М. М. Кириллов Теплые воды Грузии Очерк

 
М.М.Кириллов

ТЕПЛЫЕ ВОДЫ ГРУЗИИ
      «Горящая» путевка в Цхалтубо застала нас врасплох. В тех краях мы еще не были. Знакомимся с атласом и справочниками... Пури — хлеб, цхали — вода. Цхалтубо — теплая вода - Тепловодск, по-нашему. Все простое на земле у всех просто. Едем в Грузию!
* * *
      На Кавказ до сих пор приходится пробираться по краешку земли. Ниточкой тянется железная дорога у самого моря - пуповина, несущая русскую кровь к грузинскому сердцу. Давно нужна столбовая дорога.

* * *
      Поезд — словно исследователь: то надолго заберется куда-то в гору, то чуть не вылетит в открытое море. Чернота тоннеля возникает сразу. В купе смолкают разговоры, наступает томительное ожидание. И вдруг — яркий свет, зелень и синее-синее море. От Туапсе до Очамчире оно удивительно пустынно, как во времена аргонавтов.
* * *
      Лоо — маленькая станция по пути к Сочи. Поздний теплый вечер. Огни фонарей высвечивают асфальт перрона. Где-то рядом горы, угадывается близость моря. В этих местах однопутка, и поезда стоят здесь подолгу. Пассажиры облепили подножки вагонов, расселись на скамьях. Кто-то из них тихонько наигрывает на гармони. Вплетается грузинская мелодия. Возле гармониста собирается молодежь, особенно грузины. Резкий говор, смех, улыбки. Образуется круг. Звучит тихая грустная грузинская песня, похожая на ветер с гор. Ее сменяет лезгинка. Круг ширится. В пляску сначала несмело, а потом все охотнее вступают мужчины, женщины. Горделивая осанка, нарочито скупые движения, ритмика. Асса! Возникает чувство единения людей. Особенно радуются грузины: музыка подсказала им, что родина их уже близка. И они меняются на глазах: становятся самобытнее, многограннее, значительнее, чем еще совсем недавно в долгих степях России. Грузия — совсем рядом.
* * *
      Раннее утро. Перрон в Самтредиа — как широкая ладонь. Невысокие пальмы. Цветы. Фонтан. В этот час малолюдно. Молоденькая кокетливая грузинка нетерпеливо ждет сынишку, медленно едущего за ней на трехколесном велосипеде. Черные кудри и у мамы, и у сына... В сквер забрел теленок. На низком парапете фонтана сидит старик и разглядывает наш поезд. Лицо в морщинах, глаза выпуклые, слезятся. На голове у него небольшая шапочка из войлока, руки на коленях — тяжелые, мозолистые. Самтредиа — широкая ладонь Грузии. Ну что же, здравствуй!
 ***
      Кутаиси. Нижний и Верхний. В переводе — каменный город. Ему 3,5 тысячи лет. Узкие улочки. Караван-сарай. Тюрьма, в которой в начале века сидел молодой Сталин. Много памятников — Палиашвили, Церетели, Цулукидзе... Обилие своих великих людей. Гордая бережная память народа. Что мы, русские, знаем об этом?!
***
      Стратегическое шоссе: Сухуми — Кутаиси — Тбилиси — Баку. Поток машин. Колоритная деталь: коровы на дороге — бредут, стоят, лежат. Всё останавливается и объезжает. Как в Индии — священные животные.
***
      Цхалтубо от Кутаиси в 13-ти км. Город в предгорной долине, весь в зелени. В ясную погоду видны южные отроги Большого Кавказского хребта. Здесь всегда немного влажно и оттого душно. Но к этому постепенно привыкаешь. В зоне курорта — 20 санаториев. Строились они, главным образом, - в 30—50-е годы. Грузинский орнамент. Явные излишества тех лет, но красиво. В центре курорта — парк, источники. Парк старый — лиственница, магнолии, индийская сирень, эвкалипты, кипарисы, чинары.   Место уникальное — днем и ночью, зимой и летом здесь бьют источники теплой воды с лечебной примесью радона. Считают, что ледники, тая, питают глубины недр, здесь вода нагревается, обогащается радоном и устремляется вверх. Воды много: курорт мог бы быть втрое больше. Чудесная вода лечит больную кожу, женские недуги, суставы и старые раны. Доброе дело — 40—50 минут погреться в бассейне. 35,5°. Дно из разноцветной мозаики. Невесомость и тепло. И на улице тепло. Радикулиту не устоять. Тем более, перед многообещающим радоном в пузырьках азота...По легенде, человека к этой теплой воде вывел раненый зверь. В Цхалтубо всё лечат только радоновой водой: бассейны, ванны, души, массажи, полоскания и т. п. И говорят — только об этом. А здешние врачи называют себя банщиками...
* * *
      Зелень в Грузии необычна — темная, с оттенком бронзы. Когда едешь в Гелати (в горы, недалеко от Цхалтубо), повсюду видишь обнажения бокситов — точно такого же цвета. Возможно, все это взаимосвязано.
* * *
      Очень распространена лиственница. У нее широкие нежные зеленые лапы. Чуть ветерок — и они плавно кивают тебе, как бы успокаивая: «Не волнуйтесь..., не волнуйтесь...»
       Налетит ветер — и ветви уже машут, хлещут, стонут: «Боже мой, что же делать! Боже мой, что же делать!»
* * *
     Население в Грузии до нашествия монголов составляло около 12 млн. человек. Позже страну беспощадно истребляли соседи, особенно персы и турки. К 1783 г. народу здесь осталось всего 600 тыс. чел. Присоединение к России не было бескровным, но оно положило конец войнам и истреблению народа.
* * *
      Высоко в горах — творения Х—XI—XII веков. Гелатский монастырь и Академия наук. Создание Давида-Строителя. Раннее, еще византийское христианство, с остатками языческой культуры. Храм Бограта III-го (ровесника Ярослава Мудрого — 1001—1010 годы). Здесь похоронена царица Тамар... Сам Давид-Строитель (его именем названа одна из улиц в Кутаиси) похоронен в Гелатском монастыре. Умирая, он велел похоронить себя под плитой в полу ворот храма, так как считал, что, хотя и во имя доброй цели — объединения Грузии, пролил все же слишком много невинной крови своих соотечественников. С тех пор, вот уже 800 лет, по плите над прахом его ходят люди... Знал ли об этой судьбе другой «великий грузин»... Грамоты, писанные царицей Тамар. Очень четкая каллиграфия. Маяковский, уроженец этих мест, не зря, видимо, запросто называл ее «Тамарочкой»... Древний народ. Горы сохранили его. Оттого так устойчиво своеобразие его культуры и социального облика.
* * *
      Музей Маяковского в Багдади (ныне г. Маяковский). Большой деревянный дом на высоком берегу быстрой и чистой речки. Вокруг горы. За ними — Турция. Семья Маяковских была здесь единственной русской семьей в те годы. В доме просто и просторно. Мебель подлинная. Проданная еще в 1908 году, когда Маяковские переехали в Москву, она была вся возвращена народом при создании музея в 40—50-е годы. Село небольшое — всё и все друг о друге помнят.
      Удивительно все же: узкая долина, зажатая горами, родила такого громадного Человека. Мальчик, в детстве говоривший в основном по-грузински, стал великим русским словотворцем. Интересно, что эта же речка «вынесла» позже — президента Груз. АН и председателя Совмина ГССР... Вот так Багдади! Нигде раньше я не узнал о Маяковском столько, сколько в этом доме на берегу горной речки.
      В музее звучит версия о более сложной подоплеке самоубийства поэта, чем принято думать. Будто бы он был не вынужден, а принужден застрелиться. И мотивы здесь были не столько, личными, сколько политическими. Он был слишком ярким трибуном коммунизма. Грузия бережет его память.
***
      Чем дольше живешь в этих местах, тем во все большем своеобразии и сложности представляешь себе окружающее. Наблюдения остро социальны и противоречивы. Рынок в Кутаиси большой. Старые времена напоминают лишь теснота, многолюдье, горы дынь, изобилие. Цены — московские...
      Архитектура частных домов особенная. Двухэтажные, на сваях, с подпольем, широкими террасами, верандами, величественными лестницами, металлической оградой, резными воротами — дома соревнуются друг с другом. Размах! И от, дождя есть, где укрыться, и от горного потока. И тень под террасами манит. И двор ровный, зеленый — словно лужайка. Где-то коза, где-то индюшки. Свиньи с черными пятнами на спинах роются в загоне. Машина, а то и две... Хорошо живут бедные грузины...
      Бизнес на всем. Лавки, лавочки, лавчонки... Вроде бы государственное, но вроде бы и нет. Очки — любые диоптрии и любая оправа, через 20 минут, но без уточнения характера собственности...      Экскурсии — немного про курорт, про радон, конечно про Сталина — и обязательное многократное фотографирование. Познаний — на копейку, бизнес на тысячи.  У входа в источники продается все: от пемзы, листьев эвкалипта, до вязаных свитеров и «левого» коньяка и чачи.
* * *
      И в Цхалтубо, и в Кутаиси памятники Сталину или барельефы с его изображением. Почтительные воспоминания о его приезде на курорт в 1951 году. И вместе с этим — бурный расцвет бизнеса на его памяти. Фотокомпозиции семьи Сталина — по рублю штука — рядом с фоторасписанием церковных праздников, русалками и волосатыми парнями из ансамблей. Несчастная семья: убитая жена, убитый немцами Яков, пьяница Василий, покинувшая родину дочь... страшная судьба. Большего унижения памяти Сталина трудно придумать. В России до этого никто бы не додумался. Бизнес на имени вождя везде — в парках, на вокзалах, в вагонах. Парадокс памяти: «гордые» грузины позорят своего «великого земляка»...
      Уже после возвращения из Грузии в Москву мы вечером поехали на Красную площадь. На склоне ее, как на краю земли, Храм Василия Блаженного. Высокие стены Кремля. Брусчатка. За Мавзолеем, несмотря на сумерки, хорошо заметен светлый бюст Сталина. Вспоминаются испытанные еще в детстве трепет и волнение, радость от подчиненности чему-то простому и ясному, общему для всех. Как далеки мы сейчас от этого времени и чувства. К Сталину следует относиться по «заслугам», но к его памяти нельзя относиться несерьезно.
* * *
      Слишком очевидны контрасты. На одном полюсе — общее достояние, на другом гипертрофированная личная собственность, на одном — труд, на другом — нажива. То, что принадлежит всем, — часто в запустении, старое, копеечное, то, что принадлежит частнику, — крепкое, богатое, ухоженное.  Как-то мы решили сходить на кладбище в Цхалтубо. Дорога на кладбище (общая) — отвратительная, дома вдоль дороги (частные) — дворцы.
      Кладбище бессистемно — хаос надгробий и оград. Старины мало. Преобладают современные богатые захоронения. Гранит, чугунное литье, памятники или портреты в рамах во весь рост, могилы электрифицированы и радиофицированы. Надгробья под крышей или даже в виде мемориальных комнат, в которых воспроизведены все атрибуты жизни умерших. Все это в громадных размерах, неимоверно дорого и безвкусно. И тут же — полуобвалившееся здание часовни, загаженное и заросшее бурьяном; безвестные, задавленные похоронной роскошью соседей холмики с дешевыми крестами и выцветшими фотографиями. Особенно бедны могилы русских.
      Богатые и после смерти страшатся, что их сочтут за бедняков. Торговцы фундуком и после смерти не желают оставаться безвестными, и их памятники могут поспорить с памятником Палиашвили. Гимн мещанству! Богатство со своей дочерью — духовной нищетой.      Рассказал об этих впечатлениях старой грузинке, отпускавшей процедуры в источнике. «Что вы, — грустно улыбнулась она, — есть и бедные грузины — и в жизни, и на кладбище. Они рядом, вы их просто не заметили».   Да, есть и бедные, и даже нищие. Поезд наш долго стоял в Кутаиси. Моросил дождик. Из окна тамбура вагона видно было, как в горах мусора, возле станции, роется сгорбленная, плохо одетая старуха. Медленно разгребая палкой мусор и бумагу, она что-то искала и, находя совала в мешок. Недалеко от нее в ящиках с отбросами рылись собаки. Чья она, эта мать? Нужна ли она здесь кому-нибудь? А рядом, на перроне, толпились провожавшие — сытые и капризные.
      Отношение к приезжим неоднозначно. Преобладает приветливое деловое отношение. Иногда поговаривают: «Не знаем, как вам наши воды, нам ваши гроши помогают» (тысячи приезжих снимают комнаты и койки). Нередко улавливаешь неприязнь, когда тебя активно не замечают, обслуживают, не глядя и кое-как.
* * *
      Говорят грузины резко и громко, прерывая и не слушая друг друга. А поют тихо и удивительно душевно, словно прислушиваясь, каким будет эхо. В их песне — гармония гор, ветра, лесов. Акустика песни — акустика гор. Грузинская фонетика весьма совершенна: сколько звуков, столько и букв в алфавите. Грузины, те из них, кто знает об этом, гордятся, что их язык древнейший в мире, наряду с иудейским, армянским и греческим.
      Бросается в глаза: эмоциональность во всем, часто позерство или, в лучшем случае, стремление к позе (у мужчин), громкие похороны и пышные свадьбы, крик по любому поводу, траурные полотнища на окнах в центре города и многодневный траур в одежде. Все выносится наружу, на люди. Почему не внутрь? Пышная упаковка обыденного.
      Приезжая, сев в автобус, громко спросила, скоро ли Кутаиси. Пожилой грузин, снисходительно улыбнувшись наивности российской провинциалки, почтительно уступил ей место. Корсиканка боялась, что проедет Париж... Мужчины (любого возраста) без сомнения оставят все дела, если перед ними молоденькая русская и - им покажется, что есть хоть капля надежды... Молодые женщины и девушки — грузинки, конечно, прелесть, но за семью печатями. И, в особенности, для своих. Грузин будет унижаться перед русской на глазах у всех, но и близко не подойдет к своей девушке. Пожилые и старые женщины обычно некрасивы, всегда озабочены, спешат, тащат что-то в сумках, поучают детей. Черная одежда, черные платья, покрывала. Седина, как черненое серебро.  В день, когда мы приехали, санитарочка с нашего этажа чем-то отравилась. После долгих уговоров она согласилась, чтобы я ее осмотрел (конечно, в присутствии женщин и не обнажая тела). Очень красивая девушка. По-моему, ей стало лучше сразу после осмотра. На другой день мне был преподнесен мешочек с орехами (за труды), и целый месяц меня встречали пленительные загадочные взоры...
* * *
      Кира — массажистка в санатории. Руки сильные и теплые.. Знает шесть языков: азербайджанский, русский, греческий, армянский, курдский и свой — родной. Вот тебе и массажистка. Энциклопедия! И сын у нее — Геракл.
      Только в Грузии я понял, что канистры — не обязательно для бензина. Полиэтиленовая посудина, извлеченная из холодильника, с запотевшими боками, с просвечивающим розовым вином — это вещь! Виноградное вино не с прилавка, а из подвалов — вот непитое мною чудо. На горных дорогах, на окраинах городов типичная фигура мужчины с киркой, ломом, лопатой. Неторопливая упорная борьба с камнем, составляющим здесь все: дороги, дворцы и саму землю.
* * *
      Грузины-фронтовики хранят святую память о фронтовом братстве. Ученый секретарь музея Маяковского в Багдади — 60-летний еще крепкий грузин, рассказав о Маяковском, с гордостью доложил нам, что сам он был участником двух парадов на Красной площади в Москве — 7 ноября 1941 года и парада Победы в 1945 году. «От Сталина ушел на фронт и к Сталину вернулся». «Грузия, говорил он, родина двух генералиссимусов — Сталина и Маяковского. Последнего в США называли генералиссимусом советской поэзии».
* * *
      Еще один грузин. Петр Иванович Чебукиани. Его отец в 1925 году, ещё будучи мальчиком, обнаружил богатую сталактитовую пещеру в горах Сатаплиа («медовых»), вблизи от Цхалтубо. Им же были найдены следы динозавров в окаменевшей глине когда-то бывшего побережья... Теперь пещера освоена, иллюминирована. Чебукиани-младший — экскурсовод и хранитель пещеры. Очень гордится этим.
      А пещера действительно чудо: подземные залы высотой до 14 м., веками с потолка и стен капающая вода, образующиеся вследствие этого натечники из кальция: сверху — сталактиты, снизу — сталагмиты. Прохладно, весь год +15°. Дышится легко. В Цхалтубо уже пробуют лечить бронхиальную астму в пещерах.
* * *
      Дети — черноглазые, кудрявые, шумные и подвижные, как горные ручьи. Дети, пасущие коров, несущие хлеб из магазина, стерегущие товар на рынке. Дети — на поворотах дороги в селах. В ногах — корзины, в протянутых ладонях — горсти инжира...
      Познакомились с женщиной — русской, 35 лет прожившей в Цхалтубо. Здесь, без мужа, погибшего на фронте, она вырастила троих дочерей, «пустила корни», привыкла. Она — дома. С глубокой симпатией она говорила о сплоченности грузин в беде, в горе, о их бескорыстии, когда речь идет о чести, о семье, о родителях. Свойственное им стремление к пышности, яркости, избыточному самовыражению она объясняет верностью традициям, связанным еще с языческими временами. Грузин не выделяет себя из людей, он выделяется — бессознательно.
***
      Нодар Думбадзе. Прочел его «Закон вечности» и многие рассказы-новеллы, чувствуя потребность увидеть Грузию глазами грузина. И хотя прежде уже знал о его «Илико...», открыл для себя этого писателя впервые. Он помог мне почувствовать живую душу его народа, малознакомое сделал близким. И сам он, угадываемый через его героев, показался мне близким человеком. У нас одинаковое видение людей, добра, радости, юности. Знай я его в жизни, был бы ему другом. Романтизм, так свойственный ему, он особенно свободно и естественно передает, описывая детство и юность. Иначе ему себя не выразить. Его книги просто давят пошлость. У него умное сердце. Как верно: физическое, материальное уходит с человеком, духовное остается людям. Мы — наследники духовных ценностей ушедших поколений. Духовная ноша каждого живущего — намного тяжелее его самого.
Знай я его, я был бы ему другом.
* * *
      Наступило время прощаться... Вечная зелень, синее небо, яркие лица, но никогда не покидает ощущение грусти, сокровенной печали. Далекий край. Не зря Пушкин так и написал: «На сопках Грузии печальной...»
      Прощай, Грузия. Я пристально вглядывался в твое лицо. Впечатления и чувства не были однородно положительными, постоянно заставляли размышлять. Но твою трудную историю, твоих тружеников, жизнелюбивую зелень, упорно раздвигающую камни, твоих черноглазых мальчишек, — я полюбил. И понял, что теплые, ласковые воды, бьющие из твоих недр и согревающие, как объятие матери, — это и есть ТЫ.
Август 1981 г.

     Прошли годы. Грузия уже давно – самостоятельное государство. Три правителя её, а именно Гамсахурдия, Шеварднадзе и Саакашвили, в своё время советские деятели, в той или иной степени изменили и своей прежней Родине, и Грузии,  и самим себе. За это время от Грузии отделились и Южная Осетия и Абхазия. Но я думаю, что народ этой гордой республики пережил эти испытания и остался, в отличие от её руководителей,  верен себе. И Цхалтубо – тоже.
Саратов, февраль 2016 г.