цветничок у себя под окошком разбить. Рассаду бабушки и дали, немного сама купила.
Сегодня утром подошла к кухонному окну. Чайник свистит, а я стою и смотрю. Они расцвели мои цветочки почти все. Не стала пить кофе и завтракать не стала. Весь день не хотелось есть. Понимала, что надо, а не хочу. И так хорошо.
Почти решила – не буду я этого делать.  Очень хочу очень сильный нестерпимый соблазн.
Но это будет все равно как выгнать маленького ребенка в зимнюю ночь на улицу.
Нет невозможно. Я не смогу. Пока это со мной и много очень много для меня.
А там я одна из легиона бессчетного и мое сокровище (моя прелесть) никому не нужно.
Все хотят быть услышанными и понятыми. Но кому слушать? Кому понимать?
Лучше я, как и прежде буду, чем могу помогать, тем, кто уже завис в этом бесконечном аду одиночеств. Тем в ком нет корысти, нет гордыни, нет зла.
А если опять нарвусь на плохого человека?
Ну что же…..
Никогда
              Не желай врагу зла.
И зло уйдет во зло.
Но Ад бессилен
              Пред Прощеньем.
И Рай не в радость
              В ком Ночь Утраты.
    Тряня обратил внимание ещё на одного блоггера.  Напомнил ему этот уже немолодой юзер кого-то из прошлой жизни юного хоммера. Занимался юз делом обычным злобствовал, изобличал, критиковал, обвинял.  Кого? Да всех. И отдельные личности чаще известные, а нередко скопом толпу народ, нации, предков и потомков. Забавней было читать странички, где бедный дядечка типа каялся. Юродство бездарное. Работа на публику.  Как не вспомнить слова Иргудеона о таких откровениях:
 – Если душа молит покаяния – не мешай ей суетностью, страхами и самоненавиденьем. Ты  создание Всевышнего. Нет любви к себе. И не возлюбишь ни ближнего, ни Бога.
 Да и о чем муть сия:
–  Ради чего всё это я. Если не лгать – КОРЫСТЬ  ГОРДЫНЯ И ПОХОТЬ.
 С корыстью обломилось.  Гордыня не высоко прыгнула, макушкой стукнулась. Потолочек низкий назначен мне.  Только похоти нахлебался, накушался. Стоило ли оно цены уплаченной.
Итог уже недалек. Ночкой тихой оборвется комочек жира под левой коленкой и понесется в потоке черной крови. Ножик огненный под левой лопаткой. И все.
 А вот и суд. Отделят черное от белого. Посмотрят на кучу нажитого дерьма вздохнут тяжко – извини по работе и расплата. Взглянут на маленькое белое облачко. Усмехнутся горько – и за это плата тебе будет. Восемь капель благодати. Но не сейчас. После первого круга облегчения жди.
 Любил сей юзер и поныть:
– Разочарован, разочарован я в этом Интернете бесповоротно и окончательно.  А  сколько было надежд, ожиданий и даже восторгов. Общение? Друзей в сети не бывает надолго. Единомышленники? Быстро понял, что все позеры и блудословы. Как и ты сам. Узнать запретное?
И что запретного в извращениях? Что все это дерьмо и мерзость, и касаться этого не стоит просто из соображений гигиены.  Кроме отвращения полное непонимание. Даже на педофилов не смог разгневаться. Не понимаю, не могу понять.  Голые дети самое несексуальное из всего, что может быть. У меня возникает два желания, одеть и накормить. Вид у этих бедных лолок несчастный и голодный…
 Но почему при всей моей гневливости я не смог на этих гадов прогневаться? Виновато непонимание? Нормальный здоровый человек на такое не способен? А может вирус этой мерзости сидит во многих, очень многих? Всплывают детские непонятки. Если всё должно быть правильно,  почему всё неправильно то так?
   Дожились, чтобы напечататься, надо платить. Мир в очередной раз перевернулся, а никто и не заметил. Впрочем, оно и понятно, на читателях в наше время не заработаешь, вымирающий вид, а на писателях вполне можно, плодятся как тараканы.
   Как все изменилось. Всего несколько лет и во мне оргазмистический восторг перед неограниченной мощью человеческого разума сменился страхом на грани ужаса, а человеческие ли силы там.
    Кроме бессмысленных текстов юзер в блоге размещал и картинки, что сам и мастерил в фотошопе. Типа такой беспризорные дети, жалкого вида и надпись – СПАСИБО ЕВРЕЯМ ЗА НАШЕ СЧАСТЛИВОЕ ДЕТСТВО.
   Или такая – тюрьма за колючей проволокой и буковки черные – СОЦИАЛЬНОЕ ЖИЛЬЕ.
   На  другой изображен золотой или позолоченный памятник юзеру мужеского полу, весьма упитанному и очень довольного жизнью.
Правая рука была указующе поднята вверх. Надпись черными жирными буквами:
– Борьба с бюрократией и коррупцией в России закончена… полной и окончательной победой бюрократов и воров.
  Троеточие было изображено как три дырки от пуль.
   Когда-то такая же злая картинка, позаимствованная Тряней у неизвестного юзера и спровоцировала  изгнание маленького хоммера из отеческого дома. Впрочем, сам виноват. Как говаривал Иргудеон:
– За хорошее благодари Бога, а за плохим завсегда грех твой и вина только твоя.
       Молодой трянин юз как-то ночью зарегился в одном чате для сексуальноозабоченных,  сидел как обычно тихонько и не высовывался.
    С картинок смотрели и показывали себя и свои прелести, а может и не себя и не свои, юзеры разных полов и ориентаций. Кто-то хотел реалить, другие виртуалить. Некто настойчиво и регулярно предлагал отсосать, хоть в подъезде. Другой герой мечтал облизать женские прелести.
   Желающих всё не находилось, одна посетительница ответила лизуну:
 –  Муддак что ты понимаешь, ничо не понимаешь.  Стоко вас ноликов без палочки.
Так надоели самцы, которые грят, что они супер --пупер, а сами мало того ,что имеют мизинчик вместо члена ,так и кончают за 3 секунды как кролики..Так устала ..
За полгода один мужик реальный.
Когда встретила его --обалдела ..Мало того что глаза сияют, когда видит меня ,так грит, сладко так, а в постели ваще улет .. А размеры ..мнн.. эт ДОСТОИНСТВО.. Даж не верицЦа ..
Иногда закрываю глаза и думаю что мне все эт сницЦа ..Так ещё и любовью может занимацЦа по 2-3 часа не облизывая меня --фантастика да и только..
Не поверила б что есть такие ..но эт со мной ,эт у меня ..
НО НЕ МОЕ(((((
    Но тут к мальчику постучались и пригласили в приват. И кто? Какой-то КАББАN495. Мальчик был в большущем недоумении, но пошел куда звали:
КАББАN495… Ты че шифруешься??????
Svol… В смысле.
КАББАN495…Именно в смысле и мне интересно.
Может мне тебя заигнорить.. я тут модер могу реально..
Svol…  Лучше я сам уйду…
КАББАN495… Не гони  волну.. давай лучше поапчаемся.
Слышь может ты здесь картинки позырить, не стоит одни дешевки и развод на интимки.
Девочки лесби девушки би ау-АУ……..
Козлы с фотками пызженными.
Svol… У каждого свои проблемки.
КАББАN495… А у тебя какие???? Я догадалась… Svol в смысле сволочь но недоделанная. Не боись доделают.
Svol… Может мимо пронесет.
КАББАN495… И не мечтай.
КАББАN495… Полюбуйся.
   Мальчик открыл картинку. Там две голенькие веселенькие девочки, совсем еще юные, изучали известную штучку у мальчика их возраста.
КАББАN495… Ты хоть постарше этих?
Svol… И зачем ты так? Это что из личного архива, ты та что повыше или как?
КАББАN495… Не кусайся и прости дуру пьяную.. а ты как догадался???
Поняла .. нашла прокол.. молодец.
Можешь послать меня нах и уйти и будешь прав.
 Но прошу побудь со мной.. хорошего ничего не обещаю но может быть где-то те зачтут сие за доброе деяние и акт милосердия.
Ты как еще мальчик?
Svol… Взади крылышки сверху нимбик.
КАББАN495… Врешь, скольким девчонкам  жизнь попортил?
А про фотку ты зря я долго очень долго было  приличной хорошей девочкой умницей отличницей.
Ты еще здесь??????
Svol… Здесь.
КАББАN495… Пасибки солнышко.
Нет 106% ты конечно мальчик чистый неиспорченный…
Глазки чистые голубые ресницы пушистые..
А губки…смотришь  и сама не понимаешь, откуда взялось, но так поцеловать хочется.
И приласкать, на всю ночь, чтоб видимость ноль.
Любить, любить ни о чем не жалея……
Не бывает так не бывает…
Давай так захочешь уйти напиши, пошла сцуко нах бля старая.
Svol… Лучше напишу до свидания и спокойной ночи.
КАББАN495… Я уже плачу.
И еще хоцца разбить эту бутылку об Ленкину голову.
 Точно так и сделаю, но уже пустую.
Прикинь эта калошница притартала мне за должок  пузырь азерского коньяка я ее матерю  - она ты попробуй, а потом собачься.
Ну вот и напробовалась, легко идет брендюха.
КАББАN495… А ты в реале как расслабляешься???
Дрочишь???
Svol… Дерусь.
КАББАN495… Самец!!!!!!!
Респект!!!!!!
И как помогает????????
Svol… Ненадолго.
КАББАN495… Все ненадолго.
Svol… Все????????
КАББАN495… Иное по иному тарифу.
Svol… А ты бы заплатила?
КАББАN495… Нечем(((
КАББАN495… Вот на что я обращаю внимаю, когда вижу Мужчину…
1. Губы
2. Глаза
3. Попа 
4. Обувь
Очень люблю мужские задницы… красивые упругие… подтянутые и рельефные…
Когда вижу такую задницу хочется не только потрогать, пощипать, потискать, но и оттрахать  …
Зы вот такая у меня слабость
Svol…А в чем твоя сила?
КАББАN495… В голове  не веришь?
Svol… Верю.
КАББАN495… Еще скажи головой крепка на передок слаба.
Чепуха все…. я не жалуюсь кручусь верчусь, как умею не хуже многих.
Да и юбусь не так уж и редко, извини но такую половую жизнь иначе как йблей назвать не могу.
Svol… Тебе лучше знать.
КАББАN495…Но начинала все по любви, но так глупо неправильно(((
И не малолетка  училась в универе и работала, но вот нашло это как болезнь ничего сделать не можешь.. а  Он был старше и давно женат,  я ни на что не надеялась, у него было много любовниц, я об этом знала а со мной он был просто любезен и мил. Однажды  он вдруг позвонил, чего с ним вообще никогда не случалось. После банальных вступлений просто пригласил с ним прогуляться. Я ни о чем не думала, не могла – зомби.
И вот сижу в его большой машине на переднем сидении, а за рулем Мужчина в деловом костюме, безукоризненно белой рубашке и начищенных до блеска ботинках (видимо, он ехал с какой-то очередной встречи) с улыбкой чеширского кота озирал окрестности. Этот самовлюбленный эгоист еще не взглянул в мою сторону,  но как я его хотела.
 Эта такая боль вам самцам не понять, и как дурочка волновалась, не зная, понравится ли ему, как я выгляжу. Белый верх, черный низ маленькая грудь,  широкие бедра ((((((еще синее белье  с кружавчиками, ненавижу синее… ненавижу кружева(((((
А он Мужчина моей мечты вдохновенно рассказывал о работе, делах, финансах и т.д. (я люблю слушать мужские разговоры о работе),
Я почему-то подумала, может сказать ему, что я девственница.
Как он отреагирует. Повернет обратно?
КАББАN495… Пока я мучилась сомненьями, мы выехали за город. На природе то и дело попадались автомобили припаркованные на полянках с  увлеченными парочками.
–  А у тебя как дела? – мужчина обратился ко мне, а его ладонь легко легла на мое колено.
 – А? Что? –  я вздрогнула от этого прикосновения, а его рука привычным движением скользнула вверх по гладкой  коже, неторопливо поглаживая.
 Я словно плыла, уплывала, улетала. Было до безумия приятно чувствовать его и я, улыбнувшись, раздвинула ножки шире.
–  О, ты моя сладкая...  – прошептал мужчина,  стараясь не отрываться от дороги.
КАББАN495… Да конечно он был мастер во всем и в прелюдии тоже даже в таких условиях. Я боялась только одного, что он остановится и прекратит и ничего не будет.
Все как во сне …уже темно машина в лесу на какой то поляне. Он помог мне раздеться и ласкает мою грудь, а мне стыдно, но не от  того что в таком виде.
Понимаешь у меня на сосках, когда волнуюсь, пупырышки появляются.
Мужчина что-то ласково шепчет и начинает раздеваться сам
КАББАN495… Естественно, я лежала разгоряченная и ждала, что будет дальше. Гадала про себя,  Это ведь недолго, всего пару минут? В темноте может и не догадается, тогда и говорить не придется?
– Так, ложись повыше... а теперь согни ножки... Умница! –  его инструкции следовали одна за другой и я их четко выполняла.
Ну, наконец-то решающий момент!!!
Но, я ошиблась. К моему  удивлению он поступил иначе, и все пошло не так как ожидалось…
 слышал такое слово куннилингус…
КАББАN495… Не всем нравится и теперь знаю, что и не все умеют, но тогда это был первый волшебный экстаз и потом я готова была для него на всё хоть голой бежать за его машиной, но сначала я сделала ему ... ну ты знаешь как это называется неумело конечно  стыдно, но мне понравилось.
Он откинулся, тяжело дышал. Я покорно ждала своей участи, как рабыня воли хозяина.
КАББАN495…  Улыбнулся и спросил может я ошибаюсь но ты этого раньше никому не делала?
Не только это в общем понимаешь, я замялась но он приложил свой палец к моим губам не надо я уже почти догадался.
Он помолчал и продолжил.
Мы, наверное, не будем сегодня... лишать тебя невинности?
Я  спросила:
–  Почему?
И сама удивилась своему обиженному голосу как у маленькой девочки, лишенной обещанного подарка
Объект моего желания попытался оправдаться...
–  Ну, это же не романтично... в машине... Обстановка должна быть другой. Тебе же нечего будет вспомнить потом!
Я поняла, что тут ничего не решаю.
КАББАN495… Конечно у нас всё с ним потом было и как надо,  и еще не раз.
И понятно, что он меня бросил и прозвище  получил ЧЕМОДАН.
И хорошо, что бросил, не это самое обидное.
А то что не сделал тогда в машине чего я так тогда хотела.
Ну не дура ли?
Ты еще  здесь?
Svol… Здесь.
КАББАN495… Извини, что то я совсем разболталась.
На прощание несколько полезных советов как начинающему инетчику.
Хорошо подумай, прежде чем нажимать на кнопки «Послать», «Отправить», “Submit” и прочие
Никогда не заполняй анкеты и регистрационные данные своими настоящими данными, потому что они могут попасть не в те руки.
Береги время, поэтому пользуйся проверенными поисковыми системами
Формулируй запросы точно, а если не помогает, пиши необходимую область, в которой находится то, что нужно.
В Интернете есть всё, но для того, чтобы найти это всё, нужны либо деньги, либо ссылка. Последнюю найти сложно.
Никогда не давай свой e-mail подозрительным лицам.
Не щёлкай по подозрительным баннерам. В лучшем случае, будешь закрывать десятки всплывающих окон, в худшем – получишь вирус.
Пользуйся программами закачки.
MP3 на халяву есть только в мышеловке. То есть бесплатных хранилищ мало, имей это в виду.
Бесполезно искать английские тексты в «Яндексе». Используй «Yahoo!»
Самый надёжный способ защититься от вирусов, – не входить в Интернет.
«Тупят» чаты? Обновляйся почаще!
КАББАN495… Скрыть от родителей факт пребывания на неприличных страницах можно только отформатировав жёсткий диск.
Сжимай все свои фотографии, изменяй в них разрешение. Иначе получатель будет долго тя вспоминать, если у него стоит модем
Бесплатный хостинг – это всё равно, что безалкогольное пиво.
Лучше выделенка с компом, чем сервак на горизонте.
Никогда, слышишь, никогда не позволяй браузерам сохранять твои пароли. А вдруг на ваш компьютер заберётся злоумышленник?
Даже не пытайся взломать сайт. Для этого нужно долго учиться, а начинающие, как правило, ничего не умеют.
Ничто так не закаляет нервы, как последние пять минут на интернет-карточке.
Никогда не помещай ссылку соединения на рабочий стол – слишком большой соблазн.
КАББАN495… И масенький анекдот на десерт из серии говно мамонта
В мединституте препод спрашивает если мужчина хочет, но не может то он …
Народ: импотент
Правильно
 А если может но не хочет?
Все девушки хором:
Сволочь он сволочь.
Svol… Не смешно.
КАББАN495… Мну тоже.
Ну все споки споки.
Svol…   Споки, пожалуйста скажи как тебя зовут?
КАББАN495… Только не смейся ЕЛИЗАВЕТА
И еще, не заходи больше сюда.
Svol… Обещаю.
     Мальчик отключился и пошел спать. Пропала и глюкалка – странная молчаливая фигура в серой хламиде. Она напомнила Тряне о танцующих в темноте  на том узле. И музыка на ту непохожая, но уж очень невеселая, как предвестница беды или чего-то нехорошего.
   Мальчик, увы,  открыл дорогу в трянин дом и для непрошеных гостей. Тряня никогда не называл это иначе, как тварь.  Молодой хоммер увидел, как в портале появилось нечто, и ничего хорошего вид оного не предвещал.  Три пары конечностей, на задних она в основном стояла или передвигалась, но не только, средние, для того чтобы хватать, держать, бить.  Ну а длинные передние, резать рубить колоть или рвать на части. Удлиненная морда была вооружена мощными челюстями и украшена алыми большими пупырчатыми глазами и подобием короны. Тварь  не скрывала своих намерений и быстро приближалась. Пузыри мгновенно исчезли,  а безоружный Тряня бросился навстречу  врагу. И началась сеча, хоммер чудом уворачивался от острых лезвий, не давая схватить себя, и не подставляясь под удары мощных задних конечностей. По ним и получилось нанести первый успешный удар.    Тряня  проскочил под летящей на него  тварью и, оказавшись за ней, нанёс изо всех сил удар ногой в одно из сочленений, послышался хруст и  зверь завалился на бок, открыв брюхо, куда и получило от Тряни следующий удар уже двумя ногами.  Тварь побледнела, стала издавать противные, режущие слух звуки, отхаркивать тёмно синюю жидкость и потихоньку начала отползать к порталу. Тряня следовал за ней, не приближаясь. У самого портала тварь встала. Покачиваясь, зверюга стояла мордой к хоммеру, и он услышал её голос.
– У тебя был хороший учитель, но он не научил тебя одной мелочи добивать и самому главному убивать. Ты не хочешь убивать, может тебе нельзя? – она засмеялась, –  Проверять не буду.
   Уже почти войдя в портал, тварь резко обернулась:
– К тебе даже можно повернуться тылом. Жаль, а так хотелось хоть одного красноголового завалить.
    Тряня очень устал, но не замечал этого. Необыкновенное чувство, чувство победителя овладело им и долго не позволяло успокоиться. А пузыри просто взбесились от радости.
      Мальчику никак не удавалось поставить программку ICQ. Но, наконец, всё вроде получилось, и начался поиск друзей через аську.  Казалось, контакты были со всем светом.  Летающие смайлики кривлялись, развлекая Тряню и пузырей. Хоммер вскоре перестал вслушиваться  в эти разговоры, обычный трёп, в основном несколько фраз, но с одной девушкой получился долгий ночной разговор.  Тряниного молодого юзера заинтересовал её ник La gata negra.
   Мальчик спросил:
 – La gata ты наверное брюнетка, была бы посветлее был бы ник
La gata blanco  или rojo?
Девушка ответила:
–  Tu ablas espanol?
И пошел у них разговор.
SWOLASH.     Нет.
La gata negra.  Врошь((((
SWOLASH.      Нет уже год не практиковался.
Я угадал ты черненькая????
La gata negra.  Может опишешь как меня видишь?
SWOLASH.     Ну… так брюнетка, стройная выше 170 всяк,
 глаза огромные темно - темно карие,
 пухлые губы.
La gata negra.   Стоп ты что читал мою анкету?
 Если напишешь  бедра узкие как у мальчика ты труп…
 SWOLASH.    Какая анкета?
La gata negra.   У меня на одном сайте знакомств.
SWOLASH.     Ни на одном  таком сайте еще не был.
 Ты там и про бедра написала?
La gata negra.   Короче там фотка была в моих любимых черных джинсиках и один урод(((
Мне на нее таких комплиментов надавал.
 Я фотку удалила, а его в самый черный список.
SWOLASH.     Что так круто?
 La gata negra.   Да от всего этого голубизной воняет козлиной. Ненавижу ненавижу  геев  пидарасов.
SWOLASH.      С чего  такая гомофобия,  дай    угадаю.
La gata negra.   Рискни здоровьем.
SWOLASH.     Те понравился парень, а он оказался…
La gata negra.   А вот и не угадал, если бы просто понравился, слышал … писять кипятком?
SWOLASH.     Бывает если перебрать пива, а потом приспичит на морозе…
La gata negra.   Дурак,  но молодец рассмешил, а пиво моча пойло толстых импотентов.
SWOLASH.      Твой напиток вино и точняк красное.
La gata negra.   Самое красное и чтоб в бочке года три выстояло, у меня испанский отчим винодел.
SWOLASH.     Что ма отхватила мачо?
La gata negra.   Хороший мужик после всех ее козлов в раше.
SWOLASH.      Все были ко…
La gata negra.   Один особенно.
SWOLASH.     Такой плохой?
La gata negra.   Слушай, дай определение плохой человек.
SWOLASH.     Тот кто делает мне плохо.
 La gata negra.   Плохо это как?
SWOLASH.      Неприятно противно больно … не знаю.
 La gata negra.    От того что он делал мне было приятно, а больно мне сделал другой.
 Позднее.
SWOLASH.      Но первый плохой, а второй хороший.
La gata negra.   Второй единственный.
 Он сделал то, что никому уже не удастся, а тот  козел так его бог наказал.
SWOLASH.     Бог…
La gata negra.   А кто ж еще?????
 Он первый раз за три года решил проехать на метро и там упал.    Инфаркт, мы его не хоронили,  ма сказала: 
Дядя  больше не прийдет.
SWOLASH.     У тя глаза точно черные?
 La gata negra.  Угадал  погоди что-то не так…
SWOLASH.    Что?
La gata negra.   Поняла… почему ты не тянешь из мене  подробностей, все тянут.
SWOLASH.     И вытягивают?
La gata negra.   А вот  XYZ  им.
 Нет я тя убью   из меня просто прет я хочу утопить тя в подробностях.
SWOLASH.    У тя сосок плоский и розовый?
La gata negra.   Нет  острый и красный.
Ты труп.
SWOLASH.     Зомби – вампир.
 Лучше поделись опытом про сайт знакомств.
La gata negra. Да и делиться то нечем.
Нет, вообще  сайты знакомств – это гениальная скотинка придумала. Миллионы людей там роются, копашаться и каждый 100-тый находит себе пару, каждый 5-ый разочаровывается, каждый 3-ий ищет бурного секса и не находит, и каждый 1-ый тратит уйму времени в никуда.
SWOLASH.     Понятненько так никого и не нашла.
La gata negra.    Смешно нашла, еще смешнее... мы до этого с ним каждый день почти пересекались и друг друга не замечали.
Все правда уже кончилось, а вчера прикинь встретились.
Ходила я в универ...после пары решила зайти в деканат, узнать и т.д кароч, увидела Катьку...я вышла, грю ей,тип я тя подожду снаружи выходит она, болтаем, тут подходит......Макс.......ну там с Катькой поздорав ся, чмок-чмок и все такое, я грю:"А со мной поздороваться?" Это как-то спонтанно получилось, я сама от себя не ожидала...он мне:"Привет,Чучи" (он меня всегда так называл,когда мы встречались...), грю:"Привет,Макс" ,мы продолжаем болтать с Катькой, Макс возвращается грит мне:"Пойдем посидим в кафе, чаек выпьем?"  я согласилась (а почему бы и нет?),пошли в университетское кафе,сидим,болтаем и вдруг он подсаживается ко мне, ну я отодвинулась...он ко мне:"Почему мы расстались?" ,я,если честно сама не помню из-за чего мы расстались...мелоч какая-то была. наверное,ревность...я грю:"Не наю,Макс...",он приближается ко мне близко-близко и я чувствую как мое сердце щас выпрыгнет из груди  и шепчет:"Я скучал по тебе......" и хочет поцеловать...я тоже этого хотела, но....в общем я его остановила и грю:"Макс,лучше не надо..." он:"У тебя кто-то есть?" ,Я:"Нет...нету у меня никого...",он:"Тогда в чем дело" и обнимает меня...блииииинннн......у меня дрожь по телу... не знаю почему, но я отвернулась,  когда он хотел меня поцеловать....  он молча встал и ушел.........................
НУ НЕ ДУРА ЛИ………………….
SWOLASH.     Может ты из тех, кто не умеет прощать.
La gata negra. Тут ты угадал и ненавижу от кого-то зависеть.
Хочешь фильм расскажу прикольный только не очень приличный почти порнуха.
 SWOLASH.     Попробуй.
La gata negra.  Короч фильмец  о жизни нимфоманки с маленькой грудью... Первые кадры фильма - сцена мастурбации девушки перед телевизором с жестокой порнухой… 
Далее в поисках вечного оргазма она познакомилась с человеком искусства ...  постельные сцены хорошо сняты…
La gata negra. Воопщем потрахались, познакомились, влюбились с первого траха... как мило…  этот уродец художник оказался диким шизофреником, таким же ненасытным животным, как и главная героиня…
La gata negra. (Лайла кстати ее зовут )  ... сильная психологическая обстановка вокруг событий  непонятно только а в чем таки сцуть ??
  И в этот момент у художника умирает отец-старик... пиндец... он становится еще более шизанутым, еще появляется егошная бывшая баба, которая за минет хочет вернуть его обратно, Лайла изменяет художнику с каким то обдолбышем в ночном клубе и вот, стандарт-сцена:
Дэвид сидит на кресле, у него между ног расстегивает ширинку Лайла, вернувшиеся из ночного клуба недотраханной.
La gata negra. Итак, диалог:
Дэвид: - Можно задать тебе вопрос?
Лайла: - Да, задавай.
Д: - Тебя когда нибуть трахал один мужской член в задницу,
*пауза*
Д: - А второй в рот?
Л: - Даааа... и что??
Д: - ТЫ ЖЕ БЛ «Дь!!
Далее признания в вечной неистовой любви неизвестной этимологии, трах трах еще раз трах и завершающий трах...  интересный фильм, посмотри обязательно.
 SWOLASH.     Ты это одна смотрела?
La gata negra.  Ах, ты мой догадливый.
Ну конечно  ты уже понял, что было после просмотра.
ЖЕСТЬ…
SWOLASH.       И он твой человек искусства?
La gata negra. Только я не его Лайла…
SWOLASH.        Кошка гуляет сама по себе?
La gata negra. Дикая и свободная.
У меня теперь неприятности и этот козел виноват.
 SWOLASH.       Надеюсь не зараза…
La gata negra.   Нет хуже,  меня в Лондон папик выгоняет(((
 SWOLASH.         Испанец винодел?
La gata negra. Нет, русский родной, ну он не совсем русский грузин наполовину.. короч обьясняю один раз.
Папочку сразу после моего рождения посадили.
МА тут помаялась и в итоге уехала работать в Испанию. 
((((Мя чуть позже забрала))))))
 Там и нашла себе мужа.
 А тут папик уже откинулся  и нехило развернулся. Вот он и вспомнил про меня.
 SWOLASH.    Наверное проблем захотелось.
 La gata negra.      Ну да других детей так и не завел.
 Я  с его новой женой в прекрасных отношениях… она чудо, ей тоже за меня от па досталось.
SWOLASH.       Плохая компания?
La gata negra.       Тосик и его уродцы.
La gata negra.       И не в них даже дело, а в  одной девчонке, мы с ней не очень то и подруги. Но часто пересекались, апчались, она такая прилипала.                Чучело с тараканами емонутая, с черной челкой платье а-ля на выпускной и с мишкой плюшевым ходила, постоянно прижимая к груди.
 Ну, мы втроем еще Вовча были на одном фесте, она конкретно завелась. Выходим на улицу, Ксю бац бутылку Redds об стенку и полоснула себе по руке…
 Было жжесть... она лежала в отключке, а потом подъехала скорая и ее увезли….
Когда ее запихивали в карету скорой помощи, она кричала, чтоб ей отдали ее мишку и дико плакала.
Ксю не сильно порезалась.
La gata negra. Но скандал был гранд.
 Ее папик бывший гэбешник и  у него солидный Чоп.
Ксю в клинику тараканов травить.
 Ей-то хорошо, а мне все пряники.
Папик еный пристегнул дочку каким то образом к нашей компашке.
Зря Ксю точняк чистая ни наркоты ниче такого, и с пацанами у нее реально ноль ей не надо.
 Но папец ее понял все как хотел и устроил террор Тохе и его уродцам
Менты по его наводке давай им наркоту клеить и все такое.
Антон из моску смылся отсидеться, а меня страшный дядя сдал папе у них дела общие.
И такого наговорил…
Тауэр эшафот голова с плеч….
И рыжий палач поцелует мои бледнеющие губы…
– Ну и бардак в этой гребенной Юзме, – заговорил, присутствовавший при сей насыщенной беседе молчаливый трянин гость.  Он появился незадолго до этого и вежливо попросил ненадолго убежище, отлежаться после трудов тяжких. Тряня не возражал. Гость несмотря на страшный вид не вызывал в маленьком хоммере чувства опасности. Он никак не представился, но Тряня сразу прозвал его Шрамом. На этом хоммере не было живого места, но все  раны старые зарубцевавшиеся. Одет он был в черный комбез и тяжелые шнурованные боты. Вёл себя гость прилично, но одна его привычка малышу не нравилась, хотя и вызывала чувство восхищения. Шрам постоянно поигрывал своим ножичком, очень даже не маленьким. Но в искусстве владения этой игрушкой равных Шраму найти было бы трудно.
– А во всем виноваты тамошние наставники, – продолжил гость свой комментарий:
– Чему должны учить наставники своих подопечных, жить и выживать. Обязаны делиться полезными знаниями и нужными для этого умениями.
  Тряня ничего не успел сообразить, как увидел, что держит в правой ладони рукоять ножа, лезвие которого уперлось ему в живот.
– Молодца, ай молодца, – Шрам поцокал языком:
 –Хорошие у тя наставники малыш. Ну, верни дяде игрушку. Те она ни к чему, а мне дорога как память.
      Гость протянул руку за ножичком. Тряня чувствовал, что Шрам в сильном напряжении, хотя и очень хорошо это скрывает. И увидел, как на внутренней стороне протянутой ладони проявился на короткое время знак похожий на изображение глаза, перечеркнутое в верхней трети дугой. И зрачок не круглый, а вытянутый.
     Малыш еле поборол в себе желание ответить по принципу око за око. И вернул ножичек. Шрам спрятал его в ножны на сером поясе.
– Гут вэры гут.
   После этого гость стал еще любезнее. Подарил Тряне другой ножик поменьше и даже поделился некоторыми секретами в искусстве владения таким оружием.
    И что интересно Шрама тоже удивили пузыри.
– Пьюпы и не в Геймхолле? И ты туда заходил? И вышел?
    Тряня не знал что ответить, а гость, похоже, ответа и не ждал.
       А на прощание Шрам расфилософствовался:
– Мне больше нравится система, основанная на культе предков, уважении и почтении к старшим, начальству, власти. Власть она всегда сверху и свыше. Где входящих загружают трудом при первой возможности, чем раньше, тем лучше.
   А в этом домене разговоров умных и бесполезных, разнообразных бумаг на дорогой гербовой бумаге много, а все как делалось, так и делается через жопу.
   Тут я как-то долго завис в одном домене. И попался мне документик прелюбопытный, касаемый сего домена, где ты обитаешь. И предлагалось в этом проекте большую часть  этого куска Юзмы освободить от коренных жителей. Одну часть заселить представителями дисциплинированных наций. А ту, что за какими-то горами  другим народом известным своим трудолюбием.
   Коренных юзов обязательно выселить за полярный круг. Что такое полярный круг не знаю. Но сделать все предлагалось для  всеобщего и особенно юзов твоего домена блага. Это оздоровит одну из величайших наций в истории человечества. Выздоровевшая и поумневшая, а главное возлюбившая труд, состоящая из выживших юзов  нация вернется в великую семью народов. Так в том проекте и сказано было. Иначе если все пойдет, как идет, эта часть Юзмы в не очень отдаленной перспективе  устроит всему Юземварду большой АМБА.
  А что ты хочешь, если в этом домене самый главный кайф, это на работе не работать.
   Но всё это было несколько позже. А пока они дослушали разговор двух юных юзов.
La gata negra.   Странно шиза какая-то…
SWOLASH.    В смысле?
La gata negra.   Без смысла.
Не пойму, я еще с одним апчаюсь в аське.
Так там он болтает без перерыва, я  только поддакиваю.
 SWOLASH.  И много болтает?
 La gata negra.  Грит и показывает и все on-line
WEB камера.
ПЕРЕБОР С ОТКРОВЕНИЯМИ.
SWOLASH.   Если те не на, пошли на …
La gata negra.    Не могу. Жалко.
Он не вредный и пацан совсем еще.
Ему от мя ничо не на, только не гони и чуть ласки капельку и он счастлив.
И стихи мне пишет.
Красиво.
Тут сплошняк уроды:
Пакажи сысю покажи кысю,   я вздрачну…
А он хороший.
Фантазии чисто детские не противные.
Понятно озабоченный и онанизмом подпорченный.
SWOLASH.   Ты ему намекни типа:
SEX НЕ ТОКО СЫСЫ –ПЫСЫ…
La gata negra.   Пыдогог я хувовый.
Я на него смотрю и фильм все вспоминаю.
С Тохой смотрели, France  старый.
Там тож такие же пацаны, так они без проблем просвещаться в публичный дом пошли.
А у главного героя, не получилось с проституткой.
Облом чистая психология.
В итоге он переспал с мамой.
Красивый лирический гимн инцесту.
Лучше с мамой чем с BLD…
 SWOLASH.  А у твого тохи как с этой темой?
 La gata negra.  Тя точно пора кончать.
Звоню в киллерское агентство.
La gata negra.  Я сама до сих пор в шоке и непонятки висят.
 Он как то перебрал до соплей и погнал.
Полночи мне плакал, как его сводная сестра  2 года насиловала.
SWOLASH.   ЖЕСТЬ.
 La gata negra.  Не знаю, суди сам…
La gata negra.  Они жили лет с 6 вместе.
 Она немного старше и все время его  била и командовала, папик у нее полковник…
Короч строила жестко, делала с него человека, но другим в обиду  не давала.
Спортсменка каратистка, бывало что и издевалась, так по детски беспощадно.
Он мелкий дохлый был до 14, болел часто в больничках от нее отдыхал.
La gata negra. А  в 12 она сделала его своим рабом.
SWOLASH.   Как?
La gata negra.   Шантаж, мальчик подрос и начал баловаться с писькой,
сидит голый в их комнате кожицу гоняет…вот-вот…
и тут вспышка и сестра напротив с фотиком..все папе расскажу…
а отчим  ЗВЕРРРР….он в слезы на колени…..
 Она все ты мой раб целуй мою коленку.
SWOLASH.   Убыв бы сучку.
La gata negra.   Зря, он от всего токо выиграл, бить его перестала и заботиться стала.
 В рабство забрала только одну его часть.
Про самообслуживание он забыл, сестра все делала за него, все свелось к регулярному отсосу.
Но к себе не допускала, не дай бог посмотреть, как она раздевается, злилась.
La gata negra.  У нее с пацанами проблемы, не красавица и лупила мрак всех.
 Закончилось все в один вечер.
Она пришла непривычно поздно.
Приказала стань вот так и не шевелись, потом ----- повернись.
Он оглядывается и чуть не падает.
Она стоит голая и спрашивает скажи я красивая.
Он только головой смог кивнуть.
Она подошла обняла нежно поцеловала и шепчет:
Прости прости  я больше никогда…
И плачет, не отпускает.
Он лег на диван она рядом.
Молчит и плачет, так и заснула на его груди.
Он всю ночь промучался, но ее не потревожил…
SWOLASH.  6***6***6
La gata negra.    Просто у нее появился первый парень, первые отношения.
La gata negra. Я ее видела, она в бодибилдинге выступает.
 Тоха водил на показательный, как на нее мужики зырят.
Не красавица, но потрясная девка.
 И  Тоха с ней сюсю Кариночка, Кариночка.
SWOLASH. Мож и не было ничо, выплыло из глубин тохиного подсознания  тайное желание.
Щас грят модно, когда в сексе ж. имеет м.
 La gata negra.  Мне об этом не рассказывай.
SWOLASH. Больная тема?
La gata negra.   Тема таже, мой гей дрим.
La gata negra.  Я была в шоке когда узнала, увидела их в одной голубой тусне.
До этого да и после постоянно встречала его в обнимку с девкой одной,
дешевка костлявая из подтанцовки.
La gata negra.  Я ее на одной пати засекла одну и напоила, она и раскололась, как она его………………………
Он раб  она хозяйка.
Она пздит смеется, я еле держусь ногти в ее глаза не воткнуть…
SWOLASH  Странные игры.
La gata negra.   Они не играют. Они взаправду так живут.
La gata negra.   Не знаю, но мне очень хочется рассказать те одну плохую историю.
Не перебивай…
La gata negra.  Мне было 12,  мать уже уехала в Испанию.
Я жила с тетей Алей ну она не тетя формально мне,  подруга матери.
Классная и добрая, но ментовка и феминистка мрачная.
У нас в классе появился новенький мальчик и его посадили со мной.
Был он странный такой ни с кем не дружил таких обычно поцики бьют, но его не трогали.
Я с ним подружилась, он хорошо учился умненький.
 А я бывает туплю, вроде не дура, но бывает какая то мра в голове.
Упрется и не хочет что-то пускать к себе, так он так все классно умел обьяснить.
La gata negra. Я стала вместе с ним уроки делать у него дома,  мра моя куда-то делась и так и не вернулась.
 У него было много книг и на еврейском тоже.
Я попросила почитать и заслушалась.
  Он начал с торы или таних по ихнему, потом стихи, тут на меня что-то накатило мне жуть захотелось его поцеловать.
 И поцеловала и он ответил и как…
 Я и раньше уже целовалась, но он был лучший,  до сих пор не верю, что это был его первый поцелуй.
Немног было обидно, что мне надо было уезжать.
La gata negra. Прихожу однажды к нему такая грустная,  смотрю и он сам  не свой.
  До сих пор помню 2 фразы мы их произнесли одновременно:
Мне нужно тебе сказать…
и
Я уезжаю…
Такое состояние одновременно хочется и засмеяться и заплакать.
 La gata negra.  И мы начинаем целоваться как безумные и он целует мне шею…
Тут мы совсем контроль потеряли, провалы в памяти не помню как, но я по пояс без всего.
 И он на коленях целует мне грудь
так нежно Боже…
 Я поднимаю его с колен что-то говорю и он мне и раздеваем друг друга все как во сне.
Стоим обнявшись  глаза закрыты.
La gata negra.  И тут  вместо нормального продолжения начинаем рыдать….
Рыдать как маленькие обиженные напуганные дети, и некому нас успокоить некому помочь.
Нас трясет мы падаем на диван, сквозь слезы почти ничего не вижу.
Он рядом и держит меня за руку, и говорит говорит по еврейски.
Потом он отпускает мою руку и шепчет:
Уходи молю уходи.
Не помню как одевалась, только дома поняла что трусики и топ наизнанку.
SWOLASH. Вы еще увиделись?
La gata negra.   Нет, через 2 года мне подруга написала по сетке.
Я уже постаралась забыть его, но она напомнила так между делом:
Помнишь глазастого еврейчика, ты с ним еще сидела рядом?
 Давидика?
Да, ну в общем он умер…
Самое страшное, что уже тогда знал что умрет, и Мертвое море не помогло.
SWOLASH. Возлюбленный мой принадлежит мне, а я ему
 он пасет между лилиями…
La gata negra.   Ты сделал мне больно и откуда ты взялся
 уходи…
   Мальчик не заставил её   повторять просьбу дважды, отключился. Но долго сидел неподвижно, освещенный светом монитора. Тряня всматривался в его лицо и вспомнил слова из молитвы,
ОКАМЕНЕННОЕ НЕЧУВСТВИЕ.
       На другой день мальчик подключился к сетке. Там его ждало сообщение от La gata negra, и судя по всему не коротенькое. Мальчик  не стал его открывать и удалил. Удалил безвозвратно. Потом у мальчика был долгий период ничем не примечательного общения.
     А вот у Тряни произошло замечательное событие. У него появился друг.  Возможно, новый  гость и не был  другом по настоящему, но малышу так  хотелось в это верить. Бывает такое не только у юзов, но и у хоммеров, особенно молодых и глупеньких. А появился новый гость престранно. Тряня издалека наблюдал, как из портала вытекает светящаяся бесформенная масса.  Прошло немного времени, и эта полужидкость обрела форму, отвердела и ожила. Тряня подошел к гостю. Тот представился:
– Гард Митаки.
    Весь вид Гарда выражал не только миролюбие, но и готовность заботиться и оберегать. Тряне с ним было, как когда-то за широкой спиной наставника, хорошо и покойно. Он остерёг малыша от частых походов в игры. Неназойливо без особых  подробностей пояснил:
– Хорошо, что ты спокойно входишь в Геймхолл и возвращаешься. Но лишний раз не рискуй. Милых пьюпов ты выпустил, но не все там так милы и безопасны.
    Отличительной особенностью во внешности Гарда был небольшой красный гребень на голове. Но основным цветом тряниного друга был оранжевый. Он чем-то напоминал малышу Ханя. Маленький хормер рассказал новому другу об учителе. Тот очень этим заинтересовался:
– Ну-ка покажи, чему тебя он обучил.
Посмотрев на трянины упражнении, одобрительно покачал головой:
 – Неплохо, даже хорошо. А такому тебя учили?
    И началась у Тряня новая школа боевых хормерских искусств.  Главным в обучении были спарринги, очень похожие на настоящие бои. Тряня чувствовал ещё немного, ещё чуть-чуть. Но Гард никогда не переходил за это чуть-чуть. Иногда эти серьезные тренировки просто переходили в настоящее пацанское бесилово. Ну, с Тряней все понятно, он до конца еще не вылупился из своего хоммерского детства. Но Гард, был ли он когда-то таким же юным хоммером. Да и кто он такой?
Тряню эти вопросы не волновали. Гард его друг. Больше ничего не имеет значения.
    Как-то малыш проговорился про тварь. Гард вытянул из него подробности.
– Я надеялся, что их всех уничтожили. Твари беспощадны и почти непобедимы.  Хоммены и хоммиты тоже опасны и злобой живут, но одни зверохоммеры, другие хоммеры ублюдки. Но порода  таже. Твари они чужие. Хорошо, что прорыв был малый, можно было даже сосчитать, не то, что битва битв. Смертному победить тварь почти невозможно, но было. За что и получили они…
Гард прервал фразу и закачал в задумчивости головой. Тряня  спросил:
– А кто их одолел?
 – Охотники. Большие их создали и для этого тоже. Тварь трудно вычислить. Хорошо шифруется. И сложно уничтожить. Лучше всего сжечь синим огнем. Твари  не умирают сами, но видимо с возрастом слабеют.
    Хорошее не длится вечно и даже долгим не бывает. Однажды ночью, проснувшись, Тряня  увидел, как с его  другом что-то происходит. Он менял форму, появлялись и исчезали разные странные конечности. Малыш смотрел, как из одной руки-крыла вырвалось на мгновение синеватое пламя.
   Потом Гард вернулся к привычному для Тряни виду. Он подошел к маленькому хормеру и стал его будить:
 – Пойдем, проводишь меня. Мне пора. Зовут.
     Когда они подошли к порталу. Гард нежно обнял едва сдерживающего слезы малыша за плечи:
– Не надо, не выпускай слезы. Внутри они станут огнём,  согреют и спасут. И еще маленький подарок на прощание. Я поставил тебе защиту.
    Он указал на портал там, на мгновение высветился странный незнакомый знак.
– Работает он давно и хорошо, принцип простой, если кто пройдет через него со злом, то это зло против него и обернется. Прощай. Ты даже не знаешь, как  мне помог.
    Гард крепко обнял малыша:
– Не плачь, никогда не плачь. Ты воин. Помни.
     Тряня смотрел на закрывшийся портал и не плакал, но всё внутри горело от боли.
    А мальчик общался по сетке очень даже активно. Но для хоммера все эти друзья   подружки и бесчисленные разговоры слились во что-то большое безликое, в бессмысленную трескотню,  неупорядоченный шум. Правда,  вскоре Тряня стал замечать, как из общего гама  сильнее  прочих стал выделяться  один голос.
      Её ник был Ellis. Мальчик,  почему-то переставал замечать других, когда появлялась она. Познакомились они не в аське, а в каком-то интерчате. Поболтали немного по-английски, потом перешли на русский, такое общение    обоим понравилось больше:
Ellis.  Я все еще часто и думаю по русски.
SWOLASH.  А я не могу научиться думать не по русски.
    Первый разговор странно закончился:
Ellis. У вас же ночь ты почему не спишь?
SWOLASH. Не спится бессонница, мысли типа……….. вот меня еще на один день меньше.
    Девочка пропала мгновенно и не появлялась. Мальчик не обращал внимание на стуки и звоночки желающих с ним поболтать. Тряня чувствовал, что юный юзер в сильном недоумении и волнении.
Но к счастью она успела дать ему номер своей аськи. Через пару дней мальчик переборол себя и постучался к ней. Просто послал забавный смайлик. Она ответила другим.
SWOLASH.  Прости, может ты меня не узнала, я наверное сморозил тогда глупость и ты обиделась.
Ellis.  Не волнуйся с тобой все О.К.
SWOLASH.  Пожалуйста не исчезай больше так внезапно.
Ellis.  Постараюсь это не сложно.
 С тобой интересно.
 Ты не нолик.
Может и не очень плюсик, но не нолик я уверена.
     Так и началось их ICQ-общение.  Тряня устраивался поудобнее и с интересом слушал.
 Ellis.  Опять за окном дождь, дождь, у вас наверное снег, снег, снег.
 SWOLASH.   Нет просто мороз, мороз, мороз!
 Ellis.   Как вы можете жить в Сибири,  наверное ходите в шубах меховых штанах и огромных валенках.
SWOLASH.  Нет, мы все гринписовцы,  и ходим в турецких дубленках и китайских пуховиках.   
 Ellis.  А коровы и гуси не считаются?
SWOLASH.  Никаких животных, а к морозам как  ко всему привыкаешь.
Ellis.  Я плохо помню, как мы  жили в Белоруссии, но как я рыдала, когда мы уезжали и прощались с бабушкой и папой. Это было настоящее горе,   все другое и по другому  в 5 лет.
SWOLASH.  У тебя в голове  столько языков русский английский белорусский еврейский.
Ellis.   Нет такого языка еврейский, иврит.
 Белорусский я почти не помню, но зато хорошо говорю на французском и немецком и еще совсем чуть-чуть по-японски.
SWOLASH. WOW!
Ellis.  У меня лучшая подруга японка наполовину.
У нее есть друг в сети  100% японец из ТОКИО.
Я думаю, он настоящий бандит.
У них такие развлечения. Он и его друзья из тех, кто не ценит жизнь не свою не чужую.
SWOLASH. Мальчик беспредельщик, знаю я таких.
Ellis. Беспредельщик интересное слово…
      Неожиданно в доме хоммера появились два живых пятна. Они постоянно двигались и менялись формой, цветом. И пятна явно были вместе, то соприкасались, то разлетались. От них невозможно было оторвать взгляда. Волшебство.  Пузыри не шевелились  и лишь тихонько, но очень мелодично звенели.  И уже когда мальчик уже спал, пятна слились в одно большое, и оно словно горело и переливалось всеми возможными цветами. Потом все погасло, и яркий свет ослепил Тряню. В куполе появилось окно в форме большого глаза.      Завороженный  хоммер смотрел в иной мир. В пенных волнах барахтались два малыша, мальчик со светлыми кудряшками и коротко остриженная темненькая девчушка. Они так заразительно смеялись. Потом  картинка сменилась.  Дети в трех шагах от волн строили что-то большое из песка и белых камушков. Вид  у них  был серьезный и сосредоточенный. Мальчик часто шмыгал носиком. Девочка  прикусила губку и то прищуривала, то широко раскрывала свои темно-вишневые, почти черные глазёнки.
    Окно ненадолго замутилось и открыло другой вид. Моря уже не было. Под безоблачным голубым небом большое поле цветов. И по нему шли уже немного подросшие дети. Оба в  белых одеждах. На  талии  девочки переливался на свету поясок из зеленых камешков. Ветерок развивал ее смоляные вьющиеся волосы. Кудряшки мальчики превратились  в локоны, и их украшал тонкий обруч из белого золота. Впереди обруча в  золотом цветке  играл синими лучами  драгоценный камень.   Дети  были необыкновенно счастливы. Они пели, смеялись и забавно танцевали. Девочка срывала странные цветы, бардовые лепестки вокруг фиолетовой почти черной седцевинки. Малышка сплела из них два веночка. Один одела  себе второй мальчику, а он снял свою корону и   водрузил на  венок, что был на девочке. Они стояли, держась за руки, и смотрели друг другу в глаза.
    Окно закрылось и больше никогда не открывалось, и пятна не вернулись.
    Юный юзер и невероятно далекая от него девочка,    словно растворялись в своем общении.     И это не были просто летающие туда сюда буквочки из разных алфавитов и  забавные значочки.  Для них не существовали формальные правила синтаксиса и пунктуации.  Эти юзеры не просто набивали на клавиатуре сообщения, а разговаривали  на живом только им ведомом языке.  И Тряня не замечал букв и знаков, а видел яркие картины, и слушал их разговоры как музыку. Музыка стала одной из  любимых тем общения. Мальчик признался, что терпеть не может классику, называя её баюшки и тошниловка со скрипом.
Ellis.   Думаю,   ты внутри очень напряжен и закрыт, если не слышишь этой музыки.
SWOLASH.   Но другую я слышу.
Ellis.  Ты слышишь нужную музыку, ее слушают твои друзья. Ты как все и не нашел своей музыки.
SWOLASH.   А ты нашла?
Ellis.   Это интимный вопрос, понимаешь, есть музыка не для всех.
    Они выбирали конкретную музыку, каждый слушал и говорили, говорили, говорили.
    Тряня слушал это в приятной полудреме. Однажды мальчик, как обычно  включил таймер на отключение и поставил музыку на прощание, но не свою обычную, Тряне уже слегка поднадоевшую. Мальчик уже давно спал, а хоммер слушал и смотрел. Каждая мелодия имела свой зрительный образ. Потом малыш не то заснул, не то, поддавшись внезапному порыву, вошел в музыку. Невероятный водоворот, уходящий в бесконечность, захватил его. Мимо с бешеной скоростью пронеслись и исчезли пузыри. А Тряня не спешил  увлеченный тем, что он видел. Его звали, и он казалось понимал кто и куда.  И был почти согласен пойти на зов. Оставалось избавиться от пары сомнений. Но всё внезапно свернулось. Малыш вернулся в свое любимое кресло, неподалеку приятели пузыри прижавшись, друг к другу тихонько вибрировали.


     Но однажды розовый туман в трянином доме рассеялся. Дети поссорились. И из-за чего только подумать, виновата оказалась поэзия.
Ellis.    У тебя как с поэзией?
SWOLASH.    По разному.
Ellis.    Например с английской, американской.
SWOLASH.    На уровне BE OR NOT TO BE.
Ellis.     А ты можешь перевести маленькое стихотворение за 30 секунд
SWOLASH.    Интересная игра.
Ellis.    Правильно считай это игрой. Не переводи по строкам.
Передай свое впечатление. Первое что придет в голову.
Если тебе интересно автор Emily Dickinson.
Ellis.   А теперь сам стих:
– Life, and Death, and Giants -
Such as These - are still -
Minor - Apparatus - Hopper of the Mill -
Beetle at the Candle -
Or a Fife's Fame -
Maintain that by Accident that they proclaim.
Все время пошло.
   Мальчик задумался. Прошло, конечно, не тридцать секунд, но все равно очень мало времени.
Он ответил:
– Большие рабы провиденья
И в вечной партнеры игре
Жизнь не дано милосердья
Смерть намного добрей
Прошу тебя не бойся
Не надо не грусти
Ты проснешься
    Другие заснут.
   Девочка долго не отвечала. И ответ пришел и очень не лестный:
– Это неправильный перевод. Там совсем о другом. Зачем ты так. Мне страшно.
 SWOLASH.   Ты сама просила за 30 секунд первое, что придет в голову
дай я переделаю.
Ellis.    Даже и не думай.
Ужас что в твоей голове.
Зачем ты так со мной, что я тебе сделала…
 SWOLASH.   Извини прости  хочешь я найду в сети правильный перевод.
Ellis.    Нет забудь.
SWOLASH.    И ты забудь прошу очень.
Ellis.    Пытаюсь не могу выкинуть из головы.
За что ты так?
Ты проснешься
    Другие заснут
You will wake up
Others will fall asleep
Du wirst Andere aufwachen werden einschlafen
Почему почему ты
Я не хочу…
       Девочка отключилась. Мальчик окаменел. На него было страшно смотреть. Он побелел весь. Тряня увидел, как мальчик сжал кулаки. Хоммер даже сквозь Грань почувствовал ещё секунда, и мальчик врежет по экрану. Нет, не врезал. Просто пнул ногой по кнопке выключения.
   Нет, так с техникой обращаться нельзя. Машинка то в чем виновата. В доме  хоммера произошли разрушения и начались проблемки.  Тряня конечно навёл порядок. Серьёзно ничего не пострадало. Так по мелочи. Но всё равно обидно. Тряня не мог понять причину размолвки. Мальчик не успел, а Тряня успел найти другой перевод в сети.
  Он перечитал еще раз:
–   Жизнь - и Смерть - Гиганты -
Их не слышно - молчат.
А механизмы поменьше -
Всяк на свой лад -
Коник на мельнице -
Жук возле свечи -
Свистулька славы
Свидетельствуют - что Случай правит.
    Наверное, такой перевод ближе к оригиналу.  Конечно тема тяжелая, но мальчик мог бы постараться и для такой хорошей девочки изобразить что-то посимпатичнее. Но кое-что в варианте мальчика зацепило и Тряню.  Большие, слишком часто он слышал это слово. Игра,   возникало иногда у малыша очень неприятное чувство, что он игрушка в чьей-то игре. Настроение у Тряни было испорчено. А тут ещё эти гости. Старая истина очень часто срабатывает. Беда не приходит одна.      
     Они пришли вчетвером. Тряня не сразу их увидел. У него появилось нехорошее чувство похожее на предчувствие беды. Он стал вглядываться в сторону портала. И тогда они проявились – четыре мрачных карлика. Тряня сделал несколько шагов им навстречу, остановился и стал разглядывать гостей непрошеных. Пытаясь по виду определить, что от них ждать.  Гости тоже остановились. Идущий впереди большеголовый и большеротый гном произнес:
– Он видит.
     Через секунду добавил:
– И слышит.
     Гном поднял вверх правую непропорционально длинную руку и изобразил пальцами быстро-быстро несколько замысловатых фигур. Нетрудно было догадаться, что это язык жестов. Интересно только, что большеротый так сказал своим спутникам.
    Те не отличались большим размером головы, а рты вообще меньше трудно придумать. Зато уши, глаза и носы имели большие размерчики.
     Большеротый  заговорил первым:
– Рады приветствовать хозяина очень красивого дома. Не приютите ли  на  очень короткий промежуток времени бедных странников, заблудившихся в бесконечных лабиринтах Хормварда.
    Тряня неопределенно пожал плечами:
– Заходите, если не со злом.
– Какое зло от существ таких размеров. К тому же мы очень грамотные существа и со значением знака защищающего сие прекрасное жилище хорошо знакомы.
–  Может, откроете, что вы за существа. Если конечно не секрет.
– Ну, какие могут быть секреты. Мы в принципе за открытость и доступность для всех любой информации.
И называют нас обычно четыре черных гномика. Неприличное, нелепейшее, абсурднейшее из абсурднейших прозвище.
Во-первых, нас не четыре.
   Тряня быстро пересчитал глазами, – раз, два, три, четыре.
– И главное, мы не черные и не гномики.
– Ну, на блондинов великанов вы точно не похожи.
– А вот это, многоуважаемый, уже расизм и дискриминация. В одной весьма хитрожопой стране, там, в Юземварде, вы бы сэр имели крупные неприятности. Мы бы вас по судам затаскали.
      Большеротый нёс, не умолкая свою ахинею. Его спутники куда-то пропали. Тряня почувствовал, что сзади к нему кто-то медленно и бесшумно приближается. Он напрягся. И тут же большеротый выбросил в сторону правую руку, и сделал пальцами с десяток знаков в очень быстром темпе.
     Прошло десять секунд, и остальные три гномика были перед тряниными глазами и изо всех сил мило улыбались.
 –  Милый у вас домик. Кордон лучшее место в Хормварде. Нет ничего лучше, наслаждаться покоем и прочими простыми радостями в своём доме. И как я вам скажу, путешествовать опасно по Хормварду. Того и гляди неосторожное движение, и ты сорвался, и Бездна поглотила тебя.
Ах, эта Бездна, скольких несчастных ни в чем неповинных маленьких хоммеров она сожрала. Просто бесконечное число жертв. Конечно, говорят она способна рождать Больших. Но что до этого, нам всем существам не очень солидных размеров.
– Извините, – перебил говоруна Тряня:
– А почему говорите только вы, а ваши друзья молчат?
– У каждого своя работа.
– И какая у них? Может вы просто воришки? Без обид.
– Какие могут быть обиды. Просто смертельное оскорбление, такое можно смыть только кровью. К барьеру сударь, к барьеру.  Но прежде  не затруднитесь ответить – у вас есть нечто ценное достойное кражи. Может и есть, может, и допустим, мы имели к этому интерес и хотели бы забрать с собой. Предположим, только предположим, но мы очень  умные и с одного взгляда можем определить, какой груз мы можем осилить, а какой не нашего формата. Конечно, вы можете подумать, что у нас был план, как принято говорить Бе.  Если не нам, то никому.  Но разве мы способны  поступить подобно варварам, ограбившим  Рим. Да мы святее папы римского. О нашей порядочности ходят легенды. Бессчетные. Не сосчитаешь.
      Болтун совсем замутил голову бедному хормеру. Тряня  изо всех сил старался держать всё под контролем. Достал из кармана подарок Шрама и как бы невзначай стал им поигрывать. Главный гномик только ещё шире улыбнулся:
– Прелестная штучка. И домен, скажу откровенно и  с белой завистью, вам достался преинтереснейший. Вот у вас, конечно, был наставник и возможно не один. И вы, будучи маленьким,  часто плакали и капризничали. Скажите, будьте любезны, а не успокаивал ли вас наставник методом стучания вашей головы об, скажем, стеночку, или об вашу же кроватку. Нет, жаль. А  в этом домене Юзмы очень даже модный метод воспитания. А  вот у вас лично, признайтесь, не таите в себе, не возникало желания избавиться от надоедливого наставника радикально. С простой и естественной целью – освободить жилплощадь. Нет. Как мы отстали от Юзмы. Ничего влияние сего домена уже проникает в Хорм и далее. Много там припрелестнейших развлечений. Главное кайф словить. Я хочу рассказать вам, милый друг наш, какие там, а говорю  я опять же о Юземварде, два главных кайфа.
Первый главный кайф – убивать.
И первый главный кайф – умирать.
– А как же то, что там называют сексом?
–  Ну, этот забавный пустячок, щекотка промежности, имеет номер семнадцатый.
 – А что под номерами до семнадцатого?
 – Это  всё простым юзерам неведомо и недоступно. Скажу,  по секрету и только вам друг вы наш бесценный, там у нас много клиентов. Может бросишь всё, Тряшечка, и с нами туда. Юземвард это что-то. Интересней было только кое-где в Олдсварде, но так давно.
– Вы что ребята убить меня хотите, – возмутился Тряня:
– Дело, конечно, ваше, но я не самоубийца. Там же Грань.
   Гномик изобразил огорчение:
– Я совсем забыл. Ты же у нас вроде как хормер.
 – А вы у нас вроде как кто?
–  Мы четыре черных гномика.
    Вся компания просто излучала улыбки. Тряня вздохнул с неимоверным  облегчением, когда четверка покинула его дом. На прощание  перед самым порталом большеротый карлик, ещё больше испортил и так уже тяжелое настроение малыша:
– Знак конечно забавный. Но уж очень старый и изьянчик имеется. В общем примитивная защитка, поставленная примитивным болваном от примитивных уродов. Правда, вонь от него далеко слышна. Но воняет отсюда и так сильно. И ты тут не причем. Тут явно вина юзера твоего и кого-то с кем он общается. Если  это продолжится. Надейся, конечно, милый хормер на лучшее. Но я тебе не завидую.
      Большеротый заговорил дружелюбно и даже попытался обнять маленького хоммера:
– Хороший ты парень Тряша. Жаль не захотел с нами подружиться. Молодой ты еще неопытный и наивно выносишь свои суждения на основе поверхностного анализа визуального образа. Тебе еще повезло, что явились мы. Ты представить не можешь, что бы тут началось и чем закончилось, если бы тебя навестил призрак белого рыцаря.
Юзер твой весьма перспективен. Но…
    Тут гномик щелкнул пальцами. И от звука этого Тряню всего внутри передернуло, и по загривку пробежал неприятный холодок.
–  Но…
Пути господни…
С этого и кормимся.
    И тут, как обычно невовремя появились пузыри.
– А это что за милашки, – умиленным голосом спросил главный гномик.
– Почему милашки, – почти возмутился Тряня:
– Мои друзья.
– Друзья!!!  Вы верите в друзей? – неподдельно обрадовался большеротый:
– Замечательно, драгоценный вы наш. Вы даже не представляете, как нас обрадовали и обнадежили. Друг вы наш.
 И обернувшись в сторону скачущих беспечно пузырей, с поклоном  произнёс:
–   Наш гранреспект владыкам Гермсуорда.
 Пузыри  застыли в воздухе несколько дольше обычного. И снова начали весело скакать, как ни в чем не бывало. Типа никто ничего не говорил, никто ничего не слышал.
   Тряня на мгновение задумался:
– Новые слова Олдсвард, Гермсуорд. Туманно и жутковато.
    И услышал негромкие звуки. Их издавал большеглазый карлик. Глаза тот имел несоразмерные  сморщенному лицу, но заглянуть в них у Тряни не получалось.  Гном постоянно моргал. Чересчур пушистые ресницы  мелькали с раздражающей хормера частотой. Шипяще-свистящие  звуки неприятно резали слух, но Тряня разобрал в них такую фразу:
–  Не все слова открывают, самые сильные те, что закрывают.
    Четыре черных гномика любезно и дружелюбно улыбались, но это было едва ли не самое омерзительное зрелище в Тряниной жизни.
    И остался внутри у Тряни после гномиков очень неприятный осадок, от которого он долго и трудно избавлялся. Юный хормер и до этого тративший много времени на тренировки по методике Ханя с теми новыми упражнениями, что добавил в них Гард, отныне почти удвоил нагрузки. Преодоление трудностей помогало избавиться от черных мыслей и снов в мрачных тонах.  Один сон повторялся, как видение с продолжением. И было ощущение присутствия там в сновидении. Он видел живые картинки, слышал непонятную речь и что-то делал. В своем сне Тряня находился внутри какого-то войска в преддверии битвы. Волнующийся строй пехоты, гарцующие всадники по флангам, озабоченные крепыши суетились возле странных орудий. Два всадника впереди войска, им уж очень весело, они без меры возбуждены.  И все это в полумгле, но самым страшным было огромное светлое пятно впереди, как экран. Именно там  виднелось войско противника. Сначала крупным планом отдельные беспорядочные фрагменты. Но когда неведомые режиссер и оператор перешли на общий план и враг показался во всей своей моще, готовый прорвать тонкую поверхность белого экрана. Засветка. Больше в этот сон Тряня не возвращался.
    Мальчик несколько дней игнорировавший компьютер, наконец, сел за него. И первым делом нарисовал интересную картинку. На ней он изобразил существо немного страшноватое и нелепое, больше забавное и по-своему премилое. Картинка чем-то напомнила Тряне одного его знакомого глюка.
    Мальчик послал картинку по емейлу обидевшейся на него подружке.
Она ответила по аське:
– И что это за чудо такое жутко милое?
SWOLASH.     Бука.
Ellis.   Бука?
SWOLASH.     Тебя родители не пугали  в далеком детстве:
БУДЕШЬ  БЯКОЙ ПРИДЕТ БУКА
Ellis.    Не помню.
Хорошо я не буду бякой и букой не буду.
SWOLASH.     Обещаешь?
Ellis.    Обещаю.
    Так они и помирились к великой тряниной радости. Пузыри радовались вместе с хормером, скакали и звенели как колокольчики.
И пока продолжалось  общение молодых юзеров о каких-то милых пустяках, мальчик доделал еще одну картинку. На ней стоял малыш, потупив глазки, надув губки и шмыгал носиком. Вдруг это рыженькое лохматенькое чудо открывало свои синие глазки во всю мощь очарования. Расцветала невинная улыбка. И появлялась надпись:
Я БОФФЕ НЕ БУТУ.
   Картинка очень развеселила девочку и Тряню, и пузырей конечно.
   Как-то мальчик и девочка  заговорили о семьях:
SWOLASH.     Ты одна в семье?
Ellis.      Нет, у меня 2 сестренки 7 и 4 года у них другой отец американец.
SWOLASH.     Ты с ним ладишь? 
Ellis.      Даже лучше чем  с матерью.
SWOLASH.     Тебе, наверное, приходиться нянчиться с младшими.
Ellis.      Это не трудно, я у них главный авторитет.
 Средняя, как и я похожа больше на мать, а Луиза на Генри рыжая пухленькая смешливая.
SWOLASH.     Значит Генри рыжий толстый юморист.
Ellis.       Не атлет 2 метровый и уже не совсем не рыжий, а седой и почти лысый нормальный американский миллионер.
SWOLASH.     Кажется, я неудачно пошутил, ты обиделась?
Ellis.      Может быть немного.
SWOLASH.     Прости дурака.
Ellis.      Все не так просто.  Я никак не могу понять мать.
 У меня очень красивый отец полная противоположность Генри, когда мы с  ним шли по улицам, я им гордилась  и ненавидела всех женщин, они просто сжирали его глазами.
 Ты бы его видел  высокий,  голубые глаза,  очень правильные утонченные черты лица, а фигура, походка.
 Я была маленькая, но  помню, ревновала всех женщин и даже мать к нему.
SWOLASH.      Наверное, он не был богат.
SWOLASH.     Ой, извини опять ляпнул, не подумав.
Ellis.      Да нет, это первое что могло прийти в голову. Но думаю, что мать просто не смогла выносить его бесчисленных романов.  Ничего хорошего, когда муж плейбой пусть и спортсмен и красавец.
В Генри есть то чего не было в отце надежность и честность.
Я очень люблю с ним путешествовать. Генри старается брать меня в свои деловые поездки, говорит, что такая девушка как я сгинет, если будет постоянно торчать дома как кактус в Калифорнии.
SWOLASH.     У тебя, наверное, много фотографий с этих поездок.
 Ellis.     Хочешь посмотреть?
SWOLASH.     Очень.
Ellis.      Ладно, сейчас отключусь и попробую что-нибудь выбрать, мне скоро надо уходить продолжим завтра.
      Вскоре пришли её фотографии.  Мальчик подолгу разглядывал каждую   и читал комментарии.
Это я в Нью-Йорке мне 13.
Мужчина рядом старший брат Генри, дядя Ади.  Он банкир.
Торонто большая башня и маленькая девочка.
 Иерусалим мне 14.
 Лондон я постриглась под мальчика. 
А это прошлым летом на Багамах.
    На этой фотке мальчик задержался подольше. Стройная темноволосая  девушка в бикини держала за руки сестренок.  Одна из девчушек недовольно морщилась, вторая поменьше, состроила забавную рожицу. 
     Следующий разговор начался с его очередной глупости.
   SWOLASH.     Ну у тебя и фигурка.
Ellis.      Так и думала,  похоже, у всех парней извилины забиты тестостероном ((( нет чтобы оценить мою манеру одеваться  на крайний случай сошел бы комплимент про глаза, но почему вы дуреете от вида не совсем одетой девушки(((
SWOLASH.      От вида таких девушек, но ты права гормоны.
Ellis.      У всех гормоны.
SWOLASH.     Это ты к тому, что у вас свои.
Ellis.    Угу и мы от своих глупеем.
Мы не ангелы.
Мы живые.
SWOLASH.   Почему то многие не считают это глупостями,  а чем-то естественным.
Ellis.       У каждого есть право на свое мнение.
SWOLASH.   А глупость она и есть глупость.
   Они начали рассказывать друг другу анекдоты, но больше смеялись  над тем, что не могут понять чужого юмора  и какой разной жизнью живут, почему-то  это их забавляло.
    Мальчик и девочка явно скучали друг без друга.
Ellis.       Привет  я уже 3 часа дома одна и ты не приходишь.
SWOLASH.   Просто я спал у нас ночь.
  Пришел вчера домой устал, сам не заметил, как заснул.
 Паня разбудила.
Ellis.      Кто такая?
SWOLASH.    Пантера, кошка наша.
Ellis.       Она, наверное, черная и грациозная.
SWOLASH.   Точно вообще дикий зверь с дерева.
Ellis.       Почему дикая, почему с дерева, что за история?
SWOLASH.   Ее папик домой привел. Она от собак на дерево забралась совсем еще котенок маленький, так он собак отогнал, ее на землю опустил, идет, а она  за ним бежит и молчит он остановится и она встанет потом поманил, подбежала, взял на руки и домой принес.
Пока маленькая была  игривая неугомонная, а выросла такой характер, признает только отца, встречает и провожает.  Мать от нее плачет, вообще женщин не любит, никого не боится, вывели как-то на улицу,  так она на стафа бросилась, тот обалдел, еле поймали Паню вовремя.
Ellis.       А котятки у нее были?
SWOLASH.   2 раза по одному она, кстати, и с котами не церемонится, приносят ей красавца раза в 2 ее больше так она первым делом обязательно набьет ему морду, день он от нее  прячется ну а то, что потом описать невозможно…
Ellis.       Представляю.
SWOLASH.   Врядли, нас хватило на 4 раза. 2 кота так ни на что не решились, а 2 раза это ужас…
 Ellis.     И не ужас все естественно.
SWOLASH.   Хорошо, что ты это не видела теперь никаких котов только контрасекс.
Ellis.       Бедная женщина лишили последней радости.
SWOLASH.    Она не против.
Ellis.        Много ты понимаешь.
 SWOLASH.    А у тебя как отношения со зверями?
 Ellis.       Плохо очень плохо.
 Я их люблю, но всегда приношу им несчастья, так никто и не прижился, хомяки  болели, умирали, белые мыши пропадали, пропал кот, кошка отравилась, собака вырвалась с поводка и попала под машину на моих глазах.  Это был шок. Меня потом водили к психиатру.  Больше никаких зверей в доме, только 2 аквариума, один большой красивый в гостиной, другой мой поменьше,  но тоже красивый.
SWOLASH.    У меня рыбки только на заставке в компе.
Ellis.        Я не хотела никому говорить боялась, что опять к психиатру поведут.
 Ты только не смейся и постарайся мне поверить. Обещаешь?
SWOLASH.    Я до сих пор ни разу в тебе не сомневался.
Ellis.        Спасибо.
Ellis.    Только в это невозможно поверить.  Может я сошла с ума и это мой бред, но я так не думаю, в общем, у меня в компьютере живет зверек, она такая красивая.
 SWOLASH.     Она? 
Ellis.      Я зову ее Лаша.  Она иногда появляется на экране монитора, описать ее трудно слова слабое средство понимаешь.  Лаша состоит из света живого света  и огня, а ее глаза знаешь, когда мне плохо или грустно она приходит и так смотрит на меня, слезы сами льются из моих глаз, с ними уходит и боль и печаль.
SWOLASH.   Тебе повезло, живешь с чудом,  а у меня только стервочка Паня лежит на полке компьютерного стола не спит и разглядывает меня.
    Тряня рассмеялся:
–  Обо мне ты и не догадываешься. Я конечно не зверек невиданный, но показываться не собираюсь. Ни тебе не мне это ни к чему.
  Пузыри тут же засветились и зажурчали.
– И вы туда же.
  Пузыри стали весело прыгать, и Тряня  дурачился вместе с ними.
    А дети продолжали беседу.
SWOLASH.    Почему такое странное имя ЛАША?
Ellis.    Я так называла свою самую пресамую любимую кошку в жизни.
 Это чуть длинная история.  Почти как про твою Паню.
SWOLASH.   Расскажи PLEASE.
Ellis.    Это было мое последнее лето в России. Я всю зиму и весну сильно проболела.
  Родители и врачи не знали, что со мной делать. Приехала бабушка Надя и почти насильно забрала меня к себе в деревню.
И мать говорит помогло.  Я поправилась и вес набрала и выросла.
Воспоминания смутные.
Ellis.   Помню поначалу всего боялась.
Коров,  свиней и особенно гусей, но быстро освоилась и гоняла всех вместе с местной детворой.
И палка у меня была прутик меня раза в 2 повыше.
Не забуду вкус парного молока. Каждое утро ба приходила ко мне.
И я не вставая выпивала большую крынку, а ба гладила мои волосы и приговаривала:
Пей дитятко пей
И все хвори уйдут
Уйдут и не вернутся.
Ellis.   Помню, что везде  бегала босиком,  вечером ба мне ноги моет ласково так ругается:
И где тебя носит несчастье ты мое…
Потом царапины и ссадины йодом мажет.
Я терплю.
Она на них дует и все:
Ах девка девка…
Ellis.   А Лаша это бабушкина кошка, очень пушистая и очень пестрая разноцветная.
Она меня сразу полюбила. Везде за мной бегала,  всегда со мной спала.
Свернется клубком и ляжет у меня в ногах. Но чаще на мой животик или грудь, лежит и урчит, урчит.
Бабушка говорила, она тебя так лечит.
Ellis.   Вообще то она не Лаша, а Раша.
Я звук р долго не выговаривала. А Рашей ее бабушкин брат назвал.
 У него внук english  учил, дед спросил, что за Раша?
 Внук перевел, Россия.
Деду понравилось, а когда кошку  увидел, сказал Раша и все.
Ellis.   Я к ней так привязалась, что когда мать приехала меня забирать
устроила жуткий скандал.
Не уеду без Лаши и слезы в три ручья, и все уже согласились кроме Лаши.
Пропала кошка, больше я ее не видела.
SWOLASH.   Совсем пропала?
Ellis.    Все нормально.
Лаша изменила мне с котиком, инстинкт зов природы.
       Разговор иногда начинался со случая из их текущей жизни.
Ellis.      Тут мать недавно общалась с нашей беременной соседкой,
 ждут второго, так меня поразила одна ее фраза лучше в ад, чем снова в русский роддом.
SWOLASH.    Роддом не помню –  давно было,  а в больнице побывал не очень давно, впечатлений немерено.
Ellis.      А что с тобой  что-то серьезное?
SWOLASH.    Сказали медицина бессильна…
Ellis.      Не шути так.
SWOLASH.   Я почти не шучу.
Ellis.      Так что случилось?
SWOLASH.    Подскочила температура зашкалило за 40 вызвали скорую и на ней с пьяных глаз врачихи увезли меня в инфекционную.
Ellis.      Что значит с пьяных глаз?
SWOLASH.   Именно то……. запах свежевыпитого спирта не спутаешь.
 А в инфекционку    тогда опять вспышка менингита была, так всех  и вязали.
 Прошел в приемном курс шокотерапии.
Ellis.      Как это?
SWOLASH.   Просто, что там творилось,  мамаши с маленькими больными детьми,   у одной молодой с совсем маленьким  жуткая ломка.
Ellis.    Какая ломка?
SWOLASH.   Ну наркоманка…
 Пришла одна девочка немного младше меня сама пришла,
 ее  спрашивают, где папа  –   нет папы, где мама – пьет, врачиха на нее только взглянула и без всякой очереди,  куда-то увела.
  Пока мои анализы готовили,    стал бродить где попало,  забрел в какой то коридор там на окне девочка сидит наверное моего возраста  попытался заговорить молчит, думал может глухая тронул за плечо повернулась…
 и нет ее…….. вся в себе, смотрит не смотрит видит не видит мрак вроде здесь тут и где то далеко.  Женщина какая то говорит, не тронь ее  она дурочка,   а с ней медсестра была пожилая, да не дурочка досталось ей не приведи господь, мать у нее сидит.  Порезала гадина  дочь и ее отца как то ночью еле  выжили оба. Осталась с   отцом, а еще эта зараза, не везет, так не везет, она тут отца ждет, только ходит он редко.
SWOLASH.   Прибежала с приемной врачиха ругается. Короче ничего у меня не нашли.
Папик там случайно своего одноклассника встретил, 20 лет не виделись, по его совету отвели меня в другое отделение, где быстро оформили, но  задержался я там недолго.
В субботу после обеда лег, а в понедельник до обеда выгнали.
Ellis.          Как выгнали?
SWOLASH.   За все хорошее, весело мы  выходные провели, там лежали моего возраста 3 девчонки и пацан, я его и до этого знал.
 Короче поставили больничку на уши.
 В понедельник пришел завотделения, посмотрел на меня и говорит, иди ка мальчик домой…
Ellis.          Ну, у вас и порядки.
SWOLASH.    Порядки это не про нас.
Ellis.      А после или до, ты в больнице лежал?
SWOLASH.   После нет, а до 3 раза.
В этом же здании где я отрывался, 2 этажами ниже  мне операцию делали.
Ellis.        Операцию,  какую?
SWOLASH.    Я маленький был, почти не помню, короче такие операции девочкам не делают.
Ellis.    Догадалась, фимоз значит, в каком смысле ты тоже еврей.
SWOLASH.   Скорее не смысле, а месте.
Ellis.        Знаешь, но я все ждала, когда начнешь задавать глупые вопросы.
SWOLASH.    А что я задаю только умные?
Ellis.       Ну не в том смысле, почему то мальчиков тут тянет поболтать на интимные темы, про секс понимаешь…
SWOLASH.   Про секс уже все сказано, показано и наказано.
Ellis.          Ты про наказание за первородный грех?
SWOLASH.   Нет, просто к слову пришлось, а почему ты спросила?
Ellis.         Да мысли последнее время всякие.
SWOLASH.     Хочешь их оставить себе?
Ellis.     Ты никогда ни о чем таком не думал?
SWOLASH.   Как-то зашел в одну церковь там на стенах изображен день страшного суда и не поверил этим картинкам…
 Я это все увидел по другому  просто завис там выпал на какое-то время из реальности.
Ellis.    Грустно все это.
SWOLASH.    Я ту больничку без грусти вспоминаю, девчонка  там была бешеная.
Ellis.         Объясни.
SWOLASH.   В смысле абсолютно неуправляемый человек, усидчивости никакой на одном месте не сидит, что-то творит, вытворяет, ее родаки даже в психушку детскую пытались сдать, так она и оттуда сбежала, как они до меня над ежиком издевались девчонки эти.
Ellis.          Каким ежиком?
SWOLASH.    Пацан  я его и раньше  знал, парень хороший не обидчивый добрый, но невезучий сколько раз он влетал из-за всяких уродов.
Да и бешеная над ним такое вытворяла, она только  Вадим Андреича  боялась.
Ellis.         А кто он?
SWOLASH.    Завотделения, он с ней разговаривает она, чуть ли не в рот ему  заглядывает, тихая такая  не узнаешь.
Ellis.        И что вы там такого творили?
SWOLASH.   Да бесились чуть-чуть, малышня там еще  лежала  глядя на нас тоже сдурели.
 В общем, не скучно было, хотя конечно эта бешеная Катька как вспомнишь, так вздрогнешь.
Ellis.  И что она тебе сделала?
SWOLASH.    Во-первых с утра чуть не убила.
Ellis.        Ты с ней дрался, ты бил девочку?
SWOLASH.   Били меня.  Стараюсь не бить девчонок, горький опыт виноват все равно буду я.
SWOLASH.    Просто отбивался, пригодился опыт занятий теквондо, блоки уходы, потом все таки завалил ее и связал простыней выпуталась, схватила  утку, думаю точно голову пробьет, и знаешь такой смех взял просто истерика,  ну и она давай хохотать так и подружились. Вечером уже на лестнице взасос целовались, ручки у нее правда…
 Ellis.     Что ручки?
SWOLASH.    Да так я же говорил, что у нее перебор с энергией во всех отношениях устроила она мне ночку…
Ellis.    Ты  это о чем?
SWOLASH.   Уже ни о чем.
Ellis.    Начал заканчивай, что она тебе сделала?
SWOLASH.    И не спрашивай.
Ellis.   Уже спросила.
SWOLASH.   Глупо о таком рассказывать.
Ellis.    Одной глупостью больше.
SWOLASH.   Смеешься.
Ellis.     Немного, ты не увиливай.
 SWOLASH.   От тебя увильнешь… да плохого, в общем, ничего не случилось, но я был в шоке.
Ellis.       Не тяни.
SWOLASH.     Я спал,  среди ночи как от толчка проснулся, темнота почти ничего не видно, но вижу от двери кто-то движется ко мне,
  почему то сразу про нее подумал. Какую-то пакость готовит, ну там с зубной пастой  или другое детское…
 Она подходит к моей кровати я типа сплю жду что  придумала но такого не ожидал.
 Катька что-то делает в темноте до меня с ужасом доходит, что раздевается, снимает пижаму, тихо поднимает край одеяла и ложится ко мне.
 Ellis.   На ней что совсем ничего не было.
SWOLASH.   Нет кажется, трусики были, но не уверен.
Ellis.  И что дальше.
SWOLASH.    Ничего, она просто лежала  тихо  ничего такого не делала.  Я старался ровно дышать, что трудно было, ее голова и рука лежали на моей груди, а другой рукой она очень нежно ласкала мою голову.  Я так ни на что и не решился,  да и мыслей таких не было.  Она потихоньку встала, поцеловала зачем то мой лоб, оделась и ушла.
Ellis.    Наверное, это было твое первое сексуальное приключение.
SWOLASH.     Ну да почти.
Ellis. Так сюрприз за сюрпризом, вообще ты молодец у тебя хорошая выдержка.
SWOLASH.   Дело не в выдержке я просто лежал и у меня было такое чувство даже уверенность, что она пришла не за ну ты поняла и если бы я что-то попытался, то она совершенно искренне испугалась и стала кричать.
 Ellis.  Ты меня все больше удивляешь, извини у меня перебор с впечатлениями на сегодня.
Мне надо отдохнуть, давай завтра в это же время, сможешь.
     Тряня после таких разговоров нашел и прочитал популярный медицинский справочник.  Так  у него от усвоенного,  что-то не то началось, полезли откуда-то маленькие мерзопакостные зяки.   Начались у домовенка  и чесотка и дрожалка, и чихалка.  Пузыри тоже дрожат, пятна разные по ним  бегают.   Тряня посмотрел на всё это, да как начал смеяться, долго не мог остановиться. Только зяки эти прошли.  Пузыри,  правда, долго  недовольно звенели, ругались, наверное.
   Зяки ушли, но не  бесследно. Ну, кого еще винить в том, что у Тряни был такой странный сон. Сон без сновидений, никаких картинок или образов. Только чувства и ощущения. И главное это боль, непонятная еще незнакомая хоммеру боль во всем теле, но самая сильная там внизу живота. Боль то невыносимо острая как желание, то нестерпимо приятная, сладкая. Тряня просто реально ощущал, как кто-то прижимает его к себе. Некто очень горячий с дурманящим запахом, сбежавший из самых запретных миров. Юный хормер чувствовал чье-то обжигающее дыхание у своих губ. А как горели и болели губы.
– Фу, – проснувшийся Тряня с облегчением вздохнул:
–  Сон, как хорошо, что сон. Кто такое наяву может выдержать?
      После этого хормер долго и старательно выполнял упражнения  с длинной палкой, старые, что еще Хань научил и те, что Гард показал.
      Мальчик только вошел в сеть, как ему мяукнули:
Ellis. Привет у вас опять ночь?
SWOLASH.   Да проснулся по будильнику.
Ellis.  Я как то странно спала столько новых снов, да и наяву в голове что-то новое.
 Вчера ты меня удивил, но больше я удивилась себе.
SWOLASH.  Что с тобой?
Ellis.  Ничего плохого в этом я сейчас уверена.
 SWOLASH.  Были сомнения?
Ellis. Скорее уверенность, что такого со мной не может быть.
SWOLASH.   Говоришь загадками.
 Ellis.  Нормальная манера для девушек.
 SWOLASH.  Это точно.
Ellis.  Ты хорошо разбираешься в девушках.
SWOLASH.   Не думаю.
Ellis.   По крайней мере не так безнадежен как многие.
 SWOLASH.    Спасибо.
Ellis.   Вообще вы мальчики странные животные.
SWOLASH.  Животные….
Ellis.  Ну все это ваше … смешно но я только сейчас поняла что впервые говорю с парнем о сексе.
SWOLASH.   Не смешно, я всегда избегал этой темы.
Ellis.  Многие до тебя почти сразу пытались завести эту тему  и попадали в игнор.
    Тряня не очень понял, о чем это они, но дрёма сразу пропала, а пузыри позвенели друг с другом и куда-то ускакали.
 SWOLASH.  У меня какой-то тормоз в голове.
Ellis.  А у меня 10 копов и везде красный цвет.
 SWOLASH.   Нельзя так нельзя, зачем насиловать себя.
Ellis. Никого насиловать не будем, к тому же формально, раз мы  с тобой вроде как не глупые и образованные люди, то всё об этом и так знаем.
SWOLASH.  Только формально   и стоит ли всё знать.
Ellis.  Ты боишься, я думала мальчиков только это и волнует.
SWOLASH.  А девочек нет.
Ellis.   Да всякие глупости жуть интересно, как у вас все это…
 SWOLASH.  Что?
 Ellis.   Ваш пенис с которым вы так носитесь, какой он как это когда эрекция, эякуляция какие слова неудобные.
 SWOLASH.  Не только слова, по моему эти самые пенисы  живут своей жизнью судя по моему опыту.
 Ellis. Расскажи.
 SWOLASH. Ну это которая эрекция не очень то управляема, сейчас уже смешно вспоминать, мне было лет 13 сижу на уроке и чувствую, что он ну грубо говоря встал и ложиться не хочет, это был ужас брюки обтягивающие там  выпирает не заметить невозможно, от мысли что меня вызовут к доске у меня полу обморочное состояние моя соседка по парте просекла в чем дело сидит как дура  коситься туда и поулыбывается .
Кое-как отдышался, расслабился, но этим  все не кончилось, на переменке она собрала подружек, что-то им нашептала, глазеют на меня и хихикают.
Ellis.  Да мы такие стервы, но думаю в их глазах ты больше приобрел чем потерял.
SWOLASH.  Возможно, но тогда я этим не воспользовался.
 Ellis.  Глупо стыдиться эрекции, просто я замечала как по разному реагируют мальчики когда с ними танцуешь, по моему у всех это происходит только одни стараются прижаться поближе,  другие изо всех сил держат дистанцию забавно.
SWOLASH.  Много забавного, например поллюции особенно первая.
Ellis.  Вам в этом смысле повезло.
Ты представить себе не можешь, что такое первые месячные,
 короче радуйся, что ты мужчина.
SWOLASH.  Ну, какой мужчина просто почти нецелованый мальчик.
Ellis.   Я  очень даже целованная,  но все же  девочка.
 Уверена в девственности ничего плохого.
 SWOLASH.  Что много целованная…
 Ellis. Ревнуешь, ну ревнуй много, но я стерва  люблю с ними играть как кошка с мышкой.
SWOLASH.  Так и думал, что  не может быть, чтобы у такой девушки и никого не было.
 Ellis. Были, но  я ж говорю  все не серьезно.
SWOLASH.   Все?
 Ellis.    Был один почти серьезно.
SWOLASH.  Не хочешь вспоминать?
 Ellis. А нечего вспоминать.
 SWOLASH.  Он обидел тебя?
Ellis.   Он мне нравился,  отличался то других? больше я была влюблена и верила, могла потерять голову и еще кое-что.
SWOLASH.    Обошлось?
Ellis.  Все к лучшему.  Влюбленность это просто гормоны, надо было просто немного спокойнее посмотреть на него.
SWOLASH.   Что  ты увидела?
Ellis.   Его глаза, красивые темные жгучие, они просто горели, когда он бросал взгляд на мои бедра или грудь и гасли, если просто смотрел мне в глаза и говорил, что любит.  Только пустота и маленький человечек  с озабоченной пиписькой в них.
 SWOLASH.   Смешно.
 Ellis. И мне теперь, но тогда плакала.
 Извини меня зовут,  завтра жду тебя очень.
    Следующий разговор начался с её странного вопроса.
Ellis.   У тебя есть глупые привычки?
SWOLASH.    Иногда могу часами сидеть в ванне.
Ellis.       Извини ты там не…
SWOLASH.   Ты о мастурбации так нет.
Ellis.  Прости дуру, не туда меня занесло,  и что ты там делаешь?
SWOLASH.   Ничего, моюсь, по 10 раз меняю воду, пену трусь и тупо лежу.
 У меня бывают приступы мерзости, тошнит, рвет, водили к врачам сказали, пройдет, выписали успокоительные, я их не пью, накатывает чувство, что я грязный и столько гадости во мне, надо от этого избавиться, иначе жить не хочется.
Ellis.      В день когда я поняла про того парня,   у меня было подобное ощущение.
 Я пришла домой,  выпила стакан колы и меня вырвало, потом час стояла под душем ревела.
 Мать стала стучаться в двери, взяла себя в руки.
SWOLASH.   На следующий день после таких приступов я часто хожу в церковь.
Там тяжело и я не знаю, что нужно делать. Покупаю свечи, пишу записки о здравии, об упокоении.
Слушаю службу и ухожу.
Сначала становится хуже, но потом намного легче.
   Полудремлющего Тряню вдруг озаботила одна мысль:
–  Я ошибаюсь или они каждый о своём. Может в Юзме говорить самому и не слушать другого нормальный обычай. Тогда что и кто их всё-таки соединяет?
   Словно в подтверждении мысли хоммера девочка сменила тему.
Ellis.  А друзей у тебя много?
SWOLASH.   Как считать, но думаю много,
Ellis.  А у тебя девушки были?
SWOLASH.    Бывали.
Ellis.  Можно глупый вопрос?
SWOLASH.    Не  боишься получить глупый ответ?
Ellis.     Какой будет, просто интересно, а секса у тебя точно не было?
SWOLASH.   Нет.
Ellis.  Значит, ты невинен, как младенец.
SWOLASH.   Я так не считаю.
Ellis.  Не поняла ни секса, ни невинности где логика?
SWOLASH.   Логика разной бывает.
 Нет невинности, потому что нет секса, нет секса, потому что нет невинности.
Ellis.      Что-то очень сложно можно поподробнее.
SWOLASH.   Не стоит.
Ellis.  Почему?
SWOLASH.   Тогда ты точно меня бросишь.
Ellis.  Уже не смогу, расскажи.
SWOLASH.   Не знаю, получится ли.
Ellis.       А ты начни, что-нибудь получится.
SWOLASH.   Понимаешь мое сексуальное образование,  благодаря брату не было совсем формальным.
Ellis.   Расскажи, не бойся, не держи в себе.
SWOLASH.    В общем, у него всегда было много друзей и много девчонок.
 Брату в отличии от меня,   всегда было легко с девчонками и вообще в компании не то что бы он был мачо или крутой, но всем с ним было интересно.
  А началось все с того что родители купили видеокамеру.
 У него часто зависали друзья и девчонки тоже. Как-то прихожу, а брат уходит провожать девчонку,  они ушли, а в нашей комнате валяется в кресле подключенная видеокамера. Ну, я взял и посмотрел что там записано.
Ellis.  Понятно там было порно с этой девочкой.
SWOLASH.   Почему порно скорее легкая эротика, он просто раскрутил ее на стриптиз, нижнюю часть она так и не сняла, но все равно я был в шоке.
SWOLASH.    Но этим все не кончилось.
Ellis.        Были и другие девочки.
SWOLASH.   Не меньше 10.
  Некоторые были смелее первой намного смелее.
Ellis.  Расскажи, как  все это было, как он это делал, у него с ними был секс?
SWOLASH.   Этого я не знаю, на камере такого не было.
Ellis.   Что было,  как он уговаривал их раздеться?
SWOLASH.   Не знаю, я смотрел через глазок в камере, а звук так не воспроизводиться.
Ellis.   И как они это делали?
SWOLASH.   По разному,  к тому же я был мал еще, чтоб много понимать.
Ellis.  А брат намного старше?
SWOLASH.     Нет.
Ellis.  Любители детского порно дорого  бы заплатили ему.
SWOLASH.   Это было не совсем порно, даже совсем не порно,
 когда дело касается только двоих это не порно.
      Тряня вспомнил, как один из гостей Иргудеона, уже в изрядном подпитии заговорил о вещах тогда абсолютно непонятных малышу:
–  А что до дела их того, что касаемо только двоих.
То будут прокляты газа и уши третьего. Не грех то все.
Жизнь это все их жизнь. Любят они.
Прости их Господи глупых неразумных.
 Любят они котятки слепые и друг дружку и Тебя любят Отца своего,
дети они, Твои дети.
Ellis.      Значит, брат никому это не показывал.
SWOLASH.    Все вчистую стиралось.
Ellis.   А он у тебя порядочный.
SWOLASH.    У него всегда  были особые отношения с девчонками,
 мог одновременно встречаться с 2 или даже 3 и со всеми быть хорошим.
Ellis.  Так началось твое сексуальное образование?
SWOLASH.   Можно и так сказать.
Ellis.      Это вся история?
SWOLASH.   Только ее начало, тебе не хочется послать меня в игнор?
Ellis.  Нет совсем нет.
 Продолжай.
SWOLASH.   Я говорил, что брат всегда был душой компании и эти компашки часто собирались у нас,  когда родителей не было и я часто тусовался с ними.
 Они много разных глупостей творили и даже снимали все это на видео.
Ellis.  Это наверное были жуткие оргии.
SWOLASH.   И совсем не оргии и никакой жути просто балдеж и дуракаваляние, расслабуха.
Ellis.  Я почти разочарована, продолжай.
SWOLASH.   Мы были немного постарше, и когда родаков не было
 у нас собирались Санькины компашки, иногда  это были тусовки с пивом  все тогда смелели и среди прочего устраивали  что-то вроде парного стриптиза под музыку.
Ellis.  Что совсем раздевались?
SWOLASH.   Обычно только до белья бывало и топлесс, а как  то  была одна дикая вечеринка, дурили почти без тормозов.
После парного стриптиза девчонки их было 7 или 8  в полумраке устроили топлесс шоу. 
Потом совсем взбесились, девчонки возмутились, что я  самый одетый,
  короче как я не сопротивлялся, они меня раздели почти совсем.
 Одна все пыталась залезть мне в трусы.
Я вырвался спрятался в ванной, когда вернулся  все стояли вокруг стола, а на нем танцевала голая девушка.
Ellis. Красивая? 
SWOLASH.   Не супер модель  полтора метра фигура 0,  просто для нее это не вопрос,  она вообще перетрахалась с кучей парней.
 Как то у брата брал камеру приятель,  это уже было позже,  я подглядел там пока не стерли,  как она  делает это с 2 парнями.
Ellis. Есть такие помешанные на сексе.
SWOLASH.   У одних крыша едет чаще  у других реже.
Потом тусовка свернулась время подпирало, навели порядок и разошлись.
Ellis. Странное состояние от твоих рассказов, почему то вспомнила, как 2 года назад уезжала из семьи на 2 месяца  по обмену.
 Обмен правда не официальный просто у Генри есть родственники в Германии  у них 2 дочери и сын помладше, нас с ним и поменяли,
 когда собиралась то помню, как и очень хотелось, и что очень боялась, стыдно признаться до дрожи в коленках.
SWOLASH.   У тебя красивые коленки.
Ellis. Ты опять.
SWOLASH.   Извини не удержался.
 Глупо, но честно.
Ellis.   А у тех девчонок тоже понравились коленки?
SWOLASH.   Не помню, мне хватило общего впечатления.
Ellis.       И в чем это выражалось в сексуальном возбуждении?
SWOLASH.   Не столько в нем, да и сексом там пахло меньше всего.
Ellis.   Почти голые мальчики и девочки и никакого секса?
SWOLASH.   Наверное я не смогу тебе это объяснить, просто так все ощущалось…
Ellis.   Если не секс то что было?
SWOLASH.    Музыка свобода…
может для тех кто смотрит на это со стороны все по другому.
Ellis.  Как оно было внутри?
SWOLASH.   Если ты обо мне,  то интересно конечно, но и неуютно.
Ellis.      Мне трудно представить себя в такой ситуации.
SWOLASH.   Это хорошо.
Ellis. Ты считаешь, то что было это плохо?
SWOLASH.   Никак не считаю, было и было и если б только это…
Ellis.  То есть было что то еще?
SWOLASH.   Ты слишком хорошая, что бы знать о таких вещах.
Ellis.  После таких комплиментов чувствуешь себя как то ущербно
SWOLASH.   Ну нет я тебя такой не чувствую.
Ellis.  Короче идеал в бронзе,  а я живая может и не наделала еще глупостей, но могла и очень.
Я не ангел.
Я живая.
SWOLASH.   Я не хотел тебя обидеть.
Ellis.  Не знаю может обида может воспоминания.
SWOLASH.   У тебя есть о чем не хочешь вспоминать, может и не нужно, мы и так зашли слишком далеко.
Ellis.  Так далеко, что отступать некуда да и рассказывать особенно нечего.   
Помнишь того мальчика  мою   первую любовь?
 Я тебе не все рассказала.
  Мне нравилось с ним целоваться, он был таким нежным и вел себя корректно, понимаешь?
Ellis.   И вот как то мы целуемся.
 Я в блаженстве, и он положил руку на мою грудь просто положил,
 а меня как током ударило.
 Я понимаю, что мне это неприятно и удивилась, если честно у меня были эротические мечты про этого мальчика.
SWOLASH.   Не знаю, кто-то сказал,  первая любовь не бывает счастливой.
Ellis.      Трудно разобраться, что с тобой легко ошибиться, но вернемся к твоей истории.
 До главного ты еще не дошел.
SWOLASH.   Главное, неужели это и было главное событие в моей жизни.
Ellis. Ты еще так мало прожил. Я понимаю тебе очень трудно.
Не надо рассказывать про себя.
Представь это все со стороны как кино, и ты там не ты, а похожий на тебя актер.
SWOLASH.   Забавный бы получился фильм. Лет на 5 строгого режима
Ellis.    Мой Бог!
 Ты кого то убил?
Нет нет.
SWOLASH.   Не бойся  все остались живы.
И тема совсем другая.
Ладно кино так кино садись поудобнее,  бери попкорн и колу.
 Ellis.    Не злись милый не надо прошу хороший мой.
SWOLASH.   Без злости  такой истории мне не одолеть.
 Ellis.    Давай поступим так.
Все эмоции оставим мне.
Ты умеешь  работать на клавиатуре вслепую?
SWOLASH.   Да.
Ellis.    Хорошо.
Теперь закрой глаза откинься в кресле.
Положи  на клавиатуру руки.
Приспособился?
SWOLASH.   Почти приходится открывать глаза на твои сообщения.
Ellis.    Я просто настраиваю тебя.
После того как закончится это сообщение, сделай как я сказала, потом выдержи паузу досчитай не торопясь до 60
нажми на  1 и отправь ее мне, от тебя ко мне уйдут злость и все что мешает, тебе станет легко и свободно.
           Мальчик так всё и сделал.  Тряня в сильном волнении замер. И пузыри затихли. Так и не пошевелились и не издали ни звука, пока всё не кончилось.
– Хорошо, что получится, то получится. История может затянуться.
Если надоест или станет противно, верни мою 1.
  И мальчик начал свой не короткий рассказ. Иногда он делал паузы, отправлял девочке набитый текст. Глаза немного приоткрывались, но смотрел он не на моник. А куда смотрел? И где он был? Тряня  вскоре перестал рассматривать своего юзера. В трянином доме появились необычные гости – тени. И пришли они, как показалось Тряне со стороны Грани. Конечно, только показалось потому, как всякий нормальный хормер знает, что пересечь Грань невозможно никому и ничему. А невозможно потому как невозможно никогда и нигде. Наверное.
   Тени поначалу бледные, почти бесцветные постепенно менялись, и всё меняли  в доме хоммера.
–  Произошло это  несколько лет назад в день города. Такой новый и веселый праздник летом, с неслабой кульминацией. И длится все это пару выходных. Народ особенно молодежь расслабляются по полной. Море выпитого пива и горы мусора в понедельник.
  В общем, вечером воскресенья часов в 11  проводиться салют, стреляют с кораблей на реке.  Собирается толпа на набережной.
 Я увязался за компашкой брата, им было не до меня.
SWOLASH.     Я отстал,  увидел, что какая-то девчонка моего возраста все строит мне глазки  подошел,  познакомились  слово за слово, она подвела меня к своим  подружкам их было 4.
Две мои ровесницы, а 2 на год младше, но это я потом узнал из разговора, по виду и не поймешь.
Девчонка что мне глазки строила ростиком самая маленькая, но старше других и главная у них, малышка с характером.
 Самая высокая оказалась младше остальных, мне она казалась  самой интересной, а вела себя скромненько, но только поначалу.
И 2 сестренки  погодки абсолютно непохожие, может только глаза.
 Мы стали вместе веселиться болтали  почти не помню о чем, но помню, что без умолку.
SWOLASH.    У  девчонок были сигареты и несколько баночек с безалкогольным пивом. Они  меня угостили я уже начал обниматься со всеми, и все со мной полушуткой чмокались.
 Начался салют  все сошли с ума дурят орут визжат.
Такого красивого салюта я еще не видел.
 Тут братишка нашел меня, увидел, что я с девчонками, дал мне свой мобильник и вернулся к своим. 
А нам было очень весело, мы фотографировались, всем девчонкам захотелось иметь по  фотке со мной.
 Я не возражал.
Потом мы стали целоваться обнимались  было весело.
  Я провожал их, они жили не очень далеко и собирались ночевать все у одной из девчонок.
 Мне же надо было впихиваться в автобус и тащиться через почти весь город.  Мы подошли  к дому, где они собрались ночевать, тут девчонки схватили меня за руки  смеются все, мы тебя не отпустим, думал дурочек валяют,  шутки шутками, но затащили меня в подъезд потом лифт и вот мы в квартире.
SWOLASH.   Дома никого.   
 Квартирка огромная. Меня усадили в кресло и пока я оглядывался и осваивался. Девчонки к чему-то готовились. Хозяйка ( малышка с характером) принесла коробку с бижутерией и девчонки занялись примерками. Дело им это оченно понравилось, они и на меня пытались что-то прицепить.
Я не дался.
SWOLASH.   Тут зазвонил мой мобильник, братишка искал меня, но поговорить нам не дали хозяйка забрала трубку и отойдя в сторону стала болтать с моим братом, говорила она тихо, но смеялась громко.  Успокоила типа все о.к брат тя прикроет и положила трубу в коридоре на полку.    Потом устроили танцы под негромкую музыку,  сначала медляки…
Странно танцевать с 4 девчонками, но и мне и им явно понравилось,
интересно получилось даже красиво почти балет.
Хорошая акустика, чистый объемный звук…
И освещение, хозяйка так подобрала свет, что все выглядело фантастично. Точнее феерично…
Казалось что на девчонках не бижутерия, а бриллианты рубины. Поменяли музыку побыстрее, композиции мне в основном знакомые.
      И тени в трянином доме тоже устроили нечто похожее на танцы, и стали обретать цвета пусть ещё блеклые, но уже не мёртвые.
SWOLASH.    Девчонки и в таком темпе удивительно хорошо двигались,
 потом откровенно говоря, мы просто бесились, как дети  издурились, как могли.  Усталые, но довольные грохнулись на большой диван.
 Хозяйка притащила  очень холодного почти ледяного сока  странный у него был вкус, что-то цитрусовое.
  Я спросил  …  она говорит грейпфрутовый с капелькой Абсолюта…
девчонки избавились от бижутерии.
И снова детство заиграло в нас  мы  барахтались на диване просто куча мала все растрепались, раскраснелись пора было   переходить к более тихим играм  хозяйка налила нам еще сока  и предложила поиграть в карты.
  Eе подружки захлопали в ладошки, – На раздевание, на раздевание!
 Все засмеялись, потом переглянулись.
 А что прикольно, – сказала хозяйка, все девчонки посмотрели на меня, я пожал плечами …… без проблем.
SWOLASH.    Играли в самую простую карточную игру дурака, проигравший снимал  одну вещь, сначала было  напряжение,  но когда дошли до второй вещи напряг пропал.
 Помогал и домашний коктейль, хотя у меня напряг в одном месте так и не проходил.
Ellis.     Ты про эрекцию?
Извини закрывай опять глаза.
SWOLASH.    Угу, но знаешь, почему-то я был уверен что дальше определенной черты  игра не пойдет, дошли до момента когда хозяйка осталась в одном белье, я с голым торсом девчонки в маечках или топиках, кто в брючках или джинсиках, тут хозяйка предложила выйти покурить на кухню.
Я с облегчением вздохнув, решил что, как и думал игра на этом закончилась.
Втроем  мы подымили предложенными хозяйкой длинными тонкими сигаретами.   Мне давно хотелось отлить,  я не включая свет, открыл дверь туалета,  там сидела девчонка, она засмеялась и замахала руками.  Я опешил, отвернулся, забыв зачем пришел, вернулся в комнату. Девчонки одна за одной избавились от лишней жидкости. Все собрались в зале.  Хозяйка скинула халатик села на ковер, что продолжим?
    Цвета у теней стали ярче, а темп и характер движений изменился, стал резче почти рваным, агрессивным.
SWOLASH.    Тут я понял, что игра пойдет дальше намного дальше,  стыдно признаться, но у меня началась паника.
  Девчонки выглядели спокойными, но чувствовалось,  что и они волнуются.
 Они бросали взгляды друг на друга понятно, что одной из них первой придется снять лифчик. Но первым проиграл я и снял носки,  следующей проиграла девчонка та самая высокая и по идее  она должна была снять брючки но она не вставая без эмоций  расстегнула и скинула лифчик и молча положила поверх своей одежды все остолбенели,
 она как ни в чем не бывало собрала карты и стала сдавать…….
    Тени успокоились, перестали кидаться движения стали гармоничнее. Каждая танцевала внутри своего небольшого круга. Все было почти синхронно. 
Ellis.      Ну и как  тебе ее грудь?
 SWOLASH.     Не Памела Андерсон, но это в моей жизни первая грудь на расстоянии вытянутой руки,  так что я обалдел,  проиграл и остался в одних боксерах…
  Тут девчонки забыли о себе,   их взгляды явно притягивало то что слишком явно выпирало из боксеров.
 Они заволновались,  как я до этого и стали проигрывать.
      Вскоре на Смелой остались трусики-шортики,  шансы уравнялись,  потом казалось, что восторжествовала справедливость.  2 раз подряд проиграла самая одетая девчонка, младшая из сестренок,  она повторила подвиг смелой сначала сняла лифчик, потом джинсы все  перевели дыхание отпили по глотку  отступать было нельзя все ждали,  кто же первый?
   Проиграла хозяйка,  ты не представляешь,  что творилось со мной  описать невозможно, правда при таком освещении все выглядело скорее романтичным чем эротичным, но 3 разных девичьих груди стоило протянуть руку, кому угодно снесут крышу.
 Но я очень не хотел проигрывать. Первой проиграла Смелая.   Она встала, невозмутимо стащила трусики и кинула их куда то за спину, села по-турецки, ее ноги были раздвинуты даже при таком освещении многое было видно, но она спокойно раздавала карты  не смотря в мою сторону. Было так трудно убрать взгляд оттуда….
    Одна из теней начала переливаться разными оттенками своего цвета.
SWOLASH.    Я сразу и не понял, что проиграл…
Все затихли.
Они выглядели такими серьезными и сосредоточенными.
 Я встал,  отвернулся  быстро  скинул трусы, стоя на них резко повернулся смотря в пол.  Тишина.  Я поднял глаза  девчонки сидели приоткрыв рты, затаив дыхание,  не мигая, смотрели завороженные.
    Тени почти прекратили движения, лишь переливались медленно оттенками своих цветов.
SWOLASH.    Первой замигала хозяйка, она встала уменьшила  свет, я увидел как она где-то в полумраке сняла трусики. Сестренки переглянулись, пошли на тоже место и сняли с себя все что на них еще было. Хозяйка тем временем поставила музыку похожую на индийскую. Подошла ко мне взяла за руку, за другую взялась старшая из сестер. Мы образовали круг и сели на колени. Девчонки закрыли глаза и я,
мне очень хотелось открыть, но я этого не сделал.
Все молчали. Наверное, это была медитация. Ничего особенного я не чувствовал, но успокоился особенно в одном месте… мы встали. Странное чувство все раздеты, а как одеты.
    Тени совершали неспешные волнообразные движения.
SWOLASH.   Хозяйка сказала, – Мы хотим тут фотостудию на часик  сделать, поможешь?
Я – только минутку отойду.
Мой пузырек готов  был лопнуть.
Когда вернулся, на полу валялась куча тряпок. Девочки  уже одели что-то оттуда… только я  стоял голый. Это нас рассмешило. Хозяйка достала из кучи трепья обрезанные  по колено широкие джинсы  рваную маечку и даже панамку. Я это все напялил. На панаму девчонки одели солнечные очки, Смелая похвалила:
– Выглядишь отпадно.
И мы начали свою игру в фотографа и моделей.  Было 2 фотоаппарата один супер, другой попроще. Я лишь изображал фотографа. Процессом съемки руководили девочки и особенно хозяйка. Она выставляла свет, выбирала ракурс и командовала мной. Сначала было что-то вроде демонстрации одежды от чуть ли не зимней.
      Потом перешли к композициям в интерьере с разными предметами.
Девчонки очень увлеклись. Казалось, я и они забыли про карты. Девчонки переодевались при мне точнее за моей спиной.
Я не смотрел.
     Тени забавно прыгали вокруг одной из них той, что  плохо стала вписываться в общую картину.
SWOLASH.   Потом был шок №2.
Кульминацией игры были юбочки. Девчонки опять сняли все и одели коротенькие юбочки      над юбочками   ничего не было под ними стринги…
Мою голову опять куда то понесло. Смелая и младшая из сестер зачем-то  одели балетные тапочки. Им достались синие юбочки. Хозяйке и старшей сестре красные. Сначала был балет… очень получилось красиво, настоящие сценки из балета. На балеринах только синие юбочки. Красные юбочки показали свою растяжку. Садились на шпагат.
   Танец теней потерял общность у каждой тени был свой танец под ей только слышимую музыку.
SWOLASH.   Я ляпнул, – Жаль нет красок я бы вам бодиарт сделал. Девчонки переглянулись. Хозяйка куда-то сходила  и принесла краски, но мало. Я решил по справедливости каждой по рисунку на груди между….
 Старшая из сестер получила от меня в подарок букетик цветов розовых и нежноголубых.
На груди хозяйки появилась голова кобры. У смелой звериный оскал пантеры.  На младшей из сестер все увидели грустную мордочку обезьянки капуцина. Оставалась еще черная краска. И на их животиках под пупком я написал по иероглифу, всем разные.  А капельки краски превратились в слезки. У каждой по три слезинки под левым глазом.
Хозяйке черные, смелой красные, сестренкам зеленые и голубые.
Девчонки явно от этого получили ощущений и впечатлений больше чем от карт и фотосессии. Или это были другие ощущения и впечатления. Им очень понравилось и процесс и результат.
Мои художества сняли крупным планом. Девочкам захотелось сняться в таком виде с автором. Сестренки просто сели рядом с разных сторон и взяли мя за руки.
 Хозяйка поджав ножки села мне на колени одной рукой обняла. Другую подняла вверх.
Смелая как всегда на отличку, сняла юбочку и балетки осталась в стрингах, села на край дивана раздвинула ноги мя усадила на пол. И запустила все пальцы в мои волосы.
       В танец теней вернулась общая музыка и гармония. Они почти касались друг друга.
SWOLASH.   Девчонки немного устали и вспотели. Чувствовали себя некомфортно и потащили меня в ванную комнату.
Это было нечто. Там стояла огромная ванна. Прозрачная  душевая кабинка и еще много места. Все в кафеле много светильников.
У меня с собой остался фотик и пока ванна наливалась мы устроили рекламные сьемки. Что только не рекламировали… девчонки кривлялись,  короче бесились. Ванна набралась, пены было много. Мы все в нее и залезли. Я оказался между 2 сестер и чувствовал,  что касаюсь их бедер. Положил руки на колени и тут же на мою ладонь положили свою та что слева,  а на другую та что справа.
Хозяйка спросила:
– Будем просто мокнуть или нормально помоемся.
Смелая рассмеялась, – а кто будет банщиком?
Жребий на счет три выбрасываем пальчики.
Она посчитала, банщиком выпало мне, я встал, девчонки по очереди вставали рядом я мыл им головы шампунем, а губками с разными гелями все остальное. Когда помыл последнюю, они все встали и дружно отмыли и меня.
    Тени танцевали, прижавшись тесно, но вскоре словно опомнившись, отскочили в разные стороны.
SWOLASH.    Мы вылезли из ванны. Тут хозяйка предложила:
–  Поиграем в пингвинчиков…
Я не понял, она рассмеялась:
–Щас поймешь.
 И зашла в душевую кабинку закрылась, она стояла под сильным напором холодной воды с разных сторон. А мы вслух считали хором. Она выскочила, и подружки стали растирать ее мохнатыми  полотенцами,  укутали в огромный халат. Я зашел в кабинку, хозяйка объяснила, как пользоваться. Это было что-то.
Экстрим.
Сразу признаюсь, победил не я. Младшая из сестер стояла в кабинке, смотрела на нас исподлобья и не улыбалась. А я почему-то подумал,  что младшая и мордашкой и фигуркой поинтереснее старшей и в своем развитии как девушка перегнала ее.
Девчонки посушили волосы феном и мою  башку тоже. Каждая помазалась  духами и на меня брызнули что-то горько- пряное.
SWOLASH.    Мы вернулись в зал.
Бухнулись на диван сестренки заныли, пить, пить.
Всех и меня  мучила жажда. Хозяйка и смелая принесли бутылку немецкого белого вина бокалы и штопор. Я открыл и разлил по бокалам, все до капельки. Наверное, такие вина надо смаковать, а мы одним глотком до дна. Вся компашка тянет бокалы хозяйке, – Еще, еще…
Она принесла, но уже Италия тоже белое.
Тут мы уже не спешили. Всем было хорошо лучше бы уже и не надо. Но  дошло и до третьей бутылки. Это было шампанское маленькая бутылочка.
Пена осела и вина в бокалах оказалось немножко, все лишь пригубили и поставили бокалы на столик, кроме младшей из сестер, она выпили все.
     Движения  теней стали томными. Они танцевали  не слишком близко вроде бы каждая отдельно, но музыку явно слышали все одну.
 SWOLASH.   Разложили диван и устроившись на нем, стали играть  в поцелуйчики. Все просто ты сдаешь ты целуешь того кому первому выпадет карта той же масти что тебе.  Между собой девочки просто чмокались, а со мной целовались по настоящему. Кто как умел конечно.   Тоже экстрим, но легкий.   Почти все кроме Смелой целоваться не умели. Целовал их я, а они прикрыв глазки отвечали. Смелая целоваться умела и ей это очень нравилось, она смотрела смеющимися глазами. Она же обострила ситуацию. Девчонки сидели в огромных халатах, а я до пояса в большом полотенце. И тут  целую ее и чувствую что прижимаю к себе не мохнатый халат а живое горячее тело. Она отстранилась, изобразила смущение типа я нечаянно. Девчонки захлопали в ладоши, – голый торс  голый торс.
     Что и сделали, поцелуи стали намного горячее.  И я вскоре явно перегрелся.  Целую младшую сестру и чувствую что с ней что то не так. И тут до меня доходит, что  правой ладошкою ласкаю ее грудь. Я отпустил девушку,  она поползла на свое место, но по дороге халат с нее сполз.
 Она уселась, как обычно сидит такая улыбается, а все на нее смотрят  и только тут она поняла, что случилось.
Как все начали смеяться, и сбросили надоевшие халаты и мое полотенце на пол….
    Танец теней явно оживился.
SWOLASH.    Хозяйка предложила, – Играем на желания.
Все переглянулись.
Она уточнила, –  на фото желание кому выпадет ведьма того и снимаем.
Поначалу ведьма выпадала только девчонкам, они  демонстрировали
перед камерой балетные па, а также свою гибкость.
И никакой одежды, одежда табу.
Девчонки косились на мой …понятно в каком он был положении.
И как только мне выпала ведьма дорвались и все не прекращали,
я типа обиделся, – в следущий раз снимаем ваши киски.
Девчонки переглянулись, хозяйка обьявила:
–Тайм аут….
      Тени засветились ярче, оттенков стало больше.
SWOLASH.   Все выпили  шампанское, всю бутылку молча и начали еще одну такую же.
 Мы выпили  еще немножко и продолжили игру ведьма выпала младшей из сестер.
 Девчонки хором, – киску, киску.
Она встала, подружки по разу щелкнули ее, снимали  часть ее тела от чуть ниже пупка до чуть выше коленок.
Она спросила меня, – а ты как хочешь?
Я  даже понял о чем она.
– Давай так, – легла на пол одну ногу выпрямила, другую согнула в коленке и чуть отодвинула, – снимай, –  я щелкнул.
Тут же у меня отобрали фотик, девчонки смотрели что получилось, и им не нравилось что-то не очень, а им хотелось очень.
Они долго переглядывались и шептались.
Я не вмешивался сидел на кресле  с бокалом шампанского, но не пил.
Тут хозяйка взяла меня за руку и отвела на кухню:
– Посиди  я вернусь……
    Тени затихли словно спрятались под темные покрывала. Но вдруг резко избавились от завесы. Засветились еще ярче еще богаче, задвигались смелее интереснее.
SWOLASH.   И вернулась.
 Завязала мне глаза платком и повела за собой, остановила и сняла повязку  с глаз.
Это был шок, самый сильный шок в ту ночь.
В зале было темно, но одно место ярко освещено.
На диване лежала голая девочка, широко раздвинув согнутые в коленках ножки, и там было все открыто и дополнительно освещено.
Мне дали фотик, хозяйка прошептала, – снимай крупно там.
Я посмотрел на девочку передо мной
 Это была Смелая, одной рукой она закрыла грудь другой лицо, но там все было моим, не моим конечно фотика…
     Тут тени стали одна за одной опутывать своими нитями ту из них, что была побольше остальных, но самая не яркая. И выглядела почти невинно, словно не хотела никого обманывать и заманивать.
SWOLASH.    Я навел, щелкнул  еще раз, подошел поближе еще 3 снимка,  и тут мой взгляд пополз,  словно меня позвали по ее телу, грудь уже была открыта и лицо.
 Мы встретились глазами и всё, удав и кролик отдыхают.
Я ничего не мог поделать с собой, смотрел и смотрел в ее огромные зеленые глаза.
И в них загорелось торжество, торжество победительницы.
Она милостиво мне улыбнулась, удав не стал есть кролика.
Встала, подошла ко мне обняла и повернула спиной к дивану:
–  Подожди минутку, – и стояла,  обнимая меня, смотрела на диван:
– Готово.
Я повернулся там лежала хозяйка, в той же позе и закрывала  лицо ладошками.
Все повторилось я снова побежден и уже меня обнимают 2 девушки.
  Третьей легла младшая сестренка, но она  прикрывала там ладошкой я первый раз так и щелкнул.
 И тут она раздвинула пальчиками…
Тут я получил еще больше, но еще больше проиграл…
     Тени словно расцвели во всей своей красе, а та, что была остальных больше, и казалось, лишена остальными тенями свободы,  ещё увеличилась. Что-то происходило или готовилось произойти.
SWOLASH.   Три девчонки ушли в темноту и передо мной лежала старшая сестренка.
Все поначалу также до момента встречи взглядов. Она смотрела по-другому, испуганно и даже виновато. Я непроизвольно улыбнулся ей и она ответила. Закрыла глаза и повернула голову набок. Резко сдвинула ноги и встала. Проходя мимо меня, остановилась. Я взял ее за руку наши пальцы сцепились. Она щекой прижалась к моему плечу и посмотрела на меня снизу вверх.  Ее глаза благодарно улыбались, не выдержав, я прижал ее к себе и поцеловал. Она застонала. Я отпустил ее. Обернувшись и увидев взгляды подружек, засмущалась. Ее сестренка погрозила мне пальчиком.
А потом мы уселись на диван  и стали на экранчике фотика рассматривать, что получилось. Все молчали, лишь переглядывались
    Тени были очень близко друг от дружки. И непонятно в чьей власти были нити их связывающие.
SWOLASH.   Впечатления нас переполняли и все даже скромница старшая сестренка очень завелись.
Смелая достала карты:
– Кому выпадет ведьма будет мастрить перед всеми.
Ей она и выпала. Он легла там же где и фоткались и свет сделали такой же. Мы вчетвером стояли и смотрели  из темноты. Она положила ладошку между ножек. Выдержала паузу и потихоньку пальчиком начала и я все видел..  сразу и не понял что остальные девчонки разошлись по разным углам. Но вдруг услышал чье-то мучительное аааа потом еще….
Звуки были разные, но смысл один.
Тут и Смелая сдвинула ножки изогнулась и….
Потом лежала закрыв глаз ноги раскинуты там все открыто, я сделал шаг к ней и тут погас свет.
     И в доме Тряни ненадолго погас свет. Только то там, то здесь вспыхивали часто-часто искорки.
SWOLASH.   Я закрыл глаза,  потом открыл темнота ничего не видно,
  почувствовал рядом чье-то горячее дыхание и еще и еще. Две подошли ко мне сзади и обняли одна подошла спереди взяла рукой за…
 Мои ладони положили себе между ножек, и тут я  поплыл, ушел из реальности и был там не один.
Когда вернулся все изменилось стало иным другие ощущения новые запахи…
   А в темноте тряниного дома загорелось сразу несколько разноцветных огонька.
SWOLASH.    Почувствовал там огонь  и понял что … во власти чьего-то ротика.  И она не хочет отпускать на свободу, а во власти моих ладоней ……. 2 девочек они прижимались ко мне.
 Я чувствовал как они вздрагивают и очень неровно дышат и постанывают.
 Сил не было и мы опустились на пол на халаты и полотенце.
 Девчонки позволяли мне все  у них для меня не было запретов
кроме главного, но я делал лишь то что хотели они, а они хотели меня
и вот уже… во власти сразу 2девочек, и я уплываю еще дальше, еще выше.
      В доме Тряни были уже не огоньки, а маленькие огненные вихрики.
 SWOLASH.     Когда пришел в себя,  было темно никого рядом.
 Откуда-то доносился шум воды, я понял, что девчонки решили помыться.
Я лежал на халатах укрытый заботливо полотенцем, но тут  кто то тихонько забрался ко мне под полотенце и лег на меня, это   была старшая сестренка, она лежала раздвинув ноги и ее…. была так близко от… но он был для нее безопасен. Как мы целовались, и как она целовала меня. И тут мы  вздрогнули, произошло невероятное,
… поднялся и уперся именно туда куда нельзя. Мы замерли и тут я почувствовал, что она начинает движение…
Но послышался резкий звук, она моментально соскочила и скрылась в темноте.
       В доме хоммера всё осветилось нежно розовым цветом. Две тени танцевали что-то уж очень тревожное печальное. Но остальные тени появились и им помешали, разорвав их объятия.
SWOLASH.     Ее подружки вернулись, они раздвинули шторы и открыли настежь большое окно.
К нам заглянула полная луна ее свет и свет ночного города все необыкновенно преобразили, другого освещения и не нужно было.
 Я посмотрел на девчонок, старшая сестренка сидела, поджав ноги на кресле, и  даже не смотрела на меня, но три других смотрели.
 Решил встать и откинул полотенце и услышал, – Ого!
Они смотрели на…
 Смелая заявила, – Только не мешайте.
Подошла ко мне присела на корточки и зашептала на ушко:
– Я знаю ты не сделаешь мне больно ничего не делай не двигайся.
Я сама, я хочу…
Лежу на спине, а она присела над … взяла … рукой сначала провела вдоль, потом начала потихоньку вводить ...  почувствовал преграду,
я знал что это, я это видел когда  снимал, но особенно хорошо, когда она ласкала себя передо мной.
Это было у них всех и каждая показала это мне.
Я смотрел на ее лицо,  она закрыла глаза и вслушивалась в свои ощущения, лицо дергалось она прикусила губу, встала с меня немного постояла надо мной не открывая глаз и  ушла к подружкам…
    Тени окружили одну из них, а она дрожала, вибрировала, звенела.
SWOLASH.     Я услышал ее шепот:
– Девки это мазо попробуйте.
Хозяйка замотала головой, – Не могу, не удержусь.
Младшая сестренка решила рискнуть, она не легла  на меня, а рядом.
Я повернулся к ней лицом, она закинула ногу на меня и направила… вдоль,  мы целовались, она меня обнимала за плечи.
Я гладил ее спину попку, и  начал целовать ее грудь.
Что-то  произошло с нами…
Мгновение…
И я на ней она крепко обхватила меня ногами и просит:
– Да!
Но я вижу перед собой лицо ее сестры, она гладит мое лицо и просит,
    – Нет, пожалуйста нет.
Рядом лицо хозяйки, удивительно, но она не может ничего сказать,
но ее глаза кричат, – Нет, не надо нет.
А девочка подо мной умоляет, – Да, да!
И все таки НЕТ…
   Тут танец одной тени стал диким, неудержимым. Остальные окружили ее не давай вырваться из круга и сужая этот круг.
SWOLASH.     Нас расцепляют мне плохо,  очень плохо, девчонка рыдает у нее истерика.
Ее укладывают на диван накрывают  халатами, сестра пытается  успокоить.
Я чувствую как всем плохо даже Смелой.
 Хозяйка приносит пузатую бутылку наливает из нее  в маленькую рюмку  и заставляет это выпить  младшую из сестер. Тут же наливает и старшей та пытается отказаться но бесполезно. Хозяйка подходит ко мне протягивает рюмку.
Это был коньяк, но чуть-чуть.
Выпила и Смелая и последней она сама. Может коньяк помог, может, что еще, но мы успокоились.
Мы все собрались у окна и стояли обнявшись и целовались и ушло плохое, как и не было ничего. К нам вернулось возбуждение и все желания лишь старшая из сестер выглядела напуганной. Все понимали, что-то неизбежно произойдет.
Но что??????????
      Тени встали в круг, держа перед собой огоньки своего цвета.
SWOLASH.     У меня уже начало появляться желание взять инициативу в свои руки.
Я отошел и налил себе шампанского. Девчонки вели оживленный разговор глазами.
Хозяйка еле  слышно прошептала:
– Черный.
Смелая спросила,  – кто???
Хозяйка пожала плечиками, – жребий
Смелая согласилась, – ведьма.
Она раздавала по карте – ведьма досталась хозяйке,  она убежала.
Трое девчонок стояли у окна тесно  друг к другу освещенные
полной луной и уличными фонарями.
Я подошел к ним и мы крепко обнялись.
Последнее что я еще помню огоньки в огромных глазах Смелой ее зовущие губы.
Что было потом не расскажу.
Не смогу.
Мы явно отключили остатки самоконтроля.
 Где-то потерялись и там  нам было хорошо легко свободно,
и при этом во мне 100% уверенности ничего плохого мы не сделали.
Не может быть так хорошо и чисто в тебе от плохого, но со стороны я думаю это выглядело чересчур.
   Несколько теней слились в дикий вихрь почти торнадо.  Потом свет ненадолго погас и вновь загорелся, но все тени были по отдельности и не слишком близко.
SWOLASH.      Привела нас в чувство хозяйка.
Она стояла посередине зала в коротеньком халатике и смотрела на все молча.
Но как смотрела… девчонки отошли от меня, отвернулись, все молчали.
Хозяйка подошла к столику налила полный бокал и залпом выпила.
 Скомандовала, – пошли за мной…
 в ее руке был какой-то тюбик.
И мы поплелись за ней  без вины виноватые, пришли  в небольшую комнату наверное кабинет, там  стоял комп на большом столе,
еще был узкий диванчик на него три девчонки и уселись.
Мы с хозяйкой остались стоять посреди комнаты, она задернула плотно шторы.
 Скинула небрежно халатик повернулась ко мне и схватилась двумя руками за……..
не больно, но она держала так и так смотрела мне в глаза…
Она молчала но это было так громко:
– Мой, ты весь мой!
Хозяйка повернула голову и сверху вниз посмотрела на подруг.
Они реагировали по разному, старшая из сестер ерзала и отводила от нас глаза, младшая сидела  откинувшись назад блаженно улыбалась и смотрела  не мигая  сквозь нас, смелая  проявляла ко всему больше чем интерес, двумя пальчиками он теребила левый сосок, а другая ладошка уже была там, ей мало было удовольствия от зрелища.
Зрелища и не было.
Хозяйка выключила свет и в темноте прошептала:
– Не бойся,  слушай меня и не спеши.
Мы опустились на колени, она сама направила.
 Выдохнула громко, убрала руку, я взялся за ее бедра и начал.
Она вздрогнула и напряглась, расслабилась и выдохнула:
 – Да!
Это ее Да! я слышал постоянно в разных тональностях, когда дошло до стона,  да сменилась на ма мама мамочка.
Что с ней творилось да и со мной, но с ней, она тряслась изгибалась
то выпрямившись прижималась ко мне спиной оборачивала голову целовала так словно хотела забрать мое дыхание.
И шептала, шептала:
– Милый мой мой мой!
 Потом кто-то нас убил.
Боль какой никогда не было, я лежал без сил и не хотел чтобы боль ушла, не хотел возвращаться.
      Стало почти темно. Вокруг теней беспорядочно загорались и гасли искорки и огоньки. Вдруг все эти маленькие источники света в бешеном темпе закружились вокруг большого костра. Потом темнота. Голубоватый мягкий свет. Тени лежат почти недвижимые обессиленные, и медленно оживают, просыпаются.
 SWOLASH.     Но я возвращался издалека, чувствовал, как кто-то нежно обтер меня мягким полотенцем.
Слышал, как рыдает хозяйка:
– Мама мама мамочка.
Кто-то из девчонок тоже плакала.
 Зажегся свет и я увидел стоящую надо мной смелую, ее грудь вздымалась, ноги были раздвинуты, свет падал так, я видел все там и ее глаза.
Она хотела чтобы я смотрел туда, закрыла глаза и прошептала с трудом прерывисто:
– Ты ты бест!
Потом отошла в сторону.
Я посмотрел на хозяйку, она сидела упершись в стену спиной, в ее широко открытых глазах не было смысла.
Смелая и младшая из сестер опустились возле нее на коленки, а старшая прилегла возле меня.
Я  увидел ее заплаканные глаза.
Она смотрела на меня словно очень давно не видела, обняла  двумя ладонями мою голову и стала целовать мое лицо, мокрое от ее слез,
но вдруг резко отстранилась, и я остро почувствовал чей-то взгляд
и увидел глаза хозяйки.
В них появился смысл, слишком много смысла.
Она попыталась встать, сестренки подскочили и помогли ей.
Хозяйка скомандовала:
– Все хватит всем спать!
Сестры повели ее под руки, старшая все смотрела на меня.
На нее было больно смотреть, она прощалась, и на ее щеке я увидел изумрудную слезинку…
    Тени собрались в круг и исполнили грустный прощальный танец. Потом каждая стала удаляться в свою сторону, и постепенно исчезли, погасли.
SWOLASH.     Смелая задержалась, собрала полотенца и халатик
пошла прочь, но в дверях остановилась, кинула тряпки за дверь,
обернулась и пошла ко мне,  не дойдя шага три, она остановилась и в упор смотрела на меня.
Вдруг ее красивое лицо страшно исказилось, оно дергалось и всю ее трясло.
 Она закрыла глаза потом сжала ладошки в кулачки и прикрыла личико.
Я не шевелился не звал и не прогонял.
Решала она.если бы выбор сделал я, подчинилась бы по любому.
Кого я обманываю, у меня  для нее был только один вариант.
Я смотрел на нее и видел что будет, если будет так.
Может и в ее голове были картинки?
 Она простонала, – Нет, – повернулась и пошла к двери, но снова там остановилась, ее учащенное дыхание с каждым вздохом успокаивалось.
Она обернулась, это была прежняя Смелая, красивое лицо глаза фигура,
и во всем абсолютная уверенность в своем совершенстве.
Смелая  улыбнулась и подмигнула мне, легкой походкой ушла в темноту коридора, и уже оттуда донеслось очень тихо:
– Спасибо.
SWOLASH.     Я выключил свет.
А потом было это…
не скажу с кем…
 Нет нет ничего не было…
сон бред.
Но так сильно так явно, нет сны такими не бывают.
Нет ничего не было и ничего не могло быть…
SWOLASH.     Я открыл глаза, сквозь шторы пробивалось солнце.
Рассвело, посмотрел на часы, прошло 27 минут как я выключил свет.
И я пошел в ванную залез в кабинку.
Долго долго тупо играл в пингвинчика.
Я ничего не чувствовал.
 Потом сделал нормальный душ, весь измылился,  истерся, истратил половину геля, что был в кабинке, не стал сушиться и обтираться.
Нашел в зале свою одежду, девчонки еще не успели прибрать.
Жуткий бардак они явно крепко спали.
Я не захотел прощаться и искать их.
Чуть не забыл мобильник.
Домой ехал в пустом автобусе кондукторша спала.
Братишка тоже ночевал не дома.
Я долго старался в том районе не появляться
     Мальчик замолчал, молчала и девочка. Пауза затянулась.   Тревожная тишина в доме хормера сменилась нарастающим грозным воем. Малыша заморозило, он смотрел, широко раскрыв глаза – со стороны портала поднялась и неумолимо надвигалась на него огромная волна.  Спасаться бежать куда, да и поздно. Но волна остановилась, замерла и  исчезла, словно кто-то забрал ее туда, откуда и пришла эта волна-убийца. Вместо  стены воды появилась  большая фигура очень похожая на знакомых  хоммеру Хев, но вся в красном.  Красная Хева подняла правый рукав и начертила перед собой  светящийся круг, затем подняла левый рукав и вписала в круг равносторонний треугольник. Хева повернулась направо и неспешно дошла до купола тряниного дома и прошла за него. А  то, что она нарисовала, еще долго светилось, пока не погасло. Тряне было тяжело дышать. Казалось, грудь взорвется, пузыри рядом пульсировали неровно, как два маленьких сердечка в аритмии. Хормер посмотрел за Грань. Мальчик сидел  неподвижно, закрыв глаза. При свете монитора можно бы было подумать, что весь он смиренное отчаяние, если бы не прикушенная губа. Времени прошло слишком много, и все перестали ждать.
     Тряня пузыри и конечно мальчик вздрогнули от звука перед сообщением.
 Ellis.  Прости!
Я не могла…
Я была…
Если бы ты знал что сотворил со мной.
Я не знала что это так…
что это возможно…
Возможно со мной.
Я все еще не совсем здесь.
SWOLASH.   Тебе плохо?
Ellis.  Не спрашивай.
SWOLASH.   Уже спросил.
Ellis  Не отвечу.
Не могу.
Может догадаешься.
Но лучше не надо.
Объясни пожалуйста, ты говорил что не было секса.
 SWOLASH.   Разве это секс.
Ellis.    А что же дурачок.
SWOLASH.    Значит это был плохой секс не тот.
Ellis. Для большинства мальчиков такое приключение предел мечтаний.
9 из 10 позавидовали бы тебе и возможно один бы понял.
SWOLASH.     Не всегда хочется быть понятым.
Ellis.     Уверена девочки все заранее спланировали.
SWOLASH.       Ты думаешь?
Ellis.   Еще думаю, что они получили больше, чем хотели, аппетит приходит во время еды.
 Девчонкам  повезло с тобой, им был нужен мальчик подальше от их круга знакомых.
 SWOLASH.     Все было как экспромт.
Ellis.    Конечно, экспромт, но процентов на 99. 
 Секс трудно контролировать гормоны забивают мозги.
 SWOLASH.    У девчонок тоже?
Ellis.      Ты еще спрашиваешь.
 SWOLASH.    Я не про них, я про тебя.
 Ellis.     И я про себя…
 от секса точно глупеешь даже когда им не занимаешься.
  У меня  помутнение, наделала глупостей.
 SWOLASH.   Ты о чем?
Ellis.    Об одной маленькой глупости в твоем почтовом ящике, может не будешь открывать?
 SWOLASH.     Но это  мой ящик. 
    Из сети прилетела картинка, обнаженная девушка сидела боком с распущенными волосами,  положив руки на бедра.  Мальчик долго сидел не мигая. Девочка не вытерпела.
Ellis.     Почему молчишь?
SWOLASH.     Любуюсь ты чудо,  жаль…
Ellis.      Что жаль?
SWOLASH.    Что далеко.
Ellis.      Кто знает, пожалуйста, не показывай никому, мальчишки любят хвастаться перед друзьями.
SWOLASH.    Я не такой.
Ellis.    Я тебе доверяю, поэтому и смогла раздеться у меня странное чувство, что ты рядом.
 SWOLASH.   Что-то подобное со мной, словно ты дышишь над моим правым ухом, боюсь обернуться и не увидеть тебя.
Ellis.    А я хочу увидеть тебя, у меня нет ни одной твоей фотки.
Пришли.
SWOLASH.    Подожди минутку.
  Мальчик долго выбирал, потом отсканировал и  отправил фотографию, где он был в черных джинсах и темном свитере.
 SWOLASH.   Все сделал.
Ellis.    Получила, блондин с голубыми глазами.
 Судьба.
SWOLASH.     Почему судьба?
Ellis.    Странное состояние никогда такого раньше не было, печаль и сильное желание.
SWOLASH.     Желание?
Ellis.     Я в первый раз почувствовала, что хочу близости с мужчиной и этот мужчина ты…
Знаешь это больно.
Я еще не знала такой боли как сейчас.
 SWOLASH.   Не хочу делать тебе больно.
 Ellis.    Я хочу я очень хочу, покажи себя всего.
 Сможешь?
 Я помогу, ты согласен?
SWOLASH.     Хорошо попробую, недавно купил у одного пацана старый цифровик, он ничего, но не дружит с моим компом, придется перегружаться.
 Ellis.    Когда все сделаешь, загляни в свой ящик.
     Мальчика долго не было, потом все включилось. Тряня увидел его на кресле почти без одежды. Он достал почту, долго смотрел на новую картинку. Обнаженная девочка сидела на краешке кровати, вытянув ноги откинувшись назад, низ живота  был прикрыт уголком простыни.  Она пристально смотрела на мальчика, взгляд приковывал к себе, звал и подчинял
       Мальчик долго и не мигая смотрел на монитор, где во весь экран висела картинка. И просто окаменел. Тряня наблюдавший за юным юзером видел, что с ним происходит нечто необычное. Он куда-то уходил. И ушел. Здесь и не здесь. Прошло, какое-то время. Мальчик затряс головой и стал руками тереть волосы и глаза. Потом осмотрелся по сторонам. Увидел фотоаппарат. Тяжело вздохнул и снял последнюю часть одежды.
      С телом мальчика что-то произошло.  Он отошел сел на диван отвернул лицо от камеры, сработала вспышка, на некоторое время все опять погасло и вскоре к Тряне прилетела его фотка. Мальчик недовольно осмотрел ее, вздохнул и отправил.
SWOLASH.    Готово.
    Девочка долго не отвечала.  Быть может кому-то из читателей, живущему во времена,  когда практически у каждого юзера маячит на мониторе или где-то рядом веб-камера, а у обладателей ноутбуков она вообще встроенная, покажутся нелепыми все эти сложности. Но мой герой попал во время и место, где это только начинало развиваться, и не всем было доступно. Может и к лучшему, сложности и трудности сближают лучше, чем скайп.
   Мальчик уже начал жалеть о своем поступке.
 SWOLASH.   Ты разочарована?
 Ellis.    Глупый никогда не видела ничего прекраснее
 мне хорошо и я не верю, что есть плохое
   вот мы и стали с тобой  любовниками.
 SWOLASH.      Виртуальными.
 Ellis.    У меня такое чувство,  что больше. Такое блаженство, нет сил продолжать.
 Хочу, что бы ты был рядом положить руки и голову на твою грудь прижаться покрепче.
Я тебя не напугала   подарком?
SWOLASH.    Нет.
Но что-то ты точно сделала.
Со мной что-то произошло.
Я уходил.
Ellis.    Куда не пугай меня.
SWOLASH.   Как тогда в храме.
В другую реальность.
Ellis.    И что там было?
 SWOLASH.   Ничего.
Ты и я.
В незнакомом месте
Я стою в 2 шагах от тебя а ты лежишь такая как на фото.
Почти…
И смотришь мне в глаза, и молчишь
Это было так реально, я даже чувствовал твой запах.
 Ellis.    И чем от меня пахло?
SWOLASH.    Духи, мне не попадался еще ни у кого такой аромат.
Сложно описать.
Не цветочный, или еще не встречался с такими цветами.
 Ellis.    Это невозможно.
 Духи мои духи!
Подарок Генри, их составили для меня.
Маленький и очень дорогой флакон, утром истратила последние 3 капельки…
нет
невозможно
Боже…
   Девочка замолчала. Мальчик долго сидел такой странный, необычный. Таким Тряня его еще не видел.
 SWOLASH.    Что с тобой, почему молчишь?
 Ellis.    Плачу не могу остановиться, появилась Лаша  и она  плачет.
SWOLASH.   Стыдно, но и у меня глаза мокрые.
 Ellis.      Как быстро летит время, почему оно не умеет останавливаться?
 SWOLASH.   Ты хочешь уйти?
Ellis.     Не хочу  до боли не хочу.
 Почему все так.
Плохое неизбежно за хорошим?
SWOLASH.    Ты пугаешь меня.
Ellis.     Не бойся, наберись терпения, так получается, что дней 8 или чуть больше  меня не будет, не хочу прощаться и не буду,   теперь ты мой отныне и вовек.
  – И ныне и присно и вовеки веков, –  почему-то вспомнилось Тряне. Вроде не  об этом, не о мирском. Но было что-то в том, что произошло между мальчиком и девочкой, что может и простит Он кого славят молитвами, если сказать об этом:
– И ныне и присно и вовеки веков. 
Может помилует?
  Этот дар, это наказание может быть только от Него. И не мог понять  юный хоммер, что связало  двух  юзеров абсолютная свобода,  прощающая всех, кто прошел её врата или страшная зависимость от самого запретного. Прокляты или благословенны?
     Уставший, переполненный впечатлениями Тряня заснул. И было у него странное непонятное сновидение. Снился юному хормеру огромный эшафот, выкрашенный черной краской. На нем стоял рыцарь в серебряных доспехах. Из шлема на плечи опускались волнистые белоснежные волосы. Перед собой двумя руками он держал длинный меч.  Острием вниз. Руки в замшевых перчатках были украшены массивными перстнями. Лицо было закрыто решетчатым забралом. Рыцарь стоял подобно скале безмолвный и несокрушимый. Над эшафотом возвышалось подобие трибуны. На ней какой-то важный уродец в черной мантии страшным голосом изрекал что-то,  не пустяки конечно, но доносилось только:
–  Кар-кар-кар.
      В разных углах эшафота стояли абсолютно похожие двое крысомордых карлика в бурых хламидах, и всё  записывали в свои свитки. Только левый писец  строчил белым распушистым  и просто огромным пером синими чернилами на красной бумаге. А карлик справа заостренной черной палочкой красными чернилами пачкал темно-синюю бумагу.
Горбун-великан в красной маске и красной же куртке притащил первого осужденного и поставил на колени перед рыцарем-палачом и отошел в сторону. Мгновение и меч рассек несчастного пополам. Рыцарь встал, как стоял. Бедолага разломился, рухнул и рассыпался на меленькие кусочки. Все это повторилось неоднократно под кар-кар-кар и глухие удары барабана. У всех жертв на голове были серые мешки, на месте ртов белая повязка с цифрами. Руки связаны, а длинная до пят рубаха вся как есть, исписана текстами и крупными знаками. Когда они рассыпались, раздавался звук похожий на звон бьющегося стекла разного качества, иногда хрустального, дорогого.  И наконец, рассыпался последний приговоренный, кар-кар прекратилось, но барабан еще монотонно отбивал, словно в ожидании. Рыцарь упер почерневший меч в доски, высоко поднял голову и изрёк:
– Да будет так.
Каждому по вине его.
Полной мерой.
     Барабан замолчал, но наступившую тишину испортил неприятный шоркающий звук.
    На эшафоте появился очень древний старик. Он с трудом  шел, опираясь на суковатую палку. Казалось еще шаг и старик рассыплется как труха. Он поравнялся с палачом, тот громогласно спросил:
– Что ты тут делаешь?
– А ты милый?
 –  Караю.
– Ты гляжу, дурачок, больше ничему и не научился. Не утомился. Дай-ка пощупать.
    Старик указал на меч. Рыцарь протянул свое грозное оружие. Старик взялся двумя пальчиками за самое острие и вырвал меч из рук палача. Тот еле устоял на ногах. Старик покачал меч вверх вниз, вверх вниз. И также двумя пальчиками вернул меч рыцарю.
–   Тяжеленький.
   Забрав оружие, палач  грубо ответил:
–   Клоун.
– Не без этого, – согласился старик.
– Шел бы старый, откуда пришел
– Иду, милый иду.
      Старик продолжил свой нелегкий путь. Рыцарь отвернулся в противоположную сторону. Но как только старик остановился, резко повернул голову. Старик смотрел на него с хитрым прищуром и тихо спросил:
– Не появилось желание начать прощать и миловать. Попробуй. Потом за уши не оттянешь.
    Рыцарь молчал, старик покачал головой и двинулся  дальше. Горбун-великан скинул  куртку и маску, догнал старичка и бережно посадил себе на плечо.
–  Вот молодец. Ну, дорогу  ты знаешь. 
   Девочка отключилась. Мальчик целыми днями не подходил к компьютеру, потом опять стал качать из сети рефераты.
    А у Тряни появилась большая глюкалка и долго не пропадала. Над головой недалеко от портала висела странное объемное изображение. На земле заросшей красной травой стоял высокий черный камень. На плоской поверхности ничего не было, но оттуда из камня на маленького хормера смотрел невидимый, но видящий. И взгляд не отпускал. Неуютное ощущение.
    Неделю девочка не появлялась, как и обещала.
 SWOLASH.    Я не могу так долго без тебя.
Ellis.  Прости я хотела все прекратить.
 Не смогла.
SWOLASH.    Это все из-за того разговора?
Ellis. Не люблю быть дурой.
SWOLASH.   Ты не была дурой все прекрасно.
Если ты о фото, хочешь уничтожу все?
 Ответа долго не было.
Ellis.  Нет. Не надо.  Только спрячь получше и никому не показывай.
SWOLASH.   Обещаю, но ты такая красивая.
Ellis. А ты тех девчонок никогда потом не встречал?
SWOLASH.    Но почему?
В прошлом году летом.
Июнь июль, точно не помню.
Ellis.  И что?
SWOLASH.   Мы типа друг друга не узнали.
Ellis. Это как?
SWOLASH.   Очень даже просто, мы с одним другом гуляли в центре.
Тут нас кто-то окликнул. Оказался старший брат этого пацана.
Он сидел с девушкой  в кафешке, больщушие тенты
КЛИНСКОЕ.
Мы посидели вместе, он нас угостил пивком, не клинским точно, типа  немецкое.
А девушка…
Ну это та
СМЕЛАЯ
Мы с ней даже парой фраз обменялись.
Ellis.  Она очень изменилась.
SWOLASH.    Да.
Выросла девочка…в одном месте размера на два, как минимум.
Ellis.  А брат твоего друга намного старше?
SWOLASH.    Лет 10-12, и жена есть.
 Дочке 5 лет, худая и вреднющая, если вцепится не оторвешь.
Ellis. А ты его жену знаешь?
Она уродина?
SWOLASH.   Почему?
Очень хорошая девушка, но  мягкая и тихая, добрая.
Ellis. Ты уверен, что не обознался??????????????????
SWOLASH.    Когда мы уже уходили, я обернулся и встретился с ней глазами.
Она подмигнула…
И ТАК улыбнулась
 ОНА
И ВСЕ ПОМНИТ.
Ellis. И как ты в тот день?
SWOLASH.    Разозлился…
Вечером в парке до нас докопались гопники.
На них и оторвался по полной.
Ellis. Гопники?
SWOLASH.    BAD BOYS
Ellis. Извини, но очень хочется спросить.
Наверное это глупо у тебя потом были девушки?
Можешь не отвечать.
SWOLASH.    С ними просто, они ко мне легко клеются, а я их потом бросаю, со скандалом обычно.
Ellis. Но это жестоко.
SWOLASH.   Лучше чем их убивать.
Ellis. Почему убивать?
SWOLASH.    У меня принцип.
Как только появляется желание убить девушку.
Я ее бросаю.
Ellis. А меня ты когда захочешь убить?
Сколько мне осталось?
SWOLASH.    Зачем ты так?
Ты не все.
Ellis. И они не все
Они живые
Им больно…….
    Мальчик сидел неподвижно с горящим взглядом. Тряне стало очень холодно. Пузыри дрожали.
Ellis. Ты разозлился. Обиделся.
SWOLASH.    Не смог.
Я не могу.
Терпеть.
Это так больно. Я хочу быть с тобой.
 Хочу тебя.
Хочу.
Ellis. Глупо глупо как глупо.
Я знаю каким ты можешь быть плохим жестоким…
Почему меня так тянет к такому человеку?
Мне никто не нужен.
Только ты.
Я знаю.
Ты мой.
SWOLASH.   Я бы никогда не смог сделать тебе плохо.
Ellis.  Нельзя с одними быть плохим, а с другими хорошим.
SWOLASH. Такова жизнь.
Только так в ней и бывает.
Ellis. Почему?
SWOLASH.    Это один из многих безответных вопросов.
Ellis. От такого не хочется жить.
SWOLASH.    Знаю и со мной бывает.
Никакого смысла.
Все хватит.
Не могу.
SWOLASH.    Я недавно был в церкви
и на выходе помог одной очень древней бабушке.
Ей наверное лет 100 и когда мы с ней спустились по ступенькам
 она вдруг крепко схватила меня за рукав и говорит:
–  Внучок посиди со мной туточки на скамеечке.
Я уже и не рад был, что связался но присел.
Она и грит:
– Дитятко ты чо сюды ходишь:
Я уже начал злиться.
А она:
– Не надо внучок не надо не злись на бабушку.
Я типа, –   Ничо ничо.
А она смотрит мне в глаза:
– Я тебя дитятко неразумное только одно скажу.
Живи.
Живи ненаглядный.
Живи пока не позовут.
Я бы и рада уйти.
Да не зовут.
Иди родной иди с Богом.
 Я встал, как зомби  не успел отойти три шага,
Она меня окликнула:
–  Пшенишный.
Я повернулся. Она смотрит и хитро так улыбается:
– А дочку первую Лизаветой назови.
Внучку чернявенькую Надеждой вели сыну назвать.
Я кивнул и ушел. И состояние было идиотское.
 Как мне 5 лет и нет у меня проблем и не было никогда.
Ellis. Хорошая бабушка.
SWOLASH.    Ведьма.
Ellis. Почему?
SWOLASH.   А все старухи ведьмы.
Но она белая, и глаза у нее не старушачьи.
     Мальчик откинулся в кресле и закрыл глаза.  Девочка  молчала, пауза затянулась.  Пузыри позвенели и ушли  играть в недавно освоенную ими игру бадминтон, без ракеток. Тряня поочередно то левой, то правой рукой сжимал резиновые эспандеры.  Мальчик  пошел  спать.  В трянином доме прозвучали с десяток композиций из альбома выбранного мальчиком. Пришло время установленное таймером, Грань погасла. А хоммер сидел неподвижно. Он ничего не мог понять.  И это его злило. Всё хоммерское в нем настойчиво убеждало:
– Не парься, забудь. Ты что не чуешь быть беде, беги, найдешь место лучше. Смотри, как давно не было у тебя гостей. И дело не в защите Гарда. Ты сам  это понимаешь. Беги.
    Беги, спасайся, казалось, что-то подобное услышали трянин юзер и девочка  с ником Ellis.  Там в Юзме физическое реальное расстояние между ними не менялось. Но Тряня чувствовал, как они, то сближались, были мгновение, когда эти юзеры просто сливались в единое существо, то отдалялись.   И  сейчас расстояние  больше меры доступной пониманию хоммера.   Зачем мучиться, живи проще.
   Но что это за силы, нарушающие мыслимые законы?
   Время шло, мальчик иногда всё же подходил к своей машинке. Но не включался в сеть. Мрачно и очень рискованно гонял на джипе. Тряня с пузырями не могли его догнать. Малыша отвлекало  видение белого зверя появившееся в Геймхолле. Может  это и не был призрак. На вид помесь пантеры и волчицы.  В глазах угрюмый зеленый огонек. Оно появлялось у дороги и улыбалось всеми своими острющими   зубами, а через секунду обернешься и нет никого.  Из Геймхолла зверюга не выходила и особенно не беспокоила Тряню. Но заставила задуматься.   Почему кроме пузырей здесь в герме никто более или менее одушевленный не появляется. Может виноваты его юзеры, не в те игры играющие. Или что-то ещё тому виной.  Мальчик же, несмотря на мрачную депрессию, играл в машинки виртуозно и хладнокровно. Но дойдя до финиша, выходил из игры. И долго водил курсором мышки по рабочему столу вокруг значка соединения. Но   вдруг резко уводил стрелочку на меню пуск и отключал машинку.   Малыш ничего не понимал, но пытался анализировать. Почему мальчик с девочкой так резко, и кажется навсегда, перестали общаться. Может всему виной та самая тема, которую один червяк, да и не только он, назвал грязной и срамной? До этого общение юных юзеров было чистым можно сказать целомудренным, и зачем они в это залезли.
    Наверно точно там в Юзме без этой срамоты не могут. Мучаются, страдают, часто теряют всё, но падают,  причем добровольно, в огненную яму сего греха.  И главное, хормеру пришла простая мысль, может им хватит такого общения, пора реально встретиться. И что сложного,  наверняка есть в Юзме подходящий транспорт, что может привезти мальчика к девочке или наоборот. Так же всё просто.
Конечно,  малыш много не понимал и не знал о нашей жизни, но стоит ли его в этом винить. Мы сами не можем исполнить самого простого, и часто удивляемся в итоге, как невозможное становится реальностью, с которой приходиться жить доживать.
   Малышу не спалось. Тишина полумрак и мирно мерцающая Грань. Всё кажется гарантировало покой. Но покоя в Тряне не было. Мешала жить боль, живая и  горячая. Она пришла извне, из мира чужого хоммеру. И должна была умереть здесь. Но жила мешая жить хормеру. Целомудрие чистота невинность, так воспитывал Тряню Иргудеон. Может  чтобы понять суть греха надо самому согрешить. Опасна стезя познания. Опасна коварна и лжива. И вспомнился малышу Толстый  Бу, хормер немногословный, но не рядовой. Тряня гостил у Бу недолго, но успел заметить с каким почтением относились к сему хормеру не только многочисленные его гости, но и сотрудники Контроля. Две  крысы, такое было прозвище у агентов, сей очень не любимой всем Кордоном конторы, явились, как всегда неожиданно, но не стали проводить обыск и проверку, а лишь молча и с поклоном отдали Толстому  Бу небольшой свёрток и исчезли в мгновение ока. У этого влиятельного хоммера было две  слабости, роскошь и сладости. Его хорм иначе как чертоги никто не называл. А сладости он ни столько  употреблял сам, сколько потчевал своих гостей. Тряне понравилось рисовое печенье, нежное и просто тающее во рту.  Перед самым отъездом из хорма Бу малыш попал  на интересные посиделки с разговорами. Хозяин и гости не сидели, а возлежали в полумраке. Возле каждого блюдо с угощением и маленький светильник. Тряне светильник не достался. Он сидел в темноте жевал печеньица, смотрел и слушал. Гости рассказывали и тут же обсуждали различные истории.  Толстый Бу в багряной тоге расшитой золотом был малословен, не мешая беседе быть открытой и свободной. Один из гостей карлик горбун с тяжелым строгим взглядом жаловался на своего хозяина юзера. Тот свою однообразную пресную реальную жизнь разнообразил сочинительством эротических произведений разного формата. Размещал свою продукцию юзер на  сайтах известного толка, количество коих трудно поддается счислению. Другой гость почти гигант, но с тонким голосом поддержал тему:
– Согласен уважаемый, господа юзеры извратили свое естество.  Это их дело и их проблемы. Но  зачем скидывать  в таких объёмах эту срамоту нам. Да не спорю всему виной их способ размножения. И видимо то что им не дает  реальность они компенсируют воображением. В итоге увы этой темы в Хормварде намного очень намного больше чем реально в самой Юзме.
– Слава Уану, юзеры и не догадываются, куда уходит энергия их воображариума, – вмешался в разговор  другой хоммер, неприметный с виду:
– И на счет увы. Для многих хоммеров это благодать и  процветание. Этот  торант наимощнейший. Большие его используют весьма часто. Но чтобы не замараться посадили на эти потоки одного ублюдка. Весьма неординарный персонаж часто называет себя бастардом, звучит красивее, но смысл тот же.
Так что не стоит пренебрегать значением этой срамной темы, называть  дерьмом чепухой и прочими уничижительными словами. Сила за этим там  огромная, еще не один юзер не победил ее.
– Да, сила, – хозяин хорма говорил негромко и словно задыхаясь:
– Силу должно уважать, но какая ей цена, если полумгновение и всей  Юзме пшык.
   Большой Бу рассмеялся и щелкнул пальцами. Бедного малыша всего передёрнуло, а гости дружно сменили тему. Но явно неудачно. Недоделанный гигант пропищал:
–  А что даёт любовь кроме как саму себя?
И продекламировал:
–  Ты сердце моё насытило болью.
Тряне очень хотелось рассмеяться:
–  И с чего это он?
 Пауза затянулась и закрыл её своим астматическим голосом хозяин хорма:
–  Заткнись, мон шер ами, заткнись.
   Мальчик в очередной раз включил компьютер, взялся за мышку, но ничего не делал. Просто водил курсором вокруг значков на рабочем столе.
   А у Тряни раскалывалась голова. Он смотрел за Грань и видел, то чего не могло быть.   Мальчик сидел в одиночестве. Он сбежал от девочки далеко и навсегда, запретил её себе. А Тряня ругался на своего юзера:
– Ну, какой-же ты дурак и слепец. Обернись белобрысый, вон же она рядом.
  Тут же сам  себе:
– Бред. Её там не может быть.
   Но Тряня видел Ellis. Она сидела на диванчике, поджав ноги.  На ней был коротенький домашний халатик. Одна рука лежала на коленке, ладошкой другой руки  она прикрыла низ лица. Хоммер  смотрел  в её глаза. В них была и обида прощенная, но непрошедшая и ожидание. Измученный Тряня остро осознал, что от силы,  так мучающей его юзера, никому еще  не удавалось избавиться своей волей.
    И  как-же ей больно. Чужая боль, твоя боль. Может одна Боль, одна на всех? Занесло нас в философии неразрешимые. Ладно, мелькнуло и ушло. Живём дальше.
   Палец мальчика дрогнул, мучительные секунды и юзер просто засветился, когда значок возле ника  Ellis сменился с off на on. Девочка на диване исчезла, но появилась в сети.
   Она   не стала никак объяснять свое долгое молчание,  и ни о чем не спрашивала мальчика, просто начала разговор на новую  тему. И выбор она сделала неудачный, судя по тому, как сразу мальчик помрачнел.
Ellis. Кстати как твой брат, что за девушка у него сейчас?
SWOLASH.    Его нет.
Ellis. Как почему где он?
SWOLASH.     Санька погиб год назад.
   Опять  долгая пауза. Тряня смотрел на своего юзера, и не мог понять, а где его взгляд.
Ellis. Прости.
SWOLASH.    За что?
   Недавно был год ездили с его друзьями на кладбище, сколько же народу было на похоронах.
 Всю ночь пока он лежал в гробу дверь не закрывалась.
Ellis. Тебе не хватает его?
SWOLASH.    Очень.
 Я три дня назад ездил к нему, посидел у могилы,   потом долго бродил по кладбищу.
  Много там молодых, детей и даже младенцев.
 Один момент меня очень задел.
 На  санькиной стороне недалеко есть 2 могилы, почти рядом лежат мальчик и девочка, их не стало почти в один день, и было им по 13 лет.
 А  с другой стороны дороги  много новых могил, и вот почти напротив  этих могил 2 красивых черных памятника в одном ряду, парень и девушка.
 Они погибли через 13 лет после тех и им навсегда по 26. 
Ellis. Ненавижу кладбище, не хочу, чтобы возле меня сидели и плакали,
 пусть сожгут и развеют над океаном.
SWOLASH.   Может так и лучше чем гнить в могиле.
Ellis. Прости мне пора.
 Я могу долго отсутствовать
 не волнуйся…
     И эти её отсутствия с каждым разом становились всё более продолжительными.  Они обсуждали  новые и новые темы. Девочку волновало искусство, живопись, дизайн,  фильмы, артисты.  Шутили над политиками. Только случались  эти разговоры реже и реже. Он  не спрашивал девочку, что с ней, может и нестерпимо хотел спросить, но терпел.  Однажды во время ее долгого отсутствия с порта сканера  залетела картинка, от которой Тряне стало как-то не по себе и даже пузыри перестали жужжать.
   Это был рисунок с той фотографии,  вроде всё почти как там, но смотреть было тяжело и тревожно. Рисунок был упакован и отправлен на адрес Ellis, а она  всё молчала. Пришла ночь и  девочка ответила.
Ellis. Почему ты не говорил, что так хорошо рисуешь?
SWOLASH.    Да как-то не решался, это наверное плохо что я сделал.
Ellis. Очень.
SWOLASH.   Я порву его.
Ellis. Не смей!
 Я не знаю, как  ты смог  это увидеть.
 Там было совсем другое.
 Я перестала смотреть в зеркало, но этот портрет больнее любого зеркала.
 Ты настоящий художник.
SWOLASH.    Я учился в школе искусств, потом выгнали.
Ellis.  Как это?
SWOLASH.    Проблемы дисциплины, кроме способностей  нужно еще труд, труд, дисциплина и еще труд.
Ellis. А у тебя этого нет?
SWOLASH.    Я не могу в любой момент сесть и рисовать, что скажут.
Ellis. А когда можешь?
SWOLASH.    Только  когда не могу не делать.
Ellis. Я очень хочу увидеть все твои рисунки.
SWOLASH.    Но их много и надо сканировать.
Ellis. Хорошо сделай так начни со своих ранних работ.
Разбей по темам, я согласна и по частям.
Так даже лучше.
SWOLASH.   Это может затянуться.
Ellis. Очень хорошо.
Я буду ждать.
    Мальчик весь вечер сканировал свои рисунки и отправлял  в дом к Тряне. В папке набралось 36 рисунков. Ближе к ночи отправил.
    Ответ пришел через день ночью:
 –  Ты чудо.
Мне давно так не было хорошо. Все в восторге, но много вопросов,
я назвала эту серию, принцессы и чудовища.
На 17 рисунках три принцессы.
Кокетка, Злючка и Умница, их все здесь так называют.
 SWOLASH.   Синеглазка, Кареглазка и Сероглазка.
Злючка она не злая, ей кажется, что ее никто не любит.
Все обижают, а ей очень очень хочется чтобы ее любили.
Ellis. Ты очень интересно одел принцесс.
Не хочешь стать дизайнером?
SWOLASH.   Ориентация не та.
Ellis. А твои чудовища.
19 и все разные и первое впечатление обманчиво, одни такие страшные, а потом, да и не злые они совсем.
Другие симпатяжки, а приглядишься что-то не то в них.
SWOLASH.   Первые дурачки, вторые подлянщики.
Ellis. Подлянщики смешное слово.
Тут твои рисунки пользуются огромным успехом.
Столько копий сделали, и все спрашивают, откуда это
комикс книга фильм?
SWOLASH.   Тут это где?
Ellis.  Где я сейчас.
Ты не ответил.
SWOLASH.   Из головы из моей.
Мы еще маленькие были. Братишка читал много и все подряд.
А по ночам мне рассказывал сказки о выдуманной им стране Уттилянии.
Потом у мя такие сны были.
А позже я уже учился в художке,  вспомнил свои сны, дня за 3 нарисовал и убрал подальше.
Ellis. А брат не записывал свои сказки?
SWOLASH.    Я не видел.
Ничего нет.
Ellis. Жаль очень жаль.
Я жду другие темы.
SWOLASH.   Да еще на час работы.
Ellis. Хорошо.
  Трянина галерея пополнилась.  Девочка не торопилась с ответом. Прошло три дня:
– А ты хороший портретист. Особенно удаются глаза.
Видно как ты учился, это твои друзья?
SWOLASH.   Пацаны, и мои и Санькины.
Ellis. Но 15 портреты девушек.
7 нарисованы хорошо, но формально, наверное, по чьей-то просьбе, они к тебе никакого отношения не имеют.
Но 8 я уверена и даже не думай обманывать меня, это брошенные тобой девушки.
 SWOLASH.   Я не хочу об этом.
Ellis. Просто у тебя хороший  вкус.
Одна отличается от остальных, и не самая красивая.
Те 7 показывают себя, смотри какая я, а она просто смотрит на тебя.
Она тебя любит.
Как ее зовут?
SWOLASH.   Надя.
Ellis. Хорошо.
Извини я очень устала, но я должна увидеть все.
Я жду и целую грешные твои губы.
Прости.
SWOLASH.   Да.
    Последнюю партию рисунков мальчик готовил в очень плохом настроении.  Но прошел всего день и она ответила:
– Нет, ты гений…
Я в шоке.
Все в шоке.
Сначала подумала, ты увлекся абстракционизмом.
Но смотрела и смотрела…
И поняла…
Никакой абстракции…
Другая реальность.
8 рисунков, это ты увидел тогда в церкви?
SWOLASH.    Да.
Ellis. Но 2 рисунка…
На первом 4 силуэта надвигаются на тебя и от них не спрячешься.
На втором силуэты уносят кого-то, никакой надежды, неумолимо…
А два последних…
Ты мастер.
Рука на женской груди.
Грудь идеальной формы
(и у кого ты такую интересно видел?)
Но не пойму, это мрамор оживает, или живая плоть каменеет?
А рука как ты ее прорисовал, шерсть даже на пальцах, а ногти ужас ломаные грязные желтые.
Откуда это в тебе?
SWOLASH.    Наверное из жизни.
Недавно встретил одну парочку, увидел это и поработал.
Ellis. А черный рисунок, твоя последняя работа?
SWOLASH.    Да, предпоследняя ты.
Ellis.  Очень много темных тонов, и небо и море и скала, сильный беспощадный ветер.
 Девушка на скале, ее развивающееся волосы самая черная краска из всех.
Но лицо и глаза…
Она знает что будет.
Она ничего и никого не боится и сделает этот шаг.
Море ее могила, или этот платок превратится в крылья, и она уйдет в черное небо,  скажи??
SWOLASH.   Я не знаю.
Ellis. Да лучше не знать.
Одна женщина смотрела на эти работы, и ей стало плохо.
Она здоровая, но сердечный приступ.
Она сказала на это нельзя долго смотреть, очень сильная энергетика.
А я смотрю и не могу оторваться.
Это лучше лекарств.
Сильнее любого обезболивающего.
Прости мне дали 2 минуты.
Так много хочется сказать и не могу ничего.
Пусть так и будет.
Ничего
ничего ничего
шиола
 не прощаюсь не хочу прощаться…
    Девочка пропала и не появлялась как никогда долго. Мальчик тосковал, на него с каждым днем было всё больнее смотреть. Тряня скучал, почти не переставая  колотил куклу, что сделал ему для отработки ударов Гард.
   В аське девочка  так и не появилась, но пришло письмо. На мерцающей проверхности  Грани появлялились одна за одной черные буквы,  образовывая слова.  И не успевало слепиться новое слово, как предыдущее вспыхивало и сгорало. Черные буквы превращались в белый пепел и таяли, словно ранний снег, падая вниз.  Ужас замораживал юного хоммера, он еще не прочитал и трети письма, как смог понять причину своего состояния. Он не слышал голоса девочки с ником Ellis, а просто читал мёртвые буквы:
 – Я не хотела ничего больше писать
 думала что так будет лучше для тебя
если ты ничего не будешь знать
 и просто забудешь обо мне
 все говорят что шансы есть
 но взгляды врачей их
особенное ко мне отношение
 немного
мать еле держится как не старается ей помочь Генри
 я делаю вид что им верю
  мне страшно  но я всегда была сильной
 мне принесли молитвенник
 я еврейка по матери
 но бабушка мать отца крестила меня по православному
 пытаюсь молиться как могу на всех языках что знаю
помни обо мне
невозможно но ты лучшее что было со мной
 я благодарна судьбе за тебя
 кое что сделала для тебя на прощание
 верю где б я не буду ты навсегда мой.
   Мальчик сидел неподвижно, из глаз текли слезы,  рука дрожала на мышке.  Потом он закрыл глаза,  прикусил губу так, что Тряня увидел кровь и быстро набил:
 – Нет не смей  ты не можешь умоляю живи только живи не бросай меня живи я люблю тебя.
    Мальчика всего трясло. Он открыл ничего не видящие глаза и с трудом смог отправить письмо.
 Тряня ничего не соображая, схватился за уходящее письмо и улетел из уже ставшего родным дома.



                Глава 7. Лаша.
    Тряне пришлось долго, невыносимо долго ждать, когда его письмо дойдет до пункта назначения. Зависнув на какой-то станции среди великого множества невостребованных посланий, юный хоммер чувствовал, что всё может изменить в своей истории. И очень даже  просто.  Что сложного выйти из письма, пройти портал и оказаться в толпе хоммеров, временных, в той или иной мере, жителей сего узлового городка. Так что выбор был, только между чем и чем. То, что ожидало его, в случае если он сдастся, Тряня просто ощущал физически вплоть до конца – падение, бездна, вакуум и покой.
  Другой вариант ничего ему не открывал – темная стена неизвестности. В итоге хоммер впал в спячку, или нечто подобное. Сны, видения, нереальность или другая реальность, не всё ли равно, не знать намного лучше, чем знать. Тряня явственно видел и даже слышал, как лыцари отбиваются от поганых вражин.  С одной стороны Серко рубился своей кривой саблей с не одним десятком ловких как обезьянки, но уж очень злобных пусть  мелких и во всём черном противников. Серко матерился по черному и все приговаривал:
– Кыш жухыды, кыш лыбанские.
  Стоящий с ним  спина к спине, друг верный Геррыч, отбивался мечом своим громадным от вуков разных размеров и мастей. И было тварей оных несчетное множество. Хватит ли рыжему лыцарю сил всех сокрушить? Но Геррыч был слишком занят делом, чтобы отвлекаться на такую ерунду как подсчет их шансов с другом на победу.
   Лыцари исчезли в темноте, как и появились, за одно мгновение.
   Вместо них нарисовался, горя рогом своим, Хозер. Он играл в карты с какими-то уродами и явно выигрывал по крупному. Что очень не понравилось его премилым партнерам, и началась буча. Большую часть выигрыша ловкач потерял, но жизнь сохранил.
   Увидел малыш даже пьяницу Граулу. Тот сидел на каком-то пустынном перекрестке и под скрипучие звуки из своего инструмента хрипло пел:
– Как всем нам хочется
Не умереть
А именно уснуть….
  Из темноты выплывали и возвращались  обратно странные буквы, собранные во фразы:
– WHERE YOU SWOLASH?
Ellis IS LIVE!
    Разбудил Тряню звоночек. Письмо с хоммером дошло туда, куда и было отправлено.
  Юный хормер вышел из портала и в полумраке дошел до черты у Грани Микрона.
   На экран ноутбука смотрел лысоватый мужчина с седыми висками. Он прочитал письмо, отошел от стола и присел на край постели. Возле кровати на тумбочке Тряня увидел фотографию Ellis. Она смеялась, не веря черному канту вдоль рамки и черной ленте пересекавшей верхний угол ее фотографии.
  Мужчина долго сидел, уткнув лицо в ладони, и тер пальцами виски. Потом встал, смотря куда-то в сторону, закрыл ноутбук.
Тряня погрузился в беспросветную мглу. Малышу даже подумалось, что этим все и кончится его хоммерское существование, и он попал в то самое Ничто, о коем знают, но не хотят и помыслить обитатели всех миров. Юный хормер явно слишком доверился своим ощущениям и чувствам и сильно поспешил с выводами. Ничего не кончилось, всё только начиналось. Так легко и безболезненно Ничто еще никого  никогда не впускало и не пустит. Хочешь, не хочешь, но пройдешь свою меру мучений, мытарств. А возможно и не состоится переход. Пострадаешь и вернешься. Ну, может не совсем вернешься, что-то у тебя заберут, поменяют на иное. И узнаешь об этом обмене слишком поздно.
  Тряня увидел свет и увидел Лашу. Да это была она – свет и глаза. Лаша вглядывалась в юного хормера, неумолимо приближаясь. Ее свет заполнял все пространство вокруг, становясь, все сильнее и опаснее.
    Да этот свет был опасен, смертельно опасен для его жизни. Тряня это чувствовал, но страха не было, не было желания защищаться. Малыш терпел и не закрывал глаза. Лаша остановилась и быстро удалилась в глубину пространства. Тьма вернулась, но она не была пустой.  Она стала миром огромным,  безграничным. И в этом мире океане плавали острова освещенные светом Лаши. Тряня перестал дышать увидев первый из летающих островов. Там жила музыка печальная, но такая светлая как счастье.  Хоммер смотрел и не верил в увиденное. Это невозможно.  Под музыку в нежно голубом свете, идущем от Лаши танцевали двое.  Мальчик, что еще, быть может, так недавно был хозяином тряниного дома. С той самой фотографии светлые пепельные волосы, голубые глаза, черный свитер и темно-серые джинсы. Он держал за руку и талию нарисованную им обнаженную девочку. Нарисованную, но живую. Живую!
 Ветер холодный ветер, по-своему поздоровался с хоммером и унес островок во мглу. Но прилетел другой остров еще меньше предыдущего. И жил там или всего лишь был чернявый кудрявый мальчик. Он печально улыбался. Возлюбленная нами, … откуда слова эти? Нет и этого островка. Был и другой и там уже не мальчик, но еще и не мужчина, скуластый, короткая стрижка.  Нарушил всего одну заповедь, но какая расплата. Стольких любил и столькими любим. Все бесплодно. И в зеленых глазах несколько слов – прощаю всех за боль свою, и простите все кому боль причинил. Ветер жалостно или испуганно взвыл и снова пустая тьма. Тьма, пугающая, но не столь опасная как свет. Да и не свет это. Огонь убивающий сжигающий. Вот и нет тебя тот, кого звали Тряня. И кто вместо тебя. Свет или тьма. И где. Кто принял тебя к себе. Свет или тьма. Все намного хуже, чем любой из вероятных исходов. Милый малыш ты не там и не там. Можешь считать, что ты нигде. Посмотри направо теперь налево, ну а и если сможешь вперед. Смог? Молодец. Я не смог. Давай вперед. Других вариантов то нет. Мне хватило миллиардной доли мгновения. Прости, но ты сам выбрал путь с открытым взглядом. Пошли, сынок пошли. Я выдержу ради тебя, выдержу. Слева свет, почему слева и почему назвали светом, может ты когда-нибудь, узнаешь. Если можешь, всмотрись внимательно, прости малыш, я не могу. Еще страшней, чем смотреть направо. Давай посмотрим туда вместе. Как все понятно и неотвратимо. Отец прости детей своих. Маленький мой я так много и многому учился. А всё, всё по-другому. И что мы знаем? Ничего. Ты идешь по черте, не имеющей ни размера, ни размерности и нарушающую все известные мне законы пространства и времени. И что это, что остановило тебя на 723 мгновения? Коридор?  Назовем это коридором, других то слов убогие не знаем. Посмотри что там. Хочу и не могу закрыть глаза. Нет и нет.  Но что мое нет перед Его ДА. Кто эти четверо, имеющие власть и силу и кто это не имеющий ни капельки воли не секундочки свободы. Они одеты в огонь и цвета, не родился еще художник, что дарует миру нашему цвета эти. И что в огонь одетые со страдальцем  делают? Что за страшные крючья? Как называется то, что они с него так безжалостно этими крючьями срывают. Какие знакомые цвета – черный, коричневые, красные и собираются в ком один.  И ком уносится направо, а внутри видишь почти невидимое пятнышко   ну, словно надежда моя, бледно голубое так медленно и обреченно уходит налево. А в другом коридоре, простите за слово это за нищету мою, не пятно, а всего лишь искорка и не пойму  исчезает ли она бесследно или уносится очень быстро  налево. А нам с тобой  вперед, ни направо, ни влево не пускают не все муки прошли, ни все соблазны изведали. И знаю я, что в миг последний прокляну все желания свои, но не отрекусь ни от одного из них. Прости Отец наш  за любовь мою к суетному, не вечному. Пойми молю и прости. Не жаждал власти, не жаждал денег. Только любви и покоя. Я познал любовь,  Ты невозможно щедр ко мне убогому, ничтожному. Как я благодарен Тебе, не каждого ты так  щедро наказываешь. А покой. Я знаю цену, и у меня еще есть время на выбор. Прости малыш, ты тащишь меня за собой, а я все о своем и своем. Вот мы с тобой и дошли, вот конец черты и за ней воронка. Я так это назвал по скудоумию своему. Хочешь не хочешь, но раз тебя не взяли направо и не пригласили  налево, то затянет тебя в это воронку. Ох, не задаром  это. Свою цену я уже знаю, твою милый мой  Тряня еще нет.  И в воронке этой ничего нет и за ней тебя нет. Первое что появляется БОЛЬ.  Проходит время, тебе его уже дали. Появляются ощущения и чувства и имя этому всему простое БОЛЬ. Потом появляется осознание БОЛИ, вот  это уже начало тебя. И затем свет нет, не тот Свет, а живой, живой свет. В это очень короткое мгновение, ты бесконечно благодарен Ему за эту кару, за продолжение мук. Если муки так желанны то…я не смог продолжить вопрос.   Да я  знаю, что там за светом – глаза, глаза женщины, и они жалеют меня,  да жалеют, только не узнал я, за что, за муки и боль мою или за то, что не отмучился. Помню лишь цвет глаз – темно карие, почти черные.
  Нет, не было у милого Тряни видения  глаз после возвращения. Возвращали его медленно слой за слоем. Может что-то и не вернули, а что-то добавили.  Он вернулся и видел лишь полумрак. Все выходы и входы закрыты. Неизвестность, но будет ли за этим иная неизвестность. Неведомо. Боль уходила медленно и ласково. И не уходила вовсе, а …
 Милый Тряня, потом узнаем. Возможно. Дойду ли я с тобой до Точки. Или закончусь сразу за запятой или многоточием? Полетит невовремя маленький комочек по красной ниточке и замкнет существование мое. Все хватит меня. Жив я еще. А вот и герой мой, бродит по серому полумраку, среди никому не нужных строений. Нет в этом хождении никакого смысла, но еще хуже спячка, та самая хоммерская спячка. Но у Неба нет вины, но есть милость. Кладбище, где никто не похоронен, только любовь надежда и вера одной девочки по имени... Имя ее знает  Небо.
Вам имя ее ни к чему. Он милостив и не жесток.
   Тряня смотрел на очень красивые строения, восхищался и любовался. Да его вернули, но неужели только в это красивую тюрьму.  Нет, так не может быть. И он ждал, Тряня хоммер из легиона возведенного в степень легиона хоммеров. Дождался. Загорелся свет портала. Кто-то куда-то  письмо отправлял. Куда кому, все едино. Главное подальше от Юзмы,  от юзеров. Мучайтесь юзы, мучайтесь сами, заслужили, но  не мучайте иных, в вашей вине неповинных. Тряня вцепился в это письмо крепко и полетел. Свобода, жизнь. Но выпрыгнул из этого  письма  на ближайшей  станции. Быстро прошел портал, увидел толпу суетливых хоммеров переполнивших хорошо освещенный узел.  Да их было что-то слишком много. Тряня был готов вздохнуть с облегчением. Но не успел. Его  сильно толкнули  в спину. Уши  чуть не взорвались от пронзительного звука, а по глазам беспощадно ударила вспышка черного света.  Моего героя  словно протащили сквозь стену. А на той стороне его ждали перемены. Он явно находился на том же узле и стоял на том же месте, не сделав ни шагу. Но как все изменилось. Вместо шума и света тишина и полумрак. Вместо  толпы несколько нечетких теней где-то  у дальней стены.  Тряня ничего не мог понять и не пытался. Сил не было. Он обернулся и покинул странный узел. Сел на первое же письмо поменял его на другом узле не проходя портал. И так ещё неоднократно. Тряня не думал  ни о чем и уже забыл о письме, что даровало ему свободу. Ну не хотел он знать, что там было и куда это письмо направлялось.  А шло это письмо и дошло  до адресата, в еще недавно по юзерским меркам, родной Трянин дом.
   Был там короткий текст и два вложения. И вот текст:
– Я не знаю кто ты
И кем был для моей дочери
Не знаю зачем пишу
2 вложения вот и все что должна была сделать
когда я ее
когда мы с ней
она много говорила
и сказала очень тихо
мама больше всего я хочу вернутся домой
подняться к себе
сама без помощи
закрыться
достать синий конверт
порвать и сжечь.
  А вложения…
  На одном была  фотография  той, что бывший хозяин Тряни знал  по имени Ellis.
  Описывать это фото не буду. Простите, не могу. Другое скан с оборота этой фотографии:
– Я хотела отдать тебе себя всю
 меня так мало осталось
нет сил нет слез
нет слов
эти твои
я не могу забрать их с собой
если ты читаешь
все просто
меня здесь нет
не хочу объяснять
не надо
ты мой
вот и все
и еще знаю должна сказать
живи
живи пока не позову
живи и не уходи ни с кем
за тобой приду я
живи
ты мне нужен живой
все мое здесь ты
я с тобой
и никуда не уйду…




                Глава 8. Черный глюк  и трепуны.

          
   Уже в пути, сменив, не задерживаясь на разных станциях  четвертое письмо, Тряня обрел ненадолго покой. К нему пришла мысль, из тех,  что ставят точку в долгих историях. Тонкая линия между светом и тьмой разделила жизнь его на «до» и «после». После Лаши прошлое  никуда не ушло, оно стало меньшей частью в Тряне обновленном. Новый груз данный ему кем-то требовал сил огромных, а их не было. Увидев впереди  мигающий огонек, Тряня выскочил из письма и оказался на очередном узле. Слабость овладевала им и требовала одного – усни.  Но он шел вперед, как будто знал, куда должен идти.  Багровая пелена перед  глазами сменилась почти непрозрачным молочного цвета туманом.   И чувствовал юный хоммер, как всё вокруг мерзостно и ничтожно. Он поднимался по извилистой лестнице, и взгляд постепенно обретал ясность. На последней  ступеньке сидел гнусного вида хоммер и держал в руках толстую палку вонючей колбасы, откусывал и жевал, жевал.  И лишь злобно посмотрел на Тряню, но не убежал, не перестал  жевать.
     Впереди в центре круглой площадки возвышался камень, темный по большей части черный. Усталый путник подошел  к камню, прикоснулся к его теплой  поверхности и словно увлекаемый потоками воздуха полез по нему вверх, цепляясь за редкие и скользкие выступы. И уже наверху увидев беловолосого хомма, Тряня удивился не  тому что кто-то здесь был, а своему состоянию и как легко  стало ему дышать,  усталость растворилась в чистом воздухе. Стало свободно и покойно.
   Беловолосый странно посмотрел на Тряню:
– Премиленький сюрпризик. Хоммеры боятся этого камня.
– Но вы, же здесь.
– А где мне еще прикажешь быть. Но я скоро уйду, присаживайся. Дорога смотрю, нелегкая была. И кто же на твоей красной головушке черную отметку сделал.  И как вас именовать хоммер молодой?
– Тряня.
– Замечательно, а я Словесник был и остаюсь впредь до одра смертного. Такое мое проклятие. Но благодарствовать буду проклявшего меня. И ныне и присно и вовеки веков.
Присаживайтесь милый мой. Извольте полюбоваться куполом над камнем, он особенный. И послушайте бредни старого дурачка. Вам это и ни к чему. Молодые боятся перегрузки. Самый малый груз младым в тягость. Жить хотят легко и умереть легко. Как не живут так и не умрут.
    Тряня присел, отвечать не хотелось, да и смысла не было. А Словесник продолжил речи свои не спеша с редкими остановками:
– Давно по меркам нашим, жил я в месте одном интересном весьма и о других местах не помышлял. Делом занимался увлекательным и дела другие были мне не соблазнительны. Языки я изучал друг мой юный. А языков  тебе, друг мой юный, скажу превеликое множество. И естественных и искусственных и мертвых. Разные все, но много общего. И  главное, всякая общность обретшая язык старается вместить в его границы всё сущее. А это в принципе невозможно. Но изо всех сил стараются и так бывают изобретательны в своих стараниях.
   Да языков я знаю,  и считать не будем и наших и юзерских.  Особое место в этом списке занимают мертвые языки. Главным моим достижением  безусловно, является восстановление одного из древнейших языков Хормварда. Хочешь услышать, как на этом языке звучит имя Ваана.
   С лицом Словесника  особенно с его ртом  и губами стало твориться невообразимое.  Тряня смог услышать  только несколько шипящих и свистящих звуков.
   Словесник  сделал несколько глубоких вздохов, восстанавливая дыхание.
– Я произнес 214 звуков, но ты услышал не более десятка. Если перевести  дословно на язык современный тебе знакомый получится примерно следующее, – Тот, кто был, когда ничего не было. Тот, кто  присутствует во всем что существовало,  существует и может существовать. Тот, кто будет, когда ничего не будет существовать.
  А  само звукосочетание Ваан, или иначе Уанн, прижившееся у нас, пришло из другого мертвого языка, не столь древнего, как предыдущий. Было там не 3 звука, но со временем остальные выпали, и древний смысл был потерян. А означало то слово в дословном переводе на наш язык, – Тот, кто имеет власть над любой властью.
    Получается как вроде Ваан в этом языке уже другой, чем тот более древний требующий 214 непростых звуков.
   Курировал я и работу с языками юзерскими. Опасное и вредное это занятие. Многие юзеры  понапридумывали сказок, верили в них сами и принуждали веровать других,  словно каждый из этих сказочников или сын божий или Джабраил его посетил.
     Расскажу я тебе, малыш, сказочку юзерскую. Когда-то ничего не было кроме ничто, нигде и никогда. И ничто породило свое отрицание нечто. Нечто и его отрицание породили первейшее слово. И это не было слово в нашем понимании не звуки и знаки, а сила великая и вечная. Первейшее слово разорвало нечто и антинечто и появились материя пространство и время. Первейшее слово из материи породило жизнь и наделило ее силой  двуединой, любая жизнь порождает из себя жизнь и несет в себе смерть. Первейшее слово отразило себя в жизни, породив разум. Разум не единственное из  отражений первейшего слова  есть и иные.  Существует ещё  антижизнь, абсолютная смерть. И самое сложное из отражений слова, обладающее силой великой, но отрицающее власть  породившего ее самое. Это то, что несет добро и зло, хаос и порядок.
Такая вот сказочка. Просто сказочка и никаких намеков.
    Знания, маленький хоммер, больше чем сила, настал день и миг и понял я, что еще шаг и перейду  черту разделяющую нас и вечных. Познаю нечто никем  до меня непознанное и не смогу вернуться. Но не пересек я  черту. Ушел и странником стал. Покинул хормы большие и искал упокоений в хормах малых. Тщетные надежды.
   Жил я у юзера благополучного. Писатель райтер успешный. Только  однажды погасли и иссякли в доме моем все потоки. И так долго было тихо,  что  я готов был в спячку хоммерскую впасть. Но вернулся хозяин мой и не узнал я его. Столь велики и печальны были в нем изменения. Казалось, живы в  человеке только правая рука, глаза и часть лица. Писал он медленно и иначе чем прежде. И что все это значило:
– Нет хороших, нет красивых, нет живых. Они только в книгах, фильмах и на картинах. Мы создаем иллюзии, но нам верят, что это  отражения. Зеркала лгут, льстят.  Никто не сможет создать правдивое отражение. А если и создаст. Никто не поверит, не поймет, не увидит. Потому как не способны. И в молитвах наших мы лжем. И молитвы наши корыстны. Лишь в боли большой мы искренни. Но это боль не лжет, а не мы.
Мы такие, какие мы есть. Мы мгла и мрак мерзкий. И лишь искорка в нас малая. Душа.
  Словесник замолчал, откинулся и лег рядом с Тряней. Малыш забыл о странном соседе. Он обо всем забыл. Огромные волны поднимали его и сбрасывали с себя, одна за одной. Страх и волнение превратились в восторг и возбуждение. И когда  синяя волна подбросила его и  ослепила белой пеной, Тряня открыл глаза. Он все также лежал на горячем камне, и купол  смотрел на него красным бесформенным глазом, и тут Словесник напомнил о себе:
– Подожди, пока красный свет погаснет и уходи.  А я уйду сейчас. Погуляю по низам, вспомню древние молитвы. И столько молитв в памяти  храню. Но своей нет,  редко кто свою молитву находит хлопотно это  и больно. Лучше и проще чужое проверенное:
– И только в Боге успокаивается душа моя…
Очень согласитесь сильно.
   Купол над юным хоммером выключил все красное. Забрал у Тряни последнее, что было плотью, а кровь стекла в камень по маленьким трещинкам. Малыш и сам не понял, как оказался внизу. Он чувствовал боль, но она радовала. Жизнь продолжается и у него хватит сил, чтобы его там не ждало. Тряня улыбнулся, из груди вырвались  дикие звуки, и он сотворил  сложный  кульбит,  о способности к такой акробатике малыш и не догадывался. Остановиться в своем возбуждении он не мог и спустился по лестнице колесом и тут в его светлую радость плеснули помоев. Странное сочетание мерзких запахов и красивой музыки, музыка показалась знакомой, но аранжировочка, мягко говоря, оригинальная. И Тряня пошел на зов мелодии, прикрывая нос рукавом. Вышел он к большой огороженной полуразрушенными стенами площадке, и там были развалины множества колонн. Среди них и собралась компания не маленькая, но премерзкая.         
    Хоммиты. И  у этого сброда был главарь и восседал он, ну можно сказать на троне. Вокруг него сидели и стояли с десяток хоммитов напоминавших весьма ифритов, но не ифриты, хуже. Недалеко расположилась еще одна группа хоммеров ублюдочного вида, они и выдавали концерт.  Музыка затихла, главарь почесал бородавку на щеке, поковырялся в ухе и заговорил:
–  Во оно как,  гляди уроды, такая бура выходит. Этот мундила юзерский Альбиони сгнил уже хрен знает когда, а   его мутотень живет и как дерет хренство, левую сиську дергает и во всем пузе  свербит.
   Ифрито-хоммиты закивали,  а один из них с торчащим из левого угла рта клыком выдал свое мнение:
– Мне как-то ближе творчество Рахманинова.
   Главарь посмотрел на Клыка, потом замотал головой, еще раз посмотрел и решил что послышалось. Милостиво махнул рукой, – Валите муданы.
   Музыканты попрятали инструменты по карманам и тихо скрылись, не покидая пределов площадки. Главарь закачал головой:
–  Расслабуха конечно  дело доброе, но пора и о хлебе насущном. Забедало дерьмецо жрать.
 Он наклонил голову и после паузы тяжко выдохнул:
– Водочки мазуфаку вашу суки хочу во..
   Но  прервался на полуслове и выдал такое сочетание звуков в дикой тональности, что изобразить буквами не представляется возможным, ну если только нотами.
   Тряня увидел, как с разных сторон площадки появились 3  хоммера в красно- оранжевой   униформе. В руках у них были брандспойты и большие баллоны со шлангами. Хоммиты начали сбиваться в кучу вокруг главного. И тут началось, с 3 сторон мощные струи холодной воды, хоммиты орали, грязно ругались, но не двигались с места. Воду сменила вонючая жидкость из баллонов. И снова вода. Хоммиты казалось обессилили,  главарь злобно плевался. Клык встал и  оскалившись, прямо по телам пошел навстречу униформистам.  Остановился в шагах в десяти,  потряс левой штаниной, оттуда вывалился большой кусок дерьма. Уборщик поморщился, смыл подарочек. Его напарник обдал Клыка липкой жидкостью и снова напор воды, что должен был сбить хоммита, но Клык упрямо стоял, лишь рычал и плевался. Уборщики быстро покинули площадку. Ушел и Тряня. Ему было смешно и ничуть не жаль помытых хоммитов. Все знают, сами виноваты. Купол светлел и стал почти голубым, почти потому как некоторые пятна были ближе к синему цвету. Тряня вышел на небольшую площадку, где никого не было и решил сделать то о чем просили все его мышцы.  Вспомнить чему его учили Хань и Гард. Упражнения для тела и  вроде как духу в помощь. Этим и занялся. Каждая мышца, косточка и жилка радовались. Но недолго. Горячая волна неприятно прошлась по коже, когда он был в полете. Тряня опустился на камни и обернулся. У малыша был зритель, некто сидел на  сером камне и  взгляд сего субъекта был полон нескрываемой издевкой. Издевка присутствовала и  в его  шумном  выдохе, он  похлопал в ладоши:
– Миленько, пошленько, скучненько. Шаолинь и гений карате. Короче дерьмо мамонта.
   Тряня молчал и внимательно смотрел на того, кто так  откровенно провоцировал его, но на что и зачем. Это был явно глюк. Только глюк не пёстрый. Черный глюк. Тряня и подумать не мог, что у черного цвета столько оттенков.
  Черный глюк встал,  подтянул к верху халат, подвязал поясом цвета антрацита, открыв глюкачие туфли с загнутыми носами, откинул капюшон, от черных кудрей спускалась длинная белоснежная косичка.
  Глюк развел руки в стороны:
– Не спорю, тренинг вещь  до ужасти пользительная молодым организмам, да и нам развалинам не повредит встряхнуться.  Вы как насчет перейти на ты и  потанцевать.  Только простите, ноу контакт. Понимаете, я брезглив с некоторых пор.  И избегаю фулиша контактикуса.  Мы мало знакомы.  Так что не приближаемся менее чем на 972 ангстремчика.  Летас быгын.
 Тряня кивнул.
– А ты молчальничек. Респектик. И еще  ничего такого.
 Глюк провел над головой:
– Простая кукольная механика. Ньютончик сэр Исаак и никакой новомодной фызики.             Тряня ничего не понял, но согласительно пожал плечами.  И понеслась, глюк умел, то чему Тряню не научили ни Хань, ни друг Гард. Так что скучно не было и закончилось развлечение нестандартно. Глюк просто исчез.
– Ну не двоечка, но еще и не троечка.
  Тряня обернулся на голос, и увидел только руку, точнее ладонь, каждый палец был украшен  разнообразными колечками в количестве от 2 до 7. Исчезла и рука, Тряня рассмеялся. Так весело ему давно не было. Он решил спуститься вниз поближе к площадке портала. Площадку предваряла немаленькая площадь, где тусовались хоммеры маленькими группками.  Жизнь им портил знакомый уже малышу глюк. Он не орал, не корчил рожи. Но пугались они и при его появлении и при исчезновении.  И Тряня вздрогнул, услышав у левого уха:
– А мой спарринг френдик.  Одна не тривиальная рожица. Может прогуляемся вместе. Обещаю не исчезать в ближайшие,  не знаю точно, часы потерял, единиц времени.      
   Они гуляли по площади и остановились ненадолго напротив портала. Глюк проворчал:
– Им то хорошо, приходят и уходят, некоторые даже знают, куда и зачем. Нам с тобой юный драчунишка сложнее с этим. Пошли отсюда  наш звоночек не сегодня.
  Группа хоммеров у одной из лестниц оживленно беседовала. Выделялся среди них один, своей нижней челюстью длинной и заостренной. И выражался он сплошной нецензурщиной:
– Да что мне эта  Юзма,  хренотень ей козе в ротень. Да видел я ихних молодых, уё на уё и уё погоняют. А юззи эти. Ох фыфы. Трахтрахен их плохо. Не трахен еще хуже. А мужики. Да нет  там мужиков. Вымерли и выдохлись. Шудаки и гейпарад сплошняком.
– Почему он так злобствует, – спросил Тряня у глюка.
 – А что ему еще делать, коготки вырвали, зубки ядовитые выбили.
– И за что и кто его так?
 – Не поделился, заныкал добычку. Малыш грабить, убивать и беззаконничать нельзя. Если ты один и сам  по себе. Надо быть с кем-то, за кем-то или кем-то.
  Зазвучала негромкая мелодия. Глюк достал небольшую коробочку:
– Да дела сорры.
     Развел руками и исчез. Тряне не спалось, и он пошел бродить без всякой цели по известному принципу, куда глаза ведут. Юный хоммер  ходил по каменным лестницам и тропинкам и часто менял направление движения.  И когда шел по полуразрушенной лестнице вниз  случайно увидел в стене, что справа не то щель, не то  трещину и полез в нее.   Почти застрял, но пролез. На другой стороне его ждал сюрприз, еще одна лестница. И пошел Тряня по узкой винтовой лестнице вниз. А мог пойти вверх.   Стены сужались,  и казалось,  скоро сомкнутся. Было темновато, но чем ниже, тем светлее. И свет исходил от стен мягкий и теплый. Стены сомкнулись на закрытой двери. Тряня толкнул дверь, та не пошевелились. Он огляделся. Справа на высоте почти недоступной для юного хоммера виднелся рычаг. Тряня с большим усилием потянул его вниз,  ручка рычага повернулась на 180 градусов  и  далее уже не двигалась.  Дверь вздрогнула и медленно стала вдвигаться в правую стену.  Тряня прошел дальше. Услышав шорох, обернулся. Дверь уже закрылась. Юный хоммер оказался на  большой площадке закрытой  сверху и со всех сторон каменными стенами. Только впереди виднелся свет. Площадку с этой стороны ограничивал парапет, сложенный из необтесанных камней. Тряня подошел к краю площадки, за парапетом начинался резкий спуск. Можно   при желании продолжить путь, но лезть бы пришлось по камням  с  острыми краями и  множеством торчащих шипов.  Желание призадумалось. Внизу  хорошо  освещенная новая площадка в форме почти идеального круга. За ней клубился  не то дым, не то густой туман темно-синего и фиолетовых цветов. Слух юного хоммера беспокоили странные звуки негромкие, но ритмичные.   Тряня вздрогнул и весь напрягся, когда в противоположных точках круга появились два световых столба, разных цветов. В левом от хоммера столбе играли лучи из красной гаммы, а в правом  переливались ярко-голубые. И непонятно откуда шел свет, сверху вниз или наоборот. Звуки становились громче, а свет в столбах переходил к более темным тонам своей гаммы, казалось, он умирает. Столбы исчезли также неожиданно, как и появились.  Ужас прилетел оттуда снизу схватил Тряню и попытался вместе с ним убежать как можно дальше и там спрятаться и забыть, забыть увиденное. Ужас убежал, а Тряня остался, и  он возбужден, можно сказать зачарован. Внизу на месте погасших столбов стояли двое. Юный хоммер никогда не видел ничего подобного и не слышал ни от кого, что такое возможно. Чудовища. Монстры. Демоны. Да  если  это все соединить в одном существе, так таких два существа и стояли  там внизу. Демоны, Тряня решил остановиться на этом часто слышимом в раннем детстве слове.  Огромные страшные и появились они тут явно не для дружеской беседы и танцев под дивным светом купола. Началась потеха с забавной разминки. Чудовища издавали жуткие звуки, били себя в грудь и выпускали разноцветный дым изо рта и ноздрей. Красочное зрелище.  Бойцы просто разогревались и закончив разогрев ринулись враг на врага. Столкновение грудь об грудь и началась рукопашная. Поначалу тупо кулаками. Знакомые Тряне удары, уходы, блоки. В хоммере появилось подозрение предсказуемости действий. Он и сам бы дрался также, напряжение в его теле подсказывала необходимые движения. Подозрение не исчезло и когда в ход пошло холодное оружие самое разнообразное колющее рубящее дробящее и прочее. Оружие появлялось мгновенно и также исчезало опробованное. Бой затягивался и  никто не понес урона. Нулевая ничья. Впечатление представления усиливалось подсветкой идущей от купола. Судя по всему, у этого зрелища был еще, как минимум один зритель кроме Тряни.  И пошло в дело горячее. Два огненных шарика вылетели из ладоней монстров и столкнувшись подлетели вверх. Оба демона упали вниз мордами и закрыли головы руками. Тряня инстинктивно спрятался за парапет и закрыл глаза. Когда выглянул из своего укрытия, понял, что все изменилось. Предсказуемость и работа на публику кончились. И были посланы очень далеко правила. Демоны выпустили своих демонов. Свобода мать ее. Балетная красота боя сменилась живым очарованием настоящей драки и не до первой крови. А кровь и урон  видны были уже явственно. И всё же бойцы были равны. Но равны в общей совокупности своих сил и умений. Абсолютное равенство невозможно.  Да и не бывает неутомимых.  Демон в чьей окраске преобладали синие цвета начинал выдыхаться. После очередного столкновения он неудачно приземлился и тут же едва увернулся от маленького огненного шарика. Правая сторона головы синего демона обгорела. Красный монстр воспользовался мгновениями болевого шока противника и ринулся на врага, выпустив свои когти, шипы и клыки. Дальше Тряня испытал  сильнейшее удивление. Не было картинки поверженного синего демона. Синий боец непонятно как оказался за спиной красного монстра. И даже не за спиной, а на спине и впил свои клыки тому в шею. Еще мгновение, и рогатая голова оторвана и летит высоко вверх. Безголовое тело еще с десяток другой секунд сопротивлялось, но было разорвано на части. Победитель стоял твердо,  и гордо  издал несколько пронзительных криков. За его спиной вспыхнули черным цветом большие крылья. Потом было зрелище не для слабонервных. Победитель пожирал побежденного. Неспешно, растягивая удовольствие. На десерт синий демон оставил голову. С ней он поступил особо. Его глаза  засветились и оттуда вышли два красных луча. Мертвая рогатая башка задымилась и обугливалась, только после поджаривания с явным, чересчур смачным чавканьем была съедена. И снова пронзительные звуки, и крылья поднятые вверх. Потом тишина и полумрак. С демоном что-то стало происходить. Он менялся медленно, но неожиданно. Монстр постепенно терял свой грозный вид. Вместо страшного огромного чудовища стоял большой жалкий нелепый урод с бледной кожей, даже рога,  разные гребни и шипы куда-то втянулись.  Демон  опустился на одно колено, наклонил голову, вытянул вперед и немного вверх мощные лапы и скрестил их в запястьях, опустив вниз пальцы с когтями кинжалами. И было их двенадцать. Пораженный Тряня глядя в смиренную спину демона, не знал что ожидать.  Купол напротив смиренного монстра начал меняться там появилась спираль и начала медленно раскручиваться  в плоскости, а затем начала движение вперед. В центре спирали что-то происходило. Но от частого мелькания ярких пятен там малыш невольно закрыл глаза. А когда открыл, демона уже не было. Спираль втянулась обратно в купол и погасла. Тряня почувствовал чье-то присутствие.
–  Хреново, ох как хреново то.
   Это был черный глюк. Он положил руку малышу на плечо:
–  Нет, конечно, ничего не скажу, махач классный. Только вот интересно кому и для чего понадобился этот супердемон гурман.
  Тряня удивился,  супердемон понятно, но почему гурман. Глюк словно услышал мысли юного хоммера,  усмехаясь, пояснил:
– Жареная голова врага изысканный деликатес. Лучше только копченая. Но не всегда есть время и подходящий уголек.   Пошли обратно.
  И они двинулись не оборачиваясь. По дороге глюк кое-что обьяснил Тряне:
– Демоны самые опасные сволочи и у нас и не только. Но в свое время тут это племя усмирили и на цепь посадили. Иногда используют, но редко. Демон победивший и сожравший другого  демона становится намного сильнее.
  Они прошли мимо трещины, в которую не так давно протиснулся малыш, и поднялись наверх.  Это была башня. Вокруг царил  непроглядный туман. По наружной винтовой лестнице спустились к подножию башни, там тумана уже не было.
– Как все любят париться и усложнять, – Глюк извлек из цилиндрика, что висел на его шее небольшой сверточек и развернул  листочек из гибкого металла Тряня  увидел множество мелких, но непонятных знаков. Глюк вернул  свиток на место:
– Тут написано как можно легко уничтожить всё сущее. Сложность только одна никто не смог это прочитать. Пока.
    И тут же исчез.   Юный хоммер  осмотрелся.  Вниз вела лестница. У ее начала с разных сторон кто-то когда-то установил два изваяния. У каждого восемь  разных лиц со своим знаком на лбу.  Тряня ходил вокруг статуй и вглядывался в каменные маски.  И его то  тянуло подойти ближе, то словно  гнали прочь.
– Уходи, – Услышал он тихий уставший голос.
   Никого рядом не было. И это не был голос глюка. Тряня послушался и пошел вниз, не оборачиваясь. Вскоре  оказался у  площадки портала, но не поднялся на нее. Там стояли 2 хоммера. Один повыше и с длинными волосами, другой раза в 2 пониже, на спине рюкзачок. Рядом пара чемоданчиков на колёсиках.  Оба хоммера внимательно смотрели на купол. Длинный вопрошал указуя тонким стержнем на пятна купола:
– А как вы бы назвали  этот цвет, а какие слова найдете для этого?
  Ученик отвечал. Учитель кивал:
– Неплохо, неплохо.
   И только когда  тот сказал коротко, черный, Длинный возмутился:
– Дружочек запомните. Нет черного цвета, черный цвет миф и еще нет белого, это мечта.
 Подождут  нас небеса и место повыше твердей небесных, мы иноки гармонии и слуги красоты.
   Оригинальная парочка исчезла в портале за ними проследовали еще двое унылых хоммеров, один из которых на ходу распевно читал нечто стихоподобное:
– Не знаю что будет не помню что было забываю себя пусты зеркала в доме моем и ветер гоняет по полу слова…
   Его попутчик перебил декламацию:
– Банальность. Уже нет границы между литературой и нелитературой. Инеторатура  убила настоящее искусство.
   Малыш постоял еще у портала, но желания уехать не возникло. Ничто снаружи его не звало и не толкало изнутри. 
   Кажется, у всех путешествующих были веские причины не сидеть на месте:
– И какого тебе Дрог, юзера самаритяне подобрали?
– Малолетка вроде, не то юзяра-чушара, то ли юзунька-чунька.
– Да какая в попу разница, мальчик девочка. Лишь бы место грело, много отдал агентству?
–  Что  имел.
  Всем куда-то и зачем-то надо. А что нужно ему. Да и кто он? И почему,  кажется, что на этом узле его ждет что-то важное. Ладно, не сегодня так завтра, но обязательно уедет, и возможно будет знать куда.  Пока неплохо и тут существовать. 
   Темнело, но спать малышу не хотелось. Он бродил по узлу, временные обитатели которого почти все спали.  В одном месте Тряня услышал подозрительные шорохи, подойдя поближе, расслышал и голоса:
– Чепушило харе на купол зырить. Зависли тут как винда у ламера.
–  Не пойму что за хрень этот купол. Вот же рядом вроде, а сколько к нему не иди, не дойдешь. Или сядь на летучую машинку и вверх,  упадешь, но не долетишь.
– Трепушило  ты, а не Чепушило. Кончай череп морщить. Пошли до кучи.
– Щипач, давай тут добычку  зашкерим.
– Ну, ты и придурок. Голова узнает, подголовникам свистнет.  К зачуханцу в гости отправишься мигом.
– Сука боцман по уху заехал, те грит дух по сроку службы жрать не положено.
– Да он на всех так, чуть что годкуешь дух или борзеешь карась.
– А что с зачуханцом?
– Ты не врубился, откуда бярочка взялась?
– Сдали суки на мясо. Кому не слышал?
– И слышать не хочу.
– Да и тут есть любители тухлятинки вживую.
– Ладно, потащили до кучи. Как думаешь, хозяева не проведают?
– От большого немножко не грабеж, а делёжка.
   Хоммиты пошли в одну сторону, а Тряня в другую. Полумрак еще не мрак все меняет, но не скрывает.
–  И что это, почитаем, почитаем, – на лестнице, прижавшись к резным перилам, сидел один из уборщиков. Он держал в руке пластинку и  увлеченно водил по ней тонким штырьком при этом разговаривал сам с собой:
– Так-так еще один шизофрений  корчит из себя гения непризнанного. За свое ничего всего и побольше.
  Уборщик замолчал и длинным острым языком слизнул сопли текущие почти без перерыва  из его кривого носа:
– Нет, нет, не то.  За все хотя бы что.  Понятненько, умный и смелый, но потом. Все важные ситуации в реале просрал, а теперь пытается переиграть, но на виртуальном фронте. Так юзик, вот твое место, тут тебе будет не одиноко. Много вас героев вирта.
А перлы то какие. Пафос, да еще и с надрывом, – Когда умирает последняя мечта…
Ну, померла так померла,  туда ей и дорога. А это уже  полное джмо:
–   Но было же в моей жизни мгновение равное вечности. Было…
 Опаньки. Ноль две палки лежачая восьмерка.  Попал. То что надо. Бинго. Ентер. И полный йес.
   Сопливый хоммер   нарисовал штырьком на  пластинке какой-то знак, потом решительно перечеркнул и убрал все в карман. К нему подошел другой  уборщик:
–  Пошли Сопля, надо убраться в восьмой галерее, а то уже вонять начало.
  И протянув напарнику большую швабру, добавил:
– Ох, узнает босс о твоей подработке, вздрючит, мало не покажется.
   Сопля рассмеялся:
– Думаешь, он не знает.
   Уборщиков растворил сгущающийся мрак. Все затихло.  Тряня решил немножко подремать. И удивительный сон увидел. Словно ему дали заглянуть куда-то или в когда-то. Он словно был сверху, но спускался, с одной сторона был виден город и река, а с другой поле  и это поле готовилось стать полем битвы.  Со стороны города выстроились мохнатые великаны. В руках они держали щиты, сплетенные из ветвей и разнообразные дубины. Навстречу им двигалась лавина. Их враги восседали на быстроногих существах. Ног было всего по две. На острые клювы были надеты насадки, а всадники в кожаных доспехах  с металлическими вставками, в руках держали круглые щиты, луки и дротики. И началась битва. Всадники были  раза в 2 меньше великанов.  Двуноги были злобны и шустры, они наносили удары железными клювами и уворачивались от дубин. В великанов летели стрелы и дротики. Но множество всадников были сокрушены дубинами громил. Падали в лужи своей и чужой крови мохнатые гиганты. Тут  Тряня увидел, что враги великанов подкатили разные орудия и выстроили их в ряд, сначала в великанов полетела с огромной скоростью  туча из дротиков. Великаны  попытались атаковать, но тогда кроме дротиков в них полетел град камней.  Уже больше половины гигантов погибли в бою. И тогда над полем раздался трубный звук. Великаны отбиваясь начали отступать, но скоро их отступление превратилось в бегство. Противник не стал вести преследование. Победители  шумно радовались,  Тряня разглядел их узкие глаза, острые заросшие шерстью уши, у некоторых с кисточками на конце. Великаны подбежали к реке. Там лежали огромные слегка обработанные бревна. На них великаны при помощи весел поплыли  на другой берег.  Они вышли на берег острова, там стояла крепость, их впустили. Поредевшая  армия великанов прошла через крепость, гарнизон молча смотрел на них. Гиганты по разводному мосту через протоку или канал  проследовали в город. Город был большим и окружен высокими стенами.  В стенах было восемь врат разного цвета. Великанам открыли черные врата. Израненные бойцы шли по улице мимо молчаливых горожан. Почти у всех лица были закрыты тканью, видны были только глаза, огромные, чистые, светящееся. Великаны вышли на площадь перед величественным дворцом.  Там стояли в ряд по трое, воины в островерхих шлемах. Прошло время, великаны ждали. Жительницы  города молча, подходили к ним и  поливали их раны из маленьких фляжечек. Гигантам было больно, но они терпели, урчанием благодарили женщин. Капли голубой жидкости падали на кровь, та вспенивалась, белела, появлялся дымок. Но потом раны затягивались. Послышалась негромкая, но грозная музыка. Гиганты выстроились возле лестницы дворца, высокие двери распахнулись, первыми появились восемь сановников в черных одеяниях. Затем вышел тот, кого и ждали гиганты.  Весь в серебряном и золотом. Серебряный островерхий шлем украшали двенадцать золотых лепестков короны. За ним шли восемь слуг и несли большой сундук. Процессия остановилась в пяти шагах от великанов. Те, что были в черном, один за другим, доставали ключи и открывали замки на сундуке. Наконец сундук открылся. Коронованный извлек оттуда камень на цепи. И отдал предводителю гигантов, вождь поднял лапу  и прорычал. Из толпы вышел другой гигант, предводитель надел на его шею камень. Тот прорычал и отошел в сторону, из толпы отделилась группа и присоединилась к нему. Так повторялось еще восемь раз, толпа великанов разделилась на девять групп, у каждой группы свой предводитель и свой непохожий на другие камень. Слуги унесли большой сундук и поднесли ларец.  Обладатель короны достал ключ, открыл ларец и извлек еще один камень, абсолютно черный как полированный,  в нем  не было дырки. Узкая цепь разделялась на четыре ветви и обвивала его. Предводитель гигантов одел его на свою мохнатую шею, от криков радостей великанов можно было оглохнуть, если бы кто то их слышал.  Счастливое племя гигантов выстроилось в колонну по три и ушли из города, их выпустили через белые ворота. Они двинулись по дороге вымощенной темными камнями в сторону гор. Тряня видел невысокие горы, а за ними виднелась каменная стена, уходящая ввысь,   хотелось посмотреть вверх, но не смог. Его взгляд вернули в город на крепостную стену. Он увидел коронованного и его воинов. Все  смотрели за реку. Тряня словно пронесся над рекой и оказался над ордой узкоглазых. Они уже успели построить башню из камней и деревьев и даже водрузили на нее огромный рупор. Некто  одетый в красные и черные меха, наверно вождь остроухих поднялся и начал что-то кричать. Тряня увидел, как защитники города вытащили свои мечи и начертили в воздухе косые кресты.  Их враги, увидевшие это казалось, сошли с ума. Они изо всех сил кричали явно какие-то грубости и проклятия, и кидали в сторону города камни и комья грязи. Трянин взгляд перенесся дальше в поле. По нему двигалась стадо шестиногих зверей.  Они медленно тащили большие лодки на колесах. Зверей украшали острые прямые бивни сзади хвосты с шипами разной длины, у некоторых хвостов не было.  В их ноздри были вставлены кольца и за эти кольца привязаны веревки и за них зверей вели погонщики. На спинах шестиногов, заросших густой шерстью стояли корзины с плодами разного цвета  и формы. Погонщики доставали плоды острыми крючьями и протягивали зверям, те  брали их длинными языками и потом неспешно жевали. На ходу шестиноги не только ели, но и удобряли поле. Вдали виднелось еще одно стадо. Что тащили они, Тряня не разглядел. Его вернули в город. Он увидел тронный зал дворца, в центре стоял коронованный, слуги одевали на него черный балахон. Перед ним стояли четверо неизвестных, уже одетые в такие же мрачные одеяния. На троих что стояли впереди висели на цепях золотые символы, на одном двенадцатиконечная звезда, на втором шестиконечный крест и на третьем треугольник с вписанным кругом. На последнем, он стоял чуть в стороне, ничего не было. Потом слуги бесшумно удалились, и все пятеро один за другим покинули тронный зал. Они шли по узким,  коридорам, освещенным лишь редкими чадящими факелами.   Трянин взгляд следовал за ними, и у него  было состояние дежавю.  Оно усилилось, когда они  попали в грот, это было так похоже на место, где он наблюдал битву демонов. И похоже и непохоже. Тряня остался наверху и словно стоял у того же парапета. Только спуск вниз не был усеян острыми камнями, а покрыт гладкими плитами. Он видел, как по узкой лестнице вниз спускались пять черных фигур, они встали на нижней площадке. Только перед ними не был провал, а водоем с синей водой, оттуда шел голубоватый свет. Все стояли неподвижно. И ждали, стена за водой начала светиться. Тогда трое  сняли  символы и положили  у края воды, коронованный снял и корону и меч положил рядом. Все встали на колени кроме пятого. Он стоял как изваяние. Прошло время. И в стене появилось белое пятно, вспыхнул свет. И оттуда медленно выплыла белая фигура и зависла над водой. Прошло еще время. Трое в черном сняли свои балахоны, другой одежды на них не было.  две  женщины, чьи красивые головы, гладко выбритые, кто-то искусно изрисовал черной краской, и мужчина, его черные волосы были заплетены в семь кос,  начали входить в воду по ступеням, погрузились полностью и не вернулись. Тот, кто снял корону, не вставая с колен, опустил голову, вода начала волноваться.  Другой, до этого  неподвижный, подошел и взял меч, прошло несколько мгновений и он отсек голову бывшему венценосцу, поток крови хлынул в воду, та забурлила, закипела. Фигура над водой стала темнеть и почернела. Убийца скинул накидку, и его одеяния светились серебром и золотом. Он водрузил на голову корону и долго стоял подобно статуе, прямо не склоняя головы.  Издалека, по крайней мере, новый венценосец был очень похож на убитого им. Свет погас.
– Парень, парень счастье проспишь.
   Тряня замотал головой и проснулся. Его тряс за плечо остроухий добродушный хоммер. Он повторял:
– Ты че, ты че. Не видишь портал закрылся. Источник понимэ источник.
   Тряня ничего не понимал.
– Ой,– покачал остроухий головой:  – Да ты не в курсях. Наверно и чеплажки нет. Ладно держи у меня много, – он вытащил из сумки фляжечку и протянул Тряне.
– Пошли, а то не успеем. Закроется, не дай какая сука пожадничает, или отопьет раньше времени.
  Они встали в очередь. Длинная очередь двигалась быстро. Остроухий учил:
– Постарайся не перелить, закрой фляжечку и держи так,  пока портал не откроется.
   Тряня увидел струю бьющую из стены.
 – И не пей из струи и не касайся ее.
  Тряня набрал фляжку и вышел на площадку, там сидел глюк. Он своими длинными пальцами строил разные фигуры, резко прервал свое занятие, вытянул ладони перед собой и туманными глазами посмотрел на малыша.
–  Минералочки захотелось. Напрасный труд, – потом взглянул на купол:
–  Халява финита.
    И три раза щелкнул пальцами. Тут же засветился портал и раздался шумный вздох огорчения. Глюк развел руками:
–  Таков закон, большинство всегда в пролете, – и ушел от портала.
   А Тряня остался. Недалеко от него вскоре собралась в ожидании  своего транспорта небольшая, но интересная группа хоммеров. В центре  находились 8 разнообразных и весьма беспокойных субъектов, Тряня сразу назвал их безумцы, им не сиделось, они то вставали, то ложились, говорили, смеялись. По большей части речь несвязная. Понять можно было только одного,  того что был обмотан грязной тряпкой вместо одежды. Он кружил на месте, таращил глаза, кивал головой и всем улыбался.  И говорил, говорил, начинал тихонько почти шепотом, потом речь обретала ясное и нормальное звучание, но снова срывался на астматический шепот:
–  Стал я кладбищем идей, ни одна так и не сработала. Мертворожденные. Во мне сияли и звенели, в миру погасли и не зазвучали. Пора, давно пора перестать обманывать себя. Это нужно только мне. И награда в содеянном, но не за содеянное. За содеянное кара. Но лучше кара от Бога, но не милости от лукавого.
  Нет, поверьте, он хороший был. Добрый жалостливый не завистливый. Не было в нем зависти, зависти не было. Невезучий. Дурачок.  Хорошим там плохо. А где хорошо.  Ногу ему  отрезали выше коленки. А потоми паралич. Успокоиться ему бы, да нет. Квартиру продали, в махонькую переехали, только бы сыну помочь. Жену сократили, а до пенсии еще три года.  Пошла на почту и полы мыла, на его инвалидку не прожить. А домик мой продавать не стал и просил покупать карточки по одной в месяц за 2 сотни или хотя бы за одну. Сидит, набивает потихоньку, а смотрит туда за окно на улицу. И стыдно ему, что не мужик, а камень у жены на шее.  Набьет он текстов разных, отредактирует. Выйдет на четверть часика в сеть. Письма отправит. Ответы проверит. Только входящих или нет или не то, спам один и тот редко. И ушел тихо. Сидел на кресле стучал потихоньку. Потом гляжу, затих, смотрит на ящик, а там передача про девочку масенькую без рук, без ног родившуюся. Мать от нее отказалась, но потом покаялась и забрала. А хозяин мой глаза закрыл, слеза покатилась, и он отошел. Жена сидела рядом вязала что-то внучичку. Потом подскочила, давай его тормошить кричать. Звонить. Только поздно, они уже пришли. Он не сопротивлялся, обернулся только, посмотрел мне прямо в глаза, улыбнулся, кивнул, как будто всегда знал, что я у него есть.
    Болезненный хомм замолчал, вздохнул и снова начал свой рассказ почти теми же словами.  Его перебил воплем другой калека:
–  Фирдза уйди, изыди.
–  У путаны жил, блудница неугомонная. Он у нее сомнамбулой заразился. Ночью встал сел в письмо и укатил, проснулся, когда его ифриты  дубасить начали. Рука вон левая  отсохла и глаз правый вытек. А главное память отшибли.
    Вокруг калек с разных сторон сидели четверо хоммера, одетые в бирюзовую  униформу с вышитыми спереди белыми косыми крестами, такие же кресты видел Тряня у безухих молчунов в своем сне.
   Один из них и объяснял поведение своих подопечных, сидевшему рядом  безволосому круглолицему хомму. На том была надета синяя рубаха с черными драконами. Он  закивал головой и заговорил о своем прошлом:
–  А помню, гостил у такой  юзищи. Вот послушай, ну дура же.
 Хоммер сменил голос на противно писклявый, омерзительно кривляясь, начал кого-то изображать:
–  Проснулась среди ночи в его объятиях.  Руки нежные, мягкие сильные. И слезы и сладость во всем теле. Я уплыла, улетела от его ласк, потеряла плоть свою. И явь сквозь забытье, он проводит кончиками пальцев по изгибам моего тела, прикасается не касаясь.
Господи я знаю, что будет. Забери мою душу. Сожги в аду, но сохрани мои мгновения вечности.
   Дура, конкретная дура.  Только к таким ненормальным дракоши и прилетают. Ну, я то смылся, а хомм ее остался. Сгорел со всем домом. Любовь, да на кой хрендондень она нужна.
 Хоммер замолк, шмыгнул  носом и сменив тему, спросил у послушника,  так они себя называли:
–  Ну а что вы их к источнику не повели. Стикер,  кажись, подцепил вот тот бедолага.
–  Источник помочь может только при недугах телесных, еще от паразитов избавить способен.
– Это  да, а от душевных болезней только ваш доктор помогает,  другие доктора не могут, так что ли.
–  Врачей много, а доктор один.
–  Ну а чем, как он лечит?
–  То тайна великая. Мы все это прошли. Но жизнь наша началась с момента, когда вывели  меня или его в сад камней сняли повязку и  сказали, можешь идти, ты свободен, но можешь остаться и помогать страждущим. Мы бродим, ищем безнадежных. Этого говорливого на глухом полустанке обнаружили, угасал в спячке. Его из дома синие биззи выгнали, а дом по частям на продажу.
–  А  где эта клиника?
–  Очень далеко.
    И тут одноглазый калека словно взмолился:
– Подальше, подальше от Юзмы.
   И слова эхом повторились  в Тряне, –  Дальше  от Юзмы…
   Малыш отвернулся и пошел не оглядываясь. Одиночество на недолгое время, давшее ему передышку, навалилось с новой силой. Хотелось завыть,  заорать, или хотя бы подраться. Тряня остановился, сжал кулаки и заорал:
– Нет.
– Ну, так сразу и нет. Да и зачем так громко. Нет, так нет. Никто и не спорит.
  Тряша обернулся на голос и у него почти вслух  вырвалось:
– Вот так урод!
    Да хоммель был редкостным уродом внешне, и это даже шокировало. Но шок сразу же сменился светлым удивлением. От этого урода шла мощная волна обаяния. Тряня непроизвольно улыбнулся. Хоммель покачал своей лохматой головой:
– И какие же нехорошие козлики довели молодого хоммера до такого ора?
    Малышу стало стыдно, и за свой крик и за идиотскую улыбку, от которой оказалось не так просто избавиться:
– Извините. Все нормально.
– Конечно, нормально и именно все. И это тоже норма.
  Обаятельный уродец взял и просто поднялся немного, на высоту своего роста всего лишь. Тряня рассмеялся и сделал тоже самое. Хоммель изобразил удивление:
– Однако, однако. Но стоит ли так рисковать. Непоймутс.
   И медленно опустился. Тоже сделал и Тряня. Хоммель молчал и даже отвернулся.     Малышу стало неловко, он начал глазеть по сторонам. Его окружала стена замкнутая в круг. Точнее это помещение было почти идеальной полусферой. Возможно даже идеальной, но не это волновало Тряню. Где он? Как сюда попал? И главное, где выход?
И он решил спросить у хоммеля:
–  Вы не знаете, куда я попал?
  Уродец рассмеялся и очень тихо ответил:
– А ты не догадался еще? Вроде не в первой.
  Тряне стало холодно. Причем весьма. Но малыш попытался рассмеяться:
– Я в ловушке, и это вы меня поймали?
  Хоммель печально  вздохнул:
– Ты прав примерно наполовину.
   Но малыш потерял интерес к своему собеседнику. Он увидел синеватый свет, идущий из небольшой щели в стене, то появляющийся, то резко исчезающий и пошел на этот свет. Маленькое  треугольное отверстие находилось слишком высоко для юного хоммера. Так что увидеть он ничего не смог, зато кое-что услышал. Из-за стены доносились голоса.  Один из них строгий и спокойный вопрошал:
– Кто ты?
– Я имеющий право уйти, –  отвечал другой голос, пытающийся быть смиренным, но явно привыкший повелевать.
– Чем ты можешь подтвердить свое право?
– Тем, что  стою здесь перед вами.
– Этого недостаточно.
– Я собрал девять монет, прошел восемь точек, набрал восемь бонусов.
– Сколько  призовых фишек путник готов оставить нам.
– Все.
– Правильное решение.
– У меня осталось два ключа.
–Этого мало  и к пифии ты пройти не сможешь.  Имеешь право на два вопроса и один секрет.  Можешь  спрашивать,  но прежде кинь ключи в колодец.
– Последняя монета  это плата тем, кто ждет на последней точке и проведет меня через Врата?
– Нет. Через Врата ты пойдешь один и это бесплатно. Монету ты отдашь привратнику. Это мы бы тебе поведали и так потому как обязаны. Ты напрасно истратил один вопрос.
– И это называется единственно честный путепровод. Выкладывайте все, что обязаны.
– Не нужно делать ошибок и глупо обвинять в них других. Это затруднит твой путь.
– Стало быть, прибавится еще веселья. Я слушаю внимательно вас.
– Девятая монета плата за выбор. Привратник даст тебе возможность выбрать оружие. Подсказок от него не жди. Молчи и не смотри в глаза привратнику, когда прибудешь на девятую точку. Смотри вниз или не открывай глаза, пока не услышишь колокольный звон.
Следуй за привратником он проведет тебе по последней тропе, но не будет защищать тебя от того кто ждет тебя на ней. Тропа изгнанных приведет к Вратам. Последнее что сделает для тебя привратник, даст знак, когда Врата откроются. Возможно, придется долго ждать. Это все что мы обязаны сообщить уходящему. Можешь задавать второй вопрос.
– И зачем мне понадобится оружие?
– Чтобы убить привратника с той стороны Врат.
– Опаньки, убивать нам не привыкать.
– Убийство убийству рознь. А сейчас пройди в мясную лавку и отдай свои бонусы мяснику. Он отмерит  тебе корма для зверя. Мы будем кормить пса, пока еда не кончится. Когда зверь опять проголодается, мы отвяжем цепи и пустим его по твоему следу. И если ты все еще будешь на этой стороне. Уверен, ты все понял.
– Да что тут непонятного. И что за секрет еще мне положен?
– Любой, но один. Видишь десять кнопочек. Тебе надо нажать девять раз в любой последовательности.   Слушай выбранный тобой секрет. Эта точка – точка возврата. Все очень просто, прыгаешь в колодец, куда кинул ключи и вернешься в твой поворотный момент и еще познаешь истину.
– Истина. Да знаю я, что такое истина.  Обман, как и всё, что говорили, говорят и будут говорить, но тот в который верят бараны.
  Прошло немного времени, послышался скрежет потом глухой металлический стук.
– Ушел.
– Скатертью дорожечка.
– Да. Формальности соблюдены.
– Не все. Пошли псину кормить. Скотина уже три цепи из семи перегрыз.
– Проблема   не наша.
– Это точно.
– Ой,  как нехорошо подслушивать. Любопытство конечно не порок, но если вдруг неожиданно начнешь хрюкать, не удивляйся, – это уже хоммель прошептал прямо в ухо Тряне.
   Малыш рассмеялся:
– Вы не знаете, что там происходит?
   Хоммель пожал плечами:
–  Но  как  скажи малыш, я могу знать, что происходит там, если нахожусь вместе с тобой с этой стороны стены. И не те вопросы ты задаешь сокровище. Ну, где же философский вопрос о выходе?
– А что в нем философского?
– Да почти во всем, с какой стороны не подойди. Скажем, в бесконечном разнообразии ответов на сей  кажущийся чисто практическим вопрос. Уверен, никто не удосужился  сообщить тебе простую истину, из любой бесконечности имеются, как минимум два выхода.
  Из уст уродца хоммеля всё это звучало не более чем забавно. Тряня молча улыбнулся.
– Скажем, если тебя  закрутит по одной нескучной и совсем не плоской кривой, то пусть с небольшой, но не равной нулю вероятностью на одной из точек  экстремума ты сорвешься, слетишь с траектории  и вылетишь через Врата Изгнания. Другой вопрос, а куда? Но мы не будем задавать лишние вопросы.  Предположим кое-кого судьба-злодейка загнала на другую  не прямую трудно определяемую линию. Сей вариант менее вероятен, скажем на порядок, и более хлопотен, порядка на два. Но и в этом случае одно из решений системы дифуров позволяет мне заявить, что имеется весьма возможный исход. И он заключается в падении на камень.
– Просто камень.
– Самые сложные вещи весьма просты с виду и не нуждаются в труднопроизносимых наименованиях.
– А ваша философия поможет нам выйти отсюда?
–  О свет очей моих, отрок Тряша, последнее, на чью помощь стоит рассчитывать в критической ситуации. Так это философия. А про помощь ты вовремя заговорил. Запаздывает,ф1, запаздывает.
    В этот момент малыш услышал громкий хлопок и невольно зажмурился. Почти сразу же открыл глаза и от удивления открыл их еще шире. Всё изменилось. Не было никакой твердокаменной полусферы над ними. Они стояли на одной из верхних площадок узла. Чуть ниже копошились хоммиты. Рой вопросов пронесся в тряниной голове:
– Куда все делось? И что это было? И откуда взялся это страшный карлик напротив. Он так похож на черных гномиков. Нет повыше. Точно раза в полтора.
   Хоммель заговорил с этим карликом тоном начальника:
–  Припаздываешь Банг, припаздываешь. В привычку это у вас сударь начинает входить.   –  Пардоньтес. Дороги, пробки, менты. А ты, Шард без наездов никак не можешь.
–  А чтобы ты хотел?
–  Спасибки с полбанки. И немного налички.
– А безнал тебе уже никак по хорошему курсу? Ты же меня знаешь?
–  Кто тебя Шард знает? Тебя никто не знает. Да и ненадежно. Тут кризис, там кризис.
– Ну, будь по-твоему. Считай, что получил благодарность  с занесением в личку. Лаве забери в старом месте. Пирожок не трогай, не тебе приготовлен. Пошли  малыш, проводишь сокамерника. Оттянули мы с тобой свой срок, пусть и небольшой. Это еще как считать.
   Озадаченный Тряня молча кивнул и пошел за хоммелем. Вопросов было много, но не было смысла их задавать.  Перед лестницей обернулся, карлика и след простыл. Что-то во всем происходящем было нехорошее и даже опасное. Идущий чуть  впереди уродливый хоммель негромко с ним заговорил, но погруженный в свои мысли Тряня начало речи не расслышал:
–  … и вечно голодный дядюшка Тао не схавал, подавился. Слабину дал, неверный ход и невовремя, отправил на красную дорожечку, а в игре со временем, если не выиграл, то извини банкрот. Изжогу в ауте лечит, скотинушка. К Грани подходил, но проклятие отбил. Теннисист, да и только.
   Они шли к порталу и хоммель продолжал в треть голоса брюзжать. Он явно был чем-то недоволен:
 – Юзеры мир свой поругивают,  еще ад какой-то измыслили. Они много, что измышляют, законы например наизмышляют, и всё под те законы подгоняют, пока подгоняют, бац законы рассыпаются, они новые придумывают. У них даже есть рецепт всеобщего счастья. Древний и простой. Надо  убить всех плохих и тогда всем будет хорошо. Короче, какой никакой, но порядок.   Другое дело Хормвард. Как не извращаются Ордер, Орден и прочие Академии, ну нет на Хормвард законов. Взять хотя бы время в Юзме, все понятно время и есть время. А тут в каждом хорме свое  время, а в каналах даже синих, это же уму никакому непостижимо. Никто не постигает. Зачем. Хормы страна Лимония чудес и беззакония. А потрепаться любят, вот пропал хоммер, грят в бездну упал, а что за бездна никто не объяснит. Или еще в любом большом хорме расскажут про Хосста, но что это за хрень, и не пытайся спрашивать.
   Не жалко никого не жалко и их не жалко. И правильно. Жалостью погублено больше чем жестокосердием. Кто считает. Да есть счетчики  и мерщики. Помочь не помогут, но сдадут всего со всем багажом.
    И что господа хоммеры парятся. Нет тебя и все дозволено. Аксиома. Но если существуешь, то получай по полной, обязанности, правила, законы, регламенты, протоколы сопряжения. Ты в тюрьме, тюрьма в тебе.
 Хоммель заговорил чуть громче:
–   И сошлись два мира и соприкоснулись. И было мгновение, и всякий вошедший в него уже не вышел, а вышли иные. Иные в Хормварде, иные в Юземварде. Но никто не чего не понял, не помнит, не знает. И не стало памяти, ибо прошлым стала небыль. А то, что было никому не ведомо.
–  Но вы же знаете, ведаете.
– Я, да ничего я не знаю, не знал, и знать не желаю. Я байки баю. Ничего не знаю. И своих путей не ведаю.
  Он достал откуда-то  невероятно длинный голубой шарф и начал наматывать на свою рыжую голову.
– Не знаю, может мне в моби податься. Там уж точно никто и никогда. Или снова поискать Врата Изгнания. Только к ним по почтовому каналу не подъедешь.
  И заговорил, так как когда-то наставник псалмы читал:
 – Взойду я на гору высокую. И не будет того кто бы был выше меня. И будет мне хорошо и будет всем плохо. И будет всем плохо потому как мне хорошо. И будет мне хорошо потому как всем плохо.
  Тряня заморгал часто и не мог ничего понять,  на том месте, где сидел собеседник никого не было, но рядом с ним появился черный глюк. Он громко щелкнул пальцами. К глюку тотчас подскочил уборщик, что ходил вокруг с метелкой и совком, только в руках у него был ящичек. Оттуда он достал коробочку, из коробочки черную пластиночку, и протянул с поклоном глюку. Тот держал ее на ладони и пальцами наигрывал на глянцевой поверхности. Там мелькали картинки. Глюк провел две диагонали пальцем, все погасло. Вид  у  тряниного приятеля был серьезный, он выдержал паузу:
– Тема не закрыта.
   И вернул пластинку уборщику. Хоммер в униформе бережно спрятал ее в коробочку, а ту в свою очередь в ящичек и с поклоном отошел, спрятал ящичек в сумку и продолжил уборку. Тряня тихо спросил:
– Этот хоммер в чем-то виноват?
   Глюк не глядя на Тряню усмехнулся:
–  Ну, хотя бы в том, что он не хоммер.
  Тряня не хотел продолжать, но всё же очень тихо спросил:
– Он говорил про какие-то Врата Изгнания.
 Черный хоммер подбросил вверх что-то круглое, поймал, посмотрел на ладонь, и спрятал кругляшок в потайной кармашек. Потом зачем-то громко хлопнул в ладоши,  вздохнул  и назидательным тоном произнес:
– Дядя бредил. Дядя бредун знаменитый. Но скоро свое отбродит.
   Глюк   посмотрел на малыша с нескрываемой издевкой и просто исчез.
   Тряня стоял как оплеванный и его добил уборщик:
– Малый та чо такая дурочка, всё на верочку принимаешь. Так и залететь можешь как целочка малолеточка.
   Да не зря еще Иргудеон учил его помалкивать и не высовываться. Очень хотелось обидеться. Обида стояла рядом дергала за рукав и жалостливо приговаривала:
–  Ну что ты. Давай. Вместе веселее.
   Тряня просто отмахнулся. Ушел на верхнюю галерею, нашел укромное местечко и прикорнул. В его сне играла музыка добрая и умиротворяющая. Это была песня,  слов не разобрать, но явно о чем-то хорошем и красивом. Проснулся, вокруг почти ничего не видно, да и в голове ясности не прибавилось. Можно встать и погулять или даже уехать, а почему нет? Но почему-то нет. Или вернуться в свои сновидения.
– Заснуть и спать. И видеть сны. Остаться во снах и не вернуться, – голос доносился откуда-то снизу.
  Некто  исповедовался, типа самобичевался. Изображал глумление над собой, пытаясь скрыть мольбу пожалеть его или хотя бы услышать:
– Сластолюбец. Самодиагноз, дигноз для внутреннего пользования. Для всех по-прежнему добрый малый, милый субъект.
   Сластолюбец на уровне самой примитивной физиологии, что-то другое недоступно закрыто.  Я никто. Мыслю, но существую ли? Верую, но грешу. И что за вера во мне, если мне близка строгость и беспощадность к иным Ветхого завета, но как не стараюсь, не могу принять вселенской любви и всепрощения Завета Нового.  Так и всех простят и примут все. Педерастия уже и не грех, а как боролись то. Боролись, а верхи в своей среде культировали. Так гляди и педофилов реабилитируют. Судя по тому, как типа борются, наверняка там, где особые, процветает сие свинство. Мне то, что не педераст, не педофил, но отсутствие одних грехов не помогает в прощении других.
 Я прожил немного
Но больше чем мало
Познал и рай и ад
А что еще надо
И если поставят мне точку
Кто проводит в вечные сны
Нерожденная дочь
Похороненный сын…
  Голос замолчал, но слышалось монотонное шипение. Затем заговорили другие:
– Наш?
– Наш.
– Какой вариант протокола?
– Уточним на месте.
– Предполагаете осложнения?
– Все слишком идеально.
– Вы никогда не ошибаетесь, если что-то подозреваете, почему предварительно не отправили команду зачистки, или хотя бы толкового нюхача.
– Брат мой, вы не понимаете моих действий, и признались мне в этом. Я рад. Вы были одним из лучших исполнителей, но ныне вы помощник вершителя. Ваше знание протоколов и регламентов безукоризненно. Вы прошли все круги серого
пути, и вел вас первый постулат.
– Нет смерти, нет небытия.
– Да прибудет с нами сила вечного Гуру.
– Ведет нас свет Учения.
– В путь брат мой, в путь.
  Что-то внизу зашумело, загудело, но быстро затихло. Неприятные воспоминания вплыли из тряниной памяти. Он поднялся и пошел в сторону портала. Но перед лестницей его остановили легким прикосновением к плечу. Тряня обернулся, сзади стоял уборщик, что еще недавно обидел его и отрицательно мотал головой. Малыш не пошел дальше, просто стоял и смотрел вниз. Купол освещал  пространство насыщенным красным светом. Все попрятались и лишь двое стояли у самого  входа в портал. Вспышка света и они уехали. Малыш успел их разглядеть. Не мелкие и белые одеяния необычного покроя.
–  Слышь пацанчик,  – негромко заговорил криворотый уборщик:
 –  А не ты ли к нам всяку нечисть притягиваешь.  Вот только что оборотень улизнул. Не пойму, а чего он тебя не схавал. Ну, явно же голодный был. Они ж не церемонятся, раз и нету. Может ты не съедобный, на вид аппетитный. Опять же энти красавцы. Когда ж путепровод закроют, так и до беды недолго.
–  А кто это были там?
–  Кто, кто. Вампиры.
–  Вампиры, я в одном хорме вампусов встретил.
 – И не покусали гаденыши. Да что вампусы, шпана, хоммели Гранью подпорченные.
Тут дела посерьезнее.
– Какому-то хормеру угрожает опасность.
– Хормеры им не интересны.   Кто-то же инфу Сопле скинул. Оно конечно хормеры хозяев люблять, Грань, проклятие и все такое. Но от любви до ненависти один шаг. Причем в любую сторону.
 Тряня спустился вниз, долго смотрел на вход в портал. Огоньки бегали один за другим словно играли в догонялки. Как же много там неведомого. Хормы , Гермы, Юзма, какой-то Олдсвард.
–  Да паренек, нельзя объять необъятное, но потрогать то можно.
   Уборщик, до этого словно приклеенный к малышу,  собрал свой инвентарь и ушел. Тряне стало легко и даже весело. Жизнь продолжается и скучно не будет.
   Он ушел от портала, проигнорировал широкую лестницу, поднялся по самой узкой.  Из почти разрушенной стены местами торчали факелы. Малыш присел на камешек и уже хотел упереться в стенку и расслабиться, но помешал глюк.  Тот появился у края  площадки, стоял спиной к Тряне:
– И как оно дружок освоился на этом осколке?
   Малыш подошел и встал рядом с глюком:
– А это осколок чего?
– Ты меня удивляешь. Так много дано и ничем не пользуешься. Не знаешь, но можешь. Узнаешь, сможешь ли?
   И тут же почти истерически рассмеялся:
– Только не это. Явный же перебор.
    Из портала   по одному появились двенадцать демоноподобных существ. Немного погодя вышел еще один покрупнее остальных и страшнее.
    Глюк с явным презрением произнес:
–  Веселье начинается. Пьеса абсурда.  Трепуны, с этими клоунами все понятно. Но Кобур, этот, зачем под пошлого урода косит. И кто же автор сего нонсенса?
    Казалось, узел вымер. Но из темноты галерей появился Словесник. Он шел, высоко подняв голову, и трепуны пропустили его. Словесник  что-то негромко сказал Кобуру, тот рассмеялся. Словесник поднял вверх руку с растопыренными пальцами. Он сгибал пальцы один за одним и  говорил. Кобур взбесился, выхватил меч интересной формы. Тряня таких еще не видел. Разрубленный пополам Словесник рухнул, голова отвалилась и откатилась, пораженный Тряня смотрел и не верил увиденному. Голова открыла глаза и что-то сказала Кобуру. Тот взбешенный пнул ее как мяч и захохотал, трепуны  хохотали еще громче,  не прекращая веселья, развернулись  и пошли с площадки. Волна гнева подхватила юного хоммера и он полетел по лестнице вниз. Прихватил старый факел, торчавший из колонны,   им  и сшиб первого же трепуна. Остальные пропустили его не снимая с морд уродливых улыбок. Горячая волна остановила Тряню, он уронил факел. Кобур возвышался перед ним в пластинчатых доспехах, маска на голове украшена золотом и камнями. В прорезях темнота.  Великан выставил вперед кулак, на пальце малыш увидел странный белый перстень.
–  Как мило.  Прелестный горячий мальчик. Парни кто хочет сыграть на его попку.
     Трепуны окружили  малыша. Впереди стояли трое шестируких. Другие образовали второй круг.  Тряня не чувствовал страха. Он спокойно смотрел в черные глазницы маски и тихо сказал:
–   Дяденька. У меня много вопросов и вы мне на них ответите.
   Маска ответила тихо как бы извиняясь:
–  На твои вопросы тебе и отвечать.
    Нарастающий шум заставил обернуться и Тряню и всю  кампанию у площадки портала.
   В это невозможно было поверить. По центральной лестнице на них бежал  точнее летел глюк, а за ним  неслась толпа вооруженных чем попало  хоммитов. Их глаза горели.
  Малыш вспомнил:
–  Хоммитам нечего терять. Да и не жизнь это, дырявой ложкой хлебать чужое дерьмо.
   Кобур хохотал:
–  Ну и потеха мальчики, горячее мясо с душком. Давно не лакомились. Порвать в клочья. шестнадцать секунд. Черного пропустите мне, не лишайте папочку удовольствия.
 Трепуны с гиканьем бросились навстречу пестрой толпе. Глюк перелетел и их и Тряню, опустился недалеко от Кобура. Тот встретил его как старого приятеля:
– Подойди поближе обнимемся. И улыбнись Зунн, красавчик. Плохо когда глюк так серьезен.
 Зунн стоял молча и неподвижно.
– Не пугай старого Кобура. Это не твоя игра. Не молчи. Хоть слово скажи. Не молчи.
 Его никто не обидит. Ему наши игры понравятся. Он наш.  Не молчи.  Ты же видишь.
  Кобур протянул меч и перстень:
– Ты же не дурак. Ты все понял.  Улыбнись. Зунн тебе меня не победить. Я тебя в черный шар закатаю. Ты был мне другом. Не молчи. Я закопчу твои мозги и скормлю трепунам.
   Зунн молчал и изменил свое одеяние, готовясь к бою. Подвязал балахон в поясе, открыв туфли с гнутыми носами.  Закатал рукава, открыв налокотники с лезвиями. И извлек из-за пазухи витой красный шнурок с двумя шариками на конце черным и белым. Глюк начал накручивать шнурок перед собой.
   Кобур рассвирепел, выставил перед собой кулак с перстнем и занес над головой меч. Он рычал  по-звериному, но сквозь рычание  прорвались слова:
–  Зунн, я любил тебя.
   Глюк присел пропустив волну идущую от перстня. Тряня пошатнулся, но устоял. Еще секунда и меч должен был рассечь черного глюка.  Он  мгновенно оказался за спиной врага, но и тот  обладал завидной реакцией. Это можно было назвать битвой большого грома и черной молнии.  Зунн уклонялся и от силы перстня и от лезвия меча. При этом не переставал крутить свой шнурок. Тряня открыл рот, он видел, как  красный круг рассек меч Кобура в двух местах. Пораженный враг Зунна замер, не веря  в произошедшее. Он выпустил меч из руки и протянул ладонь  как бы умоляя:
–  Как, Зунн, как? Это же Хаш. Не молчи. Что происходит?
  Кобур упал на колени и опустил голову. Зунн взмахнул пару раз своим оригинальным оружием и казавшийся несокрушимым монстр,  рассыпался  на мелкие части. То, что было великаном, скукожилось и соединилось, в итоге получился черный шар. От него отделилось синее облачко и исчезло в портале. Зунн поднял останки Кобура и грустно пошутил:
– Хороший шарик для боулинга, –  и бросил его в портал.
   Отвернулся и расхохотался, искренне и даже удивленно радуясь. Тряня обернулся, и его глаза отказывались верить. Хоммиты добивали последнего трепуна. Они уже оборвали шестирукому все конечности и на глазах малыша  оторвали и страшную голову.
   Да хоммиты пришли сюда не за жизнью и не жизнь сберечь. Что их жизнь. Кто их жалел. Сами виноваты. Каждый знает,  с ним такое не случится. Хоммиты пришли за смертью. И за своей. Многие ее получили. Последняя радость погибнуть в бою, а не сдохнуть на помойке и не сгореть в мусорной печи заживо.
   Хоммиты пришли убивать.  И убили непобедимых.   Хоммиты победили. И пусть далее все что угодно. Они победили.
 Зунн подошел к Тряне улыбаясь и обнял нежно за плечи:
–  Трепунов потрепали.
  Но  улыбка погасла мгновенно. Он обернулся в сторону портала. Подхватил Тряню, бережно прижал к себе и вознесся на верхнюю галерею.
 Они подошли к краю и молча, смотрели на происходящее внизу. Из портала появились два десятка контов в синей униформе и голубых касках. Последним вышел каменнолицый в черной форме и серебристой каске.
–  Миротворцы. Обычно они в такие дыры не заглядывают. Что-то здесь не так.   Нам с ними  не стоит здороваться. Для их же блага,  погуляем в другом месте.
 Тряня спросил.
–   Скажите, пожалуйста, а чем вы тот меч и Кобура?
 Зунн усмехнулся:
–  Убить Кобура грех небольшой.  Он и сам  не знает, сколько у него жизней. Не то сто пятьдесят шесть не то семьсот двадцать три. Знает тот, кто этого чудика смастерил и в игру запустил. В какую игру. Да много их. Как началось с больших игроков так и не останавливается.
 Кобур  ладно, а вот за Хаш мне могут и  ата-та по попке. Может это  и последний. Три их мастер сделал. Мастера уже нет, так что осколки собрать некому, надеюсь.
 Непонятно только кто Хаш и Соль Олдсварда дурику этому доверил.
  Глюк посмотрел вниз покачал головой и усмехнулся:
 – Так и думал.  Знаешь, власть не любит когда пипл за нее работу делает.
   Он опять взял Тряню за руку и повел  еще выше, остановился на промежуточной площадке, она упиралась в стену, где в полумраке Тряня разглядел две двери. Точнее дверью можно было назвать ту, что была справа от них широкая высокая – почти ворота. Слева был узкий не выше половины тряниного роста люк. Туда глюк и потащил малыша. Он лез вслед за своим проводником и было ему весьма некомфортно. Тряня не выдержал и спросил:
–  Что тут так темно, сыро и воняет?
 Глюк рассмеялся:
– За вонь извини. Проблемы с пищеварением. Избыток желчи. Хочешь комфорт, надо было направо. Там хорошо эстетически все оформлено. Пахнет чистотой и свежестью.  Истинно дорога в светлое будущее. Только нет светлого будущего. Есть лестница  в никуда. 2 максимум 3 шага и ууть, сделал последнее, но доброе дело, накормил собой мудрого нага.  Хороший способ избавиться от надоевшего друга. Да мы уже и добрались.
   Они вылезли на узкую  почти не освещенную площадку.  Глюк водил по сторонам головой и дергал носом принюхивался:
–  Давно, однако, не был.
  Он схватил малыша и просто вместе с ним прошел сквозь стену. Тряня не успел ни испугаться, ни даже вздрогнуть. Внутри было мерзко, цвета красные, коричневые, зеленые и в таком сочетании.  А запах. Но глюк прошептал:
– Потерпи скоро пройдет.
   Прошло, нос, словно замерз, потеряв чувствительность. Малыш спросил:
 – Где мы?
 – Я обычно называю это шоппа. Другие вагина, клоака, анус или чрево,  слов много смысла никакого. Не грузись маленький, и поумней тебя не разобрались.
   Бугор что виднелся впереди, зашевелился и Тряня увидел нечто подвижное, может даже живое. Глюк почти удивился:
–  Шаонц, ты что ли фекалия  воздушная. Не понял, тут же вроде червяк обитал.
 Шаонц подполз поближе и зачавкал, так оно наверное смеялось:
 –  Съели червячка, схавали приятеля твоего.
– И за что не в курсе. В чем провинился змееныш.
–  Да ни в чем. Какой кайф есть виноватого. Не вкусно. Будто не знаешь, истинные гурманы едят безвинных.
 –  Стало быть, и его очередь пришла.  Ладно, нет, значит и не было.  Ты за малым пригляди. Мне прогуляться надо одному. Главное лишнего не болтай. Знаю  я тебя. 
–  Не более чем я тебя, ладно вали мисс элегантность.
  Глюк не прощаясь, удалился. Шаонц положил одну свою конечность неопределенной формы Тряне на плечо, малыша заранее передернуло, но он почти ничего не почувствовал. Словно это был кусок ваты или пуховая подушечка.
–  Малыш будь добр покажи ладошечки.
  Тряня протянул руки, Шаонц провел несколько раз по его ладоням  своими невесомыми культяпками. Существо, живущее в месте со столь лаконичным названием, долго молчало. Надуваясь и сдуваясь  и тяжко заунывно вздыхая.
–  Интересная у тебя хиромантия, –    и почти плача:
 – Врагу не пожелаешь.
 Но тут же рассмеялся, – Только  самому лучшему другу.
 Тряня убрал руки за спину и спросил:
–  А куда глюк пошел?
–  Зунн?  Маленький тебе туда пока ни к чему. Но если очень хочется, иди, ты пройдешь. Но не советую. Пусть все идет, как идет. Главное в удовольствии оттяжечка.  Думаешь, что друг твой по желанию туда ушел. Позвали, пошел, он то свое отгулял ох, как и погулял. Я его  давно знаю. Какой красавец был. И сейчас смотрится, особенно если знать о его нынешней уникальности,  всегда ну уж слишком особенным был.  А ты не понял, почему черный такой дружок.
 И прошептал:
 – Проклят, –  и еще тише повторил:
 – Проклят.
 Тряне стало жутковато. Он тихо спросил:
– Вам тут не страшно?
 Шаонц захихикал:
–  Нам,  а чего нам бояться. Кому мы нужны?  Мы последняя субстанция жизнедеятельности. Герои сюда не заглядывают и злодеям в падлу. Только глюки  низких уровней иногда шкерятся. Ну и, – Шаонц сделал паузу, – бывают и нескучные гости, но они  транзитом. Скучновато тут. От скуки и безобразничаю изредка. Слеплю из местного материала  фокус и выброшу на свежий воздух, а чтоб не расслаблялись. Мне можно не все, но  гадости мелкие  не запрещал никто, у кого право есть мне запрещать. И сказки люблю. Хочешь сказочку.
  Малыш кивнул. Голос Шаонца изменился на завораживающий.
– Давно во времена веселые жил глюк молодой. И наставником у него был. О да. Величайший из великий  Абыгым.  У Абыгыма много учеников бывало. Но инстинкт наставничий зверю этому в писю не брякал. Многие сгинули по слабости. Но если кого любил, то любил до полного беспредела. И эту свою способность и многое другое передал сынку. Высоко ох высоко ученичок поднялся, уровень почти последний. Но зарвался. Выше всех себя возомнил. Самым свободным. Но нет свободы. Нет нигде и никому. Ловушка.
   Они бродили среди странностей и необычностей временного убежища, но Тряня не очень во все вглядывался, увлечен был рассказом Шаонца.
– Как он крутился. Это уже классика. Триллер. Поймать никто не мог. Но устал. Решил передох себе дать. Принял личину чужую. И спрятался в тихом местечке на Кордоне. Но сам себя в ловушку загнал. Должен был  знать дурачок,  что если одел на себя шкурку хомячью то извини, но проклятие  Грани теперь твое. Знал, но гордыня я особенный мне всё ни по чем.  Раз особенный то и получай по особому счету. Знаешь, конечно маленький. Кто из хоммеров заглянул за Грань Микрона и узрел там юзера ему назначенного, то  наказан будет и наказан будет любовью. Шутка создателя. Но ничего, хоммерам простым страдания сии только на пользу. Уровень то первый даже полпервого. Что они могут. А герой наш не пустячок и юзер ему достался особенный. Женщина. Юззи  все они с секретом. Но какой же ей надо было родиться чтобы  так пронять глюка такого уровня. И как он бедолага бесился,  что только не вытворял только бы от заразы этой избавиться. Но, –  Шаонц заговорил еще тише еще завораживающе:
  – С напастью этой чем больше борешься тем она сильнее. Всё у тебя забирает. Всё потерял свое глюк. Только одного желал, её.  Всё стало ничем. В безумии своем создал он чудовище, виртуальный клон. Только величайшие из глюков  способны на сие преступление. Создать образ мужчины единственного, что  был  этой женщине назначен. Даже наставник его  так не шутил. С извращенцами разными милое дело, почему нет, но так …
   Ох, как ненавидел свое создание глючара, ревность съедала последние крохи его разума. Он должен быть с ней только он. И никто другой. Но как, как соединиться с ней. Ей сюда нельзя. Есть  способ, но ему нужна она вся, а не часть ее. Но и ему как всякому с этой стороны Грань смерть верная.  Невозможно. Все знают и самые хитрожопые глюки. Но только, –  Шаонц заговорил  загадочнее уже и некуда:
 –  Глюк этот  был уже на том уровне, где ведают, что и невозможное возможно, но цену тоже знают и продавца что товаром  нужным торгует.
 Бесформенный уже почти шептал, что-то совсем непонятное:
–  Смерть. Договор. Ей грех великий. Сама. Но это глюки такие могут. Они и туда способны на многое. Но и ему дорожка особая. Нюансы.
 Шаонц замолчал и молчал невыносимо долго. Тряня тихонько спросил:
–  Дальше, что дальше было?
 Чудо подленько рассмеялось:
–  Это же просто сказочка. А ты ушки то, как навострил. Сказка глюкачья пусть тебе глюк и дораскажет. Но лучше не надо. Забудь.
Тряня обиделся. Но промолчал, потом спросил:
–  Что-то Зунна долго нет.
–  Не волнуйся. К тебе он точно вернется. Должок у него превеликий. И другого выхода ему как отработать нет. Может тогда пустят и ключик дадут.
  Куда пустят и ключик от какой двери. Тряня спрашивать не стал. Понятно же что не ответит.
  Шаонц странно как чужим голосом заскрипел:
–  Уникум Зунн. Такие глюки на вес золота и дороже намного дороже. Если поймать. Но поймать полдела. Абыгыма поймали, а толку.  Ничего, они не спешат. Могут и со временем поиграть. Но играют они только наверняка.
  Вдруг нечто именуемое Шаонц приблизилось к Тряне, закрыло собой его всего и малыш услышал замораживающий шепот:
–  Маленький хоммен не верь глюку. Он продаст и предаст любого. А ты его шанс. Игра идет. Игра серьзная, ни гейм задротный. Игра где большие против маленьких. А маленькие и не в курсе. Пусть руки у Больших до поры связаны, но рук то много. Ох как много. Ты в Игре. И бьют тебя ох как бьют а ты и не догадываешься за что…
   Ой что то мы далековато забрели. Не нравится мне, тихо слишком, того и гляди…
  Шаонц зашипел потом шумно и нервно зачавкал. И было от чего заволноваться. В одном месте бурая и рыхлая стена тоннеля начала светлеть и растворяться. В одно мгновение оттуда хлынул и ослепил Тряню белый свет. Когда же он открыл глаза, удивление быстро сменилось восторгом. В появившемся окне он увидел  великолепный меч. Более прекрасного оружия и представить невозможно. Меч парил, словно невесомый излучая яркий свет. От клинка шли белые острые лучи, от камней на рукояти красные и синие.
– Чей это меч, – невольно спросил  малыш.
  Шаонц ответил, но лучше бы промолчал. Ответ был неправильным, не по существу:
– Это не меч.
Тряня возмутился:
–  Что?
   Непонятно что и  без формы  названное Шаонц, пыхтело и суетилось, стараясь переползти и занять место между окном и Тряней. На ходу задыхаясь, он ответил:
–  Ключ.
   Аморфная масса колыхалась перед глазами хоммера, испортив впечатление от волшебства. Окно снова быстро затянуло бурой стеной. Шаонц зашептал:
– И за что мне  такие канделябрусы.  Проведают, порвут же на затычки. Малыш не надо глюку рассказывать, и пойдем обратно, пойдем скорее, место опасное.
  Долго они шли молча и наконец из красноватого тумана появился Зунн.
–  Ну что болтун все секреты выдал.
–  Ни одного, шалили немножко.
–  И много куколок налепили. Ты мне мальчика испортишь урод.
–  Ну, урод, но малолеток не порчу.
–  Да ты у нас мальчик невинный. И в попку не давал и целок не срывал.
 –  Мои грехи при мне, а тебе твои вернули?
  Зунн так  посмотрел на Шаонца, что вся эта масса, не имеющая живого веса, задрожала и затряслась.
–  Ох, напугал.  Спасибо. Друг. А то скука.
–  Скучай  без нас и жди гостей.
– Что съедят?
– Не мечтай. Брезгливые. Вопросы будут задавать.
–  Накормить лапщицей.
– Корми, но на один вопрос ответишь.
– На какой.
–  Поймешь и дорожку покажешь.
–  И за что им награда.
– Заработали. До конца дойдет один.
–  Кто.
– Тебя не касается. Свой предел не забыл.
– А если забыл и дальше пойду. Что будет?
– Ничего.
– А это ничего чем лучше?
– Не спеши,  дела тебе еще назначены нескучные.
– Жду не дождусь.
  Зунн схватил Тряню  и быстро зашел в темно коричневое пятно возникшее слева от них. От неожиданности малыш закрыл глаза и открыв увидел,  что находится  возле знакомого ему камня. Где кажется так недавно, развлекал его покойный уже Словесник.
 Тряня подошел и коснулся камня, тот явно стал горячее. Да и темное пятно в куполе над ним казалось, тяжелело и грозилось рухнуть.
– Не тот камень, не то время, – усмехнулся глюк:
– Пойдем, ничего хорошего тут не дождемся.
  Они молча спускались по лестнице. Тряню тяготило предчуствие какого-то финала.
–  Все хватит. Уезжаю. Не жду ни знаков, ни приглашений, не слушаю никого. Будь что будет.
 Глюк рассмеялся:
–  Прогуляешься  со мной малыш по краюшку Бездны.
   Предложение было конечно неожиданным, наверно надо было насторожиться и не рисковать. Все-таки  глюки не лучшие попутчики для любого, а друзья вообще никому.
Но снова остаться одному по дороге в неизвестность.
– Можно, а куда.
– А куда-нибудь. Куда Ваанн пошлет. Навестим  сэра Эмзета. Этот неадекват устраивает нетухлый рейв для свободного андерграунда. Но если твои кишки предпочитают рафинад, то сэр адекват Эмзет устроит тебе прослушивание в Консерваторию.
– Хорошо.
– Замечательно, подожди меня внизу. Я одно дельце по бырому округлю.
 Тряня гулял по площадке у портала. Совсем вроде недавно тут  прошла битва, а ныне уже трое хоммеров  в униформе собирали останки погибших в том сражении, складывали  это в мешки, а мешки кидали на тележку.
–  И куда вы это увозите, –  спросил добродушный хоммель. 
–  Это. Ну, к дырке и вниз, –  ответил криворотый   хоммер с темно-зеленым лицом.
 – И давно вы тут.
–  Мы. Ну, я давненько. А эти салобоны не очень.
–  И много вас.
–  Нас. Да вот и все. Трое сейчас. И хозяин.
– А уехать не хочется.
– Не. Нам не надо. Уже не надо.
 Хоммеры уборщики потащили тележку. Тряня задумался:
–  И тут какой-то порядок и даже хозяин.  Что же такое Хормвард. Что он об этом знает. Может знает и больше многих, но что проку от таких знаний. Хормвард получается состоит из множества хормов больших маленьких и очень разнообразных. И все они связаны путями-каналами. И главное и самое  непонятное. Хормвард связан с Юземвардом. И связь эта чувствуется не только на Кордоне, но далее.
  И зачем ему столько вопросов. Кто такие Большие. Что такое Бездна. Да и с осками ничего не ясно. А Хорм и Герм. Это что два в одном. Или не 1+1, а 1-1, но не 0, если этот самый – не пересекать.
 Тряня смотрел на уходящих уборщиков. У них то вопросов  нет. Надо не надо, хозяин велел. Главное найти свое место и своего хозяина. Может и он Тряня ищет своих,  где он не чужой. И гоняет его, не даёт покоя судьба, или некто взявший на себя ее функции.
 Малыш увидел лежащую неподалеку голову Словесника. Подошел, встал над ней, и поддавшись внезапному непреодолимому порыву, достал фляжечку и вылил всю воду на останки мудреца. Голова Словесника почернела, пошел удушливый дым, потом  череп побелел, рассыпался в пепел, но и пепел растаял.
– Эх, парень, знал бы ты, куда его отправил, –  осуждающе качал головой все тот же пестрошерстяной хоммель.
   И тут же засуетился и исчез в портале. Немногочисленная публика на площадке замерла. Все осуждающе смотрели на юного хоммера.
   Ну и что. Сделано то, что должно быть сделано. А правильно или неправильно. Всем не угодишь.  Вот они никогда не пойдут против своего страха. Может только в момент полного отчаяния.
  И откуда  опять в нем этот страх. Развернуться и дать бой пусть и безнадежный. Но кому. Кто враг. И некому помочь. И где пропал глюк.  Но зачем он Зунну. Да и нужен ли ему Зунн.
   Тряня стоял в двух шагах у мерцающих врат. Такой игры огоньков он еще не видел.  За спиной нарастал в размерах страх. Опасность.
– А почему нет, – усмехнулся хоммер и прыгнул, услышав звоночек. Один.
  И в тоже мгновение перед пыхнувшим красным огнем порталом появился черный глюк, на лету развернулся и опустился на краю площадки портала. Скинул  капюшон и  замотал своей лохматой головой, сбросил с волос свинцовую цепочку. Расхохотался, как еще ни разу не хохотал над своими глюкачьими шутками:
– Забавно получилось. И кто же. Или сам. Нескучный поворотик сюжета.
  Портал тревожно задребезжал и  на площадку плотненько нарисовались знакомые Тряне четыре черных гномика. Каждый по мере своих ротиков широко, но подленько улыбались. Большеротый низко поклонился:
– Счастье то какое. И кого нам недостойным дано создателем улицезреть. Самого великого Зунна. И в момент то какой. Великие и падают по великому.  Позвольте милостиво приблизиться и передать вам послание и не казните гонца.
   Гномик  подполз на коленях  передал глюку небольшую круглую золотую пластинку и  отполз обратно:
– Тут вся ваша кредитная история.
  Зунн посмотрел на исписанную   мелкими значками  пластинку на своей ладони, сжал  ее,  помял, скатал в шарик и щелкнув пальцами отправил в рот одного из гномиков.  Тот стал дергаться и корчиться. Этим же почти синхронно с ним  занялись и остальные карлики. Большеротый корчась, засмеялся как от щекотки:
– Грубо очень грубо. Оригинально с юмором, но грубо. Благодарствуем за развлеченьеце. И покорнейше просим простить, мы отвлечемся, порученьице имеется у нас.
  Гномики быстро собрали в белый мешок осколки хаша. Но продолжали рыскать, и  косились на молчащего и неподвижного Зунна.
 Наконец тот тихо спросил:
– Соль Олдсварда ищем?
  Гномики подскочили к нему, их колотило мелкой дрожью. Большеротый затряс головой и отшатнулся:
– Нет, ты не мог. Нет. Что ты сделал. Ты отдал Соль им. Зачем, им то зачем. Не их игрушка.
– А осколки Хаша твоим зачем?
– Нет, парень ты точно вне игры.   Ты же не идиот. Не мог ты отдать им то, что и тебе помочь могло. Почему им. Темнишь черный.  Что они дали тебе. Да чтобы не дали. Поздно. Он близко и за тобой. Может, облегчишься. Отдай нам тяжести свои. Нам не привыкать и не такое относили. Ты нарушал все договоры и клятвы предавал. Нет закона тобой не нарушенного. На что надеешься. Близко он. Оставь тайны свои. Тебя не будет. Силы твои работать будут. Мы знаем, как сохранить и кому отдать.
  Большеротый отшатнулся и заорал:
– Нет, Зунн нет.
  И тут же веселую четверку как ветром сдуло в портал. А ветер не замедлил.  Глюк поднял руки и закричал. Буря торнадо. Если чего Зунн и хотел, то всё разрушить и всех лишить жизни. На  свои силы, без остатка, смерть и разрушения. И разрушил, но немного и убил, но только двоих. Хоммера печального вида, тот рассыпался в стеклянную пыль и грязного безносого хоммита, расстаяшего в  вонючую лужицу.
 Зунна затих, сил хватило на шепот:
– Прости
   Потом шевелились только губы.  Если кто умеющий читать по губам понял, то удивился. Два слова и от глюка. Но это не было актом отчаяния и бессилия. Зунн отправил послание по  очень оригинальному каналу связи. Этому каналу нет расстояний границ и других формальностей. Соединяет он двоих. И где бы ни был тот, кому отправлено послание, получено будет вне времен и пространств. Прекрасный канал и у каждого есть право на него, но только один раз.  И тарифы уж очень кусаются.
   Глюк поднял голову, скинул свой шутовской балахон. Купол оживал и таял в одном месте. Яркий  свет прорезал твердь и выпустил в мирок белую фигуру. Зунн видел в лучах света точнее за ними  очертания то одного лица,  то другого и так далее. Фигура света протянула вперед руку. Черный глюк поднялся вверх. Но если бы кто видел происходившее, то не назвал его  черным и точно не назвал бы глюком. Впрочем, зритель один был. Хоммитоподобный урод  тот, что сидел на ступеньке лестницы и жевал колбасу, когда Тряня шел к камню.
  Теперь он расположился, прислонившись спиной к камню. И когда купол погас, и по нему снова забегали серые и коричневые пятна, злыдень рассмеялся. Достал из сумки фляжку. Отхлебнул и закусил тухлым яйцом. Поднял вверх руку помотал, выражая так свои мысли и сказал, стукнув кулаком другой руки по камню:
– Дурак. Там же ничего нет.
  На площадку у камня поднялся один из хоммеров уборщиков:
– Хозяин, они пришли.
 Сидевший у камня вздохнул, но строго сказал:
– Ну, пришли, ну проводи.
 Уборщик извиняясь замотал головой:
– Это другие. Таких давно не было.
  И протянул своему хозяину янтарную пластинку. Тот взял и потер несколько раз ее пальцем:
 – И что сегодня за день.  Дезодоры взял.
 Уборщик протянул бутылочку. Хозяин отглотнул из нее, пополоскал рот. Надо было наверное сплюнуть, но он проглотил.  Потом долго поливал себя  из спрея.
– Ну и уроды. Сами через такое место пойдут, а мой запах им не нравится. Чистоплюи хреновы. Ладно, пойдем к гостям дорогим. Не вздумай желать им удачи. Их удача – многим беды.


                Глава 9. Ордер.
 
    Тряня стал невидимкой. На него не обращали внимания, с ним никто не общался. Он  перескакивал с узла на узел, и твердо решил, что не вернется на Кордон, и выбирал большой хорм. Возможно  Тряня выдавал желаемое за действительное, но у него появилось ощущение, что он вне Игры. Вне той самой тайной Игры, где  Большие против маленьких. А почему они собственно Большие? Да  потому что многое могут.  Большие возможности предполагают большую ответственность. Или это не истина, а всего лишь всеобщее заблуждение. Кому много дано, тот всегда берет еще  и еще. И остановиться не может, пока не остановят.
   Так или иначе, но о Тряне забыли или возможно потеряли. Его жизнь изменилась  и надо устраиваться   в новой жизни. Наверно должно было радоваться, но малышу начало казаться, что он завис, завис и во времени и в пространстве. Глаза замылились от нескончаемого однообразия картинок, а в ушах от бесполезных  для него разговоров, стоял нудный дзинь. Имело смысл остановиться, найти укромное местечко и подумать  о выборе пути, как ему правильно  и разумно поступить, но кому удавалось жить по выбранному, если честно и не обманывать себя. А пешки, сколько форму не переодевай, пешкой останешься. Уставший хоммер не заметил, как совершил ошибку и не выскочил вовремя из письма. Менять, что-то было поздно. Решение приняло себя само.
  Тряня  инстинктивно спрыгнул с письма за секунду до того как его чуть не схватил огромный ифрит, стоявший на страже у входа в высокое здание цилиндрической формы.
  Юный хоммер огляделся, он находился на нижней ступеньке лестницы. В двадцати шагах вверх поулыбывались два  желтых ифрита. Один шаг вниз начиналась большая оживленная улица. По тротуару шли многочисленные прохожие, не обращая на Тряню  никакого внимания. На  самой улице и над ней двигались разнообразные машины.   Понятно,  попал в огромный незнакомый город, большой хорм. Что хотел, то и получил. Он  сделал шаг вниз и подчиняясь потоку, направился налево.  Все куда-то и зачем-то шли. Только у малыша не было цели. Но если есть дорога, то она куда-нибудь приведет.  Прохожие менялись, одни исчезали в больших зданиях, другие из них появлялись.  Почти все молчали, вроде как каждый сам по себе. Из  здания с прозрачными стенами на первом этаже, вышла весьма контрастная парочка хоммеров. Высокий носатый хомм в черном деловом костюме и маленький толстячок в белом комбинезоне и круглой шляпе. Они шли впереди Тряни и болтали, как старые приятели.
– Не ожидал тебя в этом банке встретить,  – у высокого был приятный баритон. – Да я тут часто,  – фальцетил толстячок:
–  Старый кредит прикрыл, новый открыл, а ты смотрю Ботт процветаешь. Не знал что сортировка навоза прибыльное дело. Или чаще стали попадаться жемчужинки.
– Попадаются, попадаются, а главное навоза стало намного больше и спрос поднялся. Работы много и платят по совести почти. Одна проблема хозяева сатов шевелиться не любят.  Ленивы и не любопытны.
– А вот,  скажи, гении проявлялись?
– Гений окно в небо, –  вздохнул высокий.
– Почему в небо, может в другую сторону,   – ухмыльнулся круглый.
–  Да это и не мое дело. С особыми клиентами работает особый отдел. Суперспецы, они по запаху силу от слабости отличат и кого надо в отдел перспективных разработок передадут.
 – С непризнанными гениями тот же отдел занимается?
– Гении отдельно, непризнанные отдельно. Приставка гений в этом случае для любителей пикантного. По этим милашкам, мы мусорщики крапаем.
– И как там твой фаворит, ну тот, что долбил « Графоманию для чайников»?
– Не поверишь, добил шняжку. Закинул на четыре сата под  вывеской « Себяиздат».
Начало забавное:
–  Всё уже написано до нас.
Но я ушел из секции злобных гномов, перевелся в сектор повеселее  –  дутые нолики.
–Ты и там себе любимчика завел,  падок на свежатинку дружочек, я  тебя знаю.
 – Есть такая слабость на передке. Один весьма забавен. Ну, так активен, так активен, а в итоге всегда пшик. Решил мой малыш завести сат графоманский.
– Да этого добра  по самые помидоры, ниша перезанята.
–  У него типа своя фишка,  сат платный.
– Фу.
– Да фу, но с приколом. Типа юз озабоченный хочет опубликоваться на сате. Не вопрос, плати 100 тугриков, отредактируют и опубликуют. Всякий, кто захочет прочитать его работу, платит ему 1 тугрик.
– И что никто не захотел платить?
– Еще смешней, не хватило ума разобраться в технических вопросах.
 – Да что там разбираться. Раз, два максимум раз, два, три и готово.
– А еще он пишет роман-сценарий про мир ситкомов.
– Это где ха-ха за кадром.
– Да и он решил собрать популярных героев в одну  кучу, но до сих пор висит на составлении плана.
 – Ха.  Чак Лори нашелся.
– К тому же он у меня афористик.
– Ну-ка, ну-ка выдай перлу.
Высокий загундосил:
–  Когда в пятьдесят понимаешь что ты никто. Это не так уж и страшно. Не каждому дано познать себя.
А этот просто пальчики оближешь:
–  Пол прожитых века убедили меня в том, что для человека незнание лучше знания. Для человека, но не для человечества.
– Аффтор жжот. Типичный  шизоид,  – захрюкал толстячок.
– Других не держим. У него и на эту тему есть мыслюга:
– Кому нужна чужая шизофрения. Каждому своей хватает.
Это у него сериал размышлизмов « О себе. Любимом?».
– Элегантные пьяные ёжики, –   давился смехом круглый.
–  А у вас как на фирме? Слухи ходят, торренты на той стороне прикрыть законники желают.
– Да давят, душат уроды формалюги. Но одно точно скажу –  ХАЛЯВА НЕПОБЕДИМА.
    Приятели пошли по переходу через улицу, а Тряня свернул налево. Эта улица была не столь оживленной, да и здания менее  помпезны. Но весь обзор впереди малышу закрывал огромный хоммер. Ну, просто дядя-шкаф. Колоритный такой дядечка в спецовке с логотипом. Пришлось глазеть по сторонам.  И слушать, как хоммер-шкаф не то брюзжал, не то выражал своё недовольство идущему рядом худому хоммеру в такой же робе:
– Теории, теории. Они только теоретиков и кормят. Оно конечно дважды два четыре, но как показала практика не всегда. И запомни простое правило:
– Кто работать не умеет, тот и рулит. Или наоборот.
  Тряня  не заметил, как хомм-шкафчик с напарником исчезли в каком то из домов, подняв голову, впереди увидел почти свободную улицу и остановился пораженный. Этого не могло быть. На него шел Хозер. Изменившийся, какой-то потускневший, но однозначно он козлорогий. Старый знакомец был удивлен не меньше Тряни. Улыбнулся и засиял. Потом  ударил кулаком себя в ладошку и поздоровался:
– Привет смоляной чубчик, какими судьбами?
Тряня не зная, что ответить, просто улыбнулся.
– Ох, малец ты так все терверы заломаешь,   – покачал головой Хозер и сделал паузу, внимательно разглядывая смущенного хоммера.
– Гоу их в дырку красную терверы и матстаты.   Пошли со мной накормлю.  Гуляем, дядя Хозер при бабках.
  Шли они недолго, но попетляли. Тихое место, скромное заведение хоммерского общепита.
– Ну, ты нахал,  – встретила их полная хоммерша, возможно хозяйка сего заведения.
 Она ругалась, но явно была рада увидеть Хозера.
– Да не боись, Ляйба, солнышко, при манях, рассчитаюсь за все долги и на чай за год вперед.
   И он кинул на тарелочку перед пышной хомми небольшую  пластинку черную с серебряной полоской посередине. Ляйба просто расцвела. Хозер  тут же сделал заказ:
– Мне как всегда с кровью и крови не жалей.  Мальчику  диетического  и сюрпризик не забудьте. Для разогрева мне вискачика,  а другу имбирного чая и накапай с полнаперстка бренди повонючей. 
     Хозер продолжал флиртовать с млеющей от него Ляйбой.  Тряня расслабился,  приятное состояние дежавю накатило, обмануло.   Снова Хозер, а там и лыцари объявятся, и кончится всё у Гросса, но на этот раз  возьмут его в ученики.  Всё  обман и всё не так, да и город не тот.
   Тряня рассмеялся своим мыслям. А все равно хорошо. Юркий официант поставил перед ним большой стакан с напитком. В нем плавал лёд и торчала кривая соломинка.  Вкус горько-кислый, но освежал замечательно.   В кафешке посетителей было не густо.  За соседним столиком сидели два пожилых хомма и жаловались друг другу на свою жизнь. Их унылый  разговор Тряня не слушал, но отдельные фразы прорывались в его мысли.
– Живу я просто. Не задаю вопросов. Ни на что не надеюсь. Ничего не хочу,  - благодушно заявлял некто.
Его собеседник заявлял в тон:
 – Никогда не спешил. Никуда не успел. Всё что мне нужно у меня есть. А чего у меня нет, то это мне и не нужно.
Тема слегка поменялась:
- Пока мучаешься, живешь, а расслабишься и упокоешься, смертушка поймает.
Другой перефразировал:
– Страдаешь, живешь, а от кафа помрешь.
– Зануды, –  подумал малыш.
Один из зануд проныл стишочек:
– Вот я уже невинен. Раз нет желаний – нет вины.
За прошлое ответил, а будущего нет.
  Его друг покачал головой:
– Эх, дожить бы до смерти, или хотя бы до пенсии.
    Другая компания была явно поинтереснее. Клоуны иначе и  не назовешь. Четверка  пестро одетых  в ярком макияже хоммера. Они кривлялись,  чтобы не говорили все с ужимками и смешочками. Хотя,  ну что смешного, например в этом:
– Наш мир висит на тонкой ниточке и подбираются к ней темный рыцарь с одной стороны и красный скорпион с другой. Кто первый тот и обрежет нитку. Но если прейдут одновременно, то начнется битва и не будет победителя потому как грядет  старуха с портновскими ножницами и обрежет рыцарю его достоинство, а скорпиону жало и все клешни. Ха, ха и ха.
   Затем разговор перешел на полушепот с переглядываниями и подмигиваниями:
– Слышал, надои с ширазы растут.
– Да мул начал отставать.
– Контора планирует увеличить вложения в тор. Вот полетаем.
  Многозначительные переглядки и смешочки. Синий клоун поднял кружку с  красным пивом:
 – Коллеги предлагаю выпить за глубину.
  Все встали, желтый клоун добавил:
– За великое братство уродов!
И под звон кружек оранжевый шут провозгласил:
– И за священный союз подонков!
 – Какой-то бред, –  решил юный хоммер.
   Тряня жевал новую для него еду и отвечал на вопросы Хозера. Тот подытожил рассказик юного хоммера:
–  Значит, удостоился чести быть пощупанным старым Гроссом,  и как тебе его глазик всевидящий.
– Да он так горит.
 –  Нет, этим он как раз ничего не видит, это просто большой бриллиант, а вот другим, он видит все и что было и что будет.
     Тряне  не понравилось, что разговор шел только про него. И он задал первый пришедший в голову вопрос:
– А ты так и прячешься от Ордера и контов?
– Если бы только от Ордена и его правопорядочных бандюганов, то считай и проблем нет.
 – Так много проблем.
– Считать не будем. Даже не знаю, но последнее время подумываю податься в моби. Там уже точно никто и никогда.
   Что-то такое Тряня не так давно слышал. Хозер понемногу откусывал от тонкой соленой палочки и рассуждал вслух:
 – И в таком варианте свои напряги. Ну, трансформация ладно потерпеть можно. Билет туда дорого, но есть блат. А обратно, сорри, тройной тариф и никакие связи не котируются. Там свои короли, своя специфика.  Трансформеров отсюда принимают, но не любят.  Да везде свои пределы и свои беспредельщики. По моей натуре роднее гроздья гнева, а не пузырьки гноя.
Есть еще вариантик, поэкзотичнее, шифрануться в облаке. Но нет у меня корешей среди ангелов, да и откаты у них покруче, чем в раше.
Хозер вдруг напрягся закрыл глаза и исчез.
 –  Опять обманул, – только и успела сказать Ляйба, как  появились восемь контов.
    Двое  схватили Тряню, двое подошли к Ляйбе, изъяли у неё пластинку, что дал ей козлорогий.   Остальные стали  везде рыскать.   Тряня не сопротивлялся. Почему-то не хотелось, более того, ситуация его забавляла. Он мог без особых усилий сбежать, но не хотел. Хоммер чувствовал за происходящим приглашение. От  кого и куда? А пойдем и узнаем.
  Его привезли к огромному зданию. В виде куба. Гиперкуб, да и только.  У гиперкуба имелся и парадный вход. Там возвышались  два  колосса ифрита в золотых ливреях. Они охраняли мерцающее серебром окно портала. Но явно скучали,  из портала никто не появлялся и туда никто не уходил. За ифритами у больших дверей стояли  четыре конта в черных формах, но белах касках. В эти  двери  тоже никто не входил и никто из них не выходил. И  Тряню  туда не повели. Они завернули за угол. Там дверей было предостаточно. Они открывались  и закрывались с разной частотой. У каждой стояла очередь. Конты и те, кого  сюда привели против их желания. 
–  Интересное здание, – подумал Тряня. 
  Этажей пять вообще никаких признаков окон, выше есть большие проемы, но не прозрачные. Такого же стального цвета, как и все сооружение.
    Малыша подвели к двери № 26. Очередь там была самая маленькая, но конты сопровождающие его приуныли.
–  Сегодня там  Сейрбз. И до ужина не освободимся.
– А что ты хочешь. Щенок  пособник террориста. По Формалу положено сюда.
  Первый конт начал интенсивно двигать челюстями. Видимо так он думал. Потом его осенило, рот широко раскрылся.  Конт выдал:
– Смотри, он  же малолетка и беспризорник, а таких по Формалу или  в  номер 89 или 37, вон в 37 никого почти, там  их быстро.
    В начале большого коридора  за массивным столом сидел толстый конт. Он задавал вопросы, Тряня молчал, но толстяк все равно что-то записывал. Потом выдал контам  сопровождения расписку, небольшую пластинку, предварительно положил на нее свою ладонь. Довольные конты словно испарились.
     Юного хоммера отвели в приемник, где ему было приказано сидеть на круглом сидении у стенки и не дергаться. В помещении сидели, как им было велено  с десяток недорослей.  На полу связанные и с кляпами валялись еще семеро, они наверно пытались дергаться. Прошло немного времени и до того неяркий свет пригасили почти полностью. Стоящий у входа конт рявкнул:
–  Отбой, всем спать.
   Хоммер приуныл, хотел приключений, а попал в мутную тоску. Все в помещении, включая охранника, мирно посапывали кроме  Тряни. Он в упор глазел на стену напротив и доглазелся. Стенка из грязно коричневой, в одном месте превратилась в полировано черную.
   И в этом тридэ экране проявилось изображение, проявилось и зашевелилось. Зеленый большеротый чудик с тремя рожками манил малыша, вроде бы звал к себе за экран.
    Вот тебе и приглашение. Пройти за экран не составило особого труда. Немного кольнуло в правом боку.
– А ты паря рисковый. Позвали, пошел.  Другой бы закрыл глазки, типа ничего не вижу.
–  Где мы и как вас называть?
– Давай без сиропа. Я просто Кваги. Обычная сволочь и некрупный гад. А это попадалово.
–  Я Тряня.
– Уже нет. Тут ты собственная тень без вкуса и запаха. Но можешь вернуться. Три сек на выбор.
  Все время вышло.  Ой, извини, забыл предупредить, ты все равно вернешься. Но будет еще хуже, а пока покатили паровозиком. На пятки не наступай. Не люблю.
  Они шли по темному тоннелю, и глазу не за что было зацепиться, пока на одной из развилок Тряня не увидел огромный круглый люк. Хоммер подошел и потрогал его. Теплый  почти горячий и негладкий, непонятно не то узоры, не то знаки. Ладонь чувствовала вибрации. Малыш спросил у Кваги:
– А кто там?
   Зеленый  подошел, пренебрежительно махнул рукой и равнодушным скучающим голосом ответил:
– Там  ерунда. Адские машинисты.
– Машинисты?
– Ну, без машин нигде никак. Где машины там и машинисты. Пошли не тормози.
   Логично было предположить, что там за люком вход в Ад. Но не предполагать, ни тем более спрашивать об этом Тряня не стал. Тоннель опять сузился. Идти было скучно. Кваги молчал. Тряня решил пообщаться:
– А вы  чем занимаетесь?
– Мы в основном подставами и подлянами.
– И зачем, в этом, что есть смысл?
– Смысл, нет никакого смысла. Главный обман. Смысл один. Гоям должно быть плохо, чем хуже, тем лучше.  В этом причина мирового бардака,  да  и вообще диалектики.
   Тряня ничего не понял  и замолчал, но ненадолго.  Тоннель вывел их в огромное помещение. Вверху темно, а из провала внизу шел свет и не только свет, но и звуки. Жуткие звуки, иначе и не скажешь. Хотелось заткнуть уши, но Кваги  словно ничего не слышал.
–  Нам направо, вниз не гляди, держись ближе к стене. Ограждению доверять не советую.
  Вдоль стены шла узкая площадка с хлипким ограждением в виде заборчика. Тряня не удержался  и спросил:
–  Что там внизу?
   Кваги не оборачиваясь, ответил:
– Чепуха. Тайны власти. Шум от  первого уровня. Пытки. Боль, страх. Страх боли. Боли все боятся больше смерти. Если не ошибаюсь 6933 позиции или вариации, есть для самой изысканных фантазий. Но в основном простые, проверенные. Самый смак делать другим бо-бо.
   Они свернули в узкую щель и снова тоннель, но как оказалось последний.  Стало  абсолютно темно. Кваги предупредил:
–  Всё пришли.
     Малыш остановился. Зеленый чудик задал дурацкий вопрос:
– Тебе со светом или так на ощупь?
– Со светом  конечно, – возмутился Тряня.
–  Зря, но как пожелаете жертва. Последнее желание это закон. И у тебя всего два варианта или отдаешь всё или не получаешь ничего.
   Свет проявлялся неспешно.  Они находились в большом красивом зале. Были и зрители. Десятка полтора. Да точно шестнадцать.  Существа разнообразные интересные. И если Тряня жертва, то это судьи или палачи. В чем  его обвиняют? Да будет ли суд, может сразу расправа. Значит бой. Их много он один. Нет не один. С ним друг Гард, учитель Хань, отец Иргудеон. Да и лыцари не оставят в беде.
   Да шансов победить мало. Можно сказать нет. Но нельзя так говорить. Биться стоит только за победу. Тряня не ошибся, судебного заседания не было, ни прения сторон ничего подобного, даже формально не было предъявлено обвинение.  Один из существ самый грозный на вид вышел вперед и начертил небольшим  стержнем со змеиной головой   огненный знак в виде ока из пяти дуг. Знакомый, однако, знак. Фигура еще не погасла, а Тряня услышал  убийственную мелодию из шестнадцати боевых кличей. Ритуалов вежливости и уважения к противнику не последовало. Тряне пришлось применить все свои умения, но он лишь смог отбивать удары, уклоняться от огненных шаров и горящих дротиков.  Лиц своих противников Тряня не видел. Не было лиц.  Со всех сторон звериные морды.  Но, ни в одном зоопарке или книге по зоологии  таких представителей фауны не найти. Никакого урона враги не понесли. Они явно могли многое и еще не все предъявили. Со стороны зрелище даже в статике было волшебным каждая отдельно вырванная картинка, а в динамике движение в чистом виде. А из противников Тряня выделил  седого волка, солнечного тигра и еще конечно главный в стае стальной змей-дракон.  Так он успел их прозвать. Остальные тринадцать находились на втором и даже третьем плане, создавали фон битвы, почти не принимая непосредственно в ней участия. И трудно сказать был ли это бой на уничтожение или приглашение в стаю в весьма жесткой форме. Тряша,  милый мой герой, а может, хватит неопределенности и блужданий, озверей и все наши проблемы закончатся. Твои визави весьма неплохо и нескучно выглядят  и на многое способны. Соглашайся и получишь новую эксклюзивную шкурку плюс  положенный комплект суперспособностей.  И  будешь ты не Тряня, а шмупер-бупер-ррр-гав зверь. Нет, ни о чем таком  Тряня не помышлял, был очень занят и загорался в бою  все сильнее. Но все закончилось внезапно.
   Тряня остро почувствовал нелепость ситуации. Он завис в прыжке, наносит удар, а вокруг пустота. Малыш почти упал.  Дыхалка сбилась.  Никого из шестнадцати врагов  и следа не было, да и где сволочь Кваги.
   Тряня ждал. Не могло вот так всё закончиться. Тишину наконец испортили скрипучие шаркающие звуки.  Навстречу Тряне  опираясь на свой посох, шел желтый монах. Да тот самый. В шагах в восьми от юного хоммера он остановился. Долго стоял, молча смотрел  осуждающие.
–  А вот кто мой судья, – удивился Тряня.
Наконец услышал приговор или точнее обвинение:
– Ты обидел моего друга.
Тряня возмутился:
– И поэтому вы решили меня убить?
    Монах долго молчал, видимо дав юнцу понять горячность и несправедливость своего обвинения.
– Да что я знаю. Хоть кто-нибудь что-то объяснил. Дождешься от них, – кипело внутри.
   От кого от них Тряня не знал, но кто-то же в курсе. Монах покачал головой и с большим сожалением в голосе вымолвил:
– Решил. Убить. Ты все так же мил и глуп. Иди в школу малыш. Иди.
  Потом отвел  взгляд и направил посох на появившегося слева от Тряни Кваги. Велел тому:
– Исполни.
  И прошел мимо них. Тряня не стал оборачиваться и провожать монаха глазами. Кваги рассмеялся:
–  Пошли герой с дырой. И как тебе папин карманный зверинец?  Сожрать бы тебя ребёныш. Да велено иное.
    Не успел  малыш ничего  спросить, как зеленый гаденыш толкнул его в спину. И вот стоит Тряня  посредине приемника, откуда и начал свое странное путешествие.   Стена,  как ни в чем не бывало, стала тусклой.  Очень хотелось спать.  Он уселся на свое место, закрыл глаза, но поспать не дали, взревела сирена, в помещение влетели крепыши в шлемах с тонированными забралами.
Какой-то дискант заорал:
– Спецназы гады.
  Спецназы были как раз по трянину душу. Остальные их не заинтересовали. Скрутили они его быстро и надежно. Упеленали просто. Надо же из огня в полымя.  Не заскучаешь.
   Конты из спецподразделения притащили Тряню в темное помещение, наверно подвал.   В свете желтой лампы  юный хоммер разглядел сидящего квадратного хоммеля и стоящих по разным сторонам стола двух тупорылых дуболомов. Ничего другого про них в голову не пришло.  Хоммеренка усадили на железный табурет, освободив предварительно от упаковки, но оставив связанными сзади руки. Спецназы получили расписку и удалились. И начался допрос. 
– Имя, – рявкнул квадратный.
– Тряня.
– Когда начал работать на Кей Хосса?
 Тряня не понял и промолчал, бессмысленные  вопросы продолжались:
 – Какое задание получил от   особо опасного преступника агента Фрихаоса Хозера?
Хоммеренок продолжал молчать.
– Запираться будем, – закричал старший конт и грохнул кулачищем по столу:
 – Ну, ты у меня запоешь красная башка.
  Тряня молчал нисколько из-за упрямства. Просто, что говорить, если сказать нечего.  Идиотские вопросы. Да и тон кретинский.
– Шеф что мы с ним церемонимся. Позволь и мы сделаем мальчику хорошо.
  Ставшие уже сзади малыша конты загоготали, начали совершать  своими дубинками поступательные движения один верх вниз, другой взад вперед. И при этом вертели задами.
– Потом отдадим гламурам.
– Молчать, – рявкнул начальник и уже спокойнее обратился к стоящему слева конту:
– Сходи в отдел спецдознания,  оформи заявку и приведи дежурного специалиста.
– Там сегодня  двое  Горц  и Змин.
– Лучше Змина. Косоглазый вчера мышцу потянул.
Один из веселых контов вышел. Квадратный оживился, заговорил почти любезно:
–  Вот что мальчик мой. Кончились бирюльки. Узнаешь что такое больно очень больно. А боль не лжет, расскажешь нам  все, откроешь такие свои секреты, о которых и сам не знаешь. Время на выбор кончается. Я слушаю. Ты смотрю дурак или язык съел.
   Тряня продолжал молчать. Не было страха или хотя бы волнения. И где же твой страх малыш. Отстал по дороге.  Тусит с приятелями, забыл о своем долге. Без страха никому нельзя. Страх Божий. Страх чад перед родителями. Да убоится жена мужа.  Страх необходим любому существу, а твой тебя  предал?
  Рядовой конт привел долговязое членистоногое существо в белом халате. Конечностей у того было не   меньше восьми. В одной из них он держал белый чемоданчик. Оный  положил на столик справа от табуретки и начал оттуда выкладывать блестящие инструменты. Тут юный хоммер почувствовал напряжение. Нет рано. Сказал он себе. Есть время подготовиться. Хорошо бы освободить руки. Ноги свободны.  Чтобы добраться до моего тела им придется подойти поближе, квадратный поленится. Один или два тупорылых и членистоногий.   Посмотрим, кому будет весело.
  Но пока весело  было троим контам, они готовились к развлечению. Лишь Змин был сосредоточен. Закончив приготовления он протянул  какой-то бланк квадратному конту. Тот поставил там две галочки, расписался. Положил сверху ладонь, потом вернул Змину:
– Полагаю, процедуры 11-альфа для начала будет достаточно.
 И обратился к своим подчиненным:
– Мальчики помогите нашей  девочке получить максимум удовольствия.
   Внезапно подвал осветило, в   открывшеюся дверь  вошел хоммер с цинковым лицом и оловянными глазами.  Все, включая Змина, вытянулись по струнке.  Старший из контов доложился:
–  Производится допрос пособника особо опасного преступника.
   Большой наверно начальник. Страху гляди, сколько  нагнал. Тряне стало смешно. Секунд десять   строгий конт  смотрел молодому  хоммеру в глаза. Потом сел на место квадратного конта.  Молча изучал дело, что успели завести на Тряню, не поднимая  глаз тихо скомандовал:
– Все вон.
  Тряниных  истязателей как ветром сдуло. Конт начальник не менял позы еще как может, показалось хоммеру очень долго. Наконец поднял голову. Началась игра в гляделки. Глаза цинкового ничего не выражали. Да живой ли он. Может какая-то супермашина.
Игра в гляделки-молчалки кончилась:
– И почему в тебе нет страха. Ты не боишься боли, не боишься смерти. Где твой страх?
 Вопросы почти риторические. Можно не отвечать.
– Как тебя зовут?
Нормальный вопрос:
– Тряня.
– Ты понимаешь, в чем тебя обвиняют?
– Нет.
–  Тебя обвиняют в пособничестве терроризму и работе на злейшего врага порядка и цивилизации Кей Хосса. Ты согласен с этими обвинениями?
– Нет.
– И можешь дать честное слово что невиновен.
– Да даю честное слово.
– Ты или прожженный плут или…
     Величавый конт замолчал и молчал долго, затем его замерзшее лицо исказило подобие улыбки:
– А знаешь, я тебе верю.
  Неужели так все просто и его сейчас отпустят под простое, но честное слово?
– Мой профессиональный опыт позволяют мне прийти к такому выводу. Ты должен понять и извинить младшего инспектора Ктора. Но в нашей работе рвение никогда не бывает излишним. На Ордене лежит высочайшая ответственность за судьбу нашего мира. И мы не только боремся с врагами порядка, но и помогаем всем тем, кто в этом нуждается. Направляем  на путь истинный заблудших.  Помогаем насытить страждущих.
– Он так и будет говорить пустые слова, –  усмехнулся про себя Тряня.
– В тебе юноша явный потенциал. Нужно его реализовать в благом направлении.  Уверен, что знаю как это сделать. Тебе необходимо учиться.  Мы направим тебя в одну из школ Ордера.
   Возможно,   поначалу ты будешь разочарован. Но ты должен понять это всего лишь первый уровень, не пройдя его не подняться. Нас часто обвиняют в излишнем формализме и притеснении свободы. Но неконтролируемая свобода величайшее из зол. Доказательств достаточно и у нас и еще больше с той стороны Грани. Да твоя свобода будет ограничена, но взамен ты получишь возможность правильного пути, защиту и помощь великого Ордена.
   Он нажал на кнопку в столе и скомандовал появившемуся Ктору:
– Шимза ко мне с бланками  11 - 8, 27-6  и 24 -8.
   Прошло немного времени  проведенного ими в тишине и зашел хлыщеватый конт. Цинковый встал из-за стола, распорядился:
– Оформишь освобождение. Закрытие обвинений за несостоятельностью и направление беспризорного  Трэна.
Тут он обратился к все еще связанному хоммеру:
– Отныне это твое имя. Нет больше бесполезного бродяги Тряни, а есть друг порядка Трэн.
Повернулся снова к Шимзу и продолжил:
– Трэна в школу первого уровня номер 69.
 – Будет исполнено главный инспектор Сейрбз.
Сейрбз не стал прощаться с Тряней переименованного им в Трэна. Вышел не оборачиваясь.
    Отправили бывшего арестанта, но всё еще не свободного хоммера в приемник  уже  другой. Здесь было чисто, светло и у каждого свое спальное место. Но строгие порядки. Всем велено молчать,  заставили долго мыться и пройти дезинфекцию. Потом постригли очень коротко, считай наголо. Забрали одежду, вместо этого выдали  новое форменное обмундирование. Утром его и еще четверых хоммиков увезли на окраину города. Там находилась обещанная Тряне, или  наверно уже не совсем  Тряне, школа.
   За высоким забором новобранцев передали дежурному сержанту. Бравый конт, построив их в колонну по одному, отвел в казарму и оставил под присмотром  другого сержанта  в бытовой комнате.  Было приказано подшиваться, им выдали ярлыки и бирки. Шить Трэну еще не приходилось. Ему помог хоммеренок слегка косящий, но очень дружелюбный. Оказалось шитье дело  не такое уж и сложное. Но пальцы немного пострадали.
    И  вот  бывший  Тряня лежит в жесткой постели и глазеет в потолок. Трудно прийти в себя после столь резких перемен, да и не дают. Тряни больше нет, он остался за высоким забором.  А здесь не может уснуть Трэн курсант школы подготовки перспективных кадров № 69, личный идентификационный номер 69-723. Он стал наконец-то не сам по себе, а один из. Один из ста двадцати курсантов первой роты школы Ордера.  Неофициальных названий  у сего заведения два, лабиринт это внутри,  а с другой стороны забора шитуха или школа тупиков.   Почему лабиринт непонятно вроде все устроено просто. Казарма, учебный корпус, огромный плац,  комплекс физподготовки, вспомогательные здания и все за высоким забором. Про тупиков понятно, достаточно взглянуть на вторую роту, это второй курс их меньше и уже почти готовые конты.
   Обучение началось с карантина. Строгости, запреты, повышенные нагрузки и никакого расслабона. Для отдыха прием пищи по быстрому, но трехразовое и сон. Но не дай тебе нечистый пикнуть после команды отбой. Двенадцать  кругов бегом по плацу в темноте, если повезет шесть. И всегда и везде строем. Задача метода обучения простая, сломать. Сломать старое, чтобы они не мешало новому.
   Молодым курсантам строгие конты наставники командиры взводов не давали не отдыха  ни продыха, только, как уже было сказано, время на сон и принятие пищи и все это тоже по команде. Подъём отбой сели съели, встали на плац бегом, а чтобы жирок не завязался. Молодому конту, а тем более духу бесплотному положено быть  стройным и шустрым.  Тряню эти нагрузки  не напрягали, и даже наоборот  он просто отдыхал  и телом и разумом. Строевая подготовка главное, чем они занимались, судя по времени, ну что сложного выключи мозги и двигайся в нужном порядке и ритме. А физподготовка,  это же просто смешно  движения в упорядоченной толпе, где главное не сложность, а синхронность.
   И совершенно не напрягали мозги уставы. Повторение хором за контом офицером правил кем-то придуманных, смысл в них был, но какой-то мертвый механический.  Знакомо не понимаешь, но учишь и намного проще сложновыговариваемых молитв и святых текстов Иргудеона. Главное он не один   и не сам по себе, а один из.., рядом такие же хоммята. Общаться на карантине им не давали, но все же  общались.  Историй Тряня наслушался, по большей части в темноте после отбоя, ни на один том хоммячих мемуаров хватит. Иногда во сне слух у Трэна обострялся и он слышал, как за дальним пиллерсом один хомменок шептался с соседом, рассказывая, например такую историю:
– Папачос вкалывал на Гобсера, самого богатого хомма во всех хормах, хозяина всего и всех. Повелителя лаве и филок.  Начальник отдела накосячил, но перевел стрелки на папачоса. У Гобсера все просто. Главное найти и наказать виноватых. Папачоса и ещё трех биззи коленкой под зад.  Ну, он устроился на мусорный завод номер три. Запил.  Перебрал и попал в молотильную машину. А может и сам кинулся….
    Вскоре Трэн понял, что для большинства  его товарищей  эта школа путь к счастью, а счастье это формулировалось просто сесть на участок, плодить и строить стуков, стричь баранов и доить коров. Именно так. Конечно, надо пройти определенную и не такую уж и простую дорожку, но они, же не штампованные конты, а офицеры  непобедимого Контонга в будущем. Получаешь  две звезды  на погон и всё до одного места,  стоит потерпеть, там  окупится сторицей. Такая неусложненная  мечта философия.
   Неужели милый мой Тряша  решил стать тупым контом.  А что не он первый. Быть как все. Быть никем. Решение многих вопросов. Как все. Никто. Чем плох ответ.  Практически универсальный.
  Наяву курсант Трэн отдыхал и ничего новобранца не напрягало. Что-то не так было со снами. Пропали сновидения. Не было ярких увлекательных видений, как раньше. Вместо этого белеберда, мельтешащие цветные пятна и какофония звуков. Словно кто-то закодировал видеофайлы и удалил кодеки. Тряня старался об этом не думать. Теперь он курсант Трэн и его обучают. Наук было немного. Это конечно основы Формала, свода законов и уложений. Пока только основы или иначе Устав. 
   Главное что утверждалось с первого и до последнего абзаца в разных фразах это приоритет порядка и  анафема хаосу. Порядок это свобода и дорога к всеобщему раю. Хаос смерть и путь в ад. И разумеется главный защитник порядка это Орден. Он же гарант процветания и всеобщего благосостояния. И практически весь Устав это требования верности Ордену с обязательными пугалками за  измену и неподчинение.
Все предложения в книжице выглядели и звучали как постулаты.  К примеру:
–  Всё что запрещено наказуемо.
Все что наказуемо запрещено.
То, что не существует запрещено.
То, что не существует ложно. Ложь наказауема.
Все решения о существовании или несуществовании принимаются высшей комиссией по истинности и ложности. Принятые  вышеупомянутой комиссией решения окончательны и не подлежат обсуждению.
Любые действия словом ли делом противоречащие утвержденным комиссией законам строго наказуемы.
    Еще одна наука, если так можно сказать, со странным названием диазетика. Почему диазетика?
    В честь какого героя Ордена. Или даже одного из основоположников.  Главное что сообщалось погиб в неравном бою с врагами порядка и свободы. В каком бою и что за враги не уточнялось.
    Но много было поучительных историй о других героях Ордена. Главное их достоинство беспредельная преданность высшему делу. Жертвенность и никаких сомнений или сожалений. Такими должны стать и они, новые бойцы великого Ордена. Всё знает Ордер, иди за ним и дойдешь. Очень много восхвалений великому и мудрому Ордеру.
   Странно конечно, но у Тряни-Трэна возникло и не отставало от него не то чувство, не то ощущение, что никакого Ордера реально не существует. Как впрочем и его главного врага некого Кей Хосса.  Таким как Ордер такие как Хосс всегда нужны. Нет реального создадут вымышленного. Но Трэн старался не углубляться в эту тему, отгонял от себя крамольные мысли.
   Командовали и обучали их офицеры конты. Если представлять снизу вверх по должностям, то конечно первый это командир взвода лейтенант Диден. Все и не только курсанты называли его Штрих. Командовал ротой старший лейтенант Махнор. С курсантами он общался только со всеми и ни с кем лично. Главное его занятие устраивать разносы командирам взводов.  И обязательные воспитательные разносы для всей роты по утрам и вечерам. Построят  курсантов повзводно на цп и все по струнке. А он ходит и внушает.  Почему среднюю часть казармы свободную от коек и прочей мебели называли  цп, Тряня так и не узнал.  Начальником школы был подполковник Будан или наш подпол. Так  его про себя все называли. Громадный конт, олицетворение силы и непобедимости Ордена, одни кулаки могли внушить страх и почтение.
  Но самым странным и непонятным был старший  куратор  Бейк.  Его боялись все от  последнего курсанта до начальника школы. Сутулый невысокий длинноносый. И словно принюхивался ко всем.  Появлялся всегда неожиданно и обычно молчал, но умел и погнобить. Балобан, что стоял в строю за Трэном, как-то  не выдержал  и свистящим шепотом высказался:
– Замотал этот вонючий нюхач.
    То, что нюхач это Бейк, Ти, а так бывшего Тряню прозвали неофициально новые знакомые понял:
– А чем от него воняет?
– Да ты чо подергай ноздрей. Он точняк в гольюне живет и дерьмо жрет.
  Трен ничего такого не чувствовал.
    Но если Бейк внушал всем страх и отвращение, то был еще один персонаж,  от него всех замораживало в ужасе. Хорошо, что появлялся он редко. Трэн до присяги видел его пару раз. Первый раз на батальонной вечерней поверке, такое мероприятие проводилось редко, но было обязательным. Все стояли на плацу при свете фонарей, командиры взводов читали громко личные номера подчиненных, услышав от вызываемого:
– Есть, –  ставили значок напротив номера  в списке.
   Над плацем зависла недолгая пауза, и по ритуалу ожидались доклады вышестоящим начальникам, после чего обязательное прохождение строем, как всё изменилось.  Трэн почувствовал движение холодного воздуха и всеобщее оцепенение. Так продолжалось недолго. Возле трибуны, где стоял Будан в ожидании докладов, появилась высокая фигура, сначала в тени и лишь на секунду вышел на свет. Черное пальто с двумя рядами серебряных пуговиц и серебряными узкими погонами. Черный берет, под которым неживое лицо антрацитового блеска и очки зеркалки.  Может и не лицо, а маска.
Штрих стоящий в трёх шагах впереди своего взвода не то выдохнул, не то простонал:
–  Полковник Оскан. Жди беды.
   Второй раз Оскан встретился хоммеру в учебном корпусе. Когда Трэн стоял у знамени школы караульным вместе с второкурсником. Оскан прошел мимо них, а за ним тащился весь какой-то опущенный, словно побитый Будан.
    И в третий раз полковник появился на присяге. Он стоял на трибуне, но в парадной форме белой, и очки не зеркалки, а очень черные. Но присутствовал полковник там не до конца церемонии. После того как Трэн прочитал текст клятвы, он посмотрел на трибуну. Оскана там не было.
  После присяги все изменилось, причем неожиданно. Видимо в Ордене, точнее в его департаменте образования решили показать, что и они не чужды инновациям.
  Во-первых, их роту переименовали в первую экспериментальную. И не без оснований. Изменилась схема управления. Появились заместители командиров взводов  или просто зэкэвэ. Ну, то есть заместители у командиров были и раньше.  Но вместо сержантов контов эти должности заняли второкурсники. Семь  хоммеров со второго этажа  казармы переехали на первый. Шесть  по одному на взвод и седьмой помощник командира роты. Их сразу прозвали с легкой руки Балобана братья хряки. Поначалу строгости и нагрузки усилились. За спинами хряков стояли и почти всегда молчали командиры взводов. Но вскоре офицеры ушли в тень, точнее в отпуск или командировку. И стало как-то даже веселее. Хотя юмор у новых зэкэвэ   соответствовал их прозвищу. Например очень веселая игра зайчики. Это подъем отбой по десятку и более раз.  Прыгать со второго яруса очень не скучно, но смеяться запрещено, лишний зайчик. Новый командиры объяснили молодняку, что кроме уставов и формалов есть еще и понятия. Применительно  к ним это власть над первым курсом второкурсников.  Щенки и доги новые термины. Кто есть кто понятно. Хряки приводили своих корефанов, и те устраивали для щенков воспитательные игры. Неуставщина конечно, но вскоре игры, частично уступили место концертам после отбоя. И главным артистом стал Балобан. Этот рыжий носатый хоммер обладал удивительными талантами и обаянием клоуна. Он устраивал просто суперпредставления после отбоя, доводя догов, а их собиралось   десятка три, а то и более, до полного отруба. Щенки тихо лежащие на своих шконках и боящиеся пискнуть умирали от смеха молча.
   Балобан, как ни странно, был одним из немногих с кем Трен сблизился, рыжий хоммер не был тупым как большинство их сотоварищей. Плюс конечно обаяние. На его концертах все расслаблялись, особенно удавались Балобану пародии на юзеров.  И лучше было не вдумываться в смысл его  представлений, а наслаждаться всеобщим балдежом:
–  Появился как-то в Сети сервер. Сервер как сервер, только вот при первом заходе на него появлялась черная-черная первая страница, а так - ничего особенного. Набежали на него юзеры-интернетчики, а тут тебе и бесплатный хостинг, и скрипты всякие развесистые, и емайлы бесплатные и каждому еще по 100 гигов свободных под мптришки разные и всё такое. Обрадовались юзеры, залили на сервер свои хомпейджи, мптришки, почту завели и чат организовали. Чатятся и балдеют, коннект быстрый и без обрывов, счетчики-пузомеры не успевают хиты регистрировать и ни за что платить не надо. Но однажды ночью, когда в чате осталось всего два юзера, да и те заснули, сервер тихонько отключился и исчез. И пропали все емайлы и хомпейджи, все мптришки, все логины и пароли. Юзеры все потерялись, не знают теперь, как друг друга найти, сидят по домам, смотрят на надпись unknown host и горько-горько плачут. И было всем нещастье. А черный сервер так и бродит из города в город и опять собирает новых юзеров которые не знают о страшном черном сервере.
   Минутная пауза чтобы дать зрителям и слушателям отдышаться:
– Один мальчик-юзер завел себе почтовый ящик на халявном майл-сервере. Придумал себе логин-пароль, все как полагается. И настроил он себе форвардинг, чтобы, значит, не лазить каждый раз по буржуйскому траффику. Сидит себе в Сети, всем этот свой майл-адрес раздает и тащится. Но однажды пролез на этот майл сервер злобный спаммер и похитил адреса всех юзеров. И давай каждому по пятьдесят раз в день рассылать супер-пупер предложения о покупке колец для занавесок в ванной комнате. Заплакал тут наш мальчик-юзер, полез на халявный сервак, чтобы форвардинг отключить, а пароль с логином он забыл. И не смог отключить форвардинг. А злобный спаммер продал базу данных с адресами другим спаммерам. И теперь плачет каждый день мальчик-юзер, выгребая из своего почтового ящика десять тысяч спаммерских писем. И всю дорогу ему теперь нещастье. А злобный спаммер заработал много-много долларов.
   Что в этом смешного непонятно, да и о чем речь непосвященному в юзерско-ламерско-лузерский слэнг неясно. А Балобан влет выдавал сказочку за сказочкой:
–  Один хакер написал вирус, запустил его в свою машину и начал отлаживать. И не успел его отладить и случайно послал знакомому спаммеру. А спаммер как раз почту рассылал и разослал новый вирус всем юзерам.  Вирус был хитрый, ни одним антивирем не ловился и не фиксился, а срабатывал не при открывании письма спаммерского, а при отправлении его в мусорную корзинку.  Когда юзеры начинали вытряхивать свои мусорные корзинки, то вирус активизировался и сносил нафиг Винду вместе с биосом и харды форматил в нуль. Да так форматил, что потом ни данные восстановить, ни хард ламеру втюхать под видом кулера. И было всем нещастье. А хакера поймали и посадили в тюрьму и не может он теперь остановить неразличимый вирус. И ему тоже было нещастье.
     Один мальчик-юзер долго занимался е-бизнесом и нашло на него такое странное извращение. Заходит к нему на сервер другой мальчик или девочка-юзер, а тут перед ними распахивается экран, показывается на несколько секунд содержимое диска С, а после этого компьютер вешается наглухо. А наш мальчик-юзер от этого прям каскадный оргазм получает. Но ему этого мало показалось и он начал по чужим компам в сетке лазить и скриншоты корневой директории делать. Набрал он таких скриншотов полным-полно и сделал целый е-порно сервер. А также продолжал свою корневую директорию случайным посетителям показывать. И расплодилось вокруг его сервера целая толпа е-извращенцев, ничего не делают, только друг-другу в корень подглядывают исподтишка.  Однажды один кул-хацкер увидел как наш мальчик-юзер всем свой корень демонстрирует и стер ему нафикк все корневую директорию. И было нашему мальчику-юзеру нещастье. Не может он теперь в своей корневой директории на фолдера ни файла создать. Сидит, плачет, пишшит тоненьким голоском и рассматривает то место, где раньше корень сервера был.
   Да, в своем стендапе  Балобан был неутомим:
   –  Однажды один мальчик-юзер задолжал денег злым албанским интернетчикам. Долго ли, коротко ли, поймали его злые интернетчики и говорят: “Дэнги давай, а не то будет тебе нещастье”... А у мальчика-юзера денег не было. Он все свои заработанные много долларов за интернет заплатил. И тогда злые интернетчики превратили его в Java-script, маленький такой, разрешение монитора у пользователей определять. “Будешь, говорят злые интернетчики,  разрешение определять пока все деньги не отработаешь”. И превратился наш мальчик-юзер в джаваскрипт. Болтается себе в файле на сайте, посвященного албанской пан-евразийской идее (ну это вы знаете, Широка Албания Родная: от Парижа до Шанхая), определяет себе разрешения монитора. Но однажды на сервак пробрался злой хакер и удалил все файлы. И попал наш мальчик-юзер в виртуальный ад
   Один мальчик-юзер очень любил кликать на баннеры. Как только баннер увидит, ажно затрясется весь и кликает на нем. А там другой баннер. Он и на нем кликает. И любили этого мальчика-юзера злые интернетчики в соседнем компьютерном магазине, потому что часто у него мышки ломались от кликанья на баннерах, а они ему мышек новых продавали. И заработали много долларов. А мальчик-юзер даже две мышки к своей машине подсоединил, чтобы на больше баннеров кликать. И дошло до того, что мальчик-юзер, где только рекламу увидит, так сразу пальцем в нее тыкает. В газете увидит, в лист газетный тыкает, по радио услышит, давай в приемник тыкать. И однажды мальчик-юзер включил телевизор, чтобы про других мальчиков-юзеров и девочек-юзеров кино посмотреть. На канале РТР. Вечером. И тут начался рекламный блок. Мальчик-юзер увидел рекламу и давай в экран телевизора пальцем тыкать. И к концу фильма сломал совсем палец. И было ему нещастье. Заплакал мальчик-юзер, побежал к злым интернетчикам и дал им много долларов. А они ему протез сделали, вместо пальца курсор поставили. Сидит теперь мальчик-юзер и плачет, потому что мышкой пользоваться не может, а палец-курсор баннеры за клик не воспринимают. И было ему нещастье.
    Один мальчик-юзер как-то серфал по интернету и нашел страшный черный чат. Но он не знал что этот чат страшный и зашел в него. Смотрит, висят в нем какие-то юзеры и все молчат. Мальчик-юзер им: “Привет!” - а в ответ тишина. Повисел в этом чате мальчик-юзер несколько часов, а все по-прежнему молчат, но из чата не выходят. Решил тогда мальчик-юзер зарегистрироваться в этом чате, потому что подумал, что разговаривать в этом чате могут только зарегистрированные. И зарегистрировался. И не знал мальчик-юзер, что все, кто зарегистрировался в этом чате — уже давным-давно умерли. И попали в виртуальную Валгаллу. Туда, куда исчезают буковки, если нажать несколько раз на backspace. И только мальчик-юзер зарегистрировался, как все мертвецы в этом чате ожили и набросились на него. И утащили с собой. И теперь мальчик-юзер тоже мертвец; висит себе в страшном черном чате и ждет когда в этот чат зайдут живые мальчики и девочки юзеры. А те кто зайдет в этот чат и зарегистрируется, тем будет нещастье.
Трэн уже отключился, Балобан уходил в полный отрыв:
–  Один мальчик-юзер долго лазил по инету и особенно нравились ему сайты хакеров. Наскачивал он оттуда инфы, программулек всяких, поюзал. И решил он что ему счастье. Взял он себе ник Кул Хацкер, в чате стал писать только транслитом, чередуя zAglaVNiJe BuKvY i sTRoCHnYje, потому что настоящие хакеры пишут именно так. И даже у подруги своей украл пароль от аськи. И понял, что стал он кROOTым хацкером. И решил заработать много долларов. Например банк ограбить. Взял мальчик-юзер-Кул-Хацкер сканер портов и давай коннектиться к ближайшему банку, порты сканить. А через 15 минут приехала охрана банка и мальчик-юзер долго не мог после этого перед компьютером сидеть. Потому что ему задницу в виде битья лица надрали и компьютер отобрали. И было ему с той поры нещастье.
    Один мальчик-юзер сделал себе веб-сервер. Ну, там почту настроил, всяких страничек понавесил, несколько доменов на него привязал и было ему щастье. Всем своим друзьям хостинг дал, они ему за это пиво выставили,  блЯгодать просто. Но однажды к нему на сервер залезли злые интернетчики и подкинули ему инсталляшку "Ультима Онлайн". Или еще какой хрени. И написали в файле readme.txt, что это, мол, "бесплатный подарок от производителя серверов и, чтобы распаковать этот подарок, надо свой root password ввести". Мальчик-юзер обрадовался, root password ввел и давай игрушку инсталлить да пропертить-преференцить. А злые интернетчики его пароль засекли и ждут, пока мальчик-юзер отвлечется. Установил игрушку мальчик-юзер и ушел в игру с ушами. Воюет там с разными орками-гоблинами, дома строит, руду копает - вобщем отвлекся. А когда он через год обратно привлекся, то вспомнил, что сервер у него есть. Начал на него логиниться - оп-па! пароль сменили... Делать нечего, зашел он на сервер как простой юзер, а там тако-ое творится. Заглянул в одну директорию, а там квейкеры-контерстрайковцы воюют: дым, вонь, кровища, трупы валяются,  еле убежал. Заглянул в другую,  а там хакеры обосновались: склад кряков лежит. Увидели хакеры мальчика юзера, запустили в него скриптом каким-то, да таким, что у него потом еще два дня на лице синий экран смерти выскакивал. Заглянул мальчик-юзер в третью директорию, а там зеркало порносервера албанского, типа секс фаршированных жирафов с бродячими аквариумами в извращенной форме. Заплакал наш мальчик-юзер: "Это мой сервер, грит,  а ну как отдавайте мой пароль обратно". А злые интернетчики: "Держи",  говорят и бумажку с паролем ему протягивают. Мальчик-юзер бросился к клавиатуре, набрал пароль, а это вовсе не root password был, а пожизненный бан. И сидит теперь мальчик-юзер на серваках с бесплатным хостингом и у ихних сисадминов каждый раз просит разрешения на запуск скриптов. И было ему нещастье, потому что из мальчика-юзера он превратился в мальчика-лузера.
   Одна девочка-юзер работала админом. Не то чтобы она была админом, а ее назначили, потому что она один раз спасла файл в Экселе на машине своего начальника. Админит, значит, девочка-юзер сетку из трех машин и было ей щастье. Потому что она не делала ни хрена а только с важным видом в Инете копалась и по е-майлу с престарелыми неграми-дрочилами из Америки переписывалась. Но один раз напугали ее злые интернетчики. “Вирусы, -  грят, - так и бродят”. “Хакеры”, грят, “спят и видят, как бы твою сетку поломать и всю вашу бухгалтерию потырить”. Испугалась девочка-юзер, наскачивала себе всяких атгвардов, файрволлов и антивирусников халявных. Проинcталлила на все машины и сидит, очередному негритосу, пепсу губастому, письмо пишет. А антивирусники, файрволлы, атгварды и джаммеры всякие друг друга на машинах обнаружили, восприняли друг друга за неизвестные вирусы и такую битву устроили, что все компьютеры в конторе сгорели. Нафиг. Сидит теперь девочка юзер, плачет и на калькуляторе письма пишет неграм. Потому что у нее от всего этого башню сорвало. Как у танка. Когда у него внутри боекомплект взрывается. И было ей нещастье.
   Тряня  поймал себя на том, что и во сне не  может отделаться от идиотской улыбки, это было сильнее его, да он не очень, то и старался.  Воистину часто важно не что, а кто и как. Впрочем, популярность  таких историй среди хоммят можно было понять. Все они, так или иначе, но коснулись в своей жизни заГраничья. И те, что когда-то жили на Кордоне и появившееся на свет в больших хормах.
   Если задуматься и  не отвлекаться на комик антураж, то сказки Балобана весьма познавательны. Можно много понять про юзеров. Информативно конечно, но зачем. А в неупорядоченных снах Ти появились четкие геометрические фигуры, светящееся прямоугольники разных размеров. Вблизи и далеко, загорались и гасли.
   Тряня не искал ни с кем дружбы, но и не обособлялся. Ему все были интересны. Особенно даже не звезда местного разлива Балобан, а сосед по шконке и парте Шотик. Этот хоммер ростом чуть ниже Трэна, а отросшие густые кучеряжки спрятали маленькие рожки. У этого красавца брюнета было особое обаяние, обезоруживающее. И хряки и офицеры терялись рядом  с ним.  Стояло ему улыбнуться, причем, слегка почти усмешка,  большие грозные хоммеры уходили и потом старались избегать его. Да и Тряне-Трэну было не по себе от такого соседа. Он часто просыпался от того что Шотика рядом не было, или еще хуже был, но на  Ти, а так прозвали его новые приятели, смотрели горящие красные глаза. Жуть, но интересно.
   Шотик не был болтлив, но иногда его прорывало. Как-то хряки озверели и устроили духам сто семнадцать зайчиков. Рекорд. Один из замученных курсантов простонал еле слышно в темноте:
– Забодали эти игры…
   Шотик неожиданно продолжил тему, причем для одного Трена. Говорил он тихо, но очень увлекательно:
– Ну, нет игры это супертема. Жил я в одном хормике. Папа-юз препод,  большой спец в теории игр.
   Не суди по названию. Наука сложная, я семь ночей копался, разбирал. И скажу мозголомка та еще. А малой у них геймер  известный. Родаков доставал, попридуриваться спец. Но мозги имел, даже накатал работку по геймам и психологии геймеров.
   Проще всего, писал, геймы поделить по жанрам, что чаще всего и делают.  Первые конечно экшины Какие кто хочет от примитивных шутеров бродилок-пострелялок до не примитивных. Можно накрутить до полного беспредела. Туда же файтинги спешеры, аркады степсы, если не углубляться то всё.
   Другое дело симуляторы. Для любителей типа порулить ну там машинкой или ситуэйшен.  Нетупые выбирают стратегии. Бывает, что годами в них живут. В реале лох, а там царь и бог. 
    Потом  адвенче, квесты разные и типа того.
    Но главное не нюансы геймов, а то как эти прелести связаны с геймерами, связь и взаимовлияние.
    И этот пацанчик лохматый на сотне страниц развивал тему про психо геймеров. Мутная тема, но в герме господа давно во все врубились, как в мозги юзеров залезать и как рулить этими чморями.
   А этот сынуля упростил всю перечисленную им на  семи листах до этого подробную классификацию геймов на две, как он выразился перпендикулярные оси.
 По одной оси главное это наличие - отсутствие персонажа игры.  Ну,  с пьюпами или без. Игры, в которых присутствует персонаж, очень разнообразны: это весь набор игр типа 3D-action, ролевые игры, некоторые стратегии и много ещё. Типичными играми без персонажа являются логические игры: «Сапёр», «Zuma», многие гоночные симуляторы не имеют конкретного персонажа, геймеру дают пустую машинку. Многие стратегии также не имеют персонажа – в них игрок играет как бы сам за себя, принимая собственные решения.
  По перпендикуляру наличие - отсутствие морального выбора. Наиболее типичные игры, в которых присутствует моральный выбор – это эрпеге. Фаллоут, обливион  и т.д., бывает, что моралку добавляют  в стратегических играх и играх типа эдвенче и квест. Игры в которых отсутствует моральный выбор отличаются линейностью сюжета, большинство тридээкшины, гоночные симуляторы, или его отсутствием, логические игры, головоломки.
 Тип 1. Игроку либо предоставляется персонаж с его особенностями типа зе витчер, либо игрок сам конструирует и выбирает себе персонаж, вплоть до внешности, как в игре обливион. Игры этого типа всегда содержат сюжет, дающий игроку относительную свободу действий, которая реализуется за счет последовательных моральных либо нравственных выборов. Сделанные выборы влияют на процесс и результат игры.
 Такие игрухи затягивают сильнее всего. Цитирую по памяти:
– Происходит сильнейшая идентификация с персонажем, усиливаемая переживанием за его судьбу, зависящую от морального выбора, сделанного игроком. Система развития способностей персонажа, которая чаще всего присутствует в играх первого типа, позволяет проецировать на него личные качества игрока и развивать персонажа по своему образу и подобию, либо противоположно себе. В связи с этим происходит слияние личности игрока и персонажа игры, а действия в игре воспринимаются как личные. Слияние игрового персонажа и личности игрока приводит к ощущению реальности игрового процесса и желанию как можно более полно реализовать свои возможности в игре. Естественно, это желание приводит к многочасовым и даже многодневным игровым сеансам.
 – Геймер типа отдает себя пьюпу.  И дальше по тексту, – тут Шотик закрыл свои глаза огоньки, заговорил чужим и очень нудным голосом:
– В связи с наличием и масштабностью внутриигрового мира, данный тип игр выступает своеобразным способом ухода от реального мира. Причем причины этого ухода могут быть совершено разные: желание отдохнуть и расслабиться, компенсировать неудачи в реальной жизни, желание достичь успеха в виртуальной реальности. В любом случае, игроку важна не столько реальность происходящего, сколько конечное ощущение от результата своих действий. Ещё одним следствием масштабности игр первого типа является желание игрока как можно подробнее исследовать игру, понять её законы и закономерности. Таким образом, игры первого типа позволяют реализовать естественную познавательную потребность.
   Второй тип игр не вызывает такого сильного привыкания, как первый и имеет другие механизмы воздействия на психику. Эти игры вызывают разрядку эмоций, могут вызвать как гнев, так и радость. Прохождение сюжетной линии игры часто зависит от сенсомоторной, слуховой и зрительной реакции игрока
   Анализируя особенности игр второго типа, можно утверждать, что они являются своеобразными катализаторами эмоций, т.е. буквально являются инструментом управления эмоциональным состоянием с обратной связью и элементами случайности (неожиданности). Именно эти эффекты вызывают привыкание к подобному жанру игр. Более того, привыкание к одной игре этого типа равносильно овладению методом стимуляции и контроля своих эмоций.
   Причины, по которым выбор осуществляется в пользу игр второго типа, не слишком разнообразны: проверить свою реакцию в командной игре (для игр с кооперативным режимом),  эмоциональная разрядка (пострелять монстров), пройти сюжет (достичь успеха).
   В отличие от первого типа игр, который воздействует на личность, второй больше воздействует на эмоциональную сферу, причем на её примитивную составляющую, которая включает базовые эмоции (удовольствие/неудовольствие, гнев, радость, страх и т.д.).
Тип 3. В этих играх нет персонажа и морального выбора, отсутствует сюжет. Большинство этих игр – головоломки (Bejeweled), логические (Сапёр, Шахматы), азартные игры (карточные игры, кости, рулетка), игры на реакцию (Zuma, Pinball). К играм на реакцию относятся и двумерные игры типа SuperMario, PacMan и др.
   Эти компьютерные игры не вызывают стойкого привыкания и не имеют негативных последствий для психики. За счет сильнейшей иллюзии контроля, эти игры способны вызвать временное пристрастие. Часто, игры третьего типа содержат интеллектуальные задания, от решения которых игрок получает удовольствие. В других случаях, игрок понимает, что контролирует процесс игры, но факторы случайности или искусственный интеллект игры вызывают желание самоутвердиться в этом контроле.
   Желание пройти игру до конца, преодолев все факторы или улучшить свои предыдущие результаты, приводит к назойливому желанию играть в игры третьего типа, которое пропадает после полного прохождения всех уровней или достижения максимума своих возможностей.
Третий тип игр воздействует (развивает) когнитивные способности игрока (внимательность, сосредоточенность, интеллект, реакцию)
   Тип 4. Эти игры являются разнообразными имитаторами процессов управления. Персонажа в них нет, т.к. управляет процессом сам игрок-человек, но моральный выбор принимать приходится, причем этот выбор часто оказывается сложным не только морально, но и интеллектуально. Кроме того, этот выбор нужно осуществлять достаточно быстро, чтобы успеть среагировать на множественные меняющиеся обстоятельства игрового процесса.
   Большинство игр четвертого типа – стратегии. Отличительной особенностью игр четвертого типа является невидимая и сложная система внутриигровых факторов (экономика, политика, менеджмент, стратегия и тактика). В начале игры эта система является своеобразным «черным ящиком» - игрок осознаёт свои действия и видит последствия, но не знает причин, почему это произошло. Выяснению этих причин игрок посвящает достаточно длительное время. После того, как изучена необходимая часть «черного ящика», игрок может приступать к накоплению игровых ресурсов, с целью победить виртуального противника либо достичь успеха в игровом процессе.
    Игры четвертого типа требуют значительных интеллектуальных усилий, часто масштабного стратегического мышления, умения быстро обдумывать и принимать решения. Тренировка этих способностей является положительной стороной увлеченности играми четвертого типа.
  Привыкание к играм данного типа связано с нереализованной потребностью доминировать или управлять. В связи с этим, игры четвертого типа являются компенсаторным полем для нереализованных властных желаний индивида.
    Компьютерные игры неизбежно затрагивают психические особенности индивида: личностные, когнитивные, эмоциональные. Проблема воздействия игр на личностные, когнитивные и эмоциональные особенности индивида остаётся открытой. Большинство сведений о влиянии игр на психику противоречивы и не содержат тех подробностей, которые могли бы придать им вес в глазах ученого. Средства массовой информации, ежегодно смакующие случаи правонарушений по причине копирования особенностей игрового процесса преувеличивают как последствия, так и масштаб действий. Единичные, пусть и жестокие, случаи не могут говорить о закономерном негативном влиянии компьютерных игр на психику. С другой стороны, сведений о положительном влиянии также мало.
   Шотик подъитожил:
– Геймы большой бизнес там в Юзме и с другой стороны. Герм имеет с этой чепухи все и больше. И не только Герм.
    Трен не удержался и спросил:
– А чем герм отличается от хорма?
Шотик хмыкнул:
– В главном ничем. Две стороны одной монеты. Монета одна, но стороны разные.
    Тряня задумался. Игр много, даже теория есть. Но как это  может помочь ему. Да и что за игра, если не знаешь ни ее правил ни того кто играет  против тебя. Да против ли  именно его Тряни игра. Да он в игре, но игрок ли. Может быть, он все-таки уже и не в игре. Одно ясно никто ему с ответами помогать не собирается. Придется разбираться самому. Расслабляться нельзя. И надо приспосабливаться к новым условиям. Некоторые изменения были неожиданны, и казалось, ни во что не вписывались.
    Появился у них и новый предмет. Официально он назывался расплывчато  основы общих знаний. Сам же преподаватель, весьма странный субъект, называл свою науку хоммоматикой. Балобан, недолго думая, прозвал сию науку  хоммятикой. Преподавателя звали Кантор. И был он явно не от мира сего. Тряня никогда не видел его на территории части, и даже в коридорах учебного корпуса не встречал. Казалось, этот лохматый неряшливый хоммер появлялся в учебной комнате из абстрактных сфер и в них же растворялся по окончании занятий. Одет он был в мантию неопределенно темного цвета и колпак с тремя кисточками. Но для всех курсантов уроки у Кантора были отдушиной.   Большинство щенков просто спали на этих занятиях. Странного преподавателя это не волновало. Более того он позволял задавать вопросы и самое неслыханное, спорить с ним. Например Кантор учил:
– Если из некоего нечто вычесть ее самое, то получим ничто этого нечто  и это ничто  равно ничто от равного  этому нечто,  но  больше ничто от меньшего нечто  и меньше от большего нечто.
–  Ничто оно же все равно   ничто и больше ничего, – спорил с Кантором хоммеренок с рожками.
  Кантор улыбаясь, озорно отвечал:
  – Все о чем мы не знаем для нас ничто, и мы ничто для нас не знающих,  но разве ничто с рожками  равно ничто с красной головой.
 На другом уроке он учил:
– Каждый существует в пространстве куба своей сути. Никто не больше куба ему данного. Познавший свой куб, свою размерность достиг совершенства. Большинство слепо и не достигают размеров своего куба. Есть те, чья гордыня губит их в попытке выйти за грани куба. Даже разрушив свой куб, никто не обретет силы, кроме силы саморазрушения. В хоммоматике за ноль принят куб ифрита,  всякий  штампованный конт равен своему кубу.
– А чему равен куб Хосста, – задал провокационный вопрос Шотик.
Кантор задумался, но ответил:
– В хоммоматике есть теория хосстов, но мало кто способен понять основы хоммоматики и лишь единицы посвящены в теорию хосстов.
 Рогатый хоммеренок не унимался:
– А зачем нас учить тому чего мы не поймем?
Кантор покачал головой и развел руки как бы извиняясь:
– Да не всякий идущий дойдет, но всякий идущий идет. Один из канонов Ордена гласит знание всем, познание избранным. Познание для большинства так же невозможно как преодолеть Грань Микрона почти для всех. Увы или не увы. Но менталитет хоммеров отличается от менталитета юзеров. Да хоммеры желают знать, но не более безопасного минимума и лишь то, что им действительно нужно. Юзерам вечно надо сломать допустимые пределы. Их возбуждает именно то, что недоступно.
Трэн очень тихо спросил:
– Зачем нужно то, что недоступно всем?
  Кантор улыбнулся и так же тихо ответил:
– Не всем, а почти всем. Вся прелесть сущего, его квинтэссенция не в понятиях всё везде нигде всех все, а именно в этом почти. Почти истинно будет утверждать, что жизни почти везде нет. Но это почти значит, что жизнь все-таки существует, пусть даже и в одном месте. Статистика конечно нужная и весьма могучая дисциплина. Но опережает и ложь и даже большую ложь.
 Тряне было непонятно, а чему собственно их  на этих занятиях обучает новый преподаватель.  И всему и ничему конкретно. Кантор мог легко сменить тему урока поддавшись на провокацию того же Шотика. И это было увлекательно.
 Кантор снял свой колпак, брякнулся в кресло и начал заунывным голосом, глядя в потолок:
– Сегодня мы поговорим о Порядке. Именно о Порядке с большой буквы. Это  то чему вы как будущие младшие офицеры Контонга, Корпуса охраны и защиты порядка и законности, призваны служить верой, правдой, телом и духом. И это то что согласно канонам  Ордена не дает погибнуть нашему миру миру хоммеров, Хормварду.
– А откуда берутся хоммеры, – перебил преподавателя всё тот же Шотик.
    Кантор замолчал на несколько минуточек, повернулся к аудитории и продолжил со значительно большим энтузиазмом:
– Мало кто, а может и никто  из вас способен дойти до изучения хоммерологии. Наука о хоммерах появилась недавно и успешно развивается  благодаря Ордеру благодетелю. Но находится в состоянии гипотез и экспериментов и закрыта почти для всех.  О происхождении Хормварда и хоммеров  имеется много различных порой весьма обширных и увлекательнейших легенд. В различных библиотеках мне удалось собрать коллекцию и весьма объёмную, подобных историй.  Если сие богатсво как-то систематизировать и подъитожить, все сводиться к вариациям гипотез о внешнем происхождении жизни в нашем мире. Одна группа легенд утверждает,  что Хормвард стал порождением Юземварда, но первыми его заселили точнее пограничную с Юземвардом область не хоммерами, а пьюпетами. Домашние хоммеры с ними знакомы. Сами же хоммеры это многочисленные мутации. Это все, безусловно, не истина, но ложь. Потому как всякий законопослушный хоммер знает что ни герма, ни пьюпов не существует.
   Кантор подмигнул, хмыкнул и продолжил:
– Согласно другим многочисленным легендам хоммеры пришельцы из другого мира, не Юземварда, а Олдсварда, или по другим легендам Олдсвард это лишь сохранившееся название  одного  из множества миров, откуда пришли наши предки. В более древних легендах  слова  хоммеры нет, говорится о хоммах, как вообще обо  всех обитателях Хормварда, но все они разделяются по группам, видимо пришельцы разных миров старались поначалу держаться обособленно и каждый придерживался определенного названия, количество таковых доходит до тридцати трёх. Но постепенно большинство из них растворилась  в двух основных типах, это хоммели и хоммесы. Если посмотреть на аудиторию то только один, в общем, то вылитый хоммес или хоммен, потому как говорится отдельно о хомменах,  что внешне были похожи на хоммесов, но обладали особыми способностями и были согласно различным источникам очень опасны. Почему наши предки ушли из  своих миров? Утверждается, что в основном они были беглецы и изгнанники, так уж все везде устроено, что у каждого мира есть законы изначальные, по которым он  создан и существует.  Этих законов говоря честно, никто не знает в силу  сложности и объективной недоступности,   но их обычно заменяют законами  писаными. И законы эти пишутся и трактуются теми, кто правит в определенный момент  и обычно утверждается, что сии  законы даны и даже продиктованы  какому-то полубогу или пророку неким сверхсуществом, например создателем сего мира или вообще всего сущего или  его посланником. Но всегда есть инакомыслящие, вот они и пришли сюда когда-то.
  Но пришли, то они пришли, а вот вернуться обратно уже не смогли. Так уж устроен наш мир и многие из его частей. Вход затруднителен, выход невозможен.
 Те из пришедших, что не хотели жить с  подобными себе ушли  на границу с Юземвардом. Это  были первые домашние хоммеры. Другие образовали первые поселения. Было еще одно побочное явление перехода в мир сей, все лишились привычных способов размножаться. Но тут появились согласно легендам Большие и первых из первых Ванн вот они главным образом  Ванн и установили главные законы  по которым мы и существуем. Во-первых, то как появляются  новые хоммы, это загадка из загадок. Хотя принцип простой чем-то похожий на метод размножение в Юзме. Но там важен контакт, у нас  важен выбор.   Кто его осуществляет и как неизвестно доподлинно, но принцип таков, выбирается пара абсолютно незнакомых хомма и  каким-то образом что-то берется от одного что-то от другого и потом  вроде как на 0-уровне все как-то смешивается и в где-то появляется новый хомм и всегда рядом тот, кого назначили первым наставником и он не может не выполнять своих обязанностей, бывают и наставники и вторые и так далее,  у кого как.
   В общем, прошло время и хоммы так перемешались, что и появилось новое название – Хоммеры.
  По легендам редко, но появляются и пришельцы из других миров. Иногда весьма враждебные.
    Хотелось бы рассказать и об одной из теорий происхождении и развитии Хормварда. Я лично склоняюсь и сам к оной и считаю ее наиболее перспективной. Постараюсь изложить главное и не отвлекаться на нюансы. Согласно  теории миров Хормвард входит в некий сверхмир вместе со множеством других миров. Говорят о протохорме, первом хорме, плоском хорме. Был ли тот хорм заселен? Говорят о сверхсуществе, протожизни. Между мирами существуют силы взаимодействия и взаимовлияния и миры движутся. В определенный момент  вектор сил воздействующий на протохорм привел к сверхкатаклизму. Произошла деформация и разрыв пространства времени.   Внутри ноль пространства или пространства хаоса появилось множество хорм пространств. Были ли они  обитаемы. Принято, что нет, кроме одного. Между хормами стали появляться связи каналы по ним и распространилась жизнь. Формы жизни стали развиваться и достигли высокого уровня. Но достигнув максимума, хорможизнь очень быстро упала  до уровня очень близкому к нулю. Что произошло? Говорят о внутренних причинах и о внешнем воздействии со стороны одного из внешних миров. Возможно сочетание причин. После чего и произошла колонизация Хорма о которой мы и говорили уже.  Этот период считается относительно спокойным. И новый период это Грань
   Пространство Хормварда пересеклось с пространством Юземварда и образовалась Грань.
Через Грань хлынула в Хорм энергия Юзмы. Она и сделала Хормвард тем, чем он и является.
   И его обитателей тем, чем мы и есть.  В пространке Юзмы по периметру образовываются  новые подпространства. И новые каналы. Не только всем известные. Но и более важные.
 Это потоки. И все дело в структуре потока в его хорм составляющей. Или аш составляющей
    Юз или просто у-составляющая проходит по нольуровню Хорма и его же  образует.
А хорм составляющая это все в Хорме,  в общем то и есть Хорм.  Мы говорим об известной части Хормварда. Но есть и неизвестная недоступная Хорм инкогнита или Бездна. И главное это Сверххорм или Хорм Уанна. Среди множества каналов есть один ведущий туда. По одной версии, если пересечь купол в недоступной месте, то попадешь в этот канал.
Возможно наш мир это чистая энергия образовавшая пространство, время, материю, разум и прочие милые мелочи. Но все это, повторяю, гипотезы. Пока не более того.
– А  существуют иные миры? – не удержался и тихо спросил Трэн.
  Кантор сделал паузу и мечтательно улыбаясь, произнес:
–  Ах, мир ламинюонов,  я даже не могу передать их язык. Одно слово может состоять из тысячи знаков,  звучать для нашего уха пару секунд и услышим мы два, три знакомых звука.  Ламинюон происходит из шести начал и лишь носитель одного  непосредственно  дает существование остальные пять косвенно.
   И снова  замолчал. Словно спохватившись, их отпустил:
– Ах да. Все свободны. Все свободны.
    Кроме учебы,  строевой и прочих подготовок были у них еще наряды.  Смысл  нарядов простой, точнее два смысла первый дежурство, то есть  бди. Тряне почти всегда доставался  пост пол охране четвертого этажа  учебного корпуса. Странное  место. Во-первых от третьего до четвертого этажа не два пролета лестницы как обычно, а восемь.  Во-вторых,  пост находился  площадке перед железной решеткой. Мимо Трэна никто ни разу не прошел, и за решеткой он никого не видел, и ничего не было слышно. Тряня на посту не терял время и отрабатывал упражнения из гимнастики учителя Ханя.
 Другой вариант нарядов уборка или приборка, как кому нравится.
  На вечернем разводе Трэн  и Шотик получили  наряд на уборку  зоны отдыха. Делать там было нечего, контроля никакого, и хоммеры вместо  подметания устроили бой на метелках. Бой шуточный, но Тряня быстро понял, что его визави не так прост. Шотика  обучали и не простые учителя,  а очень хорошие.  Пофехтовав,  пацаны уселись на ажурную скамейку и разговорились:
–  Ничего тут, не Хогвартс,  дурдом конечно, но никто не достает, передохнуть можно. Отупеть только  риск имеется. Никакой работы мозгам.
–  Кантор вроде ничего   интересно.
–  Сказочник лупастый.  Базару много, но не одной сказки недосказал. Папик плешивый  несравненно   лучше сказочник.
– Твой  наставник?
– Типа того. Я  много басен от него наслушался  на ночь,  да и не только на ночь. Библиотека у него легенд и хроник. Тайная. И про врата изгнания и про джиджеров,  про то кто этих чертей создал и туда послал. Как Грань открылась, а благодать закрылась.
    Девять демонов изгнаны. Девять властителей черных. Закрыты врата и стражник поставлен. Но птица проклятий пропела:
– Они не вернутся, но они вернут.
  Не сказочка, а хорор сплошной. Тотальный геноцид на тысячу страниц мелким шрифтом и без картинок.  Другая книжка объёмом не меньше,  типа той, но с намеками на просветы и перебор с пафосом.
   Девять властителей светлых.  Девять воинов  ушедших в небо по  белой лестнице. Верные рыцари Ваанна победители тварей.  Царь царей, властитель всего сущего от гор до гор, от моря до моря, не знавший жалости и пощады к врагам, но потерявший сыновей. Сын потерянный и сын проклятый. 
    Про битву битв в кульминации.
   И стоял царь по колено в крови.   В его левой руке сверкал, ослепляя Хаш, меч справедливости, в правой руке ужас мрака, Кош, меч истины. Смешалась кровь героев с темной кровью.  Девять воинов выжило, девять могучих бойцов войска последнего из царей. И нет тварей,   повержена непобедимая орда.  Но раздался гром и разверзлось небо. Туча черней мрака вечного приближалась. Не было надежды  и не было страха. Твари летучие, стая  улетевшая на юг вернулась. Но вспыхнула заря на востоке. Рано для светила небесного. Спасение, но  рев  тварей стал невыносимее.  Они перестали снижаться и быстро полетели на восток навстречу своей погибели…
   Тряня распустил ушки в надежде услышать увлекательные истории, но появился дежурный сержант, собиравший всех нарядников, и отвел их в казарму. Продолжения так и не последовало.
  Тряня-Трэн расслаблялся и получал удовольствие от уроков  Кантора. Был  ли в этом всем прок,  он не задумывался. Кончилось все странно и только для троих. Хряк-зкв  подвел их к двери учебного класса  Кантора, и скомандовал:
– Курсанты боевые номера 69-705,69-711,69-723 три шага вперед, группа на занятия марш.
    И сам удалился. А они трое остались стоять в пустом коридоре.  Стояли долго переглядываясь. Наконец появился  лысый карлик уборщик с погонами второго сержанта. Он прошел и мимо них, не оборачиваясь, скомандовал:
– Следовать за мной. Не в ногу. Интервал  четыре  шага.
  Так они и пошли почти  вразвалочку. Поднялись на лифте на четвёртый этаж. У черной двухстворчатой двери лысый карлик  остановился:
– По одному по моей команде,  первый пошел.
 Первым был Балобан, прошло время не мало, но и немного.
–  Второй пошел.
   Тряня остался один. Настала и его очередь. Небольшое помещение, два конта в чине первых сержантов.
– Приложить ладонь к формуляру о не разглашении. По звонку пройти через черту.
  Так и  сделал.  За чертой коридорчик с нарисованной на полу черной стрелкой. Как будто тут были другие варианты. Шагов двадцать и серая дверь.  Перед ней черный круг. Встал в его центр. Над головой загорелась яркая синяя лампа. Дверь открылась. В небольшом помещении стояло шесть парт,  каждая  для одного. За двумя сидели Балобан и Шотик, молча, посмотрели на него.   Ти также без звука прошел и сел за парту за Шотиком.
  Погас общий свет, но загорелись лампы за их партами. Темная стена впереди заиграла разными цветами и растаяла.  Перед ними повисла фигура, вся в фиолетовом одеянии.
 – Рад приветствовать вас неофиты. Вы избраны для пути познания.  И уверен, вы не разочаруете тех, кто избрал вас из безликого большинства. С вашего позволения мои юные друзья начну с небольшого вступления. Цель любой из наук существующих, существовавших  и тех, что еще ни кем не зачаты, это поиск истин. А что есть истина? Истина  если подбирать синонимы я бы выбрал один.  Реальность. И уточню. Единственно существующая, имеющая материю, время и пространство, а не её отражения.
   Ближе всего к истине ощущения, несколько дальше чувства. А слова в любой форме, звуковой ли знаково-символьной ли.  Рассуждения доказательства, аксиомы, теории, все науки ничего общего с истиной не имеют, но именно все последнее категорически претендует на права истины. И ничто иное, как нечто заключенное в символьную форму право именоваться истиной не имеет. На  этом стоят все науки.  Главнейшая их них математика. С нее и начнем.
   Так и началось их особое обучение. Некто за  прозрачной стеной учил их наукам не хоммерским, но юзерским.  Рассказчик, фиолетовый субъект,  был отменный, сложные вещи мог разложить до простых и многим понятным.  А какие красочные картинки он создавал движениями своих длинных пальцев. Время летело незаметно. Да и было ли оно время. Трое избранных вернулись в коридор, а группа еще кемарила под  басни Кантора. Тряня  так много узнал нового,   что в голове гудело, информация размещалась по полочкам.
   Вышедшие вскоре из аудитории одногрупники, смотрели на них недоброжелательно.  Ни о чем не спрашивали, но былое чувство общности пропало.
   С этого дня всё изменилось. На них косились. Хряки перестали использовать Балобана для собственного развлечения. Доги их просто в упор не видели. Можно сказать вакуум.
 Но это все забывалось, когда они попадали  в темную  комнату. Информация шла в них живым потоком. Знания не хоммерские, но юзерские,  в этом и весь смак.  Им не только давали, но и с них требовали.  Приходилось решать задачи и заполнять тесты с вопросами.
   Тряня вникая в задачу, словно поднимался над новым пространством с красивыми, замысловатыми пейзажами но, не задерживаясь, прилетал к ответу. В тестах он не видел вопросы,  они гасли   за ответами. Шотик был сосредоточен и  писал долго, добротно, пошагово. Рыжий кривлялся, но старался,   иногда злился и в полшепота матерился. Преподаватель не менялся все тот же фиолетовый с металлическим, но музыкальным голосом. Менялись ассистенты те, что раздавали задания и собирали их. Оценок они своих не знали.
   Было крайне интересно все, но мучил простой вопрос зачем?
   Зачем маленьким  хоммерам  стереометрия  и теория чисел.  Да и все остальное зачем? Для чего их готовят.  Одно дело байки Кантора и совершенно иное реальные знания из реального мира.
   Иргудеон   тоже немного учил его юзерским премудростям.    И при этом любил  пофилософствовать:
– Наука она сама   всегда себя истиной мнила. Менялась, но  главное наверх над верой лезла и вылезла. Гордые аки вознеслись    и низвергнутся в пучину адову.   Душа дается Господом, разум от лукавого.
    У Иргудеона  все поучения сводились к простым постулатам, думать вредно, думствовать опасно и т.п,  а тут кто-то давал  Тряне знания  абстрактные, но если пойдет дальше то и применять научат. Пока конечно непонятно, как и где можно применить аксиомы Пеано, или пресловутую теорему о трёх перпендикулярах. Но интересно другое, получается, что здесь в Хорме знают о Юзме все, а там об этом мире ничего. Явное преимущество,  но можно ли отсюда воздействовать туда, как и главное зачем? Вопросов много,  осталось дождаться ответов, а возможно  надо будет самому ответить.
    Тряню, Шотика и Балобана отправили мыть крышу учебного корпуса. По сути, халява никакого контроля несколько часов свободы от  почти всего, никуда  не уйдешь, но никто и не прейдет. Можно и не мыть   черную крышу, просто глазеть с большой высоты и заглянуть за забор. Чем они и занялись. Каждый выбрал себе сторону. Тряня смотрел на город со  стороны первого КПП и думал о своем. Происходило нечто новое непонятное и грозящее однозначно грозящее, но чем. Не  только он, но и остальные двое были озабочены их новой учебой. Балобан отскочил от стены, хлопнул себя по ушам, сделал сальто. Шотик и Тряня смотрели на рыжего с недоумением. Балобан врезал себе по затылку, прошептал,  состроив рожу.
– Я понял, я всё понял.
Шотик щелкнул пальцами:
– Да ну.
 Балобан прошипел еще тише, но рожа была новая:
 – Нас готовят в легион
Тряня поморщился, что за легион. Балобан уже пританцовывал на месте:
– Легион. Легион вторжения. Я слышал, но не верил.
 – Перегрелся, –  Шотик подмигнул Тряне.
Восторженный Балобан настаивал:
– Пацаны, точняк,  легион вторжения.
– Куда? – недоумевал  Трэн.
– Тудя,  бля бу, тудя.
 Балобан начал дергаться в ритме только им слышимой музыки. Потом  заорал:
– Слава ВДВ!
 Шотик неожиданно поддержал рыжего: 
– С неба и в бой.
   И  потом Балобан выдал музон, ритмика обалденная, и они танцевали. Это было бессмысленно,  но супер.
   Все было супер. Трэн чувствовал себя как на подъёме. И трудно и восторг. А впереди казалось, уже виден свет новой жизни. Но появилась проблема. Его невыносимо начала раздражать повседневная жизнь, та, что за пределами темной комнаты. Понимал  надо потерпеть. И он терпел, терпел.
     Трэн проснулся  от баса старшего из хряков. Он стоял у стола на входе в помещение  роты, а над столом дежурного подвешенный на крюке болтался Шотик.
 – Ты куда намылился дух.  Что молчишь урод  рогатый. Хочешь, чтобы я на тебе отработал практику по допросам  с пристрастием.
– Отпустите его, – это уже Тряня подошел сзади,  тихо и весьма вежливо попросил:
– Отпустите.
   Пораженный хряк обернулся,   его удивление быстро перешло в крайнее возмущение:
 – Ты что скот страх потерял. Оборзел дух.
 Он поднял дубинку:
– На колени животное.
    Тряня смотрел в красные глаза хряка. Понимал что тот уже в полном неадеквате,  причина была понятна. Урод зкв вернулся из самохода, где явно перебрал дешевого сэма, и перерасслабился с простушкой хомми. Дышать рядом с этим гадом было невозможно. Трэн все понимал, но остановиться уже не мог и  также со смирением попросил:
 – Снимите Шотика с крюка.
 –  А, –   с криком, –  Покалечу, –  хряк старший размахнулся дубинкой.
   Еще недавно послушный, кажется  не помышляющий о бунте курсант,  уже не мог себе сопротивляться. Ему хватило пяти секунд и четырех ударов нейтрализовать взбесившегося  сержанта.  Но тут в проеме входа появились еще три хряка. Возмущенные увиденным, они, не раздумывая, бросились на Трэна.  Юный хоммер себя не ограничивал в средствах, забыл о правилах и неизбежных  последствиях. Слишком много накопилось. Бедным хрякам досталось, как мало кому еще от него. Они узнали, каковы их дубинки в деле на собственных шкурах. Успокоившись,  победитель хряков, что полутрупами валялись в центральном проходе, приказал дежурному и дневальному снять Шотика с крюка. Тот отряхнулся, встрепенулся и засмеялся:
 –  Ну, ты кореш даешь. Камеди батл. Что сейчас начнется. Лайков не жди,  но респект,  много мастеров видел,  ты   боец  экстракласса.
   И началось, зажегся полный свет и на пороге появился  старший куратор Бейк с ним три сержанта конта из ночного патруля.
 Секунд двести висела тишина готовая взорваться. Бейк смотрел на картину события и на всех  вокруг, потом его взгляд  завис на Тряне.  Недоумение  в глазах переросло в панику и ненависть. Ненависть к нему, к Тряне.
–  Всем отбой, –  заорал он.
    Это было неожиданно.  Тряня и Шотик  мигом оказались в своих койках.  Бейк скрипя  зубами,  приказал контам, указуя на стонущих хряков:
–  Убрать мусор.
   Конты выполнили приказание просто, при помощи пинков. Побитые хряки уползли подгоняемые ударами.
   По всей казарме раздавались  приглушенные смешочки. Но Шотик уже спал, словно  не он первопричина происшествия, и казалось, что он даже был недоволен. Трэн поутру был готов  ко всему, но пришедший день ничем не напоминал о ночных делах. Даже братья хряки появились на утреннем разводе. Помятые, в синяках и ссадинах намазанные вонючей мазью и покрытые  пластырями и бинтами. Но вели себя тихо. День прошел по уставу и следующий.  Хряки, да и вообще доги казалось  забыли о понятиях. Конты командиры взводов и командир роты стали чаще появляться перед подчиненными. И даже ночевать в казарме.
    Тряне было тревожно, разномастные кошки скребли его нутро. Что-то будет и что-то очень плохое. С ним никто не разговаривал, даже Шотик и Балобан, тот вообще сверкал на Ти глазами, еле сдерживаясь. Я опять все испортил. Но сожаления не было. Он просто ждал. Что-то важное должно произойти. Да он в очередной раз не смог стать одним из….  На плацу точнее вдоль него были установлены зеркала. Кроме десятка обычных, одно огромное. Мало того что высокое на два хоммерских роста, но и длинное шагов на сто. Так вот если раньше Трэн не видел себя в этом зеркале, когда их рота проходила мимо строем. Хотя непонятно почему вот же он седьмой в первой шеренге. То  теперь  рота шла, чеканя шаг, но Тряня никого не видел, только самого себя. Подозрительно избирательное зрение.
     Шотик прошел мимо спящих с открытыми глазами дневального и дежурного по роте. Дневальный, придурковатый тип Пиня, не только спал с открытыми глазами, но еще и разговаривал:
–  Маленьким хотел быть ангелом с крылышками. И летать. А наставник говорил:
–  Не верь, что ангелы бывшие люди. Юзерские сказочки. Если бы ангел узнал что был человеком, сгорел в адском пламени стыда.
   Рогатый хоммер пересек плац, обойдя учебный корпус без проблем перемахнул высокий забор и оказался во внутреннем дворе, месте запрещенном для всех курсантов, да и не только курсантов. Вся площадь была пуста, лишь в центре находилась колонна. Шотик подошел к ней и положил обе ладони на ее поверхность, очень холодная, таким холодом можно  обжечься. Но  хоммер с рожками продолжал держать ладони.  Время шло, он ждал, колонна начала греться и наконец,  дождался.  Открыл глаза и отдернул руки, обернулся, слева от него черная поверхность стала еще темней, открылся небольшой проем. Шотик   осветил красным светом  своих глаз лестницу. Затем погасил глаза и пошел вниз осторожно, и вышел  к помещению с шестью выходами, выбрав один из них,  вскоре оказался в другом  помещении меньше первого, но уже с девятью выходами и так еще три раза. Менялись размеры помещений и количество  выходов. Наконец Шотик оказался    в овальном зале. Синий свет в центре эллипса, но стена  не освещена. Шотик   остался в тени и наблюдал за двумя персонажами в центре зала. Он узнал  обоих. Полковник Оскан и куратор Бейк. Оскан был неподвижен, а Бейк суетился вокруг него. Он мямлил и задыхался:
–  Понимаю, виноват, я как мог. Он, он опасен. Вы не предупредили. Молю пощадите.
   Куратор упал и начал биться как эпилептик. Оскан продолжал стоять неподвижно. Прямо из пола выросли четыре силуэта  и поглотили старшего офицера Контонга. Растворился в синем тумане и Оскан.
    Шотик усмехнулся. Выход был один, большой с красивым знаком сверху, но хоммер его проигнорировал.  Он двинулся дальше вдоль стены, остановился и начал рисовать пальцем спираль на девятом витке прекратил и перечеркнул спираль крестом,  произнес:
 –  Куымшэ.
    Стена в этом месте  растаяла,  проявилось нечто похожее на крышку люка, хоммер нажал на выпуклость в его центре и люк открылся, за ним чернел  узкий ход, Шотик в него пролез. Стена за ним сразу затянулась, люк захлопнулся со скрипом, но он, не оборачиваясь, полез по узкому тоннелю. Полз долго и вылез в сыром  и душном помещении с тремя выходами. Шотик  подошел  к первому слева и принюхался, потом к среднему сделал тоже и наконец, к правому и его обнюхал. Уверенности не было, повторил процедуру в обратном порядке. Кивнул сам себе,  пошел по среднему ходу и вышел в огромный зал с колоннами.  В гулкой тишине были хорошо слышны голоса.  Одного  из двух беседующих Шотик узнал сразу. Чокнутый Кантор.   Второй был ему неизвестен.  Вскоре он увидел беседующих. Рядом с Кантором  прогуливался некто в черном балахоне.  Шотик прозвал его инвалидом. Неизвестный волочил ногу и говорил  почти задыхаясь:
 –  Прошу покорно меня извинить за опоздание.
–  Пустяки. Всего три ночи.
–  Форум Гоббса затянулся.
–  Гоббс соционик. Автор теории индексов? Это ему принадлежит знаменитая сентенция:
–  Каждый юзер мизантроп.
–  Цитата некорректна. Авторский вариант:
–  Каждый юзер мизантроп на 99.99%.
–  Да, да. И наш милый юморист Джером добавил от себя:
–  И на одну сотую педофил.
 –  Уверен наш милый Джером, подразумевал чадолюбие, а не что-то пошлое.
–  Думаю, возможны варианты. Так что наш певец мрака и безнадежности Гоббс?
–  Спонсоры выделили ему невиданный грант.
 – И до меня доходили слухи. Резерфод разрабатывал для него датчики и сканеры.
–  Совершенно  верно. И разработал и установил около ста контрольных точек.
–  Любопытно. Где установили аппаратуру и что за параметры мониторили.
–  Непосредственно в рабочей среде. Четыре сферы. Главное направление интенсивность по четырем степеням. И шесть косвенных параметров.
 – Есть уже результаты?
–  Предварительные. Но Гоббс и Юнге разошлись в анализе скачкообразного увеличения интенсивности. Выводы диаметрально противоположны. Но мы отвлеклись, вернемся к вам. Как устроились на новом месте? Надеюсь,  мы вас не слишком  удивили переменами.
–  Я  давно отвык удивляться вашим вводным.  Но   создает проблемы  строгая установка на молчание по всем каналам связи.
–  Мера необходимая. Нашему покровителю Ордеру не нужно знать более того, что он желает знать.
–  Но я не закончил последнюю работу. Как успехи у моего протеже?
–  Рвения с избытком. Закончив четвертую версию, не успокоился и разогнавшись за три ночи собрал  пятую, но она оказалась чересчур громоздкой и неповоротливой. Так что ваша креативная группа вернулась к четвертой версии присосок под андроид.  Фермиус уже передал готовый пакет заказчику и подбирает кураторов из группы внедрения.
 – Замечательно. Передайте Фермиусу мою просьбу подключить к работе над внедрением этого заказа трех лицеистов. Он поймет, о ком я прошу.
–  Разумеется. Ваши новые ученики не слишком вас разочаровали?
- Если вы о большинстве,  что ждать от большинства? Что ожидалось то и имеется. Если вы об объектах. Вместо обещанных двух, два с половиной уже нескучно.
–  За половинку дополнительный бонус. Почти не сомневаюсь, вы уже успели  так, между прочим, рассказать новой аудитории о своих ноль-числах.
–  Слегка намекнул в очень затуманенной форме. Я всего лишь сею свои семена в надежде, что они прорастут
–  Надежды тщетны, страсти порочны. А вы мой дорогой, можете не сомневаться очень ценный друг,  не избавились не от одного ни от другого.
–  У меня еще есть время пожить.
–  Это всего лишь сантименты величиной с ваши ноль-числа.   Но у нас нет права тратить время на сантименты. Обстановка напряжена как никогда. В совете Академии очень недовольны и  более чем озабочены происходящим.
  Кантор рассмеялся:
–  Все не так уж и плохо. Открываются новые перспективы.
 – Вы как всегда чересчур оптимистичны.
–  Математика не склонна  к скепсису в отличие от философии.
–  Мне казалось, что с тех пор как математика перестала оперировать только с числами,  она не могла не заразиться черной меланхолией.
–  Почему черной, может очень даже не черной, - Кантор снова рассмеялся.
–  Не до шуток, милый друг, не до шуток. Ситуация такова, что Академия может подняться как никогда ранее или упасть  в никуда.
 – Я не считаю  положение столь трагичным. Академия пережила три  волны. Укреплялась и поднималась.
–  Пережила четыре, но первая могла стать и последней.
 – Это столь засекречено.
 – Оставим прошлое перейдем к делам насущным. В Башню поступил заказ рассчитать новую комбинацию для девятого.
 – Программа должна учитывать тринадцатого?   Полагаю задача их развести.
–  В упрощенном варианте. Мы создали спецгруппу для разработки особого алгоритма по вашей методике. Но нас торопят.
 – Кто-то хочет обострить ситуацию. Тот, кто их свел? Я не думаю что джиджеры.
–  Вы математик и вероятность случайной встречи вам известна.
 – Более чем.
 – А вам известно, что девятый пересекался с восьмым?
 – С ангелом. Это  даже не знаю, как  определить. Так полагаю, девятый фаворит гонки. И нам поставлена задача сбросить его с дистанции.
–  Они передали досье.
–  Новый код. Вы как всегда не даете мне скучать. Сложный, но все новое кем-то забытое старое. Тонкая папочка, но тяжелая. Сухие факты никаких подробностей, есть  над чем поработать. Мое мнение наиболее вероятный вариант. Он защищен. Согласитесь. Факты упрямы. Не сжег свет Лайды.  Прошел по лезвию не упал и вернулся. Да и красная линия красноречивый пардон факт.  Кстати не желаете добавить личных впечатлений. Вы же встречались с объектом там и в тогда.
 – В этом нет смысла.
 –  Вам виднее. Нет основания вам не верить. Да как я посмотрю, тут и ваш друг Словесник фигурирует. Покойный друг и вечный оппонент. Кажется, ваш последний спор был о филиокве?
 –  Поминать понятие дружба  всуе плохой тон.
 –  Согласен, вы правы,  жаль мне нравились его песни на старохоммском. Но трудно поверить, что эта была слепая случайность.
–  Признаков преднамеренности не выявлено.
 –  Понимаю. Что с тринадцатым?
 –  Это не наша забота.  Им займутся иные.
 –  Даже так. Жаль Академия могла получить двух ценных специалистов  в перспективе. Интуит и  логистик.
–  Обеспечивать Контроль  софферами и харкерами не главная задача Академии.
И тем более не наша с вами. Конечно, Контроль испытывает трудности, ненормативная убыль софферов. Многие харкеры без пары.
 – Им всего лишь надо сменить гендерную  политику и все наладится.
 – Вы же знаете консерватизм Контроля.
 – Да, Орден не намного  гибче. Верх изобретательности анекдот с  легионом, шито белыми нитками. И Контроль и Гуру разберутся  быстро.
 –  Главное, чтобы Академия осталась вне игры. Лишь тогда возможно подняться. Горячие головы  просто рвутся в бой.  Понимаю, вы  им сочувствуете.
 – Моя голова еще не остыла,  так и тянет подраться и не только  в словесных баталиях на симпозиумах.
 – Вы уже достаточно обожглись, чтобы понять бесперспективность  участия в реальных сражениях. Полагаю, вы нашли подходящего дурачка по  заказу Ордена.
–  Он забавен. Жаль шута.
 –  Напрасно. Весело ему будет весьма.
–  Да, боюсь что очень да.  И какой вектор для девятого?
–  Вниз.
–  Насколько.
–  Первая  контрольная точка ублюдок.
–  Насколько следует из предоставленного досье, в эту субстанцию его макали более чем  активно.
 –  Задача не замарать, хотя попытка не пытка.
 –  По принципу одного вашего коллеги, если долго вглядываться в бездну дерьма, чистым не останешься.
–  Общение с молодежью вам не на пользу. Вы никогда раньше не были склонны к пошлостям.
 – Захотелось вас расшевелить. Да и задача по объекту мне еще не ясна.  Главное сбить с майнстрима? И заказчик как полагаю на этот раз сам?
 Калека рассмеялся:
–  Посредник конечно посредник. Сам не торопится.
 – Как всегда. И все же если хотите знать мое мнение, фаворит не девятый. Если бы делались ставки, я бы все поставил на тринадцатого.
 – Азарт плохой советчик. У меня плохие предчувствия. Главное не ввязаться в эту игру.
–  Вы никогда не задумывались, почему мы называем это игрой, если никто не играет.
–  Это вопрос из категории ненужных.
–  Да вы более чем правы.  И ответ на него, если и существует, никому не нужен. Ещё один вопрос. Группа Гауза по-прежнему скучает и развлекается с википедией?
– Приберег сию новость вам на сладкое. Один из ваших троянов  заработал и начал передавать. Канал симплексный с низкой проходимостью. Но Гауз просил вас порадовать, информация ценная. Еще немного времени и терпения, работа над проектом  “ Большой брат”   будет продолжена. Прогуляемся друг мой, приглашаю вас на  дегустацию амброзии нового урожая.
– Ах,  вы все тот же  гедонист.
   Собеседники удалились. Шотик подождал и пошел в иную от них сторону,  но через сотню шагов остановился и замер, прижался к холодной стене, почти врос в нее. Навстречу из полной темноты двигалось существо не маленькое, но грозное. Ужас на восьми лапах. Но Шотик не испугался, напротив, улыбнулся, и подошел к чудовищу.
– Не может быть. Тарантул. Малыш. И каким ветром тут. От мамки сбежал?
  Громадина, названная малышом и тарантулом, был явно рад встретить тут Шотика.  Тот гладил шерсть за огромными рогами как собаке за ухом.  Чудище просто млел и начал не то мурлыкать, не то курлыкать.
– Дружок как я рад, – Шотик прижался к носу тарантула:
 –  Как мамка,  сестренки?
Зверь отвечал:
– Мур, кур.
–  А понятно, тебя на заработки отправили, лабиринт охранять.  И как ты в этой сырости. Ангина  не замучила.  Погоди,  у меня же есть для тебя.
   Шотик вынул из кармашка заначенную с последнего ужина шоколадную плитку и положил прямо в  слюнявую пасть чудовища.
–  Ты  мне и поможешь? С твоим  нюхом раз плюнуть. Не испортил еще тут?
 Зверюга заурчал.
 – Торо, я ищу Вход.
  Чудовище тут же затих и мгновенно захлопнул не только 3 своих больших глаза, но и дюжину  маленьких и лег на живот, изобразив смерть.
Шотик прижался рожками к шерсти за ухом Торо:
– Не бойся я пойду один.
Паучище приоткрыл пару глазок.
– Я стал сильнее намного сильнее Торша,  и я вернусь.
  Торо обхватил Шотика своей клешней и посадил на свой загривок. Они зашли в самый темный коридор. Торо двигался медленно,  посапывая и причмокивая. Шотик молчал. Паучище  остановился, что-то  еле слышно проскрипел. Шотик прошептал:
– Да.
 Чудовище обхватил его двумя клешнями и прямо с загривка швырнул приятеля вперед.
    Хоммер с рожками в полете сгруппировался.  Попал он в наклонную яму весьма скользкую, пролетев по ней, со всего маху вляпался в холодную киселеобразную массу. Шотик начал в нее вкручиваться, ускоряя вращение. И проскользнул, но куда. Он завис в темном пространстве,  тут же начал странные движения не только руками хотя в основном ими,  но и всем телом. При этом можно сказать пел на непонятном языке.
   Хоммер успокоился, когда вокруг него образовалась оболочка  в форме яйца, и в этой светящейся оболочке он начал полет,  управляя ею  вытянутой ладонью  левой руки. Движение ускорялось, и Шотик просто врезался в вязкую стену, пробуравил ее и оказался в совершенно ином пространстве. Тут  свет, можно сказать, присутствовал точечно.  В сером  унылом  пространстве, словно огромные змеи извивались бесконечные темные струи. А  в них загорались и гасли огненные точки. Глаза Шотика горели, лицо было возбуждено. Он управлял своим кораблем, словно  выбирал необходимое для чего-то место. Наконец остановился. Встал неподвижно и закрыл глаза. Оболочка погасла,  казалось, слилась с окружающей серостью. Шотик окаменел, и так длилось долго. Неожиданно его правая рука вздрогнула и начала вибрировать. Колебания передались левой руке и постепенно всему телу.  Одновременно с тем как хоммер начал вибрировать, над его головой появилась светящаяся точка. Эта точка пульсировала в такт колебаниям Шотика. И увеличивалась  в размерах, постепенно  с разных сторон появлялись и другие огоньки не только красные как первая, но и синие, желтые, зеленые. Шотика не просто трясло, это уже был танец без музыкального сопровождения. Он неожиданно замер,  скрестил руки на груди и закричал. И в этот момент все святящееся точки и шарики взорвались. Оболочка заполнилось белым светом.  Свет и звук прорвались сквозь защиту, это было как вызов окружающему  мраку и серости.  Вызов был принят. Множество огоньков покинуло струи и направились к  оболочке Шотика.  Хоммер с рожками затих, стоял неподвижно со своей обаятельной полуулыбкой и наблюдал, как вокруг яйца света собирались местные обитатели.  Они были разнообразные и весьма интересные, а не просто живые огоньки. Свет излучался у каждого вида из определенного места, и выстроились они вокруг большого яйца, повидно. Можно сказать послойно. Первый слой назовем их осы. Жало вот что их отличает. И огонек рядом с жалом. Они разбились на четыре стаи  с разных сторон. Стаи различались цветом полосок. Второй слой жучки и  жуки, потому как и размеры отличались и на вид разные. Огоньки у всех  только на брюхе.   Третий слой еще менее многочисленный, но меньшее количество компенсировалось большими размерами тварей и разнообразием подсветки.
   Шотик внимательно осмотрел всю публику вокруг  и пренебрежительно рассмеялся. О, как это взбесило насекомых и членистоногих. Они зажужжали и загудели и вскоре от звуков перешли к действиям. Первыми, конечно, напали осы. Все четыре стаи  отступили и начали разогреваться,   жужжание усиливалось и при этом их жала раскалялись. Атаковали все вместе,  горящие жала  врезались в тонкий слой и вроде даже пронзили его, но Шотик  сделал пару круговых   движений руками и  осы познали, что такое боль и смерть. Они теряли свои жала и сгорали  ярко,  мгновенно превращались в щепотки пепла. Осы отступили, но готовились вновь напасть. Их остановил  резкий гул и осы отошли на второй план. Вместо них в атаку  пошли жучки-жуки. Они не спешили. Работали методично. Технологии такие. Прогрызть, прорыть, разъесть при помощи едких жидкостей защитный слой оболочки. Шотик закрыл глаза и сосредоточился. Пространство внутри начал заволакивать молочный туман.    Сия субстанция проникла  в оболочку и заморозила наиболее  успешных в своем продвижении насекомых.  Они отпали и рассыпались в снег. Остальные успели отскочить.
   На смену насекомым подошли твари посерьезней. И эти зверюги не торопились.  Группировались и перегруппировывались. Приближались почти вплотную и отдалялись.  Шотик словно ждал, когда его визави для чего-то созреют. И решив, что они поспели,  выставил вперед левую руку ладонью вверх, произнес несколько скрипяче-шипящих звуков. Реакция была быстрой. Тварюги дружно разбежались и уже на расстоянии начали собираться в кучки, а кучки сбились в огромный смешанный рой. И шум от этого роя усиливался экспоненциально, но  прекратился мгновенно, после этого  рой рассыпался  на мелкие стайки повидно, все затихли и ждали. Ждал и Шотик.  Он не улыбался, прикусил нижнюю губу и озирался. Увидел нечто слева, повернулся всем корпусом  и сжал кулаки. Маленькое пятнышко, что двигалось оттуда,  вскоре превратилось в огромное чудовище, сверхскорпиона, по виду много общего. Оно было все темным, огоньков поначалу не наблюдалось. Насекомые и прочие затихли. Шотик был серьезен, как никогда. Над ним нависла громадина в десятки раз больше его защитной оболочки яйца. Темный монстр возможно главное существо в этом мире, поднял свой скорпионий хвост-жало и включил яркий синий прожектор, оттуда направив его, разумеется, на яйцо. Шотик  начал размахивать быстро-быстро руками и свет скорпиона к нему не проник. Скорпион сменил цвет прожектора на красный, но это не помогло. Чудовище начало менять размеры то раздувалось, то сдувалось. Шотик замер, опустился на одно колено, закрыл глаза и выставил вперед руки. Скорпион ударил по яйцу мощным разрядом. Казалось еще чуть-чуть и оболочка и все что внутри разлетится вдребезги. Шотик краснел, потом чернел, но держался. Темный монстр скис, он стал раз в десять меньше и погас. Шотик вернулся к своему привычному виду и обаятельной усмешке. Его уставший противник приблизился к яйцу и прижал  жало  к оболочке, раздалось несколько скрипучих звуков. Это явно был вопрос. Шотик не спешил с ответом. Потом произошло вот что, свет внутри яйца погас.  Сверхскорпионище  в ужасе отшатнулся  и еще сильнее сжался.
   У Трэна уже выработалась привычка просыпаться за несколько минут до команды подъём. И он просыпается и понимает, что не проснулся и это сон.  Первое сновидение  за долгое время. В помещение роты никого нет. Все шконки аккуратно по уставу заправлены. Но рядом спит Шотик. Из под одеяла торчат только кудряшки и рожки.  Тряня отчетливо видит, как по цп медленно движется  серая тень. И он чувствует, что должен пойти за ней. Должен, обязан, никуда не денешься, подергаешься, но сделаешь так. Мерзкое чувство сродни обреченности, но на порядок тяжелее.
– Рота подъем,  – завопил придурошный Пиня.
   Начинался новый день. Хотелось надеяться что скучный. Все было так, как уже целую неделю. Главное мероприятие это подготовка к параду. К их первому параду. Первому для первой роты. Контонат устраивал для города праздники иногда.  И главный из праздников это конечно день города. Среди прочих мероприятий это парад блюстителей  порядка, ну и конечно вечерний салют.    Дабы не ударить в грязь лицом, их гоняли по плацу до седьмого и восьмого пота. Кроме хождения строем под музыку и без оной, были, конечно, и занятия, но урезанные по времени. И почти везде появлялся и зверствовал куратор Бейк.
   Первый парад  это и их первый выход в город. Не на свободу конечно, но за забор. Тряня последнее время ловил себя на желании перепрыгнуть  через забор или проломить его. И уйти. Куда? Да в никуда. Бред, наваждение. Ясно же что темная комната его выход. Знания - сила и путь.
  Кроме прочего что-то произошло с Шотиком.  Он перестал пропадать по ночам и очень крепко спал. Самое неприятное, от него иногда шел поток холода, короткий по времени, но сильный по ощущениям. Тряня это как никто другой чувствовал, понятно, что по ночам.
    И вот он долгожданный кем-то день. Они получили  новую форму, парадную. Но до этого их сводили в баню. Баня это не только гигиеническая процедура, но и пацанский балдёж. Можно на несколько минут стать просто пацаном хоммеренком. Пипл устроил дикие пляски в помывочном зале. Балобан экспромтом выдал хит:
– Мы танцуем на тачпаде. До упаду, до упаду…
А простой припев орали все:
– Банда, банда.
  Оживление, волнение и ты часть этого всего. Черная форма, но белый берет, такого же цвета перчатки, ремень и аксельбанты. Распахнулись  ворота, первые сто метров бегом. Пока шли по окраине, пестрая публика уныло ухмылялась. Один лохматый хоммит всех изрядно удивил. Он запел мощным густым басом, и весь строй на него обернулся:
 – Я плыл навстречу своей мечте. Но мимо проплыл в темноте.
 Всем известно, что от хоммитов нельзя ожидать ничего хорошего, но то что эти мерзкие хоммеры способны сильно удивить, Тряня познал на собственном опыте.
  Ближе к центру города публики стало значительно больше. Выглядели все нарядно  и вели себя повеселее. Небольшая пауза пока окончательно формировалась парадная колонна. Первое каре комендантская рота, затем сводная рота спецподразделений и последние  роты кадрового резерва, то есть они.  Естественно щенки замыкали парад вслед за бравыми догами.  Но открывали и закрывали парад оркестры, выстроившееся в виде правильных треугольников. Впереди с медными трубами и большими барабанами чеканил шаг и марш главный оркестр корпуса Контонга.  А замыкали шествие милые хомми, воспитанницы  приюта-интерната номер тринадцать. На них была ослепительно белая форма, а инструменты намного меньше, чем у главного оркестра. 
  Бейк вышагивал в десяти шагах за первой ротой. В правой руке он держал древний палаш-реликвию. Куратор предупредил щенков, что если кто-нибудь хоть на полсекунды обернется, то он лично тому барану этим палашом отрубит голову и остальные конечности.
   Впереди главная площадь. Равнение на…леву. На трибуне важные персоны и почетные гости. Но что там делает полковник Оскан. Чок-цок, чок-цок, ножку, ножку прямее. Миновали высокие трибуны с виппубликой, кажется можно расслабиться. Много веселых хоммеров по сторонам, праздничные баннеры и большие надувные фигуры.  Вдруг все замедлилось, как-то покадрово пошло изображение.  Громкие  хлопки как будто что-то взрывается. И точно взрываются надувные фигуры.  Оттуда один другой, а там еще двое, странные все в зеленом и лица зеленые, лишь повязки на лбах белые.  И началось светопреставление,  настоящие взрывы, кажется 4 подряд. Тряню подбросило и больно швырнуло на камни мостовой. Десятки или уже сотни взрывов, выстрелов, крики, вопли и сквозь черный дым над ним искаженное лицо Шотика. Он схватил Трэна за правую руку и заорал:
–   Рвём…


                Глава 10. Гобсер.
 
  Тряня бежал по широкой улице и вместе с ним десятки  испуганных хоммеров убегали от страшного места. Все что-то кричали, но в голове Ти звуки смешались в жуткий гул, готовый разорвать его изнутри. Впереди показались летающие спецмашины Контонга. На них работали сирены и сверкали мигалки. Сирены затихли и над толпой раздался строгий голос:
–   Всем оставаться на местах. Сохранять спокойствие.
   Мало кто подчинился, но Трэну командный голос помог. В голове прекратилась пытка звуком. Он остановился и огляделся. Вспомнил про Шотика. Рогатый хоммер оторвался от толпы шагов на пятьдесят. Не задумываясь о том, что у него пока еще есть выбор, Ти рванул за товарищем. Но догнал его лишь, когда тот остановился у высокого здания. Шотик обернулся на подбежавшего Трэна, усмехнулся и велел тому:
  –  Отдышись и оправься.
  Трэн всё исполнил. Ему даже стало интересно, что же такое задумал Шотик.
Вид у того несмотря на легкую усмешку был очень сосредоточенный. Он оглядел внимательно Ти и продолжил командовать:
–   Прими вид как у самого тупого конта. Смотри на всех как Махнор на Штриха.
   Тряня ничего не понимал, и очень хотелось засмеяться, но все исполнил.
–   Норм.  Следуй за мной. Не дергайся. Молчи.
   Они вошли в здание, проследовали к лифту, возле которого стояла пара охранников в стандартных черных костюмах. Не доходя немного до них Шотик рявкнул:
–   Шестой отдел. Лексус восемь. Быстро.
  Охранники вытянулись по струнке. Двери лифта открылись и сразу же за ними закрылись. Шотик нажал на кнопочку «82» и они поехали.  Рогатый хоммер закрыл глаза и вздохнул:
  –  Не ломай мозги. Шестой отдел боятся все. Секьюрити больше прочих. Они там лицензию получают и лишиться могут.
 Тряня спросил:
–   Удостоверение не требуется?
–   Обязательно. Даже два.
Лифт остановился.
–   Нам нужен мост. Если в обход часа три потеряем. А так наверняка оторвемся.
–   Он знает, куда нам надо, –    удивился про себя Ти.
 Они прошли по коридору с множеством дверей из непрозрачного стекла. Из мутных дверей выходили, чтобы исчезнуть в других таких же дверях, суетливые  хоммеры и хомми, одетые в серое с черным. Наверно это был принятый здесь дресс-код. Бывших курсантов местная публика  пугалась и шарахалась в сторону. Мостом оказался переход между этим зданием и точно таким же зданием шагов в трехстах от этого. Выполнен он был в форме прозрачной трубы и черной дорожки в ней. Тряня  шел по этой дорожке и  внимательно всё осматривал, но головой не вращал.  Больше всего его поразил темный провал под ними. Шотик тихо пояснил:
–   Линия Дорз. Мили три в длину до полмили в ширину. Запретная зона.
  Они беспрепятственно прошли мост и здание за ним,  вышли из него  и быстро почти бегом проследовали по подземному переходу  под большой площадью, где уже патрулировало с десяток машин полных контами из комендатуры. За площадью начиналась окраинная часть города по большей части,  заполненная нежилыми зданиями.
–   Промзона. Ангарсити. Лучше тут не задерживаться, – пояснил Шотик.
За ангарами  начиналась другая часть города также непарадная.
–   Блудтаун,  –  снова пояснил  Шотик, –   Надо бы обойти, да не получится. Иначе в убежище шесть не попасть
  Они шли какими-то дворами и проулками. Тряня запутался и не понимал, как  Шотик не путается. В одном из дворов Шотик вдруг замер, быстро отошел к стене. Трэн повторил за ним маневр. В арке выхода из дворика мелькнули пять теней. Шотик вздохнул:
– Коты на охоте. Хррр..хррр… ово.
  Беглецы  прошли еще пару дворов и проулков. И  в большом дворе межу шестью относительно немелких зданий Шотик идущий впереди резко обернулся. Выражение его лица Трэну еще было незнакомо. И только через мгновение он услышал вкрадчиво-издевательский голос:
 – Куда торопишься Джокер?
   Трэн обернулся. Увиденное, ничего хорошего им с Шотиком не обещало. Пять интересных субъектов. Один явно лидер, пусть и не самый крупный в компании. Интересная деталь, пушистый хвост, вплетенный в прическу и без того не бедную.
Четверо его спутников отличались отсутствием причесок, просто крашеные макушки грязно серого цвета. Шотик, названый, почему то Джокером не очень весело усмехнулся:
 – Дела, Котэ, дела.
 Тот, кого назвал он Котэ развел руками:
 – Да ты гляжу в лягавые подался. И много капает. Наверно лавэ немерено. Может поделишься.
 – С тобой Котэ. Ты же знаешь, никогда.
– Печалька.  Не жадись. Подкинь поцикам на пивасик.
– Картонку дома забыл. Сыте поцики на свои.
– Хамишь, Джокер, хамишь.
 Шотик ничего не ответил. Пауза затянулась, пока Котэ не задал явно важный для него вопрос:
 – Где птичка Джокер? Где птичка?
  И снова пауза. Шотик отвернул голову налево:
 – Нет птички, Котэ, нет. Улетела.
  Еще одна пауза. Котэ покрутил на пальце черный кастет и исключительно издевательски посмотрел на Трэна.
 – Теперь понятно. Ты сменил окраску. Мальчик  симпотный, но ты прогадал. Он и перышка птички не стоит.
– Мимо, Котэ, мимо. Ти не по это этому делу.
– Ти, просто Ти. Очаровашка. Да ну, может по этому, просто не в курсях еще. Красная головка, отпад.
 – Котэ, ты не поверишь, я не хочу тебя убивать.
–  А я хочу. Веришь не веришь. Ноу бётц.
  И обратился к своим друзьям:
– С уродом разберусь я. Не лезьте. Парамун,  красавчика упаковать аккуратно. Не повредите товар.
   Шотик или в этот момент Джокер, тихо сказал Трэну:
– Не убивай их Ти. Хорошие пацаны.
   Никого убивать Тряня не хотел. Да и драться тоже. Никакой  мотивации и не только у него. Его визави как-то лениво подошли к поставленной главарем задаче. Тот, кого назвали Парамун, поманил Тряню пальчиком:
– Цыпа, цыпа не бойся, не обидим.
  Тряня не отвечал и совершал простой маневр, отходил вправо по двору, и остановился когда оказался в удобной позиции для наблюдения за происходящим между Шотиком и Котэ. Тем, кого Шотик назвал хорошими пацанами, это так же было весьма интересно. Они решили по быстрому закончить с Ти. Но он легко от них ускользал, поначалу обходясь без ударов. И лишь когда, Парамун почти нанес ему удар способный выключить любого. Тряня  уйдя от летящего кулака, тут же неуловимым движением левой руки нанес удар в переносицу смуглого хоммера и отключил противника. Парамун зашатался, затряс головой и сел. Трое других визави Ти были в полном недоумении. Тряня извиняясь, развел руками. Типа, пацаны не хотел. Парамун пришел в себя:
– Блин давно так не улетал. Четкий бразеры чувак.
  На этом их танцы впятером закончились, все стали зрителями. Происходящее между Джокером и Котэ захватило всех.
  И это была не просто драка-разборка, а целый триллер с явной предысторией. Котэ  не мог простить Шотику, но что. Тот понимал свою вину, но не принимал её. Я ни перед кем, ни в чем и никогда не виноват. Технически оба были интересны. Но Котэ, будь это спортивный бой, уже бесспорно много заработал баллов за активность, а Шотик штрафов за пассивность. Но судей не было, только зрители. Не только пятеро во дворе, но и из окон подглядывали обыватели. В манере боя у обоих было что похожее. Можно было предположить, что и учитель или учителя тоже общие. Чувствовалось влияние одной школы.
   Отличие было в мотивации. Котэ бился насмерть. Джокер отбивался и словно был не весь здесь. Возможно в прошлом. Друзьям Котэ начало казаться,  что их вожак побеждает. Его удары все чаще достигали цели. Наконец, удар должный быть предпоследним. Шотик почти повержен, он на одном колене голова опущена. На него летит в желании добить уже почти победивший Котэ. И тут Джокер словно просыпается. Он поднимает голову. Его лицо чернеет и из выстрелившей вперед руки вылетает черная стрела пронзающая Котэ. Того подбрасывает вверх, от его крика больно всем, но не Шотику.
   Он победил и он ни в чем не виноват. Все в шоке. Котэ лежит на земле. Трэн ничего не понимает. Была же черная стрела. Но никакой стрелы из неподвижного тела Котэ не торчит. И тут в немой сцене появляется новый персонаж. Весь в сером и чем-то похож на наемника, что должен был убить Тряню на узле вместе с Механиком. Джокер уже не победитель, он меркнет, отворачивается и смотрит в сторону. Ти слышал его  шепот, похожий на шипение:
– Как же без тебя Хасс. Ты опоздал серый змей.
   Хасс что-то ответил, Ти не расслышал, но Шотик опустил голову еще ниже.
 Серый змей наклонился над Котэ, потом поднял его себе на руки. И тут Котэ, к удивлению всех, ожил, открыл глаза и даже улыбнулся:
– Учитель прости. Я любил. Отпусти меня.
  Хасс ответил ученику:
– Нет, ты не уйдешь сейчас.
  Котэ закрыл глаза. Хасс подошел к ним, обращаясь к Ти, сказал:
– Уходите.
  Потом обратился к агрессивно настроенным друзьям Котэ:
 – Отпустите их.
  Трэн подошел не оборачиваясь, к неподвижно стоящему Шотику, и услышал тихий голос Хасса:
– Ты проиграл.
 Джокер встрепенулся:
– Никому и никогда.
  Резко отвернулся, пошагал прочь. Ти ничего не оставалось, как следовать за ним. Шотик двигался быстро почти бежал. Трэн еле поспевал. Они остановились у невзрачного сарая между тремя большими ангарами. Шотик стоял, словно ждал. А из головы Ти не уходил шок от недавнего происшествия. Что это было, да и кто такой Шотик. Рогатый хоммер словно ответил мыслям Ти:
– Не парься это не твои проблемы. Тебе своего дерьма хватит. Меня академики на алгоритм не садят.
 Да Шотик умеет удивить. Что еще за алгоритм? Шотик лишь вздохнул:
– Пора.
   И толкнул дверь. Они вошли внутрь. Там было пусто, лишь столбик посередине. Через пару секунд как они вошли на столбике замигали два огонька красный и зеленый. Шотик стал по очереди нажимать на огоньки.
   Красный, зеленый, красный, зеленый, зеленый, красный, красный, зеленый, красный, зеленый.
   Огоньки на столбике погасли. Столбик стал опускаться и пропал, опустились вслед за столбиком и они. Пол, ставший потолком, над ними закрылся. Помещение внизу оказалось просторным, но захламленным.
   Шотик рассмеялся:
 – Хламохранилище. Нам надо отсидеться до утра. И шкурки сменить. В тех ящиках наверху вещички посвежее.
 Шотик быстро подобрал себе серый стильный костюмчик и кепку в тон. Трэн долго не мог выбрать. Наконец остановился на синем комбинезоне с курткой и беретом. Шотик усмехнулся:
– Ты почти как студент из биззи-колледжа.
   Ти обратил внимание на странные фигуры в разных местах помещения. Шотик предостерег:
 – Лучше не глазей на них и не подходи близко. Но может сегодня и обойдется. Хотелось бы отоспаться.
   Тряня тоже хотел выспаться. Слишком много всего произошло.  Шотик предупредил:
 – Если что странное начнется, не дергайся, и если можешь не дыши, пока не кончится. Ложись там наверху. Я в другом углу.
   Трэн заснул быстро.  Во сне лишь темные  пятна в беспорядочном танце. Один раз проснулся, Шотика на прежнем месте не было. И вообще не было, ну а тут-то куда он.  А и пусть. Опять заснул. Второй раз проснулся от тревожного предчувствия.
   Странные фигуры, что стояли в разных углах собрались в центре помещения. И не лень было Шотику их стаскивать. Шотик был на прежнем месте. Его глаза раз вспыхнули красным и погасли. И тут началось и началось с музыки. Ударные вступил первыми глухие ритмичные звуки и неподвижные фигуры зашевелились  и шевелились они под музыку. Движения на месте перешли в более активную стадию и начался дикий танец. Вступили струнные и пара саксофонов. Но где музыканты? Тени на стенах. Вот тебе и музыканты. Это было то, о чем предупреждал Шотик. Не шевелиться и не дышать. Что становилось труднее выполнить. Какое не дышать. Музыка и танец менялись. Не классика не рок, не рэп.  Клубняк из вип-клуба  «Умри сейчас и будет тебе счастье».
  И во время представления картинка поменялась. Трэн оказался не там где был в это время  реально. Может, наконец,  сон с увлекательным сновидением. Если так, не хотелось бы проснуться в самый интересный момент.  Видения были яркими, но звуковое сопровождение все тоже, музыка теней.   
   Поле битвы не плоское, холмы вдали горы и город на дальнем плане.  Разнородное войско с одной стороны. Противника пока не видно, вот с левого фланга в лихую атаку пошла легкая кавалерия.  Кривые мечи, длинные пики. Лохматые шапки. Раскосые глаза. На правом фланге происходит нечто нехорошее. Темные рыцари никак не могут организоваться. В их стане суета и сомнения. И наконец, на холме главное войско и конечно предводитель. Серебристый  шлем  с тремя  рожками, все остальное спрятано под большой красной накидкой.  Он стоит на шкуре  лохматого зверя. Но уж больно он мелкий. Особенно на фоне своей гвардии.  Это же просто звериное войско. Зверюги на зверюгах верхом и пешие. Правда все в доспехах, щиты, мечи и прочее оружие. Им  почему-то весело. А веселого то ничего нет. Положение катастрофическое. Лихое войско,  дикая кавалерия, еще недавно готовое затоптать любого врага, опрокинуто и бежит в панике и вскоре  сметет своего предводителя и его гвардию. Справа положение и того хуже.  Темные рыцари перестали колебаться и приняли решение. Очень простое. Предательство. Трусость и предательство. Какая война обходится без них? Маленькому предводителю подводят черного коня. Он скидывает плащ, ловко вскакивает  в алое седло. И снимает шлем. А это не он, это она. Роскошная коса переливается  золотом. В вишневых глазах бесовские искорки. Она достает длинный кинжал и быстрым движением отрезает косу. Три раза покрутила  над головой и бросила вперед. Ветер подхватил  прекрасное золото и понес на бегущее войско. Ну что могут волосы. Но это и не волосы, а волна золотого пламени.  Конники придерживают коней и затем сворачивают влево и ударяют по рыцарям предателям, что уже начали подниматься на холм справа. А юная предводительница даже не смотрит туда. Она поворачивает коня к своим верным воинам.  В ее правой руке тонкий длинный меч,  она что-то говорит и меч на несколько мгновений вспыхивает ярким огнем. Ее верные звери возбуждены и жаждут битвы.  Черный конь развернулся, встал на дыбы и ринулся с холма.   Но ее любимцы телохранители, пусть и пешие, опередили и прикрыли свою прекрасную госпожу. Немногочисленное, но бесстрашное войско двигалось с невероятной скоростью навстречу…
   Блинский блин, как всегда на самом интересном месте. Перед глазами по-прежнему убежище «6» и жуткие танцоры.
  Должно же это зрелище кончиться. Музыка прервалась, не закончив тему, тени музыканты растворились в стенах. Танцоры расползлись по углам.  Шотик подошел к Ти прошептал:
– Как тебе дискотека?  Танец пьяных манекенов. Пьюпы дохлые. Если хочешь прорыгаться, гони в тот угол.
Трэн сглотнул горькую слюну, но замотал отрицательно головой.
 – Зря.  Или тебе понравилась песенка Лорелеи.
  Неожиданно для самого себя Ти спросил:
 –  Она победила?
 Шотик не ждал такого вопроса. Отвернулся, пожал плечами:
 – Кто их знает там в Герме.
Отвернувшись, он забормотал, явно сам с собой:
 – Ну, восемь полей Куколке не пройти.  А если пройдет?  Есть и девятое. У всех есть девятое.
  Потом заговорил громко и равнодушно:
 – Пойду докемарю, часик еще можно. Если сон отшибло, включи проектор. Вон на ступеньке.  Он старый гонит что попало. Обычно текстовуху, но может и авишки или жепешки.
   Шотик сглазил, сон пропал. Пришлось включить проектор. На стене сначала появились абстрактные картинки. Потом пошла обещанная текстовуха.
                Сказка.

     С лысого холма окрестности были как на ладони. Даже был виден мертвый город осков. Там на севере за запретным лесом. Черные камни развалины былого величия. Остались камни и легенды. А еще двадцать лет назад к белому городу осков никто не приближался даже на такое расстояние, и боялись смотреть в ту сторону. Говорили, что кто  посмотрит на башни Оссхада, ослепнет. Три белых башни, главная из которых восьмигранная. Девятнадцать  лет назад холодной зимой к запретному городу  подошли войска  его отца, и уже на следующий день он был разрушен машинами, что метали железные камни, а затем  сожжен огненными машинами.  Машинами управляли союзники царя дагоны. В то время еще союзники. Ныне вассалы. Хапы народ, что  жил вокруг, тихо, но настойчиво твердили, что в тот день в белом городе не было ни одного оска.  Оски ушли и не  сопротивлялись. Непобедимые  оски оставили свой город и удалились в Холодные горы. И что такова была воля их бога. Вести войско в Холодные горы даже бесстрашный царь не решился. Дагоны, главные ненавистники осков, не ограничившись тем, что сожгли  город осков, еще девять дней жгли  девять огромных костров на холмах вдоль Холодных гор. Войска и царя и дагонов ушли, остались лишь жрецы дагонов по девять у каждого костра. Дагоны прощались со своими жрецами навсегда. Больше этих  жрецов никто не видел.
– Наместник нам надо свернуть. Приближается буря с холодных гор.
   Великан Вазаш, начальник всех войск провинции  указал на тучи, двигающиеся с гор.
 – Укроемся в селении хапов
  Царевич молча повернул коня. Вазаш и шесть воинов поскакали впереди его еще девять воинов и повозка с тремя жрецами поспешали сзади.
  Царевич видел, как пастухи загоняют скот в овраги и ямы.  Большое селение хапов пряталось за частоколом, что полукругом прикрывал его с севера.  Круг замыкал земляной вал.  У ворот стояли три стражника. Лицо одного из них было закрыто маской из красной кожи. Слепец. Только слепой с рождения может увидеть ночного оска.  Оски изредка, но все же совершали набеги на селения хапов, похищая скот и новорожденных детей. Особую ценность для них имело золото. Говорили, что оски учуют золото, спрятанное где угодно до сорока локтей под землей. Слепец опустился на колени и склонил голову. Двое других стражника открыли ворота.
  Все знали, что старший сын великого царя родился слепым и что через восемь лет прозрел. Рассказывали разные истории, но правды не знал никто. Не все знал и сам царевич. Да, он не видел с рождения, не видел всё, что видели все, но видел то, что никто не видел. Он жил в своем мире, мире разноцветных огней. Его не понимали, даже родная мать жалела, любила, но не понимала и не верила. Слепота лишила его права на престол. Ущербный не может быть наследником великого царства.
   Семь лет он жил в своем мире. Там у него были друзья и не было врагов. Все кончилось в холодный день, когда его привезли из дальнего поместья. Там только начали цвести сады. Волшебные запахи. Но было тревожно. Отец призвал их с матерью, чего давно не случалось. Они зашли в тронный зал. Он увидел отца, красное пламя на   злом желтом троне. Множество мелких огоньков, придворные и  охрана. И темное пятно, защищенное от проникновения в двух шагах от трона. Царевичу стало холодно и страшно. Он прижался к матери.
Первым заговорил царь:
–  Маг, прозванный Законом. Ты просил  три древних кубка из сокровищницы и готов за это сотворить любое чудо.
–  Да царь царей. –  ответило темное пятно.
–  Мой сын слеп. Ты получишь кубки, если он обретет зрение.
  Темное пятно приблизилось к царевичу. Он почувствовал обжигающий холод. Хотелось плакать, но не мог.
–  Я сделаю это великий царь. Не сегодня и не завтра и не здесь.
–  Когда и где.
–  Год. Мне нужен год. И мы уедем вдвоем.
 Красное пламя на троне вспыхнуло пожаром. К нему приблизились два голубых огонька. Огонь успокоился.
–  Маг ты просишь невозможное, но только ты способен на невозможное. Все будет исполнено.
  Ты поклянешься на кубках и заберешь их. Ты знаешь, что если не исполнишь клятвы, то потеряешь и силу и жизнь. Кубки заберут все.
–  Я знаю всё и больше чем все. И я клянусь, что через год, когда зацветут сады, твой сын увидит отца.
 Мать тихо плакала. Царевич не сопротивлялся. Этого года  в его жизни не было. Он не помнил, что с ним происходило, и где он был, никогда не узнал. 
 Помнил, как проснулся и открыл глаза, и не было огоньков. У темной стены стоял незнакомец в черном одеянии.
–  Здравствуй принц. Ты получил то, чего у тебя не было, но отдал то, что имел. Иначе не могло и быть. Знаю, благодарить не будешь. Пока ты видишь только черное и белое. Пройдет семь дней и ты обретешь все цвета и все оттенки цветов. Ты увидишь больше чем простой смертный, но не рассказывай об этом никому для своего же блага. Мой слуга Рабан отвезет тебя в горькие сады. И через семь дней ты с ним уедешь к отцу.
  Маг Закон не обманул, прошел год цвели сады и степь цвела. Царевич увидел своего отца, но он никогда уже не увидел свою мать. Женщина лишенная самого дорогого угасла меньше чем за год.
  Царевич обрел зрение, но наследником уже был другой. Молодая жена родила царю сына, и он прожил год и не умер, шесть сыновей после первого сына не доживали и до года. Выживали только дочери.
  А царевичу  и мать и отца заменил великан Вазаш.  Царь  даровал сыну управление северо-востоком империи.
   Принцу отвели самую большую комнату в новом  доме, построенном для князя хапов.   В комнате пахло древесной смолой, и было темновато, горели две лучины.  Две служанки принесли ужин. Вареные бобы и сыр с травами. У хапов был очередной трехдневный пост, мяса они не ели.  В кувшине было вечернее молоко буйволицы. Принц съел несколько ложек бобов и кусок сыра. Аппетита не было. За стенами веселилась буря.  На простой деревянной кровати лежал матрас набитый душистыми травами.  Но принц не лег, а лишь сел упершись спиной в стену и вытянув ноги. Внутреннее волнение мешало ему. Два года отец  не вспоминал о нем, и это было лучше время в его жизни. Большую часть  этого времени он прожил в древнем монастыре, что прятался в небольшой, но сказочно красивой долине среди Холодных гор. Это место было запретным  даже для осков, да и прочие боялись небольшой долины и озера среди гор. В монастыре жили семь монахов и настоятель. Сколько ему лет, он и сам давно перестал  считать. Монахи шептались, что настоятель был когда-то оском.  Каждый месяц принца навещал Вазаш с короткими докладами.  Книги древние книги,  это было главным  для принца почти два года. И странные ночные беседы с настоятелем. Покой прервал Вазаш прискакавший с тремя воинами, до этого он приезжал всегда один.
   Отец призывал всех своих наместников и вассалов.  Такого давно не случалось. Даже обретя зрение царевич не часто видел отца. Тогда двадцать лет назад им с Рабаном пришлось долго поплутать по землям царства. Сорок дней путешествовали они, прежде чем он в первый раз увидел отца. Государь  только что вернулся из великого похода в южные земли. Без малого год длилась война.  Южные земли почти двести лет назад именно оттуда пришли гонимое врагами племя отца.  Земля обетованная для многих народов встретила изгнанников негостеприимно, но приняла. Отвела самое трудное для жизни место голодную степь. Мертвая земля стала долиной чудес. Где колосились поля и расцветали сады. А в южных горах добывались руды. Ковались орудия и оружие.
  Царевич встретил отца в западных лесах. Победоносное войско победоносным не выглядело. Растянувшееся обозы с трофеями и пленными. Отец сидел на берегу реки  около запыленного шатра со злым лицом. Чем-то победитель десяти племен был недоволен. Вокруг стояли царедворцы и полководцы. На траве неподалече резвился полуторагодовалый наследник под присмотром молодой матери и двух нянек.
Увидев подьезжающих Рабана и своего сына, царь прервал трапезу, не сразу, но  улыбнулся.
–  Не обманул кудесник.
   Потрепал сына по белокурой голове. Сам царь был черноволос, как почти все в его родном племени.
–  Всё не получишь но многое. Больше прочих.
 Вот и вся отцовская ласка. К младшему брату его тогда  не подвели, увели в дальний шатер, где ютились его сестры и две другие жены царя, одну из них он узнал по сладковатому цветочному запаху и решился спросить:
–  Где мама?
Она не ответила сразу, подошла, прижала к себе  и  тихо произнесла:
– На черном холме схоронили зимой. Не плачь.
 Он не плакал. Сердце каменело. Черноволосая сестра подошла и протянула медовую лепешку.
  Воспоминания, что он ищет в них? В прошлый раз, три года назад царь собрал всех на казнь своего вассала заподозренного в измене. Ни пощады, ни жалости великий царь не ведал.  Когда то молодой вождь  чьего отца убили на его глазах напавшие на их племя дикие кочевники, пришедшие с юга. Молодой вождь со всего полусотней своих друзей смог переломить ход уже казалось проигранного сражения. В том бою он приказал не брать пленных. С тех пор его армия не брала пленных ни в одном из сражений.
Вождь небольшого племени. Царь. Великий царь. Царь царей. И уже живой бог. Так объявили во всех храмах жрецы.
  Обе лучины погасли. Надо бы уснуть. Он закрыл глаза. Но сон не приходил что-то мешало. Он открыл глаза. В комнате не было так темно. Мешал свет у стола. Неяркий бледно-голубой.
  Царевич присел на край кровати. Происходило нечто странное. Светящееся пятно менялось, стало  красным, но изображение было неустойчивым. Пятно стало фигурой, и эта фигура присела на скамью, где сидел недавно сам царевич.
–  Оск, –   пронеслось в голове. Он оглянулся,  но оружия не было. Принц не любил оружие. Можно было закричать. Вазаш и стража наверняка где-то поблизости.
–  Мы не ошиблись. Ты видишь. Неудивительно, ты рожден слепым. Закон многое у тебя отнял. Этого не смог. Закон ограничен законом.
Принц закрыл лицо руками и закрыл глаза. Снова все открыл. Ничего не изменилось.
–  В тебе нет страха, и ты этим удивлен.
Надо было что-то ответить. Получилось как-то хрипло:
–  Ты явился убить меня.
–  Убить, как вы мало знаете о нас.
 – Что ты хочешь?  –  голос обретал уверенность.
–  Желания. Вы ничего не знаете о нас.
Оск провел рукой над тарелками, что стояли на столе.
 – Ты мало ел. Конечно, еда хапов лишена изыска. Но все же. Ты болен? Нет, ты не болен. Беспокойство. Ты едешь к живому богу. Новое имя важнее прежних. Ты не знаешь что ждать. Я подскажу. Жди беды. Пророчество сбылось.
 – Беда с севера?
–  Если б только с севера. Но началось  именно там. Камень в снежной пустыне. Полгода назад ты и многие проснулись от жуткого гула  и от того что  земля тряслась. Меньше чем за час всё успокоилось. Но именно  тогда все и началось. Они  близко, все обречены.
 – Кто они?
–  Все называют их по-разному, но на всех языках во всех мирах имя им твари.
Тот, кто дал тебе жизнь собирает все силы для войны. Но ему не победить.
 –  Они неуязвимы?
 – Неуязвимых нет. Ты, конечно, помнишь легенды о древнем богатыре Гильгабеше каменном. Ну, тот, что в одиночку убил двести злобных великанов. А потом умер, выпив воды из холодного ручья отравленного осками.  Так вот, знай,  ручей не был отравлен. Великанов было не двести, и это были не великаны. Легенды лгут, но лгут в благих целях. Главное это вера. Царь царей верит  в свое всемогущество.  Но он всего лишь достиг вершины  своих возможностей.  Все что выше невозможно. Именно это ему предстоит совершить. И ему нужна помощь.
–  И вы хотите, чтобы я предложил ему помощь от вашего имени.
–  Все не так просто. Но ты прав.
–  Вы можете победить тварей.
–  Мы можем помочь.
–  Они могут уничтожить и вас?
–  Твари уничтожают всё и всех в чем есть жизнь. Они заперты в своем мире.  Но происходит смещение Оси, камни совмещается, и горе тому миру, чей камень совместился с камнем мира тварей. Это случалось редко, но мало кому удалось победить тварей.
– Значит это все-таки возможно?
Оск не ответил на вопрос, но заговорил о деле:
– Ты единственный кто может заговорить с твоим отцом о нас и кого он тут же не убьет. Не обещаю, что не убьет тебя.
 – И ради чего мне рисковать жизнью?
–  Есть ради чего. Поверь, ты очень скоро сам поймешь.
–  Что я должен сказать?
–  Немного. Что у тебя был ночной  гость. И они могут помочь победить непобедимых. Условие одно, тоже, что и сорок лет назад.  Если ты останешься жив и независимо от решения царя. Просьба, обратно ехать через это селение и заночевать в этом доме.
   И еще в благодарность что выслушал и не испугался. Подарок.
    Оск протянул руки, разжал кулаки, там лежали два маленьких шарика,  красный и зеленый. Оск снова сжал кулаки и взмахнул в разные стороны. Царевич увидел два меча светлый и темный. Они горели. Оск снова взмахнул руками, мечи исчезли. Он положил шарики на стол.
–  Сейчас ты  заснешь. Я заберу твои тревоги и боли. Утром ты должен будешь сделать выбор. Взять только один подарок.
–  А если не возьму? Или возьму оба?
–  Это тоже выбор. Но помни, всё равно ничему.
  Царевич спал крепко без сновидений. Поутру  открыв глаза решил что разговор с оском был сном. Но на столе лежали два шарика. Царевич усмехнулся, закрыл глаза, рука выбрала красный шарик. Он убрал его в карман рубахи. Зеленый шарик тут же исчез. Что же это было. Да и что он знал об осках. Никогда не верь оску. Если ты поверил оску, лучше сам себе отрежь уши и выколи глаза. Оска можно убить только оружием Рошада. Рошад горы на юго-востоке, где и находятся священные каменоломни дагонов. Там и добывают черные камни. На самом деле они не черные. Серые с черными прожилки. Из них куют  наконечники для стрел и мечи. В каменоломнях и кузницах работают  приговоренные к смерти. Камни находят редко и они смертельны и  не только для осков. Ну, а у тех, кто приговорен к смерти выбор небольшой или горы Рошада или чрево огненного быка. Или охранять таких же, как  они приговоренных к смерти. И доставлять в свинцовых сундуках  оружие смерти в храм Догана. Свинец и серебро защищают от силы, что в этом оружии.
   Ножны и колчаны изготавливают из кожи трехлетних быков выдубленной особым способом. И отделаны тонкими пластинами серебра. Хранится оружие в свинцовых сундуках. Выдается только ночным стражам слепым  от рождения.   В селениях и городе на границе с  Холодными горами.  Большая часть оружия ждет своего часа в подземельях под храмом дагонов. Все  знают пророчество. Смерть придет с севера. Но почему  думают, что это будут оски. Холодные горы это северо-восток империи.
    По стене забегали серые пятна. Проектор отключился.
–  Очень вольный перевод одного из вариантов сказки. Что-то типа Евангелия от Иуды.
Трэн обернулся. Как он не заметил, что Шотик подошел так близко.
  При чем тут евангелие еще и от Иуды, такого же нет. По крайней мере, в доме наставника не упоминалось.
– Нам не пора,  – сменил тему Трэн.
– Смотря куда,  – рассмеялся Шотик.
  Трэн шутку не поддержал. У него было такое чувство, что попал в большую кучу дерьма и уже не выбраться иначе как пройти до конца. Шотик заговорил серьёзно:
 – Поверху нельзя.  Облава. Всех песиков сюда бросят, искать террористов и незарегистрированные порталы.
 – На окраине есть порталы?
 – Ну, два точно, но о них никто не знает. И еще с десяток, о которых точно никто и ничего. Пойдём через тоннель. Не Бродвей, но нам не выбирать. 
  Шотик и Трэн подвинули один из ящиков. Под ним оказался люк. Трэн увидел витиеватые знаки.
 – Тут что-то написано.
  Шотик провел ладонью над люком. Знаки засветились.
– На вязи давно никто не пишет. Ты у себя один. Пройдешь путь свой до конца в одиночестве. Придешь на суд один. Не будет тебе обвинителей. Не будет у тебя защитников. Ты сам себе приговор. Ты сам себе оправдание. Ты у себя один. Никого нет. Только ты. Субъективизм какой-то.
–  И что это значит?
– Возможно пароль.
  Шотик положил одну ладонь на первый знак, а другую на последний. Люк заскрипел и начал открываться. Они увидели ступеньки.
– Пошли, не советую что-то трогать. Особенно то, что шевелится. Подцепишь таракана, намаешься.
  Пока спускались по лестнице, мрак сгущался и лишь когда наклон сменился горизонтальным отрезком и узкая лестница закончилась, появились источники света маленькие огоньки на стенах.
 Шотик вроде как оправдывался:
– Думаешь мне в кайф тут древнюю сырость глотать. У нас без вариантов. Не расслабляйся.  Возможны сюрпризы.
  Сюрпризом был уже сам тоннель. Он не был прямым, сначала они свернули направо, не пройдя и сотни шагов резкий поворот налево.  У Ти быстро появилась мысль, что тоннель часть древнего подземного сооружения типа лабиринта. Большая часть ходов, которого. завалены или заделаны. Поэтому и не работает принцип кратчайшего расстояния между двумя точками. А вот и первый сюрприз. Полумрак сменился ярким светом по стенам забегали огоньки разных форм и цветов.
  Шотик схватил его за руку, заговорил, быстро глядя в глаза:
–  Держи этот сектор. Не оборачивайся. Не верь гаду ни в чем. Не подпускай близко. Отбивайся, чем умеешь.
  И повернув Ти к левой стене, встал спина к спине. Трэн включил всю свою бдительность.  Чувство опасности было, но противоречивое. Огоньки перестали суетиться и возникла она или оно или он. Эфемерная фигура в воздухе. Само очарование, миролюбие. Благость. Странное слово, но подходит.
 – И чем это опасно, –  не успел подумать Ти, как получил от Шотика кулаком по заду:
 – Бей.
 Ти мгновенно выкинул правую ладонь вперед, пустив горячую волну. Волна отбросила фигуру к стене, словно распяв ее на ней. Было похоже на картинку из книжек наставника. Святая мученица, да и только. Страдание, скорбь, всепрощение. Вселенская любовь. Покайтесь. Появился позыв к раскаянию. Но дальше не пошло. Фигура пропала и вскоре занялась Шотиком. Трэн не оборачивался, но внимательно слушал. Судя по частым то металлическим, то свистящим звукам это нечто занялось его другом плотно. Шотик отбивался от врага не молча, но понять его было невозможно. Или чересчур эмоциональные междометия, а может заклинания на неизвестном языке. Ти чуть не проморгал второе явление врага, и это было нечто другое. Образ мудрого наставника, ну очень перегруженного знаниями, в том числе и весьма тайными, но готовым поделиться безвозмездно с достойными. Ты отрок достоин, только доверься. Я твой учитель,
– Нет, –  заорал Ти, и начал отстреливаться огненными шариками.
 Ладони горели, но проку было мало. Фигура уклонялась, меняя лишь выражения от ухмылки «ойойой» до личины осуждения «айайай». Но вскоре несостоявшемуся учителю подрастающего поколения надоело кривляться, и оно перекинулось снова на Шотика.
  За спиной Трэна стало жарко и шумно. Но вдруг стало очень холодно и потом тихо. Вернулся серый полумрак. Все кончилось? Тряня глубоко вздохнул и резко выдохнул. Обернулся и  посмотрел на Шотика. Тот беззвучно смеялся:
 – Не поверишь, не знал, что они холода боятся. Как разминочка?
 – И что это было?
 – Демон сказки. С той стороны их называют иногда музами. В принципе они бесполые, но озабочены.
– С той стороны?
– И знаешь в чем прикол. Юзер своего хоммера увидеть не может, но его демон видит и может пройти сюда.
 – Пересечь Грань?
– Грань не Грань и не раз-два. Но проходят.  Они тут транзитом. И вообще предпочитают через Герм. Наши демоны их не переносят.
– И что у каждого юзера есть свой демон?
– Не у каждого. Демон редкость. Обычно бесы мелкие.  Юзеры слабы и зависимы.
Почему-то вспомнился Иргудеон:
– Да грешны. Да слабы. Но сила им дана, что и ангелам не дана была.
Но вслух Трэн сказал другое:
–  Девять демонов изгнаны. Девять властителей черных…
– Шотик рассмеялся:
 Вспомнил сказку.  Те демоны, демоны по приговору победителя. По сюжету боги древнего мира. Те еще беспредельщики. Побеждены и изгнаны богом единым.  Пошли. Не расслабляйся.
   И вновь мгновенное воспоминание. Друг Гард как-то пошутил:
– Отдохни. Расслабься. И твой демон не отпустит тебя, пока не пожрет без остатка.
  Тоннель снова начал менять направления,  делал поворот  направо,   через сотню шагов  налево. Еще сотня шагов опять  направо, восстанавливая прежнее направление. У стенки загорелся стерженек и осветил подобие столика в стенке. Там лежали два шарика размером с крупные горошины.
    Трэн остановился  и стал разглядывать. Два шарика красный и зеленый. Зачем? Шотик его дернул за рукав.
– Не трогай лучше.
– И что это?
– Горошины выбора.
– Если трону что будет?
 – Сделаешь выбор.
– Какой?
– Не знаю.
 – Никто еще не трогал?
– Не знаю, пошли.
 Тоннель изменился, если раньше он выглядел просто запущенным, то начали проявляться явные следы разрушений. И движение пошло под наклоном вниз по камням и камешкам.
Шотик вздохнул:
– Над нами линия Дорз. Хорошо однако трясло.
  Еще один поворот, запутанный  уж больно тоннельчик. А поворот то с альтернативой. Вроде есть ход вправо, а можно и налево. Шотик стоял на перепутье и косился налево. Ти подумал, может друг забыл дорогу. Если справа было мрачновато, то слева ход был освещен, но упирался в красную стену. И эта стена начала оживать образовался круг точнее семь концентрических кругов из красной гаммы и все они вращались в разные стороны и не синхронно меняли направления вращения.
Трэн спросил у друга:
 – Похоже на портал.
– Музыкальный. Ловушка Эмзета или того кто был до него.
 – И что там?
– Музыка.
– Просто музыка?
– Очень простая музыка, но душу вырвет.
Трэн догадался:
 – Тебе хочется туда?
Шотик замотал головой
– Не пойду. А вдруг она у меня есть. Проверять не хочу.
Он зло смотрел в левую сторону и тихо добавил:
– Не может быть, что он там. Не верю. Не чую. Если там. Подстава подстав.
    Дальше произошло то, чего от друга Ти никак не ожидал. Шотик схватил камень и запустил им в портал. И пошло замедленное кино. Камень завис, не долетев немного до красных кругов. Повисел и разорвался в капли. Если бы только камень, тут же разорвался и портал. Ударной волной  Ти отбросило до противоположной стены.   Перед ошеломленным хоммером клокотало алое, но холодное пламя. Где Шотик. Погиб? Нет!
Трэн вскочил и начал наступать на огонь. Огонь, как ни странно отступал, но до поры до времени. Пламя превратилось в шар из переплетенных толстых шнуров.  И проникнуть за эти движущиеся шнуры Ти не мог. Кулаки горели от отчаянных попыток пробить защиту.
Что делать? Как спасти Шотика? Ни одной полезной мысли. Шар  начал меняться. Шнуры рассыпались на все более мелкие нити. А нити превратились в вату. Ватный шар рассыпался.  Среди кусков тающей ваты Ти увидел фигуру оплетенную черными нитями. Фигура затряслась, нити опали. Это  был Шотик, помятый и шокированный.  Ти подошел к другу тот продолжал трясти то головой, то всем телом словно все еще сбрасывал с себя путы. Увидев перед собой Трэна, он успокоился и тихо сказал:
–  Вот это зверюга.
–  Он хотел тебя убить?
–  Хотел бы убил.
И рассмеялся:
 – Повоспитывал слегка.  Попа горит. Линяем отсюда.
 Дальнейший путь в тоннеле обошелся без приключений. Но Шотик почему-то мрачнел. Когда они подошли к выходу из тоннеля, небольшой овальной дверце, он подъитожил:
 –  Было весело, но день сегодня не мой.
  Непонятно чем он недоволен. За дверцей было темно, но вскоре загорелись неподалеку на круглом столике два огонька, красный и зеленый. Шотик тяжело вздохнул и как обреченный начал нажимать на огоньки. Красный, красный, красный, красный, красный, зеленый, зеленый, красный, красный, красный. Небольшая платформа с ними поднялась, и они оказались в помещении очень похожем на убежище «6», но ящиков поменьше и нет странных фигур. Шотик усмехнулся:
–  Убежище «9».
 И добавил тихо что-то совсем непонятное:
 – Круг замкнулся. Точка невозврата.
   Шотик присел на один из ящиков. Трэн выбрал другой. Оба молчали. Что-то заканчивается. Тяжелое предчувствие неизбежного. Первым заговорил Шотик:
–  Не жалеешь что побежал?
–  А если бы не побежал что было?
–  Лопал бы сейчас макароны с сыром на второе и припевал киселем.
–  Да подкрепиться не мешало.
  Шотик рассмеялся:
–  Ну, я тупак.
   Он встал, ушел в дальний угол, вскрыл там небольшой ящик. Вернулся и кинул Ти непонятную пачку в синей фольге:
–  Сырные галеты. Где-то еще припрятан ящик коллекционного виски, но бухло нам не  в тему. Согласись когда все дерьмово, не стоит в это дерьмо углубляться. Мы же с тобой не юзеры.
  Трэн дожевал печеньку и возразил:
–  Не все так плохо. Прорвемся.
   Шотик покачал головой:
–  Прорываться будем по одиночке. Нам пора разбежаться. Они нас будут искать.  И не только бараны Ордера. У них сейчас дурдом конкретный. Псы Ордена лоханулись. В родном городе Ордера прозевать такую акцию.  Тут каждый третий стук, каждый пятый сексот. Головы полетят. Пойдёт ротация.
   Трэн молчал. Происходило то, что и должно было произойти. Разочарование? Плохая наверно эта привычка верить в дружбу. Шотик продолжал:
–  Вместе нас кирдык догонит.  Советую линять из города и отсидеться где-нибудь в тихом месте у друзей или просто добрых хоммеров. Можешь  выучить язык албанских падонков и будешь процветать. Найди портал и гоу-гоу. Не советую доверять конторам с ифритами, что типа охраняют парадный инпут-портал. Анахронизм и понты. Активный портал дорогое удовольствие. Одна лицензия чего стоит. Такой портал внутри спрятан, обычно в подвале.   Больше всего порталов в башне Гобсера. В саму башню попасть несложно. Подрубись к любой экскурсии. Гобсер играет в открытость и прозрачность, но только до семнадцатого этажа. Порталы начинаются с тридцать девятого. Прикинься курьером практикантом. Ссутулься, глазки в пол, передвигайся мелкими шажками, но быстро, маневрируй никого не задень. Охрана в башне не слабая. Но после обеда расслабляется. Кровь сверху в центр уходит.
   Огорченный Трэн спросил:
– А ты куда?
  Шотик рассмеялся:
–  Куда, куда. К папе лысому. Есть у меня тут еще дела.  Надо посетить одно местечко. Как не крутись мимо не пройти. Тебе там точняк не помогут. Не уверен теперь, что помогут и мне.
  Он встал и подошел к двери. Ти встал рядом.
 – Я ухожу первым. Подожди минут пять. Открывается просто. Нажмешь здесь.
  Выскочил фигурный стерженек.
 – И три раза по часовой. 
 Шотик так и сделал, дверь приоткрылась. Он шмыгнул за нее и дверь мгновенно закрылась.
  Трэн отошел от двери, снова сел на ящик. Взял из пачки печеньку и стал понемножку откусывать. Да обнимашки и Шотик  нелепица. Но прощай, не помешало бы. Ну, раз не простились, встретимся.
  И что теперь? Рогатый конечно сволочь, но он прав. Надо уезжать. Куда? Да куда-нибудь.
   Выйдя за дверь, он поднялся по лестнице, ведущей из этого подвала, и оказался на оживленной улице и повернул налево. А какая разница.
  Бывший же его пусть возможно и не друг, но попутчик незадолго до этого выбрал другое направление. Рогатенький  хоммер пройдя перекресток,  пошел по улице, вначале которой висел  знак с числом 1169.
  Он был серьезен и сосредоточен, но внутри смеялся и смеялся над Трэном:
– Дурачок. И как он еще жив. Позвали, пошел.  Сказали, поверил. Верит в друзей. И прочию шелуху. Но мне он кстати.
  Шотик вошел в здание, где на входе дремал худой ифрит, тот приоткрыл свой единственный глаз и  снова закрыл. В девятиэтажном здании был лифт даже два, но Шотик  поднялся на самый верх по лестнице. Но никого не встретил. Казалось, во всем сооружении никого не было.  Он пнул дверь с табличкой 1169. Там  сидели трое. Каждый за своим столом.
  За самым маленьким овальным столиком размещалась  миниатюрная хомми и что-то набивала всеми пальцами  по серой пластинке. За средним столом  сутулился лысый унылый хоммер. И напротив двери восседал явно босс. Скучающая компания встрепенулась увидев Шотика, но лишь на секунду.
  Все,  включая Шотика, смотрели на босса. Тот был явно недоволен появлением юного посетителя. Но молчал.  Потом как-то обреченно, но все, же начальственным тоном обратился к хомми:
– Готовьте заявку по форме 1169-13.
 Затем повернулся и дал команду лысому хоммеру:
– Запросите срочную активизацию протокола сопряжения особого списка, номер получите из второго алгоритма.
   Лысый конторщик засуетился, исчез за маленькой дверью, что открылась в стене за его столом.
    Шотик стоял молча, ни на кого не смотрел. Явно думал  чем-то своём. Лысый клерк появился через минутки три, заверил у босса шесть бланков и снова исчез за той же дверью. В этот раз задержался надолго. Шотик вел себя так, словно все это его не касается.
  Клерк вышел из соседней комнаты с красным квадратным футляром в руках. В этот раз он не пошел к боссу. Сразу  встал около Шотика и протянул тому футляр. Рогатый хоммер положил левую ладонь на коробочку. Продержав так с минуту, убрал ладошку и уже мизинцем правой руки три раз провел по крышке, нарисовав три концентрических круга. Футляр сменил цвет. Из ярко-красного стал тускло-серым и затем раскрылся, внутри лежала  маленькая серая карточка. Без всяких знаков. Шотик усмехнулся  и взял ее.
  Свет в комнате погас на секунду и через секунду загорелся. Снова погас и загорелся. Интервалы темноты увеличивались.  В один из таких темных периодов весьма напуганные работники сего офиса вместе с боссом поспешно ретировались. Свет перестал мигать и в комнате  воцарился серый полумрак.  Шотик был явно не готов к тому, что готовилось произойти. Может и ожидал этого, но позже, много позже. Но быстро собрался и всем своим видом  изображал холодную скуку.
  Ну, нравится ломать комедию, ломайте. Помешать не могу. Но аплодировать не собираюсь. Он не шелохнулся и не вздрогнул когда появился тот, кто и устроил светопреставление в маленьком пространстве офиса. Было от чего содрогнуться, а не просто вздрогнуть. Явившейся неизвестно откуда был в два раза выше Шотика. Все тело ниже головы было скрыто под темным балахоном.
Про голову если коротко  только одно мертвая.  Не лицо, а маска казалась сделанной  из кожи содранной заживо с кого-то умиравшего от пыток. И затем, обработанной в адской сушке. Глазницы закрыты. Слепец?  Нос, рот, уши,  если рассказывать то лишь для того чтобы испортить кому-то аппетит. Мумия проклятого. И Шотик и явившейся стояли молча долго. Наконец мумия задала вопрос. Очень короткий,  звучал он пусть и тихо, но по времени раза в два дольше нормального:
– Договор?
   Шотик промолчал, лишь слегка вздрогнул. Ответ утвердительный. Пауза, следующий вопрос. Еще короче, еще тише, еще протяженнее:
 – Ключ?
  Шотик вздрогнул, но по другому. Ответ отрицательный. И вновь тишина. Шотик наконец повернулся к тому от кого явно очень, если не полностью весь зависел. И посмотрел в его пустые глазницы нагло, как только мог и в два раза наглее. И прозвучал последний вопрос. Но лишь последний по времени, но не по значимости. Громкость уменьшилась до нельзя, а протяженность до невыносимой:
– Почему не убил?
   Трэн никуда не спешил. С ним происходило что-то странное. Он  был внимателен, включил по полной мощности глаза и уши. Вокруг не происходило ничего, чтобы хоть в малой степени касалось его. Его обогнали парочка хоммеров одетых в одинаковые серые с черным спецовки. Они оживленно спорили:
 – Хулевуд выдохся, одни и те же сюжеты по  десять раз пережевывает. Доремекались.
– Не скажи.  Все по-новому. Главное зад с головой поменять местами. Сейчас так. Черный хороший, белый плохой. Урод замечательно. Толстый класс. Толстый урод, ну это же просто Шрек. Шрекнулись.
–  И где  же толерантность?
 – Возлюбите сатану вот и вся толерантность.
 – Не друган, сколько я тебе говорил не ешь столько на ночь соленых тараканов. Вот тебе изжога на весь день и приступ черной мизантропии. Посмотри Ральфа. Милый мульт про пьюпов.
 – Это после эпичной саги о Матрице.
 – Мне б столько бабла, я б еще эпичнее сбацал.
– А меня главная фишка просто с ног убила.
 – Это типа хоммер тире юзер.
 – Ни тире, а стрелочка туда сюда.
 Болтуны исчезли в сером здании, а Трэн продолжал прислушиваться и присматриваться. Если верить глазам и ушам, то никакой  опасности поблизости. Но внутри было плохо. Его словно, а по ощущениям, и не словно грузили.  Понемногу методично подкидывая ему на плечи по небольшому грузику.
   Используй силу врага против него.  Хороший метод. Но не видно врага и непонятно в чем его сила. А может этот город его враг и хочет от него избавиться, как от угрозы своему благосостоянию. Странная мысль.  Да чем маленький хоммер может так угрожать большому городу. Да и город пусть и состоит частично из живых существу сам  в совокупности категория мертвая.
    Трэн обратил внимание на   разрисованного  в красно-синие цвета хоммера с рекламным транспарантом на шее. Тот всем улыбался нарисованным синим ртом и  раздавал флаера.
– Компания Форвардс проводит акцию, приглашаем всех на бесплатную обзорную экскурсию по крыше нашей башни. Башня Форвард ждет вас. Вы можете не только полюбоваться на наш любимый город, но и угоститься бесплатно. Поменяйте флаер на большой сладкий рожок.
  А почему бы не подкрепиться и не полюбоваться. Перед башней стояли, задрав головы пара не очень трезвых хоммера:
 – Шикарная башня. Колоссаль.
 – Чем больше шик тем больше пшик. Не  зависай. Вон в том погребке суперский джиник. Охребенеешь.
   Большой вафельный рожок. Маленькая, но радость. Лифт ехал медленно. Останавливался на каждом этаже. Дверь открывалась. Любезный биззи что-то рассказывал, но Ти  его не слушал. Он уже приговорил свой рожок. Рядом стояла полная хомми в серой шляпке. Возле нее маленькая хомми. Такой поросеночек с рожками. В руке она держала нераспакованный рожок и сердито смотрела на него. Подняла голову и заявила толстушке, протянув той рожок:
 – Не чу.
  Та вздохнула:
 – И зачем орала так чу, чу.
    Поросеночек с рожками повернулась к Ти, протянула ему рожок и настойчиво заявила:
 – Он.
Хомми попросила:
 – Возьми не отстанет.
  Ти взял, улыбнулся маленькой хомми, поблагодарил.  Малышка  широко улыбнулась, показав все свои четыре зуба.  Но тут, же повернулась к полной хомми и начала настойчиво капризничать:
 – Ма, ючки.
Та взмолилась:
– Люня я устала потерпи сейчас приедем.
 Недовольная малышка замолчала, повернулась к Ти и ткнув в него пальчиком заявила:
 – Он.
  Тряня поняв, что хочет малявка, поднял ее себе на руки. Люня стала строить ему рожицы и трогать щеки уши, но уже через десять этажей затихла, прижалась к его плечу и заснув мгновенно засопела.
  Ти почувствовал внутри незнакомое ему теплое чувство. Может и я когда-нибудь буду наставником. Полная хомми  извиняющимся голосом объяснила:
– Весь день мотаемся по городу.
  И осторожно забрала свою малышку у Трэна.  На одном из этажей зашел полноватый хомм, но с весьма деловым видом. Он подошел к хоммеру в синем костюме кивком головы поздоровался. Тот протянул ему синюю папку. Деловой хомм кивнул:
 – Быстро вы работаете, надеюсь  не в ущерб качеству. Заказанная вам статья для нашего журнала это, прежде всего серьезное исследование.
 – Я постарался.
 – Так посмотрим. Много народа мало кислорода. Слишком много гениев. То что вы во вступлении для характеристики сатов используете юмор. Это хорошо. Юмор в тренде. Но мера, мера прежде всего. Ну, вот и перебор. Манивыжималка. Коряво.
– Может филкососалка.
– Фу. Лучше юмор убрать тут и писать как есть.  Впрочем, следующие абзацы именно то что и нужно.  А это никуда не годится банальная очевидность. Никто никого не читает, но все пишут. Вы бы еще написали, все желают быть понятыми, но никто не желает понять.
Так,  что движет юзерами пишущими никуда и никому. Цитатки. Понимаю, компиляция.
В абсолютном смысле все эти саты обман и разочарование. На читателях ныне не заработаешь, зарабатывают на писателях. Но если  принимать внешнею направленность своего аккаунта, не более чем как письма никому и в никуда, а внутреннею направленность, как психологическую разрядку и  попытку самореализации, то будешь в плюсе. Ахаха. Пропустим пока. Источники. Ссылки. Замечательно. Так статистика, графики. Раздел о коэффициенте невозвратной энергии.  Надеюсь данные свежие.
– На вчерашний день да.
– Вчерашний день. Вчерашний день. Где найти вчерашний день. А это что за цитатка.
  Мне страшно в этой пустоте.
Не уверен, что к месту. Поставим вопросик.
Тряне вспомнилось:
– Мне страшно в этой пустоте. И пустоту свою заполняют грехами.
   Нет не правильно. Гость Иргудеона сказал:
– Мне страшно от их пустоты. И пустоту свою наполняют грехами.
  Не слишком ли часто Тряня стал вспоминать отчий дом.
  На крыше все разошлись в разные стороны. Гид что-то бодро рассказывал, но кто его слушал.
   Первое что увидел Трэн, это была его школа. Как ни странно. За  многочисленными зданиями не близко, но это была его шитуха. Вот там на возвышенности. В груди что-то кольнуло. Чувство невозвратной потери. Чего ему жаль. Темной комнаты. А может пацанского братства.  Не стоит углубляться.
 Прошло немного времени, а так много всего произошло. Еще вчера они строем вышли из ворот первого КПП. Вон красные ворота, шли по окраине. Отсюда все  как на ладони. А немало они тогда прошли до главной площади, там до сих пор оцепление и летающие патрули. Побежали по той улице. Слева башни близнецы, мост. Провал. Так где-то там за ангарами убежище «6», а где девятое. Что получается, они вернулись почти в то же место, откуда и начали.  Получилась петля. Если Шотик хотел просто отсидеться в надежном месте. То почему далекое убежище «6», а не близкое  «9».
Зачем это оказавшееся совсем не безопасным путешествие? Да и кто  такой этот Шотик? Тряня, ты все еще желаешь найти своих друзей. Тебе это нужно. А что нужно Шотику. Он что-то искал. Что и нашел ли?
   Ти перешел на противоположную сторону крыши. До башни Гобсера казалось рукой подать.  Но только казалось.
 – Тебя никто не любит. Ты никому не нужен.
  Тряня обернулся. Невысокий хоммер в сером плаще ходил по кругу и повторял сам себе всё ту же фразу.
 Тряня вернулся к своим мыслям. Нужно ли ему уезжать из этого города. Весы за и против.  Что его тут держит. Темная комната. Ловушка. Да как не горько. Ловушка.
Уезжать. Первый вопрос как. Как не крути, все дороги ведут к башне Гобсера.
 Золотой октаэдр чем-то напоминал башню Гросса, те же восемь граней. Цвет другой и кажется еще выше. Когда-то из подобной башни его отправили в большое путешествие. Может история повторится. Предчувствия намекали что да. Гросс обещал, что призовет его и будет учить. Может пора. По крайней мере, хоть один возможный вариант ответа на второй вопрос. Куда.
  Возможно, где-то в городе шифруется Хозер. Если верить контам, он агент Фрихаоса. Если так, то у него есть связи и возможности. Если Фрихаос главный враг Ордера возможности должны быть. Формально он уже преступник. Дезертир. Как минимум светит штрафподразделение Зед. Если уж судьба толкнула в эту сторону не пойти ли дальше в этом направлении. Но где найти Хозера. Шансы нулевые.  Что остается, прорываться наудачу через башню Гобсера и прыгать вслепую, а куда вынесет. Знакомо, но хотелось бы по-другому.
  Не слишком ли много мыслей, логики и фактов мой милый Тряня. Разве не предупреждал тебя  о вреде чрезмерной мозговой деятельности твой наставник. И не приучал учитель Хань опираться на чувства и конечно сверхчувство.  Другой учитель, он же друг Гард просил не доверять разуму. Ты  что не смотрел звездные  войны. Ах  да не смотрел.
  У Иргудеона всё было просто. Наставник старался жить, словно он не хоммер, но юзер.
Истина проста имя ей Христос. Что может быть важнее спасения души. Видимо есть вещи и поважнее у юзеров, раз никто не занимается спасением  своей души. У Ордера тоже все по правилам. Забавные однако, у него постулатики.
  Что существует, то существует. Что не существует, то не существует. Прекращение существования означает безусловное несуществование.
  Впрочем в системе Ордера по сути главное не постулаты, а регламенты и процедуры. По существу множество алгоритмов для всех и про всё. Интересно есть ли у Ордера регламент для дезертиров. Тряни стало смешно.
– Не верь, не люби, не надейся. Все обман. Душа продана. До рожденья.
 Ти обернулся. Напротив как раз на том месте где он был до этого, но на парапете стоял унылый хоммер в сером плаще. Трэн моргнул и никого. Только вопль:
– Я свободеее…
   Все кроме Ти бросились туда и перегнулись за парапет. Разочарованные комменты:
 – Все не долетел, лопнул.
 – Рассыпался.
– В песок.
– В пыль.
– На тридцать седьмом.
– На двадцать девятом.
Проснувшееся  Люня запела милую песенку:
 – А я самая касивая  попа…
  И так еще раз десять раз туже строчку. И это всех позабавило. Все отнеслись к происшествию,  словно бесплатному приложению к халявному  развлечению.  Ну, был и нет, сам решил, никто не толкал. Хоммеры не жалеют о тех кого нет. И если вообще жалеют то не долго. 
  Трэн стоял спиной ко всем и не шевелился. Почти не дышал. Он отключился. Нет, все видел, слышал, но не чувствовал не реагировал мыслительно или эмоционально, его чувства, мысли желания ушли и были в странном месте.  Он иной был внутри головоломки. Восемь сфер. Как матрешки одна в другой. И чтобы попасть из малой сферы в большую надо пройти сложный лабиринт с ловушками и сюрпризами.
И он вроде как уже внутри второй сферы. Восемь сфер. А есть еще девятое. У всех есть девятое.
   Голос Шотика вернул Ти в реальность.  Он уже был со всеми в лифте и ехал вниз. Стоявший впереди худой длинный хоммер тихо объяснял прыщавому хомменку:
– Понимаю, Улиссус, обидно, несправедливо и неправильно. Ты хочешь знать где правда, где справедливость. Не пугайся дорогой. Нет правды. Нет справедливости. Но верить нужно очень нужно и в правду и в справедливость, по-другому не выжить.
Трэн про себя усмехнулся:
 – Главное вера. И везде так?
   Трэн вышел из башни посмотрел вверх. Голубой купол и по нему плывут бесформенные розовые пятна. Груз что давил на плечи перетек в мышцы. Появилось желание двигаться, прыгать, бегать и еще лучше подраться.  Надо успокоиться. Решение принято. Направление, башня Гобсера. Самому стало смешно. Что-то не сходилось. И чего-то не хватало. Башня Гобсера неумолимо приближалась, а он все еще не был готов. А тут еще этот неправильный сквер. Перед башней Гобсера было небольшое свободное пространство. и здесь разбили сквер. Странное место неправильное. Во-первых тут ему не место. Ну, скамеечки это хорошо, но они же неудобные. А этот застывший фонтан в центре сквера. Ломаные корявые застывшие струи. А все эти жуткие скульптуры. Неправильная стереометрия. Неправильные кубы, конусы шары. И странный субъект на скамеечке у фонтана. Вместо того чтобы уверенным шагом подойти к башне Гобсера, Ти свернул в сквер. Его потянуло к этому странному субъекту.  Чудак был нелепо одет. Длинное черное пальто с шикарным меховым капюшоном. Трэн сел на скамеечку рядом со странным хоммером. Лицо  того было надежно закрыто мехом капюшона, на руках черные кожаные перчатки. В левой руке черная пластина размером с ученическую тетрадь. Правая рука, все ее шесть пальцев быстро-быстро, каждый  палец казалось сам по себе, бегали по поверхности пластины.  У Ти появилось чувство похожее на нехорошее предчувствие, что он знаком с этим нелепым хоммером.  Правая рука того успокоилась, он перевернул пластину.  И заговорил типа сам с собой и начал с декламации:
– Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется.
 Покачал головой, добавил с усмешкой:
– Тайм аут.  Забавная игра.
– Кантор, ловушка, –  пронеслось в голове Трэна.
    Невозможно. Он огляделся. Прохожие конечно косились на странного субьекта, но недолго не задерживаясь. И Трэн спросил:
– И в чем смысл игры?
Странный хоммер переспросил:
– Этой?
И сам ответил:
– Да впрочем, любой. Победить. Выиграть.
Диалог завязывался:
 – А что значит победа?
– Чтобы понять, надо победить.  Но  обычно все просто. Уничтожить врагов и врага.
– Уничтожить значит убить?
 – В идеальном варианте да. Смерть решает все проблемы. Но в общем случае подходит термин нейтрализация. Методы, приемы известны давно. Сюжеты как не тасуй тоже. Но изобретают нюансы.  Стандартный  сюжетик. Враг всем известен, пусть имя его произносить моветон.  Противостоит некто избранный, но еще недозрелый и поначалу не совсем в курсе. Чтобы победить ему надо пройти промежуточные задачи. Но происходит чудо. Избранный нейтрализует главного врага уже на первом этапе. Чудо. Ура. Но рано. Нюансик. Убить один раз мало. Сколько? Ну, например милое число семь.  А по пути столько загадок задач, второстепенных врагов. Увлекательно? Увлекательно. На последних уровнях сюрприз. Чтобы убить, надо умереть. И не факт что воскреснешь. Дилемма. Последний уровень, финальная битва профессионалов экстра-класса.
Ну а награда. Семейное счастье. Надежные друзья и уважение всех хороших персонажей игры. Но это все работает в другой абстракции.
   Есть другой вариант.  Тут многие номера из предыдущей композиции не пройдут. Магия, какая магия. Даже тупые вепе  в первом списке запрещенного к ввозу под номером восемь. Да и у кого учиться. Есть один мастер. Но он учить не будет. Закон Вечный лучше всех знает, меньше одного быть не может. Но если уже два, то извините про вечность можно и забыть.  Но есть совпадения этот вариант тоже вроде с избранным.  То есть некто с огромным потенциалом возможного и невозможного. Но кто он неизвестно. Например, один   из семнадцати. Почему семнадцать. Возможно, потому что семь, одиннадцать и тринадцать  уже было.
  Причем у каждого из семнадцати  своя функция ни ему, никому неизвестная изначально. И они долго не знают что в игре. В отличие от их визави. Их, например девять. Вроде одна команда, но не друзья. В такой игре много вариаций и сюжетов.  Забавный повороты, когда и враг не враг, а уж тем более миленько, если и друг не друг. И очень нужно познать себя. Начиная с простого вопроса, а кто я. Но главное это майнстрим.
– И что в финале?
– Неизвестно. Возможно конец игры и света. Может ограничиться серьезным миротрясением.
– А если не убивать не победишь?
– По-другому  в серьезных играх нельзя.  К тому же требуется сотворить невозможное. Убить бессмертного.
 – И ради чего?
– Принцип  старый, победитель получает все. Но чтобы получить всё, отдать надо еще больше.
 Трэн почувствовал, что разговор окончен. Просто встал с трудом выдавил из себя
– Спасибо.
Ответа не воспоследовало.
  Кантор или тот кого он принял за Кантора усложнил ситуацию в голове Тряни и без того безнадежно запутанную. Но ярко вспыхнула мысль-догадка:
 – А что если Кантор связан с темной комнатой. Без сомнений связан с комнаткой и теми кто за ней. А кто за ней?
   Вспомнился Шотик. Академики, алгоритм.  Кантор его ждал. Он все предвидел или рассчитал. Но как это возможно. Неужели им кто-то управляет как пешкой.
И зачем все эти разговоры про игру. Ему хотят помочь таким образом? Или…
Так, уберем все эти вопросы поглубже. Сейчас не это главное. Башня Гобсера. Зайти, пройти уехать. Вспомним советы Шотика. Подрубиться к экскурсии.
  Возле  главного входа в башню собирались две группы. В одну сбивались все в розовых мешковатых одеяниях и голыми черепами. Разговоры о какой-то семинарии. Вторая группа одеты в темно-синее и разговоры о коллоквиуме и вчерашнем зачете.  Надо приклеиться к ним. Прибился в кучку.
– Добрый день господа студенты. Я ваш гид. Прошу выстроиться. Разбейтесь по парам.
  На ступеньке появилась биззи-дама в сером костюме. Черный пояс на тонкой талии. На вид стройненькая кошечка  без усов, но с улыбкой. Ти пристроился в пару со студентом одного с ним роста.
  Кошечка биззи продолжила:
– Я ваш гид. Можете меня называть мисс Одиннадцать альфа. Прошу следовать за мной и соблюдать простые правила. Не шуметь. Задавать вопросы по разрешению. Не заходить за красную черту.
   Они прошли через парадный вход с двумя золочеными, а может и золотыми, статуями драконов по бокам. Главный холл был, по мнению Ти излишне помпезен, но впечатлял.
Все были в восторге. Пришлось включать дурака и открывать рот. Ого и ах. У всех дверей стояло по два охранника не ифриты, но ребята мощные.
   Группа вошла в один из двух больших лифтов. В соседний лифт суетливо набились семинаристы. Лифт остановился на девятом этаже. Одиннадцать альфа вывела их и построила в коридоре в два ряда.
– Эта экскурсия входит в программу вашего обучения. Вы находитесь в департаменте контроля за продажами наших корпоративных клиентов.
Великий Гобсер учит:
 –  Финансы правят мирами. Финансы это контроль и учет.  Этим и занимается данный департамент. Здесь работают, прежде всего, специалисты по торговле. Вы уже знакомы с постулатом, продается все и никаких «но и кроме».
  Они шли по длинному, но узкому коридору, по обеим сторонам которого за стеклянными дверями суетились биззи в черных костюмах.
–  А это наш сектор креатива. Знаете ли вы что такое слоган. Назовите хотя бы один слоган.
Хомми рядом с Ти подняла руку.
–  Да прошу.
–  Живи сегодня плати потом.
–  Замечательный слоган. С множеством вариаций и все они работают. Кто еще?
Поднял руку худющий хомменок слева от Ти.
–  Лечить, но не вылечивать.
Все рассмеялись причем не доброжелательно. Одиннадцать альфа покачала головой:
–  Это принцип причем скрытый. И слоганом быть не может.
  Бархатный, но строгий голосок. Тут явно слабаков не держат. Конечно, все это познавательно, но я не за этим.
 Они прошли в лифт. Вмести с ними зашли несколько местных клерков, один из них держал в руках коробку с карточками. Подчиняясь внутреннему позыву, Ти вытащил незаметно несколько  карточек и спрятал в карман. Я еще и воровать умею. Однако.
  Это были бейджики. Местные от гостей отличались наличием бейджиков.
     Они поднялись на одиннадцатый этаж.
 – Тут у нас департамент сбоев и нарушений. Любой самый отлаженный механизм не гарантирован на 100 процентов от проблем.
  Мимо них прошли  три просто одетых хоммера с небольшими ящичками в руках. Одежда похожа на то, что было на Ти, но без берета. Беретик незаметно в карман, слегка отстал от группы. А вот и ящички. Так вот где они ящички берут, и я возьму. Бейджик на левую сторону. Мне все поровну. Это просто работа. Мне за нее платят. Подошел к служебному лифту. Охранники. Я им неинтереснее и они мне. Посмотрел на бирку ящика.  Провел сканером. Приказал:
–  Этаж  29,  помещение 2974.
  Поехали. И где у вас тут портал ребята? Какие признаки портала? Приезжающие и отъезжающие. Не то. Что-то еще. Что?  Проверим тут, этаж 66. Высоковато забрался. Темненький коридорчик. Биззи, как тени. Эй, вы, куда все подевались. А это что за персонаж?
   По коридору навстречу Ти двигался старый хоммер. Виновато наверно плохое освещение, но казалось, что покойник вылез из могилы.  Тень дедушки Гамлета. Лысая большая голова. Весь согнутый, в руке посох больше самого старика. Глаза закрыты. Еще пару шагов, упадет и в прах рассыплется. Странная картина. Противоречила всему облику башни Гобсера. Ти сместился вправо, стараясь идти бесшумно. Может, стоит вернуться в лифт. Никаких признаков портала. Еще немного и старик будет за его спиной. Но этого не произошло. Ти не успел ни испугаться ни удивиться. Его подбросило, и он увидел красные горящие глаза. Невозможно,  но это делал  старик. А сам Ти висит на стене между двумя черными дверями придавленный посохом старика и это старик держит его в таком положении, еще немного и проткнет или раздавит грудь. Надо спасаться.
–  Сопротивляться смеешь мне.
Ну не сдаваться же. Вот это сила. Кто этот старик богатырь?
–   Кто ты воришка, шпион. Бандит.
 Отвечать в таком положении затруднительно. Не было страха. Был восторг и просто сверхуважение к такой силе. Фу, отпустил. Трэн грохнулся вниз, и увидел, как из лифта выбегают охранники. Четыре крепких высоких хоммера и один поменьше.  Четверо выстроились по стойке смирно, ожидая приказаний.  Тот, что поменьше встал перед ними и браво доложил:
 – Дежурный наряд прибыл по сигналу первый красный.
Старик не смотрел ни на кого лишь усталым голосом спросил:
–  Где начальник охраны?
–  Находится в командировке. Я Шаум, исполняю обязанности начальника службы охраны и допуска.
 – Плохо выполняете. Почему я вынужден исполнять ваши служебные обязанности. Как это могло проникнуть на запретный этаж?
  Я уже это. Тряня продолжал сидеть на полу, ситуация начала его забавлять.
–  Виноват господин Гобсер. Будет проведено расследование инцидента.
  Ого Гобсер.  Пора бы догадаться. Разговаривают как с хозяином.
–  Уведите на восемьдесят третий.
   Ти почувствовал,  как повеяло холодом. Охранники чего-то испугались. Гобсер отвернулся и шоркающей походкой пошел прочь. Удивленный Ти смотрел ему вслед, но недолго.  Могучая рука, схватив его за шкирку, оторвала от пола. Ти уже ни о чем не думал. Разум отключился. Ему понадобилось девять секунд и двадцать четыре удара. Когда разум через двенадцать секунд включился, то был слегка удивлен. На полу лежали в неестественных позах пять секьюрити. Трэн забрал из руки одного из них свою куртку. Оделся и оправился.  Гобсер отошел недалеко. Уйти по-тихому уже не получится. Ти пошел ему навстречу. Огонь в глазах Гобсера вспыхнул, но лишь на мгновение. Он вздохнул и издевательским голосом спросил:
–  Надеюсь, ты не собираешься бить немощного старика.
 Тряня остановился:
–  Я бы не хотел.
–  А чтобы ты хотел?
 – Уехать. Уехать из города. Мне нужен портал.
–  И это все. Так просто и скромно. Стоило ради этого ломать столько дров.
 Трэн обернулся на полутрупы охранников.
 – Они живы.
–  Не сомневаюсь. Убивать тебе не хочется. Что ж нельзя не оценить столь  замечательные способности.
  За спиной Гобсера появилась высокая фигура. Хозяин башни, не оборачиваясь, обратился к тому, кто явился так незаметно:
–  Тень у нас особый гость. Ты должен решить его проблемы. Как твое имя отрок?
–  Трэн.
–   Просто Трэн.  Следуй за тенью. Он может всё в рамках своих обязанностей.
  Гобсер не прощаясь, повернулся. Неспешна удалился. Показалось, что через пару десятков шагов он просто растворился в полумраке коридора.
  Ти посмотрел на того с кем его оставил Гобсер.  Высокий хоммер в черном костюме. Черные очки и белые перчатки. Тонкие черты и бледное лицо.
 – Вы тень.
  Тень вежливо уточнил:
–  Тень не имя. Это должность. Я тень великого Гобсера. У меня особые только мне доверенные обязанности.
   Из лифта появилась дюжина охранников. Ти вопросительно посмотрел на тень. Тот  приказал старшему в группе:
–  Уберите пострадавших. Окажите им первую помощь, если понадобится и вторую. Вызовите из командировки Скорта.
  Через пару минут коридор опустел. Тень вежливо попросил:
–  Прошу следовать за мной,
  Они пошли в ту сторону, куда и Гобсер удалился. Шли  молча до овальной двери в стене. Тень приложил ладонь к синей пластине слева от двери. Дверь мгновенно ушла в сторону. Внутри было небольшое абсолютно пустое и идеально белое помещение. Дверь закрылась, Ти почувствовал, что они медленно, но движутся вверх. Тень заговорил первым:
–  Если   у меня правильная информация. Вы желаете покинуть наш город,
  Ти ответил просто:
 – Да.
–  Могу ли я узнать причины, побудившие вас к сему желанию.
 – Нет.
 – Жаль. Возможно, я бы мог вам оказать помощь и немалую. Если бы смогли наладить с вами полезный контакт.
–  Вам это зачем?
–  Вы явно обладаете неординарными способностями. Мы можем помочь вам в их развитии. Вы юны. Мой хозяин могущественен. Созданная великим Гобсером  система всемогущественна. Вы можете занять в ней достойная вас место.
  Ти молчал и смотрел на белую стену, тихо спросил:
 – Мы едем к порталу?
–  Если вы не передумали. Возможно у вас непонимание с местными официальными властями. Поверьте это разрешимо.
–  Я верю.
–   Мы можем отправить вас в бизнес академию. Лучшее место для развития интеллектуальных способностей.
  Ти молчал. Как все это его не волновало. Словно не ему сказано.
–   Я вижу вы боец в душе. Есть школы боевых искусств, одна просто уникальная.  Если вы жаждете острых ощущений и приключений. Могу помочь проникнуть в закрытый хорм, где идет война.
  Ти надоела вся эта реклама.  Скорее бы портал и уехать подальше, а там разберемся.
–  Что ж уважаю твердые решения. Даже если это решение уехать куда-нибудь.
 Овальная дверь распахнулась, и они вышли на пустую площадку. Впереди Ти увидел портал.
 – Да это  личный портал Гобсера. Мало кому позволялось им пользоваться.
  И за что такая честь. Меня устроило бы и поскромнее. Но это про себя. Ти просто молча кивнул Тени. Тот ответил тем же. Трэн не оборачиваясь, пошел к порталу.
Ловушка. Явно ловушка. В тамбуре? Письмо с сюрпризом?
   Странный портал. Вращающиеся круги светлых, но неприятных цветов.
Внутри юного хоммера было мерзко, и избавиться от этой мерзости можно было только лишь уехав отсюда. Ловушка а и пусть. Первый раз что ли. Не прощаясь, пересек портал. Никакого тамбура. Его сразу  подхватило и понесло письмо. Но не успел устроиться поудобнее, как письмо лопнуло. Его движение вперед продолжилось. Это что я в канале. И тут же почувствовал, что падает. Нет, это что-то другое. Нет, вниз не хочу. Включился режим полета. Спасибо тому, кто открыл в нем эту способность.  Лечу, но куда. Надо оглядеться. Крутанулся вокруг своей оси. Сменил вектор оси, еще крутанулся. Среди унылой серости увидел черное пятно. Может туда. Ускорился.  Черное пятно увеличивалось, уже ничего не было впереди кроме черноты. Притормаживать не стал, со всей скорости врезался в черную  гущу и прорвал ее. И попал в кипяток. Тут же внутри  включилось нечто новое. Холод. А вот как Шотик это делал.  Снаружи образовалась защитная корочка.   Но кипящая масса тоже вскоре закончилась. Началось иное.
Вокруг  Трэна творилось невообразимое и как картинка и как звуковой трек, да какое трек, какофония. Он  щурился и пытался хоть что-то разглядеть. Все двигалось, прямые, кривые линии  в этом должен быть какой-то смысл кто бы помог.
 Вдруг после звука похожего на зырк-зырк, пред глазами хоммера нарисовалась вполне реальная фигура. Ну как реальная, скорее фантазм какой-то. Кривые рожки хвостик стрелочкой и очень удивленная мордочка поросенка. Чертик, да и только. Фигурка исчезла, но тут же после зырк-зырка нарисовалась чуть левее и ближе. И главное самое невероятное сие чудо заговорило:
– Пацанчик что с тобой. Ты какой-то не такой, не врублюсь.
  Он снова исчез и проявился еще ближе, но сразу  исчез, появившись намного дальше с очень недовольной мордочкой:
– Да ты замороженный.
Тряне все это надоело, и он обиделся:
– Сам ты замороженный, а я хоммер и меня зовут Тряня.
 Он назвался своим старым именем,  сам не понял почему. Его слова ввели чертика в бешеную истерику. Тот хохотал, исчезал, появлялся и хохотал еще сильнее. Тряня тоже рассмеялся:
– А ты не лопнешь?
Чертик успокоился и состроил кислую рожицу:
– Ну, ты флудер. Откуда тут хоммеры. Им слабо сюда. Я понял.
 И он заорал:
– Ты голубой.
 И заорал еще сильнее:
 – Пацаны тут голубой.
  Раздалось с десяток или больше зырков и Тряня увидел целую кучу чертиков. Все они были похожи. Ни один в один, но принцип общий, кривые рожки, хвостик стрелочкой.
Раздалось несколько голосов с одним вопросом:
– Голубой, где?
Первый чертик указал хвостиком на Тряню:
– Да вон же позырьте.
  Чертики начались носиться вокруг Тряни и отовсюду доносились заряженные удивлением и прочими эмоциями звуки, вау, ыыы, охо   и прочии. Чертик чуть крупнее других категорически заявил:
– Я всегда, поцики. говорил нет у голубых крылышек.
– А ему может обрезали, а потом сюда в наказание кинули, – предположил другой чертик с самыми длинными рожками.
 Тряня решил с ними поговорить:
– Пацаны, вы мне помочь можете?
Чертики зависли и стали переглядываться. Потом самый крупные ответил:
– Может и можем. Почем мы знаем чо те надо.
 –Да совсем немножко. Может, скажите куда я попал.
Чертики загудели и снова крупный спросил:
– А ты что не знал куда направлялся. Тя чо реально кинули?
– Похоже на то, – улыбнулся Тряня.
– А ты ничо хоть и замороженный, –  улыбнулся первый чертик.
 – Ты не ссы у нас тут клево.
– А кто  здесь?
– Ну, мы и черви, но они жуть деловые типа работают.
– А вы что делаете?
– Мы не работаем нам в падлу и зачем, если и так клево. Если бы не всякий крупняк, от них подальше могут и прихлопнуть. Полетели  с нами.
 Чертики  окружили хоммера и он поневоле отправился с ними в неизведанное. Как ни странно, но в таком темпе все как-то упорядочилось. Они неожиданно остановились и зависли над различными линиями разной толщины.
 – Вон гляди жирные черви.
Внизу Тряня разглядел что-то похожее на червячков, что летали вокруг линий, появляясь из них исчезая туда же.
–  Это золотинки, у червей они самые крутые. А вот тем, видишь мелкие помельче, глисты. Им  меньше повезло, они грязь собирают.   Золотинки кучкуют грязь и толкают куда надо. Она везде, чистых абсолютно нет. Они  от грязи такие сильные. А вон крутятся цурихи гномистые. Всё про всех знают, но фиг кому расскажут.
  Кто они Тряня не понял, но спрашивать  не стал. Тут все затряслось. Сильно, но недолго.
 – Что случилось? – спросил он.
– Да что ты хочешь от спекулятивной экономики. Может чернуха завалилась или зеленый попер. Нам поровну, а черви лопаются. Или крупняк опять дерется. Тут два самых мощных гигантеры, Роки и Роши, но они не дружат. Остальные или с ними или в другой игре. В системе, где все всем должны, должны быть те, кому должны все.
 От слова игра Тряня вздрогнул:
– И что у вас за игры?
– У больших свои у мелких другие.
 – А больших с маленькими?
– Ну да в догонялки. Догонит и сожрет.
 Все рассмеялись:
– Но нас хер догонишь. Подскочил, клюнул и дёру. Пока секьюрити не сцапали.
– Вы воруете, – рассмеялся Тряня.
 – Кто ворует, – типа возмутился коротышка чертик.
  Самый крупный чертик  с философским видом типа подьитожил:
 – Кто не ворует, тот не живет. Но кто может тот конечно грабит.
–  Братва  погнали влево, щас начнется, –  заорал толстый чертик.
 Самый маленький чертик рядом с Тряней прошептал восторженно:
–  Дивиденды.
 Они подскочили к зеленой струе, когда из нее начали выскакивать разноцветные пузыри.
И Тряня вместе с чертиками купался, кувыркался  и смеялся в этих пузырях. Но пузыри как им и положено все лопнули. На всех мордашках сияли блаженные улыбки. Коротышка показал Тряне  длинный  алый язык и заорал:
–  Поцики погнали к мейнстриму.
  И все погнали, Тряня вместе с ними, его просто тянуло потоком создаваемым этой стайкой. Но очень скоро резко тормознули. Самый крупный чертик почесывая рога заявил:
–  Нет, ему туда нельзя.
Все загалдели:
 –  Чо нельзя то?
–  Не знаю, но точняк нельзя, а то беда.
–  Флап не флуди какая беда?
–  Парни, оторвите мне шары, чую очком беда.
–  А вон и беда на три часа  зырьте.
Тряня повернулся в указанном направлении, там маячила одинокая серая фигура, явно контрастирующая с окружающим ее  ярким миром.
–  А кто это?  – спросил он у чертиков.
Один из компашки кривясь, как от лимона попробовал объяснить:
–  Да чмо  печального образа Кью Ход. Типа бессребреник. Козел кислый.
Чертики дружно зафыкали.  Самый крупный заорал:
–  Тельцы сорванцы погнали к телочкам,  тусу замутим.
  Чертики улетели, а Тряня остался. Его заинтересовал этот новый персонаж. Чертики конечно прикольные и все такое, но толку от них ему мало. К тому же зачем ему местные телочки.
   И он подлетел поближе к тому, кого звали Кью Ход. Выглядел тот точно паршиво. Как говорится в гроб краше ложат. Серый великан покосился на Тряню, но молчал. Хоммер решил заговорить первым:
–  Здравствуйте, как поживаете?
  Ответная реакция была неожиданной и если коротко,  то паника. Этот Кью схватился за голову, весь затрясся и заорал:
 –  Нет, изыди.
  Потом попытался сбежать. Но неудачно, со слепу он со всей дури врезался в одну из огненных линий, и та не осталась в долгу.  Бедолагу так стукнуло мощным разрядом, что Тряня решил,  все убило долговязого.  Сначала того так затрясло что казалось, рассыплется, затем затих и словно замерз. Пораженный хоммер подлетел к застывшей фигуре и только  смог сказать:
–  Извините.
Он уже решил улететь, как Кью Ход зашевелился и даже заговорил:
–  Ты не мой бред и не бес лукавый?
–  Нет, –   улыбнулся    Тряня.
–  Но кто же ты?
–  Меня зовут Тряня, я хоммер.
–  Хоммер не знаю кто это.
–  Ну, я не местный.
–  Если тут, то уже местный отсюда нет выхода.
Тряня не согласился верить:
–  Не может быть, если есть вход, должен быть выход.
–  Уважаемый хоммер Тряня,  вы правы выход есть, но если через него никто еще не вышел это по вашему нечто может именоваться выходом. Оставь надежду всяк сюда попавший.
–  Не знаю, но попробовать, то можно.
–  А вы слышали что-нибудь о Цербере 16?
–  Нет, а кто это?
–  Кто, что. Это лучшая охранная система не антивирусник  навороченный вам.
Кью вздохнул тяжко:
–  Хотите взглянуть.
–  А вы покажете?
–  Путь не близкий. Надо еще реанимировать мое обоняние и определиться с векторами.
Течения постоянно меняются. Внешние воздействия внутренние парадоксы.
–  А вы  здесь хорошо ориентируетесь.
–  Было время на это. Когда все у тебя отняли. Надо наживать хотя бы полезный опыт.
–  Вас ограбили?
–  Нет, лишили по приговору суда. Прошлого памяти да всего, что было мной. Приходят сны иногда, но лучше бы не приходили. Самая больная мука хуже других.
–  Вы за что-то наказаны.
–  Гордыня мой юный друг имеет разные личины.
–  То есть я попал в ад?
–  Если хотите можно и так называть, но у местных другие слова.
Тряня пожаловался:
– А мне перестали сниться интересные сны. Какой-то цветной винегрет. Сплошные разноцветные пятна.
Кью  внимательно посмотрел на хоммера. Вздохнул участливо:
–  Кто-то заблокировал твой декодер. Чтобы не узнал лишнего. Но ты еще надеешься. Тут никто не ведает надежды.
 – А что нужно чтобы вырваться отсюда?
–  Сила много силы. Но силу в кредит не дают. Кредит дают, чтобы отобрать больше чем дали. Потому надо отбирать у других, а не то с кредитом не рассчитаешься и про рентабельность  забудь.
–  То есть надо грабить.
–  Если можешь. Не можешь, воруй.
–  Но это, же нехорошо и неправильно, - возмутился Тряня.
–  Все нехорошо и все неправильно. Иначе нигде и никак. С той стороны есть большой, самый большой домен. И он всегда прав. Но не может существовать без войн маленьких, больших. И как итог и тут там, везде правит талер  с придатком, а не рабл или юнь.
  Тряня не знал что сказать. Кью  снова вздохнул и напрягся:
–  Так вроде определился с векторами. Не ошибиться бы с дивергенцией и ротором.
Вы не передумали. Мои рекомендации передумать, все забыть и приспосабливаться. Тем более вы обладаете   способностями здесь подняться.
–  А вы поднялись?
–  Скорее опустился. У меня кроме ненависти и тоски ничего нет.
–  Чертики вас боятся.
–  Чертики мелкие с рожками. Ну, если с рожками, то  конечно чертики. Они тут всех боятся только гонорятся. Но без них было бы еще тоскливее.  Ну что в добрый путь. Впрочем, здесь все дороги  не добрые.
   И они полетели, маневрируя среди горящих линий. Летели молча, Тряня еле поспевал за серой фигурой. Но вдруг тот резко затормозил, Тряня пролетел еще и лишь потом остановился. Оглянулся, Кью висел и молчал, и главное вокруг не было линий,  редкие точки огоньки. Хоммер подлетел к своему проводнику.
 – Мы что добрались до выхода?
–  Нет, мертвая зона раньше тут ее не было.
–  Это опасно.
 – Более или менее.
  Тряня скорее почувствовал, чем увидел чье-то приближение. Кью горько усмехнулся:
–  Минотавр сними сумрак. Даже новичок тебя учуял.
Недалеко от них проявилась большая рогатая фигура.
–  Ну и что ты дурень тут натворил.
–  Не твое Ход дело. Что хочу то творю. Кто запретит великому Минотавру?
–  Цепь тоже по своему желанию повесил на шею. Может, скажешь, кто из гигантеров тебя купил? Да гляжу, тебе охоту заказали. И кто жертва? Надеюсь не присутствующие.
    Минотавр приблизился так, что можно было его разглядеть. Впечатление неприятное. Тупая бессмысленная сила. Из ноздрей украшенных массивным кольцом шел вонючий дым.
–  А ты Ход сегодня без шпажки гляжу.
Ход рассмеялся:
–  У тебя что драчливое  настроение или все же. Я прав охота.   Меня то врядли. Не может быть. Жертва новичок. Он то чем успел не угодить и интересно кому.
–  А тебе не фиолетово. Давай задний ход, если не хочешь инвалидить оставшуюся вечность.
    Хам разозлил Тряню. Он подлетел к вонючей морде и стараясь не повышать голос заговорил:
 –  Я не знаю, кто ты и знать не хочу, но  ты стоишь на мой дороге, и я сворачивать  не буду.
   Он увернулся от мощной струи огня с дымом из ноздрей чудовища,  и облетел  того сзади.
  Да ничего себе громадина и где у него слабое место. Обычно у таких уродов голова.
  Громадина для своих размеров оказалась проворной. Тряня успел увидеть, как Минотавр мощным потоком  дыма отбросил далеко Кью Хода и тут же повернулся мордой к хоммеру:
 – Иди к папочке крошка.
   Тряню потянуло мощным потоком прямо в пасть минотавру.  Хоммер возмутился:
 – Ну, уж нет хавчиком, я быть не согласен.
  Но увернуться получилось не сразу. Он вылетел по кривой и оказался между красными  глазами врага.
–  Ну что сьел.
  За сим последовал удар двумя ногами в переносицу. Зверь заревел и рассвирепел еще сильнее. Тряня маневрировал и пытался угадать, где  самая уязвимая точка у Минотавра. Наконец услышал, издалека кричал Ход:
–  Бей по белой шишке между рогов.
   И где же там белая шишка, сплошь все черное и темно красное. Тряня вцепился в один из рогов минотавра, и как тот не старался его сбросить, мотая головой и всем телом, держался крепко.
   Кто б подсветил, где же эта шишка. Вариантов больше не было, только под тем коком шерсти у противоположного рога. Перелететь туда оказалось непросто, но получилось.
Тряня вцепился в шерсть и уже разглядел небольшую светлую точку, но тут зверь затих. Удивленный хоммер обернулся. Перед мордой Минотавра маячил Ход. И он крикнул хоммеру:
–  Отпусти бычка, лети сюда. Он уже не опасен.
  Тряня послушал своего проводника и подлетел к нему. Картина была странноватая, Кью держал тонкую веревку, но к ней было привязано кольцо в ноздрях чудовища. С ним Ход и общался вежливо и спокойно:
–  Я правильно понял, тебя купил Роши, но заказ был от обоих. И долго торговались. 50 на 50, а 45 на 55.
Минотавр просто моргнул.
–  Молодец. Так бы и сразу. А что они Медведа не позвали. Понятно хитер бобер. Типа в спячку впал. Ты малыш на него не обижайся. Он просто большой дурачок. И тоже наказан. У гордыни разные личины. Ты не передумал?
–  Нет, а что?
Кью вздохнул: 
 – Ничего. Надеюсь, ты понимаешь, что шансов нет.
–  Ну и что.
–   Тогда вперед. Если успеешь,  передай привет Церберу от наказанного 911. Тебе туда.
 Он указал направление.
–  Не заблудишься, а мне надо бычка отвести в стойло. И прошу не прощайся, и не благодари. Незачем. 
   Кью отвернулся и медленно потащил за собой Минотавра. Тот не упирался, но и не спешил. Сопел жалостливо. Ход его утешал:
–  И что ты хотел. Тельцов тут много, а бычок несмышленый один. Уникум ты,  вот нехорошие всякие и пользуются.   Что поделать живем мы в мертвое время и возможно еще долго проживем. Я лично не против.
  Не прощаться, так не прощаться, я здесь чужой. Но враги уже есть. Разбираться некогда. Мне туда. Отсюда вон. Полетели.  Чувства полета сродни чувству свободного падения, может летишь, а может и падаешь.
   Тряня услышал легкий хлопок и почувствовал сильные перемены. Все вокруг изменилось, но это  не главное. То нарастающее сопротивление его движению, что уже казалось из последних сил, но преодолевал, сменилось на свою противоположность. Хоммера стала затягивать в синюю воронку сверкающую белыми разрядами, причем с ускорением, так что  появилось желание притормозить. Если приторможу, прорвусь ли. И он еще ускорился. В ушах невыносимый свист, глаза не успевали фиксировать меняющееся картинки и он закрыл бесполезные органы чувств. Он почувствовал, что его завращало и это вращение препятствовало движению вперед. Нет, я тут не останусь. Он выкинул вперед кулаки. Скорость увеличилась и в одно мгновение все прекратилось. Это невозможно нельзя погасить скорость до ноля мгновенно без катастрофических последствий. Этого и не произошло. Изменилась не скорость,  изменилось пространство. Он попал в другое место. Интересно куда и что тут его ждет. Для начала остановимся и осмотримся. Место не веселенькое, но кажется спокойное и подозрительно тихое. И кто тут все переломал?  А вот и ответ на вопрос. Этот переломает всё при таких та размерах.  Мрак  слева разорвал чудовищный гигант. Никого таких размеров Тряня еще не встречал.  Такого не пробьешь. Только бежать назад. Там плохо, но  выжить возможно. Все логично  и разумно, но не для Тряни. И почему ты всегда выбираешь не то направление. И сейчас почему ты пошел навстречу стопроцентной смерти. Он же тебя просто раздавит как мошку. Но что это за странное оптическое явление.  При уменьшении расстояния до чего либо, размер этого увеличивается. А происходит иное.  Они сближались и гигант уменьшался, причем казалось в геометрической прогрессии. Чудовище остановилось в паре десятков шагов от Тряни. Отстановился и хоммер. Теперь можно и рассмотреть своего визави. Видимый размер пусть и уменьшился, но остался внушительным.  Четыре мощные лапы и длинный беспокойный хвост. Но главное три головы. Центральная большая боковые меньше. Шесть ушей локаторов, глазки прожекторы. Зеленые, синие, красные. Глазеть долго неприлично, надо бы пообщаться:
– Здравствуйте. Извините, если побеспокоил. Я думаю, вы Цербер 16.
Чудовище ответило своей левой головой. Глухо и  медленно:
– Цербер мутация 16.
Контакт налаживается. Продолжим диалог:
– Вы тут живете один?
Цербер замедлил с ответом:
– Вопрос некорректен.
 – Извините. Я тут ничего не знаю. Не могли ли вы мне помочь?
– Я никогда никому не помогал. Это не входит  в мои обязанности.
– А что входит в ваши обязанности?
 – Охрана рубежа. Нейтрализация нарушителей. Сбор и анализ информации.
 – Значит, вы много знаете.
– Я знаю все.
 – Расскажите откуда я сюда попал? Как это называется?
– Названий много. Суть проста. Это потоки.
– А что это  потоки?
– Энергия что уходит из Юземварда и никогда туда не вернется. Не считая обратные волны. Но это нельзя считать возвратом энергии.
 – А откуда энергию берут юзеры?
 – В основном из мертвой жизни. Питаются мертвой жизнью. Сжигают мертвую жизнь, получают  энергию и тратят ее на свои потребности и прихоти.
 – Значит потоки начинаются в Юземварде, а куда они идут?
– В основном используются потоковыми вихревыми генераторами.
Познавательно конечно, но сейчас надо  узнать другое более важное.
– Я проник  сюда без разрешения. Я нарушитель?
Левая голова ответила:
– Да.
Правая тут же:
 – Нет.
Самая большая голова молчала. Церберу  приходилось решать серьезную дилемму.  Зададим другой вопрос.
– Это вы тут все переломали?
– Не все.
 – Тут везде такая разруха.
– Нет.
 – Может, пройдем в более уютное место. У вас есть тут свой дом?
– Да, –  ответила главная голова.
  Цербер  развернулся, и они двинулись не торопясь поначалу. Неловкое молчание надо бы прервать. Каждый думал о другом в их компании. Тряня  понимал, что единственный кто может его вывести отсюда это Цербер. Хотя бы потому что, кроме него тут никого нет. А почему интересно. По вине  суперпесика или другие причины. А почему бы не спросить:
 – А вы не скажите, почему вы тут один?
Левая голова ответила:
– Тут никого не должно быть. Жизнь невозможна.
– Но как  вы тут выживаете?
– Я функционирую. Мой срок ограничен запасом прочности и гарантией производителей.
 Интересно кто производитель сего чудовища.  Но спросил другое:
– А какой срок мне тут можно находиться?
Ответ уклончивый:
– Недолго.
  Они подошли к куполообразному зданию, словно сплетенному из стержней разного диаметра. Внутри было светло намного светлее, чем снаружи.
 – Здесь вы и живете.
 Правая голова подтвердила:
– Это основное рабочее место. Информационный  концентратор.
Левая голова задала свой первый вопрос:
– Как ты попал туда, где тебя не должно быть ни в коем случае?
 – Меня обманул Гобсер. Я не хотел туда и ничего об этом не знал.
– Гобсер. Мамон. Имя имеет значение, но не более чем суть им скрываемая, - заговорила большая голова.
  Тряня задал главный для него вопрос:
 – Вы мне поможете вернуться?
– Помощь кому-то не входит в мои функциональные обязанности.
– А мешать мне вы обязаны?
– Нет, – как-то неуверенно ответила левая голова.
– Мне кажется, с вами происходит что-то нехорошее.
  Все головы закрыли  глаза. Ответила большая голова:
 – Мои блоки отказываются функционировать. Срабатывают защиты и блокировки. Если не принять меры произойдет инцидент или авария.
– И в чем причина. Что случилось?
   Главная голова казалось, усмехнулась:
– Случился ты.
Тряня удивился:
– Я вас убиваю. Но я не хочу этого.
 – Я должен был нейтрализовать тебя как всякого нарушителя. Но ты опередил меня на восемнадцать наносекунд.
– Если меня тут не будет, вы выживете и восстановитесь?
– Вероятность еще более пятидесяти процентов.
– Но она уменьшается?
– Я должен принять срочные меры.
– У вас два выхода нейтрализовать меня или отпустить.
 – Что значит отпустить?
– От вас ничего не требуется. Лишь указать необходимое направление.
  Головы закрыли глаза и прижали ушки.  И в таком состоянии Цербер двинулся к выходу. Тряня конечно пошел за ним и перегнал его уже снаружи. Они отошли от жилища уже достаточно далеко, вокруг было пустынно. Большая голова  открыла глаза, оттуда ударили два снопа голубого света. Они пересеклись, соединились  и от точки соединения образовался тонкий синий луч. Нетрудно угадать, что это и было нужное направление. Тряня все же спросил:
– Тут летать можно?
 – Нет,  – ответила левая голова.
– Лети быстрее, –   попросила главная голова.
– Прощайте.
  И разбежавшись, полетел вдоль синего луча. Луч не только показывал направление. Но его энергия разогревала пространство, ускоряя полет хоммера. И снова хлопок что кажется, лопнули сотни шариков. Неожиданно пропал и луч и серо-бурый мрак. Белый туман в состоянии киселя затормозил полет Тряни.  Хоммер старася не терять направления. Туман уже стал как холодный пар, появились просветы и  он увидел белую стену и в ней террасу. Догадался, что лететь надо туда.  И только сел на поверхность террасы как пришлось удивиться. Невозможно, но его ждали. Стена перед ним распахнулась и оттуда вышли  и.о начальника охраны Гобсера и три охранника. Что опять драться. Нет, его вежливо попросили:
– Вас ожидают, прошу проследовать за мной.
  Тряня признался себе, что такого поворота не ожидал. Ни того что он вернется в башню Гобсера, ни того что его будут поджидать. Впрочем, до башни они еще добирались. За стеной был портал и опять без тамбура. Что-то похожее  на письмо проглотило всю компанию. Ехали молча. На него никто не смотрел. Прошли портал и площадку портала плохо  освещенную и пустынную. На выходе стояли два охранника и у лифта напротив еще два. Ну и куда меня сопровождают. Неужели  к Гобсеру.  Уж очень простенькие двери для апартаментов хозяина.
 За белым столом в полупустом и маленьком помещении сидел Тень Гобсера и явно был очень занят. Суетился бил по кнопкам. И говорил кому-то постоянно
– Нет.
  Тряня был слишком зол, чтобы соблюдать правила вежливости.  Но устраивать скандал не стал, подошел вплотную к столу и спокойно сказал:
– Вы меня обманули.
  Тень откинулся в кресле и посмотрел на непрошеного гостя. От перебора ненависти в его взгляде Трэну  стало весело. Но рассмеялся Тень Гобсера:
– И  в чем был обман? Вы хотели покинуть город. Я вам помог. А то, что вы вернулись это ваша вина и ваше желание. Неужели так было плохо. И что вы знаете про ложь, обман. Думаете там где вам так не понравилось, крутятся реальные деньги. Всё обман. Но с этого обмана живет тот мир, да и наш. Деньги так всем нужны, что их даже перестали печатать. Реальности на всех не хватает, но все согласны и на обман.
– Все обман, а где правда, – усмехнулся Тряня.
– Истина это всего лишь победившая ложь. У каждого своя ложь, кто победил того ложь  отныне истина. Отныне, но не вовек. Все ищут истину. И это святое дело. Но находят ложь. Ложь набравшая критическую массу становится истиной. Познание истинно. Знания ложны.
– Он много говорит, но не сказал ничего нужного мне, – Хоммеру стало скучно.
   Этот всего лишь тень, пешка ничего не решает.
– Где Гобсер?  – просто спросил он.
– Вы хотите с ним побеседовать или сразу сразиться. Спешу вас огорчить ни то, ни другое в ближайшее время невозможно. Но вы не расстраивайтесь. Вы получите то, что хотели, я всегда выполняю поручения моего хозяина.
– Вы приготовили еще  одну ловушку для меня?
– У нас было время достаточное  и не для одной ловушки.  Увы, вы не дали нам воспользоваться временем столь эффективно. Впрочем, в здании, где мы находимся и так достаточно опасных мест. Но я не буду вас с ними знакомить. Вы уедете из города по обычному каналу. Но  одно небольшое условие.
Тряня молчал.
 – Услуга за услугу. Я предлагаю вам посетить интересный город в статусе особого гостя хозяина сего города.  Кстати этот город считается самым безопасным среди больших городов. Там нет преступности. Нет безработных и идеальная чистота. Есть, конечно, проблемы, но они скорее внешнего порядка.
  Ти продолжал молчать. Тень его не торопил. Гобсер враг и возможно самый главный из его врагов. Он реально Большой. И мог уничтожить Трэна при первой же встречи. Но предпочел сложный путь.  Им опять управляют и направляют по кем-то придуманному алгоритму. Странные  повороты у этого алгоритма. Потоки теперь какой-то чистый город.  Поиграем в поддавки.
 – У меня нет других вариантов?
– Почему же? Вы можете просто выскочить из письма, не доехав до точки назначения. С вами поедет сопровождающей. Просто наш курьер из  службы доставки. Я передам с ним небольшой чемоданчик. Вот этот. В нем ничего опасного. Хозяин города, куда вы едете наш вип-клиент. Прошу я провожу вас.
 Они прошли в коридор, сели в большой лифт. Пришлось даже подождать. Опустились вниз на сорок второй этаж.  Когда вышли из лифта  напротив были такие же двери как в лифте. Два охранника вытянулись по струнке при виде Тени.  За новой дверью не было лифта. Большое помещение в конце, которого Тряня увидел обещанный  портал.
 – Зал ожидания и контроля,  – пояснил Тень.
   Зал не был пуст. Кто-то приезжал, другие уезжали, третьи здесь работали. Контроль, учет, охрана. К ним подошел биззи в сером костюме и зеленых очках. Тень молча передал ему чемоданчик тот также  без слов принял ношу.  Тень указал на портал:
– Как видите все честно, следуйте за курьером. Я не прощаюсь.
   И Тряня прощаться не стал. Они с курьером отошли ближе к порталу и затерялясь в толпе ожидающих. Курьер посмотрел на свой белый браслет. Наверно еще не время. Тряня не оборачивался. Тень  ему уже был не интересен.  Почему то были интереснее двое, что шептались рядом слева от него. Он их не видел, но слышал.
– Но это уже беспредел.
– Что ты хочешь от сэра Эмзета. Хозяин социальных сетей все таки.
– Может ты зря из конторы уволился.
– Боссы  верят только бумажкам. Ничего не понимают ни в железе, ни в мясе.
– Но ты то понимаешь. Без тебя все развалится.
– Не развалится. Найдут другого дурака. У нас как в рашке на дураках все держится.
   В ответ с тяжелым вздохом:
– Хорм купил себе хоть надежный?
– Как могила.
– Что так мрачно?
  Ответ Тряня еле расслышал.
– Из-за стены идет очень большой негатив.
– А когда его было мало. С этого и кормимся.
 – Это другое.
–  Ты о чуме?
  Курьер прикоснулся к руке Тряни. Браслет на его руке почернел. Надеюсь, он не камикадзе. Они направились в портал.
  Тряня  исчез в портале, но вскоре из портала появился курьер похожий на того что сопровождал юного хоммера и чемоданчик в левой руке один в один, но почему то пристегнут цепочкой к запястью. Тень только его и ждал, но не поздоровался,  отвернулся и пошел к выходу. Курьер проследовал за ним. Они проследовали на малом лифте еще на девять этажей вверх. Стандартный коридор стандартные стеклянные двери. Но ни в одно из помещений они не вошли. Прошли сквозь стену в конце коридора. Через несколько минут курьер вышел уже один и без чемоданчика из шестой двери с левой стороны коридора и уехал на лифте. Тень же объявился на другом этаже и в другом помещении. И  это помещение было несравненно больше того кабинета где Трэн нашел тень. Но это помещение  было пусто. Зеленый пол, наверно отделанный малахитом, восемь стен, словно из черного мрамора.  Девятая сама большая стена была матовой почти молочного цвета, но когда тень к ней подошел, стала прозрачной и за стеклом была видна  большая часть города. Тень отвернулся от стены, и она помутнела. Тень просто стоял держа руки за спиной и почти закрыв глаза, а комната заполнялась необходимым, достаточно быстро пиксель за пикселем, появился и стол со всем нужным оборудованием и кресло и прочее. Когда композиция была исполнена, тень подошел к столу сел в кресло и нажал на красное пятнышко в левой части стола.
 Почти мгновенно дверь открылась и на пороге и затем в кабинете появилась хомми интересного вида. Из той же породы что и Одиннадцать альфа, кошечка, но глазки раскосые и голубые, рост повыше, а униформа розовая.
Она подошла к столу доложила:
–  Я Шесть омега ваш персональный секретарь референт.
  Тень на нее не смотрел. Говорил в сторону.  Шесть  омега извлекла неизвестно откуда черную пластинку и начала тонким стерженьком записывать.
–  В полночь всех менеджеров вплоть до уровня три собрать здесь.  Также свяжитесь с Контонгом и секретариатом Ордена.  Сообщите об обязательном прибытии уровня два.
  После короткой паузы Шесть омега протянула свою черную пластину. Тень   приложил к ней черный перстень, что неизвестно откуда появился на его указательном пальце левой руки, на указательном пальце правой руки  появился серый перстень. От прикосновения перстня черная пластина вспыхнула и снова погасла.
   Шесть омега забрала пластину и бодро доложилась:
–  Все будет исполнено господин Дорзем.
   Тень кивнул, не глядя на нее
–  Меня не беспокоить пока я сам вас нем вызову. Чтобы не случилось. Идите.
  Шесть омега удалилась. Свет в кабинете притух до минимума. Тень сидел неподвижно.
В третьей слева стене от той, где вход,  обозначив небольшой овал, забегали и вскоре погасли красные огоньки.  Полумрак кабинета наполнили один за одним четыре черных гномика. Трое были равнодушны и невозмутимы, но главный гномик ехидно улыбался. Он приблизился к Дорзему и с поклоном протянул маленькую черную коробочку. При этом произнес тихо:
 – Он не нашел.
  Тень взял коробочку, нажал на выпуклость серым перстнем, коробочка открылась, внутри лежал металлический кружок, старый можно сказать древний. Тень закрыл коробочку.
   Гномик почти шептал:
–  Они скоро прибудут.
–  Я знаю.
  Гномик настаивал
–  Они очень скоро.
 Тень нажал на красное пятнышко на столе:
–  Шесть омега. Объявите срочную эвакуацию все сотрудников выше этажа 28. Службе охраны перекрыть лифты и лестницы. Эвакуированных разместить на этажах минус 3, 4, 7.   Вам прибыть ко мне через двадцать семь минут. Форма одежды ноль.
   Гномик слащаво ухмыльнулся, на что Тень никак не отреагировал.
Лицо Тени нареченного когда то кем-то Дорземом и недавно ставшего господином ничего не выражало. Он просто  ждал. Ждал и его хозяин. На крыше башни Гобсера стоял великий Гобсер. В самом центре одинокая сгорбленная фигура, посох огромный рядом с согбенным стариком.  Жив ли он. Может умер подобно слонам стоя. Великие не умирают, но и их хоронят. А вот и похоронная команда. Крышу башни медленно   и ни синхронно закрыли восемь лепестков каменных или металлических, и из восьми граней невиданного цветка появлялись, неспешна, не все сразу и в этот раз не восемь, но семь безликих. Одна грань светилась красным цветом, и перед ней появлялся и исчезал красный столбик света.
Что происходило внутри  этого  купола ведомо только тем, кто там присутствовал.  Это дела Больших.  На крышу башни Гобсера никто не смотрел. А если бы и посмотрел, увидел бы серое мрачное облако.
   Начальник шестого отдела первого управления Контонга смотрел в этом направлении. Смотрел, но не видел. В его голове замкнуло. Впервые за свою трудную карьеру он не знал, что происходит и что делать. На его  столе лежал формуляр по форме 0001.  Такие формуляры приходят крайне редко. Почти никогда. Но это полбеды. Форма противоречила содержанию. В формуляре предписывалось принять все меры по розыску задержанию и нейтрализации  особо опасных преступников. Но это по любому не форма 0001. это формы 1922. или 1923.    И розыск преступников не входит в специализацию его отдела. Более того  кто эти преступники, в чем обвинение. Сообщается лишь о дезертирстве. Преступление, безусловно, но нейтрализация?   Еще нестыковка,  эти преступник всего лишь курсанты. Что же натворили эти щенки, если нейтрализация и форма 0001.  К формуляру прилагались три ссылки, но если в первой было описание и визуальные  файлы разыскиваемых. То две другие ссылки он не смог  открыть. Не хватало уровня  допуска.  Что-то происходило, и он не знал что. Начальник шестого отдела первого управления особого корпуса Контонга должен знать все. Он смотрел в окно и ничего не видел, а зря. Снаружи началось плохое. Испортилась погода. Что для всех жителей города было неожиданно и ранее неведомо. Они привыкли к стабильности и никогда не думали о погоде. Но этот вечер их напугал. Начало холодать и  этот холод по городу разносили сильные ветра. Все в панике прятались в различные помещения даже те, кто согласно своему служебному долгу не должен был этого делать.
  Среди всего города только один хоммер сохранял спокойствие. Это был тот субъект, про которого Ти решил, что это почти наверняка Кантор. Он сидел там же где Трэн оставил его. И черная пластина снова в его левой руке и всеми пальцами правой руки он наигрывал по ее поверхности, передвигая  фигуры, зажигая и гася символы и знаки.
Он не поднимал головы, спрятанной в меховой капюшон. Но происходящее вокруг него так между делом комментировал.
–  Забавно. Сколько страха и столько же веры что все пройдет. Да пройдет к утру. Но все станет иным и никто ничего не поймет.  А если бы он прошел таки в майнстрим? Мастштаб обратной волны на три порядка  в лучшем случае.  Вероятность тотальной  катастрофы? На вскидку тридцать семь. И что и тогда бы никто ничего не понял. Мертвые никогда не понимают, что они мертвы.
 Хоммер замолчал и лишь его пальцы еще шустрее забегали по пластине. Ветер пытался проникнуть к нему под капюшон, но озабочен он был другим.
–  Не пойму я вас господин великий Гобсер.  Что-то ожидалось, но вы способны удивить. На что вы рассчитываете? Вы же всегда считаете. Машинка старая, но надежная. До тысячи операций в секунду, но каких операций.
   Хоммер снова замолчал. А над его головой сверкали молнии, явление для сего города невиданное. Но громы не гремели. А из под капюшона снова донеслось:
 – Локальная кривая микрособытий достигла максимума, но продолжает расти. Нас ждет большая коррекция.  Не нравится мне это черное пятно. Моберхауд, как без вас было проще. Но сколько юзеров живут в своих айфонах и смартфонах. А интересно сколько?
 Хоммер молчал, лишь выдавал неопределенные междометия. После очередного хрррр заговорил более внятно, но излишни саркастично:
 – Это вам не теория струн. Тоже мне проблема темная материя. Вы бы начинали с того, что темная материя не материя. Может, что и сошлось. Вам бы проблему темных потоков.
  Замолчал, когда заговорил, к сарказму добавилась и самоирония:
– Не может быть, чтобы философ был в прогнозах точнее математика. Дедушка Гоби пошел в гости к дядюшке Тао. И зачем ему это понадобилось. Конечно Аут это не Шеол, но все же.
  Мальчик весьма мил и хорош. Выбил пусть и на время две ключевые фигуры. Одно утешает, несмотря на крутые виражи, наш милый мальчик направился туда, куда и намечалось. Он конечно интересен, но шансов ум него не больше чем у принцессы Герма. Пока он один. Кто-то не дает ему развиться и выйти на нужные контакты. Вовремя все обрезает.  Полагаю это неизвестный визави  и есть наш заказчик.


                Глава 11. Пон.

   Письмо с Тряней и курьером неслось по каналам, притормаживая, а иногда и зависая на узлах. Курьер отключился сразу же, как они покинули портал в башне Гобсера. Тряне стоило бы конечно расслабиться. Но не получалось. Он чувствовал себя обманутым. Издержки игры в поддавки? Нет, дело не в выбранной им стратегии. Алгоритм. Он подчинился алгоритму.  Нетрудно  покинуть письмо на любом из узлов, но было такое чувство, что такой кульбит ничего не изменит. Может главная задача   алгоритма удалить его из Игры.  И это совпадало с его желаниями. Получил то, что хотел и недоволен.  Или дело в том, что Тряня стал Трэном. Появились другие желания. Главное из которых, остаться в Игре и победить. Кантор или тот, кого он принял за Кантора, посеял в голове юного хоммера семена и они начали прорастать. В игре «Большие против маленьких» всё не так просто. Нет просто команды Большие, их вроде девять, и нет команды маленькие. Если верить Кантору он Тряня-Трэн, всего лишь один из семнадцати. Да  он уже что-то знает. Пусть и очень мало. Впереди новые загадки и новые ловушки. А как без этого.   Мелодичный звонок пригласил их на выход. Курьер выскочил первым. Тряня не спешил. Он  не дошел и до середины площадки портала, а курьер  пронёсся мимо него в обратную сторону уже без чемоданчика. Портал был чист, пуст и хорошо освещён. Двери на выходе перед ним распахнулись, и пришлось зажмуриться от избытка света. Он оказался на  круглой крыше высокого здания.  И его встречали. Это были три субъекта в белоснежных костюмах. Одного он тут же прозвал котом, двух других кролики. Улыбка у кота была невыносимо любезной:
– Добро пожаловать в Пондевиль, самый чистый и безопасный город во всем Хормварде.      
  Тряня ответил  сдержанным кивком.
– Хозяин города великий Пон просит вас быть его почетным гостем.
  Великий Пон, как то не звучит, великий Гобсер звучало.
 Тряня проследовал в стоящий в центре крыши  энолид с прозрачной крышей, там его ждал другой кот посолиднее первого. И одет по-другому. Темно синий комбинезон и такого же цвета фуражка. Кролики остались, полетел с ним кот. Они сидели за пилотом и кот как гид профи мурлыкал слащаво о городе и благодеяниях великого Пона. Тряня слушал с любезной улыбкой. Город производил впечатление, но не более чем карамель в мармеладе. На середине фразы о благотворительных фондах, хоммер почувствовал, как изнутри поднялась и овладела им темная волна усталости. Он отключился. Мгновенная подзарядка и перезагрузка. Черное стало серым, серое разноцветным. Трэн включился и никто не заметил его отсутствия. По дороге Ти обратил  внимание на упорядоченность движения в городе. На их высоте он не заметил летающих машин. Немного оживленнее было уровнем ниже. Основное движение энолидов было на еще один уровень ниже, а вся суета и жизнь на поверхности.  Энолид подлетел к самому высокому зданию города со своеобразной архитектурой. Цилиндрическую башню украшала надстройка в виде восьмигранного гриба. Под шляпу этого гриба энолид и сел. Их уже ожидали три кролика в фисташковых костюмах. Ти почувствовал  скорость движения лифта. Они почти падали. И казалось, упали на самое дно.  Они вышли и перед собой он увидел огромную дверь настоящие врата зеркальные, но зеркала кривые.  Перед вратами стояли два кота охранника, форма цвета морской волны.  За вратами они оказались в огромном помещении. Сразу в глаза бросалась стена из сотен мониторов. Понять, что они показывали, было невозможно. Изображения постоянно менялись, казалось без всякой логики. Вся площадь помещения была занята стержнями  с кабинами на них. Кабины поднимались и опускались,  когда кабина опускалась на  самый низ, из нее выскакивал, и тут же исчезал в открывавшемся люке кролик или кот. Из другого люка появлялся другой кролик или кот и заскакивал в кабину. Все в форме цвета слоновой кости.
– Операционный зал. Сердце нашего города и одно из самых главных сердец Хормварда, –  любезно объяснил один из сопровождавших его кроликов.
   Ближе всех к стене мониторов находилась самая большая кабина. Висела он на  двух стержнях, естественно  выше всех, и форма не круглая, а ромб. Ромб опустился, издалека было видно лишь, как из него появилась белая фигура, тут же место ушедшего заняли сразу четверо,  и кабина-ромб поднялась, но на меньшую высоту.
  Белая фигура приближалась быстро, он не шел, а просто ехал на двухколесной машинке, весь в белом и перчатки и шапочка. Лишь синие очки портили гармонию белизны. Прямой нос, а рот неправильной формы. По мере приближения субъекта, напряжение в кроликах сопровождения нарастало, пока они совсем не замерзли.
 Белый господин слез с машинки и поздоровался, улыбка была неестественна, как нарисована кубистом.
– Рад приветствовать  в моем городе столь интересного гостя.
 Стало быть, это и есть Пон.
– Уверен, мои верные миньоны были с вами  любезны и полезны. Прошу посетить мои личные покои.
  Ти не возражал, весёлое предчувствие новых ловушек. В лифт сели только они вдвоём. И поехали медленно, к удивлению Тряни вниз. Бархатный баритон Пона звучал расслабляюще:
 – Я понимаю, вы полны впечатлений от общения с великим Гобсером, моим  учителем и посещения родного города Ордера, моего лучшего друга.
  Так сразу себя и обозначил. Всего лишь ученик и друг. Они вышли из лифта, лифт уехал, а вокруг лишь стены точнее одна стена круг. Поначалу фиолетовая она постепенно светлела до голубого цвета и исчезла.
– Идентификация,  – вроде как извинился Пон.
– И не советую  чему-то излишне доверять особенно органам чувств.  Проход только тут.
  Они вышли и Ти  обернувшись, увидел, что стена с этой стороны прозрачная только в небольшом дверном проеме, но за ними  и этот проём затянулся синим туманом.
  То место где они оказались, можно было назвать садом. Деревья и цветы выглядели как на юзерских картинках. Пон вроде как похвастался:
–  Импорт, всё импорт.
  Они прошли вглубь. Под раскидистым деревом стояли два кресла и столик, на столике ваза с фруктами, а также кувшин и два стакана  Пон наполнил стаканы до краев. Один протянул Ти.
–  Вино сухое безалкогольное. Отсутствие главного ингредиента только на пользу вкусу и разуму.
  Пон расположился в кресле, жестом предлагая Тряне занять другое, и по его примеру расслабиться. Тряня присел, пригубил напиток, но расслабляться не спешил. Пон восседал, почти возлежал в плетеном кресле и между двумя глотками тихо спросил:
–  И как тебе в Игре малыш?
  Терпкое вино стало желчно горьким. Хоммер поставил стакан на столик и также тихо спросил в ответ:
–  Что вы знаете об Игре?
Пон ответил после паузы и  взлохнув:
–  Например, одно из её правил. Тебе говорят правду, чтобы обмануть и лгут, намекая на истину. Впрочем, все правила Игры имеют локальное действие. Кроме главного.
Победитель получает всё, но теряет ещё больше. Вторая часть правила никому из претендентов неслышна.
–  Но я же слышу.
–  Не слышишь маленький, не слышишь.  Есть много истин произнесенных, но неуслышанных.  К примеру. У каждого своя реальность. Никто не поймёт, никто не поверит. Покинем сад. Помногу он вреден. Но не вреднее смерти. Следуй за мной. Проход узкий.
  Сад оказался не столь большим. Иллюзию создавали зеркала. В одном месте зеркало раскрылось, и они оказались в небольшом помещении, откуда шла лестница вниз.  Поначалу было темно, но Пон щелкнул пальцами и появился неяркий свет.
–  Прошу посетить мою коллекцию. В определенных кругах вы известны как боец. Боец недоучка. И это печально.  Тебя тянет к знаниям. Ты жаждешь наук и умений.
 Но, ни разу  не достиг моментов истины. Я бы очень хотел тебе помочь, но мои возможности и наше время ограничены.
Ти чуть не спросил:
–  И в чем ваш интерес.
Но спросил:
–  И что вы можете?
  Пон ответил сначала на незаданный вопрос:
–  Ты не поверишь и не верь. Но я желаю тебе победы. И это мне не выгодно абсолютно.
Могу я конечно не так много как мне хотелось, но не так мало как желают многие. Впрочем, мы пришли.
  Они стояли в узком коридоре с непрозрачными стенами. Пон щелкнул пальцами. На правой стене проявились черные знаки.
–  Это всего лишь коды защиты.  Защита от того что находится  за  другой стеной. У меня малыш есть хобби, невинное увлечение. Я коллекционирую мечи.
  Пон опять щелкнул пальцами, и левая стена из зеленой стала черной. Хозяин чистого города извлек  как фокусник из воздуха черный стерженек. Направил его на стену,  тонкий луч из стерженька  сделал небольшую часть стены прозрачной.  Внутри загорелся свет, сначала  темно-красный, постепенно светлел, словно оживал, но оставался в границах красной гаммы.
 – Этот меч самый древний из найденных в Юзме.  В нём все признаки присущие этому виду оружия.
  Меч не был статичен. Он висел в воздухе и медленно вращался. Ти подошел  к стене ближе и тут же увидел острие меча почти у своей груди.
 Пон рассмеялся:
–  Мои экспонаты опасны. Мечи орудия смерти. Они убивали и алчут крови и боя.
 Он взял Ти за руку. Хоммер ощутил холод за мягкой тканью перчатки. Они  пошли по коридору.
 – Мы пойдем по спирали ведущей вниз. У меня все дороги вниз. Кроме одной.
  Они шли не торопясь. Пон отпустил трянину руку. Открывались новые окна. И затем  гасли. Ти не подходил близко к стене. Пон давал пояснения:
–  Мечи оружие древнее. Первые витки спирали занимают известные мечи Юзмы. Они изучены. Классифицированы. Существуют  даже стандарты, но есть и мифы, легенды, сказки.
 Мечи не вызывали в Тряне восторга, но  он чувствовал их силу, чужую силу. Окна перестали  появляться, а проход сужался. Они подошли к круглой двери.
Пон остановился и предупредил:
– Там очень дорогие экспонаты.  Реликты. Из тех времен Юзмы о которых никто не знает и не узнает. Там почти нет света. И не советую издавать звуки. Лучше их не будить. Они губили миры и разрушали вечность. И не стоит задерживать на них взгляд. Те, кто ими мог управлять  ушли в небытие.  Никакая сила их не вернет. И давай оденем тапочки
  Ти почти ничего не увидел. Семь мечей разных форм в сером мраке. Они вышли в такую же круглую дверь. Там было темно, но как только дверь за ними закрылась, свет загорелся. Стены по обеим сторонам были голубые. Но после первого щелчка пальцами справа появились коды защиты. После второго  черные окна слева.
– Тут у меня мечи  героев древнего Хорма. Нет, конечно, меча Уанна. Но есть меч Рошада. Вон там видишь черный ящик. Меч, то есть, но ключа нет. У меня вообще сложности с ключами. У тебя, кстати, тоже, еще ни одного, а пора уже. Впрочем, об этом позже.
   На следующем витке Ти ждал сюрприз. Перед ними возник меч не в окне, а на их дороге. Он медленно вращался, демонстрируя свою красоту, и это что-то  напомнило Ти. Но что, он не успел вспомнить и едва успел уклониться от меча.  Тот пронесся мимо острием вперед.  Вот и ловушка. Пон гад. Но тот стоял неподвижно и молча.  Отражать нападение было нечем, приходилось лишь уклоняться от колющих и рубящих ударов. Он разглядел  в рукоятке меча два камня черный и белый.  Другого выхода не было. Уйдя от очередного удара, он не оборачиваясь, выкинул назад руку и схватил меч за рукоять. И тут же его потащило. Он как мог, упирался. Меч был сильнее, но освободиться не мог.   Ти другой рукой вырвал камни из рукояти и тут же меч обмяк, и они вместе упали. Ти отбросил меч подальше. И услышал голос Пона:
– Извини, я  не предупредил. Этого не должно было произойти. 
Пон подошел к Ти и протянул руку помогая встать.
 – Решам, – он указал на меч.
– Одно из его названий. Или меч-джиджер. Меч смерти или точнее меч самоубийц. Это история Хорма семь или восемь. В одном древнем храме богини или богов смерти, был жертвенник и над ним на тонкой нити висел этот меч. И тот, кто желал себе смерти приходил туда, и меч выполнял всю работу за него, на мертвом не было греха. Он был жертвой, жертвой богине или богам по разным версиям. И я не понимаю, почему он напал на тебя, как и не понимаю, почему он так равнодушен ко мне. У меня нет кодов защиты от него, но я считал его безопасным. Пойдем дальше. Ты его сломал, но я не в обиде. К тому же камни всё восстановят. Не скоро, но сделают это.
 Они шли молча, окна загорались и гасли, но Пон ничего не рассказывал.
 –  А вот и дно моей коллекции. Тут должна  быть её вершина, меч огненный, но владелец заломил нереальную цену и на уступки не идёт.  Что ж подождём. Но место не пусто. Не экспонат, а сказка. Потому как существовать не может, но очень популярен. Меч световой. Меч джидаев и ситхов, прочих веселых ребят. Всех и не упомню. А как гудит, как гудит. Жаль свет желтенький, голубой бы тут лучше смотрелся. Опустимся еще ниже
 Пол под ними начал опускаться и они оказались в помещении с четырьмя выходами.
Пон улыбнулся, но лучше бы не делал этого.
–  Все четыре хода весьма соблазнительны. Даже не знаю, что тебе предложить. Впрочем, уже решил. Как бойцу тем более недоучке, тебе будет весьма интересна и уверен на пользу моя школа, как я ее называю гламурного ушу. Я не поскупился и нашел лучшего или из плеяды лучших тренера владеющего секретами девяти видов боевых искусств. К тому же он философ. Но это втайне, а официально он главный инструктор моей службы безопасности. Удивительное чутьё на опасности и угрозы.
  Ход привел их в тупик.
–  Ну а сейчас  конечно вверх.
Что-то зашумело и сильный поток воздуха поднял их на приличную высоту. Под ними появился пол. Воздух стих.
–  Крутой аттракцион, –  рассмеялся Пон.
 Появились два миньона кота. Пон распорядился:
–  Проводите моего гостя в Эрариум. Поздравьте Крыда с новым подованом. Особым подованом.  Ты его не разочаруешь. И за сим позвольте раскланяться. Долг зовёт.
   Пон исчез. Миньоны молча проводили  Ти до лифта.  Затем  на машинке отвезли его в другое здание далеко от центра. Окраина, но выглядело  всё опрятно, ухожено. Здания все были невысокими. В одно из них, круглое, они и вошли. Там стояли два охранника не коты и не кролики скорее псы. Типа ротвейлеров, весьма крупные,  и мышечной массой не обиженные.
 Один из них молча, провел Ти в зал, где уже шло занятие. Десятка три юных хоммеров были выстроены определенным образом и синхронно повторяли движения за тренером. На них были голубые и розовые кимоно, на тренере коричневое и черный пояс. Что терять время. Он пристроился в последний ряд и быстро подладился под темп группы. Ничего сложного, явно это была разминка. Тренера он  не видел, ориентировался на соседей.
И очень был  удивлён, почувствовав на своей шее острое лезвие. Рядом стоял тренер. До чего же крысиная морда и глаза черные презлющие.
 – Ты не получал разрешения встать в строй. Самовольничать здесь, никому не позволено. Если бы не личная просьба босса,  – Крыд усмехнулся. 
 – Но он преувеличил твою особость. По твоей милости я вынужден менять композицию. Диссонанс вреден силе.
   Крыд перестроил группу и они продолжили разминку. Точнее начали заново.
После разминки  они расслаблялись, пытались медитировать. Медитировал только тренер. Ученики изображали медитацию.   Ти и не заметил, как Крыд исчез. Его сменили два подована  из старшей группы.  Началась акробатика с элементами вольной борьбы. Вольной в смысле свободы творчества. Старшие лишь ходили, покрикивали  и раздавали удары палками. Получил свою порцию и Ти. Но всё равно это было весело.  Затем еще веселее. Драка все против всех. Без злобы, но и без поблажек. Но команде *хар*  всё прекратилось. Их выстроили в  колонну по два, и они побежали. Из зала по  коридорам. По пути их поливало то ледяной водой, то почти кипятком. Посыпались ледяные шарики,  кто падал, получали удары палками.  Часто попадались препятствия. В неожиданных местах.
  Потом было фехтование на палках. Один против одного, один против двух и даже трех.
Снова появился Крыд. Он ничего не объяснял, но неожиданно появлялся около тех, кто делал не так, как должно было, и наказывал. Затем всех усадили в позу  лотоса, а Крыд провел спарринг с двумя старшими подованами. Сначала он показывал и объяснял. Потом приказал:
 – Убейте меня.
  Подованы бросились на него с криками. Но были убиты. Ти уловил за несколько секунд десятка три движения Крыда и его палки. Подованы встали лишь оглушенные и были поощрены похвалой:
–  Сегодня лучше, чем вчера. Огня много, но нет порядка и мысли. Всем отдыхать. Ищите себя. Ищите себя и вы найдёте Бога в себе.
  Все убежали и Ти конечно тоже. Он был не один. Не похоже на шитуху, но может это и лучше. Они скинули свою одежду в большой чан, который тут же уехал за стену. И все  гурьбой  оказались в бане. Полотенец не было, обсушивались теплыми потоками воздуха. На выходе их ждала чистая выглаженная одежда. Простая светло-желтая роба.
Спальня, круглое помещение. Ти принёс себе сам кровать простая циновка, но всем пришлось сдвигать свои лежаки. Гармония прежде всего. Полчаса медитации и пения мантр. Отбой. Подьём и теперь он двадцать девятый. Так его все и называли. Другие имена не разрешены. И началась у Тряни новая жизнь. Его учили. Уже хорошо. Крыд часто всем повторял, ищи себя и еще он каждый раз выбирал одного подована, и уводил  с собой, после обшей тренировки. Счастливчика они потом всегда находили в спальне на его лежаке замотанного в белые покрывала и воняющего пахучими мазями. Но по утру боец бегал и прыгал со всеми, как ни в чем не бывало. Настал черед и Тряни, но на этот раз  Крыд не сам его увел. Один из старших подованов тихо подошел к нему во время акробатики и тихо сказал, указав направление:
–  Иди туда. Входи без стука.
 Ти пошел и вошел в треугольную комнату с основанием у двери. Крыд сидел и вроде как медитировал.  Тряня быстро прикинул. Тренер расположился на точке пересечения биссектрис. Не было страха, но опасность просто кипела в воздухе. Крыд тихо спросил:
–  Ты нашел себя?
Тряня так же тихо ответил:
–  Я ничего не терял.
 – Своеволен и дерзок, –   разочаровано произнес учитель.
   И в тот же момент Ти едва успел уклониться от летящего на него в боевой стойке Крыда.
–  Реакция лучше ожидаемой, –  Крыд стоял  уже напротив Ти.
–  Но это тебя не спасёт.
  Не спарринг, ловушка. Что-то не то. Ти уклонялся от ударов, отбивал их, но сомнения мешали, что-то не сходилось. Пауза. Крыд улыбается всеми своими крысинами зубами:
–  Оборона мне нравится,  вкусная оборона. Но ты не нападаешь. Где твои удары. Я хочу знать твою полную цену.
 Ти молчал, не меняя тактику.
–  Ты не открылся, не открылся.
  Еще пауза и крысиная улыбка:
–  Боец ты не слабый, но стратег никакой.
 Ти понял, что стоит на коврике где еще недавно медитировал Крыд и почувствовал, что стремительно падает. Успел притормозить паление. Приземлился на обе ноги.
Вокруг было темновато. Рядом что-то упало. Поднял, это был пояс  Крыда. Прощальный подарок. Повязался. Вдруг пригодится. На концах пояса прощупывалось, что-то твердое и не гладкое. Огляделся. Такое чувство, что не один. Они рядом темные и молчат, и я помолчу, а их много и не разглядишь. Не нападают, чего-то ждут. Мгновение и никого  рядом и посветлело.
–  И почему ты не боишься теней, –   приятный баритон сзади.
 Обернулся. Интересная фигура, большая. Мускулистый торс и много нижних конечностей. Что-то знакомое с картинки. Два меча по бокам разной формы и длины. Он не представился и не поздоровался, и я не буду.
–  Это лишь тени и не знаю чьи.
–  Они тени своего господина.
–  Не много ли теней одному?
–  Многовато, но ему всё мало,  ты мне нравишься малыш. Ты наш гость поневоле, а у нас других и не бывает, по своей воле сюда не попадают.
–  И где я?
–  Можешь назвать это ямой или провалом. А меня Хироном.
–  Я Трэн.
–  Ну, это пройдет. У нас тут всё просто без затей. Прошу следовать за мной.  Без проводника опасно. Ловушки, капканы, неприятные сюрпризы.
  Они пошли по узкому тоннелю. А не по широкому, что был напротив и не по двум средним по бокам. Дырок в помещении  было много.  Шли  без спешки и молча. Послышались металлические звуки различной тональности. Хирон вывел Ти в помещение более освещенное, чем первое. Посередине сего зала шел бой, и казалось не на жизнь, а на смерть. Один из противников был не очень точной копией той твари, что была побеждена Тряней в его  доме. Как давно это было, а воспоминания приятные. Но исполнено в металле или металлах. Много хрома снаружи или  суперполировка. Противник механической твари был интереснее. Общее было в избытке конечностей. В отличие от Хирона  верхних. И каждая их них была вооружена мечом. Все мечи не повторялись и управлял или управляла ими, во внешности было, что-то женственное, по-разному. И от того как она делала это Ти испытал возбуждение близкое к восторгу. Ти просто поедал глазами то,  что она творила с оружием. Формальное преимущество было на стороне твари, больше конечностей, больше оружия. Но на стороне другой или, может другого, пока неясно, было творчество.
  Хирон заговорил шепотом:
–  Великолепная и надеюсь совершенная машина. Раптор четыре. Три предыдущих прототипа Кали уничтожила, затратив максимум по четверти часика, а с этим нянькается. Понравился, надо думать.
–  Кали? –   переспросил Ти.
–   Да Кали, рабыня.
  Рабыня, в голове что-то всплыло, картинка, Кали богиня смерти. А, похоже.
Хирон  изрек:
–  Истина это работающая машина. Если истина не воплощается в работающей машине, она остается лишь абстракцией.
  Кали же тем временем отбив  атаку Раптора, колющим ударом отрезала тому малый рог между глаз и отключила машинку.
 –  Она его всё-таки просканировала. Защита не устояла. Ну, Кали это Кали. Браво просто браво, –    Хирон захлопал в ладоши.
  Кали подошла к ним. Лицо было закрыто золотой маской, да и все тело скрыто под металлом.
 – Хирон ты привёл гостя. Почему он еще жив.
–  Кали не пугай ребенка. Твой черный юмор не всем доступен с первого раза. Да и с пятого способен убить наповал. Как я понимаю, Раптора отправляем на доработку.  Рекламацию, как всегда, мне заполнять.
– Не торопись. Я еще не закончила с ним работу.
– Если не устала, может, протестируешь новую модель другого типа.
– Ты об этом юном нахале.
   Ти покраснел. Вел он себя конечно неприлично, откровенно поедал глазами Кали. Она вызывала у него непреодолимый интерес. Кали рассмеялась:
– Лучше займись с ним науками, ты же у нас заслуженный ментор.
 – Ну, тогда в тренажерный зал.
 – Мне с вами обязательно?
– Нет, но тебе всё равно по пути.
Хирон шепнул:
–  Не подходи ближе семи шагов. Смертельные рефлексы у нашей красоты.
У каждого свои рефлексы.
 Хирон и Ти шли впереди, идти хоммеру было тяжеловато. Кали шла сзади и интенсивно сканировала его. Сработала внутренняя защита. Кали не могла её пробить. И  Ти чувствовал, что  скрытое напряжение за его спиной растёт. И  когда она свернула в боковой рукав тоннеля,  Ти вздохнул с облегчением.
 Они вошли в помещение, где по кругу как казалось Ти, выстроились статуи с оружием.
– Это наш тренинг-зал ближнего боя,  – представил Хирон.
Света в зале было недостаточно, чтобы все хорошо осмотреть сразу.
Хирон продолжил:
 – Дубину и топор пропустим. Эффективно  возможно, но низкий стиль. Начнем с вашего позволения с моего любимого.
  Загорелась два круга. Не концентрических, внутренний круг, почти касался дальней от них точки внешнего круга. И у этой точки соприкосновения стояла статуя воина  вооруженного  мечом и щитом
–  Правила простые, твой противник не может выйти за пределы своего круга. Если ты выйдешь за пределы внешнего круга это поражение. Второго шанса не даётся. Победить просто, надо поразить секретную точку на теле врага. Если  ты пропустишь, хоть один удар твой меч растает как лёд.  Щит тебе не положен. Шансы  изначально равны. Время ограничено. Песочные часы запускаются  с момента пересечения внешнего круга. Ничья это твоё поражение. Разрешите представить, ксифос. Он ждёт тебя за кругом и готов тебе помочь, если ты поможешь ему.
 Меч,  именуемый ксифос,  стоял острием вниз и поприветствовал Трэна вспышкой света изнутри, когда тот пересёк окружность.
 Воин внутри другого круга ожил и подошел к точке ближней от Ти. На его щите было изображение женской головы с жуткой гримасой, только вместо длинных волос змеи и эти змеи шевелились, а гримаса не была статичной. Забавно. Ти стало весело. Он приблизился  к противнику, и они обменялись ударами мечей. Затем  все удары меча Ти отражал щит воина, как он не старался обмануть врага. А меч  воина в гривастом шлеме искал тела Ти. Уклоняться приходилось  активно и всё сложнее. Ти отступил  на шаг и сделал паузу. Меч недовольно вибрировал, Ти улыбнулся:
– Я мешаю тебе. Ты это умеешь, я ещё нет. Научи меня.
 Меч успокоился и Ти  перестал чувствовать свою кисть. Кисть словно проникла в структуру металла меча, а металл меча проник в нервы Ти. Хоммер заметил, что противник всё же больше следит за мечом, чем за   ним самим и к тому же никто не запретил ему пользоваться  другой свободной рукой. Стало веселее. Меч  обманывал противника, уклоняясь от щита и проникая к телу нанося колющие удары, но эти маленькие успехи  были тщетны. Ти заметил на руке противника, что держала щит, узорчатую татуировку недалеко от кисти. А была не была, нагрянуло вдохновение. Он проник во внутренний круг, когда меч был отбит вправо, ударом  свободной руки  увел руку   со щитом, а своим мечом нанес рубящий удар по тату и отсек кисть. Свет погас,  воин поник и упал.
 Ти вернулся во внешний круг поставил ксифос на прежнее место, с поклоном поблагодарил меч, тот ответил победной  вспышкой красного цвета.
 Он вышел за круг. Хирон казалось был недоволен чем-то, но по-прежнему любезен:
– Представляю вам  гладиус.
  Этот меч был  строже первого и склонен к беспощадности. А секретной точкой врага оказался немигающий правый глаз. Хирон встретил его холодной улыбкой и предложил подкрепить силы, отпив божественного вина из амфоры. Ти вежливо отказался.
 Акинак помог  победить следующего противника, отрубив ему голову,  точку на шее скрывал ошейник с шипами.
  Сложная  ситуация оказалась в шестом круге у них с бастардом. Крупные мечи, а противник хоть и с небольшим  щитом, но весь закован в железо и как его пробить.
 Но излишняя оборона опасна.  Вывести из равновесия, и  закованный в металл  рыцарь упал и рассыпался, под латами никого. Непонятно. Где секретная точка, да и весь враг?
 Ти был разочарован, разочарован был и Хирон. Ти подошел к седьмому кругу.
– Катана, – устало представил меч Хирон.
 Ти был возбуждён и зол. Надо успокоиться, гнев плохой союзник, особенно если непонятно на кого. Он закрыл глаза, сделал глубокий вздох и услышал тихий голос Кали:
– Достаточно Хирон. Ты знаешь, что случится, когда он выйдет из двенадцатого круга.  Ублюдку это не понравится.
– Бастарду Кали, бастарду, – поправил строгим голосом Хирон.
  Ти обернулся. Кали стояла на входе в зал и держала в одной из рук странный меч   с раздвоенным концом.
 – Ты освоил живые мечи. Этот меч мёртв с рождения. Убей им Хирона.
 И бросила меч хоммеру. Ти поймал оружие и еле удержал, оно было невероятно тяжелым, но удержав его, почувствовал легкость почти отсутствие веса.
Ти посмотрел на Хирона. Тот был неподвижен. Ти повернулся в сторону Кали. Она была безоружна.
 – Ты хочешь, чтобы  я убил Хирона?
–  Нет, не хочу. Это невозможно, но только мёртвым мечом, возможно убить бессмертного.
 Кали говорила одно, но намекала на другое. На что?  Ти не успел подумать над загадкой. Ситуация менялась. Свет почти погас, и Кали делая шаг, застыла в движении. Она стояла на одной ноге, и всё это было похоже на иллюстрацию к древнему эпосу.
 Ти скорее услышал, чем увидел движение и ударил мечом почти наугад. Удар пришелся не в пустоту, металлический звон и боль в руке.  К ним явился  новый персонаж, и он был намного сильнее всех кукол в кругах и опаснее Хирона и Кали вместе взятых. Может на него намекала Кали.  Ти держал меч двумя руками. Было тихо. Кали и Хирон окаменели. Движение воздуха. Ти отскочил и рубанул мечом. Металлический звук и проблеск света, как  вспышка. И вновь тишина. Ти оглядел меч. Круглая гарда и черный камень яйцевидной формы в верхней части  длинной рукояти. Он нажал на камень и тот побелел, а меч покраснел и между раздвоенным жалом меча ударил луч света. И этот луч помог Ти обнаружить врага, на мгновение осветил существо  около одного из кругов, но тот уклонился и снова пропал. Попался, снова уклонился, что не нравится тварь и точно тварь змееподобная и совсем не крупная.
– Брось меч, от оружия он становится сильнее. 
  Ти не поверил шепоту Кали. Как без меча. Голыми руками что-ли. Враг воспользовался секундой замешательства.  От сильного удара Ти отлетел  в одну сторону, меч в другую
 Но продолжал светить. Трэн увидел врага летящего на него и схватил его за голову и завалил на землю. Придавил всем весом, но чувствовал, что тот вырвется, не хватит сил надолго и не задушишь гадину.
 – Пояс, –  это был голос Хирона.
 Одной рукой он мгновенно  развязал пояс и тот пропал, но пара мгновений и сопротивление врага было сломлено. Он обмяк, Ти вскочил на ноги и наконец,   разглядел своего противника полностью. На земле лежал не то дракон, не то змей. Его когтистые лапы  и спутал черный пояс Крыда. Концы пояса сомкнулись, издавая синие свечение. Хирон и Кали  получившие свободу подошли поближе. Хирон усмехнулся:
– Змей в руках младенца. Знакомо до боли.
  Кали тихо спросила:
 – Как ты узнал про пояс Мацуи?
Хирон  снова усмехнулся:
– Не это важно. Ты  знала, что он придёт?
 – Нет, я почувствовала всплеск поля. Но ожидала не его.
– Тот, кого ты ждала ещё в пути?
 – Да, но не к нам.
 Ти почти разозлился, загадки недомолвки. Хирон раскланялся:
– Я оставлю вас. Это дела семейные.
И удалился. Ти удивлено посмотрел на Кали
–  Вы родственница этого?
Он не знал, как назвать поверженного врага. Кали ответила дружелюбно:
– Прапраправнучатая племянница. Это Шеер Заим. Отец и бог нагов.
Она подошла к поверженному  дракону, хоммер   услышал свистящий шепот. Кали вернулась к Ти и прошептала:
– Ты не понимаешь змеиного языка. Может это и к лучшему.
 Шеер Заим лежал неподвижно,  закрыл глаза и что-то прошипел. Пояс ослаб и распутал ноги змею-дракону. Кали   успокоила  Ти:
–  Он дал клятву четвертого змея и теперь тебе не опасен.
 Дракон встал на свои когтистые лапы.
–  Нехорошо так внучка.
Кали ответила игриво:
 – Я всегда была плохой девочкой.
– За что и люблю тебя.
– Ты дедушка стал меньше.
 – Долгий сон полезен моей фигуре.
– И кто вас разбудил?
– Шум волн. Грядёт шторм и   зреют ураганы. А это что за храбрый отрок.  Моя благодарность, давно так не разминался.
  Ти подошел к Шееру ближе и спросил:
–  Вы бог и вы бессмертны, но вас можно убить?
Змей рассмеялся:
–  И кого из бессмертных ты хочешь убить?
–  Вы не знаете, как победить Больших?
Змей молчал в недоумении. Ответила Кали:
–  Убей джиджера.
Ти обернулся.  А змей сам задал вопрос Кали:
–  Большие, кого он так называет?
  Кали ответила на змеином языке, причем ответ затянулся. Ти задумался. Что за джиджер. Меч-джиджер. что хотел его убить, что общего. Шеер Заим задумчиво подытожил:
–  Как всё изменилось. И кто из Больших скинул хорошего мальчика сюда?
 Кали рассмеялась:
 – Не они. Понька
 – Понька?
–  Понька тоже был хорошим мальчиком, пока не сделали девочкой.
 И снова змеиный язык. Змей рассмеялся:
–  А у вас нескучно, вовремя я проснулся.
Он поднял пояс и протянул его Ти:
–  Возьми и спрячь. Это ключ, возможно пригодится. Все зависит от тебя. Кали где Око?
–  У меня в храме.
–  Пойдем малыш. Тебе туда нельзя, но со мной можно.
 Змей положил свой коготь на плечо Ти. Кали шла впереди. Они в паре шагов отстали. Шеер тихо учил хоммера:
–  Не верь никому. У тебя нет власти, но есть сила. Сила любит тебя. Я видел множество миров и пресытился. Я спал и видел вершины и бездны. Тебя ждут вершины, но бездны  зовут сильнее, и ты можешь ошибиться.
  Змей замолчал,  они вошли в зал с множеством камней  разнообразных размеров цвета и формы. Но в центре было пусто.  Шеер Заим остановил Ти:
–  Дальше тебе поверь нельзя, даже если позовут. Особенно если позовут.
И обратился к Кали:
–   Прощай внучка. Ты знаешь цену свободы.
 Кали не ответила, лишь сняла один из своих перстней, и бросила в центр круга,  сразу же там всё закипело, заполыхало.
 Змей не прощаясь, кинулся в огненный смерч, пламя опустилось и погасло. Лишь гул доносился из глубины, и он затих. Кали молча пошла прочь, Ти  двинулся за ней, не зная, что делать.
Они вошли в маленькую комнату. Кали обернулась:
 –  Извини это моя келья. Я устала. А тебе пора. За этой дверцой короткий путь. Там  ожидает  Раптор. Ему велено тебя убить. Но задача поставлена так, убить того кто появится с Кали. Ты выйдешь один и без оружия. Выдерни перо из его левого хвоста, ты не перепутаешь, самое маленькое и темное.  Спрячь. Ничего не говори. Уходи.
  Ти ничего не сказал и пошел к двери. На секунду повернулся и тут же отвернулся. Стрёмно подглядывать за женщиной, когда она меняет одежды. Рабыня ли она или богиня.
  На выходе его ждал Раптор, весь в боевой готовности, но лишь покосился на Ти своими тремя глазами. Ти выдернул перышко и Раптор отключился.
 Он спрятал металлический ромбик в карман. И услышал иронический голос Хирона:
–  Ах, Кали, Кали. Раптора пожалела. Женщины. А тебе мой юный боец пора наверх.
–   И вы мне поможете.
 –  Не хотелось бы, но должен. Но можешь остаться и выйти другим путем. Тебе надо будет всего-то убить меня. Освободить Кали. Отразить вторжение и победить господина. Но это может затянуться. Есть короткий путь.
 –  Я пойду, – Ти кивнул головой, с трудом преодолевая в себе недоверие к Хирону.
–   Тебя уже ждут тени. Не волнуйся, ты им понравился. Они помогут, доверься.   Иди туда. Перо Раптора ключ, сам там поймешь.
 Хирон не обманул, тени подхватили  его и подняли по тоннелю вверх. И исчезли.
Было темно, загорелся  индикатор и Ти увидев  свет, подошел. Небольшая щель. Опустил туда перо Раптора, дверь открылась.
Его ждали восемь дюжих сердитых кота  в малиновых костюмчиках.
 –  Мне что с ними драться,  –  устало подумал Ти.
Но к нему шел элегантный кролик в розовом комбинезоне:
–   Рад вас видеть. А мы уже заждались. Многие не верили, а я выиграл. Восемь к одному вы не поверите. Позвольте вас проводить.
 Тряня не стал возражать и проследовал за розовым кроликом.  Коты шли за ним строем,  но в машинку не сели. Окна были закрыты синими непрозрачными шторками. Кролик болтал не умолкая:
– Ах, вы такая интересная личность. Ах, я учился в колледже памяти Сафо великолепной.     И еще много бессодержательной болтовни. Когда вышли из машины кролик проводил  его до голубой трубы в центре помещения и весьма сожалел, что не может проследовать далее. В трубе был лифт. Кабина небольшая и вся в зеркалах. Лифт ехал быстро, но остановился и не спешил открываться. Ти не хотелось глазеть на свои отражения и он закрыл глаза
 – Выходите мой друг прошу вас. Понимаю вы устали.
 Дверь открылась бесшумно и Ти увидел, что приехал на крышу-гриб. Пон был один. Ти вышел, здороваться не стал. Купол был в темно-синих тонах кроме одного места. Где полыхали зарницы. И как раз над тем зданием, куда и прибыл  Ти.
– Красиво, но печально.
– Там что-то происходит?
– Битва, битва за портал.
– На вас напали?
 – Да чистые. Банда Гуру.
 Ти вспомнил кегли с узла.
 – Чистые работают на Гуру?
– Он их и создаёт. Абсолютные убийцы.  Мой спецназ отобьёт атаку. Это вопрос времени. Но эту работу им подкинули им вы милый хоммер.
– Но я же здесь.
– Вот именно здесь. Мы с Гуру не друзья, но раньше он меня не беспокоил.
 –   У вас же есть другие порталы, я могу уехать, и вас отставят в покое.
–   Да боец вы конечно перспективный, но стратег никакой. Ничего не слышали об отвлекающих ударах и засадах.
Ти молчал верить никому нельзя, а Пону вдвойне нельзя.
 –  Я предлагаю вам покинуть город, но не там где вас ждут.
Пон заговорил на вы, не к добру.
–   Я заметил, вы любите приключения и необычные путешествия. Впрочем, вы там уже побывали, но с другой стороны. Золотые потоки. Нажива, алчность ложь  и грязь. Вам там не понравилось. Но если бы вы остались, многое бы могло измениться. Я предлагаю вам окунуться в чистую энергию. Энергию чувств и чувственности. Энергию жизни и высшего смысла жизни.
  До тошноты патетично.  И всё ради очередной ловушки. Мой путь идет через ловушки, ну то ж вперед.
 –  Я согласен.
–   Не сомневался, с вашими способностями отказаться от такого испытания немыслимо.
Немного подождем, специалисты все приготовят. Я заказал вам транспорт. Лошадка спокойная и с чипом интеллекта. Вас проводят и помогут мои миньоны из особого отела. Они допущены туда, куда  я  и себя не допускаю.
–   Тебя отвезут туда, –   он указал на здание  в виде усеченной пирамиды.
–   Ничего не напоминает, не хватает глаза сверху,  –   Пон рассмеялся.
 Он снова перешел на ты. Расслабился.
–   Ты много можешь там получить. Не буду скрывать это ловушки. Их множество пусть и счетное, но множество,  ты пройдешь все и поднимешься. Есть риск упасть ниже некуда.
–   И как оно там внизу?
–   В принципе всё как везде, тут  ты что-то можешь, но сделаешь лишь, то что сделаешь и ничего другого. Там расчет, но мало что изменится, та же безнадежность во все стороны и самое главное, –   Пон улыбнулся наверное наимилейшей своей  улыбкой,  –  ждёшь ты огня а попадаешь в дерьмо причем свое.
 Что сказал непонятно. И зачем спрашивал,   ситуацию разрядил.
  Подлетел энолид, синий металлик, Пон махнул рукой, пока, пока. Ти прощаться не стал.  Как маленькая девочка пока, пока. Блин, неприятный  субъект. Но старается быть милашкой.
  Ти сел на заднее сиденье, там никого не было. Драйвер  впереди сидел молча и не оборачивался. Ти не думал о  том что его ждёт. Руки ещё не отошли от мечей. В нем что- то добавилось. Силы?  Не только, было  нечто   неясное   ему.
 Энолид влетел в окно верхней части пирамиды,  было похоже, как открылся глаз и за ним закрылся.  Первые секунды были темно. Включился ряд синих ламп и двери энолида открылись. Намек понятен. Выходи. Ну а дальше куда?   Желтый свет впереди, наверно туда. Конечно туда без вариантов.  От яркого света пришлось прижмуриться, странные субьекты упакованные полностью в черное, включая черные очки, их трое. 
 –  Извините это подготовка к переходу, процедура сложная, требуется время.
 У Гобсера не извинялись, кинули, лети Тряня, лети. Смешно. Голос не живой, металла много, предупредил:
–   Портал откроется через 456 уносекунд.   
  Желтый свет погас, тускло горела одна лампа справа. Слуги Пона одели маски одну дали и Ти.
–   Коридор открыт.
  Они прошли сквозь искрящийся и жужжащий как трансформатор коридор. Крутящаяся спираль впереди ускорила вращение и открыла проход. Первое что Ти увидел, стена синего тумана, но было и открытое пространство, где их ожидал обещанный Поном транспорт. Ну и лошадка. Подобную  тварь Тряня уже видел в доме Дрбадона. Гусеница переросток с большим светящимся глазом. И точно лошадка. Двое миньонов надели на него седло со стременами и уздечку. Третий  ассистент помог Ти одеть  куртку и сапоги со шпорами, протянул и хлыстик с колючим шариком  на конце. Ассистенты помогли Ти взгромоздиться  в седло. Забрали у него маску. И не прощаясь, удалились.  Гусеница не шевелилась.
 И что за подстава, дохлая лошадка. И тут же  лошадка встрепенулась, поднялась в воздух, сначала дала задний ход,  медленно развернулась, включила свет из глаза, сфокусировала его в луч и рванула. Ти еле удержалась. Они летели сквозь туман, Ти закрыл глаза и наклонил голову, прижавшись  к седлу. Скорость резко упала. Ти чуть не вылетел из седла, открыл глаза.
 Картина уже знакомая и не столь волнующая, но наполнено красотой и энергией. Разноцветные огненные линии и точки во тьме.
–   Приветствую вас в моём мире, –   неожиданно заговорил змей.
 –   У нас гости редки. Слишком мощная энергетика не все выдерживают, большинство сгорают ещё в эпителии. Разрешите  представиться ваш гид и защитник. Меня зовут Приспус, а как вас величать?
–   Тряня.
 – Готовьтесь к сильным ощущениям и мощным знаниям Тряня. Держитесь крепче. Да чуть не забыл предупредить, будьте готовы к перебору комментов. Любят у нас умничать бесплодно. Обстановка располагает  к шизофренизмам.
  Змей разогнался и вскоре завис между тремя большими потоками.  Вокруг что-то жужжало, Ти увидел множество змеев белого цвета, они кружились как в хороводе и пели
–  Мирами правит любовь. Любовь, любовь, любовь. Аве любовь. Любовь, любовь. Харе любовь. Аве любовь. Все что тебе нужно любовь. Любовь, любовь. Вечная любовь.
 – Наши белые братья. Тут самые сильные потоки, истинные чувства. И не только любовь.
–  Ага, еще ненависть. Зависть. Похоть. Спермотоксикоз и чесотка промежности.
Около них завис серый змей.
–  Ну, некоторые и у нас не могут без пошлостей.
–  Жесткая правда жизни настоящей. Идеализм вреден для здоровья.
И улетел.
–  Интересный у тебя седок, –  послышался голос сверху.
 Черный змей почти сливался с  пространством.
–  Красная голова с черной отметиной. Жди беды и горя Приспус.
–  Регбер не каркай.
–  Я никогда не ошибаюсь никогда.
 И тоже улетел.
 –  Наш главный пессимист и пророк любитель.
 Приспус  сделав крутой вираж, весело провозгласил:
–  Сейчас ты познаешь наши сияющие реалии. Поехали.
И он поехали. Змей закружил Ти в виражах между потоков.
–  Как я люблю милые домашние перверсии. Любителей классики и солененького с перчиком и карри.
Змей ударял тонким лучом по потоку и возникали картинки статичные и с динамикой.
–  Сейчас ты  заглянешь за Грань Микрона, –  прошипел змей.
Это было нескончаемо, перед Тряней возникали все новые и новые юзеры, казалось, на них лился многоцветный поток и каждый из них получал из потока то, что желал.  Тряня внимательно вглядывался  в каждого,  там были и совсем дети и  даже старики,  обычно по одному, иногда пары были и группы, при всем разнообразии, по сути, всегда происходило  одно и тоже,  они впитывали льющийся на них поток, что-то творили с собой, потом мощная вспышка и обратный поток уносил нечто от них куда-то, после очередной особо сильной вспышки, Ти сильно натянул вожжи. Змей зашипел:
 –  Спокойно. всё как всегда, даём мёртвое, забираем живое. Кому что угодно, одни фанаты смотреть,  а другим в кайф показывать. Но за все приходится платить и расплачиваться. Вуя. Вуя, вуя еее. Ууух погнали вниз.
  Два потока образовывали двойную спираль, не соприкасались, на голубом потоке образовывались и опадали протуберанчики,  на поверхности розового крутились и затягивались в точку водовороты.
–  Тут креативно и миленько, но бесплодно, –   прокомментировал змей.
–  Вредная энергия на любителя. Я  в них не заряжаюсь. Пусть и растет потенциал с кинетикой. Вообще сие явление было распространено в элите и  у маргиналов, а ныне внедряют и в основную массу средних классов и активно пропагандируется. Но я предпочитаю натуральное.
–  Ха- ха, –  рассмеялся розовый, худой по сравнению с Приспусом раза в два змей:
–  А кто на последнем карнавале был в шкурке от Версаче и не плевался на горе горбатой
    Приспус не отвечал, словно и не о нем речь. Розовый змей попрощался:
–  Удачи противный.
Послышалось:
–  Хей-гей-хоп. хоп гей гей хей гоп. Сю ли лю си. Та ту ту та.
Около  потоков крутилась стайка мелких змеёнышей почти червячков.
–  А эти тут живут несмышленыши. Что-то чуют. Полетели прочь.
  И  возле следующего потока с бурыми разводами Приспус не  задержался, типа поморщился:
–  Не люблю запах потной шерсти.
Не обошлось без комментария от серого змея, что сопровождал их недолгое время:
–  Животные с животными. Все естественно.
 Тряня обратил внимание на множество тонких зелено-золотых линий почти незаметных.
Змей пояснил:
–  А это наши финансовые потоки. Не смотри что они худенькие, зато очень калорийные.
Змей стал себя странно вести, его перья взъерошивались, а сам дергался и вилял.
Ти спросил и о других линиях еще более тонких и с переменным свечением.
–  Это вирты. Они вроде где-то должны соединяться в единый  поток, но точно никто не проверял. А может, иссякают и затухают.
–  Одиночество в сети. Сволочь, –   просвистел мимо какой-то змей.
За ним пролетал змей похожий на сардельку и с ним стайка мелких червячков.
Сарделька пробасил свой коммент:
–  Рукоблудие чем угодно блудие, пустоблудие.
Червячки подпевали:
–  Теребоньки. теребоньки. Во что ты одета? Покажи, покажи, покажи! О, о, о.
Приспус притормозил:
–  Извини мне бы зарядиться, а тебе это опасно. Ты новенький не адаптирован. Закину я тебя  в маленький островок поспокойнее. Вон там видишь, точечка мерцает.
 – Далеко же.
–  Ничего мы быстро.
И действительно быстро.  Ти и моргнуть не успел, как точка стала шариком.
–  И как у вас это получилось?
–  У меня знания, умения и желание.  Если знаешь, что в одном пространстве много пространств, умеешь определять точки перехода и  наличествует желание.
Но шарик все равно был мал.
 – Мы еще не долетели?
–  Нет на месте. Не смотри на размер. Острова малы снаружи лишь. И часто незаметны. Я конечно не верблюд, но зажмурься и считай.
На три змей сообщил:
–  Опля!
 Ти открыл глаза. Пустынное место, однако, темный фиолетовый верх и светло зеленый низ.
–  Поскучай немного. Главное тут безопасно. Я на минутку максимум  тридцать три.
 Змей прыгнул обратно через образовавшееся на секунду и затянувшееся сразу за ним окошко
  Ти решил использовать время с пользой, устроил разминку для тела и головы.
Гимнастика Ханя и задачки из тёмной комнаты. Ти закрыл глаза. Тело получало свою порцию полезных движений.  В голове крутилась задачка по стереометрии. Но он не успел решить задачку. Его сковало в нелепой позе, просто заморозило. Сквозь лед он чувствовал присутствие силы ему неведомой. Не успел он включить свои силы, как его освободили. Чуть не упал. Выглядел со стороны смешно. Обернулся. На него с усмешкой смотрела женщина. Черноволосая с белым обручем на голове и вся в белом.
Ти чувствовал себя неловко и растеряно. Откуда тут существо из Юземварда, или она не оттуда, только похожа. И что в ней за сила и что делать, на языке была невыносимая сухость. Надо что-то делать. Просто поздороваться?
  Ти не успел ничего решить, как на месте где стояла женшина в белом, образовалось снежное торнадо и ничего, как ничего и никого не было. Это что призрак. Нет, не бывает таких сильных призраков. За спиной  что-то щелкнуло. Его гид уже вернулся и его глаз тревожно мерцал. 
–  Тварь Регбер докаркался. Надо же сразу же и на неё нарваться.
–  Кто это была?
–  Как тебе сказать.
–  Как есть.
 – Ведьма.
–  Ведьма?
 – Белая дама. Сильверледи, имен много все ничего не объясняют. Нашего брата не любит, может враз заморозить и развеять в снег.
–  Откуда она взялась?
–  Говорят, принесло черным потоком.
–  У вас и такие бывают?
–  Это такое явление местной природы. Чрезвычайно редкое и опасное. Поехали Тряня отсюда.
  Некоторое время они молчали. Тряня был обеспокоен, тем, что он ничего не сделал, когда его обездвижило.  Змей ожил около большого потока.
 Сей поток был светел и весел можно сказать шаловлив, и со змеем что случилось, слетел червяк с катушек. Стал накручивать спирали вокруг потока и причмокивал:
–  Лолочки, белочки, кисочки лапочки печеньки. Ааах, мммм. Няшечки.
 У Ти появилось желание проверить в деле шпоры и плеточку, но он лишь дернул поводья. Удивительно, но подействовало. Змей обмяк и провалился.  Он что отключился, но змей тут же встрепенулся.
–  Удивительный поток  заразное место, но такое необыкновенное, был бы ты старым импотентом, ощутил бы в полной мере сладость  уходящего бытия.
 Они  после пары виражей  оказались возле пучка потоков, они то сплетались, то расплетались. И вели себя агрессивно. Змей их урезонивал:
–  Тихо, тихо малыш хорош, но не про вас.
–  Что это?
–  Да тут аноны, тролли педобиры и прочии слабаки уродцы. Импопы с большими пузярами  и маленькими причиндами под пузярами.
 – Ну не такие же и слабаки, –    мимо пролетал зеленый  змей:
 – Правят целым миром.
–  Не они, а их деньги. Деньги бог того мира, истинный бог.
–  Демагог ты Приспус. Недооцениваешь силу явления. Педцы дают мощные торренты.
 –Да больные они просто больные. Их пожалеть надо и лечить. А никто не жалеет. Всякий  норовит покалечить, лишить причинности, а то и жизни.
 К разговору присоединился еще один змей. Разгоралась полемика.  Приспус вдруг заговорил гневно:
 – Да педцы все или больные или смертельно больные, больных надо лечить длительной изоляцией на холоде, смертельно больных педцев излечит смерть. Они забыли что семя это начало жизни. Неизлитое в свое время семя или неиспользованное по назначению яд.
Третий змей удивился:
– С чего звереешь Приспус? Милосердие спасёт, а не кара.
Но трянина лошадка затихла.  Появился четвертый змей и решил вставить своё мнение:
– Болезнь причем  заразная. И распространяется по сети. Столько похутаси прёт. Слышали, что с видеотекой семнадцать произошло.
– Нет, нет.
– Разорвало в клочья.
– Печенек переело,   –рассмеялся второй змей.
 – Говорят, минку кто-то спрятал в партию сладостей, –  почти прошептал змей номер четыре.
 –Неужто Тесак подсунул?
– Может он, а может и страж Гимена пропустил.
Ти слушал и не понимал, о чем разговор то. И тут только заметил что его лошадка не в порядке. Приспус явно отключился. Заметили это и другие змеи.
– Да он братцы калафу поймал.
 – Что поймал,  –не понял Тряня.
– Пилюлю счастья. Летают тут отрыжки потоков. Молодняк за ними гоняется. Приспус в авторитете. Не солидно.
- Да может он интенсивность не разнюхал. Слабые пилюльки, они спазмы в голове снимают. А у него седок на хребте. Перенапрягся.
– Ну, ну совет племени разберется, –  прошипел второй змей и улетел.
– Стук хремесов,  – вздохнул змей третий.
– Надо помочь,  – предложил змей четвертый. Ты вдарь по пузу, я по хребту. На счет три.
 И они вдарили разрядами из своих хвостов в указанные места. Приспуса, а заодно и  Ти хорошо тряхануло.
 – Братцы, что было, что было?
– Нефиг всякую гадость глотать.
– Да не воняла калафа, совсем не воняла.
– Ты про свой нюх на совете втирать будешь. Свистус тебя сдаст.
– Хремес с ним.
– Приспус ты точно нюх потерял, тормози.
 Впереди что-то происходило. Какая-то фигура точнее две, одна около потока другая возникла из потоков.  Третий и четвертый змеи, не прощаясь, разлетелись в разные стороны.
  А Приспус  с Тряней подлетели поближе.  Ти разглядел обе фигуры, тот, что был вне потока, ну очень был похож на воина, с которым Ти так  и не сразился в яме. Типа древний самурай с двумя мечами. И бился тот самурай своими мечами с фигурой из серебристо белого огня. Бился яростно. У его противника была огненная палка,  он просто издевался над мелким по сравнению с ним врагом. И когда  ему надоело развлекаться. ударил нападавшего мощным разрядом да так, что тот отлетел далеко и скрылся из вида.
– Вернется, упертый клоун. Уж очень желает обратную волну по потоку пустить.
– И кто это?
– Тесак, местный сумасшедший. Тоже педц, только латентный.  Нас не любит, но лучше десяток тесаков, чем одна ведьма.  Виноват говорят один долбанный глюк.
– А другой?
 – Ёмуль, эманация. Не хиляк, но тормоз. Шараза  и Тёр пошустрее.
 Что-то притомился.   Надо зарядиться. Ты как к чтению относишься.
– Хорошо отношусь, – Ти не понимал к чему разговор.  И не часто ли он заряжается.
 – Тут не слишком далеко библиотечка плавает островок. Я тебя туда закину, можешь просветиться по теме.
  Место куда Приспус закинул Ти, было мрачновато. Серо-коричневый верх. Да и низ весь в буграх и ямах.
–  Это все червяк нарыл. Ты не волнуйся, выбирай любой ход. Может, он спит и не встретишь вовсе Вредня. Вернусь, найду без проблем. Греби инфу лопатой.
  И смылся. Какую яму выбрать. Может, нет никакой разницы.  Тогда эту. Спустился по  гладкому склону,  а там ходов вариантов пять. Снова лабиринт. Встанем на одну ножку, закроем глаза, крутнемся. Стоп. Мне туда. Долго же тянется. А помещение, наконец-то не ход пришел куда-то, а что за звуки. По всей пещере раздавалось:
– Хрр, пшшшш, хррр,  пфффф.
  И кто так шумит. Посреди пещеры лежал мохнатый змей свернувшейся клубком.
Это наверно Вредень. Приспус предупреждал что с ним лучше не встречаться. Ладно будить не будем. И что змей плел про библиотеку. Где тут книги.
 – Везде, –  прошипело из дальнего угла.
 Ти обернулся. Никого.
– И я не Вредень, а Слезен.
Звук шел с другой стороны, но и там никого. Шерстяной червь зашевелился:
 – Эхо балуется. Ты как сюда попал?
– Змей сюда привез. Приспус
 – Прайпы их самоназвание.
– А вы?
 – Уже нет. Кто  ищет свет, кто ищет  путь. Я ничего не ищу и ничего не хочу. Наслаждаюсь своим несуществованием. Ты читатель?
Ти замялся.
–  Да читатель нынче редкий зверь. Писателей больше.
– И тут есть книги?
– В любом формате. В основном все в архивах.
 Змей приподнялся. Ти разглядел его. Глаз не было, но был большой рот с мелкими острыми зубами.  Было  и нечто похожее на конечности.
– Но где они?
– Закрой глаза и увидишь. Погоди, я помогу.
   Он протянул Ти черную перевязь. Ти натянул её  на глаза, изображение изменилось, вместо темных ходов светлые коридоры с бесконечными стеллажами заставленными книгами.
Ти стянул повязку, вернулась мрачная картинка.
– Это обман?
– Да согласен. В книгах нет правды, но встречаются истины и много, очень много интересных фактов. Надень очки, что я тебе дал, и прогуляемся с тобой по моей библиотеке.
 Ти одел повязку, снова просветлело, а забавно. И самое забавное это  Слезен, такая миленькая голубая сороконожечка с синим глазиком и розовыми ресничками.
–  Таким я себя вижу, –  извинился Слезен.
  Один из коридоров был закрыт массивной круглой дверью, открыть которую наверно нужно было  колесом посередине. На двери была надпись:
 – Если вы подтверждаете, что вам 18  нажмите ENTER, если вы не можете потвердить, что вам 18 нажмите EXIT.
Но не ENTERа не EXITа не было видно.
– Что там, – спросил Ти.
– Мусор. Юзеры пишут о том чего не было, но очень хотелось, чтобы было.
  В мусоре  копаться не хотелось,  конечно, и в навозе попадаются жемчужинки, но это только в баснях.
 Ти обернулся еще раз на дверь, на ней проявилась,  и сразу исчезла надпись корявыми красными буквами:
– Боже убей интернет.
Слезен протянул Ти короткий стерженек с кнопочками:
–  Держи читалку самая крутая, открывает все форматы, куча сервисов, направляешь на книгу и наслаждайся. Пользуйся кнопочками подсказками.
 –  Приспус меня не потеряет, –  забеспокоился Ти.
–   Он не скоро вернется,  – успокоил Слезен.
–  Если вообще вернется.
–  Почему?
–   Нет  войн без потерь, для этого они и нужны, самоочистка системы.
–  Какая война?
–  Ну не знаю, красной и белой розы, тупоконечников и остроконечников,  фалогов и мошонов. Я сам не знаю еще. Для самого  неожиданность, не было предзнаменований, или я проспал. Полагаю внешнее возмущение. Возможно, прорвался демон, и поле не аннигилировало его, а трансформирует. Такие волны пробуждают древние инстинкты. Не стоит беспокоиться чувство долга помогает выжить и не рассыпаться в проточастицы. Если не вернется, оседлаешь другого ишака. Расслабься и получай знания и удовольствия.  Рекомендую научные отделы там научная, околонаучная, псевдонаучная литература. Не рекомендую лирику.  Сопли и прочие липкие жидкости.  Или жесткую эротику. Секс это вообще предупреждаю неинтересно. А я сосну малость. В моём возрасте лучшее времяпровождение.  Пойдём, погадаем на моих жемчугах.
  Они подошли к столику в форме дуги. На нём действительно располагались раскрытые раковины, в них находились разноцветные жемчужины числом девять.  Слева лежала белая.   Слезен прокомментировал:
– Чиста и наивна как обман любовный.
Про следующую красную:
– Прекрасна как кровь невинности.
 И так  про все что-нибудь афористичное. Про последнюю черную:
 – Темна подобна истине. Выбирай ключ и найди дверь.
– Но я не вижу дверей.
– А ты попробуй, пройди. Впрочем, один из жемчужных ключей для открытой двери, ведущей в никуда.  Выбирай.
Ти  протянул руку к зеленой жемчужине. Слезен прошипел:
– Химия, познавательно. Ищи дверь.
  Ти пошел  вдоль светлых коридоров с жемчужиной в протянутой руке. Третья дверь откликнулась сиянием зеленого пятнышка и засияла жемчужинка. Ти соединил жемчужину и пятно. Жемчужина пропала. Он двинулся вперёд. Препятствия не было. Услышал вдогонку голос Слезена:
– Зверя не разбуди. Не знаю где он сейчас. Он не злой, но шумный. Поспать не даст.
  Химия. Что он знает о химии. Всплыли слова одного из гостей Иргудеона:
– Любовь они променяли на химию, а Бога на иных планетян.
  Он направил читалку на одну из книг. Загорелась кнопочка-подсказка, нажал и на неё. И его засыпало формулами. Надо было испугаться и сбежать. Но Трэн начал разбираться. Формулы были не против. При всей их страшности, создавались они с благими целями во имя познания. Ти в итоге понял главное.
 Юзеры зависимы от этой самой химии. Они управляемы химией. Но для этого надо быть там. С этой стороны Грани химия Юзмы бесполезна. Есть своя. Тряня поблагодарил формулы. Подошел к двери протянул руку, в ней оказалась жемчужина, и он вышел. Подошел к столику и вернул жемчужину на  место. Слезен приоткрыл свой глазик:
– Ну что продолжим лотерейку.
Ти выбрал оранжевую.
–  Ха-ха анатомия. И пусть нас возбуждает любовь, а не анатомия полов.
  К чему это он. Процедуру Ти уже понял. Но за дверью ему первым попался не анатомический атлас, а справочник по женским заболеваниям. Скоро у него в животе запекло.  Замутило, затошнило. Он в спешке покинул сей коридор.  И какие же они юзеры больные там.
  Третьей он выбрал голубую жемчужину.   Полудремлющий Слезен посочувствовал:
– Лирика. Не верь ничему, сплошной обман, и не поскользнись, а то провалишься невесть куда.
 За дверью почти сразу у общего входа начинались семь разветвлений, в каждом свет горел со своей яркостью от почти тьмы до ослепительно белого. Ти выбрал самый тёмный коридор. На полках стояли книги, выглядели они запыленными. Он направил читалку на  одну из них.
За смоль эбеновых волос,
За эти кудри завитые,
Я б волны отдала густые
Своих тяжелых русых кос.
И детски-звонкий лепет мой
Отдам за голос незабвенный,
Твой голос, — низкий и грудной,
Как шепот страсти сокровенной.
Мой взор горящий каждый раз
Тускнеет, встретясь с долгим взором
Твоих печальных темных глаз,
Как перед мрачным приговором.
Очей твоих немая ночь
Смущает тайною своею...
Я не могу тебе помочь,
Я разгадать тебя не смею!
Но если злобы клевета
Тебя не минет, верь, - едва ли
Тебя осудят те уста,
Что так недавно целовали.
– Сафо, Сафо, – послышался скрипучий голос.
– Как мало от тебя осталось, но какой получился миф. Чего, чего,  а мифов эллины создали много. Для контраста рекомендую заглянуть к Апулею.
 Тряня никак не мог найти говорящего с ним. Наконец на одной из книг увидел рогатого червяка. И это зверь, которого так боится Слезен.
– Не суди по размеру. Но сегодня я добрый и мягкий. Скажи спасибо восточной поэзии.
Лучше пить и веселых красавиц ласкать,
Чем в постах и молитвах спасенья искать.
Если место в аду для влюбленных и пьяниц,
То кого же прикажете в рай допускать?
Слегка ошарашенный Тряня  попытался поздороваться:
– Здравствуйте. Изви…
– За беспокойство, –  перебил его червяк-рогач:
– Ты тут случайно, не по своей воле, виновато любопытство. Вот что я тебе скажу малыш. Делать тебе тут еще нечего. Не созрел. Это классика. Ну максимум покусочничаешь цитатками. Иди на свет. Там ты получишь нужную ложь, может в добавочку бонусами  обретёшься. А меня ждёт Фирдоуси. Подлинник, подлинник.
 Ти решил не обижаться, не спорить и покинул темный коридорчик.
  Тряня вышел разочарованный. Но почему. Он ничего не ждал. Ничего и не получил. Хорошо, в пыли и темноте побывал. Пойдем во свет может там и чисто. В светлом коридоре было ослепительно чисто. Много книг на полках, но не они заинтересовали Тряню, а маленькая книжечка, лежащая на полу. Направил читалку на нее. Никакой реакции. Перепробовал все кнопочки никакого результата. Это что за сюрприз. Ти почесал читалкой свой затылок. Взял книжку в руки. Простая белая обложка. Рисунок цветочек. Даже не рисунок, аппликация не очень умелая.  Семь разных лепестков, в центре розовый кружочек. Стебелек коричневый, пара зеленых листиков на ощупь как бархат. А если открыть. Почему нет. Опа. В полете успел сгруппироваться,  в глазах мельтешили яркие пятна.  Посадка мягкая. не на ноги другим местом. Вверху  чарующе голубое. И всё испортил резкий звук:
–  Ааааа. Сломал. Цветочки мои цветочки.
 Тряня быстро подскочил на ноги. Попал он в клумбу. Но кто так орет. Орала малявка в пол его роста. Вся красно синяя. Красные волосы две косички, синие банты. Синие глаза, красные веснушки  на вздернутом носике и пухлых щечках. Красное платье в синий горошек. Красные чулочки синие туфельки. Малявка не успокаивалась.
–  Плохой, плохой. Плохой мальчишка. Накажу. Останешься у меня навсегда.
 Тряня не знал что делать. Сделал самое глупое, попытался оправдаться:
 – Извини, я не хотел.
–  Не хотел он. Любопытство кота сгубило. Будешь мох зверушек развлекать.
–  Мне обратно надо. Может как-то можно.
Малявка хмыкнула:
–  Выполни три пустячка. Поймай тень. Обмани мираж и открой мой секретик.
–  И ты меня отпустишь?
–  Мы подумаем.
  Пшш, и красно-синяя фигурка пропала в желто-зеленых зарослях.
 Оглядываясь по сторонам, Тряня пошел в туже сторону. Перебор звуков и ярких цветов. Зарябило   в глазах. Снял повязку стало  хуже.
–  Напрасно, напрасно, лучше одень очки.
 С дерева на него смотрел безглазый зеленый змей пушистый и с голубыми ворсинками среди зеленого большинства покрывающего его. Ти одел повязку и поздоровался:
 – Здравствуйте. Не подскажите, куда я попал.
–  Попал, так попал. Это Фаназия. И рассердил хозяйку.
–  Извините, а вы кто?
–  Шушь мы. Я теплый ползун и добрый гад. Тут все добрые, но это не означает отсутствие конфликтов и интриг.
–  Не знаю, эта маленькая не выглядит добренькой.
 – Не суди, у нее большая ответственность, не позавидуешь. Впрочем, с Зарафой можно  договориться, с Фрезией не рекомендую даже пытаться.
 Шушь забрался Тряне на плечи, обвил шею.
–  Любопытно весьма. Мои рецепторы меня никогда не обманывали. Но весьма удивлен. Ты большой. Ты слишком большой. Как ты тут поместился?
 – Да вроде не жмет.
 Шушь молчал и нагревался. Ладно, оглядимся. Все вокруг было ярким и разноцветным, но  мелькнули несколько тусклых серых пятнышек. Шушь тут же ожил:
– Да диссонанс. Редкая  печалька, откуда появляется неизвестно. Но мне пора.  Несколько добрых советиков. Не увлекайся синими бананами. Много веселья вредно. Не ешь желтые бананы, живот запоёт. От трех красных орехов заснешь надолго, но сны будут увлекательными.
  И не прощаясь пропал в густой траве.
  Странная ловушка самая странная. Словно попал в детский мультсериал. И надо быть осторожнее, а то раздавишь Лунтика и его друзей играющих в густой траве. И может где- то под деревьями заботливые мишки или девочки ягодки. Или это совсем другая история. У  них там такая конкуренция. Аниматоров  больше и больше, а детей родителей, которых можно подоить все меньше. Богатые и сытые плохо размножаются.
 А тут здорово. Весело и беззаботно. Не расслабляться. Не расслабляться. А так хочется. Обстановка располагает, просто волшебная обстановка. Может эти яркие маленькие существа, что летают в большом количестве вокруг не бабочки, стрекозы и жуки, а феи и эльфы. А претворятся насекомыми, потому что хорошо воспитаны. Но не все тут такие воспитанные. За Тряней явно кто-то наблюдает и им не сидится на месте. То откуда-то сверху, то слева из кустов. Ну, очень любопытные глазки. А вот и они сами без страха и стеснения. Зацепившись за ветку хвостами вниз головами.  У одного глаза синие у второго зеленые и улыбки до остреньких ушек. А в улыбках столько белых зубов. И голоса мультяшные:
– Ты кто?
–Ты кто?
– Я Тряня, а вы кто?
 – Мы грызики. Я  Даб.
– Я Тяп.
 – Очень приятно. И что у вас тут интересного?
– Всё.
 – Всё. Всё. Хочешь орехи?
 – Красные?
– Не, мы что белки.
– Этот со вкусом ванили.
– Этот со вкусом молочного шоколада.
– Спасибо.
Во рту перебор сладости и вкус избалованного детства.
– Хочешь всё посмотреть. Всё и сразу.
– Конечно.
 – Тогда пошли за нами. Тут не очень далеко. Баадан супердерево.
 Дерево так дерево. Они лезли и лезли по веткам, а оно все не кончалось. Точнее Тряня лез, а грызики скакали и поджидали его, когда же он их догонит, и снова  скакали вперед, напевая  песенки без слов, но с множеством звуков.
 Строили рожицы и спрашивали:
– Не устал, не устал?
 Тряня мотал головой и старался не смеяться. До самой верхушки так и  не добрались. Грызики дождались Тряню на толстой ветке и указывая вверх строго заявили:
– Туда нельзя, ты тяжелый. Баадан ещё растёт.
  Действительно макушка  дерева была густой и состояла из больших листьев.   Вид вокруг такой, что дух захватывало, и надышаться картинкой было невозможно. Описать нереально. Да и зачем описывать. Любуйся. И Тряня заряжался. Заряжался красотой. Невинностью.  Беззаботностью и может чем-то неопределяемым. И  очень долго не мог оторвать глаз от синего озера и белого водопада над ним. И вообще время исчезло, растаяло. Это был сон с открытыми глазами. Он и не сразу почувствовал, что грызики стучат по его спине своими хвостами.
– Ты чего завис. Туда нельзя.
– Без подготовки.
– Сначала надо выпить из семи ручьев.
 – Из восьми.
– Семи.
– Потом слопать двенадцать ягод.
– Тринадцать.
 – Двенадцать.
– И  сгрызть два яблока.
– Два зеленых.
– Красных.
 Грызики весело противоречили друг другу, а Тряня не слушал их, но внимательно смотрел. Что-то в этих милашках было  особенное. Они постоянно менялись и в окраске и тональности голосов, но как-то асинхронно. Он поддавшись внутреннему импульсу схватил зверушек за шкирку и строго  спросил:
– Признавайтесь кто из вас тень.
 Грызики  выпучили глазки, открыли зубастые ротики и тут же указуя друг на дружку неуверенно признались:
– Он.
– Он.
–  Но один из вас тень?
Грызики стали пожимать плечиками и часто кивать головками.
 – И я  поймал тень?
Все предыдущее повторилось, но еще энергичнее.
 – Спасибо Даб. Спасибо Тяп.
  И отпустил грызиков. Тут конечно хорошо, но надо вниз и еще  кого-то обмануть, не умея обманывать.
 – А давай вниз на крыле, –  предложили грызики.
–  На крыле,  –  не понял Тряня.
   Один из грызиков поскакал по стеблю вверх и отгрыз  большой лист, притащил его вниз.
  Грызики сплели розовые и красные ниточки, что свисали со свободного конца листа в косичку и протянули Тряне в правую руку, в левую ножку листика. Запрыгнули в его карманы. Один из грызиков скомандовал:
–  Лети.
Другой уточнил:
–  Планируй
 Была, не была. И прыгнул. Он не падал и не всегда спускался. Чувств, эмоций, ощущений  –   супер, супер. супер.  Получилось движение вниз по спирали вокруг баадана. И было жаль, что приключение закончилось, когда ноги коснулись тверди. Грызики выскочили из карманов и запрыгали вокруг Тряни.
–  Пошли ягодок почавкаем.
  И пошли и вышли на большую полянку усыпанную красными и розовыми ягодками. Тряне не пришлось нагибаться. Его кормили  грызики.  Один носил розовые круглые ягодки, второй красные продолговатые.  Розовые ягоды сладко кисленькие, а красные с терпкой горчинкой. Тряня чувствовал себя кайфующим поросенком. Вдруг грызики спрятались в тряниных карманах. И появилась она. В таких влюбляются с первого мгновения. Золотые волосы развивались. Огромные синие глаза лишали воли и движения. Язык замерз. Но она заговорила первой:
–  Помоги мне. Я не знаю где я. Я не вижу себя здесь. Может, ты знаешь, где я.
Тряня с огромным трудом, но заговорил:
–  Ты такая красивая. Ты должна быть в самом красивом месте.
  И он указал рукой направление, где видел озеро с водопадом. Она  улыбнулась и растаяла. Стало как-то  полегче, но хотелось ее хоть разочек увидеть. Издалека донесся обиженный голос:
–  Меня тут нет, ты меня обманул.
Стало стыдно и неловко. Из кармана высунулся один грызик:
–  Не парься, ее нигде нет, это же фата моргана.
Другой грызик тут же уточнил:
–  Мираж.
Мираж и я ее обманул. Не хотел, но обманул. Ну что там осталось. Секретик.
 Грызики предложили:
 –  Пойдем попрыгаем в джунглях.
 Они побежали в заросли. Тряня перескочил высокие кусты и на лету поймал летящий на него синий кокос. Приземлился и его окружили десяток лохматиков в пол его роста. И у всех невероятно синие глаза и голубые мордашки.
И сразу вопрос:
– Ты на новенького?
– А вы тут старенькие?
– Не старее некоторых.
 Подскочивший лохматик явно задирался. Его успокаивали:
– Лятуля, ты сегодня уже дрался. Два раза с Нягулей. Один раз с перегупами.
– Они дразнились.
– Они всегда дразнятся и еще один раз с хвостом Крокота.
– Он меня толкнул.
– Крокот спал,  а ты на его хвост наступил.
– Я не видел.
 – Нечего перегупов считать, надо и под ноги смотреть.
– Что там  интересного.
Тряня вмешался в разговор:
– Извините. Я точно тут новенький.  Кто вы?
 – Мы обезьярды короли воздуха и друзья воды.
  Лятуля замотал головой:
– Не буду сегодня купаться.
– Ну и спи грязнулей.
– Мы будем играть в футбол?  – возмутился Лятуля.
 И все стали  спрашивать у Тряни:
– Ты будешь играть  с нами?
– А как?
– Просто. Лови, кидай. Наши кусты эти ваши те.
  Ну, очень подвижная игра. Непонятен смысл и стратегия. Тряня бегал по поляне вместе с обезьярдами и как они кричал:
– Лови. Лови. Пас мне. Вали его.
И попадал в галдящую кучу-малу. Потом он закинул кокос с одного конца поляны в кусты на противоположном конце. И все весело запрыгали:
– Гол! Гол!
Грызики  из тряниных карманов  заорали:
 – Пацаны попрыгали наверх. Полетаем.
 И они прыгали и летали. По пальмам и на лианах. Новые друзья, короли воздуха  обезьярды  зеленые, очень ловкие и веселые создания. И перегупы  десяти цветные летающие кривляки и дразнилки. Классная компания.  Они устроили танцы на пальмах под музыку кокосов и бананов. Тряня обо всём забыл. Заботы проблемы, где эта суета.      
    Тряня летел на лиане с одной пальмы на другую и словно протрезвел увидев в кустах нечто красно синее Он спрыгнул с лианы и забыв о веселье побежал туда. Бежал  со всех сил, но догнать не мог. Так увлекся что споткнулся. И увидел в траве кулончик на цепочке. Поднял его сел и начал рассматривать. Сочетание белого и желтого золота. Нажал посильнее на кулончик. Заиграла мелодия, но кулончик не открылся, он еще сильнее нажал,  изменилась лишь мелодия. Тогда он погладил  металл кулончика и он раскрылся. Внутри лежал белый камень.  Тряня нежно провел по нему ладошкой, и цвет изменился на голубой.
И в этот момент он услышал  ироничный голос:
–  Может, вернёшь,  то, что мне принадлежит.
 Тряня подскочил и обернулся. Напротив стояла,  не малявка, намного старше. И тоже сочетание красного и синего.  Синяя лента в красных волосах. Конопушки правда пропали. На пальцах правой руки перстни с сапфирами, левую руку украшали кольца с гранатами. Тряня протянул ей кулончик:
– Это твой секретик?
– Да и ты его открыл.
– Ты меня отпускаешь.
 – Почему нет. Найди то чего тут не должно быть, и ты свободен.
 Одела свой кулончик и превратилась в бликающую картинку. Блик, блик и пропала. Найти то, чего тут не должно быть. Задала задачку. Ну, меня тут не должно быть. Искать себя. Вот Крыд обрадовался бы. Нет что-то другое.
 Тряня огляделся,  впереди видна была синяя крыша домика, около которого он и  приземлился. Вышел на знакомую полянку.  Раздавленная им клумба восстановлена. Белые цветочки с желтой сердцевиной. Вот тут к нему пристал Шушь. Какое же он сложное слово сказал. Диссонанс. И о чем  это он. Где то здесь тусклые пятнышки. Тряня отодвинул листья. Среди изобилия синих и голубых ягод девять сереньких невзрачных ягодок. Он сорвал их и на его ладони они превратились в серые бисеринки. Решил положить их в карман, но его пояс засосал бисер словно капли. Тряня не успел этому удивиться, как оказался в светлом коридорчике библиотеки. Только белой книжечки в руках не было только читалка. Вот и кончился сон. А что это еще могло быть. Только во сне возвращается детство, пусть и альтернативное. Где много свободы и веселых друзей.   Но нет любви и строгой заботы, зато была горькая капля влюбленности. Но это наверно и не совсем про детство.
   Тряня вышел за дверь и вернул жемчужину на ее место.  Пещеру заполнял храп со свистом. Слезен не ограничивал себя. Ти снял повязку. Может, хватит чтения и глаза устали и где этот Приспус.   И что происходит там, где его нет. Большие. Маленькие. Те кто пришел когда и он пришел. Игра. Битва. Война.
   Ты должен быть там, где круг замкнется. Придет спасение и ад вернется.
  Что это. Кто это.  Никого. И только Слезен портит гармонию полумрака. Надо возвращаться и разобраться с Поном. Он расскажет все что знает и хочет или не хочет, но поможет. И где Приспус. Красная жемчужина засветилась и погасла. Снова засветилась уже на  более долгий период времени и погасла, потом замигала беспорядочно. Погасла. Приглашение? Он одел повязку, взял  жемчужину, и прошел с ней мимо всех дверей. Ни одна  из дверей не откликнулась. Это что ключ от открытой двери в никуда. И какая из них. Зовут или не зовут. Пошел в обратную сторону.  Напротив одной из дверей жемчужина вспыхнула на мгновение. Из под  двери на миг пробился синий  цвет. Попытался  толкнуть дверь никакого сопротивления. Прошел весь обернулся. Черная дверь,  толкнул,   твердая поверхность и не открывается.  Посмотрел на жемчужину. Она превратилась в каплю и пояс ее засосал. Это зачем? Ловушка. Попался. И кто тут? Тишина и темно. Снял повязку. Немного посветлело. Можно различить контуры и положение вещей. А вещей не так уж и много. Высокие стены. Девять стен. И на них изображения. Подсветить бы. В центре  помещения столб, даже не столб, а обелиск. Девять граней. Где то тут спрятан ключ от двери, должен быть способ выйти. Включил читалку. Стал по часовой стрелке направлять на стены. Читалка не реагировала, а стены чернели, когда на них направлялся луч. Закрываются, значит,  есть что скрывать. Потрогал стены руками. Холодные и сухие, очень гладкие как полированные.  Направил  луч читалки на обелиск. Восьмая грань ответила кратковременной вспышкой. Подошел к обелиску. Все грани были теплыми, а эта восьмая самая горячая. На этой грани ладонь чувствовала  переменные вибрации то затухающие то нарастающие. И Тряню спросили:
– Зачем ты вернулся?
Странный вопрос. Возвращаются туда, где уже были. Ответил первое, что пришло в голову:
– Я не знаю.
– Что ты хочешь узнать, забывший имя своё.
Ничего я не забыл. Удивился Ти, но сказал другое:
 – Правду.
– Ты не поумнел и по-прежнему ищешь правду. Найди  свою веру и обретешь силу и  узришь путь.
Ответ возмутил Тряню:
 – Ты лжешь!
 – Я говорю то, что тебе поможет. Когда-нибудь. Это общеизвестные истины.
 – Открой закрытое.
– Ты о двери? Механизм в твоей руке ее откроет. Если откроется манускрипт. Тебе повезло. Он просыпается.
 Ти почувствовал, что обелиск опускается.  Он отдернул ладонь. Обелиск спрятался, но появился свиток. Он вибрировал. Затем успокоился и Тряня услышал голоса. Они словно доносились издалека, были четкими, но каждый из двух голосов казался  раздвоенным, словно в дублированном фильме, когда новая озвучка ложится на приглушенный оригинал:
–  Я не ждал тебя Аштар.
– Понимаю, ты бы предпочел явление нашей сестры Кагали  и её хев с острыми грудями. Но вынуждена тебя огорчить Маммос. Сестра наша пирует в чертогах брата нашего Баала.
– Почему же сестра наша Аштар не радует взоров брата старшего.
– Не приглашена.
– С каких пор Аштар могущественной требуется приглашение.
– Времена меняются.
– Мы не меняемся.
– Всё меняется милый Маммос. И  в твоем саду перемены. Восхительные деревья. Что за металл. Он мне не знаком.
– Он и смертным  не ведом. Но его много очень много.
– Твои гномы искусны и мастерство их  совершенствуется. Эти серебряные цветы подари их мне.
– Они не серебряные. Этот металл тоже никому не ведом. Но будет дороже золота. Я прикажу сделать для тебя украшения. Лишь скажи, какой образ твой они будут красить светлый или темный.
– Ты никогда не был угодником. Я совершенна и без украшений. Но прикажи сделать полное собрание для темного образа. Жаль, что все будут видеть серебро, не догадываясь об истинной ценности.
– Тайна одно из твоих имен Аштар.
– Маммос, почему из множества имен моих ты  один пользуешься этим?
–  Маммос я только для тебя. И кто еще приглашен Баалом кроме Кагали грозной.
–  Наши сёстры с востока и Кетцоатль.
– Многоликий бог диких племен. И какой в нём интерес у Баала.
–  Ты забываешь, брат мой, что Камень принадлежит Кетцоатлю.
– Камень не принадлежит никому.  Не может принадлежать.
– Я помню слова Клятвы.
– Ты об исходной точке. Да кратер находится на землях Кетцоатля. Я его видел на последнем жертвоприношении у Камня. Никого веселее не было. Из нас он искуснейший танцор. Баал был постоянно рядом с Зеусом. Я подарил Зеусу нефритовую чашу. Хевы не давали ей время быть пустой. Наш многодетный брат был весел и как никогда улыбчив. Лица Баала я так и не увидел.
– Он не улыбался. Наш старший брат давно не улыбается.
– Как всегда готовит новую большую войну. Его беспокоит растущее могущество Зеуса.
Безусловно, он ревнив и не уступит первенства без борьбы.
– Но брат наш готовит войну последнюю.
 – После последней войны будет самая последней и не будет им предела. Но после каждой войны число моих воинов  множится. Прейдет время  и потомок воинов моих захватит мир сей безраздельно.
– Пророчество это не твоё милый Маммос, хозяин ледяных земель.
– Это не пророчество. Это расчет.
 –  Числа да ты повелитель чисел. Помогут ли тебе они в войне последней.
– Мне жаль смертных. Они рождаются с памятью о войне, битвах, памятью о смерти. Но их женщины плодовиты. Народятся новые рабы.
– Новые другие.  И это будут рабы единого бога Баала.
– Это невозможно. Нарушить клятвы и договор не под силу даже Баалу.
– Когда мы явились в мир сей, он уже быль жив и заселен смертными.
– Ты говоришь о Создателе. Но…
  Как всегда на самом интересном. Откроется ли теперь дверь. Ти направил читалку на выход. Все кнопочки дружно замигали и он вышел прочь.
 Еще издалека он услышал голос Приспуса
– А слева еще трое. Корма в прах, Тумц горит я на пирует и с тыла… Ну мы им дали, мы им дали.
  Приспус делился впечатлениями со Слезеном и был излишне возбужден. Да и узнать его было сложно. Голубые перья потемнели местами до фиолетового цвета.
– А вот наш герой. Неплохой смотрю улов. С пользой провел время сразу видно претендент.
   Слезен стал отползать в сторону закрытого коридора. Приспус не обращал на это внимания.
 – И у нас перемены. Мы победили, мы победили. И мы пойдем дальше мы покорим универсалос.
 Слезен спрятался за стальной дверью. Приспус висел над Ти во всю свою длину, и в его голосе было столько фанатизма:
– Ты послан нам богами. Ты  тот избранный кто нам поможет. С тобой мы найдем, где спрятан последний меч Рошада и разбудим четвертого змея. Мы прорвем  Гимен и покорим Реалхуд, все миры Ойкумеда будут под нами.
Хорошо же его контузило.
– С твоей силой ты станешь владыкой и богом сущего, ты уничтожишь идол..
  Приспус оборвал фразу на полуслове и заледенел. Ти успел повернуться, прежде чем и его заморозило. Напротив, шагах в десяти стояла ведьма. Она прошла мимо Тряни и не взглянула на него.
Ведьма стала около Приспуса и говорила тихо, но от каждого его слова Ти било разрядом боли и он не мог ничего сделать.
– Змей ты всего лишь змей. Слушай и исполни нашу волю. Ты и все твое племя аскаридов будете уничтожены, если вы приблизитесь в пределы Гимена. Вернитесь на место вам отведенное иначе лишитесь и его. Ты вернешь гостя туда, откуда он прибыл. Он  нам не нужен. Ему тут не место.
 Внутри Тряни закипало всё, и это всё была ненависть к этому прекрасному созданию  и её силе, что победила его.  Вспышка и он освободился от адских оков. Но ведьмы уже не было. Его трясло от обиды. На свое бессилие унижение и что сейчас он ничего не может сделать. Хотелось броситься за ней, найти и сразиться. Он держал себя, и от этого было еще больнее. Гнев не подчини себя гневу. Гнев твой враг и союзник твоих врагов. Вырви его из сердца и направь на лезвие  твоего меча.
 Он вернулся к Приспусу. Выглядел тот паршиво. Это был обмякшая масса без признаков жизни.
 Она убила его, но зачем тогда все эти её приказы. Не рассчитала его запас прочности. Взади подполз Слезен со свертком ткани.
– Помоги.
  Они накрыли тканью Приспуса. Покрывало было изрисовано золотыми и серебряными знаками. Слезен обьяснил:
– Нашел  в магической книге. Должно помочь от гнева богов. Но я еще не  проверял в деле. Надо подождать.
 Ждать. А какой у него выбор. Найти, как сказал мохнатый змей другого ишака. Слезен  зачем то сказал:
– Да в гражданской войне бывает победителей.
Тряня спросил о другом:
 – О каком Реалхуде он говорил?
Слезен вздохнул:
 – Вожделенная реальность.
Ти не понял и задал другой вопрос:
 – И что за миры Ойкумеда?
Червяк ответил уклончиво:
– Ничего. Много ничего. Бесконечное разнообразие ничего.
Ти попытался уточнить:
 – Пустые миры:
Слезен ушел от ответа:
– Я бы так не сказал.
И добавил закрывая тему:
– У прайпов своя мифология другим недоступная. Твой ишачок не упомянул доспехи белого дракона.   Скажу по секрету, один из путей лежит за  дверью, что открывает самая маленькая из жемчужин. История увлекательная, началась после битвы битв.  Война осков и огненных драконов.  Столько уже глав. Требуется продолжение. Ни один из соискателей еще не вернулся.
Слезен поперхнулся. Прокашлялся и закончил со вздохом:
– Но ты герой не этого романа.
 Приспус задергался под покрывалом и вскоре выполз из под него. Он стал на вид прежним голубым змеем, только глаз его почти не светился и молчал.
Слезен успокоил Ти:
– Ничего не обращай внимания садись в седло и в добрый путь. Только не гони его. Отойдет и сам  ускорится.
 Ти устроился в седле, но какое-то чувство мешало пришпорить змея. Словно он что-то забыл и не взял с собой или не закончил важное дело. Он обернулся.  И  посмотрел на Слезена:
– Вы  тут навсегда и никогда не покидаете это место.
Слезен ответил уклончиво:
– Кто  ищет свет. Кто ищет путь. Я ничего не хочу и ничего не ищу. Я наслаждаюсь своим несуществованием среди сокровищ и тайн творчества. Я Слезен.
– А как же зверь.
– Он для меня не существует. И я для него ничто. У нас мирное сонесуществование. Не томи. Уезжай. За жемчужину не беспокойся. Ты ее не украл. Она тебя выбрала. Читалку и очки оставь. Помогут ли тебе книжные подарки. Не знаю. Про тебя все сложно.
 Ти ничего не сказал в ответ. Слезен скомандовал:
– Приспус, го форб го.
  И они улетели,  снова вернулись в потоки. Летел змей не медленно, но как то вяло и глаз,  то гас то загорался и молчал и никого они не встречали по пути. Хорошо хоть не врезались в потоки. Слева нечто промелькнуло потом справа,  некрупное и темное. И это что-то попало и в них. Змея  закрутило, он отключился и ушел в штопор, как не натягивал Ти поводья и не орал  все без толку.  Но падение задержала густая субстанция бурых оттенков. Вокруг было тихо, но дышать было трудно и лучше бы не дышать. Они зависли вроде бы и не падали, но и не двигались, небольшое течение несло их, но  куда. Вокруг не было потоков и ничего не было.
– Куда  путь держите странники?
  Возле них возник некто похожий на Слезена, такой же мохнатый, но с черным глазом. Говорил так медленно, что Ти захотелось достать плетку и подстегнуть его, но он сдержался.
– Здравствуйте не подскажите, куда мы попали и кто вы?
– Кто я не подскажу. Прости брат не помню. Тут в кислоте все забываешь.
– Но может, вы знаете, как нам вернуться в потоки.
– Потоки. Суета сует. Похоть и смертные грехи. И все ради того чтобы избавиться или получить пряную субстанцию.
– И все же.
– Ну, если вам тут не прет. Помогу чем могу. Вы тут недолго. Шанс есть. Тебе надо разбудить своего коня. И поторопись, если кумар дойдет до центра наслаждения, хрен ты его отсюда утащишь. Был гордый прайп из клана фалогов, а станет счастливый растаман. И тебя затянет. Из рая нет спасения. Главное направление. Определиться с вектором. Тут я вам помогу. Надеюсь, не перепутаю полярность, а то улетите вниз.
 – А там что?
– Говорят переход в тёмные потоки. Но никто еще не вернулся. Или не смогли или не захотели.  Ну, давай.
 Мохнатый змеюга  хвостом перенаправил Приспуса. Ти лихорадочно соображал. Разбудить. Посмотрел на сапоги. Шпоры
  Он  натянул поводья и со всей силы вонзил шпоры в Приспуса и еле удержался в седле, но дополнительно стегнул змея плетью. И они вырвались из кислоты. Змей притормозил, его колбасило, из него выходила бурая субстанция. Он издавал неопределенные звуки.
 Когда змей успокоился. Ти вежливо попросил:
– Мне пора возвращаться, направление форб,   Приспус и как можешь быстрее.
 Змей издал непонятное, но очень неприятное междометие, прокашлялся, из него вышла зеленая  гадость и растворилась в темном пространстве, но успокоился и зажег свой глаз. Они понеслись среди потоков, под седлом Ти чувствовал  обиду, разочарование и горечь поражения.  Было обидно и горько и Тряне. Что за сила дана этой ведьме. Кто   она и кто они. Она говорила во множественном числе. Но не стала с ним сражаться напрямую. Проигнорировала. Я тут не  нужен, а где нужен. Где мое место. Скитаюсь как проклятый. Почему как. Неужели проклятие отца имеет такую силу. Вернуться покаяться. Куда вернуться. И как каяться без покаяния и вины,  нет дело в другом. Во всем виноваты его враги. Найти и победить. Самому стало смешно или это кумар выходит. Он много что уже умеет, но ничем не овладел в совершенстве. Его знания обширны, но беспорядочны. Он ничего не боится и никого, но  поможет ли это. И уверен он лишь в одном он не сдастся.
 Тряня чувствовал чье-то присутствие. Его провожали. Он не стал оборачиваться.  Не приближается. Не нападает. Хремес с ним. Неожиданно Тряня рассмеялся. Звонко и легко.
Не победил и не проиграл. Ничего не потерял, но  кое-что приобрел.
 Змей вернул Ти туда, откуда и взял. Ти не стал с ним прощаться. Спрыгнул из седла,  бросил рядом сапоги куртку и плеточку.  И пошел к выходу. Навстречу уже шли ребята в черном.  Но как-то не торопясь.  Один на несколько шагов впереди остальных. Ти явно прочел ужас в его глазах. И смотрел он над Ти. Хоммер услышал шепот:
– Страж Гимена.
 Ти обернулся. Ничего не скажешь. Ужас. Огромная тень в синем тумане.  Минотавр по сравнению с ним крошка.  Но тень медленно уменьшалась. Два других особых миньона поравнявшись с Ти облегченно  выдохнули:
– Он уходит.
  Уходит. Хорошо, и мне пора.
 Его вез  тот же кот  на том же энолиде. Но в башне Пона  Трэна ждал сюрприз.    Двенадцать крепких хоммеров одетых как ниндзя, но в голубом обмундировании, вооружены палками, заточенными с двух концов. Хорошая разминка и ребята обучены замечательно. Пришлось повозиться, но это приключение подняло Ти тонус. Из лифта вышел  уже знакомый Ти кролик в розовом, пригласил любезно с поклоном:
– Вас ожидают.
  Пон сидел в кресле, подобном трону, весь в черном облачении, но в неизменных своих синих очках. Звучала зловещая музыка. Но не было страшно. Напоминало пародию, но на что. Его руки лежали на черных пластинах. Пальцы шевелились и излучали переменный синий цвет и искрили. Пластины отвечали свечением.
  Ти удивился. Он не чувствует ни обиды ни злости на хозяина этого города. Неужели этот пакостник так и останется безнаказанным. Но  Пон не нападал и Ти не чувствовал в нем силы направленной против него. Впрочем большая часть Пона по-прежнему была надежно закрытой.  Пон произнес тихо:
 – Подрос то как, возмужал.
И продолжил громко с издевочкой:
– Дюжина лучших подованов Крыда, и за что я ему плачу. А ты заработал бонус. Я открою тебе одну тайну, ты получишь доступ в одно занятное место, но только в моем присутствии. И поверь никаких ловушек. Кстати как ты относишься к сказкам легендам. По пути расскажу одну. Нам вниз, очень вниз.
  Они проследовали в лифт, где Пон и продолжил свои речи:
–  Не знаю, заметил ли ты, что хоммеры не столь религиозны как обитатели Юзмы. Там и атеизм религия. У хоммеров и религий то нет. Есть легенды сказки, но нет системы.  Мы оправдываем добро и зло просто, первое  от Ваанна, второе от Люцера. И еще не дошли до единобожия. Когда добро и зло от единого,  а значит добро и зло едины. Для нас это непостижимо и неприемлемо. Хоммеры не любят сложностей.
 Я расскажу тебе историю симов.  Ванн, первый из первых источник всех истин, возлюбил Рама за благочестие и верность и даровал ему Армеддон.  Рам родил Сима, но нечистый раздвоил Сима.  Сим и его двойник стали спорить,  каждый утверждал, что он истинный наследник Рама.  Рам решил для того чтобы определить кто их них истинный, а кто ложный, бросить жребий.  Тот, кому повезло, был признан Симом и оставлен в Армеддоне с тех пор только его потомки имеют право быть в Армеддоне, другой же был объявлен ложным, прозван Сиимом и изгнан. Потомки Сима  владели Армеддоном, возносили хвалы Ванну и жили по его законам  до тех пор пока среди потомков Сиима не появился некий Сиимат, поведавший, что ему явился сам Ванн и открыл истину, мол в жребий Рама вмешался нечистый  и Сиим истинный наследник и его потомкам должен принадлежать Армеддон,  начало всех начал, итог всех итогов.  Сиимат и его сиимы силой изгнали симов из Армедона, разметав их по всему свету. Но, все же молясь Ванну единому  симы собрали силы и началась война за Армеддон.  Тогда собрался совет больших хоммов и остановил борьбу, разделили Армеддон между симами и сиимами.  Войны нет, большой войны нет. Но война есть всюду, где есть симы и сиимы.
 – И где этот Армеддон?
– В сказке, где еще? Но может, ты туда еще попадешь. Мне не дано. Симы меня не приняли, сиимы предали. Мы прибыли.  Это низ, самый низ. Ниже только по особому приглашению, но не советую.
  Они оказались в абсолютно темном помещении. Пон театрально произнес:
 – Да будет свет.
 И хлопнул в ладоши. Свет стал появляться. Сначала два светящихся стержня с разных сторон.  Они шли медленно и свет загорался парами стержней свечек после каждого шага.
 После девятого шага свет полностью погас.
– Надо подождать. Процедура, –  прошептал Пон.
 – Издевается,  – подумал Ти, но промолчал.
 Свет загорелся. Сразу и много. Тряню ожидал сюрприз. Перед ним  всего в нескольких шагах  выстроились восемь  ифритов,    за ними виден был черный люк в стене.
 – Эти ифриты охраны не то, что там наверху у порталов. Они умеют только убивать.  И должны разорвать  на проточастицы любого кто пройдет за запретный  круг. Мы уже пять минут в круге. А они не шевелятся. Да они спят.
Ти спросил:
– Вы так хотите меня убить, что за себя не боитесь?
 – У меня иммунитет на ифритов. Сорок прививок и все в живот. Но кто их усыпил. С моего прошлого посещения тут никого не было. На счетчике девяносто шесть, как и было. Значит это сделал или я, или ты.  Ну я тут прохожу за взятку, девять монет два черных камешка. А что сделал ты.
–  Ничего.  А зачем их будить. Пошли куда хотели вы. Или все-таки хотите, чтобы они убили меня.
–  Убили. Не смеши малыш. Они всего лиши ифриты пусть и  с приставкой супер. Но признаюсь, хотел посмотреть хороший батл. И камешки сэкономить. Но  как ты  их усыпил. Магия. Да вроде ты не обучен никем. Но это магия. Плаща невидимки у тебя точно нет. Да он бы и не усыпил всех. Его предел три. Дырявая монета да у неё всего на двоих силенок. Четыре монетки опасная комбинация, больше трех не сочетаются. Серый бисер. Невозможно.
Ти ничего не ответил и настаивал на своем:
–  Если они спят, может пройдём без шума.
–  А ключ. У одного из них ключ.
Ти обошел вокруг ифритов.
–  Нет никакого ключа.
–  Есть, но кто очередной хранитель не знаю. У них все дела по жребию.
–  Нам обязательно туда.
–  Нет и да.  Но я хочу вернуться. Если мы прошли запретный круг. Обратно только через морозильник.
–  Там так холодно.
–  Не о том беспокоишься.
 Ти подошел к черной круглой двери. Никаких отверстий всё гладко. Решил потрогать и тут же отдернул руку. Очень горячо. Пон рассмеялся:
–  Кажется, это называется термодинамика. Если где-то очень холодно, рядом должно быть очень горячо.
 Тряня  решил допросить Пона. Этот ублюдок должен знать хоть что-то полезное:
–  Не помните, как выглядел ключ?
–  Я его никогда не видел. Процедура была простой, но неизменной все последние  восемь раз. Прихожу, отдаю ключнику взятку. Одеваю повязку. Через некоторое время меня заносят вовнутрь. Дверь закрывается. Снимаю повязку.
 – А как обратно.
–  Обратно с другой стороны. Восьмизначный код.
 Ти  снова обошел вокруг ифритов. Трое в первом ряду. Двое во втором. Трое в третьем. Во второй ряд  в центре просится еще один, хоть кто-то и фигура закончена и словно решается простая задачка.
–  Давайте выполним процедуру.
–  Не совсем понимаю как.
–  Давайте взятку.
–  Кому.
–  Мне. Они взять не могут
–  Забавно. Хорошо бери коррупционер.
 Пон протянул Ти небольшой мешочек.
–  И как нам это поможет.
– Надевайте свою повязку.
–  О, у нас ролевые игры.
 Но сделал как Ти велел. Ти взял Пона за холодную руку  повел за собой.
–  Мне уже щекотно.
–  Постойте тут, пожалуйста.
  Пон не ответил. Ти решил спросить:
–  Вы не знаете, зачем камешки. Какая в них ценность.
 Пон молчал и не шевелился. Так и его обездвижило.  Что-то работает. Простая геометрия, а какая сила.  Но еще не все задачки решены.  Что-то простое. Куб ифрита по Кантору равен нулю.  Ти ходил вокруг смотрел и на свой квадрат из фигур и по сторонам. Но ничего не приходило в голову. А забавная компания получилось ифриты в набедренных повязках и Пон в своей серой повязке на глазах. Повязки. А что если посмотреть на всё по-другому. Ти натянул повязку Слезена на глаза. Да картинка изменилась. Посветлело вокруг. Дверь стала красной. Даже коричневая шерсть ифритов стала зеленой как молодая травка. Но пропал Пон. Ти стянул повязку. Всё стало прежним и Пон вернулся. Одел повязку.
  Пон пропал. Так не зацикливаться на ублюдке. Нет Пона, уже хорошо. Не он решение этой загадки. Что-то еще изменилось, какая-то мелочь. И точно возле каждого из ифритов лежали монетки. Возле  места Пона ничего не было. Диссонанс. Монеток не много Ти  посчитал. У  первого и второго по одной. У третьего две. Второй ряд три монетки, на месте Пона ноль ничего. Пятый ифрит восемь монет. Шестой  тринадцать.  Седьмой двадцать одна. И последний посчитаем тридцать четыре. Дальше больше. Если еще одна точка сколько надо монет. В голове возник ответ. Петьдесят пять. Столько нет монет. Но мне и не надо дальше. Надо заполнить пустое место около Пона.
 Знакомая последовательность чисел очень простая и очень известная. Пять. Ответ пять.
Ти отсчитал монетки и сложил кучкой возле места Пона. Отошел в сторону и снял повязку. Прошло немного времени и начались перемены. Не  с Поном. Тот стоял как замороженный. Начали просыпаться ифриты. Первым проснулся последний ифрит с наибольшим количеством монет. Он повернул голову в сторону Ти. Хоммер подошел к ифриту поближе. Тот вытянулся по стойке смирно. Ждет команды. Ти скомандовал:
– Открой дверь.
 Ифрит молча протянул правую руку ладонью вверх. Ти кинул туда мешочек Пона.  Ифрит извлек оттуда монетку, подкинул и проглотил ее. Интересная у них диета. Потом положил в обе ладони по камешку и сжал в кулаки. Повернулся и медленно пошел к двери за ним двинулись и остальные ифриты. Они выстроились в ромб. Любят ифриты простую геометрию, однако.  Стояли неподвижно Ти  начал проявлять нетерпение. И слегка вздрогнул, когда ифриты резко прижали руки со сжатыми в кулаки ладонями  к груди. У них что разминка. Следующее движение было главным. Они выбросили вперед руки, раскрыв ладони. Передний ифрит прижал камешки к двери. Зашипело пошел дым запахло паленым. Но все ифриты не шевелились, и Ти просто смотрел и ждал. И только когда дверь полностью поглотила камни, передний ифрит раскинул руки в стороны и сжал  кулаки. Движение повторили и остальные ифриты.  С дверью происходили нехорошие вещи, сначала она вибрировала. Потом ее основательно трясло. Начало корёжить. Потом ненадолго успокоилась. В верхней и нижней части появились пара выпуклостей. Дверь издала жуткий звук сочетание скрежета и битого стекла. И начала открываться. А ключ это оказывается камешки.
Ифриты повернулись к Трэну, он отдал простую команду указуя на Пона:
 – Отнесите его вовнутрь.
 И пошел не оглядываясь. За дверью было темновато и пусто. Ти стоял не оборачиваясь.
 Дверь закрылась с неприятным звуком, но тональность мягче, чем при открытии. Пон очнулся. Ти слышал как того трясло, но продолжал стоять так же не оборачиваясь. Пон высказал обиду, но как-то тихо и обреченно:
– Ты очень нехороший. Слышать всё. Видеть всё и ничего не мочь сделать. Я надеялся, что этого никогда не будет больше.
Ти снял повязку, повернулся и строго спросил:
 – Где мы?
Пон помолчал,  избавился от своей повязки и через секунд десять спокойно ответил:
– Это еще шлюз.
Он снял пару висящих на стене блестящих плаща с капюшонами, один одел сам другой отдал Ти. Указал наверх:
 – Уже два индикатора зеленых. Когда и третий из красного станет зеленым, проход откроется.
  Наконец они прошли в обещанный морозильник. Он был наполовину заполнен контейнерами больших размеров. Пон покачал головой:
–  Шестьдесят семь, а было шестьдесят восемь.  Принесем положенную жертву. А для чего я здесь.
  Он извлек маленький голубой стерженек  и вставил в отверстие в полу. Отверстие закрылось.  Пон усмехнулся:
 – Акт совершен. Ждем реакции.
  Зал осветился. Осветились и контейнеры. Ти подошел к ним поближе. В почти белой жидкости виднелись контуры тел.
–  Кто это?
–  Никто. Чеэлы. Я это так называю для себя. Официально этого не существует, нет и названия.
–   Чеэлы  живы?
 – Я же сказал, чеэлы никто и ничто без биэли, и не опасны.
–  Биэли тоже здесь?
 – Нет, они ниже намного ниже. Там очень жарко.  Вот они очень опасны, но биэль, название мое, тоже выпускают оттуда только в чеэло. 
 – И зачем все это.
 – Зачем, почему. Все вопросы к хозяину. Но ты не спросишь, и он не ответит. Если коротко и закрыть тему. Это оружие. Пойдем прочь. Учитывая  обстановку может понадобиться еще чеэло. Появятся слуги хозяина. Даже с твоими способностями сложности ненужные. Да и не созрел ты для дороги вниз.
  Они прошли до голубой круглой двери. Пон стал водить по ее поверхности мизинцем левой руки:
–  Ох, не люблю я двоичные коды.
Дверь посинела и бесшумно открылась. Они вошли в темное небольшое темное помещение. Пон вздохнул:
–  Это тамбур. Тут мёртвая зона и мы можем поговорить. Эти стены убивают слова.
Пон снова вздохнул:
–  Ты понимаешь я тебе враг и другом, по своему положению быть не могу.
Ти молчал. Пон еще ничего не сказал.
–  Ты не должен мне верить.
Пон говорил тихо и не торопясь.
–  Но у меня, не у того кого ты видишь перед собой, а у меня есть причины помочь тебе.
Я не знаю как. Ты хочешь все знать об Игре и ее правилах. Главное Игра не игра и правил у нее нет неизменных. Все меняется с каждой волной.
  Кто такие Большие и сколько их. Хозяева Хормварда и твои враги.  Их девять. Это так и не так.
  Ты  уже слышал про джиджеров. С тремя ты  встречался.
 Стратегия игры против тебя. Удалить тебя с поля. Первая попытка самая удачная самая серьезная. Тебя удалили и навсегда в никуда. В тогда когда тебя еще не было. Затратная операция, но стопроцентный вариант.  Но ты вернулся. Не мог, но  вернулся. Прошел по лезвию и не упал. Кое- кто из твоих знакомых за это поплатился.  Вторая попытка только кажется столь же серьезной и по затратам и по последствиям.  Но  принцип прежний вытеснить тебя.  Потоки тебя  не поглотили, но и не приняли. Ты создал приличное потрясение. А что  если бы добрался до майнстрима.  Тебя вовремя и тонко завернули. Ты и в моих потоках натворил бед. Пробудил древние глупости и сильных мира того и прочих.
  Про других претендентов. Формально семнадцать. Фактически не скажу. С двумя ты пересекался. Чего не должно было случиться. Весьма вероятно именно эти двое твои главные конкуренты. Есть еще один интересный персонаж, но пока далеко. В другом поле. И последнее это две легенды, Игра связаны с ними.
  Пон замолчал, Трэн ничего не спрашивал. Выдержав паузу, Пон продолжил:
–  Хочу отправить тебя попутешествовать и  нашел для тебя приятную спутницу. Можешь отказаться, но это ничего не изменит. В этом случае я смогу тебя направить к одному информированному хоммеру. Не надейся сразу выкачать из него инфу. Предупреждаю сразу. Это ловушка. Но ничего другого ты и не ждешь от меня. Мои слова уже мертвы в этих стенах. Ты ничего не слышал. И маленький презент на прощание.
Он протянут Тряне стержень. Ти взял и убрал в карман.
–  Это световой меч. Я нашел для коллекции другой экземпляр с голубым светом. Зарядки немного. На пару боёв должно хватить. Включается просто. Три нажатия на сенсор. Отключить два нажатия.
 Пон замолчал и закончил монолог тише некуда:
–  Прощай.
  Они летели молча в энолиде. Пон раздражал Ти своим мизинцем, накручивая им в воздухе витки спирали. Их встретили два десятка псов охраны в спецназовских доспехах.  Командир отдал честь. Красавцы вытянулись по струнке. И зачем этот официоз. На площадке портала их ожидала обещанная Тряне спутница. Она сразу не понравилась Ти. Хомми с белой гривой в желтом комбинезоне стояла к ним спиной. Все это не гармонировало с нежно-голубым оформлением портала. Впечатления усилили ядовито зеленые сапоги на убойно-длинных блестящих каблуках. Пон подвел  Ти к ней и  представил:
–  Элама это твой подопечный Трэн, не испорть хорошего мальчика.
  Она обернулась к ним, Пон тут же отвернулся. Он что её боится. А было чего испугаться. Огромные желтые очки и невероятно фиолетовые губы на бледном лице. Она улыбнулась и ответила. Голос низковатый с хрипотцой:
–  Прощайте господин Пон.
  Пон не повернул головы, поправил ее с усмешкой:
–  До свидания. До свидания Элама.
  Ти проследовал за Эламой через портал. Они устроились в капсуле подготовленного для них письма. Хомми рассмеялась:
–  Ну что понеслась бэби.
 Ударила по красной кнопке, и они понеслись.
  Проводив  Трэна и Эламу, Пон отдал своим подручным необходимые распоряжения, а сам удалился в маленькую запретную для всех кроме него комнатку со странными знаками кем-то начертанными над дверью. В комнатке ничего не было только полумрак   и простой лежак в дальнем углу. К нему и направился уставший Пон,   не дойдя несколько шагов до желанной цели весь начал трястись и  кричать от страшной боли. Из Пона вдруг выделились и разлетелись два пятна одно иссиня-черное, другое бледно-голубое. Далеко  у них улететь не получилось. Со всей силы они ударились об невидимую  преграду, отлетели и еще долго тыкались и носились по дозволенному, но очень ограниченному пространству. Пока не успокоились и расположились на максимальном расстоянии  друг от друга и от всего того что осталось от обаяте
льнейшего Пона.
  На полу между ними лежала калообразная масса. Она медленно двигаясь добралась до  лежака  и растеклась.
–  Ну что суки рваные не могли трех шагов дотерпеть. Уроды до сих пор не врубились кто главный. Гнобил вас гады и буду гнобить. Ничего время вы своё знаете и место. Как свет погаснет вы мои.

Глава 12. Элама.


  Тряне очень хотелось закрыть глаза и заснуть, но он не мог позволить себе расслабиться. Вместе с ним в капсуле письма и напротив  него находилась опасность в желтых очках. Ти  ничего не знал о своей спутнице, лишь чувствовал величину напряжения  между ними, а она зашкаливала. Без сомнений эта хомми опасна,  но что это вообще за существо.  Она зависима от  Пона, а  он ее побаивается.
   Да и куда они едут? К очень информированному хоммеру? Заманиха? Ловушка? Что  Элама будет делать,  если он попытается сбежать и не поедет до пункта назначения. У нее нет оружия. Она должно быть супербоец, выученица Крыда. «Стальная  Крыса» научил ее особым искусствам?
 Свет в капсуле изменился, стал мигающим и красным. Элама рассмеялась:
–  Приехали. Канал закрыт. Ты и точно везунчик. Пошли лакибой разомнем жопы.
   Они прошли портал. На площадке портала и за ней никого не было. Тишина, что называется мертвая. Сооружения зеленого цвета. Купол в синих пятнах.  Все попрятались или некому прятаться. Мертвый узел? Посреди овальной площади торчал шест с перекладиной наверху. С обеих сторон перекладины подвешены большие кольца. Вырвались из тесной капсулы письма, и  Элама словно взбесилась. Начала издавать музыкоподобные звуки, крутить колесо и сальто. Увидев шест, завопила в восторге. Заскочила на него и начала такое выделывать, почище суперстриптизерши, но не раздеваясь. Тряне это было дико и незнакомо. Бешеная.
  Элама накручиваясь по шесту, добралась до перекладины, вскочила в кольцо. Перекладина стала крутиться вокруг шеста, а дикая хомми выеживалась уже в кольце. Крепкий шест не шелохнулся. В эту дурь можно играть и вдвоем. Ти  подскочил, схватился за второе кольцо, подтянулся и сел в него. Элама рассмеялась, но в другой тональности:
–  Попался цыпа.
  Оглянувшись, Ти увидел, что портал закрылся. Ловушка захлопнулась. Как-то все просто, прелюдия короткая. Он соскочил с кувырком. И что дальше? Элама продолжала накручиваться в кольце. Да мы не одни. Из зеленых сооружений начали появляться  темные фигуры, и все направлялись к ним.
–  Привет дяди зомби,  – заорала из своего кольца Элама, а затем почти шепотом:
– Герой, надо поубивать мертвяков, а то они нас покусают.  Я такая молодая, нецелованная.
  Она еще издевается. Не поймешь, она в деле или просто стебается. А фигуры двигались неестественно и вместо глаз жуткие бельма. Точно как живые мертвецы из ужастика.  Двигались, они может и  неестественно, но в определенном порядке. Они окружали Ти двойным кольцом. Хоммер разбежался и перепрыгнул оба кольца.  Напротив него вплотную оказалось перевернутое лицо Эламы.
– Закрой глаза и всё увидишь.
 Ти надел повязку  Слезена на глаза и быстро обернулся. Чистые. Кегли Гуру. Приближаться к ним нельзя. Он  хорошо чувствовал в  этих « зомби», нечто, что он не мог определить, но эта была сила, блокирующая его силы.  И что делать? Маневрировать, и какие шансы у жертвы в ограниченном пространстве против семнадцати охотников.      Кегли снова выстраивали двойной круг.  Девять во внутреннем круге, три группы по трое. Восемь во внешнем круге,  четыре группы по двое. И зачем они это делают? Перевернутая Элама  объяснила:
–  Они строят тебе купол. Как построят, ты их с потрохами. Мальчик в коконе и гоу на Вершину.
   Ну, уж нет. Ти приготовился к маневру. Элама заговорила тихо:
– Не дергайся. Убить мертвяков нельзя, но выключить можно. Ты должен разорвать  главный круг в трех опорных точках.
 Кегли приближались,  по мере их приближения световые линии проявлялись между ними. И явнее были видны круги, внешний и внутренний, они пульсировали, наливаясь светом. Разорвать, а почему не разрубить. Он выхватил подарок Пона и включил его.
Элама шептала:
– Рано, рано. Три шара и бей по ним.
  Круги погасли, и он увидел три шара по периметру внутреннего круга. Полсекунды и он разрубил шары. Они ярко вспыхивали и гасли, после этого семнадцать кадров. На каждом одно и то же, руки Эламы проникающие в тело очередного «чистого» и свет гас.
Ти стащил с глаз повязку.
 Семнадцать выпотрошенных оболочек, словно резиновые костюмы валялись вокруг. Но портал был по-прежнему закрыт. Еще не все карты раскрыты.  Вот и главный клоун в этом цирке. А мы кажется, встречались. Ти ничего не успел вспомнить, как  увидел, что Элама бежит на этого персонажа. Она  словно бешеная псина,  что сорвалась с цепи и   при этом взорвалась проклятиями. Ти не знал и половину слов, но смысл был убойным и очень грязным. Она  же его порвет. Но он выбросил вперед правую руку и ее отбросило. Элама упала рядом с Ти. Подскочила и как собака или волчица ощерилась. Ти успел заглянуть в ее ротик. Однако,  зубиков у девочки могло быть и поменьше. А эти два сверху, не крупноваты ли.
 Элама прошипела:
– Защищен гад. Серый перстень.
  И закрыла миленький ротик. Тряня хорошо вспомнил где и когда он встречал, того кто так нехорошо обошелся с его спутницей. Бархатный хомм с узла, где он познакомился с двумя монахами, а наемники хотели его убить. Только перстень на зеленой перчатке не черный, а серый. Хомм улыбался:
 – Браво, браво. Столько усилий, а ради  чего. Слуги Света не угрожали, не нападали на вас.
– Исполнил нам хоровод, а мы их так нехорошо,  – зло рассмеялась Элама.
– Молчи тварь.
И тут же любезный тон:
– Это приглашение. Приглашение ко спасению. Вам юный отрок угрожает опасность. Вас ведут во мрак погибельный и бездну ада. И самое печальное, вы это знаете, но хотите обмануть нечистого. Опасные игры. У вас нет друзей и нет союзников. Но так много врагов. Вы ошибочно относите и нас в их лагерь.  Примите правильную сторону. Откройте глаза и поверьте в Учение. Мы поможем. Мы сила Света и Знания. Позвольте  вам помочь и   не отвергайте руку помощи.
 Тряня посмотрел на закрытый портал и усмехнулся:
– Вы всегда убиваете тех, кто отказывается от  вашей помощи?
Бархатный хомм почти обиделся:
 – О нет. Мы никого не убиваем. Мы творим благие дела и дарим свободу. Мы поможем, вам нужно лишь согласиться. Мы всё сделаем сами. Ваша спутница опасна для вас. Мы ее нейтрализуем. Более того  у нас она изменится и будет творить добро. Мы перепрограммируем это исчадие.
Элама рассмеялась:
– Ты старый задрот. Если бы не твоя гайка.
– Молчи отродье. Ты ничего не сможешь сделать. Ты глупая девочка, думаешь, что сила в перстне.  Это символ. Дарю
 Он снял перстень и кинул его Эламе. Перстень летел высоко, а перед глазами Тряни стояла картинка с обглоданным черепом бедолаги с того узла. Перстенек почти долетел до них, но Ти не дал ему упасть, высоким пинком он перенаправил его в сторону портала. Перстень пролетел в портал и тот открылся. А реакция у Эламы лучше, чем у него. Она уже неслась к порталу, пока он соображал. Пришлось догонять, прощаться некогда, да и не зачем. Вдогонку услышал почти восторженно:
– Вы великолепны, до встречи на Вершине.
 Они заскочили в капсулу и унеслись по открытому каналу. Эламе было слишком весело, она дразнила Ти:
– Двоечник. Всё ему подсказывать надо. Но еще пару таких фокусов и я поверю, что ты типа избранный и всё такое.
 Ти увидел серое пятнышко на полу и поднял перстень:
– Может лучше выбросить?
Элама пожала плечами:
– Не знаю. Не ты, не я не умеем им пользоваться. А без этого он не опасен. Спрячь.
 Так и сделал. Приключения продолжаются и неожиданности. Какой у Гуру к нему интерес? Элама его защитница или не всё так просто?
  Белокурая бестия вытащила из ниоткуда  святящийся шарик и кинула им в Трэна. Он поймал и  вернул резким движением ей, Элама поймала игрушку двумя пальцами левой руки. Так и развлекались  с шариком, усложняя друг другу всякий раз задачу, пока все в капсуле не замигало голубым цветом. Элама состроила невообразимую гримасу:
 – Прибыли. Может, поедем дальше, если оно есть?
  Элама смеялась, но  первая направилась к выходу. Они вышли из портала, их никто не встречал. Тишина и  сплошная стена вплотную к порталу.   Ни одного входа. Ловушка? Нет. Портал открыт. Намек на то, что мы нежеланны?
– Он тут, склероз в маразме, –   Элама улыбнулась.
  И точно,  после ее слов  в стене образовался аккуратный проем неосвещенный,  из мрака появился хозяин  хорма, а кто это еще мог быть. Одежда свободного покроя. Штаны иначе как шаровары не назовешь. Не обувь, чувяки. Лысая голова. Глаза закрыты, чересчур богатые брови, в руках кривой посох.  Слепец? Он подошел близко и неожиданно бросил посох перед ними. Посох обратился в змею. Извивался и шипел.
Элама усмехнулась:
– Дедушке скучно.
 Пошла вперед, взяла змею и вернула посох хозяину. Он взял посох и открыл глаза, большие и слишком ясные:
– Меня предупреждали о вас и о вашем весьма вероятном неприбытии. Вы уж  извините за фокус. Старый, но весьма эффективный трюк против гостей докучных и пустых. Прошу следовать за мной и не отклоняться от красных стрелочек. Мой хорм осторожен и не любезен к чужим.
  Элама молча пошла  за хозяином хорма. Тряня с тоской оглянулся на манящий портал, но  двинулся третьим.   Они шли по освещенному оранжевыми светильниками тоннелю. Были намеки на ответвления, но неясные и закрытые.  Хозяин хорма открыл один из них:
 – Милая хомми,  вам сюда.
Элама без сопротивления и комментов покинула их. Ее ждала зеркальная комната  с круглой кроватью и девятнадцатью шкафчиками  по периметру. Ящики, коробочки, стеллажи  наполняли шкафчики. И все не пустые.
   Ти пришлось пройти  несколько дальше.
– Вам молодой хоммер в это  помещение. Ах да, кажется, я не представился.  Блогхед.
 – Тряня.
– А ваша спутница.
– Элама.
– Элама. Хорошо. Отдохните. Вы вне опасности. Все хорошо. И да, управление там голосовое. Разберетесь. Тут многое подчиняется голосу, но не всякому.
 Помещение было темным, но Ти произнес:
– Свет.
И пришлось зажмуриться.
– Уменьшить интенсивность освещения на тридцать процентов.
 Вот так приемлемо. Комнатка квадратная, простая постель с подушкой валиком. Две стены с книгами. На третьей штора. А что там. Ти испытал небольшой шок. Открыв штору, он увидел Эламу. Она смотрела на него. Смотрела, но не видела. В руках она держала два платья, и прикидывали их по очереди к себе и неоднократно. Ти зашторил окно. Вуайеризм не его.  Зачем это здесь? И самое странное. Расставшись с Эламой он  с хозяином хорма прошли немалое расстояние, а их комнаты оказались рядом, должно быть у этого хорма есть еще не мало сюрпризов.
 Заснул легко и быстро. Во сне не то падал, не  то летел в окружении огоньков и   темных шариков что-то шепчущих. Проснулся от включенного света, на полу уже виднелись стрелочки-приглашения. Приглашают, пойдем. Стрелочки привели его в комнату, где уже сидели Блогхед и Элама. Хомми радикально изменилась, усмирила слегка прическу. Вместо суперкаблуков удобные балетки.  Штанишки с непонятным принтом, и не то платьице, не то кофта или блуза. Она, молча, налила ему чая и придвинула вазу с разнообразными конфетами. Блогхед порекомендовал:
– Чай с мятой и мелиссой, предохраняет от лишних желаний.
Конфета Ти попалась кисленькая, но оттенила вкус чая. Блогхед первый встал из-за стола
– Нуте-с юный хоммер пройдемся,  узнаем, что за сюрприз приготовил вам хорм.
Ти посмотрел на Эламу. Она подскочила со стульчика и весело заявила:
– А мне по любому в другую сторону.
И ушла, почти убежала. Блогхед шел впереди, Ти за ним. Слева засветилось нечто похожее на дверь.
- Так, так пройдемте. Если не ошибаюсь, теструм. Не ошибаюсь.
  Внутри их ждала черная стена и на ней двенадцать серых пластин предположительно каменных. На них ничего не было, ни надписей, ни рисунков. Гладкие поверхности одного оттенка серости. Блогхед как-то слишком тяжко вздохнул:
–  Можешь ли ты вспомнить и произнести хоть какие-нибудь заповеди?
–  Заповеди,  –  удивился Ти.
–  Да, есть такое ретро слово.
Это ретро отправило Тряню в заблокированные области его памяти и жизни. Дом. Иргудеон. Было немного больно, но в голове зазвучало громогласно, оставалось лишь повторять неспешно и тихо за наставником:
–  Аз есмь Господь Бог твой, да не будут тебе бози инии разве Мене.
  Блогхед   кивнул головой  и провел своим посохом по верхней пластине, на ней загорелись знаки, тут же  погасли, пластина изменила оттенок на более светлый.
Ти продолжал:
–  Не сотвори себе кумира и всякого подобия, елика на небеси горе и елика на земли низу, и елика в водах под землею; да не поклонишися им, ни послужиши им.
Не приемли имени Господа Бога твоего всуе.
Помни день субботный, еже святии его: шесть дний делай и сотвориши в них вся дела твоя, в день же седьмый, суббота Господу Богу твоему.
Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет, и да долголетен будеши на земли.
Не убий.
Не прелюбы сотвори
Не укради.
Не послушествуй на друга твоего свидетельства ложна.
Не пожелай жены искренняго твоего, не пожелай дому ближняго твоего, ни села его, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ни всякого скота его, ни всего, елика суть ближняго твоего. 
  Пока Тряня вспоминал заповеди из своего детства, Блогхед синхронно за ним проводил по пластинам, на них загорались и гасли знаки,  менялся оттенок, всякий раз новый,  но серый. При этом он  неслышно шептал. Четко Ти услышал только одно слово:
–  Тетраграмматон.
 Остались две пластины, но в голове Ти закончились подсказки. Лишь на прощание прозвучал удаляющейся голос Шидована:
–  Никто и о шестьсот тринадцати не ведают и  ни одну из десяти не соблюдают.
  Блогхед провел посохом и по оставшимся пластинам, ничего не высветилось, и цвет не поменялся. Пластины просто спрятались в стене.
–  Неплохо. Неплохо. Подождем результата.
Сбоку от них открылась и осветилась небольшая полость, в ней Ти увидел торчащую палку. Блогхед посоветовал:
–  Потяни на себя, как рычаг, потом выдерни.
Ти так и сделал.
–  Возьми сие орудие с собой, оно может послужить тебе и не только как самый простой механизм. А я должен удалиться. Таковы правила.
  Ти остался один, все погасло, но открылся проход с тусклым, но светом. Туда и пошел. Сзади захлопнулось, и сразу унылая серость стала мраком и началось. Опасность со всех сторон, они не стали затягивать и пугать. Напали сразу с девяти сторон. Палка точно пригодилась. Ориентировался по звуку и запаху. Фу, неприятные запахи, но помогали определиться. Вооружены палками и нунчаки. Шумные и азартные.  И кто-то ими командовал.  Жаль не видно и сколько биться, может стоит пожеще. В голове прозвучало:
–  Тут многое подчиняется голосу, но не всякому.
Ти заорал:
–  Свет.
 И появился свет. От увиденной картины Ти пробило на смех. Вокруг него  собрались обезьяноподобные существа, лохматые похожие на орангутангов, но с более длинными ушами,  на этих ушах и засветились кисточки, что всё вокруг  осветили. Оранги зажмурились, стали расползаться по разным укромным щелям. К Ти подошел их вожак и протянул маленький и очень темный кристалл:
–  Держи. Правила есть правила. Но передай Хеду, что на такое мы не подписывались. Пойдем, провожу. Вставляй сюда рычаг и тяни влево. Подожди минутку, откроется, а мне надо зашкериться.
  В следующем помещении было светло, слишком светло. И проявился персонаж воздушный, просто висящий в воздухе. Он поздоровался:
–  Добро пожаловать к Зенону. Подойди ко мне, если сможешь.
–  А в чем сложность?
–  Давай рассуждать логично. Чтобы преодолеть путь, нужно сначала преодолеть половину пути, а чтобы преодолеть половину пути, нужно сначала преодолеть половину половины, и так до бесконечности.
  Попробуй, опровергни логику, я жду и жажду обнять тебя гость мой.
 Ти пошел и шел и шел, но не приближался к Зенону. Хоммер  остановился, что за шутки.
–  Вот видишь, дойти до меня невозможно.
  – А долететь?
–  Что значит долететь,  – Зенон явно был в недоумении.
 Ти размахнулся и кинул в воздушного философа  палку. Палка пролетела сквозь него. Зенон пропал и проявился в другом месте, не столь воздушный, и  весьма печальный сидел на розовом камне. Ти подошел к нему:
–  Извините.
–  Всё правильно милый отрок. Грубо? Да. Эффективно? Да. Если логика не приводит к действию или мешает действию. Действуй и логика пойдет за тобой.
   Он протянул Ти маленькое, легкое голубое колечко.
–  Может и пригодится, как подарок, например. Возьми палку, вставь сюда, потяни вправо, а я растаю в эфире. Меня ждут Платон и Кант, вечные спорщики.
  Ти вышел и оказался в коридоре хорма, стрелки привели его к двери, она открылась, и он увидел Блогхеда. Он сидел в интересном кресле и перед ним в воздухе висели маленькие картинки, а Блогхед управлял ими движениями своих длинных кривых пальцев. Увидев Ти, он улыбнулся:
–  Забавная игра,  «пасьянс паук» называется.
И очень обрадовался:
–  Сошелся, сошелся.
 Картинки быстро, быстро забегали и исчезли. Блогхед вздохнул:
–  Полагаю, милые сумроранги просили передать мне их недовольство. Но что поделать выбор делаю не я и меня выбрал не я. Печально? Я бы так не сказал. Пока жив радуйся.
И неожиданно сменил тему:
–  Как тебе мое седалище. Его, если конечно верить юзерской википедии, придумал великий философ Вольтер. Ты только вслушайся:
–  Но где находится вечный геометр? В одном месте или повсюду, не занимая пространства? Я ничего не знаю об этом. Устроил ли он мир из своей субстанции? Я ничего не знаю об этом. Является ли неопределенным, не характеризуемым ни количеством, ни качеством? Я ничего не знаю об этом
  Ты только вслушайся.  Понял? Не понял. Но согласись вкусненько.
  Ти не согласился, но и не спорил. Дела юзерские. Блогхед закрыл глаза и откинулся в кресле:
–  Да были, были титаны. Не то, что нынешнее племя.
  Он извлек как фокусник из воздуха маленькую  серую картонку. Приоткрыв один глаз, с иронией прочел:
–  Из всех методов самый работающий метод «Тыка», из всех законов самый работающий закон «Пакости».
  Он подбросил картонку вверх, она вспыхнула и сгорела мгновенно и пепла не осталось.  Блогхед извлек еще одну картонку:
–  Зачем постоянно искать причины, лучше просто пользоваться результатом.
    Эту картонку постигла участь предыдущей. Блогхед саркастично крякнул и встал с кресла:
–   Пойдем, прогуляемся, надо размять мой артрит. А то мыслительные способности юзеров и их нежелание пользоваться хоть какой-то логикой меня просто убивают. Как можно было додуматься  до такого перла:
–  Мы рождаемся, чтобы жить вечно, и всю жизнь убиваем себя.
  И они пошли по  лабиринту хорма. Старый хоммер продолжал рассуждать на ту же тему:
  – Когда юзеры еще не были  юзерами, они были умнее. И знали главное правило игры. Нет правых, нет виноватых.  Есть победители и есть побежденные. Победитель получает все. А побежденным горе.
Блогхед ворчал про упадок нравов и понятий в Юзме, но что-то в его бухтении задело Ти, он спросил:
–  У Игры есть правила? И  кто их знает?
Хозяин хорма тяжко вздохнул, но ответил не смотря на Ти:
–  Кто-то возможно. Мне известно о девяти полных списках и десятках фрагментов. В совокупности  весьма противоречиво. Многое, а вероятно и все большой обман. У Игры нет правил, но тогда Игра не игра. Неигра  Игра.
После столь странного окончания фразы Хед покачал головой, но продолжил:
–  Во всех списках и фрагментах присутствует пресловутое:
  – Победитель получает всё.
–  Но теряет еще больше, –   Ти только подумал, но Хед возразил:
–  Такое продолжение фразы есть всего в одном фрагменте, его называют сгоревшим.
 Слева замигал красный круг. Блогхед усмехнулся.
–  Нарния приглашает. Не советую. Лев. Ведьма. Англиканство. Мутно и не советую.
  Справа замигал  голубой круг.
  – Лабиринт тридэ,  безобидно, полезно. Разомнитесь.
 Ти впрыгнул туда. Все было на автомате, не скучно не весело, то туда, то сюда, вверх, вправо, влево,  вниз. Туда нельзя. Ловушечка . А тут надо протиснуться, но иначе мимо цели. По дороге поиграл в футбол с тенью.  Баскетбол с огоньками. Пятнашки. Сложил правильно монетки. Убрал лишние числа из цепочки и собрал пирамидку Рубика.
 Он выпрыгнул из последнего уровня. Блогхед терпеливо ждал его.
–  И как вам? Никак и ладненько. Пойдем в игротеку. Наверняка блондинка там.
 Да Элама была в игротеке, но не одна, а с брюнеткой. Они развлекались, бегали вокруг столика с натянутой сеткой и кидали ракеткой мячики друг другу. Иногда мячик улетал за них,  где вспыхивал и сгорал, но тут, же на столике появлялся новый.
  – Старый добрый пинг-понг. Не будем мешать.
 Игра Ти не заинтересовала в отличие от брюнетки. В ней всё было чуть-чуть не так. Чуть- чуть больше синего, чем было бы достаточно. Гордый профиль с чуть вздернутым носиком чуть надменен. Руки чуть длинноваты, а плечи чуть широковаты. Грудь на пару чуть-чуть меньше. Талия чуть меньше нормы, а бедра чуть круче. Ноги чуть короче,  ступни в вязаных сапожках чуть длиннее.
  Шарик в очередной раз вспыхнул за спиной  брюнетки. Элама сделала резкий жест в ее сторону:
–  Партия.
Брюнетка рассмеялась:
–  Приезжай ко мне. Отреваншу по полной. И научу новому тверку.
Блогхед подошел к дамам и поклонился любезно:
– Очаровательная Диада вы украшение нашего мира и радость в доме моем.
–  Увы, мне пора, я оставила заказ в ящичке.
– Замечательно.
Элама и Диада шли впереди и перешептывались и пересмеивались.
– Да не может быть…
– И устроили дефиле на потолке…
– Уверяю тебя, рынок сладостей перенасыщен. Предложение превысило спрос…
 – И поверь, белая подводка, серые тени…
– На каждый пальчик свой узор…
Шепоточки:
– Шлик, шлик..
– Хи-хи, ха-ха…
Ти почувствовал усталость и отрешенность, как будто он тут лишний. Он отстал от компании и свернул, не прощаясь в отведенную ему комнату.  Скомандовал:
- Свет.
 И приглушил  освещение почти до полумрака. Успокоился сидя на своей лежанке. Его мучил вопрос:
– Зачем я здесь?
   Не тот большой, а конкретный. Что это за место и кто такая Элама. Как связаны Пон и Блогхед. Ничего же вроде общего. Он посмотрел на полки с книгами, а почему и нет. Достал из кармана читалку Слезена и направил на первую попавшуюся книжку. Зазвучал монотонный баритон с хрипотцой. Ти закрыл глаза.
-  Стратагема № 1. Обмануть императора, чтобы он переплыл море
Стратагема № 2. Осадить Вэй, чтобы спасти Чжао
Стратагема № 3. Убить чужим ножом
Стратагема № 4. В покое ожидать утомленного врага
Стратагема № 5. Грабить во время пожара
Стратагема № 6. Поднять шум на востоке - напасть на западе
Стратагема № 7. Извлечь нечто из ничего
Стратагема № 8. Для вида чинить деревянные мостки
Стратагема № 9. Наблюдать за огнем с противоположного берега
Стратагема № 10. Скрывать за улыбкой кинжал
Стратагема № 11. Сливовое дерево засыхает вместо персикового
Стратагема № 12. Увести овцу легкой рукой
Стратагема № 13. Бить по траве, чтобы вспугнуть змею
Стратагема № 14. Позаимствовать труп, чтобы вернуть душу
Стратагема № 15. Сманить тигра с горы на равнину
Стратагема № 16. Если хочешь что-нибудь поймать, сначала отпусти
Стратагема № 17. Бросить кирпич, чтобы получить яшму
Стратагема № 18. Чтобы поймать разбойников, надо прежде поймать главаря
Стратагема № 19. Вытаскивать хворост из-под котла
Стратагема № 20. Мутить воду, чтобы поймать рыбу
Стратагема № 21. Цикада сбрасывает свою золотую кожицу
Стратагема № 22. Закрыть дверь и поймать вора
Стратагема № 23. Дружить с дальним и воевать с ближним
Стратагема № 24. Потребовать прохода, чтобы напасть на Го
Стратагема № 25. Выкрасть балки и подменить колонны, не передвигая дома
Стратагема № 26. Грозить софоре (акации), указывая на тут (шелковицу)
Стратагема № 27. Притворяться глупцом, не теряя головы
Стратагема № 28. Заманить на крышу и убрать лестницу
Стратагема № 29. Украсить сухое дерево искусственными цветами
Стратагема № 30. Пересадить гостя на место хозяина
Стратагема № 31. Стратагема красотки
Стратагема № 32. Стратагема открытых городских ворот
Стратагема № 33. Стратагема сеяния раздора
Стратагема № 34. Стратагема самострела
Стратагема № 35. Стратагема "цепи"
Стратагема № 36. Бегство (при полной безнадёжности) - лучшая стратагема.
  И дальше шло монотонное разжевывание этих самых стратагем. Суть понятна, умей обманывать, маневрируй и не сдавайся.
  Ти не заметил, как заснул. Во сне ему было целое представление, пантомимы показывали сумроранги, кривляясь на что-то намекая. Он проснулся с мыслью вопросом.
 –Значит война?
  В голове сплошная  каша-непонятка. Война – Игра? Или это намек на другую войну? В которой, ему предстоит участвовать. И кто враг или враги?
 По стрелочкам-приглашениям он прошел в комнатку Блогхеда. Тот сидел в своем кресле и читал большую книгу. Посмотрел на Ти, сочувственно покачал головой:
– Мучают вопросы. Задай один, первый, что придет на уста.
– Кто такие джиджеры?
– О, ты спросил про джиджеров. Ты не спросил про Больших. Присядь.
Блогхед  прикрыл книгу и закрыл глаза
–  Присаживайся, присаживайся, разговор не короткий.
  В понятие об мироусройстве большинства хоммеров, да почти всех, Большие это некая высшая власть.  Властители, причем, что характерно   для хоммеров, Большие это тоже хоммеры с неограниченными возможностями, но никто не назовет тебе, ни одного имени, ни одного Большого.
 Слово джиджер, мало кому известно, но связывают    сей тайный термин   с Большими. Само слово пришло из мифологии. Есть много  мифов  о джиджерах. Однозначного перевода нет. Воля бога, воплощение бога, лицо бога. Во всех мифах джиджеры являлись в мир исполнить волю богов. Как пророки или герои. Иногда мученики. Но у них всегда была некая власть и право. Они меняли миры. Но это старые мифы. Есть и новые, мало кому известные, но и тот, кто их знает, не сможет дать ответа на твой вопрос. Даже если будет отвечать, но так и не ответит. Или скажет некую фразу, попытку определить коротко, но ничего не определит. Например. Джиджер это главное отражение. Но вот чье  отражение, да что за вообще за отражение. Ты можешь заглянуть в зеркало, увидишь там свое отражение, и оно будет все повторять за тобой, подчиняться тебе.
 Джиджер  это  отражение, что может не подчиняться своему первоисточнику. Если продолжать тему, то придется перейти к вопросу и о том, как устроен Хормвард. Все знают, что Хормвард состоит из множества миров-хормов, связанных между собой. Хоммеры знают только одни вид каналов, почтовый. Но тот, кто знает о джиджерах,  поведает о неком протохорме или хорме Ваанна.  Этот хорм центр Хормварда.  Но кто и что там? Так вот возвращаясь к определению джиджеров. Джиджеры это главные отражения тех, кто там в протохорме. Ты что нибудь понял?
  Во время  всего рассказа Ти чувствовал приятные ощущения внутри. Что странно, Хед повествовал о его врагах. Одного из джиджеров он должен убить, чтобы победить в Игре.
Ти рассмеялся и покачал  отрицательно головой.
– Вот и чудненько. И еще о мифах пару слов. Есть две легенды. Первая, о воинах, победивших некое  сверхзло,  обретших бессмертие и права богов.  Другая, о темных супердемонах, изгнанных Богом единым. Знатоки утверждают, что существуют два первоисточника. Книга и Манускрипт, живому их не прочитать, они охраняются мертвыми. Но  проявляются копии, отражения.  Обычно искаженные, отрывочные, но в них некоторые ключи-подсказки.
   Последнее, в определенных кругах джиджерами называют некую реальную неформальную власть, например  это не те, что продуцируют идеи, но те, кто решает, будет идея жить или сгинет в неизвестности.
  Друг мой юный, хватит мучить голову, сходи, разомни  тело.
  В комнату зашла Элама. Они вместе пошли в игротеку и долго гоняли мячик по столику. Было весело и подозрительно беззаботно. И во сне он словно вернулся в Фаназию. Где летал под синим куполом над   благоухающими  поющими цветами.
 Утром   Ти прошел по стрелкам в комнатку Блогхеда. Тот кемарил в своем кресле имени вольнодумца и покуривал кальян. Перед Ти извинился:
– Вредная  привычка,  118 последних и самых последних попыток бросить, но новый спайс подкинули, не удержался.
  Пойдем погуляем, я сброшу лишний кайф. А тебе сюрпризы от хорма.
Гуляли они долго. Блогхед даже возмутился:
 - Он что спит старый?
 Но засветилось пятно слева. Блогхед покачал головой:
– Охохошеньки. Злые боты.
– Злые боты?
 – Очень злые и боты. Сидят без дела. Хочу сбыть оптом, но оптовики не торопятся. Ждут предпринирватели, пока цену сброшу, а вот им. Одно скажу, не советую. Машинки злобные и подлые.
 Тряня ничего не сказал и вошел за круг. Там было темновато и никого, куча ящиков по углам. Ти скомандовал:
– Свет.
В дальнем левом углу раздалось:
 – Ну, зачем так ярко.
Из дальнего правого  угла прозвучало другое:
– Ой, девочки да к нам гость.
 Ящики начали шевелиться и трансформироваться. Ти просто наблюдал. Забавные машинки. И чего от них ждать. Машинки тем временем выстроились в круг, в центре был Ти.
Он улыбнулся:
– Здравствуйте. Не знаю, как вас следует называть, а я Тряня.
 – Боты мы, злючки-кусучки.
– Вы желаете драки, а я надеялся на общение.
Боты обиделись.
– Мы сложные высокотехнологичные устройства. И ты предлагаешь нам банальную драку. Как минимум вивисекция.  Или пытки высшего уровня.
Другой бот заговорил примирительно:
 – Общение наша работа. Мы можем повторять одно и то же бесконечно до полного выноса мозга.
 Ти ушел к дальней стене и вся компания с ним.
 – Вы уж извините, но ни вивисекции ни пыток я вам предложить не могу. А скажите, пожалуйста, если бы вы работали, то что бы делали.
Бот приблизился к Ти и почесал кривой лапкой верхний ящичек
– Я бы бесконечно капал на мозги. Купи, купи, купи, меня бы удаляли, убивали, вырезали выжигали, но я бы появлялся снова и снова.
Ти похвалил:
– У вас большие интересные способности и уникальная живучесть.
 В разговор вступил другой бот:
– Моя фишка сайты знакомств и брачные агентства. Я могу  стать кем угодно милой девушкой, зрелой дамой. Озабоченным лузером и опытным мачо.
– Да вы актер, –  восхитился Ти.
– Путешествия, путешествия, путешествия, – вступил в разговор еще один бот:
– Туры со скидкой. Туры со скидкой. Горящие туры. Вы наш платиновый клиент. Две экскурсии бесплатно.
У всей дюжины ботов были свои недюжинные способности. Ти подытожил:
– Вам нельзя прозябать. Я поговорю с хозяином. Ему должно вас продать, чтобы вы работали.
– Продать, продать, скорее работа, работа, –  взмолились боты.
Когда Ти вышел от ботов, Блогхед стоял, опираясь головой  на посох и хитро усмехался:
–  А ты дипломат. Я уже отправил подтверждение на заказ. Но если этот гад попробует еще скинуть цену,  вставлю всем ботам по чипу немезиды и пошлю во оптовые конторы, как презент ко дню влюбленных.
  Они шли, молча по коридору. Блогхед вздохнул облегчено:
– Кажется, сюрпризы на сегодня кончились. Твоя дама весьма активна, ей бы отдохнуть. Она мне все тренажеры переломает скоро.
   Элама упражнялась на гимнастических снарядах. Ти подпрыгнул, ухватился за черную палку и начал накручивать солнышко, потом перепрыгнул на другую перекладину. Они с Эламой попросту выделывались друг перед другом, и им было весело. Время пролетело незаметно.
   Элама скомандовала:
– Пошли хрю-хрю, пошли бай-бай.
  У Ти появился соблазн отодвинуть занавеску и посмотреть на Эламу, но он удержался.
Юный хоммер был возбужден. Надо выбрать книжку. Подошел к левой стене. Книг много, а это что за странный камешек. Какой-то кристалл с множеством острых граней. Девяносто шесть колючих граней. Однако  загадка. А если читалкой. Положил на столик. Направил читалку. Первая реакция, никакой реакции. По читалке замигали огоньки, три импульса, потом еще четыре. Кристалл засветился в семи местах. Семь разных цветов. Собрать спектр.  Красный, оранжевый, желтый и так далее.
   Кристалл начал меняться, грани прятались вовнутрь. Ти положил его на кровать. Свет погас. Но засветился кристалл, точнее это уже был шар. И проявилась смутная фигура. Неясные очертания. И оно-он заговорил очень тихо и печально.
– Напрасно ты разбудил меня. И не спрашивай, кто я, не отвечу. В этой реальности я никто.
  Я понимаю ты избранный. Один из тех несчастных, кого отправили в мир сей, дабы изменить его, погубить, спасти или просто развлечь. Я не знаю твоего предназначения. Но скажу главное, собери все части себя воедино. Ищи себя повсюду и всегда. А сейчас прощай и послушай то, что тебе откроет шар. Я не знаю, что это будет, но это важно для тебя. Возьми шар и положи на тоже место, откуда ты его взял.
Прощай и не сдавайся до самой Грани и за ней.
  Фигура растаяла. Шар излучал  слабый голубой свет. Ти вернул шар на прежнее место. Сам устроился в кровати и как только закрыл глаза, услышал голос, но открывать глаза не стал.
–  И о чем ты хотел поговорить со мной жрец Болгор в столь поздний час.
– Великий государь. Шумены вторглись на наши земли.
 – И почему об этом мне докладываешь ты, а не мой архистратиг  Махуд.
 –Это не доклад и это не дело  архистратига. От всего племени шуменов осталось не более трех сотен. Это  в основном женщины и дети. Воинов десятка два. Они изранены.
 – И кто же уничтожил шуменов? Они всегда досаждали нам и в слабости их нельзя обвинить. Нас ждет новый враг сильный и жестокий.
– Да государь. Я смею просить вас проследовать за мной в храм на горе.
– И что меня там ждет?
– Вы должны сами все увидеть и услышать. И не нужно вашей охраны. Мы пройдем по известному вам тоннелю.
Царь ударил по гонгу. Тут же появился главный распорядитель тронного дворца.
– Шехолук, меня нет ни для кого до утра. Чтобы не случилось, сюда никто не должен пройти.
  Распорядитель с поклоном удалился.   Царь  направился в свои личные покои, где кроме него никто ни имел право находиться, лишь двое особо доверенных слуг по его изволению. Болгор уселся в одно из кресел совета у трона. И начал водить своим змеиным посохом по дубовому паркету. Он так часто думал, рисуя пиктограммы.   Царь вышел в одежде простого воина, но без доспехов и оружия. Тайный ход начинался в трапезной. Лестница потом подземный тоннель очень узкий. Жрец шел первым. Храм на горе это лишь то, что видно всем. Главное в горе и под горой  и ведомо только малому числу посвященных. Царь уже догадался, куда его ведет жрец. Галерея над судилищем.  Так оно и оказалось. Царь сел в кресло так часто им занимаемое до этого. Отсюда вершился высший суд его империи.  Были, конечно, и другие суды для дел обычных, но тут тайно решались дела важные и опасные, в том числе ересь, заговоры измены. Когда то дела связанные с культом жрецы разрешали сами. Но он все изменил, он верховная власть и последняя инстанция перед богами.
   И в этот раз началось как обычно. Открылись врата и вошли девять жрецов из касты белого дракона. Трое сели в кресла судей. Шестеро заняли шесть углов помещения. Обычный ритуал. Он не раз  видел это. Все было устроено, так что он видел все, но его никто оттуда увидеть не мог.
  Ритуал продолжался. Вошли четверо послушников восьмого года в серых балахонах. Первый нес белый восьмиконечный крест. Трое за ним шли с ларцами истин, по ритуалу следом должны были ввести подсудимого. Но его внесли. Шестеро послушников внесли носилки покрытые черным покрывалом. Они что будут судить мертвого.
 Послушники поставили носилки на камни и сдернули покрывало. Под ним оказался изувеченный  богатырь, у него не было левой руки, лицо было изрублено свежими шрамами, глаз не было. Ну, инквизиторы перестарались. Царь покосился на Болгора. Тот стоял неподвижно, опираясь на свой посох и закрыв глаза.
– Кто ты?  –  заговорил первый судья:
 – Назови  имя твое,  род твой.
Подсудимый заговорил не сразу и тихо. Но все было устроено, так  что даже шепот был слышен наверху.
 – Я Ваздерхамор сын Тордора. Я владыка народа Шумена, соленых озер и степных холмов.
– Ты был владыкой, а ныне ты преступник. Ты обвиняешься в преступлениях совершенных на землях царя царей.
  Царь хорошо знал Тордора. Он и убил его в битве двадцать лет назад, шумены тогда были развеяны. Но Ваздерхамор собрал их, увел на юг, заключил два союза со степняками  и рыбарями, шумены возродились, стали грозной силой. Они покорили семь племен за холодной пустыней. Нападали и на вассалов империи. Архистратиг готовил поход на шуменов к будущей весне, и по его докладам  враг был достойный.
  Владыка шуменов заговорил:
– Вы ничего не решаете. Я мертв и не по вашей воле. Но и вам недолго осталось. Никто не спасется. Они придут и к вам.
 – О ком ты говоришь несчастный?
 Он молчал. Судьи встали и подошли к нему. Это было нарушением ритуала. Шумен заговорил тише прежнего.
– Твари. Они спустились с небес в ночь встречи семи звезд. Они всадники ада. Их не победить никому. Они не знают пощады. Им не нужны рабы. Они пожирают жизнь.
  Шумен замолчал. Старший  из судей прикоснулся к нему и провозгласил:
– Он мертв.
  Тоже сделали и двое других судей. Это было приговорам не таким  уж и редким в этом судилище.
  Царь встал со своего кресла:
– Жрец я голоден.
 – Прошу проследовать в верхнюю трапезную.
– Вели приготовить горячего мяса и распорядись о саленском вине.
– Но государь.
 – Я знаю ваши правила жрец.
– Будет исполнено.
– Где шумены Болгор?
– Женщины и дети в долине Самао. Они окружены сотней из полка Сибиса, к ним никого не подпускают. Им предоставлен временный кров. И пища.
–  Ты говорил о воинах.
– Их семнадцать. Они все здесь в темницах железного крова. Среди них сын Ваздерхамора  Тордориус.
– Вели привести его в трапезную.
 – Он очень юн.
 – Но уже воин.
–Да государь.
Жрец по приходу в трапезную отдал распоряжения молчаливым послушникам. Они с царем сели за стол напротив друг друга. Царь в нетерпении откусывал пресный хлеб:
– Если шумен не бредил. О ком он так говорил?
– Я думаю, что несчастный стал свидетелем  начала свершения  пророчества белого дракона.
 – И придет конец времен. Смерть пожрет жизнь и воцарит во веки вечные до прихода Спасителя.
–  Они придут с востока и будут битвы,  никто не спасется.
– Битвы значит будут. Надо готовить войско, а наш архистратиг ничего не знает.
  Послушники в масках принесли вино и мясо.  Один из них налил царю полный кубок.  Царь с жаждой выпил и жадно впился в большой кусок мяса. Он был возбужден без меры. Враг, враг коего никто не победил.
– Пленник доставлен.
Царь обтер руки и рот поданным ему полотенцем и велел:
–  Заводите.
 В трапезную зашел юноша почти подросток в кожаных доспехах,  но без шлема.
– Ты Тордориус сын  Ваздерхамора внук Тордора?
– Да государь.
– Ты знаешь кто я?
 –Да.
– Ты  участвовал в битве?
– Нет, государь. Отец оправил меня с сестрами и матерью в Эхациум. Но они пришли и туда.
Юноша говорил без страха.
 – Ты их видел. На кого они похожи?
– На огромную саранчу, нет, не знаю, я не видел существ им подобным.
– Как вы спаслись?
–Я собрал всех, кто был в Эхациуме, посадил на коней и повозки, мы обошли тварей, прошли по землям ими разоренными и повсюду курганы из обглоданных  костей. Мы встретили воинов спасшихся в битве, они несли носилки с отцом. Он велел идти в земли твоего государства. Он сказал. Если кто и победит тварей, то это Уанденхан.
   Царь давно не слышал имени, данного ему при рождении.
  – Садись отрок с нами отведай хлеба постного. Налейте ему малый кубок. Помянем отца твоего. Великий был воин пусть и враг мой.
Юноша вздрогнул и наклонил голову.
– Не плачь,  твой отец скончался от ран. Ты хочешь отомстить за него?
– У меня нет других желаний.
– Выпей Тордориус. Тебя вернут в темницу, но утром ты будешь свободен…
  Шар погас. Снова история прерывается в неправильном месте. Такое чувство,  что ему попадаются осколки одного сосуда, но в разных версиях.
  Во сне Тряню мучил вечерний призрак, он его куда-то звал, но Ти  упорно шел не туда и призрак жестами  что-то ему втолковывал, но жесты непонятные.
Одно было понятно:
– Измени свой путь.
  Утром на месте, куда он положил говорящий шар, было пусто. В столовой уже чаевничала Элама. Блогхед дремал. Хомми протянула хлебец:
 – Попробуй, из амаранта. Можешь макать в мед. Сегодня открылся кинозал. Блокбастеров не покажут, но обязательно сюрприз. Я уже нажарила попкорна и шипучку в холодильник поставила.
 Они прошли в маленький зал, удобно устроились в креслах. Погас свет и на стене-экране появились первые кадры. Красивые горные пейзажи.  Старинный замок.
Блогхед комментировал:
– Как я и думал, «Принцесса и белый дракон». Новая серия. Пока идут обзорные кадры, маленькая предыстория. Все вы найденыши и у всех свои сказки. Один твой знакомый до сих пор завис в сказке про симов и сиимов. А эта девочка просто изначально попала в сказку и в герм. Там разыгрывается много сказок.  И все на полном серьезе. Нашу героиню в раннем младенчестве нашли не просто кто-то, а король и королева и более того всем объявлено было что это королева родила дочь. Так она стала принцессой. До семи лет беззаботное детство. Она росла обаятельным и очень активным ребенком. Ее словечки и выходки обсуждало все королевство. Она предпочитала играть с мальчиками и верховодить ими. Ей с удовольствием подчинялась не только окрестная детвора, но и усатые гвардейцы. Любимый игрушки деревянный меч и лук со стрелами. Она не боялась ни коней, ни диких единорогов. Они подпускали ее к себе, и она кормила их соленым хлебом. Но в семь лет сюжет меняется. Причем частично повторяется известная, весьма история. Брат короля, желая овладеть королевством и королевой, убивает государя. Делает он это просто, во время охоты вливает в ухо спящего короля яд. Положение принцессы меняется. У нового короля свои дети от первого и второго брака. Девочку отправляют в дальний замок под присмотр кормилицы и троюродной тетки  бывшего короля, старой ворчуньи, но совсем не злой как многим казалось, да и самой принцессе поначалу. В замке девочка обучается не только разным женским премудростям, но и совершенствуется во владении оружием, в ее распоряжении пять старых рыцарей. Их истории о сражениях и военном искусстве ее любимые сказки на ночь.
 В лесу она познакомилась и подружилась со старым горным великаном, что жил в пещере у водопада. Так продолжалось до ее двенадцати лет. В сказке появляется новый персонаж. Классический опять же. Злая мачеха. Ее функцию выполняет злая, но очень красивая баронесса. По совместительству ведьма. Она уже свела со света пять мужей, приумножая свое богатство и могущество. И возжелала стать королевой. Избавиться от слабовольной королевы дело техники. Соблазнить короля, ну что тут говорить. И вот она королева, но есть небольшая проблемка. Маленькая девочка в дальнем замке.  Народ ее помнит и любит. Можно плюнуть на народ и послать верных ей наемников. Но можно все сделать тайно. Несчастный случай. Королева решила развлечься и лично сотворить злодеяние. Ведьма она или не ведьма.
    Старый трюк с отравленным яблоком не сработал. Верный пес не дал принцессе откусить от него и пожертвовал собой. Пришлось королеве перейти к плану «Б».  Верные ей наемники штурмуют замок. Принцесса по веревочной лестнице спускается с башни и бежит в лес к другу великану. Тот  увозит ее в свою страну к племени горных великанов. За три года великаны не только полюбили девочку, но и сделали ее своей повелительницей, а живший среди них старый колдун научил ее кое какой магии. А также рассказал легенду о белом драконе, спящем в снежных горах.
  Тем временем новая королева успела избавиться от надоевшего мужа, наслав на него черную болотную лихорадку, и правила  единолично,  настроила против себя не только простой народ, но рыцарей баронов, вассалов короля. Те устроили заговор. Заключили тайный союз со степной ордой. Но им нужен был благовидный повод. И они вспомнили о принцессе. Она законная наследница и любима в народе. Принцесса должна стать  их знаменем. Бароны подсылают к ней одного из рыцарей, что охраняли ее в замке. Честный рыцарь и не догадывается о второй части плана баронов. После победы при юной королеве будет назначен регент, первый из баронов, а бедную девушку отдадут замуж за его сына, захочет или не захочет она.
  Девочка не желает войны. Но рыцарь убеждает ее, а главное вождей горных и лесных великанов. Они возмущены подлостью королевы и готовы ради своего ангела воевать хоть  со всеми силами ада.
   Великаны собрали грозное войско. И вот главная битва. Но королева умна и коварна. Она приняла свои меры. Подкупила часть баронов деньгами и посулами. И втайне наняла черных болотных монстров. Беспощадных кровопивцев. Именно они напугали ордынцев. Рыцари предатели готовились захватить принцессу. Но маленькая девушка сотворила чудо, а ее воины великаны  в безумной атаке разорвали  черных монстров  и большую часть  наемников. Проломили городскую стену, а там уже восставшие горожане разоружили не очень-то сопротивлявшуюся старую королевскую гвардию. Но королева, обратившись черной  птицей, скрылась в неизвестном направлении. Бароны, ворвавшиеся на плечах великанов в город, объявили себя победителями и героями.  Был собран большой совет, где великаны не присутствовали, а что им там делать. Бароны  и знатные жители королевства из купечества и духовенства провозгласили принцессу новой королевой и назначили регентский совет во главе конечно с первым из баронов. Двое других члена совета не были баронами,  но не имели никакого влияния, были лицами пусть и знатными и  известными, но зависимыми. И был также принят без лишнего шума,  кулуарно закон о престолонаследии. На тот случай если правящая династия иссякнет и не будет прямого наследника, то верховного властителя с титулом короля выберет большой совет в течение тридцати дней после кончины короля или королевы.
 Царила атмосфера праздника. Принцесса, уже королева видела только улыбки, слышала хвалебные слова, а потому оглохла и ослепла. Ее друзья и опора великаны неприспособленные к жизни городской покинули столицу королевства, вернулись в родные края уверенные, что оставляют своего ангела в надежных и верных руках. Королева вела активный образ жизни, приемы, балы, поездки, охоты, турниры и все что не имеет никакого отношения к реальной власти. Правил единолично регент и его сын. Первый барон рано начал готовить  сына к его будущей роли первого из первых и заразил наследника страстью власти. Он уже стал кумиром молодой знати и рыцарства. И нашел поддержку у духовенства.  Во-первых, епископ был братом его матери. Во-вторых и  в-третьих, юноша  умел сочетать разгульный и красивый образ жизни с постами мессами и поддержкой монастырей. И все бы ничего, но сын барона оказался слишком претенциозен и нетерпелив. Он не хотел ждать. На беду, а она приходит всегда на беду. Любовь. Он влюбился, просто воспылал черной страстью к  юной королеве. По плану его отца она и так была предназначена ему.  Но первая, же попытка завести романтические отношения провалилась и на свою беду королева высмеяла его не зло, но так как это часто делают красивые девочки, что больно ранило гордое сердце баронета. Можно бы конечно подождать подрастет, поумнеет деваться то ей некуда. Но ему уже нужна была не она, а победа над ней, ее унижение и подчинение его воли. Верховная власть так близко, но следующую ступень занимает его отец. Надо избавиться от него, но так чтобы никто не только не смог заподозрить его в отцеубийстве,  а все сочувствовали бы и поддержали сына в праве занять место отца в государстве. У баронского отпрыска был ловкий подручный,  у этого подручного была целая банда для темных дел. Был разыгран целый спектакль на охоте. На регента, оторвавшегося в пылу азарта от придворных и охраны, нападает огромный медведь. Калечит и убивает его. Но тут появляется сын и сражает страшного зверя. В королевстве траур по регенту, соболезнования и поддержка его приемнику, никто не пытается оспорить права сына регента на регентство. Новый регент любезен с королевой. Он и не пытается завязать с ней роман. Но мстит. Плетется заговор. В стране начинаются несчастья. Болезни,  падеж скота. Похищения младенцев. И поползли слухи, что во всем виновата юная королева, что она такая же ведьма как и ее предшественница. Что ее видели в плохих местах с подозрительными личностями. Что она  летает ночью на шабаш в сумрачные горы.  Духовенство сначала тайно потом  все явнее  поддерживает эти слухи. И вот в покои ничего не подозревающей королевы  нагрянула инквизиция. Они находят в тайных местах целую библиотеку черных книг и  мешки снадобий для колдовства. Королеву арестовывают и вывозят в самый дальний монастырь, известный своей строгостью и неприступностью как крепость. Перед судом к ней приходит регент и  предлагает ей, нет ни руку и сердце, а сделку. Она становится его собственностью безраздельно, и завтра на суде ее оправдают. В ответ королева смеется и потом спокойно говорит:
– Ты  умрешь от своего же яда.
  Взбешенный регент не может ничего с ней сделать. Он бессилен рядом с ней. В слезах он выбегает с воплями:
– Ведьма, проклятая ведьма.
  Судилище длилось недолго. Судьи не могли стерпеть  смеха и колких шуток обвиняемой. И вот мы видим кульминацию, казнь. Предупреждаю сразу, канал пиратский не все звуковые каналы проходит. Только музыкальная дорожка.
Элама прокомментировала:
– Музончик забойный.
  Ти отказался от предложенных ей попкорна и напитка.  Показывали большой двор, в центре вбит столб, и вокруг этого столба ходят кругом дюжины две монахов  в серых и черных рясах с крестами и факелами. Блогхед комментировал:
 –Читаются молитвы об очищении, прощении, спасении.
Другие монахи подносили связки хвороста и соломы под столб. Показали балкон, где сидели важные персоны.
  В красном  атласе епископ и в фиолетовом бархате главный злодей регент. Остальные не имеют значения, массовка.
  Въезжает повозка, на ней сидит осужденная в белом простом платье и закрытой белым мешком головой, ее подвозят к столбу, развязывают и снимают мешок. Крупный план. И у Ти легкий шок. А он ее уже видел. Тогда в убежище шесть. Прекрасная предводительница удивительного воинства. Повзрослела немного, но нет сомнений это она. Лорелея. Так ее назвал Шотик. Эти смеющиеся темно-вишневые глаза неповторимы.
 К повозке подходит некто в белой мантии и  читает со свитка.
– Приговор и предложение покаяния, – прошептал Блогхед.
– А если покается, отпустят, – спросила Элама.
– Дадут яда перед сожжением, чтобы не мучилась.
– Какие добренькие.
В ответ Лорелея смеется.
– Хохотушка однако.
 Ее заводят на эшафот и привязывают к столбу. Монахи начинают, чуть ли не танцевать вокруг. Кадр меняется. Показывают колокольню и страшное лицо в проеме.
Кадр снова на месте экзекуции. С четырех сторон идут факельщики. И тут очень неожиданно появляется на эшафоте некто страшный лохматый к тому же горбун. Видимо это его показывали в предыдущем кадре. Он отрезает путы юной девушки, бросает ее на свои могучие плечи и бежит через всю площадь к своей звоннице, сметая всех на их пути.
– Увы, увы. Современные сказки страдают избытком плагиата, – усмехнулся Блогхед
– Бэль, –  пропела Элама:
– А музычку точно слямзили.
– Назовем это музыкальной цитатой, –  примирительно сказал Блогхед.
 Показывают горбуна в проеме колокольни. Он что-то кричит.
–  Напоминает о законе  убежища. Еще семь дней эта колокольня неприкосновенна. И всякий кто зайдет  в нее за тем, кто там скрывается, подлежит смерти без суда.
Ну, вот такой закон, – развел руки Блогхед
 Потом шли кадры ночи с кострами на площади и двух других башнях. Горбун ходит вокруг сидящей на полу обнявшей свои колени королевы. И что-то  говорит, говорит, размахивая руками. Королева смеется как маленькая девочка.
– Он обещает ей свободу и счастье на другом берегу голубого озера.
Дикция  у него плохая, так что вы немного потеряли не услышав.  Главный  секрет горбуна, крылья. Он обещает, что утром они улетят к солнцу.
  А вот и утро. Первые лучи из-за гор. На площади мрачные лучники с арбалетами, горбун рассказывает королеве видимо о своих крыльях. Напряженная музыка,  видно как стрела вонзается ему в горб.
– В одной сказке стрела пронзившая горб освободила  героя от этой ноши, -  это Блогхед выдал коммент.
    Но нет, еще две стрелы пронзают его шею. Он падает и протягивая руки к королеве, молит и без звука понятно:
– Улетай, улетай.
  И умирает. Она походит к нему опускается на колени,  со слезами гладит страшную лохматую голову.
 – Сюжет про красавицу и чудовище не прошел.
 Следующий кадр девушка на крыше колокольни, на ней крылья.  Потом искаженное злобой лицо ее врага регента.  И  снова мрачные лучники с арбалетами. Летящие стрелы, девушка  бросается вниз, расправив крылья. Ветер подхватывает ее. И прощальные кадры, девушка в белом платье летит навстречу солнцу
– Ну, такими темпами  еще сотни серий пока дойдут до главного.
 – А что главное?
–  Главное для нее выбраться из сказки. А то она вне игры, для этого кроме всего прочего ей надо узнать тайну своего рождения, то что она найденыш знает только ее кормилица и найти белого дракона.
  –Не игры престолов конечно, а  где можно найти предыдущие серии в ашдиди, – с  иронией спросила Элама.
–  Где-то полагаю есть.
– Пошли в спортзальчик, - предложила Ти Элама.
  И они пошли, бросали друг другу мяч через сетку. Потом  разошлись в свои опочивальни.
 Во сне Ти видел Лорелею на летающем белом существе наверно это был дракон из ее сказки и скачущего на Хомпаке Шотика. Вот уж совсем непонятное сочетание. Утром  указующих стрелок не было. Ти вышел и пошел в каморку Блогхеда, но его там не было.  Трэн пошел в другую сторону. В одном из коридоров он услышал голоса, казалось, они шли снизу:
– Скорпий подписал договор, – голос  незнакомый  и тяжелый, таким и раздавить можно.
– И что  это меняет?  – это явно голос Блогхеда.
 –Всё. Чтобы вернуть Реалхуд, им надо  убить Реалхуд, но с этой стороны и всемогущие ничего не сделают.
 Голоса притихли стали непонятными и удалились. Ти пошел дальше.   В следующем коридоре ему встретилась Элама. Она тоже была в недоумении:
– И где нащ дедуля. Может сидит у Грани.
   Но пошли они к порталу. И там увидели у защитной стены Блогхеда и его гостя, странное большое существо скрытое под балахоном цвета морской волны. Лицо его все в щупальцах не понравилось Ти.
– Только Ктулху нам и не хватало, – вздохнула Элама.
  Гость Блогхеда смотрел в глаза Ти. Ужас черные глазницы  серые зрачки. Неловкая пауза. Ктулху закрыл свои страшные глаза, но подошел поближе. И заговорил, а голос тот самый тяжелый:
– Всё тщетно и всё суета. Напрасны труды и подвиги. Миры висят на волоске. Он уже ждет вылета. Он летит в рай и сделает его вратами в ад.
Мрачный тон сменился на ироничный:
 – И в кармане его маленькая коробочка. Такие есть в каждом магазинчике. Освежают дыхание, капсулки. Всего одна калория. И в каждой калории миллионы смертей
 Всему виной одиночество, болезнь гениев. Он жаждал познать законы жизни, ему открылись законы смерти. Но провидение еще может спасти миллиарды, погубив всего несколько сотен. Никто не знает всё. Они знают всё обо всех.
Он отвернулся и прошел сквозь стену в сторону портала. Блогхед развел руками:
 – Мне нужно проводить гостя до его дома, остаетесь одни, прошу не шалите, поиграйте, почитайте.
 Блогхед и чудовище уехали. Элама пояснила:
– Ктулху иногда  начинает не в тему пророчить, за это ему достается. Но всем известно у Ктулху нет дома, куда они поехали. Шалить нельзя значит, что будем делать, правильный ответ, шалить.
  И она убежала. В голове Ти накопилось много загадок, вечерний призрак, говорящий шар. Лорелея и еще это Ктулху со своими пророчествами. Куда это все девать и как распутать. Он блуждал по лабиринту хорма. Не обращая внимание на чересчур оживленное мигание огоньков на стенах. Он забрел туда, где почти наверняка еще не был. Там и встретил хомми. Элама взяла Ти за руку и прошептала:
– Сейчас фокус покажу.
 Она обвела его вокруг колонны раз потом еще раз и еще раз.  Стена в одном месте просто растаяла.
– Не торопись.
В проеме три раза вспыхнуло и погасло
– Ловушка для спешунчиков.
Они прошли вовнутрь, главное, что там было это Грань, светящееся окно в другой мир.
– А вот  и хозяин нашего дедушки.
 Юзер в «окне» был немолод, лысоват и чем-то озабочен. Он курил, причем нервно и беспорядочно. Ти он не понравился.
– Может, пойдем отсюда.
– Чуть позже, чуть позже
Элама осматривалась, и казалось принюхивалась.
– Посиди, расслабься или у тебя юзерофобия. Сними напряг, побалдей. Классное кресло массажное. Устраивайся.
  Ти уселся, кресло изменило положение и  завибрировало, по Ти замегали шарики ролики
Он почувствовал усталость и перегруз в себе. Захотелось заснуть, и он заснул. Во сне к нему пришли Шотик и Лорелея. Точнее принцесса прилетела на веселом драконе. В руке у нее огненное копье. Почему огненное? Но в голове сразу определилось как огненное. Джокер-Шотик прискакал на Хомпаке. Погонял он чудовище плеткой-семихвосткой. Странное  видение. Как связаны Шотик и Лорелея. И почему паук и дракон.
– Ну, ты хрючить. Посмотри, какой сюрприз. Хозяин то у твоего Блогхеда педофил.
– Что педо…, - Ти не сразу проснулся.
– Такое слово юзерское для уродов и уродства. Любимчики Люцера. Подвинься, дай мне позырить в удобной позе. И не вздумай фапать.
 В большой комнате сидели  друг напротив друга двое. Столик между ними был заполнен сладостями, в центре   стояла пузатая бутылка. Девочка смеялась, слушая россказни дядечки,  тот налил из бутылки в бокалы пузырящеюся жидкость.
– Хорошее французское,   ты попробуй не спеша закусывай клубничкой.
 Девочка осушила бокал,  съела ягодку, он налил еще,    открыл коробку конфет.
 – Финские с водкой ты еще не пробовала,  а эти  конфетки еще интереснее вот эта с ромом, правда прикольный вкус,  а это виски, коньяк,  а какой шоколад  ты ощути вкус это настоящий шоколад, не соя.
 Тряня видел, как все сильнее загорались глазки и щечки девочки.
– Ты любишь сладкое?
 – Очень, дядя Серёжа,  мать иногда приносит со  своего склада шоколадки  или печенье просроченное, но такое я не пробовала.
– Ну что ты хочешь, запад суррогатами травит наш глупый народ,  но ничего вот вырастешь скоро,  расцветешь, покоришь и Париж и Америку.
 Девочка просто таяла от таких слов.
  – Ты уже сейчас почти готовая модель немного  надо подучиться.
– Папик не даст денег на школу моделей.
– А зачем нам папик,  с такой красотой тебе любой мужик папик.
 Девочка рассмеялась.
– Имея такой талант и внешние данные, ты быстро всему обучишься, тут у меня  целый гардероб.
 Он подвел её к длинному зеркальному шкафу,  то, что там было, лишило ее дыхания, на ней были джинсики и дешевая блузка.
– Начни с этого,  – он выбрал костюмчик и комплект  белья:
 – Иди за ширму переоденься, я пока подготовлю все для съемки.
  Он настроил  свет, камеры,  девочка вышла из-за ширмы, ее было не узнать, он выразил ей свое восхищение,  поправил прическу, заботливо нанес макияж и начал сеанс.  Девочка меняла позы по его команде,  потом шли  к шкафу, выбирали ей новую одежду,   девочка увлеклась и переодевалась тут же у шкафа. Каждый удачный кадр они  отмечали шампанским  или конфеткой.
 Дядечка  постоянно восхищался:
– В тебе столько живой красоты и убойной сексуальности. Поменяем освещение. Ты девочка из лунного света.
 От всего этого девочка разгоралась все сильнее.
 – А теперь,  – он начал серьезно:
– Самая главная проверка для тебя, ты знаешь, что такое эротика?
 Девочка улыбнулась,
 – Ты можешь быть очень красивой девушкой, но не быть эротичной моделью. Понимаешь эротика это не всегда голые, а голые это не всегда эротика.  У тебя уже был секс?
 Девочка отрицательно замотала головой.
– И правильно, но ты думала  об этом, представляла?
 Она рассмеялась. Он нежно поправил локон на ее лбу:
–  Давай поиграем в секс,  и начнем  со стриптиза,  надо очень красиво раздеться.   Надень это красное  белье и красное платье,  и  браслетики. Слегка поменяем прическу, поработаем с губками. Туфельки, очень важны туфельки.
  Начнем, представь,  что хочешь соблазнить богатого мальчика, у него куча девчонок, но ты лучше всех, сможешь его так зацепить, что другие ему будут не нужны.
 Тряня услышал  печальный вздох   Эламы. Хозяин Блогхеда подбадривал девочку, объяснял, что хочет получить от кадра и видеоряда. Восторгался ее импровизациям.
  – Поиграй перед камерой пококетничай с ней. Надо снять верх.   Сделай это так чтобы ничего или почти ничего не показать, понимаешь.
 Девочка всё поняла.
 –  Вот, вот в лучшем виде. Ты мое чудо.
  Малышка расшалилась в последнем кадре, прикрыв грудь  одной рукой, другой бросила лифчик в камеру.
 – Ты  суперсекси,  повернись ко мне спиной. Посмотри на меня, вот так прелестно  приспусти чуть-чуть трусики,  умничка,  чуть еще,  теперь до половины,  просто восторг. Все перерыв.
 Девочка осталась в одних плавках, она не прятала торчащие грудки,  ей явно нравились восхищенные взгляды дяденьки и его комплименты.  Он перезарядил камеру,   поставил видеокамеру на штатив.
Прошло немного времени и на ней ничего не осталось.
– Ты  чудо, нет слов, а что будет через пару-тройку лет, если тебе не холодно можешь пока не одеваться.
  Девочке не было холодно,  они сидели рядом, она ела конфеты, запивая газировкой из маленькой бутылочки.  Он говорил, она внимательно слушала.
   – Все занимаются сексом, но мало кто умеет и понимает секс,  многие просто трахаются или точнее е…тся. Другое дело заниматься любовью, это искусство избранных.  Увы естественное и прекрасное мы опустили до грязного и пошлого.
  Твое тело источник наслаждений и прежде всего для тебя, если не научишься им пользоваться,   то не надейся что, другие им будут хорошо пользоваться,  надо знать себя, свое тело  чувствовать и понимать свои ощущения, желания.  Секс начинается с себя, ты когда-нибудь ласкала себя, немножко,  хорошо ложись тут на софу вот так  умница  и покажи, как ты это делаешь, только поверь,  что меня здесь нет  есть только ты и твое наслаждение…
   Ти почувствовал напряжение, идущее от Эламы. И направлена была ее жгучая ненависть в сторону юзера. Если бы можно было пробить Грань, этот взгляд сжег  лысоватого мужчину дотла.  Мгновение и хомми закрылась, только презрительная усмешка. Элама  встала и отвернулась от Грани:
–  Тоска, этот хорёк-дзенбуддист заснимет ее  первый оргазм, но трогать сегодня не будет, умеет гад растягивать удовольствие. Но как он ее любит. Какой заботливый, так все нежно, бережно. Любуется, восхищается и все без обмана. Девочки любят обманываться. Так они устроены. А тут и я ему верю. Ну а любить он ее будет обязательно, но не сегодня.
  От того как было во второй раз произнесено «любить» Ти передернуло.
– Филить он ее будет в извращенной и особоизвращенной форме, – Элама скривилась.
  Во рту хоммера стало кисло-горько. А не пора ли нам удалиться, но спросил он про другое. Его давно заинтересовали серебристые блики, то появляющееся, то исчезающие в разных местах комнаты юзера:
– Что-то странное там с освещением.
Элама недовольно хмыкнула:
– Заметил, однако,  – и продолжила успокоительным тоном:
– Демон сласти. Сюда не прорвется. Сквозняка не чую. Щели нет.
Она резко соскочила с их ложа:
– Я никак не врублюсь. Мой носик мне кайф портит. Тут воняет. Идентифицировать не могу. Что-то очень плохое.
– Мы тут, это плохо.
– А кто нам запретил. Конкретно запрета не было. А то, что без спроса так у малолеток повышенное любопытство и тяга к запретному. Закрывать надо было лучше, и прятать.
Прятать, прятать.
  Элама  начала напевать и ходить по помещению. Даже к Грани подходила на опасно близкое расстояние. В голове Трэна крутилось:
– Демон сласти, демон сказки… демоны могут быть и тут и там?
 Но Элама прервала его мысли:
 – Ага,  нашла. Помоги.
 Ти пришлось подвинуть кресло. Под ним стоял металлический ящик. На его очень темной крышке виднелось еще более черное пятно напоминающее формой чудовище со множеством конечностей. Элама  провела по поверхности ящика ладонью:
  – Тоже мне кодик, это я в легкую.  Кто бы мог подумать 666.
 Она стала быстро нажимать  то на центр пятна, то на его конечности  и ящик со скрипом открылся. В нем лежали черные шарики.
 – Как все плохо.
 – Что плохо то?
Элама покачала головой, закрыла ящик и уселась на него:
– Все еще хуже. А могла бы догадаться.
 – Объясни что в ящике.
 –Паучьи яйца.
Она встала с ящика.
– Хочешь, открою большой секрет. Это не Грань, а всего лишь Окно. Грань можно увидеть лишь очень близко в момент смерти. Помоги, хватай с той стороны. От этого надо избавиться. Пока они не созрели.
Ти ничего не понимал, но сопротивляться не стал.
 – На счет три.
Они раскачивали ящик все с большей амплитудой.
–  Три, – и ящик полетел в мерцающий экран.
   В плохом предчувствии Ти отвернулся и сгруппировался, его отбросило взрывной волной, он отлетел до противоположной стены и в полете перевернулся. Зрелище было восхитительным. Столько сияния. Но когда он приземлился, все уже погасло. Рядом лежала Элама. Она подскочила и рассмеялась:
– Созрели. А ты везунчик, увидеть Грань и остаться живым.
Она обернулась.
 – Ох, попадет.
В стене образовалась большая дыра.
– Надо линять пока не поздно. Побежали.
  Ошарашенный Ти побежал за ней. Но тут до него дошло, что она виновата, а он просто лох и лузер, делал по ее все воле, не разобравшись, не подумав даже, по своей внутренней уверенности, что так и надо. Эта мысль приморозила его, но не долго. Ти стоял и  наблюдал за убегающей Эламой. Она немного не добежала до портала. Резко затормозила, сальто назад, и она бежит к нему. И было от чего убегать. На площадке  портала из ничего возникло чудовище черное огромное со множеством конечностей и глаз.
Элама кричала:
 – Назад, назад к Грани.
 – Быстрее, сожрет, – не оборачиваясь уже впереди него орала Элама.
 Ти рванул за ней, не успев сообразить,  а что происходит. Они подбежали к Грани так близко, что стало жарко.
– Нас не убьет.
– Если еще не убило, нет. А его точно убьет.
В проходе появился паучище, но остановился.
 – Это его предел.
– И откуда он взялся?
 – Не тупи. Он всегда был тут. Последний из великих пауков властителей. Его голыми руками не взять.
– Это мы его яйца взорвали?
Элама рассмеялась:
– Не он их снес, но это его бизнес. Эти яйца надо держать недалеко от Грани. Не слишком близко, а то сгорят или вообще взорвутся.
 Паук ушел.
– Блин, хрень, я надеялась, будет ждать, и спешить ему некогда.
– И что происходит?
– Он решил закрыть Грань.
– Это возможно?
– Надо просто убить хорм. И если яда ему хватит.
– Может, проскользнем к порталу.
 – А паутина, видишь шар?
– Черный у входа?
– От паутины не спасешься. Смерть любому.
– Ну, мы попали.
– Тебе не привыкать говорят.
– Кто говорит?
Ти почувствовал жжение сбоку. Вытащил подарок Пона. Стержень изменился и формой и нагрелся, держать было невозможно.
– Да чтоб тебя,  – Ти кинул что было сил стержень в черный шар, тот вспыхнул и тогда он увидел горящую паутину. Она горела и сгорела.
Элама подскочила и подобрала меч. Отдала его Трэну.
– Грань его зарядила. Он может, что-то новое. Рванули, может, успеем проскочить.
  Они побежали к порталу. Паук появился из ниоткуда на их пути. Ти только и успел, что увидел летящую на него   зеленую слизь, и в то же мгновение его заслонила Элама. Яд попал в нее и заморозил, она упала неподвижная безмолвная. Он убил ее.
 Ти выхватил меч Пона и включил его, и не посмотрел на то, что луч меча изменился, он стал белым и по белому огню бегали  черные штрихи.
 Он уклонился от следующей порции яда. Унять гнев, он опаснее страха.  Чему его учили мечи.  Вот его враг. Весь перед ним. Огромный. У него нет оружия. Он сам весь оружие. Паук  перестал плеваться и начал медленно наступать. Он не боится меча. Значит, у него есть нечто равноценное. И точно две его передние лапы начали разогреваться на концах и оттуда ударили два желтых  луча. 
   Маневр и скорость. Не забывать про яд. Первый обмен ударами. Тряня отбил оба луча. У врага слишком много конечностей и он будет этим пользоваться. Те клешни не вооружены лучами, но у них есть сила. Готовит удар исподтишка. И мне очень не нравятся твои глаза тварь. Их много и все разные. Но этот светящийся главный. И есть ли у тебя сердце?
  Интенсивный обмен ударами. Паук сделал то, что от него ждал Ти.  Трэн  надвигался на паука отбивая лучи и почувствовал летящую на него клешню справа. Ти подпрыгнул и мгновенно оказался на этой конечности паука. Побежал по ней,  оказавшись наверху резким движением отсек ее. Из раны хлынула кровь, но ее мгновенно затянуло. Паук перенаправил свои огненные лучи вверх. Ему не нужен такой наездник, и он начал трястись, стараясь сбросить врага.
  Танцуй, танцуй. Сам себе мешаешь. Я знаю свою цель. Хороший у тебя панцирь сверху. В момент, когда паук резко дернулся, Ти в резонансе подпрыгнул и в полете рубанул крест- накрест по горящему глазу. От боли паук издал такой звук, что казалось, этой звуковой волной Трэна подбросило,  и он полетел с большой скоростью по параболе. Хоммер улетел далеко. Еще в полете после  нескольких мгновений мертвой тишины, услышал громкий  звук подобный   смеху тысячи пьяниц. Уже приземлившись, обернулся. Враг убегал. Ти побежал за ним. Не уйдешь.  Но паук не побежал в проход, он бросился на гладкую стену и исчез в ней. Ти подбежал к стене и еле удержался, чтобы не рубануть по ней своим мечом.  Вот почему паук не убил хорм. Они договорились. Ти оглянулся и посмотрел на то место, где лежало тело Эламы. Что-то изменилось. Пошел  туда и уже издалека  увидел, что  не было мертвой белокурой бестии. На ее месте лежало другое тело. Ти замедлил шаги. Он ничего не понимал, но с каждым шагом боль внутри нарастала. На месте где пала Элама, лежала обнаженная девушка. Темные короткие волосы. Тонкие черты лица. она так похожа на … Нет!
 Трэн отвернулся. В нем клокотало, и кипела боль. Убить гадину. Убить. Больше ничего не существовало. И где он прячется. Хорм его спрятал. Хорм его и отдаст или ответит.
Ти дошел до коморки Блогхеда. Круглая дверь была закрыта, но бесшумно открылась перед Ти.  В вольтеровском кресле Блогхеда сидел Блогхед. Голова замотана кровавой тряпкой, вместо левой руки обугленная культя. Именно так, то  во что  не хотел верить хоммер.
 – Ты пришел закончить начатое дело. Не тяни, у меня три сердца, так что руби голову.
Трэн задал вопрос, оттягивая казнь:
– Почему ты не убил хорм?
– С врагами на ты,  – Блогхед рассмеялся:
– Почему я не убил хорм? А что бы это изменило? Хорм мне открыл то, что я не желал ни знать, не помнить. Да я сейчас загнан в угол и у меня нет шансов на победу или хотя бы на пощаду. Когда то все начиналось так же без всяких шансов.
  Ти выключил меч.
– А, ты хочешь послушать.  Да история занимательная. Но не приближайся и будь начеку. Я это по-прежнему я.
  Это началось так давно что и счет времени уже не раз начинали заново.
 Мы были почти уничтожены, загнаны в каменную холодную пустыню. У нас не было даже еды. Мы обессилили. И тогда наша мать убила младшего из нас, своего любимчика и скормила его плоть нам. Мы напали на врагов в темноте. В той битве мы победили, но наша мать воительница погибла. Мы сожгли ее тело на костре из тел врагов. С той битвы мы не знали поражений, все были повержены. Мы поделили миры Ойкумеда. Мы стали властителями, но перестали быть братьями. Когда открылась Грань, это  стало нашим золотым временем. Мы были могущественными, а стали всемогущими. Но Грань принесла не только потоки энергии. Её сила разбудили их. Они уничтожили нас быстро, никто ничего не успел понять. Как я спасся. Не скажу. Это не спасение. Бегство. Я не зря считался в семье самым умным и хитрым. Когда мы разделились, мы потеряли главное, что у нас было. Став бессмертными мы выбрали свой путь к смерти. Нас предал один из нас. Не самый умный не самый сильный. Самый не самый, съевший все три сердца брата. Скорпион и сейчас властитель, но я  не завидую ему.
– Нам пора, они уже близко.
 Ти вздрогнул, на пороге стояла Элама,  белокурая бестия в тех же  желтых очках, только губы бледные и опухшие. Паук рассмеялся:
– В твоей хранительнице скрыто еще много способностей. Где-то и смерть твоя, но она права, они близко, вам лучше с ними не встречаться до поры. Я знаю, ты не убьешь меня. Я бы мог тебе помочь, но не хочу так. Последняя просьба. Оставь свое оружие, оно тебе не нужно. Ты не убийца.
  Искалеченный Блогхед встал, подошел и протянул руку. Ти отдал меч Пона.  Они не простились. Трэн  и Элама побежали к порталу, заскочили в капсулу письма. Уже в пути их хорошо тряхануло. Элама усмехнулась:
– Конец последнему из великих пауков. А у него не было шансов. Все кто не лох знают. Паук не может победить дракона. Убить может. Победить нет.
  Тряня закрыл глаза. Снова в неизвестность. И не все ли равно куда.  Беспокоило другое. Он что-то не сделал или не узнал. Находился  рядом, но не взял.  Было в хорме Блогхеда нечто, что он не открыл. Не успел или не смог. В голове прибавилось багажа, но системы не получалось. Все связано, но что связывает разрозненные части. Может он не нашел ключ к разгадкам. А ключик был рядом, надо было только время и старания, может чуть везения. Всё так стремительно закончилось. Блогхед, последний из великих пауков властителей.  А ведь ничего не выдавало в интересном и старом хоммере древнее чудовище. Надо быть внимательнее.
 – Приехали соня.
А мы, оказывается, куда-то конкретно ехали, а не просто сбегали.
– Нас ждут?
– Нет. Черная мамба не любит гостей. Но мы приглашенные. Визит вежливости. Близко ни подходи, кусается.
 На выходе из портала их ждала парочка больших сюрпризов. Площадку портала охраняли два огромных ифрито-циклопа. В малых хормах не водятся ифриты. Непозволительная роскошь. Циклопы издавали угрожающие звуки и  пыхали огнем. Элама рассмеялась, спокойно пошла мимо циклопов и помахала им ручкой:
– Привет мальчики.
Ти прошел за ней,  обернулся, никаких ифритов. Элама развела руками:
– Добро пожаловать к королеве иллюзий. Не верь ничему  и никому. Ну как обычно.
  И Элама бодро пошла вперед. Ти притормозил. Ему туда не хотелось. Плохие предчувствия. Непонятно, но ноги сопротивлялись. Элама уверенно шла впереди, как вдруг как фокусник из шляпы, но из стены вытащила резким движением нечто белое и лохматое. И это нечто завопило, так что Ти остановился. Элама держала орущего лохматика на вытянутой руке, а навстречу им уже бежала Диада. Вот к кому она привезла его. Что у них за дела и что кому до их дел. Диада испуганно кричала:
 – Отпусти его, ему больно.
Элама ответила резко и громко:
 – Кто это, что за тварь?
– Аффинор. Пьюп.
   Элама зло рассмеялась и бросила лохматика в сторону Диады. Тот приземлившись унесся со всех ног, хотя вот ног то как раз Ти и не разглядел. Элама продолжала тем же тоном:
– Нарушаем дамочка.
– А ты у нас инспектор саннадзора. И чего скажи приперлись.
– Сама любезность. Ну, ты и маразм в сапожках. Звала,  приезжай, то что приперлась. Ну что чмоки-чмоки подруга.
  И они типа чмокнулись. Ти подошел к ним поближе. Диада  посмотрела на него искоса и типа поздоровалась:
 – Вас что Хед выгнал за непристойное поведение?
Ответила Элама:
 – Нет больше старичка. Красавчик его чики-чики.
– Такой милый мальчик, а так плохо воспитан. Прошу в мою скромную обитель.
Девушки шли впереди перешептывались и пересмеивались.
– Да ну брось.
– А ты типа не …
– Не сном…
 – О писеболка…
  Ти снова чувствовал себя лишним. Они вошли в большую круглую комнату со множеством кресел и зеркал и все были разными. Странный дизайн много темного и много светлого, контрасты. На одном из столиков устроился тот самый пьюп Аффинор. Он осторожно покосился на Эламу, но та его проигнорировала,  заинтересовал пьюпа Ти. А у него большие голубые глаза. Он что мне глазки строит.  Ти выбрал кресло и вытянул ноги. На них тут же забрался пьюп.
– Ах, ты изменник Аффи. А у твоего бебика горячие бедра. Аффинор чувствует потенциал, –  рассмеялась Диада.
– Мы отсидимся у тебя Ди недолго.
– Да нет проблем.
 – Малыши Теофила тебя часто навещают?
– Да забыли про меня, кому интересна старушка, увлекающаяся  макраме и пазлами.
– И  они не проверяют твои заказы?
– Может и проверяют, но формально. Кстати попробуй новая фишка от Пюа ро фума. Желтая помада.
 Диада кинула Эламе тонкий стерженек, та тут же опробовала фишку на своих губах у треугольного зеркала.
– И точно желтая. Прикол.
 – А фишка не в этом, никогда не угадаешь.
 – Не томи.
– Подожди два часа.
– Я тебя убью.
Диада рассмеялась:
 – Через два часа помада впитывается, губы станут пухлыми и жутко розовыми.
– Отпад.
– Я собиралась размяться в геймхолле.
– Тебе не отрезали?
– Отрезали, конечно.
– Что за гейма?
– Фаербол.  Там не только файер. Не хотите размяться. Мне надоело с пьюпами гонять. 
 –  Если там  не будет пьюпов.
– И близко не подойдут.
– Пошли что ли.
 Трэн ничего не сказал. И они  пошли. Пришлось переодеться. Костюмчик голливудского ниндзя, но тапочки удобные.
Диада протянула ящик:
– Тяни первый.
Ти достался серый шарик. Эламе белый. Диаде остался черный.
– Тебе налево подруга. Мне направо. Мальчик вперед.  И не забудьте ракетки.
 Ти не прошел и семи шагов, как пол под ним разверзся и он   попал по скользкому и холодному ходу в игровой лабиринт. И понеслась. Забавно играть, не зная ни смысла, ни правил игры. Но часто приходится.
 Вроде ничего сложного, шарики, шарики, шарики. Огненные, ледяные, хрустальные, черные и ядовито-зеленые, самые опасные. И все эти шарики, летящие на него и кружащие вокруг, надо было отбивать, но никак попало, а так чтобы получались определенные комбинации и эти комбинации шариков аннигилировались, открывая ходы и лазейки. Главную цель Ти вычислил быстро. Большой красный круг в центре лабиринта. В поле его зрения иногда попадались темные фигуры соперниц. И вот финишная прямая. Надо просто добежать первым. Обе хомми почти одновременно  с ним вышли на последний этап. Но Диада немного отстала. Почему? Не добежав пары десятков шагов до края  красного круга, Ти размахнулся и бросил свою серебряную ракетку в центр круга и остановился.  Ракетка упала туда куда он и метил. Раздался звук битого стекла, образовался столб огня. Красный круг пропал, но появился в воздухе красный шар. Он гудел и взорвался. Во все стороны полетели  сотни красных шариков, но ни до кого из них эти шарики не долетели. Диада торжественно  обьявила:
 – Гейм ова!
 Ти посмотрел на нее. Что это было? Ловушка? Но обе хомми вели себя так словно ничего  неожиданного не произошло, а то что произошло, никому не угрожало.
  Они молча вернулись в гостевую комнату. Где всех ждали бокалы с холодным горьковато кислым напитком. Диада  бархатным голоском обратилась к Эламе:
–  Пойдем разомнем язычки, а  о твоем френдбое позаботится Аффи. Малыш проводи гостя в румнайн. Подай козье молоко и сдобные печеньки с коричкой. Можешь погреть ему пятки.
 Девушки с шепоточками и смешочками удалились. Ти встал. Пьюп забрался ему на шею.
И Ти услышал и явно не ушами.
– Не верь змее.
Кроме пьюпа некому.
 – Молчи. Она еще близко.
  Пьюп забрался Ти на голову, обвил ее макушку как шапка. Ти повернулся, напротив него  стояло большое овальное зеркало. Но себя в зеркале  он не увидел. Пьюп перебрался на плечи, изображение в зеркале было весьма удивлено.
 –А ты закрытый, большой и очень-очень горячий. Пойдем, заглянем в румнайн.
Давай вперед и сразу направо.
Ти пошел, как сказали.
– Нажми на пластинку.
  Пьюп спрыгнул.  Дверь за ними закрылась, внутри почти ничего не было, столик с зеркалом, кувшин с белой жидкостью и ваза с печеньем, а главное большая кровать с темно-бардовым бельем.
   Ти выпил стаканчик, сгрыз пару печенек. И бухнулся в кровать. Пьюп устроился в ногах. Ти издалека услышал:
– Погоди, пока вырубится свет, она сечет.
Свет погас.
 – Вставай только тихо и не звука.
Ти встал, пьюп снова забрался ему на голову.
–  Иди вперед. Стоп. Протяни руку. Нащупал выпуклость, жми. Теперь вправо и вперед. Стоп тут ступеньки. Семь. Стой сейчас  станет светлее.
Светлее стало, но не на много. Они были в очень узком проходе.
– Нам вперед до первого поворота. По ступенькам, подожди, нарисуй спираль семь витков,  шесть точек справа налево. Подожди.
 Проем открылся.
 – Давай вперед шустрее, сейчас запрется.  Нам вправо не спеши.
 Скоро впереди появился мерцающий свет.  Первое что увидел Ти, зайдя в большое помещение это было Окно, Окно в Юзму.
– Стой тут. Ближе нельзя, учуют гадюки.
  Гадюки устроились в удобных креслах. На них были пеньюаристые наряды. Бежевый на  Диаде и розовый на Эламе. В одной руке у каждой по большому бокалу с темно-темно красной  жидкостью, в другой  руке тонкий дымящий стерженек.
– Не пойму я тебя Аэль, что ты тянешь. Хед всё бы сделал за тебя, а ты ему помешала.
– У меня Ди две задачи.
– А приоритеты.
– Не спрашивай. Проблема не в этом. Он ангебор.
– Вы веришь в легенды, а уже большая девочка.
 – Не знаю я никакой легенды. Его так Пон как то назвал. Наш ангебор.
– Пон сам уже легенда. А эту легенду хочешь расскажу в двух словах.
– Только не нагнетай.
– Старая  легенда одна из легенд о древних хормах.
 – Нафталин.
 – Типа того. Короче ангебор не избранный, а жертва.
 – Даже так.
– Еще как, там вообще круто было,  время бешеного тестостерона.  Сначала чтобы стать ангебором, надо было сразиться в серии поединков с десятком таких же претендентов героев.  Потом победителя жрецы голого бросают в яму темную, где вход в лабиринт. А в лабиринте жуткое двухголовое чудовище, а из оружия короткий меч. Шансов ноль, но случалось,  выходили победителями.  Убив чудовище надо было искупаться в его крови съесть печень и вырезать сердце.  Потом найти выход из лабиринта.  Выйдя победителем,  ангебор становился не просто супергероем, правителем до конца лет, но и богом. В нужное время небеса разверзались, и ангебор по белой лестнице уходил в небо.
– Жесткач.
 – Твой лакибой пока не тянет на ангебора. Но, то, что точно, хоммен.
 –Темный демон обретший плоть.
– Это только  версия перевода. Но про твоего лакибоя все смутно и мутно.
Элама рассмеялась:
 – Они все еще не знают  кто он.
Диада покачала головой:
–  Главное он не знает кто он. Да  для тебя это не стенка.
– Стенка,  стенка Ди. Не пробьешь.
– Ты пробьешь.
– Слушай, а что там у твоей юззи творится.
 – Сегодня у моего  сокровища особый день.
– Проклятие Грани и тебя Диада Базальт пробило.
Диада закрыв глаза пустила дым:
– У меня особая хозяйка очень особая. Она моя «Дверь».
– Но ты же должна  знать что это невозможно некому.
 – Знаю, Аэль знаю. Но в ней есть то что мало в ком есть. Сила.
– И ты соблазнилась.
Диада снова ответила синим дымом.
 – А ты бы типа не заметила и игнорила.
– У меня иммунитет на юзеров и прочую заразу. Неужели в тебе есть капли хоммячьей крови.
– Не будем о прошлом, я сменила диету.
Элама рассмеялась:
 – Ой ли. Но что за игру ты затеяла.
 – Смертельную.
– Ты пошла за Грань.
Диада не ответила и заговорила очень тихо:
– Очень было трудно ей и мне, но я смогла найти способ дать моему чуду подсказку, у меня все получилось. Я  всего лишь подсказала ей искать себе подобных,  помогла со способом методом и правилами,  она  создала виртуальный клуб «Индиго», у него две стороны одна открытая и невинная, там есть все что нужно детям и очень популярна в их среде, и хотя и эта сторона называется тайной, но это лишь маркетинговый трюк. Она стала вычислять таких же как она, благодаря возможностям своего отца могла и лично встречаться с некоторыми  из них,  для этого закрытая сторона клуба. В этом большом городе она нашла кроме себя еще шестерых сегодня придет, возможно, седьмая.
 Есть еще много таких групп  в других точках Юзмы. Создавала она их просто,  находила первого в определенном месте и дальше он или она продолжал поиск в ближнем кругу, попасть постороннему в этот клуб  вычислить его невозможно и очень опасно дети вообще жестоки,  а эти просто беспощадны. Давай помолчим и посмотрим.
  На полу среди множества расставленных свечей сидят по кругу семь детей, три мальчика четыре девочки, на них нет одежды на глазах  черные повязки. Входит еще девочка в балахоне, проходит мимо свечей, не задевая их, встает в центр круга с нее самопроизвольно спадает балахон под ним ничего кроме повязки на глазах.
Элама прошептала:
– Синюшка пульсирует.
– Ты заметила, заметила.
  Никто ничего не говорит, она подходит к одному мальчику, он поднимает руку, их ладони встречаются, потом поворачивается в другую сторону  и делает тоже с девочкой
– Она должна услышать и подойти к тому, кто ее зовет.
 Новая девочка прошла всех в круге, все встали и сняли повязки, девочка подошла ко всем по очереди поцеловала каждого, едва касаясь губами их губ
– Поцелуй дыханием, она поняла,  – радовалась Диада.
 Одна из девочек принесла чашу с красной жидкостью поставила ее туда, где недавно стояла новая девочка проколола и ей потом себе и всем пальчики затем все опустили проколотые пальчики в чашу и отпили по  глотку.
– Там просто гранатовый сок,   –улыбнулась Диада.
  Все встали в круг и каждый свою правую ладонь положил на лоно стоящего справа, а левую на ладонь, лежащую на его  или её лоне. Они долго молчали, потом вместе произнесли: 
– Во имя отца нашего единого и всемогущего, во имя грядущего.
 Диада зашептала  заговорщицки:
–  Сейчас он пойдут в другую комнату, будут пить чай со сладостями и болтать о пустяках и ни слова, ни взгляда  о том, что только что случилось здесь.
– И чем они вместе занимаются?
– Работают на свое будущее, создают его в себе, приумножают свою силу, у них много дел и большие возможности, они любят творчество и на всё свой взгляд. Они видят то, что другим недоступно, и познают то, что другие не желают и бояться знать.
  Иногда шалят по своему, любят рисовать друг на друге, даже устраивают конкурс цветочков.  Пон дорого заплатил бы за их коллекцию, только получи он хоть малую ее часть. Она бы ему очень дорого обошлась, как и любому. Они ненавидят все, что их ограничивает. Этот мир своих формальных родителей, им с этими детьми очень сложно. И даже свою одежду, для них очень просто и естественно  быть в своем кругу  неодетыми, в этом у них не ничего пошлого, что называют сексом, эротикой.    Но для чужака все это очень опасно.
 Они иногда выпускают темную сторону своей силы.  Манящие образы появляются у разных людей, сводят их с ума и энергия так нужная Пону выходит в огромных количествах, но кончается  бедой…
– Чуют мои ягодички, кончатся  и твои игры плохо. Система тотального контроля уродов Теофила расширяется со скоростью смерти. И нам с красавчиком надо линять из паутины в большие хормы. Теофил и Гуру слишком плотно за нас взялись.
–  Ты преувеличиваешь  их возможности Аэль. К тому же все их спецы гоняются за призраками.
– И что за новости.
– Информация из проверенного источника. Да и все по Кордону шепчутся.
– А тебе шептун Ктулху насвистел. Давай подробности подруга.
Диада заговорила тихо почти неслышно:
– Один урод, реально урод, по прозвищу Квазер, там за Гранью придумал и смастерил забавную прогу, «Живой фейк». И продал ее кое-кому, а те сотворили из этого софта некий сикретсервис, известный в определенных кругах как «Призрак». Клиент покупает не программу, а лишь время. Время заканчивается, и никаких следов не найдешь.
 – И чем живой фейк отличается от дохлых?
– Тем, что он живой. Юзер купивший  этот сервис может стать в сети кем угодно, любым другим юзером.
– Но это проблемы Юзмы.
– Если бы. Этот сервис породил аномалии в Ойкумеде и оттуда в Хормвард начала просачиваться нечисть и творит делов не слабее Хосста.
 – Страхов полные стринги.
– На черном рынке уже появились блокираторы от призраков.
 – Ты  купила?
 – Глупо покупать то, что сам продаешь.
Элама высоко подняла свой бокал:
– Гранреспект  подруга.
– Аэль,  смени имидж лакибою,  новый прикид, причесон, а то его хаер девять оттенков красного и черная прядь опасный эксклюзив. Мейкап  нарисуй ему в серых тонах, а вот суперидейка, маска. Есть уже один хоммер в золотой маске, господин великий Ордер. А твой дружок будет хоммен в зеркальной маске. У меня  есть парочка, одна  точно на его фейс  классно впишется.
  Элама ответила синим дымом и отхлебнула приличную дозу из бокала.  Диада сделала тоже самое и продолжила:
 – Последний прикол, Кей Хосса убили в девятый  раз.
– Орден или Контроль?
 – Ни то, ни другое, ни третье.
 Элама сжала остаток дымящегося стерженечка в белый комочек и запустила вверх щелчком пальцев:
– Гоу, гоу леди Ди  дансхит на полную…
– Пора уходить,   – прошептал пьюп:
 – Сейчас начнется.
  У девочек свои игры. Без мальчиков. Пьюп проводил Ти до румнайн и смылся в неизвестном направлении. В голове Трэна шумели мысли, он не мог уснуть. Ангебор. Жертва.  Сражаться за  право или шанс стать богом. Корысть конечно очень большая и невозможная. Легенды. Они ему часто встречаются. В них разгадки и подсказки. Его враги Большие и джиджеры. Большие это те кто правит Хормвардом, а джиджеры чьи-то отражения. Интересно, а кто правит Юземвардом.
 – Правят правители, управляют невидимки, но истинные властители,  кто прошел ад авансом. Боль и ужас. И в смерти нет избавления от мук. Ибо ты еще мертв,  –   услышал он в голове приторный голос.
  Ти почувствовал движение. Пьюп вернулся.
 – Не спится. Может сказку на ночь.
Сказкой меньше, сказкой больше.
 – Легендочка из времен древних таких древних, что может, и не было таких времен. Потерялись.
   В одном хоммском, а может и не хоммском государстве правил злой царь. Такой злой и ужасный, что имя его проклято вечному забвению.
 Народ не вытерпел и сверг его. Бежал царь со своим двором и семьей в холодные пустыни. Где и сожрал всех до последнего младенца. И так стал вечным духом биэлем. Жизнь его отвергла, смерть не приняла. Сотни лет он питался одинокими путниками в ночи. Потому как света не любил и свет его не принимал.
  Прошло время и еще много времени,  появился среди прочих скучных простых и с положением один ученый муж. Ученых разного толка и без него  хватало. Но этот был особенно беспокоен. Мучили нещадно его вопросы. Искал он ответы и в поисках нарушал многие запреты. Главное что он жаждал открыть, это тайну жизни. Как мертвое сделать живым. А подрабатывал он врачеванием, готовил снадобья и мог искусно отрезать больную конечность.  Но на беду пришла страшная болезнь и никто из врачевателей не смог помочь в этой беде. Только всем хуже делалось от их лекарств. Народ озверел и изрубил врачевателей и  скормил голодным зверям. Мало кто убежал. Но беспокойный ученый смог скрыться. И идет он по ночной дороге и встречает путника в черном, приглашает тот его в свою хижину. Пройдя в хижину при свете появившихся ночных светил, изгнанник понял, что хижина сделана из костей, а ее хозяин не то дух бесплотный, не то  мертвец. Но не испугался, а обрадовался.
  Ты тот, кто мне нужен. Если кто и знает тайну жизни, то только боги и ты.
   Биэль  не стал пожирать наглого безумца. А увел его в проклятую долину.  Туда свозили стражники тела умерших или еще и не умерших от страшной болезни. Научил биэль ученого как из останков сотворить некое чеэло.  Затем велел собрать в темную ночь ядовитую траву,  ее так и называли цветок смерти. Много травы понадобилось и много сока из нее получилось. Поместил ученый чеэло в яму с ядовитым соком и ждал, пока весь сок не впитается в плоть. Затем отвез ученый  чеэло в огненную яму, названную так, потому что в нее часто небесный огонь бил. И ударил небесный огонь в чеэло и ожило оно. Открыл биэль ученому две тайны жизни. В основе жизни лежит яд смертельный для любой жизни и небесный огонь, убивающий любую жизнь. И вселился биэль в чеэло и стал уынходавром. Монстром бессмертным и непобедимым. И первое что чудовище сделало, сожрало своего создателя.
 Много чего страшного и неописуемого натворил уынходавр, пока не был побежден  тремя героями. Рассыпался сей зверь на несчетное количество чеэл и биэлей,  сгинуло это всё в вечности.
    Ну а то, как три героя победившие уынходавра погубили тот древний хорм, это уже совсем другая история.
 Биэль, чеэло, знакомые слова, а уынходавр что-то новенькое.
– Отключайся, времени у тебя мало, очень мало, –  пьюп уполз тихо.
  И Ти отключился. Провалился в тишину и покой. Включился и подскочил с ложа. Тревога. Уже по звукам в коридоре стало понятно, что Элама и Диада в лучшем случае повздорили.  Ти вошел в гостевую и попал на самый разгар крутой кошачей разборки. Влияние школы Крыда чувствовалось с обеих сторон. Из горячей словесной перепалки Ти понял, Элама обвиняет хозяйку дома в том, что она их предала и продала некому Теофилу. Диада же все отрицала, но слишком агрессивно, чтобы ей поверить. Ти не торопился вмешиваться. На одном из больших зеркал сидел Аффинор и как то веселенько смотрел на Ти. Трэн подошел и посмотрел  в зеркало, но увидел не себя, а портал. И интересную компанию из шести субъектов.  Все в особой экипировке, покруче чем у спецназов Контонга. У троих в команде  оружие похожее на трубы, пристегнуты на ремнях. Много кнопок и ручек. У Диады гости и наверняка званые. Тем временем Элама уже пригвоздила хозяйку к стене. Ее сапожок сдавливал шею приподнятой над полом и вдавленной в белую стену Диады.
–  Отпусти ее, –  спокойно произнес Трэн
– Что, – заорала Элама, но ослабила хватку.
   Обессиленная Диада рухнула на пол и ползком добралась до своего любимого кресла. Вид у нее был как у затравленного зверька.
Глядя в ее горящие глаза, Ти спокойно спросил, указуя на зеркало:
– Кто это?
Ответила Элама:
– Спецподразделение «Дельта», суперохотники и ликвидаторы особоопасных элементов. Лично подчиняются Теофилу, хозяину Контроля.
– Что у них за оружие?
– Нейтрализаторы Х23. У меня защиты нет. Если у тебя есть, то ты точняк бог. Скажи спасибо милой мамбе.
Диада закрыла ладонями лицо и глухо произнесла:
– У меня не было выбора.
Ти продолжил диалог с Эламой:
– Почему они не покидают площадку портала?
 –Выполняют приказ. Да и мимо портала нам не пройти.
– Какой у них приказ?
 – Не догадываешься? Стрелять на поражение. Нейтрализатором можно и нейтрализовать,  обыкновенного хоммера на малой мощности. Но против хоммеров обыкновенных это оружие не применяется. Оно всегда настроено на ликвидацию объекта. Полная мощность.
То есть сюда они не пойдут.
– Но вечно ждать они не будут.
 – Через положенное по уставу время изменят тактику. Разделятся на два отряда. Одни останутся там же. А другие будут нас выгонять из уютного гнездышка. Может, прикроемся этой тварью, – усмехнулась  Элама.
– Это их не остановит,  – зло рассмеялась Диада.
  Что-то она скрывает. И зачем ей нас сдавать? Какая выгода? Что за игру она ведет с Юзмой? Контроль такое не поощряет. Ти посмотрел в голубые глаза Аффинора. А что он  сам знает о пьюпах. То, что у них обычно больше чем одна жизнь. И кем милашка был в прошлой жизни и есть ли у него еще шанс. Ти подошел к улыбающемуся пьюпу.
– Аффи, дружок кто твой хозяин?
Пьюп взвился как ужаленный, но был схвачен крепкой рукой Эламы.
– Подруга, где у тебя  печь для мусора?
Аффи извивался и орал во все свои пьюпистые мочи.
– Не надо. Это не поможет, но держи малыша крепче. Пьюпы умеют проигрывать, но не любят. В том ящичке ошейники, найди голубой со стразами.
  Пока Элама одевала ошейник, пьюп что мог, сопротивлялся. Но ошейник был надет, Диада достала маленькую пластинку, нажала на нее и Аффинор успокоился. Элама посадила его на кушетку.
 – Так-то лучше.
Трэн посмотрел на Диаду:
 – Ты хочешь нам помочь?
Элама спросила иначе:
 – Ты можешь нам помочь?
Диада усмехнулась:
– У меня не выбора.
Она снова нажала  кнопочку на пластинке. Пьюп заснул.
– Не правда ли милашка. У меня  с Гермом договор.
 – Твои фокусы с Юзмой через Герм?
Диада не ответила Эламе и продолжила:
– Но думаю, твой красавчик чем-то Герму не угодил.
– Да понятно чем, у хозяев Гермсуорда свои фавориты.
 – Может и так, но они мастера в играх.
– У  тебя есть план подруга?
 – Импровизация. А ребятки то уже решили разделиться.
 Спецназ действительно разделился. Трое остались у портала. Трое получив инструкции от старшего что остался у портала двинулись в хорм.
Диада снова нажал на пульт. Пьюп встрепенулся.
– Аффи будь солнышком вызови квестеров.
– Квестеров?  –  переспросил Ти.
– Миражи второго уровня, а пока поработаю с вами. Аэль подай черное зеркальце.
Диада протерла пальцами зеркало:
– Встаньте рядом. Включаю копирайт.
 Она направила зеркальцо на них. И вскоре из зеркальца появились копии Эламы и Трэна.
Почти одновременно  с этим из ничего нарисовались шесть красавцев. Просто звери в боевой экипировке с впечатляющим оружием.
 – Рада видеть вас Ларгус.
Один из квестеров наклонил слегка голову.
– До начала операции 98 стандартных секунды. На всю операцию 341 секунда. Ваша задача  устроить показуху с дымом, огнем и побольше шума. Обьекты и место операции перед вами. Сейчас закончу предварительный этап. Красавчик поверни ко мне то зеркало.
 В зеркале показалась группа захвата. Диада нажала  на зеркальце,  копии изчезли и  через мгновение появились перед спецназовцами в зеркале два.
 – Цирк начинается. Ларгус джамп
Квестеры исчезли и тут же появились в зеркале один. Начался бой.
– Аэль, там скотч. А там люк под белым столиком, за минуту будете у портала.
 Элама за пять секунд зафиксировала подругу. И зачем то сделала две странные вещи, поцеловала Диаду, так что та отключилась с блаженной улыбкой, и стащила  у подруги с указательного пальца левой руки перстень-спиральку.
Элама первая прыгнула в люк. Ти на прощание перед прыжком обернулся, но в кресле уже  было  не Диада, а связанная старая хомми в чепчике, да еще и с вязанием.
  Сквозь огонь и дым они проскочили портал,  запрыгнули в капсулу и без проблем улетели из хорма Диады. Ти почувствовал облегчение. Но Элама была мрачна:
– Мы слишком легко отделались. Аналитики Теофила всегда умели работать.
 Прошло немного времени, и Ти даже успел слегка расслабиться, как их письмо хорошо тряхануло, но Эламу это даже успокоило:
– Первый предупредительный. Соблюдают регламент.
  Она начала лихорадочно бить по пульту:
– Нам надо найти место, которого нет. Место, которого нет, - почти пела хомми.
 –Опа, а нам сюда. Очистка. Все сжечь. Маневр. И стопе. Пошли в хорм, пока машинка все сделает.
 Они прошли портал.
 – Как-то все тускло. И запахи не нравятся. Дохлый хорм, а сигнал шел как от нового.
Тут Элама обернулась и заорала:
– Нет!
  Черный дым скрыл все мгновенно, взрывная волна отбросила их далеко от портала.
Дым в том же темпе что и появился, растворился. Ти встал и посмотрел туда, где они только что стояли. Никаких признаков портала ни площадки портала.
Элама лежала и смеялась:
– Яйцеголовые нашли решение системы уравнений, а говорили, не сходится, не сходится.
   Ти отвернулся от нее и начал все осматривать вокруг. Случилось то, что должно было случиться.  Их поймали в ловушку. Один выход закрыт, есть ли еще хотя бы один. Как устроены хормы. Не так уж он много знает. Элама перестала истерить и стояла рядом.
 – Хочешь найти другой выход. Шансов мало. И это дохлый хорм шансов еще меньше.
Ти приказал:
– Ты направо я налево, ищи все, что может быть полезно или непонятное.
– Как прикажете хозяин, – Элама с серьезным видом поклонилась и повернулась, пошла куда было велено.
 Не к добру такая покорность. Ладно, Элама не главная сейчас проблема. Однако пассивность может дорого обойтись. Внутренние проблемы подождут.  Надо разобраться с внешними.
  Хорм выглядел уныло. Разруха. И казалось, что катастрофа произошла вечность назад или около того.
 Ничего полезного не находилось. В одном из помещений валялись грудой каменные обломки. Кто нарочно разбил каменные плитки.  Ти поднял одну из них. А тут что-то было написано. Он вернул осколок на место. Отошел и навел читалку на кучу.
  Послышался невнятный шум, скрипы и потом обрывки фраз:
– Эти голливудские блокбастеры, думая смотреть невозможно. Надо выключать логику и здравый смысл и ловить кайф.
  Вдохновился на синопсис забавного триллера. Рабочее название  «Крематорий». Через сеть крематориев происходит  переправка тел в другую реальность (время). Главный герой один из охотников за телами.  В другой реальности (времени) серийный убийца, пойманный и приговоренный к искуплению. Термин означающий пытки без членовредительства. Каждый день пытают, но через определенное время дают выбор, или пытки или смерть, но сам себя, принять яд, лезть в петлю, еще куча вариантов. Идей  много,  больше тумана и загадок. Главное, зачем нужны в другой реальности (времени) тела из нашей реальности. Если вроде как элита там в принципе может существовать вечно. Главная интрига бегство оттуда сюда суперпреступника известного, как пятый ангел. Сплошные непонятки. Пятый ангел был публично казнен. Как он смог  попасть сюда. И почему его нужно срочно найти и уничтожить. Люди из той реальности не могут долго существовать в этой  без некого допинга...
 – Через десять лет снова сайты знакомств. Как всё изменилось. И сайты, а девушки. Новое поколение. Они агрессивны, уже опытны и голодны. Чики желают не женихов, они ищут и хотят…
  Внятная речь оборвалась, пошли шипящие и свистящие звуки. Ти поморщился, это мешало осматривать помещение и искать то сам не знаешь что. Но выключать читалку не стал.  Голос вскоре вернулся:
– Жизнь на маленькой земле  в бесконечной и мертвой вселенной. Случайная случайность?  В бесконечном числе вариантов наверно возможен и такой. Или непознанная закономерность? Бог…
– Тот кто сидит во мне ненасытен. Его не убьешь ни отравой ни извратом…
Где взять веру, из пустоты…
 Меня не будет, как и не было ничего и никого и на могилу никто не придет…
Уехать. Уехать далеко и навсегда…
Не верю!
После утенка с пятнышком и мальчика-беспальчика, когда все и всё было продано. Явился спаситель. У последней империи новое развлечение, злой медведь на крепкой цепи…
Где бы купить АК с рожками и  расстрелять толпу бессмысленных тварей…
Зачем мы тут…
Спасибо Господи за жизнь…
Токмо даждь ми, Господи прежде конца покаяние…
Молитвы без веры слова на ветер…
Десять дней на Гоа без интернета и телефона на минимуме общения чтобы понять. Нашего мира не существует. Мы в Матрице. И без голливудских ляпов. Не нужно  штекеров в позвоночник. Мы видим то чего нет и не видим то, что существует. Верим в ложь. Мы куклы. Все и те, кто считает себя кукловодами, все мы куклы. Нашу реальность убивают…
  Нашел код перехода. Это переход. Не сон. Не смерть. Другая реальность.  Алгоритм. Очищение. 88 без пищи…Формула. Слава химии. Все ингредиенты  есть в да…
Любовь-боль. Люболь. НЕТ…
  Ти выключил читалку. Мертвый вопль в мертвом  хорме. Ни толку, ни проку. Сумбур.  Еще раз узнал о слабости и бессмысленной сложности юзеров.
Он вернулся на место, откуда и начал поиски неизвестно чего. Элама была уже там.
 – И ты пустой. Мне попался огромный склад гнилых видосов. Терик, а может полтора наверно. От упакованных печенек до распакованных блюрешек. Можем  включить проектор и заснуть под тридешные картинки.
– Надо отдохнуть, потом пойдем искать вместе.
– Что искать, – но сама  первая опустилась вниз и закрыла глаза.
 И через мгновение, не открывая глаз, не меняя выражение лица начала  странную разминку, вольные упражнения на гибкость и растяжку.
 Трэн усмехнулся. Действительно, что искать. Выход. Если он есть, то методом проб и ошибок его не откроешь. Он залюбовался гимнастикой Эламы.  Красиво и полезно. Может тоже размяться. Ти уже сложил из всех упражнений, которым его научили, начиная с Ханя, свой комплекс. Его и отработал, не жалея себя.  Закончил, уселся в позе лотос и уставился туда, где, когда-то был портал. Помогут ли приобретенные способности и знания пробить стену или найти тайный выход.   Есть ли в мертвом хорме, то, что им поможет?
   А  что   есть у меня? Черный пояс, « подарок» Крыда, или пояс  Мацуи, как его назвала Кали. Что он умеет кроме как прятать в себе предметы?  Проверим карманы. Читалка и повязка Слезена. Может повязка что-то изменит. Нет что так, что с ней ничего не  меняется. Так серый перстень. Когда то он открыл портал, но где портал пусть и закрытый. А это что у нас, голубое колечко и темный кристалл. Какой в них прок?  Да и не сочетаются они. Диссонанс. Забавно, кристалл  по размеру входит в колечко.
    Тряня соединил кольцо и кристалл и они исчезли. Но над ним всё засветилось, множество светящихся точек и шаров. Они вращались и мигали. Элама подскочила:
– Ёкир бокер. Невозможно, карта Рорика. Я о ней слышала, но не думала что она такая.
Ти показалось, что в голосе Эламы было не только удивление, но и недовольство.
 – Слышал легенду о большом взрыве.
– Нет, расскажи.
 – Нашел слепую сказительницу. Я сама не со всеми файлами ознакомлена. Да наверно никто полностью легенду не слышал. В ней много песен. Плачей, молитв. Многие молитвы оттуда.
  Столкнулись два мира, мир светлый  и мир темный. И разорвало оба мира и соединило два мира в хаос миров бесчисленных.  Мертвое стало живым, а живое мертвым. Так и образовался Хормвард, мир ужаса и ужас миров. И стал тенью мира иного.
 Бла, бла, бла. А картой можно вроде управлять.
  Ти поднял руки,  на него опустилась мгла и завращалась. А  у мглы есть оттенки, как минимум девять. Мглу рассеял свет, много света, Ти оказался внутри карты. Элама пропала. Ти попробовал сориентироваться в тридешной картинке. Получается так, он вроде как почти в центре. Внешний слой или сфера самая насыщенный, множество несчетное горящих точек. Очень оживленный слой. Второй внутренний слой шарики, он не очень удален от внешнего и тесно связан с  ним. Связей бесчисленно. Но ни со следующим слоем, тут шары темнее их намного меньше. Следующий слой удален еще больше шаров всего девять, связей почти нет. Шары и  темные редкие вспышки на поверхности. И в центре небольшой шар абсолютно черный. Абсолютно черное тело это из физики.  Ти заметил, что кроме сфер присутствуют и другие тела  бесформенные и темные. Возможно, что это намек на упрощенность картинки.
   Все погасло, в двух шагах от него стояла Элама и держала кристалл и кольцо в разных руках. Протянула обе:
–  Спрячь, карта Рорика вредная для здоровья. И к ней гид нужен.
– Кто такой Рорик?
– Вечный пьюп Агасфер Рорик. Тоже легенда. Не спрашивай. Да и толку нам от этой карты. Ну, увидела я, где мы находимся.  Темная мерцающая точка. Но выходов и входов нет, обрезано.  Да и карту эту ищут не ради того что в ней всем видно.  За ней охотятся те, кому нужны переходы и выход. А это без восьми ключей и  книги кодов не увидишь.
  Элама явно была раздражена. Ти удивлялся своему спокойствию.
Что-то происходило с Эламой, она стояла  к нему спиной. Первое что явно изменилось ее прическа, волосы потеряли свободу. Угроза нарастала.  Она заговорила и голос приглушенный как издалека:
– Ты не знаешь кто ты. Идешь в темноте. Позвали, пошел. Ты невозможен.
   Ти почувствовал в своих руках мечи, он не видел, но они были. Кто изнутри надевал на него доспехи невидимые, но тяжелые.
Элама обернулась…
  И выключили свет и звук. А заодно время и пространство. Грянула битва двух начал. Но наверняка трудно сказать. Поди-ка загляни во мрак и безвременье. Но есть свобода воображения можно его включить, но никто не запретит  не включать,  а пропустить несколько страниц. Так и сделаем.
– Почему так темно.
Чужой и разочарованный голос.
– Да открой глаза.
  Открыл.  Напротив его на расстоянии двух вытянутых рук лежала и смотрела, не мигая черноволосая обнаженная девушка. Та самая, что он видел мертвой в доме паука и где-то еще раньше. От ее взгляда ему стало очень больно. Он закрыл глаза и отвернулся еще до того как услышал:
– Не смотри.
  На той стороне он снова открыл глаза и ой как стыдно, неловко, холодно.
Где попало, как попало валялась его одежда. Посмотрел на себя, да ничего.
Встал. Стараясь не оборачиваться, оделся. Взгляд жег кожу и через одежду. Все хватит. Обернулся. На него смеясь, смотрела прежняя Элама. До чего же у нее синие глаза.
Она рассмеялась звонко:
 –Ты  зверь.
   Почему зверь, но внутри стало теплее.
Элама  пригасила улыбку и надела свои желтые очки, отвернулась,  ее поза резко изменилась. Ти почувствовал хищника. Она зашептала:
 – Хорёк. Тут Хорёк.
  Трэн ничего не чувствовал, та же затхлость и гниение. Элама  двигалась бесшумно, удалялась от Ти вправо. Он остался на месте. Раздался хлопок и Элама извлекла из кучи мусора нечто некрупное, но весьма лохматое существо. Трэн  подошел ускоренным шагом, существо почти успокоившееся и смирившееся увидев Ти просто взбесилось.
Элама попросила:
–  Отойди.
Лохматый успокоился и даже заговорил сквозь гнилые зубы обращаясь к Эламе:
 – Сожрешь?
– С потрохами. Где ход Хорёк, где ход?
Хорёк ответил что-то неопределенное, но Элама отпустила его. Он отполз и усевшись, запричитал:
– И чем и в какой жизни я так нагрешил. Суккуб и хоммен в моем доме. Мало мне наказаний.
 В  голове Ти проявилась мысль:
 – Проклятие Грани, может не такая уж и сказка.
Но он лишь тихо спросил:
– Ты про какой ход его пытаешь?
 – Змеиный ход. Ходят байки. Но может что-то и реальное.
И уже   обращаясь к Хорьку:
– Кончай ныть. Ты вопрос понял?
Хорёк  посмотрел на нее и пожал плечами:
– Там в девятом коридоре комната с серой дверью круглой.
– Что за ход,  – спросил Ти.
 Хорька  передернуло, но ответил:
– Мертвый канал. Идите, идите. Может откроете, даст Ваанн вас там наги сожрут. Да что вам наги.
– Сам по нему ходил, –  продолжила выпытывать Элама.
– Зачем. Мне не пройти. Мне про него хорм открыл, когда его отрезали.
– Кто закрыл?
–  От Юзмы тряхануло в ноль, а Контроль отрезал. Хозяин виноват, доигрался дурилка в даркнет.
– Жесть. Дорогу  покажешь?
– Что жрать не будете?
– В другой раз.
– Ну, тогда топайте вон в тот коридор. Третий поворот направо, там  сами все увидите.
 А я спать. Вернетесь, не будите. Жрите во сне.
  И юркнул в ближайшую большую кучу мусора. Оттуда доносилось:
– Я во снах своих живу, а сплю лишь наяву…. Нет меня среди живых, среди мертвых нет меня…
И потом неразборчивые звуки типа, бу-бу-бу.
 Всё как Хорёк, хозяин хорма и сказал. Серая дверь не очень круглая, но отличалась от прочих. Полупустая комната и зияющая черная дыра посередине помещения не широкая, но пролезть можно. Ти посмотрел на Эламу:
–  Вот так все просто?   
 – Слишком просто. Подожди.
Она взяла кусок  стены, что лежал неподалеку, и кинула в дыру. В ответ столб огня.
–  Не желаешь подкоптиться.
 –  Я думаю, нужен ключ.
 – Он у Хорька? Нет, чушь, был бы ключ, он бы сам бы давно улизнул.
 На стенах рисунки,  спирали и змеи. Элама посмотрела на свой указательный палец, где красовалось колечко-спиралька Диады.
 – А это оказывается змейка.
  Она начала водить ладонью не прикасаясь к стене по рисункам. Ти заметил, что  спирали и змеи очень разные, ни один из рисунков не повторялся. Но чувствовалась закономерность. Хомми прошептала, словно прочитала тайную надпись на стене:
–  Ты хозяин всего и центр мироздания, но никто об этом не знает и не узнает. Такова твоя воля.
  Хомми остановилась около рисунка, где черная змейка свернулась в спираль и приложила палец с колечком к жалу. Ти вздрогнул. Он увидел как змейка ожила и соскользнув со стены, обернулась вокруг руки Эламы.  Та словно замерзла. Прошло несколько секунд. Змейка освободила руку спутницы Ти и очень быстро проскользнула к дыре, где и исчезла.
  Элама  сняла  колечко, ничего не говоря и не смотря в сторону Ти, подошла вплотную  к дыре, кинула спиральку Диады туда. Тишина, никакой реакции.
   Затем  зачем-то зажав рукой нос и рот, сама прыгнула в черную дыру.  Ти ничего не оставалось, как последовать за ней, до того как прыгнуть, успел заметить как серая пыль начала заволакивать рисунка на стенах.  Летел, точнее, скользил по запутанному ходу недолго. Внизу уже ждала Элама с недовольным видом:
 – Ну, ты и тормоз. Выбирай куда потопаем. Варианта два. Туда вроде сужается и темнее.
 – Туда и пойдем.
–  Любишь трудности и вообще все усложнять
 – Плохая привычка.
–  Мне нравится.
Она взяла его за руку. А колечко то опять на пальчике.
–  Пошли
И они пошли. Он чувствовал пульсирующее тепло ее ладони. Они шли молча, она заговорила первой:
 –  Я потеряла себя. Свою массу и ускорение. Потеряла все. И не жалею. Может, потому-что не умею жалеть.
Ти улыбнулся:
–  Ты  и так умеешь многое.
 – Слишком много.
  Он почувствовал, что ее рука  становится все горячее и горячее.  Она вытащила ладонь  из его ладони и остановилась. Элама стояла, закрыв глаза.
 – Давно… когда я была… очень давно… я могла… я это умела.
  Она медленно подняла руки вверх ладонь к ладони. Потом медленно опустили руки, но сама начала отрываться от поверхности и подниматься вверх.
Тряня закрыл глаза, где-то это в нем спрятано. Неглубоко.
 Когда она открыла глаза, он был уже рядом. Она протянула ему руку, Ти крепко сжал ее ладонь,  так они и полетели.
   Быстрее еще быстрее, проход то сужался, то расширялся, были какие ответвления.
 Но он видел только сияние ее глаз. Сон, но сны кончаются. Она отвернулась. И притормозила, потом остановилась. Они опустились.  Элама прошептала:
–  Наг жирный и крупный, шагов двести, пойдем за ним. Он откроет ход, должны успеть за ним.
Они пошли быстро, но бесшумно. Ти увидел впереди крупного червяка и лохматого, но не полностью.
–  Наверно у них линька,  –  прошептала Элама.
–  Будь готов, он поворачивается.
 Червь проделал дырку в стене и улетел мгновенно в нее. Ти с Эламой за ним и над ним летели и потом вверх, выскочили на какую-то поверхность и первое что Ти ясно увидел. Плавающие розовые и синие пятна над ними. Купол. Он огляделся:
–  Это…
–  Узел, –  продолжила его мысль вслух Элама и улыбнулась.
 – У нас получилось, ты мой везунчик. Надо где-то отдышаться и все разнюхать.
  И она надела свои желтые очки, Ти посмотрел на площадку портала и сам портал.
А тут оживленное движение.  И  светлая архитектура и вообще светло. Обычно узлы мрачноватые места.
 – Пойдем, поищем укромное местечко. Тут они должны быть. Включаю свою чутье. У каждого узла свой пакет секретов. Пошли, что-то почуяла.
 Они спустились в небольшой проем, в центре  площадки  стоял голубой столб с прямоугольным основанием, часть  одной из его стен выпирала из остального массива. Множество беспорядочных линий черного цвета на синеватой поверхности этой части столба заинтересовали Эламу.
–  Очень древняя тайнопись, знак смертельной угрозы. Пойдем?
Ти усмехнулся:
–  Обязательно.
–  Дай-ка перстенек на минутку.
Элама начала рисовать перстнем по стене. Потом отошла и вернула перстень.
–  Ага, нюх еще работает, а может и еще что-то
Голубая стена растаяла, перед ними зияла мгла.
–  Пошли, а то закроется.
Ти хотел спросить, а обратно откроется. Но не спросил.  Дверь закрылась, стало темно,  Элама засветила какую-то палочку.
–  Тут их много  лежит. Потри и светит.
  Ти так и сделал, света от палочек было не много. Но помогало ориентироваться. Они стояли на узкой лестнице, вплотную стены, вдвоем рядом не пройти, только один за одним. Странно, но лестница вела как вниз, так и вверх. Они же были на самом верху, мираж, обман, ловушка. Элама не заморачиваясь, пошла первая вверх. Ти двинулся за ней, по дороге подсвечивая стены, внимательно их рассматривал. Дорога не была прямой, она куда-то сворачивала и сворачивала. На одном из поворотов Ти услышал звуки, а затем и узкую полоску света слева. В стене была узкая в полтора пальца  и длиной в пол тряниного роста, не больше щель, за стеной Ти увидел большое помещение с круглыми сводами. И там явно происходило какое-то действо. Элама отвернулась и села на ступеньку.
 – Саамон. Вот где его обитель спасения.
–  Саамон. Ты его знаешь?
–  Его никто не знает. Начинал вместе с Гуру. Потом откололся, ушел в тень.  Категория опасности седьмая из двенадцати. Саамон-спаситель призванный очистить  мир наш от грехов перед возвращением Ваанна. Предсказал пришествие чумы с той стороны Грани.  Если коротко у него секта убийц-спасителей. Но очень все мутно. Лучше не связываться. У них там посвящение. Посмотри, если сможешь. Я не хочу.
  Она села на ступеньку и стала жонглировать сразу шестью светящимися палочками. Ти решил посмотреть. В центре большого и мрачного зала  фиолетовый столб, к нему надежно привязан длинноволосый хоммер. Вокруг выстроились восемь  субъектов в белых хламидах и двадцать три в серых. Из темноты появился некто очень похожий на карлика-носа из сказки, но не карлик.
–  Настал твой час, друг наш и брат. Прошло сорок ночей, но ты жив. Ты избран. Из восьми возможных один ты. Ты стоек  в своем отрицании, но твое отрицание и поведет тебя во врата истины.
Хоммер  заговорил, голос слабый силы явно на исходе, но не просил пощады.
 –  Саамон,  проклинаю тебя и твою мерзость. Ты можешь убить меня, но твоим рабом  я не стану.
–  Думаешь, смерть защитит тебя. Но смерть на моей стороне. Братья час настал, приступайте. Тебя ждет чаша полная мук. Испьешь ее, и обретешь вечность.
 Хоммер пытался сопротивляться, но бесполезно. Столб опустили на сорок пять градусов. В рот вставили прозрачную воронку.  Саамон выпустил из черного сосуда в воронку святящихся красных жуков. Они проникли в хоммера. На то что с ним начало твориться смотреть было невозможно. Но Трэн смотрел. Он не испытывал сочувствия к страдальцу. Тот затих. Его  сняли со столба и накрыли семью покрывалами. Прошло немного времени в тишине. Покрывала сняли и Ти не узнал того кто спорил с Саамоном. Блаженная улыбка, просветленное лицо. Все сняли капюшоны.
–  Братья возрадуйтесь и приветствуйте брата новообретенного.
 Все подняли руки:
–  Осанна.
 И тут Ти испытал шок. Вот этого он точно не ждал, невозможно. В одном  из серых послушников он узнал Хозера. Тряня бросился спасать друга, но Трэн остался на месте. Они победили неукротимого свободолюбца.
  Он отвернулся, невидимая сила, что присутствовала за стеной, управляя всеми участниками обряда, и сдерживала  в нем чувства и порывы, подобно беспощадной  логике, отпустила его.  Тряня сел рядом с Эламой. Протянул руку, она положила ладонь на его ладонь. Рука была холодна, и Ти почувствовал множественные покалывания.  Тонкие иголки из кончиков пальцев…Она спросила:
 – Вернемся или пойдем дальше?
Он встал, она тоже.
 – Пошли.
И они пошли дальше,  дошли до тупика. Стена изрисованная линиями.
 – Головоломка. Ага,  просто другой ключ. Знак свободы. Давай перстенек.
Элама водила серым перстнем по линиям. Вернула перстень Ти.
–  Отойди.
 Стена внезапно исчезла со вспышкой. Они вышли. Стена за ними закрылась мгновенно.  Это была та колонна, в которую они вошли, но вышли с другой стороны.  Забавная тут топология, однако.
  Они молча забрались на самый верх. Стояли около невысокой серой пирамиды, и каждый думал о своем. Неизвестно о чем  Элама. Ти об узлах. Все узлы похожи. Это развалины, развалины неизвестно чего со своими тайнами.  Элама улыбнулась:
–  Это осколки и их никому не склеить.
И сменила тему:
–  Я ни о чем не жалею. Я выполнила свою задачу,  ты жив, но не выполнила вторую задачу, ты жив, но сделала больше дозволенного и возможного мне. Мою программу закоротило, я сломана как боевая машина. Мне хорошо, я счастлива, а это недопустимо, невозможно. Они не простят.
  Ти ни о чем не спрашивал и внимательно смотрел на портал, оттуда появились четыре интересных субъекта. Экипировка боевая.
Элама рассмеялась:
 – Ну, только не они. Классные ребята. Абсолютные охотники-терминаторы. От них никто еще не уходил. Если бы они еще знали на кого реально работают. Но не поверят. Упертые. А я надеялась, что фора еще есть и не будет крайней меры.
  Группа что так напугала Эламу, разделилась пополам, двое остались у портала и принялись всех осматривать и обыскивать. Другая пара ушла в лабиринт.
 –  У нас появился шанс. План простой, надо незаметно подобраться к порталу. Я их отвлеку. Когда я их отвлеку, они засветятся, ты увидишь их слабые места. Бей не думай. Не убьешь, но отключишь ненадолго, и  у нас появится фора.
  Она сняла очки, нажала на стекла и кинула их в одну из щелей. Досчитала до десяти.
–  Всё, теперь они, как кобели кинутся на запах.  Держи дистанцию не меньше двадцати шагов. И расслабься. Ты никто и никому неинтересен. Накинь капюшончик. И  дай мне перстенек, тебе он не нужен, а мне, если что, будет как память.
  Ти отдал  лежащий в его кармане серый перстень. В ответ она протянула перстенек- спиральку Диады:
–   Вот мы и обручены. Но никогда не пытайся его надеть.
 Им помогло то, что все, испугавшись охотников, торопились покинуть узел. Наверно охотники весьма удивились, увидев перед собой белокурую бестию.
–  Привет педики, совсем нюх потеряли козлики.
Один из охотников доложил кому то в свою правую ладонь:
 – Объект обнаружен.
 Полсекунды, невероятный прыжок и Элама за их спинами и бежит к порталу. Охотники оборачиваются, реакция отменная,  и начинают светиться. А вот и слабые места. Нехорошо нападать со спины. Извините парни, а  точно отключились.
Он поднял глаза. Элама стояла у самого портала ее глаза синего льда горели.
Я люблю тебя. Нет, она сказала не это.
–  Ты не простишь. Ты им не нужен. Охотников послали за мной. Забудь. Молю. Всё забудь. Не было меня. Не было нас.
 Она исчезла в портале и портал закрылся. Было больно, как никогда с момента изгнания из отеческого  дома ему не было. Предала. Она предала, он отвернулся от портала. Навстречу бежали двое охотников.  Бедные парни, не хочу, не могу иначе. Но охотники пробежали к своим напарникам. Один наклонился к ним. Другой занялся своими гаджетами. Ти усмехнулся про себя, и когда я поумнею.
Отключенные охотники зашевелились. Тот, кто их реанимировал, встал с колен. Его напарник доложил:
 – Связи нет. Реактиватор в отказе. Инценденты номер 4, 23 и 66, одиннадцать системных ошибок.
 Стало быть, это их командир, раз ему  доклад,  и он снял защитную маску. Невозможно, это был Гард. Он улыбнулся той самой улыбкой Гарда друга:
–  Как всё малыш изменилось. Вот мы с тобой по разные стороны.
  Боль невыносима. Ти отвернулся в сторону горящего красным портала. Но недолго, с усилием  резко повернул голову в сторону Гарда. Что дальше.
Гарду доложили:
  –  Напряжение растет. Восемь единиц до первого экстремума.
–  Достаточно, –   прервал подчиненного Гард.
Он повернулся к Ти:
 – Ты вырос, но по-прежнему прекрасно наивен и  тебя невозможно не любить. Ты не представляешь, кому помог. Но ты крут. Победил суккуба и сделал ей больно.
 Ну и комплиментик. Ти не отвечал. Лицо как замороженное и язык. Отвернулся в  сторону площади перед порталом. И удивился. Все прятались и разбегались. Приближался… Ти не знал кто это, но теперь никто не имел значения, только  этот неизвестный в   ослепительно черной хламиде скрывающей всё.
 Гард надел защитную маску. Охотники стояли неподвижно. Ждали. Черная фигура приближалась медленно и неумолимо. Нежданный поворот. А силы то не меньше чем у Гобсера.
Этот неизвестный, но могучий приблизился к ним, остановился около Ти, но не повернулся к нему. Портал открылся. Неизвестный заговорил как абсолютный начальник, обращаясь к охотникам Гарда:
 – Уходите. И выполните свой долг. Ты останься.
Последние слова, произнесенные почти неслышно,  предназначались Трэну.
  Охотники не прощаясь, покинули узел. Некто в хламиде повернулся от портала и тихо скомандовал:
–  Следуй за мной.
   Ти посмотрел на удаляющую хламиду, на манящий портал и к удивлению для самого себя выбрал хламиду. Незнакомец в черном балахоне не торопился, Ти держал дистанцию. В нем появилось нехорошее желание.  Жаль, что нет у него меча подаренного Поном, очень хотелось порубить  в клочья черный балахон и узнать кто там или что там.  Перед неизвестным разверзлась каменная стена и за Тряней закрылась. Темнота, глаз выколи. А вот и свет. Светлое, но туманное место. Неизвестный подождал пока Тряня встанет напротив него и  сел в туман.  Указал и  хоммеру:
 – Устраивайся покомфортнее.
 Ти упал, но упал в удобное кресло. Все сделано так, чтобы не напрягаться на проблемах тела.
Незнакомец  начал разговор:
–  И у беззаконников свои законы.
Прозвучало иронично, но Ти почувствовал горечь во рту.
–  Так или иначе, ты уйдешь обманутым, но я сделаю это абсолютно честно.
 Горечь невыносима.
–  Ты уже знаешь об Игре. Слышал слова джиджер и ангебор.
  Слова, слова…сколько он еще наговорит?
 – Ты на точке выбора. Я привел тебя сюда мне и говорить. Слушай.
  Незнакомец в хламиде  сделал паузу, извлек палочку наверно из рукава и тонкими пальцами левой руки стал ей наигрывать. Увидев темную кожу длинных пальцев, Ти вздохнул:
 –   Все-таки плоть.
 Палочка удлинилась, стала меняться цветом,  из ее кончика появлялись калейдоскопичные узоры и еле слышные, но мелодичные звуки. Заговорил  незнакомец тихо чуть громче музыки. Получалось словно мысли вслух:
–  Проблему еще в ее зачатии должен был решить твой наставник. Безграничная отцовская любовь и сложное прошлое. Помешала рано проявившееся твоя непредсказуемость.
Это все еще не решено. Ты управляем, но непредсказуем. Фактор X возможно еще и Z и Y, как минимум. Ты еще никем не просканирован, а попыток было сделано предостаточно.  Синопсис еще не прописан.
   Пауза, калейдоскоп на конце палочки сменил спектр и тональность.
–  Точка два. Всё в соответствии с назначенным тебе кем-то вектором. Резкий переход. От благопристойности. Строгих правил. Высоких тем. К пошлости, свободе и разврату.
Но ты был не готов. Ты и сейчас не в теме. Но потенциал прорывается. И тогда будучи не в теме ты разрулил ситуацию.
 Гордиться не стоит. Соединил извращенца с извращенкой. Вылечил расщепленного хоммера.  Хватило бы лошадиной дозы аминазина  с циклодолом. Твой метод работает, но  уникален, и в серию не пойдет.
   Приключения в городе. Почему некий большой мастер не взял тебя в ученики и столь поспешно выпнул из города. Ответ очевиден. Ты это ты. Он это Он.
Тебя  занесло в интересное место. Где случайно, абсолютно случайно оказались множество интересных персонажей. Но из всех двое особо для тебя важных. Враги, но ты их соединил. Вспомнили прошлое.
 Твои скитания по малым хормам, беллетристика, но кое-кто сделал роковой ход. Задействовал красную линию. Тебя отправили в прошлое. Оттуда не возвращается никто.  Тебя должен был убить дом с миражами. Проклятие Грани миф, но миф убивающий. Ты не воспылал страстью к юзеру, но страсть ударила по тебе. Тебя унесло волной. Куда? Дорога одна  и выход один смерть. И ты умер. Если бы Свет тебя принял, ты бы не вернулся.  Если бы тебя приняла темная сторона,  ты бы мог вернуться и стал бы или слугой тьмы или весьма вероятно одним из  бессмертных. Но обе стороны от тебя отказались, и ты прошел, прошел по Лезвию и вернулся. Время тебя скорректировало.  Пока ты не отошел от шока кое-кем была сделана попытка увести тебя в строну не столь отдаленную. Фигуру для исполнения выбрали сильную, но обреченную и ты в последний момент сорвался с крючка. Тебя потеряли, но ненадолго. Кое-кто решил тебя приручить. Попытка забавная  и ты не сопротивлялся. В очередной раз произошло непредсказуемое. Тебя увели. Тот, кто увел и должен был закрыть тебя. Но оказался как минимум умнее, сейчас расхлебывает, но разберется, не сомневаюсь. Кое-кто столкнул тебя с весьма серьезной фигурой. Но фигура сделала ход до сих пор многими не понятый. Заведомо проигрышный, более того катастрофичный. Но ты вернулся, обошлось без глобальной катастрофы. Потрясло Ойкумеду и ушло за Грань. Фигура в Ауте. А тебя вернули на первоначальный  вектор к некому неуважаемому субъекту. Слуга двух господ выполнил оба заказа и не выполнил ни одного.
   Ты снова потряс Ойкумеду. И нечаянно убил властителя  пусть и с приставкой экс.
   Незнакомец сделал паузу. Калейдоскоп из его палочки погас и музыка затихла:
–  Ты можешь вернуться туда где  «Будет то, что будет». Я знаю, кто там тебя уже ждет. Можешь и сам просчитать. Ничто не бывает без последствий. А ты заглянул в неразрешенное, а мог бы и отвернуться. И будешь вынужден сделать то, что никогда еще не делал, но к чему тебя так активно принуждают.
  Он указал правой рукой.
–  Но можешь уйти в неведомое.  Этого никто не ждет. Даже я.  С той стороны непредсказуемость подобно генератору случайных чисел, но без псевдослучайности. Возможно, это выход из Игры, но возможно и вход с другой стороны.
  Трэн посмотрел в одну сторону. Туда ушла Элама. За ней погнался Гард.
   Встал и не прощаясь пошел в другую сторону. Незнакомец сидел еще долго, молча. Встал, нарисовал  своей палочкой огненный круг и прежде чем исчезнуть за ним, подвел итог:
–   Однако печально.
  Он оказался на вершине опустевшего и помрачневшего узла. В центре красных кругов закрытого портала виднелось темное пятно издалека похожее на большую печать. Незнакомец в черном неподвижно стоял около серой пирамиды. Из ее граней одни за одним появились четыре черных гномика и  с  поклоном подошли к нему.
 – Мы все исполнили. Обновленный список готов. Позволите огласить.
  Получив молчаливое согласие, большеротый гномик начал оглашать, крутя перед собой небольшой кристалл:
– Аярвик, семь, девять за скобками.
– Ли  у Шани, три минус три в скобках.
Тарк Ватто, восемь за скобками минус шесть.
Брагетта, одиннадцать за скобками минус двенадцать
Тимуз, двадцать шесть за скобками минус двадцать один
Элегана, одиннадцать за скобками шесть
Анжей, тридцать три за скобками двадцать четыре
Траян,  сорок восемь за скобками минус сорок восемь
 – Сорок семь, –  глухо произнес некто в хламиде
–  Вы все-таки оставляете один шанс мальчику, который всегда возвращается.
Никто не ставит на него и черной песчинки. Аккаунт закрыт. Он невозможен.
Прощу прощения и продолжаю.
 Вельямид, пять за скобками минус семь.
Дарона, три за скобками один.
Лаугагелия, девятнадцать за скобками минус шесть
Шортен, восемьдесят шесть за скобками сто тридцать четыре.
Милаго,  минус восемь за скобками  восемь.
Фанадор, шестнадцать за скобкам минус шестнадцать.
Замулод, три за скобками минус восемь.
Янхим,  двадцать за скобками ноль.
Все файла обновлены и упакованы.
  Гномик протянул кристалл незнакомцу, и ограненный камушек просто втянулся в кончик его палочки.
Гномик извлек еще один кристаллик.
 – Теофил закончил первые испытания волн смерти.
 – Что за пошлое название.
–  Другие  не лучше,  «Красные волны», проект « Анубис». Гуру зачистил двадцать шесть объектов.  Воздействию подвергались тридцать два юзера.
 –  Насколько эффективность меньше ожидаемой?
–  На девяносто два процента. Один  летальный исход. Доказанный вред здоровью зафиксирован у шести объектов исследования, коэффициент эффективности от ноль одного, до ноль семнадцати.
  И этот кристаллик последовал за предыдущим.
 Большеротый гномик простился:
 – Разрешите откланяться. Нам назначено, и он не прощает опозданий.
 Гномики ушли в пирамиду каждый в ту же грань, откуда и вышел.  Темный незнакомец разломил свою палочку пополам, потом  разломил обломки, сжал все в кулаке, оттуда появился тонкий огненный стилет. Незнакомец, не медля, воткнул его в себя и рухнул мгновенно. Черная хламида стала темным пятном, и это пятно начало медленно растекаться по поверхности во все стороны.