Выходной. Наконец-то дочитаю « Сагу о Форсайтах», подошью новые брюки, схожу с бабулей на какую-нибудь выставку… Резкий звонок в дверь прерывает список предстоящих мероприятий.
-Лерка, собирайся! Едем к Сашке на дачу, - с порога выкрикивает Нинка. Подруга никогда не засоряет свою речь лишними словами, типа «Здравствуйте» или «Можно войти». - Люди ждут, а она дрыхнет, - возмущенно бурчит Нинка, словно меня кто-то заранее извещал о чем-либо.
Нинкино предложение звучит для меня заманчиво, я давно, к сожалению без взаимности, украдкой посматриваю на Сашку. Пропустив мимо ушей очередную Нинкину беспардонность, изо всех сил стараюсь не выдать своего ликования:
- Пьянка?
- Шашлыки и сухое,- учитывая мою неприязнь к спиртному, уточняет Нинка. - Будут все наши. Во дворе Юрик (Нинкин парень) ждет в машине, тебе на сборы пять минут.
Молнией несусь к платяному шкафу, напяливаю на себя джинсу, заглядываю в бабушкину комнату:
- Бабуль, я с Нинкой на весь день! – не дожидаясь ответа, вслед за подругой выскакиваю из квартиры.
В машине помимо Юрика лыбятся Ромка с Наташкой. Здороваюсь. Усаживаемся с девчонками на заднее сиденье и выезжаем со двора. В голове бьется мысль: «Зачем прусь? Сашка, наверняка, Маринку пригласил». Девушка работает с Сашкой в одном отделе и постоянно крутится возле его кульмана. Она само-собой не подозревает о нашем соперничестве, также, впрочем, как и сам Сашка,но мне от этого нисколько не легче. Да и о какой легкости может идти речь, если он даже здороваясь косит глаза в сторону, не желая хотя бы мельком взглянуть на меня.
Чтобы хоть как-то отвлечься от грустных мыслей, любуюсь пейзажными красотами мелькающими за окном – золотящимися в траве одуванчиками, пышно-розовыми садами.
У ворот дачи нас встречает радушный хозяин, щедро одаривая всех ослепительно-белозубой улыбкой. Осторожно заглядываю в глубину двора. Под навесом, возле празднично накрытого стола суетятся Ленка с Эльвирой, у мангала Игорь с Алешкой. Маринки нигде не видно. В душе прыгают солнечные зайчики. Не в силах скрыть свою радость, набрасываюсь на резку салатов. Вскоре общими усилиями продукты превращаются в кулинарные изыски, и мы принимаемся за их уничтожение.
Дружно опустошив тарелки с закусками и шампура с шашлыками, выпив, почти все запасы привезенного вина (как всегда, друзья «сочувствуют» мне непьющей), все разбрелись по саду. Все, кроме нас с Сашкой. Он дожевывает шашлык, я томлюсь его невниманием.
Чтобы заполнить паузу, вежливо замечаю:
- Красиво у вас в саду!
- Хочешь, я тебе участок покажу? – делая судорожный глоток, предлагает Сашка. Равнодушно пожимая плечами, поднимаюсь из-за стола.
Пугая глубиной своих агрономических познаний, Сашка жужжит о произрастающей на участке растительности. С тоской смотрю на выстроившиеся вдоль дорожки нарциссы, на пенящиеся белоцветом вишни, на зеленеющие кустарниковые. Пытаюсь дотянуться до веточки распускающейся сирени.
В тот же миг тону в Сашкиных объятиях и замираю, настигнутая нежным, ласковым поцелуем. От неожиданности перехватывает дыхание, и я растерянно шепчу:
- Ну, ты даешь… , - не двигаюсь, боясь спугнуть счастливое мгновение.
- Лер, ты это… извини, - мямлит Сашка и медленно опускает руки. Едва сдерживая слезы, выдавливаю:
- Не переживай, дело житейское… выпил, нанюхался весенних ароматов.
- Ничего ты не понимаешь! – в сердцах восклицает Сашка.– Люблю я тебя, только айсбергу этого не дано почувствовать! – Отвернувшись от меня, он обреченно машет рукой, почти бегом устремляясь к дому.
- Сашка, - ору я ему вслед, от услышанного теряя контроль над собой. - Я тоже тебя … - Он резко оборачивается. Одним прыжком догоняю и… растворяюсь в его объятиях. – Саша, Сашенька, - шепчу я, прижимаясь к его груди. Он что-то говорит, но я ничего не слышу. От волнения пропадает голос, чувства переполняют меня, из глаз горошинами сыплются слезы.
- Лерочка, милая! Я тебя обидел? – пугается Сашка.
- Еще кто из нас айсберг! - шепчу я. И он счастливо хохочет.