Вот она, жизнь

 
 

      
    Никто не забывает светлые или трудные моменты своего детства. Нужен повод, чтоб поднялась в душе  волна воспоминаний. Отыщется клочок пожелтевшей от времени газеты или  уцелевшая чудом еще со второго  класса старая школьная тетрадка,   увидишь, как сохнет  дерево, простоявшее сто лет у холма, - и нашлась  причина для грусти.  Мне, чтобы вспомнить  детство,  достаточно бросить  взгляд на гитару, висящую  в углу комнаты.
  Как живы и   как  дороги нам те далекие времена, когда все вокруг было наполнено обаянием сказки…

1 
    Семья у  меня  маленькая. Мама да бабушка. Бабушка часто вздыхает:-Эх, мужика в доме  нет.  Крышу бы надо поправить. Захвораешь, дров   расколоть некому.
    Мама тоже говорит: - Расти, сыночек, скорее.
    Я бы пожалуй не прочь, вырасти поскорее, только как?  Никто не знает, как быстро расти.
    Чем померить можно, быстро ли я расту?  Линейкой метровой? На косяке дверном стоят  мерки.  Я часто становлюсь, загибаю  руку над головой и смотрю.
    Получается, что я не расту. А еще можно измерить годами. Мне скоро семь лет.  Это так много, что я не помню даже, было ли мне три или четыре. Это было страшно давно. Не помню даже, когда это было.
    Не выходит  у меня проснуться рано.  Вчера я набегался досыта.  Едва примчался домой,  сразу же,  на полном ходу,  упал на кровать  и  провалился  в сон,  даже не успев  переодеться. Меня  не стали будить,  просто набросили  что-то мягкое, легкое  сверху.

   Открываю глаза -  за окном уже день,  солнце  взобралось высоко  в небо.  Мамы   нет дома.   Она работает на лесопилке и проводит целый  день под открытым небом.  Вернется она  уже поздним вечером.
 
   Я вскакиваю как на пружинках, быстро  бегу в сени - дверь  из сеней во двор открыта, - и выбегаю на воздух.  Через минуту  обратно.    Холод набивается под рубашку ,  в доме  утром  тоже прохладно.
   Опять  не удалось увидеть, как солнце  выглядывает из-за края земли.  Мама любит  раннюю зарю.  Она  просыпается  задолго до того, как появится солнце.  Посмотрит  и  скажет,   будет ли день солнечным или надо ждать  дождя,  Она  умеет хорошо предсказывать погоду.  Мне она говорит, что солнце, появляясь на востоке, ярко вспыхивает и на земле появляются тени. Для этого нужен один миг. Мне хочется понять,  сколько это - один миг. Опять сегодня узнать не удалось.  Вечно  я сплю  крепко, и  меня не могут разбудить ни мама,   ни бабушка, ни утренние петухи.   Всем хочется,  чтобы я поспал  подольше.
 -  Зачем  рано вставать?  Ты, когда спишь, растешь, - не то спрашивает, не то убеждает меня бабушка.   – На улицу  не выходи,  роса на траве.  Простудишься,   ноги промочишь.  Поспи еще,  холодновато   пока на улице.

    Бабушка хлопочет около печи,  она гонит меня мыть руки,  я  сажусь на длинную лавку у стола.   Вижу привычный стакан молока, ломоть хлеба и картошку. Но есть еще и огурец.  Огурцы пошли,  свежий огуречный дух мешается с  запахом хлеба.  Значит, бабушка была в огороде и успела даже сходить в магазин.  Если пойти  рано, то можно купить буханку хлеба, горячую, когда корочка еще хрустит.   И лежит сваренное вкрутую яйцо.  Аппетит появляется  сразу.  Обычный завтрак, я едой не избалован.
- Бабушка, а сколько это – один миг?
- Моргни  глазом, вот тебе и миг. Мигнуть успеешь.
- Ну?  Неужели солнце так быстро всходит?!

      Почему бывает слепой дождь? Это когда солнце вместе с дождем. Правда ли, как бабка говорит, это к утопленнику?  Бывают вопросы, на которые никто не может дать мне  ответа.   
  Взрослые в таком случае  говорят,  в школе всему научат.
 
     Я  ждал, когда же я пойду в школу. Сильно ждал.  Мне хотелось учиться. Там обо всем расскажут. Ответы нужны правильные.   Вот к  примеру, однажды  наш сосед дядя Миша сказал мне, что земля круглая.  Я ему не поверил, мне это даже смешным показалось. Чего врать-то? Как в это можно верить?  Придумать-то ведь можно что угодно. Что белые камни, лежащие  на нашей горе – что они  из сахара, например.  Но это не ответ. Это неправильно.
   - Из сахара они. Ты что, их никогда лизать не пробовал? - спросил  меня дядя Миша, сосед, шутник такой. Он просто меня  поддразнивает.  Да если бы они были из сахара, они бы растаяли под дождиком  давным-давно.
  Пусть он думает, что земля круглая. Но  мой собственный опыт  говорит об обратном. Неровная она, то в горку, то под горку.  Убедить меня  не было никакой  возможности.  Может быть, это и так,  потому что,  когда далеко уйдешь, то обязательно домой вернешься.  Но это не значит, что она круглая.  Я  ведь  не  муравей, который  по сырой картошке бегает.   
   Часто вопросы были не только сложные, а то  и вовсе страшные.  Скажем, что будет, если Луна  упадет на землю?  Или когда дойдешь до края земли. Я донимал  всех, особенно  бабушку. Бабушка  любила рассказывать  о конце света, И я  связывал конец  света с тем, что Луна на нас упадет. Или вам с земли вниз  свалюсь.
    Правда ли, что Земля круглая?  Что,  как  блин?– это будет первый вопрос, который я задам  учителю.

2
   
   У меня  есть тайна.  Тайна  тяжелая, страшная.  Она мешает  мне жить. Все началось еще где-то в первом классе,  тогда я был еще совсем маленький. Эта тайна все больше разрастается и  сковывает меня. 
     Я хорошо помню этот момент.
     Я все узнал случайно. Вот как это все получилось.
 
    Я  уже в детстве понимал, что семьи по-разному живут.   Игрушек настоящих у меня не было.  Разноцветные стекляшки от битой посуды, найденный на улице  ободранный кубик,  досочки,  аптечные пузырьки. И одет я плоховато. Вот у Валерки Зубкова есть кирзовые сапоги, а у Вовки и у меня нет. Я по лужам в стоптанных дырявых ботинках бегаю. В семье у Валерки  жизнь получше, у них денег побольше. 
 
Я заговорил с матерью.
- Ага, мам, ему сапоги купили. 
  Слово «зависть»  я тогда еще не знал, не понимал. Просто мне тоже вдруг захотелось носить кирзовые сапоги.  И я сказал об этом маме.
- У Валеры  отец есть, а у тебя нету.
- А   почему у меня отца нет?  Он где?
  И вот тут мама, явно не ожидая такого вопроса,  смешалась и  сделала  фатальную ошибку. Она решилась  пойти на обман:
- Папа наш далеко, в другой стране живет.  Он про нас знает, но  приехать не может.
  Я страшно перепугался:
 - Как это так, мам?  Мам, я что, не  русский?
 - А какой же ты?  Ты же по-русски говоришь!  Конечно  русский, глупенький мой.
 
     Через  неделю  мать, придя с работы,  позвала бабушку:  - Мама,  посмотри, что я сынишке  купила. Глянь-ка! 
  Бабушка подошла, развернула большой сверток, потрогала и убедительно сказала:  "Хорошие!  Витюнька, подойди посмотри, какие тебе мама сапоги купила!»
 -  Боже мой, какие ноги-то  большие у тебя! – это уже говорит мне мама.
    Моей радости не было предела, и я в первый раз пожалел, что на улице нет дождя. Мама просила беречь их. Да как же не беречь, ведь это такой дорогой подарок!  Значит, мне и новую фуфайку ватную  к холодам сошьют. Старая уже дыра на дыре.

   Сапоги есть, и  я успокоился.  У друга Вовки тоже отца нет, то ли  он где-то на войне погиб, то ли  умер. Но длилось это недолго. Я стал думать об отце ночами. Значит, он русский шпион,  раз за границей  живет. Значит, и мне  предстоит  стать шпионом.  Я никому об отце ничего не буду говорить, буду молчать.   Никто  ничего знать не должен.  Пусть хоть что друзья говорят об отце, я знаю страшную правду. Я вырасту, и тоже буду шпионом. Где-нибудь в Армении или Америке:  я еще путал тогда Армению, Африку и Германию. Но скоро твердо решил, пусть это будет Германия.  Тем более, что скоро в школе я буду учить  немецкий язык. И другой  выучу, когда понадобится. 

   Этот случай стал менять мой характер. Раньше я  боялся ходить в ближний лес один.  Теперь я стал думать о том, как тяжело приходится жить  шпионам за границей. Шпион  должен легко  находить дорогу домой. Он помнит  все поворотки  и нигде не заблудится. Он не должен бояться трудностей.  Вот, например,  вдруг  шпион  останется   без молока и хлеба, и ему придется провести голодом  целый день. Я решил себя испытать, убежал в лес до завтрака и продержался там до обеда. Мне было страшно жаль отца, которому  тоже в таких обстоятельствах  сильно хотелось  есть.  Едва я пришел домой в часа три дня, надо мной загромыхали тучи. Но бабушке я  не сказал, где и зачем  я был.  А вечером произошел  серьезный разговор с  мамой, но и тут я ничего не сказал. Надо уметь молчать.

    Меня одолевают воспоминания. Мысль все время возвращается к раннему детству. Я расту потихоньку. Я  уже давно хожу в школу.  Меня не хвалят   и не ругают.  Я долго ждал, когда начну изучать немецкий язык. И наконец, пришел тот счастливый день, когда я получил новые  учебники для пятого класса. Среди них был и учебник немецкого языка. Немцы, что они за люди такие?  Я с восторгом  смотрю на незнакомые буквы.  Особенно меня восхитила одна из них, похожая на очки, с дужкой и двумя кругляшками разного размера. Я подумал, наверно в Германии много таких, кто очки носит,  раз  даже букву такую придумали. Бабушка ни одной немецкой буквы   не знает, и  я  иду к соседу. Первые немецкие слова я узнал от него. Это он  мне сказал: «зер гут, очень хорошо»  и  «гутен таг!  так-растак!». И с тех пор все время узнавал от него новые. С таких добрых слов я начал учить свой немецкий язык.

     Сейчас трудно представить, что в доме нет электричества, когда  даже пару яиц сварить  нельзя. Летом печь протапливали редко. Поэтому сразу варили дюжину, и потом  я  получал по одному  на завтрак. Сегодня солнечный  беззаботный день.  Я сижу дома и не выпускаю из рук книжку. Я смотрю на картинки и стараюсь понять, почему так не похожи на русские   немецкие слова.  Как я уже сказал, рядом живет дядя Миша, и он помогает мне. Он  уже  мне сказал,  как будет стол и стул.  И вот сегодня  я узнал, как будет по-немецки яйцо:  «Ай»!  Дас  ай».  Дас  мильх – это молоко. У немцев перед словами часто ставят дас.  Даст-не-даст…  Молока даст – дас мильх, хлеба даст- дас  брот, яйцо даст - дас ай.  И еще, есть слова мои, и есть мамины. Их ни в коем разе путать нельзя. Небо мое, дер химмель, а земля мамина, ди эрдэ. У моих слов дэр, а маминых ди впереди. И еще, это самое  даст – не даст.
    Я здорово  подружился с дядей Мишей. Он грамотный человек,  школу закончил с хорошими оценками   и знает много.  Если бы он был  чуть моложе, я мог бы с ним проводить целые дни в лесу или  на рыбалке. Дядя Миша   много старше меня, но он  мой друг.  Он меня  без учебников учит.
    Я в классе был,  пожалуй,  единственный, кто так любит немецкий язык. И учительница  Клавдия Сергеевна  была   хорошая. Она всем  учителям рассказывала, как я учу, как расспрашиваю ее, запоминаю  новые слова.  Я был ее гордостью.  Меня ставили в пример. Я даже начал составлять разные фразы. Никто не спрашивал меня, зачем мне это надо. Но я знал, зачем мне это. И свою тайну не выдавал.  Никому, даже дяде Мише. 

   Ненароком я о себе услышал «книжный ребенок». Я не понял, хорошо это или плохо. Я  много читал, и совсем мало бывал на улице. Мне нравилось  больше читать, чем футбол  гонять. 

3

     И вот однажды все рухнуло. Самым страшным образом.    
     Наша школа была большая, каменная, одноэтажная, с печным отоплением.  В дальнем углу в школьной квартире жили двое: сторож, он же дворник, и его жена. Это было в пятом классе, уже весной, когда вдруг в нашей школе появилась новая техничка, тетя Тоня.   Наш сторож привел ее в школу.  Это  женщина средних лет,   мамина ровесница, я стал видеть ее каждый день. Ее обязанности были  такие:  мыть в коридоре пол,  протапливать голландские печки, которых было в коридоре штук шесть и еще в нескольких классах, и  следить за порядком на переменках.    Когда она меня увидела,   расспросила,  кто я,  но я не придал этому никакого значения. 
      Тетя Тоня должна была  подавать  звонок на урок. Чтобы ребята в конце переменки бежали в класс,  звонили   в колокольчик. Это был, по-видимому, колокольчик из разрушенной церкви. Он был размером в стеклянную полулитровую банку, и звонил он  красиво и мелодично. Тетя Тоня  разрешала нам,  ребятам,  подавать звонок, и это было здорово. Мне он тоже иногда попадал в руки. Мы собирались около учительской и ждали, когда он появится. Колокольчик  нельзя было держать  нигде, кроме учительской, иначе его утаскивали ребятишки,  и начинался кавардак,  было не понять,  закончилась ли короткая перемена.
    Выходила тетя Тоня и давала колокольчик кому-нибудь в руки, и тот начинал  трезвонить. Пора на урок.   Доставалось и мне. Я знал, какая тяжелая эта бронза.  Короче, я подружился с тетей  Тоней.

   Тетя Тоня, оказывается, знала маму. Она попросила передать ей  привет, и даже пригласила меня  с мамой  к себе в гости.  Это через четыре улицы от нас, возле дальнего магазина.  И вправду, довольно далеко,  я за хлебом  в тот магазин не ходил.  Возле  нас тоже был небольшой  магазин, где можно было купить все: хлеб, сахар, соль,  спички и прочие вещи.  Даже иногда колбасу.  Колбасу мы покупали редко, это было не по карману.  В общем, ходить в тот магазин не было необходимости.
   Видно, наша тетя Тоня  была любопытной женщиной. Она знала все поселковые новости, делилась ими в учительской,  знала всех и обо всем. Ведь  у многих  в семье дети есть, и все они в школу ходят в школу-восьмилетку, стоящую  недалеко от моего дома.  И родители тетю Тоню про своих детей расспрашивают, не хулиганят ли. Она всех  знает, и  все ее тоже знают. Тетя Тоня женщина заметная. Это мама  у меня  худая. А тетю Тоню  можно было видеть издалека.

   Мама всегда мне говорила, что я высокий вырасту. Я ей не очень верил, потому что в классе многие ребята были  выше и сильней меня. Зато я знал больше других.  Я даже знал обидное слово замухрышка.   
   Вообще-то  я понимал, что в школе надо говорить по-другому, не как дома. Дома можно сказать «старая баба», а в школе надо говорить «пожилая женщина».  Заплот, закута, залавок – эти слова в школе даже не возникали. Зато было много новых слов:   месторождение, областной центр.  Их не употребляли дома. Дома это был  «город» -  был в городе, съездить в город,  привезти из города. Я там не был. Это далеко, но надо успеть за день обернуться. Я прислушивался к рассказам учителей, но больше всего полюбил книжки из школьной библиотеки. И еще, мне хотелось разговаривать со всеми, узнавать новые слова.  Шпион должен многое видеть и запоминать.
    С мамой не так, она работала  с утра до вечера, приходила домой усталой, и  времени  для разговоров не находилось. А с тетей Тоней можно говорить на переменках. Я любил русский язык. Мать говорила, что по речи видно интеллигентного человека. То есть, умного, доброго, грамотного. Тетя Тоня  была просто находкой, с ней можно было говорить  о жизни. Тетя Тоня  умела это делать, и мне с ней было интересно. Сразу понятно, интеллигентная женщина.
 
  Все рухнуло в единый миг. Тетя Тоня завела однажды со мной разговор об отце.  Я сказал,  что отца нет у меня. 
-  Как это нет?  Ты почему  же к нему домой  не ходишь?   
-  Ну, нет его, так нет, - сказал я, ничуть такому разговору  не обрадовавшись.
-  Есть!  Приходи к нам,  он рядом с моим домом живет.
  Тетя Тоня  увидела вдруг, как я покраснел, как слезы выступили на глазах, и прикусила язык. Стала говорить о чем-то другом, и сказала, между прочим, что во дворе у отца щенки появились. Один такой славненький, рыженький.

    Мне вдруг захотелось щенка увидеть.  Я расспросил еще раз, где тетя Тоня   живет, и как выглядит дом, в котором щенята.  Мне сильно захотелось вдруг иметь этого рыжего возле себя:  я буду его кормить, об отце разговаривать,  ходить с ним летом купаться на речку. Идешь  по лесной тропочке, а он рядом бежит.
 
   И я  пошел к  дальнему  магазину.  Долго стоял у двери, смотрел на большие зеленые ворота и очень боялся, что кто-нибудь из них выйдет. Я и сейчас помню чувство страха и неудобства, которое я испытывал тогда. Я  хорошо подготовился, достал из копилки рубль и купил в дальнем магазине   колбасы: половину съел сам, а вторую принес и положил у ворот дома, где отец жил.
      Собака залаяла, и вдруг из-под ворот вылез этот рыженький.  Я схватил его, мою драгоценность, и,  не чуя под собой ног,   помчался домой. Я прижимал его к груди,  рассматривал глазки, ушки  и хвостик.  Может, это был не тот, не рыженький, он был  белый с рыжими пятнами, пятнистый, а не рыжий. Но это совершенно дела не меняло, он  барахтался,   сердце билось. Я мчался, не разбирая дороги.

  Бабушка буквально встала на дыбы,  увидев щенка.  «Зачем нам собака, чем мы ее кормить будем? Кто это тебе ее дал? Уноси обратно!»  Я твердо  сказал, что за  щенком я буду  сам ухаживать, он  у нас жить будет. Иначе я из дома убегу.   

4

 Тетя Тоня  видно  узнала, что у соседа щенок  пропал, и спросила, не у меня ли он.  И я рассказал ей, как щенка домой принес.
     Я, конечно,  ничего не сказал дома о том, что узнал об отце от  тети Тони. И  я стал избегать разговоров с  ней на эту  болезненную тему.  Я перестал думать о шпионах.  Все оказалось гораздо проще и болезненней.

   - У тебя  скандал с бабушкой  был? Ты что, не сказал, откуда щенок?
В том-то и дело, что поссорившись с бабушкой, я  все же  маме сказал, откуда щенок.  Из дома, где отец живет.  Мать  как-то сразу  оцепенела, потом подошла и взяла собачонку  на руки. И она, и бабушка, вдруг утихли и стали смотреть на меня.  Буря сразу  улеглась, едва начавшись.
   - Ты его видел?
  Они даже не сказали, кого.  Все было понятно, кто  это «он».            
  -  Не видел я его. Больно надо, –  буркнул я.

    Щенок сразу стал членом семьи, необходимым мне, маме и бабушке. Он оказался ласковым и милым. Нашел себе место около моей кровати. Поладил с кошкой, которая его явно не одобряла. Но смирилась. Тоже поняла, что бывают обстоятельства, выше которых не прыгнешь.  Не все можно изменить, есть вещи, которые человек  поменять не в силах.

4

   Я вдруг почувствовал себя взрослым.  Это произошло почти сразу. Я стал взрослым гораздо быстрее  своих одноклассников.  Я стал по-другому понимать жизнь.  Я стал любить своего рыжего. Кормить, гладить, заглядывать в его глаза.
   И я  стал думать о том, как люди живут. Стал искать  среди друзей  людей настоящих.
    В классе у нас был Вася Пильников.  Учился он слабо и его бесконечно ругали учителя. Я однажды шел с ним из школы, и он позвал меня к себе.  Я долго сидел у него,  в углу в доме лежали какие-то деревяшки, и  мать его сказала, что  Вася  любит пилить и строгать. Он,  как и я, оказался единственным в семье ребенком.   Отец у  него умер, оставив весь столярный инструмент после себя.
-  Пил много, -   мне Васина  мать сказала.  Васька отвернулся в сторону.
-  А у меня тоже вовсе отца нет,-  тихо  сказал я ему.  И мы поняли друг друга,  как понимают настоящие мужчины.

- Зачем вы все время ругаете Васю?  Как что, так сразу Пильников, – спросил я своего классного руководителя. - Я с ним заниматься буду. 
   Моя  дружба с Василием продолжается до сих пор.  Все у него хорошо сложилось.

5

     Видимо, тетя Тоня  сказала обо мне отцу. Я учился очень хорошо, меня хвалили, но я на учебу не очень обращал внимание. Я много читал, пересказывал ребятам книжки. Мне казалось, что я знал все про войну, про Луну и звезды,  про дальние континенты, и мальчишки в своем кругу меня подзуживали: наш профессор.  А я стал понимать, что надо учиться, что мне придется подниматься на ноги самому, без семейной поддержки. И хорошая учеба мне поможет. Наладились дела с математикой,  единственное  – физкультура. Ни пробежать дистанцию, ни на лыжах…   В нормативы я  не укладывался.   И здесь за меня взялся Вася. Он таскал меня   с горки кататься,  я с ним разговаривал, и удивлялся, какой он умница. 

      Однажды в класс  постучали. За дверью стояла  техничка тетя Тоня.  – Отпустите Витю с уроков,-  сказал она, - за ним отец  пришел.
Едва  она  ушла,  я взял портфель  и  вышел. За дверью стоял высокий красивый мужчина. Странно похожий на меня.  Я увидел это сразу. Хотел бы я быть таким  красивым и стройным, как он.
   
   Я не поднимал глаз.
   -  Здравствуй, сынок, - сказал он и попытался руку положить на плечо. Я вывернулся.
-  Я хочу поговорить с  тобой. Думаю,  нам надо подружиться.
-  Ладно, отец. Только папой я тебя звать не буду.
-  Ну, хорошо, ведь все равно я тебе отец.
-  И о маме не спрашивай, я тебе о нас ничего рассказывать не буду.

  Ах, думаю, вот  он зачем  пришел!  Из-за собачонки моей.  Я  честно  рассказал ему, как я украл щенка.
-  Можешь не беспокоиться, он хорошо живет,-  сказал я. -  Он меня любит.
   
  Разговор налаживался потихоньку.
-  Я   с работы отпросился, чтобы тебя увидать.  Давай походим вместе до конца смены. Не хочу показываться дома  пока, чтобы жена не стала расспрашивать.

   Каждое слово ранило, но хотелось идти с ним и идти.
-  Пап, а если люди, увидев нас вместе, ей скажут?
-  А знаешь что, давай-ка пойдем ко мне домой. Все равно она о тебе все знает. Мы дома часто говорим о тебе. У тебя же сестер и братьев нет, ты у меня  один.
- Нет, не пойду. Не хочу я разбираться во всем этом.
- Знаешь, я рад, что ты есть у меня. Давай видеться часто.
- Давай, - буркнул я.

   Отец  стал рассказывать о своем отце и матери. Я как-то даже не подозревал о них.  Оказывается, у меня есть еще живые  старые  дедушка и бабушка.  Все обо мне думают,  все ко мне хорошо относятся. Только я об  этом не знал, и теперь не поверил.

  - Жизнь не переломишь, сказал я. 
Отец остановился, страшно озадаченный: - Это мамины слова?
-  Нет, мои.  А что, ты думаешь, что я не  умный?  Какой уж есть. Мать меня  так воспитала…
-  Но ведь и  отец  есть.
-  Ну, это уж как получилось. 

   Отец вдруг сказал: -  Давай, я тебе гитару куплю.
У меня перехватило дыханье. Это была моя страстная мечта.
-  Нет, не надо. Ничего мне от  тебя, отец, не надо.

 Через день тетя Клава принесла в школу новенькую гитару и отдала ее мне.
Я попросил:  «Скажи ему  спасибо».

6
   Вот идут люди. И у каждого свои человеческие судьбы.  Мне часто попадалось в книжках слово счастье. Какое оно, счастье?  О нем в двух словах не расскажешь.  Я счастлив тем вот, что родился, живу, учусь. А Вася  Пильников счастлив?
 
  Я решил переговорить с  ним. Мы шли и пытались угадать, кто из проходящих мимо нас людей счастлив.  Шли незнакомые люди. Со своим чем-то глубоко спрятанным, сокровенным.  Никто не пытался рассказывать о себе. И у каждого своя история жизни. У меня она еще короткая.  Как все-таки хорошо, что есть друг, перед кем можно излить  душу.
А  Вася сказал:
- Счастливый ты, Витька. У тебя отец есть. Пусть мой бы  пил, да был бы жив.  У тебя твой  не пьет, не курит.  И человек он хороший.  Держись за него.
Так и сказал:  «счастливый человек».

 Я больше ни с кем не делился  своей тайной. Отношения с отцом у меня  не слишком складывались.  Какой ты шершавый, говорил он обо мне.  Я и  вправду, шершавый, ершистый.  Я искал заделье, поговорить с  ним. Было приятно, что он понимает меня.
   Отец все-таки  познакомил меня с женой. Ничего необычного не случилось. Она улыбчивая, внимательная женщина. Отец  пошутил неуклюже:  «Вот матери у тебя две, а отец один». Похоже, он хорошо  запомнил первый  наш разговор. И я, я тоже  запомнил его во всех деталях.

  Тетя Тоня в школе подошла ко мне тогда и  сказала об отце: «Да он же не с луны прилетел. Все о тебе знает. Ты его не бросай».
 Я его не бросил. Я был душой-то всегда  с ним. Он ни в чем не виноват передо мной.  Просто, жизнь – это не сказка.

  С тетей Тоней  я всегда  поддерживал хорошие отношения.  Она вернула мне отца. Как  могла. Я понял, что бывают грузные, без крыльев, но добрые ангелы.  В нашей жизни бывают…

  Как часто встречается в рассказе слово «было». Хорошо, что было и не мхом поросло.

 Отца нет в живых. Я - его единственный сын. Когда он умер, я плакал навзрыд, как малый ребенок.  Мне было жалко не только его, но и не полностью состоявшуюся  первую половину  моей жизни.