Телефон зазвонил в два часа ночи.
— Это рекорд, в своём роде, — проворчал Василий, взглянув на часы.
— Простите, капитан, но нам тут без вас не обойтись.
— Что случилось, Вилли?
— Убийство... кажется. Или... или я не знаю, что ещё это может быть. Тут уже почти вся полиция города. Вызвали кинолога с собакой из Рио-Гранде. Они с минуты на минуту должны быть здесь.
— Кинолога? Это что-то новое.
— Да, капитан. Я такого никогда не видел. И шеф распорядился вызвать... — Крафт говорил словно через силу.
Дзюба подумал, что его, должно быть, тошнит.
— Хорошо, Вилли, я сейчас буду. Только скажи, где это.
— Цветочный бульвар, коттедж номер семнадцать.
Василий начал быстро одеваться. Роза смотрела на него со страхом, сквозь который просвечивала едва заметная искра любопытства, но она ни о чём не спрашивала, а молча пошла на кухню — делать бутерброды.
— Роза, милая, ложись спать. Там полно людей, которых подняли с постели. Сначала будет не до еды, а потом... потом мы все вместе что-нибудь придумаем.
— Всё ясно. Я сделаю побольше бутербродов и два термоса с кофе, — донёсся её голос с кухни. — Не смей уходить, пока я не закончу!
— Роза...
— Не возражай. Не думаю, что для вас откроют столовую.
Когда Василий уже открывал дверь, Дуся протиснулся вперёд.
— А ты куда? Ты останешься дома.
Но пёс упорно не хотел отходить от двери. Обычно, когда его отказывались брать с собой, он хоть и выглядел разочарованным, но сразу же слушался. На этот раз Дуся ни за что не хотел отпускать хозяина одного.
— Ну хорошо, — сдался Василий. — Посидишь в машине, ладно? — пёс вилял хвостом, преданно глядя в глаза. — Думаю, ты понял.
Лёгкая машина мягко поднялась в воздух и бесшумной тенью скользнула над спящим парком в сторону побережья, туда, где на Цветочном бульваре подмигивали фонариками самые дорогие дома в Сардинии.
Искать семнадцатый коттедж не было необходимости. Вокруг него было светлее, чем днём, от тревожного света прожекторов. Вилли, непривычно бледный, встретил капитана у края огороженной территории. Василий запер Дусю в машине, невзирая на его протест, и пошёл к дому вслед за лейтенантом.
— Не знаю, что с ним сегодня творится. Он всегда такой спокойный и сразу слушается...
— Не только с ним, — ответил Крафт. — Мы тут пробежались по соседям. Предварительно. Так вот. В шестнадцатом коттедже всего один жилец — мужчина средних лет. Он не мог сегодня заснуть и принял снотворное — ничего не видел, ничего не слышал.
Интереснее другое — в пятнадцатом коттедже живёт семья. У них есть собака. Очень спокойная, никогда не доставляла им хлопот. Но сегодня она словно взбесилась. Сначала металась по дому и скулила, а потом и вовсе начала выть. Они никак не могли успокоить пса и решили, что он, должно быть, заболел. Пока они соображали, что делать, выясняли, где среди ночи можно найти ветеринара, собака успокоилась сама собой. В скобках замечу, что они тоже ничего не знают.
— Ну разумеется. Они были полностью поглощены своей собакой. Известно имя жертвы?
— Да, капитан. Это Конрад Саталатан — владелец коттеджа.
— Он жил один?
— В основном, да. Но у него нередко гостила сестра с дочерью. Сейчас они в больнице.
— Что, тоже пострадали?
— Нет. Девочка заболела, и они уехали в клинику — вчера вечером. Из клиники сестра пыталась ему дозвониться, но никто не отвечал. Она и вызвала полицию. Ей пришлось постараться, чтобы убедить дежурного в необходимости направить сюда кого-нибудь. Катарина Алисян — так её зовут, утверждала, что Конрад не мог отключить телефон и спокойно улечься спать, не убедившись, что с племянницей всё в порядке. Он, кажется, очень любил девочку.
— Кто обнаружил тело? — Василий остановился у приоткрытой двери коттеджа.
— Сержант Кейси. Его до сих пор отпаивают успокоительным. И я его понимаю, — Крафт нервно сглотнул.
— Китамура, — Василий поднял руку, приветствуя всегда невозмутимого патологоанатома, выходящего из дома.
— Я закончил здесь, капитан. Когда будете готовы, сразу отправляйте тело в лабораторию.
— Когда он умер?
— Совсем недавно. Час назад или около того.
— Причина смерти?
— Не спрашивайте меня, капитан, — в желтоватом непроницаемом лице с тёмными узкими глазами что-то едва уловимо дрогнуло. — Просто взгляните на него, и первое, что придёт вам в голову — это и будет единственное, что я могу сейчас сказать.
— Хорошо. Будем ждать вашего заключения.
Китамура покачал головой и ушёл, ничего не ответив. Дзюба впервые видел его таким.
В коттедже всё было перевёрнуто вверх дном, а гостиная ещё и залита кровью.
Тело лежало на полу лицом вверх, и первое, что пришло в голову капитану — его загрызли. Видимо, это и имел в виду Китамура. Одежда убитого, когда-то качественная и дорогая, а теперь превращённая в лохмотья, не скрывала многочисленных глубоких укусов.
Странно: его кусали, рвали когтями и зубами, но не перегрызли горло, как можно было ожидать. И ещё одна удивительная деталь, которая резко контрастировала с растерзанным телом — у убитого спокойное, умиротворённое, почти радостное лицо.
Распорядившись об отправке тела, Василий собрался осмотреть дом и поговорить если не с криминалистами, которые были погружены в работу, то с лейтенантом Адамсон, но Вилли позвал его на улицу — прибыл кинолог.
Он был молод, широкоплеч и самоуверен. Вилли заподозрил, что его светлые волосы и голубые глаза, встречающиеся в XXXI веке крайне редко, не каприз природы, а результат косметических ухищрений. Собака — лоснящийся чёрный ротвейлер — выглядела не менее самоуверенно.
— Лейтенант Алекс Стенсфилд, — молодой человек смотрел на капитана немного недоверчиво, видимо, сомневаясь, тому ли он представляется. — Прибыл в распоряжение капитана Василия Дзюбы, — лейтенант позволил себе едва заметно усмехнуться уголком губ, наверное, имя капитана казалось ему забавным. Впрочем, как и сам капитан.
— Очень хорошо, Алекс. Я думаю, вы лучше меня знаете, что вам нужно делать. Я не стану вам мешать. Как зовут вашу собаку?
— Его зовут Жерар, капитан.
— Прекрасно. Действуйте, как считаете нужным.
Стенсфилд выпустил собаку из машины, где она сидела до сих пор под прозрачным куполом, как в витрине, и Вилли показалось, что пёс сильно нервничает. Во всяком случае, он уже не казался самоуверенным.
Алекс повёл его к дому, и Вилли мог бы поручиться, что по телу собаки волнами пробегает дрожь. Дзюба и Крафт пошли за кинологом.
Алекс едва ли не силой втащил собаку в дом. Стоило ей вступить в гостиную, как она затряслась всем телом, поджала хвост, и из мощной её пасти исторгся сначала жалобный скулёж, а затем — отчаянный вой.
Ошеломлённый Стенсфилд не удержал поводок, и ротвейлер, рванув что было сил, выскочил из дома, стрелой метнулся к машине и, запрыгнув в неё, прижался, продолжая скулить.
— Жерар, наверное, впервые оказался... — мягко начал Василий после общей паузы.
— Нет-нет, капитан, — Алекс с трудом пытался вернуть себе утраченное самообладание. — Мы работаем с ним уже пять лет. И никогда... ничего подобного...
Даже Вилли, отнёсшийся к Стенсфилду неприязненно, пожалел его и протянул руку помощи, снова повторив рассказ о собаке из соседнего коттеджа. Но кинолог не желал, чтобы его жалели. Растерянность сменилась раздражением.
Он пытался вытащить ротвейлера из машины, но мало преуспел в этом. Собака твёрдо решила не покидать своего убежища ни за что на свете.
Вилли почесал в затылке и пошёл за капитаном, который быстро направился к своей машине.
— Зря я его сюда взял, — сказал Василий, глядя на Дусю. — Что-то здесь неладное творится. Может, отвезёшь его ко мне домой, Вилли?
— Для вас и для Дуси — всё что угодно, капитан. Но, может быть, мы сначала попробуем выпустить его?
— Нет, мне это не нравится. У меня даже поводка нет.
— Ему не нужен поводок.
— Обычно — да. Но сейчас... что если он запаникует и убежит неизвестно куда?
— Не думаю, капитан. Взгляните на него — он прекрасно держится. Выглядит куда спокойнее, чем их хвалёный Жерар, и могу поспорить, он раз в несколько умнее этой лоснящейся туши.
— Жерар тоже казался спокойным, пока его не выпустили, — пробурчал Василий.
Крафт почувствовал, что он готов сдаться.
— Но, капитан, у нас здесь нет другой собаки. Вы же видели, что сотворили с телом. Это не мог сделать человек. Мы должны попытаться. Или Дуся справится, или мы убедимся, что ни одной собаке это не под силу.
— А если его тоже растерзают?!
— Нет, — сказал Вилли, снова бледнея. — Нет, этого не случится. Мы будем рядом и... — он сжал рукоятку бластера.
Продолжение: http://www.proza.ru/2016/02/26/1955