"... Хочу придать домам знакомый с детства вид,
Мечтаю снять леса со Спаса-на-Крови..."
(Александр Розенбаум, "Налетела грусть", 1986г.)
21.02.2016... Выходишь из наземного вестибюля станции метро "Невский проспект" на набережную канала Грибоедова, бросаешь взгляд направо и... замираешь от изумления - перед тобой единственный в своём роде, нехарактерный для Петербурга в архитектурном исполнении и уникальный для России культовый памятник - Храм Вознесения Христова...
... Воскресным утром далёкого мая 1971 года мне позвонил однокашник и друг Володя Орлов и предложил погулять по центру города, ибо погода к тому благоволила. Я с удовольствием согласился и спустя час мы уже весело шагали по набережной Фонтанки. Возле цирка купили по мороженому и двинулись дальше: медленно прошествовали мимо загадочного и чуть зловещего Михайловского замка, вприпрыжку обежали Летний сад, осторожно пересекли Марсово поле, миновали дом Адамини и вышли на один из многочисленных мостов Ленинграда.
- А давай немного постоим у воды? - предложил мой спутник.
Я молча кивнул и облокотился на чугунную ограду. Пауза длилась ровно минуту.
- Забавная церквуха, - указал Орлов на нелепо маячившее впереди несуразное здание, сплошь покрытое почерневшими от времени и непогоды строительными лесами..
- Да уж, - согласился я. - Чем-то на Василия Блаженного похожа...
Но поумничать я не успел. Меня перебил стоявший рядом старик:
- Это, юноши, не церковь, а Храм - Спас-на-Крови, - назидательно произнёс он. Заметив наше недоумение, принялся пояснять: - Храм поставлен на том месте, где террористами был смертельно ранен император Александр II Освободитель...
- Это тот, что в 1861 году отменил крепостное право? - оживился мой друг.
- Именно так, - последовал кивок старика. - А через двадцать лет часть освобождённого народа его здесь "отблагодарила", бросив под ноги бомбу...
Вот тут-то и представилась возможность встрять в разговор и мне:
- А царь прямо так пешком по городу ходил? Да ещё и без охраны?
Мой оппонент поморщился от чужого ехидства и вежливо ответствовал:
- Нет, царь ехал в своей карете и его охраняли четыре верховых казака. Но дело в том, что в него были брошены две бомбы. Первая из них взорвалась в руках "народника" и Александр вышел из кареты посмотреть на ещё живого палача. Но рядом вдруг оказался второй заговорщик - Гриневицкий, который и бросился со своей бомбой в ноги императору. Это было там, - показал рукой старик.
Посмотрев в указанном направлении, мы увидели нечто вполне более реальное, чем исторические пассажи - невероятным образом миновав высокий, тёмный и грязный от осадков, дощатый забор, огораживавший Храм со всех сторон, по закрытой территории передвигалась, согнувшись в три погибели, женщина в платочке. Не дойдя до здания несколько шагов, она встала на колени и преодолела оставшуюся часть пути экзотическим способом. Добравшись до стены Храма, паломница, стоя на коленях, принялась целовать некое изображение.
- Она лобзает ноги Христовы, - пояснил рассказчик. И предупредил последующие вопросы: - Там мозаичная икона со Спасителем. И ноги так зацелованы, что мозаика стёрлась. Да, - вспомнил старик нить предыдущего повествования, - именно на этом месте смертельно ранили царя. Точнее, чуть левее от нас на два метра, теперь - за стеной Храма. Оно находится прямо напротив иконостаса и отделено невысокой оградкой с воротцами. Над местом, где пролилась кровь императора, возвели что-то типа каменного навеса на четырёх колоннах. Всё сооружено, как мне показалось, из знаменитых ценных уральских самоцветов. Сохранён подлинный кусок решётки Екатерининского канала и часть мощёной булыжником набережной. Вот за счёт этого и получился выступ в сторону канала. Видите?
Вопрос прозвучал неожиданно и мы смутились, ибо в данный момент наблюдали за очередной паломницей, прильнувшей к стене Храма.
- Видим, видим! - ответили после небольшой заминки.
- Да, - в задумчивости продолжил повествователь, - а внутри там всё выложено мозаикой: колонны, свод, иконы, сюжеты из Библии, лики святых, апостолы...
Старик замолчал. И я успел задать мучавший меня вопрос:
- А Вы там, внутри, бывали?
- Бывал - не то слово, - оживился пожилой человек. - Весной 1942-го мы тут, молодые матросики, целую неделю "пахали" как проклятые...
- Пахали? Тут? - взорвался справедливыми сомнениями мой друг.
- Именно так, - последовал ответ. - Как вы, наверное, слышали, в первую блокадную зиму в Ленинграде погибла от голода и холода масса народа. Трупы лежали повсюду: в сугробах, на обочинах дорог, на мостах, у прорубей в Неве, где брали воду, ибо водопровод не работал, в замёрзших квартирах, оставшихся без отопления, на улицах, площадях... Эти трупы собирали специальные команды и вывозили на кладбища, где хоронили в братских могилах...
- Ага, на Пискарёвке, на Волковке, - вставил словечко и я.
- ... Но всех вывозить не успевали, - продолжил старик, - и стали складывать где только можно и было холодно. И Спас-на-Крови стал огромным моргом...
- Храм стал моргом? - вскричал потрясённый Орлов.
- А что вы хотите? - пожал плечами рассказчик. - Если в храмах можно устраивать склады и клубы, то уж морг - не самое худшее предназначение. И этот Храм был забит замороженными мертвецами под самый купол. А высота здесь, - старик задрал глаза вверх, - метров восемьдесят. Вот мы эти трупы разбирали и вывозили на бортовых машинах на кладбища целую неделю. Чуть умом не тронулись...
- Представляю, - посочувствовал мой спутник. - А Храм давно закрыли?
- В 1930-м, - чётко ответствовал старик. - И сразу же ВЦИК приговорил его к взрыву. Даже взрывчатку привезли. Но протянули несколько лет. В начале сороковых снова приговорили, но помешала война. Это при Сталине. Но и Хрущёв зубы точил на Спас-на-Крови в начале шестидесятых. Греческую церковь на Лиговке взорвать успели, а потом Хрущёва сняли и Храм опять уцелел. Такая его судьба. Но поиздевались над ним большевички вволю. Даже вот этот мост, на котором мы стоим, на второй день советской власти переименовали из Конюшенного в Гриневицкий. В честь террориста, убившего царя. Безбожники! - Почуяв, что сказал лишнее посторонним людям, дед истово трижды перекрестился, отвесил глубокий поклон Храму и, тронувшись в сторону Конюшенной площади, на ходу бросил молодым людям: - Дай Бог вам, юноши, когда-нибудь побывать в очищенном от скверны Спасе-на-Крови!...
... Такая возможность представилась через сорок лет и выглядит как чудо. Благополучно разрушавшийся Храм вдруг восстал, как Феникс из пепла. И восстал несколько несправедливо, несколько неправедно. В "лихие девяностые" годы новая власть разрешила Русской Православной Церкви ввозить в Россию из-за рубежа безпошлинно алкогольную и табачную продукцию, прибыль от реализации которой шла на реставрацию храмов. И в первую очередь - Спаса-на-Крови. Это, конечно, стоило сколько-то тысяч смертей от отравления спиртом "Рояль" и рака лёгких... Ну, да Бог простит. Как говорится, не нагрешишь - не покаешься...
Уникальность Спаса-на-Крови - это культовый памятник одному человеку. Здесь проводятся только поминальные службы в его честь. И построен Храм на народные пожертвования. Подумайте, а сейчас народ добровольно сбросился бы на то, чтобы увековечить память одного из наших "императоров" последних 135-ти лет?...
P.S. А Володя Орлов, ставший уважаемым Владимиром Григорьевичем, ныне восстанавливает церковь в Ленинградской области...