А что Давид?
Его размаха
В делах по части сватовства
Не ведала иная сваха.
И молодица, и вдова
Дарили юношей вниманьем
На много дней пути окрест.
Отцы пристроенных невест
Воспринимали этот крест
Давидов
С добрым пониманьем.
Вот и последний пахлеван,
Из тех, кто был невольной свитой
В его затее знаменитой,
Очередной невесте сдан.
Одну красавицу с собою
Давид забрал.…
авось пойдёт
К Хандут в служанки.
От забот
Избавит силой молодою.
И поскакал на Джалали,
Пристроив дЕвицу над гривой,
В пределы отчиной земли,
Довольный, вольный, горделивый.
Глядит: сияя красотой
Навстречу витязь юный скачет.
К чете приблизившись, -
«Постой, – кричит,-
Старик, что это значит?
Зачем красотку умыкнул?
Она тебе не по годам уж.
Возьму её, пожалуй, замуж
Иль на забаву и разгул».
«Щенок! Ты смеешь мне такое?
Да я тебя в бараний рог!
Да я тебя одной рукою
Порву,
задам тебе урок».
Тут бросились остервенело
Юнец и старец, колотя
Друг друга палицами смело,
Всерьёз, до смерти, не шутя.
Потом отбросили дубины,
Переплели со взглядом взгляд.
Напружив ноги, руки, спины,
Забыв, кто прав, кто виноват,
Кружили по полю до ночи.
Но юность всё-таки своё
Взяла.
Кинжала остриё
Мгер (это он) занёс и хочет
Разить отцовские седины,
Его конечно не узнав,
Но, как Сухраб в былом Турине,
Сумел смирить суровый нрав.
И как Сухраб отцу Рустаму,
Мгер жизнь Давиду подарил,
Свёл к фарсу яростную драму,
И злую долю повторил.
ПОБЕЖДЁННЫЙ ДАВИД ПРОКЛИНАЕТ СЫНА
«Ты кто,- спросил он у Давида,-
Мне что-то силушка твоя
Напоминает. Не в обиду,
Ответь мне, где твоя семья?»
«Я царь Давид. Меня в палатах
Жена Хандут, скучая, ждёт,
Тому десятый год идёт,
Как не был я в родных пенатах».
Стирая кровь и грязь с лица,
Мгер закричал: «Святые боги!
За что ко мне вы слишком строги?
Я поднял руку на отца!
Взгляни! Браслет твой!
Амулетом
Ношу его уже давно.
Каким проклятьем суждено,
За что нам определено
Врагами встретиться при этом?
В Сасуне, дома, у Хандут
Страданье сердце разрывает.
Она всё ведает, всё знает
Про нас.
Храни её, Марут.»
Отца целуя, он прощенья
Просил за дурь свою и нрав.
Давид, позором пораженья
Был уязвлён до возмущенья,
И, чадолюбие поправ,
Молил богов -
бессмертьем
сына,
Но и бесплодьем обложить,
Чтоб Мгер всевечно клял судьбину
И мир, где вечно должен жить.
Услышав гневное проклятье,
Мгер зарыдал, к коню приник,
Сел на него и в КапутИк
Погнал,
порвав от горя платье.
Там пил с ровесниками чачу,
У деда ВАчо пировал,
Чтоб заглушить позывы плача
Души, убитой наповал.
РАТНЫЙ КРЕСТ ДАВИДА ЧЕРНЕЕТ
Давид, вернувшись, рассказал
Хандут о горькой встрече с сыном,
Что проклят, будучи невинным,
Он, как в сказании старинном,
Себя изгнаньем наказал.
Смывая грязь, разоблачился Давид,
И вскрикнула Хандут.
Крест Ратный сажею покрылся,
Как знак от праведной Марут,
Как беспощадная примета…
«Хандут, я вспомнил!
у Чымшкик,
Произнося слова обета,
Крестом я клялся, в тот же миг
Вернуться к ней для разъясненья
Долгов взаимных и обид.
Обет был мною позабыт,
И это – кара за забвенье.
Прощай, я еду!.. долг велит
Держать ответ за наважденье.
За покаянье в преступленьи,
Надеюсь, Бог меня простит.
Когда бы знать пределы гнева
Ревнивых брошенных невест
И как смертельно тяжек крест
Плодов забытого посева!
Всяк смертный сам себе довлеет,
Но и не властен над собой.
Так агнец с жертвенной судьбой
Беспечно прыгает и блеет.
Вот и Чымшкик, черна от злобы,
Корит неверного, язвит.
Не спорит с женщиной Давид
И просит час всего лишь, чтобы
Омыть в реке усталый пот,
Найти оружие для брани.
Пусть подготовится и ждёт
Его на буковой поляне.