Дню Сил специальных операций посвящается. А так же всему спецназу.
Примечание: Эта повесть будет интересна скорее узкому кругу читателей - интересующихся военной тематикой и военной историей.
Вильнюс, сентябрь 1967 года.
Солнышко разливало свое не жгучее осеннее тепло по всему плацу, включая курилку. Курилка представляла собой вкопанную на две трети в землю железную бочку с выбитым верхом и трех деревянных скамеек без спинок, стоящих буквой П, которая отрытой стороной смотрела на строевой плац. Асфальтированный и размеченный плац находился в северо-восточном углу территории военного городка называемого Северный. А в Северном городке квартировала второй год 107-я мотострелковая дивизия категории кадрированности Г, т.е. вместо 12 тысяч личного состава имелось 2 тысячи, тысяча солдат срочной службы и тысяча офицеров и прапорщиков. Зато вооружения и техники в дивизии имелось на два штата, но она почти вся хранилась на консервации. Состояние дисциплины в соединении было на порядок ниже чем в группах советских войск за границей, а боеготовность вообще нулевой.
На средней скамейке курилки понуро сидел неприметный солдатик с погонами рядового и общевойсковыми эмблемами. Солдатика звали Сашкой и думы у него были невеселые. Курилка обрамлена запыленной клумбой с чахлыми цветочками за которыми стояло двухэтажное здание силикатного кирпича. Здание имело по бокам два крыльца, выходившие тоже на плац. Правее одного крыльца, у входа, висела красная табличка желтые буквы которой гласили: «Приб.ВО в/ч 78717 Окружная школа поваров». Надпись эта как бы подчеркивала, что к 107-й дивизии настоящая часть никакого, слава Богу, отношения не имеет, а подчиняется непосредственно Управлению тыла округа. Соседствовали со школой Инженерно-саперный батальон и батальон Связи, квартировавшие в точно таких же зданиях.
Солдатик Сашка уныло вспоминал те недавние перепития в результате которых он оказался на этой скамейке в этой военной поварской школе. А начиналось все так.
Глава 1. СОБЛАЗН
В любой средней общеобразовательной школе, как и в той, где всего четыре месяца назад учился Сашка, выпускные классы организуют и обеспечивают вечер встречи выпускников всех предыдущих лет. Вечер проходит, как правило, в первое воскресенье февраля. Самыми выразительными и впечатляющими выпускниками на этом вечере 1967 года, оказались предшественники, поступившие в Рижское артиллерийское командно-инженерное училище имени маршала Советского Союза Бирюзова. Все они сверкали своей новенькой формой ПШ с черными погонами, обрамленными широким желтым курсантским кантом.
В результате впечатлений от этого школьного вечера четверо Сашкиных одноклассников, вместе с ним, оказались кандидатами в курсанты, - сначала на медкомиссии райвоенкомата города, а потом на медкомиссии Республиканского военкомата.
Не отличаясь особо заметными физическими данными, а так же ростом, состояние общего здоровья, сердечно-сосудистой системы, внутренних органов, психики, костей и даже кожного покрова у Сашки оказалось вне критики каких-либо врачей.
В Республиканском военкомате, кроме нескольких сотен будущих возможных курсантов, врачей комиссии и штатных работников, находилось, а можно сказать с хищным видом кружило, около десятка старших офицеров всех родов войск и видов вооруженных сил. Задачей каждого из них была вербовка наиболее здоровых и по возможности толковых кандидатов в свои училища. Наибольшим спросом пользовались ребята не имеющие вообще никаких дефектов здоровья. Таких было мало, и на них как коршуны на добычу набрасывались представители училищ истребительной авиации и подводного флота. Оставалось загадкой, где эти представители черпали информацию о здоровье кандидатов. Видимо не обходилось без подкупа должностных лиц мед.комиссии и ответственных работников военкомата.
К Сашке уже подкатывались и морячки и авиаторы, но он твердо решил не бросать на пол-пути своих друзей-одноклассников Витьку, Валерку и Сережку. Но ... когда они уже сидели во дворе военкомата и ждали выдачи проездных документов в Ригу, к ним с добродушным видом подсел высокий моложавый пехотный майор. Форма на нем сидела безукоризненно, а орденская планка состояла из семи лент, что для его 32-35-ти летнего возраста было многовато, так как в войну он был еще ребенком, и единственно мог участвовать в венгерских событиях 1956 года. Что еще былое примечательно - на кителе не было знака классности, а белый академический значок под гербом не украшала табличка с указанием военной академии.
Майор добродушно предложил ребятам сигарет в незнакомой красно-белой пачке, сам закурил от их зажигалки и завел неторопливую беседу.
- Ну что мальцы, кто вас сподобил определиться в Рижское артиллерийское, не сами же до такого додумались?
- Сами – ответил Сашка с некоторой обидой – во первых училище не на Колыме, а в Риге, а во вторых оно не просто командное, а еще и инженерное, хоть и 5 лет обучения, но зато старлеев на год раньше других получим. А вы откуда знаете, что мы в Ригу?
- Ну я старый и мудрый – ответил майор – и к тому же про вас еще много чего знаю. Например, что тебя зовут Саша и твой отец четыре года назад демобилизовался из войск МВД, а мама инженер-химик. Продолжать?
У ребят отвисли челюсти, а глаза сделались округленно-бессмысленными. И сразу все они почувствовали исходящую от майора скрытую силу и уверенность, сразу обратили внимание, что китель не только прекрасно пошит, но и сидит влито на тренированном сбитом теле без излишков жира и бугристых мясо-мышц.
В течение последующих двадцати минут майор очень толково и доходчиво объяснил ребятам, что Рижское училище далеко не просто артиллерийское, а если быть совсем точным - ракетное, да еще стратегического назначения. А это значит, что после окончания училища ближайшие десяток, а то и больше лет, сидеть новоиспеченным лейтенантам под землей за полярным кругом в качестве инженера обеспечения ракетного комплекса или дежурного помощника начальника смены. Получить к 30-ти годам капитана, вкупе с жизненной апатией, безразличием к собственной судьбе, судьбе всего человечества в целом, и это в том случае, если не сопьешься. К тому же в столь малочисленном и удаленном от признаков цивилизации гарнизоне большая проблема с женским полом. И если к окончанию училища не обзавелся спутницей жизни и отправился к месту службы один - то хоть волком вой, и проблема спивания встает в полный рост. А если спутница жизни попалась совсем-совсем не та, на что рассчитывал, то это еще хуже.
Ребята к концу монолога заметно погрустнели и начали нервно переглядываться друг с другом.
- А я вот что вам предложу в качестве альтернативы – сказал майор, блеснув веселой искоркой в глазах – трехмесячные отборочные курсы, на которых вас научат очень многому, на порядок больше, чем в карантине молодого бойца. Вы научитесь снайперски стрелять из всех видов стрелкового оружия, находящегося на вооружении не только Союза, но и стран вероятного противника, включая метание боевых гранат, гранатометы и обкатка танками. Научитесь маскировке на любом виде ландшафта и в любое время года. Научитесь вождению всех видов автомобильной и гусеничной техники. Научитесь без страха прыгать с парашютом, причем не с солдатско-колхозным, а хорошо управляемым спортивным. Преодоление полосы препятствий ВДВ будет для вас пустяковым развлечением. Научитесь преодолевать слабости тела силою духа и еще многому-многому другому.
По итогам курсов экзаменов не будет, просто лучшие из лучших продолжат обучение в совершенно других условиях, резко отличающихся в лучшую сторону от солдатских или курсантских, причем они получат офицерские звания как минимум на год раньше своих ровесников. А «неудачники» - майор усмехнулся – по своему желанию будут без экзаменов зачислены в любое военное училище Союза, за исключением городов Москвы и Ленинграда. И эти же неудачники в своем училище будут на голову выше своих однокурсников по уровню общевойсковой подготовки.
Майор замолчал. Среди четырех друзей повисла напряженная тишина, все таращились на майора боясь поверить в реальность сказанного. Сначала был ушат холодной воды с элементами помоев по поводу Рижского училища, и тут же сказочно вкусный торт с элементами романтики и сладкими перспективами. По большому счету ребятам в первую очередь хотелось стать военными и офицерами, а уж профессия была вторична.
В силу своей врожденной гиперчувствительности первым очухался Сашка, и в нем зародился червь сомнения.
- Товарищ майор, с неудачниками вроде все понятно, они вроде как самоопределяющиеся, а удачники где будут служить, в каких войсках? В пехоте?
Майор внимательно посмотрел на Сашку, достал упомянутую пачку сигарет и начал из далека:
– Еще во времена Гражданской войны формировались части, которым отводились особенные задачи, эти задачи по своей сложности и трудности были не по плечу остальным. Это Части Особого Назначения. Они были укомплектованы лучшими из лучших по уровню профессиональной военной подготовки. Они были стойки духом, дисциплинированы, кроме этого лучше одеты, обуты и вооружены. А задачи выполняли самые разные, причем в бою несли потери в разы меньше, чем другие военные формирования. Ход моей мысли понятен? А больше вам пока знать не положено. Больше будут знать удачники.
Результаты беседы были очевидны. Через час ребята неслись на новенькой светло-серой волге М-21 к месту прохождения службы на отборочных курсах. Государственный номер на волге был военный – черный, с четырьмя цифрами и двумя буквами «ОН» - особого назначения, подумал Сашка. За рулем сидел невозмутимый майор и уверенно, даже несколько небрежно вел машину.
Уладить дела с документами в республиканском военкомате заняло у него совсем немного времени, видимо потому, что начал он с кабинета самого генерала – военкома.
Ребята оживленно болтали и строили планы на будущее, полтора часа пути пролетели незаметно. Машина свернула с магистрали на узенький, но приличного состояния асфальт, который через пару километров закончился, и неторопливо катилась по грунтовой дороге засыпанной и укатанной щебенкой. Вокруг густой стеной стоял сосновый лес, причем на удивление чистый, почти без подлеска. Попадались многочисленные развилки и пересечения с другими лесными узенькими дорогами, но ошибиться было нельзя, щебенка была только на одной, по которой ехали.
Глава 2. ЛАГЕРЬ
Внезапно за поворотом машина уперлась в ворота из колючей проволоки натянутой на деревянные рамы с диагональными укосинами. В обе стороны от ворот, до пределов видимости, простирался забор из той же колючки двухметровой высоты. Навесик для часового – грибок, находился за колючкой правее ворот, метрах в 20-ти. Сашка удивился такому расположению, но потом сообразил, что от сливающегося с лесом грибка прекрасно просматривается прямой кусок дороги перед поворотом.
Часовой, вооруженный АКМ-ом уже находился около ворот, на правой створке которых алела табличка «в/ч 7574. Проезд и проход запрещен». Цвет погон солдата, красный, соответствовал четырехзначному номеру части – значит войска МВД.
Странно, подумал Сашка, а у нашего майора петлицы и околыш малиновые – пехота. Пока ребята выбирались из машины и проходили за ворота, часовой успел сбегать к навесу и позвонить. Через минуту появился мл.сержант с повязкой «Пом.деж.», построил ребят в колонну по-одному и повел по дороге в глубину огороженной территории.
Дорога на удивление оказалась твердой и ровной, – под слоем пыли бетон, – подумал Сашка, – и часовой не с АК а с АКМ, хотя некоторые периферийные части МВД до сих пор вооружены карабинами под мосинский патрон, да и зачем ему в карауле противогаз и каска, зачем у него в подсумке не один запасной автоматный рожок, а все три? Заметили-ли все эти странности остальные ребята? Сашка то вырос , если не в буквальном смысле в казарме, то около нее точно, и особенно обогaтился военными знаниями в то время, когда в Риге отец командовал сержантской учебкой. А в летних военных лагерях сколько интересного было!
За очередным поворотом дороги лес расступился и их взору открылась опушка величиной в добрых шесть футбольных полей, по большой части заставленная солдатскими палатками защитного цвета. За опушкой простиралось относительно ровное поле, у горизонта окаймленное лесом. Кроме палаток на опушке размещались несколько стационарных построек , видимо штабного, складского и хозяйственного назначения, и разумеется спортивный городок с полосой препятствий. Техники нигде видно не было, но следы гусениц на земле и крупного протектора присутствовали.
На расстоянии 100 метров за опушкой, уже в поле, находился огневой рубеж стрельбища, откуда слышались глухие хлопки макарова и трескотня калашникова.
Чуть в глубине леса со всех сторон оборудованы до десятка классов на открытом воздухе – «парты» из широкой доски чуть под уклоном и узкие скамейки. Некоторые из классов заполнены курсантами, обмундированными в блекло-зеленую полевую форму образца 1944 года, и даже звездочки на пилотках были защитными. Занятия проводили офицеры в полевой форме ПШ, а кое-где даже сержанты в повседневной летней форме с красными МВД-ми погонами. Между двумя наиболее внушительными стационарными постройками находился размеченный на квадраты строевой плац, по которому поднимая пыль бодро маршировали два полных взвода.
Перед крыльцом одной из построек мл.сержант скомандовал «Стой» и «Напра-во!». Тут же появился ст.лейтенант, осмотрел прибывших и указал на дверь, надпись на которой гласила: «Инструктаж». В просторной комнате уже находилось человек 20-25 будущих курсантов. Инструктаж проводил начинающий седеть майор с пронзительными глазами, представившийся как заместитель начальника отборочных курсов по политической части - Сидоров Сергей Васильевич.
- Товарищи курсанты, будущие офицеры, - начал майор, – с этой минуты вы не принадлежите ни мамам ни папам, ни дедушкам ни бабушкам, ни девушкам, ни даже себе, вы всецело принадлежите Вооруженным силам Советского Союза. В конце инструктажа каждый из вас подпишет именной документ, согласно которому вы не имеете права разглашать информацию о чем бы то ни было касающегося настоящих курсов. В противном случае вы будете привлекаться к ответственности в рамках юрисдикции военного трибунала, иными словами вплоть до высшей меры. Ответственность бессрочна. Именной документ хранится вечно. И это не взирая на то, что большинству из вас нет еще 18-ти лет. Поблажка несовершеннолетия на вас уже не распространяется. И по этой же причине завтра до обеда вы все примите воинскую присягу.
Сразу информирую, что курсы запредельно трудные, как по объему информации, так и по физическим нагрузкам. Занятия будут проводиться по 10 часов в день плюс два часа самоподготовки и это шесть дней, седьмой воскресенье – 6 часов занятий, после обеда баня. Кроме этого еще будут ночные тревоги, ночные марш-броски, ночные форсирования водных преград и прочие удовольствия. В таком режиме во время войны обучались курсанты технических военных училищ – за 6 месяцев полный 3-х летний курс училища. Ваши нагрузки, по интенсивности обучения, будут превосходить нагрузки лучшего на сегодня в мире английского спецназа SAS, или как они сами себя называют «Томми».
А сегодня – майор убавил металл в голосе – вас оденут, обуют, экипируют, вооружат, разобьют по отделениям, взводам и ротам. До ужина строевые занятия, в том числе и оружейные приемы. После ужина каждому написать по два письма своим родным и близким. В письмах обязательно указать, что вы находитесь в карантине на специальных подготовительных курсах для поступление в училище, что вам очень повезло, так как курсы гарантируют поступление. А сами курсы находятся где-то, ну скажем в Калужской области. Каждое воскресенье после ужина будете писать подобные письма. Все письма, без исключения подлежат военной цензуре. Консультироваться по содержанию писем будете у своих командиров отделений. Всё. Вопросы есть?
С заднего ряда поднялся упитанный парнишка с белесыми бровями, – У меня вроде вопросик. – начал парнишка неуверенно.
– Отставить, - прервал майор, – процедура обращения с вопросом следующая – поднять руку, с разрешения проводящего занятия встать, представиться – курсант такой-то и задать вопрос коротко, ясно и без лирики. Повторите.
Белесобровый поднял руку, с разрешения майора встал, – курсант Белобородько – представился он, - скажите, а что будет с теми, кто не справится с нагрузками?
- Таких не будет – коротко ответил майор и нахмурился. Как понимать такой ответ, майор не прокомментировал. Инструктаж закончился.
Стоя в очереди за обмундированием Сашка получил легкий тычок в спину, обернувшись увидел Витьку, который хмуро взирал на него с высоты своего роста.
– Ну и влип ты всех нас неизвестно во что, – хмуро пробубнил Витька, – у меня в жизни не было за один день столько впечатлений и плохих и хороших. И чем закончится все это еще не известно.
- Три месяца не самый большой период жизни, – бодрился Сашка, – не боись, прорвемся. Главное держаться кучно.
Но кучно держаться не получилось. Выпускники 20-й средней школы не попали не только в один взвод, но даже роты были у каждого разные. Рот было восемь – Сашка посчитал количество палаток - каждая рота делилась на три взвода, а каждый взвод на три отделения по одиннадцать человек – десять курсантов и сержант – командир отделения. На каждое отделение одна палатка. Еще Сашка заметил одну странность – командиры всех отделений были мужики в возрасте – под тридцать, на срочников никак не похожие. Их резко отличала от курсантов внутренняя уверенность, выражающаяся во взгляде, не суетливость, размеренность движений, подтянутость и мгновенная реакция на происходящее вокруг.
В первый же вечер два дюжих курсанта, каждый килограмм под 90 сцепились врукопашную из-за места в курилке. Командир Сашкиного отделения, мл.сержант Щербаков, разметал драчунов как волкодав месячных щенков, хотя сам был мельче килограммов на 15 каждого из них. Виновники инцидента лежали на земле, охали и пытались подняться, а у мл.сержанта даже не участилось дыхание, он неторопливо опять присел на скамейку и посоветовал возмутителям спокойствия бросить курить. Сам он не курил, и в курилке находился по долгу службы, не на миг не отлучаясь от «любимого» личного состава.
Вообще курсы начались как-то резко, сразу и по полной программе, настолько, что курильщики за весь день не успевали выкурить целиком сигарету за один присест. От команды «Вольно. Разойдись!» и до «Встать! Строится!» редко проходило более пяти минут. Кормили на удивление вкусно, питательно и калорийно. Пайки отличались от виденных и пробованных Сашкой солдатских в лучшую сторону разительно – каждый день были свежие фрукты, а на утренний десерт – шоколад. Мясо и рыба отборные, чаще филе, среди овощей преобладали лук, чеснок и перец, много было петрушки, укропа и сельдерея. Особенно были удивлены кормёжкой выпускники суворовских и нахимовских училищ, а они составляли, как оказалось, более половины курсантского состава. Но была в этой бочке кулинарного изобилия маленькая ложка дегтя – вчерашние «цивильные», как называли их суворовцы, не успевали насытиться до команды «Рота встать, выходи строиться!»
Глава 3. ОБУЧЕНИЕ
В первые две недели обучения преобладали физическая, строевая, огневая подготовка, рукопашный бой, изучение материальной части автомобилей и легкой бронированной техники. Личного времени оставалось только 1,5 часа после ужина. И то в это «личное» вторгался или командир взвода или помощник командира роты по воспитанию – почему так звучала должность, Сашке тоже было непонятно – в ротах же замполиты! Они собирали взвод в одном месте, чаще в лесу, где курсанты могли устроится на мхе в вольной позе – полулежа, и проводили беседы, смахивающие на опрос. Выдвигали какую-то тему, и по ней выслушивали мнение курсантов, изредка чирикая карандашиком в блокноте, который по своим размерам мало чем уступал амбарной книге. Это были единственные 1,5 часа в сутках, когда не присутствовали командиры отделений, они в это время разводили какую-то писанину в помещении инструктажей.
Своих одноклассников Сашка почти не видел, только изредка где-то в строю, или пробегающих мимо при полной выкладке – автомат, каска, противогаз, вещмешок, подсумок, скатка, саперная лопатка, и выпученные от напряжения глаза. От своего соседа по палатке – бывшего суворовца Юрки, узнал, что самыми трудными в учебке или карантине бывают как раз первые две недели. Юрка переносил физические нагрузки достаточно стойко, видимо за счет сухощавости, жилистости и суворовской закалки, а информационные нагрузки легче переносил Сашка, сказывалось то, что 20-я школа была лучшей в городе, как по уровню преподавания, так и по способности учеников.
Но предсказания суворовца почему-то не сбылись. Закончилась двухнедельная общая подготовка, началась специальная, нагрузки заметно возросли, требования командиров и преподавателей увеличились, плотность учебного дня стала неимоверной. Появились первые отказники пытавшиеся писать рапорта об отчислении с курсов. Они тут же попадали на индивидуальную беседу к замполиту майору Сидорову. После беседы все отказники прятали глаза, долго не разговаривали, а курсантскую лямку тянули закусив удила. О содержании беседы никто не обмолвился и словом.
Было несколько отказников выполнять приказы начальников. С ними разбирались командиры отделений путем экспресс-терапии по болевым точкам. Отказник, отлежавшись минут двадцать, выполнял приказы с удвоенным рвением. Во второй роте озлобленный до нельзя курсант встал в боксерскую стойку и пошел на своего сержанта. Он был уверен, что имея титул чемпиона своего города в среднем весе по боксу среди юношей и мгновенную реакцию, он уделает тридцатилетнего старичка в сухую. Через две с половиной секунды чемпион корчился в пыли с легким сотрясением мозга и растянутым сухожилием запястья правой руки. От дальнейших занятий его никто не освободил.
Что было еще для Сашки удивительно – на 800 курсантов , да еще плюс командно-преподавательский состав был всего один военврач в чине старлея и возрасте подполковника. При нем два санитара, по внешности, комплекции и суровому взгляду больше смахивающие на вышибал портового трактира. Они неделями сидели вообще без пациентов и в основном изучали вечернюю писанину сержантов.
А где же простуженные, где гриппы и прочие болезни? Почему ни у кого даже зубы не болят? Почему распаренные после марш-броска курсанты с ходу, в брод форсируют водную преграду – шуструю и холодную речку Нерис, а потом не выливая воды из сапог полоса препятствий и огневой рубеж – и с них как с гуся вода, никто не даже чихнет!
Видимо все хвори испугались таких запредельных физических и психологических нагрузок – Сашка что-то об этом читал в далеком детстве – пару лет тому назад.
Межкурсантского общения почти не было. Ни времени ни желания на это не оставалось, было только устойчивое желание дождаться 22.00 и забыться глубоким сном, в надежде, что не будет ночной тревоги. Почти все курильщики бросили свою вредную привычку.
На теоретических занятиях в классах конспектировали очень мало, по всем предметам была одна общая тетрадь 11-го формата на 96 листов, пронумерованная, прошнурованная и проштампованная. Тетради после занятий собирались и сдавались в секретную часть. Конспекты заменяли цветные плакаты и наставления, материал в них излагался изумительно четко и ясно. А после любой теории следующий час практических занятий, причем пособия не учебные: если изучали ротный пулемет калашникова ПК, то получали на взвод 15 штук и цинк патронов на каждый, и тут же зарядка ленты вручную и на автомате, и тут же стрельбы на все дистанции – от 150 м до 1000 м по всем видам мишеней, со всех позиций, причем не подготовленных, а оборудованных тут же самими.. Тут же разбор стрельб, чистка оружия и повторение все самого начала, но уже на норматив и с очками.
А если изучение материальной части БТР-60ПБ, то после часа теории два часа езды и стрельбы на автострельбодроме. На каждое отделение свой БТР и каждому поочередно отводится роль водителя, пулеметчика, рядового стрелка, командира и десантника.
Всем особенно понравился крупнокалиберный пулемет КПВТ, его 14,5 мм пули на расстоянии до полукилометра пробивали броневой лист 30 мм толщиной! А массивный кирпичный забор разлетался в пух и прах как карточный домик.
Но были совсем уж малоприятные элементы специального обучения, например все действия в течение недели производить левой рукой, правая карабинчиком пристегнута к поясу сзади, отстегивается только на ночь. Или стрельба в абсолютно темном огромном подвальном каземате на шорохи. При вспышке своего выстрела видишь примерно поразил мишень или нет, а если остался на месте до конца вспышки, то получишь в ответ выстрел твердым войлочным пыжом. Весьма болезненно, а из защиты только очки. И так до тех пор пока на обойму ПМ восемь пораженных целей и ни одного попадания в тебя.
Или привыкание к крови и убийствам – каждому предстояло в большом, частично лесистом загоне поймать, убить, выпотрошить и освежевать теленка, свинью или барана. Из оружия только нож и веревка.
Еще хуже была только проверка психологической устойчивости. Для разминки - прохождение по 12-ти метровому брусу шириной 15 см над водой на высоте 8-ми метров, с полной выкладкой, без подстраховки, с повторением упражнения до полного уверенного выполнения. Потом обкатка танками как в окопе, так и в колее. И наконец содержание под землей в тесном ящике, в котором с трудом можно повернуться на бок, а из удобств только байковое одеяло от переохлаждения. И так двое суток, ни еды ни воды, все остальные удобства – под себя.
Ну а уж после этого, к разряду развлечений относились спарринги по рукопашному бою – голыми руками, со штык-ножами, палками и трубами разной длинны и увесистости, саперными лопатками, резиновыми дубинками и так далее. Первично все приемы отрабатывались на сержантах, они же инструктировали, разбирали ошибки и промахи, показывали новые приемы защиты и блокировки. Развлечением было и метание всех видов предметов на «поражение» свиной туши не первой свежести. В ход шли ножи, топоры, лопатки, осколки стекла, вилки, и даже кирпичи.
Но всё когда-то заканчивается. Закончились и три месяца кошмарных курсов. Первыми покинули лагерь «неудачники» - разъехались по выбранным ими училищам. Осталось 200 «удачников», в чём они сами уже сомневались. Растерянно бродили «удачники» по территории не зная чем заняться. Ощущение было такое, что как будто они три месяца, как атланты, в неимоверном напряжении, держали на себе весь небесный свод, и вдруг ... оказались в невесомости.
Но расслабуха длилась не долго, всего пол дня. После ужина их усадили в тентованные ЗИЛ-131 и два часа спустя привезли в Вильнюс, Северный городок, в Школу поваров.
Глава 4. ВИЛЬНЮС
По сравнению с палаточным лагерем, условия здесь оказались царские. На каждое отделение в семь человек отдельная просторная комната. Койки в один ярус, стенные шкафы, телевизор. В зале отдыха несколько бильярдных и теннисных столов, шахматные столы и ... даже ломберные столики. Прилично оборудованный спортивный зал пригодный для волейбола, баскетбола, ручного мяча и даже минифутбола. Небольшой тренажерный зал со штангой, гирями, брусьями, перекладиной. Под всем строевым плацем высокие подземные залы с толстенными бетонными колоннами, используемые как стрельбище для лёгкого стрелкового вооружения.
Наутро, после завтрака, курсантов выстроили в спортивном зале, где выяснилось, что начальником Школы поваров ... оказался тот же майор Сидоров. Он же и провёл вводный инструктаж:
- Товарищи курсанты! Поздравляю вас с окончанием подготовительного цикла и зачислением, как лучших из лучших в особое подразделение ГРУ ГШ СССР. В связи с тем, что такая структура нигде официально не фигурирует, мы для всех так и будем называться «Школа поваров». Период обучения пол-года, первый месяц закрытый карантинный. Режим секретности особый, беспрецедентный. С бывшими коллегами «неудачниками» все виды общения запрещены. Для всего остального мира мы – поварята. Кстати эту профессию вкратце вы тоже освоите. После инструктажа ещё раз подпишите обязательство о неразглашении с ещё более жёсткими условиями. О прямом назначении нашего подразделения и боевых задачах будете ознакомлены к концу обучения. Тогда же и начнётся работа – первые командировки.
Опять учёба началась сразу. Преобладали информационно-прикладные предметы: политическая география, топография, все виды связи и техника связи, минно-взрывное дело, снайперская подготовка, тактика городских боёв и применение оружия в ограниченном пространстве, владение новейшими видами стрелкового и лёгкого реактивно-артиллерийского вооружения и т.д. Два дня в неделю занятия проводились на полигоне в Пабраде. Физподготовке и рукопашному бою оставалось уже меньше времени. Зато индивидуально развивали выявленные у каждого курсанта способности.
Скажем Саша мог предвидеть реальную угрозу исходящую от человека. Например определить место расположение целящегося в него снайпера и за мгновение до выстрела отпрянуть в сторону. А в спарринге он заранее чувствовал какой рукой и куда противник нанесёт удар и за мгновение уходил в сторону или блокировал.
Развитием и совершенствованием этого предчувствия у Саши, в виде единственного на всю школу исключения, занимался доктор психологии, профессор, зав.кафедрой Вильнюсского университета. Занятия проходили у профессора дома, вечером, дважды в неделю.
Преподавателя ученик очень заинтересовал с научной точки зрения, таких «экземпляров» он раньше не встречал. Через два месяца обучения, а точнее сказать, развития способностей, ученик уже мог предвидеть угрозу исходящую не только от людей, но и от животных – быков, собак, даже от птичек, желающих с высоты угостить его своим помётом.
Ещё через месяц Саша улавливал угрозу уже и от неодушевлённых предметов.
Профессор был несказанно рад проявляемым чудо способностям своего ученика и собирался по этой теме писать научный труд. В занятиях и экспериментах всегда принимала участие ассистентка, дочь профессора, Сашина ровесница. Эрика училась в одиннадцатом классе, отличалась острым умом, изящным телосложением и большими внимательными глазами.
Молодые люди сразу прониклись к друг-другу симпатией. Она сожалела, что Саша не пошёл дальше учиться, а попал в армию и снисходительно называла его Musu virejas(наш повар). На что «оскорблённый» молодой человек грозился как-нибудь накормить нахалку обедом собственного производства.
Как-то раз Саша явился на занятия к профессору. Дверь как всегда открыла Эрика, но оказалось, что хозяина нет дома.
- Почему же меня не предупредили, не позвонили дежурному? - удивлялся парень.
- Папа поручил мне известить тебя, но я специально этого не сделала, потому что ... не хотела. Я хотела тебя увидеть. – девушка залилась румянцем.
У Саши глубоко в душе зашевелилось какое то незнакомое, но очень радостное чувство, от которого стало необыкновенно легко. Только сейчас он разглядел в полумраке прихожей насколько Эрика хороша, даже прекрасна, с распущенными волосами, правильными чертами лица, не тронутыми косметикой, идеальными пропорциями фигуры и трогательными пушистыми домашними тапочками.
Саша несмело взял девушку за руку. Та расцвела в улыбке и повлекла его не в кабинет-библиотеку отца, а к большой двустворчатой двери неведомой комнаты и распахнула её.
В глубине помещения, потрескивая берёзовыми поленьями горел большой старинный камин. Перед ним на овальном стеклянном столике стоял огромный серебряный подсвечник на тринадцать свечей. Других источников освещения в помещении не было. Сервировка стола поражала простотой и изысканность: шампанское, фрукты, шоколад, миндальные орешки ... Придвинутые к столику кресла напоминали средневековые троны королевских особ.
- Это всё из-за меня? - хрипло произнёс юноша.
- И из-за тебя и для тебя. А сейчас садись, я тебе кое-что расскажу.
Но Саша сначала галантно усадил сказочную принцессу на её трон, потом скромно опустившись на свой, уставился на девушку ... тут же встрепенулся и разлил шампанское по хрустальным фужерам.
- Для начала немного о себе. – начала Эрика, - Я ассистирую папе не только из своего любопытства или его каприза. Он на наших занятиях развивает и мои способности. Они заключаются в даре предвидения. Впервые это обнаружилось пять лет назад, когда я однажды до истерики не хотела отпускать маму на работу, крича, что больше её живой не увижу. Так и случилось, маму насмерть сбил автомобиль прямо на пешеходном переходе. С тех пор папа и занимается со мной, и есть некоторые успехи. Например я знаю, на каком предмете меня завтра вызовут к доске.
- А про меня что ты знаешь?
- А ты очень скоро уедешь, далеко и надолго. Там будет очень опасно, я буду сильно за тебя переживать, потому что не вижу ... не предвижу, вернёшься ли ты. Поэтому и сегодняшний праздничный вечер - не хочу говорить прощальный.
Глаза девушки увлажнились, она не отрывала взора от Сашиного лица. Тот встал, аккуратно поставил фужер и пересел на её кресло. Оказалось, что на «троне» хватает места обоим. Они крепко прижались друг к другу и обнялись. Она прошептала:
- У тебя был кто-нибудь серьёзно, по взрослому?
- Нет, никого, да и откуда. В классе мы к девчонкам относились как к младшим и глупым сёстрам, не более. При необходимости защищали и снисходительно смотрели на их хорошую учёбу. Сами же лодырничали и балбесничали. А у тебя?
- У меня!? У меня и быть никого не могло, я же тебя ждала, все семнадцать лет. А как только увидела, сразу поняла, это ты. А тебе скоро уходить, через полтора часа ... идём ко мне в комнату.
Саша поднял девушку на руки и направился к двери. Та ещё сильнее прижалась к нему.
Глава 5. КОМАНДИРОВКИ
На следующий день, на утреннем построении майор Сидоров заявил:
Второй цикл обучения почти пройден. Остались парашютно-десантная подготовка и боевых пловцов, то есть водолазно-диверсионная. Но ими мы займёмся позже и не здесь. По уровню владения всеми видами оружия, боевой техникой, рукопашному бою, маскировке, ориентированию, наступательно-оборонительной и диверсионной тактике, любой из вас на голову выше лучшего морпеха и на полторы головы лучшего десантника.
Поэтому предстоит первая командировка. Будем считать её закреплением полученных навыков на практике, в реальных боевых условиях. Длительность командировки пока не определена. Место – Вьетнам. Там в провинции Куангчи наши вьетнамские друзья никак не могут взять американскую военную базу Кхесань, которую обороняет усиленный полк морской пехоты. Но дело даже не в морпехах. Им помогает, и портит всю обедню спецназ «Зелёные береты». Вот этим ребятишкам вам и придётся сделать укорот, уж больно они расшалились. Северо-вьетнамская армия ничего не может им противопоставить.
Использоваться будете не как пехота, а только мелкими разведывательно-диверсионными группами численностью не более отделения. У нас 28 отделений, значит столько же боевых групп. Так что покажем америкосам кузькину мать. Ещё раз напомню, что лучше вас в мире никого нет, мои ребята-поварята. Вылет сегодня. Через три часа вас ждут в Каунасе три транспортных самолёта Ан-12, которые доставят в Ханой. Вооружение берём всё своё. Летним обмундированием будете обеспечены уже во Вьетнаме, там же вам сделают прививки от всей заразы, которая может встретится в джунглях. Ну всё, с Богом, разойдись!
На месте, с тупой физиономией остался только Саша. Он был поражён предвидением настоящего события Эрикой. Этого не может быть, хотя и утечка информации исключена. Да-а ...
- Тонков, вот ты как раз мне и нужен. – сквозь завихрения мыслей прорезался голос майора Сидорова, - Слушай сюда, сынок, внимательно. На твоё отделение возлагается дополнительная задача. На складе вооружения получишь семь винтовок СВД. Это оружие ещё только начало поступать в войска, это хорошо. А плохо то, что винтовка ещё не испытана в боевых условиях. Твоё отделение этим и займётся. Задача не только испытать, но и исключить возможность попадания даже одного экземпляра в руки противника. Да, заодно на своих хлопцев забери на складе ПНВ-57* с автономным питанием.
Прага, август 1968 года.
Четыре месяца спустя на Вацлавской площади, на открытой веранде, по-европейски уютного кафе сидели два молодых человека с беззаботными лицами и с удовольствием попивали пиво «Staropramen». Только опытный психолог мог бы заметить в глубине их глаз усталость и жёсткую пустоту. Да ещё их отличали от ровесников совсем не модные короткие причёски.
- Слышь, Санёк, мы уже здесь вторую неделю, а я всё ещё по утрам просыпаюсь и шарю вокруг себя в поисках автомата. Пройдёт эта напасть когда-нибудь?
- Пройти-то, Юрок, пройдёт, только видать никогда нам не забыть сколько крови америкосовской мы пролили. Мне всё ещё снится как я вырываю рукой грину*(1) кадык вместе с частью пищевода.
- Ну, если бы не ты ему, так он тебе. У нас патроны кончились, а у них видать была задача нас взять живьём, чтобы доказать всему миру, что Советы посылают во Вьетнам не только советников, но и войска. Я так своему пузо штык-ножом распорол от мошонки до соска, а второму эту же железку в глаз воткнул. Прав всё-таки был Васильич, мы лучшие. Хотя и они тоже не пальцем деланы. Смотри, ни одно наше отделение не обошлось без потерь, причём от бульдогов*(2) мало, в основном от гринов. Только в нашем отделении ни одной безвозвратной потери, и всё благодаря твоей чуйке. Ты даже по минному полю ходил, как по танцплощадке.
- Ладно, не хвали, а то зазнаюсь. А мы, хоть и лучшие, но 35 наших вернулись в Союз в цинках. Но это уже прошлое. Меня смущает другое. Помнишь инструктаж перед отпуском? Во первых нас разбили на двойки, и где отдыхают все остальные мы не знаем. Но Васильич предупредил, что если встречаем внезапно своих, делаем вид мол не знакомы. Почему отдыхаем именно в Чехословакии? Август, и сейчас очень не плохо в Сочи или Ялте. А в газетах пишут, что здесь очень не стабильная политическая обстановка, Дубчек проявляет не твёрдую позицию, как бы венгерские события не повторились. Хотя наших войск здесь нет ... пока нет.
- Гляди, Санёк, на той стороне улице двое наших из 8-го отделения рассекают. Видать ты прав, не с проста мы все здесь.
Два дня спустя «поварята», переодетые в советскую военную форму без знаков различия, одновременно обеспечивали захват аэродрома «Рузине» в Праге, захват здания ЦК и арест Дубчека, захват аэродромов Туржаны и Намешть, где и началась высадка основных сил воздушно-десантных войск. Все операции прошли мгновенно, без выстрелов и крови.
*(1) – Берёт название от английского звучания «Green Berets».
*(2) – Талисман морпехов США – английский бульдог.
Глава 6. ЭРИКА
В конце августа все собрались опять в Вильнюсе, в родной «поварской» школе. В строю осталось 160 человек. По команде Васильича сняли головные уборы и почтили минутой молчания навсегда отсутствующих. Их имена уже были записаны в Ленинской комнате на отдельном стенде скупо озаглавленном: «ДРВ*(3) V...VIII.1968г.» После построения Саша подошёл к Васильичу с вопросом:
- Товарищ майор, мне продолжать с психологом развитие навыков определения угрозы?
- Конечно, Тонков, хотя куда уж дальше? В общем узнай у него, сколько с тобой ему нужно занятий ещё провести. Наша войсковая подготовка продолжается, но этой зимой много занятий будет в Каунасе и под Клайпедой по парашютной и подводной подготовке.
В тот же день, вечером, Саша стоял на пороге профессорской квартиры и нажимал кнопку звонка. Дверь почти сразу распахнулась и ... в проёме возникла незнакомая яркая красавица. Открытое алое летнее платье выше колен, перетянутое в поясе узким кожаным ремешком, лишь подчёркивало осиную талию, высокую развитую грудь, в меру широкие бёдра и идеальной формы стройные ноги обутые в туфли на высокой шпильке. Огромные, умело подкрашенные глаза внимательно вглядывались в юношу, алые губы под цвет платью и маникюру начали расплываться в улыбке.
Саша лихорадочно сглотнул слюну и бросил взгляд на номер квартиры, не ошибся ли.
- Заходи, Сашенька. Я тебя ждала, стол уже накрыт.
- Извините, я сейчас. – хрипло произнёс испуганный солдатик и ринулся в низ по лестнице.
Через двадцать минут он опять стоял под дверью с огромной охапкой алых роз.
Они снова сидели перед камином, слушали потрескивание дров и не могли друг на друга насмотреться.
- А как ты узнала, что я приду сегодня? – недоумевал он, - Хотя да, ты же предсказываешь будущее. И я уже в это верю.
- А ты очень изменился, взгляд стал совсем другой, мужской, скорее мужественный. Даже черты лица не скажу что огрубели, а стали твёрже. Прошло-то всего четыре с половиной месяца.
- Ты тоже стала совсем взрослой женщиной и ослепительной красавицей. Красотки с обложек глянцевых журналов и в подмётки тебе не годятся. Но ... как-то бы хоть предупредила меня, а то я чуть заикой не стал. Да и сейчас чувствую себя рядом с тобой ... этим ... гадким козлёнком.
- Ну вот, сам меня сделал женщиной, - улыбалась она,- а теперь удивляешься. Я только чуть добавила макияжа, чтобы тебе понравиться. Ты ешь, ешь, мы сегодня никуда не спешим и в мою комнату не пойдём.
- Почему? – встревожился он. – Папа должен придти?
- Нет, папа в Паланге, отдыхает, будет через неделю, тогда же и начнутся наши занятия. Я сама только вчера с побережья приехала, чтобы тебя встретить. А не пойдём мы ко мне потому, что женщины не всегда могут делать то, что хотят, по крайней мере раз в месяц не могут. В следующий раз, во вторник, уже будет можно и папы ещё не будет. И вообще, я знаю, что рожу тебе мальчика, а может даже двух. Тебе же служить ещё год остался?
- Мальчика, или двух? – Саша оторопело хлопал глазами, - Я как то об этом не задумывался. Просто все эти месяцы скучал по тебе и очень хотел увидеть. Но ... я не смогу уйти из армии, по крайней мере ближайшие лет двадцать пять.
- Я это чувствовала, но всё же надеялась на другое. Надежды мешают способностям предвидения. Пока ты был в командировке, я закончила школу и поступила в университет на психологию. Но если тебе придётся служить даже за полярным кругом, я поеду с тобой.
- Своей будущности я и сам не знаю, - Саша взял Эрику за руку, - но раз у меня есть ты, я должен её узнать. Завтра же переговорю с командиром, хотя он тоже может не всё знать, это же армия.
В канцелярии школы находились только курсант Тонков и майор Сидоров.
- Ну ты, курсант, меня и ошарашил. Тебе пол-года, как восемнадцать исполнилось, а ты уже жениться хочешь, не рановато ли? Твоя Эрика первая девушка у тебя?
- Так точно, первая, последняя и единственная.
- Ну-ну, Александр. Насколько ты хорош в службе, армейских навыках и определении опасности, настолько же ты слаб в знании семейной жизни и межполовых отношений.
- У меня всю жизнь перед глазами была идеальная семейная пара – мои родители. Они ни разу на друг-друга даже голоса не повысили. У меня будет также.
- Ты хочешь, чтобы у тебя было так же. Иметь и хотеть, это не одно и тоже. То, что перед глазами была только идеальная пара, для жизненного опыта это скорее минус.
А сейчас послушай, что я тебе скажу не просто как командир, а как отец-командир.
Наша служба особенная и в ней места для семейного счастья остаётся очень мало. По этой причине ещё пятнадцать лет назад от меня ушла жена. Она не смогла постоянно ждать меня из командировок, не зная вернусь ли я вообще, или вернусь калекой. Та же история у майора Петрова, того кто вас и агитировал в военкомате на курсы. Двадцать лет назад нас было тридцать, сейчас в строю пять и столько же инвалидов по ранениям ... остальные уже у Бога. Поэтому не делай несчастной на долгие годы хорошую девушку. А если у вас будут дети, а они обязательно будут, что будет с ними? Вероятность их сиротской безотцовщины очень велика. – майор горестно вздохнул, - По глазам вижу, что не убедил, поэтому слушай приказ: Вопрос вашего с Эрикой единения откладывается на год. Если за это время не растеряете чувства, так и быть, благословлю. Слово офицера.
Прошёл год. Саша и Эрика почти не виделись. За это время поварята успели «похулиганить» в Омане, Гвинее-Биссау и Мозамбике. И везде, после их участия в военных конфликтах, наступал перелом в пользу интересов Союза. Все имели правительственные награды, некоторые не по одной, но все без права ношения. «Поварское» обучение закончилось. Всё подразделение перевели под Москву в Солнечногорск на территорию дислокации Высших офицерских курсов «Выстрел». Всем присвоили звание младший лейтенант, а командирам отделений, в том числе и Тонкову – лейтенант.
Майор сдержал своё слово, Саша и Эрика поженились. От Школы на свадьбе в Вильнюсе присутствовал только Васильич. Объяснялось это уровнем беспрецедентной секретности подразделения, точнее отдельной части. Её, по бумагам даже ГРУ ГШ, так и не существовало.
Прошёл ещё год, Ерика родила Саше чудесного мальчика, назвали Алёшенькой. Видеть сына приходилось редко, много времени занимала служба, да и командировки продолжались.
Шли годы. Поварята «пошустрили» в Эфиопии, Анголе, опять в Мозамбике, отвоевали у Сомали Огаден. Были и безвозвратные потери, в строю осталось 140 чудо-богатырей. Только у Александра, как и прежде ни одной царапины.
*(3) – Демократическая республика Вьетнам.
Глава7. КАБУЛ
Солнечногорск, декабрь 1979 года.
Как то вечером полковник Сидоров вызвал к себе в кабинет своего зама, майора Тонкова. Васильич выглядел очень озабоченным.
- Александр, кажется мы влипаем в большую заварушку. Наши прошлые африканские дела, по сравнению с тем, что предстоит, это детские игрушки в ясельной группе.
- Да, Сергей Васильевич, у моей Эрики тоже не хорошие предчувствия. Она предсказывает расставание и много крови. Да и я у неё кое-чему уже научился. Копчиком чую, что это Афганистан, и первая ласточка предстоящих событий была ещё три месяца назад, когда Амин расправился с Тараки, а наши мудрые политиканы на это отреагировали очень вяло. А сейчас будут навёрстывать упущенное на наших костях, как всегда. Кроме этого недавно созданный в ГРУ «мусульманский батальон» уже переброшен под Кабул, а в Среднеазиатском военном округе вовсю идёт мобилизация резервистов, дивизии разрастаются до штатов военного времени.
Оба собеседника замолкли, уставясь в невидимую точку, каждый думая о своём. Постепенно взгляд полковника перебрался на Александра и принял осмысленное выражение:
- Слушай, Саша, ты мне как сын, тем более, что я крестник и твоему сыну. Правда крестили мы Алёшку не в христианина, а в солдата, армейским духом, и вместо креста использовали мой офицерский кортик, а вместо святой воды был семикратный залп из ПМ-ов, причём не очень-то он испугался громогласных выстрелов, скорее с удовольствием принюхивался к пороховой гари. И это в три-то с половиной года! Но я не об этом.
Пора рассказать тебе об истинном назначении нашего формирования, которому уже двенадцать лет, и чрезвычайной его засекреченности. То, что нас используют за границей в разных вооруженных конфликтах, это считай не служба, а ученья, для повышения уровня боевой подготовки.
Сама идея создания малочисленной, но сверхэффективной и универсальной боевой части возникла у Г.К.Жукова, когда он увидел, что происходит ослабление армии. В то же время, во внутренней политике страны появляется показуха и шапкозакидательство, во внешней - фразёрство и слабость. Достаточно сказать, что в Карибском кризисе мы отступили. В высших структурах партии процветал карьеризм, подковёрная борьба скрытых фракций и появление номенклатуры неприкасаемых. А та же армия, ослабленная структурой кадрирования, во внутренних разборках может использоваться как разменная карта. Когда-то, на этой почве, может наступить момент скатывания в пропасть страны и государственности.
Тогда наступит час «Х» и падающую власть нужно будет взять в твёрдые руки. А для этого нужны всего две сотни военных суперпрофессионалов, которые могут в течении пятнадцати минут разоружить кремлёвский полк и арестовать зарвавшуюся правящую верхушку. Или провести подобную акцию в другом месте, для удержания ситуации под контролем.
Жуков нашёл единомышленника в лице тогдашнего начальника ГШ маршала Захарова. Вот поэтому мы и «родились». А сейчас ... сейчас уже семь лет как нет Захарова и пять лет, как нет Жукова. И мы висим в воздухе. Как бы мы есть, но никому не нужны и даже опасны. КГБ слепил себе свой спецназ «Альфу», который нам и в подмётки не годится. ГРУ создал свой спецназ в виде отдельных якобы «мотострелковых» батальонов, которые по подготовке ещё ниже «Альфы», даже сказал бы на уровне простых разведбатов.
- Хорошо, Сергей Васильевич, а какая у нас сейчас задача?
- Через два дня мы должны быть в Кабуле и арестовать Хафизуллу Амина. Но при аресте он якобы окажет сопротивление и мы его застрелим.
- Опять самая грязная работа нашими руками?
- Не спеши, Саша, до Амина надо ещё добраться. Его дворец на холме «Тадж-бек» охраняет президентская гвардия, полк внутренних войск и танковый батальон. Всего более двух тысяч хорошо обученных вояк. А у нас осталось только 140 бойцов.
Мало того, десять дней назад на Амина было совершено неудачное покушение, поэтому охрана приведена в состояние повышенной боевой готовности. А на подготовку операции у нас вообще времени нет.
И это ещё не всё. Убийство Амина будет представлено всему миру как проявление справедливого гнева афганского народа, поэтому мы будем одеты в афганскую форму без знаков различия.
- Васильич, так это же армейская операция. С нашей стороны должна быть полнокровная пехотная бригада, да ещё лучше под прикрытием авиации.
- Авиации не будет, да и пехотной бригады тоже, будем только мы. Единственное, чем нас «усилили», так это новыми экспериментальными бронежилетами 6Б2, которые мы в боевых условиях и испытаем.
- АКМ со ста метров пробивает любой бронежилет, так нам это что, как мёртвому примочки?
- Ладно, майор, не терзай душу, иди готовь ребят к вылету. Вот тебе схема района предстоящей операции с указанием расположения подразделений противника. Там же найдёшь мои пометки и планировку дворца Тадж-бек.
Пять дней спустя. Кабул, военный госпиталь.
- Слышь, Санёк, говорить можешь? – у кровати раненого сидел в больничной пижаме, с перебинтованной правой рукой полковник Сидоров.
- Малёк могу, но вспоминается не всё ... Помню залегли мы все под шквальным огнём президентской гвардии из дворца, метров 150 не добрались до самого холма, а в этот момент нам в тыл вдарил полк ВВ, мы отбиваемся на два фронта. К тому же подключились их снайперы, косят моих как в тире. Ну, думаю, тут нам и хана.
- Саня, а где твоя чуйка была, почему она тебя от пуль не уберегла?
- Я её отключил. Нужно было поднять ребят на последний рывок к дворцу, иначе через пятнадцать минут некого было бы поднимать. Помню вскочил, что-то заорал, сделал два шага вперёд и ... всё. Дальше пустота и госпитальная койка.
- А дальше я тебе расскажу. По вам настолько плотный огонь был, что даже меня в четырёхстах метрах, на НП зацепило. Там я находился вместе с гебистами и командиром «мусульманцев» майором Халбаевым. Эти ребята подключились к мясорубке только тогда, когда твои уже ворвались во дворец. Я их не виню, такой у них был приказ. Но в результате этого исход плачевный. Половина наших погибла, все остальные ранены, некоторые по нескольку раз. В тебе самом четыре пулевых дырки и столько же принял на себя броник. Так что зря мы на него грешили, штука полезная.
Глава 8. ЭПИЛОГ
Два месяца спустя. Солнечногорск, жилая зона ВОК «Выстрел».
- Чего это вы вырядились, как на парад? - недоумевала Эрика, подавая к праздничному столу очередное блюдо.
- А мы, хозяйка, из уважения к нашим товарищам, которые никогда уже с нами не будут, - грустным голосом произнёс полковник вставая и поднимая рюмку, - за «поварят»!
С трудом встал Александр, гремя многочисленными наградами и сверкая медалью «Золотая звезда» на груди. К ним присоединился девятилетний Лёшенька, поднимая свой стакан с соком. Выпили, помолчали, опустив головы, сели.
- Так что будете делать дальше, ребята, - поинтересовался Сергей Васильевич, - я так на заслуженной пенсии по старости, полтинник на носу. У тебя, Саша, хоть тоже приличная армейская пенсия по инвалидности, но ты же ещё и тридцатник не разменял?
- Мы уже всё, Васильич, решили. Перебираемся в Вильнюс. Там большая квартира от отца Эрике досталась. Она будет в университете преподавать, в аккурат её учёная степень кандидата наук пригодится. А я навоевался до чёртиков, чего-то очень мирного хочется. Возьму участок земли, построю дачу, буду цветочки выращивать, любоваться и жене дарить. Только вот ... Лёшка бредит всем военным, надо как-то отвадить его от этой напасти.
- Так не зря же мы его армейским духом крестили. – ухмыльнулся полковник.
Девять лет спустя, 1988 год. Вильнюс.
- Папа, тебя дядя Серёжа из Москвы, подойди к телефону!
- Васильич, чего так поздно звонишь, случилось чего? – недоумевал Александр.
- Пока ничего, но идёт к тому, - голос отставного полковника звучал строго, - ты там на цивильных хлебах размяк поди совсем? Лучше скажи, твоя чуйка на опасности Лёшке передалась?
- Малость передалась, а Эрика её ещё и развила, даром что ли она по стезе отца пошла психологом. А к чему ты всё это?
- К тому. Ты газеты читаешь, телевизор смотришь? Видишь какая хрень в стране творится, какой бардак в государстве Горбатый развёл! Поэтому в определённых, тебе известных кругах, принято решение сформировать на том же месте новую «Школу поваров», так сказать второй набор. В аккурат твой Лёшка среднее образование получил в этом году ...
Замечание: Содержание повести является выдумкой автора, поэтому совпадение мест, дат, событий и имён, могут быть только случайными.
Вильнюс, 25 февраля 2016 года.