Жарким июльским вечером в саду Эрмитаж проходило мероприятие: коронация с дегустацией.
Элита и богема отмечала закрытие московского кинофестиваля...
И зажигали... по полной! Пыль столбом! Дым коромыслом!
... А в воздухе оргазм завис!
И падать вниз не собирался...
Каждый артист выпить старался...
И ждали мы любых каприз!
Мы стояли и паслись в томлении у входа с автомобилем Скорой помощи в качестве дежурной бригады. Без воды и еды.
В сад стекались попу-лярные артисты и режиссёры, журналисты, а также особи лёгкого поведения трёх(!) полов... Бактериологическое оружие!
Асфальт за жаркий день размяк и разил битумом.
Внезапно к нашей машине подошла, шатаясь, известная режиссёр из театра Современник.
Она была в длинной несуразной футболке, шляпе и очках как у кота Базилио, высоких кожаных ботфортах... А на груди у неё на цепи болтался какой-то амулет африканского племени.
Режиссёр по законам Вуду закурила беломорину, повращала осоловелыми, мутными глазами и удивлённо спросила:
- А это чё? Это Скорая? А на куя?
- Проходите,проходите в зал! Вас уже все ждут! - распорядился секьюрити.
Проскочила под ручку друг с другом семья артистов, из"Рожденных Революцией".
Последним на тусовку профланировал "хозяин-барин" - весь залитый потом, меняющий платки, но в чёрном смокинге и с белым шерстяным шарфом... Положение обязывало соблюдать дресс-код. Всё для поддержания имиджа. Как-никак - потомок чопорных дворян! На Руси ведь все дворяне имели клички: Тришки, Гришки, Емельки и Михалки...
Артисты вели себя как дети: обнимались, угощались, поздравлялись, извращались. Спиртное лилось водопадами...
Через час "рождённые революцией" также под ручку вежливо откланялись. Другие сидели до победного конца. А уже под занавес вынесли к нашей машине в стельку пьянющего "гения", исполнителя "Уно моменто"...
Секьюрити посмотрели брезгливо на это пьяное тело и многозначительно хмыкнули:
- Халява, сэр!