Еле открыла дверь своим ключом, демонстрируя чудеса эквилибристики, пытаясь не выронить из рук пакеты, набитые всякой всячиной. Скрипнул вопросительно, встречая меня, пол в темной прихожей.
Два шага вперед, три шага направо… нет, три шага вперед и четыре… назад? Да неважно. Выруливаю на кухню, поеживаясь. Дом, в котором давно не жили, постепенно отпускает человеческое тепло, остывает, гаснет. Привычным порядком проверяю: свет, газ, вода – все работает. Ну и отлично, живем. Зачем – непонятно, но этот чудаковатое жилище день за днем бодрится и готовит себя к приему неведомых гостей. Нужно заметить, что меня дом почти не замечает. Я для него не больше, чем одна из многочисленных, живущих по соседству кошек.
Поставила пакеты на стол и потянулась открыть форточку, когда пол в прихожей снова скрипнул под легкими шагами. Здорово, что и говорить. Можно больше не таиться, не сохранять таинственное выражение лица странника, который забрел на огонек в лесную хижину. Да что там, можно вообще сгрести с тумбочки связку ключей и ехать домой. Миссия выполнена.
- Уже уходишь?
Очень смешно. Подбираюсь к заветной связке ключей.
- Даже чаю не выпьешь?
- Не сегодня.
- Злишься? Мне следовало предупредить тебя, что я вернусь ненадолго. Прости…
- Злюсь… Нет, я не злюсь, все в порядке. Просто мне внезапно стало нечего здесь делать.
Нервный стук. Стоишь, оперевшись о дверной косяк и барабанишь по нему пальцами. Сейчас главное – развернуться на каблуках, почти по-военному, и прошагать мимо, не позволив взять вверх ни своему любопытству, ни эмоциям.
- Даже не поговорим? – ты не сдаешься. Я стараюсь смотреть в пол, но знаю, не глядя: небрежно наброшенная светлая рубашка, косая челка, под которой ты прячешь вопросительный взгляд.
И вдруг я действительно начинаю злиться.
- Разговоры-разговоры… Ваши бесконечные разговоры. Музыка. Книги. Напитки со странными названиями. Почти зелья. Почти колдовство. Дни напролет – вне мира, даже находясь в мире. Тайные сообщества с явками и паролями. Безграничный фатализм. Сюжеты, тлеющие в огоньках сигарет. Ночь за ночью… И еще… эти бесплотные тени, которые все множатся и множатся вокруг вас. Ваши клоны. Копии. Всех возрастов. Под любыми именами. Владеющие вашими приемами, ведущие те же беседы, разливающие по чашкам один и тот же нескончаемый чай… Знаешь… Я как-то не вписываюсь в вашу… стаю. Поэтому… извини.
- Злишься… Понятно. Но ведь… приходишь сюда постоянно? Сметаешь пыль с полок. Поливаешь цветы. Дом… тебя любит.
- Дому все равно. И не только дому… давно уже.
- Разве?
- Тебе виднее. Этот дом – ваша вселенная. Не моя. Ты и тебе подобные обитают здесь когда и сколько захотят. А я… прихожу сюда из побуждений порядочности. Как сосед, которого попросили иногда кормить кота… И он кормит. Ненавидит это рыжее лохматое чудовище, но все равно кормит… Потому что попросили. Ключ под ковриком оставили…
Ты молчишь, видимо, собираясь с мыслями, и это мои секунды славы. Пока они не закончились, нужно уходить. Иначе… опять втянусь в беседу без конца и края… в диалог, цель которого диалог сам по себе…
Знаю, что не будешь меня останавливать. Три шага… прямо и два налево. Пол, дверь. Крыльцо. Ступени, залитые вечерним светом.
А теперь – идти, шагать, не останавливаясь, не задумываясь, переставлять ноги, пока не выровняется дыхание, пока не уймется дрожь в руках. Наощупь распутать ниточки наушников. Так же наощупь пролистать плейлист, чувствуя, где какая музыка, по теплой отдаче в подушечки пальцев. Остановиться. Нажать «воспроизведение».
Солнце мое, взгляни на меня,
Моя ладонь превратилась в кулак.
И если есть порох, дай огня.
Вот так.
/«Кукушка», гр. «Кино»/