Теперь Оксана, её муж и дочь имели всё для полной, счастливой жизни: нормальную отдельную квартиру, покой в ней, любовь, уважение друг к другу... В жилище они сделали добротный ремонт, поменяли плитку в санузле, ванну, раковину, унитаз. Купили кое-какую мебель, бытовую технику. Подобрали великолепные шторы. Из комнаты Пущина получилась уютная и красивая детская комната для дочери, с рисунками на обоях из сказок. Квартира засияла, ожила. В ней уже ничто не напоминало о прежнем хозяине. Как оказалось, Иван имел денежные накопления. И с открытым сердцем потратил их на семью. Он каждый месяц, с чувством исполненного долга, отдавал жене зарплату, на себя тратил денег мало, был неприхотлив в еде и во всём остальном — тоже.
" Мечта, а не муж! — восхищалась Оксана. — Как же мне с ним повезло!"
Она расцвела, стала спокойной, чувствовала себя любимой. Иногда они вместе с Иваном обсуждали вопрос о необходимости завести общего ребёнка, но пока ещё говорили об этом робко и не планировали его рождение в ближайшие год-два.
Однажды, проезжая на милицейской машине мимо больницы, в которой работала Оксана, Милованов решил на минуточку заглянуть к жене. Увидев сквозь стекло в двери кабинета своего мужа, Соколова вышла к нему навстречу.
— Что-то случилось? — встревожилась она.
— Нет. Я просто находился рядом по делам и решил заглянуть, полюбоваться своей жёнушкой. Видимся-то редко.
Оксана засветилась от счастья, потянулась к его уху и застенчиво прошептала:
— Наконец-то вспомнил, что тебе есть кем любоваться. А я уже начала сомневаться в том, что нравлюсь тебе.
Они разговаривали уже минуты две, когда мимо них прошла медсестра Наташа из кабинета функциональной диагностики. Она бросила на него удивлённый взгляд. Заметив её, и Иван изменился в лице. Опустил голову и сник.
— Что с тобой? — заметила его смятение Оксана. — Тебе нехорошо стало?
— Ты о чём? — быстро пришёл в себя Иван и выпрямился.
— Да так, показалось, что тебе стало дурно.
— Не волнуйся, у меня все в порядке, — чмокнул он её в лоб и заторопился: — Мне пора.
Иван ушёл. А в кабинет к Оксане проскользнула Наташа и присела на соседний стул.
— С кем это ты сейчас в коридоре разговаривала? — натянуто улыбнулась она.
— С мужем, — гордо ответила Оксана.
Наташа отвела взгляд в сторону. Потом как-то неловко поднялась со стула, словно хотела что-то сказать, но передумала, и ушла. Примерно через час снова вернулась.
— Оксана, мне надо с тобой поговорить на очень деликатную тему. Давай пройдём в процедурный кабинет.
Они вошли в него и закрылись на ключ.
— Не знаю, правильно я сейчас поступаю или нет, но я хочу, чтобы ты кое-что узнала, — начала она осторожно, глядя в глаза Соколовой.
Оксана заволновалась, предчувствуя недоброе. Лицо покраснело.
— Ведь ты недавно вышла замуж за этого парня, да? Я просто прежде его с тобой не видела.
— Да, недавно.
— Я так и подумала. Поэтому и должна тебе кое-что сообщить о нём, чтобы ты не успела наделать глупостей, например родить ребёнка. Поверь, мне не просто было решиться на этот разговор с тобой.
Оксана тяжело вздохнула:
— Хватит уже мямлить! Говори, что хотела сказать?
— Тогда слушай, — начала Наташа свой рассказ. — Со мной на одной площадке живёт одна женщина. Ей тридцать лет. Она замужем и имеет троих детей. Зовут её Людмилой Егоровой. Люда от природы имеет один серьёзный физический недостаток. У неё ложный коленный сустав на правой ноге. А сама она ростом не более полутора метров.
Когда она встаёт на правую ногу, то нога выгибается наружу под углом, а сама Люда сильно проседает вниз. Муж её жалеет. Вкалывает, как проклятый. Егорова, естественно, не работает из-за своего физического недуга. Когда муж уходит на суточное дежурство раз в четыре дня, к ней приходит твой Иван и остаётся у неё до утра.
Мы с этой Людой в хороших отношениях. Так вот, она рассказала мне, что самый младший её ребёнок рождён от Ивана, но муж этого, естественно, не знает. Я ему об этом тоже никогда не скажу, хоть и осуждаю поведение своей соседки. Мне детей жалко. Эту тайну знает и другая моя соседка на площадке.
Людка специально по очереди приглашала нас к себе в квартиру, посмотреть на Ивана. Мы с Ленкой были в шоке и никак не могли понять, что Ивана, такого видного парня, тянет к этой Людмиле? У неё настолько жалкий вид, что, когда она ковыляет на своих ногах. люди сами предлагают ей деньги на улице. Перед каждым его приходом она готовит макароны по-флотски. Говорит, что он их обожает.
На Оксану словно вылили ушат ледяной воды.
— Спасибо Наташа, что рассказала, — только и смогла произнести она сдавленным голосом, — я разберусь с ним.
Наташа ушла с виноватым видом, но с чувством исполненного долга. Оксана же сидела совершенно подавленная неприятным известием и думала:
— Что во мне не так? Почему моих мужей тянуло на падших женщин, женщин с жалкой внешностью, старше себя? Почему за меня они не держались? Зачем Иван, рискуя потерять меня, через каждые три дня оставался у этой Людмилы Егоровой ночевать? Чем она его приворожила?
Она еле владела собой. Всё услышанное больно ударило по самолюбию Соколовой. На память пришли некоторые события совместной с Иваном жизни. В те дни, когда Милованов приходил домой под утро, он никогда не ел.
— Я у Егорова поел, — говорил он, когда Оксана приглашала его к столу. — Его жена нас макаронами по-флотски кормила.
Когда Оксана услышала эти слова примерно в пятый раз, то спросила с иронией:
— Неужели жена Егорова кроме макарон по-флотски больше ничего не умеет готовить?
Милованов виновато потупил глаза в пол и ответил:
— Думаю, что умеет, но Егоров их очень любит и часто заказывает супруге приготовить именно их. Ну, и мне приходилось есть это же блюдо. На халяву и уксус сладкий — сама знаешь. Кстати, ты их умеешь готовить?
— Нет, — засмущалась Оксана, — не приходилось. Я не очень люблю макаронные изделия.
— Ну, ничего, я как-нибудь их тебе приготовлю сам, и тогда ты их полюбишь.
Она вспомнила, что когда ещё Шурик жил с ними в одной квартире, Иван их приготовил, дав ещё один повод ему насмехаться над собой. В тот день Оксана пришла с работы, а Александр с пеной у рта рассказал, как её придурок вывалил из пачки на сковороду магазинный фарш, высыпал резаный лук и целую пачку сухих рожков. Мешал до одурения, но так и не понял, почему макаронные изделия не стали мягкими.
Фарш с луком начали подгорать, тогда Иван выключил плиту и ушёл на работу. Пока бывший муж рассказывал всё это, Оксана вскипятила воду, налила её в сковороду с приготовленными Иваном «макаронами по-флотски», закрыла крышкой и поставила на огонь вариться.
Через некоторое время они распарились, и блюдо стало вполне даже съедобным, хотя и слегка подгоревшим. Она молча положила себе порцию рожков и съела. Шурик, поняв, что ему не удалось испортить ей настроение, ушёл в свою комнату.
Теперь Оксана догадалась, какой «Егоров» угощал Ивана каждый раз макаронами по-флотски.
До самого окончания рабочего дня Оксана ходила, как побитая, несосредоточенная. Её штормило. Вечером она приехала домой, собрала вещи Ивана в большую сумку и поставила у входа. В два часа ночи он вернулся с работы домой. Увидев сумку, весело спросил:
— К нам кто-то приехал?
— Нет, от нас кто-то уезжает, — ответила она, вставив руки в бока, — к Люде Егоровой. Ещё вопросы будут?
Милованов упал на колени.
— Прости меня, пожалуйста, — взмолился он, крепко обхватив руками жену за талию. — Я больше никогда у неё не появлюсь. Честно-честно!
— Мне безразлично, появишься ты у неё или нет! Но здесь ты больше ни на минуту не останешься!
Она оттолкнула его от себя, открыла дверь, с силой швырнула на площадку сумку с вещами и выкрикнула:
— Пошёл вон отсюда, паршивый кобель!
Он снова попытался её уговаривать. Сказал, что отношения с Егоровой были ошибкой. Что она ему не нужна. Но она вытолкнула его на площадку и закрыла дверь. Отряхнула руки, словно они были чем-то испачканы, и тихо, с одышкой произнесла самой себе:
— С замужествами покончено на-всег-да! Заруби это себе это на носу, Оксанка! На-всег-да!!!
Вдруг слёзы потоком хлынули из её глаз. Несчастная женщина бросилась в комнату, упала на кровать и зарыдала в голос:
— Сволочи оба! — кричала она в адрес Пущина и Милованова, словно они находились рядом. — За что вы растоптали мою жизнь, унизили? Что я вам сделала?
* * *
Теперь каждый день жизни Оксаны превращался в пытки. Она вновь и вновь мысленно возвращалась к тому, как поступали с ней мужья. Душевные терзания совсем измучили её. Иногда она кричала на саму себя:
— Хватит думать об этих уродах! Ты добьёшь себя этим! Выбрось их из головы, пока не попала в психушку! Займись чем-нибудь полезным, что отвлечёт тебя от этих ненужных мыслей! Слышишь, идиотка? Оставь прошлое в прошлом, думай о настоящем и будущем!
Иногда она хлопала себя по лицу ладошками, чтобы отвлечь от этих мыслей. Стала читать в Интернете статьи о том, как пережить измену мужа. Но всё это ей не помогало. Однажды ей в голову пришла спасительная мысль о необходимости продолжить своё образование. И Соколова начала готовиться к поступлению в следующем году в медицинский университет на вечернее отделение.
Узнав, что в больнице появилась новая вакансия, она обратилась к главному врачу с просьбой направить её на курсы рентген-лаборантов, чтобы в период обучения в университете иметь возможность работать только в дневное время, а в вечернее — ходить на занятия, но при этом иметь зарплату больше, чем имеет сейчас. Он долго смотрел на неё, а потом дал «добро»:
— Пишите заявление. Но я не рекомендую вам работать в рентгеновском кабинете, если в дальнейшем вы планируете ещё рожать.
— Не планирую, — решительно заявила она и написала заявление.
Главный врач подписал его и посоветовал дня через три узнать в отделе кадров, когда обучающая сторона сможет её на эти курсы принять. Она узнала. Оказалась, что только через три месяца.
Иван периодически появлялся перед Оксаниной квартирой ночью после работы и подолгу звонил в дверь. Когда ей это надоедало, она открывала дверь и говорила:
— Пошёл вон! Иначе вызову милицию. Тебе же будет стыдно от своих коллег.
Иногда по утрам она обнаруживала его спящим на ступеньке лестничной клетки, прислонившимся к перилам. Соколова с дочерью тихонько входила в лифт и спускалась вниз. Соседки стали дурно отзываться о ней. Говорили, что она своих замечательных мужей хитростью выживает из квартиры и меняет, как перчатки. Эти слухи доходили до неё, но она старалась не обращать на них внимания. Не расстраиваться из-за всяких сплетен.
Кто-то из «доброжелательных» соседей встретил на улице Александра и поведал ему, что Оксана и второго мужа из дома выгнала. Почувствовав, что женщина осталась без защитника, он снова начал делать ей пакости. Однажды, придя в детский сад, забрал дочь. Когда Оксана пришла после работы за Ирочкой, ей сказали, что её отдали родному отцу, лично в руки. В этот день он ребёнка домой не вернул. В следующий день — тоже. Перепуганная Оксана обратилась за помощью в опорный пункт милиции.
Ей предложили написать заявление о пропаже дочери. Соколова написала и отправилась домой. Примерно через час она услышала, как соседка с кем-то громко разговаривала у её двери. Оксана заглянула в глазок, там стоял участковый милиционер. Она догадалась, что он пришёл по её делу, и прильнула ухом к двери.
— Как вы думаете, — обратился он к Татьяне Ивановне, — ваша соседка смогла бы убить своего мужа и ребёнка, а потом куда-нибудь деть их тела?
У Оксаны похолодели руки и ноги от его вопроса.
— А кто её знает, — без особого энтузиазма ответила та. — Она разогнала своих мужей. Мужчины были нормальными, приличного вида. Один из них, который милиционер, периодически ночевал здесь на ступеньках, потому что она его в квартиру не впускала. Никто не знает, на что ещё способна эта женщина. Я ни за кого поручиться не могу.
— А вы ничего подозрительного за ней не наблюдали, например, в поведении, или может быть, она что-то тяжёлое и объёмное выносила из квартиры? — не унимался участковый.
— Да я вообще не видела её в последние дни. Может она, почувствовав, что за неё взялась милиция, совсем покинула свою квартиру и где-нибудь скрывается! Преступники же такие хитрые, сами знаете. — Ой, извините, встрепенулась она, мне надо идти, иначе картошка в сковороде подгорит.
Она быстро попрощалась и закрыла за собой дверь квартиры.
Но участковый не успокоился, а обошёл с подобными расспросами ещё нескольких соседей. Поговорил с бабушками, сидящими на лавочке перед подъездом. Побеседовал с дворником.
"Боже мой! — схватилась за голову Оксана. — Вот так обратилась в милицию за помощью! Как я теперь буду всем соседям в глаза смотреть? Что они обо мне будут думать?!"
Она зашла в комнату, легла на диван, сжалась в комочек и заплакала.
"Сколько ещё я буду терпеть этого подонка? Ну не любил он меня, ну по глупости женился, а за что со мной сейчас так поступает? Я-то перед ним, в чём провинилась? Ведь он и так уже жестоко искалечил мою жизнь! Или он решил мстить мне за все неудачи в отношениях со своей Надей и с другими женщинами?"
Она так расстроилась, что даже спать ночью не могла. Всю ночь бродила по квартире, думая о своей несчастной судьбе. Утром вид у неё был совсем измученный, глаза впали, нос заострился. Спускаясь с соседями в лифте, она поймала на себе их любопытные, пристальные взгляды. Дворник тоже долго разглядывал Оксану, когда она поравнялась с ним, словно видел её впервые. Но это были ещё цветочки.
Милиция побывала и в её больнице. Опросила нескольких сотрудников, которые близко общались с Оксаной. Сплетни быстро распространились среди коллег. Теперь все внимательно следили: не выдаст ли Соколова себя каким-нибудь странным поведением.
Приёмный покой превратился в проходной двор. Молва быстро распространилась и по отделениям, ведь людям живётся скучно. А тут такое событие — Соколову заподозрили в убийстве бывшего мужа и собственной дочери! В течение дня почти все сотрудники нашли поводы, чтобы побывать в нём и взглянуть хоть одним глазком на предполагаемую убийцу, понять, как она себя после этого чувствует. Народ кучковался, шептался, строил предположения.
Кто-то категорически не верил в причастность Оксаны к их исчезновению. Кто-то вспомнил поговорку о том, что в тихом омуте черти водятся. Некоторые утверждали, что бывший муж выкрал дочку и уехал с ней за границу. И теперь Оксана её никогда не найдёт. В любом случае каждый сотрудник больницы хоть на минуточку почувствовал себя Шерлоком Холмсом.
Время тянулось медленно. Оксана не знала, зачем Александр выкрал Ирочку. Что собирался с ней сделать. Думала она и о том, что с ними обоими что-то произошло, из-за чего бывший муж не может с ней связаться и вернуть дочь. Где он теперь живёт — она тоже не знала.
Только через четыре дня пришла телеграмма из Сочи:
— Мы с Ирой отдыхаем на море. Не беспокойся. Вернёмся восемнадцатого числа.
— Слава Богу! — прокричала она облегчённо, радуясь тому, что с неё снимут все подозрения.
Она схватила телеграмму и помчалась к участковому милиционеру.
— Вот, — показала она ему телеграмму, — сегодня пришла из города Сочи.
Он недоверчиво посмотрел на женщину и строго произнёс:
— Оставьте её мне. Я проверю, кто её вам отправил, бывший муж или кто-нибудь другой.
Оксана опешила:
— Вы хотите сказать, что её кто-то прислал мне из другого города по моей же просьбе?
— Я же сказал, что проверю это. Вы свободны, женщина. Видите, я занят, — кивнул он на свою миловидную собеседницу, явно пришедшую к нему не по делу.
И он действительно проверил, кто прислал Оксане телеграмму. Когда Александр вернул дочь Оксане, то высказал ей своё недовольство:
— Ну, и зачем ты, ненормальная, шум подняла? Всю милицию в Сочи на уши поставила! Нам с ребёнком полноценно отдохнуть не дала!
— Побереги нервы, — с иронией ответила Оксана, — я думаю, что этим дело не закончится. Уж, если моих коллег на работе и соседей опросили, не могла ли я убить тебя с дочерью и спрятать куда-нибудь ваши трупы, то по месту твоей службы и жительства это тем более сделали. Надеюсь, что следующий раз тебе не захочется так шутить.
Так и произошло. В спортивном клубе ему припомнили искалеченные пальчики ребёнка, избиение Ивана, приплюсовали к этому похищение ребёнка у матери и выгнали.
— Слишком много у тебя проблем с законом, — заявили ему. — С такой репутацией нам спортсмены не нужны.
Однако на работе у Оксаны народ, ещё не зная, что её дочка уже нашлась, продолжал строить различные версии по поводу её пропажи, хотя уже не с таким энтузиазмом. С самой Оксаной почти никто не общался. Трудно сказать почему они так себя вели. То ли сотрудники боялись выдать себя, что знают об исчезновении её бывшего мужа и Ирочки, то ли по какой-то другой причине, понятной только им самим.
Оксана же не собиралась ни с кем заводить разговор о том, что Ирочка уже дома, чтобы это не выглядело, как оправдание. Поэтому попросила свою мать прийти к ней на работу с дочерью к концу рабочего дня, чтобы потом вместе поехать в магазин детской одежды и игрушек.
"Сами увидят моего ребёнка и успокоятся", — подумала она.
— Мама! — закричала Ирочка, увидев Оксану через стеклянную дверь приёмного отделения.
Оксана вышла из кабинета и обняла дочь.
— Подожди меня здесь с бабушкой, — попросила она Ирочку. — Я уже заканчиваю работу, и мы скоро пойдём в магазин, покупать тебе платье и игрушки. Хорошо?
Она вернулась в кабинет. В нём находился дежурный врач и медсестра, пришедшая в ночную смену.
— Дочка нашлась? — выдала себя последняя.
— Нашлась.
— Большая девочка. А какая загорелая! Где это она так засмолилась?
— С отцом в Сочи ездила.
— Значит, их разыскивала милиция, а они спокойно отдыхали на море? — возмущённо спросила врач.
— Ну да, — подтвердила Оксана. — Бывший муж забыл поставить меня в известность о том, что едет с ней в Сочи отдыхать. Пришлось обратиться в милицию.
— Совсем человек с головой не дружит! — покачала головой врач. — А шума сколько наделал из-за своей забывчивости!
Со следующего дежурства коллеги уже нормально общались с Оксаной. Но сама она ещё долго не могла отойти от этого потрясения. Особенно «доброжелательные» сотрудники рассказывали ей, какие версии выдвигались в коллективе по поводу исчезновения Иришки и её папы. И многие из этих версий были одна ужаснее другой и совсем не в пользу Оксаны. А сама она только удивлялась разыгравшимся фантазиям коллег.
Продолжение в гл. 4 http://proza.ru/2016/02/20/1020