Московские переговоры августа 1939 года были своего рода финальным актом большой европейской драмы. Драмы, которая длилась с середины марта. С того момента, когда Гитлер, растоптав Мюнхенское соглашение с западными державами, уничтожил остатки чехословацкого государства.
Сегодня, в СМИ частенько можно встретить утверждения национально озабоченных историков и политиков, что СССР-де едва ли не главный виновник неудачного исхода переговоров.
Дескать, займи Москва «более конструктивную» позицию – и Гитлера можно было остановить.
Часто, и при этом громко и бессовестно, несётся грязная ложь из «либерастических» и «укронационалистических» рупоров.
Замалчивается основная суть событий. И утверждается, что именно Сталин сорвал переговоры о союзе с Францией и Англией, так как ему выгоднее было «дружить» с Гитлером.
Но так ли это?
Чтобы лучше разобраться в этом вопросе, давайте рассмотрим события марта - августа 1939 года, выдержав по возможности хронологический порядок.
И попытаемся отследить динамику развития ситуации и более точно определить причинно-следственные связи.
• 10 марта 1939 года, выступая с отчётным докладом на XVIII съезде ВКП(б), И. В. Сталин в саркастическом стиле высказался о неадекватной политике стран Запада:
«В наше время не так-то легко сорваться сразу с цепи и ринуться прямо в войну, не считаясь с разного рода договорами, не считаясь с общественным мнением. Буржуазным политикам известно это достаточно хорошо. Известно это также фашистским заправилам. Поэтому фашистские заправилы, раньше, чем ринуться в войну, решили известным образом обработать общественное мнение, т. е. ввести его в заблуждение, обмануть его.
Военный блок Германии и Италии против интересов Англии и Франции в Европе? Помилуйте, какой же это блок! «У нас» нет никакого военного блока. «У нас» всего-навсего безобидная «ось Берлин – Рим», т. е. некоторая геометрическая формула насчёт оси. Военный блок Германии, Италии и Японии против интересов США, Англии и Франции на Дальнем Востоке? Ничего подобного! «У нас» нет никакого военного блока. «У нас», всего-навсего, безобидный «треугольник Берлин – Рим – Токио», т. е. маленькое увлечение геометрией. Война против интересов Англии, Франции, США? Пустяки! «Мы» ведём войну против Коминтерна, а не против этих государств. Если не верите, читайте «антикоминтерновский пакт», заключённый между Италией, Германией и Японией.
Так думали обработать общественное мнение господа агрессоры, хотя не трудно было понять, что вся эта неуклюжая игра в маскировку шита белыми нитками, ибо смешно искать «очаги» Коминтерна в пустынях Монголии, в горах Абиссинии, в дебрях испанского Марокко.
Но война неумолима. Её нельзя скрыть никакими покровами. Ибо никакими «осями», «треугольниками» и «антикоминтерновскими пактами» невозможно скрыть тот факт, что Япония захватила за это время громадную территорию Китая, Италия – Абиссинию, Германия – Австрию и Судетскую область, Германия и Италия вместе – Испанию, - всё это вопреки интересам неагрессивных государств. Война так и осталась войной, военный блок агрессоров – военным блоком, а агрессоры – агрессорами. Характерная черта новой империалистической войны состоит в том, что она не стала ещё всеобщей, мировой войной. Войну ведут государства-агрессоры, всячески ущемляя интересы неагрессивных государств, прежде всего Англии, Франции, США, а последние пятятся назад и отступают, давая агрессорам уступку за уступкой. Таким образом, на наших глазах происходит открытый передел мира и сфер влияния за счёт интересов неагрессивных государств без каких-либо попыток отпора и даже при некотором попустительстве со стороны последних. Невероятно, но факт».
Понятное дело, такое попустительство агрессорам не было свидетельством ни наивности, ни чрезвычайной миролюбивости Запада.
Нет, конечно.
Оно имело вполне конкретные цели.
• И Сталин их расшифровал:
«В политике невмешательства сквозит стремление, желание – не мешать агрессорам творить своё чёрное дело, не мешать, скажем, Японии впутаться в войну с Китаем, а ещё лучше с Советским Союзом, не мешать, скажем, Германии увязнуть в европейских делах, впутаться в войну с Советским Союзом, дать всем участникам войны увязнуть глубоко в тину войны, поощрять их в этом втихомолку, дать им ослабить и истощить друг друга, а потом, когда они достаточно ослабнут, - выступить на сцену со свежими силами, выступить, конечно, «в интересах мира» и продиктовать ослабевшим участникам войны свои условия. И дёшево и мило!»
Но, как особо подчеркнул в своём выступлении Сталин, расчёты любителей «загребать жар чужими руками» тщетны. И Москва не станет «таскать каштаны из огня» для Лондона и Парижа.
Наступает середина марта.
Гитлер вторгся в Чехословакию.
На этот раз уже без благословения Лондона и Парижа.
И это вызвало в западном политическом истеблишменте «небывалое потрясение» (как высказался 17 марта британский премьер Чемберлен).
Получается, что мюнхенские соглашения перестали существовать.
Точно также утратили смысл и целый ряд других документов, которые были заключены англо-французами с агрессором.
К примеру, англо-германская и англо-французская декларации 1938 года, рассматривавшиеся на Западе как пакты о ненападении.
Вот тогда-то и зашевелились Лондон и Париж.
Снова понадобился СССР (который в Мюнхене был ими бесцеремонно отстранён от участия в европейских делах).
Уже 18 марта английский посол в Москве Сидс в консультациях с советским наркомом иностранных дел Литвиновым издалека поинтересовался, могут ли сопредельные с СССР страны вроде Румынии рассчитывать на помощь Советов в случае германской агрессии. И в какой форме, в каких размерах.
Замечу, что в этот момент немецкая дипломатия уже вела переговоры с Румынией о подписании экономических соглашений, за которыми без труда читалась попытка политического подчинения Бухареста Берлину.
Литвинов выразил удивление, почему помощью СССР интересуется Англия, а не Румыния. Кроме того, он заявил, что СССР, прежде чем ответить, хотел бы знать позицию других государств, в частности самой Англии.
И в этот же день поздно вечером (очевидно, после консультаций в Кремле) Литвинов вызвал Сидса и от имени СССР предложил немедленно созвать совещание из представителей Советского Союза, Англии, Франции, Польши и Румынии.
19 марта советскому полпреду в Лондоне дали ответ на предложение советского наркоминдела о созыве конференции.
• Глава британского МИДа Галифакс сообщил, что:
«Он уже консультировался с премьером о предлагаемой Вами конференции, и они пришли к выводу, что такой акт был бы преждевременным».
И вот, вместо того, чтобы немедленно созвать международную конференцию, в которой приняли бы участие все заинтересованные в недопущении германского вторжения стороны, как и предлагал СССР, английский посол в Москве вручает Литвинову, всего-навсего, проект декларации Англии, Франции, СССР и Польши (21 марта).
• В нём предлагалась такая формулировка:
«Мы, нижеподписавшиеся, надлежащим образом на то уполномоченные, настоящим заявляем, что, поскольку мир и безопасность в Европе являются делом общих интересов и забот и поскольку европейский мир и безопасность могут быть задеты любыми действиями, составляющими угрозу политической независимости любого европейского государства, наши соответственные правительства настоящим обязуются немедленно совещаться о тех шагах, которые должны быть предприняты для общего сопротивления таким действиям».
Как видим, представленный англичанами проект декларации не содержал никакой конкретики.
Но, тем не менее, СССР согласился её подписать.
Об этом Москва и известила Лондон 23 марта.
При этом советская сторона выступила с предложением подписать её не второстепенным лицам, а премьер-министрам и министрам иностранных дел четырёх государств. Это для того, чтобы придать декларации больший вес в глазах мирового сообщества.
Кроме того, со стороны СССР было предложено расширить и количество участников.
Для чего?
А чтобы возможность подписать декларацию после её опубликования имели балканские, прибалтийские и скандинавские страны.
Но!
Спустя неделю Лондон отказался от подписания совместного документа, который сам же и предложил!
Что же случилось за эту неделю?
А случилось то, что в ходе мартовских консультаций английских дипломатов с польским министром иностранных дел Юзефом Беком последний категорически отказался заключить соглашение о консультациях между Великобританией, Францией, СССР и Польшей. Даже если речь идёт о выживании Польши.
Бек в категоричной форме заявил, что «Польша не станет участвовать ни в каких группировках, в которых участвует СССР».
Вот этой совершенно неадекватной позицией Варшавы, над которой Гитлер уже заносил топор, и были, в немалой степени, продиктованы указанные метаморфозы английской внешней политики.
• Как считает С. Лозунько:
«…Занимая на протяжении 1939–го такую непримиримую антисоветскую позицию, разрушая все попытки создания единого фронта в Европе по противодействию германской агрессии, Варшава в конечном итоге своими руками подтолкнула СССР к заключению договора с Германией 23 августа».
Конечно же, в той ситуации у Лондона были все рычаги для оказания дипломатического давления на Варшаву по «советскому» вопросу.
В частности, можно было жёстко обусловить английские гарантии согласием Польши на привлечение СССР к европейскому альянсу против германской агрессии.
Но такой крайне важный шаг не был сделан.
• Зато Чемберлен 31 марта в британском парламенте заявляет следующее:
«В случае любой акции, которая будет явно угрожать независимости Польши и которой польское правительство соответственно сочтёт необходимым оказать сопротивление своими национальными вооружёнными силами, правительство Его Величества считает себя обязанным немедленно оказать польскому правительству всю поддержку, которая в его силах».
И добавляет, что «французское правительство уполномочило меня дать ясно понять, что оно занимает такую же позицию».
Уинстон Черчилль назовёт заявление Чемберлена «политически неподготовленным».
А тогдашний лидер английских либералов экс-премьер Ллойд Джордж выразит на встрече с Чемберленом удивление, как тот рискнул выступить со столь воинственной декларацией, не заручившись советской поддержкой. Ведь без СССР «никакого «восточного фронта»… быть не может».
В конце разговора Л. Джордж справедливо назвал заявление Чемберлена «безответственной азартной игрой».
• Слово С. Лозунько:
«…Англо-французские гарантии от 31 марта (подтверждённые официально 3 апреля), данные Польше без её предварительного согласия на участие СССР в общеевропейском альянсе против агрессии, в дальнейшем сыграли роковую роль. Варшава, имея «в кармане» англо-французские гарантии (как рассчитывали неадекватные поляки – вполне достаточные), впоследствии с упорством осла отвергала любые попытки привлечь Советский Союз к единому фронту борьбы».
Англо-франко-советские консультации продолжались и в апреле месяце.
• О том, какие «заманчивые» предложения делали Москве Лондон и Париж, и в чём заключались разногласия в позициях, мы можем узнать из письма Литвинова на имя полпреда СССР во Франции Сурица от 11 апреля:
«Если расшифровать эти разговоры, то выясняется лишь желание Англии и Франции, не входя с нами ни в какие соглашения и не беря на себя никаких обязательств по отношению к нам, получить от нас какие-то обязывающие нас обещания… Но почему мы должны принимать на себя такие односторонние обязательства?»
• Такой же подход демонстрировали англичане в запросе от 15 апреля, который был сделан британским МИДом через своего посла в Москве:
«Согласно ли советское правительство сделать публичное заявление… в случае акта агрессии против какого-либо европейского соседа Советского Союза, который оказал бы сопротивление, можно будет рассчитывать на помощь советского правительства, если она будет желательна, каковая помощь будет оказана путём, который найдут более удобным?»
• Как пишет С. Лозунько:
«Т. е. Советскому Союзу предлагалась, как сказал бы Штирлиц, роль «болвана» в старом польском преферансе – дать согласие втянуться в любую войну на континенте в чужих интересах и по чужим лекалам (путём, который другие «найдут более удобным»), без гарантий оказания помощи СССР с чьей бы то не было стороны. СССР, таким образом, должен был взять на себя обязательства перед всеми, тогда как перед СССР – никто. В Москве наверняка оценили тонкий английский юмор, содержащийся в этой филькиной грамоте, присланной из Форин-офис. Но в ответ 17 апреля предложили для оказания противодействия гитлеровской агрессии в Европе следующий план:
«1. Англия, Франция, СССР заключают между собою соглашение сроком на 5 – 10 лет о взаимном обязательстве оказывать друг другу немедленно всяческую помощь, включая военную, в случае агрессии в Европе против любого из договаривающихся государств.
2. Англия, Франция, СССР обязуются оказывать всяческую, в том числе и военную, помощь восточноевропейским государствам, расположенным между Балтийским и Чёрным морями и граничащим с СССР, в случае агрессии против этих государств.
3. Англия, Франция и СССР обязуются в кратчайший срок обсудить и установить размеры и формы военной помощи, оказываемой каждым из этих государств во исполнение § 1 и 2.
Английское правительство разъясняет, что обещанная им Польше помощь имеет в виду агрессию исключительно со стороны Германии.
5. Существующий между Польшей и Румынией союзный договор объявляется действующим при всякой агрессии против Польши и Румынии либо же вовсе отменяется, как направленный против СССР.
6. Англия, Франция и СССР обязуются, после открытия военных действий, не вступать в, какие бы то ни было, переговоры и не заключать мира с агрессорами отдельно друг от друга и без общего всех трёх держав согласия.
7. Соответственное соглашение подписывается одновременно с конвенцией, имеющей быть выработанной в силу § 3.
8. Признать необходимым для Англии, Франции и СССР вступить совместно в переговоры с Турцией об особом соглашении о взаимной помощи».
Советский план, как видим, абсолютный конкретный, адекватный сложившейся на тот момент международной обстановке и, главное, равноправный, предполагающий взаимные обязательства со стороны участников, обеспечивающий гарантии безопасности сторон».
• Кстати Черчилль во время дебатов по вопросам внешней политики в английском парламенте 19 мая высказал своё мнение о советских предложениях:
«Я никак не могу понять, каковы возражения против заключения соглашения с Россией, которого сам премьер-министр как будто желает, против его заключения в широкой и простой форме, предложенной русским советским правительством? Предложения, выдвинутые русским правительством, несомненно, имеют в виду тройственный союз между Англией, Францией и Россией…
Единственная цель союза – оказать сопротивление дальнейшим актам агрессии и защитить жертвы агрессии. Что плохого в этом простом предложении? Почему вы не хотите стать союзниками России сейчас, когда этим самым вы, может быть, предотвратите войну!..
Ясно, что Россия не пойдёт на заключение соглашений, если к ней не будут относиться как к равной и, кроме того, если она не будет уверена, что методы, используемые союзниками – фронтом мира, - могут принести к успеху. Никто не хочет связываться с нерешительным руководством и неуверенной политикой…
Нужен надёжный Восточный фронт, будь то Восточный фронт мира или фронт войны, такой фронт может быть создан только при действенной поддержке дружественной России, расположенной позади всех этих стран… Этот вопрос о Восточном фронте имеет гигантское значение… перед нами предложение – справедливое и, по-моему, более выгодное предложение, чем те условия, которые хочет добиться наше правительство. Это предложение проще, прямее и более действенно».
Но, к сожалению, большая часть британских и французских политиков предпочитала столкнуть лбами Германию и СССР и посмотреть, что из этого выйдет.
Потому тогдашние лидеры в Лондоне и Париже никак не желали брать на себя обязательства перед Советским Союзом.
Они вроде бы и не отвергали советский план.
Но вместе с тем своими «дополнениями» и «замечаниями», просто напросто, утопили его.
К тому же, англичане успокоили германскую сторону (чьей агрессии Лондон вроде как собирался не допустить), что не будет никакого соглашения.
Не зря ведь временный поверенный в делах Германии в Англии, ссылаясь на свои консультации в британском МИДе, 28 апреля телеграфировал Риббентропу, что ответ Англии на предложения СССР будет «равнозначен отказу, хотя он облечён в форму замечаний к контрпредложениям Советской России».
• По этому поводу Уинстон Черчилль писал:
«Если бы, например, по получении русского предложения Чемберлен ответил: «Хорошо. Давайте втроём объединимся и сломаем Гитлеру шею» - или что-нибудь в этом роде, парламент бы его одобрил… и история могла бы пойти по иному пути».
И вот что интересно ведь.
• Тогда же, в апреле 1939 года, как пишет А. Б. Мартиросян:
«…Начались секретные англо-французские штабные переговоры (на уровне Генштабов), во время которых обсуждался один вопрос – под каким предлогом обе стороны похерят свои же гарантии Польше! На протяжении всего периода этих переговоров в Москву поступала подробная разведывательная информация о них. К концу мая уже точно было известно, как англо-французские генштабовские ублюдки будут херить свои же гарантии Польше: «Если Германия предпримет нападение на Польшу, то французские вооружённые силы займут оборону по «линии Мажино» и будут сосредотачивать силы для наступления на… Италию». Что же касается Англии, то она, видите ли, «сможет осуществить эффективное воздушное наступление, в случае…если в войну вступит Бельгия». То есть совершенно открыто расписались, что выданные ранее Польше гарантии безопасности являлись преднамеренным обманом последней! Главное – в случае войны любым способом втянуть в неё Советский Союз! Они, значит, будут отсиживаться и сосредотачиваться хрен знает для чего, а СССР – иди и отдувайся за этих подонков!»
3 мая английское правительство обсуждало тактику поведения в свете советских предложений от 17 апреля.
Было решено: на подписание пакта о взаимопомощи не идти.
Правда, глава английской дипломатии высказал опасение, что это может толкнуть Советскую Россию «в объятия Германии».
А чтобы этого не случилось, по предложению министра по делам колоний Макдональда, было принято решение: затягивать переговоры и «держать Россию в игре».
Вот эту линию и пытался реализовать Лондон в дальнейшем…
8 мая посол Сидс передал советскому наркому иностранных дел предложения своего правительства.
В них предлагалось, чтобы СССР опубликовал декларацию, в которой взял бы на себя обязательство «в случае вовлечения Великобритании и Франции в военные действия во исполнение принятых ими обязательств оказать немедленно содействие, если оно будет желательным, причём род и условия, в которых представлялось бы это содействие, служили бы предметом соглашения».
Понятное дело, взять со своей стороны на себя обязательства «оказать немедленное содействие» Советскому Союзу – если тот окажется втянутым в военные действия, западным демократиям и в голову не пришло.
• Вот что телеграфировал по этому поводу Молотов (он сменил Литвинова на посту наркома иностранных дел) полпреду СССР во Франции:
«Как видите, англичане и французы требуют от нас односторонней и даровой помощи, не берясь оказывать нам эквивалентную помощь».
15 мая советское правительство через своих дипломатических представителей уведомило Англию и Францию, что предложения с их стороны от 8 мая «не могут послужить основой для организации фронта сопротивления миролюбивых государств в Европе».
Кроме того, эти предложения «не содержат в себе принципа взаимности в отношении СССР и ставят его в неравное положение, так как они не предусматривают обязательства Англии и Франции по гарантированию СССР в случае прямого нападения на него со стороны агрессоров».
• Как пишет С. Лозунько:
«Весь май и июнь в полном соответствии с тактикой бесконечного затягивания переговоров (т. е. переговоры ради переговоров, без конкретного результата) англо-французы играли в «замечания» к советскому плану, предложенному в апреле. К примеру, 27 мая английский и французский послы в Москве предложили наркому индел очередной прожект. Молотова, естественно, в первую очередь интересовало, каким образом будет решён вопрос об оказании помощи советскому государству Запада в случае войны. На сей счёт англо-французы изобрели следующую формулу: если СССР подвергнется агрессии со стороны европейской державы, то Франция и Великобритания окажут посильную помощь Советскому Союзу на основе принципов, изложенных в ст. 16, параграфах 1 и 2 Устава Лиги Наций.
В Москве ссылки на импотентную Лигу Наций (вспомним, что сия структура не смогла предотвратить ни захвата Эфиопии Италией, ни агрессию Японии в Китае, ни уничтожения Чехословакии в марте, ни, наконец, вторжения Италии в Албанию 7 апреля 1939-го), конечно же, вызвали недоумение. Тем более что практика заключения союзов на основе подобных принципов не имела аналогов. Молотов и изложил послам всё, что он по этому поводу думает: «Англо-французские предложения наводят на мысль, что правительства Англии и Франции не столько интересуются своим пактом, сколько разговорами о нём. Возможно, что эти разговоры и нужны Англии и Франции для каких-то целей. Советскому правительству эти цели неизвестны. Оно заинтересовано не в разговорах о пакте, а в организации действенной взаимопомощи СССР, Англии и Франции против агрессии в Европе. Участвовать только в разговорах о пакте, целей котороых СССР не знает, советское правительство не намерено. Такие разговоры английское и французское правительства могут вести с более подходящими, чем СССР, партнёрами»
То, что СССР не позволит водить себя за нос, и что бесконечное затягивание переговоров может вынудить Москву поискать другие варианты обеспечения своей безопасности, – об этом Молотов недвусмысленно сигнализировал спустя несколько дней. 31 мая в выступлении на сессии Верховного Совета СССР, информировавшем делегатов о целях советской дипломатии, он заявил: «первая – заключение между Англией, Францией и СССР эффективного пакта взаимопомощи против агрессии, имеющего исключительно оборонительный характер; вторая – гарантирование со стороны Англии, Франции и СССР, государств Центральной и Восточной Европы, включая в их число все без исключения пограничные с СССР европейские страны, от нападения агрессоров; третья – заключение конкретного соглашения между Англией, Францией и СССР о формах и размерах немедленной и эффективной помощи, оказываемой друг другу и гарантируемым государствам в случае нападения агрессоров». Но в то же время, говоря о состоянии советско-германских отношений, Молотов сказал: «Ведя переговоры с Англией и Францией, мы вовсе не считали необходимым отказаться от деловых связей с такими странами, как Германия и Италия. Ещё в начале прошлого года по инициативе германского правительства начались переговоры о торговом соглашении и новых кредитах… Наркомвнешнеторг был уведомлен о том, что для этих переговоров в Москву выезжает специальный германский представитель г-н Шнуре. Но затем… эти переговоры были поручены германскому послу в Москве г-ну Шуленбургу и… прерваны ввиду разногласий. Судя по некоторым признакам, не исключено, что переговоры могут возобновиться». Заметим, вскоре так и случилось».
2 июня Советский Союз предлагает очередной проект соглашения.
В нём гарантии распространяются на Бельгию, Грецию, Турцию, Румынию, Польшу, Латвию, Эстонию и Финляндию.
И что очень важно: механизм приведения взаимопомощи в действие должен быть немедленным. Без каких-либо консультаций или прохождения процедурных вопросов в Лиге Наций.
По мнению СССР, договор должен заключаться одновременно с военной конвенцией.
Причём в ней должны быть чётко прописаны формы и размеры взаимной помощи.
12 июня министру иностранных дел Великобритании лорду Галифаксу направляется приглашение приехать в Москву.
Галифакс, до того охотно встречавшийся с Гитлером и признававший обоснованность претензий экономического и территориального характера Германии на востоке, отклоняет это приглашение.
Будучи вторым по влиянию членом английского кабинета министров, Галифакс олицетворял «политику умиротворения» в отношении Германии.
Да и Чемберлен был против посылки Галифакса в Москву.
Когда в британском правительстве встал вопрос об этом, он заявил, что «это было бы… весьма унизительным для нас».
29 июня в газете «Правда» за подписью А. Жданова вышла статья под многообъясняющим заголовком «Английское и французское правительства не хотят равного договора с СССР».
• В ней есть такие строчки:
«Англичане и французы хотят не такого договора с СССР, который основан на принципе равенства и взаимности, хотя ежедневно приносят клятвы, что они тоже за «равенство», а такого договора, в котором СССР выступал бы в роли батрака, несущего на своих плечах всю тяжесть обязательств. Но ни одна уважающая себя страна на такой договор не пойдёт, если не хочет быть игрушкой в руках людей, любящих хагребать жар чужими руками. Тем более не может пойти на такой договор СССР… англичане и французы хотят не настоящего договора, приемлемого для СССР, а только лишь разговоров о договоре для того, чтобы, спекулируя на мнимой неуступчивости СССР перед общественным мнением своих стран, облегчить себе путь к сделке с агрессорами».
Следует отметить, что переговоры с СССР рассматривались англичанами в действительности лишь как инструмент давления на Берлин.
И при этом упорное нежелание Лондона (под теми или иными предлогами) заключать, какой бы то ни было, военный договор с СССР означало не что иное, как оставление открытых дверей для Гитлера.
Западные демократии вели двойную игру.
Пройти по выражению французского дипломата «Тур вальса с СССР» с тем, чтобы на более выгодных условиях договориться с Гитлером.
Хотели столкнуть нас с Гитлером и остаться в стороне.
Документы германских секретных архивов подтверждают, что Н. Чемберлен был готов заключить в то время англо-германский союз, предоставить Германии долгосрочный заём в 3,5 млрд. фунтов стерлингов.
• По свидетельству германского посла в Лондоне фон Дирксена, предлагавшееся Чемберленом соглашение предусматривало следующее:
«Англия отказалась бы от гарантий, данных ею некоторым государствам, находящимся в германской сфере интересов. Далее Великобритания воздействовала бы на Францию в том смысле, чтобы Франция уничтожила свой союз с Советским Союзом и свои обязательства в Юго-Восточной Европе. Свои переговоры о пакте с Советским Союзом Англия также прекратила бы… Соглашение с Германией предоставило бы Англии возможность получить свободу в отношении Польши… таким образом Англия освободилась бы начисто от своих обязательств. Тогда Польша была бы, так сказать, оставлена в одиночестве лицом к лицу с Германией».
• Позицию правительства Лондона характеризовал глава северного департамента МИД Англии Кольер:
«Британское правительство не желает связывать себя с СССР, а хочет дать Германии возможность развивать агрессию на Восток за счёт России».
Таких заявлений из уст Чемберлена, Даладье, Бонне и других можно привести дюжины.
Британо-франко-советские переговоры о создании политического и военного союза, который мог бы поставить барьер гитлеровской экспансии, тянулись, начиная с весны, и всё больше заходили в тупик.
В сложившейся к лету 1939 года военно-политической обстановке у СССР были 3 альтернативы:
• Достичь военного соглашения с Францией и Англией.
• Остаться в одиночестве.
• Заключить договор с Германией.
Наиболее выгодным представлялось соглашение о взаимной помощи, направленное против фашистской Германии.
Оно:
- привело бы к созданию единой антифашистской коалиции,
- эффективно служило бы сдерживанию фашистских агрессоров,
- и, возможно, воспрепятствовал бы развязыванию мировой войны.
Поэтому, несмотря на двуличную политику западных стран, Советский Союз продолжал переговоры о создании коалиции против стран оси.
Чтобы сдвинуть с мёртвой точки политические переговоры, советское руководство 25 июля 1939 года предложило договориться о конкретных размерах военной помощи. А для этого провести в Москве переговоры военных делегаций.
Почти в это же время, а точнее 29 июля 1939 года, политический деятель Великобритании Роден Бакстон беседует с влиятельным германским дипломатом – сотрудником службы дипломатической разведки германского МИДа Т. Кордтом.
Содержание этой беседы свидетельствовало о том, что Англия намеревалась осуществить польский вариант Мюнхенской сделки с Гитлером.
То есть сдать ему в «аренду» территорию Польши.
Для чего спрашивается?
А для того, дабы Гитлер заимел бы, наконец, плацдарм для нападения на СССР.
И ради этого Бакстон от имени правительства Англии наобещал прекратить ведшиеся в то время переговоры о заключении пакта о взаимопомощи с СССР, начатые под давлением Москвы.
Дав своё согласие на переговоры, правительства Великобритании и Франции, тем не менее, не торопились.
Для них это был лишь очередной манёвр, с тем чтобы «удержать Россию в игре», в орбите англо-французской внешней политики.
В Лондоне и Париже рассчитывали, что пока Москва ведёт переговоры с ними, она не станет договариваться с Берлином.
Поэтому дав своё согласие, англичане и французы не спешили отправлять свои миссии.
• Бывший советский полпред в Лондоне И. Майский в своих воспоминаниях опишет свой разговор с главой английской миссии адмиралом Дрэксом о том, каким способом англо-французская делегация будет добираться до Москвы:
«Я. Скажите, адмиал, когда вы отправляетесь в Москву?
Дрэкс. Это окончательно ещё не решено, но в ближайшие дни.
Я. Вы, конечно, летите?.. Время не терпит: атмосфера в Европе накалена!..
Дрэкс. О нет! Нас в обеих делегациях вместе с обслуживающим персоналом около 40 человек, большой багаж… На аэроплане лететь неудобно!
Я. Если самолёт не подходит, может быть, вы отправитесь в Советский Союз на одном из ваших быстроходных крейсеров?.. Это было бы очень стильно и внушительно: военные делегации на военном корабле… Да и времени от Лондона до Ленинграда потребовалось бы немного.
Дрэкс (с кислой миной на лице). Нет, и крейсер не годится. Ведь если бы мы отправились на крейсере, это значило бы, что мы должны были бы выселить два десятка его офицеров из своих кают и занять их место… Зачем доставлять людям неудобства?.. Нет, нет! Мы не пойдём на крейсере…
Я. Но в таком случае вы, может быть, возьмёте один из ваших быстроходных коммерческих пароходов? Повторяю, время горячее, вам надо возможно скорее быть в Москве!
Дрэкс (с явным нежеланием продолжать дальше этот разговор). Право, ничего не могу вам сказать… Организацией транспорта занимается министерство торговли… Всё в его руках… Не знаю, как получится».
В итоге, британская и французская (вместо того, чтобы поехать напрямую в Москву) делегации отправились на переговоры тихоходным товарно-пассажирским пароходом «Сити оф Эксетер», который прибыл в Ленинград только 10 августа.
До начала Второй мировой войны оставалось три недели…
11 августа в Москву прибыли английская и французская военные миссии.
Состав этих делегаций красноречиво свидетельствовал об отношении англо-французов к переговорам и их «желании» заключить военную конвенцию с СССР.
Кого же отправили англичане?
Майский пишет, что советская сторона надеялась увидеть во главе делегации как минимум генерала Горта – начальника британского генерального штаба.
Но вместо этого был назначен адмирал П. Дракс, «Имени его я до того ни разу не слыхал за все семь лет моей предшествующей работы в качестве советского посла в Лондоне».
• В телеграмме Г. фон Дирксена от 1 августа, содержавшей запись очередной беседы статского советника Гельмута Вольтата с сэром Горацием Вильсоном, были и такие строчки со ссылкой на последнего:
«…Состав английской военной миссии: адмирал, до настоящего времени комендант Портсмута, практически находится в отставке и никогда не состоял в штабе адмиралтейства; генерал – точно так же простой строевой офицер; генерал авиации – выдающийся лётчик и преподаватель лётного искусства, но не стратег».
То же самое у французов.
Главой миссии был назначен второстепенный генерал Ж. Думенк.
Членами:
- командир авиационной дивизии генерал Вален,
- преподаватель военно-морской школы капитан 1-го ранга Вийом,
- капитан Боффер.
«Здесь также не было ни одного человека, который мог бы с авторитетом говорить от имени всех вооружённых сил своей страны» - отметит Майский.
Руководители военных миссий (А. Бушков называет их «старыми пердунами», «военными пенсионерами») не имели полномочий своих правительств подписывать военную конвенцию. В инструкциях от своих правительств, им предписывалось тянуть время («вести переговоры весьма медленно»). И свести «военное соглашение к самым общим формулировкам».
Потому как Англия и Франция стремятся получить максимум выгод для себя от союза с СССР и вместе с тем не желают «принимать на себя какие-либо конкретные обязательства, которые могли бы связать руки…».
• Надо сказать, что английский посол в Москве Сидс, ознакомившись с присланными инструкциями, прямо написал Галифаксу:
«При таких условиях, я полагаю, что военные переговоры едва ли приведут к каким-либо результатам за исключением того, что они ещё раз возбудят подозрение русских и подкрепят их убеждение в нашей неискренности… и нежелании заключить конкретное и определённое соглашение».
Как мы видим, западные миссии изначально отправлялись в СССР просто-напросто ломать комедию.
• Ведущий эксперт британской военной разведки Лев Дейтон в своей книге «Вторая мировая» не без сарказма описал поведение своих соотечественников:
«Французская и британская делегации, прибывшие в Москву для переговоров, подтвердили опасения Сталина. В них отсутствовали хоть сколько-нибудь значимые фигуры, и, вместо того чтобы полететь самолётом или прибыть на борту быстроходного боевого корабля, делегации пять дней качались на волнах на борту древнего пассажирского лайнера «Сити оф Эксетер».
В Германии не было никаких иллюзий относительно позиции Запада.
• Характеризуя истинные цели Великобритании на московских переговорах, посол Германии в Лондоне Дирксен писал в Берлин, что задача английской делегации сводится к тому, чтобы:
«Установить боевую ценность советских сил, а не подписывать соглашение об операциях… Все атташе вермахта согласны, что в военных кругах Великобритании проявляют скептицизм по поводу предстоящих переговоров с советскими вооружёнными силами».
Одновременно набирали силу тайные контакты между Англией и Германией.
Английский представитель предложил Германии заключить пакт о невмешательстве, предоставить ей преобладающее влияние в Юго-Восточной Европе.
Английское правительство предложило Германии договориться о совместном грабеже СССР, Китая и колоний европейских государств.
В тайных переговорах с представителями Запада участвовал и советник Германа Геринга (второго человека в рейхе) Герман Вольтат.
А с 7 августа в переговорах принял участие и сам Геринг.
Составлялись планы прибытия в конце августа Геринга в Лондон и подписании там соглашения между Германией и Великобританией.
Эти факты свидетельствуют о том, что для Англии переговоры в Москве были своего рода «разменной монетой» на англо-германских переговорах.
12 августа англо-франко-советские (московские) переговоры начались.
И продолжались они до 21 августа.
Это были переговоры военных делегаций (военных миссий) СССР, Англии и Франции о заключении трёхсторонней военной конвенции по противодействию агрессии в Европе.
• Как пишет С. Лозунько:
«Это была последняя попытка обуздать Гитлера коллективными усилиями и предотвратить развязывание большой войны в Европе. Увы, неудачная. Как это не раз случалось в середине 30-х из-за позиции ведущих держав Запада и т. н. малых стран Центральной и Восточной Европы. Первые надеялись договориться с Гитлером к обоюдной выгоде, пытались «умиротворить» агрессора, в т. ч. посредством сдачи своих союзников (как это произошло в ситуации с Чехословакией), направить захватнические устремления нацистской Германии на восток. Вторые (скажем, Польша) не просто категорически отказывались вступать в какие бы то ни было союзы с участием СССР, всячески противодействовали созданию системы коллективной безопасности на континенте, но строили внешнеполитические стратегии именно в расчёте на гитлеровскую завоевательную политику, из которой намеревались извлечь пользу и для себя (например, благодаря агрессии Гитлера против ЧСР Польша приросла территориями, правда, ненадолго)».
От имени СССР их вели:
- нарком обороны маршал Клим Ворошилов,
- начальник Генштаба командарм 1-го ранга Борис Шапошников,
- нарком ВМФ флагман флота 2-го ранга Кузнецов,
- начальник ВВС командарм 2-го ранга Локтионов,
- замначальника Генштаба комкор Смородинов.
Делегация СССР, возглавляемая маршалом Ворошиловым, получила от Политбюро ЦК ВКП(б) полномочия на подписание с Великобританией и Францией полномасштабной военной конвенции, направленной против гитлеровской агрессии.
Инструкция для Ворошилова была разработана лично Сталиным.
Главе советской миссии предписывалось:
- сразу же выявить степень серьёзности, на которую настроены партнёры по переговорам,
- выяснить, имеются ли у них необходимые полномочия на подписание военной конвенции с СССР,
- располагают ли они конкретным планом обороны против агрессии при разных вариантах развития событий.
Было определено и ключевое звено, без которого Кремль считал соглашение невозможным.
А именно: обеспечение свободного пропуска войск Красной Армии через территорию Польши и Румынии к германской территории.
Без выполнения этого условия, настаивала сталинская инструкция, «оборона против агрессии в любом её варианте обречена на провал».
В отличие от советских переговорщиков, состоящих из начальников всех родов войск, англичане и французы прислали второстепенных лиц, не имевших необходимых полномочий на подписание военного соглашения.
Глава английской делегации адъютант короля, отставной адмирал Дракс первоначально не был уполномочен даже на ведение переговоров.
И это не было случайной технической накладкой.
Правительства поручили своим представителям откровенно тянуть время.
Инструкцию французской делегации, возглавляемой членом военного совета генералом Думенком, утверждал премьер Даладье 24 июля.
Она свидетельствует, что от Советского Союза ждали лишь подчинённую британо-французским интересам роль одностороннего поставщика живой силы и техники.
Согласованная позиция двух стран заключалась в том, чтобы «вовлечь Россию в действия на второстепенных направлениях».
Советская делегация подготовилась к переговорам самым серьёзным образом.
По свидетельству заместителя начальника Генерального штаба РККА Захарова, проект плана развёртывания армии для оказания помощи западным союзникам создавался не «на песке». И не против «ветряных мельниц». А на основе точных расчётов, имевших глубокую научную базу, являвшуюся плодом многолетнего кропотливого труда большого числа ответственных работников Генштаба.
Подтянутый Ворошилов вынул из кармана маршальского кителя лист бумаги:
- Господа, вот мой мандат на ведение переговоров. Я уполномочен обсуждать весь круг военных вопросов вплоть до заключения военного союза. Каковы ваши полномочия?
Думенк порылся в карманах и предъявил путаную бумагу, из которой непреложно следовало одно: в Москву прибыл именно генерал Думенк и именно из Франции.
Престарелый Дракс замялся:
- Я имею лишь устные полномочия на обсуждение сложившейся ситуации. Вот если бы джентельмены переехали в Лондон, то там я мог бы быстро получить и письменные заверения Его Королевского Величества.
- Адмирал! Пожалуй, всё же проще привезти из Лондона лист бумаги, чем переправлять туда такую большую кампанию, - под смех присутствующих заметил Ворошилов.
Смеялись даже французы.
Заседание пришлось отложить.
Однако мало-помалу переговоры всё-таки с места сдвинулись.
• И 15 августа, излагая нашу позицию, Шапошников рассмотрел три варианта:
- Первое: нападение на Англию и Францию со стороны Германии. Тогда СССР – если, естественно, будет заключён союзный договор, выставит 70% тех сил, которые Англия и Франция направят против главного агрессора – Германии…
Шапошников читал текст неторопливо.
И стенографистки спокойно записывали.
А он продолжал:
- Второе: агрессия направлена против Польши и Румынии. Тогда участие СССР в войне может быть осуществлено при условии, что Франция и Англия договорятся с Польшей, а также с Румынией о пропуске наших войск и их действиях через «Виленский коридор», через Галицию и Румынию. СССР выставляет 100% тех вооружённых сил, которые выставят Англия и Франция против Германии.
Третий вариант касался агрессии Германии против СССР с территории Финляндии, Эстонии и Латвии.
Вот что предлагали мы.
Причём в документе содержались детальные предложения о действиях сухопутных войск, авиации и флотов трёх государств, о количестве дивизий, оснащённости боевой техникой и другими средствами вооружённой борьбы.
При всех вариантах считалось необходимым нанести основной удар по силам главного агрессора, т. е. Германии.
И обеспечить участие в военных действиях Польши как союзника Великобритании и Франции.
Варшава должна была взять на себя обязательство пропустить советские войска к северу от Минска через Виленский коридор и через Литву к границам Восточной Пруссии.
Ведь иначе просто невозможно было войти в соприкосновение с войсками Германии.
Румыния при нападении на неё должна была пропустить советские войска навстречу противнику через Галицию.
Имелось в виду, что переговоры с Польшей, Румынией и Литвой по этому вопросу возьмут на себя Лондон и Париж.
Однако Англия и Франция не считали необходимым оказать воздействие на Польшу, чтобы преодолеть её упорный отказ в случае войны с Германией пропустить советские войска через свою территорию.
В ответ Дракс и Думенк занимались пустопорожними разговорами.
А Дракс в отчёте, направленном в Лондон, назвал предложения СССР пустой затеей.
Польша же…
Польша высокомерно заявляла, что ни в коем случае не потерпит, чтобы советские войска вступили на её территорию или хотя бы проследовали через неё.
Она отказывала даже в аэродромах.
Более того, Польша рассчитывала «прирасти» землями в грядущем германо-советском конфликте.
Неискренность позиций западных партнёров, их стремление затянуть время, шантажируя Гитлера, а не добиваться реального создания барьера для германской агрессии, завели переговоры с Англией и Францией в тупик.
Прийти к согласию не удалось.
Основные противоречия вызывали:
• Вопросы о количестве выставляемых советских дивизий.
• О гарантиях оказания помощи союзниками в случае конфликта.
• О праве прохода советских войск через территорию Польши и Румынии.
Без этого права, в случае агрессии Германии, советские войска не могли вступить в соприкосновение с немецкими.
Виновными в том, что переговоры зашли в тупик, были западные державы, особенно Англия.
Западные делегации стремились обсуждать беспредметные и ни к чему не обязывающие «общие цели» и «общие принципы» военного сотрудничества, никакого отношения не имеющие к конкретному плану быстрых и эффективных действий.
Несмотря на то, что суть «кардинального вопроса», от решения которого зависело, быть или не быть военной конвенции трёх стран, была ясна и Лондону и Парижу, в практическую плоскость его решение так и не поставили.
Ни Румыния, ни Польша не желали сотрудничать с СССР.
Англия и Франция, со своей стороны, не имели ни малейшего намерения оказывать на них нажим, чтобы принудить их к совместным действиям.
У западных держав не было искреннего желания идти на сближение с СССР.
Переговоры с Советским Союзом они вели, прежде всего, для того, чтобы оказать давление на Германию, заставить её пойти им на уступки.
В то же время Англия и Франция никогда не отказывались от мысли направить фашистскую агрессию на Восток, уничтожить с помощью германского оружия социалистическое государство.
Они стремились дать понять Гитлеру, что он не встретит противодействия с их стороны, если нападёт на СССР. Что «дорога на Восток» для него открыта.
Стремились подтолкнуть Гитлера к войне против СССР.
Вот потому то «мюнхенцы» и не хотели военного союза с Советским государством.
Вот потому-то Англия и Франция и не пошли на такое соглашение.
• Оценивая сложившуюся на переговорах обстановку, известный английский историк А. Тейлор писал, что:
«Англичане с ужасом отшатнулись от этого предложения: война, в которой они бы сражались на стороне Советской России против Германии, была для них немыслима».
• А Ллойд Джордж, бывший премьер-министр Великобритании, тогда же заявил:
«Г-н Невиль Чемберлен, лорд Галифакс и сэр Саймон не желают союза с Россией».
Когда переговоры достигли своей кульминации, 20 августа адмирал Дракс сообщил Ворошилову, что ответ из Лондона на «кардинальный вопрос» он не получил.
И предложил подождать несколько дней.
Неторопливость носила явно издевательский характер, когда счёт шёл уже не на дни, а на часы.
21 августа маршал Ворошилов заявил миссиям западных держав, что России надоело смотреть, как союзники топчутся без конца вокруг да около.
А потому она считает для себя разумным вступить в соглашение иного рода.
• В заявлении от имени советской военной делегации Ворошилов справедливо укажет:
«…Советская миссия считает, что СССР, не имеющий общей границы с Германией, не может оказать помощь Франции, Англии, Польше и Румынии лишь при условии пропуска его войск через польскую и румынскую территорию, ибо не существует других путей для того, чтобы войти в соприкосновение с войсками агрессора.
Подобно тому как английские и американские войска в прошлой мировой войне не могли бы принять участия в военном сотрудничестве с вооружёнными силами Франции, если бы не имели возможности оперировать на территории Франции, так и советские вооружённые силы не могут принять участие в военном сотрудничестве с вооружёнными силами Франции и Англии, если они не будут пропущены на территорию Польши и Румынии. Это – военная аксиома…
Советская военная миссия не представляет себе, как могли правительства и генеральные штабы Англии и Франции, посылая в СССР свои миссии для переговоров о заключении военной конвенции, не дать точных и положительных указаний по такому элементарному вопросу, как пропуск и действия советских вооружённых сил против агрессора на территории Польши и Румынии, с которыми Англия и Франция имеют соответствующие политические и военные отношения.
Если, однако, этот аксиоматический вопрос французы и англичане превращают в большую проблему, требующую длительного изучения, то это значит, что есть все основания сомневаться в их стремлении к действительному и серьёзному сотрудничеству с СССР. Ввиду изложенного, ответственность за затяжку военных переговоров, как и за перерыв этих переговоров, естественно, падает на французскую и английскую стороны».
Ни прибавить, ни убавить...
• Двуличные дипломатические манёвры Англии, Франции и Польши, и, как пишет С. Лозунько:
«Попытки обмануть партнёра и выгадать что-либо для себя за счёт его интересов, фобии и комплексы в отношении Советской России в самом скором времени вылезли им боком. Поляки и англо-французы перехитрили сами себя, сработала старая русская пословица: не выгадывай – прогадаешь».
• Английские исследователи Р. Хайт, Д. Моррис, А. Петерс писали:
«Вина за то, что не удалось создать широкий союз с Англией и Францией, способный сдержать германские амбиции, должна быть возложена непосредственно на западных союзников… Французские и британские лидеры постоянно предпочитали умиротворять Берлин, Рим и Токио, чем пытаться использовать советскую силу для защиты международной стабильности».
В итоге: Переговоры закончились безрезультатно.
Английская и французская делегации отбыли домой (21 августа).
А СССР ничего не оставалось, как заключить пакт о ненападении с Германией.
• Джозеф Дэвис, бывший американский посол в СССР, охарактеризовал дилемму, стоявшую перед Советским Союзом в своём письме, написанном 18 июля 1941 года Гарри Гопкинсу, советнику президента Рузвельта:
«Все мои связи и наблюдения, начиная с 1936 года позволяют утверждать, что кроме президента Соединённых Штатов, ни одно правительство яснее советского правительства не видело угрозы со стороны Гитлера делу мира, не видело необходимости коллективной безопасности и союзов между неагрессивными государствами.
Советское правительство готово было вступиться за Чехословакию, оно ещё до Мюнхена аннулировало пакт о ненападении с Польшей, чтобы открыть своим войскам путь через польскую территорию, если понадобится помочь Чехословакии во исполнение своих обязательств по договору. Даже после Мюнхена весной 1939 г. советское правительство согласилось объединиться с Англией и Францией, если Германия нападёт на Польшу и Румынию, но потребовало созвать международную конференцию неагрессивных государств, чтобы объективно определить возможности каждого из них и оповестить Гитлера об организации единого отпора…
Это предложение было отклонено Чемберленом ввиду того, что Польша и Румыния возражали против участия России… Всю весну 1939 г. Советы добивались чёткого и определённого соглашения, которое предусматривало бы единство действий и координацию военных планов, рассчитанных на то, чтобы остановить Гитлера. Англия… отказалась дать России в отношении Прибалтийских государств те самые гарантии защиты их нейтралитета, которые Россия давала Франции и Англии в случае нападения на Бельгию или Голландию.
Советы окончательно и с полным основанием убедились, что с Францией и Англией прямое, эффективное и практически осуществимое соглашение невозможно. Им оставалось одно: заключить пакт о ненападении с Гитлером».
Насколько эффективным мог оказаться военный союз Лондона, Парижа и Москвы?
Как свидетельствуют факты, при доброй воле всех прямых и косвенных участников московских переговоров гитлеровской агрессии был бы поставлен надёжный заслон.
Вооружённые силы трёх стран в совокупности имели 311 дивизий, 11,7 тысячи самолётов, 15,4 тысячи танков, 9,6 тысячи тяжёлых артиллерийских орудий.
Блок Германии и Италии располагал вдвое меньшими силами: 168 дивизий, 7,7 тысячи самолётов, 8,4 тысячи танков, 4,4 тысячи тяжёлых орудий.
События последующих двух лет со всей определённостью показали, что, отказавшись от предложенного СССР сотрудничества, «мюнхенцы» не только предали интересы своих народов, но и совершили тяжкое преступление против всего человечества.
Антигитлеровская коалиция стала реальностью лишь во второй половине 1941 года. Но к тому времени была разгромлена Франция. Оккупированы многие европейские страны. В критическом положении оказалась и Великобритания…
• Участвовавший в московских переговорах французский генерал А. Бофр (тогда ещё капитан) с горечью писал впоследствии:
«Когда сегодня мы перечитываем проект англо-франко-советского договора, то невольно возникает вопрос: с какой слепой и мелочной должна была быть наша дипломатия в решении этой проблемы, чтобы упустить случай заключить договор, столь важный по своему значению».
• В феврале 1945 года министр иностранных дел Великобритании А. Иден заявил в британском парламенте:
«Может ли кто-нибудь усомниться сейчас в том, что если бы единство между Россией, Британией и Соединёнными Штатами, установленное в Ялте, имело место в 1939 г., то эта война никогда бы не разразилась».
Провал московских переговоров стал точкой невозврата, после которой предотвратить нападение Германии на Польшу и Вторую мировую войну уже было невозможно.
После неудачи с формированием единого антифашистского фронта в Европе советское руководство оказалось перед перспективой оказаться в международной изоляции.
Подписание договора о ненападении с фашистской Германией оставалось единственной возможностью оттянуть время агрессии, избежать которую было невозможно…