Оправившись от щелчка Дианнеи, Валерик понял, что должен следовать за Есенией домой. Дождавшись, когда эфемерная женщина покинет её комнату, тихонько вернулся в неё через открытую форточку, стал невидимым и затаился под потолком над кроватью. Утром он намеренно полетел в комнату матери и проявился. Аделаида снова пристыдила его за дурное поведение.
Есения, услышав очередное ворчание бабушки на сына, которого, по мнению девочки, никак не могло быть в комнате, не выдержала её пугающих странностей, собрала свои вещи в сумочку, позавтракала, попрощалась и отправилась домой. Валерик примостился у неё на голове.
Войдя в электричку, девочка села у открытого окна. Ветерок шевелил её волосы и постоянно сдувал с головы Валерика. Он несколько раз возвращался на место. В последний раз это ему надоело, и он, неожиданно для самого себя, полез дочери в ухо. Ему показалось, что он уже проделывал это раньше. Есения почувствовав дискомфорт в голове, покачала ей из стороны в сторону и вдруг неожиданно для себя мужским голосом произнесла:
— Здесь меня точно не сдует.
Она широко открыла глаза:
«Причём тут не сдует? Я об этом даже и не думала».
Зато Валерик был в восторге. Он вынырнул из уха, примостился на свободном сидении напротив дочери и закрыл от удовольствия глаза.
«Она своим ртом произнесла мои мысли вслух! — торжествовал он. — Значит, внедрившись в человека, я могу его голосом говорить то, что думаю. Здорово!»
Это явление тоже показалось ему знакомым.
Спустя примерно час, что-то тяжёлое навалилось на него и расплющило по сиденью. Поняв, что кто-то сидит на нём, Валерик стал искать выход из сложившейся ситуации. Лишь в одном месте его тельце чувствовало себя слегка свободней. Там, на брючном шве, разошлось несколько стежков, образовав еле заметную дырочку.
Всем своим усилием воли, словно жидкость, он стал просачиваться сквозь неё внутрь брюк, затем между ног, по животу к поясу. Выглянув из-за него, он соскользнул к хозяину огромной задницы в районе гульфика на ноги. Как известно, находясь в стрессовом состоянии, тельце его начинало проявляться и приобретать дымчатый оттенок.
Первой лазутчика обнаружила Есения. Она с ужасом посмотрела на него. Пассажир напротив, перехватив взгляд девочки, решил, что он забыл застегнуть молнию на брюках, и тоже посмотрел на это место. Увидев что-то непонятное, но шевелящееся рядом с гульфиком, он машинально смахнул это рукой на пол и несколько раз топнул по нему ногой, наблюдая, как при каждом ударе из-под подошвы ботинка, выдуваются серые пузыри. Есения, воспользовавшись моментом, подскочила с места и побежала в другой вагон.
Пассажир не останавливался. Он быстро поднялся с сидения и обеими ногами стал топтать бедного Валерика, размазывая по полу. Когда пузыри под ботинками перестали выдуваться, а непонятное нечто было размазано по полу серыми, разорванными, перемешанными с грязью, кусками, пассажир направился к выходу. На следующей остановке Есения вышла из электрички. Вскоре она столкнулась с этим пожилым — тучным мужчиной.
— Девочка, — обратился он к ней, — я растёр эту заразу по полу с грязью. Уж не знаю, что это было такое, но бояться его больше не стоит.
По дороге к метро Есения глотала слёзы.
— Я знаю, что эта сущность — часть моего папы, — думала она. — Но знаю и то, что выйдя из его тела, она становится для меня опасной. Как мне с этим жить?
Она снова начала всё вспоминать. И разговор с Дианнеей теперь уже не казался ей сном.
Домой она вернулась в подавленном состоянии. Нина, увидев заплаканные глаза дочери, попыталась выяснить, что с ней случилось.
— Всё в порядке, — уклончиво ответила Еська и пошла в свою комнату.
Нина забеспокоилась, набрала номер свекрови, поприветствовала её и спросила:
— Почему Есения вернулась домой раньше времени, и что с ней произошло?
— А почему ты спрашиваешь, — поинтересовалась Аделаида.
— Глаза у неё заплаканные и настроение на нуле.
Тогда свекровь поведала ей о том, что Есения вновь общалась с Валериком, с Дианнеей и многое вспомнила про властелинство. Нина расспросила Аделаиду о том, кто такая Дианнея и предположила, что грядущие события в жизни всех их обещают быть ещё сложнее и тревожнее.
* * *
Когда Есения и пассажир, сидевший напротив, вышли из вагона, то на сидения, между которыми на полу было размазано тельце Валерика, больше никто не смог сесть. Каждого, кто приближался к ним, начинало периодически трясти и бить током. Люди шарахались в стороны и старались уйти от этого места подальше, либо перейти в другой вагон.
В конце смены поезд вернулся в депо. В вагон вошла уборщица, чтобы навести в нём порядок. Только она намочила тряпку и бросила её на пол, как её начало трясти, а с одежды стали сыпаться искры. Женщина страшно испугалась. На мгновение эти явления прекратились, а уборщица успела выскочить из вагона и доложить о случившемся своему начальнику. Тот женщине не поверил и сам направился в вагон.
Едва он вошёл в него, как всё его тело несколько раз тряхнуло, а затем отпустило. Он выскочил наружу и дал распоряжение рабочим отсоединить вагон от состава и отбуксировать в ремонтный цех. Вагон был отключён от электричества, а там, где его поставили, не было ни души. Лишь в противоположной стороне цеха копошились рабочие. Вдруг в вагоне появилось какое-то свечение над тем местом, где был размазан Валерик.
— Вставай, сынок, вставай! — послышался громогласный призыв. — Соберись! Найди в себе силы.
— Антей! — пронзительно прозвучал женский голос. — Ты играешь не по правилам! Не смей помогать этой размазне! Либо он сам восстановится, либо ему конец!
В вагоне появилось второе светящееся пятно. Но первое пятно опустилось на пол. Внутри его начали появляться вспышки и шевеление светящейся массы.
— Поднимайся, сынок! — опять послышался мужской голос. — Возьми часть моей энергии и поднимись!
Страшный женский визг пронёсся по всему цеху. Казалось, что из-за него стоящие в нём вагоны приподнялись вверх и снова осели. Стоявшие на ногах рабочие упали на пол. У всех был обезумевший, оглушённый вид.
— Соберись! Поднимись! — требовательно повторял мужской голос.
И тут второе светящееся пятно отлетело немного назад и молниеносно врезалось в первое.
— У-у-ух! — прогремело в цеху, как после выстрела из бронебойного орудия. В один момент потрескались все стёкла в окнах вагонов. Что-то, напоминающее огромную шаровую молнию, вылетело из вагона и понеслось по цеху, разрушая и сметая всё на своём пути.
В это время в том месте, где был размазан Валерик началось еле заметное движение его серых прозрачных кусочков, смешанных с грязью. Они стали сползаться воедино. Грохот и шум, доносившийся из цеха внезапно стих. На расстоянии трёх метров зависло два шара. Единое огненное месиво, словно устав от внутренней агрессивной реакции, наконец-то разъединилось. Один шар медленно поплыл к вагону. Оказавшись внутри, он превратился в статного крепкого старца, парящего над полом.
— Молодец! Старайся! Ещё! Ещё! — подбадривал он.
В этот момент в вагон влетел второй шар, остановился метрах в трёх от старца и превратился в женщину. Это была Дианнея. То ли от усталости, то ли по каким-то другим причинам она больше не предпринимала никаких действий против возрождения Валерика, а просто наблюдала за ним. Процесс закончился.
Старец наклонился и поднял его на уровень своей груди. Ослабленная сущность, пошатываясь, сидела на огромной ладони Антея. Она представляла собой жалкое зрелище. На месте правой ручки у неё находилась правая нога, на месте левой ножки — левая рука. Ягодицы торчали на груди, придавая ей женский вид. Вместо носа на лице находилось левое ухо. Левый глаз сполз на затылок. Ротик был расположен на месте, но уголками вверх и вниз. Сущность смотрела измученным правым глазом на Антея.
Дианнея, как заворожённая, смотрела то на Антея, то на Валерика. Антей долго рассматривал его со всех сторон, потом аккуратно объял пальцами вокруг талии и начал трясти в воздухе. Тельце Валерика, словно сигаретный дым рассеялось вокруг руки старца. Антей быстро ладонями собрал его воедино и пальцем, как из пластилина, заново создал.
— Теперь ты снова такой, каким должен быть, — произнёс он, прижал его к груди, быстро превратился в светящееся облачко и мгновенно вылетел из вагона.
На секунду замешкавшаяся Дианнея тоже обернулась таким же облачком и бросилась догонять его. Но Антей уже был далеко. Решив прекратить погоню за ним, Дианнея направилась в квартиру Мефодия. Теперь и она, и Антей часто появлялись в ней. Проявляясь лишь для устрашения или уговоров юноши.
Антей унёс Валерика на опушку леса и спросил:
— Знаешь, кто я?
Тот покачал головкой.
— Я — Антей, первый мужчина-властелин нашего рода. Женщина, которую ты видел рядом со мной, моя кровная сестра Дианнея. Она могла бы стать первой женщиной-властелиной, но обречена лишь бороться за права женщин других поколений нашего рода. За всё время существования властелинов, женщины никогда не побеждали нас — мужчин численным превосходством в судные времена. Вот и ты должен из-за всех сил стараться вернуться в своё тело и продолжить жить. Я нарушил правила властелинов и помог тебе восстановится, когда в поезде твоя божественная часть тела была разрушена. Верховный Судья властелинов может наказать меня за это и передать моё первородство моему младшему брату, а меня уничтожить, если Дианнея пожалуется. А теперь лети и помни — ты должен выжить!
В это время в ремонтном цехе депо рабочие потихоньку стали приходить в себя. На их глазах исчезали трещины в стёклах окон вагонов, всё, что свалилось со стеллажей и рабочих мест, возвращалось на места. Минут через пять не осталось и следа от разрушений и беспорядка.
— Ты это видел? — обращались они друг к другу.
И каждый отвечал:
— Видел.
— Мужики, — громко обратился ко всем начальник смены, — не стоит об этом кому-либо рассказывать.
— Это почему же, — возмутились рабочие.
— Засмеют, доказательств-то нет.
* * *
Когда Эльвира Анатольевна со своим супругом привезли бесчувственного Федосеева в свой загородный дом, им и в голову не приходило, что кто-то мог их видеть в этот момент. А свидетели были, даже целых два. Через дорогу от их дачного участка, в старом покосившемся дачном доме обосновались два брата по фамилии Трегубовы.
Дом этот достался им по наследству от деда. Хозяйственными делами они не занимались, нигде не работали, а ночью выходили грабить дачи. Они ловко вскрывали любые замки, входили в дома и уносили из них всё, что можно было пустить в пищу или продать. В основном это были строительные инструменты, одежда, обувь, соления и запасы других продуктов.
В ту ночь они собирались проникнуть в дом Эльвиры. Только они подкрались к двери, как услышали звук подъезжающей машины. Братья бросились в кусты и затаились. Через несколько секунд они увидели, как хозяева дома вышли из машины, открыли багажник и стали вытаскивать из него что-то очень тяжёлое. Вскоре они поняли, что это был человек.
Хозяева занесли его в дом, а братья вернулись к себе на участок. Они сразу заподозрили что-то неладное в поведении соседей. Любопытство имеет огромную власть над человеком, поэтому братья стали следить за домом напротив днём из своих окон, а по ночам пробирались к дому и заглядывали в окна. Так в одной из комнат они обнаружили неподвижно лежащего мужчину.
Видели, как за ним ухаживает Василий, а жена приезжает на дачу каждый вечер. Но однажды хозяева спешно покинули дом, прихватив с собой сумки. Братья решили, что оставшегося в доме человека надо спасать. Вызывать полицию или скорую помощь они не захотели, побоялись оказаться в числе первых подозреваемых, если против этого человека было совершено преступление.
Однажды ночью они вскрыли замок входной двери, одели доходягу в тёплую одежду, найденную в доме, положили его на покрывало и понесли к трассе через огороды, чтобы не засветиться на проходной дачного товарищества. Ноша была тяжёлой, а потому путь показался долгим, с частыми остановками. Добравшись до цели, они положили Федосеева у обочины и спрятались за кустами, прихватив с собой покрывало.
— Здесь его точно кто-нибудь подберёт, — решили они.
Проезжающие машины сначала замедляли ход. Водители рассматривали то, что лежало у дороги. Поняв, что это человек, быстро жали на газ и уносились прочь.
Минут через сорок к обочине подъехала полицейская машина, а следом за ней — и скорая помощь.
— Позвонил-таки кто-то, — прошептал один из братьев. — Айда домой!
Они тихонько пробрались сквозь кусты и растворились в темноте. По дороге домой занесли в дом Эльвиры покрывало, положили на кровать, а выходя из дома, оставили настежь открытой входную дверь.
* * *
Утром следующего дня Эльвира ушла на работу, а Василий не находил себе места.
"Наверное, в клизме этого доходяги уже закончилась вода, — подумал он. — Жалко мужика, погибнет ни за что. — А! — махнул он рукой, подскочил с кровати, быстро умылся, оделся, выпил чай с бутербродом и вышел из дома.
Напротив подъезда стояла его машина. Он сел в неё и покатил на дачу.
"Эльвирке ничего рассказывать не буду о своей поездке, — решил он, — она всё равно найдёт к чему придраться. Натура у неё такая, стервозная.
Спустя час он подъехал к своему дачному дому и обнаружил, что его входная дверь открыта. Василий, озираясь по сторонам, стал тихонько продвигаться внутрь. Прошёл по всем помещениям дома и лишь в последнюю очередь направился в ту комнату, в которой перед отъездом вместе с женой оставили беспомощного Федосеева. Но его там не оказалось.
Радость наполнила сердце Василия. Камень свалился с души. Ему очень не хотелось, чтобы по его вине умер человек. А сейчас появилась надежда на то, что он сам пришёл в себя и вышел из дома. Другого варианта он и предвидеть не мог. Ведь дверь была открыта настежь, а открыть её можно было только изнутри, повернув защёлку.
Домой он вернулся в приподнятом настроении. Когда вечером, придя с работы, Эльвира начала разговор о доходяге, Василий оборвал её:
— Да, забудь ты о нём! Лежит он там, на даче, и пусть лежит! Через недельку поедем, на месте решим, что с ним делать.
— Жестоким ты стал, Вася, — вдруг проронила она.
Душа Эльвиры была не на месте. Её предприятие совместно с полицией приступили к поиску Федосеева. Мало того, её лично опрашивал сотрудник полиции о взаимоотношениях с командировочным. Всякие отношения с ним она категорически отрицала.
— А как вы можете объяснить то, что мать Федосеева, живущая в Подмосковье, дала нам ваш адрес и назвала ваше имя и отчество, — спросил полицейский Эльвиру.
— Ну, уж это точно из области фантастики! — ничуть не сомневаясь в своей правоте, ответила поражённая женщина.
А между тем Валерий поступил в больницу. На нём была одета старая, изрядно поношенная дачная одежда с чужого плеча, так как его одежду, испачканную, Василий с него давно снял. Кроме того, он здорово зарос щетиной, нос заострился, глаза ввалились. На себя он уже не был похож. Узнав, что в больницу поступил мужчина в бессознательном состоянии без документов, сотрудник предприятия, на которое был откомандирован Федосеев, совместно с представителем правоохранительных органов посетил её, но Валерия не узнал. Его провели в стационаре, как человека без определённого места жительства, сделали обследование и начали лечить от черепно-мозговой травмы.
Продолжение в гл. 48 http://www.proza.ru/2016/02/25/2358