Отличницу Юрьну в выпускном классе перестали спрашивать по гуманитарным предметам. Добрые были учителя, видели ужас в её глазах, вот и не спрашивали.
А она физически не могла врать! Особенность такая, организма. А что надо делать на уроках литературы? Врать, лепить противные естеству умозаключения, как в учебнике.
Кто бы ей сказал тогда честную правду о литературе в школе! Врала бы, не стесняясь, и не парилась.
Честную правду проболтал один сотрудник по работе, астрофизик, лет через десять, случайно сказав, что сочинения в школе - это проверка на ортодоксальность и воспитание цинизма. Стало ясно, почему на уроках тошнило.
Не одну Юрьну тошнило, соседку по парте тоже подташнивало. Доходило до смешного. Однажды на уроке надо было сочинение написать по-быстрому на какую-то гадкую свободную тему. Ляля любила свободные темы, Юрьна нет, она вообще патетику не выносила.
И вот получают отметки за сочинение. Одинаковые. Первая отметка за содержание, вторая за грамотность. Две отметки. Одна в классный журнал за литературу шла, другая за русский язык.
У Ляли 5/2, у Юрьны 2/5. Дикий результат, но жутко красивый - идеальная симметрия. Обычно обеим 5/5 ставили, тоже симметрично, но банально, а тут неокрепшие детские души не выдержали испытания, взбунтовались и выразили протест весьма своеобразно, не нарушив симметрии.
Юрьна безупречно грамотно написала собачью чушь, Ляля блестяще раскрыла тему, наставив ошибок в каждом слове.
Ученый-астрофизик был прав. Проверка на ортодоксальность и воспитание цинизма. Ни того, ни другого соседкам по парте не хотелось.
Закончилась школа, ушли в прошлое уроки литературы с сочинениями, казалось, что навсегда. Началась жизнь, учеба в институте, работа, рождение детей. А противный осадок остался, изредка напоминая о себе.
Хорошо, что спустя годы, нашлись добрые люди, навели ясность в мучительном вопросе, взять хотя бы того же сотрудника по работе.
Опять же с приятелем одним повезло. Случайно. Завелся у неё приятель по ходу жизни. Гуманитарий. Юрьнин внебрачный муж-физик в ту пору её бросал регулярно, а она на холотропное дыхание пошла, там и познакомились.
Нет, ни на какое холотропное дыхание Юрьна не собиралась, она и слова то такого не знала, пошла на простейшую дыхательную физкультуру, кто же знал, что вляпается? Заботливая подружка достала. Иди, говорит, тебе полезно для здоровья будет. Раз пятнадцать повторила. Сдалась, чтобы та отстала, и вляпалась.
Думала заставят как всегда руками махать и дышать разными ноздрями по очереди, а попала в буйное отделение дурдома, такое впечатление осталось от хитрого изобретения психологов. Холотроп - испытание не для слабонервных.
Далеко от темы ушла. Приятель. Оттуда взялся. Гуманитарий. Бесстрашный, в отличие от слабонервной Юрьны. Вцепился в неё и не отпускал. Лет на пять младше, что он в ней найти мог?
Вспомнила! Он слепой был практически. Минус семнадцать в одном глазу и минус восемнадцать в другом, итого минус тридцать пять вместе.
Ей тридцать семь, ему тридцать два, она старуха, а он не видит! Что она старуха. Ей такое положение вещей льстило очень. Пусть будет. Приятель. Для культурного общения.
И вот в какой-то момент, попив чайку, завалились отдохнуть на Юрьнином диване. Звонок. Внебрачный звонит. Любимый человек. Нудит что-то. Приятель видит, что с ней что-то не то происходит. Взял её руку в свою, держит крепко, в качестве моральной поддержки, в глаза с тревогой смотрит.
А ей нытьё в трубке надоело, без слов ясно, что опять бросает. Прервала монолог:
- Скажи пожалуйста, какой сегодня день недели?
- Вторник, а что?
- А то. Не звони мне больше по вторникам.
- Почему?
Дурацкий вопрос, вроде бросил уже, зачем спрашивать.
- Потому что по вторникам ты меня бросаешь. Хочешь позвонить, звони в другой день. Всего хорошего.
Уф! Пришлось объяснять приятелю, кто звонил и с чем его едят.
Как познакомились рассказать. Просто познакомились. Юрьна из декрета вышла, а на работе новые сотрудники появились, по именам не знала.
И обменный книжный пункт появился. В нижнем ящике своего стола обнаружила. Туда клали редкие книги для всеобщего чтения с возвратом, пока молодая мать отсутствовала, а стол пустовал. Время было такое. Много ранее не напечатанного появилось. Перестройка стремительно снимала старые запреты.
Отличная идея. Пришел, взял, почитал, свое принес, всем хорошо.
Однажды открывает с утра ящик. А там книжка лежит, которую, знает наверняка, никто читать не может. А она её уже читала. Запоем. Ночь не спала. Эту книжку или запоем читать можно, или совсем нельзя. Можете убедиться при случае.
«Платеро и я» Хименеса. Её испанские дети в букваре читают. Испанские дети. А нашим детям бессмысленно давать читать. Потому что даже нашим взрослым не по зубам. Не катит, ни взрослым, ни детям. Нашим. Катит только испанским.
Спросила сотрудников, кто книжку положил. Назвали имя, незнакомое. А кто это такой? Это очень интеллигентный человек, ответил тоном строгого воспитателя осведомленный сотрудник и уставился на неё бычьим взглядом, из чего следовал вывод, что молодую красивую Юрьну интеллигентной он считать не намерен. Готов принять бой, если окажет сопротивление, и мало этой самой Юрьне не покажется.
Ну ладно. Потом началась азартная игра. С интеллигентом, которого в глаза не видела. Он ей шедевр, она ему два, и всё такое. Через нижний ящик её письменного стола.
Месяца два игрались и познакомились, далее по всем пунктам.
Выслушав Юрьну, холотропный приятель вдохновился, возомнив, что и у него шансы есть, раз они к тому времени тоже начали азартно книжками меняться. Попросил разрешения бросать Юрьну по четвергам, раз по вторникам её уже кто-то другой бросает.
А что? Пусть бросает. По четвергам. Согласна.
Гуманитарий был уникумом, несомненно. Только два человека могли довести её до гомерического хохота. Он и внебрачный.
Прежде, чем отдать Юрьне свое женатое сердце, приятель поинтересовался, чем занимается.
- Рассчитываю взрывы сверхновых звезд.
- Первого типа или второго?- задал неожиданный вопрос истинный гуманитарий.
- Второго, - очумела Юрьна
- А или Б?
- Отстань от меня!
Ничего себе эрудиция у историка! Откуда знает? Юрьна не знает, а он в курсе? Вот же повезло.
Опять уклонилась от вопроса. Книжками обменивались. Ага. Дообменивались до того, что у него Юрьниных книг штук двадцать скопилось. А тут её день рождения подоспел. Приятель в экспедиции. Звонит. В восемь утра. Два часа по болоту в резиновых сапогах шел, чтобы поздравить.
- Я первый?
- В каком смысле?
- Я тебя первый поздравляю?
- Первый. Спасибо тебе.
Некоторым очень важно быть первым в дурацких соревнованиях.
- Что подарить?
Задумалась. Книжки свои вспомнила, жаба задушила.
- Самый лучший подарок - не дари мне ничего, верни мои книжки.
- Ну, это ты слишком много хочешь! Это слишком ценный подарок, - поставил на место размечтавшуюся подружку приятель-гуманитарий.
Да что ж такое! Опять от темы ушла. Литература. В школе. Ага.
Приятель окультурил Юрьну изрядно. Ему обязана новыми именами. Пелевин, Кастанеда, Айрис Мердок и много всякого другого интересного.
Пелевина назвал культурным бульоном. Юрьна не возражала. Правильное определение. И к самому приятелю применимое. Культурным бульоном потчевал регулярно, Юрьна блаженствовала.
Есть в те времена было нечего, чай с сухарями и картошка с сосисками по большим праздникам. Весело жили.
С Кастанедой обманул. Знал, что не будет читать, раз молодые идиоты поголовно читают, и обманул. Сунулв руки тоненькую книжонку, провожая в дорогу. Четыре часа дороги, не захочешь, а почитаешь. Втянулась.
Но самая главная книжка была не Пелевин и не Кастанеда. Тонюсенькая книжулька с дарственной надписью: "Тебе. От меня".
"Родная речь" Вайля и Гениса. Опа! А там маститые литературоведы говорят всё то, что чувствовала, читая книжки по школьной программе и страдая над сочинениями. Блеск! Устами младенца глаголет истина, раз профессионалы её подтверждают вопреки школьным учебникам!
Рыдала, читая! Бетонная плита упала с плеч бывшей отличницы. Думала, что умрет от счастья и смеха.
И вот подрос сын. Восьмой класс. Понимает, что спятит кровинушка, если будет верить учебникам. Сует книжку. Там на обратной стороне надпись хорошая: "Одобрено министерством образования", всё путем, отмазка есть, если придираться начнут.
Первому учителю сына книжку показала. Одобрил находку и обещал проконтролировать вопрос.
Спасла сынишку от своих прошлых мук. После "Родной речи" его от литературы не тошнило, как Юрьну в детские годы.
Везло ей в жизни. Светлой памяти внебрачный-брачный муж, приятель эрудит-гуманитарий, первый учитель сына, вставший на защиту своих подросших первоклашек, к тому времени выпускников.
Первый учитель однажды привел Юрьну в шоковое состояние, огорошил похлеще приятеля-гуманитария, предъявив неоспоримые доказательства того странного факта, что является родным племянником Бенни Андерссона, второе Б в аббревиатуре АББА, и автором её любимой песни "Happy new year". Сочинил в пятнадцать лет и отправил дяде.
Дядя прислал в ответ пластинку с дарственной надписью. Юрьна по-английски плохо разумеет, чуть не чокнулась: "Автору, от дяди автора. С уважением. Автор".
- Что за чушь тут написана? Кто кому дядя? Автор-сам себе дядя и сам себе пишет?- изумилась родительница, увидев пластинку.
Дело было летом. Учитель жил в школе. Пришла покормить свежеиспеченным тортом. Испекла от скуки и из уважения к учителю. Скучно ей было летом. И любимого учителя жаль невыносимо. Решила поздравить со своим днем рождения, заодно и отпраздновать.
Попутно Надин рецепт испробовать, сложный очень. Одной сотрудницы по работе рецепт. Тут бисквит, а там еще и шоколадный бисквит, прослойка из замороженной клубники, обязательно с желатином. Надя хозяйкой была отменной, не то, что Юрьна. И ученым блестящим.
Пироги и торты пекла каждый день. Ежедневно после работы принимала дома друзей детства мужа, они ужинать к ней с разных концов Москвы съезжались.
Великая женщина! Идеал. Сходит на работу, двоих детей обслужит, грудного и первоклассника, примет друзей по первому разряду, с пирогами и умными разговорами, помоет посуду. Вытрет. В шкафчик поставит. Протрет стол на кухне и, пока домочадцы спят, займется, наконец, своим любимым делом. До четырех утра формулы на кухне пишет, в коммунальной квартире. Великая женщина!
Юрьне везло в жизни с великими. Оставалось только равняться.
В Японии теперь живет. Доктор наук, все путем, теперь японцев принимает по высшему разряду и пишет, пишет свои формулы. Вечерами сказки русские читает пятерым американским внукам по Скайпу. У Надежды не забалуешь! Всё по плану.
Сначала написать дипломную работу о балете младшей сестричке, балерине Большого театра, потом докторскую диссертацию по химии старенькому папе, а уж потом можно и свою докторскую по физике спокойно закончить.
Есть в женщины в русских селеньях! Богатыри, не мы…
- Небось, в десятом только физикой с математикой занималась, чтобы в Физтех поступить, задачки решала до одури? - поинтересовалась в стародавние времена наивная Юрьна.
- Нет, - по-простому ответила Надя, - физикой и математикой занималась между делом, а усердно учила только литературу и историю.
Юрьна онемела от удивления, вспоминая себя в выпускном классе.
- Я же понимала, что ни на историю, ни на литературу у меня в жизни больше свободного времени не будет, и надо использовать последний шанс.
Надя себя недооценивала, конечно, на важные дела у неё и теперь находится время. А что может быть важнее, чем окультуривать своих потомков, детей и внуков?
Но, оставим Надежду российско-японской науки в покое, и опять вернемся к испеченному Юрьной торту.
Учитель, смахнув крошки со рта, перевернул пластинку.
- Вот. Смотри.
Той же самой красной ручкой, что и дарственная надпись на лицевой стороне, на обратной стороне пластинки были обведены кружочками песни, сочиненные племянником, сопровождаясь автографами Бенни.
Ни сын Юрьны, ни его одноклассники слыхом не слыхали, кем в действительности является их первый учитель. Скромный человек. Он и теперь пишет мелодии и отправляет на Запад через дядю. Бесплатно. Не берет плату за свой дар.
Про что это я? Ага. Про Юрьну, про великих людей, повстречавшихся ей на жизненном пути, и о литературе в школе.
К чему привела просветительская деятельность Юрьны вместе с усилиями защитника детей и сочинителя музыкальных хитов мирового значения?
Как-то раз Юрьнин отличник Петя вернулся с уроков совершенно довольный потраченным на учебу временем. Пятерку принес. По биологии. Вызывали к доске. Отличника. Теорию эволюции Дарвина поведать. Поведал. Вышел с томиком Пелевина. Прочитал рассказ "Происхождение видов". Закрыл книжку и сел на место. Ополоумевшая училка поставила пятерку и не вякнула.
Если кто забыл, в произведении товарища Пелевина о теории происхождении видов, Чарльз Дарвин представлен отчаянным бородатым мужичком с голым торсом, сидящем в трюме корабля и отдающем команды, играя бицепсами:
- Запускай!
Запускают. В трюм. Разнообразных животных, по мере возрастания номеров в таблице классификации видов ученого-естествоиспытателя. Дарвин их бьет. Голыми руками. По очереди. Кругом валяются трупы низших по разуму. Последним запускают самца гориллы. Экспериментатор дает сражение противнику, втрое превышающему в весе и силе. Ум побеждает тупую силу. Горилла повержен одним точным ударом, как и другие животные с нижних ступеней развития. Ученый утирает пот со лба, окончательно доказав верность своей теории - человек есть вершина эволюции.
Не знаю, что доказала своей жизнью Юрьна, а то, что книги оказали определяющее влияние на её судьбу и с людьми ей несказанно везло,вне всяких сомнений.
продолжение - http://www.proza.ru/2017/06/10/528