Глава 10.
Смерть Анны не стала для меня потрясением или той трагедией, которая способна выбить из колеи полностью. И в некотором роде я жалела об этом. Потому что во мне поселилось чувство мерзкого, вязкого, серого уныния. Казалось бессмысленным и желание выжить, и вся возня вокруг собственной персоны, затеянная нами задолго до прибытия сюда.
Я сравнивала гибель Анны со смертью моей сестры. И сравнивала их самих, с того самого момента, когда мы с Анной начали помогать друг другу.
Вообще самый печальный вывод, который я смогла сформулировать в своем сознании после всего что произошло здесь и в моей жизни до, это то, что невозможно настрадаться прозапас. Все люди до единого питают подобные иллюзии. Нам кажется что та боль, которую мы переносим сегодня, настолько сильная и яркая, что способна стать вакциной против всей другой боли, которая ждет впереди.
Но это не так, нет. Тебе было хреново тогда, хреново сейчас и будет одинаково хреново потом. Нельзя расплатиться заранее за те события, которые еще не успели наступить. Нельзя взять кредит или рассрочку добрых дел – что бы ты не совершал, или не произносил, это ровным счетом никак не отразится на той боли, которая будет месить твои кишки и переламывать кости, на той боли которая в чистом виде дана нам как биологическому виду.
Второй печальный вывод – твоя смерть это такая же обыденность, как выпуск прогноза погоды с утра. И даже те люди, которых ты считал близкими, все равно однажды заварят свой кофе, со вкусом осознания того, что жизнь идет дальше. И они будут продолжать пить его, злиться на то, как быстро заканчивается в баке бензин, они будут стоять в очереди на кассе и выбирать йогурты со скидкой. И вспоминать о тебе с грустью только тогда, когда станет грустно. Или когда будут думать о собственной смерти.
Они тоже умрут и, уже кто-то еще забудет их.
Но для чего тогда сейчас я пытаюсь всеми силами вырваться из происходящего?
***
-Не страшно тут одной сидеть? – я почувствовала как кто-то трясет меня за плечи.
Еле раскрыв глаза после тяжелого сна, я попыталась осмотреться.
Передо мной стоял Марк собственной персоной:
-После того, как сюда пришел ты, - я отошла в другой конец палатки, - Немного не по себе,- и затем добавила,- Убийца.
Картинно удивившись Марк сделал мне шаг навстречу:
-Верно, - ухмыльнулся парень. Его глаза блестели ярче новеньких монет, а блеск этот был совсем нездоровый.
-Успокойся, - пыталась говорить с ним я,-Ты вообще соображаешь, что творишь?
-Похоже, что да,- не переставая ухмыляться отвечал Маркус,- Думаешь ты чем-то отличаешься от бедняжки Анны?
-Мне лень думать, - огрызнулась я, озираясь по сторонам в поисках предмета поострее да потяжелее.
И внезапно я вспомнила про нож, который мне подарил сам Марк.
Тем временем он постепенно оказывался все ближе:
-Ты даже не спросила, почему я ее вспорол,- повествовал он надменно,- Потому что теперь ты переживаешь только за собственную драгоценную шкурку, не так ли?
Я похлопала себя по карманам, пытаясь вспомнить судьбу подарка, час которого вот вот пробьет:
-Да мне все равно, веришь или нет? На твое мнение обо мне как о личности, - холодно ответила я, нащупав холодную рукоятку в заднем кармане,- Можешь считать себя самым умным, самым благородным и замечательным….
Я резко выдернула нож из футляра и рывком приблизилась к нему – удар пришелся на плечо. Неожиданность, как я рискованно смела предполагать – была для меня единственным козырем. И я смогла воспользоваться им, отдав предпочтение спасению жизни, а не пустословной перепалке двух умов.
Пока Марк разбирался с порванным плечом, я дала деру в лес. Мне было все равно куда бежать – страх и эйфория несли мои ноги где-то над землей и я чувствовала себя героем древнегреческих мифов. Мой ход был слишком удачным, для такой маленькой фигурки и я уже возомнила себя игроком покрупнее.
Отдышавшись, я решила продолжить путь в темпе шага. Солнце еще не село, и сам животный страх перед зверем ушел куда-то на задний план. Видимо все предыдущие события выступили в роли обезболивающего для моего организма.
Присев на странную корягу, я немного размяла мышцы ног, забившиеся после длительной пробежки. Все тело побаливало – нагрузки на органы были достаточно высоки, и стресс играл свою роль. Отдышавшись, я побрела дальше. Но голова почему-то не была до конца «спокойна» - казалось, будто я о чем-то забыла. Часто бывает, что видишь лицо и понимаешь, что уже видел человека, и отчаянно пытаешься вспомнить кто же он, или например название какого-либо замысловатого предмета, которое случайно вылетело из мыслей. Желание вспомнить очень не комфортное, и не дает покоя настолько, что хочется остановиться, и порыться в архивах собственного мозга, найти нужную строчку и только после этого снять жизнь с паузы.
И, наконец, я вспомнила!
В руках зашуршала бумага. Вспотевшими от волнения пальцами я развернула записку, оставленную мне Анной.
«Виктор инфицирован зверем. Избегай его», - гласило послание.
Текст был написан карандашом, нажим был слабым а буквы плясали. Видимо, Анне удалось нацарапать строчки в последние моменты своей жизни. Вопросов появилось больше , чем ответов.
Я сунула бумажку обратно в кармашек.
Темнело на глазах. Но я не знала, куда пойти, куда податься. Мне бы не хотелось пересечься ни с Виктором, ни с Маркусом, ни со зверем. Хотя одиночество я никогда не любила. И даже избегала его.
***
Я, сколько себя помню, никогда не была одна подолгу. Начинали свою жизнь и родились мы вдвоем – я и моя сестра близнец, Саша. Она была старшей. А я, соответственно, родилась позже и всегда была слабее – и здоровьем, и характером, и убеждениями.
Саша была любимицей родителей. Ну, начнем с того, что волосы у нее были густые и блестящие, росли словно на дрожжах и мама обожала делать ей прически. Мои волосы были обычными.
Саша была смелой и вместе с отцом строила домик на дереве, ездила рыбачить,играла в прятки, словом, они каждые выходные находили новое классное увлечение и с упоением проводили время друг с другом. Меня, они конечно, тоже брали. Но, казалось, я была где-то вне компании. Тихая, незаметная. Пока они резвились на горках, я ковыряла палкой в песке и думала о том, как наверное здорово быть лошадью. И все тому подобное.
В учебе старшая сестра была на средних позициях – но ее обаяние и умение находить общий язык со всеми подряд делало ее ключевой фигурой на многих научных конференциях, собраниях, мероприятиях. Я тоже училась неплохо : мне давалась литература и языки, учителя раз в год хвалили мои сочинения, но в целом я оставалась посредственной фигурой в жизни школы.
Прибавим к этому занятия танцами ( к слову, успешное), весьма смазливую мордашку, умение пользоваться косметикой и здоровую самооценку – внимание мужчин Саша получала в дозах, которые можно было разделить на десятки женщин, которые впоследствии остались бы довольными. Первый парень появился у сестры в пятом классе. С восьмого, отношения были серьезными.
Конечно, на основе рассказанного можно сделать вывод, что я была обделена вниманием, ненавидела сестру , страдала или заполучила психологическую травму – это отнюдь не так. Я росла спокойным ребенком, в обеспеченной семье, где родители никогда не повышали на нас голос. И хотя я рано увидела ту черту, которую жизнь провела между мной и Сашей, мне было даже приятно, что такая девушка именно моя сестра.
Саша никогда не обижала младшенькую, и быть может, по отношению ко мне была даже мудрее и взрослее, чем мама и папа. Я смотрела на нее с обожанием, и разница выраженная секундами, для всех, в том числе и меня, исчислялась годами.
Конечно, Александра гуляла в другой компании, таких же рано созревших, общительных и крутых подростков.
Я общалась в кругах попроще и понаивнее.
Но никто не смел бы обидеть меня, даже за неуклюжесть, медлительность и постоянное витание в облаках, сопровождаемое нелепыми ситуациями – потому что у меня была Саша.
***
Это было наше шестнадцатое лето. Совсем не за горами маячило окончание школы. Саша только-только получила водительское удостоверение. Я тогда завалила экзамен и готовилась к попытке пересдачи, в очередной раз.
Родители купили ей машину, ту, которую она попросила. Такого яркого, алого цвета. Грубо говоря, красненькую. Но это был джип, и совсем не девчачий. Но кто сможет отказать Саше?
Как уже говорила, я не была своей в компании сестры, и получить приглашение поехать с ними на "супер-пикник" было, мягко сказать, неожиданным. Долго думала, стоит ли разбавлять своей примесью чисто золотой состав тусовки, и все таки, решила поехать.
День был картинкой с открытки, которую потом вешают на холодильник.
Мы ехали вчетвером в ее машине – я и две лучшие подруги сестры. Они постоянно делали фото, болтали, слушали музыку и веселились, мне была уготована роль декора на заднем сидении. Я была единственным пристегнутым пассажиром.
Саша не справилась с управлением, мы вылетели на обочину, зацепив ехавшую следом машину парней составлявших нам компанию. Саша вылетела из машины через лобовое стекло и, ее тело отлетело в сторону вместе с осколками. Я отчетливо помню все произошедшее: как крики сестры резко оборвались, как машина упала на противоположный бок, как осколки летели мне в лицо, как я, не чувствуя левой ноги, помогала ребятам вытаскивать девушек из раскуроченного салона.
У меня был закрытый перелом левой ноги, вывих плеча и многочисленные порезы на лице. Пассажирка переднего сидения скончалась на месте от полученных травм. Та, что сидела справа от меня выжила, прошла реабилитацию и довольно быстро встала на ноги. Саша провела в коме два месяца.
Но повреждения внутренних органов были настолько существенными, что даже такая отчаянная борьба за жизнь шестнадцатилетней красавицы была проиграна.
Мама поседела, постарела и осунулась как старуха. Отец начал пить, шататься по барам. Правда, являясь человеком сильным, смог взять себя в руки и вернуть работу, прекратить пьянство и вытащить свою жену из глубочайшей депрессии.
По совету психолога они завели собаку – чудесное создание породы лабрадор. Мы назвали его Снежок.
Ну а что я? Я продолжила быть пустым местом для них. И что самое грустное, меня это не задевало. Первое время сильно тосковала по сестре, и понимала, что самый близкий человек, который проявлял ко мне хоть какое-то участие, теперь мертв.
Однако, время шло, и уход сестры мало что изменил. События шли своим чередом. Я взрослела. Поступила в университет, получила в нем стипендию. Закончила его и получила престижную работу. У меня уже давно появился парень, который был готов положить к моим ногам приблизительно половину Вселенной.
Обобщая, получается, что в моей жизни постепенно появилось все то, что казалось, так необходимо для того набора, который называется «полноценность» и был мне "не по карману".
И по прошествии времени, мне кажется, что сестра жила так быстро и ярко, и пила эту жизнь залпом, потому что чувствовала, что время ей отведено очень мало. И хотя я не верю в мистику, мне кажется, что Саша знала, что умрет рано.
А теперь я стою здесь, в чаще леса,окруженная опасностями в лице непонятных личностей, непонятных зверей и существ. И чувствую, что не могу проиграть. Не могу сдаться. Жизнь – это то, чего нет у моей сестры и от этого кажется мне особым даром. И умереть сейчас, значит проиграть ей в финальном забеге.
Мне кажется, что с момента ее смерти я будто бы живу за двоих.