Это плохой день. Один из сотни таких дней за этот год. Я хорошо выучил их. Научился безошибочно их определять. Прямо с утра. Потому что они всегда начинаются хорошо. Даже предыдущий вечер, как правило, тоже проходит нормально. Первые три - четыре часа с утра тоже все в порядке. А потом все меняется. Ты понимаешь, что это плохой день. И ночь будет не лучше. Может даже хуже, несмотря на то, что сразу после неё, возможно, наступит хороший день. Что может быть хуже плохого дня?
Я весь день смотрел хроники расследований преступлений, совершенных серийными убийцами в 20-ом веке. Фото, видео, интервью. В последнее время я сильно увлекся этой темой. Потому что она увлекательная. Почему? Не знаю. Наверное просто потому что нам нравится все необычное. Тем более такое тайное и страшное. В одном из этих фильмов мне запомнились слова следователя по делу Анатолия Оноприенко о том, что он убивал людей лишь для того, чтобы заглушить собственный страх перед смертью. Столкнуться с ней лицом к лицу, в каком-то смысле даже стать ею. Получается я, чтобы заглушить страх перед смертью теперь смотрю про него фильмы. Это нормально - интересоваться смертью. Это все таки часть жизни, наверное даже не самая худшая.
Потом я катался на общественном транспорте. Смотрел на людей в наглую, не стесняясь, прямо в глаза смотрел прохожим. Встречал много симпатичных людей. Я надел тонкую куртку перед выходом. Сначала было терпимо, но потом поднялся сильный ветер, стало невыносимо холодно. Я натянул на голову шапку, которая не сильно грела, но в ней все таки было комфортнее. Выглядел я в ней ужасно комично. Мне вообще не идут шапки.
Часа три я катался на автобусах, ходил по улицам, сидел на остановках и всматривался в этот грязный, некрасивый город, который напоминал мне убогую холостяцкую квартиру. Дома, вокзалы, церкви, магазины - все было небрежно разбросано, покрыто плесенью и пылью. Люди, такие же нескладные как город, вылазили из его дыр, как тараканы, суетились, убегали и прибегали, тащили в свои норы какие-то грязные вещи. Кстати я где-то читал, что тараканы, несмотря на их антисанитарные условия жизни, удивительно чистоплотные существа. Они вроде даже умываются. Также как все, еще неделю назад, я тонул в толпе этих дешевых курток и грязных джинсов, а сегодня и остановился и присел на остановке. Стал всматриваться в лица прохожих, как будто в свое лицо. Что я там увидел? Ничего особенного. Ни жизни, ни смерти я не искал в этих лицах и видел я в них только пустоту. Обыкновенную, совершенно не страшную, рабочую пустоту. Все люди вокруг, как заведенные однажды механизмы, бесились, спотыкались друг о друга, метались и ругались как-то привычно, будто бы следуя заложенному в них кем-то алгоритму. Потом пошел мелкий дождь и я поехал дальше.
Почему этот день плохой? Чем он хуже остальных, таких же дней? Да ничем. Они все одинаковые. Девушка в маршрутке читала конституцию и я подумал "Юрист". Возможно лучше, чем я. Более организованный, более исполнительный, цепкий специалист своего дела. Тот человек, которого не будут терзать душевные сомнения, когда придется выбирать между приказом начальства и нравственным долгом. Тот человек, который не будет страдать от бесполезности совершаемой работы. Человек, который знает себе цену и не потерпит пренебрежительного отношения. Профессионал. Настолько ограниченный в своих духовных потребностях, насколько ему позволяет этот его алгоритм. Сбалансированный человек. Ему можно доверять. Все мы, как детальки этой огромной кучи дерьма, которую называют социумом, потеряны в толпе таких же маленьких взаимозаменяемых механизмов. Мы унижены этой взаимозаменямостью. Всегда есть тот, кто лучше тебя, есть такой же как ты, есть хуже тебя и это все неважно. Ведь в мире работы и социальной жизни - тебя вообще нет. Есть должность, статус, опыт, размер оклада и специальность. Как только ты начнешь искать себя в этой социальной свалке - ты обнаружишь, что здесь нет вообще никого. Очевидная и скучная реальность, окунувшись в которую начинаешь смердить всем своим естеством.
Моя коллега сидела на работе до 9 часов вечера. По образованию она была геолог, но фактически исполняла обязанности экономиста. Весьма неудачно. Но очень старалась. Настолько сильно, что вся ее жизнь приобрела форму профессиональной деятельности. Все мечты были связаны с прибылью от работы, все страхи с неудачами на работе. Идеальная деталь системы. Он сидела напротив меня и в её разговоре всегда фигурировали слова, относящиеся к ее деятельности или деятельности компании. Даже в разговорах со своей семьей она умудрялась упоминать виды услуг, предоставляемых компанией и перспективы её развития. Тогда ей было около 50 лет. Помню, как мне хотелось встать и со всего размаху залепить ей пощечину. Сказать, даже проорать ей в лицо "Зина, ты же блять ЧЕЛОВЕК!".
Но такие мелочи, как одновременно неожиданное и предсказуемое осознание своей профессиональной никчемности, конечно, не могут испортить настроение и тем более день. Я шел в своей нелепой шапке по центральному рынку мимо нищих, среди которых особую активность проявляли две цыганки. С твердой уверенностью в праведности слепой доброты, невзирая на внутреннее отторжение таких неоднозначных поступков, как передача денег не нуждающемуся, но просящему, я отдал одной из них всю мелочь, что была у меня в кармане. Но вместо слов благодарности, в ответ на мои потенциально праведные действия, эта цыганка схватила меня за рукав куртки и, указывая пальцем на свою такую же потенциально страждущую коллегу, сказала "И ей дай! И ей тоже дай!". Я конечно ничего ей не дал, расстроился и пошел дальше. Но расстроился я вовсе не от наглости этой цыганки. Я и раньше знал, что многие нищие вовсе не нищие. Они также как и другие люди работают, просто работа у них вот такая вот. Сидят, крестятся, собирают мелочь, потом отдают ее своим начальникам, которые держат рынок, а они им дают какой-то процент с их заработка. Может у них даже оклад есть? Трудовая книжка? Но ведь это все неважно. Кто мы такие чтобы судить кому дать денег, а кому нет? Кто истинно страдает, а кто нет? Сказано - просящему давай и не требуй обратно. И нет к этому никаких постановлений пленума с разъяснениями о том, что давать нужно лишь тем, кто действительно в нужде. Способен ли я отдать свою банковскую карту, одежду, обувь, сумку, даже нижнее белье той цыганке, которая зарабатывает в разы больше меня? Нет. Значит слепая доброта моя - одно лицемерие и цена ей 24 рубля 50 копеек.
Я ждал от поездки на автобусе чего-то большего, чем в итоге получил. Было очень тесно. Расстояние между сидениями и сами сидения были рассчитаны наверное на размер 10-летнего ребенка. Напротив сидела девушка. Не сильно красивая. Из-за узкого пространства между нами, наши колени периодически соприкасались друг с другом. Мы их тот час же отдаляли, ей наверное было слегка неловко. От окна тянуло холодным воздухом, а в проходе стояли люди. Вроде даже одна бабушка. Я вышел на улицу. Было темно, холодно, на мне была эта дурацкая шапка. Почему этот день был плохим? Не знаю. Просто настроения наверное не было.