ТОСКА
Двадцатые числа июля. Поехал на дальние зимовья, где по ключам, в сизо-голубой от холода воде, спеет моховка. И в это же время подошла княженика - редкая для Забайкалья ягода. Вот за ней-то и увязалась со мной сестра Наталья. Пришлось и для неё седлать лошадь.
Княженику брать я не собирался, считал это баловством, но когда увидел поляны, усыпанные крупной оранжево-красной ягодой, не удержался.
Несколько часов пролетели незаметно. Затекла спина. Решил встать с колен и распрямиться, как увидел какое-то слабое шевеление в траве. Раздвинул ладонью стебли и отдёрнул руку. Большой чёрный жук обнял лапками веточки княженики и покачивался, а ему на спину взбирался и соскальзывал по хитиновой спинке второй такой же чёрный жук, только немного поменьше. Наконец, упорный жучок как-то исхитрился, зацепился за спинку жучихи и сосредоточенно замер.
Я наклонился ниже. Существо другого мира неподвижно смотрело на меня. В больших тусклых глазах матово отражалась небесная синева. Медленно и равнодушно жучиха перебирала в челюстях травинку. Сверху трудился настойчивый жучок… И вот тут на меня накатила тоска! Ни до, ни после такой глухой, безысходной тоски я не знал. Тоска была материальна. Она затопила меня, сестру, азартно берущую ягоду, поляну, весь мир - до горизонта. Я поднял лицо к небу. Тоска исходила из обречённости всего: и этого неба с одиноким облачком, и этой уютной голубой планеты, несущейся в чёрную космическую бездну. Даже эти жуки были обречены. Тоска! Смертная тоска!
Как наваждение попытался я сбросить с себя это настроение. Резко поднялся, распрямился. Усмехнулся. И тут же поймал себя на мысли, что вот эти несколько секунд открыли мне самую главную правду о жизни - жизнь лишена смысла. Если жизнь конЕчна, значит, она лишена смысла. Если она конЕчна…
Ответа не знаю.
И боюсь его получить.