Глава 28
Кто такой вьюшка?
Майя попыталась поспать, то есть покемарить, как ей посоветовали её новые знакомые, но у неё не получилось. И не потому, что она прислушивалась к тихому бормотанию мужиков, обсуждающих… Ну, в общем, дальше слова были не очень приличные. Говорились они тихо, но Майя кое-что всё-таки слышала. И очень испугалась за виртуальную встречу этих мужиков с её виртуальными обидчиками.
Впрочем, она особо и не прислушивалась. Удобно уложив ещё болевшую голову на свою сумку, трансформированную в подушку, она закрыла глаза и ушла. Ушла в воспоминания. Её жизнь кардинально изменилась. И случилось это второй раз в жизни. Нет, конечно, всякие события, круто или не очень, меняющие её жизнь, за её двадцатилетнее существование происходили. Например, окончание школы, выпуск из детского дома, поступление в университет.
И, конечно же, встреча с Романом. Который оказался бандитом, гадом и негодяем. Майе казалось, что она могла бы оправдать его, если бы он, например, ограбил Алмазный фонд. Или обворовал золотой запас США или другого небедного государства. Но убить генерала! И ещё двух человек. А потом пытаться убить и её! И не только убить её! Она заворочалась на полке, будто пытаясь стряхнуть с себя его сильные и безжалостные руки.
Что-то было не так. Человек, который очаровал её за столь короткий период времени, вдруг совершил поступки, ради которых было бессмысленным её очаровывать. Он мог подсторожить её в тёмном углу, утащить, как коршун птенчика, а потом просто свернуть ей шею. Опять вспомнились его слова, которые он говорил ей, держа её руки в своих сильных ладонях. «Девочка моя». Эти слова, как эхо, бились в голове.
«Девочка моя». Так называли её мама и папа. Давно, в той жизни. Они жили во Владивостоке. Своей квартиры у них не было, родители снимали двухкомнатную квартирку на Второй Речке. Обычная «хрущёвка», почти «близнец» той, в которой Майя жила с подругами сейчас. Только чуть больше.
В квартире было много необычных вещей и предметов. Из каждой поездки «в поле», то есть в экспедицию, папа и мама привозили много интересного. Красивые камни, веточки растений, шишки. Пока родители были «в поле», Майя жила и училась в интернате, откуда её на выходные забирала их соседка, добрая тётя Лида. Своих детей у Лиды не было, и она очень радовалась Майе. Вместе с ней Майя ходила в кино, в цирк, гулять в парк.
Но, как бы хорошо ни было с тётей Лидой, Майя всегда скучала без родителей. Она всегда очень сильно хотела, чтобы они вернулись из экспедиции. Тем более, что папа и мама не раз говорили Майе, что им надо «завязывать с этой кочевой романтикой», и даже говорили, что собираются завести Майе брата или сестру.
Папа и мама очень любили друг друга, ещё с детского дома, в котором они и росли вместе. Папа, высокий, сильный, поднимал одновременно на руки Майю и маму и носил их по квартире, а они радостно смеялись.
Перед весенними каникулами папа и мама собрались в очередную экспедицию, на Камчатку. Они о чём-то шептались тайком от Майи, а потом, за неделю до каникул, открылись Майе, что хотят взять её с собой. Майя так обрадовалась! Но никуда с родителями не поехала, потому что заболела. Хотя и не сильно заболела, но мама и папа не рискнули брать её с собой, как они сказали, «с соплями». Так они и улетели, сначала на самолёте, а потом на вертолёте. И не вернулись.
Майя помнила, как её вызвали к директору интерната, Борису Давидовичу. Она не знала, зачем её вызывают, и растерялась. В кабинете сидел сам Борис Давидович, классный руководитель Майи Марина Игоревна и почему-то медсестра, молодая медсестра Алиса. Её дети в интернате так и звали по имени «Алиса».
Борис Давидович снял свои очки и долго протирал их, а Майя не могла понять, почему у него так трясутся руки, и зачем он говорит такие страшные слова про её папу и маму. Потом очки в его руках сломались, а Марина Игоревна обняла Майю, крепко прижала её к себе и стала плакать. Громко плакать. Плакала и Алиса. Алиса плакала и поила Майю горькой водичкой. А Майя не плакала. Она им не верила. Они все врали. С её папой и мамой ничего не могло случиться, потому что они обещали вернуться к Майе. И обещали ей братика или сестрёнку.
А летом друг папы дядя Ваня с женой Кирой увезли Майю в Санкт-Петербург, где устроили в детский дом, в котором директором работала дяди Ванина мама. Из их квартиры на Второй Речке Майя не взяла ничего, кроме альбома с фотографиями, папиной кепки, в которой он ходил с Майей и мамой «на природу», а также брошки, брошки в виде стрекозы с голубыми глазами, которую так любила мама Майи. Эту брошку подарил маме Майин папа.
Мама часто снилась Майе. Папа тоже снился, но мама снилась ей чаще. Она снилась и тогда, когда Майе было трудно или плохо, и тогда, когда Майе было хорошо. Так было, когда они жили все вместе. Майя всегда делилась с мамой своими секретами, они были, как подруги. Папа так и называл их «мои подружки».
Конечно, если бы мама была сейчас рядом с Майей, та рассказала бы ей и о Романе, и о том, как он плохо с ней поступил. И о том, как ей сейчас трудно. Она, как в сказке, едет туда, не знает, куда.
Можно было, конечно, попробовать уснуть, но у Майи не получилось. И она решила написать записку подругам, чтобы они не волновались, потеряв Майю. Никаких подробностей о причинах своего побега Майя им не решилась написать. Они не должны были знать ничего о случившемся с ней и Романом. Чтобы к ним не прицепились дружки подлеца Романа.
В кармане её куртки всегда была маленькая записная книжка и ручка. От движения поезда полка дёргалась, и буквы получились корявые, но понятные. Майя хотела написать им много, но писать много было нельзя. Написав записку, Майя повернулась к окну и, не думая, как ей казалось, ни о чём, просто смотрела в окно.
Она ехала в новую жизнь. Ей казалось, что страшнее, чем было в лесу, ей уже не будет. Хотя, как считала сама Майя, она могла ошибаться.
Так она и доехала до Костеньково, рядом с заботливыми и добрыми мужиками, подходить к которым не решалась даже проводница вагона, сурового вида и гренадёрского роста дама.
На подъезде к Костеньково её деликатно разбудили, аккуратно сняли с полки и препроводили в нерабочий тамбур. Шедший впереди мужик нёс её сумку, а замыкали шествие двое других, сопровождавших Майю явно в качестве охранников.
Пока состав подбирался к станции, один из мужчин, тот, что постарше, осмотрев Майю с ног до головы, спросил её:
-А ты раньше в деревне жила?
-Нет, не жила, - честно ответила Майя.
-А бабка у тебя что, лежачая? - спросил тот же мужчина.
-Лежачая, - Майя не могла отступать от сценария мелодрамы.
-А ты печку-то топить можешь? Скотину кормить?
-Скотину? Какую скотину? - Майя забыла некоторые детали своей на ходу придуманной «легенды».
-Коров, свиней, лошадь, что там ещё у старушки есть? – явно заинтересовался темой допроса мужик.
-Бабушка скажет, как кормить, и я их кормить буду. Я в кино видела, как коров кормят. Сено дают, крупу. А лошадь по полю сама ходит и траву грызёт. А, ещё ей овсянку дают. Или овёс? Я забыла. Что тут сложного?
-Н-да! Траву грызёт! Овсянку дают,– глубокомысленно изрёк мужик. – А печка?
-А что печка? Я тоже в кино видела. Открыл дверцу, положил дров, поджёг их, закрыл дверцу и всё. Тепло и хорошо.
Мужики уставились на неё.
-А вьюшка? – не отставал мужик. По его вопросам можно было подумать, что он только и делал всю жизнь, что топил печь и кормил скотину.
-Какой вьюшка? – она действительно не знала, что такое вьюшка.
-Это такая задвижка, трубу закрывать, чтобы всё тепло не вышло из печки, - разъясним мужик, и на его лице появилась смесь досады, сожаления и испуга.
Майя нахмурила лоб и задумалась. И ничего не поняла.
-Зачем трубу закрывать? На крышу, что ли, лезть, труба же на крыше?
-…твою мать, - прорвало одного из молчавших мужиков. – она там делов наделает. Ещё угорят вместе с бабкой, на радость деду и его биксе. В общем, тебе такой совет. Печку не топи, пока тебе бабка не расскажет, как это делать. И никакие задвижки, которые вьюшки, сама не открывай и не закрывай, поняла?
-Поняла, - покладисто сказала Майя. И подумала, что как раз-то там, куда она добирается, никакой бабки, у которой можно будет попросить совета, не окажется.
По виду в окошко было понятно, что в тамбур вышли рановато.
Так ничего и не поняв про какого-то или какую-то вьюшку, Майя, немного помявшись спросила провожавших её мужиков:
-Простите, а вы не сможете завтра позвонить из Вологды по этому телефону, я вот его написала на бумажке, и прочитать то, что я написала в записочке. Это для моих подруг, чтобы они не переживали, я им не сказала, что поеду к бабушке. Только звоните не с мобильного, а с таксофона. И пусть лучше женщина позвонит. А то они могут испугаться, услышав мужской голос.
Мужики согласились. А куда бы они могли деться, такие сильные и смелые. Они даже про вьюшку знали.
Но у Майи была ещё одна просьба.
-Скажите, пожалуйста, а вы не знаете, где у пистолета предохранитель? – чуть помявшись, спросила она разом всех троих мужиков.
По виду мужиков стало понятно, что они очень удивились вопросу. Эта девушка была как клад. Клад, в котором было столько неожиданного. И опасного. Или как брошенная, но не взорвавшаяся бомба, которую вдруг откопали, и увидели, какую катастрофическую опасность она представляет.
-Зачем тебе это? – нервно засмеялся один из них. Остальные двое улыбались. Тоже нервно.
-Мне говорили, что, если пистолет не снять с предохранителя, он не будет стрелять. Это так?
-Правильно тебе говорили, а тебе-то это зачем? – спросил смеющийся мужик, и резко перестал смеяться.
Майя присела на корточки, открыла сумку, достала один из пистолетов и, держа его в руке, спросила:
-А вот на нём, где предохранитель.
У всех мужиков широко распахнулись глаза, а тот, на кого она, совершенно не понимая опасности этого, направила ствол пистолета, побледнел. Отведя в сторону руку Майи с пистолетом, бледный мужик дрожащим голосом поинтересовался:
-Девочка, откуда это у тебя?
-Пришлось купить, - вздохнула Майя. –Жить-то хочется.
Потом понюхала ствол пистолета и произнесла:
-Обойма полная.
Понюхав ствол второй раз, Майя сказала:
- И из него недавно стреляли.
Мужики молчали, поражённые познаниями Майи в оружии, и её же полным непониманием того, где на пистолете предохранитель.
Наконец, к одному их них вернулся дар речи, и он, взяв из рук Майи пистолет, показал, что такое предохранитель, и как пистолет снимать с этого самого предохранителя.
На их глазах Майя потренировалась и положила пистолет обратно в сумку.
После остановки поезда изумлённые мужики открыли дверь на стороне, противоположной той, с которой был перрон, и один из них, спрыгнув на землю, принял Майю и сумку, произнёс ей напутственные слова, и поезд умчался.
Майя стояла на путях и махала рукой хорошим мужикам, которые высунулись и в дверь нерабочего тамбура и в окно своего купе и тоже махали такой смелой и необычной девочке с красивой косой.
И Майя пошла в сторону вокзала.
Продолжение http://proza.ru/2016/02/24/1243