Повар и поэт с детства жили в одном доме, но на разных этажах. И в этом нет ничего удивительного, потому что повар был кухаркиным сыном, а поэт – сыном того самого хозяина, у которого служила кухарка. Они росли вместе и были почти как братья, а когда выросли, хозяйский сын Герман стал поэтом, а кухаркин Ганс поваром, но перемен в их отношениях не произошло.
Герман в своем искусстве преуспел – его считали настоящим стихотворцем. И сам он был уверен, что это его призвание. Каждый день, встав на рассвете, он сразу принимался за стихи, а Ганс за приготовление чудесных блюд, которые так любили в доме. Хоть и молод был повар, но ремеслом своим владел замечательно – вечно что-то придумывал новое и неизменно вкусное. Все приготовленное им имело вид красоты необыкновенной – хоть к царскому столу подавай.
Однажды повар пришел к поэту и озадачил его странной просьбой.
– Научи меня складывать стихи, Герман, – сказал он.
– Стихи? А зачем тебе это?
– Очень хочется.
– Но ведь ты, верно, и грамоты не знаешь?
– Не знаю, – вздохнул повар.
– Тогда прежде научись читать и писать, брат.
– Научусь, – покорно согласился Ганс и вышел.
Герман улыбнулся ему вслед. А потом занялся своим делом и забыл обо всем.
Прошло время. Повар выучился грамоте очень скоро. Помогла ему в этом соседка, дочь садовника Марианна, девица бойкая и веселая. Приходит опять повар к поэту и говорит:
– Ты велел грамоте выучиться, так я теперь читать и писать могу – как гимназист выпускного класса. Ты научишь меня складывать стихи?
Герман задумался. Никогда ему не приходилось учить кого-то стихотворчеству.
– Пойдем в сад, – сказал он наконец,– мне надо кое-что проверить.
Был один из тех теплых и нежных вечеров, когда солнце уже клонится к закату и золотит лучами округу.
– Скажи мне, Ганс, на что это похоже? – спросил поэт, указывая на клубящееся облачко.
– На взбитые сливки в карамельном соусе, – без запинки ответил повар.
Герман рассмеялся и обнял друга.
– Что, не так? – забеспокоился Ганс.
– Ну, почему не так… Можно сказать и так. А можно и по-другому.
– А как бы ты сказал?
– Я бы сказал… Я сказал бы: такого облака не видел свет – в нем все оттенки платины и меди…
– Да, – вздохнул повар, – ты смотри, платины и меди…
– И очертанием похоже на медведя… Или на дым заморских сигарет… – закончил поэт.
Оба смолкли.
– Пройдемся немного, – предложил Герман.
– Пройдемся, – эхом отозвался Ганс.
Они медленно шли по улице. В одном из дворов справляли свадьбу. Гости пировали под развесистым деревом.
– Смотри, невеста! Какая прелесть! – воскликнул Герман. – Ну-ка скажи, на что похожа?
– На пирожное безе, – прошептал повар.
– Какое пирожное, чудак, она – как сад в цвету!
– Она пышная, белая и сладкая, – как бы оправдываясь, пояснил Ганс.
– Ну, хорошо, а вон та, третья слева от невесты?
– Она похожа на ромовую бабу, – уверенно сказал повар.
После этого разговора Ганс опять пошел к жившей по соседству Марианне. Он решил так: раз она научила его читать и писать, то научит и отвечать на мудреные вопросы. Выслушав повара, дочь садовника расхохоталась. Ганс глядел на нее и любовался ею. Смеялись не только губы Марианны – хохотали глаза, волосы, шея, плечи, грудь, кружевной воротничок, подол платья и даже каблучки башмаков. И сама Марианна стала теплым золотистым смехом – веселым, беззлобным, заразительным. Она была так хороша, что повар вдруг почувствовал: он влюбился – окончательно и навсегда.
– Ты что на меня уставился? – строго спросила Марианна, внезапно перестав смеяться.
Ганс опустил глаза.
– Ты золотая… – выдохнул он.
– Я рыжая, – поправила соседская дочь. – И вообще, я не понимаю, чему еще я должна тебя учить?
Ганс не знал, что отвечать. Он только молча смотрел на Марианну, а в голове его сами собой слагались стихи.
Между тем жизнь Германа шла своим чередом, без особых волнений. Но на Пасху наш поэт случайно встретил в церкви Марианну. И тут он разглядел ее, будто видел впервые. Нет, он, конечно, знал ее давно, но как соседскую девчонку, помогавшую отцу выращивать цветы. Теперь же он видел не девочку в запачканном переднике. Он видел юную Марию Магдалину. Поэт простоял всю службу, украдкой наблюдая за ней, потом вышел из церкви и пошел, не оглядываясь, своей дорогой. Поскольку Марианна жила по соседству, Герман мог видеть ее каждый день, но он не воспользовался этой возможностью, придумывая себе невероятные препятствия. Он впадал в меланхолию, писал канцоны и серенады, по ночам играл на лютне. Нетрудно было догадаться, что наш поэт был безнадежно влюблен в соседку.
А что было потом? Вам же хочется узнать, что было потом?
Когда сирень вошла в пору цветенья, в город приехал цирк. Такое событие никого не оставило равнодушным. И Марианна, конечно, побывала на первом представлении. А потом уже не пропускала ни одного. Что же так влекло в цирковой балаган юную цветочницу? А вы не догадались? Это был иллюзионист – маг и волшебник! Каждый день он показывал новые и удивительные фокусы. И Марианна без памяти влюбилась в фокусника.
Все наши герои страдали, маялись, вздыхали.
– О, Мари, – шептал поэт!
– Моя солнечная Анна! – вздыхал повар.
– О, мой волшебник! – тихо всхлипывала Марианна, наблюдая, как фокусник в кустах персидской сирени целует наездницу.
Но так не могло продолжаться вечно – что-то должно было произойти.
Вы опять хотите знать, как развивались события? Извольте, я расскажу. Фокусник уехал вместе с цирком. Марианна вышла замуж за Германа. Поэт был так счастлив, что совсем перестал писать стихи. Повар сразу после приготовления свадебного ужина покинул кухню. Всю оставшуюся жизнь он сочинял стихи и обедал в трактире напротив. Через несколько лет у Марианны было трое детей, у Германа гастрит, у Ганса собрание сочинений в семи томах…
Или нет, все было не так. Марианна вышла замуж за Ганса. Поэт уволил повара и столовался теперь в трактире напротив, где и писал стихи – между завтраком и обедом и между обедом и ужином. Он был печален, потому что потерял друга и свою ненаглядную Мари. Но зато он обрел славу и звание первого поэта в городе. Повар утратил интерес к поэзии и кулинарии, увлекся выращиванием лилий и прославился как садовник. У Марианны было трое детей.
Вам не нравятся оба окончания этой истории? Мне тоже. Но это легко исправить. Итак, слушайте. Марианна сбежала с фокусником и стала цирковой наездницей. Поэт и повар остались друзьями. И оба сочиняли чудесные стихи – и неизвестно еще, кто лучше. Вот так и было на самом деле. Или могло быть…