Обычный рядовой офис: серость, суета, унылые лица. Начальник – женщина преклонных лет, одинокая, без мужа. (Муж когда-то был, но сбежал). Сотрудники делятся на две категории: старые – работающие уже несколько лет, нравственная родня начальницы, и новые – постоянно меняющиеся молодые люди, приходящие сначала свежими, полными сил, но быстро высыхающими и в скором времени увольняющиеся.
Молодежь пытается как-то оживить рабочие будни, пересмеивается, пересказывает последние молодежные события, несмотря на недовольные взгляды нахохлившихся «старичков», напоминающих стоптанные домашние тапочки.
В этот офис на днях пришла очередная новенькая. Очередная воодушевленная девушка, предвкушающая интересную работу, успехи, премии, а возможно даже ухажерство со стороны парней из соседних отделов. Свежая, трогательная, она три дня подбирала себе рабочий костюм – серьезный, благородный, но в то же время не скрывающий ее женственности. Она мечтала о работе, о своем собственном рабочем месте, компьютере, о безделушках, что принесет из дома для создания более приятной атмосферы. Три вечера просидела в Интернете, подбирая себе «рабочую» кружку, чтобы эффектно смотреться во время обеденных чаепитий. Она ждала чуда и перемен.
Первый рабочий день обескуражил, но не смог задавить мощного напора ее энтузиазма. Старички привстали из-за своих компьютеров, когда начальница пришла знакомить новенькую с коллегами, посмотрели поверх очков (почти все они были в очках) и, устало вздохнув, снова воткнулись в свои мониторы.
Молодежь отреагировала более оживленно, несколько девушек даже встали со своих мест с улыбкой и, дождавшись ухода начальницы, стали расспрашивать о всякой ерунде: откуда, кто по специальности, где раньше работала, почему ушла и прочее.
Костюм новенькой, который она так долго подбирала, сильно выделялся на фоне прочих коллег, которые явно не переживали насчет внешнего вида: джинсы, свитера, стоптанные мокасины, футболки, джинсовые юбки с эффектом рванины у молодых и брюки, темные кофты, а у особо мерзлявых старичков еще и старые шали-платки, накинутые на плечи. В офисе царило уныние и скукотища. Сюда не заглядывали клиенты, работа проходила исключительно с бумагами и компьютерами.
Через несколько месяцев, когда началась зима, офис погрузился в сумрак почти сразу после обеда: общий свет почему-то не принято было включать, на каждом рабочем месте была отдельная лампа – и отдел напоминал соты с ячейками рабочих мест, в которых трудились пчелы. Тогда новенькой показалось, что здесь не люди работают на компьютерах, а компьютеры работают на людях, вытягивая из них жизненную силу и преобразуя в электрический ток. Перед ее глазами предстал город-вампир, питающийся людьми, высасывающий через мониторы энергию из людей. Вот так идешь вечером по освещенной улице и совсем не задумываешься, что каждый фонарь на твоем пути – это чьи-то высосанные за день жизни.
Новенькая попала исключительно в женский коллектив. Мужчины были только в рядах начальства, толстенькие и противные, и в отделе двумя этажами ниже, почти все женатые. Мечты о дружных чаепитиях в кругу коллег развеялись сразу же: в отделе было всего две более или менее организованные кучки – в стане стариков и молодежи, но это были закрытые коллективы, не идущие на контакт. Новенькая, как и несколько своих коллег, пила чай в одиночестве перед экраном своего компьютера.
Прошло полгода работы, новенькая, к всеобщему удивлению, не уволилась и по полному праву могла считать себя уже старенькой. За время ее работы поменялось 4 человека из клана молодежи. Коллеги к ней относились нейтрально или с симпатией. За эти полгода она снова вернулась к джинсам и кофтам непонятных цветов, макияж свелся к туши на ресницах, красивая полупрозрачная кружка вернулась домой, а ее место возле компьютерной мыши занял обычный стакан с цветочным рисунком.
Новенькая полностью освоилась, но все равно чувствовала себя новенькой, неполной в своих правах и второсортной. Самым неприятным последствием работы стали пять лишних килограммов на ее и без того не худеньком теле.
Зима, холод, насморк, а тут еще и любимые джинсы еле сходятся. Надо что-то менять! За этой мыслью последовало совершенно неожиданное: и менять желательно работу!
Хотелось бы конечно более позитивный коллектив, более интересную и разнообразную работу, и чтобы контактов с людьми было побольше, но… Кризис, тут и там сокращения, даже в их отделе не по доброй воле ушли на пенсию двое старичков, да и опыта не так много, надо получше освоиться, чтобы выглядеть солиднее в глазах потенциальных работодателей, да и просто страшно что-то менять.
Дома над письменным столом появился листок с планами на ближайшее будущее:
- похудеть;
- найти интересное хобби;
- каждую неделю куда-нибудь выходить, чтобы развеяться;
- выучить английский язык.
Очередная волна энтузиазма захватила новенькую. В холодильнике появились листовые салаты, исчезли конфеты из вазочки, хлеб только по выходным, на работу еда в контейнерах, каждый вечер полчаса упражнений на пресс, приседания и растяжка. Через два месяца пять килограмм ушли, но она ощущала себя так, словно ушли все 15. По этому поводу было куплено обтягивающее платье цвета лаванды с прозрачными рукавами. Вечерами она надевала его и ходила по квартире, представляя себя на светском банкете.
Английский язык решила изучать самостоятельно – старалась на всем экономить, мало ли что могло случиться, поэтому всегда надо иметь денежный запас. Скачала в Интернете самоучитель, сидела каждый вечер по полчаса перед своим фитнесом. Через месяц это было уже 2 раза в неделю, а еще через месяц было решено, что суббота – день иностранного языка. И каждое субботнее утро, позавтракав, она силой заставляла себя сидеть над учебником целый час.
Выход в свет ограничился тремя походами в театр по субботним вечерам в начале, потом – в целях все той же экономии – был заменен на прогулки в парке и просто по городу.
С хобби все оказалось значительно сложнее. Самые популярные на тот момент требовали материальных затрат и посещений мастер-классов, которые не отличались дешевизной. Вязание, бисероплетение, вышивание было слишком скучным, да и бестолковым – самовяз она всегда считала некрасивым и значительно проигрывающим покупным вещам, украшения из бисера сама не носила, дарить было некому, а вышивка – это вообще глупость: в детстве она вышила две картины, но они так и остались лежать в ящике вместе с пяльцами и клубком спутанных ниток.
На работе она уже не тосковала, а погружалась полностью в свои мысли и пыталась найти себе какое-нибудь занятие. Зацикленная на этих мыслях, она стала подмечать, что все ее коллеги тоже живут в полудреме, копошась в своем мирке, ограниченном ореолом лампы над рабочим столом. Присмотревшись еще более внимательно, она узнала, что одна «старушка» умеет вязать макраме, делает очень красивые каркасы для подвешивания цветочных горшков, другая корифейка отдела серьезно увлекается кулинарией, ведет даже свою рубрику на одном из кулинарных сайтов и все рабочее время так внимательно сидит за компьютером, не потому что занята непосредственно своей работой, а лишь благодаря кулинарному форуму, где она является администратором и участвует в оживленных обсуждениях. Среди молодежи серьезных увлечений не было, были пристрастия и привычки: кто-то ходил по клубам, кто-то зависал над зарубежными сериалами с непонятным юмором, кто-то имел зависимость от технических новинок, меняя модели мобильных телефонов каждые три месяца. Жизнь молодых явно проигрывала унылым старичкам по наполненности: куча суеты – минимум ценного содержания.
Незаметно для самой себя новенькая стала больше общаться со старичками, причем старичками не только по критериям отдела, но и по паспорту – это были женщины в возрасте за 50. Макраме ее не привлекло, хотя она освоила несколько узлов, а вот кулинария увлекла.
Она стала с нетерпением ждать окончания рабочего дня, чтобы прийти домой и приготовить что-нибудь. Были освоены классические первые блюда и ряд деликатесных, второе готовить было не так интересно, поэтому почти сразу от супов она перешла к освоению кондитерского дела. Это было действительно интересно. Выбирая в магазине продукты, она чувствовала себя экспертом и часто давала советы случайным собеседницам: этот кусок мяса лучше подойдет для жарки, а этот – для первого; не берите этот рис, он долго варится и не такой вкусный, как вон тот; эти яблоки невкусные, ими разве только фаршировать утку для запекания в духовке, на десерт лучше взять вон те и так далее. Ее увлекал сам процесс готовки, но и здесь был минус: все приготовленное приходилось съедать самой и по большей части на ночь. Но был и плюс: несколько раз она собирала у себя за столом своих немногочисленных друзей – и они были очень удивлены ее кулинарными способностями.
Через некоторое время скинутые когда-то пять кило вернулись назад и привели с собой еще четыре. С кулинарией было решено порвать окончательно и вернуться к петрушке и пекинской капусте.
Прошел год, как она устроилась на работу, за это время состав молодежного клана переменился два раза. Неожиданно из отдела в отдел стали распространяться слухи о реорганизации с угрозой увольнений. Новенькая слухи всерьез не воспринимала, пока одну из молодых не уволили за невыполнение обязанностей. Весь отдел напрягся. В скором времени начальница вызвала новенькую к себе, и ее это очень сильно перепугало. Был конец рабочего дня, начальница заглянула в отдел и, не заходя, повелительно бросила в шелест стуков по клавиатуре:
- Валентина, зайдите ко мне!
Новенькая несколько минут посидела в оцепенении, бессмысленно покрутила в руках стакан с пакетиком чая и несколькими каплями на самом донышке и решила зайти в туалет, прежде чем идти в кабинет начальства.
Зайдя в кабинку, она просто постояла, ощущая бешеный стук сердца, потом случайно обнаружила конфетку в кармане – и съела ее. Все здание копошилось, суетилось, и только в кабинке женского туалета стояла растерянная девушка с испуганными глазами и медленно жевала конфету. Больше тянуть было нельзя, посмотрев в зеркало и сказав себе что-то из разряда «авось пронесет», Валя пошла к начальнице.
Вызов Валентины к начальству всполошил весь отдел – и старые, и молодые стали вполголоса строить догадки о причинах неожиданного вызова. Начальница крайне редко вызывала кого-то к себе, обычно она решительным шагом заходила в отдел и, обращаясь к безличной толпе, делала разные объявления сугубо рабочего плана, решительно разворачивалась и уходила в свой кабинет.
Кабинет начальницы был на удивление очень маленьким, но при этом уютным. Это была обитель одинокой женщины, нежели рабочий кабинет офиса. Валентина скромно села на крайний стул у стены и ожидала приговора.
Спустя полчаса, Валя вернулась в отделение, где на нее сразу с немым вопросом уставились все коллеги. Она отмахнулась рукой и еще более озадаченная села на свое место. Взгляд упал в крайний угол монитора на часы – оставалось 10 минут до конца рабочего дня.
Дома Валя решила, что английский она больше учить не будет – в нем не было объективной необходимости: на работе знания иностранного языка не требовались, за границу она не ездила, а фильмы и сериалы она спокойно смотрела в переводе. Для нее была непостижимой страсть одной из коллег к американским сериалам. Эта коллега маниакально была зависима от получасовых бестолковых сериалов, ждала выхода очередного сезона и смотрела его в оригинале – для нее знание английского было жизненно важной необходимостью. Отказавшись от английского, Валя провалялась половину следующего дня – а это была суббота – в постели, перепрыгивая с одной мысли на другую. Эти выходные были самыми тяжелыми за последнее время, она не знала, куда себя деть и как дальше быть.
В понедельник коллеги обступили Валю и стали расспрашивать, что произошло в кабинете начальницы, отвечала она не впопад и от нее быстро отстали с заключением, что все-таки уволили и она просто боится в этом признаться.
Но прошел месяц, а Валентина ходила на работу, как и прежде. Коллег настораживал ее отстраненный вид и тот факт, что начальница уже трижды за месяц вызывала ее к себе.
В среду в обед всем отделом отмечали День Рождения «старушки - Макраме», ей исполнилось 65 лет, в честь чего «старушка - кулинар» испекла изумительно красивый и вкусный торт. Все десять работников отдела собрались за столом и, на удивление, очень душевно посидели. И что еще более удивительно, под конец присоединилась даже начальница – она обычно ограничивалась поздравлением, но за стол никогда не садилась.
На следующий день, как гром среди неба, прозвучало объявление об увольнении «старушки - Макраме». Преподнесено это было, как уход на пенсию, но всем было ясно, что это вынужденный уход.
Отработав положенные две недели, «старушка - Макраме» очень трогательно попрощалась со всеми, собрала свои вещи из стола и ушла, оставив на память несколько комнатных цветов с оплетенными макраме горшками. Валя выходила в туалет и плакала там. Там же ей пришло в голову пойти и написать заявление на увольнение – хотелось сбежать от предстоящей ответственности, но она так и не решилась.
Через несколько дней было общее собрание фирмы, на котором сотрудникам сообщили о реорганизации – слиянии двух фирм в одну с внутренней реструктуризацией. Три смежных отдела были сформированы в один, начальница осталась прежней, но теперь ее полномочия стали шире и возникла необходимость в заместителе. В завершении собрания прозвучали слова:
- Заместителем Натальи Викторовны назначена Скрепка Валентина Николаевна.
Валя чувствовала, что этой фразой ее прилюдно расстреляли. Было неловко смотреть на своих коллег, многие из которых проработали в прежней фирме значительно дольше и имели полное право на повышение.
После собрания Наталья Викторовна позвала Валентину в свой кабинет – им всем очень повезло: из-за реорганизации не надо было переезжать в новое здание, это выпало на долю сотрудников второй фирмы.
В своем уютном кабинете Наталья Викторовна из суровой руководительницы неожиданно превратилась в добрую тетку, словно успокаивающую свою молодую племянницу, что все получится, свыкнется и слюбится.
Валентина Николаевна, действительно, достаточно быстро и легко вошла в новую должность. Временами она смущалась и все еще чувствовала себя второсортным новичком, но чуткая начальница моментально пресекала подобное состояние и буквально натаскивала Валю как охотничью собаку:
- Что ты тушуешься? Ты представитель администрации, твоя основная функция – управлять! Да, надо делать замечания тем, кто старше тебя и знает больше! Это надо делать, пойми же ты! Возьми того же самого Рожина: да, он профессионал, но еще больший лодырь и нахал. Он ищет любую возможность, чтобы не работать, постоянно перекладывает свою ответственность на других. Строгое замечание – это единственный способ расшевелить его хотя бы на половину рабочего дня. Наша фирма – это, в первую очередь, коллектив! Он должен быть максимально сплочен и эффективен, иначе добросовестная кропотливая работа нескольких человек перечеркивается ленью одного-единственного! Валя, хватит летать в облаках! Опускайся на землю и работай! У тебя большой потенциал, и я добьюсь его реализации в рамках нашей фирмы!
Наталья Викторовна оказалась очень сильной и решительной женщиной, она слепила из мечтательной Вали собранного ответственного исполнителя – Валентину Николаевну. Уже на второй год работы в новой должности все сотрудники обращались к Вале исключительно по имени и отчеству, и по большей части это было следствием именно уважения к ней.
Видя успехи своего заместителя, Наталья Викторовна поставила ей в обязанность присутствовать на собраниях руководящего звена, где высшее начальство просто не замечало ее. Но Валина прозрачность длилась недолго: один из руководителей высшего звена заметил ее округлые формы и счел их весьма привлекательными. Это был неприятный тип в возрасте за пятьдесят с хитрыми прищуренными глазами, липким взглядом и постоянно сыплющий сомнительными шуточками. Ситуация осложнилась тем, что по большей части именно этому руководителю Валя приносила рабочие документы на подпись. До «обнаружения» она оставляла все бумаги у секретаря – Леночки.
Леночка была настоящим воплощением самых распространенных карикатур на секретарш: высокая и стройная в классическом женском костюме с короткой юбкой и полупрозрачной блузкой – ни один мужчина не оставался равнодушным. Она всегда смотрела на всех свысока, со всеми разговаривала подчеркнуто официально и всем своим видом давала знать, что она птица очень высокого полета. При этом Леночке было всего двадцать восемь лет. Молодая, красивая и с чувством собственного достоинства она вызывала зависть у всех женщин, поэтому ее иронически называли Леночкой, считали стервой и распускали сплетни об ее интимных отношениях с начальством.
Валентина тоже ощущала в себе признаки зависти – она завидовала Леночкиной фигуре, но завидовала по-доброму, на грани восхищения: она несколько раз видела ее обеды, состоящие исключительно из листовых салатов. Лена держала себя в очень узких рамках, без сладкого, мучного и прочих женских радостей. Все их общение ограничивалось парой безличных фраз по поводу документов.
Принеся в очередной раз стопку бумаг на подпись, Валя случайно увидела приставания неприятного директора к Леночке. Директор попытался перевести все в шутку, что-то просюсюкал и пошел в свой кабинет, с заговорщицким видом подмигнув Вале. Леночка оправила костюм и, как ни в чем не бывало, забрала документы. Словно приставания директора были неотъемлемым атрибутом ее работы. Валентина, будучи в замешательстве и чувствуя себя крайне неловко, замешкалась и столкнулась взглядом с Леночкой: сколько усталости было во взгляде секретарши! Валя ничего ей не сказала, но искренне посочувствовала.
Директора произошедшее ничуть не остановило. Когда Валя очередной раз принесла документы на подпись, он заметил ее раньше Лены и позвал к себе в кабинет. По словам директора, у него появилась свободная минута и он может сразу заняться бумагами, чтобы не заставлять столь привлекательного заместителя Натальи Викторовны ждать их целый день.
В кабинете директора было накурено и пусто: большой стол, кресло, компьютер и несколько бумаг на столе. Кабинет был похож на неиспользуемое помещение, ожидающее своего хозяина, нежели на реальное рабочее место, где каждый день решались серьезные управленческие проблемы. Подписывая бумаги, директор с противной улыбкой поглядывал на Валю и расспрашивал ее о совершенно посторонних вещах. И в один прекрасный день от вопросов он перешел к откровенному приставанию, что было неслыханным ужасом для Валентины. Дав звонкую пощечину обидчику, она выбежала из кабинета, полчаса прорыдала в туалете и направилась к Наталье Викторовне с твердым намерением написать заявление на увольнение по собственному желанию.
Валентина никогда не была предметом мужского внимания, несмотря на свою достаточно привлекательную внешность. Мужчины впритык ее не видели, но непременно замечали ее подруг, поэтому она, отметая мысли о венце безбрачия и тому подобной ерунде, свыклась с мыслью, что любовь – это не ее стезя, и мужчин рассматривала как необходимый элемент жизни других женщин. Как, например, дача или шрам на теле – у кого-то есть, у кого-то нет. У нее не было ни мужчины, ни дачи, ни заметных шрамов. Приставания директора сильно шокировали ее.
Наталья Викторовна внимательно все выслушала, молча забрала заявление и отправила Валентину продолжать свою работу. Буквально на следующий день по фирме поползли слухи о скандале в кабинете неприятного директора. Многие видели, как он разъяренный выбежал из здания и уехал в середине рабочего дня и неделю после этого не появлялся в офисе.
Кошмары не давали ночами спать Валентине. Несколько раз за ночь она просыпалась, надевала мягкие махровые носки и в пижаме шла на кухню. Кухня была единственным местом в квартире, где она чувствовала себя более или менее безопасно: там дружелюбно урчал холодильник, иногда подкапывал кран, словно устало вздыхал, и тикали часы – там было хоть какое-то подобие жизни. Сев на кресло с ногами и обняв колени, она устало смотрела на дорогу – на автомобили, разъедающие темноту светом фар.
Незаметно, в пижаме и мягких носках, к ней подкрался кризис средних лет. Будучи маленьким начальником на работе, в жизни она осталась все тем же новичком с широко открытыми глазами, принимая на веру все сказанное «более опытными взрослыми». Раньше она попадала в неловкие ситуации, теперь ей было неловко перед самой собой: уже не девушка, а молодая женщина, а уверенности никакой. На работе, благодаря стараниям Натальи Викторовны, Валентина стала ощущать себя в своей тарелке, стремилась влиять и управлять ситуацией. За порогом фирмы этот большой ребенок готов был расплакаться от любой несправедливости.
За стеной послышались крики и звон разбитой посуды. Через полчаса прибыл наряд милиции усмирять пьяного соседа, в очередной раз поднявшего руку на жену. Валя, съежившись, сидела на кухне и будто видела все сквозь стену. Оцепенение. Ужас. И рядом никого. Вздумай сосед вломиться в ее квартиру, защитить ее смог бы разве что холодильник…
Уехать куда-нибудь на море? Взять отпуск и первую же понравившуюся путевку? Денег нет – отдала их подруге на лечение ребенка. У Жанны год назад родился ребенок с рядом врожденных заболеваний. За год из счастливой болтушки Жанка превратилась в мумию-приведение, что-то бормочущую с диким взглядом заплаканных глаз. Три месяца назад она с сыном вернулась из Израиля после очередной операции, Валя их еще не видела. Да и не хотела смотреть на чужое несчастье. Когда отдавала свои сбережения, Жанна упала перед ней на колени – Валю от этого зрелища чуть не стошнило.
Первая ночь без кошмаров была нарушена звонком Стаси. Станислава, Жанка и Валя раньше вместе учились в институте, вместе ходили по кафе, строили глазки ребятам, готовились к экзаменам и вместе ходили на пересдачу. В один год Жанка и Стася сыграли свадьбы и все шутили, что детей тоже пойдут рожать вместе, а потом еще и переженят их. У Стаськи забеременеть все не получалось, и она постепенно стала уходить в религию. Жанка родила, но не просыхала от слез.
Станислава, красивая и гордая, рыдала в телефонную трубку, захлебываясь слезами и соплями. Валентину от страха пробило в пот. Когда она разобрала Стасину речь, то ужас стал еще больше: вчера днем умер сын Жанны, которая не выдержала случившегося и пошла за ним на тот свет, вскрыв вены в ванной. Всю эту картину обнаружил муж, пришедший с работы. Бедный Юра…
На работу Валентина не вышла, предупредив, что заболела. Весь день лежала в кровати и боялась пошевелиться. Впервые она боялась того, что живая, что придется умирать. Зачем вообще было рождаться? Зачем люди вообще рожают детей – ведь они обрекают их на смерть?!
Растрепанная, разбитая и заплаканная Валентина была освобождена из плена кровати настойчивыми звонками в дверь. Приехала Станислава, привезла бутылку святой воды, какие-то иконы и свечки, поплакала и ушла.
И Стася, и Валя плакали не из-за трагической кончины Жанны и ее ребенка, а над самими собой. Вместе с институтской подругой от их жизни отвалился целый кусок, пласт молодости с юным смехом, надеждами и великими планами. Отвалился и оголил ранимую обыденность, ничем не защищенную, местами кровоточащую. Станислава боялась Божьего гнева, боялась боли и смерти. Валентина боялась жизни, в ее голову стали пролезать тяжелые мысли, в какой-то момент она поняла Жанну – выдержать напор реальности очень сложно. У Жанны отобрали самое ценное – и она отреклась от этой жизни, бросила все ради своего ребенка. Она была очень хорошей матерью. Несправедливо, что ее больше нет, что у приходящих на землю детей больше нет возможности попасть именно к ней.
От мыслей кружилась голова, начиналась тошнота. В таком состоянии суицид был не бегством, а лекарством от реальности. Но Вале терять было нечего, не было еще в ее жизни уязвимых мест, поэтому она выдержала, взяла отпуск и уехала на две недели к родителям.
Две недели прошли как в вате: все мягкое, податливое и отдает медицинским бездушием. Родители не смогли ее понять, да и не хотели. Зудели, что надо замуж выходить, что надо ребенка родить. Надо – и точка!
- А душу свою куда деть?
- Валюш, это все глупости! Вот будет у тебя ребеночек – и все изменится, и смысл в жизни появится…
Ах, если бы… Мир был мудрее ее родителей, мир понимал, что она не готова ни к мужу, ни тем более к ребенку. Валентина внутренне тяжело болела, разъедаемая вопросами без ответов, тяжелыми предчувствиями и ощущением безысходности. Жизнь казалась проклятием, камнем, придавившим ей грудь. Каждый вдох был мучительно тяжелым. Она перестала улыбаться, ощущая, как каменеет день ото дня.
В результате какой-то непонятной внутренней перестановки директоров ушла Наталья Викторовна, передав Валентине свои полномочия. Никаких эмоций по поводу своего повышения Валя не испытала, холодное равнодушие и серое безразличие. Она смотрела на людей – и видела бездушные машины. Люди-машины породили машины-компьютеры, машины для транспорта, для кухни, стирки и прочего. В ее глазах, человек окружал себя машинами и роботами, потому что с ними было проще, чем с другим живым человеком. Рождение ребенка виделось ей теперь как побочный эффект жизни. И было все печально.
Повышение по службе принесло дополнительное повышение заработной платы.
Она перестала копить на «черный день», перестала жить ожиданиями. Выходные проводила в салонах красоты, в дорогих магазинах, в театре. Когда-то давно в мололдости она проходила мимо витрин дорогих магазинов и завороженно смотрела на восхитительные декорации, окружающие какую-нибудь маленькую, но безумно дорогую безделушку. Тогда в ее груди что-то сжималось, трепетало от волнения – и было сладко мечтать, что когда-нибудь она войдет в этот и другие магазины как обычный клиент, и ее не будет волновать количество цифр ценника: она будет покупать то, что ей нужно, а не то, что она может себе позволить. И вот настало это время: нет больше трепета в груди, все декорации кажутся жалкими, продавцы-консультанты притворно улыбаются и прислуживают как лакеи. Вместо ощущения своей значимости и дороговизны, Валя чувствовала себя обманутой. Все эти дорогие бутики – лишь глупый фарс, попытка дизайнеров и производителей накрутить себе цену. Не своему товару, а именно себе! Чтобы среди прочих машин и людей-роботов казаться дороже, выделяться и заявлять о себе. Чем выше поднимаешься, тем меньше кислорода. Чем выше поднимаешься, тем дальше видишь, но уже не различаешь подробностей, теряешь приятные мелочи, не слышишь аромата цветов. Валентина действительно перестала ощущать запахи цветов. В юности она могла уткнуться в ветку сирени и «занюхать» ее насмерть. Запахи сводили ее с ума, увлекали за собой, пробуждали фантазию. В преддверии сорокалетия они перестали для нее существовать. Она их ощущала, но лишь как резкие или терпимые. Так для человека, совершенно не воспринимающего музыку, все звуки делятся на громкие и тихие, приятные или неприятные. Ушла магия запахов, магия музыки, магия снов. Остался лишь скелет жизни. Она бродила среди окаменевших воспоминаний и удивлялась себе.
Прошел год, два, три – все они слились в одну серую ленту. Жизнь раскручивала Валентину как рулон туалетной бумаги и год за годом отрывала от нее куски.
Покупка новой квартиры привнесла неожиданный энтузиазм новизны. Валя ушла с головой в ремонт, подбор обоев, мебели – и немного разочаровалась, когда квартира была полностью готова. Во время переезда обнаружилась коробка со старыми вещами еще институтских времен. Когда-то безумно любимый, но весь уже растянутый и полинявший свитер с лейблом – сокровище того времени, купленное не на рынке, а в фирменном магазине эконом класса на полугодовые сбережения. Майка на тонких бретельках с кружевными краями, когда-то она чувствовала себя в ней сверхсоблазнительной и эротичной, потому что при движении из-под майки выглядывали краешки бюстгальтера. Капроновые колготки… Надев их, Валя чувствовала себя кинозвездой. Куплены тоже за баснословные для студентки деньги. Несколько затяжек и неумело заштопанная дырка в районе большого пальца левой ноги. Когда-то у нее не поднялась рука избавиться от этих сокровищ – оставила на случай «вдруг пригодится».
Глядя на жалкие остатки своей молодости, Валентина зарыдала в голос. Она сидела на полу, прижав к себе старые вещи и захлебывалась от унижения, ей было безумно стыдно перед самой собой, словно ее голой насильно затащили в метро в час-пик. Она предала все свои девичьи мечты. От романтичной и восторженной девушки с чистой душой остались только рваные колготки и внутренняя пустота, одетая теперь в дорогие шмотки.
Боясь признаться в бессмысленности своей жизни, Валя выбросила свои сокровища и в ужасном настроении продолжила собирать вещи для переезда.
В новой квартире пахло ремонтом, и было слишком непривычно. Холодильник работал бесшумно, настенных часов не было, хорошая звукоизоляция убивала все признаки жизни соседей. Она была одна, окруженная молчаливыми машинами с электрическим сознанием. Теперь ее не защитил бы и холодильник.
На работе готовились отмечать очередное 8 Марта с бессмысленными речами и цветами, подаренными не от души. Вечером на корпоративной вечеринке Валентина случайно оказалась рядом с секретарем Леночкой, все такой же шикарной и подчеркивающей свое достоинство каждым движением. Лена с годами становилась все эффектнее, она не старела, она созревала как редкий фрукт с изумительнейшим ароматом своей неповторимости.
Глядя на праздничную суету, подвыпившее начальство, фривольно общающееся с симпатичными девушками из первого отдела, и общее приподнятое настроение, Валя окончательно провалилась в свою внутреннюю пустоту и одиночество. Впервые она не стала пресекать свое желание напиться и заполнить внутреннюю пустоту алкоголем.
После нескольких бокалов в одиночестве неожиданно появился собеседник и собутыльник – Леночка. С начала праздника они не общались, как две волчицы озирались по сторонам, но оставались на приличной дистанции друг от друга и прочих коллег. Алкоголь убрал дистанцию.
Закончилось все тем, что Леночка ночевала у Валентины, не желая появляться в пьяном виде дома. Дома ее ждали родители и кот, больше всего она переживала, что на нее обидится кот.
На квартире у Вали две одинокие женщины, сняв с себя маски гордости и отрешенности, сидели на кухне и рыдали, исповедуясь друг перед другом. Ленина история повергла Валю в шок.
Придя в фирму совсем молоденькой красивой девушкой после института, она буквально сразу же стала предметом домогательства своего начальника. Она долго отказывала ему, избегала, плакала, пока не сдалась окончательно. Никаких иллюзий, что ее любят и бросят ради нее жену, не было. Была унизительная небольшая премия и чувство отвращения. Не проработав и года, она забеременела и честно призналась в этом своему начальнику. Что было дальше, Лена рассказать не смогла – она стекла по стене на пол и от бессилия рыдала молча.
Родители-инвалиды, Лена – единственный ребенок в семье. После института, без опыта, благодаря своей привлекательной внешности, ей удалось устроиться в такое хорошее место, поэтому выбирая между работой и ребенком, она выбрала первое. Через год ее начальник, так и не ставший отцом – у его жены было бесплодие ¬– уволился, и на его место пришел тот самый противный директор, приставания которого однажды застала Валентина. У Лены было много ухажеров и вне работы, но она ни с кем не могла создать семью из-за жуткого чувства вины после аборта. Под внешностью холодной леди, знающей себе цену, жила порядочная и совестливая девушка, раз и навсегда отказавшая себе в семейном счастье из-за чудовищного убийства собственного ребенка.
На следующий день, обеим женщинам было неловко смотреть друг другу в глаза, но разделявшая их дистанция не восстановилась – и они стали хорошими подругами. Лена рассказала, что их фирма – чистая фикция, прикрытие для отмывания денег одной из крупнейших в стране корпораций и, по сути, они торчат в вонючем болоте. Лену уже не раз звали на работу в верховенствующую корпорацию, но она не хочет уходить. Ведь для нее это будет означать лишь смену пристающих мужчин.
Как-то незаметно Лена и Валя стали общаться все больше, проводить вместе выходные. Лена в душе была очень приятной и живой девушкой, она расшевелила Валентину. Валентина в свою очередь передала Лене часть своей инертности, что пошло на пользу обеим.
Подруги случайно узнали про один из ночных неформатных клубов, где собирались убегающие от самих себя люди в возрасте «за тридцать», один раз провели там ночь – и стали завсегдатаями. Ленин День Рождения тоже отмечали в этом клубе. Именинница, выпив лишнего, сидела за барной стойкой и усталым, но счастливым взглядом озиралась по сторонам. К ней подсел незнакомый мужчина и предложил познакомиться, на что холодная Леночка расплакалась и выпалила, не думая:
- Не надо со мной знакомиться, я - мразь! Я сплю с начальником, которого ненавижу! Я делала аборт! Я не женщина – я чудовище, недостойное семьи!
Мужчина оказался Лениной судьбой, он не стал ее больше расспрашивать, просто обнял и увез к себе домой. Утром Лена проснулась в одежде с размазанным по лицу макияжем в чужой комнате и чуть не сгорела со стыда, когда к ней заглянул новый знакомый, чье имя она не могла вспомнить.
- Доброе утро, Лена! Что приготовить тебе на завтрак?.. Меня Виталием зовут, вчера мы так и не познакомились толком.
Через три месяца Виталий сделал ей предложение. Лена уволилась из фирмы и полностью изменилась, превратившись в счастливую дурочку (как она сама себя называла).
Валентина была свидетельницей на свадьбе, там же она познакомилась с Сергеем – другом и партнером Виталия. Сергей был солидным мужчиной почти на десять лет старше Вали, в разводе, имел дочь – подростка, отношения с которой совершенно не складывались.
С тихим ужасом Валентина наблюдала, как Сергей все чаще стал появляться в ее жизни. Ужасным было то, что она все больше привязывалась и ждала очередного его появления и при этом дико боялась близости с мужчиной. Основательность, тактичность и спокойствие Сергея в конечном счете покорили Валентину Скрепка. Через несколько месяцев уже беременная Лена была свидетельницей на свадьбе Вали.
Семейная жизнь Валентины была спокойной, размеренной и предсказуемой: по вечерам муж читал сводки биржевых новостей, перед сном они пили чай, утром завтракали в спокойной атмосфере, обмениваясь планами на вечер, а по выходным обязательно выбирались куда-нибудь в свет.
Первый брак Сергея был неудачным и болезненным, поэтому он как самое дорогое сокровище стал оберегать свою вторую жену, которая наполняла его жизнь долгожданным семейным уютом. Рядом с Сергеем в Валентине проснулась женщина, требовавшая уюта и чистоты во всем доме. Она не ждала похвалы от мужа, поклонения и прочих заморочек женщин, страдающих отсутствием самодостаточности. Валя чувствовала себя защищенной – и ради этого волшебного чувства готова была на все ради Сергея. Единственной сложностью их семейной жизни была Юля – дочь Сергея.
Мать Юли очень болезненно восприняла свадьбу с Валентиной и посчитала необходимым на все каникулы отправлять дочь к отцу, несмотря на сопротивление последней.
Валя поначалу вела себя отстраненно, старалась как можно меньше контактировать с Юлей, то и дело напрашивавшейся на скандалы и тянущей деньги из отца. Но однажды, видя беспомощность Сергея, она взбунтовалась и устроила взбучку Юле. Она ругалась на дочь мужа очень искренне, чем привела последнюю в недоумение. Юлина мать часто закатывала истерики, но эти истерики были безличными, ради самой себя. Каждый раз после скандала мать выставляла себя жертвой, обливала Юлю грязью и пророчила ей ужасное будущее девушки легкого поведения, которая однажды умрет от передозировки наркотиков в каком-нибудь притоне.
Валентина ругалась с Юлей, как с человеком, глядя ей в глаза и пытаясь достучаться до нее самой, скрытой за подростковыми замашками и проблемами. Юля невольно начала уважать Валю. Менее чем через полгода Юля переехала жить к отцу, оставив мать наедине с ее молодыми друзьями-мужчинами и истериками.
У Валентины своих детей так и не было, ей хватало Юли. Юля в девятнадцать лет родила сына, которого по сути воспитывал Сергей, Валя лишь помогала по мере необходимости. Сергей был безумно счастлив, он ушел с работы, передоверив свою фирму надежному партнеру, полностью посвятив себя внуку Родиону.
Они были счастливы по-настоящему, не напоказ. Когда Родион пошел в школу, у Валентины обнаружили рак, после нескольких лет борьбы она скончалась. Сергей оставил свою квартиру Родиону и переехал жить на дачу, стал заниматься огородом и прожил до глубокой старости, вырастив еще внучку Леру и троих правнуков.
Жизнь Валентины не оставила в мире никакого следа. Единственное, что напоминало о ней – это фотография в рамке в комнате Сергея. Ее судьба была аналогична судьбе выброшенных «сокровищ» молодости: она себя стоптала и износила, но в конечном счете выцвела и ушла.