Павел Н. Лаптев
Череп
В маленьком городе недавно открыли краеведческий музей. Обычный, каких немало в таких провинциальных городах. С бивнями мамонта, копьями и бусами предков, со старинной одеждой и черепами.
В один день в одно время в разных залах произошли такие диалоги.
Один мальчик, лет пяти, разглядывая череп с надписью «неандерталец», спросил своего отца:
— Пап, и у меня такой череп?
— Не-е, у тебя другой. Маленький и плоский, — глупо пошутил отец. — Одно только сходство. Такой же пустой, — и засмеялся, чем поверг ребёнка в слёзы.
В другом зале возле стенда с бивнями мамонта состоялся уже более серьёзный разговор.
— Я вот думал раньше, почему ж, по теории креационизма... — сказал пожилой бородатый посетитель в протёртом до дыр кардигане стоящему рядом студенту Ивану.
— Как? — не понял Иван незнакомого бородача и почесал рыжий затылок.
— Сотворения, то бишь, — пояснил тот и продолжил: — Вот я думал так, что если Творец совершенен, то Он не мог накосячить и создать человека несовершенного с болезнями, с неизбежной смертью. И вообще создать наш мир, где войны занимают большую часть времени. Правда ведь?
Иван пожал плечами и потихоньку пошёл дальше, в зал, где был тот череп, но бородач последовал за ним, продолжая монолог:
— Но когда я узнал, что человек-то был создан отнюдь не болезным таким и совсем в другом мире, тогда всё встало на свои места. Изменилась природа человека после того, извините, как был совершён яблочный укус. В природу вошла смерть. Но дело не в яблоке! Поймите! — радостно закричал бородач, что присутствующие обратили на него внимание. — Дело в предательстве своего Создателя. Как бы кощунственно это не звучало, встаньте на Его место! Вот Вы художник Роден, вечером слепили скульптуру, например того же мыслителя. Он прекрасен и для вас и для зрителей в музее. Вы ходите вокруг него, беседуете с ним. А утром пришли туда, а этот ваш мыслитель слепил сам своими руками из себя осла. Потому, что сторож посоветовал ему это, соврав, что ослом он сможет выбежать из музея на улицу гулять. Понравится? Отнюдь.
И бородач захихикал. Иван тоже усмехнулся.
— Вот-вот, — весело сказал бородач. — И что Вам, как разгневанному Родену осталось делать, поставить мыслителя в чулан и сказать ему, что сиди тут, пока я не пришлю подмастерья, который снова вылепит из тебя прежнего мыслителя. Сиди и жди.
— Долго? — спросил Иван. — Ждать долго?
— Тысяч шесть лет, — задумался бородач.
— Прикольно, — сказал Иван. — А сразу нельзя прислать подмастерья или самому слепить заново из осла человека.
— А! — бородач поднял палец вверх. — Это важный вопрос. У мыслителя, на то он и мыслитель, есть свобода выбора. Это так его слепил Роден, чтобы он сидел и думал, и выбирал, быть ему человеком или ослом. И как только он выберет снова стать человеком, он скажет об этом пришедшему подмастерью и тот уже со знанием дела, с руками, испачканными в глине вылепит из него человека.
Бородач отошёл от Ивана и медленно начал ходить по залу. Иван сам подошёл к нему.
— И жена мыслителя с детьми тоже стали ослами? — пошутил студент.
— Конечно, — нисколько не смутившись, ответил бородач. — Из той же глины. И животные, и растения отправились в чулан тоже, им без мыслителя не было смысла быть в музее. Так, что наш мир и есть этот чулан. И здесь одна изюминка.
— Изюминка?
— Да. То, что подмастерья когда приходил, то оставил мыслителю инструменты, чтобы с помощью них тот привёл себя в прежний музейный вид.
— Интересно, очень интересно, — сказал студент. — Но ведь креационизм иррационален, — сказал он.
— Ха! — выдохнул бородач. — Научные методы есть мерило знаний? А интуиция? А духовность?
Иван поморщился.
— Вот, смотрите, череп, — показал бородач на экспонат, прочитал: — Неандерталец. Да, эволюционисты носятся с ним, измеряют, как дети малые. Вся эта черепная возня... Извините, чушь собачья.
Иван улыбнулся, пожал плечами.
— Ну, да. Ну, да, — задумчиво сказал он. — Но теория эволюции подтверждается данными палеонтологии, зоологии. Вот неандертальцы же были. А Роден есть? — вдруг спросил Иван.
— А Вы сможете доказать, что его нет? — спросил бородач и быстро зашагал в другой зал...
Иван смотрел на череп «неандертальца», вспоминая вчерашний разговор в кабинете директора музея.
— Здравствуйте, — робко поприветствовал он директора, почёсывая рыжий затылок. — Я это...
— Что Вы хотите, молодой человек? — нахмурившись, спросил директор.
— Череп сдать... Продать, — пояснил Иван.
— Череп?
— Череп, да. Нам на лабораторную работу задавали череп принести.
— На какую лабораторную? Какой череп? — ещё больше нахмурился директор.
— Я учусь в медицинском институте, — пояснил студент.
— Так, — прищурился директор.
— И нам задали задание это. И в общаге на кухне, в кастрюле я сварил голову.
— Человека?
— Какого-то человека из морга. Бомжа. Я сварил голову, чтобы отделить череп от мягкой плоти.
— Ну и как получился супчик? — весело сказал директор.
Иван звонко рыгнул на эти слова, прикрыл руками рот, отвернулся.
— Шутка, — сказал директор. — По чём предлагаешь?
— Десять тысяч рублей, — робко ответил Иван.
Он вытащил череп из сумки и поставил на стол.
— Чистенький, — обрадовался директор. — Башка у этого бомжа большая и уродливая. Если состарить, то можно за неандертальца выставить, — засмеялся директор. — Но больше пяти рублей не дам.
— Сколько? — не понял Иван.
— Кризис в стране. Бюджет урезан. Пять тысяч рублей...
Иван ещё раз посмотрел на витрину с черепом и пошёл к выходу через зал с древней одеждой, где женщина-экскурсовод спросила детей:
— Ребята, а это посмотрите, старинное женское платье. Женщины надевали его только по особым случаям. Какие два главных события были и остаются в жизни женщин? — спросила она, и подсказала: — Свадьба и...
Иван остановился послушать, что ответят дети.
— Развод! — радостно сказала девочка.
Женщина-экскурсовод поморщилась и спрятала за спину правую руку без кольца.
— Неправильно, — сказала она. — Второе событие есть рождение ребёнка. Запомните, дети.
Иван улыбнулся и пошёл к выходу, теребя в кармане вчерашнюю пятитысячную купюру.
конец