Совесть мучает меня, а посему видны мне те самые первые лучи солнца, которые обычно падают на землю, когда все еще томятся во сне. Удивительно наблюдать, как просыпается день, как тишь, присущая раннему утру, сменяется пением птиц и легкими порывами ветра, что колышет ветви деревьев, а с ними и листву. Окно моей комнаты открыто, оно впускает внутрь каждый опавший лепесток плетистой розы, которая могла бы быть прекрасной добавкой к чаю. Наверное, мне стоило бы представиться, но думаю, что имена в жизни каждого значат слишком много, что от рождения они наделены доброй славой, которую так легко потерять. В сеем письме я предстаю перед вами не в выгодном для себя свете, да еще и как человек, который, вопреки законам Господа, предался искушению, будучи служителем церкви; посему имена посмею упустить. Если вы человек праведный и преданный закону божьему, то вы не поймете и не простите меня, но, как гласит Библия, не посмеете осудить, ибо не судите и не судимы будете. Я пишу перед лицом Господа, так пускай же он рассудит меня и, если воля его такова, отпустит мои страшные грехи, что рождены были любовью.
Её честь для меня дороже своей, тогда для вас она – создание без роду и племени, безымянное чудо, агнец божий. Заранее прошу не обвинять ее, ни в чем не повинное создание. Когда взор мой впервые пал на нее, она просила прощения Господа так же, как просят сотни других девушек каждый день, а я прошу сейчас. Волей, что дана мне, я простил ее от его лица. Минутами позже мы гуляли в церковном парке, беседовали о жизни и о том, чему подвластны мы в ней. Кажется, тогда мы оба отметили приятность беседы. Мне, как церковному служителю, было непривычно и крайне приятно общаться с молодой девушкой, к слову, я сам не стар и дослужился в столь юном возрасте до звания аббата только благодаря воле и преданному следованию идее, но это не оправдание. Дни, как удары колоколов, шли один за другим, а на каждый второй приходила она. Сам не знаю, когда наши разговоры на библейские темы и истины жизни перешли в приятельские или даже дружеские беседы. Как же досадно и больно, что Господь выбрал ее для того, чтобы испытать мою преданность, а лукавый послал ко мне страсть. Светские девушки вроде нее, к счастью или сожалению, одновременно хорошо и дурно воспитаны; если гувернантки с детства призывают их к скромности и сдержанности, то вульгарный роман, что таится под подушкой, обязательно предложит быть более раскованной, яркой, чуточку доступной, кокетливой. Моя безымянная красавица не боялась пошло подшучивать и уж точно не хотела сохранять расстояние между нами. Она довольствовалась моим образом праведного, умного и достойного человека, но, как малое дитя, не сознавала о правилах, коим я должен был следовать перед ликом Бога нашего. С ней явилась в мою жизнь страсть, противостоять которой я не сумел. В свободные от службы дни мы часто гуляли до самой ночи, целиком и полностью отдаваясь сладостным разговорам. В ту ночь, когда уста мои впервые вкусили её, не было роскошной луны, скорее жалкое подобие месяца повисло в небе; дуновения сильного ветра то и дело раздували ее нежные волосы и роскошное бархатное платье. После поцелуя мы какое-то мгновение молчали, заглядывали друг другу в глаза и, как мне кажется, ни о чем не думали. Не успел я опомниться, как она схватила меня за руку и пустилась задорным бегом в сторону города, смеясь и, если мне не изменяет память, плача от счастья. Пригород сменился широкой площадью, а площадь худенькими улицами и переулками. В темноте я не замечал многого, как и не заметил, что, после пролета по крутым ступенькам, очутился в комнате. Ласкало теплом. В порыве эмоций и возбуждения она накинулась на меня и вновь поцеловала. Слезы счастья стекали по ее щекам и падали на мои губы, опьяняя, как прежде пьянило лишь церковное вино. Всё тогда мне виделось яркими вспышками и уже не припомнить, как мы оказались лишь в том, в чем являемся на свет божий. Два тела слились воедино, как два ручейка стекаются в бурный поток, несясь вместе до самого пролива. Я был счастлив…
Бог мой, я сожалею о том, что все произошло именно так. Я верен тебе и твоим законам, но ведь я люблю её, а посему покину стены церкви, но буду с ней до тех пор, пока жизнь не разлучит нас. Снимаю рясу, пускай церковь распорядится ей. Спасибо, что ты даровал всем людям и мне любовь.