Любовница

   
               
            (играли наши мужики в карты…)

        Дед Кастрюк живёт со своей женой Анной на самом краю села в маленьком стареньком домике. Дед роста невеличка, но шустёр и ловок. А Анна женщина круп-ная, спокойная, уважительная. Вообще-то дед от рож-дения Мишка, но за глаза его зовут Кастрюк, а в глаза просто - дед. А жену его люди Аннушкой величают. Детей у них двое: сын и дочь, они давно в городе жи-вут, хорошо устроились. Внуков трое, но они редкие в деревне гости, взрослые уже, свои дела, проблемы. Дед Кастрюк такой уж дед, что с ним всегда всякие истории случаются. Где что в деревне произошло, он тут как тут. Всё он знает, обо всём своё мнение имеет. Но дед он не вредный, а наоборот, ещё и помощь некоторым оказывает. К нему многие за советом приходят, даже бывает и бабы молодые в его советах нуждаются. Вот с Альбинкой недавно история приключилась. Беда у неё была, да дед-то ей помог.

       Алька женщина ещё молодая, ей всего тридцать с хвостиком. Детей у неё двое, обе девки, а муж тракто-рист Виталька. Сама Альбина в больнице нянечкой пристроилась. Больные её шибко хвалят – ловкая она и приветливая. Дома у них тоже всегда порядок был, вот был, да сплыл. Горе у женщины, чует она, что-то не-ладное с мужиком творится. Раньше вечерами в ограде всё что-то мастерил, или телевизор смотрел, иногда на рыбалку бегал, котам всё больше ловил мелочёвку. В общем, был мужик в норме, как все. И вдруг переменился. Из дома стал часто отлучаться, а куда не говорит. Да, ладно ещё бы засветло уходил, а то ведь уже и спать ляжет, и свет выключит, потом вроде как покурить выйдет, глядишь, а его уже и след пропал.

Стала Альбина его пытать, что, да куда, а он молчит, как пар-тизан. Да ещё заметила бедная женщина, что из их заначки стали денежки пропадать. Они кассу общую ве-ли, деньги друг от друга не прятали, как в других семь-ях бывает. Виталька не пил, зря деньги не тратил. Если что купить надумает, ей скажет. А тут, глядишь, то сотни нет, то двести пропали. Он не отрицает, что взял, а для чего - опять молчит. Думала, думала Альбина и придумала.

 А вы знаете, что у женщин в мозгах на этот счёт разнообразия никакого нет. Всё у них к одному сводится, к любовнице. Ну и Альбинка решила, что за-вёл кого-то на стороне её муженёк. А как до этого до-думалась, плохо ей стало, слёзы потекли из глазок-то, жить сразу на белом свете расхотелось. Стала она к Витальке поподробней присматриваться, может он помадой где испачкан, или духами пахнет. Ничего такого не обнаруживает, а беготня его по вечерам не прекраща-ется.
          Вот вчера шибко весёлый утром был, видно, вечером хорошо поразвлёкся. Хотела она уже скандал устроить, да Виталька в гараж ушёл от её разговоров. Она на всякий случай казну проверила, а там пятьсот рубликов прибавилось. Ещё больше Алька перепуга-лась. Может, кого ночью-то ограбил?

Помчалась она к тётке Анне. Она ведь на самом деле ей племянницей по матери приходилась. Мать недавно умерла, так Анна Альку привечала, жалела. Прилетела Альбинка к ней и всё ей и выложила: и про уходы ночные мужа, и про деньги, и про его молчание. Анна сочувствует Альке, давай мужиков ругать. Обещала всё разузнать и ей доложить, иными словами, сплетни пособирать.

 А дед на печи сидел, всё слушал, не встревал. К слову сказать, печек таких с лежанками для старых людей «раз-два да обчёлся», по деревне осталось. Дед своей печкой очень гордился, звал её матушкой. Так вот, когда Анна на мужиков-то попёрла, тут он не выдержал, встрял в разговор:
- Вы чего это на нашего брата катите, что бы вы без нас делали? А ты, Альбина, скажу я тебе, зря воду мутишь. Что ты, ничего не узнав, ничего не разведав, на Ви-тальку попёрла. Знаю я, нету у него никого, окромя тебя.
– Ага, нету, а куда же он по ночам шастает, что это за чудеса с деньгами?
Дед почесал затылок
– Ладно, чужих тайн я выдавать не могу, а тебе совет дам. Коли мне не веришь, сделай так: вот стемнеет, засобирается твой Виталька в отлучку, ты оденься по-темнее, чтобы тебя не заметно было, да сапоги надень, вечером роса большая, вымокнешь, да ступай за ним потихоньку. Сама всё и разузнаешь.
– Ага, а если я пойду, а там она – разлучница, я ведь не сдержусь, что тогда будет?
 Дед ухмыляется:
-  Послушай ты меня, нет там никакой зазнобы, это я тебе говорю. Да про сапоги не забудь, а то роса.

Вскоре вечерком Виталька засуетился. Поужинали вместе. Девчонки из кино пришли, в клуб бегали. Уже спать улеглись. Вот муженек-то в туалет подался, да покурить, потом на крылечке присел.
 – Всё, сбежит, - думает Алька.

 И тоже себе снаряжаться, как дед учил. Юбку на ноч-нушку натянула, платок на плечи тёмный набросила, ноги голые в сапоги всунула. Виталька за калитку, а она за ним. Он-то, Виталька, по дороге себе чешет, а она за ним по обочине, а там крапива. Собаки облаяли их, из-под ног чья-то кошка выскочила напуганная, крапива жалит. Всё терпит бедная женщина. И вот Виталька к Чурикину во двор свернул. А у Чурикина жена молодая, хороша собой, да сестра незамужняя Катери-на. Обомлела Алька, так в крапиву-то и села.

 – Так ты вот куда похаживаешь, муженёк….
Видит она, в летней кухне свет горит.
 – Ага, вот где они встречаются.
 Зашёл Виталька в кухню, а там голоса слышны, смех.
. – Видно ждёт она его, зазноба-то. Вон как они веселятся. Подойду поближе, гляну.
Подобралась она к окошку, а сама думает:
 – Вот, и собаку прикрыла, чтобы не лаяла, приготовилась.
 Альбина к окошку, а оно занавешено, ничего не видно.
– Эх, была – не была!
Рванула она дверь. С темна на свет сразу глаза ослепли немного, да она ещё их жмурит, чтобы срама не видеть.
– Ах, вы, срамцы, блудом тут занимаетесь.

      С кулаком вперёд она двинулась неизвестно на кого, да осеклась. Сидят за столиком мужики пять человек и её Виталька тут же. Глаза во! У  всех они из орбит лезут от удивления. На неё все таращатся. А женщин нет,  только карты на столе, обыкновенные игральные карты.
- Ох! Вы что это в карты, что ли играете?  -
Только она и промямлила.

Тут мужиков прорвало. И давай они над Виталькой, да над ней потешиться. Ржут все, как кони.
 – А я-то решила, что ты, Виталька, к женщинам бегаешь.
– Ну, да, к женщинам, вон сразу четыре дамы на столе, чем не женщины. - Это всё мужики над ней потешаются.
 – Дура я, дура, -
   причитает Алька.
А сама то ли плачет, то ли смеётся.
 - Простите меня, мужики, ради Бога. И ты, Виталька, не обижайся.
И вышла, и пошла, приплясывая, напевая.

– Ты бы, Виталька, проводил бабу, а то совсем умом тронулась, ещё вместо дома куда учешет,-
  мужики ему советуют.
 – Да, ну её, она только теперь в ум-то и вернулась. А вообще, странные они женщины. Вот если бы она сразу узнала, что я в карты играть хожу, она бы меня со свету сжила, а сейчас рада до беспамятства, лишь бы не лю-бовница. Она меня сама теперь сюда провожать будет, первое время, – добавил он.

Мужики заржали:
– Ну, сдавай, Виталька, тебе сегодня должно везти.
Альбина пришла домой счастливая, хотя и с потерями: руки и ноги горели от крапивы, юбка и подол рубахи были мокрые от росы, но она на это не обращала вни-мание.
  – Надо завтра деду Кастрюку настоечки отнести, пусть старый побалуется. Для хорошего человека ничего не жалко.
Она спокойно уснула, не дождавшись мужа.