На лодке одиночества я плыву по реке безграничной тоски, вглядываясь в водную бездну, впитавшую в себя все звезды чистого ночного неба. Вождь опускает глиняную ложку в черную дыру и протягивает, переполненную, мне. Я, сделав холодный глоток, чувствую, как вместо слез из моих глаз текут ручейки грусти. Я собираю их в свои ладони и умываюсь. Вождь одобрительно кивает головой.
Мы медленно подплываем к берегу. Нас ждут женщины-нимфы в белых одеяниях, собравшие в честь нашего прибытия горсть звезд в самодельные лукошки из листьев пальм. Кожа женщин холодная, как река, их уста алые, слово закат, а глаза бездонные, рождающие Луне двух сестер. Они поют нам песни об изгнанном олене с ветвистыми рогами, о пене, лижущей молчаливый песок, о мужчине, решившем бросить вызов обрыву. А после-бросаются в безумный танец вокруг игривого костра, манят хрустальным пальцем, просят присоединиться к многовековому обряду. И я пляшу вместе с ними, забыв обо всем, что ждет меня на Большой Земле. Сейчас не существует ничего, кроме горсти звезд, плачущей Луны и безумного танца, уносящего мысли каждого за грань разумного.