Глава восемнадцатая. – Сон в руку, или вор в чужом палисаднике.
* * * * *
Одного знаменитого советского актера как-то спросили: «Вам снятся красочные сны, и если да, то какого содержания?». Он ответил прямо, без обиняков: «Там обычно показывают всякую дрянь, поэтому я стараюсь их не смотреть».
Не знаю, как вы, а лично для меня сны тоже являются явлением, к которому сложно относиться однозначно. С одной стороны, во сне идет какой-то причудливый, а иногда и уродливый синтез событий прошлого, переживаний настоящего и чаяний будущего. Бывает приснится такое, что майка от пота на спине заворачивается в трубочку и ты некоторое время дня не можешь избавиться от навязчивых мыслей и образов. А с другой стороны, насколько я понимаю, Бог посылает вещие, пророческие сны, предупреждая о чем-то грядущем, иногда приятном, иногда не очень.
Урсула работала за компьютером, когда дверь в ее кабинет скрипнула и она увидела на пороге своего нового начальника, молодого и подтянутого мужчину, лет тридцати пяти от роду. «О, господи! – мысленно взмолилась она. – Опять этот слащавый петрушка будет голову морочить».
-Как дела, Урсула? – спросил после некоторой паузы он.
-В рабочем порядке все нормально, Олег Борисович, - не поднимая головы, ответила она.
В присутствии Шафоростова (а именно так была фамилия недавно назначенного шефа Урсулы) она чувствовала себя словно под лучами пронизывающего рентгена. Определенно, он положил на нее глаз и это не вызывало никаких сомнений. Олег Борисович так старательно окучивал свою сотрудницу Глиссер, что не заметить этот факт мог только абсолютно слепой человек.
-Это хорошо, когда работа ладится, - келейным голосом проговорил он, его глазки бегали по всей комнате, словно искали то, что плохо в ней лежит.
Урсуле было как-то не по себе от подобных пристальных взглядов совершенно чужого мужчины, такое было ощущение, что ее раздевают помимо ее воли.
-У вас есть еще какие-то вопросы, Олег Борисович? – задала ему вопрос она, прерывая на минуту свою работу.
-Вопросы? Ах, да! – шеф как будто только что вынырнул из глубокого сна, оживляясь на глазах. – Урсула, скажите, что вы делаете после работы?
-Странный вопрос, Олег Борисович. После работы я, как и все остальные сотрудники, еду отдыхать домой, - не понимая, к чему он клонит, ответила та.
-Может быть, поужинаем вместе? – внезапно он все свое внимание сконцентрировал на ее глазах, пытаясь прочесть ее реакцию по ним.
-С какой стати, Олег Борисович, я должна ужинать с вами? У вас для этого есть жена! – возразила Урсула.
-Я холост, Урсула. Вам ли и не знать этого? – на лице шефа отобразилось удивление.
-Откуда мне знать, женаты вы или нет? Меня не интересует ваша биография. Я же не консульский отдел или служба безопасности, - девушка старалась продемонстрировать к нему, как мужчине, полное безразличие.
-Странно, я думал, что в коллективе, где восемьдесят процентов женщины, такие новости расходятся со скоростью электронной почты, - возразил он.
Урсула пожала плечами.
-Я не сильно прислушиваюсь к тому, о чем сплетничают в офисе.
Шеф зашел с другой от девушки стороны. В своем строгом черном костюме он был здорово похож на ворона, питающегося падалью и кружащего над своей добычей.
-Вы не ответили, Урсула, на мой вопрос! – мягко, но настойчиво напомнил он.
-Какой? – переспросила она, думая о рабочих вопросах.
-Насчет совместного ужина.
-Я ужинаю дома с родителями.
-Фу, как прозаично! – шеф наигранно поднял глаза к небу. – А я предлагаю вам поужинать в компании молодого, интересного и состоятельного мужчины.
-Да, Олег Борисович, от скромности вы не умрете! – усмехнулась она, скептически оглядывая его.
Шеф склонился над ней и осторожно взял ее руку в свои руки. Урсуле стало как-то гадко от несанкционированного движения с его стороны. Ей захотелось отдернуть руку от чужой горячей и влажной ладони, но Олег Борисович не позволил ей сделать это.
-Что вы себе позволяете? – возмутилась она.
-Разве вы не видите, что я неравнодушен к вам, Урсула? – прошептал негромко он, словно боясь быть услышанным.
-А вы не допускаете, Олег Борисович, мысли, что в мире существует хотя бы один мужчина, которого я предпочитаю вашей персоне? – язвительно высказалась Урсула и вырвалась из его рук, встав с рабочего места.
Я в ужасе открыл глаза и понял, что уже не сплю. «Так значит, все это про Урсулу был лишь сон? Слава Богу, а то я думал, что сойду с ума от ревности!» - подумал я и порывисто вскочил с постели.
-Спрашивается, ну, к чему приснилась подобная дрянь? И это все накануне сватанья к любимой! – вслух выразил свои мысли я и пошел умываться.
Собираясь на работу, я решил часов в десять перезвонить родителям и сообщить им о своем намерении сделать предложение руки и сердца Урсуле. Но не все наши желания совпадают с нашими возможностями и, попав в офис, я стал заложником непредвиденных ситуаций, которые возникали по ходу рабочего дня. На часах было уже два часа дня, когда у меня впервые представилась возможность созвониться с родителями.
Трубку взял мой отец Игорь Савельевич.
-Привет, Ник! Что-то давно тебя не было? Как твои дела?
-Привет, отец! У меня все нормально. Скажи, а мама дома? – спросил его я.
-Она поехала на вокзал за билетами, - сообщил мой папаша.
-Вы куда-то собираетесь в гости? – удивленно переспросил я.
-Нет. Мама взяла путевку в одном из турагенств, точно не помню название, чтобы отдохнуть двадцать четыре дня в Западной Украине в одном из пансионатов Хмельника.
-Когда вы уезжаете? – я похолодел от мысли, внезапно пришедшей в мою голову.
-Завтра рано утром, а что?
-И вас не будет почти месяц? – уточнил я.
-Да, мы возвращаемся третьего мая домой. Так указано в путевке. А что ты хотел, Ник? Что-то срочное? – отец задал встречные вопросы.
-Да, есть у меня к вам одно дело. А нельзя отложить вашу поездку на пару-тройку дней? – я метался как лев, посаженный в клетку.
-Ты что, Ник? Мы потеряем как минимум тридцать процентов от стоимости путевки плюс билетные издержки, - отец был немало удивлен моим предложением.
-Жаль, а так нужно именно сейчас ваше присутствие в городе, - горестно вздохнул я.
-Так что все-таки случилось? – отец начинал уже беспокоиться за меня.
-Па, да ничего страшного! – успокоил его я. – Я хотел познакомить вас с родителями моей девушки. Мы с Урсулой решили заключить помолвку и хотели, чтобы вы присутствовали на ней.
-Так ты решил, наконец-таки, жениться!? Рад за тебя! – мой родитель был очень взволнован: это чувствовалось по тембру его голоса. – Но пойми, сын, жаль откладывать поездку, мы так долго с матерью мечтали о ней. Ты ведь знаешь, ее здоровье сильно пошатнулось за последнее время. Ну, в конце концов, три-четыре недели ведь ничего не решают. Если вы любите друг друга, то потерпите немножко. Вам это даже на пользу будет, проверите свои чувства.
Отец даже и не подозревал, насколько он был прав, но все это касалось будущего, которое на тот момент для нас было закрыто.
-Хорошо, уговорил, - согласился я, хотя уговаривать никого не было нужно. Просто я покорился судьбе. – Передавай привет маме и приятного вам отдыха. Про помолвку ей пока ничего не говори, а то она все время в Хмельнике будет переживать за меня. Я ее знаю!
Закончив беседу с отцом, я нервно закурил: подобного поворота событий я явно не ожидал. В моих мыслях уже представлялись веселое сватанье, семейный сабантуй и вдруг все это накрылось, образно говоря, медным тазом. «Урсула, наверное, уже рассказала все своим предкам и вот такой нелепый отбой, - огорченно мыслил я. – Надо бы перезвонить и успокоить девушку!».
В тот момент я даже как будто ощущал вину за те события, которые были не в моей власти. Я отогнал от себя все эти мысли, как некое нежелательное наваждение, и решил не откладывать звонок Урсуле в долгий ящик, и при первом удобном случае поговорить с ней без посторонних ушей. Но моя любимая, в который уже раз, словно чувствуя некоторые вещи на расстоянии, сама позвонила мне, хотя в рабочее время она делала это крайне редко.
-Не знаю почему, Ник, но мне вдруг захотелось поговорить с тобой! – сказала радостным голосом она. – У тебя все нормально?
-Да, кроме одной вещи, - ответил, вздохнув, я.
-Какой? – поинтересовалась она.
-Со сватаньем придется отложить!
-Как!? Ты передумал? – в ее голосе прозвучали тревожные нотки.
-Как ты могла усомниться во мне, Урсула? Просто моим родителям вдруг приспичило умотать завтра рано утром в Хмельник. А какое сватанье без них? – успокоил ее я.
-Хорошо я не успела ничего сказать своим, а то был бы конфуз, - она пыталась изобразить беззаботность, но это плохо у нее получалось.
-Ты уж извини меня, что все неожиданно вышло совсем не так, как мы планировали, - мне хотелось сказать какое-то утешение ей.
-Ладно, не извиняйся, Ник, ты же не виноват ни в чем. А надолго они уезжают? – Урсула тоже в свою очередь пыталась успокоить меня.
-Их не будет в городе целых два четыре дня! – сообщил я.
-Ого! – невольно вырвалось у моей возлюбленной, но она тут же спохватилась. – Прости меня, Ник, за мою несдержанность!
Пару минут мы с Урсулой еще обменивались ничего не значащими фразами, смысл которых сводился к тому, чтобы сгладить некоторую неловкость от корректив наших будущих событий. Затем мы распрощались на неопределенное время и я занялся дальше работой. Лишь когда рабочий день закончился, я, наконец, имел возможность всерьез заняться анализом ситуации и попытаться понять, что же мне или нам делать дальше.
Не буду описывать того, как мне рано утром пришлось провожать отца и мать на вокзал, везя их на своей «Тойоте» к поезду, и как потом складывалось время в ожидании их возвращения. Скажу лишь, что первая неделя прошла довольно быстро и без особых событий. Но в середине второй я стал замечать, что с Урсулой что-то происходит: из нее как будто ушла радость жизни. На мои вопросы о том, что случилось, она отвечала как-то неуверенно, невпопад и почему-то прятала глаза, ссылаясь на неважное самочувствие по женской части.
У меня зрело внутри подозрение, что дело здесь совершенно в другом, но я не имел никаких конкретных доказательств по этому поводу и вынужден был делать вид, что верю ее слабым отговоркам. Но затем ситуация стала ухудшаться еще больше, Урсула временами стала вовсе избегать меня, но даже в те дни, когда мне удавалось видеть ее, то встречая ее после работы, я замечал, что глаза ее были опухшими от слез. Поначалу я грешил на то, что девушка была расстроена отсрочкой нашей совместной помолвки, но затем понял, что я и мои родители здесь не при чем. В конце концов, однажды в один из апрельских дней я не выдержал и задал ей вопрос в лоб.
-Урсула, ты можешь, конечно, продолжать обманывать меня, но я хочу знать правду: что происходит с тобой?
Она с виноватым видом посмотрела на меня и, тяжело вздохнув, проговорила дрожащим от волнения голосом:
-Ник, мне не хотелось тебя огорчать, но ты рано или поздно узнаешь все. Какой смысл мне молчать? Я скажу тебе все.
-И что я должен узнать? – я почувствовал, как кровь закипает у меня в жилах.
-Ник, я продолжаю любить тебя, но все дело в другом человеке и в моих родителях, а точнее в моем отце. Короче говоря, чтобы не мучить тебя, скажу, что у меня на работе появился новый шеф, неженатый мужчина, который положил на меня глаз. Он стал пытаться ухаживать за мной, и когда понял, что я не разделяю его чувств, решил сменить тактику. Он где-то узнал абсолютно все о нашей семье, о том, каких взглядов придерживаются мои родители и стал действовать через них. Отца он подкупил тем, что у него большое состояние и какой-то мифический дворянский титул. Ну, а мама всегда поет под дудочку отца, так что она мне не союзник в этом вопросе. Папа взялся обрабатывать меня на предмет того, что я должна осчастливить их, выйдя замуж за Олега Борисовича, моего начальника. Я пыталась возражать отцу, но он ничего не хочет слушать. Он дал мне сроку три дня и я должна дать ему положительный ответ, иначе он запретит нам встречаться и вообще всякие контакты. Вот такие неутешительные новости, Ник! – Урсула выложила мне всю правду и чем больше я слушал ее, тем больше возмущения, гнева и протеста накапливалось в моей любящей душе.
-Что это за мракобесие такое! – не выдержав, воскликнул я и волнении стал расхаживать вокруг лавочки в парке, где происходила наша беседа. – Я поговорю с твоим отцом, он должен понять мои да и твои чувства и наше желание вступить в брак.
-Бесполезно, - бессильно произнесла она и на ее глаза навернулись слезы. – Если он что-то втемяшил себе в голову, то его переубедить нереально. Олег Борисович сыграл на его самой большей слабости – тщеславии. Он вообще вряд ли станет слушать тебя!
-Тогда я поймаю твоего начальника и найду способ заставить его отказаться от намерения жениться на тебе, моя любимая! – я не сдавался и сел рядом с ней. Со всей нежностью, на которую я только был способен, я обнял ее за плечи. Урсула вдруг зарыдала и опустила свою голову мне на грудь.
-Ник, я умру без тебя! – сквозь слезы проговорила она. – Я тебя люблю и не хочу быть ничьей женой!
-Я что-нибудь придумаю, - торжественно пообещал я. – Не может быть, чтобы после года наших встреч мы пришли к тупиковой точке наших отношений.
Я принялся действовать. Я ни за что не хотел отдавать свою любимую какому-то моральному уроду, даже если у него есть куча денег, крутая тачка и титул. В один прекрасный момент я заявился к этому Олегу Борисовичу, начальнику Урсулы, и между нами состоялся разговор, проходивший на повышенных тонах и характеризующийся большим процентом ненормативной лексики в наших фразах и словосочетаниях. Если выбросить из него все оскорбления и нецензурные выражения, то вкратце его можно пересказать следующим образом.
В самом начале нашего общения я выразил сомнение в целесообразности такого шага с его стороны, как намерение жениться на моей любимой девушке. Шеф Урсулы был удивлен моими сомнениями и заявил, что он не собирается обсуждать планы своей будущей семейной жизни с кем бы то ни было, а тем более со всякими голодранцами с улицы. После чего мы «бросились в пылкие объятия» друг друга, результатом чего явились две порванных рубашки и немного помятые физиономии с обеих сторон. При чем, если выражаться боксерской терминологией, я, учитывая мою расторопность и желание стоять за правое дело, даже вел по очкам. Добиться полной победы мне не удалось по той причине, что в самый разгар нашей душещипательной беседы в кабинет шефа Урсулы ворвалась офисная охрана и меня с позором выбросили на улицу. Но даже там на асфальте я продолжал скандировать лозунги о социальной несправедливости.
«Все равно я так этого не оставлю!» – подумал я и следующим шагом решил навестить отца Урсулы, но сделать это в отсутствие своей любимой. Мне повезло: я застал Эдуарда Францевича дома. Он, казалось, был удивлен моим столь ранним визитом и предложил пройти в свой кабинет.
-Слушаю вас, молодой человек! – сказал он, усаживаясь за свой массивный стол.
-Эдуард Францевич, объясните мне, что происходит? – без долгих вступлений задал ему вопрос я.
-В каком смысле? – папаша Урсулы ответил мне моим же любимым вопросом в те минуты, когда я сам пытался прикинуться полным идиотом.
-Мы целый год дружим с вашей дочерью, дело, можно сказать, идет к развязке, и вдруг я узнаю, что вы собираетесь выдать вашу дочь замуж за другого мужчину, - изложил суть моей претензии я.
-А в чем, собственно говоря, дело? Вы имеете что-то против? – отец моей любимой продолжал меня изумлять своим хладнокровием. А может быть, он просто издевался надо мной и моими чувствами…
-Как бы это объяснить вам, Эдуард Францевич, - от волнения я даже закашлялся, но нашел в себе силы сказать открыто о своих чувствах к Урсуле, - я люблю вашу дочь и по этой причине мне крайне не хотелось даже думать о том, что она может выйти замуж за другого человека.
-А я что читаю ваши мысли, Ник? Почем мне знать, что у вас там творится? Вы дружите с Урсулой, общаетесь с ней, но ни разу не было даже намеков на что-то большее, - Эдуард Францевич так убедительно говорил, что даже я сам поверил в эту ложь на какое-то мгновение.
-Так я же сейчас открытым текстом заявляю вам, что я люблю Урсулу, вашу дочь! – я чуть было не подпрыгнул от возмущения на своем месте.
-Опоздали вы, молодой человек, со своим признанием. Урсула выйдет замуж за Олега Борисовича Шафоростова. Он опередил вас и тут уже ничего не поделаешь. Видно не судьба вам стать моим зятем! – развел руками папаша Глиссер.
-Как Олег Борисович!? Ведь Урсула любит меня. Вы этого не берете в расчет, Эдуард Францевич? – я пытался хоть как-то достучаться до его сознания.
-Сегодня любит вас, а завтра полюбит Олега, и поймет что родители желали ей блага. Женские чувства так непостоянны… - тот начал философствовать на тему женской ветрености.
Я был в полном отчаянии, не зная, какие аргументы найти для этого твердолобого и жестокосердого мужчины.
-А вы спрашивали саму Урсулу: за кого она сама хочет выйти замуж? – слабо возразил я.
-Да, спрашивал! – категорично ответил тот.
-И что же она вам ответила?
-Что любит Олега.
-А мне почему-то она сказала совершенно другое. Вам не кажется это странным? – язвительно поинтересовался я.
-Она сказала так, что не травмировать тебя отказом, - соврал, не моргнув и глазом, Эдуард Францевич.
-А позвольте заметить, многоуважаемый Эдуард Францевич, что вы врете! – вырвалось неожиданно у меня.
Лицо отца Урсулы побагровело от гнева. Он поднялся на ноги и правой рукой рванул меня за пиджак к себе.
-Слушай ты, щенок, мне еще никто не смел в лицо бросить подобные заявления! – он чуть не брызгал слюной от ярости.
-Что же вас так это бесит, если это неправда? – не стушевался я. – Наверное, я попал в точку?
-Пошел ты знаешь куда со своими предположениями, молокосос, пока я не вышиб тебе мозги. Убирайся прочь и чтобы ноги я твоей здесь не видел, - тот отпустил меня и показал рукой на дверь.
-Я пришел не для того, чтобы устраивать с вами драку. Я уважаю вас, Эдуард Францевич, как отца своей любимой девушки, но вы не можете губить жизнь собственной дочери. Вы ошибаетесь, заставляя выйти ее замуж за нелюбимого мужчину насильно, - я пожалел было, что не сдержался и вывел папашу Глиссера из себя.
-Это не твое собачье дело! – рявкнул он. – Здесь в своей семье я решаю, кому и что делать.
-Может и так, я не буду спорить, Эдуард Францевич. Но только все мы под Богом ходим! Так что будет не так, как вы хотите, а как Бог даст.
Не знаю почему, но эти слова сорвались с моих уст, хотя особой религиозностью я не отличался за всю мою жизнь, но что-то внутри меня говорило, что все, что предпринимает Эдуард Францевич, отец Урсулы, это идет против воли Бога.
-С Богом я сам разберусь, без посторонней помощи, - несколько стушевываясь, буркнул Глиссер-старший.
Я понял, что дальше вести разговор абсолютно бесперспективно и что это только усложнит жизнь самой Урсулы. Безмолвно по-английски, со слезами на глазах я вышел из квартиры той, чья любовь для меня была дороже всех сокровищ Вселенной. Я абсолютно не знал, что делать дальше. Сегодня вечером мои друзья Стива, Кока и Емеля собирались в одном из кабаков на районе и я решил присоединиться к ним. Доведя день до конца, я бросил свою тачку в гараже и пешком добрался до места, где надеялся увидеть своих корешей.
Они уже успели выкушать к моему приходу пол-литра водки и были, что называется, навеселе. Мое появление вызвало у них неоднозначную реакцию, но выглядел я, по-видимому, ужасно, и это стало темой начала нашего разговора.
-Так твоя любовь скоро доконает тебя, - замысловато выразился Емеля, постреливая глазками в мою сторону.
-Да Урсула тут не при чем. Тут у меня конкурент объявился с кучей «зеленых», стал набиваться в женихи и папаша моей любимой отдал ему предпочтение, решив, что дочь просто обязана выйти замуж за него, - выпалил раздраженно на одном духу я.
-А ты общался с этим хмырем? – задал мне вопрос Кока.
-Мы с ним даже помахались немного, пока его охрана не выкинула меня с их конторы, - признался дружкам я.
-Так может мы на него наедем и немного прессанем? – Кока сделал движение правой рукой, нанося наглядные удары кулаком в раскрытую ладонь.
-Еще не хватало потом уголовщины. Не нужно ни на кого наезжать! – умоляющим тоном попросил того я.
-А с папашей общался? – вяло поинтересовался Стива.
-Не прошибаем, как дуб! Заладил: «Моя дочь выйдет за Олега Борисовича, а вас чтобы я не видел даже возле нее», - с отчаяния я выпил залпом целую рюмку водки.
-Вот гад! – вырвалось у Коки. – Свою собственную дочь гонит под венец за какого-то урода. Что думаешь делать, Ник? Может, мы сможем помочь хоть чем-то? Ты только скажи, что нужно делать!
-Сам пока ума не приложу. На прямую конфронтацию идти – это не эффективно, как показали последние события.
В тот вечер я пил водку, как воду, она практически не брала меня. Лишь когда стал приближаться к отметке в один литр, то почувствовал, что алкоголь сделал свое дело и мое сознание стало проваливаться в небытие. Друзья взялись провожать меня, когда мы стали расходиться по домам.
На следующий день я в обед заехал к Урсуле на работу. Ей удалось выскочить для своего шефа незаметно из офиса после того, как я позвонил на ее мобильный телефон. Мы остановились в ближайшем кафе, чтобы перекусить и обсудить наши дела. Урсула заказала бизнес-ланч, а я пол-литровый бокал пива, чтобы восстановиться после вчерашней попойки.
-Зря ты ходил к отцу вчера, - грустно сообщила мне она. – Он мне после твоего визита закатил такую сцену, что если бы не мама, то я не знаю, что со мной было бы. Завтра я должна дать свое согласие на брак с Олегом Борисовичем. Отец сказал, что если я не соглашусь, то он устроит мне веселую жизнь: он рассчитает меня с работы и я буду сидеть на одном хлебе и воде под домашним арестом до тех пор, пока не соглашусь на это мезальянс.
-Елочки-палочки! – воскликнул я от возмущения. – Ну, что же это такое? Мы же живем не в джунглях, а в цивилизованной стране и такие нравы в двадцать первом веке! Глупо спрашивать тебя, Урсула, но что ты собираешься делать?
-Я за Шафоростова замуж не пойду, - решительно ответила она. – Я лучше умру, чем предам свою любовь к тебе.
Я в немом бессилии опустил руки. Никогда в жизни я не испытывал подобной безысходности, не зная абсолютно, что делать.
-Может быть, ты переедешь ко мне? – сделал слабое предположение я.
-Это даже не обсуждается, Ник! – сдерживая слезы, возразила категорически она. – Я не хочу быть проклятой собственными родителями до конца своих дней. Как бы там ни было, как бы они ни были не правы, я не могу отрезать и выбросить часть своей жизни.
-Что же делать? – в душе у меня была такая боль, что я не находил себе места.
-Не знаю, Ник. Нужно ждать и не терять надежды, - ответила она.
-Чего ждать, Урсула? Что изменится, если мы будем сидеть, сложа руки?
-Нужно верить, Ник!
Эти слова так впечатались мне в сознание, что я проходил с ними до самого вечера. Впервые за много дней мой разум размышлял о вере. Странно, но мы, люди, почему-то так устроены, что начинаем по-настоящему верить и искать Бога только тогда, когда нам очень плохо или мы столкнулись с безысходной ситуацией в жизни. Но едва нас отпускает, как мы тут же забываем о Всевышнем и возвращаемся к своей прежней жизнедеятельности.
Я ощущал сильную боль в своем сердце: кто-то или что-то словно клешнями безжалостно раздирал его на части по живому. Где-то в глубине души я понимал, что сейчас ничего не поможет, но один только Бог, к Которому мне предстоит сейчас обратиться, иначе ночь рискует превратиться в сущую каторгу, состоящую из бессонницы и страданий израненной души.
Мне нужно было открыть рот, но что-то мешало мне. Я подошел к холодильнику и достал оттуда припасенную с получки бутылку хорошего виски на случай внезапного появления гостей в моем доме. Открыв ее, я сделал выдох и опрокинул ее содержимое в рот. Я пил прямо с горлышка, пока не почувствовал, что мне уже больше не лезет. Отняв бутылку ото рта, я ощутил как алкогольные пары сразу поднялись с моих внутренностей и громкой отрыжкой вырвались наружу. Вслед за ними из моих глаз обильным дождем хлынули слезы.
-Боже, ты видишь мою несчастную жизнь, - заговорил я, опускаясь на колени и поднимая руки к небу, - я так был рад, когда Ты подарил мне Урсулу. Мы наслаждались вместе с ней общением целый год. Казалось, все будет хорошо и я уже был готов жениться на ней, но тут появился этот негодяй и все рухнуло. Ты же знаешь, Урсула любит меня и не хочет быть ничьей женой, кроме как моей. Но родители просто ломают нашу судьбу, заставляя ее выйти за другого. Урсула не хочет убежать из дома, и я понимаю ее: как нелегко забыть своих родных, тех, с кем прожил всю жизнь. Ее шеф не хочет оставить мою любимую в покое, и отец тоже выгнал меня из своего дома, а дочери запрещает видеться со мной. Я не перенесу этой потери. Я не могу больше жить без любимой Урсулы. Помоги нам, Господи! Ты же, наверное, все можешь. Но почему из-за чьей-то злой воли должно рушиться наше счастье? Если Ты не хочешь помочь мне, то лучше забери мою жизнь, потому что без Урсулы, без моей любимой я не вижу смысла в жизни. Слышишь, сделай что-нибудь! Я уже ничего не знаю, что делать, как вести себя. Мы в тупике, все против нас. Но может быть, если Ты будешь на нашей стороне, мы сможем пройти это испытание.
«Это испытание! Как я сразу этого не понял!?» - словно молния через мой мозг, с потрясающей скоростью, пронеслись такие мысли.
-Если это испытание, Бог, то дай силы его пройти. Дай силы не сломаться, не роптать против Тебя, не наложить на себя руки. У меня нет этих сил. Ты дай их, Боже! – продолжил молиться я.
Когда закончились слова, я просто стоял на коленях со склоненной головой и опущенными по швам руками, и плакал. Так продолжалось примерно около четверти часа. В жизни своей я никогда не плакал столько: я буквально умылся собственными слезами. Постепенно я начал ощущать в своем сердце утешение, как будто кто-то смягчал боль моей страждущей души.
-Боже, не отдавай ее замуж, мою Урсулу, за этого Олега Борисовича, чтоб ему пусто было. Что угодно сделай, я согласен, только пусть она останется моей и только моей любимой. Я готов смириться с чем угодно! – таковы были последние слова моего обращения к Богу.