Глава двадцатая. – Уроки благотворительности.
* * * * *
Болезнь Урсулы полностью, окончательно и бесповоротно, изменила меня. Я уже не был тем беспечным, отчасти распущенным, бесшабашным Ником. Тот прежний словно умер в то время, когда жизнь Урсулы, в этом материальном мире, висела на волоске. В самом начале ее болезни, после того как врачи начали радикальное лечение германскими препаратами, я принял решение ежедневно молиться Богу. И это решение не было проявлением моей внутренней слабости, как может показаться кому-то, напротив оно стало осознанным актом моей воли, которая, наконец-то, освободилась от шелухи бесцельного прожигания и прилепилась к истинным вечным ценностям человеческой жизни. Простите за излишний пафос, но все по-настоящему великое всегда хорошо спрятано за набором человеческих слабостей, недостатков и несовершенств, и нужно иметь мудрость свыше, чтобы распознать то, что не поддается никакому прагматическому анализу или рациональным расчетам суетного, суеверного и невежественного бытия.
Пока Урсула медленными шажками продвигалась к своему выздоровлению, у меня была целая уйма времени обдумать всю свою жизнь. А чем еще мне следовало заниматься в отсутствие любимой девушки? Часть времени я проводил на работе, бродить по злачным местам с товарищами в то время, когда жизнь Урсулы еще находилась под вопросом, я не имел просто морального права, и все свободное время я посвятил чтению духовной литературы в интернете и размышлению на разные подобные темы. Я переосмыслил свое понятие свободы, которую я раньше понимал, как вседозволенность и полную независимость от чего бы то или кого бы то ни было. Теперь же о свободе я мыслил в категориях ответственности за ближних, тех, кто рядом, независимо от того, кто это был: родители, друзья, коллеги по работе или просто случайные прохожие, нуждающиеся в моей помощи.
Я понимал, что нет ничего зазорного в том, чтобы сознавать свою зависимость от Бога, потому что кто, как ни Он, знает нашу судьбу, может защитить от нежелательных последствий наших ошибок и дать истинное знание и мудрость выбрать лучшее в жизни. Утром и вечером я дважды склонял перед Ним свои колени, чтобы поблагодарить Его за то, что Он дал в конкретном дне, и попросить прощения за свои ошибки и слабости. Нужно было быть слепым, чтобы не видеть, что в минуты сложных житейских обстоятельств, когда я обращался к Нему, все выходило к лучшему, так что я даже не мог о подобном думать или мечтать.
Итак, моя Урсула начала выздоравливать. Не так быстро, как хотелось бы, но процесс улучшения пошел и его уже нельзя было остановить. Сначала на второй день после того, как Захар Иванович распорядился применять в лечении дорогостоящие немецкие лекарства, температура уменьшилась почти на градус и три дня держалась на отметке «тридцать девять и три». Анализ деятельности мозга Урсулы показал, что опухоль правого полушария пошла на спад и на десятый день исчезла совсем. Через две недели жар в теле моей любимой прошел вообще, а на семнадцатый день она впервые за много дней открыла глаза.
Мне посчастливилось первому увидеть это чудо. Заметив, что Урсула медленно водит зрачками по сторонам, как будто она удивлялась той обстановке, в которой она находилась, я чуть не вскрикнул от радости! Я сразу же вскочил со стула и приблизился к ней. Секунд тридцать она молча водила глазами, а потом тихо прошептала:
-Пить! Пить! Хочу пить!
Я протер ее губы тампоном, смоченным в минеральной воде без газа, как меня учила дежурная медсестра на тот случай, если это произойдет в ее отсутствие. Урсула проглотила капли влаги внутрь себя и также медленно перевела свой взгляд на меня.
-Ник, это ты? – едва слышно спросила меня она.
-Да, Урсула, это я! – я готов был скакать от неописуемой радости, охватившей меня. Она узнала меня, она не забыла меня.
-Что со мной? – спросила она, пытаясь что-то вспомнить. – Я умерла, да?
-Что ты, милая, Господь с тобою!? Да ты живее всех живых! – я c трудом сдерживался, чтобы не разговаривать громко в ее присутствии.
-Мне тяжело говорить. Я хочу спать, - слабо промолвила она и закрыла глаза.
-Конечно, поспи еще, Урсула, наберись сил! – убеждал ее я.
Едва Урсула заснула, как я вызвал с поста дежурную медсестру, а сам помчался к Захару Ивановичу, чтобы обрадовать его.
-Доктор, она приходила в себя и сказала мне несколько слов. Она узнала меня, Захар Иванович! – моим восторгам не было предела.
-Замечательно, - глядя поверх очков, заметил задумчиво он. – Значит, мы не зря делали все это. Обычно, процесс реабилитации организма проходит гораздо медленнее, а тут прямо явное чудо: процессы пошли в три раза быстрее.
Следующими, кого я обрадовал радостной новостью об Урсуле, были ее мать и отец. Они тут же бросили все свои дела и примчались мухой в клинику. Я рассказал им о своей короткой беседе с девушкой, но они не удовлетворились однократным выслушиванием моей истории и заставляли раз за разом пересказывать слово в слово все, о чем я говорил с их дочерью. Не знаю, чем бы это закончилось, если бы нашу беседу не прервала сама Урсула, которую разбудили наши громкие и возбужденные голоса.
-Мама! – тихо позвала она и мы дружно заткнулись, как по команде. Родители Урсулы бросились к ней и принялись молоть ей всякую чушь о ее цветах на балконе, о ее подруге Кристине, как будто это волновало ее в этот момент больше всего. Я оставил их на время, отлучаясь на перекур.
Куря сигарету, я вдруг подумал, что я мог бы дать Богу обет, хотя, в принципе, я уже все получил, что хотел от Него. «В знак благодарности, Господь, за Твою помощь я бросаю курить!» - решил я и что есть силы запустил окурок подальше от себя, чтобы, по возможности, уже к этой теме больше никогда не возвращаться в жизни.
Вернувшись в палату, первое, что я увидел, это были глаза Урсулы, в которых было немного больше жизни, чем когда она только открыла их после очень длительного перерыва.
-Ник, подойди ко мне! – сказала мне она.
-Что, любимая? – я склонился близко над ней.
-Я так рада тебя видеть, Ник!
-Ты не забыла меня, Урсула?
-Когда я встану, я поколочу тебя за такие слова, - она медленно, но сердито проговорила, хмурясь в мою сторону.
Я просто расхохотался в ответ, вызывая недоумение у ее родителей: это была моя прежняя Урсула, немного сердитая, но такая родная и еще более желанная. Чтобы не вызывать раздражения у своих будущих тестя и тещи, я быстро ретировался из палаты, на ходу попрощавшись с любимой. Она выздоравливала, а это было сейчас самое главное.
Мои друзья, узнав об этом, сочли своим долгом всей толпой ввалиться ко мне домой, на новое жилье, без всякого предварительного предупреждения, чтобы разделить мою радость со мной. Нельзя сказать, что мне было неприятно их появление в моем логове, скорее наоборот, но после их ухода мне пришлось выбрасывать в мусоропровод пустую стеклотару, оставшуюся после них, и мыть целую гору замусоленной объедками и окурками посуды.
Гораздо интереснее мне было пообщаться на эту тему с Игнатом, пути с которым в последнее время у нас основательно разошлись. Нам удалось пересечься в определенный момент времени и он пригласил меня к себе слегка отметить выздоровление моей любимой девушки и поделиться самыми свежими новостями. Я к этому времени, как уже упоминал, снял небольшую квартирку, обладавшую минимумом удобств за семьсот гривень в месяц, и перевез туда свои вещи.
К моему приходу Игнат накрыл небольшой стол и радостно заключил меня в объятия, когда я уже оказался на его территории.
-Да, ты здорово похудел, Ник! – воскликнул он, внимательно осматривая меня с головы до ног.
-Еще бы, через такое пройти… - с легкой грустью вздохнул я, подумав, как хорошо, что уже все позади. – И врагу не пожелаешь!
-Ну, ты молодец, Ник! – восхищенно проговорил тот, жестом приглашая меня к столу. – Другой на твоем месте уже сделал бы ноги, и искал счастья на стороне. Не каждый сможет пройти такое испытание, когда любимый человек лежит на одре болезни и, извини за выражение, шансов на нормальную жизнь очень мало.
-Я даже сам таких артистов видел, - вторил ему я и вкратце поведал историю несостоявшегося сватовства Олега Борисовича, шефа Урсулы.
-Не понимаю, как таких людей земля носит! – с возмущением резюмировал Игнат, дослушав мою историю до конца.
-Ведь не заболей Урсула, не знаю, был ли у меня шанс остаться с ней. Ее папаша, наверняка бы, отдал дочурку замуж за этого Адама Козлевича. А когда невеста потеряла товарный вид, он сразу съехал. Кому же хочется тратить свои бабки на рискованные благотворительные затеи? – изумляясь, добавил в разговор я.
-Все, что Бог ни делает, все к лучшему! – философски изрек Игнат. – Но, говорят, ты здорово поиздержался за то время, когда твоя Урсула лежала в беспамятстве. Это правда, Ник?
-Кто тебе такое сказал? – я настороженно посмотрел в его сторону.
-Ты что забываешь, что я дружу с подружкой твоей Урсулы Кристиной!? – усмехнулся в ответ Игнат.
-Ах, да! – спохватился я. – Но сказать, что я поиздержался, это значит ничего не сказать. Чтобы поднять Урсулу на ноги, мне пришлось загнать машину, квартиру и даже свой любимый компьютер. И все запасы налички тоже ушли в больничку!
-Как!? – воскликнул мой приятель. – Ты продал жилье и свою любимую «Тойоту»? Ты же раньше без нее жить не мог!
-Пришлось выбирать: или барахло, или любимая… - я развел руками.
-А где же ты живешь сейчас?
-Снял небольшую каморку недалеко от старой квартиры. Тесновато, но со временем, думаю, разживусь и сниму что-нибудь получше. Ну, а если хорошо буду трудиться, то годика через два-три куплю что-то свое.
-А жить ты где будешь с Урсулой, если женишься на ней в ближайшее время? – Игнат задал мне такой вопрос, ответа на который я пока еще не знал.
До этого момента я как-то не давал себе труда думать на такую тему. «А ведь действительно, как быть? Урсула выздоравливает, уже потихоньку ходить начинает и через несколько недель вернется домой. Вопрос нашей с ней свадьбы не за горами. Где же я предложу ей жить, я, безлошадный Гарри?», - я слегка приуныл от того, что ситуация на этот миг казалась мне тупиковой.
-А как у тебя обстоят дела с деньгами? Ник, ты не нуждаешься сейчас? Ты, может быть, залез в долги? – не отставал от меня мой друг.
-Ну, что ты, Игнат, меня совсем за маленького держишь!? – я даже позволил себе легкое возмущение в адрес того. – У меня приличная зарплата, я получаю полторы тысячи долларов в месяц. Правда, часть из них уходит на отдачу долгов и лечение Урсулы, но на самое необходимое для меня хватает.
-Сколько ты должен, Ник? – Игнат внимательно посмотрел на меня.
-Три тысячи «зеленых», - ответил я.
-А на Урсулу сколько уходит?
-Сейчас уже легче, но ее предки тоже здорово разорились с ее болезнью, так что я в большей степени сейчас трачусь на нее. Но пятьсот баксов в неделю улетает, как с куста.
Игнат о чем-то серьезно задумался. Я с испугом смотрел на него: когда мой друг погружался в глубокое раздумье, это значило, что в самое ближайшее время нужно ждать от него чего-то из ряда вон выходящего, неординарного.
-Подожди, Ник, - сказал он, вставая из-за стола и куда-то на минуту отлучился.
Появился он, неся в руках небольшой сверток. Положив его предо мной, Игнат как-то странно смотрел на меня. Я даже засомневался, в адеквате ли мой приятель, и на всякий случай оглянулся по сторонам.
-Это тебе, Ник! – твердо сказал он и замолчал, подвигая сверток поближе ко мне.
-Что это? – с опаской переспросил я, ткнув пальцем предмет неопределенного значения , или вернее сказать, содержания.
-Здесь пять тысяч долларов! – сообщил Игнат и подвинул его еще ближе ко мне.
-Зачем, Игнат? – поинтересовался я и отодвинул немного сверток от себя.
-Отдашь долги и потратишь на любимую! – промолвил после короткой паузы тот и вернул сверток на исходную позицию.
-Я не возьму, Игнат. Я же не нищий! – возразил я и пытался опять отодвинуть сверток от себя, но тот не дал мне это сделать.
-Брось свою дурацкую гордость, Ник! Я тебе как другу помогаю. Это не подачка, а жест дружбы, - заявил мой друг.
-Как-то неудобно, - несколько смягчаясь, я уже было заколебался.
-Для меня это не проблема, а тебе будет нужней. Может быть, со мной когда-нибудь случится беда, тогда я приду к тебе. Разве ты не поможешь мне, Ник? – он был убедителен в своих словах.
-Конечно, помогу, Игнат! – я сильно расчувствовался, тронутый широким жестом друга.
-Просто ты, Ник, повел себя в сложной ситуации, как настоящий мужчина! – последние слова вышибли из меня слезу и я крепко, как родного брата, обнял его. Опять эти слова про настоящего мужчину.
-Спасибо, Игнат, я, честно говоря, не ожидал!
-Но это еще не все, - улыбаясь, заметил тот.
-Что еще!? – я изумленно взглянул на него, отрываясь от его плеча.
-Я хочу предложить тебе классное жилье! – ответил тот.
-Ты хочешь подарить мне квартиру!?
-Еще чего! Я же не Рокфеллер. Просто, у меня есть дядька, который уехал на пять лет в Россию, работать в Западной Сибири, а здесь в городе у него осталась хорошая трехкомнатная квартира с мебелью и со всей быттехникой, в которой никто не живет. Дядя Глеб попросил меня приглядывать за ней, по возможности сдать кому-нибудь не сильно дорого, но у меня до нее как-то последнее время руки не доходили. А теперь, когда ты сообщил мне, что ютишься в чужой однокомнатной халупке, я подумал, чего жилью простаивать, въедешь туда сам, а попозже может и с Урсулой. Пока ты еще свою купишь, а тут еще года три точно смело можно обживать ее. Как тебе вариант, Ник? – изложил суть дела Игнат и с вопросом посмотрел на меня.
-Я в шоке, если честно, Игнат! – у меня голова шла кругом.
-Хочешь, сейчас же махнем и ты оценишь ее? – предложил тот. – Все равно пока сидим без дела. А так проветримся и полезное дело сделаем, если тебе подойдет, я тебе сразу помогу и вещи перевезти, не откладывая в долгий ящик.
Я согласился, поставив предварительно условие, что он даст мне доесть мой ланч, а потом пусть везет меня куда ему вздумается. Через четверть часа я был готов к поездке и Игнат выкатил свой «Ниссан».
Квартира действительно оказалась недурственной: дядя Игната Глеб Игоревич до отъезда в бескрайние просторы России жил с шиком и знал толк в роскоши.
-Дядюшка твой еще тот сибарит! – присвистнул от легкой зависти я.
«Не буду даже и ломаться, шикарная квартира!» - подумал я.
-Мой дядя самых честных правил, - процитировал в начале Пушкина Игнат, но дальше перешел на вольный текст, - обустроил свою Итаку словно Одиссей, как захотел. Но теперь это достанется во временное пользование тебе!
-И сколько я тебе за это должен? – поинтересовался о цене я.
-Какие могут быть базары из-за пьяной девки? – в шутку ответил тот. – Чтоб я с кореша бабки драл? Будешь платить за коммунальные услуги, как положено, чтобы у дяди долгов по жилью его не было. И мне лишний минус к расходам. Я ведь сюда никого целый год не селил, а платить надо было из своих да еще нанимал, время от времени, убирать, чтобы тут паутиной не заросло.
На моих глазах разворачивались просто фантастические события: исчезали долги, появилось жилье и если бы еще кто-нибудь подарил хотя бы бывшую в употреблении машину, я точно бы упал в обморок. В какой-то момент времени я даже заплакал. Игнат пытался успокоить меня, но безуспешно: меня как прорвало и я плакал несколько минут.
-Дурачок, чего ты плачешь? – ласково спросил меня Игнат. – У тебя проблемы решаются, а ты плачешь, как девица на выданье.
-Просто столько всего навалилось. Знаешь, когда я сидел в больнице у постели Урсулы, сколько я всего пережил. Не представляю теперь, как это все смог перенести. Наверное, если бы не молился Богу, я повредился бы рассудком. Если ты думаешь, Игнат, что я хоть минуту пожалел о том, что потерял все, что заработал за много лет, то ты ошибаешься. Ни секунды ни колебался лишь бы вернуть ей здоровье и осмысленную жизнь! – пытаясь остановить слезы, говорил ему я.
-Не смущайся, это только гордецы считают, что мужчины не должны плакать и якобы это признак слабости. Каждый человек должен уметь и радоваться и печалиться, и веселиться и плакать, - Игнат, как мог, успокаивал меня.
-Я очень благодарен Богу за то, что у меня есть такие друзья, как ты, Игнат! Это всего лишь слезы признательности и я не стесняюсь плакать, - объяснил я.
-А Урсула знает, что ты, образно говоря, ради нее обнищал? – мой приятель снова задал очень неожиданный вопрос.
-Она ни о чем не подозревает, - удивленно посмотрел на него я. – Я про это даже и не заикался при ней. Это будет выглядеть некрасиво, Игнат, если я начну трубить на всех улицах, какой я красавчик и какой молодец, что пожертвовал всем ради любимой девушки. Да я и не считаю это подвигом! Лично для меня - это то, как должен поступать всякий нормальный человек, когда его близкий будет нуждаться в помощи. И мне очень не хотелось, чтобы Урсула вообще узнала об этом в будущем. Я не хочу, чтобы она после этого чувствовала себя обязанной мне. Чувство долга не всегда способствует нормальному развитию отношений между людьми.
-В чем-то ты прав, а в чем-то нет. Добродетель всегда должна быть вознагражденной, мне так кажется, - пожал плечами Игнат.
-Эк, куда ты загнул! – присвистнул я. – Добродетель… Давай оставим эту тему, а то она меня заставляет больше смущаться, чем чего-то полезного. И вообще мне хотелось бы проведать Урсулу в больнице. Так что мне пора, Игнат! А за квартиру спасибо.
-Тогда держи ключи, а остальные все детали в телефонном режиме, - мой друг протянул мне небольшую связку ключей в мою раскрытую ладонь. – Передай мои наилучшие пожелания Урсуле и скажи, что, как только представится возможность, я обязательно сам или с Кристиной вместе навещу ее в больнице. Пусть скорее выздоравливает!
-Обязательно передам, - пообещал я и спустя короткое время оставил компанию Игната.
В больницу к Урсуле меня пропускали уже без лишних вопросов, типа, кто я такой и зачем пришел. Я часто ловил на себе сочувственные взгляды медицинского персонала разных возрастов и мысленно благодарил их за помощь и понимание по отношению к моей возлюбленной.
Тихонько постучавшись в дверь, я просунул свою голову в дверной проем и чуть не вскрикнул от неожиданности: я увидел Урсулу, стоящую возле постели на ногах. Как будто все вернулось почти на месяц назад и никакой болезни у нее не было. Единственное, что выдавало ее болезнь, ужасная бледность лица и неестественная худоба. Урсула за время болезни резко похудела килограммов на десять.
-Кто разрешил тебе вставать, любимая? – я на нее почти что прошипел.
Урсула сделала несколько шагов по направлению ко мне, но у нее вдруг закружилась голова и, если бы я не подхватил ее на лету, неизвестно, каким бы последствиям привело ее несанкционированное хождение по палате. Она оказалась в моих объятиях и мне пришлось ее бережно, как драгоценный и хрупкий хрусталь, перенести на постель и посадить словно маленького ребенка.
-У меня что-то голова закружилась, - тихо промолвила она, вытирая платочком свое бледное и исхудавшее личико.
-Ты хоть кушаешь, узница Бухенвальда? – спросил строго ее я.
-Мне не очень хочется, аппетита нет, - покачала головой в ответ она.
-Тебя так скоро возьмут на съемки в фильмах ужасов, - огорчился я. – Или ты собираешься здесь целый год жить в больнице?
-Нет, что ты, Ник, мне уже так хочется домой! – возразила она. – А еще охотнее я бы села в твою машину, твою красную «Тойоту» и поехала бы к тебе! У тебя там так уютно и по-домашнему.
От неожиданности я чуть не закашлял: она словно бы знала о моих злоключениях ради нее и попала в точку. «Если бы ты знала, что, возможно, будет что-то другое в жизни, но этого уже точно не будет, моя милая!» - с двояким чувством в душе подумал я. С одной стороны, это было некоторое сожаление об утраченном, а с другой стороны жизнь учила не привязываться к вещам и я даже радовался, что вещи не стали для меня идолом или самоцелью.
-Мечты когда-нибудь сбываются, - замысловато ответил я, пытаясь уйти от обсуждения темы, предложенной Урсулой.
-Что-то случилось? – она с недоверием посмотрела на меня, чувствуя, как я внутренне напрягся после ее пожелания.
-Да нет, с чего ты взяла, дорогая? – я старался не смотреть ей в глаза, потому что не умел врать. – Все нормально. Главное, что ты выздоравливаешь! Остальное – все ерунда.
-А что в остальном, если по конкретнее? – Урсула не оставляла меня в покое.
-Рабочие проблемы, - опять я отвечал уклончиво. – Твои сегодня были?
-Да, утром мама с отцом были. Они со мной тут совсем выбились из сил. Папе пришлось продать, мама говорила, почти весь товар, чтобы вылечить меня. Теперь практически наново нужно налаживать бизнес, - отвечала ничего не подозревающая девушка.
«Ну, все я попался. Теща будущая, небось, все выболтала про мои подвиги! – подумал скептически я. – А я-то думаю, с чего такой пристальный допрос моя благоверная мне устроила!».
-Видишь, какой у тебя любящий отец, всем пожертвовал ради тебя, чтобы спасти тебя! – я решил продлить агонию собственного «я».
-Да это им чувство вины движет, разве не понятно! – сердито пробормотала она, а затем повысила голос. – Это же он сам эту кашу с Олегом Борисовичем затеял, чуть не угробил меня и чуть не разрушил наши отношения.
-Ты слишком строга к отцу. Прости его, каждый человек может ошибаться, - я вдруг ни с того, ни с чего стал защищать отца Урсулы. – Я бы на его месте поступил также, и чувство вины не при чем. Он любит тебя!
-Ладно, я не сильно дуюсь на него, потому что сама сильно люблю его, несмотря ни на что! – с волнением сказала она и положила мне голову на плечо.
-Это уже лучше, - вздохнул с облегчением я.
-А ты бы мог ради меня чем-нибудь пожертвовать? – неожиданно спросила меня она, не поднимая головы.
У меня чуть не потемнело в глазах: спросить такое у того, кто отдал почти все и, уж точно, самое дорогое. Что больше всего меня огорчало – это то, что я не мог сказать об этом открыто.
-Теоретически мог бы… - еле-еле выдавил из себя я.
-А практически, Ник? – уточнила Урсула. – Ты опять принимаешься за свое старое ремесло: ходить вокруг да около?
-Да ничего я не темню, Урса! Что я могу сказать? Я люблю тебя, моя глупышка! Я тебя очень люблю, Урса. Я ради тебя отдал бы всю свою кровь, но у нас разные группы крови.
Сложно представить, куда бы зашел наш разговор, если бы в это время в палату не вошла Камилла, подружка моей возлюбленной. Урсула очень обрадовалась ее появлению. Они расцеловались в щеки и после этого Камилла обратила внимание на то, что в палате, кроме них, еще есть и я.
-Привет, герой! – с иронией поздоровалась со мной она.
-Да ничего не герой… - я низко опустил голову, смущаясь, что та может что-нибудь сболтнуть.
-А чего ты, Камилла, его зовешь героем? – удивленно поинтересовалась у нее Урсула.
-А ты что до сих пор ничего не знаешь? – теперь уже была очередь удивляться ее подружки.
-А что я должна знать? Что за постоянные недомолвки? – моя любимая даже немного обиделась на нас. – Похоже, все что-то знают, а меня держат за дуру, которой ничего не нужно рассказывать.
-Это можно написать в газету по поводу героизма твоего Ника! – начала издалека та, поглядывая с искоса в мою сторону.
-Камилла, я тебя умоляю, ничего не говори! – я подскочил на месте, как на горящих угольях.
-Камилла, если ты мне подруга, то должна рассказать мне все, - Урсула строго посмотрела на нее. – А ты, Ник, молчи! Я хочу знать все о твоих геройствах, чего бы мне это не стоило. Надеюсь, я смогу понять тебя и простить, потому что все равно люблю тебя.
-Что-то ты загнула не в ту сторону совсем, подруга! – грустно вздохнула в ответ Камилла и развела руками, поворачиваясь ко мне. – Ника не ругать, а хвалить нужно. А ты подумала, что он что-то набедокурил? Ник, ты извини, но я должна открыть всю правду моей лучшей подруге.
Не знаю почему, но мне хотелось в этот момент провалиться сквозь землю. Я низко опустил голову и реально ощущал, как лицо мое горит, словно натертое красным перцем. «Чего я так реагирую, я ведь не сделал ничего плохого!» - подумал я, приготовившись к публичному раскрытию своих деяний.
-Я жду, - нетерпеливо повторила Урсула, желая собственными ушами услышать некую таинственную информацию, которую все так тщательно скрывали от нее.
-Дело обстояло так, Урсула! – начала спокойно Камилла, давая подруге возможность переварить услышанное. – Когда ты заболела, тебя забрали в больницу через несколько дней. Тебе поставили диагноз и нужно было дорогостоящее лечение.
-Это я знаю, - перебила ее Урсула.
-Да, но ты не представляешь сколько денег ушло на твое лечение! – Камилла даже встала на ноги. – Это были дорогостоящие препараты из Германии. Сразу же нужно было выложить семьдесят тысяч долларов!
-Сколько?! – воскликнула, подавляя в себе крик, Урсула.
-Семьдесят тысяч, - преспокойно ответила та. – Отец твой, Эдуард Франчевич, нашел только тридцать тысяч, а женишок твой Олег Борисович съехал сразу же, как только речь зашла о крупной сумме.
-Камилла, не упоминай при мне эту гадину! – моя возлюбленная снова перебила ее.
-Так вот твой Ник достал недостающие сорок тысяч! – закончила Камилла и испытывающе посмотрела на меня.
-Сорок две тысячи, - тихо поправил ее я.
-Это правда, Ник!? – Урсула с глубоким изумлением посмотрела на меня.
-Ну, типа того… - тихо сказал я.
-Откуда ты взял столько денег? У тебя ведь не было столько. Надеюсь, ты не ограбил никого? – моя возлюбленная, ничего не понимая, с тревогой в голосе спросила меня.
-Если и ограбил то только себя, - с иронией добавила Камилла. – Урсула, твой Ник продал все, что у него было, чтобы ты жила и была здоровой!
-Предположим, не все, - слабо возразил я.
-Как продал!? – Урсула все никак не могла взять этого себе в голову.
-Загнал за сутки свою квартиру, любимую машину и даже компьютер! И все ради тебя, Урсула! Вот бы за меня кто-нибудь так пожертвовал всем! – подруга моей возлюбленной с восхищением смотрела на меня.
-Ник! – я услышал тихий голос своей любимой.
Я невольно поднял голову и посмотрел в ее сторону. Урсула медленно поднялась с постели, и обильные слезы с обеих сторон полились по ее худеньким щекам широкими ручейками. Она протянула ко мне свои тоненькие ручонки и уже через мгновение мы были в объятиях друг друга.
-Ник, прости меня! – сквозь слезы проговорила она. – Я ведь ничего не знала. Ты ради меня не пожалел ничего! А я еще нападала на тебя, дура! Ник, любимый, прости меня! Я тебя так люблю, а теперь буду любить еще больше. Я тебе обязана жизнью!
-Ничего ты мне не обязана, Урсула! Я любил тебя и потому не мог поступить иначе, - возразил я.
Камилла с волнением наблюдала за нами.
-А почему ты говоришь о своих чувствах ко мне в прошедшем времени? Ты сказал, что любил меня! А сейчас ты не любишь меня такую, худую и некрасивую? – она продолжала беспокоиться.
-Я оговорился, дорогая. Я по-прежнему продолжаю любить тебя, какой бы ты ни была, - заверил ее я.
Некоторое время мы стояли молча, обняв друг друга. Было такое ощущение, что мы не расстанемся никогда, да нам и не хотелось этого. Если бы можно было вот так простоять сто лет подряд, то я бы не отказался от подобной перспективы. Временами казалось, что я даже слышу, как гулко стучит сердце моей возлюбленной. Когда мы пришли в себя после временного отсутствия в этом мире, то первым делом заметили исчезновение Кристины. По всей вероятности, она не стала мешать нашей идиллии.
-Камилла ушла, - тихо сказала мне на ухо Урсула.
-Нам сейчас никто не нужен, - заметил я.
-Ты такой чудный, Ник! – после паузы добавила она. – Такой настоящий… Одним словом, настоящий мужчина!
-Еще скажи: реальный! – усмехнулся я.
-Реально нереальный, я бы сказала! – добавила Урсула.