Временами мы просто ездили разными маршрутами автобусов слушая одну на двоих музыку. У меня тогда был специальный адаптер - вставляешь в него два наушника, и везде играет одно и то же. В то время, клянусь, я знал все маршруты, и интуитивно мог понять, в какой точке города мы находимся, даже если моя очередь была сидеть у прохода, и я толком не понимал, что творится за окном.
А что там могло твориться? Все те же здания, деревья, цветы, люди. Все то же солнце. Мне было все равно, и даже если я сидел у окна, я смотрел на одну только ее - на зеленые глаза в обрамлении длинных ресниц, из под которых сосредоточенный взгляд устремлялся куда-то в потусторонний мир. Мы катались из одной точки города в другую часами, ровно столько же, не отрывая взгляда, я смотрел на нее, каждую секунду боясь, что вот-вот объявят конечную.
Музыку мы выбирали нейтральную, чтобы и мне и ей нравилось. Этим занималась она, так что фактически, мы слушали то, что нравится ей, а ей нравилась простая, незатейливая музыка без слов. Это одна из важных мелочей, которые делают все вокруг незабываемым, поэтому я так хорошо все помню и анализирую. И все же больше всего меня удивляло то, с какой ответственностью она каждый раз составляет эти бесконечные музыкальные списки, каждый раз радуя меня все новыми открытиями в области жанров и исполнителей.
Мы никогда не разговаривали в автобусах, только переглядывались порой и улыбались. Не знаю, об одном мы думали или нет, хотя бы потому что мы жутко разные и думать об одном не можем в принципе, но мне нравилось вот так молчать, чтобы потом без остановки говорить часами, плетясь по городу куда глаза глядят. Почти всегда после наших незамысловатых путешествий на автобусах мы гуляли по городу. И снова я не смотрел по сторонам. Я просто не мог отвести взгляда от нее, такой странной, инопланетной, совсем не похожей на других. Если и есть то, чего я хотел больше всего на свете – так это запомнить ее образ, пронести сквозь века, чтобы каждый знал, что была когда-то такая девушка, и она была моей.
Иногда, правда, я пугался своей одержимости, мне казалось, что она меня околдовала. А потом я вдруг мысленно сам себя похлопывал по плечу, вроде бы, и что в этом такого? Пусть делает со мной что хочет. Какая к черту разница?
Ей не было дела до моих мыслей. Вряд ли она могла хотя бы предположить, что происходило в моей голове каждый раз, когда я ее видел. Она просто улыбалась. Нежно, спокойно, неторопливо и очень растянуто. Я не знаю, как у нее это получалось, но это было совсем не так, как происходит у обычных людей. Впрочем, за это я ее и любил. Так сильно любил, что боялся заговорить лишний раз. Просто смотрел, смотрел, смотрел… пока не объявляли конечную.