6
Низкий тяжёлый стол выдвинули на середину комнаты, чтобы всем хватило места. Народу за столом собралось порядочно: всем было интересно поглядеть на антосева внучка - редкого гостя в деревне, на его «жинку» и «ребятёнка». Артём не любил таких застолий: на них он чувствовал себя учёной обезьяной, от которой ждут, что она вот-вот запрыгнет на стол и начнёт жонглировать бананами.
Лидия же, напротив, чувствовала себя как рыба в воде: она мигом со всеми перезнакомилась и уже с интересом выслушивала от какой-то деревенской молодухи рецепт салата из рубленых крокодиловых языков. Время от времени она с недовольным прищуром поглядывала на Артёма, которого порядком развезло от бимбера деда Адама, но пока ничего ему по этому поводу не высказывала и Артём был ей за это благодарен.
Он подставлял свои щёки под мокрые поцелуи каких-то полузнакомых словоохотливых тётушек, помнивших его ещё ребёнком, пожимал сухие костистые ладони их молчаливых мужей, которые торопились подсесть к столу и поскорее налить по «первой».
Стол ломился от блюд. По случаю артёмова приезда все расстарались на славу. Был здесь и фаршированный папайей питон, и жаренные бататы со страусиными шкварками, и холодец из бегемотьих ножек, и запечённый на углях слоновий хобот, и паштет из крокодиловой печени, и сыры из жирафьего и антилопьего молока.
Главным блюдом застолья стал тушёный пеликан с гречневой кашей. Гречку и другие крупы в качестве гостинцев привёз Артём: здесь их было не купить ни за какие деньги. Ещё он привёз несколько банок с маринованными огурцами, помидорами и квашенной капустой, которая пользовалась особенной популярностью под всевозможные «кокосовки», «банановки», «ананасовки» и «маракуйевки», гнавшиеся местными мужичками с чудовищным размахом.
Гешка с Юрком, Макаркой и другими ребятишками носились во дворе, изредка забегая в комнату, чтобы схватить что-нибудь со стола и снова умчаться по своим делам.
Артёма просили рассказать о Северах, но не дослушав тут же начинали втирать что-то о романтике деревенской действительности, натуральных продуктах и здоровом образе жизни, при этом не забывая чокнуться с ним тяжёлым гранёным стаканом.
К счастью, никто не смотрел за тем, кто сколько пьёт, а следили только чтобы тара не пустовала, и Артём чокнувшись со всеми, ставил полный стакан на стол едва пригубив ароматной деревенской самогонки.
Лидия щедро разбавляла бимбер ледяным ананасовым соком и кокосовым молоком, и тянула получившийся коктейль через трубочку. Она раскраснелась и была чудо как хороша. Когда кто-то неуверенно затянул застольную песню, она первой подхватила и дальше уже вела своим высоким чистым голосом.
Едва стемнело появился великан Макоду, сверкая в сумерках великолепными зубами и белками глаз. Он бесцеремонно стряхнул со стула какого-то закемарившего мужичка и, растолкав соседей Артёма уселся рядом с ним, положив тяжёлую руку тому на плечо и требуя себе чистый стакан.
С Макоду сразу стало веселее: застолье наполнилось его певучей украинской речью, громогласным смехом и скабрезными тостами. Самогонка полилась рекой: теперь Артём пил наравне со всеми. Он ловил на себе недовольные взгляды Лидии, но старался не смотреть в её сторону.
«В конце концов, я уже больше десяти лет в деревне не был, - оправдывал он себя. – Могу позволить себе расслабиться. А не нравится – следующий раз в отпуск один поеду».
Прибежал Гешка.
- Пап, там слонов гонят. Мы смотреть пойдём!
- Хорошо, только близко не подходи.
- Само собой, я же не маленький.
Гешка унёсся, а Артём выбрался из-за стола и, пошатываясь, побрёл во двор перекурить. Макоду, поглощённый произнесением очередного витиеватого и страшно неприличного тоста, не заметил его ухода.
Артём вышел в душную, после кондиционированного воздуха квартиры, африканскую ночь и задрал голову любуясь высоким звёздным небом.
Дед Адам сидел на своём привычном месте, попыхивая трубочкой.
- А вы что же не со всеми, дядя Адам? – спросил Артём, усаживаясь рядом.
- Не люблю я этой говорильни, - старик брезгливо скривился. – Я уж лучше тут – в тишине. Горелку я свою маю, а зАкуси мне мальцы натащили.
Артём увидал, белеющую на скамейке рядом с дедом Адамом, пластиковую тарелку с квашенной капустой и нарезанным кольцами фаршированным питоном.
Старик достал из-под скамейки флягу из сушёной тыквы; приложился, двигая щетинистым кадыком, а после подал флягу Артёму.
- Молодец, что приехал, Артемий, - дед Адам схватил щепоть капусты и потянул в рот. – Не забываешь родные места.
Артём пригубил (это была давешняя крепкая сладковатая самогонка), прислонил флягу к стене дома и закурил.
Домой возвращались заполночь, благо пройти было всего ничего - метров тридцать. Артём нёс на руках уснувшего Гешку. Пьяная Лидия порывалась пойти гулять по деревне. Макоду, совершенно трезвый, несмотря на выпитое, подмигнув Артёму, мгновенно скрылся в темноте между сараями с одной из своих многочисленных местных подружек.
Пока Артём укладывал Гешку, снимая с него ботинки и пробковый шлем, Лидия расправила над диваном противомоскитную сетку, забралась под неё и тут же засопела.
Артём улёгся рядом, заложив руки за голову. Несмотря на раннее пробуждение и вечерние возлияния, ему не спалось. Он лежал и слушал бубнящее вполголоса радио. Давно умерший бард хрипло пел свои пророческие строки:
В жёлтой жаркой Африке,
В центральной ее части,
Как-то вдруг вне графика
Случилося несчастье…
Лангепас
февраль, 2016