(на стыке поэзии Фета и прозы жизни)
Лето подходило к концу. Через неделю ребятам в школу. Алёшка уже готовился к этому важному событию. Шутка ли, впереди 9 класс, весной экзамены. И ещё предстояла встреча с любимым учителем литературы Димычем, так его ребята прозвали. Димыч учил Алешкин класс всего один год, но всё перевернул у ребят с ног на голову. Сколько он знал, сколько умел, и всё на современной волне. Он играл на гитаре, а как пел. Наконец-то зазвучало школьное пианино, которое давно уже пылилось в кабинете истории. После уроков в затемнённом помещении класс с замиранием сердца рассматривал слайды Дали, помните там младенец с крысой во рту. Девчонки от ужаса пищали. На классных вечерах Димыч учил ребят новым для них танцам: твисту, рок-н-роллу, шейку. Это благодаря нему многие впервые услышали о Битлах. Думаете всё? Нет, ещё много чего принёс этот бывший филфаковец деревенским подросткам.
Но до школы была ещё целая неделя, последние денёчки свободы. Конечно, гитара и стихи хорошо, но в деревне, особенно летом, и других дел много. Семья Алёшки собралась на сено. Осталось один стожок сметать. Копны отец с Алёшкой заранее свезли в одно место, где стог ставить будут. Теперь только сложить осталось сено. Отец не любил чужих помощников звать, старался всё своими силами делать. Алёшка уже третий год на стогах стоял. Уже навык имел. В этом году его даже сосед брал на такую работу. Чужие люди доверяют. Отец метал. А мать помогала, то сено поднесёт, то подскребёт. Отцу, конечно, больше всех достава-лось. Но вот был он - последний в этом году заход.
Хотя лето заканнчивалось, но ещё стояла жара, день был даже знойный. С утра, правда, трава долго обсыхала, и вечерело раньше. А так деньки на июльские походили. Приехали уже на поле в полуденное время, выгрузились и сразу за работу. Каждый своим делом занялся. Хан, тот отправился по знакомым охотничьим местам промышлять. Он был охотничьей овчаркой. Без добычи из леса не приходил. Он ловил мышей, землероек, птичек. Как-то с барсуком схватился, это вам не шутки. А несколько раз приносил из леса домой в окровавленной пасти ежей. Вреда он им не причинял, принесёт и отпустит. И бегает бедолага ёжик около дома, пока кто-нибудь его не изловит и в ближайшую рощицу не оттащит. Сначала отец сам стог спланировал, сено понизу разложил, а как стал стожок расти, тут Алёшкина очередь пришла, включился и он в работу.
Мать спустилась в ложок. Там можно было ещё остатки малины найти, не нарвать, а так поесть. Работа спорилась. Отец, когда со своими работал, всякие байки рассказывал. Время летело незаметно, и усталость не так сказывалась. Отец мечет, Алёшка на стогу сено укладывает, топчет, мать подбирает, кучкует. Стог рос, а день укорачивался, вечер приближался. Солнце на западе уже было, всё ниже опускалось. Вот и роса уже появляться стала. Работы немного осталось, но до темноты не уложиться. Вечера шибко короткие стали, всё вроде светло было, и сразу тебе ночь нагрянула. Солнце село, но некоторое время ещё светло было на фоне вечерней зорьки. Темнота сгущалась. Каждый подумал:
– Не успеем, придётся, наверное, завтра вершить стог.
И вдруг опять как рассветать стало. Что это? Это был восход луны. Луна поднималась из-за леса огромная, ярко – жёлтая. Чудесная была картина. Диск луны вползал медленно на небо всё выше и выше. Становилось всё светлей. Сумасшедший хор кузнечиков оглашал начало ночи. В лесу на болоте изредка, но очень громко, квакали лягушки. В деревне их почему-то было не слышно. На светлом от лунного сияния небе проступали слабые звёзды. Слышны были крики какой-то незнакомой птицы, лунные тени ложились от деревьев, от кустарников и от Алёшки на стогу.
Ну, вот и он – последний навильник. Отец с Алёшкой прокричали дружно: «Ура!». Это означало конец. Мама уже сидела в машине, немного замёрзла на росистом лугу. В августе вечера уже холодные. Алёшка счастливый рухнул на сено там, на макушке стога, и замер, глядя в бездонное ночное небо, а точнее, в лицо бесконечности и вечности.
Отец любил помечтать, пофилософствовать. Он стоял внизу, задрав голову, и твердил:
– Ты смотри, смотри, Алешка, смотри и всё запоминай, впитывай в себя. Такое редко увидишь. В жизни таких моментов немного бывает. Вот у Фета строчки есть, как раз подходящие под эту картину:
- На стоге сена ночью
- Лицом ко тверди я лежал…
- Дальше вот подзабыл точно, но дома я найду эти стихи, прочитаю.
По небу пролетел какой-то светящийся объект, прокричала сова. Ну, всё, пора собираться домой, а то по росе ещё машина забуксует. Отец воткнул длинные вилы в жирный бок стога, и Алёшка сполз на них со своей верхотуры, а потом на землю. Сказка закончилась.
Домой приехали в первом часу ночи. Вот так поработали. Ужинали, чай пили. Вспоминали, как день прошёл. Отец не забыл, нашёл на книжной полке томик Фета, полистал его и начал читать вслух:
- Земля как смутный сон немая,
- Беззвучно уносилась прочь,
- А я, как первый житель рая,
- Один в лицо увидел ночь…
Хорошо, когда в семье тебя понимают.
Ну, на этом Алёшкин Фет ещё не закончился, было продолжение.
Август позади. Начались школьные будни. Решались задачи, писались упражнения, доказывались теоремы, в общем, всё как всегда. И, конечно, неповторимые, интереснейшие уроки литературы у Димыча. Тема тут такая пошла «Поэты Тютчевской плеяды». Читали стихи Тютчева, Фета, Полонского… Димыч приходил на уроки с гитарой и пел романсы на стихи этих поэтов.
На этот раз он придумал новую игру. Он спрятал сборник стихов под стол, открывал его на какой-нибудь странице и читал несколько строк. А ученики должны были определить, кто автор. Многие стихи были уже ребятам знакомы, и их они сразу узнавали на ура. Если встречалось незнакомое стихотворение, нужно было по сюжету, по манере письма определить - кто автор.
И вот Алёшка слышит чудесные строчки, как далёкую музыку из того догорающего августа:
- На стоге сена ночью южной...
- Я ль нёсся к бездне полусонной...
Перед глазами всплыла картина той августовской ночи: полная луна, крик совы и он Алешка - крохотная фигурка, раскинувшая руки, как на распятии, лежит он не на стоге сена, а на дне бесконечного мерцающего океана вселенной. А внизу маленькая фигурка отца. Он воскликнул так, как будто только он один и имел право узнать эти стихи, ведь они о нём:
– Я знаю, знаю…
Димыч одобрительно кивнул головой, он и не сомневался, что Алёшка обязательно узнает эти строчки. А тот набрал побольше воздуха в лёгкие и начал читать:
- ...И с замираньем и смятеньем
- Я взором мерил глубину,
- В которой с каждым я мгновеньем
- Всё невозвратнее тону...
Класс замер, и, может быть, всего на мгновенье ребята увидели этот тёмный силуэт стога сена, диск луны над головой, ощутили аромат поспевшей травы. Они ведь деревенские, это им знакомо. А Алёшке так хотелось крикнуть:
– Мгновение остановись...