Подобным образом мы и проходили различного рода и назначения павильоны, которые предлагали всевозможные интересные соблазны, сулили безмятежное существование, подавали нам современный европейский разврат, пытаясь сокрушить наши ценности, но мы, хотя и с трудом, но с достоинством, проходили очередное испытание, после которого четко знали в какой из коридоров нам суждено было войти.
Но попытки найти нужный коридор проходили не всегда гладко. Например в одном из павильонов, слабый душой и нервный Алексей, вознамерился изменить свой пол и ориентацию, обозвав нас нетерпимыми к специально предназначенным агентам, которые потворствуют возникновению антидемографического взрыва, явно убивая все святое во имя прогресса и касты сверхнового человека. Он сказал это очень грубым и крайне обидным слогом, которое я даже про себя постеснялся произнести, не то чтобы повторить вслух.
Я загрустил, а как всегда грубый Борька, ударом своего кулака, целью которого было ухо Алексея, доказал ему, что тот не прав. Леха втянулся в драку с Борисом, получил великое множество тумаков и сам понял, что заблуждается в своей демократии, феминизации и толерантностью к голубчикам.
В другом павильоне казус произошел уже со мною.
Меня какая-то дамочка, лица которой я так и не увидел, благодаря черной маске, надетой на ее голову и в обтягивающем ее тело кожаном комбинезоне, пристегнула к каким-то железякам наручниками, сделала соблазнительную позу и начала раздевать вашего покорного слугу.
На этот раз выручил Леха, который очень искусно обольстил даму, освободил меня и сразу же убежал в коридор, потому что сильно испугался маневренности, любвеобильности женщины и поэтому интуитивно выбрал нужный нам проход.
И наконец-то мы оказались в тупике, потому что в квадратном помещении не было больше коридоров, кроме единственного, из которого вышел наш небольшой отряд.
Леха опять впал в истерику, заявил, что мы заблудились в лабиринте и теперь уже никогда не выберемся на свободу, умрем от жажды и судорогах, вызванных голодом.
Это было очень некстати, поскольку Леха среди нас считался самым умным и смекалистым парнем, а истерика, доведенная до крайнего состояния только мешала ему сосредоточиться и начать конструктивно обдумывать данную сложившеюся ситуацию, опять осенило меня. Я вдруг очень остро оценил достоинства каждого и недостатки своих друзей.
Итак - Леху необходимо успокоить - это моя задача. Когда я его успокою то он чего-нибудь да придумает гениальное и тогда мы сможем привлечь Бориса для исполнения задачи, поскольку он единственный среди нас обладает излишне развитой физической культурой и недюжинной силой первобытного борца за существование рода человеческого.
Схема, нарисованная собственным воображением очень понравилась мне, но как воплотить ее в жизнь?
В одном из углов лежал огромный камень серо-желтого цвета и как мне показалось упавший со свода, потому, что вокруг него валялись осколки, но подняв голову вверх я так и не смог определить места из которого он выпал. Борис, устав от причитаний Алексея прохаживался из угла в угол и судя по всему терпение у него заканчивалось.
«Как бы опять не подраться», - мелькнула у меня мысль. - «Иначе все пропало, потому, что он опять изобьет в кровь Леху, тот затаит злобу, ненависть и будет размышлять лишь о своих лишениях и горестях, но чем я могу помочь?» - …и додумал мысль до конца, принявшись изо всех сил материться на Борю, разыгрывал помешательство, пускал пузыри из ноздрей изображая слабоумие и ругался на чем свет стоит.
Запас терпения у Бори закончился и я в ужасе закрыл лицо руками, пригнулся и ожидал мощнейшего удара, который должен был нацелен в мое бренное тело, а в частности - лицо, которым очень сильно дорожил, но вместо этого услышал лишь стон, грубую матерщину, визги и проклятья. Открыв глаза и отняв от лица руки, я с изумлением смотрел на Бориса, который прыгал на одной ноге выпучив глаза, а другую ногу придерживал под коленом своими огромными ручищами и теперь уже тихо постанывал и жалобно скулил.
Оказалось, что вместо моей истеричной особы, гуманный Борис выбрал камень для разрядки своих чувств и старательно, вымещая злость на нем, пнул ни в чем не повинный кусок карстовых отложений, получая взамен ушиб и моральное удовлетворение.
Мы подбежали к нему и принялись наперебой утешать приятеля, громко выражая свои соболезнования и клянясь в вечной дружбе. Когда все утихло, Боря присел к стене и потирая ушибленное место, исподлобья разглядывал то меня, то Алексея.
От нечего делать и пытаясь держаться подальше от Бориса, я подошел к камню и увидел рядом с ним кусочек мела и какую-то непонятную записку, состоящую из крестиков, черточек и непонятных загогулинок, смутно напоминающих китайскую вязь. Оказалось, что пинком Борис сдвинул камень в сторону, открыв нашему взору столь незатейливые но непонятные предметы.
- Мы спасены! - заорал я. -…Наверное, - добавил уже без эмоций, чувствуя все возрастающую неуверенность и страх, после того, как посмотрел на Леху.
Леха же подошел ко мне, отобрал мелок, в задумчивости повертел им перед своим лицом, его глаза наполнились смыслом, затем вырвав из моих рук записку, он направился к наиболее освещенному углу, присел на корточки, положил листок на поверхность пола и принялся изучать содержимое казуистического обращения к нам.
Мы с Борей интуитивно решили не мешать гиганту мысли и лишь озирались по сторонам, надеясь обнаружить еще несколько примет, дабы помочь ему в отгадке самой главной и как мы надеялись последней головоломки.
Иногда Алексей-Алексеевич вставал с места и чертил на полу мелком непонятные иероглифы, перемежающиеся с цифрами, затем возвращался в свой угол и продолжал колдовать над бумажным документом далее.
Проходили тягостные часы, Борис спал, а я бездумно смотрел на пол, на иероглифы, числа, количество которых увеличивалось примерно через каждые пятнадцать, двадцать минут и наконец-таки случилось чудо.
Леха приказал мне разбудить Бориса, чтобы мы помогли ему, что я с усердием и выполнил, затем, сняв с себя брюки, он одну брючину отдал мне, а другую Борису. Свернув обе брючины таким образом, чтобы образовалась прямая линия, он попросил приложить часть брючины, которую я держал в руках к определенному знаку, а Боре соответственно другую часть, к другому иероглифу и начертив прямую линию, опять принялся что-то вычислять. Далее, одев брюки, он подошел к стене, опустился на колени и мелком обозначил на одном из красных кирпичей крестик.
- Кидай в него камень, - приказал он Борьке, который очень четко исполнил приказ и поскольку точил зуб на недавнего обидчика, о которого ушиб ногу, мощным движением и со всей силой кинул им в центр крестика. Кирпич выдвинулся наружу аж на десять сантиметров, после чего Алексей Великий опять снял со своих тощих ягодиц брюки и процедура повторилась.
Взобравшись вверх по кирпичам, выдвинутых из стены, словно по ступенькам, Леха отметил крестиком последний и самый высокий камень, попросил могучего друга метиться в цель с максимальной точностью, иначе все усилия пойдут прахом и по его авторитетному мнению, кирпичи опять скроются в стене, но на этот раз навсегда мы будем лишены надежды на спасение.
Я дал Боре очень много времени для отдыха и массировал его сильные плечи.
Боря не промахнулся, но кирпич не выдвинулся из стены, после чего я почувствовал ужас и озноб, но уловив ехидную улыбочку Лехи, расслабился и приготовился исполнить очередной приказ гениального человека.
- Бежим отсюда! - крикнул он и мы скрылись в коридоре, после чего послышался треск, затем грохот и звуки, рожденные падающими камнями. В коридоре было очень много пыли, мы без устали чихали и хихикали, предвкушая победу.
Когда шум прекратился и улеглась пыль, мы вошли в помещение и увидели часть обрушившегося свода, сквозь который пробивался очень яркий луч солнца, нашего древнейшего светила, который даровал всему живому на планете шанс, благодаря которому мы все без исключения, собственно говоря и существуем в той или иной форме.
- Ну что, господа, - с гордостью произнес Леха. - Добро пожаловать наверх!
Мы вскарабкались по кирпичам, влезли в проем и оказались в остекленном помещении.
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2016/02/20/2342