Начало http://www.proza.ru/2016/02/09/589
ГЛАВА 3. КОНРАД
3.1.
Перестройка, начавшаяся в стране в 1985 году, стала лозунгом новой эпохи, взявшей курс на «построение социализма с человеческим лицом». Но вскоре перестроечная эйфория сменилась разочарованием, неуверенностью в завтрашнем дне. Совершенствование социализма заменилось построением рыночной экономики капиталистического типа. Итогом стал распад Союза советских социалистических республик на пятнадцать самостоятельных государств. Крупнейшая геополитическая катастрофа века стала поистине тяжёлой драмой для населения страны. Последствия оказались непредсказуемы. Люди были испуганы, раздражены, обозлены, в панике. Будучи охваченными процессом спасения своей жизни, каждый приспосабливался, как мог. Многие мигрировали за границу.
— Лялечка, — убеждала в трубку сестра Лия, — здесь жить нельзя! Оформляем с мужем документы на переезд в Израиль. Дети уже там. Отправляйтесь в Германию! У немцев медицина хорошая. Володю смогут вылечить!
Покидать страну не хотелось, но аргумент — Володю смогут вылечить — оказался весомым. Лиана нашла в городе немецкое общество и обратились туда со своей проблемой. Председатель общества, обиженная на Советскую власть за высылку её родных в годы войны в Сибирь, с нетерпением ждала возможности покинуть страну и другим советовала не мешкать, а действовать. Харламов собрал нужные документы. Семья сменила фамилию на Конрад (по матери Владимира), стала интенсивно изучать немецкий язык и ждать решения. Предложили переезд в Германию и сыну, в то время уже сорокалетнему мужчине, который жил своей семьёй. «Я не поеду», — проговорил тот тихим голосом, но в этих тихих словах прозвучала железная решимость.
3.2.
Время шло. Положение в стране ухудшалось. Суммарной пенсии Лианы и Владимира едва хватало на оплату коммунальных услуг и скромное питание сроком только на две недели. Дальше наступали голодные дни. Лиана вязала носочки, часами стояла со своими изделиями у магазина, но покупателей не находилось. Обнищавшее население не могло позволить себе приобретать какие-либо вещи.
Очередная осень вступила в свои права. В тот памятный день Лиана вынесла товар и почему-то надеялась на благополучный исход. Солнце светило ласково, нежные запахи моря — так оно пахнет на исходе дня — обволакивали улицы города. Верхушки деревьев едва колыхались от ветра, и мужской голос, такой же мелодичный, как шелест листьев, произнёс: «Ничего себе встреча!» Лиана узнала директора пансионата в Батилимане, где в течение многих лет их семья проводила летний отпуск.
— Вот так и живём, — вздохнула Лиана.
— А у нас есть свободное место. Сторожем. Сейчас надо помогать друг другу выжить. Пусть Володя приедет, посмотрит.
На том и порешили. Лиану такое предложение покоробило. Дожили! Володя же, напротив, охотно согласился съездить в Батилиман, посмотреть, что предлагают.
— Сказка! — охарактеризовал он место работы. — Ляль, представляешь, двухкомнатная квартира со всеми удобствами в нашем распоряжении. Хорошее питание. Море! Солнце! Мы же мечтали остаться в Батилимане навсегда!
— Едем! — без лишних слов согласилась она.
Сторожами они отработали четыре года. Врачи так и не определили, что с Володей, и не могли рекомендовать что-либо другое, кроме солнца. Володя продолжал самолечение изготавливаемыми им мазями. Болезненные пятна мигрировали по телу, скрывать страдания становилось всё трудней и трудней. На его лице легла печать отчаяния и тоски об утраченном здоровье. Он слёг. Пришлось покинуть гостеприимный пансионат.
3.3.
Лёжа в постели, Володя мастерил своими умелыми руками поделки. Лиана снова взялась за вязание. Она выходила торговать изделиями и боялась, что вернётся домой, а мужа уже нет. С порога кричала: «Володя! Я пришла! Отзовись!» Услышав его тихий голос, успокаивалась. Хотелось только одного — удержать его, дорогого, самого желанного на свете.
Если Лиана рассказывала что-нибудь, он слушал и кивал головой; если читала, он молча с удовольствием следил за ней глазами, когда она поднимала голову и смотрела на него, добродушно улыбался. Он был невероятно терпелив и удивительно добр, а доброта — высший талант в человеке.
5 ноября — день знакомства. И надо же, именно 5 ноября случиться непоправимому. Утром Володя встал, привёл себя в порядок и, проходя в комнату, придерживаясь стены, тихо спросил:
— Ляля, может, ты зря поменяла фамилию на Конрад?
— Почему? — удивилась та.
— Как Шерстюк ты была счастливая.
Он глубоко-глубоко вздохнул, как-то странно обмяк, колени его подогнулись, и он беззвучно начал оседать на пол.
Скорую!
— Доктор, что с ним?
«Ничего сделать нельзя», — ответили его глаза.
Нестерпимым, ужасным оказалось столь мрачное известие. Лиана побледнела и, осознав ужасающее неправдоподобие смерти, — бездыханность, за которой следует тишина, абсолютная непостижимая тишина — небытие, вскрикнула таким стенанием, в котором выражена вся боль души.
Мужа увезли. Время остановилось. Мысль не работала.
Лиана уставилась в окно. Бескровные губы машинально повторяли какие-то одни и те же словНа. Вдруг за окном хлынул дождь, словно прорвалась набухшая водой злобная свинцовая туча. Стекло затянуло серой сеткой потока. Дождь лил как оголтелый. Она смотрела в окно, как в прожитое прошлое, и плакала. Навзрыд. Со страстью. Отводя душу. Понимая, что только смирение может спасти от отчаяния.
Казалось, что вместе они должны быть и сегодня, и завтра, и потом, долго-долго, всегда! Как верят в это «всегда», когда любят, и как трудно, страдая и болея, примириться с уходом любимого, не желая согласиться с настигшим. Любимые кажутся бессмертными. Они не могут превратиться в ничто, в прах, в тускнеющее воспоминание.
Он ушёл, как уходит всё в этой прекрасной и мучительной жизни, в которой нет ничего вечного, ничего навсегда, в которой не только счастье, но и горя предостаточно. Да, они и страдали в жизни, но, если взглянуть в то далёко, это тоже счастье. То, что жило в них обоих, влекло, вело, назвать по-иному нельзя — нет для этого другого слова. А где сильно любили, навсегда сохраняется аромат чувства, как будто оно полностью не умирает. Горько и больно сердцу. Оно окликнет всё то, что было здесь когда-то. Тщетно, впустую окликнет дорогое, любимое когда-то, так невозвратно, так давно.
Наступившая осень оказалась невыносимо грустной. Чёрные стволы оголённых деревьев темнели на фоне мрачного серого неба. Опавшие листья, ещё яркие, жёлтые, погибали, как мечты и чувства Лианы. Но деревья не умирали, нет! Они продолжали жить, засыпая до новой весны. Была великая мудрость в этом проявлении природы. И от созерцания этой мудрости Лиане потаённо думалось, что, как бы ни было тяжело в настоящем, она должна не сдаваться, продолжать жить, бороться, оставаясь верной себе, своим лучшим мечтам юности.
ЭПИЛОГ
Прошло десятилетие. В квартире Лианы раздался телефонный звонок. По голосу узнала сестру Лию.
— Лялечка! Мы вернулись из Израиля.
— Почему? Здесь же жить нельзя!
— Но что делать? Ноги отказывают. Диабет, он и в Израиле диабет. Тут хоть не стреляют.
В очередной раз Лиана поздравила по телефону Клавдию Илларионовну с Днём рождения. Невестка давно определила её в Дом для престарелых. Поздравят ли родные? Лиана позвонила им. Трубку поднял внук Игорёк и тут же поспешил уйти от разговора.
— Здравствуйте. Я сейчас передам трубочку маме.
— Что вы хотели? — поинтересовалась невестка.
— Хотела узнать, будете ли вы у Клавдии Илларионовны. У неё сегодня юбилей. Ей девяносто лет!
— Сегодня не будем, но как-нибудь навестим.
Поздравить Клавдию Илларионовну они не успели. Их вызвали на другой день, но уже совсем по другому поводу. Вот оно — безвременье!
Лиану сын не забывает. Регулярно звонит, приезжает навестить. Ей уже за восемьдесят. Время осмысления пройденного, трёх таких разных жизней. И дело не в фамилиях, а в эпохах. Великий перелом, голод, война, разруха, перестройка не располагали к счастливой жизни. Только в мирное время появилась возможность реализовать свои возможности, добиться поставленной цели.
Испытаний на пути было много. А это проверка способностей, чувств, мыслей, трудов. Через боль, борьбу, страдания, одерживая победы и над обстоятельствами, и над собой, она пришла к достижению успехов, осталась верной своим идеалам и чистоте души. А это требовало усилий, смелости, ответственности.
Лиана принимает жизнь такой, какова она есть, сохраняя душевную стойкость, способность всё вынести. Ежедневно у неё утренняя гимнастика — эликсир бодрости и жизнелюбия, дающая эстетическое наслаждение, многокилометровая пешая прогулка, рациональный режим питания. Круглогодично она купается море, читает литературу на русском, украинском и немецком языках. Порой у неё спонтанно случаются стихи о жизни, о Крыме, о море. Есть такие строки:
Три фамилии словно три жизни,
Но дорогу на три не разбить,
Всё, что прожито в милой отчизне,
Мне пришлось воедино сложить.
Часто Лиана листает семейный альбом. Ему назначено — она абсолютно в этом уверена — хранить память о добрых и умных лицах, их ясных жизнях, странных и славных поступках.