Мои старики.
Мои старики – это мама и папа. Папе скоро исполнится 86 лет. В отличие от многих людей этого возраста, родители сохранили ясность мышления и не нуждались в постороннем уходе. Но появилась в них трогательная беззащитность, которая была вызвана страхом смерти. Все меньше и меньше оставалось вокруг не только сверстников, но и людей более младшего поколения, что, конечно же, вызывало страх перед предстоящим. Зимой страх все увеличивался, у папы часто появлялось депрессивное состояние, когда он задавал себе вопрос о смысле своей жизни. Весна все ставила на свои места. Вместе с удлиняющимся днем, пробуждались внутренние силы, которые давали надежду на будущее. Далеко вперёд уже никто из них не заглядывал, главной задачей было пережить зиму. Но, именно весной и умерла мама.
Мама.
Она всегда была очень энергичной и работоспособной. До конца своих дней мама руководила всей нашей семьей. С утра всех обзванивала, и являлась нашим диспетчером. Она всегда знала, кто где находится и, кто чем занимается. Она дружила со всеми нашими подругами и друзьями, с молодыми соседками, с соседями по даче и своими бывшими коллегами. Была очень эмоциональной, могла вспылить, но никогда ни на кого не таила зла и всегда всем старалась помочь. Она пожила тяжелую жизнь, во время войны даже беспризорником была, но сохранила доброту и любовь к людям. Когда мама умерла, попрощаться с ней пришло много людей. Два дня шли с цветами все ее знакомые, среди которых было много молодежи. Мой племянник удивлялся: «Сколько молодых женщин! Бабушка, что со всеми дружила?». Да такой была моя мама, она со всеми дружила. Жизнелюбия было не отнимать, я никогда не думала, что она умрет в этом возрасте, казалось, что проживёт до ста лет. После ее ухода, появилось острое чувство «осиротелости». Я зрелая женщина, у которой взрослый сын, вдруг почувствовала себя сиротой. Оборвалась нить, связывающая меня с истоком моей жизни и появилось ощущение, что теперь у меня нет опоры.
Ее смерть, казалось, была досадным недоразумением. Накануне Дня Победы в районном центре готовился концерт к этому событию. Мама хорошо читала стихи, в свое время она занимала призовые места на конкурсе чтецов. Интересно, теперь проводят такие конкурсы? У неё был звонкий молодой голос, память все ещё хранила множество стихов и баллад. Когда наши дети учились в школе, и мы не могли найти какие-то стихи, которые нужно было выучить (в те времена еще не было доступной сети интернет), мы отправляли их к бабушке, которая помнила все из школьной программы. В преддверии праздничного концерта, где мама должна была читать стихи, она поехала на прослушивание и, выходя из машины упала, сильно ударив грудь.
Боли беспокоили по ночам, не давая заснуть. Я посоветовала ей принимать обезболивающие, которые сыграли свою роковую роль. Через три дня началось внутреннее кровотечение, маму доставили в больницу. Два дня пытались остановить кровотечение, потом пришлось идти на полостную операцию. Она выдержала все, без жалоб и стенаний. После операции потихоньку пошла на поправку и наступил счастливый день, когда я забрала её из больницы. Это был солнечный радостный день, она воспряла духом, появилась обычная способность шутить и смеяться. Мы приехали домой. Тяжелым оказался подъем на второй этаж, так как организм был очень ослаблен. Мы потихоньку поднялись, мама отдохнула, я уложила ее в постель и со спокойной душой ушла к себе домой, оставив её с папой.
На следующий день мама начала умирать. Снова приехала «скорая помощь» и ее увези в больницу. Когда она покидала дом, такая маленькая и беззащитная, на носилках, кто-то из нас, а может быть, она сама, но кто-то сказал, что она сюда больше не вернется. Мы этому не поверили, ведь позади осталась тяжелая операция, после которой ей удалось вернуться домой. В больнице она прожила еще десять дней. Мама упала духом, отказывалась от еды, но самое мучительное было то, что она не могла дышать. Одышка всё нарастала, состояние ее всё ухудшалось и ухудшалось, и ничего с этим не могли поделать. В последний день жизни ей стало легче, я решила, что мама пошла на поправку, но это было облегчение перед ее уходом из жизни.
Бедная моя мамочка…
Папа.
В молодости папа был очень красивым, чем заслужил любовь моей мамы. Он и сейчас на лице сохранил следы былой красоты и выглядит моложе своего возраста. Мама с папой прожили вместе 61 год. Все это время мама очень любила его и, не уставая, заболотилась о нем. Папа принимал ее любовь, как что-то само собой разумеющееся. Они часто переругивались между собой. Инициатором почти всегда была мама, папа же снисходительно относился к ее упрекам. Не буду рассказывать, как они прожили совместную жизнь, как говорят, все бывало. Но к старости они оказались очень привязаны друг к другу. Меня всегда смешило, когда папа, вставая с дивана, шел в другую комнату и останавливался на извечный вопрос мамы: «Ты куда пошел?» Ну куда еще можно пойти в квартире?
Теперь папа живет один, и не кому задать ему этот дурацкий вопрос. Первое время после смерти мамы, он одиноко сидел в кресле, смотрел на ее портрет, на груди висел телефон в ожидании звонка. Папа отказался перейти жить к нам, и целыми днями так сидел, глядя на портрет. Когда я приходила, мое сердце сжималось от боли. Его сердце тоже тяжело перенесло разлуку, дважды в течение месяца мы отвозили его в больницу с сердечными приступами. Мама приходила по ночам, звала его куда-то, они собирались то ехать на автобусе, то на поезде, но всегда опаздывали. Папа находился в тяжелых размышлениях. Пришлось мне попросить маму, не звать его с собой. Я так и сказала, «Мама, не зови его, ты же там не одна, там твои родители, друзья, папа придет, когда наступит его срок». Сейчас она папу не зовет, просто часто снится.
Облегчение принесло лето. Папа после очередного пребывания в больнице, уехал на дачу, где прожил все лето. Там, в обществе сестры и ее мужа, которые часто оставались с ним ночевать, ему стало легче. Да и природа лечит, не то, что четыре каменных стены. На даче он обрёл полноту жизни, почувствовал себя нужным человеком, руководящим процессом. Руководить он любит. Мы всегда посмеивались над ним, когда он начинал перечислять то что нужно сегодня сделать, в это обычно входил объем дачных работ с весны до осени. Перечисляя всё, что нам нужно сделать, он показывал объем работ руками – руководил.
По приезду домой я придумала ему занятие. Когда мама была жива, то я часто приезжала к родителям обедать. Теперь обеды готовит папа, он с утра начинает думать, что ему приготовить, потом старается, чтобы было повкуснее и переживает, как всё получится. Я всегда хвалю его блюда, он ворчит, что я обманываю его, но видно, что ему нравится похвала. Теперь я за него более спокойна. Он уже не так остро переживает свое одиночество и чувствует себя нужным человеком.
Урок дала моя мама. Она никогда не ждала, когда к ней придут с помощью. Она всегда до самого преклонного возраста старалась помочь другим, кому-то деньги сунет, кому-то что-то сделает,посоветует, брала на себя не только обязанности по дому, но и совершала платежи за нас, так как нам «всегда некогда». Ей всё можно было доверить. Когда она, умирая, лежала в больнице, мой племянник – дядя, весящий более 100 килограмм, сидел и плакал: «Кто же нам теперь будет помогать?» В этом вопросе не было корысти, просто он с детства привык к бабушкиной моральной поддержке. Из всего этого напрашивается вывод, что для того, чтобы в старости тебя не покинули дети и внуки, сумей стать нужной всем, и ты не будешь одинок никогда.
После обеда папа обычно отдыхает или прогуливается по улице, иногда посещает своего единственного друга. Ходить ему тяжело, он пользуется палочкой, и часто отдыхает во время ходьбы. Походка его стала семенящей, и в этом старике уже не узнать былого красавца. Но в нем теперь присутствует желание жить, дорожить каждым днем, и это много значит.
С тех пор, как состарились мои родители, я сочувствую всем старикам, которые так же, как мой папа медленно идут по улицам. В большинстве своем это - одинокие люди. Они ходят семенящей походкой, держась за свои тросточки, и, кажется, что это их единственная опора. А ведь когда-то у них была полная, насыщенная жизнь. Почему же так одинока и беззащитна старость?