По силе переживания, проводы в Армию стоят на втором месте в жизни
человека после свадьбы.
Сразу, в один момент обрушивается на тебя щемящая душу тоска по
расставанию: с родителями, с друзьями, с девушкой, с любимыми земляками, со
своими пристрастиями, охотой и рыбалкой. Расставаться со всем, что любишь,
с чем сжился. В народе называется это малой Родиной. Это то, что остается в
душе на всю жизнь и тянет, как магнитом сюда, особенно, когда живы
родители. Если у каждого живого существа есть три основных инстинкта: к
размножению, к выживанию, к самоутверждению, то я бы прибавил еще
инстинкт – тяга к малой Родине, к тем местам, где родился и вырос.
Это первое серьезное испытание, которое мобилизует все внутренние силы
человека. Все прежнее не умерло, но отошло в тень до поры, зато народилось
новое ощущение, ожидания непознанного, непредсказуемого с вопросами без
ответа. Когда призовут в Армию, останешься один, и никто из близких, уже не
поможет. Вокруг тебя такие же и с такими же вопросами «быть тебе отличным
защитником Родины или быть разгильдяем, не способным нести свой крест».
Вот тут-то и сказывается воспитание твое в семье, влияние родителей на
духовное формирование твоей совести и души, напутствия земляков.
Аркаша, гармонист получил повестку осенью 1958 года. Это известие, даже,
когда ждешь и готовишься морально, всегда неожиданно «как гром среди
ясного неба». Мои проводы встретили каждый по разному; моя сестра и четыре
брата отнеслись, ну точно, как в песне поется « отряд не заметил потерю
бойца», друзья заимели повод выпить и закусить, повеселиться, зная, что и тебя
тоже Родина не забудет, призовет вовремя. Часть населения поселка участвует в
проводах, остальные глазеют, и судачат всяк по- своему, из-за новизны события,
влияющего на ритм размеренной жизни.
С родителями сложнее. Пришла повестка, мама заплакала, запричитала. Все
начало валиться из ее натруженных рук; мать есть мать. Можно ли перенести,
когда родное дитя отрывают, да еще кормильца. Из шестерых детей остаются
только сестра Ира, невеста, остальные мал – мала меньше. Тревогу порождает
неизвестность. Говорю, обнимая ее сразу постаревшую: - Мама, должен же я
начать самостоятельную жизнь? Земля крутится, все течет и изменяется! Не
плачь только! Мама, я не переношу слез, пожалей меня! Наоборот, радуйся, что
сын стал взрослым и достойным быть призванным в Армию. Не каждому такая
честь, пойми это!
Но доброе, в слезах, лицо ее, еще больше содрогалось от таких слов. Для нее
логики не существовало. Материнское сердце больше всего в таких случаях
страдает. - Что же это? Как же приготовить угощение и насколько человек?
Отец, давай подсчитаем?
Батя внешне не проявлял беспокойства, только был хмур и не разговорчив,
много курил. - Николаевы все будут, родня. как никак, – загудел батя, - Это
двенадцать человек! Друзья Аркаши, считай четыре души. Нас девять с
женихом дочери, да восемнадцать человек добрых соседей наберется. Ну, и
надо запас держать человек на десять за столами, с улицы придут, двери не
закроешь. Навскидку, получается более пятидесяти человек. Когда на тракт
пойдем, к нашему галдежу еще масса людей присоединится. Всех же надо
угостить, чтобы было все честь по чести?
Как всегда, батя был мудр, и мать все внимала, соглашаясь безропотно. Его
уверенный голос внес долю спокойствия на сердце матери и придал силы
действовать.
Батя знал, что сына должны забрать в Армию этой осенью и приготовил более
ста литров отменной браги, которая стояла в молочных битонах, в погребе. Не
раз и не два они со свояком дядей Федей снимали пробу, уходили в огород,
шумели. И, вскоре раздавалась песня «эх, вы цепи мои цеп..и ..и, вы стальные
сторож..а..а!». Все, кто слышал этот незабываемый с хрипцой голос дяди Феди,
заключал «брага отменная и нареканий не будет». Как в таежном поселке
работает почта?, Правильно. через пацанов, которые, получив известие рванули
в разных направлениях. Сравнительно быстро пришли мои самые любимые
тетки: Нина и Августа, вместе с батей наделали уральских пельменей.
Разносолу большого на нашем столе никогда не было, так и в этот раз: кроме
пельменей, несколько пирогов с рыбой и капустой, картофель тушеный с
мясом, да пироги сладкие с конфетами «Дунькина радость».
Пришла пора появиться гостям. Первыми пришли наш свояк Николаев Федор
младший и пастух Иван Башаров, уже немного под «мухой», ввиду важности
момента. Видя, что еще никого нет, сели в ограде играть в карты, дымят
махоркой. Федор высок, седовлас, жилист, с лицом вытянутым и рябым, с
отопыренными, большими ушами, потирая руки, обращается к отцу: - А где
Аркадий? - Пошел с утра друзей и близких знакомых приглашать. - Вот и
дождались, первого забирают. Армия из него человека сделает! Еще радоваться
будем! Федор, муж тети Нины; своим независимым видом не располагает к
общению и, тем не менее, в его обществе находиться приятно и уютно. Такое
ощущение возникает от его доброты, порядочности и непомерной честности,
выработанной годами в асбестовых карьерах на самых тяжелых и опасных
работах забойщиком. Федор и тетя Нина имели огромный, пятистенный дом;
ограда, баня по белому, постройки для скота, все под одной крышей. Вставали
рано до работы, часа два наводили порядок, ухаживали за живностью. В семь
тридцать Федор уже за столом. И, попробуй тетя Нина подать мясной суп хоть
на пять минут с опозданием, так взглянет, сразу похудеешь. Тетя Нина его
любила и во всем старалась ему угодить. А вместе они любили и баловали
меня, племянника. Тетя Нина добрая, улыбчивая, по душевным качествам
редкий человек, вся в заботах по хозяйству. Иду с Вилюя после рыбалки, всегда
захожу в их дом. Тетя Нина с охами: - Рыбачек, ты мой рыбачек, весь мокрый и
голодный! Не успеешь оглянуться на столе уже творог со сметаной и сахаром.
Сколько помню, всегда у них полон двор скота: корова, бычок, десяток овец,
куры. Забегая вперед скажу, что будучи на пенсии Федор купил молодого
жеребца по имени Семка, чтобы добывать трудом копейку, пахать огороды,
зимой возить из тайги дрова и сено землякам. Бывало Федор выпивал с
приятелями, еле- еле залазил в кашевку и засыпал. Семка привезет его к дому и
даст голос тете Нине «забери хозяина и меня распряги устал я с ним!». Федор
только скажет: - Семка! За водкой! В дороге уснет. Лошадь подвезет его на
тракт к магазину и стоит часами, пока Федор не проснется. На ограде
Николаевых всегда висела большая красная звезда, указывая, что к людям,
живущим в этом доме нужно относиться с уважением. Федор прошел всю
войну до Берлина, дважды был ранен, вся грудь в орденах. При полном параде
я его видел один раз, а так в орденах его никто и не видел по причине великой
скромности рабочего человека. Началась перестройка в стране. Из тайги не
вернулись домой корова и бычок. Искали неделю, так и не нашли. От
переживания Федор ушел на небо, а вскоре и тетя Нина. Какой след на земле
оставила эта прекрасная пара? Прожили они славную трудовую жизнь и не
броско, но любили друг друга, даже будучи пожилыми, как Афанасий
Иванович и Пульхерия Ивановна из «старосветских помещиков» Гоголя. Этот
пример дорогого стоит. Остались двое взрослых детей, воспитанных на самых
лучших добродетелях.
Иван Башаров, пастух, одноглазый, с орлиным носом, храмой. Служил в
Первой Конной у Буденного, где и потерял глаз. Через Николаевых приходится
нам дальним родственником, знаток различных баек и сказок. Не приходилось
мне встречать человека, так сердечно, любящего детей. Длинными, зимними
вечерами, мы дети, собирались у старших Николаевых, дом, которых
находился последним к тайге на Зеленой улице. При свечах, Иван рассказывал
нам увлекательные сказки; о разбойниках, водяных и леших до полуночи. Нас,
гавриков собиралось много, мы любили этого человека, и такие встречи не
пропускали. «Страшилки» о мертвецах, Иван оставлял на конец беседы, когда
надо уже расходиться. Например, про черную комнату, черный гроб и черного
мертвеца в нем лежащего. Как ни странно, это на всех действовало, кроме меня.
Все расходились по домам, так как близко жили, а я по тропе в баню возле леса
и спал там, чтобы не идти в ночь по лесу домой. Так получалось, чтобы не
беспокоить большую, в десять человек семью Николаевых. Маме же говорил,
что буду спать у них. Пастух Иван Башаров обожал слушателей; стадо коров
отдыхает и мы тоже, полдень, но не жарко. Верхушки сосен, что-то шепчут,
навевая дрему. Закусили, чем Бог послал, Иван, заворачивая цигарку, говорит:
- Аркушка, чем солдат силен? Так он меня – подпаска называл. - В надеже,
что выполнит приказ! Но не так, спустя рукава, а всей душой и сердцем
вестимо! Он винтик – дух, но когда вместе, вестимо, непобедимая сила.
- Вот ана…! Сабли наголо… в атак..у…у! Иван вскакивал, махал рукой с
хлыстом. Интонация голоса менялась с протяжного высокого на мягкий
взволнованный. - И пошла она родная, конница, вестимо, силушка Буденного.
Пришел Володька Понамарев, черен, лохмат, под «мухой», как всегда, походка
и неторопливые движения похожи на медвежьи. Трубным голосом: - Мир дому
сему! Однако не первый, как это я оплошал? Закуривает и тоже садится играть
в карты с мужиками.
Пришли Михаил Николаев, племянник Федору, с женой Марусей. Какая
удивительная пара? Помню, Михаил пришел из Армии полный сил, красоты, с
ямкой на носу и на подбородке и вскоре сыграли свадьбу. Все знали Марусю в
поселке; свободная женщина, любвеобильна, приласкает любого мужчину,
который скажет ей доброе слово и даст выпить и закусить. Михаил увидел ее и
потерял сердце. Не знаю от жалости к ней или из-за красоты женской. Никто не
мог разглядеть душу ее, а Михаил разглядел и предложил руку и сердце. Все
родные и его мама с отцом – Федором старшим были против, но Михаил стоял
на своем, как скала. Мы, с моим батей ставили ему пятистенный дом, за
магазином на тракту. Был субботник, когда дом под крышу вырос за один день.
И поставили его всем миром, а потом гуляли с гармошкой, хваля Михаила и
Марусю за отличную бражку и стол. Это была пара от Бога. Маруся оказалась
песенница и плясунья, домовница, чистюля и в работе горяча, другому мужику
против нее не устоять. Ее лицо излучало счастье, чтобы не делала, делала с
любовью и улыбкой. Работала на опасном для здоровья месте, асбестовой
фабрике. До самой их смерти я был с ними дружен. Михаил и Маруся
Николаевы воспитали четверых детей, таких же добрых и трудолюбивых, как
они сами.
Выглянула из сеней в ограду тетя Августа: - Помощь требуется Владимир!
Принеси дров, камин топить будем!
Тетя Августа божий человек; сухонькая, немного согбенная, с личиком
маленьким шоколадного цвета, похожа на подбитую курицу. Но добрая, слов
нет. Всегда чем-то озабочена, редко смеялась. На свою мизерную зарплату без
подарков к нам не приходила. Когда вспоминаю ее, хочется улыбаться.
Вышел батя, задымил махоркой, подсел играть в карты. - Все готово мужики!
Ждем гостей! Звякнула щеколда дверей ограды и показались четверо моих
друзей. Поздоровались, внесли оживление, смех. - Штрафников принимают?
Батя отвечает: - Всяких принимают, если с добром! Это Генка Камаев, без
шуток не может. Из такой – же большой семьи, как и наша; бледен, улыбчив и
белокур. Витька Монтяков, гармонист от Бога; высок, вальяжен,
немногословен, вихраст, мой учитель по гармони, философ. Женька Кузнецов,
красавец парень, бабник, плясун, сын таких – же красивых родителей –
интеллигентов. На словах храбр, на деле трус. . Меня и моего лучшего друга
Вовку Николаева из-за девчат однажды нещадно избили, а он сбежал. Жаль, но
Вовки на проводах не будет, он уже второй год служит в Германии.
Генка Ширяев, единственный сын у матери; красив, куряка, баянист, высок,
бледен, с кучей волос на голове, с оттопыренными ушами, серьезен всегда и
скромен.
Подошли сестра Ира с женихом Аликом, красивая пара. Ира первая красавица
в поселке похожа на Татьяну Доронину в молодости, кто только не сватался, а
выбрала рубаху парня, похожего внешне на Сергея Есенина, только глаза не
голубые, а серые, да волосы темнее. Отслужил в Армии, учился на
эсковаторщика, попал к нам на практику. Сразу выделился среди сверстников в
поселке своими способностями: побеждать в драках, владея приемами самбо,
выигрывать в шахматы, имея первый разряд, улыбчивостью и страстью к
высоким скоростям, умению говорить с завораживающим юмором. Так и
хочется сказать «откуда, что берется!». Сегодня мы понимаем, что этими
качествами Бог его наградил. Сколько помню его всегда на мотоцикле «Урал с
коляской». Захожу как-то к ним в гости; Алик сидит на диване, а лица нет,
сплошное кровавое месиво. Спрашиваю: - Ты ли, это? Что с тобой случилось? -
Да, вот ехал по тракту, вижу корова переходит его. Ну, думаю, проскочу! А она
дура остановилась. Пришлось резко затормозить. Сделал полет и, мордой об
асфальт. Фотографию слегка подпортил! Где Алик, там все хохочут. Так
устроен человек: голосом, жестами, мимикой лица быть ему хорошим
артистом! Но нет, ушел в другую сторону…? У моей сестры Иры от его юмора,
никогда рот не закрывался от смеха.
Гости собрались. Шум, оживление с рассаживанием за столы. Налили бражки
в стаканы. Слово взял батя: - Сегодня отправляем с напутствием старшего сына
Аркадия в Армию. Служи, как следует, чтобы о тебе шла добрая слава! Трудно
будет – терпи! На тебя будут равняться Валентин, Виктор, Геннадий, Владимир
– твои братья. Отец поправил волосы и добавил: - Будем ждать от тебя только
хороших вестей! Взмахнул свободной рукой: - А сейчас гуляем! Мама плачет,
вытирает платком слезы. Тетки Нина и Августа тоже в слезах. Радоваться надо,
а они плачут. Пошли тосты и напутствия. Федор поднялся: - Мы любим тебя
Аркаша, не подведи родителей, которые тебя вырастили, и своих земляков, с
которыми жил бок о бок. Чего будет не хватать, пиши, вышлем! Витька
Монтяков растянул гармонь, батя тряхнул головой, повел правой рукой на
высоте груди слева направо и запел «На Амуре тучи ходят хмуро, край
суровый тишиной обьят…! Все, кто знал эту песню, грянули многоголосьем.
У певца от сердечного радостного прилива чувств, навернулись слезы. Он
вспомнил, наверное, как служил срочную на Амуре. Затем Финская война,
когда раненый замерзал в снегу, чудом остался жив. В Великую Отечественную
из-за покалеченной правой руки получил бронь, работал по двенадцать часов в
сутки для фронта, делал кузова для военных машин. Спели «При лужке, лужке,
лужке… при широком поле..» Голос звучал сильный, баритоном приятного
тембра, никого не оставлял равнодушным. Значимые места в песне
обозначались жестикуляцией рук, ну артист да и только. Я гордился им. Песня
ширилась, разрасталась, выплеснулась через открытое окно, в огород, в тайгу, и
полетела к елям и соснам. Так могут петь только здоровые, трудолюбивые
люди, у которых чистые сердца и светлые мысли. В таких застольях мне не
приходилось видеть, чтобы кто-то сильно обидел кого-то, или полез в драку.
Нет! Земляки знали, если такое случится, то в следующий раз, тебя не
пригласят в дом. Двери перед тобой будут закрыты. Вот и думай драться или
нет; и как себя надо вести, чтобы от твоего присутствия всем было комфортно.
Любовь к людям не ищет своего, а выливается через сострадание и помощь в
пользу другому, это в крови у лесных моих земляков.
Шум, гам, выпили и закусили. И, опять песня «Как родная меня мать
провожала…» Мама перестала плакать, морщинки у глаз исчезли, заулыбалась
и стала подпевать высоким голосом отцу, который вел и эту песню с таким
чувством, как будто она последняя в жизни. Отец дал гармонисту знак, и души,
сидящих уже навеселе людей, всколыхнула плясовая «русская» с переходом на
«барыню». Раздвинули скамейки и табуретки, сдвинули столы. Батя, с
присущей ему зажигательной энергией, пустился в пляс. В вихре вертелось
тело, руки, как крылья, то соединялись ладонями в хлопке, то били по коленям,
по животу, груди. Ноги мелькали так, словно в старом фильме, когда порвалась
пленка. Несмолкаемые аплодисменты и подбадривания, жгучая пляска,
возгласы, создавали ту удивительную атмосферу дружелюбия и единства, без
которой праздник, не праздник. Закончив «присядку», с чувством
удовлетворения батя подошел к столу, улыбаясь, сказал: - Гости дорогие не
обессудьте! Душа радуется! Платком обтер пот с лица и добавил: - Ух! Давно
так не стартовал! Поднял кружку браги, все поддержали. Вовка Понамарев, на
удивление, сплясал «цыганочку» с выходом, но чуть не упал, от «сугрева…»!
Давая отдохнуть Витьке, я заиграл «уральскую барабушку» женщины сразу
оживились. Не вошла, а влетела в круг, держа руками концы цветастой шали,
Маруся Николаева с улыбкой и с притопом выдала частушку:
«С гор водица, с гор водица, с гор хрустальная вода, Вода в речке замутится
мое сердце, никогда» Подбоченясь, пошла по кругу выбирать партнера, глаза
светились, щеки разрумянились. Остановилась около Женьки Кузнецова –
плясуна и красавца, низко поклонилась, точно «пава», задев рукой пол.
Старики любуются «Ах, бедова! Ах, легка!» Маруся и Женька выдали такую
пляску с частушками, впору записывать в ансамль Моисеева.
Их поддержали другие женщины. И, наш старый дом заходил ходуном, одна
частушка сменялась другой, более смелой и смешной, сопровождаемая
громким хохотом. Вышли все на улицу. По спору начали бороться Алик с
Понамарем. Через пять минут Алик принимал поздравления!
Утихло веселье в третьем часу ночи. Кто рядом жил, разошлись по домам.
Остальные, вповалку на полу в избе. Чуть свет гости зашумели, потянулись к
столу, застучали стаканы с хмельной бражкой. Центром внимания оказался
Алик, выигравший все предложенные партии в шахматы. Тогда и в
последствии, мне ни разу не удалось у него выиграть, хотя у меня тоже был
разряд. Когда он был сильно во хмелю, мне удавалось сыграть в ничью. В
последствии, Алик подрабатывал тем, что составлял шахматные задачи и
отправлял в Свердловск. В глубинке его талант оказался не востребованным и
имя его в шахматном мире, не прозвучало. Вечный вопрос! Что надо делать,
чтобы способности человека реализовались…? И каждый ответит по
разному…!? Например: слабо питался, или мало денег имел. Христиане скажут
«не терять связи с Богом!» Если эта связка работает, Бог найдет для тебя
способ, как все сделать. Но, сделает, только в том случае, если ты прилагаешь к
этому свои усилия. Примеров этому во все века, масса. Пришло время мне
отправляться. Шумная процессия с гармонью двинулась из центра поселка,
где стоял наш неказистый дом к пункту сбора, на тракт. Народ на свой ляд и
стиль шумит, приплясывая на ходу, каждый ведет свою собственную арию.
Иван Башаров то и дело выкрикивал - « Сабли нагол…о..о!, В атак..у..у!» Мой
отец сделался виночерпием, в одной руке кружка, в другой чайник с брагой на
пять литров обходит процессию и на ходу подает выпить. Дядя Федя –
хлебодар, сразу, выпившему подает вилку с закуской. Никто не забыт, каждый
чувствует к себе внимание. Мои друзья рядом со мной, несут котомку
обнимаются с друг другом. Мама плачет, я держу ее за локоть, успокаиваю.
Вышли на взгорок и пошли по дороге, разделяющее болото и одноэтажные
бараки, спустилась вниз к магазину «на тракту». Смех, шутки, голоса
растворяются в вершинах сосен. Среди всех выделялась Маруся Николаева.
Сколько же силы и жизни в этой, довольно худенькой и, по своему красивой
женщине. Все время она плясала и пела частушки и ни разу не повторилась.
Сколько же она их знает?
«Моя Таня намудрила, гармониста закадрила, а подруга Танина,
инопланетянина!».Эту частушку запомнил и несу, как память о моих проводах
в Армию, всю жизнь. Подходили посельчане жали руку, желали доброй
службы, батя всем наливал, благодарил и кланялся вместе со мной.
На тракту собралось много народа, пожалуй все кто меня знал, особенно
молодежь. Это она на горе Казачке, в окружении разлапистых сосен, у костра:
качалась на качелях и веселилась под мою гармонь. Обнялся, поцеловал,
родных и друзей, обнялся с земляками. Куда девался мой хмель? Забрался в
кузов грузовика и чувствую мои слезы кап.., кап..! Миша Николаев с моими
друзьями забросили новую гармонь «тульскую» в красном перламутре. Это в
тайне, решили сделать мне подарок. Эта гармонь вместе со мной служила
шесть лет на флоте.
Так и запомнилась картина: отходит грузовик, я стою в кузове и держу
гармонь на вытянутой руке, смотрю; впереди всех стоит отец с чайником, мать
в слезах держится за его руку, а рядом моя сестра и братья мал – мала меньше.
Да запомнилась Полина*, моя возлюбленная, которая ждала проезд мой через
село Краснополье. Прощание было коротким и опять слезы..
Жди меня, только очень жди…. и я вернусь..!
* О ней и не только…,читайте в рассказе «Ночная смена»
19.11.2006г.