Несоответствие формы и содержания... Что может быть смешнее! Или уродливее!
Или жалостливее! Или нелепее!
Квадратный мяч. Урод с сентиментальным сердцем. Рахитичный штангист. Трусливый разбойник. Застенчивый воришка. Жестокий священник. Корыстный коммунист.
Одних литературных героев с такими качествами можно было бы привести несчётное количество... Но я не о литературе. Я о том, что было со мной, хоть и готов согласиться с общеизвестным положением, что жизнь подчас здорово уступает искусству... даже в правдоподобии.
Но, что было, то было!
А было то, что я довольно долгое время жил в настоящем замке. И в моих документах, в графе место проживания, так и значилось: замок Мулен де ля Сенлис. Французы, прочитав его, начинали относиться ко мне с подчёркнутым уважением. Девушки, при знакомстве с которыми я как бы случайно упоминал, что живу в замке, сразу же готовы были подружиться со мной покрепче. И только представители всякого рода благотворительных организаций, прочитав мой адрес, удивлённо поднимали брови: что, мол, хочет от них человек, живущий в замке?!
И тогда приходилось объяснять, что замок, хоть и является настоящим, на самом деле давно уже стал своего рода общежитием для русских мигрантов, не имеющих средств на то, чтобы устроиться в нормальном жилье...
И всё-таки замок был в самом деле замком! С огромными, запиравшимися на ночь воротами.
С угловой круглой тяжёлой башней. Со стеной, окружавшей его по периметру. С часовней.
С большим заросшим парком. С рекой и плотиной на ней. На реке когда-то была и мельница, которую построили ещё монахи из Сенлиса. Отсюда и название: Замок сенлиской мельницы.
Не хватало только привидения. И оно появилось!...
Надо сказать, что большинство обитателей замка той эпохи, о которой я рассказываю, большую часть времени проводили в Париже в поисках работы, каких-то новых связей, оформляя всякого рода документы и т. п. В замок, находившийся в двадцати километрах от Парижа, они добирались только к вечеру. Чтобы быстренько приготовить себе ужин на общей кухне, там же перекинуться новостями с соседями и поскорее завалиться спать. А на следующее утро снова отправиться в Париж. Было, правда, несколько человек, которые сидели в замке безвылазно: кто по болезни, кто от отчаяния, кто из принципа. Я принадлежал к тем, кто приезжал в замок только ночевать.
И вот однажды вечером, заскочив, как всегда, на кухню, чтобы разогреть себе недоеденные утренние сосиски, я застал там чуть ли не всё население нашего корпуса в крайне возбуждённом состоянии.
Никто напрямую не говорил о привидении, нет! Но все говорили о каких-то странных событиях, которые стали происходить в замке последнее время. У кого-то исчезло бельё, развешенное во дворе на верёвке. Кто-то не досчитался нескольких яиц в холодильнике. Кто-то слышал подозрительные звуки по ночам. Кого-то чуть ли не до самого замка от станции преследовала странная тень.
Честно говоря, я решил не придавать всем этим разговорам большого значения, но осадок остался. Вот почему на следующий день, будучи в Париже, я решил обзавестись маленьким, помещавшимся в ладонь газовым баллончиком. На всякий случай.
Между тем, разговоры на кухне становились всё тревожнее.
Кто-то решил все свои продукты хранить отныне не в общем холодильнике, а в своей комнате за окном. Благо была уже поздняя осень. Темнело рано, и по ночам было довольно прохладно. Кто-то решил поменять в своей комнате замки. Кто-то предложил оставлять свет в коридоре на всю ночь. В общем, атмосфера потихоньку нагревалась, нагнеталась, напрягалась...
Я был спокоен. Во-первых, мне было не до этих глупостей, а во-вторых, у меня был газовый баллончик! Какой призрак – будь то залётный ночной воришка или свой же недобросовестный обитатель замка – сможет устоять перед современными средствами индивидуальной защиты?! Что же касается настоящих призраков и привидений, то, конечно же, у них должны быть более интересные адреса и связи, чем наша примитивная общага...
И вот однажды ночью, где-то часа в два-три, я неожиданно проснулся. Что-то меня разбудило. Я прислушался. В корпусе была мёртвая тишина. Все спали. Ни живых голосов, ни звуков телевизора. И в то же время я был уверен, что проснулся неслучайно. Что-то меня должно было разбудить. Я полежал какое-то время с открытыми глазами, изо всех сил напрягая слух и стараясь различить малейший шорох. Мне кажется, я был способен услышать даже полёт комара на общей кухне, до которой от моей комнаты было всё-таки метров шесть или семь.
Но всё было тихо, и я решил снова свалиться в сон.
И в это время, на лестнице, ведущей на наш третий этаж, я услышал шаги. Тяжёлые. Глухие. Медленные. Я мог узнать по звуку шагов практически каждого обитателя нашего замка. Самыми тяжёлыми были шаги Володьки Шпекторова и Славки Куликова. И не удивительно. Они были самыми высокими и сильными в нашей общаге. Почти такими же тяжёлыми были шаги самого старого обитателя нашего замка Юры Титова – одного из первых советских диссидентов, который давно уже считал себя Богом-отцом. Он постоянно таскал в свою маленькую комнату всякого рода рухлядь, в результате чего войти к себе мог только с большим трудом. Но это были не их шаги!
По звуку, с которым реагировали деревянные ступени лестницы, к нам на этаж поднималось нечто огромное. От страха меня просто парализовало. Звук этих тяжёлых шагов буквально вдавил меня в кровать. Дверь с лестницы в коридор открылась («какой идиот оставил её не запертой!») и шаги так же медленно и ужасно неотвратимо двинулись по коридору. Моя маленькая комнатка была не первой и не последней. Я надеялся, что чудовище пройдёт мимо. «Интересно, кто-нибудь ещё, кроме меня, слышит эти шаги?!» – подумал я. И в это время шаги остановились прямо у моей двери. Дверная ручка повернулась. К счастью, я запер дверь на ключ. Но чудовище видимо умело пользоваться отмычкой. Я услышал металлический скрежет в замочной скважине.
Мои нервы не выдержали, и, не вставая с постели, я громко испуганно спросил:
– Кто там?!
Скрежет прекратился, и за дверью стало тихо.
– Кто там?! – снова громко спросил я непроизвольно дрожавшим голосом.
Неожиданно шаги медленно и тяжело стали удаляться в сторону кухни.
Это позволило мне чуть- чуть собраться духом, и я громко позвал:
– Володька! Славка! Димка! Вы слышите?! Вставайте!
Перегородочки в нашем общежитие были такими тонкими, что мы частенько переговаривались друг с другом через стенки. Но в этот раз мне никто не ответил.
– Неужели спят или укатили в Париж? – подумал я.
В это же время я услышал, как ужасные шаги стали снова приближаться к моей комнатёнке. И снова кто-то стал настойчиво крутить дверную ручку.
Всякий страх рано или поздно из парализующего становится мобилизующим. Я понял, что нельзя оставаться в кровати. Я встал, нашёл свой такой, к сожалению, маленький газовый баллончик и не без опасения подошёл к двери.
– Кто там?! – спросил я снова, собравшись духом.
Самое ужасное заключалось в том, что чудовище за дверью молчало и продолжало крутить дверную ручку. Мои нервы были на пределе. Именно неизвестность мучила меня больше всего. С каждой секундой воображение рисовало мне всё более страшные картины. Больше так продолжаться не могло...
Я открыл дверь.
Прямо передо мной с огромным огнетушителем в руках стоял... маленький человечек! Огнетушитель был чуть ли не больше него. Как только он удерживал его в руках! Ростом человечек едва достигал моей груди. Рядом с ним я, испуганный верзила с маленьким баллончиком в руках, выглядел столь комично, что я не удержался и стал хохотать во всё горло.
Одновременно с этим открылось сразу несколько дверей и в коридор вышли все те, кого до этого я звал столь безуспешно. Хохот стал всеобщим. Верзила с крохотным баллончиком напротив малыша с огромным огнетушителем – это выглядело, действительно, очень комично! Просто испуганный Голиаф напротив отважного Давида!
Единственным, кто не смеялся, был наш ночной посетитель. Он затравленно озирался вокруг и готов был обратить своё оружие против каждого, кто посмеет приблизиться к нему слишком близко. Настоящий герой!
В конце концов, выяснилось, что чувак-французик где-то напившись, просто-напросто ошибся адресом и решил, что в его квартиру кто-то забрался. Он долго не соглашался поверить в свою ошибку, но, в конце концов, под натиском превосходящих сил решил всё-таки ретироваться. При этом нам большого труда стоило убедить его оставить нам его трофейный огнетушитель, который мы вернули на его обычное место: толстый крюк в стене перед кухней.
Самое же удивительное заключалось в том, что после изгнания «блудного Давида» таинственные исчезновения наших вещей и продуктов прекратились, и о призраке замка больше никто не вспоминал.