Было это после войны. Жил тогда маленький мальчик Витя с отцом да с матерью в подмосковной деревушке. И была у Вити одна мечта — побывать в ночном лесу. Днем-то он, конечно, в лесу был, когда с матерью за дровами ходил, а вот ночью никогда. Выйдет он, бывало, на крыльцо вечером и вглядывается в черную полоску леса на горизонте. Как оно там, в ночном лесу-то?
Да еще бабки старые пугали: как луна взойдет, так леший у лесных ворот стоит и сторожит. Деревенские лесными воротами две сосны звали, что у входа в лес по обе стороны дороги росли.
Сосны так чудно обнялись ветвями-руками над дорогой, что арка настоящая получилась. Так что если кто в арку войдет, леший за спиной дверь закрывает, да так, что из леса потом выйти совсем нельзя.
Вот прошлым годом соседский пацаненок Петька, сорвиголова, пошел вечером на лешего посмотреть, все бабкам старым не верил, да так и пропал. Всей деревней искали, еле нашли. С тех пор в лес никто из ребят и не ходил.
Витька сам, конечно, тоже не промах, чем он хуже Петьки-то? Но все же раз мать запретила, значит, закон, но тут случай выдался.
В канун Нового Года приехал к ним один из старших братьев Николай на побывку.
— Ну, Витек, пойдешь со мной елку добывать? — хлопнул его по плечу брат.
— Пой-дуууу…, — протянул Витя баском, опустив глаза.
Стеснялся он пока еще братьев своих. Родился в 41-ом, как раз, когда всех мужиков на фронт забирали. “Сынка Виктором назови. Виктор — победитель, значит!” — наставлял отец мать, прощаясь. Прошли долгие годы войны, а после Победы все трое сынов с отцом живыми остались. Счастлива была мать — редко такое тогда бывало!
А Витек про братьев-то знал, но никогда до того не видел, так что дичился немного поначалу. Отец сразу домой вернулся хозяйство поднимать, а сыновья еще в армии служили.
Шел Витек по деревне с братом гордо. Все деревенские с Николаем радостно здоровались — очень уважали тогда солдат-победителей, защитников наших.
Витек идет с братом, храбрится: “Говорят, леший у ворот лесных ночью стоит, как луна взойдет. Верно, врут все” — и на брата косится.
А брат ему хмуро : “Вечер пока еще. Вон закат какой над лесом. Вот обратно будем идти, может, кого и повстречаем”.
Как лесные ворота минули, так что-то быстро смеркаться стало. Елки какие-то все мелкие попадаются, Николай все дальше вглубь леса идет, ищет, а Витек волнуется, боится до ночи не успеть. “Может эту возьмем”, — стряхивает он снежок с синей елочки и вкрадчиво на брата глядит. “Однобокая какая-то” — машет рукой Николай и дальше шагает.
Ходили, ходили, да не заметили, как луна взошла. Небо чистое над головой, звезды Витьку с макушек елей помаргивают. Он и не знал, что в лесу ночью светло так. Идут они по лунной дорожке, снежком поскрипывают. И не страшно совсем — все далеко видно. Вон чьи-то следы на снежном холмике, петлями кружат...
Расхрабрился Витек, но про лешего все-таки помнит. Выпустит ли он их из лесных ворот обратно в деревню?
— Теперь быстро найдем, вишь как светло от луны стало! — сказал Николай и шагнул с дороги в сугроб, — смотри, как тебе эта?
Прямо у дороги стояла лесная красавица, выше Витька ростом, стройная, пушистая, покрытая инеем елка. Витек за братом в сугроб шарахнулся, да так по пояс и увяз.
— Эээх, — встряхнул елку Николай, и золотой снежок осыпал Витьку с ног до головы, зажегся на щеках.
Полюбовались братья на елку, срубили, да двинулись в обратный путь.
Позднехонько уже стало, Витек в это время спал всегда. Стали у него глаза потихоньку слипаться, и кажется ему, что ели своими лапами ему тихо машут, как руками: ”Спии…спии…”
— А сколько мне лет? — спрашивает Витек брата, взбадривая себя (он почему-то никак не мог запомнить, сколько ему лет).
— Шесть годков — смеется брат.
— Так мало! — отвечал задумчиво Витек. Ему казалось, что он гораздо дольше живет на свете.
Витек на брата снизу посматривает, а тот молчит, да шагает. Лицо у него суровое, видно войну вспоминает. И Витек молчит, только в темноту все вглядывается.
Только к воротам лесным подходить стали, так брат вдруг остановился.
— Смотри, солдаты там, — сказал Николай. — ёлки стерегут. Давай-ка, Витек, военную хитрость применим.
И действительно, смотрит Витек — солдаты редкой цепью стоят, да вроде пока не видят их. По-хозяйски в те годы леса берегли.
Схватил Николай Витька за воротник да пошёл прямо на солдат. Благо был он в военной форме. Идёт, да приговаривает:
— Ну, что попался? Вот батьке с мамкой скажу, как ёлки рубить, да закон нарушать! — грозно басил Николай. Хоть и малый был Витёк, а фокус брата понял, да подыгрывать стал, хныкать и прощения просить.
— Ну получит теперь ремня, товарищ капитан, — смеются солдаты.
Так и прошли Николай с Витьком сквозь оцепление.
Много лет прошло. Витек совсем большой стал. Как из леса через ворота лесные с грибами обратно в деревню проходит, так тот вечер далёкий вспоминает. И грустью посмеивается. И стыдно ему немного становится от того, что елку, вроде как, незаконно с братом из леса вынесли. Но тут же успокаивает себя тем, что не было у брата для него другого подарка после войны. А на том месте, где солдаты стояли — ёлочки выросли.