Поти - великий обман...
Кето Наракия проснулась раньше, чем скрипнула дверь в соседней комнате, где спала Александра.
Потом услышала шаги в направлении комнаты, открытой всем ветрам, с окнами на море.
Значит, не забыла отработанный годами ритуал: проснуться в середине ночи и смотреть за горизонт, туда, где небо и море сливаются воедино. И чувствовать в этом единении притягательность и вину за разделенность от этих двух стихий.
Александра примчалась за проблемой. Хотя можно было решать ее там, в Питере. По телефону ей все рассказала, все объяснила, но она захотела быть здесь, на острие. Захотелось снова увидеть город, где не была очень давно. Все время стремилась, не получалось, прилетела, и вот мы мчимся на старенькой Фиесте из Батумского аэропорта мимо Зеленого Мыса, Кобулети, озера Палеостоми в Поти из-за проблемы, которая для нее стала превыше жизни и смерти.
Мне смешна ее вдохновенная одержимость. Спрашивается, что может быть в наши годы важнее необходимости съездить в магазин или на базар за продуктами, навести порядок в доме и в саду, приготовить еду?
У какого-то мастера Дзен спросили, что он считает наиважнейшим в жизни? «Ходить в лес за хворостом, следить за чистотой в доме». Раньше не понимала такого примитивизма. А сейчас сама уподобляюсь тому мастеру.
Александра давным-давно приехала молодым специалистом на тогда еще судоремонтный завод после окончания ленинградской корабелки.
Поселилась в нашем доме. И мы, две девушки, ходили на завод в конструкторский отдел. Участвовали в разработке документации первых судов на подводных крыльях.
Это я участвовала. Она просто горела. За два года получила около десятка авторских свидетельств. Всех возлюбленных, а их было не счесть, отвергала начисто. Ни одного увлечения за все время, что провела здесь. Она была подстать богине Афине.
В ней было что-то неприкосновенное и неприступное. Здесь, в Грузии, эти качества до сих пор ценимы превыше всего.
Мы стоили друг друга. Правда, она всегда шла впереди во всем.
В этом проявлялось ее божественное начало.
Меня же переполняло осознание царственной принадлежности. Всегда знала: я - праправнучка Гелиоса - бога Солнца. Ээт - сын бога Солнца, царь нашей Колхиды. А Медея - его дочь - была в воображении ближе, чем соседка в доме напротив.
Вдвоем мы ходили на работу по земле Колхиды, как по величайшему подиуму планеты.
Конечно, то были детские игры. Но в них отражались будни древней Греции, в них читались стихи Сапфо и Катулла, впитывалась героика Илиады и Одиссеи, нравственность жизнеописаний Плутарха, трагедий Эсхила, Еврипида, Софокла
Это я научила Александру смотреть на запад в сторону древней Греции. Туда отправилась моя Медея. Оттуда грекам чудился край света и Колхида – сказочная страна, откуда для них восходило Солнце.
Здесь я родилась, и отсюда мне взлететь в небо вслед за волшебницей.
Сейчас Александра смотрит за горизонт, Стараясь войти в нерасторжимую целостность пространства и времени. Находиться в такой иллюзорной реалии и тревожно, и благостно, и созидательно.
Снова скрипнула дверь. Она возвращается. Можно спать спокойно.
Ах, да. Ей необходима проблема.
- Нет - нет - нет - нет! - я бы кричала, если бы хоть на миг поверила, что это может быть правдой.
Нет, и никогда не было Древней Греции.
Нет, и никогда не было Древнего Рима.
Не было Тесея, основателя Афин, и не было самих Афин.
Не было Ромула и Рема - основателей города Рима.
Не было Александра Македонского.
Не было Олимпийских игр.
И никто не бежал в Афины с вестью о победе в Марафонской битве.
И не были написаны тогда те трагедии и стихи.
И не было Олимпийских богов, Их, правда, могло и не быть, но не было людей, обращавшихся к ним с молитвой и мольбой о помощи.
И не было Медеи, ее отца и бога Гелиоса, породившего их.
А значит, не было и меня, нет, и не будет никогда. Ведь человек есть то, во что он верит.
А вместо меня существует какая-то плоть, носящее мое имя.
А вместо цивилизации - еще более обезображенная, обезглавленная биологическая масса миллиардов людей без прошлого, а значит и без будущего.
Все было написано, сфальсифицировано в средние века в застенках монастырей. Все города Древней Греции и Древнего Рима, все императоры, все битвы, все философы и их труды, все драматурги и их трагедии, все поэты и их стихи, все статуи, храмы и Колизеи, - все было создано в эпоху Возрождения, а нам донесено как поступательный ход истории. Официальной истории.
Если бы хоть на миг поверила… Я спокойно, насколько могла, донесла суть теории Великого обмана и Проблемной истории самой лучшей подруге в жизни, приехавшей спасать меня, и заодно - гибнущие духовные ценности.
Но это было вчера. Она весь вечер хмурилась, молчала, не подступиться. А сегодня летает по дому, готовит завтрак, улыбчива, как никогда ранее. Мне, правда, неуютно от этих переходов.
- Что, ночью вошла в контакт со стихиями?
- Нет. Там тонкий мир. А во мне грохочут поезда. Ты хмуришься. Не бойся, со мной все в порядке. Неужели разуверилась в моей силе?
Она отвернула рукав и показала руку выше локтя.
- Нет. Ты совсем не изменилась. И вот этой неизменности боюсь причинить боль.
- А что изменилось в тебе?
- Научилась быть терпимой к любым переменам. Знаю, что-то возникает во мне, а потом проходит. Но возникшее никуда не девается
- оно живет параллельно. Как дерево или цветок, всегда под рукой, если возникает потребность.
- Ты так обошлась с Великим обманом?
- Да, я его отодвинула. Ты же знаешь, никогда не бывало так, чтобы добро и зло, правда и ложь существовали раздельно. Они всегда в соприкосновении, всегда в конфликте друг с другом. Но может быть и бесконфликтная ситуация, когда прислушиваешься к одной и другой позиции. Тогда между ними возникает пространство. И тогда ложь будет существовать сама по себе, а правда - тоже сама по себе отдельно. Так я справилась с проблемой.
- В тебе точно течет кровь Медеи. Вы обе не можете жить без потрясений.
- Здесь другое. Проблема отодвинута. Но она заставляет подключиться к постижению неподвластной нам реальности. Это тот случай, когда сомнение рождает несомненность. Вместо разложения утверждаешься в своей идентичности.
- Но ведь корень сегодняшнего зла - как раз в утверждении своей законченности, завершенности. Мы утвердились в своей неразвитости. В рамках своей инфантильности живет все человечество. Сегодня - один плюс один равно единице. Никаких сдвигов, никаких прибавлений. Дни похожи на волны в море, - она обернулась и посмотрела на море, - их смысла ни понять, ни расшифровать. И если древнему человеку чудилось неведомое, таинственное в любом звуке дерева, шуме волны, отблеске звезд, то сейчас мы не чувствуем ничего. Воображение покинуло нас. Вместо него - жалкие крупицы познания, которые мы считаем за всеведение. Надо же, никто не прикоснулся бессмертия. Разве это не печально? Никто не проник в трещину между мирами - разве не горестно? А вот греческие боги были наделены бессмертием. Они - прыжок в мечту, в недостижимое, в вечность. Древние могли превосходить самое себя.
- Мы говорим и думаем об одном и том же. Я очень рада тебе. Древняя Греция в своем совершенстве - нечто необычайное. Она - фантом утерянного рая для нынешней цивилизации. А для тебя и меня - неизбывное пребывание на их небесах.
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
- Мне бы тоже научиться следовать закону перемен, - сказала Александра, - а не держать себя в узде.
- Раньше меня поражала твоя усидчивость. А теперь - неуемность перемещений. Ты посетила десятки стран, а я - ни одной. Может быть, внешние перемены затуманивают внутренние постижения? Но где бы ты ни была, я с тобой.
- Да, я чувствую это. Но знай, твоя жизнь по-своему прекрасна.
- Твоя тоже - не менее замечательна.
Они снова засмеялись и подошли к окну.
Там серой бескрайностью плескалось море.
- Я прочитала все, что смогла, о Великом обмане. Приехала помочь тебе и успокоиться самой. Но ты, вижу, справилась не хуже, чем я.
- Да, конечно. Даже больше. Великий обман вырвал меня из беспамятства, из сонного, привычного видения бытия. Обман выходит за рамки логики развития цивилизации. Как ни странно, в его грандиозности присутствуют элементы необычайного. Хочется твердить «не может быть» буквально всем аргументам защитников этого обмана. В этом его притягательность и сказочность.
- Да, да. Проблема заставила ощутить свою сродственность с неведомым информационным полем. Ощутить себя частицей космоса, протянутого от Древней Греции до наших дней. Понять зависимость и нашей цивилизации, и прежних от произвола некоей самостоятельной силы, существующей безотносительно к историческому прогрессу. Отсюда точечность, разбросанность и отсутствие какой-либо связи между цивилизациями Древнего Египта и Древней Греции, Древнего Рима и эпохи Возрождения.
- То, что ты называешь информационным полем, действует на землю нестабильно. Иногда его больше, иногда меньше, а иногда его вовсе нет. Как в Темные века. Вот такой фантасм подарил нам Великий обман. И хватит об этом. Давай прогуляемся по набережной, которую ты не видела, по нашим улицам с другими названиями, по земле нашей юности.
Ночью Александра не пошла в комнату, открытую всем ветрам. Лежала в темноте, прислушиваясь к шуму моря.
Странно, думала она, все складывается так, будто прилетела не жить, а умирать. Вот почему нельзя возвращаться в те места, где тебе было чудесно. Странно, здесь, в городе почти ничего не изменилось, а идешь, как по лезвию ножа. Кэто умница - все понимает, играет в мой маленький обман, боится потревожить маску моей неизменности. Понимает, перед лицом смерти любое движение, слово, действие - пусть даже помыть посуду, или подмести пол - важнее всего на свете.
Понимает, ты уже безвозвратно далеко, по ту сторону добра и зла. И сколько бы дней ни осталось, пусть даже десятки лет, они могут только бессмысленно вести счет времени, отпущенный информационным потоком. И все потому, что так безрассудно отодвинула флер жизни и заглянула туда, куда запрещено заглядывать. Но не печалься и возрадуйся. Сейчас тебе ненавистна убогость житейского прозябания. Это синдром выздоровления. Просто твой дух не поспевает за изменчивостью мироощущений. Все будет чудесно.
И уже засыпая, услышала, как скрипнула дверь.
Это Кэто идет смотреть за горизонт.