Я в Питере! Опять среди абитуриентов - совсем, как 20 лет назад. Только поступает в ЛВИ, а нынче в Санкт-Петербургскую академию ветеринарной медицины мой сын Севка, 17-ти лет. Конкурс минимальный, не то что во времена экзаменационной лихорадки моих дней. Их очень и очень мало - 17-18 летних, пущеных на свет в начале 90-х. Только такие дуры и рожали :))
Боже мой! Что это было за время - как вспомню... Талоны, купоны какие-то, карточки на масло, на сахар, в месяц - 400 гр. стирального порошка и два куска мыла - хозяйственное и туалетное. Я помню ту очередищу в пустом магазине электротоваров - выкинули утюги. Вот-вот закончатся - а чем я буду пелёнки наглаживать? Сказано ведь - с двух сторон! Что ж мне, не рожать теперь? Люди добрые, что ж вы злые-то такие, мне так утюг нужен...
Помню как озлобившиеся, голодные пенсионеры побили витрины гастронома возле Парка Победы. Это был протест. Они защищали свое прошлое, свои труд, забытый этой страной. У меня было тогда только будущее - и мне не было так страшно, как им. У меня было будущее. Оно обещало быть прекрасным, далёким, как в песне.
Зато как цвели ландыши на кладбище Новодевичьего монастыря! Ах, что это было за место! Разом обрывался тут гомон шумного проспекта, в прохладной густой зелени пели птицы и цвели ландыши, ландыши... В каком-то совершенно не декоративном количестве, наступательном... И Некрасов - здесь, рядом навсегда, словно татуировка на руке истории: "Сейте разумное, доброе, вечное..."
Сколько людей видели этот камень? Много, очень много... Не знаю, как кому повезло сеять разумное, но рвать ландыши - сюда тропа не заростала ))
* * * * * *
Улица Писарева
О Питер! Ты все тот же! Помолодевший фасадами, и забывший летоисчесление трущоб!
Именно благодаря трущобам, местам, где не ступала нога евроремонтов - я узнаю тебя.
Вот та самая подворотня на улице Писарева, 10. Вход в квартиру непосредственно с улицы - тяжелая скрипучая дверь открывала, казалось, тайну коморки папы Карло: здесь можно было жить.
Мы так и сделали в том, 1992 году - открыли ключом, полученным от почти случайных лиц, помещение в частично выселенном доме, поставили детскую кроватку... И жили. Как ни странно, в этом нашем пристанище, сменившем студенческое общежитие, помимо основного достоинства - отдельности, были и другие удобства. Свет, например... Даже санузел. Словно по волшебству оживал телефон. Дом же был - ничей. Никаких тебе ЖЭКов, почтальонов, никаких квитанций, счетов и счетчиков. Только тихо падающий снег за старыми рамами ротонды. И - никого... Такие были времена. По выселенным, полуразрушенным квартирам многоэтажного мастодонта гулял ветер. Дверь нашего отдельно взятого уюта изнутри завязывалась на проволоку. Но - звонил телефон. Все это вместе взятое навевало ощущение фантасмагории. Полное отсутствие соседей. По рано настающим вечерам только кое-где светились желтым окна - в прилегающих строениях дома, образующих с нашим "колодец". Упорствующие "выселенцы"? Такие же, как мы, самозахватчики?.. Ностальгирующие привидения?..
Был конец декабря. После студенческого городка, после нехитрого соцреализма - мы попали в декорации сказок Андерсена. Почему Андерсена? Ведь за квартал отсюда, на Пряжке, жил когда-то и умер Блок. Совсем рядом. Всего-то пройти по пустынной улице, вдоль которой вечно завиваются сквознячные позёмки... Но ноги сами собой вели туда, где притаилась сказка. Я и завтра пойду туда. Восхитительной задумки дом, волшебный, невозможный, выходил фасадом к мосту - встречать, пленять... И невоносимо сладко становилось от мысли - всё это правда, я здесь живу, это не сон. Все взаправду - и этот сиреневый зимний свет, и редкие желтые фонари, и прирученный зев пустынного двора...
* * * * * * * * *
ПУТЬ ДОМОЙ
Я многое забыла за годы, что прошли с тех пор. Многое изменилось. Изменилась даже сетка метро. Все это можно было предвидеть, взять карту, гида и чтобы - наверняка. Но я предпочла включить внутренний компас и памятью наощупь пройти эту дорогу.
Потрясающее чувство. Прошло 15 лет. За это время моё знание об этих местах стало призрачным, как сон... Мне иногда даже трудно различить - то ли это было и забыто, то ли не было - и приснилось.
Вот Невский. Казанский собор остается слева. Я иду к Адмиралтейству - правильно? Адмиралтейство же на месте... Вот набережная Мойки. Соворачиваю на неё, налево. Можно идти немного правее, по Малой Морской, но я люблю набережные. Там мало людей, много камня - и пахнет водой, и потому, кажется, больше жизни...
Мне нужно выйти к Исаакиевскому собору. За ним - площадь Декабристов. Памятник Петру и его лошади. По левую руку Медного Всадника - грандиозное строение - Конституционный суд России. В центре его арка. Мне именно сюда - это начало улицы Галерной. Прямая и тихая, как упавшая стрела - она приведет меня почти к самой моей цели, к дому, где я когда-то жила. Если бы я была не одна, я бы сказала: "А теперь вот сюда, так будет ближе". И это было бы нескромно, потому что мой путь домой лежит среди дворцов и музеев.
На Галерной жил Пушкин, недолго. На доске так и написано, даты... Соседями, значит, были.
А рядом еще одна вывеска - всего два слова: "Счастливый Пушкин" . И улыбающийся профиль классика.
Конец Галерной. Дворцы остались позади, впереди надпись: "Адмиралтейские верфи". Все правильно - это, уже притихшая здесь, Английская набережная. Пустынно, окраинно, тенисто... Поворачиваю налево. На мосту - дядьки с удочками. "Что, барышня, заблудились?" - подмигивает мне один. Я испытываю почти благоговение, что исключает диалог. Они здесь ловят рыбу! А что такого? Они, наверное, и живут неподалёку... Почему бы им не ловить рыбу?.. Интересно, они осознают, ГДЕ они живут?
И вот, в конце улицы, обнесенной длинной однообразной каменной стеной (уж правильно ли я иду?), - как вспышка, откровение, как иллюстрация в книжке сказок на обороте листа!
Мост через Мойку - и тому, кто вышел на него со стороны Английской набережной, открывается совершенное творение. Угловой дом, килем выходящий на перекрёсток - ул. Писарева, 2.
Нет, не надо тут сказать - "чудо архитектуры". Весь этот старый город - чудо архитектуры.
Если бы я была математиком, я бы произвела необходимые расчёты, помножила их на термины градостроительства и вычислила, в чем же неотразимость этого небольшого строения. Говорят, даже любовь можно облечь в формулы. А именно это чувство я испытываю к этому дому. Можно ли любить дома? Можно. Я же люблю. Из всех возможных ракурсов я выберу самый-самый, повешу на стенку у себя над столом, и будет мне хорошо! Так хорошо, как бывает вне зависимости от взаимности, принадлежности и перспектив.