Зрительный зал встретил нас разноголосым гомоном, блеском дамских украшений и дурманящим запахом дорогих духов. Свободных мест больше не осталось. Исключение составляли лишь два наших кресла во втором ряду, да еще один, кем-то забронированный, столик около дальней стены.
Пока мы отсутствовали, к болтливому эльфу-пчеловоду успел подсесть представительный гном с лихо закрученными усами. Эльф воспринял такое соседство как подарок судьбы. Он развернулся к гному вполоборота и теперь со всей старательностью оправдывал данную Ральфом накануне характеристику:
– Ни в коем случае нельзя позволить меду остыть! – упоенно вещал остроухий. – Ни остыть, ни закипеть. Температура здесь не менее важна, чем фаза луны. Понимаете?
Гном рассеянно кивал и одурело вращал глазами. Эльф счастливо улыбался.
Мы с Ральфом опасливо покосились в их сторону, и, стараясь не привлечь к себе внимания, как можно незаметнее пробрались на свои места.
– Не нравится мне этот Гравс! – тихо сказал я, едва мы расселись на бархатных подушках кресел. – Совсем не нравится.
– Угу. – Ральф бросил на гнома сочувственный взгляд. – Мне тоже.
– Из-за него теперь будет очень сложно вести расследование, – я старался не смотреть на эльфа. – Как думаешь, он причастен к краже?
– А ты все-таки считаешь, что сундук украли? – Ральф последовал моему примеру и тоже отвернулся от наших соседей.
– А ты думаешь нет? Хочешь сказать, де Брайт в самом деле все перепутал?
Маг хмыкнул:
– Сомневаюсь. Профессор может иногда и бывает рассеянным, но до маразма ему далеко.
Я согласно кивнул. Ральф прищурился:
– Только вот и в кражу мне верится с трудом, – задумчиво произнес он. – Кому может понадобиться сундук с научной литературой?
Этого я, конечно же, не знал. Ральф потянулся за лежащей на столике брошюркой.
– Но если сундук не украли и профессор не ошибся, что же тогда случилось? – Я невнимательно наблюдал за его действиями. – С чем мы имеем дело?
– Трудно сказать. – Маг постучал уголком книжечки по ладони. – Возможно первый сундук действительно нашли, а второй потеряли уже на корабле. При всей невероятности такой версии, ее мы тоже не можем исключить.
– И что нам теперь делать?
Ральф оценивающе посмотрел на меня и улыбнулся уголками губ. Чтоб скрыть смущение я кашлянул в кулак:
– Ну, в смысле, вдруг тебе понадобится моя помощь?
– Мы попытаемся узнать, какой сундук пропал на самом деле, – волшебник улыбнулся чуть шире, однако комментировать мои оправдания не стал. – Пока у нас есть только показания де Брайта против показаний Гравса. Объективной информации никакой. Бессмысленно начинать что-то расследовать, если нет уверенности, что это что-то и впрямь произошло.
Эльф-пчеловод над чем-то громко рассмеялся. Я торопливо кивнул. Ральф раскрыл брошюрку. Какое-то время мы оба молчали. Наконец я нарушил паузу:
– Послушай, Ральф, а что если нам не все рассказали? Что если кроме литературы в сундуке было что-то еще?
– Ты про считалку и сушилку? – парень пошуршал страничками.
– Нет. Я про профессора. Что если он утаил от нас какую-то деталь?
– И что же он мог утаить? Да и зачем?
Я пожал плечами:
– Мало ли. Профессор сам сказал, что экспонаты полулегальные. Значит в сундуке вполне могло находиться и нечто такое, к чему внимание полиции крайне нежелательно. Что если де Брайт побоялся говорить начистоту?
– Не думаю, – Ральф наконец оторвался от текста. – Для частного сыщика разного рода щекотливые вопросы – обычная практика. Этим мы и отличаемся от полиции – зачем врать?
– А если профессор и сам не знал?
Ральф хохотнул:
– Как ты это себе представляешь?
– Представляю, – буркнул я. – Ты только не смейся, ладно?
Маг безоружно поднял руки.
– Мне когда-то доводилось читать в одной книге, – неуверенно заговорил я, – как вор спрятал жемчужину в скульптуре.* Что если кто-то так же спрятал что-то в одном из сундуков профессора? Сделал нечто вроде тайника, сунул туда ценность, а теперь пытается ее забрать. Как считаешь?
Я посмотрел на волшебника. Тот, как и обещал, не смеялся.
– Мне кажется, – чародей тщательно подбирал слова, – что твоя версия очень... э...
– Глупая, да?
– Диковинная, – пощадил мое самолюбие Ральф.
– Но почему? Это хорошо объясняет похищение сундука без ценностей!
– Возможно. Только вот задает массу других вопросов. Во-первых, непонятно – кто и где мог такое проделать?
– Может мастер? Прямо на фабрике – там удобнее всего.
– Но для этого ценная вещь должна была на фабрику попасть.
– А если все же попала?
– Тогда во-вторых – почему вор ждал так долго? Де Брайт говорил, что пользовался сундуками несколько лет.
Я задумался. Ральф откинулся на спинку кресла:
– Да и в-третьих – непонятно, что же это может быть за вещица. Никто не будет тратить столько сил ради обыкновенной, заурядной побрякушки, а об исчезновении любой крупной ценности – хоть ювелирной, хоть исторической – уже давно бы все знали. Предмет был бы в розыске.
– А если это магический артефакт?
– Еще невероятнее. По-настоящему мощные артефакты всегда массивные. Даже в быту им придают формы колпаков, посохов и прочих крупных предметов.
– Но ведь бывают и перстни, – не сдавался я.
– Да, бывают. – Ральф любовно погладил вправленный в кольцо зеленый кристалл. – Изредка. Ни один перстень не может тягаться в мощности с колпаком. Ни в мощности, ни в легкости управления. Такова неизбежная плата за малые размеры.
– И что же заставляет некоторых ее платить? – я заинтересованно наблюдал, как кристалл вдруг полыхнул яркими белыми искорками, а потом резко потускнел почти до черноты.
– Практичность, – Ральф пошевелил пальцами. – Кольцо можно носить не снимая, тогда как постоянно таскать с собой колпак или посох бывает затруднительно.
По залу пробежал легкий шепоток. Мы отвлеклись от разговора и осмотрелись по сторонам. Все внимание присутствующих оказалось сосредоточено на группке только что вошедших пассажиров.
По центральному проходу, будто не замечая обращенных на себя любопытных взглядов, неторопливо двигались четверо. Впереди гордо шествовала пожилая, очень важная на вид, женщина. Ее черные с сильной проседью волосы были собраны в строгую, старомодную прическу. Роскошное аквамариново-синее платье выгодно подчеркивало естественную бледность лица своей владелицы. Тонкие пальцы в кружевных перчатках небрежно сжимали веер из страусиных перьев. На груди у незнакомки поблескивала изящная, гномьей работы, брошь – крохотная летучая мышь, каждая бриллиантовая искорка на которой явно стоила целое состояние.
По левую руку от женщины шел тоже немолодой, подтянутый колдун с седой бородой. Мужчина скользнул по залу цепким взглядом и несколько магов, в том числе и Ральф, привстав, обозначили ему короткий вежливый полупоклон. Седобородый кивнул в ответ. Женщина, не разжимая губ, снисходительно улыбнулась.
За этими двумя попятам следовали двое вампиров в одинаковых серых костюмах. Наперекор жаре, все пуговицы на их пиджаках были застегнуты, а галстуки плотно затянуты. Темные солнцезащитные очки почти до половины скрывали их лица.
Загадочная четверка пересекла зал и женщина вместе с бородатым волшебником заняла последний пустующий столик. Вампиры, как изваяния, застыли за их спинами.
– Кажется, профессор Дерен все же решил посетить лекцию, – насмешливо прокомментировал увиденное Ральф. – И не просто посетить, но и извлечь из этого кое-какие выгоды.
– Ты о чем? – удивился я.
Ведьма за столиком перед нами навострила уши. Ральф недовольно покосился в ее сторону:
– Потом расскажу.
В зал заглянул тролль-билетер. Убедившись, что новоприбывшие с комфортом разместились на своих местах, он в третий раз позвонил в механический звонок.
Зрители притихли. Верхний свет померк. Зал погрузился в приятную полутьму. Откуда-то из стен послышались приглушенные аккорды оргАна и на сцену вышел профессор де Брайт с деревянной улыбкой на лице. Раздались жиденькие аплодисменты. Профессор дергано поклонился, просеменил за трибуну, залпом осушил там стаканчик минералки и, наконец, начал свою лекцию.
Нужно признать, что из старого ученого оказался весьма неплохой рассказчик. В любой другой день я бы наверняка жадно ловил каждое его слово. Человеческие существа, а так же их странная, лишенная колдовства, цивилизация всегда вызвали во мне живейший интерес. Тем не менее, сколько я ни старался, мое внимание никак не хотело фиксироваться на сутулой фигуре за трибуной и поблескивающих под лучами колдорисцентных прожекторов человеческих безделушках.
Нелепая история с сундуками не давала покоя. В голове громоздились самые разные версии случившегося. Каждая из них казалась стройной и логичной на первый взгляд. И каждая рассыпалась десятками нестыковок при более внимательном рассмотрении. Ситуация казалась безнадежной.
Я помассировал переносицу и украдкой посмотрел на Ральфа. Маг был всецело поглощен происходящим на сцене. Время от времени он заглядывал в брошюрку, и тогда желтоватые отсветы от зачарованных строчек вычерчивали на его лице причудливые узоры. В глазах волшебника читалось такое же увлечение, как и тогда, на палубе – когда он рассказывал мне о своих метафизических исследованиях.
Я отвел взгляд. В душе шевельнулось новое, ранее незнакомое чувство неудовлетворенности. Оно оттеснило далеко на задний план и лекцию, и исчезнувшие сундуки, и самого профессора де Брайта. Сознание заполнилось совсем другими мыслями и воспоминаниями.
В родном Мэйрлстоне с более-менее сознательного возраста я привык гордиться своими знаниями. Полученное домашнее образование мне всегда казалось достаточно глубоким и разносторонним. Ни магические науки, ни практика вампирской магии никогда не вызывали у меня серьезных затруднений. Будучи еще ребенком, я легко отводил глаза привратнику и проводил в замок бродячих шутов и торговцев сувенирами. Чуть позже начал в уме высчитывать дозировки лекарств во временя бесчисленных маминых недомоганий. Благодаря преподобному Кацу моя переписка с дедушкой вот уже десять лет, как велась исключительно на латыни. Наконец прошлой весной я овладел сугубо вампирским искусством развоплощения – умением растворяться в сумраке и превращаться в тень на незаговоренных против вампиров стенах.
Мой наставник все чаще хвалил меня за сообразительность и я был вполне собой доволен. Был. Пока не повстречался с Ральфом.
Чем больше я себя сравнивал с красавцем-магом, тем к более неутешительным выводам приходил. Порой мне даже становилось непонятно, зачем такому умнейшему и талантливейшему существу терпеть рядом с собой невежественное нечто, вроде меня. Зачем общаться с более чем заурядным, провинциальным вампиром? Зачем возиться с ним, что-то ему объяснять? А ведь после истории со шляпами, Ральф наверняка считает меня всего лишь глупым деревенским мальчишкой. Может он даже сожалеет, что взял меня с собой? Раскаивается, что привел на эту лекцию?
От подобных мыслей меня обдало волной жара. Я прикрыл глаза. Разгоряченное воображение тотчас пустилось воплощать мои переживания в картинках и нарисовало толстенный том в кожаном переплете с золотым тиснением. Его ощетинившиеся многоэтажными формулами страницы вызывали священный трепет. Уравнения ван Лессинга были вписаны туда где-то между Законом сохранения магии и Теорией Относительности. Портрет Ральфа занимал почетное место на форзаце, в одном ряду с портретами Эльфштейна, Вольфдау, Носферату и прочих величайших ученых нашего мира.
Я тряхнул головой. Явившаяся внутреннему взору картинка растаяла.
– Браво! – вдруг очень громко и неуместно выкрикнул эльф-пчеловод. – Браво!
Я широко раскрыл глаза. Кто-то сзади сдавленно захихикал. Усатый гном дернулся и принялся отчаянно хлопать в ладоши. Вскоре довольно громкие аплодисменты возвестили мне о завершении выступления профессора де Брайта. Вспыхнувший на полную мощность верхний свет окончательно вернул к реальности.
– Превосходная лекция! – одобрительно произнес Ральф. – В который раз убеждаюсь, что мы сильно недооцениваем людей. Из того, что сейчас говорил профессор я не знал и половины. А ты?
– Я тоже, – отважно соврал я. И для пущей убедительности добавил: – Было очень интересно.
Ральф бросил на столик ставшую ненужной брошюрку. Дальнейшего обмена впечатлениями на мое счастье не последовало.
Зрители начали подниматься со своих мест и неторопливо продвигаться к выходу. Мы тоже встали, однако едва смогли сделать больше двух шагов. Впереди образовалась небольшая пробка – спустившегося в зал профессора де Брайта обступила кучка особенно любопытных. Увлеченно обсуждающие что-то с ученым пассажиры намертво закупорили один из трех проходов. С галерки послышалось недовольное ворчание.
– А кто та женщина? – вдруг спросил у меня Ральф. – Она твоя знакомая? Или родственница?
– Что? – я встрепенулся. – Какая женщина?
– Брюнетка в сером платье из четвертого ряда, – парень даже не посмотрел в ту сторону. – Она не сводила с тебя глаз всю лекцию.
Я повернул голову туда, куда подсказывал волшебник.
– Между двумя гномами, – будто бы невзначай уточнил он.
Пробежав глазами по толпящимся в проходе пассажирам я быстро нашел среди них неприметную, облаченную в серый наряд фигуру. Ирэна встретилась со мной взглядом и вздрогнула. На ее лице появилось то самое выражение, которое обычно бывает у пойманных с поличным мелких воришек, или же у подростков, когда их застают за чем-нибудь непотребным. Я приветственно поклонился. Ирэна растерялась еще больше. Целых несколько секунд она решала, как поступить. Наконец вампирша ответила на мое приветствие и отвернулась к одному из стоящих рядом с нею мужчин.
Ральф все это время заинтересованно наблюдал за нашим бессловесным общением.
Я вопросительно посмотрел на волшебника:
– Как тебе это удается? Ты же так внимательно слушал профессора де Брайта – когда ты успел рассмотреть еще и зрителей?
– Между делом, – Ральф уже почти не таясь смотрел на Ирэну. – Это всего лишь привычка и немного тренировки для бокового зрения. Ну так что? Кто она?
– Случайная знакомая. Даже не знаю, чем я ее заинтересовал. До "Парацельса" мы никогда не встречались.
Парень послал в сторону вампирши еще один долгий внимательный взгляд и молча кивнул.
Из внутреннего кармана его костюма вдруг послышался тихий перезвон. Ральф вынул уже знакомый мне, похожий на часы, магический аппарат. Звон тотчас оборвался. Из-под открывшейся крышечки выпорхнул полупрозрачный почтовый нетопырь. Не пролетев и десяти дюймов он рассыпался холодными искорками, оставив после себя такую же призрачную, полупрозрачную записку. Ральф пробежал глазами по строкам. Ничего не говоря, он пристально посмотрел на все еще сидящего за последним столиком бородатого мага. Седобородый многозначительно склонил голову. Знатная незнакомка в это время как раз что-то говорила одному из сопровождающих ее вампиров.
Закупоривавшая проход пробка наконец рассосалась. Воодушевившиеся зрители дружно двинулись к выходу.
В павильоне основная масса народа переместилась в открывшийся боковой коридор – поближе к сверкающим в стеклянных витринах человеческим предметам. Миниатюрная девушка в белом халате исполняла роль экскурсовода и тщетно пыталась перекрыть своим слабеньким сопрано рыхлый гул бесцеремонного зрительского хора. Профессор де Брайт куда-то исчез.
После схлынувшей толпы перед входом в лекционный зал осталось довольно много пустого пространства.
Едва оказавшись в павильоне, Ральф свернул в противоположную от выставки сторону и остановился примерно в трех-четырех шагах от главного выхода, прямо под наглухо заклеенным афишей окном.
– Профессор Дерен хочет меня видеть, – с плохо скрываемым недовольством сказал он. – Я надеюсь ты не будешь сильно возражать против маленькой задержки? Много времени это не займет, и потом мы обязательно осмотрим экспозицию.
Я пожал плечами:
– Почему бы и нет? Если только я не стесню твоего профессора. Мне совсем не трудно отойти и дать вам возможность пообщаться без свидетелей.
Ральф саркастически хмыкнул:
– О нет, об этом не беспокойся. Никаких секретов мы обсуждать не собираемся. К тому же, если я хоть что-то понимаю в происходящем, профессор твоему присутствию скорее обрадуется. Сам увидишь.
Маг выразительно кивнул в сторону зрительного зала. Колдовской аппарат снова затребовал к себе внимания.
– Какие странные часы, – желая сказать совсем другое, пробормотал я. – Никогда таких не встречал.
Ральф согласно кивнул:
– Разумеется! – он уже привычно вертел какое-то колесико на боку устройства. – Таких аппаратов в мире пока только два. И это не часы. Вот. Взгляни!
Волшебник отстегнул золоченую цепочку. Я подставил ладонь. В руку мне опустилась увесистая круглая коробочка. Передняя ее крышечка откидывалась, давая доступ к находящемуся внутри плоскому кристаллу. Сквозь голубоватую прозрачную поверхность магического камня просвечивались механические шестеренки и некое подобие набранного из отдельных колец часового циферблата. Цифр на нем не оказалось. Стрелок тоже. Вместо этого покрытые метафизическими символами кольца медленно вращались в противоположные друг другу стороны. Символы мерцали, переливались и постоянно меняли очертания. В воздухе прямо над поверхностью кристалла вспыхивали призрачные объемные изображения. Сначала появилась крошечная фигурка почтового голубя с конвертом в лапках. Потом – крепостная башенка. Ее, в свою очередь, сменил серебристый колокольчик и, наконец, у меня перед глазами закачалась полупрозрачная ведьма в ступе и с метлой в руках – точь-в-точь как на открытках к Теннебрейну.
Я усмехнулся:
– ЗдОрово! На празднике самой долгой ночи эта вещица определенно имела бы успех. Что это?
Ральф тоже улыбнулся:
– Это называется трансферограф. Экспериментальная разработка. Если его удастся довести до ума, то успех он будет иметь не только во время Теннебрейна. – Волшебник дунул себе в ладонь и ловко подхватил призрачную ведьму двумя пальцами. – Профессор Дерен рассчитывает, что с помощью подобных устройств можно будет пересылать зрительные образы без применения артефактов.
– То есть как люди? Без магии? – я неосторожным движением пальца нажал на какой-то рычажок и крышечка со щелчком захлопнулась.
– Не совсем. – Волшебник тряхнул кистью. – Скорее как гномы. Главная идея здесь в том, чтоб управлять магическим кристаллом при помощи механического приспособления. Должен получиться своего рода примитивный артефакт, и пользоваться им сможет кто угодно – не только истинный маг.
Отпущенная на свободу иллюзорная ведьма вспыхнула искристым каскадом гномских увеселительных огней. Для полноты праздничных ощущений теперь не хватало разве что запаха тыквенных пирогов.
– Впечатляет. – Я бережно передал аппарат обратно владельцу. – Мне кажется, все это очень смело и благородно.
– Благородно?
– Ну да. Вы ведь хотите приобщить к Большой магии другие расы, я правильно понимаю?
– Ах, вот ты о чем, – Ральф рассмеялся. – Нет, дело здесь не в благородстве. Профессор Дерен задумывал трансферограф всего лишь как замену для беспроводного полицейского телеграфа. Ты может помнишь тот скандал, что разгорелся в Орраленде одиннадцать лет назад? Когда украли "Портрет Лунной Лизы с горностаем"?
– Немного, – я наморщил лоб. – Это, кажется, тогда газеты писали, будто вор ушел у сыщиков прямо из-под носа?
– Верно. – Ральф перебросил коробочку из руки в руку. – Именно тогда. Личность похитителя местные сыщики установили на протяжении двух часов. Еще через час – ориентировки с его портретом разослали во все участки. Однако проблема заключалась в том, что рассылали их гномским телеграфом. Полицейские, вышедшие на дежурство еще утром, никакой информации не получили. Когда по иронии судьбы два оборотня из дорожной инспекции остановили автоайр нашего вора – то всего лишь выписали предупреждение за превышение скорости. Ну и бесплатно полюбовались бесценным полотном. Будь же у кого-то из них с собой трансферограф – "Лунная Лиза" вернулась бы в музей прямо в день своего похищения. Аппарат принял бы все оперативные сводки за считанные секунды. Как сейчас – послания от профессора Дерена.
Из лекционного зала, пятясь и постоянно кланяясь, почти вывалился тролль в лакейской ливрее. Он настежь распахнул обе створки дверей и, словно боясь поднять глаза, замер в глубоком поклоне.
Ральф сунул устройство обратно в карман.
– ... на сегодняшний день мы имеем весьма ощутимые успехи, – донеслась из зала мурлыкающая речь. – Все многократно проверено и перепроверено. Вы не будете разочарованы, ручаюсь.
Говоривший умолк. Из опустевшего зала неторопливо вышла пожилая незнакомка в аквамариновом платье. Седобородый волшебник как из под земли вырос у нее за спиной и поторопился занять свое место по ее левую руку. Я оценивающе посмотрел на старого мага. Только что услышанный мягкий, урчащий баритон категорически не вязался с его подтянутой фигурой и колючим взглядом. Седобородый покосился на Ральфа и украдкой улыбнулся себе под нос.
Спустя мгновение появились и одетые в серые костюмы вампиры. Они шли на некотором расстоянии от пожилой пары, и тем самым подчеркивали свое полное неучастие в их разговоре.
Прошествовав мимо скрючившегося тролля, вся четверка дружно двинулась в нашу сторону. Мы оба по привычке почтительно склонили головы перед дамой.
Женщина безучастно взглянула на меня. Потом на Ральфа. Потом снова на меня – на сей раз более внимательно и заинтересованно.
– Так значит, это и есть ваши ученики, господин профессор? – наконец прошелестел ее голос. Тембр у него был хоть и хрипловатый, однако отнюдь не стариковский.
– В некотором роде, – Дерен мурлыкал, как сытый кот. – Господин ван Лессинг является моим ассистентом и младшим научным сотрудником.
Женщина продолжала меня рассматривать:
– Тоже алхимик? Или некромант?
Я успел заметить у нее во рту белоснежные крепкие зубы с характерно удлиненными клыками.
– Метафизик. – Дерен с одобрением взирал на вампиршу. – Для сыскной магии важно использовать достижения самых разных магических наук.
Незнакомка понимающе кивнула.
– Представьте нас, господин профессор, – приказала она. Назвать такую интонацию просьбой у меня бы не получилось даже с натяжкой.
Дерен галантно шаркнул туфлей:
– Господа, – церемонным тоном обратился он в пространство между мною и Ральфом, – ее высочество княгиня Аделаида Эвенборо милостиво повелеть изволила засвидетельствовать вам свое высочайшее расположение.
Мы оба снова поклонились. Княгиня задрала голову с такой надменностью, что, наверное, дала бы фору даже Ральфу.
Профессор всем корпусом развернулся к вампирше:
– О моем ассистенте, коллеге ван Лессинге, ваше высочество уже изволили слышать, – маг осторожно взял Ральфа за рукав. – По скромному убеждению вашего покорного слуги, этот юноша является одним из перспективнейших молодых ученых нашего времени.
Княгиня светски, не показав клыки, улыбнулась:
– Мило, – сухо произнесла она и протянула затянутую в кружевную перчатку руку. – Очень мило.
– Для меня большая честь, ваше высочество, – Ральф едва прикасаясь облобызал эльфийское кружево. – Господин профессор много о вас рассказывал. Я всегда к вашим услугам!
Княгиня невнимательно кивнула и выжидательно посмотрела на меня. Дерен растянул губы в фальшивой ухмылке:
– А еще я счастлив представить вашему высочеству господина... – профессор приподнял брови, – господин...
– Эрик Ривенгтон, – пришел я ему на помощь.
Дерен просиял:
– Да! – подхватил он. – Господин Ривенгтон. Студент Нокт-Ламьенбергского университета, наш практический консультант по магии крови и...
– Мой друг, – ледяным тоном неожиданно вставил Ральф.
Дерен запнулся. Он удивленно взглянул на своего ассистента. Тот, не шелохнувшись, продолжал в упор смотреть на профессора.
– Ривенгтон? – нараспев переспросила княгиня. Странное поведение магов ее не заинтересовало ни в малейшей мере. – Вы сказали Ривенгтон? Уж не родственник ли вы лорда Георга?
Я вслед за Ральфом прикоснулся губами к поданной для поцелуя руке:
– Да, ваше высочество. Лорд Георг – мой отец.
Глаза княгини округлились:
– Отец?! – вскричала она. – Вы хотите сказать, что являетесь родным сыном графа Мэйрлстонского? Родным, законным сыном?
Оба чародея позабыли о своей зрительной дуэли и вопросительно уставились на нас. Стоящие чуть поодаль вампиры-охранники тоже заинтересованно смотрели на меня поверх темных очков. Я почувствовал, как щеки начинает заливать краска.
– Да, ваше высочество, – я старался придать голосу побольше самоуверенной невозмутимости. – Все именно так!
Княгиня молча смотрела на меня несколько долгих, тягостных мгновений. Потом ее лицо расплылось в широкой улыбке.
– Так это же прекрасная новость! – с чувством объявила она. – Ах, мой дорогой друг, ради бога простите старой женщине ее ужасную бестактность. Поверьте, я действительно очень, очень рада.
От избытка эмоций княгиня снова протянула руку, тем самым вынудив меня по второму кругу приложиться к кружевной перчатке.
Профессор Дерен удовлетворенно улыбался. Ральф хмуро смотрел себе под ноги. Княгиня несколько раз активно обмахнулась веером. Что такого радостного она обнаружила в моей родословной я не понимал.
– Душно здесь, – старая вампирша неодобрительно взглянула на толпящихся в боковом коридоре пассажиров. – Душно и шумно. На моей личной прогулочной палубе я видела прелестную беседку. Надеюсь вы, господа, не откажитесь меня туда сопроводить?
Формально вопрос адресовался нам всем, однако темные глаза княгини неотрывно смотрели на меня. В ярком дневном свете можно было хорошо различить типичный для нашей расы красноватый отлив черных радужных оболочек. Я изобразил благожелательность и оскалился в вымученном подобии улыбки:
– Мы почтем за честь!
– Будем весьма счастливы! – откликнулся Дерен.
– С превеликим удовольствием, ваше высочество! – Ральф казался воплощением этикетной учтивости.
– Раймонд! – княгиня окликнула одного из своих охранников. – Передайте господину де Брайту мою визитку и уверения в благосклонности. Я буду рада принять его у себя.
Вампир поклонился. Княгиня подала ему знак и он исчез среди галдящих посетителей выставки. Второй охранник жестом подозвал фрачного лакея в белых перчатках:
– Принесите сюда зонтик ее высочества, – скомандовал он. – И поживее!
Слуга бросился выполнять приказ. Ральф, не долго думая, тоже окликнул знакомого лысого старика в ливрее.
Княгиня перевела взгляд на меня и улыбнулась во все клыки:
– Значит, сын лорда Георга, – повторила она, будто все еще не до конца веря. – Подумать только. А я ведь много лет, была убеждена, что ваш род прервался. Или, как это говорят – вышел из сумерек. За последние два века мы потеряли множество благородных семейств. Арендты, Вэстхоффы, Тэйлтоны – какие имена! Потомки самого Дракулы – шутка ли сказать!
Княгиня сокрушенно покачала головой. Дерен прокряхтел нечто неопределенное. Ральф кашлянул:
– Прошу простить мою дерзость, ваше высочество, – вкрадчиво произнес он, – но разве не Вэстхоффы сейчас управляют Сурэльским банком? Насколько мне известно, их бизнес процветает, а сами они весьма благоденствуют.
Вампирша одарила волшебника брезгливым взглядом:
– Благоденствуют? – поморщилась она. – Как же! Очень может быть. Только пусть они хоть трижды благоденствуют, но в их рядах больше нет детей Ночи. Их потомки – сплошь маги! И не только их. Я сбилась со счета, пытаясь припомнить все хоть немного благородные вампирские семьи, которые уже не являются вампирскими. Ни одна война не наносила нашей расе такого урона, как смешанные браки! Это так ужасно!
На лице княгини читалось почти физическое страдание. Дерен принялся неловко переминаться с ноги на ногу. Ральф смиренно склонил голову:
– Еще раз простите мою непонятливость, – проговорил он почти ласково, – но разве этот процесс не протекает в обоих направлениях? Разве некогда магические, оборотнические и даже эльфийские семьи не переходят во власть Ночи? Я всегда думал, что метафизический закон равновесия магий действует безотказно.
Старуха скривилась, как от зубной боли. Дерен послал своему ассистенту строгий взгляд:
– Мой юный друг, – с нажимом сказал он, – мне кажется, вы слишком рациональны. Полагаю, ее высочество сейчас изволит говорить не столько о количестве, сколько о качестве своего народа. О его традициях. При всех недостатках многовековой патриархальной обособленности, именно благодаря ей каждая раса смогла создать свою уникальную культуру. Я вас правильно понимаю, ваше высочество?
Княгиня ответила не сразу. Какое-то время она с грустью созерцала висящий у дверей аппарат пожарной сигнализации, после чего негромко заговорила:
– Мы никогда не были многочисленными, – ее шепот шелестел, как осенняя листва. – Если людей только в нашем мире уже больше миллиарда, магов – сотни миллионов, то вампиров – лишь жалкие несколько сот тысяч. Даже в Нокт-Ламьенберге мы в меньшинстве. Благородных родов не так уж и много. Я знаю на память генеалогическое древо каждого из них. Знаю каждую родственную связь! Половина этих связей возникала на моих глазах. Для меня все это больше чем традиции!
С каждым новым словом ее голос звучал все более властно, а в последней фразе послышались стальные нотки. Что-то на это ответить никто не решился.
Рядом с Ральфом появился лысый старик. К моему ужасу в руках он держал те самые, созданные из подушек, шляпы. Княгиня перевела взгляд с сигнализации на меня и слабо улыбнулась:
– Когда живешь на свете столько веков, совсем иначе воспринимаешь историю. – Металл в ее голосе пропал. – Наверное, я и сама уже тоже история. Никак не могу решить, радоваться ли мне по этому поводу или печалиться.
От необходимости придумывать ответ на столь неоднозначное замечание нас избавил второй запыхавшийся лакей. Вампир-охранник взял у него аквамариновый – под цвет наряда ее высочества – солнцезащитный зонт и мы все вместе покинули выставочный павильон.
***
– Между прочим, все знатные вампиры так или иначе являются друг другу родственниками. – Княгиня Эвенборо решила оказать мне честь и теперь мы вместе шли во главе нашей маленькой процессии. – Вы знаете, что маркиз Ульбрандт, двоюродный брат супруги вашего дяди Ричарда, приходится мне троюродным племянником? А ваша собственная троюродная тетка Виктория до замужества носила фамилию Эвенборо и приходилась единокровной сестрой моему покойному мужу?
– Да, ваше высочество, – односложно ответил я. Мое участие в разговоре пока что ограничивалось ролью со всем соглашающегося слушателя.
Княгиня продолжала болтать:
– Сейчас, с близкого расстояния, я отчетливо вижу в вас многие фамильные черты. Вам когда-нибудь говорили, что у вас очень красивые, породистые уши?
Я едва не споткнулся:
– Уши?!
– Они такой же формы, как у меня. – Кажется, княгиня расценила мой возглас как проявление восторга. – Видите?
Я ошалело уставился на ее неприкрытые прической ушные раковины. С моей точки зрения в них не было ровным счетом ничего необычного. Уши как уши. Такие же заурядные, как и мои собственные. Однако чтоб не огорчать свою знатную собеседницу я снова согласно кивнул. Княгиня удовлетворенно улыбнулась.
Всю дорогу до своей личной палубы она продолжала посвящать меня во все тонкости вампирской истории и генеалогии. К моменту, когда мы оказались около уютной альтанки с застекленными дымчатыми окнами, ото всех этих дальних, близких, законных и незаконных родственников у меня шла кругом голова. Княгиня не соврала – она и правда отлично ориентировалась в родословных всех хоть мало-мальски знатных детей Ночи. Учитывая же склонность нашей расы выдумывать себе всевозможные титулы – это не могло не вызывать восхищения. Неспроста мой дедушка говаривал: где два вампира – там три короля и восемь герцогов.
– И так, – княгиня смотрела на меня как ребенок на сусальный пряник. – Вы едете в Нокт-Ламьенберг? В университет имени Дракулы?
– Да, ваше высочество. – Я поймал себя на мысли, что начинаю повторять этот ответ механически, больше не вникая в суть разговора.
– Прелестно, прелестно, – ее высочество раскрыла веер, разок обмахнулась, и снова закрыла. – И вы уже решили, что там будете изучать? Не считая сыскной магии и магии крови, разумеется.
Мы все, вчетвером, разместились вокруг овального лакированного стола внутри обшитой ажурными деревянными решетками беседочки. Княгиня сидела напротив меня. Профессор Дерен восседал по правую руку от хозяйки. Безмолвный и холодный, как североокеанский айсберг, Ральф устроился в самом затененном, противоположном выходу, углу. Охрана осталась снаружи.
– Еще нет, ваше высочество. – Под неотрывным взглядом княгини мне стало неуютно. – Отец советовал обратить внимание на юриспруденцию, а дедушка – на алхимию и бестиологию. В любом случае окончательное распределение по факультетам произойдет уже на месте.
– Это правда. – Княгиня снисходительно кивнула. – Распределять вас мы будем по результатам собеседования.
Я изобразил вежливое удивление:
– Мы? Неужто ваше высочество тоже изволит заниматься преподаванием?
Старая вампирша рассмеялась.
– Ее высочество изволит возглавлять попечительский совет, – благодушно промурлыкал Дерен. – В этом качестве она имеет право присутствовать на экзаменах. К тому же большинство преподавательского состава тоже нанимается по ее высочайшей рекомендации.
– Мы выбираем лучших. – Княгиня соединила кончики пальцев.
Профессор скромно опустил глаза. По чьей высочайшей рекомендации в университет пригласили его самого у меня не осталось никаких сомнений.
– Очень дальновидно с вашей стороны, ваше высочество, – я чувствовал себя обязанным поддерживать разговор. – Покровительствуя ученым вы проявляете большую мудрость. Науку сейчас считают самым ценным капиталом, и детям Ночи он придется весьма кстати.
Княгиня гордо выпятила грудь:
– Если наука это капитал, то наша раса никогда не была бедной. Мы подарили миру сотни открытий во всех интеллектуальных сферах. Каждый третий лауреат Гномелевской премии по моим подсчетам был либо вампиром, либо происходил из смешанной семьи. Это может подтвердить кто угодно!
– Да-да! – профессор Дерен уловил намек с полуслова. – Я подтверждаю! Вы совершенно правы, ваше высочество – без детей Ночи магические науки никогда бы не достигли нынешних высот.
Княгиня ответила ему благосклонным кивком. Дерен с чувством исполненного долга слегка подался назад. Ральф молчал. Я всеми силами изображал заинтересованность. Не находя возражений, ее высочество разразилась пространным монологом.
Содержание этих разглагольствований можно было бы выразить короткой фразой – за всем научно-магическим прогрессом стоят вампиры. По убеждению старой княгини всё, к чему не приложили руку дети Ночи является либо шарлатанством, либо пустяком, либо украденным достижением какого-то безвестного клыкастого гения.
– ...Взять хоть того же Эльфштейна, – княгиня как пифия самозабвенно изрекала свои сентенции. – Я всегда считала его не более чем разрекламированной посредственностью. Да если бы не профессор фон Байтергофф – нынешний ректор нашего университета – то ото всей этой его теории не было бы никакого толку. Пустая заумь.
Профессор Дерен заерзал на своем месте.
– Нет, ну в самом деле, – княгиня не унималась. – Легко слыть великим, когда тебя никто не понимает. Все, кто чрезмерно восхваляют Эльфштейна – обычные мошенники. Уж я-то знаю, о чем говорю!
Вампирша ткнула себя большим пальцем в ключицу. Профессор промычал нечто невнятное. Ральф внешне оставался все таким же бесстрастным. Единственное, что выдавало его раздражение – поджатые сильнее обычного губы и едва заметно подрагивающие крылья носа.
В беседку без стука проскользнула незнакомая молодая вампирша в строгом зеленом платье. Она склонилась к уху княгини и принялась ей что-то торопливо нашептывать. Мы все, как того требовали приличия, дружно отвернулись. Я пересекся взглядом с Ральфом. Волшебник незаметно указал глазами на княгиню, и я скорее прочитал по губам, чем услышал: "шовинистка клыкастая!". В ответ я скорчил страдальческую мину.
Профессор Дерен в это время пытался то ли подслушать, то ли получше рассмотреть новоприбывшую.
Девушка договорила. Ее высочество позволила себе совсем неаристократически фыркнуть:
– Вот еще! – презрительно процедила она сквозь зубы. – Даже не подумаю. Я не святой Вук, чтоб навещать заблудших и не девИца на побегушках чтоб удовлетворять их капризы. Можете так и передать.
Девушка быстро кивнула.
– А если... – так же шепотом начала было она. Однако княгиня ее перебила:
– Никаких если. Я все сказала!
Старая вампирша нетерпеливо махнула рукой. Девушка исчезла так же бесшумно, как и появилась. Профессор Дерен проводил ее очень заинтересованным взглядом.
– Каков нахал, однако! – Ее высочество сгребла в горсть свой веер и принялась ожесточенно тереть большим пальцем страусовое перо. – Он меня приглашает на ужин! Будто мы друг другу ровня. Пф!
Несчастный веер потерял клочок страусиного пуха.
– О ком ваше высочество изволит говорить? – внимание профессора было снова сосредоточено на княгине.
– О Штромме, разумеется, – старуха поморщилась. – Кто бы еще мог себе позволить такую глупую бестактность.
Я не поверил своим ушам:
– Ваше высочество сейчас говорит о том самом бароне Штромме? О генерал-губернаторе Тахрана?
Княгиня перестала истязать веер:
– Он такой же барон, как я эльфийская лучница. Выскочка в вензелях. – Она передернула плечами. – Его мать была обыкновенной прачкой в имении моего кузена – герцога Орралендского. Ох, если б я знала, кого она родит, то еще триста лет назад задушила бы мерзавку собственными руками.
Вампирша сжала кулаки.
– Сын прачки, что с него возьмешь? – примирительно проурчал Дерен. – Теперь он, небось, и сам не рад, что заварил ту кашу в Тахране.
Княгиня злорадно усмехнулась:
– Не сомневаюсь. Этот плебей уже два раза пытался через меня добиться встречи с его величеством.
– И оба раза вы ему отказали? – спросил я.
– Разумеется! С чего бы мне ему помогать?
Настроение княгини начало заметно портиться. Дерен неодобрительно посмотрел на меня исподлобья.
– А если не ему, а вампирам? – я проигнорировал профессорское недовольство. – В Тахране детям Ночи приходится несладко.
Княгиня так на меня взглянула, будто вот-вот намеревалась начать ментальную атаку.
– Не стоит указывать ее высочеству, как поступать, юноша. – Холодно предостерег профессор. – Княгиня знает лучше.
Я молча поклонился. Старуха отвела глаза.
– Увы, в этом мире не все от нас зависит, – проговорила она глухо. – Не в моей власти помочь всем, кто нуждается. Такова скорбная действительность.
Повисло неловкое молчание. Я почти физически ощущал, как все судорожно пытаются придумать новую тему для разговора.
– Кстати, об обеде, – Княгиня нашлась первой. Голос ее звучал подчеркнуто беззаботно. – Сегодня ко мне на обед – или же, если вам удобнее так считать – на ужин, приглашен господин Сенаклис. Очень богатый и знатный гном.
– Как интересно! – профессор моментально оживился.
– Мне тоже так кажется! – Княгиня, как гостеприимная хозяйка широко улыбнулась. – А еще мне будет очень приятно, если вы все так же к нам присоединитесь.
Я стиснул зубы от досады. Скучающая княгиня, похоже, намеревалась еще долго удерживать нас в своем обществе. Отказываться от приглашения было бы невежливо. Во всяком случае – без весьма уважительной на то причины.
– Ох, ваше высочество, – поторопился за всех ответить профессор, – для нас это огромная, великая честь! Мы будем безмерно счастливы. Не так ли, дорогие коллеги?
Дерен очень недвусмысленно посмотрел на Ральфа. Тот молча поднялся и галантно поклонился старой вампирше.
– Нижайше прошу простить меня, ваше высочество, – ровным голосом сказал он, – однако я вынужден сейчас раскланяться.
Лицо княгини вытянулось. Старуха определенно не привыкла, чтоб ей перечили, пусть даже в такой мягкой форме.
Профессор нахмурился. Ральф продолжал:
– У господина де Брайта недавно пропали кое-какие вещи. Он обратился ко мне за помощью и чем раньше я приступлю к делу – тем большая вероятность найти утраченное. С каждым часом улик становится все меньше.
Замешательство на лице княгини сменилось тенью любопытства.
В отличие от вампирши, Дерен насупился еще больше.
– Кража? На корабле? – его голос стал похожим на металлический скрежет. – Почему я до сих пор об этом ничего не знаю?
– У меня не было подходящего случая вам рассказать, господин профессор, – все так же спокойно ответил Ральф. Недовольство начальника его не особо впечатлило. – Дело несложное, и я думаю, что смогу быстро справиться сам. Не отвлекая вас.
Княгиня склонила голову набок:
– Ах, как занимательно! – прошелестела она. – Как интересно. Значит, вы будете расследовать настоящее преступление? Как настоящий сыщик из книг?
– Ну что вы, ваше высочество! – Ральф улыбнулся. – В книгах все описывается гораздо занимательнее.
Старуха понимающе кивнула.
– Что ж, – задумчиво глядя на молодого мага, произнесла она. – Да будет так. Если вы говорите, что справитесь сами, то мы, в таком случае, пожелаем вам удачи.
Ее высочество протянула руку для поцелуя. Профессор Дерен, все это время следивший за княгиней, незаметно выдохнул:
– Будем считать этот случай вашей первой самостоятельной работой, – деланно улыбнулся он. – Потом расскажете нам о ходе поисков.
Я послал Ральфу тоскливый взгляд. На душе у меня стало довольно мерзко. Я не испытывал ни малейшего желания сидеть весь вечер в обществе княгини, профессора и какого-то там – пусть хоть и трижды знатного, но мне абсолютно незнакомого гнома. Разумом я по-доброму завидовал Ральфу, сердцем же чувствовал к нему что-то похожее на обиду. Он мог бы и не бросать меня одного в этой смертельно скучной компании!
Ральф подошел к княгине и запечатлел на ее кружевной перчатке свое почтение. Мой безмолвный укор он даже не заметил.
Приложившись губами к руке старой вампирши, Ральф на мгновение легонько сжал ее пальцы:
– Не сочтите за беспримерную наглость, ваше высочество, – проворковал он с почти профессорской интонацией, – однако я вынужден признаться, что для успешных поисков помощь мне все же нужна. И это помощь вампира.
Княгиня застыла от удивления. Профессор Дерен насторожился.
– Видите ли, ваше высочество, – Ральф воспользовался паузой, – в силу ряда причин дети Ночи являются прирожденными сыщиками. У вампиров прекрасное зрение, слух, обоняние...
– Не хуже, чем у полицейских ищеек, – Дерен слушал своего помощника с не меньшим вниманием, чем княгиня.
– И я очень боюсь, – продолжал Ральф, – что без помощи сына Ночи окажусь глухим и слепым. Помощь Эрика была бы неоценимой.
Ральф посмотрел на меня. Я почувствовал, как обида в сердце сменяется странным, до конца неясным ощущением чего-то теплого и уютного.
Княгиня легонько прикусила нижнюю губу правым клыком:
– Вот как? – тихо сказала она. – Значит, говорите, вампир?
Ральф кивнул.
Княгиня помолчала и вдруг улыбнулась с таким смущением, будто услышала в свой адрес изысканный комплимент.
– Ну что же – очень жаль, что господин Ривенгтон нас тоже покидает. Очень, очень жаль. – Никакого сожаления в ее голосе не чувствовалось. Вампирша, казалось, внезапно пришла в прекрасное расположение духа.
Стараясь держаться как можно более внушительно, я поднялся со своего места и встал рядом с Ральфом. Профессор Дерен украдкой подмигнул своему ассистенту.
– Возьмите второй трансферограф, – ученый подскочил на ноги и деловито вынул из кармана похожее на часы устройство. – Вам будет нужна связь друг с другом.
После секундного замешательства он сунул аппарат мне в руки.
Княгиня лукаво прищурилась:
– А это видимо то самое изобретение? На завершение которого у вас не хватает денег? Так, господин профессор?
Неприкрытые бородой участки лица профессора покраснели:
– Да, ваше высочество, – сдавленно ответил он.
Княгиня поцокала языком:
– Как печально. Хотя, вещь, кажется, действительно полезная.
Профессор просиял. Княгиня протянула мне руку для прощального поцелуя:
– Удачи вам, господа сыщики, – насмешливо, но без издевки прошелестел ее хрипловатый шепот.
Уже покидая беседку я заметил, как чем-то очень довольный Дерен спрятал руку за спину и показал Ральфу поднятый большой палец. Молодой маг почти неслышно фыркнул.
–––––––––––
* Эрик, похоже, говорит о рассказе Артура Конан Дойла "Шесть Наполеонов".