В жизни каждого человека наступает момент, когда хочется уже внуков. Ни детей, ни подвигов, ни чего-то особенного, а именно внуков. Всё остальное уже вроде бы либо давно есть, либо попросту уже никак недостижимо.
Примерно так рассуждала про себя Зинаида Петровна, перемешивая лопаткой гречку на раскаленной сковороде.
Ей повезло. За её спиной в комнате копошилась с игрушками её гордость - полуторагодовалая внучка Машенька и, она готова была отдать все свои силы и всю свою нерастраченную любовь для её воспитания….
Резкий детский крик вывел Зинаиду Петровну из этого облачного состояния. Положив ложку и прихватку, она поспешила к ребенку, свалившемуся с дивана. Внучка сидела на полу, прижав ладошку ко лбу и, рыдала.
– Ну, что случилось Маша? Упала? Какая же ты растяпа! Иди к бабушке на ручки! Иди я тебя пожалею!
Она взяла ребенка на руки села на диван и с охами стала жалеть ребенка и вытирать ему слёзы. Ребёнок долго не мог успокоиться, но наконец-то притих, увлекшись бабушкиными очками, висевшими на веревочках на её груди. Пока он переворачивал их и пытался смотреть сквозь линзы, их накрыло пахучее дымное облако, ворвавшееся через открытую дверь.
– Фу, ты черт! Гречка пригорела! – Зинаида Петровна усадила ребенка на диван, отдала ему очки, а сама поспешила на кухню, где на сковородке действительно пригорела гречка.
– Вот что теперь делать? Отдам голубям.
Зинаида Петровна жила в маленьком частном домике на окраине города, с маленьким-маленьким участком, на котором в моменты, когда нерастраченные любовь и силы было не на кого тратить, она подкармливала диких голубей и всяких прочих птиц.
Взяв сковородку, она пошла к входной двери и, провернув торчащий в замочной скважине ключ, вышла на крыльцо.
–Гули-гули! – позвала она, заслоняясь рукой от солнца.
Голубей в небе не было, но клич этот услышала внучка. Оставив на диване очки, она слезла с него и побежала к медленно закрывающейся двери.
–Гули-гули! – и на этот раз во двор спланировал голубь, а за ним другой, – Мои хорошие! Вот вам греча! – сказала Зинаида Петровна и сыпанула с любовью из сковороды пригоревшую гречку.
Голуби закурлыкали, засуетились, стали подлетать ещё и ещё, а с ними ещё и воробьи.
…Машенька подошла к захлопнувшейся двери дотянулась до ключа и провернула его.
Зинаида Петровна буквально только мгновение любовалась на голубей, решаясь на то, что может быть и не надо обжаривать гречку перед готовкой, а всё что не происходит в жизни, всё к лучшему, повернулась к двери и дернула за ручку. А дверь и не открылась! Не понимая, она дернула ещё и ещё раз, но с тем же результатом. Смутное подозрение осенило её светлую седую голову. Положив сковороду здесь же на крыльцо, она прошла к окну и увидела, как Маша, хлопая ладошками то спереди, то сзади идет вприпрыжку от входной двери в сторону кухни. К газовой плите.
– Маша! Машенька! Открой, пожалуйста, бабушке дверь! – закричала во весь голос Зинаида Петровна и забарабанила в окно.
Но внучка не слышала, а может и слышала, так как стала ещё громче хлопать и что-то выкрикивать и напевать по-своему.
– Маша, золотце, открой бабушке…. Не трогай плиту Машенька! Не трогай…! Я кому….
Но Маша подошла к плите, дотянулась до ручек и стала усердно крутить их. Или только пытаться это сделать? Она прошлась по всем ручкам и наконец-таки, провернула крайнюю левую, что вызвало у неё восторг. Раздалось тиканье. Это был таймер. Посчитав, что дело сделано, она пошла, творить дальше.
– Маша! Маша! – кричала бабушка, и бегала вокруг дома, заглядывая в окна, пытаясь привлечь к себе внимание.
В коридоре за старым зеркалом Маша обнаружила ещё более интересную вещь. Это был топор. Маша с трудом вытащила его, положила на пол и уселась рядом, изучая, гладя пальчиком туповатое лезвие.
У бабушки уже не было сил, слезы катились из глаз, давление зашкаливало и било в затылок. Ей казалось, что она истошно кричит, хотя на самом деле этого не было.
Полностью изучив топор, Маша двинулась в бабушкину комнату, где умудрилась сначала включить радио, а потом увеличить его громкость до максимума. Затем, то же самое было проделано с телевизором. Далее она углубилась в бабушкину косметику и, вытащив бутылек с неизвестной ей жидкостью, замерла посреди комнаты, пытаясь его открыть.
– Петровна, что происходит?!
Зинаида Петровна уже только шептала и плакала, глядя в сверкавшее от ярких вспышек телевизионного света и дребезжащее от звука окно.
– Петровна…!
Она медленно обернулась на голос. Из-за забора была видна голова соседа. Почтенного пенсионера в майке, лишь только изредка приходившего к ней точить ножи.
Петровна показала пальцем на окно. Всё понимающий сосед кивнул, промычал нечленораздельно, вытащил из кармана мобильник и протянул, – На! Звони!
Когда приехали дети, сосед пришел уже нормально через калитку и принес с собою открытую бутылку водки.
– Давай Петровна, жахни стаканчик!
Но ничего уже не хотелось….