ПОСЛЕДНЯЯ ТЕТРАДЬ
СВОБОДА
Солнце - великое чудо природы. Как жаль, что познать истинную ценность чего-либо мы способны порою только лишившись его. Может быть в этом есть великая цель некоего хранителя, не дающего времени на праздность, испытующего и закаляющего дух наш на пути совершенствования, чтобы в назначенный час явились мы пред ликом всевышним не слабые духом рабы, но мужи или сыны и дщери? На пути лишений обостряются чувства и утверждается человечность. На пути совершенствования рождается мудрость.
Стал ли я мудр? Оттого ли пою оду лишениям? Когда я отошел от стресса одиночества, попривык к людям и незнакомой обстановке, я вышел на улицу пройтись по скверу и увидел мир иным. Это была не первая весна в моей жизни, но видел я ее во всей красе первый раз. Потому что раньше я просто не смотрел вокруг, погруженный во внутреннее и придуманное. Яркие краски, многоголосие звуков и запахов. У меня закружилась голова, я прислонился к дереву и так простоял долго, может быть несколько часов, заворожено и совершенно очарованно глядя на мир. Казалось - время застыло вокруг меня. Стал ли я мудр, опять задаю себе этот вопрос? Я стал другим - это точно. Благодаря заводу? И это верно, но благодарен ли я ему? Тут возникают сложные чувства. По мне, так я бы заложил всю мудрость мира за жизни Ильи, Юры и вообще всех, кто так и остался навечно в цехах под землей.
Я целыми днями смотрел в окно, не отрываясь, наблюдая за детьми, мамашами, пожилыми людьми, собаками и птицами. За жизнью. А потом ложился спать и снова видел цветные сны про мир. Удивительно, сколько нового я увидел в привычных вещах, чего не замечал раньше. Сколько разных и удивительных мелочей, радующих глаз и греющих душу.
Ребята, что вывели меня из-под земли, были командой Паши с ним во главе, как вы уже догадались. Как мы выбирались - не буду долго рассказывать. Это была тяжелая работа. Меня почти весь путь наверх несли на руках. Мне вспомнилась экспедиция на Тянь-Шань, в которой я принимал участие до армии, и я непроизвольно проводил аналогии с ней. Только там меня спускали с вершины на руках, теперь же поднимали. На поверхности была ночь.
Я вдохнул свежего ночного воздуха и у меня подкосились ноги. В глазах мельтешили разноцветные искры, я не мог двигаться. Ребята соорудили из чего-то носилки и с величайшими предосторожностями понесли меня прочь от подземки, хоронясь милиции и даже прохожих. Ребята были взволнованы и напряжены. Причину этого мне объяснили позже. Меня привезли к Рашиду домой, и он предложил мне пожить у него, пока они там что-то не проверят. Так я познакомился и с Рашидом, и с Пашей, и с Валерой. Сидя на кухне долгими вечерами, мы рассказывали друг другу свои истории, которые в завершении своем свели нас всех на кухне Рашида.
В первый же вечер, после короткого рассказа о том, кто я и чем занимался внизу, Рашид спросил, не появлялся ли на заводе новичок по имени Юра. Я сказал, что мы с ним дружили, а потом рассказал все, что случилось с Юрой.
- Я сам не видел, но по тому, как не щадили меня, можно предположить, что сделали с Юрой. Он же вырубил все-таки электричество! Он здорово всех там напряг, а в расход пускали за провинности намного безобиднее.
- Понятно, прости, давай помолчим.
Рашид страдал. Было видно, как дорог был ему этот человек. Я тоже успел полюбить Юрика, и мне понятны были чувства его друга. Я еще не знал в тот вечер, какой путь проделали люди, спасшие меня, в поисках Юры. Если бы знал, мог бы до конца представить величину этой утраты.
- Расскажи, о чем вы беседовали с Юрой, - попросил Рашид, и я рассказывал долго и подробно. Про его нетерпимость, про мои страхи.
- Он был прав. Ваше сопротивление никогда бы не решилось на следующий шаг, - вставил фразу Рашид. Теперь и мне это было ясно, но тогда я слишком сильно доверился авторитету инженеров, как старших, как организации, как научившимся выживать.
- Я часто опасался, что подземелье однажды захватит Юру и больше никогда не отпустит, - продолжал Рашид. - Слишком сильно он болел им. Так и случилось. Одного никак не предполагал, что к этому приложат руки люди. Каждый может в наше время попасть в историю с разборками и наездами, но на глубине шестьдесят метров погибнуть от руки бандита - это уже слишком. Если бы он упал в щель и переломался, если бы на него напал зверь, мы бы рано или поздно нашли его кости. Тут же и костей не найти. Большая получилась у него могила.
Потом Рашид устроил скромные, скупые на эмоции мужские поминки по Юре. Посидели, помолчали, выпили, вспомнили разные эпизоды, где присутствовал Юра. Немного вспомнили. Опять сидели и молчали каждый о своем. Потом кто-то предложил установить на территории завода мемориальную плиту. Идею поддержали все. Сработали оперативно. Уже через три дня плита была готова, и ребята транспортировали ее к шахте лифта в завод, к тому самому месту, которое нашла Пашина команда. Поскольку число погибших не было известно, надпись была посвящена всем, кто навсегда остался в этом месте.
Под надписью стояли только четыре фамилии - Юры и трех товарищей Паши. Но на месте ребят ожидал сюрприз - шахта была затоплена наполовину. Завод был погребен под огромным слоем воды. Причин, в результате чего могло произойти затопление, было много, да и не нужно было никому объяснений. Случилось то, что ничего уже не сможет ни изменить, не дополнить. Внизу осталось трагическое, но прошлое. Плиту аккуратно опустили в шахту и отпустили. Теперь этот колодец, рожденный из уничтоженной шахты лифта, стал братской могилой.
Все свои вечера я рассказывал о заводе сначала Рашиду, потом ребятам, когда они приходили. Рассказывал практически одно и то же, но они слушали всегда внимательно. Потом свои истории рассказывали ребята, по очереди. Образовалось две стороны - я рассказывал им, а они мне. Только я был один, и часто для нового человека рассказывал то, что все слышали, другая же сторона постоянно менялась вновь приходящими, и каждый раз я выслушивал новую историю. Все истории, спустя время, я записал и объединил в хронологическом порядке. Получилось нечто вроде книги, но перед тем, как поставить конечную точку, хочу рассказать последнюю историю, которую поведал Паша, и перед ней - его личную, коротенькую историю. Дело в том, что Паша сафари себе не заказывал, оно случилось само собой и было единственным не спланированным. Такое со всяким могло произойти, но значимость происшествия от этого не понижается.
Случилось так, что в один из рейдов на большую глубину, Паша застрял в вертикальном колодце, начинающимся сразу после горизонтальной щели «шкуродера». Ловушка заключалась в том, что «шкуродер» незаметно опускался и заканчивался резким уклоном, по которому сочилась вода, а камень был покрыт скользким слоем какой-то плесени, так что, не зная этих особенностей, легко можно было скатиться прямо в ожидающую тебя пасть колодца.
Ребята исследовали это место впервые и не знали о ловушке. Первым, конечно, продирался Паша, он и попался. Пашу затянуло сначала в широкую горловину и развернуло так, что в колодец он вошел ногами вниз. Повезло. Если бы наоборот, то вряд ли он выжил бы. Колодец книзу сужался, и Паша с разгона сел так плотно, что уже не мог сдвинуться с места. Он закричал остальным и предотвратил последующие падения. Ребята долго изучали подход к Паше, но вариантов освобождения его было немного. Самый реальный - это опустить кого-то за ноги и пытаться вырвать Пашу из клещей.
Решили - сделали, но попытка не дала результатов. Необходимо было усилие не одной пары рук и больше веревки. Посовещавшись, решили разделиться и троих отправить наверх за подмогой и снаряжением, а остальным приглядывать за старшим.
Паша тем временем медленно, но верно промокал, напитываясь влагой как губка. Он не роптал, не жаловался, он молча переживал свою оплошность и количество проблем в связи с этим. Проблемы же заключались во времени и в том, что вода, промочив Пашу насквозь, начала медленно, но верно прибывать. Он долго терпел, пытаясь самостоятельно найти способ отвести воду, но потом все же крикнул своих и сообщил о воде.
Ребята опускали одного товарища за ноги, и тот отчерпывал воду в прорезиненный сапог, а потом этот сапог транспортировали за «шкуродер» и выливали воду. Процесс занимал много времени. Когда начинали отчерпывать воду в очередной раз, Паша был затоплен уже по горло. Ребята выбивались из сил, но упорно опускали товарища, отчерпывали воду и уносили сапог, стараясь не терять темпа, понимая, что промедление может стоить жизни старшому.
Ушедшим за подмогой потребовалось четыре часа, чтобы добраться до ближайшего места схода, где они настолько всполошили известием всех присутствующих, что когда выработали какой-то план действий, собрали необходимое снаряжение и двинулись спасать Пашу, прошло еще два часа. На спасение вышла усиленная группа добровольцев, которая двигалась намного медленнее Пашиных ребят, и путь назад от этого занял пять часов. Паша промерз до костей.
Когда его вытянули все же из колодца, он не мог даже согнуться. Его тут же, возле воронки колодца растерли спиртом, срезав с него одежду и, завернув в одеяло, вытянули и из «шкуродера». Назад Паша уже шел сам, поддерживаемый друзьями. Можно ли вообще назвать это происшествие сафари? Если воспринять события как испытание, в котором произошли перемены в восприятии окружающего испытуемым, то это, безусловно, сафари. Но ситуацию никто не строил, не просчитывал и не проигрывал, и, может поэтому это просто роковой случай?
Для чего происходит череда случаев? Не для того ли, чтобы менять нас, формировать в нас новые качества, помогать понимать себя, людей, жизнь. Присмотритесь к своим случайностям! И еще мне хотелось бы увидеть хоть разок того, кто строит, просчитывает и проигрывает все наши сафари ли, роковые случайности ли. Паша совершенно по-другому воспринимал, чувствовал своих товарищей после этого случая. Он считает, что возле того колодца и родилась ЕГО команда, ЕГО семья, товарищи, которых он любил, заботился и оберегал впоследствии, переживая сердцем за судьбу каждого.
И вот последняя история, рассказанная Пашей.
Павел со своей командой бессменно стояли вахту, наблюдая обнаруженный странный пост, о котором я упоминал выше. По решению схода сталкеров, ребята забили штрек в направлении объекта. Ход давался нелегко, так как в этом месте грунт был сильно уплотненным и каменистым. Было впечатление, что почву в этом месте сформировали искусственно, слишком уж напоминала она строительный мусор. Хотя могло быть и так, ничего удивительного в этом нет, тем более в Московской подземке, в которой строительство не прекращалось, наверное, никогда - с момента первого поселения.
В общем, проходка шла медленно, и наружный пост изнывал от наблюдения неменяющейся рутинной службы постовых у входа в интересующий ребят объект. До момента, когда вдруг все переменилось. Охрана получила сообщение по рации и засуетилась.
Стали открываться ящики, которых наблюдатели ранее не приметили, и защелкали рубильники. Над воротами, куда заносилось обычно все привезенное, вспыхнул яркий свет, осветив большую площадку. Ребята прекратили наблюдение из опасения, что их заметят, и Паша отозвал забойщиков из штрека. Через некоторое время к наблюдению вернулись и обнаружили следующую картину. Изнутри выбегали организованно люди в камуфляже и поспешно грузили на подъехавшую в это время вагонетку небольшие ящики, затем загрузились на нее сами, и вагонетка споро отъехала. Больше объект никто не охранял. Это вызвало некоторое недоумение у Пашиной команды.
Выждав время больше для успокоения, убедившись, что ничего не меняется, ребята вылезли по одному из норы наблюдения, обнажив на всякий случай ножи, и подкрались прямо к входу на объект, за которым вели наблюдение почти месяц. Ворота были плотно закрыты и никого возле них не было. Паша засомневался даже, тот ли объект они пасли или опять пустышку потянули, как под ногами загудело и пол заходил ходуном. Как будто неведомый зверь, набираясь ярости, продирался из глубины - нарастал гул. Пашка заорал во все горло, чтобы кидались врассыпную, и вовремя. Ворота вылетели из петель с ужасным грохотом, и на несколько секунд спины ребят обдало жаром вырвавшегося пламени. Никого не зацепило, но звон в ушах стоял долго. Свет погас весь, воздух быстро накалился и напитался гарью. Находиться в этом месте было невозможно и даже опасно для жизни. Ребята быстро ретировались.
Паша распорядился разойтись по домам и встретиться через три дня экипированными для разведки в темноте. Решили - сделали. Оповестили о происшествии Рашида, тот обзвонил членов Совета. Через три дня в условленном месте собрались все, кто был свободен на данный момент. Были Рашид, Валера и Настя. Вышли к лазу и по одному перелезли на другую сторону. Гарью воняло, но дышать уже было можно. Часть ребят осталась расширять лаз на случай массового отхода, а остальные пошли изучать помещения за воротами. Особо изучать было нечего - несколько небольших комнат, объединенных между собой коридорами. Все выгорело дотла. Что тут было до пожара, понять было невозможно. В одном помещении была обнаружена шахта лифта - зияющий черный провал. Оттуда тоже несло гарью. Сама кабина лифта, конечно же, сгорела и обрушилась.
Коротко посовещавшись, приняли решение опустить на веревке разведчика. На этой роли настоял Паша и даже не дал возможности поспорить с ним, просто сказал, что спустится он и, достав противогаз, махнул своим парням с веревками. Спорить не стали - дело серьезное, и все равно: пошел бы или Рашид или Валера. Пашу спустили в шахту, насколько хватало веревки, затем подняли. Он сказал, что дна не видел. Тогда экипировали и спустили группу разведчиков с дополнительными бухтами веревок. Они опустились глубоко, насколько было возможно, закрепились и спустили дальше двоих на руках. Дна достигли и отметили глубину шахты - примерно в сорок метров.
Первым был, конечно, Паша. Он произвел быструю разведку, даже снял противогаз и сообщил по рации наверх, что обстановка терпимая. По подготовленной трассе вниз спустилось два десятка ребят и началось исследование объекта. В первые же десять минут разведки был обнаружен труп мужчины, явно скончавшегося от удушья. О факте было сообщено наверх и сразу развернули поиски живых, которые стали находиться в самых разных местах - кто без сознания, кто в бреду. Обнаруженных людей транспортировали наверх, а там, оказав кое-какую медицинскую помощь, переправляли дальше. Куда конкретно отправлять людей, было неясно, так что решили устроить временный лазарет или пункт реабилитации на одном из старых пунктов традиционных встреч команд сталкеров.
Памятуя прошлые странности после общений с правоохранительными органами, решили не обращаться ни в милицию, ни в больницы. За трое суток прочесываний под землей было найдено и вытащено наверх пятнадцать человек, последним из которых был я. Мужчины, спасенные из недр подземки, не проявляли особого желания рассказывать что-либо и, узнав, что их никто не держит, просили проводить их до ближайшего вокзала, как только прочно вставали на ноги. Что делать, провожали и денег давали, и на поезда сажали, пока опять не начались странности со стороны милицейских нарядов.
По вокзалам начались плотные проверки, и всех мужчин без документов гребли без разговоров. Таким вот образом, прямо с рук сопровождающих ребят, увели двоих погорельцев. С рассказов ребят, в глазах их подопечных была смертная тоска. Они уходили в окружении наряда как на казнь. Откуда было знать мальчишкам, что их предположения были недалеки от истины, и что эти мужчины понимали, чем вызвано их задержание. В общем, оставшимся объяснили ситуацию и предложили не торопиться разъезжаться по домам, пока им не смогут организовать неофициальный выезд из Москвы и сделать кое-какие документы.
Так что, когда меня вытащили на свет божий, меня сразу отвезли к Рашиду, а оставшихся шестерых устраивали все, кто мог, и где мог. На даче, в деревне, на квартире. Из этих шестерых трое все же ушли и судьба их неизвестна. Остальные пересидели облавы и тоже разъехались по домам. Единственным, кто дал более-менее связную информацию об объекте под землей, был я.
Были еще события, о которых я мало что знаю. Например, о том, что снова вызывали в милицию ребят из сталкерских команд и допрашивали на предмет где были тогда-то, тогда-то, чем занимались, кто может подтвердить. Вызывали в разные отделения в разных районах города, но задавали одни и те же вопросы. Сталкерам было понятно, что эти события напрямую связаны со спасением людей, что они своими действиями опять пересекли запретную черту некой загадочной и могущественной структуре. Рашид попросил не собираться командам какое-то время, объясняя это тем, что игрищ не будет, пока не войдет все в прежнюю колею. Этого так и не случилось.
Движение сталкеров прекратило существование. Остались дружеские отношения, кое-какие связи, но организованного и управляемого сообщества более не было. Я прожил с Рашидом все лето, пока мне не сделали новый паспорт. Странно было видеть свою фотографию в документе с другой фамилией и именем. Зачем это было нужно? Рашид сказал, что лучше перестраховаться, если есть возможность. Кто знает, насколько длинны руки моих бывших хозяев. У них есть все мои данные, и не последовал бы какой-нибудь странный арест или несчастный случай, явись я вот так запросто сейчас домой. Я был с ним согласен полностью, тем более что мне не хотелось уезжать из Москвы вообще. Я решил найти работу и остаться тут навсегда. Пусть под чужим именем, так спокойнее.
Паспорт этот выкупили у одного князька подвального. У него был парень моего возраста, который помер от воспаления легких несколько месяцев назад, без родни и определенного места жительства, из детдомовских.
Авантюра? Конечно, авантюра. Кто знает, сколько времени мне суждено прожить под его именем, пока не вскроется подлог, но так было спокойнее. Что будет потом, о том и будем думать потом. Главное - пройдет время, и многое будет выглядеть по-другому и, возможно, даже не так страшно.
Я часто перечитывал свои записи, и порой мне казалось, что все, что со мною произошло - это придуманное Рашидом сафари. Я так сильно этого желал. Пусть произошла смена моего осознания мира, пусть мне пришлось что-то пережить и испытать, но пусть бы не было никаких бессмысленных жертв. Я желал, чтобы пришел завтра в гости Юра и Илья, и еще кто-нибудь, кого я не знаю по имени, но встречал на заводе. Чтобы пришел тот лысый доктор и с улыбкой спросил: «Как ты?», потом пожал бы мне руку и попросил прощения.
В конце лета Рашид уехал домой в Ташкент, оставив меня в квартире, оплаченной до конца месяца. Он дал мне достаточно денег, чтобы я не бедствовал первое время, спасибо ему. Я бродил каждый день с утра до вечера по бульварам, по старым улочкам в центре, неизменно выходя к Красной площади. Когда закончился месяц, я тоже собрался домой.
Дома мама долго плакала, прижав меня к себе. Она не подавала заявление о моей пропаже, верила, что рано или поздно я найдусь. Я написал тогда заявление в милицию об утере документов и не выходил из дому несколько дней, ожидая и боясь неприятностей. Маме не стал ничего рассказывать, но она что-то чувствовала и сильно переживала по-своему. Слава богу, не было посторонних визитов, и через какое-то время я получил новый паспорт. Объяснив маме, что меня ждет в Москве работа, я уехал назад. Она не держала меня, только погладила по голове и попросила быть осторожнее. Да уж, теперь я стал осторожным, только что толку дуть на воду, обжегшись на молоке.
С течением времени пришло состояние некоего безразличия и к страхам своим, и к осторожности. Все вернулось на круги своя, хотя я по-прежнему работаю в Москве под чужим именем. Почему? Сначала не хотелось дергать быка за хвост, а потом работа, общага и прочее... В общем, засосал быт.
Рашид в Москву больше не вернулся. Как-то пару лет назад он приезжал и навещал знакомых в общежитии, где я проживал, но я был на работе, и мы не встретились. Ребята сказали мне, что он нашел работу в Рязани и обещал по возможности наезжать в гости. Вроде бы и рядом Рязань, но больше мы не виделись. С другими сталкерами я тоже не виделся со дня расставания с Рашидом. Есть ли сейчас какие группы, что играют в игрушки в подземельях, не знаю. В метро спускаюсь каждый день, но предпочитаю ездить наружным транспортом, когда есть возможность, а с еще большим удовольствием хожу пешком. Мне бы очень хотелось встретиться с парнями, с которыми познакомился тогда. Хочется, чтобы приехал Рашид, пришел Валера с Настей. Чтобы шумной ватагой завалилась бы Пашина команда с ним, естественно, во главе. Посидели бы на кухне, раздавили бы по сто грамм и вспомнили все. Доведется ли? Я буду надеяться.
В начало: http://www.proza.ru/2016/02/21/2300