Гибель одноклассника Сергея Стасевича стала для меня не только трагическим событием. Теперь, когда печальное лето 1986 года далеко позади, мне кажется, что смерть любимого человека была неким знаком свыше. И, безусловно, повлияла на мое восприятие Жизни. Будучи законченной атеисткой, я тем не менее осознала, что есть вещи от нас абсолютно независящие. Рок, судьба.
Успокоилась, смирилась. Стала проще смотреть на нашу «шведскую семью». Пропало желание что - то изменить, разводиться, знакомить детей с новым «дядей». Да и дяди больше не было....
Шли месяцы и годы. Наступили девяностые. Перестройка, дух которой я еще раньше почувствовала в Москве, с Сергеем, добралась и до нашей уральской глубинки. Сейчас модно вспоминать эти годы. Смотрю, у многих друзей на страничках в сетях прямо флешмоб под девизом «как молоды мы были!».
Для меня этот девиз не очень актуален, поскольку в 1992 году мне уже исполнилось 45 лет и я стала пенсионеркой. Да, пенсионеркой, хоть и работающей, при делах, но пенсионеркой. Да здравствуют вредные условия труда! С той поры статус мой не поменялся, пенсионерка, она и в России и в Африке – пенсионерка.
Для очень многих предприятий атомной отрасли девяностые стали годами невероятных испытаний. 31 июля 1991 года был подписан Договор о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений. Конец «холодной войны», начало сотрудничества с Западом. Горы накопленного ядерного оружия стали ненужным и, главное, небезопасным мусором. Вопрос, что делать с ядерными материалами был чрезвычайно актуальным.
А вот вопрос о судьбе предприятий отрасли, заточенных на производство этих самых ядерных материалах и десятках тысяч их работников, мало кого волновал. Конечно были какие-то программы, например, по производству товаров народного потребления. Чей это был идиотизм - теперь уже и не вспомнишь. Но кастрюли и телевизоры вместо ядерной начинки для боеголовок плохо получались. Люди сидели месяцами без зарплаты, проклиная перестройку и ее отцов - основателей. В Снежинске директор в разгар рабочего дня застрелился в своем кабинете - на огромном предприятии нечем было платить зарплату.
А вот наш УЭХК оказался счастливчиком! Предприятие спас от гибели совместный Российско – Американский ядерный проект - «Мегатонны в Мегаватты», получивший название Великая Урановая Сделка («The New York Times» от 24 октября 1991 года)
500 тонн оружейного урана, извлеченного из более чем 20 тысяч ядерных боеголовок, тротиловый эквивалент которых составлял около 10 тысяч мегатонн, надо было как-то уничтожить. Хранение этого материала порождало серьезные политические, экологические и экономические проблемы.
Выход был найден! Выход и политический и технологический и коммерческий одновременно. Гениальная идея утилизации огромного наследия холодной войны заключалась в разбавлении оружейного ВОУ (с концентрацией делящегося изотопа уран-235 около 90%) до низкообогащенного урана (НОУ) с 3—5% содержанием урана-235. Последний - это готовое топливо для атомных станций.
Россия взяла на себя обязательство поставить в США в течение 20 лет до конца 2013 года НОУ, полученный из 500 тонн ВОУ, а американская сторона — принять, разместить на рынке, оплатить и использовать его в энергетических реакторах. Первая поставка НОУ в США состоялась уже мае 1995 года. За оригинальную ОТЕЧЕСТВЕННУЮ!!! технологию "разбавления" группа специалистов комбината получила Государственную премию.
А на секретном УЭХК, затерянном в Уральских горах, началась новая жизнь. В город прибыла группа американских спецов - наблюдателей. Они следили за соблюдением технологии разбавления. Жили забугорные коллеги за городом, в местном санатории, место очень живописное - на берегу озера, сосновый лес, отличная кормежка. Смешно, но этаж санатория, где поселили американцев, долго и тщательно ремонтировали. Особое внимание уделили туалетам - в каждом поставили невиданное в те годы биде. Но женщина в группе наблюдателей была только одна...
Американцам, кстати, очень нравилась и уральская природа и отношения с российскими коллегами, которые были очень дружескими. Некоторые американцы даже начали учить русский язык. Нравились им и те командировочные, которые платила родная Омерика своим специалистам за проживание в Уральском лесу. 500 (пятьсот!) долларов в сутки. А руководитель группы, та самая единственная женщина, получала еще больше - 700. Она не скрывала, что только благодаря работе в России смогла купить дом (конечно, дом в Америке), о котором мечтала. Ну, и плюс зарплата американская у спецов, естественно, сохранялась.
Да и многие российские товарищи, приближенные к этому проекту, очень даже не хило обогатились. Что совсем не мешает им сегодня проклинать США.
Главное, что остался на плаву комбинат. Годы эти обернулись для него настоящим процветанием. К сожалению, временным. 20 лет спустя, с закрытием проекта, процветание закончилось. А тогда, в тяжелые девяностые, нам даже ни разу не задержали зарплату! ЦЗЛ, в которой я работала, получила возможность приобрести современное аналитическое оборудование и стала ведущим исследовательским центром среди всех предприятий атомной отрасли страны. Начались командировки заграницу. Обмен опытом. Что для нас, невыездных, живущих за колючкой, было большой удачей и возможностью поглядеть своими глазами – что и как там на этом «загнивающем».
В общественной жизни города мы, работники ЦЗЛ, тоже играли не последнюю роль. В 1991 году мы участвовали в первых СВОБОДНЫХ! выборах в состав городского совета. И выиграли! Депутатами стали мои коллеги Геннадий Ломаков, Виктор Казаков, Сапрыгин Александр, Карпенко Валерий. Ну, и я тоже. Помните это время, ребята? Ау?
Мы собрали в городском совете что-то вроде демократической фракции. Она была хоть и немногочисленная (человек 15 – 20), но очень активная. И испортила немало нервных клеток «профессионалам» - тем, кто годами и десятилетиями заседал в «красном доме» городка при любых властях и переменах.
А в 1994 году «удачно» поменялось законодательство и с нескрываемым удовольствием «профессионалы» нас попросили на выход. Оставив вот эти удостоверения. Для меня это память о самом ярком, честном времени в моей жизни.
Удалось нам, демократам, хоть что-то за это время? Думаю, что нет. Вот такой пример – приватизация торговых помещений города. Она прошла втихую, в нашу комиссию по торговле (я как раз ее возглавляла) никакие документы не поступали. Потом, задним числом, оказалось, что всеми магазинами городка владеет господин Вшивцев. Тот самый Вшивцев, «профессионал», который долгие годы возглавлял торговый отдел городского Совета. Владеет с огромной пользой. Но не для города, а для себя, любимого. Правда, умер он, вроде, пусть покоится с миром….
Или вот явный успех! Мы добились (с шумом, дебатами, пере голосованием) того, что городской Совет стал издавать свою «Новую городскую газету», альтернативу единственной в городе газете «Нейва», которую выпускало в свет руководство комбината. И что стало нынче с «Новой»? Во что она превратилась….Лучше об этом не думать.
Одно только радует. Никто из нас, тех «неправильных ребят» 90х, заседающих в городском Совете народных депутатов режимного городка, не сменил за эти годы вектор своих убеждений, не стал поклонником «крымнаш» и прочих отвратительных реалий сегодняшнего времени. По - разному сложились наши судьбы, но наши «девяностые» всегда будут с нами. Как напоминание о том, что перемены когда - ни будь будут. Может, конечно, не при нашей жизни. Но будут!