Юдковский. новая жизнь книга первая

               
          К Н И Г А  П Е Р В А Я


                ПРЕДИСЛОВИЕ

Когда на Земле потухла звезда, называемая Солнцем, настала пора перевозить души людей на другую Планету, которая была облюбована Всевышним. Для этого у Него был специальный анегел—спасатель-Перевозчик. На Земле его почему-то называли Спасителем.
На этот раз потухли одновременно две Звезды и Всевышний различал прибывших на новое место жительства по рукам. Одни пользовались правой рукой, другие левой. Всевышний снова заставил их пройти полный курс выживания: все стадии от первобытного человека до цивилизации.
Единственно что ему пришлось исправить: религия. Он допустил ошибку и позволил иметь на Земле несколько религий из-за чего происходили многочисленные войны и Он потерял интерес к Земле и не откликался на мольбы людей. Постепенно он вобще перестал появлятся на этой Звезде и судит людей на Планете. Он решил, что для этих людей будет достаточно суда на Небе.
Когда люди доросли до стадии принятия Бога, Он разрешил только одному племени верить в Него, а на Землю больше не допускал своих ангелов, чтобы не соблазнять людей другими верованиями и таким образом добиться благополучия и благоденствия на новой Родине.









               

                ЧАСТЬ   ПЕРВАЯ
 
                ГЛАВА 1


Профессор кафедры климатологии Лейденского университета Винцент де Бур, по приглашению испанской Каталонии должен был прочитать несколько лекций. Приготовив кофе и бутерброды, он позавтракал и отправился на своём авто на аэровокзал. Двухмоторный, нанятый самолёт, «Лиржет-60» стоял несколько в стороне и, когда де Бур подошёл, лётчик представился: Хосе Митчел—мне представлена честь сопроводить вас  в Испанию.
--Спасибо. Сколько часов лёту?
--Два с половиной. Прибудем во время и там вас будет ждать автомобиль до Барселоны.
Время в полёте пролетело быстро потому, что Винцент взял с собой работу по изменению скорости вращения Земли от снижения деятельности Солнца. Это была самая актуальная тема современности. Винцент вспомнил, как вместе с группой учёных доказывал о необходимости пристального внимания к проблеме и выступал против огульной надежды на приход Мессии и спасение. Как он привык, за долгие годы проведенные в размыщлениях о судьбах климата на планете, мыслить краткими постулатами, так и не изменял этому правилу и сейчас. 
Винсент де Бур, как и почти все западные люди, с детства был приобщён к церкви. Помнил религиозные тексты, но став учёным, превратился в атеиста, но не фанатика. И сейчас сидя в самолёте, он вспомнил одного из авторов 21–го века о жизни Исуса Христа. Он набрал на планшете имя автора, роман и кликнул мышкой. После появления текста де Бур вспомнил бесконечные ряды книг в библиотеке, даже если они в электроннои исполнении и как они всегда действовали на него умиротворяюще, вызывая безнадёжно невыполнимое желание всё это прочесть, а если не прочесть, то хотя бы посмотреть на каждую каждую. Он обожал рыться в виртуальных книгах. Даже Интренет не смог перебороть это чувство. Интернет никогда не давал толковой информации. Да, конечно, у Интернета много преимуществ перед виртуальными библиотеками, но есть один недостаток, который сводит всё это преимущества на нет. Открыв Интернет можно получить миллионы страниц ответов на любой вопрос, не выходя из дома, удобно расположившись в кресле или за столом, в любое время суток. Не нужно ждать открытия, ехать куда-то, перебирать тома на полках, всё это сделает соответствующая программа.
Но в этом же и опасность—получить кем-то пережёванную информацию, которую нужно обязательно проверить, потому что в Интернет выплёскивает кто хочет и что хочет. Иногда нелепая ошибка усилиями тысяч пользователей множиться и множиться, становясь фатальной. И вообще посидеть, листая книгу, куда приятней, даже уткнувшись носом в экран.
На дисплее появился текст и де Бур нашёл нужный кусок и углубился в чтение.
«Иеошуа начал жизнь странствующего проповедника, провозгласившего собственную »благую весть». Он учил соблюдению закона Моисея, сочувствию бедным, милосердию и терпимости. Самым главным в его проповеди был тезис знаний, поиск Царствия Божьего и борьба с Сатаной. Свои проповеди Иеошуа, по традиции каббалистов облекал в форму притч.То, что он проповедовал, резко отличалось от проповедей других предсказателей, пророков и святых людей, толпами ходивших по Иудее. Иеошуа не чувствовал опасности со стороны евреев, которые находили утешение в его словах, хотя и многое им было непонятно в его учении, облачённое в притчи. Притчи требовали разъяснений и он терпеливо разъяснял их. Сама форма проповеди была понятна евреям, впитавшим с молоком матери уважение к Торе наравне с уважением к притчам. Яаков и Иехуда повсюду сопровождали его, затем к ним присоеденилось ещё несколько человек, которые стали называть себя его учениками. Иехуда вёл записи всех притч и разъяснений и потому постоянно находился рядолм с Иеошуа. Яаков иногда отлучался в Иерусалим, в Храм, для молитв. Присуствие Яакова рядом с Иеошуа придавало последнему в глазах евреев дополнительное доверие. Яаков считался благочестивым и ревностным исполнителем Закона и к тому же был из семьи первосвященников.
Иехуда стал как бы секретарём, а остальные--ученики, только внимательно слушали проповеди. Все они были из галилейских рыбаков и не очень сведущи в Писании, поэтому разъяснения притч Иеошуа было предназначено и для них.
 Иеошуа с большой натяжкой можно было назвать пророком. Он не выдвигал ни одной этической идеи, которая не содержалась бы в Торе. За столетия до него любовь и сострадание были известны в Иудее и воспринимались как высшие добродетели. Но Иеошуа преподносил свое евангелие с каббалистических позиций и раскрывал тайный смысл, заложенный в Торе. В этом была его оригинальность, а кроме он обладал ещё талантом аллегории, способностью острым словом поставить зарвавшегося на место, имел способность к обобщению, приводил к единству разъобщённые понятия о истине и справедливости .Во всех его проповедях присуствовал талант его личности.
Иеошуа не проповедовал новой религии. В силу своей убежденности в приход Царствия Божьего Иеошуа был равнодушен к повседневным делам, не призывал к борьбе с Римом, считая что и так Рим будет снесён с лица земли. Ожидая приход эры Машиаха, не имеет смысла воевать, нужно только терпеть и познавать Господа. Свою первую проповедь, в Капернауме, Иеошуа начал со слов: «Покайтесь, ибо приблизилось Царствие Божие». Для него эти слова означали: »перемените все ваши чувства, все ваши мысли, выйдете из мира трёх измерений и войдите в реальный мир». Для него это было криком души, познавшей тайный смысл раскаяния и Царства Божьего. Но народу, собравшемуся в синагоге, были непонятны его откровения. Начался ропот. Когда Иеошуа объяснил им смысл раскаяния, евреи стали говорить, что он проповедует как власть имущий. Фарисеи книжники, вообще, приняли его сначала за зелота. Зная отношение галилейских евреев к власть имущим, финал было представить нетрудно.
Возмущенный народ выгнал Иеошуа из синагоги и даже хотели побить его каменьями. Испуганные ученики, разбежались в разные стороны, бросив его на произвол судьбы. Только Яаков и Иехуда остались с ним. Глядя вслед убегающим ученикам, Иеошуа молча смотрел на них. Мог бы он им сказать тоже: »Отойдите и вы!», тем с кем провёл шестнадцать лет в одной келье, делился и радостью и горем, знал их, как самого себя и для которого они были семьёй? Мог бы? Мог. Если бы не знал, что они не разделяют его взглядов, если бы не многочасовые споры в течение этих лет, если бы не искренняя любовь к ним. Мог бы? Нет, не мог. Потому что кроме них у него никого не было.
Как и бывает в подобных случаях, после вспышки гнева, наступает осмысление произошедшего факта. Возбуждённый народ понемногу отошёл, успокоился, да и многие стали узнавать его:
--Не сын ли это Иосифа? Сколько лет его не было дома, всё учился, получил сан священника. Не хорошо мы поступаем, может он и дельное что-нибудь говорит. И не из власть имущих он, а наш—коренной. Надо его послушать внимательно.
--Послушай,парень! Приходи-ка в синагогу, расскажи нам ещё, только попонятней, мы ведь простые люди, ты ведь и сам нас знаешь. А что погорячились, так ты уж нас прости. Галилейцы мы!
Иеошуа стал приходить в синагогу, его слушали, удивлялись, а молва о нём побежала по всей Галилее. Как обычно, вместе с друзьями всегда появляются недоброжелатели и завистники. Однажды в синагогу четверо евреев принесли разбитого параличем человека, чтобы Иеошуа помолился о его выздоровлении. Иеошуа с братьями шёл в синагогу, когда навстречу им вышли убежавшие ученики.Они просили простить их за трусость и заверяли, что больше не покинут его. Иеошуа не хотел их прощать, но заступился Иехуда. Он напомнил Иеошуа, что это галилейские рыбаки и они не всегда придерживаются Закона. К тому же увидели, что народ возмущён, вот и подумали, что он не прав. Ты же учитель, говорил Иехуда, вот и научи их разбираться где правда и справедливость, а где ложь.
Иеошуа согласился с доводами и они все вместе вошли в синагогу. Здесь их встретила толпа евреев, которая попросила его помолиться за парализованного. Иеошуа, видя его искреннюю веру, сказал:
--Прощаются тебе все грехи твои.
Возмущенные книжники набросились на него:
 --Ты почему богохульствуешь? Или не знаешь, что только Бог может прощать грехи?
Иеошуа хотел промолчать, но увидел не понимающие происходящего, лица учеников, показал им на парализованного и сказал:
--Человек, разбитый параличем, по собственной воле был принесён в синагогу, чтобы молиться Богу. Через свиток Торы он вошёл в связь с Господом. Я видел на лице его благоговение и истинную радость от общения с Господом. И если немощный человек, а не здоровый рыбак, которого не затащишь в синагогу, принесён сюда, чтобы помолиться, разве не вправе был я сказать: прощаются тебе грехи твои. Ибо какой грех мог совершить человек, прикованный к постели многие годы. Может быть вы считаете, что легче было сказать: встань и иди. Но сын человеческий и Божий не имеет такой власти, пока не получит её от Бога, а простить несуществующий грех властен.
Народ в синагоге никогда не слышал таких речей и прославлял Бога, дающего разум своим сыновьям. Иошуа часто беседовал с грешниками, ибо был убеждён, что раскаяние требуется им в первую очередь, а не праведникам. Принудить или убедить праведника к раскаянию не составляло труда и в то же время было нелегко. Явный грешник охотно признавал свои грехи и ему было безразлично, где покаяться: при всём народе или наедине. Праведник, в силу своей репутации, мог признать свой грех в личном общении с священнослужителем. Иеошуа имел священический сан и мог проводить тайную исповедь. Но это происходило как бы в темноте, а грехи, отпущенные при всём народе, становились достоянием гласности. Даже если Иеошуа понимал рекламный характер этой акции, он шёл на неё сознательно. Популистские методы не минули ни одного пророка древности ещё задолго до Иеошуа. Человек всегда остаётся человеком.
В одну из суббот, Иеошуа с учениками шел в синагогу через хлебные поля. Ученики, почувствовав голод, рвали колоски и ели. Все, кроме Яакова и Иехуды, которых Иеошуа никогда не называл учениками. Иеошуа заметил как смотрели на них ревнители Закона. Он попросил учеников сесть прямо на поле:
--Если человек нарушает Закон, никто не вправе препятствовать ему. Человек является хозяином всего в мире и субботы в том числе. В нестоль отдалённые времена, Маттитьяху разрешил сражаться с оружием в руках в субботу. В Законе суббота свята не сама по себе: Бог благославляет и освящает её. Мудрецами нашими сказано: идолопоклонство, кровосмесительство и кровопролитие---самые тяжкие проступки. Но даже идолопоклонство Господь, Бог наш простил евреям ради имени Своего: «А вы дом Израилев идите служите каждый своим идолам, если не слушаете Меня, но не оскверняйте имени Моего». Нарушил человек заповедь и он сам будет отвечать перед Богом за свой грех. Но послушайте меня внимательно. Есть ли смысл в соблюдении всех заповедей, как твёрдо установленной рутины, без придания значения их внутреннему содержанию? Есть! Даже если отстаивать великую идею и отрицать исполнение повседневных заповедей, то и вся великая идея придёт к спаду и распущенности. Поэтому, запомните. Для нас, иудеев, заповеди и деяния---абсолютная ценность. Но есть ситуации в которых необходимо нарушить заповедь субботы, потому что этот грех не наказывается смертью.
И в следующую субботу ученики убедились в правоте проповеди Учителя. Иеошуа помог в субботу человеку, имевшему повреждение руки. В ответ на гневное молчание ревнителей, он ответил:
--Какая заповедь главная у Моисея? Возлюби ближнего своего. Как же можно смотреть на муки человека и не помочь ему только потому, что сегодня суббота. Не человек для субботы, а суббота для человека. Так сказал ещё рабби Шимон. Суббота—это Уста Божии, а Уста Божии и произнесли: »Возлюби ближнего своего». Погубить душу человека, которая дана от Бога, не в силах никто.
Набравшись опыта проповедника в Капернауме, Иеошуа отправился с проповедями по Галилее. Сидя близ озера Галилейского Иеошуа обратился к Яакову и Иехуде.
 --Я думал о том, что бы нам избрать символом нашего сообщества. Любая идея требует благоволения знаков Зодиака. Я предлагаю на ваше усмотрение созвездие Рыб. Этот знак самый непредсказуемый из всех созвездий. Он опекает слабые существа. Рождённые под этим созвездием люди всегда подвержены испытаниям и превратностям судьбы. »Рыбы» благоприятствуют людям духовным, всегда готовым помочь другим и ухаживают за слабыми, немощными. Вы знаете почему я так говорю? «Рыбы» не любят когда их принуждают к чему-либо и не подчиняются чужой воле. Кроме того нашим рыбакам будет приятно иметь своим знаком именно «рыбу». И последний довод: »Рыбы» принадлежат к тригону воды. Последнее вам обяснять не надо.
Иехуда и Яаков согласились с ним, а рыбаки были действительно рады, что их знаком принадлежности к сообществу стали »Рыбы». Они не сомневались, что созвездие было названо в честь их профессии.
Во время переходов, Иеошуа наставлял учеников и постепенно они стали понимать смысл его притч. Правда не всегда. Иехуда и Яаков помогали ему и старались развить их природные данные. Они были неглупыми людьми, галилейские рыбаки, но занятые с детства только тяжёлым физическим трудом, не имели возможности получить образование. Сейчас они, как губка, впитывали в себя всё, что объясняли их более грамотные товарищи. Иеошуа же пытался использовать любое свободное время для изложения своего учения. Он, как бы репетировал свои проповеди перед учениками и учитывал их предложения и вопросы, для более простого при общении с народом.
 После многих месяцев скитаний Иеошуа устал и решил отдохнуть. Люди постоянно окружали его, думая, что если он такой праведный, то может исцелять. Иеошуа действительно мог лечить от различных болезней и чем мог помогал людям, но всегда предупреждал их, что он не исцелитель, но ему не верили, видя что больные выздоравливали. Слишком сильна была в Иудее слава пророков и проповедников, святых людей. Об этом же повествовала и Тора.
Иеошуа с товарищами переправился на другую сторону Галилейского озера и несколько дней отдыхали они на берегу, предаваясь молитвам и беседам.  Популярность в народе Иеошуа обеспокоила книжников. Они не хотели, да и не могли понять, что Иеошуа призывает народ к тому же что и они. Просто он говорить обо всём проще и на понятном языке притч. Чтобы отторгнуть народ от Иеошуа они объявили, что в него вселился Сатана. Он посмеялся над этим нелепым доводом и ответил им:
 --Никто вошед в дом сильного не может похитить его вещей, если прежде не свяжет сильного—и только тогда расхитит дом его.
 Не поняли смысл его притчи. Тогда он объяснил им:
--Я проповедую Царство Божие и поэтому почиет на мне Дух Божий. Как же Сатана может ограбить дом, где сидит Дух Божий, не выгнав Его из дома. От человека зависит впустить Сатану или Дух Божий к себе. Сатана сидит в вас, если вы позволяете возводить хулу на человека и забыли заповедь: не отзывайся о ближнем твоём свидетельством ложным. Истинно вам говорю, что не будет хулителям прощения.
Однажды, рассказывая о Царстве Божием, Иехошуа услышал вопрос:
 --А каково оно Царствие Божие?
Ответил как всегда притчей:
 --Вот вышел Сеятель сеять. Некоторое зерно упало на дорогу и его поклевали птицы. Другое попало на каменистую почву, где было мало земли. Зерно взошло, но когда вышло солнце, то корни его увяли. Иное попало в терновник, но тернии заглушили его. Иное упало на добрую землю и выросло и дало плод. Кто имеет уши---да услышит.
--Мудрена для нас, рабби, притча твоя.
--Дай-ка,я объясню,--попросил его Яаков.---Сеятель сеял знания. Посеянное на дорогу попало людям, соблазнённым Сатаной, который похищает знания. Посеянное на камне означает людей, которые хотят получить знания, но не имеют корня, желания трудиться. Когда приходит Сатана, они соблазняются. Посеянное в тернии означает людей, занятых только приобретением богатства и знания заглушаются только этим желанием, нашептываемом Сатаной. Посеянное на доброй земле означает людей, которые не поддаются уговорам Сатаны, принимают знания и стараются передать их другим.Это приносит плоды.
--Свеча приносится не для того, чтобы прятать её под кровать---продолжал Иеошуа,----а для того,чтобы поставить её на подсвечнике. Знания даются не для того, чтобы прятать их, а чтобы поделиться с людьми. Для человека со знаниями нет ничего тайного. Кто имеет знания, тому дано будет, а кто не имеет и не хочет иметь—отнимется и то что имел. «Познайте,Господа!»—сказано в первой заповеди евреям. Тот, кто благодаря знаниям познаёт Господа, тот и увидит Царствие Божие.
После долгих скитаний, пришёл Иеошуа в Капернаум проведать свою мать, которую не видел целый год. Целую неделю не выходил из дома, а в субботу отправился в синагогу. Саддукеи и книжники и здесь не оставили его в покое, приставали к нему и просили сотворить чудо. Молчал Иеошуа, но они не унимались:
--Что же ты оставил народ, а сидишь дома с матерью? Не твои ли ученики для тебя и мать, и сестры, и братья?
--Везде вы хотите показать себя мудрыми, всё знающими. И уверили себя в мудрости своей. А хорошо ли вы делаете, что отменяете заповедь Божию,---спросил у них Иеошуа,---Моисей сказал: почитай отца и мать свою. И где же ваша мудрость? Цель мудрости---покаяние и добрые дела. Даже если человек не читал много и не учил много, но не отрекается от отца, матери и учителя своего или тех, кто выше его мудрости и авторитетом, тот мудр. Ибо сказано: начало мудрости—страх перед Господом, разум верный—у всех исполняющих. Истинно ничто входящее в человека извне, не может осквернить его, но что исходит из него, оскверняет его. Всё входящее в человека извне исходит от Бога и очищается в чреве, что есть духовная часть тела. Всё выходящее идет от разума человека, обольщённого Сатаной: злые помыслы, прелюбодеяния,  око, богохульство, гордость, безумство. Устрашая слово Божие вы попали во власть Сатаны и требуете от меня богохульства и отступления от заповедей Божих. Раскайтесь, только это поможет вам смыть свой грех.
И снова дорога. И снова проповеди. Однажды после проповеди в Сидоне, к нему подошла женщина и попросила исцелить её дочь. Дочь болела тяжким недугом и она обратилась к нему за помощью. Он ей ответил:
 --Не хорошо брать хлеб у детей и бросать псам.
Женщина с плачем убежала, а Иехуда отвёл его в сторону.
--Иеошуа, ты поступил скверно. Вспомни, что ты говорил рабби Мордехаю о справедливости. Сам проповедуешь любовь к людям, а женщине ответил в гневе.
--Но она же язычница и не обращена к Богу.
--Но она человек и это её беда, что она не обращена к Богу. Ведь и псы едят крохи хлеба под столом у детей.
--Да,ты прав!
Иеошуа отыскал дом женщины и исцелил её дочь Надолго запомнил он этот урок, хотя в душе был не согласен с Иехудой. Иеошуа считал, что язычник никогда не может приобрести благоволения Божия, не поверив в Него.  Когда Иеошуа видел детей, у него увлажнялись глаза. Он считал, что именно новое поколение способно будет понять его учение и,что они увидят Царствие Божие. Говорил ученикам:
 --Кто не поверит в Царствие Божие как дети, без раздумий, а как само разумеющееся, тот не войдет в него. Никто к ветхой одежде не приставляет заплаты из небелённой ткани: иначе вновь пришитое отдерётся от старого и дыра бедет ещё виднее. Никто не вливает вина молодого в мехи старые: иначе молодое вино прорвёт меха и вино вытечет, и меха пропадут, и вино. Вино молодое надо вливать в мехи новые.
 Всю Галилею обошёл Иеошуа. Его уже узнавали и ждали. Люди с интересом слушали его проповеди, удивляясь его красноречию и знаниям Закона. Называли его и Илиёй, и Учителем, много было в Галилее ессеев. Недоволен был Иеошуа, ибо сказал Господь: не сотвори себе кумира. Шёл он с учениками по дороге в селения Кесарии Филипповойи решил испытать учеников:
 --За кого почитают меня люди?
 --За Иоанна.
 --За Илию.
 --За одного из пророков.
 --Сколько не внушай людям: не сотвори себе кумира, не понимают, грешат перед Господом. Но это люди, которые слышат только мои проповеди. А вы, ученики мои, с которыми я провожу всё своё время, за кого меня принимаете?
 Молчали смущённые ученики, не думали они над этим вопросом, а Симон отвёл его в сторону и сказал:
 --Ты—Машиах!
 Побледнел Иеошуа, глянул гневно на Симона:
 --Отойди от меня,Сатана!
Только Яаков и Иехуда знали, что творилось в душе Иеошуа после этого ответа. Не мог ответить Симону прямо о том, что пережил он ещё в монастыре, а объяснятся не стал. Различные у них были мировозрения, потому и сказал: Сатана, но не оскорбительно, а противопоставил себя, отгородившись от Симона. Симон промолчал, но затаил в душе горечь. Хотел лестью войти в большее доверие, чтобы потеснить Иехуду и Яакова.  Самым близким хотел стать для Иеошуа. Не знал, что этого сделать невозможно. Отошёл молча, а сердце пылало.
 --Не поверил, не поддался. Значит моё время ещё впереди.
В одной из синагог к Иеошуа подошёл юноша:
--Учитель! Что мне сделать, чтобы войти в жизнь вечную, в Царствие Божие? Скажи, Учитель благий!
--Что ты называешь меня благим? Никто не благ, как один только Господь Бог. Знаешь заповеди Божьи?
--Все знаю ещё с юности.
--Богат?
--Богат.
--Раздай своё богатство и познай Господа!
Опечалился юноша и ушёл из синагоги.
--Трудно имеющему богатство войти в Царствие Божие,--Иеошуа повернулся к ученикам и народу,--удобнее верблюду пролезть в игольное ушко, чем богатому войти в Царствие Божие. Когда человек богат и у него много здоровья, друзей и благополучная семья, он находится в состоянии удовлетворения и Бог не может войти в его жизнь. Недаром сказано: открой Мне просвет не шире игольного ушка и Я открою тебе Божественные врата.
Подошёл к нему Симон и попросил:
--Учитель! Когда вёдешь проповеди среди нас, дай мне место по правую руку от тебя.
Удивился Иеошуа:
--Для чего тебе это? Чтобы быть первым? Ты что до сих пор не понял смысла моих проповедей. Кто здесь будет первым, в Царствии Божием будет всем остальным слугой. Я проповедую не для того, чтобы мне служили, а чтобы послужить для искупления многих.
На одной из проповедей подошли к нему саддукеи и спросили: -
--Позволительно ли подавать подати кесарю?Давать или не давать?
Иеошуа понял их лицемерие, вспомнил рабби Мордехая. Но тогда он давал ответ единомышленникам, а сейчас вокруг стоял народ. Если скажет: не подавать—обвинят его в подстрекательстве к бунту. Если скажет: подавать—обвинят в пособничестве язычникам. А народ стоял и ждал ответа. Иеошуа никогда не делал крайних заявлений. Ему было совершенно безразлично, какие отношения существуют между римлянами и иудеями .Он был не от мира сего, он был жителем Царствия Божиего и проповедовал его пришествие:
--Не пройдёт род сей, как всё сиё будет. Есть некоторые из стоящих вокруг, которые не вкусят смерти, как уже увидят сына человеческого и Божьего, грядущего в Царствие Божие.--говорил он людям.
Иеошуа знал, что в Царствии Божием нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Время там вечно и он не обманывал народ говоря, что Царствие Божие наступит завтра. В безвременном пространстве это действительно так. Потому, что ему было до сиюминутных волнений. А народ ждал. И снова промелькнул перед ним образ рабби Мордехая:
 --Отдавайте кесарю—кесарево, а Божье—Богу. Горе вам лицемеры, что даёте десятину с мяты, аниса и тмина, и оставляете важнейшее в Законе: суд, милость и веру. Сие надлежит делать, а того не оставлять.
 Это был давний спор. Саддукеи говорили, что иго запретов должно быть первичным, а право—Закон, вторичным. Иеошуа доказывал им,что всякое право возникает на основе обычаев и народных верований, которые потом становятся основой Закона. Поэтому сначала «иго Царствия Божиего», а потом «иго заповедей». Сначала закон, а потом запреты. Как каббалисту для него это был вопрос общего и индивидуального познания Бога. Прежде чем приступить к индивидуальному познанию Бога, надо знать законы общего познания. Саддукеи не унимались и задавали новые вопросы, думая опозорить его перед народом.
 --Рабби! Ты считаешь, что воскресение есть? Так вот Моисей завещал: Если у кого умрёт брат и оставит жену, а детей не оставит, то брат его пусть возьмёт жену и восстановит семя брату своему. А если их семь братьев и все умерли один за одним, женившись все на одной женщине, а за ними умерла и она. Но вот воскресение и кому будет она женой?
--Вы читаете Тору, а смысла её не понимаете. Не знаете силы Божией. Разве Бог есть Бог мёртвых? Разве не сказал Бог Моисею? Я—Бог Авраама, Исаака и Якова. Разве не написано в Торе о наших праотцах: и приложился к народу своему. Сие означает не смерть, а восшествие в реальнвй мир Царства Божиего. Разве не понятно вам, что Тора говорит о наличии двух тел у человека: реального и духовного, как у Илии, когда он вознёсся то лишился своего земного тела и пробрёл духовное, чтобы жить среди ангелов. Разве Талмуд не полон рассказов о воскресении. Разве пророк Иезекия не воскрешал, разве мудрецы Торы не воскрешали людей. Искупление, раскаяние и познание Господа приведят к воскресению. И сбудутся слова Господа: »И в тот день Господь и сосуд Его станут единым целым». И ещё сказано в Торе: »Отстраивает Господь Иерусалим, исцеляет сокрушенных сердцем и перевязывает раны их». Исцеляет сокрушенных сердцем, значит воскрешает их из мёртвых. Что касается чьей женой будет из семи братьев женщина, я отвечу так: всё во власти Бога. Чего не могут человеки может Бог. Моисей через Бога получил эту заповедь. А в Царствии Божием заповеди будут исходить лично от Бога, без посредников и после воскрешения Он даст ответ этой женщине. Я бы лично посоветовал ей выбрать того, с кем ей было лучше всего, но всё в руках Божиих.
 Один из саддукеев, слыша мудрые ответы Иеошуа, подошёл к нему:
 --Рабби! Какую заповедь ты считаешь первой?
--Слушай,Израиль! Господь Бог наш есть Бог единый. Познай Господа! Вот первая заповедь Господня. А потом идут другие не менее важные, но и среди них выделяются две: возлюби ближнего своего и не сотвори себе кумира.Через любовь мы познаем Бога, а вторая едина с главной.
 --Истину ты сказал, рабби,---саддукей помолчал, собираясь с мыслями,--один есть Бог и нет никого кроме Бога. Ты проповедуешь Царствие Божие близкое его наступление, но не все люди понимают тебя. Почему так?
 --Я скажу, что сам ты недалеко от Царствия Божиего, потому что оно внутри человека. Захочет человек впустить его---войдет в него. Захочет поклоняться Сатане---далёк будет. Наши пять сатанинских чувств говорят, что если я чего-то не вижу---значит этого нет. Но Бога тоже никто не видел, ибо смертно это для человека. Слово «любовь» тоже нельзя пощупать, однако человек пользуется им.Так и Царствие Божие. Оно всегда с нами, только надо чтобы люди его познали. Когда мы говорим людям, что сейчас, сегодня, для получения счастья, избавления от страха завтрашнего дня им не нужно ни накоплений богатства, ни ненависти друг к другу, а только любить друг друга, то у многих это вызывает недоверие, а в худшем случае гнев за то, что их считают легковерными. Господь Бог вошёл в сознание иудеев с помощью проповеди праотцов, Моисея и пророков.Так и приход Царствия Божиего войдет в сознание людей через покаяние.Царствие Божие подобно хозяину дома, который нанимал работников в свой виноградник. С утра договорился по динарию в день с работниками .В три часа нанял еще работников по динарию. В шесть часов нанял новых,также по динарию и в одинадцать часов ещё одних. После уборки урожая утром сказал управителю:  позови работников и отдай им плату. Все получили по динарию. Нанятые первыми возмутились и сказали, что они работали больше. Хозяин им ответил: разве я не властен в своём доме, чтобы дать последнему то же, что и первому.Так и путь в Царствие Божие открыт для всех: первых и последних. Условие: сбор плодов—приобретение знаний, а оплата для всех одинакова—вход в Царствие. Или по другому. Десять дев ждали жениха. Из них пять мудрых и пять неразумных. Взяли они светильники и вышли навстречу жениху. Пять мудрых кроме светильников взяли и масла в сосудах, а пять неразумных не взяли с собой масла. Жених запоздал и девы заснули, а ночью пришёл жених.  Вскочили девы, зажгли светильники, а неразумные говорят мудрым: дайте нам немного масла, потому что светильники наши гаснут. Те ответили: пойдите и купите, чтобы не случилось недостачи и у нас. Когда же пошли они покупать жених устроил брачный пир, а двери затворил. Вернулись неразумные и говорят: Господи! Господи! Отвори нам. А Он им в ответ: Я вас не знаю. Ждите следующего жениха. Мудрые первыми войдут в Царствие Божие, а поумневшие позже, но и первые могут стать последними, а последние—первыми, ибо все равны в Царствии Божием.
--Великую и, я думаю, непосильную задачу возложил ты на себя, рабби.
--Не я, а Отец наш Небесный. Бремя мое легко. Даже смерть не помешает мне исполнить волю Божию.
--Счастья тебе, рабби.Но знай, что священники Храма заговор против тебя устроили. Смущаешь ты народ, думают на восстание зовёшь их, а им так хорошо при римлянах. Во главе заговора стоит некий Савл, ученик Гамалиила, злобный человек. По твоим проповедям я понял, что ты каббалист, а, значит, проповедуешь приход Машиаха. Опасайся признать себя Спасителем, ибо неугодно это высшему духовенству. Я знаю, что ты посвященный, но это тебя не спасёт.
 --Спасибо тебе, брат. Одному человеку,  назвавшему меня Машиахом,я сказал: отойди от меня Сатана. Но тебе я не скажу таких слов, ибо ты истинно меня понял, Господь Бог дал мне жребий и только Он может изменить Своё решение. А Савла я знаю, правоверный иудей, он легко может изменить нашей вере. Сильно влюблён в греческую философию, в языческую философию, хоть она и великая. Прощай, брат мой.
           Перед Пасхой Иеошуа уединился и долго размышлял о своей миссии. Он хорошо изучил историю своей страны и знал, как царь Иосия внедрил Закон в умы иудеев. И до него законы в виде соблюдения обычаев были зафиксированы в Книге завета. Чтобы внушить иудеям божественное происхождение Закона, царю пришлось пойти на обман. Этот обман был предпринят против священников, которые узурпировали право общения с Богом, выступали против свободной мысли пророков. Почему они выступали против пророков? Потому что пророки говорили от имени Бога и свои мысли считали внушением Бога. Разве не так поступаю я? Разве не поэтому против меня ополчились священники и книжники? И разве народ отступился от реформ Иосиии, несмотря на пленение в Вавилоне? Разве отказались иудеи от священного ритуала во время пленения? Но сами священники предприняли новые шаги и стали требовать ещё более обильных жертвоприношений,  более регулярных и более торжественных. Пропасть между народом и священниками углубилась ещё больше. И кто же проповедовал новые правила? Иезекиил, который был больше священником, чем пророком и возвращал народ к ритуалам первого Храма. Великие пророки выступали за прославление морали,  высмеивая обряды и церемонии, а Иезекиил отдаёт предпочтение ритуалам. Моральная тенденция придаёт силу учению великих пророков и для меня является основополагающей в моих проповедях.
Что я должен предпринять, чтобы моё учение было воспринято народом? Что так возвышает пророка в глазах народа? Я помню кем в глазах народа стал Иуда, поднявший восстание против римлян после своего распятия. Но я не выступаю против римлян и не стремлюсь к возбуждению восстания. Я хочу избавить народ от рабства священников. Мне нужно умереть, чтобы доказать справедливость Царствия Божиего. Моя миссия на земле заключается в том, чтобы показать людям возможность возвращения в заоблачный мир. Но я не могу совершить самоубийство, потому что тогда это не будет Божественным планом, не будет искуплением грехов людей перед Богом.
Кто мне может помочь?Только преданные друзья Яаков и Иехуда, но как просить их об этом? Тяжкий грех ляжет на мою душу. Один из моих близких и любимых станет предателем в глазах людей, так обычно люди толкуют, что зло неминуемо приходит в мир, но горе тому, через кого оно приходит. Для посвящённого он будет праведником, но люди вопреки правде верят только в прекрасно оформленную ложь.Тяжёлую миссия я возлагаю на одного из своих любимых друзей, но выхода нет—такая судьба мне уготована Богом и я узнал о ней по учению Кабаллы.
Иеошуа пригласил Яакова и Иехуду, отошёл подальше от учеников и рассказал им о задуманном.
--Иехуда! Я выбрал тебя и во имя Господа ты должен совершить предательство.
--Почему не я!—воскликнул Яаков.
--Ты станешь первосвященником и на тебе не должно быть ни одного пятнышка.Ты напишешь правду о подвиге Иехуды.
--Иеошуа! Ты возлагаешь на меня тяжкий грех. Предательство своего учителя самый тяжкий грех.
--Нет! Это не предательство, а акт повиновения. Ты должен это сделать, чтобы свершилось сказанное в Торе.
--Иеошуа! Когда твоё учение будет принято во всём мире, а я в этом не сомневаюсь, то моё имя будет проклято.
--Да, ты будешь проклят многими поколениями, но ты возвысишься над ними. Подними глаза свои и посмотри на небо. Посмотри на облако, которое светится изнутри. Посмотри на звёзды вокруг облака. Вон та, первая появившаяся, которая ведёт за собой все остальные будет твоей звездой.Ты будешь проклят потомками и станешь повелевать ими.
Иеошуа вернулся к ученикам и когда они расселись сказал:
--Один из вас предаст меня и произойдёт это сегодня.
Иехуда, словно получив сигнал, поднялся и пошёл в Иерусалим. Он постучал в ворота храма, что-то сказал прислужникам и его сразу привели к первосвященнику. Вскоре отряд стражников отправился в Гефсиманию.
 Иеошуа, по договору с Иехудой и Яаковом отправился в пригород Иерусалима Гефсиманию и проповедовал среди учеников. Ученики сидели вокруг Иеошуа и внимали его словам.
 --Когда человек удовлетворён, то находится во власти Сатаны и Бог не может войти в его жизнь. Но если он признает, что это состояние может прекратиться, то в действие вступает элемент страха и стремления опереться на Бога. Потому и блажены нищие духом, ибо их Царствие Божие. Блажены плачущие, ибо они утешаться. Блажены кроткие, ибо они наследуют землю. Блажены жаждущие правды, ибо они насытятся. Блажены милостливые, ибо они будут помилованны. Блажены чистые сердцем, ибо они Бога узрят. Блажены миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими. Блажены изгнанные за правду, ибо и их есть Царствие Божие. Закон Моисея—это соль земли. Кто соблюдает Закон, тот войдёт в Царствие Божие. Кто будет учить народ, чтобы их праведность превзошла праведность книжников, тот войдёт в Царствие Божие. Кто говорит, что до нас люди жили не ангелы и после нас будут жить не черти, что правда с ложью в одной колеснице катится—не войдёт в Царствие Божие, ибо сатанинское это учение.
 Молитесь же так: Отче наш, Сущий на небесах! Да святится имя Твоё! Да придёт царствие Твоё! Всякий просящий получает и ищущий находит. Во всём, как хотите чтобы поступали с вами, так поступайте с людьми. Многие идут к Сатане, ибо широки ворота, ведущие к погибели. В жизнь вступайте тесными воротами, ибо узок путь, ведущий к знаниям и тяжёл. Стройте дома на камне, как и заповедал Господь, ибо не страшны ему никакие невзгоды.
До самого рассвета проповедовал Иеошуа. Ученики уже собрались идти в город, как с двух сторон их окружила храмовая охрана. Ученики, испугавшись вооруженных людей, разбежались и скрылись в селении, оставив Иеошуа только с Яаковом. Иеошуа обратился к главному из охраны:
--Для чего вы пришли сюда с кольями и мечами?
 --Первосвященник требует тебя.
 --Отчего же вы пришли как за разбойником с оружием. Или не знаете меня, или не видели меня в Храме, проповедующим или молящимся. Я пойду с вами к первосвященнику, но только не под охраной.
 Иехуда, по плану Иеошуа пришёл после стражников и увидел убегающих учеников и поспешил к Иеошуа. Увидев его, окруженным вооруженными людьми, Иехуда понял, что план сработал и смело приблизился к Иеошуа.
--Брат! Для чего ты пришёл?---спросил его Иеошуа.
Видел себя окруженным охранниками, видел сбежавших учеников, видел и подходившего Иехуду и стоящего в стороне Яакова.
 --Брат! Для чего ты пришёл? Ведь опасно и нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих
Но поцеловал его Иехуда, приблизил уста к уху и сказал:
 --Иеошуа! Как ты мог усомниться в нас? Мы всегда были верны тебе ,будем верны и сейчас. Как можно оставить брата в трудную минуту! Я иду с тобой.
 --Я не оставлю тебя!--воскликнул Яаков.
 Иеошуа уже справился с волнением и покачал головой:
 --Нет,Яаков! Ты останешся здесь и соберешь разбежавшихся овец. Не может быть спокойным пастух, когда овцы разбрелись без надзора.
 Иеошуа и Иехуда во главе храмовой охраны отправились к первосвященнику. В столь ранний час улицы города были пустынны и они незамеченными вошли в Храм со стороны входа для священнослужителей. Первосвященник принял их по отечески, как подобало ему по сану. Хотя он весь кипел от негодования, но с лица не сходила приветливая улыбка. Его положение основывалось только на расположении римлян. А скоро Пасха, народу в городе много и если они восстанут, то первым делом лишат его власти. Он знал об этом. Тем более, что на стороне Иеошуа находился Яаков. Яаков был потомком древних первосвященников и восставшие не преминули бы избрать первосвященником Яакова. Каифа решил начать с главного вопроса. Если римлян волновал вопрос »царя Иудейского», то его интерисовал вопрос Машиаха.
 --Ты считаешь себя Машиахом, Иеошуа?—Иеошуа сразу понял, кто в действительности предал его, но его привели сюда не для дисскусий. Он только значительно посмотрел на Иехуду и ответил.
--Ты сказал это, а не я
 --Что же за учение проповедуешь ты?
 --Спроси об этом у людей. Я проповедовал в синагогах, в Храме и ничего не делал тайно. Люди знают всё, что я говорил
 --Ты говорил, что разрушишь Храм и за три дня создашь новый, нерукотворный?
 --Я. Три дня, пять дней, пять лет или сто лет не имеют значения. Там, где будет создаваться нерукотворный Храм время не играет роли. Я сказал три дня, а мог бы сказать за один час или тысячу лет.
 --Мне сказали, что ты не соблюдаешь субботу и не омываешь руки перед едой? Значит ты против Закона?
 --Тебе солгали и ты сам знаешь, что это ложь.Ты знаешь меня не пять и не десять лет. Можешь ли ты припомнить хоть один случай не соблюдения мной Закона? Я не против Закона, я даже за ужесточение заповедей, за неуклонное их соблюдение. Я говорил, что если глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя. Если рука твоя соблазняет тебя отсеки её и отбрось от себя. Я говорил людям, что суду подлежит не только убийца, но и гневающийся на брата своего. Я говорил, что всякий кто смотрит на женщину с возжеланием, уже прелюбодействует в сердце своем. Или ты, Каифа, считаешь что это нарушение Закона? Если кто-то из моих учеников, не сильных в Торе, не соблюдал субботы, то раскаялся уже в этом. Я же помогал людям в субботу. Скажи мне, если человек родился и восьмой день пришёлся на субботу, разве не делают обрезание? Да, ученики мои не всегда соблюдали субботу, но я исправлял их ошибки. Сам же я, в чём свидетели простые люди и твои книжники, ни в чём не отступал от Закона. Закон---это соль всех предписаний Господа Бога нашего.
 --Хорошо. Я не буду с тобой спорить, Иеошуа. После Пасхи соберётся Синедрион и решит виновен ты или нет. А пока будут искать свидетелей ты посидишь с Иехудой взаперти в подвале Храма.
 --В чём же ты нас обвиняешь?
 --В подстрекательстве к бунту и оскорблении высшего духовенства в своей притче о винограднике.
--Но если виновен я, то отпусти Иехуду.
 --Добровольно пришедший сюда, может добровольно и покинуть это место. Ты понял меня, Иехуда?
--Да. Но я не оставлю его одного. Не нравиться мне твоя затея, Каифа.
 --Всё в милости Божией/ Прощайте.
 Иеошуа и Иехуда были уведены в подвал храмового помещения. Слухи о Машиахе, а главное о царе Иудейском, достигли и Цезареи, римской столицы провинции Иудея. Маленькая провинция Иудея и всё разносится моментально. Прокуратор Понтий Пилат выехал в Иерусалим в сопровождении легиона солдат.Въехав в город Пилат почувсвовал себя сидящим на пороховой бочке. Народ уже знал о заточении Иеошуа в храмовый подвал первосвященником,но народный инстинкт не обманывал,кто является истинным виновником заточения Иеошуа и поэтому все собрались у Претории. Для народа он был уже и царь Иудейский и Машиах. Всё новые толпы народа подходили к Претории, резиденции Пилата и выкрикивали оскорбления в адрес римлян. Кое-где завязывались стычки с легионерами. Необходимо было принимать решительные меры и Пилат знал как это делается.  Римские прокураторы, назначаемые в провинцию, были солдатами, лишенными дипломатических тонкостей. Все проблемы они решали двумя путями: распятие или пытки.
Пилат не был исключением и твёрдо был уверен, что в такой напряженный момент нужны не только решительные, но и срочные меры. Dозможно Пилат предпринял бы карательные действия против народа немедленно, но в этот ответственный момент он узнал, что человек, якобы называющий себя царём Иудейским, содержится у первосвященника в Храме. Пилат вызвал сотника и приказал привести этого человека в Преторию. Понтий Пилат, жестокость и жадность которого были известны всей Иудее и Риму, решил провести видимость суда, чтобы успокоить общественное возбуждение. Сотник, во главе солдат, пришёл к первосвященнику и потребовал выдачи возмутителя народа. Он не стал слушать возражения Каифы о том, что ещё никто не осудил и не доказал вины, что этот человек является посвященным и судить его может только Синедрион, но в праздники он не заседает. Всё это говорилось для народа, а в душе Каифа был рад, что судьбу Иеошуа будут решать римляне
 --Если ты не выдашь мне этого человека,---сказал сотник, скорее удивлённый,чем возмущённый,что кто-то осмеливается перечить приказанию прокуратора,---я прикажу солдатам силой войти в Храм и связать этого человека.Тогда ты будешь говорить об оскорблении Храма.
Этих слов и ждал Каифа. Сопротивлялся он для вида,чтобы показать, как он ревностно соблюдает Закон, но уступает грубому насилию. Каифа уступил. Сотник и солдаты спустились в подвал и вошли в камеру, где сидели Иеошуа и Иехуда.
 --Да их здесь двое!---воскликнул сотник,--связать обоих, чтобы не было ошибки.
 Когда связанных Иеошуа и Иехуду вывели из камеры и повели наверх, маленький, плюгавый, невзрачного вида, хромой священнослужитель, спрятавшийся за колонной подвала, вошёл в камеру и сразу увидел то,что искал—забытую Иехудой и не замеченную римлянами тетрадь. Священник внимательно просмотрел её, понял, что не ошибся, свернул её и спрятал в складках одежды. Незамеченный он удалился из подвала.
 На пути в Преторию Иеошуа и Иехуду сопровождала толпа евреев. Они подбадривали их, кричали: Оссана,оссана!. В Преторию они, однако, не вошли, чтобы не оскверняться и можно было есть пасху. Снова отвели Иеошуа и Иехуду в камеру и сидели они там долго, пока упиравшийся Каифа не был доставлен к Пилату. Первосвященник хотел остаться в стороне от суда римлян, зная его исход, а Пилат хотел показать, что он соблюдает обычаи народа в подчинённой провинции. Однако, за то короткое время Каифа переосмыслил своё отношение к Иеошуа. Он понял, что нарушает сам Закон, а именно »пикуах нефеш», по которому во имя спасения жизни еврея разрешено нарушать заповеди и законы. И теперь он искренне желал спасти Иеошуа от казни и уговорить его отречься от его миссии. Своими действиями Каифа для дальнейшей истории полностью устранил выдуманные евангелистами конфликты с еврейским законом. Поэтому и доставлен был Каифа под конвоем, вопреки своей воли.
Пилату были совершенно непонятны и безразличны тонкости поведения Каифы.
 --Приведи человека, который называет себя царём Иудейским,---приказал Пилат сотнику.
--Но он не называл себя царём иудейским,--Каифа хотел сказать, что не слышал этих слов от Иеошуа, но Пилат не обратил на него никакого внимания и посмотрел на сотника.
 --Но их там два,--ответил тот.
--Приведи того, которого зовут Иеошуа,---сказал Пилат.--Я же тебе ясным, понятным тебе языком сказал,---Пилат повысил голос от просыпающегося возбуждения,---мне нужен только тот, который называет себя царём. Тот-- другой меня совершенно не интерисует.
 Сотник понятливо кивнул головой и вышел. Захватив трёх легионеров он вошёл в камеру узников.
--Кто из вас Иеошуа?
--Это я,--Иеошуа поднялся с лавки.
Сотник связал ему руки и повёл в зал к Пилату.Трое легионеров подошли к Иехуде, молча бросили его на пол и набросив верёвку на шею, задушили. Затем взяли труп, вынесли через потайную дверь в сад Претории и закопали в земле, даже не сняв верёвок с рук и шеи.
 Иеошуа предстал перед Пилатом. Даже в воспоминаниях современников Пилат предстаёт как »лютая жестокость, лихоимство, грабежи, бессудные казни были для него обычным делом». Для иудеев Пилат—необрезанный враг Божий и человеческий. Для Пилата иудеи—племя прокаженных фанатиков. Перед таким человеком стоял Иеошуа. Он был спокоен, удивился присуствию первосвященника, но на его лице ничего не отразилось. Он знал, что ни в чём не виноват и недоумевал, почему его привели к прокуратору. Спокойно ждал развития событий. Пилат, по римскому обычаю, демонстративно вымыл руки, показывая что суд будет честным и беспристрастным и приступил к допросу. Он подошёл к Иеошуа вплотную и задал вопрос, но Иеошуа молчал. Пилат повторил вопрос снова, но не получил ответа.
--Он что, немой?--спросил у первосвященника.
 --Нет .Он не понимает по-латынски. Говори, я буду переводить.
 --Ты царь Иудейский, как говорят в народе?---Пилат брезгливо смотрел на Иеошуа. Римская гордыня не могла себе представить, как этот жалкий иудей может сравнивать себя даже с Иродом, ставленником божественного Августа Тиберия.
 --Царство моё не от мира сего,--ответил Иеошуа,---если бы от мира сего было мое царство, то первосвященник первый бы выступил на мою защиту. Нет. Не от мира сего моё царство.
 --Итак,ты царь,--Пилату недосуг было разбираться о чём говорил этот человек, да он и не смог бы понять. Первосвященник мог бы объяснить что это значит, но его никто не хотел слушать.
 --Ты сказал об этом, а не я. Я проповедую истину и всякий, кому она дорога, поддерживает меня. Я несу истину в народ и проповедовал Царствие Божие от родной Галилеи до этих мест.
 --Так ты—галилеянин! Ты—зелот! Ты из самых разбойных мест, где только и думают о том, как бы убить побольше римлян. Это меняет дело. Так ты проповедуешь истину? Что же истина? Или кто же истина? Уж не ты?
 Участь Иеошуа была решена в эти минуты и Пилату уже было безразлично, что ответит этот человек. Дальнйший допрос превращался в формальность, исполнить которую повелевал Пилату долг чести римлянина. Галелианин, зелот, возбудитель народа—этого было достаточно Пилату. Отрицание Иеошуа в том, что он не зелот и не возбудитель народа уже не играло роли.
 --Я не зелот и не возбудитель народа, я проповедник.
 --Он говорит истину,--вставил Каифа.
 --Что касается твоего вопроса, то истина—безотносительна. Истина—это печать Бога. Истина—это Бог!
--Значит истина, как и ваш невидимый Бог, тоже не материальна. А всё что не материально—ложь.
 --Но ведь и «ложь» тоже нельзя увидеть или пощупать, а говоришь. Тогда и «любовь» и «надежда» слова, которые ты должен вычеркнуть из жизни. Истина—это идея, понятие, действие, содержащее в себе реальность Бога.
 --Да ты оказывается философ!
Пилату почему-то стало интересно слушать ответы и рассуждения этого иудея. Любовь к философии у римлян была общеизвестна. Но гордыня, римская гордыня, не позволяла показывать свою заинтерисованность.
--Почему ты не называешь меня «господин»?
--Я не могу так назвать тебя. У нас, иудеев, принято обращаться: господин мой и учитель. Но чему можешь научить меня ты,язычник.Ты судишь меня и значит слово »господин» в моих устах будет означать, что я раб тебе. Я,действительно раб, но раб Божий. Нет. Я не могу назвать тебя господином.
 --Ты—дерзкий человек! Я слышал так же, что ты называешь себя Машиахом, сыном Божием?
Важным был ответ не только для Пилата, но и для Каифы. Если у Пилата ещё и были колебания, то от ответа этого человека ещё что-то зависело. Признание Иеошуа себя сыном Божием означало окончательный приговор. Дело принимало характер оскорбления величества императора. В римской империи только император был сыном богов. Пилат ждал. Для Каифы ответ решал вопрос спасения Иеошуа от неминуемого приговора Пилата. Каифа мог даже обратиться напрямую к императору за помилованием. Не менее непростым был вопрос и для Иеошуа в устах римлянина .Он знал как ответить своему народу, первосвященнику, служителям Храма. Они были единоверцы и могли понять его слова. Перед ним же стоял язычник. Знал ли Иеошуа о нравах Римской империи? Без сомнения. Колебался ли он? Нет. Просто он хотел более доходчиво для язычника объяснить сложную и для самого иудаизма проблему.
 --Согласно иудаизму и каббалистическим представлениям все еврейские души Божественного происхождения. Если все они подобие Бога, то естественно, все они сыны Божии, осланцы Бога. Сказано в Писании: « Я сказал все вы боги». Если он назвал богами тех, к кому было обращено слово Божие в Писании, а оно не может нарушиться во веки веков, до скончания этого мира, то я смело могу тебе ответить: Я—сын Божий.
Понял его Каифа, а Пилат был вне себя от ярости.
--Ты не только дерзкий, но и очень опасный человек. Если каждый будет называть себя царём и сыном Божиим, значит он наносит оскорбление императору. Царём и сыном богов является только римский император, а все остальные рабы его. Этот опасный человек подлежит смерти. Ты умрёшь на кресте.
Пилат повернулся к первосвященнику:
 --Признаёшь ли ты этого человека царём Иудейским?
--Нет. У нас есть царь.
 --Признаёшь ли ты этого человека сыном Божиим?
--По Торе он прав, но так как он интепретирует это положение, то нет. По его словам можно понять, что он понимает это как миссию Машиаха. Машиах, как говорят наши мудрецы, должен придти, но пора его ещё не настала. Талмуд утверждает, что Машиах придет когда весь мир будет соблюдать Закон, а это время ещё не настало. Я не могу признать его Машиахом.
 --Но ты забыл, Каифа, что я не называл себя ни царём Иудейским, ни Машиахом---вмешался Иеошуа. Он не боялся смерти, но не мог стерпеть несправедливости.---И ещё ты забыл, Каифа, что наши мудрецы говорят о двух Машиахах.
 --Замолчи раб,---крикнул Пилат и повернулся к Каифе,--что он говорит?
 --Это давняя еврейская дискуссия. Тебе незачем вникать в наши религиозные споры. Но он действительно не называл себя царём иудейским.
Всё мог простить Каифа, но только не кощунство, по его мнению как первосвященника, над Торой.
--Какая самая позорная смерть по вашим законам и что написано в ваших книгах?
 --Ты уже назвал эту смерть. Записано во Второзаконии: проклят перед Богом всякий повешенный на дереве.
 --Так ты ещё будешь опозорен и перед своим Богом! Это отлично. Посмотрим как Он заступиться за сына.
 --Никто не может отнять жизнь у человека,---ответил ему Иеошуа,--ибо даровал её Бог и Он один может лишить человека жизни. И ты, язычник, не в силах сделать этого. Я свободно распоряжаюсь своей жизнью. Могу отдать её или не отдавать. Но за те проповеди, которые я вёл из уст Бога я готов отдать свою жизнь. Ты же будешь просто исполнителем воли Божией. Ты избрал позорную для иудея смерть, но не твоя вина в этом. Устами Сатаны была подсказана она тебе. И я отвечу тебе словами пророка Исаийи из уст Божиих: «За то, что делали зло в глазах Моих и избрали то, что неугодно Мне, обрекаю вас на заклание. Рабы Мои будут есть, а вы голодать. Рабы Мои будут пить, а вы томиться жаждой. Рабы Мои будут весилиться, а вы будете в стыде. Рабы Мои будут петь в сердечной радости, а вы будете кричать от сердечной боли и рыдать от сокрушения духа .И оставите имя ваше избранным Моим для проклятия». Это касается вас, а народ мой, который я люблю, также как и Бога будет всегда избранным народом. Много он испытает бедствий, но всегда останется верен Отцу нашему Небесному. Я не завидую вам, ибо нет вам места в Царствии Божием. Я готов, язычник! Ради славы Господа, Бога нашего, мне не страшно умереть и на кресте.
 Пилат был взбешён, он готов был броситься на Иеошуа и душить, душить, душить его, чтобы только не слышать этих слов.
 --Уберите его немедленно. Да бичом его, бичом отстегайте как следует!
 Иеошуа увели снова в ту же камеру. Спросил он у стражников о Иехуде, но молчали они, ибо не понимали ни на иврите, ни на арамейском. Опечалился Иеошуа, сердцем почувствовав судьбу друга. Стражники раздели его, надели багряницу, сплели терновый венок и надели на голову. Били его, издевались над ним. Передохнув снова били бичом. Насмеявшись, сняли с него багряницу и снова одели его в одежду свою. А наверху, всё ещё разгневанный Пилат, выпытывал у первосвященника:
 --Когда безопаснее всего распять этого «царя»? Знаю я вас, прокажённых, от спички можете загореться и большая кровь прольется. Не жалко мне вашей иудейской крови, а жалко своих солдат.
 --В день Пасхи безопасней всего. Не могут евреи в этот день воевать. Казнь пройдет спокойно. Но прошу тебя не надо писать на его груди »царь Иудейский». Не распинаешь же ты царя.
 Но Пилат и слушать не хотел. Он выполнил свой долг: прислушался к совету первосвященника и больше он ему был не нужен.
 --Я сказал, так и будет! На четырёх языках будет написано, чтобы все поняли.
В день Пасхи повели Иеошуа на Голгофу, в девятом часу. Шёл народ за ним. Кричали: на нас твоя кровь и на детях наших. Молча шёл Иеошуа, мысленно прощаясь с народом, с матерью, с учениками. Вдруг замедлил он шаг, чьи-то глаза как бы прожигали его тело. Оглянулся и встретился глазами с Савлом. Заметил Иеошуа: без жалости, но и без ненависти, а как-то заинтерисованно смотрел на него Савл. И губы что-то шептали как-будто что-то хотел сказать на прощание. Сострадает, подумал Иеошуа ,нет просто заинтерисованно смотрит, как будто хочет запомнить мои последние минуты. Для чего,Савл? Рассказать первосвященнику? Он и так узнает. Нет, Савл, ты меня всегда ненавидел и предал. Предашь и на этот раз, но я тебе прощаю, как завещал Бог наш. Прощай, Савл. Отвернулся. Шёл медленно, тяжел был крест. Увидел Яакова, движением глаз запретил ему приблизиться. Собрался с силами:
--Не плачте обо мне, ибо придут дни, когда вспомните обо мне. Придут новые люди, которые поведут вас к правде, к Богу, в Царствие Божие. Многое вы переосмыслите и многое поймёте. То, что вам казалось чёрным, станет белым. Мог бы вам рассказать притчу, но нет времени и я должен исполнить свой долг.
 Посмотрел выразительно на Яакова и продолжил свой крестный путь. Раздели его донага римские стражники, а также двух разбойников, вчера пойманых. Намеренно казнил их вместе Пилат: не законопослушных граждан распинают, а разбойников, один из которых назвал себя царём Иудейским. Подвели стражники Иеошуа к кресту, распяли, розыграли в кости его одежду и насмехались над ним. Иудеи плакали или молча смотрели на позор, но гнев горел в их глазах. Иеошуа был для них свой, безвинно пострадавший, преданный священнослужителями Храма. Многие не воспринимали, многие вообще не знали его учения, но милосердие и сострадание к принимающему безвинную смерть, обращено было не к его учению, а к человеку, страдающему за свои убеждения и веру, от язычников. На кресте висел иудей, сказавший язычнику, что он сын Бога. Но они все были сыновьями Бога и за это их не распинали. Значит было, было что-то ещё, что скрывали от них священнослужители. А скрывать они могли только одно: человек открывал правду народу и любил свой народ. Плакали женщины, хмурились мужчины. Сегодня была Пасха, Святой день и они не могли в этот день оскорблять своего Бога кровопролитием. Земное существование Иехошуа заканчивалось и он обратил свои уста к Всевышнему. Умирая, он почувствовал лёгкое прикосновение к своему лицу и шопот на ухо: «Я услышал тебя. Ты будешь вечно помогать мне отправлять души людей на новое место жительства. Ты будешь Моим для них Спасателем».
Наконец, всё было закончено, редко кто мог выдержать пытку на кресте более получаса и народ разошёлся. А в стороне от них, прячась в листве кустарника, стоял плюгавый, хромой, без одного глаза священник в белой одежде и внимательно наблюдал за человеком на кресте и ушёл с Голгофы самый последний. Когда все разошлись он подошёл вплотную к кресту и услышал как Иеошуа с последним вздохом прошептал: »Слушай,Израиль..».
На следующий день к прокуратору отправилась делегация иудеев, во главе с членом Синедриона Иосифом:
--Выдай нам тело распятого Иеошуа
 --А зачем он вам нужен?
 --Он умер и мы должны похоронить его по обычаю иудеев.
 --А тех разбойников, которые распяты с ним, вы тоже похороните?
 --Они тоже иудеи, хоть и сбившиеся с пути и заслужившие кару. Специальное место у нас есть для таким людей. Господь Бог наш заповедал: не оскверняй земли твоей, которую Господь Бог твой дал тебе в удел. Повешенный на дереве позор для иудея.
 --Я не хочу нарушать ваши законы и отдам тело на погребение, но ты мне ответишь за спокойствие в городе. Пусть возьмут тело, сотник. 
Иосиф и пришедшие с ним иудеи, приготовили благовония и мази пришли на Голгофу, сняли тело Иеошуа с креста, умастили благовониями, облачили в саван и положили в гроб. Затем отнесли гроб на кладбище и похоронили с соблюдением всех положенных законов. Молча разошёлся народ по домам. Закатное солнце коснулось верхушек деревьев, скользнуло вниз и высветило лицо мальчика, стоящего на кладбище. По лицу его текла крупная, солёная слеза. Но вскоре и он ушёл. А когда наступила глубокая ночь, на кладбище появились четыре фигуры, одетые во всё черное. Они подошли к могиле Иеошуа, отодвинули камень от входа в усыпальницу и...не обнаружили тело.
 Три человека прошли к домику, нанятому четвёртым членом команды зашли, уселись к столу и пили. Пили много и к утру в доме оказалось три трупа. Убедившись, что его никто ни кто не видит, четвёртый пробрался в домик, убедился, что все три человека не дышат, вышел, запер дверь и хромая направился в сторону Храма».

Иеошуа---был ревностным иудеем,твёрдо стоящим на позициях иудаизма. Он выступал как учитель, преданный религиозным и нравственным ценностям своего народа. Иеошуа полностью разделял веру в Тору, ибо он говорил о вечной обязанности соблюдать Закон. Он требовал от людей соблюдения заповедей, чтобы они не превратились в зверей полевых, потому и проповедовал ужесточение Законов Моисея. Даже в отредактированных евангелиях Иеошуа предстаёт прекрасным и благородным человеком, как не пытался Павел очернить его. Как ессей он был равнодушен к повседневным делам, отворачивался от мира. Как каббалист, он был не от мира сего, поглощен мессианской эрой, приближением Царствия Божиего. Он был наделён даром предсказания, способностью проникать в человеческую природу и как у всякой неординарной личности у него, конечно, были враги. Но при всей своей зависти, они, конечно, как иудеи, не могли бы пожелать ему смерти, подобной принятой им.
 Как каббалист, Иеошуа облёк своё учение в форму притч, все его советы и поучения характерны для каббалистов. В его устах притча---не способ разъяснить смысл. Это сама форма его мысли. Всем своим учением Иеошуа доказывал, что спасение---это внутреннее чудо преображения души, а не внешняя сила. »Не придёт Царствие Божие предметным образом, и не скажут: вот оно здесь или там. Ибо Царствие Божие внутри нас». Точно такая же каббалистическая идея лежала в его учении о блаженстве. »Блажены нищие духом...». Только Бог может знать всё, всё постичь, а человек, пытающийся думать, что он всё знает, не может быть блаженным. Иеошуа не повинен ни в чём из того, что ему приписывают павлиане--не христиане, а, именно, павлиане. Он не нарушал и не призывал нарушать заповеди и Закон. Он не считал себя Мессией в том смысле, который приписал ему Павел. Именно этот факт дал возможность еврейскому историку Клауснеру сказать: »Иеошуа был иудеем и оставался иудеем до последнего вздоха». Эта истина и говорит она о том, что павлианство--это не учение Иеошуа. Это говорит о том, что настоящее христианство, то что исповедовали ранние христиане и ессеи, не имеет ничего общего с «павлианством».

Евреи не могут воспринять павлианства, потому что Павел—это Эрев Рав. Не могут они воспринять и Иисуса Павла, как равновеликого Богу. Как иудей Иеошуа всегда был и остается для евреев пророком. Он всегда был и остался иудеем и любой здравомыслящий евреи и нееврей не сможет этого отрицать. Другое дело, что можно соглашаться или не соглашаться с его учением. И восстановление доброго имени Иеошуа задача не только христиан, но в равной степени и евреев. Учение Иеошуа было понятно евреям, но спорно и для восстановления истины нет никаких ни религиозных, ни политических причин. Ведь провожали его на Голгофу—евреи, плакали при его распятии—евреи, ведь слушали его евреи. Не вина Иеошуа, что его именем уничтожали евреев. Уничтожали евреев не его именем, а образом, созданным Сатаной, принявшим облик Павла. Ещё в глубокой древности это дало повод императору Юлиану вопрошать павлианцев : «Почему Бог дал им, евреям, и Авраама, и Моисея, и Тору, и Иисуса, а нам ни пророка, ни помазания, ни наставника, ни вестника, который оповестил бы нас о благодати Христа, предназначенной нам».
Почему я вдруг вспомнил об этом рассказе, подумал де Бур. Наверное, потому, что на память пришли слова голландского священника-реформиста, которые почти дословно подтверждают слова автора текста. Спаситель...Иисус Христос....Спасатель....
Де Бур вспомнил, как ему говорил священник в Лейдене: Иисус Христос каким-то образом с благославления своего Отца спускается на землю, чтобы посмотреть что произошло с человечеством за последние тысячелетия. Он побывал в разных странах, в разных конфессиях и везде его встречали по-разному, но всегда с недоверием. Прочитав Евангелия, он пытается убедить людей, что всё происходило на самом деле не так, как описано. На Западе и в Америке на него смотрят как на сумасшедшего. Не один раз сажают в тюрьму и в психушку. В России всё ограничивается побоями и криками: »пошёл вон жидовская морда!». В психушку не садят, потому что считают, что свихнутся на религиозной почве могут только православные, но не евреи. Для них еврей и иудей—одно и то же. В Риме и Польше сажают в тюрьму за непочтительное отношение к Папе. Хотя он ни одним словом не оскорбил достоинства Папы, католики считают святотатством даже усомнение в том, что Папа—наследник святого Петра на земле. В конце концов он приходит в Палестину и там его снова распяли палестинцы за непочтительное отношение к Магомету, когда он сказал, что в чертоге Бога-Аллаха нет никакого Магомета, а лично он—Иехошуа--никогда не был пророком. Недобро встречают его и евреи-иудеи. И только протестанты приветливо встретили посланца Бога. Это скорее похоже на анекдот или пиар. Как всё изменилось за прошедшие 63 тысячелетия. И Винцент продолжал вспоминать всё, что читал о тех временах...





















               












                ГЛАВА 2


В середине 21 века обострились отношения израильтян и палестинцев. Все ожидали начала военных действий, вместо ежедневного обстрела жилых территорий Израиля. И вот в середине обострённого конфликта исчезли с лица Земли все палестинцы. Сколько было мнений и версий по этому поводу, но однозначного решения никто не предложил. К концу века Иерусалим стал столицей мирового правительства и объявлен свободным городом. Ещё одним радостным событием для европецев стало то, что в 22 веке, Европа не стала мусульманской. Начался неожиданный рост деторождения, который наряду с гибелью различного рода террористов на землях европейских государств, привели к тому, что в Европе вновь стало большинство так называемого «христианского» населения.
Ничем не объяснимой стало в середине 21-го века бум религии и многие страны мира—светские и цивилизованные-- использовали религию, как государственную идеологию. Тогда же начался множественный переход учёных в священники, настоятели церквей и  религиозные философы. Да, человечество было молодым и верило всему, что связано с религией. Это к конце 25 тысячелетия начался обратный исход. Человечество поумнело. Уже не верило сказкам из евангелий, и тогда же, словно по чьему-то приказу прекратились религиозные войны, государства соревновались в основном за экономические показатели. 
Доводы  писателей и философов в пятом  тысячелетия начали побеждать в дебатах о точном названии христианства.  В спорах о точном названии течения, оно было названо «павлианством»,  которым оно на самом деле и было. Правда сам термин «христианство» остался, как более привычный. Появление же Иисуса Христа на политической карте мира в то время считалось обычным появлением пророка, которых было много на земле Израиля.  И вознесения Моше, Иехошуа, некоторых пророков и исторических лиц древнего Израиля, было принято считать проявлением незрелости и необразованности народов. Однако, всё в мире начиная с второго тысячелетия проходило словно по сценарию. Как будто, кто-то могучий и всеведующий спал, словно богатырь на печи, а потом проснулся и начал приводить всё к порядку. Одному ему ведомому порядку....
На протяжении всего периода учёные и философыпродолжали думать над вопросом существования Всевышнего и всё больше и больше склонялся к выводу, что, бог, судьба—это абстрактные понятия и скорее всего именно Природа есть более правильное наименование, которое играет большую роль в жизни человека. Потому что Природа, как бы она не казалась мёртвой, всегда рядом с человеком и он является продуктом Природы. И она же создала немало чудесных ситуаций в жизни человечества. Например, Природа создала уникальную ситуацию, когда человек приближаясь к старости мало спит. Во всяком случае меньше, чем в зрелом возрасте. И это не спроста. Чем ближе к смерти человек, тем меньше у него остаётся времени на какое-то действо и Природа отбирает время от сна, чтобы человек мог больше творить. Ведь именно для творчества Природа и создала человека. Он не важно для какого из видов человеческой деятельности Природа оставляет лишние часы от сна. Наверное в этом и заключается испытание, при котором человек сам должен определить куда должен направить остатки своих сил. И, наверное, счастлив тот человек, который нашёл этот путь. А так как счастливых, в полном смысле этого слова, в этом мире до сих пор мало, то и мало людей, определивших направление оставшихся усилий. Очень хотелось бы принадлежать к тем счастливчикам, которые определили своё предназначение с наступлением старости. Под словом «старость» он имел ввиду не полное угасание физических возможностей человека, а физиологическое состояние. Ведь Природа чётко определила границы младенчества, юности, зрелости и старости.
В самом деле, кто может определить границы физической и духовной жизни, их взаимодействие и те моменты, когда появляется перевес одной стороны над другой.  Это вопрос о неизведанных глубинах, куда вероятно, не проникал никогда самый пытливый человеческий ум. Есть тайны, которые каждый человек уносит с собой в могилу и только учёное самодовольство тешит себя полузнанием. Да, каждое рождение—величайшая тайна, которая в зародыше несёт другую тайну—смерть. Это два полюса, между которыми вращается  жизнь.
А как с понятием о переходе энергии из одного вида в другой? Энергия не исчезает—это гениальное открытие могут оспаривать только фанатики веры, которых осталост очень мало. У большинства населения нет никаких оснований не верить этой формулировке и потому вопреки священникам они могут утверждать, что из тела при смерти выходит не душа, а энергия. Если энергия не исчезает, а переходит из одного вида в другой, значит человек духовно бессмертен и умерший оставляет после себя электромагнитные волны.
Мир не спасут ни священники, ни верующие, так объясняет новое мировозрение, потому что он конечен, а инженеры  сконструировали аппарат, который может читать электромагнитные волны, оставшиеся после смерти любого человека. А потому стали доступны и речи Цицерона, и поучения действительного Иехошуа, и тайные мысли Сталина и Ленина, и ещё множества людей, которые дали чёткое понимание того, как протекали процессы в мире, в том числе и вопросы спасения мира. Правда, если его надо було спасать.
Ещё одна загадка Природы: все великие люди были маленького или огромного роста. Объяснение может быть только одно: они были и будут вне человеческого среднего уровня и потому им удобно подстраиваться и принимать электромагнитные волны ушедших гениев. Тогда они это делали неосознанно. А теперь это стало нормой. Религия.....Она много попортила крови учёным, но религия—религией, и не она же создала на земле порочный круг иерархии крови в далёком прошлом. Считалось, что в жилах аристократов течёт голубая кровь. Хорошо—Европа, но Америка, например, не знала ни феодализма, ни аристократии и тем не менее....И она тоже приняла участие в иерархии крови: выше всего стоят люди, происходящие из семейств английских, шотландских, ирландских, скандинавских, голландских; несколько ниже немцы, за ними идут французы, ниже славяне, ещё ниже итальянцы, почти внизу евреи, китайцы, порториканцы и всех ниже—негры. Это конечно не касается членов так называемого «золотого миллиарда». Мысли учёного прервали двигатели самолёта, снижившие снизили обороты и самолёт начал посадку. Приземлившись, самолёт с залитого солнцем лётного поля въехал в пустой ангар напротив главного терминала. Вскоре подошёл лётчик и открыл люк. Де Бур быстро допил клюквенный сок, поставил стакан на мокрую столешницу и надел пиджак.
--Машина ждёт вас, профессор.
Де Бур оглянулся и увидел справа автомобиль. Не спеша направился к нему, посмотрел, как из него выскочил шофёр и открыл услужливо переднюю дверцу. Винсент подожил вещи на заднее сидение и только тогда устроился на переднем сидении. Машина бесшумно тронулась и профессор закрыл глаза. Это продолжалось недолго, так как неожиданно машину подбросила какая-то сила и впереди стали открываться трещины. Всю свою сознательную жизнь, работая над вопросом угасания активности Солнца Винсент естественно знал о том, что случилось в данную минуту.
Он поднял голову и посмотрел на Солнце: в такой солнечной стране, как Испания, где ужинают после захода солнца, сейчас не ощущалось исходящего жара от автомобильной трассы. Причём скорость падения температуры можно было ощутить без всяких приборов. Кроме того, он услышал непонятный стон, раздававшийся со всех сторон.
Шофёр недоумённо посмотрел на него.
--Что происходит. Я не понимаю. А вы? А ещё трещины в земле. Это о чём-то говорит?
--Точно не знаю, но, кажется, произошло то, чего много веков ждали.
Даже то, что сбываются предсказания учёных, в том числе и де Бура, совершенно его не радовало.
--Что же?
--Конец деятельности Солнца. Это предсказывали на протяжении последних веков, но видимо, как всегда, думали что произойдёт это не скоро.
--А откуда вы знаете?
--Я—профессор климатологии. И знаю, что во время угасания Солнца и, как следствие  замедления вращения Земли, она будет издавать звук похожий на стон. Этот звук люди будут слышать, но сначала не понимать его значение.  Стон будет постоянным, даже непрерывным, как будто под тяжестью, от которой Земля пока не может освободиться. Ещё одной приметой станет присуствие красной пыли и землетрясение. Верующие люди будут воспринимать стон, как изречение в еванегелии Иоанна Крестителя: «Ангел вострубил». И  это первыми  услышат  жители больших городов. Барселона, к которой мы подъезжаем—большой город.
Он, конечно,  не придавал значения высказываниям в Евангелиях, а больше верил в процессы, происходяшие в Природе, но помнил по предсказания пророков, что oзера и реки станут красными, цвета крови и частицы железной руды придадут воде неприятный вкус. Этот признак появится почти одновременно с быстрым замедлением вращения. Опять-таки, это случится за одину-две недели до остановки вращения; а как только вращение остановится—жизнь прекратиться. Но не сразу.....
--Что же нам делать?
--Ехать в гостиницу. Я думаю, что городской совет, ознакомившись с выводами специалистов, начнёт рекомендовать, какие надо  предпринимать действия.
И всё же, то что происходило сейчас не вписывалось в определение понятия Природа по его мнению. И всё это выглядело кошмарным сном. Всё происходило как бы по плану, чувствовалась организация, рука. И всё же... Как и в большинстве поисков божества, оно всегда заканчивается распятием, но по правилам цивилизованного мира-- виртуальным.
Винсент де Бур покачал головой, сейчас происходило совершенно непохожее ни на постулаты физики, ни на постулаты религии. Решали на протяжении многих тысячелетий сложные проблемы, знали как с ними бороться. Например, с глобальным потеплением бороться научились, но... сейчас происходит  похолодание! И климатологи конечно знали о наступлении похолодания и давали  прогнозы на сотни лет вперед. Странно но пришлось объяснять и физикам и священникам, что всё развитие человечества—это развитие идей. Ни войны и правление тех или иных деятелей двигали прогресс, а идеи. Если правитель или народ способен генерировать или хотя бы поддерживать выдающиеся идеи, он станет великим, если нет—будет помянут лишь недобрым словом. А для чего приходилось объяснять?....
О сути выдвинутой  теории, обнародованной учёными, в которой принимал участие и де Бур. Заключалась идея вот в чём: новый солнечный цикл будет очень похож на минимум Маундера, когда земляне пережили малый ледниковый период. Маундеровский минимум--время, когда на Солнце было очень мало пятен. Всего 40--50 штук в год, а за последние 400 тысячелетий случались 4 ледниковых периода и 5 потеплений.  А новое похолодание случится совсем не скоро, как думали традиционные климатологи, примерно в 64 030--65040 тысячелетиях. А сейчас идёт только 63043 год.
Несмотря на то, что до установленной даты оставалось более ста лет, многие учёные заметили, что начало  похолодания наступило уже 50-60 лет назад.  Солнечная активность уменьшалась уже пять циклов подряд, с середины 62070-х годов. Минимум занял три 11-летних цикла--примерно с 62020 года. А на 26-й цикл, между 62080 и 63040 годами, придется пик похолодания. Солнечная активность упадет на 60% по сравнению с  62070 годом. Интенсивность солнечной радиации уменьшится на 3 ватта на квадратный сантиметр. Это больше, чем согревающее воздействие парникового эффекта--там было 2 ваттах на кв. см. Хотя еще сильнее на Земле скажется  изменение магнитного поля Солнца.
 Люди должны думать, но совершенно не думают,   как спасаться от постепенного замедления вращения Земли. Мой коллега из Греции написал мне, что он замечает изменения в деревьях. В этом 63043 году деревья зацвели на месяц позже! Земля уже чувствует грядущую катастрофу.  Человечество появилось 120 тысяч лет назад. Как-то же проходили процессы охлаждения и потепления на Земле раньше! Просто человек не мог в давние времена понимать суть происходящего. А сейчас, при расцвете науки, было определено, что одновременно с Землей начнётся глобальное похолодание от угасания активности Солнца  в Галактике. На Марсе тают ледники. Появились тайфуны на Юпитере. А причём  тут земляне с парниковыми выбросами, задавались вопросом многие.
На протяжение последних тысячелетий все кто не лень виноватили жителей Земли во всех бедах, происходящих на земле! А почему? Просто не прислушивались к предсказаниям науки и вот расплата. Подобные «затухания» цикличны, случаются раз в 3000--4000 лет. Также ученые выделяют 11-летний цикл солнечной активности и 90-летний. Малый ледниковый период вовсе не то же самое, что «обычный». Во время «больших» ледниковых периодов льды действительно покрывали большую часть совремённых государств. Малый длился на Земле с 4000 годов до новой эры по 1 тысячелетие новой эры. Более ранних сведений нет. Что же было тогда?
Из-за холодов, поздних заморозков и затяжных дождей гибли урожаи--несколько лет подряд. В европейских хрониках начало 14-го века названо Великим голодом. Череду неурожаев называют одной из причин Смутного времени, например, в России. Снегопады были нередки на юге Европы. Сейчас в Греции или Испании это воспринимается как климатический катаклизм. Москва-река была покрыта толстым льдом половину года. Замерзали Темза, Дунай, каналы в Амстердаме--по ним катались на коньках. Известные сюжеты фламандских художников написаны как раз тогда. Во время Маундеровского минимума даже Босфор замерзал и Адриатическое море.
Потом посчитали на будущее--до 65200 года. Оказалось, что в 25-м цикле--примерно с 64010 года--амплитуда волн убывает, а фаза между ними увеличивается--они уже не могут взаимодействовать и производить пятна. В 26-м цикле--то есть в 64050-х годах--волны почти сойдутся к экватору, активность Солнца упадёт, что означает скорую остановку вращения земли. А СМИ и традиционные климатологи говорили о 65043 годе. И вот к чему это привело. Люди забыли, что надо готовиться к худшему.
Машина вдруг остановилась и Де Бур посмотрел на водителя. Тот молча кивнул вперёд и де Бур увидел бегущую им навстречу толпу. Ехать никуда не пришлось. Обезумевшая толпа, всё сметая на своём пути, мчалась  к ним. Случилось самое страшное, что происходит в людской  толпе—паника. Люди бежали, падали в развёрзшиеся трещины на земле, топтали впереди бегущих и дико, не по человечески кричали.
Винсент де Бур уже всё понял и когда добежавшая толпа, подхватила его и понесла к всё шире и шире раскрывающимся трещинам, он  смиренно ждал конца—помутневшее сознание уловило какое-то движения и он почувствовал прикосновение, словно воздух обволакивал тело и нёс его ввысь.

                Г Л А В А  3

Это можно было назвать советом богов, если  бы собрались боги, но на совете присуствовал один Бог, а остальные были, как их называли «ангелами» и взятые к себе Всевышним «помощники» домой. Правда дом был необычный—без стен, фундамента и крыши. И высоко.....Так высоко, что из любого места Галактики его видно не было. А если бы и было видно, это ничего не меняло—все живущие там были невидимы для человеческого глаза, но прекрасно видимы для жителей этого дома.
--Вы все знаете,--начал  Всевышний,--что существует людское поверье, что человек был создан по подобию Моему, а значит, по образу мыслей и действий. Во всяком случае, Я так предполагал. Так что он должен был действовать в критических случаях, так же и Я. Этот критический случай наступил, к сожалению именно, для человека. То, что человек сделал с Природой, заставило Меня приблизить конец жизни на Земле на несколоко миллионов лет раньше.  Для него наступил конец света и он поддался панике. А почему? Произошло событие нередко встречающееся в нашем Мире, но только для нас, а не для человека. Одновременно угасают две звезды—два Солнца—Земля и АнтиЗемля. Различаются они по ничтожному признаку: на Земле в основном праворучные люди, на АнтиЗемле—леворучные. И второе различие: на Земле много религий, на АнтиЗемле—одна. Для переселения душ людей на другую планету необходимо создать рабочую группу. Также необходим план, по которому будет происходит это переселение.  И поэтому я предложил архангелам, как называют их люди, Михаилу и Гавриилу, помочь Моше и Иехошуа в их работе по переселению душ на новую планету. Моше и Иехошуа  будут  возглавлять две рабочие группы. Что касается плана и работы, которую они уже проделали, начнёт рассказывать Михаил. Начинай, раб Божий.
--Почему выбрана только одна планета, а не две,—начал своё выступление Михаил.--Отвечаю—эта планета оказалась единственной, на которой могут жить люди с Земли и АнтиЗемли. Что касается проекта. Проекты, как вы знаете,  существуют с древнейших времен Земли. Проект создания Земли и Галактики—весьма значительный проект. Проект Ковчега, который построил Ной, «Мона Лиза» Леонардо да Винчи, проект упадка и разрушения Римской империи, вакцины  против опасных болезней, вавилонская башня, всемирный потоп, строительство первых государств—все это примеры выдающихся проектов. Мастерски выполненные, они, как и многие другие, получили  одобрение Божие.
--И воевали они по замыслу проектов не палками в последнее время. И шпионили друг за другом с помощью наисовременнешних средств,--подал голос Илья. Он как всегда был настроен на одну волну: война и шпионаж.—Это тоже проект Всевышнего? Я не верю, Он не мог создать такой проект.
--Ты прав,--тотчас же ответил Михаил.—Но Всевышний и создавал землю не как рай, хотя по проекту первоначальная попытка была. Так вот, так уж получилось, что Земля не рай. Если бы подавляющее большинство было святыми, всего несколько монстров могли бы просто загнать этих святых в резервации и взять власть над миром в свои руки.
--Святые не обязательно беспомощные,—не успокаивался Илья.—И Всевышний оставил их без Своего внимания. Все, кто находился рядом с Ним, знали об этом.
--Не надо так думать. То, чего не знали вы, мы знали точно. Для Всевышнего, пока Он не оставил без внимания эту Землю, люди были главными в Его проекте. И всегда. А насчёт святых, которые не беспомощны, ты бы лучше помолчал. Я правильно говорю Отец?
--Ты продолжай. Не надо отвлекаться по пустякам.
--Хорошо. Так вот этим святым понравилось во все времена убивать тех, кто не похож на них. Что касается шпионства, то люди недовольны, а я думаю и вы тоже,  когда за ними шпионят, но, полагаю, что и птицам тоже не по вкусу, когда натуралисты шпионят за ними. Но вернёмся к нашим проектам.
Вы, Моше и Иехошуа, естественно, можете сказать, что за последние 150 миллиардов, приблизительно,  лет мы перевозили много раз людские души и для нас в этом нет ничего нового. Мы уже делали это не раз, зачем опять планировать? Даже если аналогичные проекты уже выполнялись, условия данного могут отличаться. Но выполняли их мы! Возможно, вам придется работать с новых условиях в новой земле проживания, использовать другие методы отношений с людьми на новом месте. Вникните повнимательней, чтобы удостовериться в соответствии плана при новой ситуации.
С чего начинать руководителям каждого отдельного плана по переселению душ? С составления плана: что и когда следует друг за другом. Постановка и распределение задач членам команды. Не смотрите, что в команду входят те, кто проделывал эту работу много раз. Разъясните каждому суть его работы и порядок координации действий со всеми участниками проекта.
В идеальном случае вы выполняете все работы одной стадии проекта и только после этого переходите к следующей. Полностью завершив определенную стадию, вы уже не возвращаетесь к ней. Однако в реальных условиях работа над проектом требует гибких решений, соответствующих ситуациям, с которыми вы сталкиваетесь. Иногда что-то выясняется в ходе работ. Несмотря на то, что вы приложили все усилия, чтобы сделать проект осуществимым, и разработали детальный план, в ходе работ выясняется нечто новое, что мешает достижению намеченных целей. В этом случае придется вернуться к начальной стадии разработки проекта и пересмотреть его в свете новой информации.
--Замечательно,--проговорил Всевышний.—Но ты не упомянул, что Я попросил вас провести промежуточные стадии. К тому времени, когда Моше и Иехошуа приступят к перевозке, на планете будут существовать определённые формы жизни. Вот об это Я и хотел услышать. Завтра поговорим об этом более подробно. А сейчас пора отдыхать. Как говориться ---С Богом!!!!
                Г Л А В А 4

Утром Михаил рассказал о проделаной им работе. Он сказал, что Всевышний назвал первоначальные стадии геологических периодов на новой планете и дал им имена. Каждый раз применялись греческие обозначения этих периодов, потому что первыми их так назвали эллины. Итак...
Докембрий длился почти 4 миллиарда лет. В этот отрезок времени на Земле произошли значительные изменения: кора остыла, появились океаны и, что самое важное, появилась примитивная жизнь. Однако следы этой жизни в палеонтологической летописи редки, поскольку первые организмы были мелкими и не имели твердых оболочек. На докембрий приходится большая часть геологической истории Земли--около 3,8 миллиарда лет. При этом его хронология разработана гораздо хуже, чем последовавшего за ним периода. Причина этого в том, что органические остатки в докембрийских отложениях встречаются крайне редко, что является одной из отличительных особенностей этих древнейших геологических образований. Поэтому эллины не могли иметь метода изучения для докембрийских толщ. Впрочем, как и для последующих периодов тоже.
       Архейский период--4,6--2,5 миллиарда лет.
Только Всевышний знает, когда сформировалась планета. По Его представлениям примерно 4,6 миллиарда лет назад. До этого времени вокруг Солнца был только размытый диск, состоящий из газа и космической пыли. Затем, под действием силы притяжения, созданой Всевышним  стала собираться в небольшие тела, которые в итоге превратились в планеты. Так гласят многие научные теории, которые накопились за миллиарды лет. И ни  одна из них не имеет твёрдого фундамента под собой. С ведома Всевышнего мы будем придерживаться теории, которую одобрил Он.
На протяжении многих миллионов лет на планете не существовало никаких форм жизни. Так всегда было и на других планетах. Я рассказываю вам об этом так подробно, чтобы вы имели представлении и в дальнейшем не задавали вопросов, а действовали строго по плану Всевышнего.  Атмосфера в то время не была плотной и состояла из ядовитых газов. Температура её достигала 80°С. Естественная радиоактивность была очень большой. Жизнь в таких условиях была невозможна.
4 миллиарда лет назад планета по приказу Всевышнего   столкнулась с небесным телом. Столкновение было таким сильным, что образовавшиеся при столкновении обломки были выброшены в космос и образовали новую планету похожую на Луну. Это способствовало появлению жизни: она вызывала приливы и стабилизировала ось вращения планеты.
               
                Катархей—4,6—3,8 миллиарда лет
Вновь образованная в катархее планета имела очень высокую температуру из-за экстремального вулканизма и частых столкновений с другими небесными телами, но в конце концов начала остывать. В таких условиях никакой жизни появиться не могло. Во время катархея атмосфера не была плотной. Она состояла из газов и паров воды, появлявшихся при столкновении планеты с астероидами.
В связи с решением Всевышнего, новая малая планета, похожая на земную Луну, назовём её Кора, была слишком приближена (всего на 17 тысяч километров) к основной планете и  сутки длились недолго--всего 6 часов. Затем по приказу Всевышнего Кора отдалилась и сутки стали увеличиваться.
               
                Палеоархей--3,6 по 3,2 миллиард лет
Палеоархей—от древне-греческого «старый»--«древний».  На каком-то из материков новой планеты скществовала самая древняя форма жизни, относящаяся к этой эре. Я не называю материка и планеты, потому что имя им дадут жители.
--Михаил! Ты подробно отстанавливаешся на геологических периодах, а нам нужно зарождение новой жизни. Давай конкретней!
--Слушаюсь, Господин! Я перечислю геологические периоды, которые прошла планета, но ничего существенного в них не происходило: Мезоархей--3,2-2,8 миллиарда лет; Неоархей--2,8-2,5 миллиарда лет; Протерозойский эон--2,5 миллиарда--543 миллионов лет; Палеопротерозой—2,5—1,6  миллиарда лет, первая часть протезероя; Мезопротезерой--1,6—1,0 миллиарда лет, вторая часть протезероя;  Неопротерозой—1миллиард—542 миллиона лет, третья часть протезероя;   Фанерозой—543миллиона—400 миллиона лет. Палеозойская эра: Кембрийский период--443—390 млн лет; Ордовикский период--390—243 миллиона лет: Силурийский период--443—417 млн лет.
Девонский период--317—254 миллиона лет: Каменноугольный период 354—290 миллиона лет:  Пермский период 290—248 миллиона лет.   
Мезозойская эра: Триасовый период 248—206 миллионов лет:  Юрский период 206—144 миллионов лет;  Меловой период 144-65 миллионов лет.
                Кайнозойская эра
Палеогеновый период--первый период кайнозоя. Начался 65 миллионов лет назад, закончился--24,6 миллиона. Продолжался 40,4 миллионов лет; Палеоценовая эпоха 65-55 миллионов лет; Эоценовая эпоха 55-34 миллиона;  Олигоценовая эпоха 34-24 миллионов лет.
Неогеновый период--второй период кайнозоя. Неогеновый период начался около 25 миллионов лет назад, закончился лишь 2 миллиона лет назад. Продолжительность неогена--23 миллиона лет: Миоценовая эпоха 24-5 миллиона лет; Плиоценовая эпоха 5-2,6 миллионов лет. 
       Антропогеновый (Четвертичный) период
Это самый короткий геологический период, но именно в четвертичном периоде сформировалось большинство современных форм рельефа и произошло множество существенных событий в истории Земли (с точки зрения человека), важнейшие из которых — ледниковая эпоха и появление человека. Продолжительность четвертичного периода мала, что обычные определения возраста оказались недостаточно точны и чувствительны. Четвертичный период подразделяется на плейстоцен и голоцен. Плейстоценовая эпоха 2,6 миллионов--11,7 тысяч; Голоценовая эпоха 11,7 тысяч лет назад — современность.
И создал Бог человека по подобию и образцу Своему;
И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному сотворим ему помощника, соответственного ему.
И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привёл её к человеку.
И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились.
И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть; А от дерева познания добра и зла, не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертию умрёшь.
--Ты закончил?
--Ещё одно слово. Критика. Интересно получается, Господь Бог лгал человеку об опасности для жизни от плодов Дерева Познания, наверно боялся, что человек узнает больше того, чем он хотел бы позволить человеку. Весьма странное отношение к своему собственному подобию. Кроме этого Адам и Ева НАГИ, то есть ГОЛЫЕ, ОБНАЖЁННЫЕ. Но это может быть и не так. Дело в том, что до первого прихода  племён в земную Древнюю Индию, состоявшегося четыре тысячи восемьсот двадцать один год после сотворения человека, её населяли негроидные племена--ДРАВИДЫ И НАГИ--культивировавших культ Богини КАЛИ — ЧЁРНОЙ МАТЕРИ, которой они приносили человеческие жертвы. И, вполне возможно, что фраза «…И были оба НАГИ, Адам и жена его, и НЕ СТЫДИЛИСЬ…» может означать ещё и то, что они были людьми чёрной расы и поклонялись Богине КАЛИ--ЧЁРНОЙ МАТЕРИ и НЕ СТЫДИЛИСЬ этого.
И ещё. Человек, со всеми его несовершенствами, был создан по подобию Божьему. А если БОЖЬЕ ПОДОБИЕ столь НЕСОВЕРШЕННО, то это означает, что или ГОСПОДЬ БОГ САМ ДАЛЁК ОТ СОВЕРШЕНСТВА, или он толком ничего создать не может, что тоже не красит его и говорит о его НЕСОВЕРШЕНСТВЕ, КАК ТВОРЦА.
--Ты закончил критику? Я тебя выслушал, порадовался, что ты не боишься критиковать. Значит у нас полнейшая демократия, но должен тебе заметить, что до Моих действий тебе нет никакого дела. Кто ты такой, чтобы критиковать Меня. Тем не менее, даже после твоей критики замечу--человек подобие Божие. И вопрос закрыт, Сатана! Гавриил! Давай расскажи Моше и Иехошуа о климате, зарождении жизни, животных. Потом Я расскажу о том, как зарождалась жизнь людей.
--Первые следы жизни возрастом примерно 3,5 миллиарда лет,--начал рассказ Гавриил,--были обнаружены в горных породах. Позднее органический углерод был обнаружен в породах, датируемых 4,1 миллиарда лет. Возможно, жизнь зародилась именно в горячих источниках, где было много питательных веществ.
Жизнь в архее развилась до бактерий и цианобактерий. Они вели придонный образ жизни: устилали дно моря тонким слоем слизи. В Неархее появился кислородный фотосинтез, который стал причиной кислородной катастрофы, случившейся в палеопротерозое. В этом периоде активно развиваются бактерии и водоросли.
Протерозой--ознаменован возникновением сложно устроенных растений, грибов и животных--губки. Жизнь в начале протерозоя была сосредоточена в морях, так как условия на суше были не совсем благоприятными: атмосфера состояла преимущественно из сероводорода и совсем малого количества кислорода.
Однако, бактерии, жившие в то время в морях, стали вырабатывать кислород в качестве побочного продукта, и 2 миллиарда лет назад количество кислорода уже достигло устойчивого уровня. Но резкое увеличение кислорода в атмосфере привело к кислородной катастрофе, которая привела к изменению органов дыхания у организмов, населявших в то время океаны и изменению состава атмосферы. Вследствие уменьшения парникового эффекта на Земле наступило длительное  оледенение: температура опускалась до ;40°С.
Господин! Я не буду объяснять, что всё проходило под Твоим наблюдением и указаниям. Мне легче каждый раз не объяснять этого.
--Согласен. И продолжай!
Дальнейшие ископаемые останки первых многоклеточных встречаются уже после оледенения. В то время океаны населяли такие животные--червеобразные животные, имевшие головной и задний концы. Такие животные стали предками современных животных.
Палеопротерозо;й —первая стабилизация континентов. Названия им дадут позже. В это время также эволюционировали цианобактерии —тип бактерий, использующих биохимический процесс для производства энергии и кислорода.
Важнейшее событие раннего палеопротерозоя — кислородная катастрофа. До значительного повышения содержания кислорода в атмосфере почти все существующие формы жизни были анаэробами, то есть обмен веществ в живых формах зависел от форм клеточного дыхания, которые не требовали кислорода. Доступ кислорода в больших количествах губителен для большинства анаэробных бактерий, поэтому в это время большая часть живых организмов на Земле исчезла. Оставшиеся формы жизни были либо невосприимчивы к окислению и губительному воздействию кислорода, либо проводили свой жизненный цикл в среде, лишенной кислорода.
К позднему неопротерозою относятся древнейшие ископаемые останки живых организмов, так как именно в это время у живых организмов начинает вырабатываться некое подобие твёрдой оболочки или скелета.
В фанерозое появлялись и вымирали самые причудливые создания, в том числе гигантские насекомые и динозавры. В начале палеозоя  появились животные с твёрдым наружным скелетом. В кембрийском периоде появляется огромное разнообразие живых организмов--предков нынешних представителей многих подразделений животного царства. Это внезапное в геологическом масштабе событие, но в реальности длившееся миллионы лет. В начале кембрийского периода у некоторых групп животных появляется сложно устроенный по велению Всевышнего глаз. Появление этого органа было огромным эволюционным шагом-- животные могли видеть окружающий их мир.
В кембрийском периоде на суше жизнь не существовала. Но океаны были густо населены беспозвоночными. Время от времени огромные подводные оползни погребали сообщества морских существ под тоннами ила.  В морях позднего кембрийского периода основными группами животных были членистоногие, иглокожие и моллюски. Но самым важным обитателем морей того времени было бесчелюстное существо--у него кроме глаз развилась хорда.
Во время ордовика суша оставалась не обжитой, за исключением лишайников, которые первыми из растений стали жить на суше. Но основная жизнь развивалась довольно активно в морях. Основными обитателями ордовикских морей были членистоногие. Они могли ненадолго выходить на сушу, чтобы отложить икру. Но были и другие обитатели. Позвоночные животные в ордовике сформировались ещё не до конца. В морях плавали животные, у которых имелось образование, напоминающее позвоночник. Также в морях ордовикского периода жили представители кишечнополостных, иглокожих, кораллов, губок и других беспозвоночных.
В силуре на сушу выходят некоторые растения, которые достигали в высоту не более 10 см, и некоторые виды лишайников. У некоторых членистоногих развились примитивные лёгкие, позволявшие им дышать атмосферным воздухом. В морях спустя миллионы лет формируются огромные коралловые рифы, где находили себе убежище мелкие ракообразные и плеченогие. В этом периоде членистоногие становятся ещё больше, которые могли достигать 2,5 метров в длину, однако, они были слишком крупным, чтобы выползать на сушу. В силурийских морях появляются окончательно сформировавшиеся позвоночные животные. В отличие от членистоногих, у позвоночных имелся костный хребет, позволявший им лучше маневрировать под водой.
В девоне жизнь продолжает активно развиваться на суше и в море. Появляются первые примитивные леса, состоящие в основном из древнейших примитивных древовидных папоротников, которые произрастали в основном по берегам рек и озёр. Основная жизнь в раннем девоне была представлена в основном членистобрюхими и многоножками, которые дышали всей поверхностью тела и жили в очень влажных местах. Однако, к концу девона у древних артроподов появляется хитиновый панцирь, сокращается число сегментов тела, четвёртая пара лап превращается в усики и челюсти, у некоторых также развились крылья. Так появилась новая эволюционная ветвь —насекомые, которая смогла освоить самые разнообразные уголки планеты.
В середине девона на сушу ступили первые амфибии. Они не могли жить вдали от воды, так как их кожа была ещё очень тонка и незащищена от пересыхания. К тому же, амфибии могли размножаться только при помощи воды--икринками. Вне воды потомство амфибии погибло бы: икру иссушило бы солнце, ведь она не защищена никакой оболочкой, кроме тонкой плёнки. У рыб развились челюсти, позволявшие им ловить быстро плавающих жертв. Они стали стремительно увеличиваться в размерах. Уже к концу девона в морях появились первые костные рыбы. Однако самыми грозными обитателями девонских морей были представители группы рыб, достигавшие в длину 8--10 метров.
В каменноугольном периоде почти на всей планете климат был жаркий и влажный. В болотистых лесах того времени росли преимущественно хвощи, древовидные папоротники и гигантские лепидодендроны, достигавшие в высоту от 10 до 35 метров, и в диаметре ствола — до одного метра. Фауна была представлена огромным количеством существ. Обилие тепла, влаги и кислорода способствовало увеличению размера членистоногих. Такие условия способствовали и процветанию амфибий. Они заняли все прибрежные области обитания, практически окончательно вытеснив двоякодышащих и кистепёрых. В каменноугольном периоде амфибии дали начало рептилиям. Первые рептилии были очень маленькими животными, напоминавшими ящериц, например, длина экземпляра не превышала 40 сантиметров в длину. Рептилии могли откладывать яйца на суше--это было большим эволюционным шагом в решении Всевышнего, к тому же их кожа была защищена плотной чешуёй, защищавшей кожу животного от высыхания, а значит, они могли спокойно уходить далеко от воды. Наличие таких приспособительных особенностей и определило их дальнейший эволюционный успех в качестве наземных животных.
В морях каменноугольного периода также было множество форм жизни. Акулы и костные рыбы доминировали в толще воды, а морское дно покрывали многочисленные коралловые рифы, тянущиеся на многие километры вдоль побережий древних материков.
Конец карбона, примерно 290 миллионов лет, ознаменовал длительный ледниковый период, окончившийся в начале перми. Ледники медленно подбирались к экватору с севера и юга. Многие животные и растения не смогли приспособиться к таким климатическим условиям и вскоре вымерли. Из-за ледникового периода в конце карбона в пермском периоде климат стал прохладнее и суше. Пышные тропические леса, болота сменили бескрайние пустыни и засушливые равнины. В таких условиях росли только самые стойкие растения--папоротники и примитивные хвойные.
--Постой, Гавриил!—попросил Моше.—Ты рассказываешь нам о земной эволюции, но это ведь другая планета?
--Конечно. Но человек может жить только на той планете, которую создал Господь Бог. А он создаёт всегда однотипные планеты. Понятно я объяснил?
--Вполне. Продолжай.
--Вследствие исчезновения болот резко сократилась численность амфибий, так как они могли жить только рядом с водой. Место амфибий заняли рептилии, так как они были хорошо приспособлены к жизни в сухом климате. Рептилии стали быстро увеличиваться в размере и численности, им удалось расселиться по всей суше, они дали начало многим крупным наземным животным. Из-за холодного климата у таких рептилий развился парус, который помогал им регулировать температуру тела.
В эпоху поздней перми сложился единый суперконтинент. В местах с особенно сухим и жарким климатом стало образовываться всё больше пустынь. В это время некоторые рептилии дали начало звероподобным ящерам. Они отличались от своих предков прежде всего тем, что имели отличное от них строение зубов; во-вторых эта группа имела гладкие кожные покровы (в процессе эволюции чешуя у них так и не развилась); в-третьих у некоторых представителей этой группы развился позже и шёрстный покров. Отряд так называемых терапсид включал как кровожадных хищников, так и роющих растительноядных животных. Помимо терапсид на суше обитали и представители семейства парейазавров, например, покрытый толстой бронёй скутозавр.
К концу пермского периода климат стал намного более сухим, что привело к сокращению площади прибрежных зон с густой растительностью и увеличению площади пустынь. В результате из-за недостатка жизненного пространства, корма и кислорода, вырабатываемого растениями, многие виды животных и растений вымерли. Это эволюционное событие получило название массового пермского вымирания в процессе которого вымерло 95 % всех живых существ. Учёные на Земле  выдвигали разнообразные гипотезы, совершенно не сообдразуясь с реальностью мышления Всевышнего:
1.Падение одного или нескольких метеоритов, либо столкновение Земли с астероидом диаметром в несколько десятков километров;
2.Усиление вулканической активности;
3.Внезапный выброс метана со дна моря;
4.Излияние траппов (базальтов), вначале относительно небольших  траппов около 260 миллионов лет, затем колоссальных  траппов 251 миллионов лет. С этим могли быть связаны вулканическая зима, парниковый эффект из-за выброса вулканических газов и другие климатические изменения, повлиявшие на биосферу.
Однако, вопреки гипотезам земных учёных, но благодакря замыслам Всевышнего, эволюция на этом не прекратилась: через некоторое время выжившие виды живых существ дали начало новым, ещё более диковинным формам жизни.
Во время мезозоя на земле обитали самые причудливые организмы. Самые известные из них-- динозавры. Они доминировали в течение 160 миллионов лет на всех континентах, в воздухе и даже в воде. Они были самых различных размеров: от совсем крошечного микрораптора, который достигал всего 70 см в длину и веса 0,5 кг, до гигантского амфицелиаса, достигавшего в длину 50 метров, а веса 150 тонн. Но, кроме динозавров, в то время планету населяли ещё множество не менее интересных существ, которые продолжали эволюционировать и совершенствоваться.
В начале триасового периода жизнь на планете продолжала медленно восстанавливаться после массового вымирания видов в конце пермского периода. Климат на большей части земного шара был жарким и сухим, но количество выпадавших осадков вполне могло обеспечить довольно высокое разнообразие растений. Самыми распространёнными в триасе были примитивные хвойные, папоротники и гинкговые.
Животные, пережившие пермское массовое вымирание видов, оказались в очень выигрышной ситуации--ведь на планете почти не осталось ни их пищевых конкурентов, ни крупных хищников. Растительноядные рептилии стали быстро увеличиваться в численности. То же самое произошло и с некоторыми хищниками. В скором времени большинство животных дали начало множеству новых и необычных видов рептилий. В раннем триасовом периоде некоторые рептилии возвратились жить в воду; от них произошли нотозавры и прочие полуводные существа. ( Я думаю следует сказать, что все названия даются на греческом языке и вы понимаете почему).
--Конечно. Продолжай.
--В начале триасового периода жил и возможный предок динозавров--эупаркерия. Отличительным свойством эупаркерии от других ящериц было то, что она могла вставать и бегать на задних лапах. В позднем триасовом периоде (227—206 миллионов лет) на планете произошли события, предопределившие развитие жизни на протяжении всей остальной части эры динозавров. В результате раскола гигантского суперконтинента образовалось несколько материков. Вплоть до позднего триаса на суше господствовали звероподобные рептилии, а также несколько других групп причудливых пресмыкающихся. Но за сравнительно короткое время численность пресмыкающихся сильно сократилась, за исключением группы цинодонтов, давших начало млекопитающим. Место звероподобных рептилий заняли рептилии--архозавры, три основные группы которых вскоре стали господствующими. Этими группами животных были динозавры, птерозавры и крокодилообразные рептилии. Быстро эволюционировали и морские рептилии, предки гигантских ихтиозавров. Конец триасового периода ознаменовало новое массовое вымирание видов, как на сравнение с аналогичным событием в конце перми. Его причины знает т олько Всевышний, но Он молчит.
В раннем юрском периоде (206—180 миллионов лет) климат на Земле стал более тёплым и влажным. В приполярных регионах поднялись хвойные леса, а тропики покрылись зарослями хвойных растений, папоротников и саговников. По мере того как континенты медленно расходились, в некоторых низинных уголках планеты формировался муссонный климат; образовались обширные речные бассейны, регулярно затопляемые водой. В ранний юрский период динозавры и птерозавры быстро увеличиваются в размерах, становятся более многочисленными и разнообразными и начинают расселяться по всей планете. Не отстают от них и морские рептилии ихтиозавры и плезиозавры, а также моллюски.
В среднем и позднем юрском периоде (180—144 миллионов лет) климат в некоторых тропических частях света стал более сухим. Изменение климата и явилось причиной того, что многие динозавры начали быстро превращаться в настоящих гигантов. Среди растительноядных динозавров--завропод-- появляются диплодоки, брахиозавры и прочие тяжеловесные монстры, а среди хищников--теропод--громадный аллозавр и подобные ему многотонные «киллеры». Но по суше бродили и представители других групп динозавров. Крылатые птерозавры были представлены как рыбоядными видами, так и крошечными насекомоядными рептилиями.
Тёплые юрские моря изобиловали планктоном, служившим кормом мелким крупным рыбам. В мелководных морях охотились древнейшие морские крокодилообразные.
В меловом периоде климат на планете по-прежнему оставался тёплым; благодаря обильным сезонным дождям почти вся планета--от экватора до приполярных областей--была покрыта пышной растительностью. В позднем юрском периоде появились столь обычные цветковые растения, а в меловом периоде они стали уже одной из господствующих групп растений на планете. В конце мелового периода цветковые вытеснили во многих регионах хвойные, папоротники и саговники, всерьёз заявив свои права на господствующее положение в мире растений, которые они окончательно утвердят в кайнозойскую эру.
В результате продолжавшегося расхождения континентов образовывались всё новые проливы, моря и океаны, затруднявшие свободное перемещение животных по планете. Мало-помалу на континентах начали появляться собственные виды растений и животных. Меловой период был эпохой гигантов. Среди динозавров появились и специализированные виды, которые приспособились к жизни среди песчаных дюн. Млекопитающие по-прежнему не играли в жизни планеты сколько-нибудь существенной роли; они оставались небольшими животными, но их численность, особенно к концу мелового периода, начала заметно увеличиваться.
Большие изменения произошли и в морях. Их бывшие властелины--ихтиозавры и плиозавры--уступили место стремительным хищным рыбам и мозазаврам--новой группе гигантских рептилий. Увеличились размеры крылатых ящеров птерозавров. Крупные птерозавры преодолевали по воздуху огромные расстояния и, возможно, даже перелетали с континента на континент. В воздухе порхали примитивные птицы, некоторые морские пернатые летать не умели, зато обладали внушительными размерами.
Конец мелового периода (примерно 65 миллионова лет) был отмечен новым массовым вымиранием видов, стёршим с лица плпнеты около 40 % всех существовавших в то время семейств животных. Исчезли птерозавры, аммониты и мозазавры, но самыми знаменитыми жертвами этой катастрофы были, конечно же, динозавры. Едва оправились после этого испытания и многие другие группы живых существ. И снова вопрос о причинах массового вымирания видов в конце мелового периода  вызвал  среди учёных на Земле горячие споры, которые повторили предшевствующие гипогтезы, но ничыего не объяснили:
1.Столкновения Земли с гигантским астероидом.  Метеорит имел диаметр около 10 км, и после его падения образовался кратер диаметром 160 км. Однако, всё же не все учёные верят, что даже такое сильное столкновение могло уничтожить столько видов животных в такой короткий срок.
2. Некоторые учёные поддерживают теорию о миграции болезней: из-за падения уровня океана 65 миллионов лет назад образовались некоторые сухопутные переправы с материка на материк. Животные стали перебираться с материка на материк, а вместе с ними и их паразиты, болезни. Так как иммунитет животных с одного материка не приспособлен к болезням и паразитам с другого, то даже не смертельная болезнь для животных, живущих на одном континенте, может оказаться смертельной для животного, живущего на другом континенте. Из-за этого начались массовые эпидемии. Но, опять же, возможность вымирания стольких видов животных из-за миграции паразитов крайне мала--вскоре животные приспособились бы к болезням.
3. Возможно, мел-палеогеновое вымирание связано с повышенной вулканической активностью. В нескольких местах земного шара 65 миллионов лет произошли массовые извержения.  Потоки лавы уничтожали на пути всех животных и места их обитания. Ещё более опасными были вырывающиеся из вулканов ядовитые газы. От них умирали ещё не вылупившиеся детёныши живших в то время динозавров, и задыхались взрослые животные.
4. Планета, по замыслу Всевышнего,  движется в космосе вместе с галактикой. Существует земная теория, что Земля и Солнечная система время от времени попадают в области космоса, где очень много мелких и крупных метеоритов. Возможно, именно 65 миллионов лет назад нечто подобное и случилось, и тогда на Землю обрушились огромные метеоритные потоки. Некоторые метеориты были столь велики, что не сгорали в атмосфере и врезались в Землю. Однако палеонтологи считают эту теорию маловероятной.
5. Некоторые учёные полагают, что 65 миллионов лет назад на расстоянии примерно в 200—300 световых лет от Земли взорвалась сверхновая звезда. Такие звёзды накапливают в себе огромное количество энергии и, не выдерживая собственного давления, взрываются. Энергия от взрыва может распространяться на сотни световых лет. Так вот, в момент взрыва произошёл такой выброс энергии, что сжёг озоновый слой в атмосфере Земли. После этого препятствий для солнечной радиации больше не было, и она начала поражать клетки растений и животных.
6. Многие палеонтологи также считают, что ни одна из вышеприведённых теорий не способна объяснить гибель стольких видов живых существ. Они считают, что только вместе все эти катастрофы способны набрать достаточную силу, чтобы вызвать массовое вымирание видов: сначала повысилась вулканическая активность на планете, что могло вызвать падение уровня океанов, которое привело к массовым эпидемиям, затем рядом с нашей галактикой взорвалась сверхновая, вследствие чего сгорел озоновый слой, и в наконец Земля попала в область с огромным количеством метеоритов и претерпела множество столкновений с мелкими и, наконец, с одним огромным, что привело к концу динозавров и многих других животных.
Все эти теории не выдерживают критики, если не знать замыслову Всевышнего, а люди и не могут их знать. И потому, вопреки всем их теория, 65 миллионов лет назад на смену резко завершившейся мезозойской эре,--«веку рептилий», пришла  по замыслу Всевышнего кайнозойская эра--«век млекопитающих», продолжающейся и сегодня. В результате катастрофических событий тех далёких времён с лица планеты исчезли все животные размером крупнее крокодила. А уцелевшие небольшие животные оказались с наступлением новой эры в совершенно ином мире. В кайнозое продолжался дрейф континентов. На каждом из них формировались уникальные сообщества растений и животных.
В палеогене климат был ровным тропическим. Во второй половине палеогена климат становится более континентальным, появляются ледяные шапки на полюсах. В этом периоде начался бурный расцвет млекопитающих. После вымирания большого количества рептилий возникло множество свободных экологических ниш, которые начали занимать новые виды млекопитающих. Были распространены яйцекладущие, сумчатые и плацентарные. В лесах и лесостепях  возникла так называемая «индрикотериевая фауна».
В воздухе господствуют веерохвостые беззубые птицы. Широко распространены крупные бегающие хищные птицы. Увеличивается разнообразиецветковых растений и насекомых. В морях процветают костистые рыбы. Появляются примитивные китообразные, новые группы кораллов, морских ежей. Вымирают последние белемниты, начинается расцвет головоногих с редуцированной или вовсе исчезнувшей раковиной--осьминогов, каракатиц и кальмаров, вместе с белемнитами объединяемых в одну группу.
С наступлением палеоцена опустевшая планета начинает медленно восстанавливаться от последствий катастрофы. Первыми преуспели в этом растения. Всего через несколько сотен тысяч лет значительная часть земной суши покрылась непроходимыми джунглями и болотами; густые леса зашумели даже в приполярных областях планеты. Животные, пережившие массовое вымирание видов, оставались небольшими; они ловко лавировали между стволами деревьев и лазали по веткам. Крупнейшими животными планеты в то время были птицы.
Вымирание динозавров позволило млекопитающим широко расселиться по планете и занять новые экологические ниши. В конце палеоцена (примерно 55 миллионов лет) их разнообразие резко увеличилось. На Земле появились предки многих современных групп зверей-- копытных, слонов, грызунов, приматов, рукокрылых-- летучих мышей, китов, сирен. Мало-помалу млекопитающие начинают покорять планету. В начале эоцена значительная часть суши по-прежнему была покрыта непроходимыми джунглями. Климат оставался тёплым и влажным. По лесной подстилке бегали и прыгали примитивные млекопитающие.
Примерно 43 миллионов лет назад климат на Земле стал более прохладным и сухим. На значительной части планеты густые джунгли уступили место редколесью и пыльным равнинам. Жизнь на открытой местности способствовала увеличению размеров млекопитающих. Приблизительно 36 млиллионов лет  климат на планете стал более прохладным, а уровень воды в океанах упал. В различных частях сильно изменился сезонный ритм дождей. Многие животные не смогли приспособиться к этим изменениям, и всего через несколько миллионов лет примерно пятая часть всех обитавших на Земле видов живых существ вымерла.
В начале олигоцена климат на планете был сухим и прохладным, что способствовало образованию открытых равнин, полупустынь и кустарниковых зарослей. В результате изменения климата в конце эоцена многие древние семейства млекопитающих вымерли. Их место заняли новые виды зверей, включая и прямых предков некоторых современных млекопитающих — носорогов, лошадей, свиней, верблюдов и кроликов.
Среди млекопитающих продолжают появляться гигантские вегетарианцы--они могли достигать 8 метров в высоту и весить до 15 тонн и хищники. В результате продолжавшегося расхождения континентов некоторые полностью обособились от остального мира. Со временем на этих «островных» континентах сформировалась уникальная фауна, представленная сумчатыми млекопитающими и другими диковинными животными.
Около 25 миллионов лет на новом неназванном иатерике образуются первые безбрежные равнины, поросшие злаками-- степи. С тех пор злаки, которые прежде были несущественным элементом планетных ландшафтов, во многих частях света постепенно превращаются в господствующий тип растительности, покрывшей в конце концов пятую часть поверхности суши.
Млекопитающие осваивают моря и воздух—на земле возникают киты и рукокрылые. Плацентарные оттесняют на периферию остальных млекопитающих. Фауна этого периода становится всё более похожей на современную. Но сохраняются и отличия —до сих пор существуют мастодонты, гиппарионы, саблезубые тигры. Крупные нелетающие птицы играют большую роль, особенно в изолированных, островныхэкосистемах.
Чередование засушливых и дождливых сезонов привело к тому, что в миоцене значительная часть суши покрылась бескрайними степями. Поскольку злаки и другие травы перевариваются плохо, у травоядных млекопитающих сформировались новые типы зубов и изменился пищеварительный аппарат, что позволило им извлекать из этого легкодоступного корма максимум питательных веществ. Степи стали родиной быков, оленей и лошадей. Многие из этих животных держались стадами и кочевали с места на место вслед за дождями. А за стадами травоядных шли по пятам хищники.
Другие млекопитающие предпочитали ощипывать листья деревьев и кустарников. Некоторые из них достигали очень больших размеров. В миоцене образовались многие горные системы, похожие на земные Альпы, Гималаи, Анды и Скалистые горы. Некоторые из них оказались настолько высокими, что изменили характер циркуляции воздуха в атмосфере и стали играть важную роль в формировании климата.
В плиоцене климат планеты стал ещё более разнообразным. Планета разделилась на множество климатических регионов--от территорий, покрытых полярными льдами до жарких тропиков. В поросших злаками степях каждого континента появлялись всё новые виды травоядных животных и охотившихся на них хищников. В восточной и южной части тёплых материков появились густые открытые саванны, что заставило первых человекообразных обезьян спуститься с деревьев и добывать корм на земле.
Около 2,5 миллионов лет назад континент, похожий на южноамериканский, который примерно в течение 30 миллионов лет находился в изоляции от остального мира, столкнулся с серерным.
В начале плейстоцена на земле наступил длительный ледниковый период. В течение двух миллионов лет на планете многократно чередовались очень холодные и относительно теплые отрезки времени. В холодные промежутки, которые продолжались примерно 40 тысяч лет, континенты подвергались нашествию ледников. В промежутках с более тёплым климатом (межледниковьях) льды отступали, и уровень воды в морях поднимался. У многих животных холодных регионов планеты (например, у мамонта и шерстистого носорога) появился густой шёрстный покров и толстый слой подкожного жира. На равнинах паслись стада оленей и лошадей, на которых охотились пещерные львы и другие хищники. А приблизительно 180 тысяч лет назад на них начали охотиться и люди-- сначала неандерталец, а затем и человек разумный. Ну, это уже из другой области!
Однако многие крупные животные не смогли приспособиться к резким колебаниям климата и вымерли. Около 10 тысяч лет назад ледниковый период окончился, и климат на планете6 стал более тёплым и влажным. Это способствовало быстрому увеличению численности человеческой популяции и расселению людей по всему земному шару. Они научились распахивать землю и выращивать культурные растения. Маленькие поначалу сельскохозяйственные общины разрослись, появились города, а всего через несколько тысячелетий человечество превратилось в мировое общество, использующее все достижения высоких технологий. Зато многие виды животных, с которыми люди испокон веков делили планету, оказались на грани исчезновения. Вот почему мы всё чаще говорим о том, что по вине человека на Земле разразилось новое массовое вымирание видов.
Я думаю, что тему людей лучше продолжит Всевышний.
--Охотно. Согласно разработанной Мною концепции мира, РНК, рибонуклеиновая кислота (РНК) была первой молекулой, которая приобрела способность самовоспроизводиться. Прошли миллионы лет, прежде чем на планете появилась первая такая молекула. Всё как и на бывшей Земле. После её образования на нашей планете появилась возможность возникновения жизни. Молекула РНК может работать как фермент, соединяя свободные нуклеотиды в комплементарную последовательность. Таким образом происходит размножение РНК. Я понятно поясняю?
--Для нас вполне, а вот для бывших людей, да ещё из другой эхпохи...Думаю надо пояснить.
--Ничего не надо. Я уже всё пояснил. Ничего сложного. Эти химические соединения ещё нельзя назвать живым существом, так как они не имеют границ тела. Любой живой организм имеет такие границы. Только внутри изолированного от внешнего хаотического движения частиц тела могут происходить сложнейшие химические реакции, позволяющие существу питаться, размножаться, двигаться, и так далее. Появление изолированных полостей в океане--явление довольно частое. Их образуют жирные кислоты, попавшие в воду. Всё дело в том, что один конец молекулы гидрофильный, а другой--гидрофобный. Попавшие в воду жирные кислоты образуют сферы таким образом, что гидрофобные концы молекул находятся внутри сферы. Молекулы РНК, согласно Моей теории, стали попадать в такие сферы.

Умение воспроизводиться и наличие границ тела--это ещё не все признаки, отличающие живое существо от неживой природы. Для воспроизведения внутри сферы из жирных кислот, молекуле РНК нужно было наладить процесс обмена веществ. Молекула РНК способна притягивать нужные нуклеотиды и отталкивать ненужные. Поэтому ей ничего не мешало сделать это через мембрану. Процесс происходит так: нужный нуклеотид притягивался к мембране вплотную, как только он приближался на достаточно близкое расстояние, то начинал отталкивать от себя молекулы жирных кислот, из-за чего образовывалось отверстие по размерам нуклеотида, после чего он свободно проходил через него и присоединялся к создаваемой цепочке.
Когда по моему велению начали делиться первые клетки, состоящие из молекулы РНК и мембраны из жирных кислот. Построенная внутри мембраны новая молекула РНК начинала отталкиваться от первой. В конце концов, одна из них прорывала мембрану. Вместе с молекулой РНК уходила и часть молекул жирных кислот, которые образовывали вокруг неё новую сферу. Всё. Жизнь начала пробуждаться и Я приступеилш к следующему плану: зарождению людей. На этом всё. Остался один момент. Почему Я так подробно попросил архангелов рассказать о нашем плане Моше и Иехошуа? Потому  что Я хочу, чтобы они знали как много работы предстоит им. Ведь почти каждые два-три дня гаснет звезда, но на её место появляется другая. И надо её подготовить к переселению и потом заселить душами.
--А таких планет, где проживают разумные существа—много?
--Достаточно.
--И они знают друг о другу?
--Нет. Вернее, иногда. Когда Я разрешаю такой обмен. Последний ответ на незаданный вопрос. На Земле Иехошуа называли Спасителем. Люди заблуждались, потому что Я хотел его видеть Спасателем и Перевозчиком человеческих душ. А Моше—Проводником. Моше! Ты знаешь какой на Земле был анекдот, после крушения российского самолёта в Египте?
--Нет.
--В газете напечатано объявление: «Вывожу из Египта. Бесплатно. Моисей».
--Остроумно.
--Даже очень. Ну всё это к слову. Теперь наступила ваша работа. Пора заселять душами новую планету, дождаться вымирания старых душ и эволюционирования новой генерации. А старая генерация будет наблюдать, но не вмешиваться, иначе потеряет смысл весь засмысел. Вы должны следить за моим замыслом и не отступать от задуманного Мною. Иначе может получиться трагедия. Всё ясно?
--Да.
--Тогда начинаем.







                Г Л А В А 4

Внезапно появившись из небытия, люди недоумённо оглядывались, не решаясь спросить у соседа о своём чудесном воскрешении. Винсент де Бур, в отличие от других был учёным, предсказавшим угасание Земли и теперь осмысливал происходящее сначала точно также, как остальные. Постепенно де Бур по привычке, стал анализировать и пришёл к выводу, что они появились на новой планете и климат здесь идентичен земному, поскольку он дышал без затруднений. Что-то надо было делать, чтобы группа людей, вокруг него начали действовать, иначе многие погибнут от голода и неприспособления к новым условиям жизни.
Де Бур отметил, что климат был приблизительно такой, как в Северной Африке. Оттого и растительность была разнообразней и богаче. Фиговые и лавровые деревья росли вместе с хвойными. Рядом с дубом, кленом и вязом поднимались пальмы, а наши березы и ивы стояли бок о бок с миртами, магнолиями и олеандрами.
Огромные леса простирались на необозримых пространствах. Он понимал, что там обитали самые разнообразные звери. По просторам степей, очевидно, привольно бродили стада травоядных животных. Он помнил по исследованиям учёных что это время было настоящее «царство зверей». Они хозяйничали на земле…Но в это же время появился и какой-то промежуточный тип человека. И де Бур стал вспоминать...
Человек, как вид живых организмов, занимал экологическую нишу в экологической системе Земли. Де Бур понимал,что если планета идентична Земле, то и процессы на ней должны быть идентичны. Лн помнил даказательства одной группы учёных, что первые похожие на людей существа занимали не произвольную нишу, а нишу, соответствующую возможностям и свойствам организма человека и его образа жизни, как стадного живого существа. Поэтому, появление человека, как вида, становилось возможным только тогда, когда экологическая система Земли, при своём эволюционном развитии, лостигает такой сложности и многоуровневости, при которой появляются свободные экологические ниши, которые накладывают на виды, пытающиеся их освоить, определённые требования, адаптация к которым и приводит к появлению у этих видов необходимых свойств И качеств для появление и развития РАЗУМА.
Другими словами, эволюционное развитие растительного мира, как фундамента пирамиды живой материи, на любой планете, похожей на Землю, приводит к появлению РАЗУМА на определённом этапе своего развития. Каждая экологическая ниша предъявляет к виду, её занимающему, определённые требования, такие, как: размеры и формы живых организмов, качественный и количественный состав пищи, определённую периодичность жизненных процессов. Только организмы, которые сумели приспособиться к этим требованиям и условиям, смогли выжить в хлде эволюции.
Конечно, и после завершения формирования экологической системы продолжают возникать новые виды в результате мутаций. И эти вновь возникшие виды могут даже вытеснить из экологических квартир их старых обитателей, если они--эти новые виды--в состоянии в значительно большей степени приспособиться к экологической нише, чем вид, её занимающий. И тогда прежние «владельцы» вымирают, а освободившееся место занимает более прогрессивный вид. Но никто и никогда, не освобождали свои экологические квартиры и не вымирали добровольно. Каждый «старый владелец» не «съезжал» со своей экологической «квартиры» без жестокой войны за неё. И это понятно: другой квартиры уже не будет, и сражение идёт за выживание, в котором побеждает тот, кто значительно лучше приспособился к условиям существования в этой экологической нише и кто имеет явные эволюционные преимущества перед соперником.
«Выселенный» вид просто вымирает, навсегда исчезая с лица Земли, сохраняясь только в виде Сущностей, которые без физически плотных тел способны только на то, чтобы питаться остатками с барского стола: эмоциями--первичными материями, выбрасываемыми продолжающими жить на физическом плане при стрессовых и других ситуациях. Так или иначе, каждая экологическая ниша оказывается занята видом, который смог лучшим образом приспособиться к её условиям. Все остальные претенденты сходят с эволюционной арены.
Интересно, как учёному, Винсенту де Буру посмотреть, что  происходило с «экологической квартирой», пока её не занял современный человек, на новой планете и кто обитал до его появления  в  экологической квартире? Де Бур помнил, что человек принадлежит к группе животных, которых называют приматами. Наши древнейшие предки были маленькими древесными зверьками, немного похожими на современных обезьян. Они обитали на Земле примерно 65 миллионов лет назад, в эпоху вымирания динозавров. Около 50 миллионов лет назад появились более высокоорганизованные животные того же типа, такие, как обезьяны. Со временем развитие некоторых групп приматов пошло по особому пути, и этот путь привел около 25 миллионов лет назад к возникновению первых человекообразных обезьян. 
 Ранние приматы быстро стали искусными древолазами. Чтобы жить на деревьях, необходимо прежде всего правильно оценивать расстояние и крепко цепляться за ветки. Первую задачу решают направленные вперед глаза: это дает животному бинокулярное зрение. Для решения второй задачи необходимы цепкие пальцы. Оба эти свойства--наиболее важные отличительные признаки приматов. У всех у них паль-
цы на руках подвижные, а большие пальцы рук придают должную цепкость. Некоторые человекообразные обезьяны, как и люди, способны также соединять кончики большого и указательного пальцев, образуя букву «о». Подобный захват применяется при весьма тонких манипуляциях. Что еще важнее, у приматов развилась крупная «мыслительная» часть мозга, заведующая координацией зрения и движений рук.
с момента возникновения первых человекоподобных животных на Земле в разное время обитало несколько различных видов таких существ. Это были обезьяноподобные животные ростом около 1,2 метра, с плоским лицом и зубами, похожими на человеческие. Возможно, часть своей жизни они проводили на открытых равнинах, добывая себе пищу при помощи палок и камней. Однако, по версии учёных, он был не  прямым предком человека.
Он помнил какую дискуссию выдержал вопрос о больших пальцах человека. Зачем нужны большие пальцы? И помнил блестящий ответ российского учёного Страхова: попросите приятеля прикрепить ваши большие пальцы к ладоням при помощи клейкой ленты так, чтобы вы не могли ими шевелить. А теперь попробуйте одной рукой взять какой-либо предмет, скажем, карандаш или чашку. Или попытайтесь удержать как можно больше предметов. Вы очень быстро убедитесь, насколько важно для всех этих манипуляций иметь большой палец, отстоящий от всех.
Вспомнил он и находку черепа, котором были   как обезьяньи, так и человеческие черты. С тех пор нашли множество других ископаемых останков так называемых «южных обезьян». Мозг у этих животных был не очень крупный, а большие коренные зубы служили для перетирания растений и плодов. Они были низкорослыми. Одни были плотного и коренастого телосложения, другие--хрупкого и изящного.  «Южные обезьяны» были предметом многочисленных дискуссий, и их происхождение по-прежнему неясно. Ученые считали, что «южные обезьяны» жили на Земле около 2 миллионов лет назад.
«Южные обезьяны», возможно, уже пользовались камнями и костями в качестве орудий. Но ещё более важные последствия имел переход к прямохождепию. К примеру, двуногое животное больше не нуждалось в густом волосяном покрове, который уберегал прочих обитателей  от безжалостных солнечных лучей, обрушивавшихся на их спины. В результате, если не считать волос, прикрывавших часть тела, наиболее подверженную воздействию солнечного тепла--а именно голову,--они превратились в пресловутых «голых обезьян».
Во время, когда «южные обезьяны» бродили по земной Африке, бок о бок с ними развивалась другая группа гомипид. Они появились несколько позже. Это уже были первые настоящие люди. Этог полуживотное было примерно того же роста, что и «южные обезьяны», однако обладал более крупным мозгом--около 700 см. Оно пользовалось целым набором орудий, в который входили осколки камней, режущие и рубящие орудия, скребки, а также «инструменты» для изготовления новых орудий.
Перебирая в уме  исследования земных учёных, де Бур  вспомнил, что предки человека перешли к прямохождению, то есть ходьбе на двух ногах, вероятно, для того, чтобы не перегреваться. На знойных африканских равнинах ходьба на двух ногах давала им ряд преимуществ. Человеку в выпрямленном положении солнечные лучи падали вертикально на голову, вместо того чтобы «поджаривать» ему спину. Поскольку макушка головы имеет гораздо меньшую поверхность, открытую для солнца, чем спина, они должны были меньше перегреваться. Значит, они меньше потели, а стало быть, для выживания им требовалось меньше воды. Это позволило древним людям стать «на голову выше» прочих животных в борьбе за существование.
Начав передвигаться на двух ногах, древние люди как бы приоткрыли еще одну крайне важную «эволюционную дверь». В выпрямленной позе гораздо большая часть тела животного отдаляется от раскаленной почвы, а стало быть, и от жара, который та испускает. Как следствие, тело и голова с содержащимся в ней мозгом перегреваются значительно меньше, чем если бы они располагались ближе к земле. Прохладный ветер, гуляющий, как правило, в 1—2 м над землей, обеспечивал дополнительное охлаждение организма.
Перейдя к прямохождению, наши предки тем самым переместили собственный мозг в более прохладную среду, а это, в сочетании с весьма эффективной «системой охлаждения», позволило мозгу развиться в более крупный и деятельный.

(А в это время «наверху» внимательно следили за действиями людей и полуживотных. Всевышний с усмешкой слушал умствование де Бура и вопросил своих «соседей»:
-- Этих людей, и воскресших и ранее сущих невозможно понять. Хотя Я и старался. В их «научных» представлениях столько противоречий и необъяснённого, что просто диву даёшься, почему никто не обращает на всё это внимание. Вы не находите? Да? Значит нужно пояснить это Мне Самому. Обращаю ваше внимание внимание на некоторые «странности»  учёных в отношении развития человека, как чисто биологические, так и психологические… По их представлениям современный человек появился сразу и везде. Причём, появился голый, без шерсти, слабый и одновременно на всех континентах. Появились по «щучьему» велению, по чьему-то хотению сразу несколько рас, которые довольно сильно отличались друг от друга, как по цвету кожи, так и по строению черепа, скелета, типу обменных процессов, но при всём этом, они забывали  высказать самое  главное: е эти расы имели одно общее свойство--они были совместимы между собой и давали жизнеспособное потомство. Новый вид по определению учёных не может появиться в одночасье, без переходных форм и длительного по времени процесса накопления и усиления положительных мутаций. Но ничего подобного у современного человека просто не наблюдалось. Человек Разумный взял и «материализовался» из ниоткуда. И их не смутил тот факт, что не было найдено ни одного скелета старше сорока тысяч лет, хотя, с этого момента и до современности, скелеты человека находят повсеместно.
Но по найденным скелетам они чётко определяют расы—ьелую,желтую и красную. И, при этом, чем «старее» скелеты, тем чётче у них выражены расовые признаки, что говорит об изначальной «чистоте» этих рас, которая  сохранялась до тех пор, пока эти расы не стали между собой активно смешиваться. Таким образом, они считали, счто не могло быть какой-либо одной расы—например, ЧЁРНОЙ, которая, расселяясь из Центра своего появления, видоизменилась, и в результате на её основе возникли новые расы--БЕЛАЯ, ЖЁЛТАЯ и КРАСНАЯ. Но действительность Факты говорит обратное.
Происходило по Нашему Повелению не появление новых рас, а наоборот--смешение этих рас, возникновение некоторых «расцветок» и постепенное их сближение. Практически уже очень сложно найти представителей абсолютно чистой национальности или народности, в силу того, что происходил и происходит процесс смешения людей, как разных национальностей внутри одной расы, так и смешения разных рас. К чему это привело?  Вернусь к вопросу появления современного человека и разных рас на Земле. На Земле, а не новой планете, потому что это разные вещи.
В силу всего высказанного Мною, должно быть, на планете, выбранной для продолжения рода человеческого, как минимум четыре переходных вида и, соответственно, четыре вида, у которых возникли необходимые положительные мутации. И самое интересное то, что эти положительные мутации, причём одинаковые, должны были бы возникнуть у этих предков современного человека одновременно, пройти синхронно у четырёх разных видов и одновремённо завершиться на разных новых континентах т дать тождественные результаты.
Такое и практически, и теоретическаи просто невозможно без постороннего вмешательства, но учёные (правда некоторые,которые не хотят строить свои предположения с учётом теологов) и даже никоим образом их не смущает. Не смущает и тот факт, что до сих пор не найдено ни одного скелета переходных форм. А предполагаемые предки--неандертальцы, к тому же, единственный гуманоидный вид, предшествующий современному человеку, не был и не мог быть предком современного человека. И даже то, что это «голый» факт—как показали исследования ДНК найденного неандертальца, дало сенсационный результат—не смутили их и показали, что  они несовместимы, как несовместимы генетически лошадь и зебра, хотя оба вида и принадлежат к одному отряду непарнокопытных, класса млекопитающих. Эти гуманоидные виды не просто не совместимы, они даже не смогли дать стерильных гибридов, как это возникает, например, при скрещивании лошади и осла.
Кроме этого, неандертальцы жили-не-тужили сотни тысяч лет и только с появлением современного человека взяли и «дружно», всего за тысячу лет совместного проживания с ним, «организованно» вымерли, чтобы освободить место более прогрессивному кроманьонцу. Неандертальцы не брезговали в еде ничем и это отличало их также от человека. Они пожирали и себе подобных. Причём, для них добычей, пищей были все, кто не был членом их клана, стада или племени. Конечно, людям трудно судить об интеллекте неандертальцев, но нет также и никаких доказательств того, что они были глупее кроманьонца. И вот, повторяю, царствовали они себе спокойно сотни тысяч лет, до тех пор, пока, порядка сорока тысяч лет назад по взмаху волшебной палочки, неизвестно откуда, вдруг возьми и появись современный человек собственной персоной.
Причём, численно неандертальцы значительно превосходили кроманьонца, были значительно сильнее его физически. С какой бы точки не подходить к этой проблеме, невозможно найти ни одной причины, почему неандертальцы вымерли, а кроманьонцы не только сохранились, но и стали царями природы. За весьма короткий исторический срок они не только освободились от полной зависимости от природы, но, к сожалению, современный человек стал весьма неразумно вмешивается в природу, нарушая баланс и гармонию.
Даже по представлению земных учёных-атеистов, причинами вымирания видов является резкое изменение природных условий среды обитания, к которым эти виды не смогли или не успели приспособиться. Но за последние сорок тысяч лет был один ледниковый период, который в значительной степени изменил условия обитания многих видов, но, на момент вымирания неандертальцев, его не было. И, тем не менее, они вымерли, а выжили физически более слабые, малочисленные, не покрытые тёплой шерстью кроманьонцы, что само по себе нелепо со всех точек зрения. И, что любопытно, «голые» кроманьонцы весьма легко смогли пережить ледниковый период, который закончился одиннадцать тысяч лет назад.
Сидевший молча долгое время Гавриил, внезапно заговорил.
--Интересно то, что все гуманоидные виды из отряда приматов имеют мощный волосяной покров, покрывающий практически всё тело. И, что самое интересное, такие виды, как горилла, орангутанг и шимпанзе, которые считаются наиболее близкими к современному человеку, имеют сплошной волосяной покров, хотя эти виды и обитали в условиях тропического и экваториального климата миллионы лет, так и не расстались со своим волосяным покрытием и не стали разумными видами.
--Спасибо. Это ты, чтобы закрыть тот ляп, который представил, как критику. Но Я же сказал, что не обижаюсь и даже приветствую критику со стороны. Продолжу.  В то время, как современный человек, по Нашему повелению, появился сразу голым, и как ты заметил, без волосяного покрова. И у людей сразу возник вопрос--а где же происходило? И они утверждают: явно не на Земле. Можно конечно предположить, что родина зарождения Разумной жизни на Земле, волей случая, оказалась на дне морском или океанском. Почему бы и нет, но есть маленькое НО, которое делает это, казалось бы, прекрасное объяснение, просто бессмысленным. Ко времени появления современного человека, на Земле не наблюдалось никакой геологической активности земной коры, при которой значительные части суши стали морским дном. Кроме того, расы современного человека, как уже Я говорил, появились одновременно на разных континентах, и должно было бы быть, как минимум четыре правида и четыре переходные формы. Предположение о том, что все ископаемые кости четырёх правидов и четырёх переходных форм, одновременно оказались на морском дне, практически и теоретически НЕВЕРОЯТНО. Для людей, конечно, но не для Меня.
Вот почему вусе эти палеонтологи и антропологи так и  не смогли найти ни одного скелета предков современного человека, хотя находят ископаемые останки других гуманоидных видов, которые вымерли миллионы лет назад? Скелеты австралопитека, неандертальца, синантропа и других, которых они считают предками человнека разумного, сохранились во многих местах, хотя за эти миллионы лет были и землетрясения, наводнения, опускание одних участков суши и «всплытие» других, несколько ледниковых периодов--но, тем не менее, их останки сохранились, а только останки предков современного человека «почему-то» исчезли бесследно, хотя они и «вымерли» порядка сорока тысяч лет назад.
 Несуразица просто получается, но, тем не менее, её и все остальные факты стараются просто не заметить--стоит ли обращать внимание на такие мелочи, когда уже есть удобная всем теория, по которой всё просто и ясно. Вопрос только в том, кому эта теория удобна и почему? Современный человек, по мнению этих «учёных», появился на Земле в результате эволюционного развития жизни из гуманоидных форм. Ну, что ж, пришло время посмотреть на планету. Как там развиваются события?)

Проведя подробный в данных условиях анализ, того что запомнил ещё с земных времён, де Бур понял, что пора вернуться в реальность, чтобы не оставлять «воскресших», так долго одних. Первое, что он увидел—огромное пространство, покрытое лесным массивом. Винсент де Бур почувствовал, как лицо обдувает тёплый ветерок. Не сразу, но он понял, что вновь находиться на земле и видит лес, других людей, изумлённо глшядящих на происходящее вокруг них. Вот пилот самолёта, Пабло Гомес, трогает себя за шею, а шофёр такси, упал на траву и гладит её руками, как будто видит её впервые. Толпа других людей оживлённо переговаривается между собой. Впечатление такое, что они долго не виделись друг с другом. Народу, по сравнению с барселонским столпотворением стало меньше. Куда делись остальные? И, главное, что заметил де Бур: люди были почти полуголые. На некоторых была нижняя одежда, на некоторых—верхняя. Но целиком никто не был одет. Когда прошло первое оцепенение, люди стали оглядываться и заметили, что находятся в необычных условиях. Все они находились в лесу и никаких домов рядом, тем более крупного города. Винсент де Бур, наверное, первый понял, что произошло.
--Дамы и господа!—обратился он к людям.—Вы находитесь на новой планете. Я не знаю, как она называется, но это древнейший мир и жизни на планете, кроме нас,  ещё нет. Нам необходимо привыкнуть к новым условиям и найти жилье. Построить мы ничего те можем и потому придётся искать пещеры, как самым древним жителям нашей Земли. Вопросов не задавайте! Я сам ничего не знаю. Понимаю только, что нам предстоит жить и умереть на этой планете. Давайте посчитаем сколько нас и пойдём искать пристанище и пищу.
Понурив голову слушали воскресшие души и, конечно, пока ничего не понимали. Когда прозвучали слова о пище, все вдруг почувствовали, что голодны. А где взять пищу? Надо охотиться, но как это делается никто туже не помнил. Они вышли на поляну, увидели несколько неглубоких пещер, расселились в них и занялись поисками пищи, внимательно осматривая пространство вокруг себя. И вдруг.....
На полянку вышло стадо каких-то странных существ. Они шествовали на двух ногах. Все тело их покрывала шерсть. Продолговатая голова казалась приплюснутой. Лба почти совсем не было: густая шерсть свисала чуть не на глаза. Нос плоский, широкий, переносица едва заметна. Глаза глубоко упрятаны в костистых глазницах, подбородок чуть обозначен, а широкие скулы выдавались вперед.  Загадочные существа были широки в плечах, приземисты. Длинные руки, непомерно короткие ноги дополняли их сходство с обезьянами. А в то же время, стоило людям хорошенько присмотреться, как становилось ясно, что это не обезьяны. Прежде всего, ходили они на двух ногах и держались при этом почти прямо, опираясь на всю ступню. Винсент сразу понял, что это и есть так называемые «южные обезьяны». Но судя по климату и растительности, они  появились на планете на миллион с лишним лет раньше, чем на Земле.
Обезьяны никогда так не ходят. Если и случается им пройти на ногах несколько шагов, они касаются земли только одной стороной ступни, как ходят дети с очень кривыми ногами.  Уже походка показывала, что вышедшие на полянку существа не обезьяны.  Да и руки их хотя и были длинней, чем у человека, но короче, чем у обезьян. Распоряжались они своими руками куда свободнее, чем обезьяны. Когда человекообразная обезьяна, как помнил де Бур, идет на двух ногах, ее руки достают до земли, и она, опираясь на них, закидывает ноги за руки. Эти же существа на полянке уверенно двигались на двух ногах и не путали руки с ногами. Людей, переселённых с другой планеты, они пока не видели.
Их головы и лица заметно отличались от обезьяньих. И, самое главное, их череп--вместилище мозга--был значительно больше. Значит, решил де Бур, это не обезьяны. Значит, по поляне шагали первые представители животного мира, которых можно было назвать людьми,--предки современного человека.  Де Бур, как учёный, даже не мог себе представить, что когда-нибудь увидит существо, которое станет предвесником человека.
В группе, вышедшей на полянку, насчитывалось двадцать пять--тридцать человек. Здесь были женщины детьми на руках и на спине, подростки, мужчины всех возрастов и один старик.  Ничего не принесли они с собой, они еще жили как животные: переходили с места на место в поисках пищи. И сейчас, выйдя из чащи леса, они занялись тем же: одни выкапывали руками какие-то коренья, другие взобрались на деревья, отыскивая плоды, третьи высматривали и ловили разную живность: жуков, червяков, улиток. Пересёлённые души внимательно смотрели за их действиями и понимали, что именно такую пищу придётся добывать и им. Но переселённые ждали, когда животные покинут данное место, чтобы самим добыть пищу.
Нелегко насытиться такой пищей. Ужин затянулся на несколько часов, и за все это время никто на поляне не обмолвился ни единым словом. Правда, там и сям раздавались какие-то нечленораздельные звуки, иногда даже возникали довольно шумные споры из-за какого-нибудь лягушонка, сопровождавшиеся сопением, ворчанием, а подчас и дракой. Наверное, говорить они еще не умели.
Поужинав, они один за другим стали собираться на полянку, чтобы отдохнуть. Усевшись на корточки, полулюди молча смотрели вперед и, казалось, ни на что вокруг не обращали внимания. Расшалившиеся дети порой взвизгивали от радости или боли.  Солнце ласково освещало полянку. Полулюди отдыхали и, видимо, чувствовали себя превосходно. Дети, играя, кувыркались и бегали друг за другом. Матери возились со своими малышами, выбирая у них из шерсти соринки, сухую траву и насекомых.  И вот что удивительно: все они выглядели какими-то грустными, унылыми. За все время никто из них ни разу не улыбнулся, не засмеялся. Даже матери ласкали своих детей без тени радости на лицах. И дети играли с таким выражением, словно выполняли какую-то серьезную работу.
Переселённые поначалу не понимали, что происходит с этими животными. Но потом де Бур, взявший на себя обязанности предводителя, объяснил, что  они еще не умеют ни улыбаться, ни смеяться. Да и смеяться им нечего. Среди лесных жителей, насколько он помнил, они пока еще чуть ли не самые слабые, самые обездоленные. Они не могут померяться силой с крупными зверями: не имеют ни зубов, ни когтей, какими вооружены хищники. Даже бегать люди не могут так же быстро, как многие животные. Всякий зверь, который в земных условиях, духа-то людского боялся, мог в новых условиях безнаказанно обидеть любое существо. Легко ли им было в таких условиях прокормиться, да и просто выжить? Тут уж не до смеха…
Животные на полянке расположились на отдых. Среди них выделялся один мужской особи немного повыше других ростом, обладавший, видимо, большой силой и смелостью. Все его боялись и слушались. Это был вожак.  Никто его, конечно, не выбирал и не назначал. Все сложилось само собой; он первым бросался на врага, первым замечал опасность и предупреждал о ней остальных; он заботился обо всей группе. В минуту опасности каждый полагался на него, слушался его и в конце концов он стал признанным вожаком.
Сейчас он стоял, прислонившись к дереву, и как будто о чем-то думал. Но был ли он способен думать? Конечно, нет. В его голове мелькали какие-то смутные образы, но связать их в отдельную стройную мысль он не мог. Вдруг в лесу послышался шорох, и на полянку выскочили две особир, похожие на земных коз. Заметив других, они в удивлении остановились. В тот же миг несколько мужчин бросились к ним. Но руки их только скользнули по козьим спинам--животные исчезли. Нелегко было охотиться с голыми руками. Эта неудача огорчила их. Но ведь есть-то нужно! И они снова пошли искать пищу. На этот раз один из них нашел даже птичье гнездо с яйцами.
Переселённые страдали от голода, но не осмеливались выйти из своих убежищ. Никто не знал, как воспримут их появление эти полуживотные. Они увидели, как женщине попался зверек, похожий на земную крысу.  Почуяв опасность, тот свернулся в комочек, прикинувшись мертвым. Но это не спасло его. Женщина схватила зверька, разорвала пополам и принялась пожирать. Она отрывала зубами кусочки мяса и давала их своему ребенку.  Не впервые ночь заставала людей в лесу, и они хорошо знали, что самое надежное место для ночлега--деревья.
Один за другим они стали карабкаться на развесистое деревао. В густых ветвях его нашлось достаточно укромных местечек даже для женщин с детьми.  Некоторое время слышалось потрескивание сучьев, шелест листьев, но вскоре все стихло. Полуживотные уснули.
Спустилась темная и душная летняя ночь, слегка парило. Переселённые вышли на поляну и начали  искать коренья, ловить насекомых, щипать траву. Голод—не тётка. Они не знали, какая трава съедобная, какие насекомые—съедобны, какие коренья годятся в пищу. Всё это приходит с опытом жизни в лесу или в другом месте, заселённом разумными, относительно, существами. А у них такого опыта не было. В лесу же началась новая, ночная жизнь. Пронзительно крикнула птица, загудели комары и мошки. Невдалеке залаяла собака или гиена, откуда-то донеслось рыканье хищника.  Потом вдруг стал приближаться какой-то грозный шум, похожий на гул землетрясения. Он становился все ближе и ближе. Казалось, невидимый гигант ломает и рушит громадные деревья. Можно было уже различить тяжелый топот, сотрясающий землю.
Переселённые люди встревожено засуетились. Вот поблизости затрещало одно из деревьев, и его вершина рухнула прямо на дерево, где укрывались полуживотные. Поднялся крик, писк, и несколько существ свалилось с дерева на землю.  Мимо них быстро промелькнули какие-то животные, огромные, словно горы.  Шум и треск постепенно утихли. Неведомые животные ушли. Люди снова забрались на ветви дерева. Хорошо, что никто из них не пострадал. Мало-помалу все успокоилось.
Переселённые решили, что теперь можно выйти из укрытий и поискать пищу. И тогда на западе что-то загрохотало. Это близилась гроза. Все ярче сверкали молнии, все громче рокотал гром--и, наконец, он так загрохотал прямо у них над головами, что все они в ужасе спрятались в пещерах. Хлынул проливной дождь.
Сидя в пещере, Винсент де Бур мог себе представить, что переживали несчастные люди. Конечно, их уже не раз во время земной жизни, настигала ночная гроза среди леса. Но свыкнуться с громом и молнией, в данных условиях, они не могли. А полулюди не могли понять, отчего они происходят. И поэтому обе группы испытывали одинаковый страх: одни от незнания, другие от непонимания, происходящих событий. Земные люди не могли привыкнуть к тому, что они неожиданно воскресли после смерти на Земле. Они не могли знать, что для них смерть не существовала, но объяснить этого было некому.А для полуживотных ослепительные вспышки и грохот--порождения таинственной силы, кроющейся где-то высоко в небесах, каждый раз вызывали у них непонимание и ужас.  Причём ужас был намного страшнее недопонимания.
Дождь не утихал всю ночь. Дрожа от страха и холода, обе группы жались к друг другу, им казалось, что никогда не будет конца этой жуткой тьме.

















                Г Л А В А  5


Дождь прекратился только на рассвете. С какой радостью встретили обе группы первый луч солнца! Даже лица их как-то изменились от удовольствия. И тут одна группа заметила другую. Удивление на лицах было обоюдным. Группа переселённых пыталась объяснить полуживотных, что они прибыли из другой планеты, но те, по вполне понятным причинам не понимали их. Наконец, усилиями вожаков, де Бура и Гориллоподобного, как назвали его переселённые, они заключили некий союз. Они чем-то были похожи друг на друга, но об этом знали только пришельцы с Земли. Постепенно они объединялись и это стало для переселённых спасением. Полуживотные поделились с ними съестными припасами и наблюдали с какой жадностью те поглащали обычную для них пищу. Они криво искривляли губы и это были первые слабые попытки изобразить улыбку. Грустной и забавной показалась  она переселённым людям!
Солнце поднималось выше; в лесу становилось теплее. Обе группы, вернее уже одна группа грелась, сушилась, а некоторые снова задремали. Однако голод оказался сильнее сна. Нужно было идти вперед, на поиски пищи.  Вожак встал на ноги, пронзительно крикнул и первым зашагал в самую чащу леса. За ним потянулись остальные. Де Бур добровольно сложил с себя обязанности лидера, так как в этих условиях лучшим был вожак, более приспособленный к жтзни в лесу. Как стадо животных, продвигались они между деревьями, то разбредаясь, то снова сходясь вместе. Пока перселённые держались вместе, но потом погоня за пищей разбросала их в совместные компании с полуживотными. Слышался только шелест сухих листьев да потрескивание валежника под ногами.
Вся воля и все внимание было направлены на одно: как бы отыскать что-нибудь съедобное.  Время от времени впереди раздавался тревожный крик вожака. Тогда все сбивались в кучу, озирались, высматривая опасность.  Люди и полулюди шли, а лес становился все гуще и темнее, деревья были очень высокими, их вершины плотно переплетались между собой и не пропускали солнечного света. Внизу царил полумрак, словно в вечерние сумерки. Земля была темной и влажной, даже трава не росла из-за недостатка света. Племя, если можно было так выразиться о людях с Земли, невольно прибавило шаг, чтобы поскорее выбраться из этой глуши.
Шедший среди них дряхлое существо напрягало все свои силы, чтобы не отстать. Оно уже давно тащилось позади всех. А теперь ему стало и совсем невмочь. Остальные уходили все дальше и дальше; существо пыталось нагнать их, спотыкалось, падало и снова вставало. Ноги его дрожали, подкашивались. А расстояние между ним и уходившими все увеличивалось и увеличивалось.
Несчастный попробовал, было бежать, но с первого же шага свалился на землю. И вот уже только фигурки идущих в хвосте мелькают среди деревьев. Гнетущая тишина окружила существо. Сознанием его овладел тупой ужас. Он не понимал, что с ним происходит, но всем существом предчувствовал что-то страшное. Он издал хриплый, слабый звук, опять встал, побежал и опять упал. Ноги отказывались двигаться. Он задыхался. Так хотелось отдохнуть, хотя бы немного, но он чувствовал, что оставаться на месте нельзя, надо двигаться вперед, догонять своих. Он несколько раз поднимался и падал, пока, наконец, совсем не смог больше подняться. Тогда он пополз, напрягая остаток сил. Взор его был обращен в ту сторону, куда ушли его соплеменники. Давно уже никого не было видно, а он все полз и полз вперед…
Сморщенное обезьяноподобное лицо этого несчастного существа передергивалось, кривилось, глаза увлажнились,--но и плакать он еще не умел.  И тут перед его помутневшим взором сверкнули чьи-то страшные глаза. Сверкнули впереди, потом в стороне; вот они приблизились. Послышалось щелканье зубов, глухое урчание. Потом вдруг нестерпимая боль в плечах--и все померкло. А его соплеменники тем временем шли и шли вперед, даже не догадываясь, что среди них кого-то недостает.
Спустя некоторое время они подошли к болотистой низине; за ней простиралась возвышенная и сухая местность. Нужно было перебираться через болото. Но сделать это можно было лишь в одном месте, где стояло стадо каких-то зверей, неуклюжих, с крупной продолговатой головой, которая была украшена торчащими ушами, маленькими глазками и удлиненной верхней губой. Они были похожи на громадных свиней или на небольших слонов. Звери эти, вспомнил де Бур, назывались на Земле тапирами,  и сохранились только в Южной Америке.
Существа остановились, не зная, что делать. Опыт и чутье подсказывали, что эти животные мирные, не хищные. Но кто мог поручиться за их намерения?  Существа в нерешительности потоптались на месте; кажется, никакой опасности нет. Тапиры стоят себе спокойно, даже не обращая внимания на людей. Что ж, значит, можно попробовать.  Осторожно направились они к стаду и подошли совсем близко. А звери стоят, как прежде, и только с любопытством посматривают на них.  Все-таки пришлось людям идти стороной, болотом пробираться чуть ли не по самую шею в воде.

Даже самому безобидному зверю, буквально каждой свинье должен был уступать дорогу первобытное сущесмтво, да еще был доволен, что его не трогают…
 Едва существа перебрались через низину, как послышался треск и из леса выбежал зверь, которого на Земле называли носорогом. Он был разъярен, на боку у него виднелась глубокая рана; из нее струилась кровь. По-видимому, он только что вырвался из драки. А в таких случаях носорог бросается на всех, кого бы не встретил. Существа не успели спохватиться, как носорог, пригнув голову, кинулся прямо на них. Раздались дикие крики ужаса; все бросились кто куда. Многие в один миг очутились на деревьях. А одна женская особь с ребенком не успела… Носорог поддел ее своим страшным рогом и с такой силой бросил прямо через себя так, что она, отлетев, с размаху ударилась головой о дерево. Ребенок, выпавший у нее из рук, покатился прямо под ноги зверю. Носорог растоптал его и тяжелой рысью двинулся дальше.
Когда опасность миновала, люди слезли с деревьев и обступили несчастную. Она была мертва: бок у нее был распорот, голова окровавлена. Безмолвно смотрели эти существа на несчастную жертву, трогали ее голову, руки. Смерть, происшедшая на их глазах, по-видимому, как-то отразилась и в их сознании: они, казалось, что-то переживали, чувствовали, о чем-то думали. Туманными были эти мысли и чувства.
Но интерес и внимание быстро исчезли, один за другим отвернулись люди от несчастной и позабыли обо всем случившемся. А о ребенке никто даже не вспомнил. И так было только потому, что он не попался им на глаза.  Лес заметно поредел, и люди и существа вышли на поляну, где бил родник. Здесь устроили привал. Никто не задумывался над тем, что среди них недоставало трех человек. На полянке одни присели отдохнуть, другие занялись всегдашними поисками пищи, третьи пошли к роднику, чтобы напиться. Припав животом к земле и опустив голову в воду, они пили прямо из ручья.  Люди старались не отстать от них и тоже занялись поисками пищи. Тем временем вожак с одним из своих соплеменников, который непрестанно бормотал себе под нос что-то вроде «кра, кра», отошли далеко в сторону, чтобы поискать чего-нибудь на поживу.  Справа, ближе к ручью, виднелись густые заросли, слева--редколесье. В одном месте лбди и существа заметили, что сквозь заросли к ручью проложена тропинка. Очевидно, ее протоптали звери, приходящие сюда на водопой.
Де Бур заметил поляну, которая выделялась от окружающей среды. Он не знал, чем она отличается пока не вышел на неё и увидел взлётную площадку для ракеты.
--Так вот куда мы были доставлены? И кто же нас переместил? Неужели, как говорили священники, такое под силу только Всевышнему?--Де Бур вернувшись, ничего не сказал «воскресшим». Зачем волновать и так взволнованных людей!
Невольно все задержались у тропинки и стали пристально оглядываться по сторонам.  Спустя некоторое время «воскресшие» заметили двигающихся по лесу каких-то животных, похожих на земных оленей. Только рога у них были поменьше. Животные, видимо, направлялись в их сторону. Вожак, сразу насторожившись, припал к земле. Затем он дернул за руку своего товарища, и оба скрылись в кустах. Притаившись, они стали ждать. «Воскресшие» с любопытством наблюдали за ними. Животные двигались спокойно, но у самых кустов одно из них, шедшее впереди, вдруг остановилось и стало прислушиваться.
Охотники уже опасались, что олени сейчас убегут. К счастью, ветерок потянул в противоположную сторону. Оленей больше уже ничто не смущало, и они, успокоившись, пошли по тропке. Тогда вожак бросился на одного из них, схватил руками за горло и что было силы сжал его, а затем впился зубами. Олень шарахнулся в сторону, но существо крепко уцепилось за его шею. Тут же на помощь подоспел и «Кра». Схватив оленя за рога, он начал сворачивать ему голову. Существа вместе с животным повалились на землю, но ни на секунду не разжимали цепких пальцев. Они раздирали оленю ноздри, выдавливали глаза. Олень сопротивлялся из последних сил; он пытался зубами схватить врага, ударял рогами и поранил вожаку бок. Но ничто не могло его спасти. Охотники все выше и выше задирали ему голову, сворачивая ее на сторону. Наконец шейные позвонки хрустнули, движения оленя стали слабеть, и он утих.
Тогда оба существа встали, выпрямились, и из глоток вырвался зычный крик победы.  На этот крик сбежались остальные. Увидев такую богатую добычу, они принялись кричать и прыгать вокруг убитого оленя. Лица их неописуемо исказились: это означало радость, торжество, веселье. Нелегко было голыми руками убить оленя, но не легче было, и поделить его. На долю претендовали и «воскресшие», хотя они не понимали, как будут есть мясо сырым. Возле добычи поднялась возня. Каждый старался как можно скорее урвать для себя кусок. А как это сделать?
Одни принялись разрывать шкуру ногтями, другие зубами, третьи старались выломать ноги. Существа отталкивали друг друга, яростно скалили зубы, и казалось, вот-вот начнется драка. «Воскресшие» старались не вмешиваться в смертельную драку. Постепенно с помощью зубов шкура в нескольких местах была прорвана. Теперь, хоть и с большим трудом, ее можно было разрывать руками. Шкура оказалась крепкой; сырая, еще не остывшая, она выскальзывала из пальцев, и существа, вцепившись в нее, срывались, падали. И тогда снова в ход шли зубы. Но дело не пошло быстрее и тогда, когда добрались до мяса. Оторвать руками порядочный кусок было очень трудно. В конце концов, и тут больше приходилось действовать зубами.  Жуткое это было пиршество! Тем более, поняв, что голод не тётка, вмешались в делёж не менее яростно, чем существа, люди.
Казалось, в людях,  исчезло всё человеческое, что в них было. Кровожадный взгляд, оскаленные зубы, искаженные рожи, куски мяса и запекшейся крови на пальцах и на груди. Что же тогда говорить о существах. Не часто им, слабым и безоружным, выпадало такое счастье, и теперь они старались возместить столь обычные в их жизни голодные дни.  Но постепенно все насытились и успокоились. Вместе с этим словно изменился и их внешний вид. Взгляд и выражение лиц, и каждое движение сделались иными. Снова стало видно, что это все-таки не просто животные. Только окровавленные физиономии и пятна крови на теле производили тягостное впечатление.
Это как бы почувствовала одна из «воскресших» девушек лет пятнадцати, немного пошустрее других. Она все время старалась стереть кровь. Наконец, подойдя к ручью, чтобы напиться и  потереть тело мокрой рукой, чтобы смыть кровь. Это  заметили существа и стали действовать энергичнее и таким образом отмыли себе руки, грудь--и только лица оставались, а крови, потому что они не видели его. Так первые лесные существа-красавицы, хотя и стали немного чище, все-таки остались с выпачканным кровью лицом.
Этот день «воскресшие» завершили совсем по-человечески: они были сыты и спокойны. Не чувствовали ни холода, ни опасности. Им нечего было думать о еде, они имели свободное время.  И теперь они уже не сидели, как прежде, молча, с унылым видом, а ходили, разглядывая окружающие предметы. Время от времени они даже обращались к друг другу при помощи слов, которым они, по мнению существу, которые внимательно прислушивались к звукам речи, придавали определенное значение. Правда, не всегда один—существо--понимал другого-воскресшего, но это была уже не большая беда. Главное, они пытались как-то выразить свои впечатления.
Приближался вечер--тихий, теплый. Может быть, впервые за всю свою жизнь эти существа и люди могли сейчас обратить внимание на красоту окружавшей их природы: на багряно-розовую гладь предвечернего неба, на стройные кипарисы, четко вырисовывающиеся за рекой, на первые звезды, отражавшиеся в воде.  Появился месяц. Человекуи существу, сытому и довольному всем окружающим, он казался ласковым и добрым. Люди и существа внимательно следили за ним, и их мысли, как ни бесформенны и смутны они были, все же простирались немного выше и дальше повседневных забот. В глубине души между ними нарождались более высокие,  товарищеские чувства.
Заметно взволнованные, существа в этот вечер не стали забираться на деревья, а улеглись вблизи кустов на сухом берегу. Инстинкт и опыт подсказывали им, что это блаженство продлится недолго. А де Бур был поглощён увиденным на поляне. Ракетная площадка наводила на многие мысли, ответа на которые не было.















               
                Г Л А В А  6

Некоторое время слышалось потрескивание сучьев, шелест листьев, но вскоре все стихло. Все уснули. Спустилась темная и душная летняя ночь, слегка парило. В лесу началась новая, ночная жизнь. Пронзительно крикнула птица, загудели комары и мошки. Невдалеке залаяла гиена, откуда-то донеслось рыканье льва. Потом вдруг стал приближаться какой-то грозный шум, похожий на гул землетрясения. Он становился все ближе и ближе. Казалось, невидимый гигант ломает и рушит громадные деревья. Можно было уже различить тяжелый топот, сотрясающий землю.
Существа и люди проснулись и встревожено засуетились. Вот поблизости затрещало одно из деревьев, и его вершина рухнула прямо на дуб. Поднялся крик, писк, и несколько особей свалилось с дуба на землю. Мимо них быстро промелькнули какие-то животные, огромные, словно горы. Шум и треск постепенно утихли. Неведомые животные ушли. Кто-то снова забрались на ветви дуба, кто-то улёгся на земле. Хорошо, что никто из них не пострадал. Мало-помалу все успокоилось. И тогда на западе что-то загрохотало. Это близилась гроза. Все ярче сверкали молнии, все громче рокотал гром--и, наконец, он так загрохотал прямо у них над головами, что все они в ужасе попрыгали на землю. Хлынул проливной дождь.
Можно себе представить, что переживали эти несчастные. Конечно, «воскресшие» люди  не раз переживали стихийное бедствие и их часто в прошлой жизни настигала ночная гроза среди леса. Но существа свыкнуться с громом и молнией, понять, отчего они происходят, конечно, не могли. Ослепительные вспышки и грохот--порождения таинственной силы, кроющейся где-то высоко в небесах, каждый раз вызывали у них ужас.
Дождь не утихал всю ночь. Дрожа от страха и холода, особи и люди жались к друг другу, им казалось, что никогда не будет конца этой жуткой тьме. Ночь близилась к концу. Все спокойно уснули и не слышали приближения непрошенных гостей. До их стоянки некоторое время доносились какие-то неприятные звуки, напоминающие не то лай, не то хохот. И вот в темноте замелькали силуэты каких-то животных, похожих на собак, но более подвижных, с утолщенными шеями и покатыми спинами. Шерсть вдоль всей спины у них стояла торчком, образуя что-то вроде гривы, а бока были покрыты рыжими полосами. Они были похожи на  гиенн. Эти отвратительные твари кормятся в основном падалью; на живых, даже спящих, они нападают редко. «Гиены» почуяли убитого оленя и начали осторожно к нему подбираться. Одна за другой приблизились они к трупу и стали отдирать и растаскивать в сторону куски мяса.
Урчание и хруст разгрызаемых костей разбудили спящих. Они встревоженно закричали, вскочили на ноги. «Гиены» струсили и отбежали в сторону. Тогда особи и люди столпились возле оленя и приготовились оборонять свою добычу. Но у «гиен» разгорелся аппетит, и им не хотелось уходить отсюда ни с чем. Они зашли с противоположной стороны и стали опять подбираться к оленю. Вот уже засверкали огоньки их глаз, совсем рядом послышался скрежет зубов. Что было делать несчастным безоружным особям и людям? Отойти и уступить свою добычу? Нет, эти звери не так уж страшны, чтобы отступать перед ними. Значит, надо сообща ринуться на них.
И все разом, по слову вожаков, Гориллоподобного  и де Бура, бросились на хищников. Нападение было таким шумным и стремительным, что «гиены» в страхе повернули вспять и скрылись во тьме. Нападавшие остановились, облегченно вздохнули. Успех придал им бодрость и смелость. Они еще раз убедились, что если действовать дружно, всем вместе, то можно достичь многого. Ведь они и до сих пор и не погибли только потому, что держались друг за друга. Всю эту ночь «гиены» с ворчанием бродили поблизости, и особи и люди в тревоге не сомкнули глаз.
Наконец забрезжил рассвет.  Все еще опасались, что нападение повторится. И, действительно, вскоре со стороны леса послышался новый, еще более грозный шум, точно приближалось целое войско. С грохотом и треском падали и ломались деревья. И вот показались какие-то гигантские звери, похожие на слонов. Они направлялись прямо к ручью, очевидно, на водопой. Гигантские звери хотя и напоминали земных слонов, но в сравнении с ними были по крайней мере раза в два крупнее. Длина их достигала восьми--десяти метров. Головы их тоже были длиннее, чем у слонов, а хоботы значительно короче. Главное же отличие--бивни. Их было у каждого по четыре: два сверху и два снизу. Бивни торчали прямо вперед, как колья; нижние были короткие, а верхние--в три--четыре метра длиной. Де Бур, как завороженный смотрел на зверей, он считал, что увидел реальную картину эволюции в действии. Он помнил, что на Земле учёные называли их мастодонтами и они вымерли много веков назад. И, должно быть, одной из причин их вымирания явились эти несоразмерные бивни, мешавшие им брать пищу. «Мастодонты» могли пользоваться только тем, что находилось высоко над землей,--листьями, плодами. С земли же они ничего не могли положить себе в рот, так как бивни упирались в землю, и хобот ничем не мог помочь, как он помогает современным слонам, ибо хобот у мастодонтов был короче верхних бивней.
Поравнявшись с трупом оленя, передний из мастодонтов поддел его бивнями и отшвырнул далеко в сторону. На труп сразу же набросились «гиены» и по кускам растащили его.А особи и люди могли только издали смотреть, как эти твари пожирают их оленя, добытого с таким трудом. Мастодонты напились и прошли обратно, а «гиены» тем временем окончательно разделались с оленем, оставив  только рожки да ножки. Снова надо было переходить на подножный корм, снова целые дни тратить на поиски разной съедобной мелочи.
Изобилие и довольство--все прошло: начинались дни лишений. Такой случай, как поимка целого оленя, мог повториться, пожалуй, лишь через много месяцев. И особи и люди разбрелись во все стороны, стали ловить жучков, червяков и различных мелких животных, начали отыскивать плоды, листья и коренья. Коренья выкапывали руками, причем брали только те, которые легко поддавались. А те, что выкопать не могли,--бросали и снова принимались за поиски. В добыче пищи участвоваоли и те, и другие наравных. Но случалось и так, что еды было мало, а бросить найденный корень--жалко. Тогда только люди долго бились над тем, чтобы как-нибудь извлечь его. Но вот и особи приступили к добыванию трудно выкапываемых кореньев. Вот одна из женщин, добывая корень глянула, как это делают люди, подобрала сучок и начала им рыть землю. Она сразу же почувствовала, что дело пошло значительно быстрей и легче. Тогда она таким же способом выкопала и другой корень. Но, перейдя на новое место, она уже забыла о своем изобретении. Не догадалась она ни захватить с собой этот сучок, ни поискать другой. И опять вырывала коренья руками. Это случалось и с другими особями, но не оставляло следа в их сознании. Человек еще только ощупью приближался к величайшему перевороту в своей истории--к тому моменту, когда он начнет пользоваться орудиями и этим сразу опередит все живые существа на земле, но в памяти этот эпизод задержался и пришёл в нужный момент.
Однажды особи увидели какое-то живое существо, гладкое и круглое. Оно ползло по земле очень неуклюже, медленно, и люди тотчас же сообразили, что бояться им нечего. Это была обыкновенная черепаха. Люди окружили ее, а она тут же втянула голову, лапы, хвост и замерла в траве. Особи её потрогали--твердая, как камень, никак не ухватить. Пробовали просунуть вовнутрь панциря пальцы--царапается. Тогда юноша  взял прут и и просунул его в одно из отверстий панциря. Черепаха сразу зашевелилась, высунула лапы и голову и двинулась вперед, прямо на него.
Юноша испугался, быстро поднял руку с прутом и… ударил им черепаху по спине. Раздался треск--и сухой прутик переломился пополам. Черепаха снова спряталась. И так и этак пробовали добраться до нее, но ничего не вышло. Тогда ее оставили в покое. И люди не захотели помочь особям. Почему? Только один де Бур понял, что  здесь свершилось величайшее событие в истории человечества: человек впервые поднял вооруженную руку на зверя. Величайшее открытие так и осталось незамеченным.
Все продвигались вперед. На пути им пришлось обходить большое зыбкое болото. Оно заросло травой, сверкало яркой зеленью, словно луг, вымытый дождем. Но стоило ступить на него, как открывалась темная, вязкая трясина. В нескольких шагах от края болота стоял «аист» и спокойно взирал на них. Он знал, что стоит в неприступном месте. Кто-то не выдержал и бросился к «аисту». Птица взлетела, а существо увязло в болоте и стал погружаться в него все глубже и глубже. Люди шли мимо и не обращали на него внимания, потому что знали о коварстве трясины.
Существо, увидев, что дело плохо, начал кричать. Когда он был среди своих, то всё время каркал как ворона и «воскресшие» дали ему имя—Карр. Тогда встревоженные люди столпились у края болота, засуетились, замахали руками. Некоторые пытались подойти к нему, но сразу же были вынуждены повернуть обратно. Существо выбивалось из сил, барахталось, но трясина неумолимо затягивала его. Проходили минуты, томительные, долгие. Люди и существа стояли, смотрели и наконец, поняв свое бессилие, стали утрачивать интерес к судьбе соплеменника. Некоторые отвернулись в сторону, другие вовсе отошли. Казалось, вот-вот внимание их совершенно ослабеет и все двинутся дальше. А бедняга тем временем увяз до плеч.
Поблизости от него валялась сухая верхушка молодого деревца, которая, отломившись, одним концом упала в болото; другой конец ее оставался на берегу. В самый последний момент де Буру удалось ухватиться за эту верхушку, и он потянул ее к себе. Другой конец, бывший на берегу, шевельнулся, как бы предлагая  потянуть за него. Но особи стояли, неподвижно смотрели или же бестолково суетились. И только де Бур ухватился за лежавший на берегу конец и стал тянуть к себе. Тогда и другие последовали его примеру. Однако вытянуть живое существо из болота--дело нелегкое.
Последовали де Буру все, кто мог только ухватиться. По их лицам видно было, что они напрягают не только физические силы, но и умственные. Люди догадывались о значении своего труда: они видели, что верхушка дерева помогает завязшему. Вот они уже вытащили Карра наполовину. Он крепко держался руками за деревцо, но оно вдруг обломилось… Существа попадали на землю, не понимая, что произошло. Поднявшись, они смущенно поглядели друг на дружку, но никто не знал, как им быть дальше. А особь в это время опять стала засасывать трясина. Вот он погрузился в нее уже по шею, потом до подбородка. Вот он уже захлебывается… Он уже не кричит, только глаза полны смертного страха. Настал критический момент. Догадаются ли и люди, и особи, как спасти несчастного?
Быть может, кто-нибудь усмехнется над таким вопросом. Но пусть он помнит, что и люди уже порядком забыли, как это делается, а особи ещё не знали. Даже если около человека цивилизованного найдутся вещи, которыми он уже забыл, как тими воспользоваться, хотя и обладает всем предшествующим опытом человечества—это непосильная грамота. А для существа воспользоваться обыкновенной палкой было значительно труднее, чем «воскресшему» сконструировать сложную машину.
Выручило, как всегда,  сострадательное женское сердце. Агу, та самая девушка, которая раньше догадалась умыться в ручье, теперь в каком-то необъяснимом порыве бросилась вперед, схватила сломанную верхушку дерева и протянула ее существу. Тогда и остальные ухватились за нее с противоположной стороны и с большим трудом вытащили беднягу из топи. Он был почти без сознания и долго еще, лежа на сухом берегу, крепко держался за поданный ему конец деревца. Видно было, что все удовлетворены таким исходом дела.
Люди внимательно осматривали потерпевшего. А среди особей не меньшим вниманием пользовалось и само орудие спасения, сослужившее всем столь полезную службу. Детишки таскали его до тех пор, пока, наконец, совсем не сломали, и после еще долго размахивали сучками, не подозревая, что эта игра--тоже величайшее достижение человеческого разума.
Даже вожак обратил внимание на жердь: он взял ее в руки, подержал, но, не зная, что с нею делать, бросил в болото. Карр тем временем окончательно пришел в себя и встал. Если б эти особи умели смеяться! Они не удержались бы от смеха, глядя на пострадавшего. Среди своих мохнатых собратьев он выглядел гладким и аккуратным: липкая грязь, покрывавшая его тело, теперь высохла и придала ему такой вид, что его сородичи недоуменно таращили на него глаза и потешно морщили физиономии.
Пошли дальше. Миновав болото, снова попали в густой лес. Вожак пристально озирался по сторонам, так как знал, что чащоба всегда грозит внезапной опасностью. Де Бур не вмешивался в управление особей, доверив это  их вожаку, так как понимал, что у того больше опыта и более развита интуиция, чем у человека с Земли. И действительно, не прошло и часа, как раздался тревожный и громкий крик вожака. Особи сразу заметались из стороны в сторону и, не разобрав еще, откуда угрожает опасность, вмиг очутились на деревьях. Люди сгрудились вместе и стояли, не зная, что предпринять.
И только потом разглядели, что между деревьями мелькают фигуры каких-то рыжих зверей, похожих на тигров, но значительно крупнее. Это были самые страшные из хищников--и не только доисторических, но и вообще когда-либо существовавших на земле Де Бур вспомнил, что они назывались на Земле--махайроды. Необычайно сильные, ловкие и кровожадные, они отличались еще своими очень острыми клыками-кинжалами, сантиметров пятнадцать-двадцать длиной. Ни львы, ни тигры, по силе и свирепости, ни в какое сравнение с ними не идут. Однако по какой-то причине махайроды давно уже вымерли, а слабые львы и тигры существуют. Де Бур не знал причины, да она его в данный момент не интересовала. Он приказал людям взбираться на дерево.
Едва последний из людей успел вскарабкаться на дерево, как хищники окружили их. Они были, видимо, очень голодны, так как не отходили от деревьев, на которых укрылись люди и существа. Задрав головы кверху, махайроды то и дело становились на задние лапы, скребли по стволам когтями, стараясь достать пищу. Кровь застывала в жилах от этого зрелища. Один из зверей ловко подскочил и уцепился зубами и передними лапами за нижний сук. Он извивался, раскачиваясь и перебирая задними лапами в воздухе. Люди поднялись выше и с ужасом следили за ним. Но зверь сорвался и тяжело рухнул на землю.
Другие хищники пробовали грызть стволы деревьев; они так старались, что только щепки летели из-под их страшных клыков. Но скоро они успокоились и улеглись под деревьями, как будто решили выжидать, пока кто-нибудь слезет…Прошел час, другой. Махайроды и не думали уходить. Видимо, они решили расположиться здесь надолго. Мучительно тянулось время. Люди на деревьях очутились в безвыходном положении. Наконец они решили испробовать последнее средство--убежать по деревьям, как это делают обезьяны.
Вожак осторожно перебрался на соседнее дерево, за ним последовали его товарищи. Затем перелезли на следующее. Хуже всех пришлось людям, они не привыкли к такому передвижению и многие окончили свои дни став пищей голодных животных. Но кое-как перебрались. Однако дальше дело пошло хуже. Следующее дерево стояло довольно далеко, и на него можно было только с трудом перепрыгнуть, держась за тонкие ветки. Первым сделал это проворный молодой самец. И сразу же ветки соседнего дерева так согнулись, что остальным нечего было и думать последовать его примеру. Между собой люди называли его Ра, так как он также как и Карр, всё время издавал этот звук.
Если бы «воскресшие» люди могли о чём-нибудь мечтать в этих уловиях, то в этот миг, наверное, пожалели бы, что не во всем похожи на обезьян. Махайроды же, заслышав шорох на деревьях, бросились в ту же сторону, куда двигались люди и особи. Путь к спасению был отрезан.
Но вдруг из леса послышался шум. Хищники насторожились. Между деревьев показалась туша носорога. Махайроды бросились к нему и окружили со всех сторон. Носорог издал глухой рев, нагнул голову и ринулся на ближайшего из хищников. Тот отскочил в сторону, а в это время две пары клыков разорвали шкуру носорога. Страшный рев прокатился по лесу, и носорог, как ошалелый, заметался из стороны в сторону. В ярости он оказался необыкновенно увертливым, чего ни как нельзя было ожидать от такого неуклюжего зверя. Однако ему удалось распороть своим рогом брюхо лишь одному врагу, в то время как сам он получил не меньше десятка ран. Раны его были глубокими, но для такого крупного, толстокожего зверя не смертельными, так как внутренние органы не были повреждены. И сражение продолжалось.
Носорог уничтожил еще одного врага, но зато теперь и сам стал похож на груду кровоточащего мяса. Окровавленные клочья свисали у него с боков. Собрав последние силы, он побежал, но тут же грохнулся наземь, и на него накинулись махайроды. Воспользовавшись этим обстоятельствов люди и особи осторожно спустились с деревьев и потихоньку направились дальше. Придя на ночлег де Бур подсчитал потери, которые составили более сорока человек. Он прекрасно понимал, что на планету доставлена не только его группа и потери рано или поздно унесут людей в могилы. Он также прекрасно понимал, что задача «воскресших» научитьсущества хоть каким-то навыкам людей. Пока у его группы это не получалось.
На следующий день, с приходом солнца и тепла, тягостные переживания ночи окончились, но впечатления от нее, видимо, еще оставались. Люди и существа долго не уходили прочь, а все кружили около обгорелого пня, рассматривали его со всех сторон, копались в пепле. Сколько было восторга и и радости, когда они обнаружили, что там, внутри, еще сохранилось тепло!
Особенно были довольны дети. Они подобрали на пепелище множество занятных вещиц. Здесь были угольки, ветки, прутики, жерди--все обожженные, гладкие. Ребятишки вооружились кто головешкой, кто прутом-- и началась игра. Женщины расположились под кронами двух небольших деревьев, пригнутых повалившимся стволом старой ели. Та самая женщина, что когда-то сучком стала выкапывать коренья, теперь снова взяла в руки это «приспособление». Глядя на нее, и другие женщины тоже принялись выкапывать коренья кто, чем мог. Так началось сознательное применение первого орудия труда.
Особенно повезло Ра. Ему попала в руки довольно увесистая палка. Взявшись за конец потоньше, Ра сразу же заметил, что рука его приобрела неведомую дотоле силу. А когда он ударил палкой по ветке и с нее посыпались сучки и листва, ему очень понравилась эта новая игрушка. Он стал направо и налево колотить своей палкой по стволам и веткам, по земле, но ему еще не скоро удалось нанести полновесный, настоящий удар. И здесь нужны были сноровка и опыт. Взрослые особи занимались, кто, чем и совершенно не обращали внимания на эту игру. Но вот на полянке появилась лягушка. Ра замахнулся на нее своей палкой… Конечно, лягушку он даже не задел, но игра увлекла его. К нему присоединились ребятишки; каждый старался поддеть лягушку чем-нибудь. Ее обступили со всех сторон, игра стала многолюдной, оживленной, но никто не смеялся, и раздававшиеся одиночные выкрики были совсем не похожи на веселый крик детей во время игры.
Лягушка поскакала себе в кусты, дети погнались, было за ней, но вдруг все сразу кинулись обратно: они увидели змею. Правда, то была небольшая змейка, но этой твари даже существа всегда боялся. И тут-то совершился новый, величайший шаг по пути цивилизации. Ра подбежал к змее и, ясно сознавая, что делает, поднял на нее палку, чтобы нанести удар. Если в недавнем прошлом он стукнул черепаху совершенно без цели, то сейчас он хотел ударить врага.
И он попал прямо по голове. Змея завертелась и зашипела так, что Ра в испуге отбежал в сторону. Но, увидев, что змея его не преследует, а все вертится на месте, снова подошел и принялся колотить изо всех сил. На это обратили внимание люди. Подошел де Бур. Он взял из рук Ра палку, подержал, повертел, даже притронулся ею к змее, и показал, как лучше использовать данный инструмент. Потом передал палку в руки вожака особей. Для того, большого и сильного, эта палка была слишком мала. Подержали в руках палку и Карр, и другие мужчины, и даже некоторые из женщин, но не усмотрели в ней ничего достойного внимания.
А в это время женщины усиленно раскапывали землю с помощью сучков. Они переходили с одного места на другое. Правда, и теперь еще редко кто из них подолгу держал в руках только что освоенное орудие: ступив несколько шагов, они теряли его, быстро забывали о нем и снова принимались копать одними пальцами, как это делали прежде. Однако уже и то, что существа довольно долго оставались на одном месте, имело для них большое значение. Потеряв орудие, они возвращались на прежнее место и тут снова вспоминали о нем, сознательно отыскивали и пускали в ход. К сожалению, задерживаться на одном месте им приходилось редко и ненадолго, так как они скоро истребляли все съедобное.
После обеда, когда все мирно отдыхали на лужайке, а Ра продолжал упражняться со своей палкой, вожак снова заинтересовался тем, что под ее ударом сыплются сучки и листья. И вот де Бур поднёс ему  подходящую дубинка: не длинная и не короткая, гладкая и довольно увесистая. После нескольких попыток ему удалось так ударить по дереву, что сучки затрещали и градом посыпались на землю. Если бы перед ним в этот момент оказался зверь, то вожак наверняка догадался бы стукнуть его дубинкой. Теперь же отличный удар пропал без пользы; вскоре вожак забросил дубинку: ведь осмыслить ее значение было ему не только не легко, но и вообще невозможно. Для этого де Бур был бы объяснить ему: «Вот эта вещь придает твоим рукам силу. Ею можно обороняться от врага и убить зверя. Надо всегда носить ее с собой».
Но существо еще совсем не умело рассуждать, а, следовательно, не мог и сознательно воспользоваться объяснениям де Бура, тем более, что тот объяснить увмело не мог. Люди и существа провели весь день и ночь, не трогаясь с места. Наутро особм, не успев еще спуститься с дерева, увидели, как с соседнего дерева на них посматривают какие-то странные существа, похожие на обезьян, вертлявые, непоседливые. Особенно подвижными были их морды. Они все время строили уморительные гримасы, словно кого-то дразнили. В гости пожаловали их ближайшие «родственники».
Обе стороны рассматривали друг друга с большим любопытством. Видно было, что и те и другие чувствовали себя сродни. «Воскресшие» люди тоже с любопытством смотрели на это общение. Потом они вскоре перемешались и стали ощупывать один другого. Одной из обезьян пришлась по душе красавица-девушка пог Агуся. Обезьяна так привязалась к девушке, что та вынуждена была уйти от нее подальше. Вскоре существам надоели назойливые «родственники», и они один за другим спустились на землю.
Обезьяны, оставшись на дереве, с недоумевающим видом переглядывались и как бы говорили друг другу: «Вот тебе и на!». С завистью глядели они на «воскресших» людей, которые свободно похаживали по земле, прямо и твердо держась на двух ногах, легко размахивая свободными руками. Обиженный кавалер тоже хотел похвастать своими способностями. Спустившись на землю, он встал на обе ноги и направился к Агусе. Согнувшись, покачиваясь на коротких кривых ногах, опираясь о землю своими длинными руками, он имел очень забавный вид. На это обратила внимание и девушка. Она остановилась и так посмотрела на него, что тот сразу же опустился на четвереньки и полез обратно на дерево. А она отвернулась и гордо пошла прочь. Как бы люди не смотрели на существа того времени, а все-таки обезьяна была ему не ровня.
Когда общество покинуло место стоянки и отправилось дальше, обезьяны долго следовали за ними, перескакивая с дерева на дерево и следя за каждым шагом своих родичей…Но и гордые существа ушли с пустыми руками, как и пришели; все его изобретения, все орудия остались на месте. Только Ра захватил, было с собой палку, но потерял и забыл о ней.
Однажды, когда располагались на ночлег, Ра заметил на соседнем дереве какое-то сооружение из веток. Он заинтересовался и полез посмотреть, что там такое. На дереве оказалось оставленное обезьяной гнездо. Просторное, уютное, устланное мягкими листьями,--лучшего места для ночлега и желать нечего. Ра устроился там, как в постели. Это заметил один из его товарищей и тоже забрался к нему. Места было достаточно, и они оба, как никогда, выспались там на славу.
А когда проснулись, никого поблизости уже не было. Их отцы и братья, встав как всегда рано, быстро собрались и отправились в путь. Считать они не умели, помнить всего не могли,--так и ушли, не заметив, что двоих не хватает… Когда вся группа вышла из леса, то увидела перед собой размытый водой широкий и глубокий овраг. Внизу, на самом дне, журчал небольшой ручеек, во время дождя превращавшийся в бурный поток. На краю оврага лес кончался, и по другую сторону тянулась белесая равнина.
Спустившись в овраг, люди  сразу увидели, что тут они могут неплохо устроиться. В одном месте крутой берег образовывал естественный навес. Здесь можно было укрыться и от дождя, и от ветра. Противоположную сторону весь день припекало солнце; шагах в двух пониже бежала прозрачная вода. Прекрасное место для стоянки! Люди останогвились и жестами предложили остаться и особям.
Несколько дней люди прожили здесь. Ходили на охоту, собирали коренья и снова возвращались в гостеприимный овраг. Хорошо им жилось бы тут, если бы не требовалось в поисках пищи отходить все дальше и дальше, так как вблизи все доступное было уже съедено. Но пока можно было, люди держались этого места. Особи тоже оставались. Для них ежедневные походы за пишей были не в диковинку.
Однажды утром их разбудил какой-то грохот. Земля, казалось, дрожала. На головы людей сыпался песок. Шум то удалялся, то приближался. Можно было догадаться, что он возникает где-то наверху. Люди замерли от страха, стали прислушиваться, но как будто непосредственной опасности не было. Вдруг раздался оглушительный треск, в воздухе мелькнула вершина дерева, и целая гора обрушилась в овраг. Если бы она упала чуть ближе, все люди погибли бы. Теперь же их только немного засыпало землей, а дерево прикрыло собой вход в пещеру. Оно упало вершиной к низу, корни же торчали вверху над обрывом. Дерево перекрыло выход для особей.
Они были в страшном испуге. Остолбенев, глядели они сквозь ветви дерева; гора шевелилась, дрожала, груды земли разлетались в разные стороны. Ручей был запружен, вода в нем поднялась и потекла сквозь запруду, возник водопад. Оказывается, наверху, близ края обрыва, разыгралась трагедия. По лесу шествовало гигантских размеров животное, очень похожее на мастодонта, только гораздо крупнее его, с бивнями, торчавшими не вперед, а книзу. Это было самое огромное из млекопитающих, когда-либо водившихся на суше. В ту эпоху они уже почти все вымерли; может быть, последний динотерий подошел теперь к обрыву. Особи испуганно смотрели на животное и ждали, что предпримут люди. В последнее время они поняли, что люди намного умнее их и следовали их советам-жестам.
Оказалось на похожее на слона животное напали уже знакомые особям и люддям махайроды. Защищаясь от врагов, слоноподобный все отступал, пока не достиг обрыва. Он уперся в дерево, росшее на самом краю оврага, и приготовился к обороне. Занятая им позиция надежно гарантировала от нападения с тыла. Но вдруг дерево не выдержало, повалилось, и богатырь полетел вслед за ним вниз с обрыва.
Слоноподобный лежал на боку поперек оврага, крепко зажатый с обеих сторон. Ручей постепенно размыл землю и просочился снизу под зверем, как под мостом. Животное было еще живо; несколько незначительных ран от клыков хищников не причинили ему вреда. Он бился, хрипел, но высвободиться никак не мог. Люди выбрались из завала, хотели, было подойти к зверю, но вдруг повернули обратно и в страхе попрятались: в овраге появились махайроды; они приближались к своей жертве.
И тут началось такое, что даже у  людей сжалось сердце. Махайроды набросились на беззащитного гиганта и начали живьем пожирать его. Он хрипел, вздрагивал, но не мог причинить хищникам ни какого вреда. Махайроды во многих местах разодрали на нем шкуру, выели мясо, а он все еще был жив: эти раны при его размерах не были смертельными. И когда махайроды, насытившись, ушли, гигант все еще жил…
Тогда к нему подступили люди и особи, давно они уже не ели мяса; что-то удерживало их накинуться на живого зверя, но голод проснулся, и особи один за другим принялись за него, вскоре их примеру последовали и люди. Махайроды помогли людям,иначе они не сумели бы прорвать его шкуру. А особи справлялись с эттим легко. Только начали все насыщаться, как, откуда ни возьмись, появились «гиены». Эти отвратительные твари всегда еще издали чуют, где можно поживиться, и сразу спешат на пиршество. Обычно они сидят в сторонке и ждут, пока зверь посильнее наестся, и уже потом довольствуются остатками. А таких слабых существ, как особи, они совсем не боялись и поэтому сразу же двинулись к издыхающему зверю.
Вот тут-то и сказали своё слово люди. Де Бур и несколько человек схватили палки и изо всех сил вытянули по спинам непрошенных гостей. В первый момент показалось, что «гиены» больше удивлены такой необычайной встрече, чем напуганы. Никогда они еще не видывали ничего подобного! Потом, разъярившись, кинулись на людей. Но теперь уже не только де Бур и люди, а все, кто только мог, взялись за оружие,--и «гиены» вынуждены были удирать, а одна, убитая палкой, осталась лежать. Человек победил? Нет. Победил страх. Страх перед голодом. Победил врага в бою с оружием в руках! И с этой поры в глазад первобытных существ человек сделался самым сильным, самым могучим существом на планете. Он уже мог никого не бояться, кроме таких, как он сам. А таких на планете ещё не было.
 Уже давно где-то вдали грохотал гром, но туча прошла мимо. А спустя некоторое время снова раздался какой-то неясный гул. Он неуклонно приближался. Вода в ручье снова начала подниматься,--и вдруг из-за поворота оврага выкатился огромный водяной вал. Особи забегали, засуетились у трупа слоноподобного, потом взобрались на него. Но туша вдруг шевельнулась и тронулась с места. Вода все прибывала и уже начала подбираться к ним. Они стали карабкаться на дерево. Воды стало еще больше. Слоноподобный развернулся и поплыл. Несколько человек уцепились за поваленное дерево, но оно не выдержало новой тяжести и с шумом рухнуло в воду. И вода понесла и дерево, и людей, и труп зверя.
Все совершилось в один миг, людей и особей смыло с поверхности реки и они утонули. Это были не первые потери среди людей. Их оставалось всё меньше и меньше. Постепенно вода ушла так же быстро, как и пришла. Но удобная пещера была разрушена до основания. Весь овраг был размыт, обезображен. Снова пришлось начать скитания.







                Г Л А В А  7


          Много дней не переставая, шли дожди. Солнце выглянет на минутку и снова скроется, не успев просушить землю. Особенно в лесу сыро и холодно ночью. Людям подолгу приходилось сидеть где-нибудь под деревом, прижавшись к друг другу, чтобы хоть немного согреться. С кустов и деревьев беспрестанно стекала вода, образуя большие лужи. А ночь тянется и тянется без конца.
И вот наступает день--такой же дождливый и мрачный; он приводит с собой еще и голод. Безмолвные, хмурые бродят люди, довольствуясь тем, что попадается под руку. И между ними уже не чувствуется той сплоченности, которая так помогала им прежде. Нет и прежних «разговоров», живости и подвижности между людьми и особями. Очень мало становиться человеческого во всем их обличий; между ними часто вспыхивают драки, словно у зверей. Вот двое из-за лягушки едва не перегрызли друг другу горло.
Медленно передвигаясь, люди стали выбираться из влажного леса, держа направление в ту сторону, где местность чуть заметно повышалась. Особи следовали за ними, надеясь на умение людей находить пищу. Вскоре лес поредел, да и погода немного прояснилась. Перед людьми и особями теперь открылась совсем другая картина: впереди тянулась гряда каменистых холмов; среди них там и сям было разбросано много осколков скал. Неподалеку две из них, навалившись одна на другую, образовали нечто вроде навеса или грота, где можно было укрыться от дождя. И когда снова начал моросить дождь, люди, конечно, сразу же направились в это укрытие.
Мокрые, усталые, они с удовольствием расположились в глубине просторной, сухой пещеры. Казалось, им теперь можно забыть о голоде, холоде и других невзгодах. Одни уселись, другие разлеглись на сухой земле, и все, быть может, впервые в своей жизни почувствовали себя, «как дома». А там, снаружи, непогода разгулялась не на шутку. Особенно свирепствовал ветер, грозя перейти в бурю. Где-то неподалеку гремели раскаты грома. Внутрь пещеры стали попадать капли дождя. Люди увидали, что в дальнем конце ее, в верхней части, находился еще один выход наружу; через него и проникал дождь. Но это беда небольшая: устроились по углам--и опять все хорошо.
Де Бур решил использовать нахождение в пещере для обучения особей. Говорить они не умели, да и умишком не блистали.ж Он решил использовать рисунки, как более понятные для слабого ума и нарисовал прибытие на планету людей. Затем нарисовал в небе тучеобразного существа и показал, что Он наблюдает на ними. Особи ни чего не понимали, а сверху посмеиваясь смотрел на его художества Всевышний.
(Он так и не понял, что это не предки человека и они не смогут понять его подвижнечества. Но труд не пропадёт даром. Поколения людей, появившиеся на планете вскоре, оценят этот труд. Рисунки станут первым опытом людей осознать своё предназначение на этой планете).
Буря между тем усиливалась; гром грохотал уже над самой пещерой. Но зато как приятно было чувствовать, что тебе это не угрожает, что в пещере сухо и безопасно, в то время, как там. Но вот на сером фоне входа показался чей-то темный силуэт, послышался хриплый рев. Это явился хозяин--пещерный лев. Хотя его и нельзя было назвать царем зверей на этой планете, однако для  людей и особей, он был грозен.  Обезумев от страха, бросились люди в тот конец пещеры, где, на их счастье, нашелся второй выход. Их преследовало грозное рычание зверя. Оно словно заполнило пещеру, заглушив все другие звуки: и крики ужаса людей, и шум бури, и даже раскаты грома.  Добравшись до выхода, люди и особи, давя друг друга, карабкались к спасительному отверстию. Каждый силился выскочить первым. Но тут в дело вмешался вожак: де Бур властно оттолкнул мужчин, мешавших выходу женщин и детей, прекратил свалку, и благодаря этому люди и особи благополучно выбрались из пещеры. Им помогло и то, что лев немного замешкался. А когда он стремительно бросился на непрошеных гостей, то успел лишь немного задеть того, кто выходил последним.
Не обошлось и без несчастного случая. В панике одна из особей-женщин выронила из рук малыша. Он плакал, оставшись один в пещере, а обезумевшая мать в это время металась у входа, не зная, что делать. Сердце ее разрывалось от горя. Несколько раз она устремлялась вперед, готовая броситься на льва. Но она, очевидно, чувствовала, что не спасет несчастного ребенка. К тому же она осталась одна, все остальные давно убежали, даже люди.  Люди без оглядки мчались в лес, за ними особи и только хртплое дыхание раздавалось вокруг. У многих в ушах все еще стояло страшное рычание льва. А вокруг гремели раскаты грома, и вспышки молний слепили им глаза.
Вскоре все остановились под широким развесистым деревом, тесно сбились в кучу и долго стояли, дрожа от страха и холода. Дождь лил не переставая.  В это время лев-победитель устраивался в своем жилище. Он не только не тронул ребенка, но долго с любопытством рассматривал это не знакомое ему существо.  Ребенок жалобно кричал, размахивая ручками и ножками. Лев осторожно коснулся его лапой, затем перевернул. Ребенок стал кричать еще сильнее. Наконец это наскучило льву, и он придавил ребенка насмерть своей тяжелой лапой. Лев был сыт, находился в тепле, ему ничто не угрожало, и он был настроен довольно мирно. Беспомощные двуногие существа, неведомо откуда появившиеся и так же быстро исчезнувшие, мало занимали его.
Когда крик ребенка прекратился, несчастная мать отошла от пещеры и побрела в ту сторону, куда убежали все. Потеря ребенка тяжело отозвалась в ее сердце. Но, оказавшись среди тьмы и бури, она совсем пала духом. Ей никогда еще не приходилось оставаться одной в ночном лесу. Ведь особи всегда держались группой; только это и помогало им выстоять в неустанной борьбе за существование, и в этом было неизменное преимущество полуживотных перед такими сильными зверями, как, например, львы, которые никогда не держатся стадом.
Хорошо, что все бежали недолго. Только благодаря этому отставшая женщина скоро наткнулась на них; иначе она погибла бы, как это уже не раз случалось с другими. Молча присоединилась она к группе, и никто не обратил на нее внимания. О ее горе никто даже не подозревал. Все смутно сознавали, что им плохо, тяжело; в отдельных же событиях они не отдавали себе отчета. Только двое или трое сохранили некоторые впечатления от недавно пережитого. У вожака особей, например, сохранились смутные образы только что оставленной сухой пещеры, в которой было так хорошо, и зверя, прогнавшего их. Заметно было, что и еще кое-кто по-своему переживал случившееся: они беспокойно переворачивались, сердились--значит, думали о чем-то, волновались.
И это было хорошим признаком. А их враги-- свирепые, могущественные звери--не могли делать этого. Они способны были реагировать только на явления, происходящие непосредственно перед их глазами. Де Бур подумал, что эти особи через некоторое время превратятся в первобытных людей. Но ему было не дано узнать это. Всевышний не стал наставлять ещё раз, а без этого человек не мог знать, что произойдёт в будущем в смысле рождения человека.
Особь, которому люди дали имя Ра в это время сидел на дереве и наблюдал за каким-то необычным явлением. Что-то белое, светящееся виднелось между деревьями. И хотя вокруг было темно, но в том месте из тьмы вырисовывались стволы и ветви; казалось, они шевелились; то увеличивались, то уменьшались. Ра не мог удержать любопытства и, спустившись на землю, стал подкрадываться к тому месту, где мерцал таинственный свет. Вот Ра подошел совсем близко--и обмер от страха и удивления.
Посреди поляны лежало большое, расщепленное молнией дерево. Из дупла его вырывались языки пламени, извиваясь, они лизали ствол. Вокруг было светло; красноватые отблески дрожали на листьях и траве. Ра спрятался за деревьями и долго со страхом наблюдал диковинное зрелище, боясь подойти поближе.  Но вокруг было все так тихо, мирно, огонь так приветливо потрескивал, что Ра осмелел и вышел из-за деревьев.  Осторожно, бочком стал он приближаться к огню, готовый в любую секунду бежать со всех ног, если это неведомое существо надумает что-либо недоброе.
Однако существо, видимо, и не помышляло бросаться на Ра. Наоборот, своим ласковым светом и мягкими плавными движениями оно словно манило его к себе. Ра подошел совсем близко и ощутил приятное тепло. Невольно он протянул к огню руки и неподвижно простоял несколько минут. Потом повернулся и побежал к своим.  Размахивая руками, показывая в ту сторону, где был огонь, он звал старших, без конца повторяя: «О, о». Тогда и все заметили свет, и пошли к нему.  Так же, как и Ра, они поначалу лишь со страхом выглядывали из-за деревьев, не отваживаясь приблизиться, и только когда Ра смело подошел к огню и простер над ним руки, все последовали его примеру и окружили огонь.
Можно себе представить, что испытывали в этот момент промокшие и продрогшие люди.

Лица их сразу же оживились, глаза заблестели. Они увидели огонь, который должен был сыграть в их жизни главную роль на данный момент. А особи корчили такие гримасы, что казалось, вот-вот на лицах засияет улыбка. И лужайка вдруг словно ожила; на ней послышались голоса --люди пытались выразить друг другу свои чувства. Они все весело суетились вокруг огня. Матери--особи брали на руки детей и протягивали их к огню. Один из особей до того осмелел, что захотел схватить рукой язык пламени, но тут же вскрикнул и отскочил прочь. В один миг за ним кинулись все.
Полянка сразу опустела; перепуганные особи осторожно выглядывали из-за деревьев. Да и как не перепугаться: оказалось, что это существо, с первого взгляда ласковое и доброе, тоже умеет нападать и кусаться. Вдруг оно еще и погонится за ними?  Но огонь вовсе не собирался гнаться за ними. Особи увидели, что люди спокойно наблюдают за этим существом и не проявляют страха. Они оставались на месте, а огонь все так же приветливо потрескивал, освещал и согревал все вокруг и так же манил к себе.
Мало-помалу особи набрались храбрости и один за другим стали возвращаться к огню. Снова они обступили его со всех сторон,--и всем стало так хорошо опять. Значит, дело только в том, чтобы не трогать его. Он этого не любит. Сам же он, как видно, никому не желает зла. Напротив, им до сих пор не встречалось ни одного существа, которое было бы таким добрым по отношению к ним.  Дремучий лес и ночная тьма со всех сторон обступили особей, а здесь им было светло и тепло. И настроение у всех сразу переменилось. Они совсем забыли о случившемся недавно и наслаждались довольством и покоем.
Особи впервые видели и ощущали огонь--тот самый огонь, без которого человек не стал бы человеком. Уважение, благодарность и страх зарождались у них в сердцах,--те самые чувства, с которыми отсталые народы  обращаются к таинственным и могущественным явлениям природы. Но...это были не люди и они не смогли оценить подарка природы. А всего в нескольких шагах от освещенной и согретой огнем полянки притаилась ночь, казалось, ставшая еще более темной, сырой и холодной. Она подстерегала за деревьями, словно приготовившись кинуться на них. Дерево тем временем догорало; огонь уменьшался постепенно, неприметно, но неуклонно. На полянке становилось все темнее и темнее, а вместе с тем и холоднее.
Непонятное чувство овладело людьми. Они поняли, что не смогут сохранить божественный подарок. Для это нужно было, чтобы особи вели оседлый образ жизни, но до этого было ещё очень далеко. Неведомое доселе беспокойство овладело людьми. С тревогой начали они жаться ближе к огню.  Вот пламя совсем исчезло. Ночь надвинулась из лесу и завладела полянкой.  Но еще оставались угольки, которые немного грели. На них были обращены взоры людей, каждый старался придвинуться к ним поближе. Кружок становился все тесней и тесней. Вот уже стоявшим позади не видно ни единой искры, но все стараются протиснуться вперед, не сводя глаз с того места, где только что виднелся он, огонь. Еще немного, и угли погасли.
 Тихий жалобный стон пронесся по лесу. Это человек расстался с самым драгоценным для него на свете.
Из глаз человека выкатилась первая слезинка. И тогда ночь выползла из-за деревьев, окутала полянку и людей, и особей на ней. Холод и сырость, к которым особи уже давно привыкли, а люди начали привыкать, теперь показались им еще более неприятными. У обгоревшего ствола сидели скорчившись темные, жалкие фигурки особей, которые никогда не видели огня. И в их широко раскрытых от страха глазах все еще отражался Огонь-- могущественный спутник будущего, но не их будущего. Правда они об этом знать не могли.

































               
                Г Л А В А  8
 

          На следующий день, с приходом солнца и тепла, тягостные переживания ночи окончились, но впечатления от нее, видимо, еще оставались. Люди и особи долго не уходили прочь, а все кружили около обгорелого пня, рассматривали его со всех сторон, копались в пепле. Сколько было восторга и и радости, когда они обнаружили, что там, внутри, еще сохранилось тепло!  Особенно были довольны дети. Они подобрали на пепелище множество занятных вещиц. Здесь были угольки, ветки, прутики, жерди--все обожженные, гладкие. Ребятишки вооружились кто головешкой, кто прутом--и началась игра.
Женщины расположились под кронами двух небольших деревьев, пригнутых повалившимся стволом старой ели. «Воскресшая» женщина, принялась сучком выкапывать коренья, а особи разглядывали  «приспособление» как будтог видели в первый раз. Потома,  глядя на нее, особи, мужчины и женщины, тоже принялись выкапывать коренья кто, чем мог. Так началось, как думал де Бур,  сознательное применение первого орудия труда. Особенно повезло Ра. Ему попала в руки довольно увесистая палка. Взявшись за конец потоньше, Ра сразу же заметил, что рука его приобрела неведомую дотоле силу. А когда он ударил палкой по ветке и с нее посыпались сучки и листва, ему очень понравилась эта новая игрушка.  Он стал направо и налево колотить своей палкой по стволам и веткам, по земле, но ему еще не скоро удалось нанести полновесный, настоящий удар. И здесь нужны были сноровка и опыт.
Взрослые особи занимались, кто, чем и совершенно не обращали внимания на эту игру. Но вот на полянке появилась лягушка. Ра замахнулся на нее своей палкой… Конечно, лягушку он даже не задел, но игра увлекла его. К нему присоединились ребятишки; каждый старался поддеть лягушку чем-нибудь. Ее обступили со всех сторон, игра стала многолюдной, оживленной, но никто не смеялся, и раздававшиеся одиночные выкрики были совсем не похожи на веселый крик детей во время игры.  Лягушка поскакала себе в кусты, дети погнались, было за ней, но вдруг все сразу кинулись обратно: они увидели змею. Правда, то была небольшая змейка, но этой твари с первых же времён всегда боялись и человек и животные.
И тут-то совершился новый, величайший шаг по пути цивилизации. (Всевышний смотрел и улыбался. Не может полуживотное совершить величайший шаг по пути цивилизации. Смешные эти люди. Всегда хотят делать всё по-своему. Это хорошо и плохо. Но, главное для Всевышнего, что есть выбор).
 Ра подбежал к змее и, ясно сознавая, что делает, поднял на нее палку, чтобы нанести удар. Если в недавнем прошлом он стукнул черепаху совершенно без цели, то сейчас он хотел ударить врага.  И он попал прямо по голове. Змея завертелась и зашипела так, что Ра в испуге отбежал в сторону. Но, увидев, что змея его не преследует, а все вертится на месте, снова подошел и принялся колотить изо всех сил.  На это обратили особи и постарше. Подошел вожак. Он взял из рук Ра палку, подержал, повертел, даже притронулся ею к змее, но ничего замечательного не обнаружил. Для него, большого и сильного, эта палка была слишком мала. Подержали в руках палку и Карр, и другие особи-мужчины, и даже некоторые из женщин, но не усмотрели в ней ничего достойного внимания.
А в это время особи-женщины усиленно раскапывали землю с помощью сучков. Они переходили с одного места на другое. Правда, и теперь еще редко кто из них подолгу держал в руках только что освоенное орудие: ступив несколько шагов, они теряли его, быстро забывали о нем и снова принимались копать одними пальцами, как это делали прежде. И даже то, что люди всё время копали «орудием» не приучило их к копированию.
Однако уже и то, что особи довольно долго оставались на одном месте, имело для них большое значение. Потеряв орудие, они возвращались на прежнее место и тут снова вспоминали о нем, сознательно отыскивали и пускали в ход. К сожалению, задерживаться на одном месте им приходилось редко и ненадолго, так как они скоро истребляли все съедобное.  ( Обыкновенный инстинкт—размышлял Всевышний. Неужели «воскресшие» не видят этого. Обидно за них. Вроде бы их вожак выглядит смышлённвм парнем).
После обеда, когда все мирно отдыхали на лужайке, а Ра продолжал упражняться со своей палкой, вожак снова заинтересовался тем, что под ее ударом сыплются сучки и листья. И вот к нему в руки попала подходящая дубинка: не длинная и не короткая, гладкая и довольно увесистая. После нескольких попыток ему удалось так ударить по дереву, что сучки затрещали и градом посыпались на землю. Если бы перед ним в этот момент оказался зверь, то особь наверняка догадалась бы стукнуть его дубинкой. Теперь же отличный удар пропал без пользы; вскоре вожак забросил дубинку: ведь осмыслить ее значение было ему не только не легко, но и вообще невозможно. Для этого он должен был бы рассуждать приблизительно так: «Вот эта вещь придает моим рукам силу. Ею можно обороняться от врага и убить зверя. Надо всегда носить ее с собой». (Всевышний улыбнулся. Ведь поглуживотное совсем не умело рассуждать, а, следовательно, не могло и сознательно воспользоваться своим открытием).
Люди и особи провели весь день и ночь, не трогаясь с места. Наутро, не успев еще спуститься с дерева, особи увидели, как с соседнего дерева на них посматривают какие-то странные существа, похожие на них, вертлявые, непоседливые. Особенно подвижными были их морды. Они все время строили уморительные гримасы, словно кого-то дразнили. Это к ним в гости пожаловали их ближайшие «родственники»--обезьяны.  Обе стороны рассматривали друг друга с большим любопытством. «Воскресшие» также с любогпытством наблюдали за обоими. Видно было, что и те и другие чувствовали себя сродни. Поэтому они вскоре перемешались и стали ощупывать один другого. «Воскресшие» благоразумно скрылись в пещере. Одной из обезьян пришлась по душе красавица--особь. Обезьяна так привязалась к девушке, что та вынуждена была уйти от нее подальше.
Вскоре особям надоели назойливые «родственники», и они один за другим спустились на землю. Обезьяны, оставшись на дереве, с недоумевающим видом переглядывались и как бы говорили друг другу: «Вот тебе и на!». С завистью глядели они на животных, которые свободно похаживали по земле, прямо и твердо держась на двух ногах, легко размахивая свободными руками. Обиженный кавалер тоже хотел похвастать своими способностями. Спустившись на землю, он встал на обе ноги и направился к женщине. Согнувшись, покачиваясь на коротких кривых ногах, опираясь о землю своими длинными руками, он имел очень забавный вид. На это обратила внимание и девушка. Она остановилась и так посмотрела на него, что тот сразу же опустился на четвереньки и полез обратно на дерево. А она отвернулась и гордо пошла прочь. Как бы  не смотрели на особь «воскресшие», а все-таки обезьяна была им не ровня.

Когда особи (конечно, и люди, потому что они уже не могли друг без друга) покинули место стоянки и отправились дальше, обезьяны долго следовали за ними, перескакивая с дерева на дерево и следя за каждым шагом своих родичей. Но и гордая особь ушли с пустыми руками, как и пришли; все её изобретения, все орудия остались на месте. Только Ра захватил, было с собой палку, но потерял и забыл о ней. Однажды, когда располагались на ночлег, Ра заметил на соседнем дереве какое-то сооружение из веток. Он заинтересовался и полез посмотреть, что там такое. На дереве оказалось оставленное обезьяной гнездо.
Просторное, уютное, устланное мягкими листьями,-- лучшего места для ночлега и желать нечего. Ра устроился там, как в постели. Это заметил один из его товарищей и тоже забрался к нему. Места было достаточно, и они оба, как никогда, выспались там на славу.  А когда проснулись, никого поблизости уже не было. Их отцы и братья, встав как всегда рано, быстро собрались и отправились в путь. Считать они не умели, помнить всего не могли,--так и ушли, не заметив, что двоих не хватает.















            


                Г Л А В А  9
 

   
Идя вдоль ручья, племя вышло к широкой реке. Берега ее были довольно круты, и под ними они скоро нашли себе пристанище не хуже прежнего. Место было очень живописное и удобное: сразу же у берега реки начиналась равнина, чуть в стороне--лес и заросли камышей в том месте, где ручей, впадая в реку, образовал песчаные наносы. На горизонте высились горы, над ними клубились какие-то темные тучи, а может быть, дым.
Скитальцы отлично устроились под выступом берега. Пещера здесь находилась не у самой воды, а выше и в некотором удалении. Это давало возможность держаться подальше от нежелательных соседей, которые могли оказаться в реке.  Здесь имелось все необходимое для пропитаниф: и лесные плоды, и степные животные, и, наконец, множество птиц, копошившихся в камышах. Не хватало у племени только знаний, чтобы полностью использовать это богатство. И «воскресшие» воспользовались своим преимуществом.
Цапли, утки, журавли, чайки шумели и галдели в кустах, летали над водой целыми стаями. Длинноногие фламинго, как часовые, стояли, вытянувшись на одной ноге, а горбатые пеликаны бестолково топтались на месте.
Когда де Бур схватил одного из пеликанов, то остальные лишь немного попятились и удивленно смотрели на гибель своего товарища. Вскоре берег был покрыт перьями, словно снегом; в воздухе носились облака пуха. В этот день люди досыта наелись. Они с радостью угощали своих товарищей по племени. Однако птицам это не нравилось, и они стали держаться подальше от незваных гостей.
Люди порой подходили к воде, склонялись над ней и наблюдали за рыбами, подталкивая друг друга и указывая на них рукой. Но вот из воды высунулась чья-то страшная голова, с огромной зубастой пастью. Люди испуганно закричали и шарахнулись прочь. Их крики испугали и крокодила--а это он высунулся из воды,--и голова мгновенно исчезла.
Ночью вокруг слышались какие-то звуки, тяжелый грохочущий топот, но усталые люди и особи ничего не слышали и преспокойно спали. На утро они снова отправились на охоту за птицами, но результаты уже не были столь блестящими, как накануне.  Птицы уже не дожидались, пока их возьмут голыми руками. Пришлось гоняться за ними; поднялся шум и крик, а это вызвало переполох по всему берегу,--и в результате  охотники вернулись с одним только фламинго, несколькими птенцами и небольшим количеством яиц.
Добавив к этому лягушек, улиток и тростниковых корневищ, прожили еще день--и, пожалуй, не хуже вчерашнего--и тут снова вспомнили об «орудиях». Люди показали пример и взяли в руки кто палку, кто прут, ракушку, острый камень, птичью кость--их особенно много валялось вокруг--и принялись копать, расковыривать землю. От леса к реке вела едва различимая тропинка. Она была узкой и проходила по самой круче, но это был единственный путь, ведущий к воде. По видневшимся на ней отпечаткам следов можно было догадаться, что ею пользуются звери.
Несколько раз на самой середине реки возникало какое-то движение, вода плескалась, слышались какие-то звуки, похожие на сопение. Видно, там ворочался какой-то крупный зверь, но к берегу он пока не приближался. И этот невидимый зверь казался людям страшнее, чем какой угодно лесной хищник, которого, по крайней мере, можно было видеть.
Однажды под вечер, когда племя уже сидело в своей пещере, зверь, наконец, появился. Войдя в тростники, он распугал птиц и стал мять и ломать все вокруг. Это был бегемот, или гиппопотам(земная квалификация), каких достаточно много видели «воскрешие» на земле.  В то же время по тропке спускались на водопой четыре мастодонта. Завидев этих гигантов, бегемот мигом отправился восвояси.  Мастодонты вошли в воду, напились, постояли немного и повернули обратно.
Едва только первый из них ступил на тропку, как наверху показались два носорога, тоже направляющихся на водопой. На узкой тропинке столкновение стало неминуемым, тем более что носороги всегда очень драчливы.  Шедший впереди носорог, спускаясь вниз, неожиданно для себя очутился между двумя мастодонтами.  Не раздумывая, он нагнул голову и запустил свой страшный рог в брюхо мастодонта. Тот взревел так, что вздрогнула земля, и присел на задние ноги.
Затрубили и остальные мастодонты, заревели оба носорога; могучее эхо прокатилось по лесу. Испуганнре племя сбилось в глубине пещеры и затаило дыхание.  А тем временем задний мастодонт всадил свои двухметровые бивни в шею носорога, и тот вытянулся рядом с раненым мастодонтом. Второй носорог, увидев, что остался один против трех мастодонтов, стал поворачиваться, чтобы кинуться бежать, но тут две пары бивней пропороли ему бока. Нападавшие были побеждены. Раненый мастодонт сидел, припав на задние лапы, и громко стонал. Его товарищи стояли подле него, обнюхивали, притрагивались хоботами, словно стараясь помочь ему встать. Но он все слабел и слабел, а спустя немного грохнулся на землю.
 Долго еще стояли возле него мастодонты, а потом понуро побрели в лес. На месте боя горами лежали трупы трех великанов. Вскоре выполз крокодил и, конечно, неведомо откуда появились гиены. Всю ночь перепуганное племя слышало ворчание и возню возле трупов. Только наутро пришла, наконец, их очередь.
И опять наступило время, когда не нужно было беспокоиться о пище. Теперь можно было и поразвлечься. И почти все мужчины нашли для себя подходящие игрушки среди костей погибших животных. Игрушки эти--огромные увесистые кости, с которыми «воскресшие»-мужчины теперь почти не разлучались и таким образом привыкали иметь при себе постоянное и надежное оружие. Они, наконец, начали понимать, что в этом мире за каждый кусок пищи надо сражаться.
Чтобы отрезать мясо, использовали острые камни, кости и ракушки. Главное же было в том, что люди сознательно выбирали предметы поострей. И эти примитивные ножи теперь уже сохранялись людьми. Так у них появилась первая домашняя хозяйственная утварь.  Однажды в жаркий полдень люди лежали в тени и наблюдали, как шестилетний мальчуган играл у воды. Неожиданно из воды высунулся крокодил и с разинутой пастью двинулся к ребенку.
 Мигом вскочило несколько мужчин с костями-дубинками; подбежав в самый опасный момент к воде, они нанесли могучие удары по голове крокодила. Отвратительное животное завертелось и медленно поползло прочь от берега. Восторженные крики вырвались из груди у особей. Что-то похожее на улыбки появилось на их лицах. Теперь-то даже они поняли, что такое оружие!
Ночью племя было разбужено каким-то необычайно сильным, приглушенным гулом. Земля дрожала, огромные глыбы отваливались от берега и рушились в воду. В ужасе повскакивали они со всех своих мест, выбежали, присмотрелись, прислушались, но ничего не могли понять. Ночь темная, тихая, только где-то далеко шумела и сверкала гроза.  Тревога оказалась напрасной, племя снова улеглось спать и проспали они спокойно всю ночь, хотя сквозь сон чувствовали какой-то отдаленный гул.
Наступил день, жаркий, но тусклый: не то сухой туман, не то пыль висели в воздухе. Самое же удивительное творилось на реке. Она стала вполовину меньше, а над водой повис густой белый туман, который с течением времени не только не рассеивался, но становился гуще.
По берегу взад и вперед метался бегемот и тревожно фыркал. Только крокодил по-прежнему весело плескался в воде. Однако и он вскоре выскочил из нее, поспешив укрыться в тростниках. Затем начали выпрыгивать рыбы. То тут, то там высовывались их головы, чем дальше, тем чаще, и, наконец, целая масса запрыгала по воде. Откуда они только брались! Рыбьи головы торчали на всей поверхности воды. Многие рыбы выбрасывались на берег, другие, повернувшись кверху брюхом, безжизненно плыли по течению. Люди бросились вылавливать рыбу, особи за ними, но тут же с криком все отскочили от реки: вода в ней была горячая.
Не понимая, в чем дело, смотрели они на это удивительное явление, словно спрашивая друг у друга: что за чудо случилось? Люди не стали объяснять им непонятное явление, потому что знали: их не поймут. Однако вскоре и те и другие принялись уплетать рыбу. Она, правда, еще не вполне сварилась, но все равно была гораздо вкуснее, чем сырая. Вскоре рыба перестала прыгать и метаться; вся поверхность реки сплошь была усеяна мертвой рыбой. Щедрая природа попотчевала плкмя ухой, какую еще никто из особей никогда не едал и не видывал. А люди наелись так, что еле таскали ноги. Они-то  не удивлялись столь необычному явлению. А особм еще не умели рассуждать, да и рассуждать-то было не о чем: бери да ешь досыта, не каждый день выпадает такое угощение!
Что же произошло?—задумался де Бур. А потом всё увидел. Километрах в шестидесяти от стоянки, там, где на горизонте дымились горы, начал действовать вулкан. Поток лавы медленно сползал в долину, по которой протекала река, и наконец достиг воды. Забурлила, зашипела вода, и белый густой пар заполнил долину. Лава медленно продвигалась все дальше и дальше, дошла до середины реки, наконец заполнила все русло до противоположного берега. Возникла громадная запруда; вода переливалась через нее и делалась горячей, как кипяток. Густое облако пара поднялось над рекой и скрыло все происходившее.
Короткое время люди зажили, как подобает людям. К сожалению, это длилось недолго. Через день рыба была не такой вкусной, через два--издавала отвратительный запах, а через три уже нужно было бежать от реки, куда глаза глядят. Да и погибшие звери к этому времени вконец разложились и издавали такой смрад, что его не могли вынести даже самые неприхотливые особи. В довершение бед и ручей пересох из-за того, что давно не было дождя: люди остались без питьевой воды.
Как ни держалось племя, как ни терпели, но в результате вынуждены были покинуть и этот уголок изобилия, где они провели столько счастливых дней.  Вся  утварь осталась на месте. У племени не было ни карманов, ни мешка, ни веревки, а чтобы нести множество вещей в руках, надо было постоянно помнить, что они когда-нибудь непременно пригодятся. Но на это особи еще не были способны, а люди надеялись найти такие же орудия труда в другом месте. Достаточно и того, что они научились думать о будущем в новых условиях. Однако, даже у людей будущего не было. Они были смертны и век их был короток. Вскоре они должены были все, до одного, уйти в небытиё.




                Г Л А В А  10


Куда  же делись и что произошло за это время с оставшимися в лесу двумя особями-юношами? Нечего и говорить, что чувствовали они себя весьма скверно. Отчаявшись, они бросались во все стороны, долго кружили по лесу, пока голод не заставил приняться за добывание пищи. Они не могли ни посоветоваться, ни выбрать какое-нибудь определенное направление. Оставалось только держаться друг за друга да бродить по лесу. И когда наступил вечер, они долго не могли приискать себе ночлега. К ночи чувство страха и одиночества охватило их сильнее, и они еще засветло взобрались на дерево как можно выше.
Так блуждали они по лесу несколько дней. За эти дни самостоятельной жизни они научились большему, чем за многие предыдущие годы. Прежде для них только и было заботы, чтобы поскорее вскарабкаться на дерево, когда раздастся сигнал тревоги. А теперь они должны были сами заботиться обо всем. Они стали очень осторожны: от каждого шороха, треска сучьев бросались со всех ног, от любой козы удирали, точно от тигра. Зато и никакому опасному зверю не удавалось даже приблизиться к ним. Оставшись одни, они не разлучались ни на шаг и научились по едва заметным жестам понимать, что каждый из них хочет.
Вместе с этим развивался и разум, появились новые, понятные обоим звуки. Бестолковая пугливость постепенно заменялась более разумной осторожностью, внимательностью и даже рассудительностью.  Много тягот вытерпели юноши: намерзлись, наголодались, натерпелись страха. Несколько недель тянулись для них, словно несколько лет. Им уже казалось, что они живут так всю жизнь, а прошлое--это далекий сон.  Однажды, выйдя из леса, они увидели местность, похожую на ту, где им когда-то вместе со своими пришлось найти временный приют в пещере. Холмы чередовались с ложбинами, на горизонте виднелись горы. Юноши вышли на покрытую мягкой зеленой травой равнину.
Здесь было много всяких животных, но все они значительно отличались от лесных. Сперва юноши чувствовали себя очень неважно, так как если кто-нибудь вздумал бы на них напасть, то спрятаться было бы некуда. Но звери тут оказались более мирными, чем в лесу; никто из них не собирался нападать на людей.  Неожиданно к ним подбежал зверь, похожий на лошадь, только ростом поменьше; на каждой ноге у него было по три пальца: средний побольше, а два задних--маленькие, и на каждом пальце по копытцу. Это был  предок земной лошади.  Юноши пустились от него наутек, а он--от них: испугались друг дружки. Потом к ним приблизился еще один зверь, с длинной шеей, и преспокойно стал их рассматривать.
Встречались им и другие животные, похожие на коров, на овец, но странные, неуклюжие на вид. Например: туловище козы, а рогов нет, и хвост длинный; корова, а клыки, словно у кабана; свинья--но с медвежьими лапами. Все они--предки похожи на земных животных.  Для юношей главным же было то, что все эти животные травоядные, а не хищные. Они спокойно паслись на лугу и никому не угрожали. И юноши успокоились, осмелели и почувствовали себя лучше, чем в темном и опасном лесу.
Зато здесь труднее было прокормиться. Мышей и кроликов тут бегало множество, но поймать их очень трудно. Попробовали на вкус одну-другую траву, коренья, но ничего подходящего не нашли. Правда, обоим несколько раз попадались какие-то колоски с зернышками, очень приятные на вкус, но прокормиться ими одними было невозможно.  И тогда юноши принялись ловить кролика. Голод заставил их преследовать зверька долго и упорно. Бегая за ним, юноши попали в такое место, где ложбина, суживаясь, переходила в голое каменистое плато. Оно было довольно ровным, но каким-то крупчатым, наподобие корки на каше. Оба устали; особенно давала себя чувствовать жара, исходившая, как казалось, именно от этого окаменелого пространства.
Оказавшийся в затруднительном положении кролик, не зная, куда деться, вскочил на камни и начал выделывать такие трюки, что наши охотники остановились разинув рты. Кролик подскакивал, как мячик, стараясь ни на секунду не задерживаться у земли: чуть только притронется к ней и тут же подскочит как можно выше.  Спустя некоторое время он стал кувыркаться, падая то на спину, то на брюхо. И это продолжалось до тех пор, пока силы не покинули его. Тогда произошло новое чудо: кролик начал дымиться. Дым усиливался, густел, и вдруг шерсть на кролике вспыхнула. Тут юноши сразу вспомнили удивительное явление, которое им однажды пришлось видеть в лесу.
Шерсть обгорела, пламя исчезло, но дело этим не кончилось: кролик стал жариться; он шипел и потрескивал, как на сковородке. Приятный запах защекотал ноздри охотников. Они сунулись к кролику, но тут же, вскрикнув, отскочили обратно: их кто-то так куснул за ноги, что даже в глазах потемнело.  Вкусный жареный кролик лежал совсем близко, в каких-нибудь двух шагах, привлекая своим аппетитным запахом. Но он был недоступен. А голод все сильнее напоминал о себе. Близился вечер, а им удалось поживиться лишь несколькими зернышками да козявками.
Дело было плохо. Мозг напряженно работал. И вот на глаза попалась обгоревшая ветка кустарника. Сразу вспомнились недавние забавы и упражнения с такими же ветками… И охотники подтянули к себе изжарившегося кролика. С таким удовольствием, первый раз за свое существование, похожее на человека существо поело жареного мяса!  Наступили сумерки, воздух сделался прохладнее, но у «естественной печи» было тепло и уютно.
Развлекаясь, юноши стали бросать на застывшую лаву хворост, и он вдруг загорелся ярким пламенем, таким же, как когда-то в лесу. Вокруг стало светло; лица юношей были освещены, и на них появилось что-то вроде улыбки.  Но вот огонь погас, снова сделалось темно и неуютно. Тогда они подбросили еще хвороста, и опять стало светло.  Значит, они сами могли заставить огонь гореть!
Эта мысль привела их в сильнейшее радостное волнение. Они уже только ради любопытства давали огню погаснуть, а затем снова вызывали его. Кое-какие животные приблизились к огню, остановились на почтительном расстоянии и с удивлением наблюдали за тем, что проделывают эти неведомые им двуногие.
Один раз юноши бросили довольно длинную хворостину, а когда загорелся один конец ее, взялись за другой,--и вот огонь уже у них в руках. Они взмахнули пылающей веткой раз, другой, звери как заревут--и наутек! А оба чародея от радости завопили что было мочи.  Но маленький горящий сучок отломился и упал на землю. К нему пододвинули другой сучок--огонь перебрался и на него. Пододвинули третий, четвертый--то же самое.  А через некоторое время у них уже пылал целый костер-- первый костер, зажженный на этой планете. Жаль, что этого не увидели «воскресшие» люди.
 Продолжая развлекаться огнем, они перебросили головешку на другое место--и там возник новый костер. За этой игрой юноши забыли и об усталости, и о сне. Только заботы и было, как найти побольше хвороста да подбросить в огонь. Хорошо, что кое-где попадались сухие сучки. И лишь когда до прутика все было подобрано и сожжено, они улеглись прямо на землю и уснули.
Проснулись поздно. Сразу вспомнили о вчерашних забавах, попытались снова вызвать огонь. И огонь послушно появился.  После вчерашнего жаркого их мучила сильная жажда. Вода же была довольно далеко, у леса, из которого они вчера сюда пришли. Как ни крепились, но в конце концов не выдержали и отправились разыскивать воду. Напились и пошли обратно. По дороге им вспомнилась вчерашняя охота на кролика, захотелось опять полакомиться жареным мясом. Но на этот раз у них ничего не вышло: кролик, которого они выследили, удрал совершенно в другую сторону. Вместо него удалось поймать только двух мышат. По сравнению со вчерашним жарким они были очень невкусными.
Часа через два опять захотелось пить, и они снова должны были идти к лесу.  На обед удалось раздобыть кролика. И, чтобы приготовить из него жаркое, такое же, как вчера, его бросили на «плиту», предоставленную природой. Это был уже громадный успех: сами задумали и сделали! Кто из живших с ними по соседству обезьян, махайродов или тапиров мог бы сделать то же самое?
(Всевышний наверху улыбался свой весь свой невидимый рот. «Воскресшие» наверное сказали бы, что древний человек нашёл способ получения огня. Нол это был не древний человек. Это было животное  начальными умственными способностями. Хорошо, что люди не видели их игры с огнём. И не нарисовали в своих наскальных рисунках эту победу человека).
Одно неудобно: каждый раз нужно было идти далеко к лесу, чтобы напиться воды, а он был километрах в двух от стоянки, да и звери, обнаружив, что здесь хозяйничают какие-то беспокойные, опасные двуногие, поспешили убраться подальше.  Иной раз юношам приходилось уходить очень далеко, но на ночь они всегда приходили к огню, чтобы поиграть с ним и погреться. Погода все время стояла сухая. Высохла трава на лугах.  И как-то раз они решили разложить костер на лугу, среди густой сухой травы.
Не успели они подкинуть в огонь хвороста, как вдруг огонь сам пополз по траве. Полыхая, он распространялся все шире, и, наконец, начался такой пожар, от которого оба понеслись в лес без оглядки. А вслед за ними--все живое: мыши, кролики, гиппарионы, антилопы. Каждый думал только о том, как спастись от огня.  Вот уже и лес, ручей, а огонь не отстает: настигает по пятам, жжет. Они перепрыгнули ручей, бегут дальше--теперь позади, кажется, стало тише. Обернулись--огонь остановился, не гонится за ними. Он достиг берега ручья и свернул в сторону.
(Всевышний снова улыбнулся  и промолчал. Этот эпизод Он хотел бы показать людям).
Тогда и они вернулись на старое место. На противоположном берегу ручья чернело выгоревшее пространство. Дымилось несколько обгорелых деревьев. Пожар шумел, бушевал где-то в стороне. Однако понадобилось немало времени, пока оба успокоились.  Потом они осторожно перебрались на другую сторону ручья и стали расхаживать по нагретой земле. Проходя вдоль опушки леса, наткнулись на животное, величиной с барана, зажаренное во время пожара. Тут решили остановиться.
Не успели как следует приняться за свою находку, как из лесу показался тигр. Юноши кинулись бежать и в один миг очутились на дереве. С какой завистью смотрели они оттуда, как зверь пожирал их жаркое!  День близился к концу, быстро темнело. В сумерках они заметили, что неподалеку поблескивает огонь. Теперь он был для них близким другом. Хотя тигр еще не закончил своей трапезы и  был от них в всего в нескольких шагах, оба потихоньку спустились с дерева и подошли к огню. Горел бурелом: стволы и сучья деревьев едва тлели. Но наши друзья с видом опытных мастеров стали подбрасывать в огонь хворост. Огромный костер весело затрещал, вспыхнувшее пламя осветило тигра.
Зверь перестал есть и удивленно посмотрел на обезьян, словно спрашивал: «Что это вы там такое затеяли?». Это были те самые слабые существа, которые только что удирали от него. Какими грозными они теперь казались, когда орудовали там, у огня. Вот это всесильное оружие—огонь--уже у них в руках, они храбро размахивают огненными палками. И тигр, поджав хвост, поспешно удалился в лес.  Тогда юноши подтащили свою добычу к костру и спокойно поужинали под его защитой.
Вокруг раздавалось щелканье звериных клыков, но всякий раз, как только юноши подбрасывали в огонь куски дерева и особенно когда над костром взлетал рой искр,-- звери сразу же отбегали подальше. Однако и звери сыграли во всем этом свою роль. Ведь если бы они не щелкали клыками, то юноши преспокойно уснули бы, а огонь потух. А тут они все время вынуждены были поддерживать его, и, значит,--учились пользоваться им.  Наутро огню стала угрожать новая опасность. Яркое солнце припекало во всю. Греться у огня уже не было необходимости, да свет его был не нужен. И когда снова появился тигр, наши друзья не попытались отпугнуть его горящими головнями, которые, по их мнению, днем ничего особенного не представляли. Юноши просто удирали от тигра, как и накануне.
Казалось, к чему было днем поддерживать огонь? Оба они, как и прежде, бродили по незнакомым местам, но вдруг, совсем неожиданно, наткнулись на пещеру, из которой их когда-то выжил лев. Правда, они не очень-то помнили, как это произошло, но смутные воспоминания у них все же пробудились; во всяком случае, они узнали знакомое место и припомнили, что здесь с ними случилось что-то неладное.  И все-таки снова с удовольствием разместились в этой пещере, а к огню ходили только доедать остатки барана, ради забавы подбрасывая в огонь ветви и потешаясь дымом. Только благодаря этому огонь сохранился до вечера.
Вечером же, когда в пещере стало темно и неуютно, наши друзья почувствовали, что огонь для них был бы тут очень кстати.  И через некоторое время в пещере весело потрескивал костер.  Но тут обнаружилась новая трудность: юноши уже хорошо знали, что огонь нужно поддерживать, подбрасывая в него дрова,--и каждый раз шли за куском дерева, когда огонь начинал гаснуть.  Запастись же дровами на длительное время они  не догадывались. Так они промучились часа два, пока сами обстоятельства не заставили их сделать некоторый запас топлива. Сразу же после этого оба уснули.
Через некоторое время в проход осторожно просунулась голова «воскресшего» человека. С любопытством посмотрел он на огонь, а потом уставился на спящих.  Затем он осторожно вошел в пещеру; за ним появилось еще несколько человек.  Мужчина подошел к спящим, всмотрелся в их лица и вдруг весело закричал. Испуганные юноши вскочили и сразу распознали в вошедшем  вожака новых соплеменников, а потом и всех остальных. К ним присоединились и их соплеменники.
В пещере поднялся невообразимый шум. Все говорили одновременно, --если считать речью звуки, не вполне понятные даже тем, кто их издавал. Возбужденные чувства стремились вырваться наружу, и этому способствовали звуки, жесты, восклицания. Из разноголосицы звуков-слов выделялся один «о-о», означавший огонь, и он был понятен для всех. Это была первая буква слова, произносимого «воскресшими». Гостеприимные хозяева подбросили дров, гости уселись вокруг костра. Все были довольны и веселы, глаза блестели, радость, и удовлетворение отчетливо отражались на лицах. Особенно радовались «воскресшие».
И вдруг у входа в пещеру послышалось грозное рычание льва. Особи опрометью бросились в угол и замерли в ужасе. Но де Бур быстро схватил пылающую головню и, размахивая ею, смело бросился вперед. Лев как-то жалобно вскрикнул и исчез в темноте.  У особей сразу отлегло от сердца. И вдруг на их лицах затеплился, заиграл первый смех. Это смеялся Человек—Победитель? Нет. Это было подобие смеха неразвитого существа. Но «воскресшие» радовались и этому проявлению чувств. Почему? Потому что они знали, что лев и его сородичи так и не могли засмеяться до самой кончины Земли!
Так прошло много времени. Сколько? Никто не знал. Племя набрело на пещеру, расположенную в сухом месте и решило обосноваться там. Невдалеке было море. Примерно в четырёх километрах. Вблизи пещеры протекала широкая река, дальний берег которой  был усеян сплошным лесом.
Племя быстро освоилось в местности и все дружно ходили на поиски пеищи. Это было основным занятием. Прошло пять лет по подсчётам де Бура и соплеменники стали исчезать: кто-то не вернулся с охоты, кто-то исчез в лесу при странных обстоятельствах, кто-то ушёл в сторону моря и больше не возвращался. Дети внезапно умерли от какой-то странной болезни. А потом....Через некоторое время пещеру завоевали новые пришельцы, которые не питали враждебных намерений  против «воскресших».
Де Бур наблюдал за ними: ростом они были не более 1 метра, с мозгом,  как он предполагал, у земного шимпанзе. Они сохраняли способность лазания по деревьям или даже были четвероногими существами, опиравшимися на фаланги пальцев рук, но в тоже время крепко стояли на двух ногах. Он помнил, что они имели название в учёных кругах—австралопитеки. И были предками человека.
(Вот тут-то и рассмеялся Всевышний. Смех этот услышали и на планете, но никто не придал ему значения: австралопитеки по незнанию, а люди по недоверию).
Когда же это было? Мучительно вспоминая де Бур пришёл к выводу, что очевидно это случилось за три миллиона лет до появления первого разумного человека. И в популяции этого вида  животных через полмиллиона лет появились постоянно прямоходящие австралопитеки и произошла генетическая мутация--перестал вырабатываться белок, отвечающий за массивные челюсти. В результате исчез теменной гребень для крепления мышц челюсти и головной мозг получил свободу развиваться. Вскоре все «воскресшие» люди вымерли и последним  де Бур. Он уже не видел, как на смену «обезьян» пещера полностью заполнилась новыми пришельцами. И всё что осталось от людей—наскальные рисунки,--пришельцев нисколько не интересовали.

















               








      Ч А С Т Ь   В Т О Р А Я

                Г Л А В А  1

(Всевышний с интересом смотрел на особей, старающихся походить на людей. Они, конечно, не понимали, что стараются играть несвойственную им рольо. А Всевышний смотрел с интересом, потому что изучал повадки и поступки этих животных, которые могли пригодится ему впоследствии. Он обнаружил, что они стали осознавать себя в этом мире и научились соз¬давать орудия труда, что и было ярким проявлением этого высшего по сравнению с животными сознания. Он знал, что это уже не животные, но до настоящих людей им было так же далеко, как от земли новой планеты до жилища Всевышнего. Да, они  уже умели произносить  звуки,считая это речью, так как пеонимали друг друга. Они умели делать различные предметы из кам¬ня: режущие орудия--рубила, разного рода скребки, подобие каменных ножей; их изготовление достигалось путем удара камня о камень. При по-мощи этих заостренных каменных орудий они раскапывали зем-лю в поисках съедобных корней, оборонялись от хищников и охотились. Климат большей части планеты в то время был теплым, поверхность суши была покрыта густыми вечнозелеными деревьями. В на планете обитали огромные животные--мамонты, саблезубые тигры, пещерные медведи, гигантские олени. Полуживотные не нуждались в жилищах и одежде. Сре¬ди этих лесов, подстерегаемые повсюду опасностью, небольшими группа¬ми-- первобытными стадами — бродили они, устраивали стоянки на от¬крытых местах, чтобы можно было заранее обезопасить себя от прибли¬жающейся, но вовремя замеченной опасности. Но в основном они уже приспособились жить в закрытых помещениях типа пещер.  Эти первые созданные Всевышним существа, еще слабые, почти беззащитные, лишь недавно вставшие на ноги, нуждались друг в друге в борьбе с могучими животными. Поэтому они собирались в первобытные коллективы.  Они все крепче стояли на ногах, руки их освободились для работы. Короче, Всевышний был доволен Своей работой и поделился своими достижениями со своими приближёнными. И продолжал наблюдать за происходящим).
Оно остановилось на поверхности мутного стремительного потока, погрузившись туловищем в воду и выставив уродливую морду с лопатообразным носом, широкими отверстиями вместо ушей и огромными круглыми глазами, в которых мелькали искорки дикого страха.  Этот страх был вполне основателен: над ним в воздухе кружились два других чудовища, еще надеявшихся схватить ускользавшую от них добычу. Но оно уже заметило густую заросль у ближайшего берега, по высоте и густоте далеко превосходящую все те удобства, которыми оно пользовалось в своем прежнем убежище, выше по течению реки. Ловко взмахнув плавниками, оно юркнуло в темную чащу, спасаясь от преследования врагов.
 Время от времени над рекою пролетал гигантский ящер. Голова скрывшегося удивленно поворачивалась на гибкой колоннообразной шее, взвивалась на высоту трех-пяти метров, зорко следила за полетом незнакомца и затем, плавно покачиваясь, погружалась в теплую воду. Вода здесь была прозрачна, так как быстрое течение потока не позволяло ей застаиваться у берегов. Поток имел пятнадцать километров в ширину. Противоположная сторона была так далеко, что казалась ровной, низкой зеленой полоской, хотя на самом деле была покрыта мощным лесом высочайших хвощей и папоротников.  Ближайший берег, на расстоянии трех-четырех километров от реки, внезапно круто подымался вверх цепью отвесных гор, увенчанных голыми ярко-красными утесами. А между скалами и водой приютилась роща пальм, раскачивающихся и грузно склонявшихся при каждом сильном порыве ветра, точно по ним проезжала исполинская колесница
Местами на вершинах утесов сидели странные птицеподобные существа с длинными клювами, снабженными частыми, острыми зубами.  Вот одно из них оторвалось от скалы и полетело вдоль реки по направлению к морю. Его крылья-- шести метров в размахе--казались не птичьими, а скорее крыльями мифического дракона. На концах их виднелись сильные когти, а лапы напоминали конечности ящеров. Чудовище, лежащее в заросли, вновь вытянуло шею, поглядывая на странную птицу с некоторым любопытством, но на это раз, по-видимому, без страха.  Поднявшись на высоту около двадцати метров, птица метнулась в сторону, точно собираясь направиться к противоположному берегу и не замечая покоившейся над зарослью головы. Но вдруг, издав резкий, пронзительный крик, она в одно мгновение сомкнула крылья и камнем упала в заросли на беспечно выглядывавшую из них голову рептилии. Как ни стремительна была эта неожиданная атака,--в лапы хищной птицы попали лишь грязь да тина, фонтаном поднявшиеся на том месте, куда исчезла голова и тело пресмыкающегося. В это же мгновенье случилось нечто неожиданное. По меньшей мере на тридцать метров кругом вскипела и забурлила вода
  Но огромная птица-ящерица была слишком взбешена, чтобы заметить это явление, или, может быть, недостаточно прозорлива, чтобы его понять. Она вновь поднялась вверх. Поскрипывая зубами и яростно сжимая когти, она стала описывать над зарослью широкие, низкие круги в ожидании нового появления намеченной жертвы. Однако то, что случилось, превзошло все ее ожидания и оказалось для нее роковым. Вода в заросли заволновалась так сильно, точно в глубине началось вулканическое извержение. Внезапно в одном месте образовалась глубокая воронка. Из середины ее быстро поднялась вверх зеленая гладкая колонна. Казалось, что на поверхности реки чудесным образом выросла пальма. На самом же деле это была длинная шея все той же чудовищной рептилии. Голова ее на этот раз была запрокинута назад, глаза злобно сверкали, в зиявшей пасти обнажились ряды ровных, сточенных зубов. И прежде, чем ослепленная яростью птица успела метнуться в сторону, рептилия ловко сомкнула челюсти на ее крыле и так же быстро увлекла ее за собой в пучину.
Борьба продолжалась в глубине еще несколько мгновений. Но вот от места сражения во все стороны побежали мелкие, частые волны, пена окрасилась в лимонно-желтый цвет, и вслед за тем на поверхности показалось тело хищной птицы с помятыми, поломанными крыльями, свернутой шеей и слабо вздрагивающими лапами.  Голова рептилии также высунулась вновь, безучастно поглядывая на побежденного противника. Тело птицы не привлекало чудовища, так как, при всей своей величине и мощи, оно питалось лишь сочными травами и мясистыми водорослями.  Между тем, в ожидании исхода сражения, вокруг заросли столпились сотни разных гадов-- полурыб, полукрокодилов. Хищно насторожившись, они с нетерпением ждали конца. Они знали, что, кто бы не победил, на их долю выпадет богатая добыча.
Пораженная птица еще билась на воде в предсмертных судорогах, когда они набросились на нее и в одно мгновенье разорвали на клочки. Одни удовольствовались кусочками крыла или хвоста, другие полакомились лапами, но наиболее ожесточенная борьба разгорелась из-за туловища птицы. В ожесточенной схватке несколько гадов закусали друг друга насмерть и тем доставили новую пищу остальным. Птицы, сидевшие на вершинах прибрежных утесов, не оставались безучастными зрителями сражения. Они кружились над красными скалами и издавали резкие, пронзительные звуки, выказывая большое волнение. Когда они заметили, что рептилия вышла победительницей из борьбы, они вереницей направились к заросли, вновь и вновь возвращаясь к тому месту, где над трупом птицы толпились хищные гады. Время от времени некоторые из них стремительно падали вниз, поражая длинным острым клювом в глаза наиболее неосторожных амфибий.
Рептилии стало, наконец, неприятно соседство беспокойных хищников. Она вновь исчезла под водой, и на поверхности появилась пенящаяся борозда, от которой расходились такие сильные волны, точно здесь только что прошел огромный океанский пароход. Очаг этого страшного волнения заметно продвигался по направлению к берегу. И чем мельче становилась вода, тем крупнее были волны и больше было брызг и пены. У самого берега волнение прекратилось, и из воды показалась лошадиная морда, затем длинная шея и, наконец, все туловище колоссальной рептилии. Туловище этого удивительного существа превышало величину земного слона в три-четыре раза. Его поддерживали, наподобие колонн, четыре толстых коротких лапы. Тонкая шея имела более семи метров в длину и кончалась удлиненной головой, которая, по сравнению с общей массой тела, была совсем ничтожных размеров. Она казалась ненужным придатком или скорей легким украшением тела и, по-видимому, играла в жизни пресмыкающегося самую последнюю роль.
Но тем более позаботилась эволюция (или Всевышний) о совершенстве хвоста, имевшего около двадцати метров в длину. Он был толстый, как ствол столетнего дуба у основания, и постепенно утончался, кончаясь тонким, как игла острием. Несколько минут колосс--это был один из динозавров,--стоял на берегу неподвижно. Затем вопросительно вытянул шею вперед, понюхал воздух и отщипнул несколько листьев сочного папоротника. Место пришлось ему по вкусу. Тут было просторно и тепло на солнышке.  Но долго оставаться на открытой площади было небезопасно. И потому он медленно направился к пальмовой чаще, видневшейся неподалеку.
Тащить огромный хвост было нелегким делом, тем более, что кончик его пришлось подобрать повыше, чтобы его не откусил случайно какой-либо мелкий хищник. Поэтому динозавр продвигался чрезвычайно тихо, все время оглядываясь, принюхиваясь и прислушиваясь к шумам. В тени гигантских древовидных папоротников можно было отдохнуть и, наклонив шею, спрятаться от врагов. Досаждали лишь тучи москитов и назойливых мух, пытавшихся отложить яички в его мягкой коже. Он старался смахивать их с задней половины тела хвостом, с передней же--вращением длинной шеи, но это мало помогало, и его утешали лишь вкусные листья, которыми здесь можно было полакомиться.
Вдруг в глубине рощи раздались неприятные воющие звуки. На мгновение они затихли. Затем опять послышались ближе и сильнее. Динозавр откинулся назад, упираясь на хвост и задние лапы, приподнял туловище вертикально вверх и вытянул шею, так что голова его очутилась над вершинами высочайших пальм. Зрелище, которое он увидел, возбудило в нем сильную тревогу и заставило помутиться взгляд его круглых выпуклых глаз. Пробираясь сквозь чащу, ломая на пути крупные деревья, как тростинки, к берегу мчалось чудовище, напоминавшее по виду его самого, но меньшего размера и с более короткой шеей и хвостом.  Это пресмыкающееся в паническом ужасе бежало от другого, значительно меньшего зверя, который, волоча за собой длинный хвост, преследовал динозавра высокими прыжками-- наподобие кенгуру.
Мощный четырехугольный череп и сильные челюсти с выступающими клыками изобличали в нем хищника. Его оскаленные зубы были остры как ножи, и ужас, который он внушал массивным травоядным, был так же понятен, как страх коровы перед волком. Минутой позже оба мчавшихся животных выкатились на побережье, и здесь, в каких-нибудь десяти метрах от стоянки ерупного динозавра, беглец был настигнут. С победоносным ревом преследователь отчаянным прыжком вскочил ему на спину  и вонзил клыки в его мягкую шею. Пораженное пресмыкающееся, дико взвыв, припало к земле. Оно попыталось сбросить хищника, но неудачно. Его шея была прокушена насквозь. В следующий момент оно издохло.
Динозавр внимательно следил за происходящим. Хищник-- такой, сравнительно, маленький--был быстр в движениях и представлял опасность даже для него.  Внезапно приступ сильного гнева обуял маленький мозг динозавра. Его длинный хвост взвился дугой вверх, туловище наклонилось вперед, и мускулы напряглись, как тетива лука. Затем так же быстро они ослабли, и хвост с высоты десяти метров всей своей массой рухнул на возившегося внизу хищника, размозжил ему череп и смел жертву на песок побережья. Но гнев динозавра еще не вылился в этом ударе. Он повернулся и, приблизившись к обессиленным телам, смял их вместе, обратив в одну кровавую бесформенную массу. Затем он устало пополз к воде и погрузился в прибрежную тину. Отыскав местечко поудобнее, он зарылся в ил целиком, высунув лишь маленькую, незаметную голову, чтобы иметь понятие о явлениях и событиях, происходящих вокруг.
 Тишина опять продержалась недолго. Испарения, поднявшиеся от искромсанных тел, дали знать о происшедшем всему окрестному населению. В разных местах леса послышался топот и треск ломающихся ветвей, и вслед за тем на отмель выбежало около дюжины скачущих кенгуруподобных существ. Они были разного роста--от четырех до шести метров в высоту. Около трупов они остановились на мгновение, враждебно и ревниво поглядывая друг на друга. Затем, решив, что добычи хватит на всех, бросились вперед, раздирая на части сочившееся кровью мясо. Вскоре на пир прибыло еще несколько непрошенных гостей. Не обошлось и без участия свирепых ящероподобных птиц, подхватывающих на лету отдельные куски мяса, а иногда и вырывавших добычу из пасти наиболее слабых хищников. Не прошло и четверти часа, как от обоих динозавров остались одни лишь кости.




               



                Г Л А В А  2

   
Когда все затихло, динозавр принялся снова пощипывать водоросли и камыши. Его горло было узко, а желудок огромен. Поэтому ему нужно было немало времени, чтобы вполне насытиться. Так прошло несколько часов. Солнце уже клонилось к закату, когда он почувствовал усталость от непрерывного жевания и слегка задремал. Но сон его продолжался недолго. Место было полно всяких неожиданных приключений-- возобновившийся шум заставил его встрепенуться. Из леса медленно выползло новое пресмыкающееся, еще более чудовищное, чем все бывшие ранее. Оно имело до двадцати метров в длину. Мощное, тяжелое туловище поддерживали кривые, толстые лапы, столь короткие, что свесившееся между ними тело почти касалось земли. Маленькая продолговатая голова напоминала мордочку ящерицы, а широкая, массивная челюсть кончалась далеко позади подслеповатых, мутных глаз. Как и при взгляде на динозавра, было непонятно, каким образом столь могучий организм мог удовлетворяться головой такого ничтожного размера. Вся спина, от шеи до хвоста, была покрыта костяной броней, столь прочной и толстой, что, казалось, она могла бы противостоять артиллерийским снарядам. Чешуя имела роговое покрытие и переливалась всеми цветами радуги, по-видимому, для того, чтобы враги в чаще не могли его отличить от пестрых солнечных пятен на листве и траве.
Но наиболее поразительна была средняя линия спины, от шеи до середины хвоста уставленная огромными костяными пластинками, имевшими форму пятиугольников с острыми краями. Они были мельче около шеи, увеличивались к середине спины и достигали метра высоты и ширины между лопатками. К хвосту они вновь понижались, а в конце его заменялись восемью длинными острыми шипами, сидевшими попарно, причем главная пара имела около метра длины.
 Это был стегозавр (Как дал ему имя Всевыщний). Он вышел к реке с намерением напиться и погреться на вечернем солнце, но открытое место пугало его, и он со страхом озирался кругом. Не прошло и минуты, как его опасения оправдались. Прыгая из стороны в сторону, по обоим бокам его появились две мелких плотоядных рептилии, напоминавших ту, которая на том же месте только что загрызла травоядного динозавра. Стегозавр, заметив их, остановился как вкопанный и весь сжался, пригнувшись к земле и втянув голову в широкие складки шеи, под защиту шейных пластинок. Это был тот же прием, к которому прибегают в целях самозащиты земные ежи. Разница была лишь в том, что стегозавр был несравненно больше и был снабжен более разнообразными средствами самозащиты. Он имел в этой позе до восьми метров в длину и почти столько же в ширину и казался настоящей крепостью, неприступной и неуязвимой.
Но хищники хорошо знали его привычки. Один из них подкрался спереди и стал дразнить его, пощелкивая хвостом по высовывавшемуся кончику его морды. И, когда обозленный стегозавр немного приподнялся, чтобы куснуть надоевшее ему животное, другой тотчас же вцепился в обнажившуюся мягкую часть его задней лапы. В то же мгновенье раздался звон повернувшихся и ударившихся друг о друга костяных пластинок, взвившийся хвост стегозавра вонзился острыми шипами в спину хищника и с силой отбросил его в сторону на расстояние нескольких метров. В то время, как этот последний, воя, оправлялся от ран, его спутник поспешил на помощь. Он бросился на стегозавра спереди, пытаясь прокусить ему шею, но был тут же отброшен в сторону сильным ударом шейной пластинки.
Кашляя и кряхтя, он трусливо попятился к лесу, и вслед за ним, оставляя кровавый след на песке, бросился и другой неудачник. Но для последнего поражение все-таки оказалось роковым. Судя по страшному реву, поднявшемуся в роще, он тут же пал жертвой своих собратьев, выжидавших в отдалении исхода начатой битвы. На стегозавра же не решался более нападать ни один из них. Слишком слабыми чувствовали себя эти хищники, чтобы часто рисковать нападением на колоссальных и превосходно защищенных травоядных рептилий, и потому им приходилось с голоду пожирать друг друга.
Позвякивая спинными пластинками и помахивая хвостом, точно пробуя его силу, стегозавр пополз обратно, в рощу саговых пальм. Место около реки казалось ему теперь неприятным, да он и забыл в пылу сражения о прежнем желании напиться. Ни одна деталь развертывавшихся событий не ускользнула от внимания сидевшего в тине динозавра. Он был глубоко удовлетворен победой стегозавра. Право же, он начинал чувствовать некоторое презрение к этим плотоядным прыгунам, при всей их ловкости терпевшим тяжкие поражения от неповоротливых травоядных. С усилившейся уверенностью в своих силах он гордо выступил из надежного, но неприятного убежища и беспечно растянулся на береговом песочке, отдаваясь ласкам нежных лучей заходящего солнца. Забыв, что именно это место в течение всего дня было ареной кровавых столкновений, он тихо задремал, довольный собой и своей судьбой.
Что до того, что у него мало мозгов, тупые зубы и незащищенная кожа, если он обладал столь могучим хвостом, что одним ударом его мог скосить любую из высочайших пальм или прорыть канаву в песке глубиной в несколько метров. Между тем, в той части берега, которая густо заросла папоротниками и хвощами, растительность вдруг бесшумно разомкнулась, и показалась отвратительного вида огромная, страшная голова. Челюсти этой новой рептилии были чрезвычайно тяжелы и вооружены кривыми зубами, похожими на кинжалы. Большие, яростные, сверкающие глаза были окружены сильно выступающими костяными дугами, а впереди них, на переносице сидел мощный рог--длинный и острый как нож.
Несколько минут рептилия пристально вглядывалась в лежащего динозавра. Затем неслышно раздвинула папоротники и осторожно направилась вперед. Туловище этого чудовища мало отличалось от остальных плотоядных динозавров. Оно было лишь шире и длиннее, достигая двенадцати метров в длину и отличаясь более стройным сложением. Оно шло вперевалку, но все-таки так тихо, что ни один камешек не пошевельнулся под ногами. Хвост был приподнят дугою вверх, чтобы не задевать за песок и растения.
 В этот момент динозавр, точно предчувствуя беду, поднял голову и оглянулся. Но он не успел даже встать на ноги, как рогатый зверь мощным прыжком преодолел разделявшее их расстояние и, вцепившись в спину животного, вонзил кинжалы клыков в основание его шеи. Отчаянный, сиплый рев, вырвавшийся из спазматически сжавшегося горла динозавра, оповестил окрестности о вновь начавшейся на берегу битве. Поднявшись на задние лапы, динозавр быстро откинулся назад, пытаясь сбросить навалившегося на него зверя. Закинув хвост, он сильно ударил им врага сзади. Но все усилия были напрасны. Зверь прочно сидел на занятом месте и не намеривался выпускать добычу из цепких лап. Тогда, с удивительной для его размеров быстротою, динозавр ринулся вперед и намеренно свалился в воду.
Рогатый гигант был также хорошим пловцом, но вода была не его стихия, и здесь он чувствовал себя не так свободно, как на суше. Увлеченный в глубину, он вскоре почувствовал недостаток воздуха и упадок сил. В последнем приступе ярости он ловко повернулся и с размаху всадил острый рог в грудь увлекавшей его на дно рептилии. Затем силы покинули его, и в инстинктивных поисках воздуха, он стал быстро подниматься на поверхность. Здесь он на минуту остановился, размышляя о том, что лучше--добивать ли израненого врага, или, не рискуя собою в столь неблагоприятных условиях, отправиться восвояси, в лес.
Но, увидев вынырнувшего поблизости динозавра, испуганно поглядывавшего на него, он отбросил сомнения и, яростно взвыв, бросился опять на него. Однако на этот раз преследование оказалось безнадежным. Динозавр, хотя и обессиленный, мгновенно исчез в глубине, оставив позади себя кровавый след, и пропал бесследно.  Повертевшись еще некоторое время среди водорослей и камышей, хищник медленно направился к берегу и, злобно рыча, скрылся в лесу. Между тем, динозавр, собрав последние силы, быстро плыл посреди реки на глубине пяти метров--вниз по течению, по направлению к морю. Теперь он хорошо усвоил, что солнечная площадка на берегу реки была смертельной западней для таких динозавров, как он, и решил искать нового убежища подальше от нее.
Но он слишком поздно принял решение. Рана, оставленная рогом хищника в его шее, была очень глубока, и кровь лила из нее безостановочно. Чтобы вздохнуть свободнее, он поднялся наверх, и тут заметил неподалеку длинную песчаную косу, едва выступавшую из воды.  Собирая последние силы, он попытался вылезть на песок, но не успел доплестись и до середины косы, как с ужасом заметил, что лапы его погружаются в песок настолько глубоко, что он не в состоянии их более вытащить. Он думал повернуть обратно к воде, но его усилия приводили лишь к тому, что предательские пески все глубже и глубже засасывали его мощное тело. В отчаянии он поднялся на задние ноги и хвост,--и в то же мгновенье вся задняя половина туловища ушла вглубь. Он вновь упал на передние лапы,--зыбкая почва втянула его по самую шею.
 Лающий, жалобный вой вырвался из его горла, он понял, что попал в ловушку, из которой не в силах будет выбраться. Вой привлек внимание сидевших по утесам ящеровидных птиц. Они начали кружиться над ним, описывая все меньшие и меньшие круги. Убедившись в том, что динозавр беззащитен, птицы опустились на его шею и горб спины и, вырывая куски свежего мяса, усилили его мучения.  Некоторое время погибающему удавалось еще, вращая шеей, отмахиваться от нападающих птиц. Но вскоре он был ослеплен. Тогда не только сила, но и желание бороться оставили его. Он бессильно опустил голову и минуту спустя был проглочен песком весь без остатка.
 Необыкновенная тишина стояла над рекой. Природа точно замерла, устав от дневной суеты и волнений. Солнце последними косыми лучами осветило песчаную могилу динозавра и быстро скрылось за горизонтом. От величавого чудовищного динозавра на поверхности не осталось никаких следов. Но там, в глубине, его грандиозный скелет остался лежать целым и невредимым.

































                Г Л А В А  3

   
(Никто, кроме Всевышнего, не мог сказать сколько прошло времени когда  исчезли австралопитеки. Природе и населявшем её представителям животного мира это было не дано. А Всевышний никогда не вмешивался в процесс эволюции. Он придерживался Своего золотого правила: никогда не вмешивайся кардинально в то, что Сам же и сотворил. Вот и теперь Он смотрел на повадки новых представителей животного мира, которые сменили предыдущих. Он назвал их питекантропами, т. е. обезьяночеловеками. Они стояли на кривых ногах, их длинные руки доходили почти до колен. Торс был по¬крыт густыми волосами, а голова наклонена вниз, словно это существо еще боялось оторваться от земли. Лоб такого обезьяночеловека был низким, подбородок срезанным. И все лицо было угрожающе грубым.
Но это не был  человек, которого задумал Всевышний: он мыслил, он придумывал себе орудия труда и первое ору¬жие—но не был человеком-мыслящим. К этому времени, 1 миллион лет вымерли последние австралопитеки. Их сменил- питекантроп--человек прямоходящий. Он имел новые анатомические черты. Однако некоторые другие черты питекантропов остались «архаическими», и это (по замыслу Всевышнего, который никто понять не мог, так как мыслящий человек ещё не появился), говорит о том, что в  случае прихода новых видов в разные регионы планеты, происходило не только полное «вытеснение» уже живших там гоминидов, но и биологическое смешение с ними.
 Резко изменился климат, исчезли гигантские животные — часть их вымер¬ла, другие ушли в теплые края. Иной стала растительность: районы тундры, арктической растительности продвинулись далеко на юг. Граница ледника доходила до южных широт. В этих условиях перед питекантропом встал трудный, поистине историче¬ский выбор--как выжить, уцелеть, сохранить потомство? Этот похожий гна человека субьект в многих и суровых тысячелетий отчаянно боролся за жизнь. Часть людей подалась на юг, другие же в изменившихся условиях стали осваивать земные пространства на границах ледниковой зоны.
Субьекта спас разум, умение создавать и замысел Всевышнего. Появились даже признаки дальнейшего совершенствования коллектива. Новые условия заставили человекообезьян сплотиться, осуществлять по¬стоянную взаимопомощь в борьбе с природой и остальным животным миром. Вскоре первобытное стадо превратилось в неплохо  хорошо организованные общины, где у ка¬ждого их члена--и у женщин и у мужчин--существовали определенные задачи в домашнем хозяйстве, на охоте, в период борьбы с врагами. Воору¬женные  оружием из камня, такие племена вели охоту обла¬вой, загоняли крупных зверей в ямы, к обрывам и добивали их; потом в пе¬щерах, у теплых костров праздновали свои первые победы).
 От прежних властелинов природы--динозавров и других гигантов –остались лишь кое-где отдельные выродившиеся роды и виды, гибнувшие и вымиравшие целыми стадами в неблагоприятных для них условиях жизни. Зато млекопитающие--едва намечавшийся ранее тип--пришли на смену. Они быстро развились и расплодились, выделяя все новые и новые, крайне причудливые и жизнеспособные типы. Растительность стала более разнообразной и богатой и так неудержимо быстро распространилась по планете, что даже полюсы оказались окруженными девственными тропическими лесами. Последний вид чудовищных динозавров нашел себе пристанище в огромной лагуне, окруженной дремучими лесами и отделенной от моря узким перешейком заросших кустарником песков. Они, как прежде, питались исключительно водорослями и травами, а если хотели изредка полакомиться древесной листвой, то выбирали для этой цели маленькие островки среди лагуны, где чувствовали себя в большей безопасности, чем в кипевших всяким зверьем окрестных лесах.
 Но вот один из них,--вероятно, более смелый, чем остальные, а может быть, лишь по своей молодости и неопытности,--внезапно выступил на песчаный перешеек, за которым вдали виднелось голубое море. Солнце посылало жгучие полуденные лучи, и все кругом, казалось, спало и беззаботно грелось.  Он тряхнул массивной--широкой сзади и сужавшейся спереди--головой, и дождь водяных брызг посыпался от него во все стороны. Вид у него был совершенно необыкновенный и ужасный, даже по сравнению с его вымершими предками. Его круглые холодные глаза сидели в широких, высоко выступающих костяных буграх. Над ними, с каждой стороны, он носил по острому, прямому рогу. Такой же рог возвышался на передней части головы, которая заканчивалась острым, загнутым вниз клювом. Туловище имело до семи метров в длину и около трех в высоту, оно поддерживалось толстыми, короткими лапами, кончалось длинным и гибким хвостом. Оно все было покрыто круглыми костными наростами и спереди, у шеи, было охвачено, как веером, широким зубчатым костным щитом, казавшимся огромной согнутой пилой.
Некоторое время динозавр пугливо озирался кругом, точно раздумывая, идти дальше или нет. Потом разинул огромную пасть и протяжно завыл, как бы для того, чтобы устрашить невидимого врага или вызвать его на бой и тем разрешить сомнения. В следующий момент, в ответ на его вызов, из чащи выступил огромный черный зверь и, как вкопанный, остановился на опушке, устремив яростный взгляд черных глаз на могучего динозавра. Это был один из выдающихся представителей нового отряда млекопитающих, только что созданного природой и Всевышним, в погоне за новыми, все более совершенными и удивительными животными формами. Однако, эти ранние виды млекопитающих далеко еще не были  стройны и ловки.  Наоборот, на вид это исполинское чудовище, которое появилось перед динозавром, казалось неуклюжим и громоздким. Его можно было счесть за нечто среднее между слоном и носорогом.
Диноцерас--(Как назвал  черного зверя Всевышний)– уступал в размерах динозавру. Он имел лишь четыре метра в длину, но от этого количества на долю хвоста приходилось всего несколько сантиметров, так что он казался коротким, безобразным обрубком. Его ноги были коротки и толсты, туловище раздуто и тяжеловесно, и он был бы, пожалуй, не особенно страшен, если бы не огромная, исключительного вида, голова. Нижняя челюсть заканчивалась толстым продолжением, напоминающим слегка закругленный топор. В верхней челюсти далеко вниз выдавались необыкновенно большие клыки. На верхней части черепа сидели три пары толстых костных наростов, удар которых, казалось, был способен сразить сильнейшего противника.
  Диноцерас был, по-видимому, в сильнейшей ярости. Он только что выдержал жестокое столкновение с другими самцами своего стада и в результате был изгнан из него за непокорный нрав и чрезмерную заносчивость. Одинокий, всеми покинутый, он невольно выполнял роль разведчика стада, которое, кочуя с места на место, шло теперь через лес по направлению к лагуне.  Он, конечно, никогда не видел столь странного чудовища, как то, которое стояло у края лагуны и не менее удивленно смотрело на него. Его поразили грандиозные размеры динозавра и замечательное вооружение его головы. Но он совершенно не был в настроении соразмерить свои силы с силами противника.
 В слепой ненависти ко всякому животному существу, преграждавшему ему дорогу, он с диким ревом бросился вперед, наклонив голову и выставив вперед рога.  Но они не встретились прямо, голова в голову, как того ожидал динозавр и как ему приходилось обычно бороться с другими родственными ему пресмыкающимися. В диноцерасе жила уже хитрость его рода. В последний момент он ловко отклонился в сторону и бросился на динозавра сзади, минуя страшную крепость его головы. Вскочив ему на спину, он попытался вонзить в нее острые клыки, но совершенно неожиданно для себя встретил и здесь непроницаемый костный панцирь.
 Динозавр, опираясь на хвост и лапы, лишь слегка покачнулся, а затем, отряхнувшись, без особого труда отбросил в сторону зверя и вновь повернулся к нему головой и рогами. Тот, жалобно взвыв, отбежал в сторону. Он совершенно не был подготовлен к такой полной неудаче и теперь опасливо поглядывал на неподвижно стоящего динозавра, не решаясь все же отказаться от сражения.  Этот удивительный поединок имел двух заинтересованных свидетелей. На вершине ближайшего дерева сидела странного вида птица, с перьями голубого и лимонного цвета, длинными когтями на лапах и острыми зубами в клюве. Взгляд ее был хищный, а окраска так живо напоминала окраску цветов тропической глицинии, на которой она сидела, что окружающие совершенно не могли различить ее на этом фоне. Она была сильно возбуждена и то и дело порывалась принять участие в начавшейся битве.
Другой свидетель оставался все время совершенно безучастным и спокойным. Это было исключительное, невиданное в животном мире ранее существо. Его можно было бы назвать человекоподобной обезьяной, если бы ясный, сознательный взгляд не выдавал несколько большего развития ума. Было бы правильнее(кому?) поэтому считать его обезьяноподобным человеком. Эта загадочная фигура сидела на ветке акации, непосредственно над сражавшимися, придерживаясь мохнатой сильной рукой за соседнюю ветвь. С ног до головы оно было покрыто густой бурой шерстью, и только на голове были настоящие волосы, длинные и вьющиеся. Ноги были коротки, массивны и несколько изогнуты. Руки так длинны, что в стоячем положении свешивались до колен. Но все-таки это были настоящие руки, так как большой палец был отставлен от других, а не лежал вровень с ними, как у обезьян.
Голова была маленькая, продолговатая, с широким плоским носом, а из-под густых бровей смотрели голубые глаза. Порой в них мелькал гнев, презрение и сознание своего превосходства. Существо внимательно следило за всем происходящим, как бы стараясь все запомнить. Этому обезьяно человеку было совершенно безразлично, которому из двух гигантов достанется победа. Оба были его врагами, и он предпочел бы, конечно, чтобы они уничтожили друг друга.
Неудача черного зверя несколько удивила его. Он считал его более ловким и сильным, чем динозавр, приемы и уловки которого были ему также малопонятны, как диноцерасу. Ему приходилось часто видеть динозавров издали--плавающих по лагуне и выходящих на дальние острова, но ни одного из них он не видел еще так близко.
В его представлении они, при всей их громадности, были беспомощными, слабыми существами--и теперь он был крайне заинтересован их устойчивостью, непроницаемой броней тела и необыкновенным вооружением головы. Заметив, что ни один из противников не решается начать новую схватку первым, он отломил толстый сучок и с размаха бросил его в глаза динозавра. Последнему это показалось явным издевательством со стороны черного зверя, и, не будучи в силах сдержать гнев, он, покачиваясь, двинулся по направлению к противнику. Это дало возможность диноцерасу вновь подбежать к динозавру со стороны и попытаться прокусить его ногу.
 Однако он считался лишь с силой рогов  и не имел никакого представления о том могучем оружии, которое представлял хвост этого исполинского пресмыкающегося. А между тем, именно в этот момент динозавр пустил его в ход и со страшной силой ударил им по голове диноцераса. Не ожидая удара, последний свалился на бок, и точас же рога динозавра пронзили его мягкое тело, поражая его насмерть. Еще несколько ударов хвостом и головной пилой,--и страшный черный зверь превратился в бесформенную, сочившуюся кровью массу.  Лишь ненавистный динозавру запах мяса и крови заставил его придти в себя, выпрямиться и оглянуться кругом.
 Этим моментом воспользовался питекантроп. Он свесился вниз на ногах и одной руке и с силой воткнул длинный шип акации в шею динозавра пониже пилы, там, где кожа свободно расправлялась и потому была нежнее, чем в других местах.  Чудовище, закинув шею, взвыло так ужасно, что от этого звука обезьяна чуть было не слетела с дерева. Оно поднималось на задние ноги и хвост и корчилось в диких судорогах, пытаясь освободиться от острой боли, причиненной шипом. От этих движений шип еще глубже уходил в плоть и вызывал все большие мучения.  Наконец, точно на что-то решившись, динозавр бросился в воду лагуны, быстро проплыл ее до ближайшего острова и скрылся в чаще покрывавшего его девственного леса.
 Питекантроп с вершины акации, где он чувствовал себя в безопасности, внимательно следил за всеми проявлениями бешенства динозавра и его быстрым бегством. Он чувствовал глубокое удовлетворение. Одним движением руки он достиг того, на что не хватило всей жизни огромного хищного диноцераса. Он слез с дерева, все еще не расставаясь с веткой, покрытой острыми шипами. Эти шипы сослужили ему хорошую службу, и он пришел к заключению, что они и впредь могут пригодиться. Мало того, он надумал снабдить шипы деревянными рукоятками, чтобы ими было удобнее пользоваться. Внизу он остановился у трупа диноцераса, пощупал его рога и клыки. Затем, собрав все силы, выломал клыки из верхней челюсти и спрятал их под одним из ближайших камней. Конечно, не без задней мысли, что найдет им хорошее употребление. Потом он отобрал кусочек мяса помягче, сунул его себе в рот и жадно стал жевать его.
Но оно, видно, не особенно понравилось ему, так как он поморщился и выплюнул его почти целиком. Вообще говоря, он ел сырое мясо, но неохотно, и предпочитал ему плоды, ягоды, мед и птичьи яйца. В это время года плодов было много, и поэтому он не чувствовал в мясе никакой потребности.  Он еще продолжал возиться около трупа, как вдруг услыхал пронзительный крик и, обернувшись, увидал свою подругу с ребенком в волосатых руках, быстро бегущую к нему из леса.  Ни слова не говоря, она подбежала к той акации, с которой только что спустился ее муж, и ловко вскарабкалась на ее вершину.
 Недоумевая, он отправился вслед за подругой и догнал ее на одной из верхних веток дерева.  Отсюда открывался далекий вид на окрестности--лес, лагуну, острова и обширную поляну между лагуной и морем.  Жена его молча протянула руку по направлению к морю. Вглядевшись, он увидал на берегу моря огромное стадо черных рогатых зверей, точь-в-точь таких, каким был зверь, пораженный динозавром. На лице существа появилось выражение явного недовольства. Он только что был свидетелем дикого нрава этих животных и мысленно поздравлял теперь себя и подругу с тем, что они жили на деревьях.



























                Г Л А В А  4
   

Питекантроп недавно стал обитателем побережья большой лагуны. Это место нравилось ему изобилием плодов, источников с вкусной студеной водой и отсутствием наиболее опасных врагов его--черного пещерного льва, красного медведя и главного бича его племени--непобедимого саблезубого тигра. Убедившись в пригодности места, он построил для себя и семьи жилище на ветвях густой, толстой и высокой акации, с вершины которой он теперь обозревал окрестности. Соединив крупные ветви сетью переплетенных мелких, он устроил род площадки, на которую набросал хвои и мха. Таким путем образовалось мягкое, уютное ложе, которое он окружил с боков и сверху более плотной сетью ветвей для защиты от дождя и ветров. Здесь он находил пристанище в течении нескольких лет и так привязался к своему зеленому дому, маленькой мохнатой жене и появившемуся вскоре малышу, что на защиту их готов был выступить с голыми руками--хотя бы против целого стада диноцерасов. А рядом жили его соплеменики: кто на дереве, кто в пещере.
Почувствовав теперь опасность именно с этой стороны, они в течение многих дней не покидали своих гнезда и пещеры. Но вот небольшие запасы плодов и зелени вышли, и им пришлось отправиться в лес, чтобы набрать новых.  Перед уходом он строго-настрого наказал жене не слезать с дерева и не соблазняться никакой едой до его возвращения.  Когда он скрылся из глаз, она стала лениво оглядываться кругом. Вдруг у самой воды она заметила несколько свежих, сверкающих белизной яичек, оставленных, вероятно, чайкой.  Чувство голода, которое она сдерживала с утра, вспыхнуло тут с такой силой, что она была не в состоянии подавить его. Она быстро поднялась на вершину дерева и, убедившись со сторожевого поста, что стадо диноцерасов все еще не покинуло той долины, на которой оно паслось у моря, спустилась с ребенком вниз и, забыв обычные предосторожности, побежала к лагуне.
 Яйца показались ей очень вкусными. Она вскрыла несколько штук, выпила их содержимое и начала кормить ими ребенка, как вдруг внезапно позади нее в лагуне раздался сильный шум и плеск воды.  Она едва успела вскочить и поднять сына, как вблизи выросли чудовищные фигуры двух гигантских динозавров. Они холодно смотрели на женщину, точно видели в ней злейшего врага, которому готовили страшную месть. О том, чтобы добежать до пещеры или родной акации, нечего было и думать. Кругом было открытое место, на котором возвышалась лишь одна маленькая тонкая пальма. С ловкостью обезьяны она одним прыжком достигла подножия пальмы и в следующий момент была уже на вершине ее.
 Динозавры с ревом кинулись вслед за ней и с разбега ударились головами о пальмовый ствол. Прижав к груди ребенка, охваченная ужасом, она посылала сверху крик за криком, еще надеясь на спасение.  Муж, действительно, был недалеко и услыхал знакомый голос. Он, не задумываясь, бросил все собранное и, что было силы, помчался на помощь. Но во власти динозавров было страшное орудие, при помощи которого они могли свалить любое дерево. Они пользовались для этого своими шейными щитами с зубчатым краем. Проводя ими из стороны в сторону, они спиливали таким образом даже толстые деревья, чтобы потом насытиться их плодами. На этот раз разъяренному динозавру, еще помнившему обиду, причиненную ему подобным существом, было достаточно один раз мотнуть головой, чтобы тонкая пальма свалилась, срезанная, как тростинка косой.
Ловко извернувшись, женщина упала на ноги и хотела сделать прыжок в сторону. Занесенный для удара могучий хвост динозавра самым концом хлестнул ее и сшиб с ног, лишив сознания. Еще один меткий удар громадного хвоста,--и безжизненные, растерзанные тела женщины и ребенка смешались с землей и песком настолько, что было бы трудно отыскать их след. Как раз в этот момент человекообезьяна выбежала на опушку. Он видел последний удар хвоста динозавра и сразу понял его значение. Не помня себя от горя и злобы, он бросился вперед с одной лишь деревянной палицей в руке и с силой ударил ею по голове ближайшего динозавра. Но она отскочила, как мяч от стены, не причинив ни малейшего вреда и лишь обратив на него внимание пресмыкающихся. С минуту они тупо смотрели на него. Потом стали медленно надвигаться, наклонив огромные головы.
Питекантроп мало думал о себе и о спасении перед лицом этих исполинских чудовищ, грозивших смести его с лица земли. Он чувствовал лишь непреодолимую потребность заставить их поплатиться за гибель жены и ребенка. Они нанесли ему жесточайший удар, и это не могло пройти безнаказанным.  И план мести быстро созрел в его голове. Овладев собой, он стал действовать осмотрительнее и осторожнее. Конечно, эти неповоротливые, тяжеловесные животные не могли сравняться с ним в быстроте и гибкости движений. И вот он начал отступать назад, ловко лавируя так, чтобы не попасть им на рога и не отойти от них настолько, чтобы они потеряли его из виду. Время от времени, чтобы усилить их слепую ярость, он ухитрялся ударять их палицей, стараясь попасть в глаза или ноздри, и, таким образом, не давал им опомниться.
Им казалось, что они приближаются к нему и уже настигают его,--и они совершенно не замечали, что все дальше и дальше удаляются от лагуны.  Когда они приблизились к огромной поляне, на которой паслись диноцерасы, динозавр-самец вдруг остановился. Он учуял знакомый запах врага, с которым ему недавно пришлось сражаться. Это заставило его выпрямиться и насторожиться. Тотчас же остановилась и самка. Человекообезьян сразу понял причину их беспокойства. Он схватил полную пригоршню камней и метнул их в широко открытые глаза самца. Ошеломленный и ослепленный, он с еще большей ненавистью опять погнался за ним, увлекая за собой и самку и не замечая более ничего на пути.
Еще момент,--и они все стремительно вынеслись на поляну. Диноцерасы подняли головы и насторожились. Несколько мгновений они удивленно смотрели на мчавшихся прямо на них необычайных чудовищ. Потом среди них началось движение, в котором внимательный взгляд питекантропа уловил некоторый план и порядок. В стаде было много самок, лишенных клыков и отличавшихся от самцов меньшим ростом. Все они вместе с детенышами собрались в кучу и были окружены кольцом крупных рогатых самцов. Несколько наиболее сильных диноцерасов выступили вперед, опустив головы и обнажив страшные клыки. Все значение происшедшей в стаде перемены было учтено убегавшим существом, но оно не могло дойти до крохотного мозга разъяренных гигантских динозавров.
Они знали лишь одно--надо было схватить это маленькое, вредное существо, несшееся впереди них и неизменно ускользавшее как раз в тот момент, когда они готовились поразить его рогом или пилой. То, что делалось кругом на поляне, совершенно не останавливало их внимания. А между тем, человекобезьян ловко направил бег к шеренге самых сильных животных, стоявших впереди стада. Маленький, незаметный и неинтересный для огромных черных зверей, он ловко прошмыгнул среди них и быстро взобрался на небольшое деревцо, одиноко росшее на поляне, как раз позади стада. Когда он с довольным смешком на губах оглянулся назад, глазам его представилась страшная картина.
Диноцерасы с топотом и ревом, от которых, казалось, задрожала земля, кинулись на двух одиноких, растерянно остановившихся пресмыкающихся. Но это длилось лишь мгновенье. Обратив всю накопившуюся ярость на новое неожиданное препятствие, динозавры с такой необыкновенной силой стали бить хвостами направо и налево, что тяжелые черные звери отлетали в стороны, как резиновые мячи, и вскоре образовали огромную груду корчившихся в предсмертных судорогах тел. Пробившись через оба ряда самцов, динозавры упрямо двинулись на сгруппировавшихся в отдалении самок. Эта преграда оказалась более прочной. Самки хотя и уступали в силе и вооружении самцам, но были наиболее злобны и не жалели себя, чтобы сохранить жизнь потомству. Они набросились на динозавров так сплоченно, что на некоторое время последние совершенно исчезли в массе их тел. Им все-таки удалось выдержать первый натиск, так как их рога и пилы вновь показались из-под кучи черных тел. Но за первой атакой шла вторая. И вскоре в массе сражавшихся нельзя было более отличить ни нападавших, ни защищавшихся.
Что-то копошилось, металось из стороны в сторону с ревом и воем… Что-то билось и содрогалось… Что-то перекатывалось в судорогах… Но вот конвульсии динозавров стали слабее… Никто из вовлеченных в круговорот не остался более в живых… Поляна затихла. Тогда выжившие самцы и самки бросились к замершей груде тел, растолкали и растащили их в стороны и принялись насыщаться мясом павших. Они принадлежали ко всеядным млекопитающим и никогда не отказывались от мяса. Этим моментом воспользовался обезьяночеловек, чтобы покинуть малонадежное убежище и быстро скрыться в лесу. Гигантские пресмыкающиеся, с которыми с трудом совладало целое стадо диноцерасов, пали жертвой его ловкости и смышлености. Правда, и он потерял немало--он потерял семью,--и сердце его сжималось от боли и горя.
 Но он не терял бодрости и надежды. Что делать!.. Он возвратится к пещере, среди которой оставил свое племя, найдет себе новую подругу, построит новое, еще более прочное и надежное убежище, и тогда ему не будут более страшны ни козни черного пещерного льва и красного медведя, ни даже смертельная вражда хищного саблезубого тигра.











                Г Л А В А  5


(Нет причин предполагать, что социальная организация ранних гоминидов была более сложной, чем иерархическая организация стада шимпанзе. Социальные группы шимпанзе намного меньше численностью, а роль и статус индивида в них зависит главным образом от его пола и возраста, взаимоотношений с другими членами группы и относительного доминирования в тот или иной момент времени. Все эти параметры (за исключением пола) изменяются в течение жизни отдельной особи. Если группы ранних гоминидов даже и отличались от социальной иерархии обезьян, но они не были намного сложнее.
В любом случае, на новой планете предстает  общество, подобное установленным Всевышним типам обществ. Такое общество состояло из тысяч индивидов, не связанных узами кровного родства, но ощущавших себя частью общины с четкой иерархической структурой. Большая численность общины способствовала большему разделению труда между ее членами.)
Солнце близилось к закату, но определить это было трудно --низкие, свинцовые тучи сплошь застилали небо. Всё чаще и чаще вспыхивали молнии, на грома ещё не было слышно: гроза надвигалась откуда-то издалека. Стояла мёртвая, зловещая тишина, и от этого становилось страшнее, чем если бы уже загремел гром. Так чувствовали все: птицы примолкли, не взлетали над травой насекомые, в глубине леса затаились, выжидая, звери. На лесной поляне одиноко стоял огромный дуб. Когда-то молния опалила его верхушку и сожгла верхние ветки, но сила жизни одолела: новые, молодые побеги пробились сквозь толстую кору и весёлым кольцом окружили верхние обугленньые сучья. Кусты орешника вдруг раздвинулись, и на поляну вышло странное существо. Короткие, немного согнутые ноги его поддерживали сильное длинное туловище, огромные челюсти выдавались вперёд, как у обезьяны, а маленькие глаза, глубоко спрятанные под нависшими бровями, блестели настороженно и сердито. Сутулая фигура крепко стояла на ногах, а длинные руки не опирались на землю по-обезьяньему. В одной руке странное существо держало камень с грубо заострённым краем, а другой--тяжёлую дубину. Озираясь и останавливаясь на каждом шагу, существо сделало несколько осторожных шагов в сторону дуба. Оно глубоко втягивало воздух широкими ноздрями плоского носа, стараясь уловить запахи, которые бы предупредили его об опасности. Но неподвижный воздух ничего не сказал ему.
Существо сердито оскалилось, оглянулось и издало приглушённый, отдалённо напоминающий членораздельные звуки, крик.  Тотчас же кусты орешника зашевелились снова: такие же сутулые мохнатые фигуры молча скользнули в густой траве и сбились вокруг своего предводителя в тесную  кучу. Их были около пяти десятков, мужчин и женщин, некоторые матери несли на руках малышей, более взрослые дети сами бежали с ними рядом и, видимо, чем-то сильно напуганные, жались к матерям на бегу. На всех них не была и признаков одежды, мужчины и женщины одинаково мохнаты. Только у одного  в шапке коротких волос блестела седина. По всему было видно: существа спаслись от какоё-то опасности, но теперь, потеряв надежду  избежать её, решили встретиться с врагом лицом к лицу.
Лес, простиравшийся на сотни километров, не имел ни скал, ни возвышенностей, на которых удобно было бы принять бой. Нельзя было спастись и на деревьях: враг, преследовавший их, умел выжидать, пока истощённые жертвы сами свалятся ему в пасть. Существа на планете  понимали это. Они остановились и ждали. Здесь, на поляне под дубом, встретить врага лицом к лицу и дать ему отпор было легче, чем в зарослях. Страшный саблезубый тигр преследовал бродячую орду. И не один уже раз, притаившись где-то рядом, выхватывал то женщину, то ребёнка, в вчера унёс молодого сильного самца. Орда должна была погибнуть целиком или принять бой. Она решилась. Вождь орды, вышедший на поляну, продолжал распоряжаться. Ещё несколько странных лающих звуков, и все дети и матери собрались у старого дуба. Мужчины и некоторые женщины образовали вокруг них кольцо. В руках они держали заострённые камни и дубины один, самый коренастый и сильный самец, опустил на землю огромный грубо обколотый камень. Казалось удивительным--как могло существо долго нести на себе такую тяжесть! Это был настоящий великан по сравнению с остальными: тёмные волосы, покрывающие его тело, были длиннее и гуще, чем у других людей, а на груди и плечах они свисали длинными прядами, точно грива. Глаза совсем прятались под мохнатыми бровями м блестели оттуда по-звериному. Звали его Моор, потому что он изждавал звуки похожие на »мурр».
Удобно положив камень на землю, чтобы можно было сразу нагнуться и схватить его, самец глубоко вздохнул и пошевелил широкими мохнатыми плечами. Предводитель был менее силён, но более ловок в движениях, и его камень был заострён лучше, чем у других. –
--Мурр! --тихо сказал силач и показал на темнеющее небо и на кусты. Предводитель кивнул головой и сердито зарычал. Обоим было понятно: если тигр дождётся темноты, отражать нападение станет труднее. Но тут же предводитель пригнулся и застыл, сжимая в руках камень и дубину. В том месте, откуда люди только что вышли, кусты орешника дрогнули и раздвинулись. Огромный тигр не торопясь вышел на поляну и остановился. Детский голос  тихо вскрикнул и умолк. Тигр много дней преследовал бегущую орду и привык смотреть на неё, как на свою законную добычу. Сейчас он ещё не успел проголодаться и не особенно торопился. Ему просто захотелось осмотреть свою будущую еду, но что-то в поведении существ заставило его насторожиться. Их неподвижность и мёртвое молчание не нравились зверю.
Тигр потянулся, хлестнул себя хвостом по полосатым бокам и вызывающе заревел. В ту же минуту яркий свет молнии разорвал тучи и упал на ревущую пасть, на острые белые клыки и красный дрожащий язык. Существа не выдержали. Они тоже закричали, завыли, зарычали звериным рыком, в котором не было ничего от человека. Они махали палицами и камнями, рвались навстречу зверю, в отчаянии жаждая последней битвы. В первую минуту тигр смутился и попятился от такого рёва. Но в следующую неожиданный вызов тех, кого он уже считал своей добычей, разгорячил его кровь. Тигр с ответным рёвом припал к земле и, распрямившись, взлетел в воздух. В полете сверкнуло его белое брюхо. Миг--и он подмял под себя сразу нескольких особей и тут же вскочил на ноги, держа в пасти ещё живое, бьющееся тело...
Но вот с земли поднялся залитый кровью Мурр с камнем в руках. Огромная глыба взлетела в воздух и опустилась на золотистый затылок. Послышался ясна различимый даже в общем рёве хруст, и тигр упал, роняя захваченную добычу. Наверное, особи закричали от радости ещё громче, чем кричали от ярости и боли. Но этого крика никто не услышал: в то же мгновение яркая молния осветила раскрытые рты, и раздался удар грома, от которого существа в ужасе попадали на землю, закрывая головы руками. Гроза подкралась и забушевала так внезапно, будто только к этому времени и готовила свои силы. На этот раз молния до корня расколола старый дуб.
Когда существа подняли головы, на поляне было светло как днём. Вершина дуба лежала на земле, разбитая  на куски; ствол, оставшийся на корню, пылал ярким пламенем, как огромя свеча. При свете её виден был тигр, неподвижный, с раздробленной головой, и уползавшие в разные стороны особи. От страха они готовы были опрометью кинуться во мрак, окружавший поляну, но громким крик вожака остановил их. Боязливо и неохотно собрались они вокруг него. Яркий свет пожара казался страшнее темноты однако привычка к послушанию была сильнее: вернулись все, кто убежал в темноту, подползли раненые, три трупа остались лежать около убитого тигра. Вздрагивая люди со страхом оглядывались на жарко разгоревшийся костёр.
Гроза уже унеслась дальше, едва смочив землю дождём. Между тем мрак за кустами орешника наполнился движением, там скользили подозрительные тени. Они ссорились и огрызались. Иногда самые нетерпеливые высовывались из кустов, но тотчас отскакивали в темноту: за убитым тигром следовала его свита--гиены и волки. Низкий лоб вожака, соплеменники называли его Гу, наморщился, волосатая рука приподняла дубину, готовясь к удару. Он скалил зубы и, вздрагивая, оборачивался к огню при каждом треске падавшей ветки. Орда примолкла, настороженно ловя каждое движение своего предводителя, и вдруг..
Гу ещё раз повелительно крикнул и решительно шагнул в сторону огня. Ближе, ближе.. Удивительное чувство ухватила его тело, ослабило страшное напряжение мышц. Люди повиновались. Они приближались к огню, дрожа и отскакивая, когда падала, рассыпая искры, горящая ветка. Но вот на землю с треском рухнула верхняя половина пылавшего ствола. Раздались крики и вопли разбегавшихся людей. Сам Гу не выдержал и отскочил, выронив дубину, а один из молодых, перебежав освещённую поляну, кинулся в кусты. Страшным предсмертным крик тотчас же разъяснил его судьбу, и существа снова бросились к костру так близко, как только можно было стоять, не обжигаясь: в эту минуту огонь показался не так страшен, как звери, скрывавшиеся в темноте.
Костёр горел ровно, тепло делало своё дело. Прошло немного времени и особи осмелев, накинулись на тушу тигра. Они торопливо резали острыми камнями и рвали тёплое мясо. Враг  превратился в добычу. Трупы убитых немного оттащили в  сторону: соплеменников в орде не ели, но и похорон не ведали.  Насытившись, тут же садились на согретую землю, опускали голову на руки и засыпали, наслаждаясь теплом и  безопасностью.
Силач  Мурр долго зализывал рваную рану на руке и наконец тоже задремал, опершись на свой камень. С ним Мурр никогда не расставался, и много раз уже люди побеждали разъярённого зверя только благодаря этому страшному оружию, По силе Мурр мог бы стать предводителем орды--не было самца, который хоть минуту устоял бы перед ним даже в шуточной борьбе.
Отдохнув и насытившись существа направились в месту своей цели--Малые горы. Конечно, никто не знал как называется эта местность, но пройдёт  временя и эти существа начнут давать названия своим стоянкам. Устроившись особи начали осваивать территорию. Вскоре к стоянке непонятных существ снова потянулись звери. Им нужна была пища, а особям хорошая защита от зверей. Каждая из групп преследовала свои цели.
В данный момент жители Малых Гор переживало тяжелые дни. Напасти и невзгоды сыпались, как из тучи, и каждый новый удар грозил стереть с лица   лагерь их стоянки. Вслед за первой грозной опасностью--нашествия полуживотных существ– явились новые, не менее страшные гости: полчища гигантских пещерных медведей и саблезубых тигров. Прожорливые полуживотные не только принялись начисто истреблять особей, поселившихся здесь,  но, что было еще опаснее, старались лишить их жилища, захватывая пещеры. И неизвестно, каков был бы исход этой тяжелой борьбы, если бы не слепой инстинкт хищников, заставивший их уничтожать друг друга с таким же ожесточением, как и все кругом.
Лето прошло сравнительно спокойно для Малых Гор, и обитатели их успели залечить полученные раны. Но с началом зимы нахлынули новые незваные гости--громадные волки, охотившиеся настолько мощными стаями, что семьи, обитавшие на окраинах Малых Гор, были немедленно отрезаны и истреблены. Так, ценою неимоверных усилий, отстаивая каждый день существования, поселившиеся особи провели половину зимы.  Когда же волки, пожрав и разогнав всю дичь в окрестностях Малых Гор, устремились прочь и поредевшими стаями потянулись на юго-запад--и  полулюди из сумрака пещер вышли на свет солнечного дня, их встретил другой, не менее грозный враг--голод.
Напрасно целыми днями рыскали они в чаще леса, взбирались на склоны гор и спускались к покрытым льдом болотам близ устья реки: дичь исчезла, и им оставалось лишь рыться в замерзших заводях и прудах в поисках рачков и моллюсков--пищи невкусной и не насыщавшей тела. Но нашествие волков не прошло для них бесследно. Опустошительные набеги их принудили племя отступить вглубь гор, в область центральных пещер, и здесь, противопоставляя свою сплоченность несогласованным и случайным действиям волчьих стай, оно научилось понимать значение дружной совместной борьбы. И когда свалилось новое испытание, обитатели Малых гор не были уже более хаотическим сборищем разобщенных, чуждых друг другу групп и семей.
На этот раз беда снова пришла с враждебного востока, по тому же пути, что и пещерные медведи, обезьяны и свирепые волки. Однажды ранним летним утром женщина из племени  бродила по склонам горного ручья, заостренной палкой вырывая корни из земли, как вдруг внезапно цепкие лапы схватили ее, и она увидела перед собой двух коренастых, желтокожих сущнеств, широкоплечих, на коротких кривых ногах, с плоскими лицами и широкими зияющими ноздрями. Но женщина была молода и сильна. Она боролась за свою жизнь, как тигрица, нанося раны острой палкой, пока не была оглушена ударом по голове.
 Однако крики ее подняли на ноги все племя. Нападавшие, не желая расстаться с добычей, подняли ее на руки и устремились в чащу, начинавшуюся по ту сторону ручья.  Три местных особи с бешенством бросились в погоню. Но едва они вступили в лес, как были окружены ордой коренастых незнакомцев, вынырнувших из кустов. После минутной схватки, три тела были разорваны на клочки и втоптаны в землю.
 Вождь племени видел все--со своего сторожевого поста, на вершине склона, тянувшегося вплоть до маленького амфитеатра пещер. Невзгоды двух предыдущих годов сделали его хладнокровным и прозорливым. Вид этих грязных, косматых существ, их звериные прыжки и воющие крики сказали ему, что битва предстоит не на жизнь, а на смерть. Резким движением удерживая наиболее горячих из своих людей, в жажде кровавой мести порывавшихся устремиться вниз, в толпы врагов,--он испустил короткий могучий крик, призывавший все племя сплотиться на защиту узкого, горлоподобного ущелья, которое вело в амфитеатр. И по слову его, передававшемуся из уст в уста, старики и старухи с детьми на руках бросились собирать камни и, поспешно карабкаясь, усеяли собою скалы и утесы, возвышавшиеся по бокам прохода.
Тем временем молодые женщины и девушки заняли места в рядах мужчин у входа в ущелье. Оружием для них служили дубины с прикрепленными к ним камнями, а также--длинные копья с отточенными кремневыми наконечниками.  И вот, в беспорядке, переплывая поток, хаотические толпы «колченогих» устремились вдоль склона--с резкими взвизгиваниями и вызывающими жестами, обращенными к молчаливой группе на вершине холма. Это были два племени, две глубоко отличные породы, выросшие из одного общего жизненного корня.  Местные особи, прямые и стройные как пальмы, были выше своих звероподобных противников почти на тридцать сантиметров. Они не были очень широки в плечах и массивны, но зато обладали могучей грудью, сильно развитой мускулатурой рук и ног,--а некоторая худощавость придавала их телам стройный и пропорциональный вид. Их кожа--матово-красная у взрослых, бледно-розовая у детей и юношей, выгодно отличалась от кричащей желтизны, которой лоснились на солнце тела колченогих. Но лучшим доказательством превосходства местных существ была их голова с прямым носом, глазами, глядевшими непоколебимо, и высоким лбом под густой шапкой темно-коричневых волос.
Их наружность была резким контрастом с наружностью колченогих--с их чернильно-черными жесткими клочьями жидких волос, покрывавших уродливые черепа. В десять раз малочисленнее—горные особи молча стояли плечом к плечу и смотрели вниз--на врагов--без страха, но с отвращением. На короткое время толпы колченогих сомкнулись, визгливо перекликаясь и возбужденно размахивая над головой тяжелыми дубинами. Очевидно, у них не было вождя, не было плана атаки и дисциплины. Некоторые из них уселись на корточках между камней и неистово чесались, как обезьяны, с тупым лукавством поглядывая на небольшую колонну неприятеля и усиленно дыша через отвратительные ноздри, казавшиеся на их плоских лицах парой глубоких красных ямок. Затем они начали игру, перебрасываясь страшным красным шаром, на котором еще висели обрывки волос.
 Свирепый вой раздался сверху--из рядов горных существ, и некоторые сделали движение вперед, чтобы принять этот ужасный вызов. Но вождь преградил им путь своей дубиной. Затем он сам выступил вперед.  Возвышаясь почти на целую голову над своим войском,--с великолепно развитой грудью, с темной гривой, в которой серебрилась частая седина,--он отделился на несколько шагов и встал, опираясь на огромную красноголовую дубину, устремив спокойный зоркий взгляд на беснующуюся орду.
 Колченогие на мгновение прекратили вой и с любопытством стали вглядываться в эту могучую фигуру. Вдруг один из тех, которые сидели, скорчившись, на земле, схватил за волосы страшный шар и, описав им быстрое вращательное движение вокруг своей головы, швырнул вверх, по направлению к ущелью. И в тот же момент две женщины выскочили из ущелья и с быстротой горной лани понеслись по камням за катившимся обратно шаром. Передняя схватила его и, прижав к голой груди, испустила проклятье в сторону бессмысленно галдевших убийц. Еще одно мгновение--и обе женщины скрылись в рядах горных существ.
 Вид этих женщин--с развевающимися волосами, с ловкими, сильными движениями--послужил тем толчком, который необходим был колченогим, чтобы объединить их волю и заставить их открыть действия. Толпа заволновалась, как муравейник от брошенного камня,--сидевшие на земле проворно вскочили на ноги, и вся масса пошла на приступ.  Тут произошло то, чего опасался вождь и что он был не в силах предотвратить. Долго сдерживаемая ненависть не выдержала напряжения, и передние ряды осажденных метнулись навстречу врагу. Этот авангард был смертоносен для колченогих. Все накопленное бешенство горных особей вылилось в ударах дубин, с молниеносной быстротой опускавшихся на черепа наступавших. Но, как и предвидел вождь, фланги оказались беззащитными.
Численное превосходство колченогих принудило горные существа отступить, и они заняли прежнюю позицию у пасти ущелья. Здесь, под защитою каменных стен с боков, они сами были непоколебимы, как гранитная стена. На эту сомкнутую фалангу в неистовой ярости набегали волны колченогих и каждый раз с уроном катились назад. Деревянные палицы их не могли противостоять тяжелым дубинам с камнями и кремневым остриям копий. Но в слепой ярости борьбы, они в самозабвении ныряли в самую гущу врагов, хватали своими обезьяньими руками за ноги горных существ и, увлекая наземь, разрывали их на части крючковатыми, цепкими, как клещи пальцами.
 Немало борцов было вырвано из рядов горных особей в этой свалке. Но из женщин ни одна не была взята в плен живою. Каждый раз, когда колченогие увлекали какую-нибудь женщину к себе и освободить ее было невозможно,--из собственных рядов вылетало освобождающее копье, предупреждавшее бесчестье племени. И этот страх перед бесчестьем, смешанный с инстинктом материнства, вдыхал в женщин безудержную ярость волчиц и делал их для колченогих не менее страшными, чем сильнейшие из мужчин. Центральное место авангарда занимал вождь. Его массивная дубина, которой он владел очень искусно, создала перед собой опасный круг, куда не мог проникнуть ни один колченогий.
На левом фланге, где каменная стена ущелья, падая менее круто, чем правая, обнажала слабое место сражавшихся,-- защитой руководил воин, по имени Мурр. Его дубина также сеяла смерть и ужас вокруг. Но, более тонкая и легкая, эта дубина отличалась своим оригинальным видом. Очень длинная рукоятка ее оканчивалась гладко сточенным кремнем, вследствие чего это оружие служило для Мурра одновременно и палицей и пикой. С изумительной ловкостью, перебрасывая его в своей руке, он то опускал тяжелый молот камня на головы наступающих, то, вытянув его во всю длину, поражал врага в грудь острым конусом кремня.
Этот воин, несмотря на то, что его слава, как охотника и бойца, уступала репутации лишь одного вождя, не возбуждал в последнем никогда подозрительного или ревнивого отношения к себе. Всегда охотно признавая авторитет вождя, он много способствовал укреплению в племени дисциплины подчинения. Чуждаясь племенных раздоров и неурядиц, он обитал во время нашествия волков в уединенной пещере на наружной границе Малых Гор и первый встречал грозные набеги волчьих стай. Там он жил в обществе своей семьи, состоявшей из старухи-матери, двух жен и четырех детей. Однажды, когда он был на охоте с младшим из них, десятилетним мальчиком,--явились волки.
Вернувшийся Мурр нашел в пещере лишь кости своей семьи да клочья волчьей шерсти, говорившие о страшной борьбе. Теперь--в великой схватке с колченогими--мальчик находился на стене ущелья, метрах в шести над головой отца, и бросал камни в воющие толпы врагов. И в короткие промежутки между схватками Мурр с тревогой оглядывался назад, туда, где стоял его сын. Вдруг со скалы раздался пронзительный крик. Мурр в разгаре борьбы инстинктивно повернул голову в сторону сына. Мгновенно один из колченогих схватил его дубину и дернул к себе. В то же время другой, изловчившись, метнулся к его ногам и захватил их крючьями пальцев. Мурр потерял равновесие и упал.
С резким криком из рядов вырвалась молодая девушка с нежной кожей и волнами длинных темных волос--и одним прыжком очутилась над распростертым Мурром. Мелькнувшее в ее руке копье ударило меж глаз ближайшего из нападавших. Так неожиданно было ее появление, что колченогие растерялись. Этим моментом воспользовались горные существа, чтобы схватить упавшего бойца и унести его за линию прикрытия. Через минуту он был уже снова впереди, сражаясь с удвоенной яростью, несмотря на кровь, покрывавшую его голову и спину. А за ним, вперив в него взгляд широко раскрытых глаз, забыв о том, что эта кровь была не только его, но и ее кровью, стояла девушка, вырвавшая его из объятий смерти.
Правда, до сих пор все атаки не могли сокрушить шеренги бойцов, но для умудренных жизненным опытом стариков, толпившихся на скалах над ущельем, было очевидно, что еще немного, и ряды их родичей будут опрокинуты. Но вот, с вершины правого утеса,--том, где каменная стена падала вниз почти вертикально, раздались два протяжных резких свистка. Это был сигнал, которого ждал истекающий кровью вождь. Из уст его вырвалось рычанье команды, и ряды горных особей угрюмо и в полном порядке отступили назад, наполовину очистив узкий проход. С ликующим лаем, толкая друг друга, топча раненых, толпы колченогих понеслись вперед, и не прошло и пяти минут, как горло ущелья было набито ими битком.
  Непрерывный град камней полетел на их головы с правой стены. А слева в течение нескольких минут сыпался густой дождь песка, слепивший их глаза и забивавшийся внутрь безобразных, раздернутых ноздрей. Над этим облаком пыли замелькали седые бороды, и показались лица с выпученными глазами и вздувшимися от напряжения жилами… И камень подался. Огромная глыба камня начала медленно сползать вниз, и работавшие наверху люди с развевающимися гривами седых волос стремительно отхлынули назад.  Гром падающей глыбы наполнил собою все вокруг, и увлекаемая ею огромная масса камня и земли рухнула на желтую орду, сдавленную в горле ущелья.
 Оглушительный, долго несмолкавший крик триумфа понесся из рядов горных людей…Немного воинов уцелело из орды колченогих. Они добрались до приближавшихся отрядов своих сородичей и поведали им о страшном племени высоких  демонов, непобедимых в бою и низвергающих горы на головы врагов. И с этих пор кочующие орды колченогих изменили свой путь и, уклонившись на юго-запад, далеко обходили территорию Малых Гор.

                Г Л А В А  6
   

Бледный месяц освещал амфитеатр, где, сидя на корточках перед пещерами, держали совет покрытые рубцами воины племени. Вождь, сидя на утесе, возвышаясь над всем собранием, внимательно прислушивался к шумливому спору, переводя взгляд прищуренных глаз с одного говорившего на другого, и лишь изредка вставляя свое слово. Внезапно вождь издал резкое восклицание, и все смолкли. Он стоял, сгибаясь от полученных ран, и все равно казался чрезмерно большим при свете месяца. Он изрек свое решение. На доступном для всех языке, который появился у племени совсем недавно.
 – Я слышал много безумных слов,--произнес он,--но также и немного мудрых. И наиболее мудрыми были слова отца нашего, старого Альпа. Глаза отца моего ослепли от прожитых лет, но сквозь эту темноту они видят то, что нам недоступно. Они увидели, что все несчастья последних лет пришли к нам с востока. Они видят, что и новые опасности придут с востока, потому что мы, народ Малых Гор, стоим на их пути. Сколько же еще опасностей можем мы встретить лицом к лицу и не погибнуть? Ни одной! Поэтому я говорю: нам нужно оставить место это, родину наших отцов, и пойти на закат солнца, чтобы найти новую родину, вдали от врагов. Я сказал.
В ответ на его слова раздалось тихое ворчание, потому что многие, не смея открыто высказать свое мнение, с неудовольствием и страхом думали о предстоящих опасностях пути и о том, что придется покинуть свои удобные жилища. Но Мурр, который слушал вождя с горевшими глазами, теперь выступил вперед и вошел в круг.
 – Наш вождь--Грумм,--произнес он ясным, спокойным голосом,--не только потому, что он самый сильный из нас, но и потому, что он –мудрейший на совете. Когда мы выступим?
Вождь подумал короткое мгновение. О ропоте несогласных он не заботился, но поддержка Мурра была ему приятна.
--Через два лунных месяца от этого дня,--ответил он,--наши раны должны зажить, потому что нам нужно быть сильными в пути. Мы идем далеко, не зная сами--куда, и нам нужно собрать много пищи для пути. Когда месяц дважды совершит полный круг, мы оставим эти пещеры и страну Малых Гор.
--Тогда,--сказал Мурр,--если Грумм возьмет к себе моего сына и позаботится о нем во время моего отсутствия, я пойду один вперед, чтобы найти для нас место, вернусь быстро назад и поведу племя отсюда кратчайшим путем.
--Я позабочусь о твоем мальчике,--сказал Грумм.--Когда ты выступишь?
--На заре следующего дня,--ответил Мурр.
В этот момент молодая девушка Айя в сильном возбуждении вскочила на ноги. Увидев это, рослый юноша, сидевший все время вплотную к ней на корточках и пожиравший ее лицо жадными глазами, подпрыгнул с яростным криком.
--Мурр--изменник!--вскричал он.--Он бросает нас в нужде. Не позволяй ему уходить, вождь!
Ропот протеста пронесся по рядам слушателей. Девушка посмотрела ему в лицо сверкающими глазами, но Мурр бросил на него безразличный взгляд и отвернулся в сторону, со скрытой усмешкой на губах.  Вождь ударил дубиной по скале и произнес холодно:
--Мау молод, и слова его безумны. Мурр--верный человек. Он пойдет.
 Лицо юноши исказилось гримасой, говорившей о внутренней борьбе. Но затем черты его разгладились, и он коротко рассмеялся при мысли, что из такого опасного путешествия его соперник вряд ли возвратится живым. Он искоса бросил хитрый взгляд на девушку, снова повернувшуюся к нему спиной. По знаку вождя совет закончился. Горные люди, переговариваясь, разбрелись по своим пещерам.
 Не успело еще солнце своими лучами коснуться верхушек окрестных утесов, как Мурр был на ногах и, притронувшись в знак прощанья к спящему сыну, вышел из пещеры. Он чувствовал необычайный прилив сил. Это было как раз такое предприятие, которого хотел его испытующий, жадный ко всему неизвестному дух.  Юный пыл сверкал в его глубоких глазах из-под густых, сдвинутых бровей, когда он бесшумно пробирался через горло ущелья, с легкостью мальчика перепрыгивая через чисто обглоданные кости вчерашних врагов. Затем он повернулся спиною к солнцу и направил свой путь вдоль потока. Его оружием была все та же боевая дубина, два легких охотничьих копья и кремневый нож, болтавшийся на поясе из волчьей кожи. К полудню он достиг широкой и быстрой реки--на границе его прежних вылазок. Он перебрался через нее не без труда и дальше пошел уже с большими предосторожностями, охваченный ощущением враждебной, стерегущей неизвестности.
Когда солнце склонилось к земле, Мурр остановился, подыскивая дерево, на верхушке которого он мог бы найти надежное убежище на ночь. В этот момент его слуха достиг пронзительный крик ужаса. Он побежал в ту сторону, откуда он доносился, и увидел бегущую девушку с развевающимися по ветру волосами. За нею гнались три пещерных волка.  Мурр метнул копье, которое вонзилось одному из волков в грудь. Тогда два другие остановились в нерешимости. Но при виде высокой непеонятной фигуры, большими прыжками приближавшейся к ним, они повернули и мгновенно скрылись в чаще.
Девушка сделала несколько шагов вперед и склонилась к коленям Мурра. Воин смотрел на нее с удивлением и досадой. Но затем он узнал ее. И взор его смягчился при виде глубокого красного шрама, тянувшегося по ее плечу: он знал, что кровь из этой раны обагрила его плечи и спасла ему жизнь там, на пороге ущелья. Это была Айя.  Однако он был смущен ее неожиданным появлением, осложнявшим его трудное предприятие, и коротко спросил ее, зачем она последовала за ним.
--Я боялась за тебя,--отвечала она, не вставая с колен и не подымая на него глаз.--Ты идешь навстречу стольким опасностям! Я не могла остаться с племенем и ждать.
--Ты думала, что мне нужна помощь?--спросил он с легкой усмешкой.
--Я нужна была тебе в бою!--ответила девушка гордо.
--Верно!--промолвил Грумм.--Если бы не ты, я бы спал теперь под камнями.
Он взглянул на нее с внезапно нахлынувшей нежностью, которая удивила его самого, потому что подобного чувства он никогда до того не испытывал к женщине. Его жены были покорными и исполнительными женщинами, и он был вполне доволен ими, но ему пришло в голову, что ни одна из них не решилась бы добровольно разделить с ним опасный путь.
--Я не могла оставаться без тебя,--я боялась Мауга,-- сказала девушка со скрытым лукавством в голосе.
 Волна ревнивой ярости пробежала по лицу Мурра.
--Если бы он коснулся тебя, я бы убил его,--произнес он гордо, и в глазах его мелькнул холодный огонь уверенности в своей силе. И, быстро наклонившись к девушке, он поднял ее с земли и на мгновение прижал к своей могучей груди.
--Но почему же ты шла за мной весь день скрываясь?
--Я боялась, что ты рассердишься и отошлешь меня назад,-- ответила девушка с легким вздохом облегчения.
--Неужели я мог бы приказать тебе вернуться?--сказал Мурр, совсем забыв свое прежнее равнодушие.--Теперь идем, нам нужно найти место для ночлега.
  И, взявшись за руки, они быстрым шагом направились к дереву, которое Мурр уже раньше наметил для ночного убежища. Когда они укрылись на его верхушке, быстро надвинулся сумрак, и громкий рев крупного зверя донесся из глубины леса, а в ближайшей заросли послышался легкий треск сучьев под тяжестью лап вышедшего на охоту тигра.

               
               


                Г Л А В А  7

 
 В течение трех недель Мурр и Айя безостановочно стремились вперед. Им пришлось уклониться на север, чтобы обогнуть обширное озеро, болотистые берега которого были покрыты следами невиданных еще ими чудовищ. Несмотря на то, что высокие деревья давали надежный приют в своих густых кронах, они проводили без сна опасные часы ночной темноты, так как зверей кругом было очень много.  Если бы Мурр был один, он, вероятно, давно изнемог бы под бременем этого беспрерывного чуткого бдения. Но девушка, в глазах которой постоянно светилось счастье молодого, вольного зверя, казалось, не знала утомления, и Мурр наблюдал за ней со все возрастающим восхищением. Когда озеро и низкие болота остались позади, они вступили в незнакомую страну с плодородными, полными жизни долинами, покрытую голыми конусообразными холмами.
 Эти холмы казались темными островками среди зеленого волнующегося моря. Дальше, вдоль горизонта, они тянулись беспрерывной цепью, поднимая к бледной синеве неба причудливые очертания острых вершин. Некоторые из этих холмов курились нежными струйками легкого дыма, а из одной вершины взвивался к небу густой, темный столб, принимавший в верхних слоях неподвижного воздуха форму гигантской пинии. Девушке этот ландшафт казался зловещим. Он наполнял ее сердце жуткими предчувствиями, она охотно обогнула бы эти места. Но, видя, что Мурр полон интереса к открывающимся перед ними новым явлениям, она отбросила в сторону страх и с прежней смелостью пошла вперед. Однажды, когда солнце стояло высоко, они подошли к двум могучим деревьям, одиноко возвышавшимся среди открытого луга, немного в стороне от густого леса. Маленький ключ с ледяной водой выбивался из-под их корней на земную поверхность.
 Это было время полуденного отдыха, и деревья манили к себе темной листвою, обещая надежный приют. Айя напилась, освежила лицо прохладной влагой, откинула назад спадающие волосы и одним сильным упругим движением поднялась на ближайшую ветвь дерева. Мурр помедлил несколько мгновений, полными пригоршнями ополаскивая разгоряченные ходьбой мускулы. Затем он припал к земле и стал пить большими глотками. В этот момент, когда его обычная звериная чуткость была ослаблена, послышался шорох раздвигаемых ветвей, и из чащи вышел гигантский косматый бурый медведь. Одно мгновение он смотрел налитыми кровью глазами на распростертого на земле существо, затем ринулся на него с быстротою огромного валуна, низвергающегося вниз по склону холма. Девушка испустила пронзительный предостерегающий крик.
 В следующую секунду Мурр был уже на ногах и стремительно бросился к дереву. Но зверь уже настигал его,-- как вдруг копье со свистом пронеслось над головою Мурра, задев его волосы, и вонзилось медведю глубоко в плечо. С ревом животное остановилось, движением спины силясь вытолкнуть его вон. Этим воспользовался Мурр и в два прыжка поднялся на сук, уронив при этом оба свои копья. Такой оборот дела не остановил медведя. Обезумев от боли и ярости, он подступил к дереву и начал взбираться наверх. Мурр попытался ударить его дубиной, но в неудобном, согнутом положении трудно было как следует размахнуться, и медведь почти не заметил удара.
--Надо заманить его наверх, потом спуститься и бежать,-- сказал Мурр.
 И оба стали проворно подыматься на верхушку. Зверь не отставал от них, и, когда ветви стали трещать и гнуться под тяжестью его огромного тела, Мурр и девушка быстрым движением перенеслись на соседнее дерево.  В этот момент другой медведь показался под ними и, взглянув на людей умным и неуловимым взором хищника, сопя и ворча, обхватил мохнатыми лапами ствол дерева. Мурр посмотрел на девушку глазами, в которых внезапно появился испуг.
--Можешь ли ты бежать очень быстро?--спросил он.
 Девушка коротко засмеялась.
--Я убежала от волков,--напомнила она ему.
--В таком случае нам нужно бежать,--продолжал он,--быть может, очень долго, до тех пор, пока мы не найдем места, где сможем обороняться.
Когда оба медведя были высоко на деревьях, Мурр и девушка с быстротой коршуна, сомкнувшего крылья, скользнули вниз, и, подобрав лежавшие на земле копья, понеслись по направлению к линии дымящихся холмов. А за ними тяжелым галопом понеслись хищники. Действительно, девушка бежала так хорошо, что Мурру, славившемуся в племени своим быстрым бегом, не пришлось заметно умерять шаг ради нее. Он бежал позади нее--на случай внезапного истощения ее сил--и зорко выискивая подходящее убежище, умело сокращал путь, желая сберечь ее силы. Он знал, что, если она упадет обессилев, он остановится и над ее телом совершит свою последнюю битву.
  В продолжении часа девушка бежала легко, затем она стала обнаруживать легкие признаки изнеможения. Лицо ее потемнело, прерывистое дыхание вырывалось из раскрытых губ и дважды она уже споткнулась. В приступе щемящего страха Мурр заставил ее опереться на свою мускулистую руку и, ободряя, указал вперед. Прямо перед ними ясно выделялись контуры гор, рассеченных узким ущельем.
--Там должны быть скалистые уступы,--сказал он,--где мы сможем защищаться. Там тебе можно будет отдохнуть.
 Обогнув опушку непроходимой чащи, они внезапно вынеслись на край зеленой равнины и увидели перед собою, не дальше чем в полуктлометре, ровное ущелье. Его стены, обнаженные или покрытые ползучим кустарником, представляли собою хаотическое скопление горных обломков и скал и казались верным убежищем от преследователей. Но поперек пасти ущелья тянулся страшный барьер. Из зигзагообразной трещины в раскаленной земле от одной стены к другой выходили языки красного пламени, поднимаясь кверху на несколько метров, падая назад, снова взвиваясь и клонясь в стороны, как бы в фантастическом танце.
 Мурр остановился--с сердцем, исполненном трепета и изумления. Девушка опустила глаза, в которых горел невыразимый ужас зверя перед непонятной стихией природы, колени ее подогнулись, и она стала падать. Это вернуло Мурру самообладание. Медведи были так близко, что он слышал их тяжелое, свирепое дыхание.  Резким движением поставив девушку на ноги, он сказал ей несколько слов голосом, который привел ее в сознание. Затем, крепко дернув ее за кисть руки, он устремился прямо на барьер. Девушка прижалась к нему и проворно бежала, не подымая опущенных к земле глаз. Когда они приблизились к пылающему барьеру, немного справа в линии огня показался прорыв длиною в несколько метров, и Мурр направил свой бег в центр этого места. Когда они проносились мимо огненной трещины, сильный жар охватил их полунагие тела, и девушка обезумела от ужаса и отчаяния. Ослепленная, она пробежала еще десять шагов и с глубоким протяжным криком упала без чувств. Но, прежде чем тело ее успело коснуться земли. Мурр подхватил ее и поспешно оглянулся.
 Медведи не преследовали их больше. Воя и рыча, они остановились на расстоянии брошенного копья и в яростной нерешимости топтались на месте.
-- Они боятся Светящихся Плясунов,--сказал себе Мурр и добавил со взрывом ликования:--А я их не боюсь.
Тут только, очнувшись от возбуждения, заметил он, что земля в этом месте, сухая и голая, жестоко жгла ступни его ног. Он сделал несколько шагов вперед, где снова начиналась зелень, и положил свою ношу на густую траву. Затем снова обернулся к медведям. Видя, что их добыча не делает дальнейших попыток ускользнуть, хищники пришли в еще большую ярость. Некоторое время Мурр боялся думать, что они отважатся пойти сквозь барьер, но затем с радостью убедился, что огонь вселял в животных непреодолимый ужас. В нерешительности потоптавшись на краю зеленого луга, они, как бы по взаимному соглашению, метнулись прочь и скрылись в густой чаще.
Мурр слишком хорошо был знаком с непобедимым упрямством их породы и не думал, что хищники отказались от охоты. Но, чувствуя себя сейчас в безопасности и видя, что девушка очнулась и сидит, устремив пристальный взгляд на линию огня, он обратил все свое внимание на эти странные-- сияющие и прыгающие--огненные образы, которым они были обязаны своим спасением.  Насторожившись, держа дубинку и копье наготове, он стал медленно приближаться к барьеру, к тому месту его, где пламя было ниже и менее опасно, чем в других местах. Сильный жар заставлял его все время остерегаться, но под устремленным на него взглядом девушки он не обнаружил ни малейшего признака страха. На расстоянии двух метров он остановился, наблюдая за острыми извивающимися языками света. Излучаемый ими жар на этом расстоянии был почти невыносим для обнаженных членов его тела, но чем дольше стоял он здесь, тем сильнее укреплялась в нем надежда.
Пылающие Плясуны не выказывали намерения напасть на него. Под конец он отважился протянуть копье и коснулся-- очень почтительно--верхушки пламени. Кожаные ремешки, которыми было привязано к древку кремневое острие, задымились и с шипением сморщились. Он с беспокойством отдернул оружие и стал щупать верхушку копья. Оно почернело и жгло пальцы при прикосновении. Но, видя, что огненные языки продолжают по прежнему свою пляску, он повторил этот опыт еще несколько раз, силясь понять все детали этого явления, в то время как девушка со своего места следила за его движениями глазами испуганного ребенка. Под конец сухое дерево вспыхнуло ярким пламенем. Когда Мурр потянул к себе копье обратно, он с изумлением увидел, что уносит на нем часть светящегося существа, и в приступе страха швырнул оружие наземь.
Недостаточно разгоревшееся пламя затрепетало и исчезло. Но на черном дереве осталась сверкающая красная искра. Упорный в своем безграничном любопытстве, Мурр прикоснулся к ней пальцем. Он почувствовал острый укол и с криком боли отдернул палец. Но под его пальцем искра потухла. Посасывая палец, Мурр с изумлением смотрел на верхушку копья, которая за мгновение до того была такой светлой, а теперь совсем почернела. Обратившись к Айе, он произнес громко:
--Светящиеся Плясуны--наши друзья, но они не любят, когда их трогают. Если их тронуть, они кусаются.
Сердце его наполнилось огромной, неясной надеждой. Возможности, которые он был не в состоянии охватить, проносились в его мозгу, и в сознание его проникла мысль, что он переступил порог нового мира. Он взял копье и снова повернулся к огню. Теперь он дал пламени охватить конец древка и тогда поднял перед собою этот пылающий факел. И в то время, как он пожирал его жадным взглядом, резкий крик девушки достиг его слуха. Она вскочила на ноги и стояла, повернув голову назад, не смея ступить вперед из страха перед огнем. А за ее спиною, не далее как в двадцати шагах, из чащи наполовину высунулись огромные морды медведей, сочившиеся слюной бессильной ярости.
Испустив дикий боевой клич, Мурр устремился на врага, высоко подняв горящее копье. Звери попятились, завыли и, повернувшись, обратились в бегство. Несколькими прыжками Мурр настиг их. Пламя дошло уже до рукоятки, лижа его пальцы. Могучим движением руки он метнул копье, и оно, описав в воздухе огненную дугу, поразило в бок ближайшего хищника. Длинные космы шерсти вспыхнули, и в паническом ужасе звери понеслись через чащу, ломая и давя все, попадавшееся на пути. Мурр чувствовал себя на вершине гордости, но он не показал этого и, обернувшись к девушке, сказал спокойно:
--Они не вернутся.
Мурр долго сидел без движения, наблюдая острым взглядом из-под сдвинутых бровей извивы пламени, и думал. Девушка не решалась прерывать его мысли.  Когда солнце зашло и со склонов подул холодный ветер, Мурр подвел девушку ближе к огню и снова уселся. Когда Айя почувствовала ласковую теплоту огня, ее страх уменьшился. Она несколько раз повернулась всем телом, подставляя его горячему дыханию огня, потом свернулась, как кошка, у ног Мурра.
Наконец, Мурр поднялся еще раз. Он взял в руки оставшееся копье и, приблизившись решительно к огню, всунул в него рукоятку копья. Когда копье было охвачено пламенем, он бросил его на кучку увядшей травы. Сухая масса ярко вспыхнула и сгорела.  Мурр стал катать по земле пылающую рукоятку копья до тех пор, пока она не погасла. Искры, еще мелькавшие в траве, он гасил ладонью руки. Они кололи его, но гасли.  Тогда он поднялся во весь рост, озаренный багровым светом огня в сумраке быстро спускавшейся ночи, и повернулся к девушке, вытянув вперед почерневшую руку.
--Смотри,--сказал он,--я покорил Светящихся Плясунов. Огонь должен прийти сюда, и мы станем господами этой земли. И широким жестом руки он обвел кругом всю местность.




















                Г Л А В А  8


   Из узкой вулканической трещины, тянувшейся от одного края ущелья до другого, навстречу спускавшейся ночи метались и плясали огни. То поднимаясь кверху на несколько сантиметров и затем внезапно пропадая из виду, то взвиваясь порывами на высоту полутора метров и багровым светом озаряя камни и траву вокруг, легкие, бесплотные существа вели безостановочную игру. Ярко-желтые, темно-оранжевые и нежно-фиолетовые, трепетно движущиеся--они казались Мурру такими же живыми существами, как он сам. И, сидя на корточках на согретой земле, он не мог оторвать от них очарованного взгляда.
 Девушка, свернувшаяся у его ног, обращала мало внимания на игру огней. Она не понимала пляски огней, но ей были хорошо понятны тяжелые шорохи, вой и дикие крики, явственно доносившиеся из леса и со склонов гор. Она чутко прислушивалась, а Мурр был всецело поглощен чудесной игрой пламени и, казалось, совсем забыл об опасностях, таившихся за их спиной. Сердце его горело неиспытанной никогда раньше гордостью и, казалось, мозг его не выдержит напора огромных сверкающих перспектив. Впервые он не чувствовал себя зверем среди прочих зверей. Никогда еще он, храбрейший из храбрых в своем племени, не мог слушать без животного страха рев пещерного медведя, гиены или тигра, видя спасение лишь в бегстве. Теперь этот страх исчез.
 Громкое рычанье донеслось из темноты, и Мурр увидел, как расширились темные зрачки девушки. Быстрая усмешка скользнула по его костистому лицу, и упругим движением мышц, он встал на ноги, подымая вместе с собой Айю.  С горячим чувством удовлетворения он увидел, сколько мужества и упорства было в ее сердце, потому что прямо против них, на краю освещенного пространства, выступив из лесной глубины, стояли чудовищные звери, которых больше всего страшился горное существо.
 Первым, вытянувшись во всю длину своего гибкого, мягкого туловища, вышел из чащи гигантский саблезубый тигр. Не больше тридцати или сорока шагов отделяли его от особей, и в отблесках пламени его клыки величиною в двадцать пять сантиметров казались кроваво-красными, а прямой, голый хвост мерно раскачивался из стороны в сторону, как бы понуждая зверя ступить ближе к огню.  Шагах в двадцати далее, вдоль опушки, в причудливом сплетении света и тени, наполовину скрываясь в заросли, стояли два бурых пещерных медведя, злобно мотая низко опущенными мордами. В ослеплении ярости перед странными существами, безбоязненно укрывшимися под защитой страшного огня, они не обращали внимания на тигра, с которым находились в непрестанной смертельной вражде.
 Слева, явственно выделяясь между деревьями, сидели на задних лапах, высунув длинные красные языки, две огромных пещерных гиены. Обладая челюстями, которые в состоянии были разгрызть бедро буйвола, два хищника все же не решались обнаружить свое присутствие, как перед саблезубым, так и перед гигантскими медведями. Медведи и гиены не внушали Мурру страха, но он считал возможным, что тигр отважится проникнуть за линию огня. Подняв с земли сухой сук, он схватил девушку за руку и отступил вместе с нею ближе к огню. Устрашенная его жарким дыханием Айя пала на колени и закрыла лицо волосами. Смеясь над ее испугом Мурр сунул ветвь в огонь. Когда пламя разгорелось, он поднял ветвь на головой и устремился на тигра.
Первое мгновение зверь стоял неподвижно, но Мурр заметил что ужас мелькнул в глазах хищника, и бесстрашно продолжил движение вперед. Действительно, громкий рев огласил равнину, тигр попятился назад и прыгнул в чащу. Тогда Мурр повернулся к медведям. Но они не стали дожидаться своей очереди. Вид пылающего пламени, которое, как казалось, выходило из косматой головы существа, был для них невыносим, и они мгновенно скрылись в тени. Мурр бросил наземь горящую ветвь, накидал сверху сучьев и хвороста, и костер весело загорелся. Тогда он взял головешку и швырнул ее в гиен. Поджав хвосты, хищники понеслись прочь, к своим логовищам на склонах гор.
 Тогда он стал бросать в огонь хворост, пока сильный жар не заставил его отступить. Усевшись рядом с изумленной девушкой, он созерцал дело своих рук с возрастающей гордостью. Когда костер прогорел, он покрыл пылающие угли огромной кучей сухого топлива, и пламя снова взвилось к вершинам ближайших деревьев. Да, это была несомненная, решительная победа! По воле Грома длинные красные языки поднимались к небу и в следующую минуту бессильно припадали к земле. Принеся несколько охапок травы и листьев. Мурр устроил постель и указал на нее девушке. Сам он, несмотря на страшное физическое утомление, еще несколько часов продолжал опыты с огнем, создавая вокруг себя кольцо из маленьких пылающих кучек.
Затем, сидя на корточках рядом со спящей Айей, он размышлял о будущем своего племени, о тех переменах в судьбах его, которое принесет с собою необычайное новое явление. Когда протекла половина ночи, он разбудил девушку и, приказав ей не смыкать глаз, мгновенно заснул, равнодушный к вою и лаю, который несся из темноты ущелья и с окраин родника. Ущелье было обращено на восток. Когда взошло солнце, и под первыми лучами его стали почти невидимыми побледневшие языки огненного барьера, Мурр проснулся.
   (А вверху Всевышний говорил своим подданным:
--Вы поняли в чём дело. Не в уме этих существ, а в частых в эту пору извержений вулканов, которые подтолкнули   все сообщества, наблюдаемые нами, как на предков человека по мнению учёных с бывшей Земли, к прямохождению, а следовательно  к умственному развитию. Во   времена этих существ, огни, еще недавно вставшие на две ноги, обладали маленьким мозгом, чтобы освоить такое умение, как разведение и поддержка пламени костра. А сырое мясо и травы не так хорошо усваивались, чтобы помочь мозгу расти.
Именно тогда этим особям, как вы увидите в дальнейшем, помогли освоить навык разведения костра потоки лавы. В те далекие времена здесь, не останавливаясь десятилетиями, текли потоки лавы.
И ещё одна справка. То, что они общаются между собой—это не язык, а просто звуки, которые они понимают и принимают за язык).
Подкрепленные несколькими часами сна, в соседстве с живительной теплотой огня, мужчина и женщина стояли, выпрямившись под прохладным дуновением горного ветра, и новым взглядом окидывали расстилавшийся перед ними ландшафт. С чувством удовлетворения заметил Мурр тучные, темные луга на некотором расстоянии от линии огня, а на пологих склонах вулканических сопок--расщелины и скалистые уступы. От его зоркого взгляда не укрылись также зияющие своды пещер, наполовину прикрытые хмелем и ползучим кустарником. То, что вся местность была наводнена чудовищными зверями--лютыми врагами его племени, не казалось Мурру заслуживающим серьезного внимания. Явление, которое покорил он, Мурр, станет защитой от этих хищников. Он намекнул о своих замыслах девушке, и она выслушала его--с глазами, в которых светились собачья преданность и поклонение.
Покидая место ночной стоянки, чтобы отправиться назад в сторону Малых Гор, Мурр захватил с собою пучок пылающих ветвей. Ему пришла в голову мысль--сохранить в пути живым это могущественное вещество. Вот  тут то и пришли на помощь потоки лав, стекающих от извержения вулканов по земле. Огонь держал хищников на почтительном расстоянии, но, непрестанная забота об огне вынуждала их продвигаться вперед очень медленно.  На ночь, оказавшись вдали от потоков лавы,  Мурр разложил три костра в корнях могучего дерева, устроил запас хвороста из сухих сучьев и провел часы темноты, раньше столь страшные, в пренебрежении к хищникам, которые выли и рычали по ту сторону пылающего кольца. Он приказал девушке спать, сам же ни на минуту не сомкнул глаз, еще не доверяя покоренному огню и опасаясь как бы он, лишенный бдительного надзора, не изменил ему.
На следующий день, когда, измученный бессонной ночью и зноем жаркого дня, Мурр забылся тяжелым сном, огонь погас. Это произошло по вине Айи. Когда пламя стало гаснуть, она, желая заставить его вновь разгореться, навалила сверху слишком много топлива.  В приступе отчаяния и страха она наклонилась к Мурру и, разбудив его, глазами, полными ужаса, показала ему, что она сделала. Он бросил на девушку свирепый взгляд, затем подошел и вступил в молчаливую борьбу с черными мертвыми угольями. Айя, плача, подползла к нему. Несколько мгновений он не обращал на нее внимания. Она ждала беспощадного удара--так поступил бы всякий  из ее племени на месте Мурра.
Сильнейшие чувства боролись в груди Мурра. Под конец чувство привязанности и нежности взяло верх над инстинктивной яростью, он поднял плачущую девушку с земли и прижал ее к себе.
--Ты позволила свету ускользнуть,--сказал он,--но не бойся. Он живет там позади, в ущелье, и я снова возьму его в плен.

















               Г Л А В А  9   

Самолюбие Мурра было уязвлено. Ему, победоносно пролагавшему свой путь среди царства хищников, в страхе отступавших перед его сверкающим оружием, приходилось теперь скрываться, постоянно держать дубину и копье наготове, а по ночам искать приюта на деревьях, подобно обезьянам. Но он не обнаружил и признака досады и быстро освоился с новым положением. Отважный охотник, он воспользовался всем своим прежним опытом и искусством. В это время они находились вне района охоты бурого медведя и саблезубого тигра. Но другие, не менее хищные, звери бродили вокруг. Дважды пришлось им бежать перед натиском огромного черного носорога, и Мурр даже не сделал попытки метнуть копье, зная, что оно отлетит от прочной кожи животного, как легкое перышко. Но неуклюжее чудовище не могло состязаться с ними в беге, и они скрылись от него без труда.
В другой раз они столкнулись с зубром--колоссальным белым зверем с гладкими двухметровыми рогами. К счастью, встреча эта произошла в густом лесу, и они избежали неумолимой ярости животного, ловко спрятавшись в листве дерева. Затем, с искусством обезьян перепрыгивая с дерева на дерево, они удалились из опасного места и, спустившись на землю, весело убежали, со смехом представляя себе взбешенного зверя, ожидающего их под деревом. Так, противопоставляя чуткую осторожность и хитрость враждебным силам леса, они приблизились, наконец, к окраине своей страны и снова увидели закругленные, обвеваемые ветром вершины Малых Гор и курганы предков.
 День клонился к закату, и волны горячего воздуха проносились над маленьким амфитеатром, где собралось поредевшее племя, когда Мурр переправился через поток и, быстро поднявшись по склону, появился перед сородичами. За ним с покорным видом, как того требовал обычай, шла Айя. Приветственный клич не встретил пришельцев. Не замечая зловещего молчания, которое воцарилось при их появлении, Мурр крупными шагами направился к вождю, сидевшему на судейском камне, и бросил к его ногам палицу и копье в знак верности и подчинения.
Но от следовавшей за ним Айи не скрылось странно враждебное отношение племени. Подозрительный и недоверчивый взгляд ее бродил по группам воинов и женщин и всюду встречал глаза, сверкавшие злобой и злорадством. Она не могла понять этого, но чувствовала, что против Мурра существует какой-то заговор. Сердце ее исполнилось гневом, и она вызывающе подняла голову: сильнейшие и мудрейшие из племени казались ей детьми в сравнении с Мурром. Чувствуя себя неспокойно под устремленными со всех сторон враждебными взглядами, она быстро подошла к Мурру и крепко сжала рукоятку послушного копья. Она увидела широкое, искаженное яростью лицо Мауга, возвышавшегося над группой родичей, и в его жадном взоре хищника прочла, что это он был душой заговора.
Судорога прошла по лицу Мурра. Он распрямил широкие плечи и устремил на вождя суровый вопрошающий взгляд.
--Я исполнил повеление вождя Грумма,--сказал он, и звучный голос его разнесся по всему амфитеатру.--Я нашел место, где племя может жить без страха перед врагом. Я вернулся, как было условлено, для того, чтобы повести туда племя, прежде чем враги рассеют и истребят наш род. Я не щадил себя, я верно служил своему племени. Почему вождь Грумм отказывает мне в привете?
Ропот донесся из угла, где стоял Мауг со своими родичами, но быстрый взгляд вождя заставил их замолчать. Он, казалось, взвешивал слова Мурра, испытующим взглядом проникая в глубину глаз этого человека. Под конец суровые морщины на его лице разгладились, потому что он знал людей. Этому воину, самому опасному сопернику своему, он верил инстинктивно.
--Ты был обвинен,--произнес он медленно,--в том, что покинул племя в нужде…
Недоумение выразилось на лице Мурра при этих словах. Затем его глаза вспыхнули и, будучи не в силах сдержать себя, он прервал вождя.
--Покажи мне моих обвинителей!--гневно крикнул он.
Вождь поднял руку в знак молчания.
--В нужде!--повторил он.--Но ты вернулся назад, и я вижу, что обвинение было ложным. Также ты был обвинен в том, что украл девушку Айю. Но ты привел ее обратно. Итак я не вижу, что могут иметь против тебя твои обвинители.
Мурр повернулся и быстрым движением поставил Айю рядом с собою.
--Вождь Грумм знает, что Мурр--его спуга и верный друг, – сказал он твердо. – Я не украл девушку. Она последовала за мною без моего ведома.
Свирепые крики раздались из группы Мауга, но Мурр холодно усмехнулся и продолжал:
--До вечера первого дня, когда на нее напали волки, она не решалась обнаружить передо мной свое присутствие. И когда я понял, почему она пошла за мною, я взглянул на нее и увидел, что она красива и отважна. Тогда я взял ее к себе. Теперь она-- моя жена, и я оставлю ее у себя, вождь! Но я уплачу тебе за нее, что следует по обычаю. А теперь пусть Грумм укажет моих обвинителей, и я быстро расправлюсь с ними! Потому что мне многое нужно рассказать вам.
--Не надо Мурр,--сказал вождь, протянув руку.--Я удостоверил, что ты не изменил нашему племени. О девушке мы поговорим после. Я не хочу указывать тебе твоих обвинителей, потому что и без того мало воинов осталось у нас, и внутри племени не должно быть борьбы. Пойдем--поговорим вдвоем о том, что предстоит нам впереди.
 Он встал с камня, огромный и величественный, и направился к своей пещере, но Мурр колебался последовать за ним, не решаясь оставить Айю одну среди врагов.
--А моя женщина, вождь?--спросил он.--Я не хочу, чтобы кто-нибудь обидел ее.
 Грумм обернулся и бросил повелительный взгляд на молчаливую толпу.
--Женщина Айя,--сказал он громовым голосом, отчетливо произнося слова,--жена Мурра. Я сказал.
И он направился к себе. Мурр поднял дубину, копье и пошел за ним. Девушка с напускным равнодушием подбежала к группе старух--родственниц вождя, на попечении которых находился сын Мурра. Мауг, только теперь поняв значение слов вождя и бесповоротность его решения, яростно прыгнул вперед и поднял копье на Грома. Но, прежде чем он успел метнуть копье, родичи его, которым совсем не улыбалась мысль навлечь на себя гнев Мурра и вождя, плотным кольцом окружили его и вырвали оружие из поднятой руки. Сильный, как лев, он, наверно, освободился бы из их объятий, но другие воины, примиренные с Мурром, помня его прежние заслуги перед племенем, также преградили ему путь.
Несколько мгновений Мурр презрительным взглядом наблюдал эту сцену. Затем он не спеша повернулся и последовал за вождем, не удостаивая соперника дальнейшим вниманием.  Мурр скрылся. Мауг поднялся на ноги. Его взгляд упал на гибкую, высокую фигуру Айи, стоявшую у входа в пещеру, и он готов был ринуться на нее. Он посмотрел на своих родичей, но те мрачно опустили головы. Ослепленный яростью, он решил, что все племя против него.
--Ты еще вспомнишь меня!--крикнул он девушке, схватил с земли дубину и копье, выбежал из амфитеатра, спустился по склону и исчез в темноте леса по ту сторону потока…
Эту ночь Мурр провел без сна, опасаясь, как бы вернувшийся соперник не застиг его врасплох и под покровом ночи не увел с собою Айю. Под утро он заметил пять человеческих фигур, в сером сумраке пробиравшихся вниз по ущелью. Но, не придав этому значения, он не стал поднимать тревогу. Когда же наступил день, оказалось, что три сородича Мауга с двумя молодыми женами покинули пещеры, чтобы присоединиться к беглецу, ожидавшему их в чаще леса.
 Возмущенный этим новым ослаблением племени, вождь объявил их вне закона и провозгласил, что при каждой новой попытке бегства изменник будет предан смерти.
   


               

















                Г Л А В А   10

Мурр был в большом затруднении, стараясь дать вождю хотя бы приблизительное представление о сущности необычайного явления. В конце концов ему удалось, пользуясь сравнением с горящими лучами полуденного солнца, объяснить Грумму, что в цветущей зеленой равнине у порога гор живет могущественный светлый бог, способный обратить в мгновенное бегство саблезубого тигра и пещерного медведя, и что он, Мурр, сумел заставить это таинственное существо служить на пользу ему. Грумм долго и внимательно изучал странное черное пятно, оставшееся от укуса светлого бога на копье Мурра. И он понял, что с подобным союзником горные люди будут в силах выдержать новое вторжение колченогих с востока. Тем временем старания Айи рассказать об огне и о чудесном подчинении его воле Мурра посеяли страх во всех сердцах. Ужас перед неизвестным Светящимся Существом, способным пожрать их всех, был сильнее ужаса перед ордами колченогих, к вторичному появлению которых большинство относилось очень недоверчиво. К этому присоединилось естественное нежелание менять старые родовые жилища на неизвестные места, по признанию Айи, населенные хищниками, которых племя имело основания больше всего опасаться.
Ропот, ворчание и громкий плач доносились из всех пещер. Но так как вождь, после отпадения Мауга и его сородичей, не был склонен терпеть какое-либо сопротивление своей воле, то приготовления к походу шли быстро, как будто среди них царило единодушие.  Сборы в дорогу не требовали много времени и труда--самый богатый из воинов мог положить все свое имущество на плечи слабейшей из жен,--и прежде чем солнце поднялось высоко, племя уже выступало из амфитеатра, предводительствуемое Иурром и Айей.
Последним шел вождь, наблюдая за тем, чтобы не было отставших. Когда хвост отряда вышел из горла ущелья, он быстро поднялся на вершину утеса и острым взглядом окинул расстилавшуюся впереди местность. Он увидел Мурра и девушку, а за ними племя, тянувшееся унылой лентой вдоль подножия голого холма, и внезапная скорбь легла на его суровые черты. Затем он повернул голову налево. Очень далеко вверх по течению потока, на открытых берегах его, он заметил движение смутной массы, темным пятном видневшейся на зеленом фоне. Более пристальный взгляд убедил его, что этой движущейся массой были существа--новые орды звероподобных особей– колченогих.
--Мурр--верный человек,--пробормотал он и, спустившись по склону огромными оленьими прыжками, догнал племя.
Когда грозная весть передалась из уст в уста, умолк всякий ропот и шум, и даже наиболее строптивые и ленивые лихорадочно устремились вперед, как будто из каждой расселины между скалами, из каждой лесной просеки мог ринуться на них ненавистный враг.  Поход протекал без особых приключений. Так как вождь знал, что даже саблезубый тигр боится звука многих голосов, то, по его приказанию, племя двигалось вперед, громко разговаривая и перекликаясь. Малые Горы уже остались далеко позади, и можно было не опасаться, что шум этот достигнет слуха колченогих.
 На ночь делали привал, когда солнце стояло еще высоко. Они окружали лагерь густым кольцом колючих акаций, срубленных при помощи кремневых топоров, и звери не могли проникнуть через этот барьер. На четвертый день кочевки они встретили безумца, которого не испугал шум голосов.  Огромный зубр, быть может, тот самый, который за несколько дней до того загнал Мурра и Айю на верхушки деревьев, вылез из своего убежища в окруженном тростниками болоте и с ревом бросился на них. С предостерегающими, испуганными криками племя рассыпалось во все стороны. Некоторые воины успели метнуть копья, и острые кремни вонзились в бока животного, не останавливая, однако, его натиска. Гигантский зверь наметил взглядом жертву--старика с густой шапкой седых волос--и с яростью бросился на него.
Несчастный заметался в отчаянии между деревьями, прыгая как кролик и испуская жалобные, визгливые крики. Когда животное настигло его, он упал, парализованный ужасом, и острый рог пригвоздил его к земле.  В это время подбежал с тыла вождь. Бесстрашно подступив к обезумевшему от запаха крови зверю, он изо всей силы ударил его дубиной по голове и вышиб один глаз. В этот же момент подоспевший Мурр, рассчитав точно удар, вонзил копье в его разинутую пасть и быстрым вращающим движением выдернул его назад из раны.  С громким отрывистым хрипом зубр качнулся огромным телом, упал на колени и стал медленно склоняться над своей жертвой, обливаясь кровью.
Это происшествие задержало существа на целый день.  Нужно было нарезать на куски огромную тушу животного, жестким мясом которого нельзя было пренебречь в походе, полном неизвестности. При приближении к Долине Огня, Мурр намеренно уклонился в сторону и обогнул равнину так, чтобы вулканическая трещина не была видна издали. Он повел племя вдоль лесной опушки, предупреждая соплеменников о том, что ждет их впереди.   Лес внезапно кончился. Не далее, как в ста шагах открылась долина, и у порога ее тянулась длинная тонкая полоса зыбких багряных языков пламени.
 В оцепенении стояли горные люди перед непонятным явлением, тяжело переводя дух и испуская тихие, протяжные возгласы. Затем, как по сигналу, упали на колени, касаясь лбами земли. Лишь двое остались стоять на ногах--Мурр, в сознании своего превосходства, и прижавшаяся к нему, немного побледневшая Айя. Когда вождь, все время шедший позади, вышел из-за леса и увидел своих людей распростертыми перед светящимся неведомым явлением, он испытал сильное желание последовать их примеру. Но не даром он стал вождем--он умел владеть собою с таким же совершенством, как и другими.
 Не колеблясь ни мгновения, он двинулся вперед и встал рядом с Мурром, высоко подняв голову и опираясь на свою массивную дубину. Возвышаясь над неподвижной толпою, эти два человека казались пастухами, в спокойном величии созерцавшими местность среди безгласного стада испуганных животных.  Мурр бросил на вождя быстрый взгляд.
--Прикажи людям,--сказал он,--последовать за мною через тот узкий проход в долину. Там мы немедленно разобьем лагерь, потому что кругом много хищников. Запрети им приближаться к Светящемуся Существу, чтоб оно не укусило их. Но пусть они не боятся,--оно не нападет на них первым.
Когда племя, пугливо сторонясь пылающих языков и вздрагивая от излучаемой ими странной теплоты, благополучно пробралось в свободном пространстве между линией огня и лесом, Мурр подвел вождя к огню. Поспешно объяснив ему, как следует обращаться с этим опасным существом, чтобы держать его послушным своей воле, он с помощью Айи стал сооружать костры вдоль чащи для защиты от вторжения хищников. Горные люди, растерянные и безвольные, следили пристальными взглядами за его непонятными действиями.
Зажигая и гася пылающие веселые языки на сухой ветви, вождь обдумывал последствия, вытекавшие из создавшегося положения. Твердая уверенность в честности Мурра делала его свободным от ревнивого отношения к славе этого воина, а наблюдательность и знание людей говорили ему, что равнодушный к власти Мурр не станет оспаривать его главенства. Но были другие, готовые, без сомнения, всегда воспользоваться первым же его промахом, чтобы свергнуть его с судейского камня. И действительно, один из них, огромный, чернобровый парень, по имени Небу, следил сейчас за вождем внимательным, подстерегающим взглядом. Тогда, приняв быстрое решение, Грумм прижал пылающую ветвь к своей руке.
Могучим усилием воли скрывая невыносимую боль, он думал: «я позволил себе слишком свободное обращение со Светящимся Существом, и в отплату за это его острые зубы оставили на моей руке черный шрам. Хорошо, пусть кто-нибудь другой попробует сделать то же самое».
Спокойным движением он поднес ветвь к огню и, когда почти вся она превратилась в красный пылающий уголь, он знаком подозвал к себе Небу. Тот подошел нерешительный, но полный любопытства.
--Возьми это и держи крепко,--сказал вождь, протягивая ему раскаленный уголь.
Дрожа всем телом. Небу схватил его обеими руками, но сейчас же отдернул их прочь. Падая, головешка скользнула по его ноге,--обезумев от боли, он бросился на землю, умоляя огонь пощадить его.
--Странно!--произнес вождь громким голосом.--Светящееся Существо не подпускает Небу к себе.
 Затем он шепнул подошедшему в этот момент Мурру:
--Пусть никто, кроме нас, не притрагивается к Светящемуся Существу.
Мурр, занятый совсем иными мыслями, кивнул в знак согласия, не спрашивая о причинах этого странного распоряжения. Он думал сейчас о том, как водворить племя в пещерах, которые он заметил на крутых склонах ущелья еще во время предыдущего своего пребывания в Долине Огня. Ночью при багровом свете пламени горные люди сидели тесными кучками, дрожа и дивясь. По ту сторону фантастического огненного кольца мелькали легкие тени хищников, а воздух то и дело оглашался ревом и воем, но пламя служило людям надежной защитой. Что легкие, прыгающие языки умеют кусаться, в этом горные существа убедились уже, видя черные раны Небу, и им был отчасти понятен страх зверей. Но в то же время на их глазах вождь и Мурр обращались с огнем безнаказанно, а девушка Айя свободно приближалась к нему, лишь слегка отводя в сторону взгляд.
Но самое сильное впечатление на умы племени произвело то, что последовало дальше.  Мурр и вождь, потрясая пылающими сучьями, ринулись на двух гигантских саблезубцев, отважившихся подойти слишком близко к огню, и, всегда бесстрашные, хищники устремились в чащу, как робкие зайцы. Повторяя свой прежний прием, Мурр бросил ветвь вслед беглецам, и примеру его тотчас же последовал вождь.  Результат был поразителен.
 Ветви случайно упали на кучи хвороста и сухих листьев. Запылал огромный пожар, и с громким ревом хищники понеслись вверх по ущелью. При ярком свете вспыхнувшего пламени видны были вытянутые в паническом бегстве тела тигров. За ними, как вспугнутое стадо овец, ослепленные ужасом, мчались другие хищники, грозные жители лесов и гор. Сам Мурр был поражен этим зрелищем, но он скрыл свое изумление и держался так, как будто именно этот результат имел в виду, бросая горящую ветвь.  Вождь подражал ему, хотя он ждал каждую минуту, что бушующий огненный ураган повернется вспять и пожрет его, Мурра и весь лагерь.
Но ничего подобного не случилось. Поток огня неуклонно поднимался вверх по долине, выжигая лесную просеку шагов в пятьдесят шириною и оставляя позади себя дымящиеся деревья и горящие пни. Когда взошло солнце, вождь и Мурр, вооруженные горящими факелами и сопровождаемые Айей с вязанкой сучьев и хвороста за спиною, овладели двумя большими пещерами на южном склоне ущелья. Обитатели этих пещер--медведи и гиены, наученные горьким опытом предыдущей ночи, обратились в мгновенное бегство при появлении огня.
На некотором расстоянии перед порогом каждой пещеры был разложен костер, как грозная весть всем хищникам, что их владычеству пришел конец. Затем племя начало расселяться в новых жилищах, в твердой уверенности, что даже орды колченогих, если бы они забрели в эту долину, не отважились бы встретиться лицом к лицу с новым могущественным защитником горных особей. Когда все было устроено, вождь отозвал Мурра в сторону. Оба воина стояли на краю утеса и следили взглядом за высокой фигурой Айи, переходившей от одного костра к другому и служившей огню так почтительно, как будто она совершала строгий обряд.
--Следует сделать так,--сказал вождь тихим голосом,-- чтобы служение Светящемуся Существу было недоступно для племени. Оно должно быть предоставлено только нам и тем, кого мы захотим взять себе в помощники. Я назначу двух лучших людей из моего рода--твоего сына и еще одного, кого ты укажешь, служителями Светящегося Существа, и эти люди должны будут поклясться, что не откроют секретов своего ремесла никому. Я прикажу, чтобы отныне племя поклонялось  лишь Светящемуся Существу. Это светлое существо есть истинное достойное поклонения, и в нем мы можем быть уверены. Ты и я--мы будем его хранителями. И только мы одни будем знать всю тайну служения ему.
--Хорошо,--сказал Мурр, занятый мыслью, каким образом еще можно заставить огонь служить на пользу племени.--Но,-- добавил он,--есть еще Айя. Она знает Светящееще Существо так же хорошо, как мы оба.
Вождь подумал одно мгновение.
--Или она умрет,--сказал вождь, глядя Мурру в глаза,--или она должна стать на нашу сторону.
--Я думаю, она станет на нашу сторону,--ответил Мурр.
Затем, поднявшись на камень между двумя кострами, вождь обратился к племени с речью. Он немного говорил об огне, лишь столько, сколько считал необходимым сообщить своим слушателям. Он объявил, что избрал несколько человек для великой чести служения огню и что избранники будут охранять Светящееся Существо денно и нощно, защищая его ценою своей жизни. Поэтому, если племя допустит гибель хотя бы одного из этих избранных, то великое несчастье постигнет весь род.
--Отныне,--так закончил он свою речь,--вы уже не будете более называться существами Малых Гор. Отныне вы будете известны и страшны врагам вашим как СЫНЫ СВЕТЯЩЕГОСЯ СУЩЕСТВА, которое будет покровительствовать вам.








                Г Л А В А  11   

Два года прошло с тех пор, как племя поселилось в Долине Светящегося Существа. За это время выходцы из страны Малых Гор успели собраться с силами и окрепнуть от потрясений предыдущих лет. В пещерах копошились здоровые, крепкие дети. По приказанию вождя, каждый воин обязан был взять к себе двух или трех жен, и вследствие этого в племени не осталось ни одной вдовы. Лишь Мурр продолжал жить вдвоем с Айей, хотя его исключительное положение среди воинов обеспечивало ему возможность широкого выбора между красивейшими и сильнейшими девушками.
 Вполне счастливый в семейной жизни с Айей, он не имел желания ввести другую женщину в их маленький грот, отделенный узким проходом от главной пещеры. Но, не желая нарушать обязательное для всех постановление вождя и этим поколебать его авторитет, он счел нужным оправдать свой образ действий. Явившись к вождю, он заявил ему, что исключительное положение Айи среди остальных женщин, как поклоницы Светящегося Существа, лишает его, Мурра, возможности взять еще одну женщину--так как этот поступок, несомненно, вызвал бы гнев этого существа. Зная глубокую привязанность Мурра к Айе и видя его твердую решимость, вождь согласился с таким объяснением, и семейный очаг Мурра был узаконен.
 Под защитой нового божества, а только так и можно было назвать Светящееся Существо жизнь племени протекала сравнительно спокойно и счастливо.
(Всевышний не делал никаки усилий, чтобы вмешаться. Он объяснил своим поклонникам, что рано, потому что это ещё не люди и вера в Бога пока вещь невозможная. Проосто надо наблюдать и ждать появления человека).
Зима с ее свирепыми северными ветрами и непрекращающимися ливнями не была уже более тем врагом, который раньше загонял племя вглубь холодных пещер и превращал его в стадо беззащитных животных. Даже вид белого снега, редкого гостя в этих широтах, не наводил на них ужаса. Сидя у пылающих костров, они со смехом смотрели, как таяли белые снежинки от горячего дыхания огня.  Но, когда налетал ураган, извергая из туч стремительные дождевые потоки, приходилось ценою неимоверных усилий отстаивать костры, горевшие у входов в пещеры, расточая имеющиеся запасы топлива. Маленький кружок служителей огня изнемогал в эти дни под бременем изнурительной, лихорадочной работы.
Это состязание между огнем и дождем Грумм, присоединивший к званию вождя титул Главного Поклонника, представил племени как борьбу светлого божества в защиту своих детей.  Ранней весной Айя родила ребенка--крупного, крепкого мальчика, громкий крик которого то и дело оглашал маленький грот, где жила семья. Это событие, а также вид счастливой матери наполнили сердце Мурра радостью, которую он с трудом скрывал под маскою сурового воина. Склонившись над мальчиком и устремив на него взгляд своих глубоких глаз, он испытывал чувство, подобное которому, может быть, еще не знал до него ни один мужчина.
 Ему казалось, что этот ребенок растет для того, чтобы стать знаменитым воином и совершить великие деяния на славу и пользу своего народа. Мурр спокойно и сознательно любил своего старшего сына, превратившегося теперь в стройного, бесстрашного юношу, и воспитал из него хорошего воина и охотника. Но этот ребенок, дитя нежно любимой женщины, был для Мурра вторым и настоящим продолжателем его рода. Однажды, охотясь в долине, Мурр заметил на свежей кучке песка, которую выкопал в поисках корней проходивший медведь, странный отпечаток ступни. Мгновенно Мурр приник к земле и пополз вперед, как змея.
 Это был след подобного ему существа, но значительно крупнее его собственного. Изучая этот отпечаток, он как будто видел перед собой ступню. Пальцы были очень длинны и мускулисты, а пятка слишком широка. Оттиск края подошвы был необычайно глубок, как будто человек ходил на внешней стороне ступни. Этого было достаточно для Мурра,--он понял, что один из колченогих прошел здесь не более пяти минут назад.
Мурр прижался к ближайшим кустам и пополз вперед по направлению, указанному следом, останавливаясь каждую секунду, чтобы оглянуться, прислушаться и втянуть ноздрями воздух. Внезапно он услышал голоса--гортанные, захлебывающиеся звуки--и снова замер на месте. Послышался новый голос, и пораженный Мурр едва не вскочил на ноги. Это был голос Мауга. Значит Мауг перешел к колченогим. Лоб Мурра собрался в морщины. Почему он не убил изменника тогда, в амфитеатре, когда увидел копье в его вытянутой руке.
Сдерживая клокочущую ярость, он продвинулся еще на несколько шагов и, осторожно выглянув из-за густой заросли на краю скалистого уступа, увидел под собой говоривших. Их было пятеро. Все колченогие, как и Мауг, были вооружены копьями и камнеголовыми дубинами. Было очевидно, что перебежчик научил своих прежних врагов выделывать и применять это грозное оружие. Не имея никакого представления о языке колченогих, Мурр не мог понять смысла их оживленной речи, но, видя их жесты в сторону востока, догадался, что они затевают что-то против его племени.
Мурр не сомневался, что видит перед собою отряд разведчиков, который привел сюда Мауг с целью выяснить расположение племени в Долине Огня и состояние его сил,--и решил, что лазутчики вернутся к себе, чтобы затем предпринять такое нашествие, которое сотрет с лица земли Детей Огня. Тогда он понял, что слушать дальше непонятную речь,--значит терять драгоценное время. Осторожно попятившись назад, он отполз на некоторое расстояние от опасного места, встал на ноги и помчался вниз по ущелью, сначала с предосторожностями, а под конец тем быстрым бегом, которым он прославился в своем племени.
Достигнув пещеры, он в нескольких словах рассказал о происшедшем вождю, и через пять минут отряд из двенадцати воинов выступил под его предводительством из пещер. Кроме обычного оружия, Мурр и вождь имели при себе «огненные бичи»--трубки из толстой зеленой коры, прикрепленные ивовыми прутьями к длинным палкам и наполовину наполненные тлеющим мхом. Это приспособление было изобретением Мурра и служило испытанным средством против саблезубцев и медведей. Набитая сухой травой и мелким хворостом трубка, при быстром вращении вокруг головы, давала неожиданную вспышку яркого пламени, мгновенно обращая хищников в бегство.
Как легкие тени, мчались вперед воины, проворно и неслышно пробираясь сквозь рощу и нагибаясь под низкими ветвями деревьев. При приближении к месту, где был обнаружен след колченогого,--по знаку Мурра, все распластались на траве и поползли вперед, держа наготове оружие и каждое мгновение, вслед за Мурром, замирая на месте. Но пришельцы исчезли. Внимательное изучение их следов показало, что они поспешно бежали, встревоженные появлением Мурра. Вся картина стала ясной, когда было установлено, что Мауг, легко опознанный по более тонким отпечаткам ног, поднимался на скалистый уступ к тому месту, где лежал, спрятавшись, Мурр.
Видя, что они открыты, и рассудив, что открывший их отправился в лагерь, чтоб поднять тревогу, колченогие решили, что единственное спасение их--в бегстве. Направление следов указывало на восток, и было очевидно, что лазутчики бежали к своему племени. Вождь отдал распоряжение немедленно отправиться в погоню. Мурру не понравился этот план, не только потому, что он питал мало надежды нагнать быстроногих беглецов, но также потому, что не хотел оставлять надолго пещеры. Он предвидел возможность нападения на лагерь другого отряда разведчиков во время отсутствия лучшей части воинов. Но он подчинился приказанию вождя.
 Сначала погоня была безрезультатна. Следы говорили, что Мауг умело и искусно вел свой отряд.  Преследователи достигли верховьев ущелья и находились в почти неизвестной им местности. Благодаря обилию скал, она была как нельзя лучше приспособлена для засад, и маленькая кучка людей, удобно расположившись, могла оказать здесь длительное сопротивление неприятелю, значительно превосходящему по силе и численности.
Хорошо понимая всю невыгодность положения своего отряда и уступая настояниям Мурра, вождь готов был дать приказание прекратить погоню, как вдруг они услышали пронзительный крик ужаса, раздавшийся из-за утеса над их головой. Знаком приказав воинам скрыться за камнями, вождь и Мурр крадучись залезли на утес и осторожно заглянули по ту сторону его. Прямо под ними находился крутой склон сопки. На середине его, прижавшись спиной к камню, ползал один из колченогих, неистово отражая атаку двух леопардов. Он стоял на одном колене, другая нога неловко тащилась по земле. Позиция его была в высшей степени неудобна и почти лишала его возможности бороться.
--Сумасшедший!--сердито пробормотал вождь.--Он не умеет драться с леопардами.
--Он хромает! У него сломана нога!--сказал Мурр.
Внезапно новая идея озарила его мозг, и он устремился на помощь колченогому, размахивая над головой огненным бичом. Вождь посмотрел ему вслед, недоумевая, с какой стати Мурр вздумал вмешаться в эту схватку.  Но потом он позвал своих людей и осторожно, опасаясь засады, последовал за ним, также держа огненный бич наготове. Один из леопардов был уже близок к тому, чтобы повалить на землю раненого колченогого, но при виде Мурра и вождя, огромными прыжками приближавшихся к ним, оба хищника отбежали в сторону и, злобно рыча, скрылись в чаще. Колченогий поднял голову, желая понять, чему он обязан своим неожиданным спасением.
Увидев перед собой две высокие фигуры с огненными кольцами над головами, он испустил дикий крик и упал ниц, закрыв руками лицо. Мурр в задумчивости остановился над уродливым, покрытом кровью телом. Вождь наблюдал за ним, стараясь понять его намерения. В этот момент подоспели воины, радостно потрясая копьями при виде врага, попавшегося в их руки живым. Их ярость была так велика, что они готовы были разорвать раненого на куски, но Мурр предостерегающе поднял копье.
-- Я объявляю этого человека своим пленником, Грумм!-- сказал он.
--Ты взял его,--ответил вождь,--поэтому он твой.
Он готов был прибавить:
--Хотя я не знаю, для чего он тебе нужен.--Но следуя своему обычному правилу--не выказывать незнания там, где другой мог что-нибудь знать,--благоразумно промолчал.
Повернувшись к воинам, он приказал им подчиниться закону и относиться почтительно к пленнику. Мурр подошел к вождю вплотную и сказал ему на ухо:
--Много вещей важных и необходимых для племени Грумм узнает теперь от этого человека.
Вождь тотчас же понял его мысль и, к изумлению воинов, взглянул на пленного врага с усмешкой удовлетворения.
--Недаром назвал я тебя Правой Рукой Вождя,--ответил он Мурру тихо.
--Я мог бы назвать тебя также Мудростью Вождя, потому что, спасая жизнь этому человеку, ты оказался более дальновидным, чем я.
Раны пленника были перевязаны мягкой травой, а ноги его помещены в лубок и, положив его на грубые носилки из ветвей, отряд быстрым шагом отправился обратно к пещерам.  Воинам было непонятно мягкосердечие их предводителей. Вождь, вдвойне уверенный в своей власти вследствие могущественной поддержки Мурра, мало считался с их недовольством и не обращал внимания на их злобное настроение, пока оно таилось внутри.  Но, когда воины внезапно пришли в хорошее расположение духа и, весело переговариваясь, ускорили шаг, он счел необходимым осведомиться о перемене их настроения.
 Оказалось, что один из воинов, считавшийся проницательней других, высказал предположение, что пленник будет вылечен, чтобы послужить достойной жертвой огню. Так как это предположение было встречено единодушным одобрением, вождь счел излишним разъяснять их заблуждение. К тому же он сам предвидел возможность такого исхода в случае, если бы расчеты Мурра на пленника не оправдались.
Естественно, что появление в пещере уродливого, отвратительного чужестранца вызвало горячий протест Айи. Но, когда Мурр рассказал ей о своих намерениях, а также о внезапно появившейся угрозе нашествия колченогих, она быстро уступила, так как ужас перед Маугом еще не изгладился из ее памяти. Она охотно взяла на себя обязанность ухаживать за раненым пленником и стала помогать Мурру обучать его несложному звуковому языку племени. В течение нескольких дней пленник находился во власти ужасного страха быть в любой момент разорванным на части. Но ожидание это отнюдь не влияло на его аппетит.
Он проворно хватал предлагаемую пищу и, закрыв ее своим телом, уползал вглубь пещеры с лицом, обращенным к стене, а затем пожирал ее с необычайной жадностью и животным чавканьем. Но, встречая непонятно мягкое обращение, он начал проявлять робкую благодарность и послушание. В частности, за высокой фигурой Айи его маленькие глазки следили всегда с выражением обожания и преданности. Так как неприятный запах его тела вызывал отвращение всего племени и был особенно невыносим для отличавшихся чистоплотностью и брезгливостью Мурра и Айи, то последняя, пользуясь своим положением, соорудила в гроте маленький очаг. Подкладывая в огонь ароматные травы и ветви хвойных деревьев, она достигла того, что противный запах был почти незаметен.
Колченогий относился к Айе, как к существу, которое, по непонятным для него причинам, обращалось с ним милостиво и внимательно, но которое могло в мгновение ока уничтожить его, если бы он чем-нибудь вызвал ее гнев.  По отношению к Мурру, который рассматривал его лишь как средство достижения определенной цели, как на пешку в крупной игре, он держался как покорный раб, вверивший свою судьбу в руки господина. Остальные люди племени, постоянно толпившиеся в пещере с злорадными криками и проклятиями, вызывали у него ужас и ненависть попавшей в западню рыси.
Обожание, которое пленник тайно от самого себя питал к Айе, перенеслось и на ее ребенка и быстро приняло характер страстной собачьей преданности. Айя поняла это с безошибочным инстинктом матери. Сердце ее смягчилось, и она не только помогала Мурру учить колченогого их языку, но старалась также сделать его менее отталкивающим и невыносимым. Раны пленника скоро зажили, а сломанные кости ноги срослись. Но он навсегда остался хромым и мог двигаться лишь неуклюжей, медленной походкой. Так как было очевидно, что он лишен возможности бежать, то его оставили без надзора.
 Но столь же очевидным оказалось, что никакая сила не могла оторвать его от близости к ребенку Айи. Подобно огромному сторожевому псу, он лежал у порога пещеры Мурра, привязанный к ней цепями более сильными, чем выкованные человеческой рукой.  И те из племени, кто надеялся большой кровавой жертвой почтить Огонь и память родичей, убитых в ущелье Малых Гор, с злобным недовольством увидели, что эта надежда была тщетной.
















                Г Л А В А  12

   Пленник назывался Укск. Это щелкающее, гортанное имя не мог произнести правильно никто, кроме Айи.  Когда он научился немного владеть языком Детей Огня, он выказал живейшее желание отплатить за гостеприимство семье Грома, выкладывая весь запас своих знаний о намерениях колченогих. Как ребенок, которому льстит серьезное отношение взрослых, он с радостной готовностью отвечал на вопросы вождя.
К своему собственному народу он относился с горячей ненавистью и с горечью рассказывал, как они бросили его, беспомощного, среди скал, когда он сломал ногу во время поспешного бегства. Он с гордостью отождествлял свои интересы с интересами своего господина и называл себя не иначе, как рабом Мурра. Сведения, которые сообщил Укск, вызвали у его слушателей лишь самые серьезные опасения за будущее Детей Огня. Как оказалось, колченогие, придя в себя после панического ужаса от битвы в ущелье Малых Гор, решили, что это поражение должно быть отомщено. Но битва эта послужила для них хорошим уроком, и они перестали считать своих противников слабыми, вследствие их малочисленности.
Они поняли, что для успеха новой атаки необходимо подготовиться к ней, научившись пользоваться своими силами. Как раз в это время в руки колченогих попал Мауг с его родичами, и, вместо того, чтобы немедленно разорвать их на части, они заставили пленных научить их всему, что те знали сами. И Мауг, предвидя удобный случай отомстить Мурру и отнять у него желанную женщину,--отдался своей новой обязанности с жаром и упорством. По словам Укска, нашествия следовало ожидать в близком будущем, как только орды колченогих будут все снабжены новым оружием.
--Это,--говорил Укск,--произойдет после того, как наступит сухое время года.
Во всяком случае, по его словам, орды принуждены ждать этого времени, так как путь с востока в Долину Огня лежит через топкие болота, непроходимые в течение сезона дождей. Так как период жары и засух был близок, Грумм и Мурр с лихорадочной поспешностью отдались организации защиты. Но положение их казалось безнадежным.   Считая всех старших мальчиков, выросших со времени последней большой битвы, и всех крепких девушек и женщин, они имели в своем распоряжении не более десяти дюжин воинов. Они сознавали, что поражение означало бы полное уничтожение племени, а для женщин--рабство и бесчестие. Но также хорошо сознавали они, что успешная защита лишь на короткое время отдалила бы их гибель, потому что вслед за тем они были бы неминуемо сметены громадной лавиной врагов или передушены в своих пещерах.
Спасти племя могла не оборона, а разрушительная, неслыханной силы атака, хотя их и было всего десять дюжин на многие тысячи врагов. Вот что имели в виду эти два человека.  Одна из двух больших пещер, занятая племенем, была теперь оставлена, как негодная для защиты. Испытанному в бою глазу Грумма она представлялась скорее ловушкой, чем убежищем, так как с возвышавшегося над ней утеса враг легко мог блокировать ее камнями. А остроконечная крутая скала, у подножья которой находилась другая пещера, была совершенно неприступной.  В эту естественную крепость переселилось все племя. Туда же перетащили весь запас корней и мяса.
 По приказанию вождя взрослые и дети занялись сбором сухого и полусухого топлива. Огромное количество коротких, быстро воспламеняющихся сучьев было навалено в кучи у порога пещеры с внутренней стороны ее, куда не мог проникнуть дождь. А снаружи, справа и слева, тяжелые деревья, положенные в несколько рядов, образовали искусственные валы, за которыми могла укрыться линия защиты. Прямо напротив пещеры расстилалось веерообразное плато. Узкий проход справа, в котором не могли бы разойтись два пешехода, вел--между огромными круто опадающими скалами--от первой пещеры ко второй.
Слева плато окаймляла зубчатая кайма нагроможденных в беспорядке скал, и с этой стороны атака была заранее обречена на неудачу. Спереди площадка кончалась отвесным, но неглубоким обрывом, а под ним мягко поднималось вверх ложе долины, покрытое густым лесом и испещренное множеством звериных троп.  Прямо против входа в пещеру и в центре плато горел всегда--днем и ночью-- Огонь, поддерживаемый поочередно членами группы хранителей очага, назначенными вождем для этой цели. По указанию Грумма, вся площадка была очищена от кустарников и сорных трав и по краю ее растянута цепь из невысоких кучек топлива, готовых каждую минуту вспыхнуть веселым пламенем.
Тем временем Морр работал над осуществлением замысла, от которого, согласно плану кампании, должен был зависеть исход битвы. Целые дни племя было занято сбором сухого хвороста с противоположного склона долины и пучков увядающей травы из тучных саванн, расстилавшихся по ту сторону каменного барьера. Весь этот горючий материал Морр разбросал в огромном количестве в чаще перед плато, так что под конец для площади леса--не менее километра в поперечнике--нужен был только факел, чтобы здесь вспыхнул гигантский пожар.
Пока шли эти лихорадочные приготовления, вождь снарядил небольшой отряд разведчиков и послал его в отдаленные ущелья. Воины были избраны из числа лучших бегунов племени, и дальновидный Грумм назначил две смены по двенадцать часов, чтоб усталость не ослабляла бдительности сторожевого поста. Когда все было готово, наступило время мучительного ожидания. Стояли безоблачные, жаркие дни, и в неподвижном горячем воздухе едва колыхались языки священного огня. Так как враг не являлся, люди начали забывать про нависшую над ними опасность. Изнывая от нестерпимого зноя, они стали тяготиться состоянием постоянной напряженности и подняли ропот против запрещения отлучаться из лагеря.
Но вождю потребовалось немного времени, чтобы водворить молчание.  Один только хромой Укск, проводивший все время у порога пещеры с ребенком Айи в обезьяньих руках, становился с каждым днем все тревожнее. Он высказал свое соображение Мурру: чем дольше не являются колченогие, тем значительнее будут их силы, собранные для нападения. Не имея никакого представления о стратегических планах Мурра, он унылым взглядом смотрел на кучки топлива вдоль окраины площадки. Он желал бы видеть их значительно крупнее, так как опасался, что колченогие, несмотря на весь свой ужас перед огнем, под напором неисчислимых полчищ, против воли ринутся вперед и затопчут невысокий пылающий вал.
Спокойствие вождя и Мурра перед лицом грозной опасности изумляло его.  Наконец, в один из этих тягостных дней, когда солнце уже клонилось к западу, в лагере появились разведчики, задыхаясь от бешеного бега. С широкими от ужаса глазами они рассказали о бесчисленных полчищах колченогих, могучим потоком вливавшихся в горловину ущелья под предводительством Мауга и темнолицего вождя, такого же высокого, как сам Грумм.
-- Их так же много, как раньше, когда они напали на нас в Малых Горах?--спросил Морр.
 Дрожащие существа в ужасе подняли руки.
--Они и мы--это неисчислимая туча саранчи и стая скворцов,--ответили они.
 При этой страшной вести, к их изумлению, на лице вождя появилась усмешка злобного удовлетворения.
--Хорошо,--сказал он.
Поднявшись на обломок скалы рядом с пещерой, он устремил свой взгляд в сторону верховьев ущелья, стараясь увидеть авангард приближающегося врага. Тем временем Мурр расставил вдоль края плато служителей Огня, готовых по первому знаку зажечь кучи топлива.  Прошло не менее часа, прежде чем глухой шум, как будто подымающийся из глубины земли, возвестил, что орды неприятеля близко. Сгущался вечерний сумрак, и в бледном небе зажглись первые звезды.
При взгляде на верхнюю часть долины, можно было различить смутное, неопределенное движение в чаще. Казалось, что между деревьями двигались мириады гигантских червей. Быстро, но спокойно Грумм произнес слова команды, и воины выстроились в два ряда перед пещерой, защищенные справа и слева деревянными баррикадами. Они были вооружены камнеголовыми дубинами разной величины, соответственно силе каждого, и каждый имел при себе не менее трех копий. Перед проходом, спускавшимся ко второй пещере, встали полдюжины женщин, подобным же образом вооруженных.
Грумм поставил их сюда потому, что у каждой из них в пещере позади был оставлен ребенок, и он знал, что ни один враг не проникнет через этот проход, пока жива хотя бы одна из них. Лишь Айи не было в числе этих шести матерей--она занимала место в центре плато, у огня. Зловещий шум катился все ближе и ближе, и все явственнее выделялась темная масса людей между деревьями леса. Взмахнув огромной дубиной, вождь прыгнул, наконец, вниз со своего сторожевого поста и занял место впереди. Мурр отдал приказание, и огонь был внесен в костры. Они весело вспыхнули. И в тот же момент большой жертвенный огонь в центре площадки, до этого времени таившийся в куче раскаленных угольев, поднялся вверх пылающей колонной.
Внезапная иллюминация озарила долину, и в багровом свете стали видны толпы колченогих, кишевшие между деревьями. Передние ряды мгновенно остановились, и глухое ворчанье превратилось в оглушительный рев. Высокая фигура Мауга появилась впереди, а вслед за ним, после короткого колебания, показался главный вождь орды, такого же роста, как Грумм, с кожей почти черного цвета. Этот гигант вместе с Маугом огромными прыжками пронесся вдоль линии своих людей, принуждая их двинуться вперед и указывая на врагов, которые, стоя рядом с огнем, оставались невредимыми.
 Однако, на передних эти убеждения, очевидно, не действовали. Задние же ряды, не понимающие причины сумятицы, напирали, и тогда те, что находились впереди, поняв, что у них нет выбора, тронулись с места. Через несколько мгновений они сделали новую попытку остановиться, но, встречая непреодолимый натиск сзади, ринулись, как волны из прорвавшейся плотины, прямо на полукруг огня.
 Едва этот человеческий поток устремился вперед, черный вождь и Мауг проворно отскочили прочь и поднялись на группу скал, возвышавшихся с левой стороны плато. Отсюда поле битвы было перед ними, как на ладони, и они могли успешнее руководить атакой. Было очевидным, что они считали передние ряды обреченными на гибель и видели неизбежную победу лишь в подавляющем численном перевесе.
 Стоя молча и неподвижно среди огней, вождь и Мурр ждали грозного врага. Ни одного звука не раздалось из жалкой кучки Детей Огня, ни один стон не вырвался из мужской или женской груди. Но многие сердца в эти минуты замерли, потому что казалось, что этой живой реке нет конца. Внезапная туча копий поднялась из вражеских рядов. Но все они не достигли цели, и не более дюжины долетело до края плато. Мгновенно раздался могучий крик вождя, и смертоносный ответ последовал из-за линии огня.
Копья, брошенные опытными охотниками племени, врезались в тесные толпы колченогих, но вызвали лишь мгновенное колебание, так как места убитых тотчас же занимали их товарищи.  Второй залп с плато имел больший результат: он сильно поразил толпы неприятеля, и каждое отточенное острие нашло свою цель. Воющие и падающие жертвы задержали на несколько мгновений задние ряды, но затем бешеный поток снова устремился вперед и приблизился к плато на расстояние не более тридцати шагов.
 И тут воздух огласился долгим криком Мурра. Это был сигнал для передней линии бойцов, находившихся под его командой. Во всех кострах на краю площадки со стороны, обращенной к пещере, лежали кучки смолистых сучьев, горящих ярко и долго не гаснущих. Воины стали швырять эти факелы в звероподобные лица наступавших. Эти лица исказились от ужаса и боли--и, неистово отбиваясь от огненных снарядов, вся передняя линия отхлынула назад. Но катящуюся лавину желтолицых это не остановило. В короткой, страшной давке пытавшиеся бежать были свалены на землю и растоптаны.
Колченогие были встречены новым залпом пылающих факелов, и ужасная сцена повторилась. Но теперь результат был иной. Колченогие, поняв, что отступление невозможно, рвались вперед, бесстрашные перед огнем и копьями. Несколько минут, по указанию вождя в центре и Мурра на левом фланге, с площадки летели огненные стрелы, но они были направлены уже не в лица подступавших вплотную колченогих, а далеко через их головы, туда, где лесная чаща была усеяна сухим, как порох, хворостом. Озаренный багровым светом пылающих огней, с налитыми сталью мускулами, Мурр отдался свирепой, радостной игре.
С молниеносной быстротой хватая горящие ветви, он осыпал врагов каскадами огненных стрел. Он сражался за жизнь своей семьи и рода, он забыл про все… Длинные, извивающиеся языки пламени стали появляться повсюду. Пожар разгорался.  Дикий крик ужаса, вырвавшийся из тысяч глоток, заполнил долину, поднимаясь к вершинам далеких сопок. Море тел дрогнуло и остановилось. С оглушительным треском загорались деревья, брызжа фонтанами ослепительных искр, и густые облака дыма окутали лес.
В безумной панике пытались колченогие вырваться за пределы пылающего леса, давя, топча и разрывая друг друга на части, и гибли массами, задыхаясь в едком дыму и сгорая заживо. Охваченные безудержным восторгом и злобою. Дети Огня сорвались с места и стали прыгать через край площадки вниз, к толпе копошащихся врагов. Но эти последние боролись теперь в безвыходном отчаянии, как звери в ловушке. И многие существа из пещер приняли смерть как раз тогда, когда считали битву оконченной.
Айя готова была последовать за Мурром в гущу кровавой битвы, как вдруг резкий крик из пещер заставил ее обернуться назад. Она успела еще увидеть, как Укск метнул копье в высокую фигуру Мауга, огромными прыжками приближавшегося слева. Полдюжины колченогих следовали за ним. Бросив Мурру предостерегающий крик, она устремилась обратно к пещере. Но Мурр не слыхал ее. Он был сброшен без чувств на землю и погребен под грудою окровавленных тел. С развевающимися по ветру волосами, с дикими глазами тигрицы, защищающей своих детенышей, Айя ринулась к порогу пещеры. Но она не достигла ее. Тяжелая дубина опустилась на ее голову, и женщина упала замертво. Тотчас же она была схвачена цепкими лапами и связана.
 В следующее мгновение из пещеры вынырнули трое колченогих в сопровождении Мауга, обливавшегося кровью. Мауг взвалил гибкое тело Айи на плечи, и похитители поспешно скрылись среди скал… Через пять минут последняя смертельная схватка перед плато кончилась, и Грумм, оставшийся в живых вместе с третью своих людей, вывел ликующих воинов к пещере. Дорого обошлась эта победа Детям Огня. Но для их врагов она означала почти полное истребление. Потоки пламени бушевали на большом протяжении вверх по долине. Мрачная ночь вздрагивала от криков, а в свете пожаров далеко впереди были видны толпы беглецов, гонимые и настигаемые языками пламени.
Опираясь на свою огромную дубину, вождь смотрел на эту сцену страшного разрушения и говорил себе, что до тех пор, пока будет жива в памяти картина этой ночи, ни один колченогий не решится выступить против Детей Огня. Дикие рыдания женщин вывели его из задумчивости, и он пошел в пещеру. Здесь он увидел, что больше половины детей были передушены во время короткого вторжения Мауга, и что почти все старики и старухи, защищавшие детей, были перебиты.  У входа в грот Мурра, вцепившись зубами в глотку уже мертвого колченогого, лежал хромой пленник Укск. Заметив, что он еще дышит, и видя ярость, с которой он дрался, защищая жизнь детей, воины осторожно подняли его с земли.
Под ним--скрытый его косматой рукой--лежал невредимым ребенок Мурра.  Женщины, защищавшие проход с правой стороны площадки, рассказали о похищении Айи, и вождь отдал младенца на попечение одной из своих жен. Затем приступили к поискам Мурра. Вождь мало верил в успех этих поисков, так как склонен был думать, что Мурр устремился в погоню за похитителями. Но воины нашли его под грудой мертвых тел--в состоянии, близком к смерти. Считая его погибшим и зная, что ему племя обязано своим спасением, они пали на колени и, жалобно причитая, начали раскачиваться во все стороны-- обряд, который до тех пор совершался только над трупом верховного вождя. Но Грумм приказал им замолчать и торжественно поклялся, что Мурр не умрет. Затем он поднял героя на руки и отнес его в пещеру.
  Раны Мурра оказались очень глубокими, но не смертельными для могучего сына своего века.  Прошло несколько дней, прежде чем он пришел в себя и узнал, что Айя похищена колченогими. С громким криком он вскочил на ноги. Раны его открылись, и он упал без чувств. Когда Гром снова пришел в себя, он проводил целые дни, не произнося ни слова, и можно было подумать, что он умирает, но не от ран, а от горя. Но Укск, который лежал, поправляясь, рядом с ним, напомнил ему, что он должен жить, чтобы отыскать врага и отнять свою жену, и Грумм намекнул, что даже такой подвиг, как освобождение Айи, будет по плечу покорителю огня и истребителю орды колченогих.
 С этого момента началось возвращение Мурра к жизни…