Сердце кольнуло. Он грустно улыбнулся. Может, сейчас? Последний вдох — и плен памяти порвётся? Он начал думать: от чего взялась улыбка и от чего грусть, что от боли, а что от возможности дышать дальше, и решил, что это совершенно неразделимо и не важно. Где-то за окном гудел трансформатор, зазывая стать электричеством. Однажды он попробовал, и свет в доме погас. Интересные мысли пробегали справа налево, но ни одна не трогала по-настоящему. Слюну было приятно глотать. Кто-то дружелюбный, но опасный, изредка выглядывал из-за занавески. За стенами никто не говорил. Он посмотрел на полоску света, льющегося из приоткрытой двери, и не торопился взяться за ручку, потому что он сам был тенью.
Он нашёл воздух замечательным и стал дышать с упоением и благодарностью. Все направления целей расползались в разные стороны, но мало чем отличались. Он подумал, что ему, в общем-то, всё равно, на каком лепестке ромашки уснуть, но выбрать всё же не мог. Топтался на жёлтом.
Посмотрел в прошлое и, сравнив с настоящим, не поверил, что оно его. Посмотрел в настоящее и тоже не поверил, но сравнить уже не мог ни с чем. В будущем как в зеркале отражалось то, что было. Прошёлся по любимым местам, полежал в траве и вновь уставился в занавеску. Ещё раз убедился, что всё, что не имеет узоров, на самом деле зрительно разнообразнее, нежели то, что пестрит формами и цветами. Посмеялся над верой в прямые линии, разлив внимание по столу.
Ночь. Холодные ноги. Всё те же образы ищут своё место и, не находя, продолжают лететь, уже без особой надежды на то, что оно есть. Большинство уже стёрлось об чьи-то мокрые руки, став обмылками снов.
Согреть ноги, укрыться, свернуться клубком и пытаться не думать о том, что сейчас лето, и о завтрашнем дне.