50 на 50

Герои книги Олега Разумовского представители низовой культуры постсоветского общества, ведущие бесконечную войну с окружающим миром. Эта настоящая проза брутального сознания, замаскированная под алкогольные притчи, наполненные мрачной иронией российского бытия. http://www.livelib.ru/review/463312

50 на 50
Под первое мая мы пили в заведение 50/50 на Поле чудес. Где мы обычно и пьём.  Народ там очень левый, но есть и крайне правые. Орали, конечно, и за Украину. Нашли даже одного робкого украинца и раскрутили на пару бутылок водки. Большинство посетителей, начиная от пацанов и кончая ветеранами ВОВ, готовы были хоть сейчас взять ружьё и канать на войну. Но были и такие, которые говорили, что нехуй было туда лезть.
****ились также и между собой. Иногда выходили на лавки и пили тама, хотя это стрёмно: менты ездят каждый час и некоторые наши мужики уже погрязли в штрафах. Ссали прямо за 50/50, где мы обычно и ссым. Кто-то из левых бегал на горку на другой стороне улицы за левым спиртом. Там стакан стоит четырнадцать копеек. Правые пили водку или на крайняк портвешок «Три топора» за двадцать пять копеек стакан. К вечеру кое-кто уже валялся рядом с заведением.
 Пьяная толстая девка в слезах и соплях орала на лысого парня и называла его пидором, он называл её овцой. Смеркалось, пели соловьи, кукукула кукушка, пахло сиренью.
Пошёл домой и залёг возле телика. Так и заснул под выстрелы и дикие крики.
На следующее утро деньги у меня резко кончились. Что делать? Не знаю. Вдруг в заведение врывается парень, весь в растройстве чуйств и прямо ко мне. Говорит:
- Мне ***во. Давай, братан, выптем.
И стал угощать меня по полной. Мы даже не познакомились, но напились с ним так, что я еле-еле добрался до дома. Прибыл и лёг перед телевизором. Там война – стреляют, убивают, вешают, пытают, распинают, взрывают…
 
Ближе к вечеру я вернулся в 50/50 и стал выпивать. Рядом тёрлась полная чёрненькая деваха, которая долго и громко спорила с лысым парнем и худой девкой. Чуть не подрались. Я увёл её от греха подальше. Прихватили с собой бутылку и стали  выпивать во дворе Поля чудес. Откуда взялась вторая Таня, блонд, стройная, симпатичная даже,  хоть убейте не помню. И вот ещё Олег с овчаркой Лизой. Этого вижу уже не первый день у заведения и внутри. Выпили ещё и пошли ко мне. У меня опять выпили. Олег с Лизой походили по квартире и исчезли.
Чёрная Таня отрубилапсь в кресле. Я разговаривал с блондинкой. Выпили ещё. Она стала уверять меня, что я сидел. ****ь, не она первая. Уже надоело. Я отрицал поначалу, она настаивала. Наконец, я признался, и Таня меня зауважала. Но это уже было и было с другими бабами.Что, я так похож на уголовника?
Далее последовал её долгий психоз на тему "я жить не хочу, сброшусь с девятого этажа". Слёзы. Тоже было не раз. Потом просьба найти группу Рождество. Нашли. Таня стала успокаиваться. Даже обещала отсосать, но уснула. Зато проснулась в кресле чёрненькая Татьяна. Выпили и  стали разговаривать.
Утром похмеляюсь в 50/50. Мужик на лавке рядом давит портвешок «Три топора» и вдруг обращается ко мне:
-  Надо бросать курить. Сосуды нев****у. Вырубаюсь минут на сорок. Ничего не помню. Может уже грохнул кого в натуре. - И смеётся.
Я допиваю свою сотку и выхожу на свежий воздух. Хорошо. Сиренью пахнет. Решил вдруг поехать на Покровку к одной подруге. На проезд вроде хватает.
 В маршрутке поддатый мужик со сломанным носом в открытую пил спирт и кричал «Хай живе Украина!» Говорил, что он есаул, и что они мочат ментов, а вы (обращаясь к пассажирам) молчите как ***м побитые. Пассажиры действительно тупо молчали. Мужик кричал, матерился, орал за Украину, пил свой спирт. Наконец вышел, лыбясь как идиот.
Приехал туда, где обитает эта подруга, в доме напротив обширной помойки, которую лет пять не убирали
Стою у подъезда грязной девятиэтажки на окраине города. Войти не могу, так как у моей знакомой нет домофона, да и самой её дома, кажется, нет, и вообще у неё не все дома. Идёт со стороны помойки и издалека орёт что-то агрессивное пьяный мужик. Кому-то грозит, кого-то посылает.  Подходит. Коренастый,  с приплюснутым носом. Спрашиваю: у тебя есть чем открыть? Нет, говорит, я ключ проебал. И тут же мне вопрос: а ты в Рудне был? Отвечаю положительно. Неа, говорит мужик, ты там не был. И хитро-пьяно на меня смотрит. Улыбается недоверчиво.  Да был, я говорю. - И что там? спрашивает мужик, ухмыляясь. - Ну, там... - затрудняюсь. Городок не очень примечательный.  Он мне помогает: - Там стоит Катюша. А, да точно, видел. Мужик откровенно рад. Тогда ты молодец, говорит и аж сияет. Тут подходит ещё один менее поддатый мужик и открывает дверь. Мы входим. Второй мужик обращается к первому:
- А ты, Колька, опять напился.
 - Да ты вообще молчи, - кричит Колька, - ты дурак, а вот хороший человек, он Катюшу видел.
 И исчезает в темноте подъезда. Мы с Ромой (второй мужик тотчас представился) поднимаемся в лифте. Он Кольку всячески походу опускает, тот, мол, известный идиот. Роме выходить на седьмом, мне на восьмом. Когда поднимаемся на седьмой, он предлагает: 
-  Давай выйдим по****им. Я отказываюсь, типа меня ждут. Рома  сожалеет.
На обратном пути в маршрутке поддатая баба рядом со мной на сиденье вдруг начинает рассказывать мне свою историю.
Говорит, что живёт сейчас на даче, где нашла себе мужа геолога, на восемь лет моложе, ленивого, которого она хочет заставить трудиться, потому что надо к чему-то стремиться. Хотелось дать ей в табло из-за перегара и затрапезного вида, но сдержался. Она ведь со всей душой.
Приехал к дому и опять нырнул в 50/50. Там Валера как всегда, мой сосед по подъезду. У него собака пропала любимая на охоте, и он теперь каждый день в нашем заведении отмечается.  Как и все тут мужики, Валера не верит ни в бога, ни в любовь, да и правильно делает.
Вышли с ним покурить.   Вдруг летит к нам пьяный в дребадан пацан и начинает орать: «Чарльз Буковски! Чарльз Буковски!» Мечется, крыльями машет. Наконец, ударился лбом о столб и рухнул в кусты.
Что за хрень?
Выпили ещё с Валерой. Он трохи затяжелел. Говорит: пойду до дома телевизор смотреть.
Я некоторое время пил в полном одиночестве и даже чуть не уснул. Потом открываю глаза и вижу перед собой мужика в расстегнутой куртке и с довольно злой харей. Представляется Николаем и  сообщает мне, что провёл четырнадцать лет в зоне. Недавно откинулся. Мы чокаемся, выпиваем и вдруг этот чел начинает орать на всё заведение. Что типа российские власти зазнались и противопоставили себя всему миру, типо только они в белом, а остальные все в говне… И так далее. Долго так орал и довольно злобно. А рядом с нашим столом стоял какой-то длинный и худой мужик и бормотал:
- Это всё Америка.
На эту тему я всегда вспоминаю детство. У нас в классе был один ученик, Акулина, который хулиганил и плохо учился. Он ещё и школу не закончил, когда сел за гопстоп лет на восемь. Но дело не в этом. Его батю часто ругали на собраниях из-за поведения сына, а тот только бормотал всю дорогу:
- Это всё Америка.
Ещё пару раз чокнулись с Колей, и он стал отъезжать и собираться до дома смотреть телик. Кто-то из пацанов пошёл его проводить. Видно, Николая на раёне уважают.
Я опять один остался. Но не надолго. Только мне надоело в одну харю пить, как врывается в заведение сильно датый весь растёгнутый мужик и прямо ко мне:
- Помнишь меня? Мы ж с тобой в Анголе воевали!
Я тоже уже прилично был под кайфом, поэтому не стал человека разубеждать. Ну, были и были. Давай выпьем.
Все кто там был в 50/50, вокруг нас столпились и смотрят с большим уважением, включая даже барменшу Настю, а мы вспоминаем, да воевали,  и знай выпиваем. Потом этот вояка сильно затежалел и пошёл до дома смотреть телевизор. 
В три часа ночи в 50/50 вошёл Кондрат. Небольшого роста в длинном ватнике. Ну, наконец-то. Сто лет его не видел. Выпили с ним, поговорили. Не помню о чём, но время до утра скоротали худо бедно.

Яблочный спас.
За пьянкой время летит незаметно. Вот и Яблочный спас уже.
Маньяк стоит у бистро 50/50 и мнёт в кармане зелёное  яблоко. Раннее утро. Он только что пришёл с работы. Подходит Санька с красным носом. Он в старом трико и майке. Из-под сланцев видны грязные пальцы. Он знает, что Яблочный спас. Маньяк протягивает ему яблоко.

В это время Квака, запертая у себя дома, названивает кому-то по телефону, чтобы кто-то подошёл к балкону, она спустит на верёвке деньги в пакете, а тот пусть сходит в ближайший Микей и купит ей "Три топора".

Санька покупает полтарашку "Три топора" и ведёт Маньяка в кусты. В  районе Поля чудес менты раз пять на день приезжают с облавой. Даже коктейли пить нельзя. Сразу чехлят и штрафуют. Карла уже должен мусорам пять тысяч. Санька и Маньяк выпивают по стакану. Закусывают яблочком.  Мимо идёт Карла. Подходит. Его поздравляют: c праздничком. "А что сегодня?" "Да Яблочный спас!" "А, точно."  Санька предлагает Карле выпить. А где? Да здесь. Карла побаивается, но пьёт.

Эти трое выпивают. Опасливо посматривают по сторонам. Не видно ли ментов. Вдруг Карла оборачивается и видит Кваку. Она длинная, красномордая, одетая в синюю джинсу. Она бежит к Карле и кричит: "ты где пропал, расписдос?" Карла берется за голову. "А, ****а".
Карла он вообще тормоз стал после того как его жена сгорела вместе с домом. Он пошёл в магазин за водкой, возвращается, а там пожар во всю херачит.
Оказывается, Квака спустила Карле деньги в пакете на верёвке и послала за полторашкой, а он заговорился тут с ребятами и про всё забыл. Квака ждала-ждала, а потом в отчаянье спрыгнула с третьего этажа. Теперь она слегка хромает. Баба забирает у Карлы деньги, достаёт из сумки свои «Три топора» и несколько яблок. Они выпивают за Яблочный спас и разговаривают.

 Саша Иванов
Сначала мы пили в Заре пиво. Я, Сыр и маленькая Настя. Настя всё ко мне приставала:читала свои стишки, хотела сказку рассказать, но тут  пришёл Ден и она переключилась на него. Стала вспоминать, как он её когда-то обозвал ****ью. Наш друг только улыбался, потому что был в завязке несколько дней. А так вообще он чел нервный. Помню однажды ворвался в Зарю с диким криком: козлы и пидорасы! Правда, тут же купил водки и стал угощать всю братву.

В итоге мне стало скучно слушать их беспонтовый базар. Я подошёл к барменше Гале и спросил, не было ли кого из наших. Она сказала, что были Вакуня и Батя. Они типо выпили и поехали поминать какого-то Сашу. Кто такой? Саш вообще-то много. Я позвонил Бате. Он уже ехал к себе в Тихвинку, но согласился встретиться в «Девятке».

Настя  совсем отвязанная стала,  конкретно уже наезжала на Дена да и на Сыра прицепом. Ден не пьяный был, не выдержал такого наезда и распрощался. Сыр больше помалкивал. Ему не впервой, привык уже. Мне Настя не грубила, это уже хорошо. Потом она вообще куда-то исчазла.

Мы с Сыром пошли в «Девятку». Батя уже там. Взяли водки. Оказывается, Саша Иванов внезапно умер. Он редко пил, а тут вошёл в клиньч по случаю двадцатипятилетия  вывода войск из Афганистана. Он весь Афган прошёл. Такой накаченный мужик при работе, при квартире трёхкомнатной, всегда летом на юга с женой ездил... Если бы не он, Андрюха Сказочник погиб давно бы. Сашка ему едой и шмотками помогал. Прошлым летом помню я сильно выпил и сидел у Глинки в той же компании: Батя, Черчель, Миха, бывшая батина Галя... Тут Саша подходит. Сразу въехал, что мы по нулям, купил нам две водки и чего-то заторнуть. Душа короче человек.  Был.

Потом мы на Тропе Хошимина продолжили: я, Галя и Миха, который недавно освободился и с башкой явно не дружит. А Батя куда-то пропал.  Когда  выходили в центр, повстречались менты. Я тупо пошёл вперёд, а их, Миху и Галю, кажется, хлопнули. Через месяц встречаю Галю случайно на улице, спрашиваю, как оно, она говорит, что всё нормально, а тогда менты её отпустили и когда она стала домой добираться, её подвёз какой-то крутой чел на джипе и пригласил в гости, у него свой дом в Одинцове, но она стесняется позвонить. Или боится.
 
Мы выпили в «Девятке». Батя куда-то исчез, пока я курил на улице. Он так обычно тихо незаметно пропадает.  Сыр заснул за столом. Барменша, которая обычно тут злая, вела себя на удивление тихо. Я подсел к Толяну. Он в «Девятке» постоянно торчит. Я тут редко бываю, но как не приду в любое время суток, Толян на своём месте - крайний столик у двери. Рассказал ему про Сашу Иванова. Он долго не верил, типа не может этого быть.  Выпили, помянули хорошего человека.

ВЫПИВАЛИ
В феврале мы сильно выпивали. Понятно . Зима, за окном вечная тьма, что днём, что ночью. Стоят голые скрюченные деревья и сгоревший дом, в котором в последнее время селились бомжи. Порой только мелькают какие-то тени, похожие на бывших людей.
- Слыхали что на Украине творится? – открыл  тему Карла.
- А что там? – спросил Сказочник, наливая всем по новой, - у меня телик сдох.
- Да ***ня полная, - объяснил Терский.
- Поясни, - попросил Сказочник
- Ты тёмный человек, - крикнула Поганкина, - там фашисты пришли к власти, русский язык запретили, вякнешь что-то по-русски, тебе сразу пулю в голову.
- Янукович пидорас, - мрачно заметил Кисель, - надо было танками их под асфальт закатать с самого начала.
Все согласились и выпили.
- Но Крым наш! -  воскликнул Пончик, наливая себе вне очереди.
Киселю это не понравилось. Он человек строгих понятий. Ни слова не говоря, он въебал Пончику так, что тот тихо рухнул на пол.
- В очко хохлов бля гондонов, ****ых бендер! - крикнула Поганкина.
Выпили за Россию.
- Там американские наёмники воевали, - добавил Терский. Он казак и не любит такого ****ства. Да он никакого ****ства не любит.
- Зомби ****ыеые, они всюду эти америкосы  лезут, - промычал из-под стола Пончик.
Кисель въебал ему ногой. За дело – ведь эта скотина крысятничает и воруют у своих мобилы.
- В очко их пидоров, - крикнула Поганкина и полезла драться на Киселя.
Потом мы ещё несколько раз выпили за Россию.   

ДОРОГОЙ СМЕРТИ
В последний раз видел Сказочника у Оленя в компании Дилана где-то в конце мая. Я шёл куда-то по делам и присоединился к ним на некоторое время. Они обсуждали последний футбольный матч на первенство мира. Германия обыграла кого-то с разгромным счётом. Сказочник выглядел неважно: лицо чёрное, руки трясутся. Когда футбольная тема себя исчерпала, он выхватил из кармана куртки бутылку и предложил:
- Кто будет чимергес?
Дилан повёлся. Я отказался и  покинул ритуальное место.

Где-то в августе встречаю Галю, она говорит, что видела Сказочника. Выглядит ужасно. Дала ему какой-то еды, только это ведь не надолго.
Правильно все в центре говорили, что после смерти Саши Иванова Сказочник долго не протянет. Сашка его поддерживал едой и шмотками,  на работу несколько раз устраивал, кодировал неоднократно, а если давал выпить, то хорошего спирта, не тот чимергес, что покупают на Запольной.
 
А тут иду уже в сентябре по Колхозке, встречаю Володю Графа, который жил на Октябрьской недалеко от Саши Иванова, и он мне сообщает, что Сказочник умер. Подробностей не знает, ему самому одна знакомая женщина позвонила и сказала.
 
Года два назад умерла Наташа Смерть, которая часто ходила на Заполку. Теперь, говорят, дорогой Смерти пошли Череп, Пончик и Дилан.
Уже где-то в ноябре выпивал с Пончиком в «Заре». Он рассказал, как умирал Сказочник. У него отказали ноги, но в больницу он ложиться отказался. Пил до последнего дня. Кто-то ему спирт с Заполки приносил.
Изверги
1
Проснулся на кухне у какой-то девки. Она спала за столом сиськами в салат.
Девку звали Сталина, так она во сне бредила. Типа, я, мол Сталина, пошли все нахуй, уроды. За окном бродили хохлы, кацапы и чурки. У девки  вся морда в говне. Где её так милую угораздило? - подумал туго с бадунища и решил немного прибраться в загаженной комнате.

Наконец девка Сталина приподнялась вся обоссаная, морда в говне, сиськи в салате. Мутно повела взором. Увидела меня с совком и аж блеванула на стол. «Умаялась за ночь, болезная», - подумалось мне на суровом отходяняке. Пили мы до самого утра, пока не закричали ****утые местные петухи.
И всё работал, работал  веником и совком, пока не свалился на загаженый пол. Так я обычно отхожу после дикой пьянки.

Очнулся, когда уже стемнело. Сталина сидела за столом сиськи не в салате, но рожа в говне и мрачно пила водку в жало.
- Ты видишь какой в доме бардак, - сказала тихо и хрипло.
- Я убирал зачуток по утру, - пробормотал я и привстал.
- Вижу, - одобрила меня взглядом девушка, - давай к столу. Похмеляться пора. Самое время. Потом пойдём погуляем. Размяться надо. – Она потянулась всем телом и улыюбнулась краем обветренных губ.

Ничего такая, - тупо подумал я и ****ул прямо из горла чуть не всю бутылку.
- Ты что делаешь, скотина? – вскрикнула Сталина, вся преобразившись.
- Да нехуя, - ответил я, капитально приходя в себя.
2
- Ты вабще знаешь какое сегодня число… год…? – спросила вдруг Сталина, когда мы вышли на улицу. В эту ****скую темень.
 Девка слегка приоделась, умылась, хоть говна этого почти не видать на морде. Но один *** воняет.
- Конечно нет, - отвечаю. – На хер тебе эти данные.
Она задумалась.
- Что мы вчера пили? – спросила и взяла меня под руку.
- Как обычно, - ответил я. – Чимергес называется.
Сталина кивнула.

На улице темно. Мелькают тени кацапов, хохлов, чурок. Проезжают менты. Люди все какие-то при****нутые, на чём-то зациклинные.

Входим в наш любимый подвал «Стойло». Здесь мрак, вонь, сидят такие хари, что непривычный человек шугануться может. Но нам со Сталиной похую. Мы здесь и познакомились кажется, хотя точно не помню.

Заказали мерзкого пойла. Выпили по сотне, разговорились. Сталина мне много о себе понарассказывала, но я мало что запоминал. Какой смысл? Один *** мы скоро расстанемся. Потом вдруг резко прервалась и зыркнула в  грязный угол, где сидели какие-то тёмные личности.

- Ненавижу этих гадов! – вскрикнула она и пустила в ту сторону пустую тарелку. Те как сидели, так и прихуели малость. – Что смотрите, твари? - отвязалась на них тотчас Сталина. – Не помните что ли? Мне вам напомнить, козлам?
- Что мы не помним? – спросил один из них с бородой. По всему видать эти черти реально перебздели.
-Забыли, суки. – Она порывалась встать, но тут же падала на стул. Сама побелела вся и обратилась уже ко мне. – Ненавижу мразей. Мало что не ебут, ещё и не кормят.

Я как мог пытался успокоить Сталину. Ну их на ***, чего так расстраиваться. Пытался перевести разговор на футбол, но сделал ещё хужей.
- Я смотрела. Как я за наших болела, Алик, ты б видел. Болела, болела…
Я видел как слёзы навернулись на её мутных глазах.
- Напилась пивом, потом ещё водки сверху. Сижу, ****ь, и плачу. Навзрыд. Ты б видел, ахуел бы просто.

Да, видать, несмотря на железную волю и почти мужской твёрдый характер, Сталина была женщиной чувствительной.
3
- Ты вабще откуда такой взялся? – спросила Сталина на седьмой или восьмой день нашего плотного общения.
- Да не местный я, проездом тута, в дороге поиздержался, - ответил я и заржал как конь.
Сталина тоже улыбнулась. Она баба с юмором.

Надо сказать, что мы уже успели  не раз сходить через Чёртов мост в один очень стрёмный раёнчик, где на улицах Энгельса, Чаплина и Нахимсона продаётся убойное пойло. Напиток этот не все выдерживают, выживают, как грится, сильнейшие. Он дешёвый и сердитый. От него тут немало челов сдохло в последнее только время.
 
Мы сидели на разъёбанном диване, пили, трохи жрали и смотрели телик. Показывали как наши бьются с извергами.

- Суки, мрази, пидоры гнойные, в очко их козлов вонючих, - бормотала Сталина, постоянно усугубляясь чимергесом, и вдруг попыталась вскочить, но осела тяжёлым задом и швырнула в телик пустой бутылкой.

Хорошо что промазала, потому что как раз показали как ведут пленных извергов, и Сталина тотчас приободрилась, повеселела, расцвела вся и предложила поновой пойти за чимом через Чёртов ров, потому что пойло у нас уже кончалось, а за победу надо было вмазать обязательно. Стопудова.

Но тут в тему пришёл Колян, сосед этажём выше, и принёс литруху. Мы ж тут живём как в общине, если в одной хате чимергес кончается, то всегда выручают ближнии. Они как чуют, помогают сразу.

- Слыхали новость по телевизору? – спросил Колян, когда мы ёбнули по стакану и развалились на раздолбанном диване.
- Выкладывай, - разрешила Сталина и повела по комнате мутным глазом, нет ли в хате каких-нибудь гадов. Иногда они проникают и в тёмных углах прячутся.
- Вождь  извергов, оказывается, конфеты из говна делает и продаёт в другие страны.
- Теперь я поняла, - сказала Сталина, которую *** чем удивишь тут, - почему у меня вся рожа поутру в говне была намедни. – Мне один хуй, забыла как и зовут его, подогнал эти конфетки. Увижу растерзаю животное.
- Там вабще хер знает что творится, - продолжал Колян, - уже до людоедства дошли изверги.
- Изверги они изверги и есть, - протянул я глубокомысленно. – Они и в Африке такие.
- Да мочить их надо всех до единого, как бешеных енотов! – вскричала Сталина и тут же обосцалась.

После фронтовых сводок по телику стали показывать разные юморины, и мы, хорошо разогретые чимергесом, вообще развеселились. Развели костёр, устроили дикие пляски. Сталина правда больше сидела, только махала руками в такт и дико вскрикивала.
Караваг-сарай
Я познакомился с Ирой из Вязьмы в привокзальном кафе Караван-сарай. Там и раньше на моих глазах происходили интересные вещи. Однажды видел  спящего здорового мужика с полной кружкой пива с вытянутой руке. Мужик так довольно долго спал, не проливая ни капли. Вдруг к нему подскочила пожилая бичёвка, выхватила кружку и моментально махнула всё пиво. Мужик через какое-то время просыпается, видит что кружка пустая, идёт к стойке, заказывает пива, возвращается за свой столик у двери... и опять засыпает с кружкой в руке.

Как-то в Караван-сарае напротив меня сидел белорус, который жаловался, что его ограбили менты: проверили документы и отобрали пятьсот долларов. Белорусы люди скромные. Мужик даже не попросил меня угостить его и, когда я предложил купить сотку, некоторое время отказывался. Потом уже, после третьей  сотни, очень приглашал в гости в Барановичи, обещал угостить каким-то удивительным салом.

А относительно недавно в Караван-сарае у меня было знакомство с молодой женщиной двадцати шести лет из Бреста, врачом-анастезиологом, которая после двух бутылок красного вина, начала легко цитировать монолог Гамлета по-английски.

Иру я тоже сначала принял за белоруску. Такой у неё тип лица и тела. Светлые волосы, ****ские глазки, белая  кожа, упругая попка, стройные ножки, небольшая грудь. Короткая юбчонка и сапоги-батфорты в пакете рядом со столиком. На всякий случай, если нужно будет отсосать на коленях. Но оказалось, что из Вязьмы, однако в данный момент живёт в Лобне с парнем по имени Артём. Она, впрочем, с ним разругалась и покинула его, потому что он пришёл домой пьяный и лёг не к ней, а завалился с ириной подругой. Хотя, она уверена, что между ними ничего не было, но всё-равно неприятно.

Мы, конечно, выпили с Ирой по сто, а потом повторили. Мы как-то быстро сблизились. То есть в прямом и переносном. Я присел к ней поближе, к её классным ногам, если быть откровенным. Она рассказала мне про неприятный инцидент, который произошёл с ней в то утро. Где-то на Тверской она познакомилась с парнем, который представился актёром (прямо со съёмок) и предложил ей стать у него домработницей за пятьдесят тысяч в месяц. Ира, конечно, заинтересовалась. Тем более, что она с Тёмой поругамшись и ещё нигде в свои двадцать лет никогда не работала. Да она и не хочет: мужики должны обеспечивать женский пол всем необходимым. (Ира после этих слов хитро улыбнулась).

А что же актёр? спросил я, после того как мы опять повторили.

Да говорит, что только надо сначала зайти во двор и сделать ему минет. Но я ж не такая дура, я людей вижу. На нём пальто не новое и пивом баночным явно поправляется с бадуна.

Потом уже после третьей или четвёртой сотки Ира совсем расслабилась и рассказала, что однажды пошла в гости к одному мужику, который привязал её к батарее и долго бил на глазах у родной матери, которая тоже вся в фингалах. Ира даже хотела заявление подать в милицию, но узнала, что этот урод прокурор, и передумала.

Так мы беседовали с Ирой в Караван-сарае, выпивали. По телику показывали Олимпиаду в Сочи. Одного спортсмена несколько раз показали, как он делает сальто на лыжах. Фри стайл что ли? Прикольно. За соседним столиком пили и орали пацаны. Грозились поехать в Сочи и дать ****ы Плющенко, потому что он не спортсмен уже нихуя, а труп. Хозяин заведения, не русский, пожилой, не большого роста, всё поглядывал на Иру, а потом попросил пацанов не ругаться матом. Они поутихли. Вдруг Ира узнала одного из них. Оказалось, земляк в натуре. Тоже живёт в Вязьме на Московской улице. Они разговорились, а я покинул заведение под романтическим названием Караван-сарай.
ПОПКАДИЛОМ
По улице идут школьники и во всю матерятся. Мужик сзади делает им замечание:
Мужик: Не материтесь. Боженька накажет.
Школьники: А что он сделает?
Мужик: Поп кадилом как наебнёт, тогда будете знать как сквернословить.
Школьники: А что такое кадило?
Мужик: Сходите в церковь – узнаете.

СКАЗОЧНИК
Я давно знаю Андрюху Сказочника. В своё время мы с ним такие вещи творили, о которых я, пожалуй, вам рассказывать не стану. Потом он надолго пропал из моего поля зрения.

Сказочником, кстати, прозвал Андрюху Вовка Лясин, друг и собутыльник по жизни. А погоняло такое возникло вот почему. Андрюха когда-то собрал большую коллекцию сказок народов мира, а потом вдруг круто забухал и пропил все книги за пару суток.
 
Несколько лет тому назад Андрюхе сказочно повезло. Он очень удачно женился на дочке депутата государственной думы из Калуги. Работал при тесте помощником и жил как король. Всё у него было – и тачка и бесплатный проезд в спальном вагоне. Дошло до того, что он своему собаке, свирепому бразильеро, снимал отдельную квартиру в центре города. Но со временем Сказочник забухал по чёрному и его выслали из Калуги.

В нашем городе Сказочник окончательно потерял смысл в жизни и конкретно не просыхал несколько лет к ряду. Забил человек практически на всё. Давно нигде не работал, плохо жрал, похудел и пострашнел, обносился весь, хрущёбу свою страшно запустил, там у него свалка из старых вонючих вещей и тараканы гуляют по комнате как по буфету.
 
Днём Сказочник бродит по городу в компании Лясина или подобных ему идиотов и конченых чмошников в надежде где-то бухнуть на халяву. Знакомые в центре у них ещё кое-какие остались, не все крякнули от сэма и палёнки, случается что и хмелят по настроению. А нет, так они идут на аск, стреляют деньги у прохожих и худо-бедно набирают на левый спирт, который на Заполке в бараках стоит десять рублей стакан.

В этом году уже несколько человек от этой отравы крякнуло. Шалушкин, Алексашкин… Ещё кто-то не помню. Да, Наташа Смерть, конечно, кажись, в феврале.

Случается Сказочник на той же Заполке вырубается и валяется на земле, а глубокой ночью просыпатся и бредёт весь грязный и вонючий через знаменитый Чёртов мост до дома. Были случаи его ****или по дороге ночные бомбисты, пацаны, которые таким образом утверждаются в этой жизни. Но ему пока что везёт. Дома он сразу, не раздеваясь и даже не снимая ботинок, рухает на раздолбанный до основания диван, включает маленький старенький телевизор и постепенно засыпает под эту парашу. А утром встаёт с единственной мыслью в дурной башке: где бы срочно хапнуть.
 Пока ещё Сказочника бог бережёт.

А вот нашему другу по бистро и вообще Витьке-художнику смертельно не повезло нынче летом. Он как чувствовал в последнее время бухал насмерть и, если были лишнии деньги, ездил к ****ям в сауну Держава. Трагедия с ним случилась в августе после того как он отпраздновал своё сорокалетие.  Витёк уже изрядно датый вышел из дома ночью, чтобы продолжить, и на беду попался бомбистам в своём же дворе. Малолетние негодяи отобрали у него мобилу, вывернули карманы, сняли нательный крестик и даже серьгу вырвали из уха. Избили зверски. Витька как-то дополз до своей двери и умер на пороге. Медэкспертиза констатировла остановку сердца.

Вите-художнику вообще везло на гопстопы. Как-то с год назад его побили и отобрали мобилу у кинотеатра Современник. Потом ещё раз после получки тормознули менты. Тоже навесили хороших пюзделей и забрали все деньги.
Такие случаи, кстати, не редки в нашем городке. Но Скозочнику, кажется, это до ****ы. Он на всё забил и ничего не боится. Даже когда дружка его Лясина неслабо тряхануло в центре, он особенно не прореагировал. С кем не бывает. Да Вовка и сам, едва очухался, сразу послал на *** доброго гражданина, который предложил ему вызвать «скорую». И тут же стал искать кого-то знакомого, кто хмельнул бы его очень срочно.

Лясину повезло в тот вечер, потому что я как раз проснулся в номере бывшей гостиницы «Россия», которую сейчас выкупили «чехи» и назвали «Отель», присвоив ему восемь звёзд, хотя он, если по чесноку, и на две не тянет.

Я снял там номер на сутки, а жил, как обычно, неделю. Коридорным тут и прочему персоналу всё до ****ы, потому что в этой гостинице, кажется, никто не живёт. По крайней мере я сколько там жил, ни одной живой души не видел.
 
Я снял номер и параллельно девушку. Купил штук восемь бутылок вина и водки. Забыл про сигареты, вышел до ларька и повстречал Лясина, который хотел вмазать по страшной силе, в компании с Андрюхой Сказочником, которого я не видел ***ву тучу лет. Было о чём по****еть. Товарищ мой, надо сказать, сильно изменился: лишился большей части зубов и почернел рожей. Радости было с их стороны полные штаны, так как я и в былые годы случалось во время загула их неоднократно хмелил.

Нажрались конечно в этом ****ском номере. Сказочник мне до *** чего интересного про себя порасказал, в основном про то как хорошо жил в городе Калуга и как плохо ему в наших краях. В пять часов утра он почувствовал что затяжелел и ушёл потихоньку до дома через Чёртов мост.
 
А Лясин, сучара, остался и даже пытался запрыгнуть в нашу с девушкой постель. Пришлось ему пояснить, чтоб он уёбывал тоже по быстрому. Он и уебал, даже футболку не надел, так и пошёл с голым торсом к себе на Ломоносова через тот же Чёртов мост.
 
Впоследствии я ещё несколько раз встречал Сказочника в центре и по его рассказам понял, что если бы не дружок его Саня, он давно бы уже помер. Андрюха как-то завёл меня к товарищу на Октябрьскую и познакомил. Такой крепкий парень в наколках. Занимается таквендо. Бухает. Кто из нас без греха? Но, тем не менее, работу не теряет, а к запоям готовится заранее. И основательно. Когда чувствует что накатывает, заказывает у знакомого врача бюллетень, прячет по всей квартире водку, потому что дочка всё спиртное дома сразу уничтожает, и покупает несколько капельниц. Пьёт обычно дней десять, с трудом выходит из запоя и идёт на работу.
 
Сказочник предупредил меня заранее чтоб я с Саней не вздумал пить, потому что он в загуле психованный. Однажды во время пьянки он попросил у какого-то мужика в своём дворе закурить, а тот, мудак, послал его на ***. Ну так же не делается, правильно? Саня тотчас метнулся домой, схватил сапёрную лопату, выскочил на улицу и со всей дури въебал этому тёмному челу по дурной башке.

Ещё был случай. Он уже неделю как пил, нервишки конечно не в ****у, и как-то сидел в три часа ночи у себя на Октябрьской на лавочке, под которой стояли две бутылки водки. Вдруг подходят к нему два пацана с девушкой и спрашивают, нет ли у него чего выпить. Саня говорит им: вон стоит, видите, наливайте и пейте. А те борзые оказались щенки, кричат: хочешь, мужик, мы сейчас у тебя всё пойло заберём? Тут Саня достаёт сапёрную лопатку… Дальше, думаю, рассказывать не надо.

Саня Андрюхе и едой и шvотками помогал. Только Сказочник в основном всю эту гуманитарку сходу продавал за несколько рублей и через Чёртов мост напрямки канал на Заполку за левым спиртом, который в начале года погубил нашу боевую подругу Наташу Смерть. Боюсь что Сказочник пошёл дорогой Смерти.

Однажды Саня угостил меня хорошим спиртом, который доставал по блату на местном спиртзаводе, и мы с ним заговорили про Андрюху. Типа что-то с ним надо делать, как-то спасать человека, ведь не дурак же мужик и даже врачихи в наркологичке на Краснофлотской сказали, что такого интеллигентного алкаша ещё никогда не видили.  Я предложил для начала хотя бы его закодировать.

- Кодировать его бестолку, - возразил Саня. – Уже сколько раз пробовали. Он сразу же практически раскодирывается. Только деньги на ветер. Я вот что думаю. Надо переломать ему рёбры, чтоб он пару месяцев посидел дома в заперти и немного одумался.

А что, может быть, это и есть верное решение.   

МАШКА
Сидел вечером на одходняке, тупо зырил телек и думал, кто б похмелил, сука. Так ***во было, ****ый насос.
Вдруг звонок, уже часов в одиннадцать. Какая-то баба звонит, я по голосу сначала не признал.
Потом постепенно въехал. Да Машка это. Я её сто лет не видел. Она теперь около меня оказывается рядом живёт уже пол года. Потом выяснилось, что она всё лето почти на даче провела. А я и не знал. Приглашает в гости. Сидит, мол, одна, бухает.

Прихожу – Машка почти в раскатень. Однако на столе две бутылки водки, одна пустая, а другая почти полная, и чего-то пожрать ещё осталось.
Ну, я Машку завсегда рад видеть. Да мы с ней… Короче, есть что вспомнить.
Я слышал от Наташки, что она со своим мужиком, когда тот пить бросил, вроде, опять сошлась, но тот неожиданно умер.

- Вот здесь сидел, - она показала на свой стул, Пошёл под утро на кухню попить. Нет и нет его. Я вышла – он мёртвый сидит.

Машка долго была без мужа. Сначала они нормально жили и уже хотели покупать машину, но мужик вдруг резко запил, и Машка его выгнала. Потом у неё был  злой длинный мент, который нещадно бил её за пьянство и ****ство, а вскоре сам попал под машину на улице Кирова, потом ещё какой-то Валера с Сартировки, но не долго, тот посмотрел как Машка ****уют, бросил её и сильно запил, а последний был Игорёк. Такой мужик черноволосый и усатый.

- Так вот насчёт Игорька, - говорила Машка, когда мы выпили уже по третьей и надо было идти в Микей за новой бутылкой или даже двумя. Хорошо что магазин в соседнем доме, то есть где я живу. – Слушай что с ним было. Я летом на даче жила, и он ко мне приезжал. И вот однажды у него началось. Стал на меня бросаться. Обзывал всячески. С топором за мной бегал, хотел убить. Ну, белочка конкретная началась. А мне это надо? Выгнала, конечно, и с тех пор не видела больше. А так не подумаешь.  Выглядит нормально, одет хорошо. Да ладно, проехали. Давай наливай что ли.
 
Сама Машка работает в тортовой Амулет, где и я когда-то работал грузчиком. Работа, конечно, ей не в кайф, потому что всё время приходится на ногах стоять, пока эти торты сортируешь.
- Вот, смотри, какой целулёз, - сказала Машка и задрала штанину триковины.
Неслабо у неё висела коленка.
Тут надо было уже точно идти в Микей, я прикинул. Да и пошёл. Машка дала денег. Я чего-то расстроился. Купил две водки, присел во дворе на лавку и начал пить из горла. Лето кончалось, но вечера стояли ещё тёплые.

Выпил я эти две бутылки незаметно и пошёл обратно к Машке. Прихожу, а она уже спит за столом. Ну и хорошо. Я включил телек и на диван прилёг с сигаретой.
Вот так бывает неожиданно везёт в этой жизни, ****ый насос.

ДЕВЯТКА

Рассказать вам, пацаны, как я попал в Девятку? Слушайте и не перебивайте. А то я знаю, когда в Бистро начинаю говорить, мне всякие отморозки слова не дают сказать, вечно перебивают и гонять всякую бредовую пургу. Вот вам нормальный реально рассказ про то, как мне однажды крупно повезло.

Зашёл я как-то в Бистро. За стойкой Наташа голубоглазая. Сел на своё любимое коронное место за стойкой сбоку и потихоньку поправляюсь популярной в этом заведении водкой «Пять озёр». Что это за озёра вы можете задать логичный вопрос. Да кто их знает. Не суть.

В Бистро тихо. Бывает. А потом как набегут завсегдатаи, тогда шум-гам. Друг друга не слушают, перебивают, гонят дуру и галимую пургу. И вот после третьей сотки входит чел с разбитым в кровь лицом. Наташа даже наливать ему не хотела. Говорит, что ей в таком виде неприятно клиента обслуживать. Но тот надавил на жалость. И валил всё на тёщу. Мол, она заставила его лезть на дерево, на которой ещё оставалось три груши. Ага, значит, дело было уже по зиме. И он, мудак, повёлся, потому что тёща обещала четвертинку. Ну, и рухнул мордой об лёд. Наташа всё же добрая в душе, это все знают и порой пользуются её добротой. Берут на долг и не отдают подолгу. Она над челом сжалилась и налила ему сто пятьдесят, после чего мужик с разбитым ****ьником меня резко опознал как своего одноклассника, с которым он не раз ****ился с рачевскими бандюганами, а потом заявил, что на выборы не пойдёт решительно, потому что там уже всё решено за нас. После чего берёт и мне сто пятьдесят. Хотя я на этой Запольной, пацаны, никогда в жизни не жил.

Но это всё, пацаны, предыстория. Побитый чел выпил свои стопятьдесят и уплыл залечивать раны. А в Бистро по одному, парами и тройками набежала основная братия завсегдатаев. Особенно жалко было Витьку-художника, так как он три дня в завязке был и начал принимать успокаивающие колёса, но сорвался и перешёл на водку, не переставая колесить. Что очень чревато. Возьмите последний пример. Отчего умерла Уитни Хьюстан? То же самое — алкоголь с таблетками. Не рекомендую, пацаны, не советую.

Ладно, что б не томить вас, перейду к основной теме. Все мы к вечеру само собой накидались в хлам и уже пора была расходится, когда в Бистро вошёл относительно трезвый Цибулька. Он то меня и спровоцировал. Говорит: поезжай к Бате на Тихвинку-3, у него трава есть. Она, говорит, на алкоголь очень хорошо действует. Типа снимает. Даёт мне Цибуля пару стольников и вызывает такси. Говорит, что Батя меня ждать будет на этой Тихвенке-3. Ну, я пьяный, конечно, повёлся. Знаю сам, что трава она снимает. А снятся хотелось даже очень, потому что квасил я уже далеко не первый день.

Сажусь в тачку и еду. Приезжаю в эту Тихвинку-3, когда уже стемнело конкретно. Смотрю, на остановке стоит чисто немецкий солдат — шинель, шапка, всё такое не наше военное, только не когда наступали фрицы по виду, а когда отступали, потому что вид довольно помятый и мрачноватый. Да ещё за окном ночь глухая. Батя оказывается, я ж не знал, пацаны, живёт теперь в маленьком домике, типа сарая. Не скажу чтоб там очень холодно было, обогреватель всё ж неплохой фурычил да и чай помогает согреваться. Но особая тема это трава. Подкурили, конечно, и стали смотреть телевизор, в котором зелёного цвета, правда, было уж что-то очень много. Но мультики смешные шли до того, что я в таулет захотел. А там все удобства понятно на улице. Как я опять на шоссе оказался, ****ь буду, пацаны, не помню. Обратно к Бате дорогу не найду. Кругом темно и какие-то кусты. Фрицы ещё мерещатся со шмайсерами. Видно шугань началась.

 Стал тачки тормозить. Ни одна не останавливаются и все норовят на тебя наехать. У, суки-мрази! Вдруг такси тормозит, когда я уже, пацаны, совсем отчаялся. Прыгнул в тепло, попросил у шефа закурить. Тот дал радушно. Я затянулся, пригрелся и тут же вспомнил, что денег-то у меня ноль. Но спокойствие после травы присутствовало. Говорю водиле: слушай, командир, а денег у меня нету. Тот улыбается мне вполоборота и говорит: да какие деньги, я ж тебя отлично знаю, ты на Запольной живёшь. Мы с тобой… И везёт меня на Заполньную прямо, останавливает возле Девятки. Я благодарю, вхожу в заведению.

Там всё хорошо. Все пьют, базарят за всякую ***ню. Тепло, уютно. Никто не ругается, не дерётся. Пока. Барменша там знаю очень крикливая, но пока помалкивает. Я на свободное место рухнул за крайним столиком и думаю, как же мне, ****ь, хмельнуться, а мужик, который рядом со мной сидит и говорит мне: слушай, ты мне что-то знаком. Ты ж с Запольной сам, так же? Мы с тобой в шахматы неоднократно играли. Я со-глашаюсь, а что делать, если масть пошла. Чел говорит, что за такое выпить надо, потому что он меня уважает, так как я в шахматы неплохо даже очень якобы шарю. Вот и всё, короче, пацаны. Так я попал в Девятку, откуда не помню уже как вышел и где оказался.
Эти рожи
Галя сидела в Заре с подругой по жизни Наташкой Сухнёвой. Они выпивали и разговаривали. Наташка кодировалась и пару лет вообще не пила. Теперь бухает пока умерено и торгует на базаре. В прошлый раз они только сели, входит Светка, художница, которая Галю ревнует, и сразу понесла на Наташку. Та аж притихла вся, хотя девка резкая и вредная. А Галя вообще растерялась, стала юлить попой, оправдываться, мол, она одна сидела, Наташка типо подошла…
Ещё как-то на днях Светка пыталась уговорить знакомого пацана побить Галину подружку, но тот не повёлся.
Галя Светке обязана. Когда её муж внезапно умер, она очень переживала, не вылезала с кладбища и иногда даже засыпала на могилке, пока не познакомилась со Светкой, которая посадила её на стакан и отвлекла от переживаний.
До того как пртишла в Зарю эта Светка, котоая уже задолбала всех своей ревностью, подруги вспоминали сына Наташкиного, который пропал пять лет  назад. Он был дальнобойщиком и однажды не вернулся из рейса. Говорили, что в том районе несколько водил пропали с концами. Грешили на бандитов. Галя однажды заказала в церкви заупокойную молитву по Наташкиному сыну и по-пьяни рассказала об этом подруге. Та очень на неё рассердилась. Этого делать нельзя, пока неизвесно жив человек или умер.
Ещё до прихода ****ой Светланы, которую надо будет как-нибудь конкретно от****ить, в Зарю пришёл я и присел к девушкам. Наташка наезжала на меня из вредности, но предрекала нам с Галей совместное светлое будущее. Типо видит (она провидица, ебать её конём) как мы старенькие гуляем под ручку по парку, возле которого живёт Галя. Я предложил Наташке пойти покурить. Мы вышли, покурили, потом одновременно захотели в туалет. Пошли. Она в женский, я конечно в мужской. Сколько там нас не было? Ну, минут пятднадцать. Теперь прикиньте, что вообразила Галя. Она сочинила, что мы трахались с Наташкой в женском туалете. А, может быть, и в мужском, я плохо помню. И в течение некоторого времени распространяла эту фантастическую версию на всю Зарю как бывало подопьёт там да мне то похую, ятуда больше не хожу, есть и другие места, где можно выпить и не видеть некоторых заебавших уже рож.
 
КРАНОВЩИК
Юрка пил три дня и ему так надоели родные и близкие, которые то читают натации и учат жить, то тащат столько еды сколько нормальному человеку никогда не съесть, что он решил от них отключиться и выбросил в окно телефон. Тихо стало, хорошо, спокойно.
На следующий день он пошёл на работу. По дороге купил бутылку и залез на кран. Сидит, выпивает. Панорамой города любуется. Тихо, спокойно. Никто не наезжает. Стройка одинхуй заморожена.  Но тут на участок приходит механик и кри чит:
- Юрка, слазь!
Он потихоньку, чтоб ненароком не наебнуться, слазит с карана, и механик сразу же начинает ****ь ему мозг. Типа если он не прекратит бухать, ему точно кранты, ведь он ничего больше делать не умеет и никому  на *** не нужен.
Ну, куда же мне деваться ****а врот? – думает Юрка и вызывает такси.
Он едет к другу пасечнику. И сразу с порога спрашивает:
- Сколько ты возьмёшь за литровую банку мёда?
- Иди ты, Юрка, на ***, - отвечает пасечник, - иди и наливай сколько тебе надо.
- Ну, тогда пойдём хоть пива выпьем в бистро 50/50, - предлагает Юрка.
Какое там пиво. Взяли по сто пятьдесят водки для начала. За вечер Юрка просадил все девятнадцать тысяч, которые получил накануне. Да и *** с ними. Всё-равно начальство наебало. Обещали тридцать, а дали гораздо меньше.
Ночью какая-то баба стала приставать к Юрке. Он психанул и начал её бить. По лицу, по харе, по морде, по роже, по еблищу. Залил его кровью. А потому что нельзя быть красивой такой.
 ПЬЯНКА
Первый день пьянки
Сидим с Мариной в кафе Заря. Тока помирились. Выпиваем. Подруга мою книгу купила Чжу-Чжу в магазине Кругозор. Положила на стол. Рассказывает, что на стенде её не нашла, спросила на кассе. Там ей показывают книгу всю в закладках. Продавщицы читают. Считают что круто.
Входит художник Вова, ветеран знаменитого Бистро на Маяковке. Он плохо ходит да ещё недавно руку сломал у себя дома. Подсел к нам и говорит: бог вас мне послал. Есть бог. Налили ему конечно.
Сидим, ****аболем. Лясин-трясин. Марина меня к своей подружке Наташке ревнует. Типа я вышелс ней покурить и двадцать три минуты не возвращался. Версия Маринки: мы вошли в женский туалет напротив известного Оленя и поебались. И *** ей чево докажешь.
Уже прилично выпили. Разговариваем.Лясин-трясин.  Вдруг подлетает к нашему столу чел весь бритый наголо лет шестидесяти и кричим, что он начальник охраны последнего первого секретаря обкома партии. И бросает сразу на стол тыщу рублей. Вова поковылял к буфету брать водку, а лысый вдруг смотрит в упор на мою подругу и кричит:
- Ты меня помнишь? Как я тебя **** в овраге?
Маринка расстроилась. Швырнула мне мою книгу и покинула заведение.
Второй день пьянки
Я со своей книгой сижу в заведении 50/50. Похмеляюсь. Входит Кондрат. Я его давно не видел. Его мамка закрыла на три месяца дома и даже к телефону не подпускала. Как он только с хаты сдёрнул, это чудо. Кондрат просит подарить книгу. Про нас написал? – спрашивает. Я знаю, что Кондрат любит читать. Однажды мы ввыпивали в кустах возле деревяшки,  вдруг я вижу Кондрат идёт с сеткой, а в ней книжки. Думал он продапвать их несёт, а оказывается в библиотеку прётся. Ну, налили ему конечно.
Только я стал Кондтрату книжку свою подписывать, входит в шалман Котляр, мой бывший сосед по подъезду. У него, когда я уже переезжал на другую квартиру, белочка случилась, он  трое суток воевал с ФСБ, пока его соседка Маринка, жена Ширяя, который давно помер от водки, не выманила на лестничную площадку, где его уже ждали ребята из Шестой бригады.
Котляр сразу как только увидел книгу, говорит: это про нас что ли? И забирает её у Кондрата. Тот не протестует, потому что Котляр мало что ****утый, но ещё и очень здоровый мужик, да ещё туквенду занимался. Однажды Карла, ещё более ебанутый, напал на Кондрата во дворе, когда тот стоял там со своей девушкой. Кондрат рассвирепел и чуть не убил Карлу, хотя тот и сосед.
Выпили мы за книгу. Сидим – лясин-трясин. Вдруг входит Квака. Видит книгу. Спрашивает: про нас что ли? Все кивают. Квака забирает книгу и никто ничего против не имеет, так как она ****утей нас всех тут в ёбаном 50/50 вместе взятых. 
Третий день пьянки
Утром иду по Поле чудес. У деревяшки 50/50 мечется Квака с моей книгой. Внутрь её не пускают, она там надебоширила, а барменша там злая девка. Она меня раз хотела заставить убирать стаканы со стола, но я послал её на ***, а тут какой-то хуй на меня:чево я, мол, бычу. Ну, перемахнулись с ним. На следующее утро смотрю, он с палочкой ходит.
Квака мне говорит:
- Меня в 50/50 не пускают ****а врот. Пойдёт к Плащу, у него спирт нормальный.
Пошли к нему на пятый этаж. У него дверь завсегда открыта, заходи кто хочешь, и спирт правильный, не левый, как в девятине через дорогу.
Сели так по-нормальному, разговориваем лясимн-трясин. Плащ уже давно не ходит, но зато сильно накачался. Гантели кажный день тягает. Молодца. Книгу заметил и спрашивает:
- Твоя чтоль? Про нас?
Но взять боится. Квака психануть может.
Вдруг входит какой-то здоровый чел весь в красной экземе. Садится и наливает себе без разговоров. Видно Плаща друган какой-то. Говорит, что на работу никак устроиться не может из-за своей болезни. У него все руки, ноги и тело красные аж жуть. Говорит, что его брать боятся.
Ладно, выпиваем, базарим, лясин-трясин. Потом этот друг видит книгу и спрашивает:
- Чья это?
Квака на меня показывает. Чел просит:
- Подари. Я люблю за жизнь почитать. Ты ж наверно про нас написал?
Мне похуй, но Квака, конечно, против. Тогда этот мужик без спроса берёт книгу в руки. Кто ж потом до неё дотронется? Я сразу встал и ушёл. Не знаю, что там дальше было, но догадываюсь. Квака, она ****ь… да ладно, ну её нахуй в самом деле.
Девятого мая
Встретил Володю-художника на Блони. Он подстригся наголо и как ни странно совершенно трезвый. Стал рассказывать как провёл девятое мая.  Володя живёт в том же доме, где находиться кафе Заря, поэтому часто посещает заведение. В тот знаменательтный день он спустился в Зорьку и как раз встрел товарища, который и угостил его соткой. Но продолжения не последовало, так как товарищ резко опьянел и покинул заведение. Володя делать нечего пошёл в Лаваш купить сигарет и там повстречал старую подругу. Та купил коробку вина, и  они выпили в ближайшей подворотне. И ни одного мента, заметил Вова с улыбкой. Далее он встретил ребят, которые пьют спирт на Запольной. Отдал им последний полтинник и потихоньку (у него большие проблемы с ногами) последовал за ними. Присел на лавку напротив спортоваров. Пацаны принесли полторашку. Выпили. Потом ещё. И ни одного мента, улыбается Володя. Он расслабилмя и прилёг на лавку. Думает: а, заберут так заберут. Через какое-то время его будят. Смотрит – стоят два пацана лет по двадцать. Спрашивают: тебе, мужик, плохо, давай мы такси вызовем. Вовка говорит, что денег у него нет. Это ничего, ребята говорят, у нас есть. Приезжает мотор. Пацаны довезли Володю до дома и даже до квартиры проводили. Тут он обнаглел и попросил у них на водку. Но  у них деньги уже кончились, говорпят: иди, мужик, спать ложись и больше никуда не ходи.
РЕЗАНЦЫ
Начали резаться в карты, когда ещё темно было, а закончили как рассвело совсем. Тут то и прибыли рЕзанцы. Они падлы злые. Как тут нонче без топора ходить. Прав был кузнец Архип, который от водки давно ахрип. Вера всё у стойки стояла, скромная такая и без прыщей как досель. Квака   в кресле так и застыла, не квакнула даже и и не писькнула.  Резанцы падлы охуевали у двора. Однако кресстная сила с нами их в сарай наш не пустила. С нами значит она задно. Заединьщики мы полубасу.
 Медведь беззубый с колодой карт сидел и больше не выпивал, а та карлица с ментом поганым по водочке прошлись. Ну, потеха. Карлица она маленькая, но при больших сиськах и ноги толстые кривые. К томуж большая жрунья.  Пять сек и на столе ничего не осталось, всё смела эта хохотунья.  Мент ни слова не молвил. Затихорил и лыбился, но не ширОка. И какое нам правда дело что он не местный. Мент он и Кузмне мусор. Евгеша щурился, он недавно с войны пришёл пешком весь пораненый. Отхаживали муравьиным спиртом, оклимался малость и опять воевать. Резанцы падлы одолевали, но запоры нашинские крепки, не одолели пока идолы. Им вишь наш город сукам не нравится, кричат что мы не культурные и некрасивые, будто не русичи мы, а чудные какието. Напирали однако, только с нам крёсная силища. *** возьмёте! Медведь взревел хоча и беззубый но страховидный зверь зверем. Сунься тока – съест живёхонького. Мент сидит не колышится, Карлица буруздить, Волоха на картах гадает, што будет, Подкрепления нам ждать ужо неоткуда. А солце падла палит ядрами, куму куда, мне раз по бОшке попало, я воспеер ажнуть и заколдобился. Резанцы ****ь у самых ворот, а мы тута смеёмся, остановится не можем. Карлица девок соблазняет на ров лесть и сцать на резанцев. Вера вся в сомнерниях притаилась, Квака задумалась про жисть. Ещё три девахи с мощными ляшками вот-вот саданут из пушки – тада и поглядим.
Серый ворон вошёл, кровью обливается. Мы тут муравьиный спирт ***чим замилу душу, а он там за нас пятерых с резанцами волками ****ится. Уж сколь их полегко немерено. Дали и Ворону хлебануть, начал оживать, а тож совсем мёртвый был и худ как уд. Налетели тут три харпии на нас и потащили в баню, кричат што мы грязью совсем покрылись пока от резанцев бились. Кто сдавал я не помню. Играем как ёбнутые в дурака, а между тем ворог у двора. Ещё три пришли подбитые, пока мы тут все поддатые. Хрустов на вас нет и не хватит, кричат нам, зашиваемся мы, уже вворог у самых врат, Ворон только с воронятами ещё держится, остальные биты. Опять Медвед взревел как Таганрог. Годит и пражский двор, гул аж до палат Каменки, но засовы наши крепкие, заколдованы скотником Стёпкой, что погиб аж на Манке, герой одначе, хочя и сволочь.
Харпии нас тёрли мыли  вдохновляли, чтоб мы шли за овин и бли резанцев как хотели. Хром пошёл, я и Вера тормознулись. Она ****ь тихая сегодня хотя и без прыщей. Её батькак въёб када ей было пять годков перепутал её по пьянке с мамкой и Манькой. А можа это Кваку так, с той поры она и заквакала. Я опять заколдодился, видать понравилось. А Квака молчком пошла пописать на двор, забыла прошмандовка, что там резанцы недалече, её и накрыло у самого рва. Вера наконец с места сдвинулась и заорала сразу же аж медведь вздрогнул, Ворон клювом по сталу ёбнул,****ык куку, Волоха блеванул от жидкости и свиснул в ***. Вера она верная народу нашему и говорит: ну, хватит сиськи мять, надо штотото думапть. Вот же малая и умом повреждённая. Да ладно, все согласные. Сели и стали кумекать, Волоха опять на картах гадать начал, а ментяра тот гадкий всё с Карлицей ****ой переговаривается шопотком. Ну, черти. Что они замышляют, волки позорны. Мне неведомо.
Квака она совсем тапая баба хоть и в цырюльне работает, где башкой думать надобно. Пошла посцать без топора. Хорошо Волохо отвлёкся от предсказаний и ей один свой топор лишний (хотя топоров лишних небават) он ей кинул и она дурадурой но поймала на лету, и обратно присела. Тут над ней и пролета та пуля ага что была не ей ей предназначена. Солей то запел када Волохо свиснул и было слышно на верхнем волохе, а там уж и до Любахи недалече. Прорвать бы тока оборонку и насрать на всё. Тут Гапуся вошёл кровь на рукаве, а с ним и Топа весь порубленный на куски с притопом.  Присели, ёбнули муравьиного спирта  и предложили в Очко. Никто не согласен, все Дурака любят.  Медведь взревел как васька Кот – он в сарае главный.  Да, заключаю, я мою повесть, с таким народом нас не взять каким-то ёбнутым резанцам не в жить.  И только я об етим подума, их вражин как ветром сдуло.
Однако к вечеру  опять обложило. И тут мы  несговорившись пошли в плясовую.  Танцуют почему-то все: Квака, Вера, Волоха, Топа, Гоша, Мотя и другие завсегдатаи. Хотя у нас тут в сарае давненько неметено. Ну, раз дансе идёть, значит живы ещё русичи. А резанцы, падлы, хари страшные лыбятся и базарят будто мы чужие в этом климате. На себя посмотрите, черти ахуевшие. Я таких образин и на окрайне не видел, не то что в Галичи. Сами из себя корявые, тупые, заросшие усе, а туда же воевать, брать наш старый сарай. Нахуй он им вабще сдался? У них же своё дансе, а у нас своё. Вон как Медведь с улыбкой во всю страшную морду откалывает казриль – Любе дорого, даже Карлица не стоит на месте, мента поганого променяла на Идолище и карячится всё из себя лишнее исторгает. Вот поскуда женского рода тож пошла в пляс с похабными куплетами, типа я резанцу уступила за милые глазки. Тотчас на неё два волка  противныхнакинулись и растерзали на части. А не шали тварь блудливая, не годи к поганцам. Ибо только так и называем мы нечествивых со времён первой ещё баталии за погреба. Там многих наших потом погребли, зато отстояли родной кроаль. Никто не совался, а если и сунулся кто в каитовеки, то получал граблями по наглой хари, чтоб боле не наступал.  А после танцев сели мы опять за карты и начали резаться. Но попомните моё слово – город этот страшный Резань и вождь их позорный Федька Пляс будут уничтожены нами. Мы этого козла повесим, а потом распнём расшесть. Ибо гады они, чёрки немытые, грязные червоные а вокруг болота. И чертоги их колдовские будут нами взорваны, как они не грози ворваться в наш сарай и усех нас изничтожить в раз. Нихуя подобного не получится. Ибо с нами крёсная силища и не даст пропасть. И преддложил тута Топа весь израненный  и порубленный на куски пасть на колени и помолиться истово за спасение земельки нашей и всех лухарей. Пали мы и долго плавились в адском огнище и вот тогда отлетело чёрное вороньё аж за дальнию речку куда мы поссать ходим. У нас она так и зовётся Ходинка.
НИРВАНА
Соседка пришла одолжить пару стольников. На кухне стояла хорошо начатая бутылка водки Зелёная марка. Она раньше была хорошая, все её пили, а теперь испортилась. Всё портится. «Беленькая» тоже хуже стала. Вот Талка ещё ничего держится. Но она дорогая, не всем по карману.
Соседка попросила угостить. Говорю: наливай и пей. А ты? – спрашивает. Я, говорю, мороженого хочу, знаешь такие шарики – синии, зелёные. Соседка махнула рюмашку и говорит: чуть живая я уже три дня.- Что так? – спрашиваю. – Да пила тут с одним алкашём. Такой заросший, хромой тип, который давно нигде не работает, а только бухает и ****аболит. У него напиток называется Нирвана. Выпила стакан и ничего не помню. Очнулась – всё болит, встать не могу. Еле-еле поднялась.
 Постепенно поняла, что он мне по пьяни засадил. И член у него такой, что разворотил там всё внутрях, не по моим видать размерам. У него баба есть, которая его подкармливает и одновременно спаивает левым спиртом. Хочет чтоб он умер, а квартира ей досталась . Она его дома запирает, а сама едет с кем-нибудь ****овать в сауну. Потом ему спирта принесёт, он выпьет и доволен. Валяется на диване и ****аболит. Но мужик не такой дурак как кажется. Он как-то выбирается из квартиры в её отсутсвии и посещает разных женщин. У него напиток всегда с собой, называется Нирвана. Бабы выпьют и ничего не помнят.
 Соседка махнула ещё рюмашку и убежала в Лаваш за четвертинкой.
Заебца
С Иркой всё было заебца. Выпили тайского самогона и понеслось. Самогон, кстати, похож по цвету на коньяк, но гораздо круче. Пьётся отлично и вставляет заебца. Кто его нам поднёс, не помню, уже смеркалось. Аминта вся в белом угощала сигаретами Кэптан Блэк и тащила куда-то по улице. Еле отбился. Сели опять с Иркой выпить, и тут Аминта опять налетает сзаду и начинает меня всего целовать. И уже чую подбирается к горлу от самой макушке, когда ей вдруг преспичило  поссать. Это меня и спасло. Мы с Иркой рванули дворами от этой вампирши и очухались только возле моего дома. Там у крыльца стояла грустная стильная фигуристая стройная ногастая девушка. Она попросила у нас пива. Купили пива и водки. Заебца. Сели и выпили. Ирке девушка понравилась, особенно её глаза. Я плохо видел, ещё не отошёл от поцелуев Аминты.  Девушка, впрочем, с нами была не долго. Попросила двести рублей и чего-нибудь из еды. С удовольвием бы, если бы что-то было бы. Жаль ушла такая модель. Только сильно накрашеная. Неужели не понимает, что это её портит. Да тута раён такой. Все девки так красятся. А с Иркой было о чём поговорить. Да и заебца. Мы только познакомились, а оказалось  у нас все знакомые общии. Ирка даже со всеми перепехнуться успела. У них дома или у себя без разницы. И наступила ночь. Заебца. Ирка так много знала, что рассказала мне дофига интересного. Даже про того, как один старый грязный бомж прикоснулся к её соску, и она сразу кончила.  Но самое интересное было утром, когда мы не могли встать после ночной пьянки, а денег ноль и взять негде. Я как-то преодолел себя, поднялся и сел в кресло. Задумался опустил голову и вдруг вижу под столом лежит тысяча. Думал глюки. Но нехуя. Настоящая. Заебца.
МОБИЛА
Я курил сигарелу на крыльце нашего шалмана, а толстая Танька проходила мимо. Глаза выпученые, сама не знает куда бредёт. Я уже прилично влитый привлёк её внимание диким криком: Танюха! Она повернула бошку и меня не узнала. Но поднялась на крыльцо. Я обнял её. Мне было одиноко.
Ясный *** что мы напились с Танюхой в этом бля шалмане. Потом купили пару водок и двинули ко мне. Выпили, поболтали. Танька рассказала, что была в сауне с какими-то пацанами, которые в итоге её там закрыли и пропали. Каким-то чудом она оттудова выбралась. Тут мне показалось, что две водки для нас будет многовато, и я позвонил Бате. Он мигом прискакал из своей Тихкинки-3, которая хер знает в каких турлах. Выпили, поболтали. После третьей Батя раздухарился, начал чёта орать и махать крыльями, разбил пару рюмок и ушел поссать. А когда вернулся, так хлопнул дверью, что она захлопнулась навечно. Чо делать? Теперь ни выйти, хоть ты обоссысь, не с пятого ж этажа прыгать. Хорошо припёрся Дед (откудова он взялся я не знаю). Он мастер на все руки и с той стороны расковырял замок. А после пропал навеки. Но дышать стало легче, и я прогнал Батю.
Утром денег, как обычно, ноль, а выпить хотса. Танюха говорит: есть лишняя мобила, давай скинем рублей за триста. Пошли к шалману. Там Влад и ещё какие-то охломоны.  С ними перетёрли, они ***евознает кому сдать. Сами стоят-колотятся. Тут идёт с работы девушка с  ородавкой на носу. Она сутками пашет на какой-то страшной фабрике и поэтому сильно уставши. Стали ей предлогать мобилу. На триста не повелась, но за двести взяла.

Сели за столик, взяли выпить. Расслабляемся. Я уже походу клинья к девушке с бородавкой на носу закидываю. Типа давай встретимся. Она говорит, что у неё ж бородавка на носу, я пьяный уже говорю, что мне по ***, есть там у неё бородавка или нет, она в сомнениях… И тут входит Квака и кричит на весь бля шалман, что у неё с****или мобилу. Тут мы все притихли.
ТРЕЙЛЕР
Вот присядешь на Козлова во дворе выпить и точно менты появятся по твою душу. Закон подлости. Помню ещё покойный Дуча рассказывал, как отоварился вином и канает по Козлову, и вдруг из ментовской машины вылазят два мусора и начинают его мудохать. Отобрали всё вино и скрылись в своём воронке. Ну, и пошло у Дучи после этого.  Скрутило его всего, еле дыбал, а после помёр и хата досталась этой падле Машке, которая только об этом и мечтала. Хотя ей тоже не повезло, шкуре, попалась на чём то и щас чалится, овца.
Короче, мы присели с Женькой во дворике на Козлова и начали выпивать. Закусь тоже была. Она дала мне пятихатку, чтоб я точно на все деньги купил в Лаваше бутылку дешёвой водки и чёнить пожрать. Я как раз уложился.
 Херово то, что Женька как подопьёт, начинает сразу громко орать и ругаться матом. Кто-то из дома, наверное, позвонил. Дом тоже интересный. Тут Лёва Ефим жил, который сел покурить на перелику балкона и упал вниз. Вскочил, попросил у прохожего прикурить, затянулся и умер. А этажём ниже в том же подъезде проживал опер Давыдович, которого замочил киллер средь бела дня в центе города.
Да, не долго Женька кричала. Прибыли два мента и начали нас пробивать, а потом сунули какие-то бумажки, где нужно написать сколько и чего мы выпили. Я уже плохо видел да ещё стемнело, так что поставил какие-то каракули. И мусора исчезли. Но у нас как раз водка кончилась. Тоска ****ь. Я пошёл поссать к забору. Ссу  и вдруг вижу через калитку старенький трейлер. Заву Женеьку: типо иди сюда, кабыла. Она девка не плохая, но уж больно крикливая и чуть что лезет драться. Я уж бил её неоднократно, только не помогает не фига. Как подопьёт, начинает орать как потерпевшая и привлекать внимание мусоров.
Корорче, она подрулила, я ей говорю: давай зайдём, может, чего обломится.
Заходим. Там два мужика сидят в тулупах, хотя на улице вроде лето. На столе, конечно, бутылка водки, а как же иначе, и какой-то закусон приличный. Спрашиваю:  можно, мужики, у вас приземлиться, а то нам менты весь кайф обломали. Те кивают и дают знать, что в полный рост. Я не удивился нихую, потому и не такое бывало. Только Женьку предупредил, чтоб не орала, коза, а то точняк по бошке получит.
Ну, а дальше как обычно. Пили, базарили, пели блатные песни типа У меня была подружка Женя, за неё шли пики в ход, до самого утра. Женька на удивление себя вела прилично за что ей уважуха. Подумаю, может, и наказывать её на буду. Но не факт. Кстати, у неё настоящее имя не Женька, а Аксинья чтоб вы знали.
АКСИНЬЯ
Аксинью *** проссышь: она то лысая, то с синими волосами. То она тихоня, хер её развеселишь чем, то в буйство впадает и лезет драться. Тогда пизжу её насмерть, чтоб как-то успокоить.
Мы присели на лавке средь бела дня на Козлова возле той хрущёбы, в которой обитает  наш друг Вакуня. Выпили, покурили и начали играть в карты. Лучше всего пить днём в самых людных местах. Гораздо меньше шансов, что полицаи приебутся. Аксинья талантливая. Она рисует, пишет рассказы, играет на инструментах. У неё ротик трубочкой. Я подарил ей свою футболку с надписью «лучше старенький ТТ чем дзюдо и кар ате».
 Выпили ещё. Я пошёл поссать к оврагу и повстречал профессора Лёню. Поговорили с ним за мммилую душу. Давненько его не видел. Он такой старенький, пьяненький, горбатенький. Однажды я увидел его на крыльце книжного магазину в дымину и крикнул: Лёня! Он  резко повернулся, но не удержал баланса и упал. При падении у него спустились штаны, обнажив розовый зад. Толстая баба, проходившая мимо, смеялась так, что у неё лопнул бюстгалтер.  Профессор еле  дыбает, но по-прежнему преподаёт в универе какую-то ***ню.  Милый в принципе человек как у такого не стрельнуть сто рублей. Ведь не откажет стопудово.  Попросил конечно  А когда Лёня ушёл, то и пожалел, потому что надо было просить больше: лопатник у него довольно пухлый был.
 Теперь нам  с Аксиньей хватало ещё на чекушку. Мы взяли в Лаваше, выпили на Козлова, поиграли в карты и пошли в гости к профессору Лёне. Он тут недалече обитает на Пребраженской. Пьёт безбожно, но преподавать всякую херню не прекращает, хоть убей его, гада. Только что из Парижа приехал. Как выпьет начинает: Ну, Париж… Сидит голый еле-еле на падает на разобранной койке среди грязного  белья весь волосатый, сопливый, облёваный  и повторяет время от времени: ну, ****ь, Париж… И весь ажнуть лыбится. Потом кричит, что надо выпить и, наконец, отключаестся окончательно. Аксинья момент просекла,  по хате полазила, надыбала гдейто пять тысяч и мы свалили.
Пять тыщ ушли очень быстро. Я даже не помню куда. Хотели занять денег возле пивного ларька у розовощёкого дедка с Георгием на пинжаке, только он так строго на нас позырил, что мы по берому оттеда съебались. Этот георгиевский кавалер всегда там пиво пьёт в гордом одиночестве. Не более одного бокальчика.
Андрюха ейный Аксиньи постоянно звонил и просил домой притти. Он сидит со сломаной ногой.  Ему выпить и пожрать охота, а она, ****ь, уже третьи сутки гдейто пропадает. Аксинья постоянно посылала его на *** и обзывала козлом и пидором. А мне тотчас говорила, что любит его, хотя он нигде не работает и на полном ейной иждивении живёт, паразит. Он такой небритый, заросший, запущеный, обносившийся в рваной триковине бывший програмист. Пьют они левый спирт, который покупают у Чеснока, соседа по ихней улице Большой Воскресенской.
Вабще Аксинья, что б вы знали, сучка ещё та, ****юга врот ****ь, мразь конченая, овца позорная. Её бить надо регулярно и вабще прибить не мешало бы, потому что нельзя быть такой оторвой.
Дядя Миша
Наш сосед дядя Миша был довольно интересный тип. До войны он служил в НКВД. Перед самой войной его полк кинули в Брест для зачистки занятой территории. После нападения немцев он шёл с отступающими частями и, наконец, запартизанил на смоленщине. Дядя Миша полный кавалер ордена Славы.  В мирное время он продолжал ходить в гимнастёрке и военных галифе. Стригся исключительно под полубокс. Всё ждал, когда же наши двинут войска на Запад, часто ходил на станцию смотреть, не идут ли уже поезда с танками. По жизни он мало чем отличался от других соседей, разве что был более радикален в своих взглядах. Ненавидел евреев и по этой причине не смотрел телевизор и не читал книг, считая что это всё еврейские штучки.  Он даже в столовые никогда не заходил: боялся что повора евреи его там отравят. У дяди Миши был трофейный мотоцикл БМВ защитного цвета. Он часто возился с ним во дворе. Однажды кто-то из пацанов сфотографировал его модным тогда фотоаппаратом Смена. Дядя Миша кинулся к пацану, тот бросился бежать, но дядя Миша догнал и засветил плёнку.  Юденич
Встретил на днях Юденича с фингалом. Спрашиваю: что случилось? Рассказывает. Просыпаюсь, говорит, утром и вижу рядом лежит парень в белой куртке. Я его по животу, мол, вставай, не встаёт, я опять его по животу уже сильнеее, бах-бах. И тут чувствую удар такой, что у меня даже искры из глаз посыпались. Сильно!
Однажды Юденич вышел поздним вечером погулять в лес с топором за поясом. Гуляет так и вдруг видит на одной поляне сидят мрачные люди у костра, в отсветах коего видны абсолютно зверские хари. И тут Юденич выходит из кустов с топором….
Несколь лет тому назад ко мне приехал из Канады художник Джим Райли. Мы похнокомились с двумя девушками и пошли в ночной бар. Сидим, выпивем, мило разговариваем. В друг входит Юденич в разорванной белой рабашке и весь в крови. И прётся  прямо к нашему столику. Джим аж заплакал и хотел сразу уехать домой. Еле-еле мы с девушками его отговорили и кое-как успопоили.
Однажды мы с Галей защли в заведение у Борина на Большой Советской. Выпили бутылку хорошего красногно вина, чем-то приличным закусили. Потом идём весёлые по центру и вдруг видим Юденича. По честному мы его сразу не узнали. Такорй весб почерневший, оборванный, исхудавший. И рядом с ним влачится какая-то облезлая собачёнка. Хорошо у Гали была с собой какая-то еда. Накормили и Юденича и собаку.

. Болтало
В тот вечер месяц назад он как следует подкурил на кухне с друзьями, и его сильно болтало. То есть, покачивало и несло, словно он сто лет ни с кем не разговаривал. Нёс всякую ахинею и сам же кайфовал от этого. Он нарасказал про себя такого какого от него ещё никто не слышал. И был к тому же уверен, что все его желания в тот удивительный вечер сбудутся. И они сбывались. Вот захотел он Ирку и выпить хорошего вина, и она вмиг явилась прямо из Адлера с бутылкой масандровской Мадеры. Захотел торта, и пришли два друга, у одного из которых был день рождения. Этот хирург, впрочем, быстро напился, завалился на диван и обоссался. Такого он конечно себе не заказывал, но списал на издержки вдохновения. Ирка вскоре напилась и рухнула на обоссаный диван, но тут же слетелись чуть ли не все знакомые его бабы. Он захотел рыбки, и она явилась прямо жареная. Бабы визжали от восторга, и водка на столе никак не кончалась. Потом он захотел, и все куда-то съебались.


Страшная тайна
Серёга, бывший фсбэшник, хотя бывших фсбэшников не бывает, уже несколько раз рассказывал мне историю про то, как он, поссорившись с женой, как-то снял хату на Кловке и паралельно девушку, с которой завис там на двое суток. А что за девушка всё доябывался я до него, практически трезвый, в средней стадии опьянения и пьяный в говно. Он уклонялся от ответа, туманился взглядом и заказывал нам ещё по сто грамм.
И вот однажды, когда я не просыхал суток пять, кажется, в ноябрю, вхожу в этот шалман, где мы обычно напиваемся и вижу Серёгу. Он сразу берёт мне сто грамм и начинает опять про Кловку, но девушку не сдаёт сукин сын. Чекист ещё тот. И тут мне звонит Ирка, типа приходи к Дёме, тама весело у них. Я предлагаю Серёги, типа давай сходим тут недалеко возле парка, чево нам здеся сидеть народу никого и буфетчица Клавка мне не нравится нихуя.
Серёга уже прилично датый был, к тому ж с женой поругамшись, и согласился, а так он чел осторожный я ебу.
Приходим к Дёме. Там народу туши свет и всё уголовные рожи с Бакунина. Девок двое – Ирка и Надька с Воровского, бывшая проститутка и воровка. Сергей как глянул, сразу затуманился весь и говорит, что типо пойду схожу за водкой и по бэрому съебался.
Я после с Иркой сижу выпиваю, и она мне рассказывает, как однажды с этим Серёгой провела двое суток на Кловке и ещё там воды не было даже попить и туалет не смывал.
Вот так, пацаны, узнал я вдруг Серёгину страшную тайну.


Бывает
Вызвал такси. Вдруг вместо обычного Рено прибыла убитая Волга. Спрашиваю у водилы: а где же ваши рено. Говорит, что все кончились. Вспомнил походу анекдот. Мужик допился, ждёт белочку. Вдруг приходит бурундук. Мужик удивлённо говорит: я же белочку заказывал. бурундук: на вас алкашей белочек не хватает.

Соседи
Мы жили тогда в деревянном домишке, построенном в 1907 году. Эта дата была вырезана деревянными буквами под крышей. До революции там проживало четыре семьи, в нашу пору ютилось никак не меньше десяти. На первом этаже с правой стороны обитали Полеченковы. Там царил холод и мрак. Эти люди любили закалятся и экономили электричество. Летом они всей семьёй загорали абсолютно голые в близлежащей роще. Мы, пацаны, крались кустами, чтобы позырить на голых баб. Они дико визжали при нашем приближении. Мы удирали.
Ещё там справа жил безногий бухгалтер, Безматерный, который частенько напивался и валялся в коридоре. Жена его, деревенская красивая и мелонхоличная баба Малаша, купленная им за большие деньги, не спешила тащить мужа в хату. А тот бывало и наблюёт и обоссытся. Но деньжата у бухгалтера водились. И уже на следующий день наши мужики, Федя, Вячик, Троцкий и Саша-Яша, на руках несли его в баню помыть и попарить. Понятно что он хорошо проставлялся.
В коридоре слева постоянно гудели и полыхали кирогазы. Стояла страшная вонь. Здесь жила баба-кочерга. Горбатая, согнутая пополам, она медленно проходила по общему тёмному коридору, и мы, спрятавшись под лестницей, орали оттуда: КОЧЕРГА!
Жил там ещё дядя Миша, который постоянно ходил в военных галифе и застиранной гимнастёрке. Он всё ждал когда наши двинут на Европу и частенько бегал на станцию смотреть не пошли ли в нужном направдлении поезда с танками. У него имелся трофейный мотоцикл БМВ защитного цвета, который он постоянно ремонтировал. Однажды кто-то из пацанов сфотал его модным тогда фотиком Смена. Дядя Миша тотчас подбежал к пацану, вырвал и засветил плёнку. Когда-то этот мужик служил в органах. Во время войны партизанил на смоленщине. Был кантужен. Жена его, полная женщина, работала в столовой. Как-то зимой в гололёд она подскользнулась, упала затылком и умерла.
Там справа жил ещё доктор Борис Абрамович Петров. Когда пришли немцы, он остался в оккупации и сотрудничал с фашистами. Он якобы стерилизовал русских баб. Так что после освобождения города его тотчас дёрнули в контору. Доктор говорил, что следователь сразу же заорал на него прямо с порога: ПИДОРАС! Лагерь человеку был, конечно, обеспечен. У нас в доме он жил очень замкнуто, но частенько дарил нам пацанам шоколадки, а то и какие-то деньги давал на сигареты и винишко.
Подпаивал нас также Саня Троцкий, проживавший там же среди вони и керогазов. Он гнал самогон и иногда приглашал нас пацанов дёрнуть первача. Это был довольно добродушный и вороватый мужик, который постоянно зимой и летом ходил в ватнике, ватных штанах и кирзовых сапогах. Когда Троцкий шёл на дело, он всегда хитро подмигивал нам и говорил: война ***ня, главное манёвры. Брат же его младший, Быня, был довольно угрюмый и злобный тип, не по доброму зыревший на нас исподлобья. Со временем он кудайто пропал да и хорошо.
Среди этих типов на первом этаже жил и Юрий Виталич, большой юморист, пьяница и поклонник варёной колбасы. Жрал он также грачей, количество которых по весне лихо сокращал из своей двустволки в тополиной аллее, где птицы вили гнёзда и страшно засерали дорожку ведущую к клубу.
На втором этаже было повеселей. Там проживала глухая Наталья Герасимовна, которая обычно на всю громкость включала красивый приёмник Звезда. А рядом в небольшой комнатке тусили два стильных чувака, Плеш и Ракита. Они ходили в узких брюках, цветных рубашках и слушали рокинрол тоже очень громко. Так что советские песни Натальи Герасимовны порой заглушались звуками буйного рока.
Рядышком с весёлыми чуваками жил довольно распущенный тип и завхоз Пётр Афанасьевич. После смерти жены он одно время ежедневно дрочил в нашей общей уборной, а потом нашёл молодую бабёнку с смешной фамилией Утина. Эта деревенская баба ничем не гнушалась и даже мыла лестницу, чем брезговали другие обитатели. Её дочка Валька как подросла малость легко давала нам пацанам под лестницей за бутылку красненькой.
В другой половине дома на втором этаже жил у двух своих тёток наш ровесник Витька Грицко. У него случилась большая трагедия. Тётки постирали витькины джинсы и повесили сушиться на верёвке возле дома. Тут как закон подлости проходил мимо шпанистый пацан Барадуля, который и свистнул эти штанишки. Грица очень переживал.
 
Дурак
Лёха Дурак был наш сосед, хотя мы его очень редко видели. Дурак подсел совсем молодым за нож ещё при Сталине. Дали червонец, но он отсидел только год и вышел по бериевской амнистии. Потом садился постоянно после коротких перерывов много лет подряд. Обычно за всякую ***ню: чаще всего бил морду какому-нибудь начальнику. Получал свой пятерик и шёл в зону, как к себе домой. Откидывался и гулял неделю другую на воле. Его можно было видеть в чёрном костюме ишляпе идущем по улице в совершенно отвязанном виде. Он часто приставал к обывателям и обычно оскорблял их самым циничным образом. Ему всё равно было мужчина перед ним или женщина. Иногда падал и засыпал прямо на земле. Просыпался где-то ночью и весь грязный тащился домой. Однажды он вылез на карниз дома на уровне второго этажа и грозился сброситься вниз, если ему срочно не дадут червонец на опохмел. Сжалился еврей Хазин, притащил Лёхе чирик. Или раз, наоборот, Дурак поспорив на пятёрку, залез буквально за минуту на самую верхушку высоченного дерева, росшего возле магазина. Выиграл, конечно, и от души поил всю кодлу.
Лет в сорок пять Дурак тормознулся, завязал и перестал садиться. Зажил себе с одной приличной бабой, которая любила уголовников. Пил, однако, по-чёрному и хулиганил по мелкому. Идеалам юности не изменил. Пить не бросил даже тогда, когда у него открылся туберкулёз. И умер так. Пришёл к соседу с двумя бутылками самогона, как бы уже чувствовал свою смерть. Одну выпил и сразу двинул кони. А вторую оставил товарищу, чтоб помянул его по-человечьи.

Зойка
Зойка или Зося, как её звали близкие соседи, жила на первом этаже в однокомнатной квартире. Постоянного мужика у неё не было, но как-то раз она пробовала выйти замуж. Во время свадьбы, в самый разгар, случился конфуз. Жених пропал. Обыскались. Нет нигде. Зося плачет под Таню Буланову, кругом суматоха. Все переживают страшно. В итоге пропащего человека нашли с Зойкиной мамкой, тётей Ирой, на ихней   даче. Тётя Ира такая ходила по двору поддатая с накрашенными губами и папироской во рту. Говорила хриплым голосом. Постоянно с кем-то ругалась. А батя у них был хороший мужик, дядя Коля. Фронтовик. Ходил как многие у нас, Саня Троцкий, Вячик, Пахом, Кабаш, в ватнике и кирзачах круглый год. Он всегда давал нам пацанам ключи от дачи за бутылку, и мы, пацаны, там казырно отдыхали и выпивали. Спился, конечно, со временем, а поначалу был штангист. Зойка любила шастать по квартирам, где случались пьянки, и порой прихватывала там разные вещи по мелочи. Все знали что она воровка, но прощали ей этот грех, потому что всё ж соседка. Мы там все как родные были, если на то пошло. У Зойки было два брата, и оба плохо кончили. Один повесился, потому что жена не дала на бутылку. А второго, Микиса, кто-то сильно избил и оставил без сознания в подъезде полуодетого. Он не сразу умер. Дней десять боролся за жизнь в реанимации. Здоровый был. Батя то спортсмен, дядя Коля, был пока не спился совсем. Зойка рыдала белугой под Буланову. А тут ещё очередной её хахаль, Юрка, кажется, поехал за баксами и не вернулся. Нашли только по весне, когда пошли подснежники.
Когда Зося бросила пить, соседи, припоминая минувшее, говорили: это было когда ещё Зойка пила.

Зверьё
К вечеру стало совсем плохо. Пошёл в наш шалман, но там сидят эти рожи и не обращают внимание, хуже – смотрят по недоброму. Звери ****ые. Типа пошёл ты нахуй. Хоть сдохни им похуй. Аж стрёмно как ***во. Присел, задумался. И вдруг позвонили. Всё хорошо. Есть. Ух, отлегло ажнуть. Только переться далеко, аж до Преображенской. Ехать не на что, в кармане голый вася. Ладно, сказал сам себе, хуй с вами, зверьё ебучее. И пошёл пешком. Далековато, но то что схвачу какие-то деньги бодрило и грело душу. Уже легчало пока смеркалось.
Вчера блин тоже нах. Пришли Череп и Жанка. У каждого своё: у Черепа левый спирт, у Жанки палёная водка. Девка сразу упала в кресло. Оно повреждённое, на нём она в прошлый раз скакала, когда вооброзила себя Евой Браун в последних днях бункера и лезла танцевать на столе. Останавливать её не имело смысла: она, ****ь, недавно укушена бешеной лисой, поэтому в любой момент может на человека кинуться и загрысть.
Мы с Жанкой прошлись по синьке, Череп по спиртянскому. В итоге он заснул, а мы опять смотрели кино про конец Гитлера, пока не отрубились обои. Так и не досмотрели чем там дело кончилось.
Получил бабло и сразу нырнул в ближайшую мурлычку. Там только пара сумрачных человекоробразных рыл на тебя недобро зырят, но мне уже похер, я взял сотку и пошли все нахуй. Расслабился и вспомнил как Череп ушёл от меня в моих крассовках. Я пошёл Жанку проважать до угла Воздвижинки, возвращаюсь – Череп сидит у моего подъезда в моих кроссовках и тихо спит. Будить не стал. Если надо, менты, охотники за черепами, его найдут и доставят.
Иду уже в полной темноте похмелённый как следует и вдруг возле бани встречаю Жанку. Она как чуяла, что я получил, взяла след и шла ко мне на встречу. Чуткое животное, ничего не скажешь. Это потому что лисой укушена. И её понять можно: я то уже вмазал, а Жанка вижу выпить хочет по страшной силе аж зубами стучит. И уже рычит даже, зверюга, вот-вот на когонить накинется. Как обычно. И сразу тащит меня в Берлогу, что возле бани. Там недавно, кстати, наш друган, Миха, подсевший на Изабеллу, двинул кони. Вошли. В углу какие-то злые хари, звери в натуре, развалились и на нас зло зырят, но мы не обращаем внимания. Пошли все нахуй. Взяли бутылку Изабеллы. Только разлили, прётся к нашему столу беззубая Люба, которая за ментом была замужем, он ей зубы и выбил за ****ство. Теперь парится в пидорской зоне. И просит, конечно, крыса, налить ей. Только вот *** тебе, я ей сразу сказал, но Люба всёодно не уходит и стоймя стоит над нашими с Жанкой душами, пока мы пьём и разговариваем.
Я опять про Черепа вспомнил. Спрашиваю: как он там, мудила? Жанка отвечает, что недавно звонил и выпить хочет, как обычно. Это хорошо. Значит жив ещё человек и мои кроссовки может быть целы.
Тут Жанка, уже ужаленная, начала как обычно про то, что нас весь мир ненавидит, кругом зверьё, и она типа на войну хочет снайпершей, а чуть позже лезет на стол кричать на всю Берлогу, что мы должны бомбить и мочить и ***чить и ****ячить. И танцует как Ева Браун в последнем бункере. Кино мы с ней так и не можем до сегодняшнего дня досмотреть и не знаем чем там кончилось, потому что отрубаемся где-то на середине. В следуюший раз, думаю, надо Максима Перепелицу пересмотреть в сотый раз. Позитивная картина. Помогает на отходняках. А Люба, ****ь, всё стояла и ждала, когда мы ей нальём, только хуй ей, козе беззубой, обломится.

Телевизор
Вчера почти целый день отнехуй делать экспериментально смотрел телевизор, не у себя дома. Видел и слышал Кадырова, Проханова, Михалкова, Медведева, Керри, одного турка, одного сирийца, двух украинцев, несколько приблатнённых рож на телешоу, которые орали про Украину и Сирию, певца Киркорова, ещё каких-то древних поп-персонажей. Шли фильмы Свинарка и пастух, Никто не хотел умирать, Разведчицы, Война без линии фронта, Тёмный рыцарь. Показывали какую-то пьесу Островского, в которой узнал артиста Яковлева. По Культуре было много баллета, по ОТР шёл старый длинный фильм про учёных, которые изобретали что-то типо вакцины против какой-то страшной болезни. Долго и мучительно. На каком-то канале весь день шёл сериал про Екатерину Вторую и Григория Орлова. Общее впечатление полная ***ня.

Правдивая история
Помню как-то 23 февраля пил в одной странной компании. Никого там по сути не знал  и как попал туда   не помню. Занесло каким-то ветром. Когда все напились, хозяин предложил поехать на шашлыким. Гости бурно согласились. Уже смеркалось. Сели в тачку и поехали. В лесу оказались уже ночью. Темень, мороз. Из машины никто не хотел выходить. Благо взяли с собой водку. Сидели, выпивали. Рядом со мной оказалась довольно горячая девушка. Потом наступил полный мрак. Очнулся утром дома.
Летний день
Начинался хороший июльский день. На углу Пушкинской и Благовещенской стоял пузатый городовой. В женскую гимназию гуськом семенили гимназистски. По Пушкинской шёл трамвай, рекламируя папиросы Каприз ( конкурентов быть не может, их тоска и зависть гложет) и Шустовский коньяк. По обнесённому забором саду Блонье гуляли разодетые благородные господа и дамы. Всякую босоту туда не пускали. В большом Екатерининском зале дворянского собрания был объявлен концерт Шаляпина. От Успенского собора доносился колокольный звон.  К Гостинице Европейская, лучшей в Смоленске, быстрым шагом приближался небольшого росточка гражданин с саквояжем. Некто Ульянов, прибывший по делам создания опорного пункта газеты Искра.