Добрый день, мой дорогой друг!
Сегодня я поведаю тебе историю, которая кому-то покажется банальной, обыденной и повседневной...
Меня волнуют такие истории не меньше, чем те, которые кому-то кажутся более значительными и весомыми. Я пытаюсь понять волнения и переживания «других», тех, у кого тоже есть душа, и тех, которые страдают не меньше...
Послушай мой рассказ, а если он не тронет тебя, то это не беда, ты просто ещё растёшь и неважно, сколько тебе лет!
Он лежал при дороге, на зелёной траве...
Это место проезжал я часто. Участок дороги спускался вниз и делал левый поворот. Справа, примерно метрах в трёх-четырёх, земля уходила вниз глубоким обрывом, под которым, извиваясь змейкой, несла свои медленные воды речушка. С этого места открывался пейзаж неописуемой красоты. Долина, раскинувшаяся во все стороны до горизонта, была наполнена красками жизни: вот хлебное поле, слегка уже пожелтевшее, там виноградники на пологих склонах, деревенька со шпилем церкви в центре, немного поодаль, окружённая полем маков, махала крыльями старая мельница.
Слева была автомобильная стоянка – место, отвоёванное у горы, склоны которой были покрыты смешанным лесом. Стена, образовавшаяся в результате выемки грунта, представляла собой природой сложенный узор из каменных плит-блоков. С целью безопасности вся стена была затянута металлической сетью, укреплённой на массивных столбах внизу и на крюках вверху. На свободном пространстве внизу расположилась зона отдыха для проезжающих, тут были столики и скамейки незамысловатой конструкции из добротного дуба, пропитанного растворами и покрытого лаком. Цветники и мелкий стриженый кустарник маскировали урны и мусорные контейнеры.
Я остановился здесь, мне хотелось отдохнуть, постоять на краю обрыва, насладиться картинами пейзажа, подумать наедине о многом.
Переходя дорогу, чувствовал волнение, которое необъяснимо усиливалось во мне. Я ускоряю шаг, замечаю тормозной след автомобиля, след был таким выраженным, торможение экстренное, резкое, вынужденное... Две чёрные полосы от колёс уходят вправо от дороги на траву, через несколько метров возвращаются на дорожное полотно. След от влажной травы и земли простирается на десяток метров, растворяется вдали на асфальте.
Он лежал на зелёной траве, на краю колеи от колеса. От тёплой земли поднимался лёгкий парок, травинки свисали и покачивались, как бы с упрёком. Изуродованное тельце, неестественно изогнувшись, распласталось на недавно скошенной сочно-зелёной траве. Придорожный пластиковый столбик лежал в окружении мелких осколков светоотражающего стекла, капли-осколки красного цвета напоминали капли крови, которые так ярко отражали, в последний раз, лучи уходившего за горизонт закатного солнца. Краска лохмотьями свисала , там и тут,. по бокам. Трос, который соединял соседние столбики, был порван, концы лежали поодаль, они напоминали оторванные руки...
Стоя перед этой страшной, открывшейся мне картиной, я в оцепенении прокручивал фильм в моём сознании.
Кадры неслись в моей голове, я видел и слышал несущийся автомобиль, пронзающий визг тормозящих колёс, тот ряд придорожных столбиков, которые, взявшись за трос-руки, приняли удар на себя. Они стояли здесь, заведомо зная, что это случится рано или поздно, они несли службу.
Поднимался парок, колея остывала, я смотрел на лежащий, изуродованный столбик, который ценой собственной жизни только что спас другую жизнь, а может, и не одну. Парок поднимался всё выше, казалось, что отлетает душа уже неодушевлённого столбика, спасшего одушевлённых людей. Я продолжал стоять, переполненный переживаниями. Моё воображение дорисовывало картины только что произошедшей трагедии, меня кто-то тормошил за плечо...
Я медленно приходил в себя, стал замечать людей, которые шумно смеялись за столиком напротив, моему сознанию было трудно совместить смех и ту ситуацию, которую я только что пережил. Как бы извиняясь, я поднял на руки столбик, не осознавая до конца, что я делаю, перенёс его немного подальше и прислонил к целому участку ограждения, тем самым давая ему понять, что он в строю, он жив...
На зелёной траве тускнели брызги красной крови-стекла, лучи заходящего солнца уже не касались их...