Посвящается светлой памяти Татьяны Красильщиковой
- воспитательнице Ялтинского "Дома ребёнка"
Неприятно нам бывает порою, мысленно возвращаться в свое прошлое.
Но приходит день, когда события прошлого всплывают с особой яркостью, высвечивая яркие эпизоды: удивительные точки соприкосновения душ в нашем мире!
К моему удивлению в моей жизни этих точек оказалось великое множество, и я попытаюсь поделиться этим чудом с тобой читатель!
***
На город опустилась теплая, бархатная, августовская ночь. С каждым часом она приобретала все большую власть, стихли шумы городские. Изредка в открытые настежь окна четвертого этажа долетали шорохи от проезжающих по дороге машин.
Закончив кормление отказников, я привычно вскипятила чайник. В ожидании на ночной чай дежурной смены, вышла на балкон. Город уже полностью погрузился в ночную тьму. Редко в каком доме светилось желтоватым светом окошко. Ровная строчка фонарей вдоль трассы мерцала матовым светом, вселяя в душу уверенность. Все под контролем!
- Наконец-то, все, на сегодня! - сказала Вика, входя в комнату, - а впрочем, сегодня только началось! – с улыбкой добавила она.
Следом за ней в столовую вошли и все остальные медицинские сестры, дежурившие на четвертом и третьем этажах отделения.
- Можно уже и чайку попить! – сказала Полина, - хоть пообщаемся, с восьми утра крутимся, а друг друга – до сих пор и не видели.
Быстро собрали на стол все "к чаю". Оказалось, что стол – завален различными вкусностями, принесенными девчонками из дома. На столе были фрукты, три вида варенья: (абрикосовое, клубничное, смородиновое), кусок пирога, печенье, бутерброды с сыром и пара салатиков…
Глядя на стол, Вика привычно возмутилась: - Ну, как всегда! Вы хоть на часы смотрели? Уже час ночи!
-Вика, не начинай! – осадила ее Полина, – Кушаем быстро и спать идём. Целый день, как белки в колесе, не приседая. И поговорить некогда было. Целых двое суток не виделись, соскучились! Пока всех этих гавриков уложишь!
Полина была абсолютно права. Последнее кормление в 24 часа затянулось. Народ у нас в отделении специфичный: "Служба службой, а еда, по расписанию!" Благо, что мало отказников осталось. Часть малышей, прошедшая оформление, была уже переведена в городской Дом ребенка. На этот день в отделение заняты только две палаты – 6 грудничков. Мамок лежащих вместе с новорожденными – всего в трех палатах. Тяжело больных нет. Благодать!
Перекусив на сон грядущий, разошлись мы по разным углам, передохнуть, если получится. Я в одну палату с отказниками. Вика – во вторую. Полина в раздевалку персонала. Медсестра с четвертого этажа ушла в свою раздевалку… В три часа ночи телефонный звонок из приемного отделения разбудил Вику. Как по команде поднялась вся смена. В приемник поступает ребенок для нашего отделения. И где они его в это время откопали? Ничего не поделать, - наскоро накинув халатик, Вика, тяжело вздохнув, поспешила в приемное отделение. Через несколько минут она пришла.
- Девочки готовьте палату. Татьяна подыщи там рубашечку, ползунки. Постель постелите. В отказную.
- Вика, какие отказные в это время? Палату для ребенка и мамочки готовить?
– Нет, - отрезала Вика, на ходу. Взяв одежду для ребенка, она удалилась. Через минут двадцать она вернулась с ребенком на руках.
- И кто это к нам пришел? – спросили мы с Полинкой игриво в один голос, увидев ребеночка.
– Неизвестный! - обрезала нас Вика…
Мгновенно нам стало не по себе, мы переглянулись с Полиной – ты что Вика, спросонья?
- Да Неизвестный это! – грустно, повторила Вика и тяжело вздохнула.
От ее слов по телу побежали мурашки, в сердце появился неприятный холодок. Даже когда по кладбищу проходишь мимо участка, на котором похоронены бомжи или безродные, увидеть надпись – Неизвестный - неприятно, все внутри содрогается, а здесь в 4 часа ночи такое поступление!
Я представила себе, что где-то, там в темноте по улицам ночного города, мечется женщина! Ищет своего ребенка, которого у нее кто-то забрал, жестоко пошутив.
- Ничего к утру объявятся родители! Заберут своё чадо. Милиция знает, где ребенок находится! - решили мы
Брошенные дети, к нам поступали, с именами, и с фамилиями. И отчество у них было. Даже в тех случаях, если у роженицы, при поступлении в родильный дом не было при себе документов! В самых худших вариантах нам привозили – девочку Мартовскую, мальчика Февральского, брошенных на ступенях родильного дома, неизвестными женщинами. Фамилию, не мудрствуя лукаво, давали ребенку по месяцу рождения. Неизвестных в отделение ОМВ до сих ещё пор не было.
Проделав, все необходимые, при поступлении манипуляции - искупали и накормили ребенка, уложили спать.
Отделение уже просыпалось, шесть голосистых малышей требовали внимания. Умывать, подмывать, переодевать. Измерять температуру кормить. Готовить всё к передаче дежурства. Обыденные больничные будни.
К восьми часам пришла дневная смена. Но и после сдачи дежурства мы разойтись не могли. Сидели в столовой за утренним чаем и обсуждали «новое поступление». Стали думать и гадать, как подкидыша назвать! До утра о нём никто не поинтересовался.
К этому времени и Неллечка медсестра приемного отделения к нам на этаж поднялась. Взбудораженная, ночным происшествием. Рассказала она нам, что было ей известно от работников скорой помощи, доставивших ребёнка.
- Нашли его в два часа ночи. Официантка из расположенного неподалёку ресторана, закончив работу по пути домой, забежала на набережной в городской туалет. А там… стоит детская коляска, в ней ребеночек плачет. Выбежала она из туалета. Побежала в одну сторону - никого не видно, в другую – пусто на улице. По телефону автомату вызвала милицию. Приехала милиция и скорая, осмотрели всё, составили акт. Ребенок в халат синий рабочий завернут. Не маленький, по возрасту месяцев пять-шесть. Вот и вся история.
Назвали мы мальчонку - Костей. На том и разошлись.
Никто за Костей так и не пришел.
Постепенно приобрел он и отчество и фамилию. Как пальцем в небо – Тарасов Константин Андреевич! Неулыбчивый, с настороженным взглядом, молчаливый, с бледным, матово-серым личиком, и грустными карими глазами Костя лежал в кроватке, которая на день превращалась в манежик. У Кости была явно выраженная - "кривошея". Лежал он обычно запрокинув голову, закусив деревянную планку кровати. Наблюдал безучастно за входящими и выходящими из палаты. С помощью рентгена, по степени окостенения скелетных костей, определили возраст ребенка – шесть месяцев.
Татьяна через неделю после поступления Костика в отделение стала клянчить у Веры Ивановны разрешение - окрестить ребенка., чтобы помочь ему выйти из ступора, шока в котором, находился Костя. После долгих колебаний такое разрешение было получено. Договорились с православной миссией при соборе Александра Невского.
Они и машину прислали ко времени.
Вошла Татьяна с ребенком на руках в собор. Воскресная служба уже закончилась, малолюдно в соборе, собрались к крещению человек пятнадцать. Вышел протоиерей Алипий, осмотрел людей стоящих вокруг купели. Подошел к Татьяне. Внимательно глянул на Костю и спросил, - Крёстный есть?
- Один у нас крестный! – кивнула в сторону руководителя миссии Татьяна.
- Борис, возьми ребенка! – властно приказал священник.
Борис Глебович взял Костю на руки, началось таинство крещения. Все прошло быстро. Только когда священник совершал таинство помазания елеем, Костя смешно пытался ухватить ртом, подносимую к лицу кисточку.
Когда все было завершено, священник вместе с Борисом Глебовичем и Татьяной подошли к свечному ящику. Взял он у служащей деньги, внесенные - мирянами за крещение в сумме семьдесят пять гривен. Передал Татьяне.
- Кормите ребёнка, он у вас голодный! Прощаясь, добавил протоиерей, что ребенка необходимо причастить семь раз подряд. Это для Кости очень важно.
Кстати были деньги, в это трудное время для отделения: на обратном пути в больницу, зашли в магазин. Купили там несколько коробок детского питания «Малыш». Будет каша нашим деткам нормальная, не синяя! Загруженные дарами, явились мы в отделение.
Начались благие перемены в жизни Кости. Регулярно приносила Татьяна ребенка к причастию. Борис прикладывал ребенка к иконам. Так и свое первое слово - «Ма!»- Костя сказал около иконы «Крымская Скорбящая», обновленной чудесным образом за год до этого. После второго причастия лицо у Кости удивительно просветлело.
С каждым очередным визитом в церковь оно становилось светлее, ушла с бледно матового личика серая пелена. Повеселел Костя, в весе стал прибавлять активнее, глаза засияли внутренним светом. Постепенно и незаметно ушла "кривошея", видно не была она у него врожденная, а скорее всего - приобретенная из за того, что ребенок лежал в вынужденной неудобной позе.
На праздник «Успение Богородицы», одновременно с праздничным благовестом колоколов, разливающимся над городом, пришел в отделение незнакомый мужчина лет сорока. Попросил выслушать его. Сели мы с ним в кресла в холле.
Рассказал он нам, что у нас в отделении находится его сын. Имя мужчины было – Андрей (вот так мы попали пальцем в небо с отчеством). Был он с Западной Украины. Говорил на украинском языке. Поведал нам, что там у него семья. Здесь была сожительница, которая ни его, ни ребенка видеть не хочет. Пока он ездил – нашла замену. Денег у него нет, чтобы взять еще одного ребенка в семью, да и жена не поймёт. Простой человек, откровенно огорченный всем, что произошло.
Успокоили мы его, что все у ребенка будет нормально. Уходил он по коридору, понуро опустив голову, сгорбившись. Больше мы его и не видели.
***
День бежал за днём, месяц за месяцем. Костя жил в больнице. Сложное было у него оформление документов, не то, что у других. Хотя и у тех не быстро бумажная сказка сказывается. Попала к нам в больницу, как-то знакомая по прежней жизни женщина. Экономистом у меня на предприятии работала, когда я была директором. Показала я ей наших, отказников. В палатах бедно, но всегда чистота, подкрашено.Дети чистые, ухоженные.
Увидела Света кроватку Костину. Он когда поступил в отделение поначалу, постоянно грыз деревяшку и сгрыз таки – превратилась она в тоненькую. Впечатление на Свету это оказало огромное. Её муж, с бригадой таксистов привезли нам в отделение для Кости новую кроватку, с полным комплектом белья и с матрасиком. Взяли они шефство над нашими детками. Часто навещали, помогали и лекарствами, и питанием, и бельем. Хорошо, что люди сочувствующие есть в наше время!
Новый год на пороге. Украсили в холле красивую ёлку. На праздник опустело отделение. Все мамочки с детками вылечились, по дамам разошлись. Можно отказных детей из палат на белый свет вынести.
Больница не лучшее место для пребывания здорового ребенка, а они у нас практически живут месяцами. Взяла Татьяна Костю за ручки, ходить учит. Уже большой ребенок - 11 месяцев, пора. Вся смена собралась даже дежурный врач – наблюдают за реакцией ребёнка. Включили музыку, стали учить его, как ножкой топнуть можно. Понравилось Косте, хоть у самого не получается, а и ему смешно, как мы – здоровые (на его взгляд тётки) прыгаем. Смеётся, заливается. Научили, стал ходить по кроватке и топать одной ножкой!
Характер у Кости был своеобразный, можно даже сказать – редкий. Не любил ребенок, чтобы его трогали, а тем более тискали или целовали. С малого возраста, если кто в щечку чмокнет, обязательно вытрет то место рукой, да еще и сморщится – всем своим видом показывая, что это ему неприятно. И в кого это он такой? Не обласканный с детства.
В марте месяце перевели Костю в городской Дом ребенка. Грустно нам стало, очень привыкли все к нему, но жизнь продолжается.
Как то в городе встретила я свою хорошую знакомую - Танечку Красильщикову, работавшую воспитательницей в Доме ребёнка. Попросила Танюшку присмотреть за Костей.Через несколько дней звонит по телефону - Ты, что себе в любимчики такого дикаря выбрала, ни кожи, ни рожи! Еду нормальную есть, не умеет, только протертое все.
- Что же ты Танечка хочешь, знаешь, какое у нас в больнице питание? Ребенок только из бутылки и ел – жидкую кашку, или суп протертый.
Рассказала я ей наши секреты общения. Ты к нему не лезь специально, не любит Костя фамильярностей.
Татьяна засмеялась, - Это как?
- Очень просто! Делаешь что либо, занимаешься с другими детьми, а в его сторону глянь, подморгни. Скажи что нибудь в его сторону приятное. Посмотришь – ребёнок, просто золото. Никаких проблем и капризов. Замкнутый он.
- Вот, вот, уже и разговаривать пора, а он ни слова не произносит.
- Ничего, придет время заговорит! – уверенно сказала я.
Через некоторое время перевели Костю в Татьянину группу, и они подружились.
Стала я приходить навещать его. Заодно вспомнила свою первую специальность - парикмахер. Стригла детей. Все мероприятия, праздники в Доме ребёнка посещала. Борис каждый месяц брал ребенка в храм на службу,причащал, подарки приносил.
***
Вот уже и три года Косте исполнилось, а он всё не разговаривает. Ни словечка.
Огорчительно всем нам, тормошим его, а он только смеётся. Подготовку к празднику 8 марта начали задолго до его наступления. В один из моих визитов, Татьяна рассказала мне – знаешь, что твой Костя уже разговаривает?
- Да ты что! - откровенно обрадовалась я, - Давно пора!
- Ты знаешь, - продолжила Татьяна, -а он наверно уже давно говорил, но не вслух, а про себя. Мы почти месяц не могли поймать говорилку… Детей спать уложим. Свет выключим, посижу немного в палате. Вроде все уснули. Ухожу. И кто-то, из детей начинает горланить песню, которую к утреннику учили - «Тает снег, тает лёд»! – да так громко, что иной раз и разбудит некоторых. Долго не могли обнаружить звонкоголосого певца. А на Костю и подумать не могли. Все знают, что не умеет он разговаривать. Задалась я целью вычислить певца. Выключила свет в палате, посидела немного на стуле. Стукнула дверью. Чтобы подумали, что я уже вышла. Села тихонько на прежнее место. Подождал он немножко и запел. Бесшумно подкралась к кроватке – Костя распевает!
Я ему говорю, - Костенька, ты так красиво поешь! Давай мы с тобой вместе споем. Только не в палате, а то мы мешаем спать остальным деткам!
А он мне в ответ, да так чисто, - Хорошо Валериевна!
- Тут окончательно выпала. Такое сложное слово из наших деток никто не произносил, только персонал. Накинула я на него рубашку. Вышли в столовую, сели и спели вместе песню. Спокойно пошел он после этого спать. Как только спелась его песня на свету, перестал он бояться своего голоса. Заговорил в полную силу, чисто и все сразу!
Вот уже и четвертый год Косте, а желающих усыновить нет. Хотела взять его одна многодетная православная семья. Они усыновили ранее одного моего крестника, Алешу. Хорошая крепкая семья - семеро детей. Не дали им ребенка. Выгодно было кому-то за границу детей на усыновление отдавать. В предыдущий год усыновили из Дома ребёнка пятьдесят детей. Мало кто был переведен в Детские дома, почти все семьи обрели, но в основном – за границей.
Пускай это на совести принимающих решение - остается.
Очень огорчала нас перспектива, что Костю переведут в Детский дом. Но наконец-то радостная весть пришла. Облюбовала ребёнка семья из Италии. По фото в интернете нашли.
Приехали потенциальные родители, пришли в Дом ребёнка. Мужчина лет под сорок и женщина миловидная лет тридцати. Что всем сразу бросилось в глаза – удивительное сходство Кости и итальянца; такой же формы - нос, светло-каштановые волосы - слегка волнистые, цвет лица бледно матовый, и «грудь куриная» (довольно редкое строение). Вылитый папа оказался наш Костя!
Месяц находились итальянцы в городе, пока оформлялось решение суда и другие, документы. Регулярно навещали они Костю. Завалили подарками группу: игрушки, печенье, фрукты. Люди щедрые, веселые и душевные. Брали Костю на прогулки. Привыкал Костя к семье. С неделю вместе с ними приходила переводчица, а потом уже они сами справлялись.
Преобразился Костя, плечи расправил, грудь выпятил вперед - колесом. Гордый такой стал, взгляд уверенный, веселый! Походка изменилась. Подражая папе стал он ходить степенно, а ранее летал, как птенец. Раскрылся цветочек родительской любовью согретый!
Так как мои познания итальянского были только три слова из репертуара Андриано Челинтано, когда уходила, говорила Косте: - Чао бамбино, сори! Он весело кричал – Чао! Видно, что уже и к речи незнакомой привыкать начал.
Уехал Костя в солнечную Италию.
Так бывает порой. Не знаешь, куда занесет и где твоя судьба живёт? Куда попадёт цветок, сорванный жестоким ветром с родной ветки? Хорошо, если в вазу поставят, а не сметут ненароком в кучу мусорную, сложившиеся обстоятельства.
На фото - автор, Костя, Танюша Красильщикова и Лариса
Татьяна умерла за две недели до закрытия "Дома ребёнка"
от инфаркта в 7 часов утра на работе, упала на ступени и...
Дети, которых к этому времени в группе осталось
только семь человек, были удивительно молчаливыми,
грустными. Наверно почувствовали случившееся...
Всех спрашивали: - Где наша мамуся?