Он давно преследовал меня. Не в меру высокий, худой, с чересчур большими впалыми глазами. Шел не спеша, будто не имел ко мне никакого отношения. Но я чувствовала бурящий мое сердце взгляд. Казалось, что пыльная улица никогда не кончится. Солнце, щурясь, наблюдало за поединком. Воздуха не стало. Все вокруг стало невероятно тягучим, едким, невыносимо полупрозрачным. Я готова была ускорить шаг, лишь бы отделаться от этого взгляда, проедающего меня насквозь, но нельзя было сдаваться, не сейчас, нет, только не сегодня.
На горизонте, в клочьях пыли, появилась неясная фигура. Сердце сорвалось с места и кануло в бездну. В нетерпении я ускорила шаг. Тем временем сердце, словно кит, вновь оказавшийся в живительных водах океана, плескалось в надежде найти помощь в твоем лице. Вот она, так близко, появляется, словно какое-то божество. На мои глаза наворачиваются слезы, как смола на стволе раненого дерева. Быстрый шаг переходит на бег. Я спешу вглядеться в тебя, неужели это ты, неужели! Но я не нахожу взаимности в этих глазах. Кита вновь выбрасывает на жаркий песчаный берег, а лучи солнца медленно прожигают его бока. Он проходит мимо, не удостоив меня ни единым взглядом. Я оборачиваюсь и смотрю ему вслед, не в силах понять, ты ли это, бросивший меня на растерзание лезвиям света, не желающий меня больше видеть, или это просто незнакомец, испугавшийся моих диких глаз и унесший ноги. Я не в силах пошевелиться. Мой кит медленно умирает, оставляя на мокром песке след от замирающего, некогда могучего хвоста.
Но страх быть пойманной худощавым страшным мужчиной заставляет меня продолжать двигаться вперед. Становится слышен гул поездов, значит, я уже совсем близко. Пыль медленно рассеивается. Появляется слабая надежда насладиться сегодняшним закатом. Оборачиваюсь. Идет все также не спеша, только на странном лице появилась непонятная улыбка. Зачем ты улыбаешься, если тебе не заполучить меня. Только не сегодня, нет, только не сегодня.
Заветная спасительная платформа. Кажется, даже солнце разгорелось ярче в предвкушении развязки. Только один поезд знает выход из этого города. Все кажется слишком простым, даже подозрительно простым. Но никто не пытается меня остановить. Последний с конца восьмой небесно-голубой вагон. Кит воскресает и бьется о песок, пытаясь добраться до воды собственными усилиями. Жар захватывает все мое тело, ногам не терпится взобраться по двум жалким ступеням. Двери резко захлопываются перед носом, обдав меня неприятным запахом раскаленного металла. Кит не бросает попыток спастись. Седьмой вагон, с мелкими крапинками застывшей грязи, снова клацает зубами-дверьми, преграждая путь в спасительную прохладу. Шестой, темнее, чем два собрата, повторяет за ними. Кит задыхается. Перед его глазами проносятся морские дали, наполненные океанской синевой. Я бегу, не в силах держать себя в руках. Пятый, четвертый, третий, второй - каждый из них хочет моей смерти и каждый темнее предыдущего. Я оглядываюсь, боясь увидеть тощего прямо за моей спиной, но он стоит, опершись о стенку восьмого, и не спеша покуривает, выпуская дым в виде лесных зверей, которые медленно погибают в нечистом воздухе. Кажется, я уже ничего не жду от первого, черного, словно ночь, дразнящего открытыми дверьми. Медленно подхожу, пытаясь не замечать стонущего в груди гиганта. Пробую первую ступень. Двери не двигаются. Вторая. Со страшным скрежетом захлопываются, в надежде присвоить себе мою ступню правой ноги. Стою, потупившись в матовый бок вагона. Обреченно смотрю на худого. Он докурил сигарету, проглотил ее и стал в позу скучающего человека. Мне ничего не осталось, кроме как принять поражение. Я медленно пошла к нему навстречу. Чем ближе, тем насыщеннее становился уже знакомый мне запах жженого металла. И вот он передо мной. Медленно поднимаю глаза и с неким вызовом заглядываю в его черные глаза. Заглядываю - и больше не могу оторваться. В них стая чаек кормит ненасытную океанскую пену, слизывающую каждый кусок мяса и внутренностей некогда могучего гиганта-кита. Пожалуйста, прости меня, прошу, умоляю тебя, Господи, прости.