Давно минули те времена, когда всякое деяние человека, отмеченное в истории его рода, племени, или, наконец, целой нации как исключительное, увековечивалось в преданиях, мифах, либо сказаниях и эпосах, как кому тогда было удобнее. Благодарные потомки не скупились на эпитеты, отдавая дань восхищения своему герою. И оттого, какими они были, то бишь, эти эпитеты, какого качества и в каком количестве наличествовали в народном предании, было принято у потомков судить по вкладу сего героя в процветание и благополучие его народа.
И от этого, – достоверно известно, – главного вопроса на протяжении всей истории человечества, часто зависели многие талантливые и не очень люди, имевшие несчастье отозваться о вышестоящей особе не в тех выражениях, либо не в таком количестве, в каком эта особа привыкла о себе слышать. Автор смеет утверждать, что практически все трагедии, выпадавшие несчастливцам, случались по этой, весьма банальной и, можно сказать, примитивной причине. Конечно, кое-что оставалось и на любовные, имущественные и прочие отношения, но, право слово, это такая мелочь в сравнении с вышеизложенным, что мы можем их просто опустить. Если бы автору пришлось писать некую энциклопедию причин, породивших трагедии между личностями или целыми нациями, то он без колебаний отдал бы приоритет этому роковому основанию человеческого характера!
Но, уважаемые господа, цель сей поэмы не та, чтобы испытывать ваше терпение исследованиями социальных вопросов бытия “homo sapiens”, а посему отдалимся от этой темы и затронем лишь малую часть её. Необходима же нам эта часть для того, чтобы ярче и полнее рассказать тебе о достойной эпических сказаний личности, которая, без сомнения, останется в памяти потомков стараниями вашего покорного слуги.
Итак, мы затронули тему мифов лишь для того, чтобы показать, какими разными они бывают и как возникает сия благороднейшая ткань повествовательной прозы.
Многие полагают, что мифы, как и явления природы, не зависят от воли отдельного человека и появляются только тогда, когда в них возникает нужда волею стихийного творчества масс. Рассеем же некоторые заблуждения на этот счёт. Мифотворчество по своей природе не является незыблемым, монолитным жанром. Природа мифов изначально лежит своей основой в преданиях и пересказах знаменательных событий устами народных сказителей. А посему, как и всякая живая ткань устного пересказа, подвержена непременным изменениям своего содержания. Сказители тоже люди, и как все люди, имели привычку привносить свои мнения и симпатии в описания деяний героев саг и легенд. Особенно к этому располагала обстановка пиров и разных торжеств, где приглашённые барды после принятия крепких медов и настоек давали волю своей буйной фантазии в пересказе любезных уху собравшегося люда героических сказаний!
И то, если задуматься, ведь не божественные скрижали на самом же деле они излагали! Вот потому то мифотворчество есть самый демократичный жанр народного творчества! И неправы те литературные доки, которые утверждают, что времена возникновения мифов давно канули в Лету. Наивное заблуждение это, други мои! Сия история лишнее тому подтверждение. Мифы творят наши с вами современники, ничуть не уступая в возвышенной героике легендарным авторам седой старины!
Другое дело, как посмотреть на эти истории, кои мы взяли на себя смелость причислить к самому романтическому виду литературы. Многим они покажутся слишком уж будничными, серыми по сравнению с признанными образчиками мифологического наследия, и они будут правы! В сравнении с деяниями пращуров, возбуждающими воображение, поступки современных героев не вписываются в каноны жанровых отличий известных примеров мифотворчества. Что делать, время наше таково, что вся героика видоизменилась настолько, что в умах людей прочно утвердился такой тип героя, который смог всех победить в своем стремлении стать первым среди самых богатых мира сего. Прошла та пора героических свершений, когда спаситель нации жертвовал собой во имя процветания своего народа. Сейчас же жертва, если и имеет место, то только в плане добровольного расставания с некоторой суммой наличности на благотворительные нужды, да и то с дальним прицелом на освещение такой жертвы в средствах массовой информации. Вот это и есть самый первый способ возникновения мифа среди благодарных масс!
Но этот способ годиться для тех, кто всё-таки находиться на виду у всего честного люда. О них говорят, им завидуют, восхищаются или, осуждая, презирают! Но все равно, пример они для подражания, или ненависти, – такие люди так или иначе смогли оставить о себе след в памяти народной, наравне с героями либо злодеями прошлых эпох. А что делать тем, кто в силу разных причин малозаметен на небосклоне человеческого бытия, а оставить след по себе ох как хочется?! Да и род деятельности их не позволяет оставить мало-мальски заметную зарубку в памяти людей? Вот и появляются мифы иного рода, которым нет числа и имя им легион!
Эти люди, как антиподы свету, как “тати в нощи”, явно стремясь уйти в глубокую тень, остаться незамеченными, всё равно, благодаря своим незаурядным талантам, дают пищу мифотворцам для воплощения их деяний добротным литературным языком. Чаще всего литературное повествование, для описания определённого периода жизни их, перерождается в форму судебного протокола. Но зато последующие годы их жизни становятся для известного контингента мест, не столь отдалённых, своего рода примером для подражания, выливаясь в этих местах обитания этого контингента в предания и мифы!
Вот потому, страстно желая прославить свою особу в веках, эти люди почему-то избирают для воплощения своих задумок столь странный и полный лишений способ. Как бы там ни было, этот тип мифов, являет собой тип более массовый и распространенный, чем предыдущие.
Но есть ещё один тип мифотворчества, который настолько распространён, что буквально двух шагов ступить нельзя, чтобы не наткнуться на очередного его творца. Эти люди, по наивности своей даже и не подозревают о том, что они каждым своим поступком созидают миф, который потом будут изучать специалисты и знатоки этого дела. Мало того, творцы этих мифов вовсе не стараются, в отличие от былинных героев прославиться, ибо слава в их деле настолько дурно пахнет, что сами мифотворцы стараются всеми силами скрыть её!
Налоговые инспектора, бухгалтеры разных мастей и пошиба, предприниматели и адвокаты, инспектора ГАИ, торговцы, врачи, армейские чины и прочая, прочая… – сколько бы ещё не перечисляли бы мы, право слово, выделить кого-нибудь из бесконечного списка претендентов на звание творца мифов не представляется возможным!
Взять, к примеру, какого-нибудь шустрого бизнесмена. Западёт однажды ему мысль, как увеличить количество поступающей продукции и ничего он поделать с собой не может. Только об одном и думает, как провернуть это дельце. Вот он возьми и начни заниматься мифотворчеством, то бишь, приписками несуществующей в природе материи к существующей на самом деле. Такое занятие под силу только богам, но наш шустрый деляга наравне с ними творит материю из ничего и даже превосходит их в способе её овеществления. Те только предъявляют наличность сотворенной субстанции, а наш умник ещё и реализует её, тем самым превращает несуществующую субстанцию во вполне реальные денежные знаки!
А если взглянуть на сей аспект шире, то мифы творят все поголовно! Желающие выгодно выйти замуж или жениться, выдать себя за богатого или здорового, сойти за умного либо прикинуться дураком! – ну разве это не сотворение мифа!? И все остальные равны и по способностям и по энергии, с которой они занимаются своим мифотворчеством! Это равенство дает автору полное право применить данное утверждение и к нашим героиням, которые, как смог уже убедиться сам читатель, могут претендовать на это звание.
Итак, мы оставили Тамару Витальевну, улаживающей, как может показаться поверхностному взгляду, мелкий эпизод, каких пруд пруди во всякое время во вверенном её попечению учреждении. Но мы не забыли, что за чередой мелких дел, Тамара Витальевна могла углядеть вещи настолько более значительные, что порой диву даёшься, как это может человек так просчитать свои действия! И обычными мерками результат этих действий нельзя объяснить никак! Вот потому-то и приходиться признать за Тамарой Витальевной то исключительное право на мифотворчество, которое так сильно отличает людей талантливых от прочих обывателей. Однако, точности ради, скажи мы Тамаре Витальевне об этой её скрытой от посторонних глаз, подспудной, так сказать, литературной деятельности, она очень удивиться и даже будет отрицать свою причастность к подобного рода творчеству.
В доказательство этого утверждения автор хочет предъявить твоему вниманию, мой недоверчивый читатель, несколько убедительных фактов из жизни госпожи Трухновой. Послушаем же далее нашего неутомимого рассказчика о продолжении истории с размороженными трубами, нанизавшей, словно стержень, на себя все остальные события многих лет…
Через неделю после аварии на стояках, Тамара Витальевна вызвала к себе Зину Ивановну и сказала:
– Вызови аварийку.
– А что случилось? – испуганно спросила Зина Ивановна.
– Ничего не случилось, договор с ними будем оформлять. Когда приедут, приведёшь их ко мне немедленно.
Приказ начальства Зина Ивановна выполняла всегда незамедлительно, а потому, уже через полчаса бригадир известной нам лихой команды аварийщиков находился в кабинете Тамары Витальевны. Разговор предстоял довольно щепетильный и Тамара Витальевна, придав своему лицу значительность, приступила к нему издалека, впрочем, не упуская из виду его главную тему:
– Я вот зачем попросила вас заехать ко мне. Сейчас у меня в поликлинике сложилась такая ситуация, из которой трудно выбраться без посторонней помощи. Особенно таких умелых людей как, например, вы со своей бригадой. Вы видите, что в здании идёт большой ремонт, и все деньги до копейки распределены на него. Я уже просила выделить нам нужную сумму на сантехнические нужды для текущего и профилактического ремонта, но мне отказали. Да вы и сами знаете, насколько трудно разговаривать на эти темы с начальством. Изыскивайте на месте, перекрутитесь, то да сё…
Бригадир слушал пространную речь Трухновой и несколько недоумевал, к чему ему знать подробности хозяйственной жизни поликлиники. Словно угадав его недоумения, Тамара Витальевна, вздохнув, сказала:
– Вы вот, Иван Матвеевич, слушаете и думаете, к чему я сейчас перед вами распотекаюсь. Но поверьте, мне без вашей помощи никак не суметь исправит ситуацию с ремонтом угловых стояков. На другом крыле они тоже разморозились, только там мы вовремя спохватились и сумели оттаять их. Согласитесь, эти конструктивные просчёты, как вы тогда сказали, могут парализовать работу на всех этажах ещё не раз, верно?
– Куда уж верней, это только цветочки! Случись морозы сильнее да подольше, вам придётся закрывать поликлинику на капремонт для замены всех стояков, – меланхолично резюмировал бригадир.
– Вот-вот, – подхватила Трухнова, – я прямо не знаю, что и предпринять. Ваш совет по сливу воды через приоткрытые краны хорош, если только следить за его соблюдением. Да у нас люди какие-то беспамятные, приходиться постоянно контролировать, чтобы краны не были закрыты. Я, кажется, нашла решение, как избавиться от этой головной боли. Но помочь в этом мне сможете только вы.
– Это как? – удивился бригадир, – краны, что ли, наняться к вам по совместительству сторожить?
Трухнова мягко улыбнулась:
– Ценю ваш юмор, Иван Матвеевич, но на это у меня есть другие люди. Вам же придется заняться несколько более интеллектуальной деятельностью. Вы только послушайте меня внимательно и поймёте, что моё предложение выгодно будет нам обоим при минимуме затрат на физический труд. Скажу больше, трудиться вам придется только в исключительных случаях, как неделю назад, да и то вряд ли такое я теперь допущу.
– Ладно, я весь внимание. Только никак не могу взять в толк, чем я–то вам пригожусь.
– Пригодитесь, пригодитесь, только не торопитесь, – срифмовала, рассмеявшись, Тамара Витальевна. – Вся задача мною была сформулирована уже с самого начала, но вы несколько невнимательно слушали меня. Моё начальство предложило мне самой изыскивать средства на решение текущих задач. Вот я подумала и решила – деньги вот они, только правильно нужно использовать наши возможности.
– Какие ещё возможности? – с сомнением покачал головой бригадир. – Кроме набора инструментов да пары моих ребят я ничего предложить не смогу.
– Иван Матвеевич, не усложняйте вопрос. Ничего нам этого не потребуется. Я же сказала – несколько интеллектуальных усилий и каждый из нас будет прилично вознаграждён за это. Ну, как?
– Да как-то не знаю… Я не мастак на разные там умственные штуки.
– Никаких умственных штук! Это я образно, для объяснения пустячности дела. Вы слушайте! Мне от вас нужна только составленная бумага, или акт, на проведение ремонтных работ этих стояков. Точь-в-точь такой же, как вы неделю назад сделали. – Тамара Витальевна подалась вперёд и тихо добавила: – понимаете, о чём я?
– А чего ж не понять. Липовые акты – вещь известная, но только не про меня! Что я буду говорить своему начальству?
Иван Матвеевич пристально посмотрел на Трухнову. Та спокойно выдержала его взгляд и сказала после паузы:
– Я думаю, что вы найдете, что сказать вашему начальству, когда мы обговорим процент вашего вознаграждения. Я надеюсь, вы не забыли сумму, на которую закрыли процентовку в прошлый раз. Тридцать процентов от этой суммы – хороший стимул за подпись и некоторое мыслительное усилие по обоснованию произведённых работ для начальства! Согласны?
– Нет! Мне придётся что-то отдать ребятам, чтобы молчали! А там парой литров не обойдёшься. Сорок процентов!
– Какие ребята, побойтесь бога, их и рядом не будет! Тридцать пять и на этом всё!
Иван Матвеевич покривил губами, покатал ими и нехотя ответил:
– Ладно. Когда надо будет, позвоните. Я пошёл. Дела.
Но Трухнова поспешила удержать его на месте:
– Иван Матвеевич, одну минутку! Во избежание досадных задержек, чтобы вовремя оформить документы, подпишите несколько актов на ремонт. Знаете сами, какие проволочки в оплате бывают, да и вас в нужное время может не оказаться на месте. А так у меня будет возможность подать их в бухгалтерию на оплату заранее, ещё до вызова вас для ремонта стояков.
Бригадир, видимо не уразумев толком, что же за манёвр расписывает ему Трухнова, замялся:
– Да, это… мы всегда на месте. А чего там подписывать заранее, вызывайте, и подпишу и ремонт сделаем! А так напутать чего можно! Кто его знает, с подписями…
Видя нерешительность бригадира, Тамара Витальевна расстроено сказала:
– Вот так и получается, что вовремя не оформленная бумажка ломает планы и настроение! Посудите сами, что мне корысти в этих актах, если они не будут обеспечены ремонтом стояков вами? Ведь время какое, Иван Матвеевич?! Бюрократ на бюрократе и случись авария, так ждать нам денег, самое малое, месяца полтора. А разве деньги не бывают всегда кстати?
Иван Матвеевич почесал щетинистый подбородок:
– Да, конечно, деньги всегда кстати! Ну, раз вы так говорите, давайте бумаги.
Тамара Витальевна открыла ящик стола, вытащила лежавшие сверху несколько листков и протянула их бригадиру:
– Там, внизу, где галочкой помечено.
Поставив свою подпись на пяти листках, он отодвинул их и сказал с усмешкой:
– Теперь остаётся ждать морозцев, чтобы дать им ход.
– Это как бог даст, Иван Матвеевич! – в тон ему ответила Трухнова. – А пока всё. До свидания.
Расставшись столь полюбовно с бригадиром аварийщиков, Тамара Витальевна не медля ни минуты, схватилась за телефонную трубку и набрала номер:
– Виктор Григорьевич, как мы и договаривались, надо обсудить наши условия по ремонту стояков. Мне помнится, по нашей договорённости вы сможете дать мне кое-какие материалы. Виктор Григорьевич, сейчас у меня возникла такая потребность в них. Когда вы сможете подъехать, чтобы мы смогли всё оформить, как полагается?… Хорошо, я вас жду.
Виктор Григорьевич прекрасно помнил этот разговор недельной давности и потому с нетерпением ждал, когда Трухнова сама позвонит ему. Он и так и сяк вертел в голове различные варианты условий договора, который предстояло ему заключить с хваткой начальницей поликлиники. Он чувствовал, что она в своём предложении, как в источнике дохода, затевает что-то прибыльное и постоянное. И Виктор Григорьевич никак не хотел упустить свой шанс, но почему-то никак не мог понять, в чём же этот шанс конкретно заключается!
Поставлять материалы ещё куда ни шло, но, вместе с тем, не прикасаясь к ним, провести полный ремонт по утеплению простенков?
Ничего необычного в том, что такой ремонт нужен, Виктор Григорьевич не видел, но чтобы взять у него материалы и провести ремонт только по бумаге, это он никак не мог совместить со здравым смыслом! Ведь, в конце концов, не духи же будут его проводить!? В чём тут фокус? Нанять людей со стороны? Так ведь с его людьми всё то же можно сделать спокойно и дёшево, и вопросов не возникнет ни у кого! Что-то подсказывало ему держать ухо востро и ни на какие лестные предложения не реагировать положительно. Авось Трухнова сама раскроется, а там можно будет действовать по обстоятельствам…
Вот с такими мыслями Виктор Григорьевич через час входил в кабинет Тамары Витальевны. Она встретила его кивком головы, так как была чрезвычайно занята разговором по телефону, видать, очень важным, если у неё с лица не сходило выражение напряжённого внимания. Виктор Григорьевич поначалу, расположившись в кресле, не улавливал смысл разговора, но поневоле два-три слова заставили его поднапрячь своё внимание и он весь обратился в слух. Тамара Витальевна между тем продолжала свой нелёгкий разговор:
– …если всё так оставить, то следующие же морозы вынудят меня закрыть поликлинику на капитальный ремонт… да считайте, что все трубы находятся просто на открытом воздухе…. Но ведь я же ставила вас в известность ещё на той неделе… ну почему же, – и ремонт был сделан, но это только полумера! Сами стояки как были не утеплены, так и остались на открытом воздухе…. Только деньги меня останавливают, все необходимые люди уже есть…
И тут Тамара Витальевна назвала сумму, от которой Виктор Григорьевич испытал легкий душевный трепет. Так вот какие шансы его ожидали в ближайшем будущем! Надо же было так подгадать, чтобы появиться так вовремя! Вот теперь он конкретно поговорит с хитрой Тамарой Витальевной! Это же надо, как она рассчитывала провести его, обговаривая неделю назад сумму выплаты за проведённые ремонт!..
– Виктор Григорьевич, вы меня слышите? – вдруг донесся до него голос Трухновой. – Чем-то вы так сильно озабочены?
Виктор Григорьевич стряхнул с себя остатки мыслей и быстро отозвался, глядя на улыбающееся лицо Тамары Витальевны.
– Не говорите, Тамара Витальевна, вы правы, заботы, – куда же без них! Ну да бог с ними, давайте перейдём к делу.
– Виктор Григорьевич, прошу прощения за то, что невольно ввела вас в заблуждение. Дел, как таковых, у нас с вами не предвидится. Разговаривая по телефону, я имела ввиду простые формальности, если так можно выразиться.
Тамара Витальевна протянула ему бумагу. Виктор Григорьевич взял её и несколько минут тщательно изучал, потом положил на стол и недоумённо взглянул на Трухнову.
– Так ведь это сметы и процентовки по стоякам, к которым я так и не притронулся…
– Вы уловили самую суть вопроса, Виктор Григорьевич! Приятно иметь дело с человеком, который понимает всё с полуслова! – Тамара Витальевна, взяв бумаги со стола, подняла их и указала на них взглядом. – Чтобы не повторяться, я пропускаю все вводные, и прямо к делу. Нужно оформить точь-в-точь такие же документы, ну, с небольшими изменениями.
– Отчего же не оформить, – сказал, несколько польщенный словами Тамары Витальевны, начальник СМУ. – Был бы интерес соответственный делу. В наше время стимулы, знаете ли, тоже должны расти, как и всё остальное. Цены и всё такое прочее…
Он умолк и ткнув пальцем в документы, пояснил:
– Тут проставлены цены, которые, к сожалению, буквально на днях подскочили на треть. Соответственно, я должен и увеличивать коэффициенты затрат на работу, доставку, налоги. Тамара Витальевна, всю калькуляцию придется коренным образом переделывать, а это бухгалтерия и нормировщики… В общем, тот процент, который мы обговорили прошлый раз надо увеличить почти вдвое.
Трухнова задумчиво кивнула головой и после небольшой паузы ответила:
– Ну что ж, вполне разумно. Только я и не собираюсь сейчас проводить ремонт. Это, так сказать, превентивная мера. Деньги, которые мы с вами сейчас оформим на бумаге, к лету в самый раз, образно говоря, дозреют, о чём мне было сказано только что по телефону в качестве умного совета. От этого человека как раз и зависит их получение, так что пренебречь его советом я не могу.
– И чем же обернётся этот совет для меня сейчас? – Несколько обеспокоено спросил Виктор Григорьевич. Что-то в манере разговора Тамары Витальевны ему не нравилось. Какое-то непонятное чувство маленькой чёрной змейкой тихо вползало в его сердце.
– Виктор Григорьевич, дорогой, мы только что с вами обговорили все условия. Я не вижу никаких препятствий к их исполнению. Только в этот раз мы с вами оформим бумаги как бы впрок. А прок этот полностью направим на прикормку нужного нам человека. Это было его условием для сотрудничества с нами.
– Вот так-так! – уже раздражённо воскликнул начальник СМУ. – Да где гарантии, что этот ваш прок не окажется разовым?! Я вашего человека за руку не смогу ухватить! Тамара Витальевна, я без гарантий не смогу работать.
Виктор Григорьевич насупился и забарабанил пальцами по крышке стола, ожидая ответа Трухновой. Тамара Витальевна, ласково улыбнувшись, мягко, чуть ли не по-матерински, задушевно сказала:
– Ну будет вам, Виктор Григорьевич! Разве ж вы первый год меня знаете? Сколько раз мы с вами имели приятную возможность оказать друг другу неоценимую услугу? Скажите, за всё это время я хоть раз в чем-то отступила от обговоренных условий? Вот и сейчас их надо только скорректировать с учётом изменившихся обстоятельств. Подумайте, лучше получить желаемое позже, чем остаться ни с чем, сделав поспешные выводы.
– И всё же, как-то сомнительно, чтобы такую сумма, которую вы назвали в своём разговоре с вашим человеком, нужно отдать. Не перебор ли это будет? Знаете, аппетит приходит во время еды! Глядишь, мало покажется один раз, подавай ему во второй, да не меньше, чем в прошлый!
– Да что вы! Я давно его знаю, слово он своё держит, а потому и сидит давно на своём месте, что знает меру.
– …или большой ловкач, – пробормотал в сторону Виктор Григорьевич.
– Зря вы, – мягко упрекнула его Трухнова. – это действительно так!
– Поживём – увидим, – вздохнул начальник СМУ. Диковинным показались слова Тамары Витальевны Виктору Григорьевичу. Что-то ни разу в своей жизни он не встречал человека, который бы успокоился на этот счет! Но, по всему было видно, что сдался он, урезонила его Тамара Витальевна. Опела она его, заговорила, как сирена морская и пропал Виктор Григорьевич, со всем своим опытом и гонором!
Беседа их вдруг неожиданно прервалась. Дверь в кабинет приоткрылась, и просунувшаяся Зина Ивановна спросила:
– Тамара Витальевна, можно вас на минутку?
– Зина Ивановна, заходите, что случилось?
– Да что может случиться у нас ещё, как не со стояками! – воскликнула завхозиха. – Опять разморозились! С третьего этажа по седьмой нет воды! Я же говорила, – не закрывайте краны, так им хоть кол на голове теши!
– Ну, вот видите, Виктор Григорьевич, – расстроено уронила руки на стол Тамара Витальевна. – А вы в чём-то ещё сомневаетесь! Да куда я без вас! Зина Ивановна, пошлите рабочего, пусть попробует отогреть стояки.
Зина Ивановна мигом выскочила из кабинета. Проследуем же за ней, оставив высокие договаривающиеся стороны отстаивать свои интересы. В этом, как кажется автору, мало чего привлекательного в сравнении с местом происшествия, а потому спустимся тремя этажами ниже. Там, в тесных объятиях короба и мороза, Андрей, глухо проклиная скупердяйство в лице строителей в общем и Тамары Витальевны в частности, устанавливал гирлянду обогревателей, смастеренных из разнокалиберных тэнов. Сие опасное мероприятие, видно было, ему сильно пришлось не по душе, а потому Андрей не скупился на эпитеты в адрес вышеозначенных лиц.
Что и говорить, электротены, ничем не защищенные от соприкосновения с железными трубами, того и гляди грозили замкнуть проводку, а то и доставить самому Андрею весьма значительные травмы в виде ударов тока либо ожогов. Раскалённые добела, они повергли ближайших больных в лёгкую панику. Отставив как можно дальше своё смертельное орудие труда, Андрей с превеликими предосторожностями начал просовывать раскачивающуюся гирлянду огнедышащих трубок вверх по коробу. Конечно же, немедленно случилось то, что должно было случиться.
Громоздкая конструкция, раскачивающаяся на палке, едва очутившись в непосредственной близости от трубы, сделала своё подлое дело. В единый миг все усилия Андрея пошли прахом. Раздался оглушительный треск. Сноп искр, на мгновение ослепив всех вокруг, вырвался из короба и коридор немедленно погрузился в зыбкий полумрак. Две-три посетительницы, взвизгнув от неожиданности, сорвались со своих мест. Раздосадованному Андрею стоило немалых трудов вернуть душевное равновесие не только перепуганным пациентам, но и себе самому.
Бросив строптивый обогреватель около люка, он поспешил к электрощитовому шкафу. Включив предохранители, он вернулся к люку и, размышляя вслух об идиотизме и жадности начальства, тупо уставился на опасный агрегат. “Зинку бы с Трухновой сюда!” – бормотал он, почёсывая затылок. – “Пусть бы маленько поджарились…”.
– Это кто это тут поджарился? Что-то ты разговорился больно! – вдруг он услышал у себя за спиной. – Тебе бы всё прохлаждаться, а делают за тебя пусть другие! Что у тебя тут?
Андрей узнал голос вездесущей Зины Ивановны и досадливо поморщился.
– А чего у меня тут? Прилаживаю обогреватели, да только опасно это, замыкает всё.
– Ну конечно, будет замыкать! Чего ж туда совать неизолированные тэны! – громогласно объявила о неслыханной тупости рабочего на весь коридор завхозиха. – Ты бы ещё обмотал трубы голой спиралью! Возьми у меня обогреватели и поставь их туда. Голова садовая!
– Ишь вы, Зина Ивановна, какая скорая! И чем же это их изолировать? Паклей, что ли? А обогревателей у меня в мастерской куча лежит! Только не лезут они туда, под потолок…
Андрей постарался ответить ей в её тоне, чтобы посетители знали, что не он один такой тупой. Раздражение не проходило, а наоборот, подогретое упрёками завхозихи, подскочило до предела. Благоразумие покинуло его! Андрей сорвался, и черти понесли его по всем кочкам и ухабам:
– Вы бы, Зина Ивановна, лучше аварийку вызвали! Не моё это дело – разморозкой заниматься! А ещё лучше, посоветовали бы Тамаре Витальевне, вместо скульптур да лепнины, заняться утеплением стояков. Сколько же можно деньги на ветер выбрасывать! Это ведь каждую зиму будет повторяться, только этой зимой уже в третий раз!..
Давилина, не дав ему договорить, взревела:
– Тебе какое дело! Кто ты такой, чтобы указывать, что нужно делать Тамаре Витальевне, а что нет!? Я вот доложу ей, какой тут выискался умник! – кончик её носа побелел, будто его враз отморозили вместе со злополучными стояками, а колючий, холодный взгляд пробрал Андрея почище мороза. Она перевела дух и приказала. – Делай что хочешь, но чтобы вода в кабинетах была!
Резко повернувшись, Зина Ивановна удалилась, а Андрей, сплюнув с досады, подумал: “Точно теперь побежит кляузничать! Вот сволочная натура!”… Он уже жалел, что высказался так опрометчиво.
Андрея уже один раз предупредили, чтобы он был поосторожнее в своих высказываниях в адрес начальства в присутствии Давилиной. Случилось это в первую аварию на стояках. Тогда он в шутку проронил, что неплохо бы те деньги, немалое количество которых было затрачено на вычурные ниши со скульптурой обнажённой нимфы, а может быть, наяды для услады взоров посетителей, потратить с большей пользой.
Как бы там ни было, слово уже вылетело. Испорченное настроение в придачу к потерянным полутора часам времени, которые он вынужден был проторчать у короба с размороженными стояками, выслушивая нетерпеливые реплики медсестёр и докторов “ну когда же будет вода”, погрузили Андрея в состояние меланхолической хандры. В довершение ко всему, он успел переругаться с несколькими подателями заявок, требовавшими немедленного их исполнения. Никого не интересовало, что он не мог отойти и на пару минут от своего места.
С угрозами привлечения Зины Ивановны, а то и самой Тамары Васильевны для разрешения конфликта, вызывали в нём только злобную реакцию, выражавшиеся в репликах, вроде: “Да ну их к чёрту! Делать всё по уму надо, а не карманы набивать!…”. Неизвестно, как понимали медработники эти реплики, но уж точно, те, в чей адрес они были сказаны, их не могли забыть.
Андрей ещё долго оставался в некотором раздражении, высказываясь на этот счет весьма неосмотрительно, где ни попадя. Осторожный Борис Палыч, во время их нечастых встреч, после двух-трёх стопок для снятия стресса, успокаивая распалившегося Андрея, неодобрительно качал головой и говаривал: “Ох, смотри брат, оторвут они тебе одно место за это!”.
Как был прав бывалый Борис Палыч, наш герой понял лишь много времени спустя, когда пришла пора платить по счетам. Всё припомнила многопамятная Тамара Витальевна! Уж слишком сильно наступил он на самое святое, что могло быть у госпожи Трухновой! Она могла простить что угодно и кому угодно, если только при этом не было затронут сам смысл её обретания в тщательно лелеемой лекарской вотчине.
Но при этом Тамара Витальевна, как и подобает мудрой управительнице, не была скорой на расправу. Она понимала, что просто так, после столь резких высказываний в её адрес со стороны рабочего, всегда найдётся несколько злопамятных людей, которых хлебом не корми, дай только распустить сплетни вокруг злополучной скульптуры! Всех не уволишь и, к тому же, стоит дать людям поговорить, чтобы выяснить, кто же из них неблагонадёжен! При случае такая информация может ох как пригодиться! А пока этот недоумок пусть себе болтает, до поры, до времени! Пока он ещё нужен…
Вот так, в противостоянии царицы сего местечкового государства и ничтожнейшего из её подданных и протекали все последующие зимы. А пока суд да дело, посмотрим, что же полезного для себя извлекла из этих критических ситуаций, в коих прок она видела для себя немалый, гениальная матронесса Тамара Витальевна!
Разговор между высокими договаривающимися сторонами уже подходил к концу. Были обговорены условия, из которых вытекали немалые выгоды для Виктора Григорьевича. Сам Виктор Григорьевич был обнадёжен и успокоен в скорейших положительных для себя результатах и уже улыбался непринуждённо в ответ на ласково-ободряющие улыбки Тамары Витальевны. Видимо, поэтому он не придал особого значения её реплике насчёт материалов, которые ему предложили завезти немедленно в помещение поликлиники.
– Понимаете, Виктор Григорьевич, может сложиться такая ситуация, когда возникнет необходимость предъявить их какой-нибудь проверяющей комиссии. А то получиться так – ремонт идет, а материалов нет!
Трухнова изобразила лёгкую гримаску, означавшую, видимо, степень недоумения проверяющей комиссии.
– Хм, ну хорошо, на неделе завезу, – благодушно ответил начальник СМУ. Он был полностью доволен результатами беседы и потому с лёгкостью согласился с ещё одной просьбой Тамары Витальевны:
– Мы пока проводить эти материалы по документам в поликлинике не будем. А как придёт время, я смогу выбить под них стоящую сумму и с неё вам также перепадёт процент. Договорились?
И хотя Виктор Григорьевич мало что уразумел полезного для себя из просьб Тамары Витальевны, он с готовностью кивнул головой. Впоследствии, он никак не мог понять, как же так получилось, что он как мальчишка был обведён вокруг пальца этой бабой. Заговорила она его тогда, не иначе! Либо он так устал от медоточивых речей Тамары Витальевны, что любая её ахинея показалась бы ему Иисусовой правдой! Но, в оправдание незадачливого начальника СМУ стоит сказать, что не его одного улестила хитроумная баба, а её ловушки так и не стали уроком на будущее для простофиль и самонадеянных мужланов…
“Ну, вот и чудесно! Попался голубчик!” – довольно потянулась Тамара Витальевна, едва начальник СМУ скрылся за дверью. Всё произошло так, как она и рассчитывала. Пробудив в начальнике СМУ неугасимый интерес к предложенному делу, Тамара Витальевна придала характеристике Виктора Григорьевича окончательный вид: “Теперь не сорвётся, карасик! Хорошо заглотнул!”.
С минуту она сидела, отдавшись вся чувству самодовольного успокоения. Всё началось именно так, как и предполагала она с самого начала. С каким вниманием он слушал её фиктивный разговор с якобы нужным человеком! Это стоило видеть! Ну чистая камбала был в это время Виктор Григорьевич, когда пытаясь уловить каждое слово, чуть не свернул оба уха на одну сторону! Забавное он всё-таки существо!
– И всё же я не пойму, как ей удалось так долго морочить голову и начальству и этому Григорьичу? Ведь это ж сколько надо одних липовых документов и фиктивных материалов провести через все инстанции? – Князев недоверчиво хмыкал и крутил головой. – Что-то не вериться, чтобы она могла всё провернуть единолично, без этого самого нужного человека!
– И правильно делаешь, что не веришь, – отозвался из другой комнаты Андрей. – По здравому размышлению, какой бы она сверхгениальной бы ни была, без мощной поддержки сверху ей не удалось бы и сотой доли тех финансовых выкрутасов! Вот, например, эта многолетняя эпопея со стояками. Ты что ж думаешь, так всё и кончилось на этой одноразовой операции? Как бы не так!
– А что там ещё можно было придумать? – крикнул Князев. – И так всё по высшей мере сработано! Стояки ведь не безразмерные!
– О! Ну как ты попал! В самую точку! – воскликнул Андрей, высунувшись из кухни с пачкой макарон в руке. – Да именно это самое Тамара Витальевна Трухнова и проделала, как волшебник какой, со своими стояками! Она их превратила в безразмерные!
– Да ты чего, мужик! Как же такое возможно!? Прямо миф какой-то!
– А-га, – радостно уже заорал Андрей, – пробрало тебя таки, скептика палёного! Да ты себе и вообразить не сможешь, сколько на этих стояках было отмыто “капусты”! На десяток зданий хватит!
– И что, всё вхолостую? Как я тебя понял, стояки эти как были, так и остались в первобытном состоянии.
– Вот именно, именно! – Андрей загремел сковородкой и выскочил из кухни. – Тут такая высшая математика пошла, что все физики с их жалкими тремя измерениями плакали дурными слезами!
– Хоть убей, я недалеко от них ушёл, ничего не понимаю?
– Сейчас поймешь, хотя, признаться, мне это знание стоило дорогого! Ну да ладно, дело прошлое! – Андрей скрипнул зубами, и скривился, как будто у него и впрямь сейчас заныли все зубы. – Начало этой истории ты знаешь, а вот окончание её не известно никому! Кажется, что и до сих пор Трухнова качает оттуда бабки, как нефтяной скважины!
– Да ты не интригуй! – поторопил Князев Андрея. – Ты механику подавай!
– Сейчас, мой славный, слушай и ушами не хлопай…
Тамара Витальевна в тот же день, решив не упускать инициативу из рук, самолично наведалась в хозяйство Виктора Григорьевича. Явилась она туда не пустой, а с целым ворохом бумаг, подписать которые должен был начальник СМУ. Возражений и придирок по существу Тамара Витальевна с его стороны не встретила, так как всё было обговорено утром у неё в кабинете. Правда, Виктор Григорьевич несколько неуверенно напомнил ей об её честном джентльменском соглашении, на что Трухнова отреагировала важным и значительным кивком головы. Тут же был подписан и дубликат того же пакета документов, который, о чём Виктор Григорьевич был осведомлен тогда же утром, пойдет уже непосредственно на нужды договаривающихся сторон. И то, что ход им будет дан только летом, уже не смутило успокоенного на этот счёт, доверчивого начальника.
Он отдал распоряжение и через два часа грузовик, доверху набитый объёмистыми рулонами стекловаты, из под которых торчали разнокалиберные трубы вперемежку с бухтами проволоки и арматуры, сигналил перед воротами поликлиники. Зина Ивановна в сопровождении рабочего уже встречала драгоценный груз, которому предстояло материализоваться в нашем, сугубо меркантильном мире, несчётное количество раз.
Впрочем, как протекало сие действо, автор доподлинно не знает, но он может сослаться на своего рассказчика. Тот, также как и ты, уважаемый читатель, несколько зим пребывал в недоумении, глядя на груду материалов, сваленную в углу подвала, но отнюдь не уменьшающегося в объёме! Так каким же образом Тамара Витальевна смогла, не трогая эту преизряднейшую гору материалов, каждую зиму рапортовать о произведённом ремонте стояков, да ещё по несколько раз за отопительный сезон?!
Андрей поначалу было возликовал и радостно стал приставать к Зине Ивановне, желая выяснить, когда же наконец начнётся вожделенный ремонт. Зина Ивановна сразу же отшила назойливого рабочего, сказав, что ремонт назначен на лето, чтобы не оголять стояки зимой на время ремонта, а пока следить за ними в оба, дабы не допустить разморозки. Андрей, озадаченный таким поворотом дела, нашёл, однако, в её словах немалый резон и решил стоически преодолеть временные трудности в надежде на полное их искоренение к следующей зиме.
Ворчать, впрочем, по этому поводу он, в силу обычности человеческой натуры, не перестал, но ворчание его, носило скорее добродушный характер, и уж менее всего походило на злобное брюзжание. Тем не менее, его сильно удивило то обстоятельство, что в одно прекрасное утро он был вызван на ковёр в кабинет Тамары Витальевны, где в присутствии Зины Ивановны ему было сделано строгое внушение по поводу недопустимости каких бы то ни было разговоров на этот счёт.
Все оправдания Андрея и ссылки на то, что в его разговорах ничего, кроме шуток не было, были с негодованием отметены. Потом он понял, зачем было сделано ему это строгое внушение. Это был своего рода упреждающий удар, дабы дать понять строптивцу, что шутит он с огнём!
Тем временем Тамара Витальевна, обеспечив фронт работ на одном из самых прибыльных участков своего “садика”, приступила к реализации своего плана. Получив документы от начальника СМУ, она, не мешкая, отправилась к тому самому нужному человеку “сверху”. Заранее прикупив солидный подарок, Тамара Витальевна приехала на встречу во всеоружии. Беседа с нужным человеком протекала весьма благоприятно. Расположенный приятным презентом, высокопоставленный человек отнёсся к предложению своей собеседницы весьма положительно, и к концу их разговора было заключено обоюдное соглашение.
Трухнова, ликуя, что так без сучка и задоринки было принято её предложение, решила не останавливаться на достигнутом и с ходу посвятила своего покровителя в дальнейшие детали многоходовой операции под кодовым наименованием “Разморозка”. Она правильно рассчитала, что деньги, падающие с неба сами собой, за практически официально выполняемую работу, сделают её благодетеля мягче воска. Ему и оставалось всего-то не дать уронить никому лишнего взгляда на документы, за которые, впрочем, он нёс единоличную ответственность.
А если учесть, что этот человек по роду своей деятельности распоряжался финансами и квотами по их распределения практически бесконтрольно, то можно понять ликование нашей предпринимательницы.
На радостях Тамара Витальевна решила расслабиться и недолго собираясь, укатила на недельку в туристический круиз по Средиземному морю. Нежась на палубах роскошного лайнера, она уже вкушала радость будущих побед и звучащие в душе любимые мелодии в исполнении обожаемого ею фистульщика Преснякова-младшего уносили её далеко-далеко в прекрасное будущее!
Впрочем, Тамара Витальевна не полностью витала в облаках. Какая-то часть её ревностно следила за коллизиями суровой московской зимы. Уезжая, она строго-настрого приказала Зине Ивановне, под угрозой отлучения от столь злачного места, как её работа, не допустить даже намёка на какую бы то ни было разморозку злосчастных стояков. Зина Ивановна, конечно же, выполняя завет своей патронессы, значительно усложнила жизнь несчастному Андрею. Не давая продыху ему ни на миг, Зина Ивановна, ввела для него аварийные дежурства на время отсутствия Трухновой.
Андрей вне себя от негодования, направо и налево расплескивал его на окружающих в форме самых нелестных высказываний и эпитетов в адрес всего начальства. И естественно, он немедленно занялся обличением их пороков до какого-то там колена включительно, тем самым, выращивая ту самую глыбищу, под которую он так глупо попал в конце своей поликлиничной эпопеи!
Между тем, вернувшаяся в родные пенаты Тамара Витальевна энергично приступила к главной цели своего пребывания в сих стенах. Накануне вечером она обзвонила всех, кто ей понадобился бы в ближайшие трое суток, и, первым делом, конечно же, была опрошена Зина Ивановна на предмет состояния дел в своё отсутствие. Зина Ивановна успокоила её, но в качестве ложки дёгтя не преминула передать крамольные разговоры рабочего по поводу стояков. Трухнова вскипела было, но решила не портить себе настроение лишними эмоциями. Рассудив, что рабочему пора сделать своего рода обрезание, она отставила на утро весь свой запал.
Но, как всегда бывает с творческими натурами, Тамаре Витальевне пришлось переменить своё решение в отношении Андрея. Состоявшийся накануне вечером разговор с высокопоставленным подельником, заставил её переменить свои планы и она избрала другую меру пресечения строптивого работничка.
Наутро, Андрей, придя на работу, обнаружил на своей двери очередной шедевр Зины Ивановны. В записке, едва разобрав “Срочна ко мне. Возьми паспорт”, он ощутил некую опасность, что сразу же мобилизовало все его мыслительные возможности. Прихватив на всякий случай ещё и сумку с инструментом, Андрей не спеша, отправился наверх. По дороге ему ничего не приходило в голову по поводу столь необычного вызова. Паспорт ей, видишь ли, понадобился! И за каким хреном?
Через пять минут он с облегчением узнал, что его паспорт понадобился Давилиной для заполнения каких-то бланков. Пока Зина Ивановна переписывала по отдельности в каждый бланк его данные, он поинтересовался, на предмет чего понадобились столь секретные сведения из его биографии. Зина Ивановна оторвалась от листка, приподняла с носа очки и, бросив на Андрея отчужденный взгляд, нехотя процедила:
– Тамара Витальевна потребовала… – и снова уткнулась в нелёгкий процесс чистописания. Закончив сие труднейшее для неё дело, она протянула Андрею паспорт и сказала:
– Иди, работай.
Хоть и носил Андрей на носу оптическое приспособление, а все-таки увидел, что на бланках тех стояли и ещё чьи-то подписи в обрамлении паспортных данных. Это его немного успокоило. Не станет же чинить козни вся эта компания за здорово живёшь помимо его кому-то ещё! Однако мысль про этот необычный маневр затаил в укромном уголке памяти, что по истечении некоторого времени дало ему возможность не сделать непоправимую глупость, которую вполне можно было ожидать от человека, пропускающего столь значительные эпизоды в своей жизни.
Этого сейчас он не мог знать, как даже и не подозревал, зачем могли понадобиться завизированные его рукой анкетные сведения на куче пустых бланков. Он подозревал что-то нехорошее, но проникнуть в сию тайну ему сейчас было не дано.
Мои, утомлённые донельзя хитроумными коллизиями многомудрой Тамары Витальевны, читатели! Автор не хочет долее травмировать вас высоким полётом её гениальной мысли, а скажу прямо, – чтобы поведать о таких эмпиреях, автору пришлось много времени провести не только в общении с рассказчиком, но и послушать многих членов славного коллектива, так или иначе приобщённых к великой тайне нашей мифотворицы! Так не будем же углубляться в анализ сложнейших извивов мысли, а попросту перескажем всё так, как нам довелось услышать и понять столь занимательное дело!
Итак, всё покрывалось тайной пустых листков, на которых несколько человек, волей госпожи Трухновой проставили свои факсимиле. Тамара Витальевна, едва получив столь желанные для себя листочки, первым делом поинтересовалась долгосрочным прогнозом погоды. Некоторое потепление ввергло её в состояние раздражения, что немедленно почувствовало на себе её окружение. Нетерпение Тамары Витальевны кое-кому обошлось в несколько резких замечаний, несправедливых выговоров и тому подобные неприятности. Никто не мог понять, с чего это всегда любезная и тонкая в обхождении руководительница, словно с цепи сорвалась. И только наступление морозов охладило некоторую экзальтацию их дорогой начальницы. Никому было невдомёк, что Тамара Витальевна, всегда рассчитывающая свои планы до мелочей и полагающаяся только на себя, могла попасть в зависимость от каких-то там капризов природы!
Наконец, долгожданный прогноз принёс радостную весть, – пришли они, морозы, пришли родимые, студеные и затяжные! Наверное, андерсеновская ледяная королева так не радовалась стуже, как наша Тамара Витальевна! Вот и пришла для неё пора развернуть во всём своём величии план, по громадью своему не уступающий какой-нибудь там советской пятилетке.
В первое же морозное утро, когда в окна кабинета Трухнова увидела запушенные, обвисшие под тяжестью инея ветви деревьев, она не смогла отказать себе в удовольствии полюбоваться такой, сказочной красоты, картиной. С минуту она стояла у окна, озирая заоконную панораму, словно полководец ранним утром поле сражения накануне решающей битвы. Она думала, что если не пройдет её задумка, то она может потерять всё! Но если всё обернётся так, как она задумала, то победа будет грандиозной и полной!…
Тамара Витальевна стряхнула с себя наваждение от красот русской зимы и подумала: “Не время расслабляться! Пора!…”.
Она села за стол и вынув из ящика знакомые нам бумаги, твёрдым почерком начертала на одном из них несколько строк. Засунув его в тонкую прозрачную папочку, Тамара Витальевна спрятала остальные листки назад в стол и встала. Одевшись, она, выйдя в секретарскую, сказала Татьяне Израилевне:
– Я в райздрав. К одиннадцати буду. Обязательно скажи Зине Ивановне, чтобы она ни в коем случае не допустила разморозки стояков на обоих торцах. Пусть меня ждет к моему возвращению. С тем она и отбыла...
Как, спросит разочарованный читатель?! И это всё?! А сколько возни, а словес было истрачено перед этим! И всё только для того, чтобы сообщить, что её госпожа Трухнова отбыла с заполненным листком наверх к начальству!
Да, мой неудовлетворённые друзья! И это всё! Но в этом простом действии Тамары Витальевны, как в яйце было заключено столь многое, что начни автор излагать подробно весь ход реализации плана, то нам впору было бы писать ещё несколько глав, и без того обширного панегирика в честь доблестной Тамары Витальевны Трухновой, руководителя и главврача известной нам поликлиники!
А пока автор хотел бы оставить несколько замечаний по поводу своего решения. Каждому известно, что чем гениальнее человеческая задумка, тем проще она реализуется в жизни.
Тамара Витальевна сразу же поняла все выгоды расположения аварийных стояков. Ей было совершенно безразлично, в результате чьих просчётов сложилась такая ситуация. Ей было важно одно – здесь открылась бесподобная возможность многократного розыгрыша “строительного покера” с выигрышным раскладом! И первое, что она сделала, это собрала всё документы на право распоряжаться ими по своему усмотрению. Ими стали акты аварийного состояния стояков…
О мифы, мифы! Так и слышится шелест ваших крыльев, проносящихся мимо, среди которых затерялся и твой собственный, отмеченный судьбой незамысловатой юдолью. Со дня рождения человек опутан ими, как пеленами и никуда не деться ему от их всепоглощающей силы! Каждый творит свой миф в тайной надежде на окончание его истории с хорошим концом! И всё же, как часто мы попадаемся на разные уловки хитроумных мифотворцев, чтобы в очередной раз быть их незадачливыми участниками!
Вряд ли все те, кто с такой лёгкостью поставил свои подписи, догадывался об этой незавидной их роли! Напрасно ждал Виктор Григорьевич уговоренных процентов с завезённых материалов и процентовок! Не случилось и бригадиру аварийщиков в эту зиму приехать на вызов в поликлинику, ожидая жирного денежного куска!
Тамара Витальевна тасовала заходы то аварийки, то СМУ с ловкостью фокусника, объясняя всем заинтересованным сторонам бесконечными переделками заколдованных стояков. Для ремонта аварийщики, по документам, все размороженные трубы сносили до основания и затем монтировали новые, что влекло за собой новую процедуру утепления и обвязки сих стояков рабочими СМУ. И так по дватри раза за зиму. И всё на бумаге! И никто не смог эти манипуляции контролировать, так как они надёжно были прикрыты сверху хорошо прикормленным ответственным лицом.
Но Виктор Григорьевич что же? Ведь не мифические материалы он завёз в поликлинику! И тут нашлась наша искусница Тамара Витальевна! А утеряны были все документы за те месяцы хранения до летней поры, в кою уговор был задействовать людей и материалы начальника СМУ! Утеряны и всё! Разводила руками Трухнова, вызывала к себе экономиста со всеми его папками, но ничем не могли помочь несчастному Виктору Григорьевичу! Материалы его были использованы, и, вообще, надобность в ремонте пока отпала, в связи с более насущными потребностями в нуждах поликлиники.
Что оставалось делать Виктору Григорьевичу? Опять он в сердцах танцевал кукарачу, сбивая ногами ковры в кабинете Тамары Витальевны и опрокидывая вокруг себя незакреплённые предметы! Сопровождалось сие действо потоком незамысловатых слов, среди которых отчаянным рефреном слышалось: “Ох, и дурак же я!… Распоследний идиот и тупица!…”.
А на долю Андрея достались все щепки от порубленного леса вследствие выкрутасов его неутомимой начальницы! Оттаивал и латал он эти стояки каждый раз, когда случалось быть морозу. Но что удивительнее всего, по документам, оформленных Тамарой Витальевной, морозы эти случались даже в июле! То ли вследствие забывчивости, то ли по какой другой причине случались эти аномальные атмосферные явления, но только после каждого такого катаклизма, Тамара Витальевна расцветала словно миндальное дерево в благодатных южных краях!
Вот так, каждую зиму, вопреки суровой природе наших краёв, расцветало и приносило обильные плоды его владычице пышнокронное древо бога Мамоны!