В эпоху очень развитого социализма, когда любимой песней всех мужчин была песня «Не могу я тебе в день рождения дорогие подарки дарить»; когда на кухне господствовали алюминиевые кастрюли; когда с утра до вечера радио и черно-белый телевизор рассказывали всем, как хорошо мы живем; когда за ковром надо было стоять в очереди годами, отмечаясь рано утром на предмет того, что ты еще не умер; когда существовали рыбные дни в столовых, а хек и треска еще заплывали в магазины и столовые, виляя недорогими хвостами; когда мясом и колбасой отоваривались избранные люди только с черного хода магазинов; меня послали в командировку в нашу столицу на целых пять дней.
Дело было в феврале. Приближался женский праздник, поэтому в столице решался попутно и главный вопрос: что привезти жене на праздник. В столичных магазинах было что купить, но только с утра, когда подвозили товар, который тут же раскупался дежурившими завсегдатаями, а потом уже ими распродавался из-под полы втридорога. Но и втридорога товар тоже успешно и бойко расходился по рукам приезжих, снующих как муравьи с рюкзаками за плечами в поисках, что можно положить в холодильник или в платяной шкаф.
У меня не было времени дежурить у магазинов, поэтому в руки ничего не попадалось.
Но однажды на улице Горького в одном из женских магазинов я увидел красивейшие австрийские осенне-весенние замшевые сапожки серого мышиного цвета. Они стояли за стеклом настенной витрины и так подсвечивались снизу, что любой входящий сразу обращал на них внимание. Но цена…
Цена была заоблачной. Стоили сто пятьдесят рублей. Цена билета пролета на самолете от Хабаровска до Москвы была сто двадцать рублей. А зимние сапоги Биробиджанского производства самые дорогие стоили пятьдесят рублей.
Но австрийские сапоги поражали своим изяществом. И размер подходил. Я мысленно представил, как они будут смотреться на красивой ноге моей супруги и уже не мог оторвать от них глаз. Но два момента меня смущали: естественно, цена и то, что у них на голенищах не было замков. Если с деньгами еще как-то вопрос можно было решить при этом, сократив часть задуманных покупок и потратив личную заначку, то второй вопрос был существенный.
«Вдруг жене не понравится. И как она надевать будет без замка? – думалось мне. – Если она не сможет надеть сапог, то и продать никому не захочет, - зная ее характер, рассуждал я. - Куда девать потом? Может, их и не берут, что нет замков. А… будь, что будет! – решил я. – Скажу, старался, но мозгов не хватило сообразить: ладно ли будет? »
Уж очень понравились сапоги.
Мне их упаковали в красивую картонную коробку, которую я попросил перевязать красной лентой с бантом. Продавщица поморщилась с неудовольствием, но пять рублей сделали своё дело, и она торжественно вручила мне покупку. Подарок снаружи выглядел очень достойно и торжественно.
« Если содержимое не понравится, то хоть внешний вид будет праздничным», - подбадривал я себя.
Прилетев домой, я не показал жене покупку, а спрятал ее в гараже.
И вот наступило восьмое марта. Раненько утром я сбегал в гараж за коробкой и торжественно вручил ее жене. Увидев такую красивую коробку, да еще с красным бантом, она расплылась в благодарной улыбке, бросилась на шею и расцеловала.
«Какое же разочарование будет у тебя, когда откроешь ее», - думал я в тот миг.
Когда она открыла коробку и увидела сапожки без замков, она недоуменно посмотрела на меня.
- Примерь, примерь. Видишь, буржуины делают только так. Может, подойдут? – залепетал я.
Она с большой долей иронии на лице начала надевать сапожки. Но все мои сомнения мгновенно улетучились, как только она легко надела и сняла их. Мягкая, хорошо выделанная замша позволяла это сделать без труда, а в надетом состоянии не только не слезала с ноги вниз, а придавала особую элегантность и красоту ноги.
Жена была на седьмом небе от счастья, а у меня ком спал с души. Сапоги очень ловко сидели на ноге. Отличная и удобная колодка, на высоком, но не очень тонком каблуке, легкие сами по себе – они придавали ноге праздничность.
На следующий день жена в них отправилась на работу. Девятое марта всегда был особенный день для женщин. Все хвастались друг перед другом подарками своих мужей.
Вечером жена пришла с работы в расстроенных чувствах. Я это сразу заметил и спросил:
- Что ты такая смурная, что твои сапоги не понравились?
- Нет, напротив, сапоги всем понравились. Их заметили, как только я вошла в отдел. Многие обступили меня и восхищенно смотрели на них, оценили их красоту и посетовали, что наша промышленность еще не додумалась выпускать такую красоту.
- Тогда в чем дело, почему ты такая расстроенная пришла?
- Понравились всем, все выказали свое восхищение. Кроме нашей красавицы
Тани Тюковой. Она даже не подошла ко мне, а сидела, надувшись за своим столом, высказывая тем самым полное пренебрежение происходящим. Хотя я видела, что сама чуть не позеленела от зависти, увидев их. Как же! Она, признанная красавица всех отделов, ходит в обычных, местных сапогах, а тут появляется кто-то, а не она в такой красоте! Как это она переживет, я не знаю, но она со мной целый день не разговаривала и, наверно, записала меня в свои кровные враги. А мне-то это надо!?
- Не расстраивайся, женушка дорогая, подуется- подуется, да и отойдет. Накрутит своему благоверному хвоста - тот в доску расшибется, но попытается найти что-нибудь стоящее, но конечно, такую красоту не найдет, но как-нибудь выкрутится, - утешал я жену. – Теперь этот вопрос для них - жизни или смерти! Такой большой стимул появился! Вперед и только вперед! А ты выкинь все из головы и наслаждайся тем, что есть.
Ободренная моими словами, жена с улыбкой пошла на кухню.
А я совсем не ожидал, что могу кого-то огорчить хорошей вещью, и стал чаще присматриваться: в какой обуви ходят русские женщины. Очень забавное и полезное оказалось мероприятие!