Как-то в армии мне довелось участвовать в ликвидации последствий урагана. Одесситы-старожилы и сейчас помнят тот декабрь тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года...
Стихия обрушилась неожиданно. Сначала пошёл дождь. Началось обледенение. Тяжёлые капли, едва коснувшись стен, асфальта, веток, проводов тут же цементировались в ледяную массу. Прямо на глазах окружающие предметы причудливо меняли свою форму и вес.
Наша рота маршировала с ужина, когда ветер стал усиливаться. Сначала с деревьев посыпались мелкие сучки. И вдруг перед нашим строем рухнула громадная отломившаяся ветвь. Ветер завыл, как самолётная турбина, на аллеях затрещали деревья. Старшина скомандовал:
- Врассыпную! Бегом в часть!
Как сейчас помню: мчимся мы во весь дух, а сверху падают обледеневшие ветки. Жутковато было. Смеялись друг над другом уже потом. До казармы добежали почти без потерь, лишь одному узбеку ветка попала плашмя по голове. Солдатская ушанка спасла бойца от серьёзных ушибов.
Вслед за ветками начали падать провода. Город погрузился во тьму. Стихия свирепствовала до утра, а личному составу было запрещено выходить из казармы. Когда мы вышли на белый свет, то поразились ужасной картине: вся территория части оказалась завалена ветками и другим хламом.
Сходили на завтрак (мы стояли на довольствии в соседней части из-за отсутствия собственной столовой). Повара кашеварили в полевых кухнях, поэтому пища отдавала резким запахом солярки, обильно применяемой при растопке.
Первый день комбат посвятил уборке нашей части. Крупные ветки мы пилили двуручными пилами, затем весь мусор грузили на машины. Поскольку у нас был всего один самосвал, использовали в основном бортовые «Зилы» и «Уралы». Поэтому при следовании машин на городскую свалку в них садились солдаты для разгрузки. На один рейс попал и я. Сидя в тентованном грузовике среди обломков ветвей, кусков льда и прочего мусора, я наблюдал картину последствий урагана.
Городские улицы и проспекты были завалены ветками, заледеневшим мусором, сорванной кровлей. На столбах практически не осталось ни одного провода. Все лежали внизу. Да и как не упасть, если с ледяной «рубашкой» их толщина составляла десять-пятнадцать сантиметров. Поваленные ветром киоски, вывороченные с корнем деревья и стоящие на улицах беспомощные трамваи и троллейбусы дополняли картину катаклизма.
На следующее утро комбат по приказу из штаба армии отправил весь личный состав на помощь городу. Нам поручили расчищать проспект имени Патриса Лумумбы, расположенный в квартале от части.
Не только солдаты наводили порядок на улицах. Кроме работников городских предприятий и организаций, на расчистку городских улиц отправили учащихся старших классов, в добровольном порядке вышли пенсионеры.
Старшина поделил наших ребят на группы и каждую прикрепил к гражданским. В нашу обязанность входили ответственные работы: пилка деревьев и погрузка в машины их тяжёлых фрагментов. Правда, гражданские нас жалели, заставляя почаще отдыхать. Тогда мы дурачились со школьницами, обучая их работать с двуручной пилой.
Сердобольные пенсионеры угощали солдат пирожками, бутербродами и конфетами. А некоторые несознательные граждане - алкоголем. При мне два мужика предложили нашему Лёне Казакевичусу сделать два глотка из бутылки портвейна. Полной. Несчастные! Они не знали, что Леониду старшина поставил диагноз – «яма желудка». Когда «доброхоты» увидели, что в бутылке осталась только половина «амброзии», они встревожились и попытались остановить солдата. Через пять секунд Лёня вернул тару. В ней плескалось примерно грамм сто. В последующие дни эти мужики близко к нам не подходили и только с опаской издали поглядывали на Казакевичуса.
Около недели трудились мы в городе. А в один из дней мне и группе товарищей довелось работать вместе с работниками Одесской киностудии. Хоть убейте, не помню их лиц. Помню, как я пристал к ним с просьбой взять нас на съёмки какого-нибудь фильма в массовке.
Они пообещали. И на следующий год своё обещание выполнили! С киностудии приехал «пазик» , и после всех согласований с начальством тридцать солдат отправились на съёмки фильма «Фанат». В последний момент ротный выдернул меня из команды счастливчиков и отправил в наряд на кухню. Враги мы с ним были...
Потом мой товарищ, Коля Скляренко, родом из Эстонии, рассказывал свой эпизод: «Лежу я на верхнем ярусе, командуют „подъём“, а актёр как даст с нижнего сапогом! Меня даже в части так никто не бил. Весь копчик мне отшиб! Зато подворотничок у него как у „духа!“» В фильме действительно есть эпизод, где несчастного Колю пинком подбрасывают с кровати. Ещё там крупным планом «засветились» при построении на зарядку несколько ребят с Вологодской области. Сейчас всех по фамилиям не вспомню, только двоих: Лобова и Емельянова.
Но, продолжу рассказ о последствиях стихии. Электричества в городе по-прежнему не было. Оно появилось, примерно, спустя неделю. А пока в нашей части вытащили со стоянки «НЗ» дизель-генератор и ввели его во временную эксплуатацию.
Не знаю почему, но свет в казарме был тусклый и всё время моргающий. А из-за экономии солярки генератор включали только по утрам и вечерам. Да, ещё был прикольный момент: старшина обнаружил, что мастеровитые мужики из ближайших «хрущёвок» умудрялись аккуратно подсоединять к нашему дизелю свои переноски. Вот начальство периодически и гоняло дневальных скидывать провода «халявщиков». Хотя, подозреваю, что те же дневальные были в доле.
Недели две город приходил в себя. По восстановленным электролиниям побежал ток, двинулись по маршрутам трамваи и троллейбусы. Школьники продолжили учёбу в обычном режиме, заработали предприятия, а мы, военнослужащие, по-прежнему отдавали долг Родине. И только изуродованные деревья напоминали о недавно бушевавшей стихии. А через несколько дней страшная трагедия постигла город Спитак.